— Так ты утверждаешь, что просматриваешь все послания, приходящие к вам на фирму? — переспросил Чиж. — Что Левензон дает вам полюбоваться на девушек-претенденток?

— Да-да, точно, — услужливо закивал Майкл, радуясь хотя бы уже тому, что жив и бить его пока тоже вроде никто не собирается. Про себя он решил как можно искреннее отвечать на все вопросы этих грозных парней, и тогда, возможно, ему удастся сохранить здоровье. — Эти фотки смотрят все, кто у нас работает.

— И девушками Левензон тоже с вами делится? — поинтересовался Сергей. — Дает вам с ними побаловаться?

— Ну, — не в силах скрыть самодовольства, невзирая на неподходящий для хвастовства момент, заухмылялся Майкл, — по парочке девиц в месяц мне перепадает стабильно… — Ему тут же перепала и оглушительная затрещина Сергея, отчего маленький гаденыш свалился с камня, на который его с самого начала усадили друзья. Сами они устрашающе возвышались над ним с боков, будто вели допрос плененного партизана. Упав, Майкл замер в неподвижности, словно его молодую героическую жизнь внезапно оборвала пуля коварного врага.

— Давай, давай, вставай, перед девушками комедию будешь ломать! — не выдержав засмеялся Сергей, слегка пнув Майкла под ребро. — Ишь, артист! — Тот как ни в чем не бывало мгновенно вскочил на ноги, и только обиженно захлюпал носом. Его тут же вновь усадили на камень.

— Ладно, — нахмурился Чиж, — хватит воду в ступе толочь. — Я тебе сейчас фотографию покажу — сможешь вспомнить, приезжала к вам эта девушка или нет?

— Ну, если только уж очень-очень красивая, — честно признался Майкл. — Если в день мы получаем по десять-двадцать писем, — он кивнул в сторону стоящей поодаль машины, где остался его пакет с корреспонденцией, — так это ж представляете, сколько выходит в месяц?

— Та, что нас интересует, — уточнил Чиж, доставая из кармана бумажник, — прислала их всего три недели назад.

Вспомнишь! Если, конечно, хочешь жить, и к тому же без пенсии по инвалидности, — на всякий случай добавил он. Майкл с профессиональным интересом уставился на поданые ему снимки.

— Ух ты-ы-ы! Ну, класс, — восторженно воскликнул он, выпучив глаза. — Вот это я понимаю! Да такую девчонку…

— Ну, ну, ты не очень-то, — толкнул его в бок Сергей.

Слегка, лишь чтобы напомнить о своем существовании, однако от его жеста Майкл чуть было опять не свалился с насиженного места. — По существу давай говори. Своими эротическими впечатлениями будешь делиться в другом месте.

— Нет, ну кроме шуток. Такую бы я запомнил на всю жизнь, если бы довелось посмотреть на одну лишь фотографию.

А уж если бы удалось ее еще и… — Сильная затрещина Сергея все же свалила его с камня и теперь Майклу уже не пришлось прикидываться — чувствовалось, что мозгляк слегка оглушен.

— Язык мой — враг мой, — задумчиво проговорил его обидчик и схватил паренька за шиворот. — А ну вставай, стервец!

Предупреждал же, не заговаривайся! — напомнил он.

— Да я… — тот чуть было не плакал от обиды. — Да я всего лишь хотел сказать, что если бы мне удалось ее еще и увидеть в натуре… — он хлюпнул носом, — то и вообще…

— Ну-ну, — буркнул Сергей слегка виновато.

— Так не видел, значит? Это точно? — упавшим голосом спросил Чиж. — Ты напрягись, напрягись.

Майкл опять попросил снимки и опять долго их разглядывал. — Нет. Точно нет, — наконец ответил он и начал было вновь:

— Нет, ну все же какая… — Он вовремя спохватился и прикусил язык, опасливо покосившись на Сергея. — Я бы такую никогда не забыл, если б видел ее не то что три недели, а даже три года назад, когда мы еще только начинали. Такую точно никогда не забудешь. — И вдруг, что-то припомнив, обрадованно заорал, выпучив свои нагловатые водянистые глазки:

— Кажется, я знаю, в чем дело! Ребята, гадом буду! Я вам расскажу, а вы меня сразу отпустите, договорились, да?

— Только вот не в твоем положении торговаться, — напомнил ему Сергей. — Ты давай, базарь, а мы уже сами оценим, чего стоит твоя информация. Может, набрешешь с три короба.

— Ребята, да вот вам крест! — засуетился Майкл, словно и впрямь во что-то верил, а может, просто кладбищенская обстановка подействовала на него таким образом. — Короче так…

Как раз три недели назад один амбал в наглую увел из нашего ящика все письма. И так два дня подряд. Так что, скорее всего, ее фотки как раз и были среди тех, что он стащил.

— Что за амбал еще такой? — поинтересовался Чиж, переглянувшись с Сергеем. Что-то подобное им говорила Наташа.

— Да я ведь и сам не знаю. — Майкл развел руками, радуясь, что дело, к счастью для него, вроде сдвинулось с мертвой точки и, вполне возможно, вскоре он будет свободен — затрещины, щедро отпускаемые ему этим, кажись, Сергеем, уж очень пришлись Майклу не по душе, а что будет, если за него возьмутся по-настоящему? Он нутром чуял, что Сергея сдерживает только присутствие напарника, и поэтому старательно напрягся, пытаясь вспомнить еще какие-либо подробности, которые могли бы заинтересовать этих двоих. — Я обнаружил, что ящик пустой… Ну, сразу подскочил к Наташке, а та говорит, что вроде крутился там с утра один… Я бегом к Левензону.

Тот выделил Семку, чтоб проучил, значит, этого наглого амбала… А как подкараулили на второй день того бандюгу — Семка и струхнул. Тот такой страшный, сразу видно, что ему кого пришить — все равно, что другому высморкаться. Страшный, здоровый, жуткий…

— Да давай же ты по существу! — не выдержал Чиж. — Хватит уже с нас твоих детских впечатлений.

— А самое-то главное… По существу, как вы говорите…

— Майкл торжествующе оглядел сгорающих от нетерпения друзей, приберегая самое основное напоследок и выдерживая настоящую актерскую паузу.

— Ну! — не сдержавшись, рявкнул Сергей.

— Вот тебе и ну, — снисходительно глянул на него Майкл, в точности зная, что уж сейчас-то его наверняка бить не будут. — Я запомнил номер его автомашины! — эффектно поставил он точку в своем повествовании. — Шикарная тачка, я себе когда-нибудь такую куплю, девок в ней буду…

— Опять? — с угрозой в голосе поинтересовался Сергей.

— Ну, в общем, у него номер был запоминающийся. Три семерки. Совсем как в игральном аппарате. Чего там запоминать-то? Такие еще по блату ставят. Крутые там всякие, бизнесмены. Чтоб все сразу видели, кто едет — и ГАИ-шники и вообще. Я себе когда-нибудь тоже обязательно такой… — Он испуганно сжался, замолк, заметив угрожающее движение Сергея, руку которого, на его счастье, вовремя перехватил Александр.

— А номер-то был не наш, Мшанским он был, — закончил Майкл, благодарно взглянув на своего спасителя.

— Мшанским? — машинально переспросил тот. Дело осложнялось — теперь, видимо, придется гнать в этот самый Мшанск.

— Ну да, я по буковкам определил, — заявил Майкл, гордясь своим сыщицким талантом. — Так, на всякий случай запомнил, ведь красоток тридцать он у нас увел, никак не меньше.

— Он до сих пор не мог забыть нанесенную в том числе и ему лично обиду, ведь из этих тридцати и ему бы обязательно что-нибудь перепало. Может, как раз та самая, фотографии которой он только что держал в руках… — Ведь из этих тридцати и мне бы перепало, — забывшись, повторил он вслух свою мысль, — может, как раз та самая… — Он опять вовремя спохватился, заметив устремленный на него красноречивый взгляд — на сей раз Чижа.

— Сейчас тебе перепадет, — пообещал тот и переспросил:

— Точно, семерки? А может, девятки, или…

— Точно, точно, — угодливо зачастил маленький аферист.

— Точно помню. А тачка — «Ниссан Максима». Как пить дать.

— Что с ним будем делать? — спросил Сергей у Чижа. Может, скормим ему все эти письма? А давай, я его хоть на прощание отметелю, а? Ногу вот, к примеру, ему сломаю, а? Я умею, аккуратненько-аккуратненько так… Чтобы на почту свою всю оставшуюся жизнь на костылях ковылял, да не о девицах, а о здоровье своем побольше думал. А, Саня? Можно? Дай мне его, прошу.

— Пусть живет, гаденыш, — подумав, ответил Чиж и побледневший Майкл с облегчением перевел дух. — Значит, так…

— принялся наставлять он «почтальона», сверля его при этом таким взглядом, что у бедняги мурашки забегали по коже — до него только сейчас дошло, что самым опасным был вовсе не Сергей, а как раз этот, второй. — Если Наташка нам что плохое про тебя расскажет, тебе конец. Я потом проверю. Если соврал нам хоть в малости — конец. Язык держать за зубами.

Словечко своему Левензону про нас ляпнешь — конец. Ясно?

Майкл, послушно кивая в такт каждого «конец», да так истово, что его маленькая головка чуть не отваливалась от чрезмерного усердия, кивнул в последний раз:

— Ясно.

— Ну все, поехали. — Чиж позвал жестом нехотя двинувшегося за ним Сергея, все еще кровожадно, с сожалением оглядывающегося на Майкла. — Время дорого, — пояснил он, — вон ведь как все закрутилось. А этот гаденыш… Хрен с ним.

Уже отъезжая, они услышали пронзительный крик Майкла.

— А ну, останови! Может, стервец еще чего полезного вспомнил? — скомандовал Чиж, и Сергей притормозил машину.

— Ребята, а как же я? Мне ведь теперь через весь город… — К ним уже подбегал запыхавшийся Майкл.

— Тьфу! — только и смог прокомментировать все это Чиж, а Сергей наоборот, развеселился:

— Вот же поганец, ты только посмотри, как наш малец ожил. — Он с веселым удивлением посмотрел на друга и, уже собираясь трогать вновь, услышал:

— Ну хоть письма-то оставьте? Левензон ведь с меня шкуру сдерет.

— Нет, ну это уже просто невозможно, — открывая дверь и делая вид, что собирается выйти, проворчал Сергей. — Ты все-таки решил их съесть, да? — с нарочитым удивлением спросил он переминающегося с ноги на ногу Майкла. — Надумал-таки? — И засмеялся вслед мгновенно бросившемуся наутек маленькому пройдохе:

— Левензону от нас привет!..

Уже выбравшись на автотрассу, ведущую к Мшанску, Сергей все вспоминал, не будучи в силах успокоиться:

— Нет, Саш, ну как он тебе, а? Во наглец! Только что был рад, что хоть живым и здоровым остался, а через минуту уже и довези его, и письма отдай… Вот же порода! — Сергей отчасти словно восхищался таким поведением маленького мерзавца. — Нет, надо было его отметелить, зря ты…

— Да хрен с ним, пусть живет, — отмахнулся Чиж, и вдруг, что-то вспомнив, потянулся к заднему сиденью. — Ну-ка, посмотрим лучше, что за девчонки этим аферистам понаписали на свою голову.

— Давай! — обрадовался Сергей. — Это мне по душе! Даешь просмотр девиц-красавиц!

— Смотри-ка? — удивился Александр, вскрывая уже пятый конверт:

— И эта довольно ничего себе.

— Ага, — подтвердил Сергей. Он оторвался от дороги и бросил на фотографию быстрый оценивающий взгляд:

— Ничего девочка, точно.

— И чего только этим дурехам дома не сидится? — вздохнул Чиж, вскрывая очередное девичье послание. Ведь обуют их для начала такие вот хорьки, вроде этого Майкла, Левензона, и как его… Семки, что ли. А потом и того похлеще начнется.

— Вдруг, какая-то девушка, снявшаяся в купальнике на пляже, чем-то неуловимо напомнила ему Ольгу и Чиж, мгновенно потеряв всяческий интерес к остальным красавицам, не поворачиваясь, бросил Сергею:

— Надоело. Будешь еще смотреть?

— Да ну их, — так же мрачно ответил тот. Ему тоже вдруг вспомнилась Вика. Как она там без него? Ушла ли от альбиноса, и вообще, завязала ли со своей профессией? А что, если ее не отпускают намертво вцепившиеся в нее сутенеры? Нет, надо будет срочно за ней ехать. Вот только поможет другу найти пропавшую невесту… — Выкинь ты все это дело вообще, — посоветовал он Александру. — Прямо сейчас, в окно.

Тот стал выбрасывать конфискованное у Майкла добро, предварительно превращая все в мелкие клочки:

— А то найдет какой-нибудь очередной шустрый аферист и будут девушкам неприятности. Пусть хоть этим повезет. — Сергей молча кивнул, соглашаясь…

— Ну, что будем делать? — Сергей остановил машину в городской черте Мшанска.

— Знаешь, давай хоть разок отоспимся по-человечески, — предложил Чиж. — Найдем какую бабку, что ли, заплатим, поспим, как люди, на кроватях?

— Давай, — согласился с ним Сергей. — Все равно ведь на ночь глядя ничего не успеем. Да и на завтрак не помешает разговеться чем-нибудь домашненьким. Надоело уже одно и то же жрать. — Он кивнул на остатки очередной порции пирожков и «колы». То же самое они покупали сразу после посещения фотографа, только пирожки теперь были другие, с картошкой.

— Ну и поехали тогда на вокзал, — решил Чиж. — На них обычно такие старушки и обитаются…

Мастер Людмила делала маникюр Альбине Георгиевне, жене Мышастого, и победно улыбалась. Правда, ей приходилось делать это незаметно, про себя, чтобы улыбку не заметила клиентка, грузно развалившаяся перед ней в кресле, но от этого приятные, только что услышанные новости не становились менее приятными. А рассказывала эти новости сама Альбина Георгиевна. Говорила она с дамой, разместившейся в соседнем кресле, которой напарница Людмилы также делала маникюр и которая отличалась от своей собеседницы разве что цветом волос и фасоном безвкусных тряпок. Все остальное: излишний вес, крикливость базарной торговки, аляповатость и отсутствие стиля в одежде при несомненной ее дороговизне — все было практически одинаковым. Еще, одним отличием являлось то, что подруга жены Мышастого совсем недавно додумалась-таки поменять свои золотые зубы на металлокерамические, в то время как сама Альбина до сих пор ходила по старинке, на манер старой цыганки или оттянувшей срок зэчки, блестя золотом при каждом открытии своего крикливого рта, то есть, непомерно часто.

Это ее сходство со стареющей Кармен или только что освободившейся бандершей изрядно веселило Людмилу — ведь она-то знала, что на самом деле Альбина является женой преуспевающего бандита-бизнесмена.

Никак не выходит у вас, голубушки, из грязи-то, да в князи, — со злорадством думала она, вымачивая в специальной ванночке грубые пальцы своей клиентки. Мужья-то ваши как-то поднялись, нахватались по верхам всего-чего , в том числе и некоторое умение одеваться и относительно хорошие манеры, а вот вы до них явно не дотягиваете. Живете до сих пор по въевшимся в вашу дряблую кожу обычаям сварливых коммуналок и имеете интеллект тех самых базарных торговок, которых так напоминаете, а может даже, каковыми когда-то и являлись.

Людмила, красивая ухоженная женщина сорока пяти лет, ненавидела их всеми фибрами своей души, стараясь при этом, чтобы ее чувства никак не проявлялись, иначе она моментально потеряла бы свое место, имеющее неплохую доходность даже при патологической скупости большинства своих клиенток. Ее интерес заключался несколько в ином. Будучи женщиной неглупой, она прилежно прислушивалась ко всем их разговорам, благо что те и не пытались что-либо скрывать, постоянно рассказывая друг дружке о делах мужей, щеголяя перед подругами своей осведомленностью, а потом выгодно этой информацией распоряжалась, перепродавая ее заинтересованным лицам, недостатка в которых не наблюдалось. А ненависть обычная, классовая, превратилась уже во вполне осязаемую, конкретную, после случая, когда она получила увесистую пощечину как раз от этой вот самой Альбины Георгиевны, когда поцарапала той палец своим инструментом.

«Мерзавка! — заорала тогда Альбина, словно ей не царапнули случайно палец маникюрными ножницами, но намеренно сунули всю пятерню по-меньшей мере под циркулярную пилу. — Ты это сделала нарочно!» — И закатила звонкую пощечину, продемонстрировав тем самым свои базарные навыки, заключающиеся в умении работать не только языком, но при удобном случае и кулаками. Ее подруги, находящиеся в тот момент в зале, на словах вроде бы осудили такой поступок Альбины, но в душе, чувствовалось, были с ней вполне солидарны: этим хамкам надо периодически указывать их истинное место. Плюс ко всему здесь еще имела место обыкновенная женская зависть к Людмиле — та была весьма симпатичной элегантной женщиной с некоторой, только красящей ее полнотой, в отличие от них, просто грузных и неряшливых, фигурам и лицам которых уже ничего не в силах было помочь, в том числе и этот самый «Эдельвейс», где они проводили большую часть своего свободного времени.

Да еще добро бы Людмила была молоденькой девчонкой студенческого возраста — тогда и завидовать можно было разве что ее молодости — нет, их раздражало именно то, что ей, как и многим из них, было за сорок, а ее тело не шло ни в какое сравнение с грузными телесами этих распустех. К тому же Людмила имела молодого двадцатипятилетнего любовника, встречавшегося с ней отнюдь не ради денег. Конечно же, все это вместе взятое просто не могло их не раздражать…

— Нет, вы себе представляете? — продолжала трещать Альбина Георгиевна. — Нас просто-напросто кинули! Все наше СП накрылось медным тазом! Уже второй наш проект! Черт бы все побрал!

— Да как же так, Альбочка? — с наигранным ужасом взметнула руками собеседница, выплеснув при этом из ванночки часть раствора прямо в лицо обрабатывавшей ее маникюрши и делая при этом вид, что ничего не замечает. — Как такое могло произойти?

— А вот… — распространяя вокруг себя луковый аромат, в облаке которого, испытывая от него легкое головокружение, сидела и Людмила, отвечала Альбина. — Могло! Да еще как! В общем, слушай меня сюда… Приехали мы в Москву, в министерство. Надо было дать одному там взятку, чтобы он устроил нам лицензию на вывоз. В общем, вывоз неважно чего, я и сама это плохо поняла. А жена Коноплянова… Знаешь ведь жену Коноплянова? Жена Коноплянова договорилась по телефону с работником министерства, что он эту взятку передаст… в общем, неважно, кому, в общем, передаст ее кому надо. Вот. Ну, этот самый знакомый ее знакомого и передаст, поняла? А из наших его никто раньше не видел… И вот мы приезжаем, останавливаемся в гостинице, шикарной, разумеется… Забыла, как там ее… В общем, там еще пальма у входа растет и хорошая жареная картошка в ресторане; мы ею объедались буквально, больше даже, чем икрой… Ну, неважно. В общем, на следующий день мы в условленное время ждем в министерстве этого человека. Ну, чуть раньше пришли, не опаздывать же, все-таки деловая встреча… Подходит он, представляется, все сходится, он в курсе всех наших дел, мы ходим за ним по коридорам, он собирает бумажки, заходит в кабинеты, со всеми там здоровается, потом берет у нас деньги и мы ждем его четыре часа, пока не начинаем понимать, что здесь что-то не так… Ну, вернулись в гостиницу, звоним жене Коноплянова, та обещает нам разобраться и перезвонить, а сама созванивается с тем, министерским. Через некоторое время в гостиницу прибегает запыхавшийся человек, называется тем самым, что должен был нам все устроить и удивляется, что мы не пришли! Представляешь? Ему позвонила жена Коноплянова, ругалась, и велела быстро идти к нам в гостиницу разбираться! Но ведь это совсем другой человек, не тот, что был в министерстве! И оба назвались одним именем!

— Ужас! Какой ужас! — опять всплеснула руками подруга, опять попав в глаза своему мастеру брызгами раствора и опять этого «не замечая». — А сколько вы ему дали денег, Альбочка?

— Десять тысяч долларов! Негодяй!.. В общем, мы уже потом, задним числом с помощью этого настоящего, из министерства, во всем разобрались. Видимо было так… Кто-то, кто был в курсе всех наших СП-шных дел, подослал того афериста чуть раньше времени, и он опередил того, настоящего! Но кто же был в курсе всего? Мы же ни с кем — ни-ни! Никогда! И что нам теперь делать? Мой Мышастый, например, мне теперь точно ничего больше не даст. Разве хоть кто-то из наших мужей еще чего-то нам даст? Я даже боюсь ему об этом говорить, он ведь будет смеяться — это еще хуже, чем если бы он ругался!..

Ой!.. Я же там купила такую кофточку! Ты просто обалдеешь! В общем, там идет сначала синий — вот так. А здесь белый…

Вот, а потом…

Ну и мурло, — злорадно подумала Люда, — так тебе и надо, кухарка чертова! Жри свою жареную картошку и смотри телесериалы. Еше в бизнес полезла, идиотка!

Это была небольшая, но весомая победа Людмилы в ее скрытной войне с этими возомнившими о себе плебейками, которую она им тайно объявила. Огромных трудов ей стоило уговорить своего любовника, чтобы тот вместе с друзьями провернул эту нехитрую операцию, уже десятками раз описанную в «Аргументах и фактах», в рубрике «Курсы для простаков». Ее Валерка долго упирался, опасаясь, что все может всплыть, после чего не сносить им всем головы, но, заручившись поддержкой шустрых приятелей, в итоге все же решился, и теперь три тысячи баксов — ее доля — пойдут уж отнюдь не на безвкусные кофточки, о которых сейчас кудахчет эта дура, а… Потом она еще решит, на что они пойдут, да и дело здесь не только в деньгах, а в чувстве морального удовлетворения — в том, что она обула всех этих провинциальных тупиц. Да, она, Люда Пахомова, имеющая молодого любовника, приятную внешность, и не жрущая жареную картошку, да еще закусывая ее при этом сырым луком… Кто и как узнал твои бизнес-секреты, спрашиваешь?

Да ведь весь «Эдельвейс» часами слушал твои разглагольствования об этой намечающейся дурацкой поездке, и теперь черта с два ее, истинную виновницу этой классической комбинации для кидка лохов кто-нибудь вычислит!

А потом, — с удовлетворением подумалось Людмиле, — дома или где там еще, тебя, тупица, ожидает еще один маленький сюрпризец. Когда ты откроешь свою безвкусную сумочку, в которой скорее почтальону впору разносить свое казенное добро, а ты бегаешь с такой по модным салонам, ты увидишь этакое маленькое веселенькое письмецо. Уж не знаю, на самом ли деле тебе изменяет твой Мышастый, что утверждается в анонимном послании со стопроцентной уверенностью, но нервотрепка тебе будет обеспечена, это точно. Я так решила! Я, Люда Пахомова!

А Мышастый? Да лучше бы он действительно тебе изменял, что, наверняка, с удовольствием и делает — разве станет нормальный мужик ложиться в одну кровать с такой вот… Нет, точного названия, пожалуй, и не подобрать. Неужели он и впрямь спит с этой коровой? Правда, я и его самого не видела, но все равно, сомнительно… Почему я в мнимые любовницы выбрала именно секретаршу? А кого, собственно, еще? Разве не для таких целей и существуют у всех у них непременно красивые секретарши?

— Пожалуйста, другой пальчик, — вежливо попросила Люда.

Пальчик! Да разве ж это пальчик?! Сарделина!..

— Вот это дело! — вынес свой приговор довольный Сергей, расправляясь с яичницей. Перед этим он приговорил груду жареной картошки и несколько котлет. То же самое проделал и Чиж, который закончил чуть раньше друга и сейчас задумчиво ковырял спичкой в зубах. — Спасибо, бабуля, — поблагодарил парень симпатичную старушку, копошащуюся рядом, в маленькой кухне двухкомнатной «хрущовки», где они провели ночь. — Так мы еще останемся, договорились? Сами не знаем пока, на сколько еще затянется наша командировка. Деньги мы вам вперед заплатим, не сомневайтесь.

— Оставайтесь, конечно, чего там. Ребята вы хорошие, и даже не пьете, как я погляжу… Таких постояльцев зазря не выгоняют, — приветливо улыбнулась та. — И мне к пенсии хоть какая-никакая, а прибавка будет…

— Ну, что будем делать? — спросил Чиж, открывая дверцу «Москвича». — Как нам найти того амбала с тремя семерками?

— Знаешь, — ответил Сергей, садясь рядом, на пассажирское сиденье, — я думаю, нечего нам мудрить. Гони-ка ты прямиком в ГАИ. Там мы все и узнаем о владельце машины.

— Ишь ты? — удивился Александр. — Вот так вот у тебя все просто, да? А выдадут они нам такую информацию? Мне никогда ничего подобного делать не доводилось.

— Да мне тоже, — признался Сергей. — Но если подумать, ничего сверхъестественного мы не потребуем. Мало ли, зачем мы можем его искать? Может, стукнули его куда в задок, теперь вот компенсировать желаем…

Молоденький светловолосый паренек в форме лейтенанта милиции, которого Сергей остановил прямо в коридоре, сначала посмотрел на друзей недоверчиво.

— А зачем это вам? — поинтересовался он. — В принципе, можете заполнить бланк заявления, и — в окошечко на первом этаже. Укажите там причины розыска автомашины, что-то еще…

Там вам все подскажут.

— Слушай, — Сергей с нарочито озабоченным лицом приблизился к нему вплотную, — не надо нам всей этой бумажной канители. Нам по-быстрому надо, понимаешь? — Он незаметно сунул что-то в руку лейтенанта, который сначала ее отдернул, но затем, бросив на зеленую купюру быстрый взгляд, сунул деньги в карман. Легкая краска стыда все же проявилась на его веснушчатом лице — наверное, слишком мало он пока проработал в этой славной организации, еще не обвыкся.

— С дружком он одним нашим столкнулся, понимаешь? — принялся Сергей прояснять ему ситуацию. — И сейчас знаешь сколько с него содрать хочет? Звонит, угрожает даже… Так что ты нам собери на него все что можно. Ну, адрес его, телефон, место работы. Все, что найдется. Надо же нам знать, что за деятель такой трясет нашего друга? Да ты не сомневайся, — добавил он, видя, что лейтенант все еще колеблется, — мы ж не бандиты какие, а то б и без тебя быстро всю его подноготную узнали. — Он посмотрел белобрысому в глаза.

— Ладно, — наконец согласился тот, — ждите меня здесь.

— Сколько ты ему сунул? — поинтересовался Чиж, когда они с Сергеем отошли к окну, в угол.

— А, пустяки, — махнул рукой тот, — десятку.

Лейтенант вернулся минут через пятнадцать и, сунув друзьям небольшой листочек, как-то странно на них посмотрел.

— Что, что-нибудь не так? — забеспокоился Чиж, одновременно пробегая глазами скупую информацию:

— Мышастый Антон Алексеевич, год рождения, машина, номер, выдано… Ага, вот домашний адрес… Затем… фирма «Маркетинг-центр», тоже адрес… — вслух зачитал он. — Все нормально, а что такое? — Ему очень не нравился непонятный взгляд белобрысого.

— Или вы, ребята, только вчера родились, или приехали откуда… — задумчиво проговорил тот, и видно было, что он уже жалеет о том, что с ними связался. — Это один из крупнейших воротил нашего города. И если вы ему действительно что-то помяли, да еще думаете дергаться, он вас в бараний рог… Да только сдается мне, что отговорка это у вас. Не знаю, что вы там затеяли, а только зря я вам… — Лейтенант безнадежно махнул рукой и поспешил удалиться, видимо, боясь передумать и обменяться бумажками обратно.

— Вот тебе бабушка, и Юрьев день, — пробормотал Чиж, еще раз пробегая листок глазами и пряча его в бумажник. — Только главбандита города нам с тобой не хватало.

— Как думаешь, зачем он потащился в Благогорск? Чтобы обворовать ящик этого Левензона? — спросил Сергей. — Что ему, больше нечего делать?

— Да не он это наверняка был, — предположил Александр, что-то про себя обдумывая. — Во-первых — один, без охраны…

Это явная глупость. И вообще, такому только по ящикам и лазить… У него шестерок пруд пруди. Разве что… — Он помедлил.

— Ну, — поторопил Сергей, — чего тянешь?

— Я думаю, он специально послал своего… Ну, зама, что ли, или шофера, по конфиденциальному делу, чтобы мелочь всякая в это дело посвящена не была. Или кто-то из них на его машине без его ведома скатался туда-обратно.

— А поскольку такое невозможно, — продолжил за него Сергей, — то здесь, видимо, скорее подойдет первый вариант: он действительно послал… ну хоть шофера, по весьма деликатному делу. А значит, фотографии сейчас находятся у него.

И твоя Оля возможно, тоже.

— Да я его сам в бараний рог согну, — проскрипел зубами Чиж. — Только как до этого ублюдка добраться? Да чтобы свора его нам не помешала. Тепленьким бы его, гада, взять!

— Надо думать, — попытался успокоить друга Сергей. — А ты охолонись пока малость, чтобы горячку не пороть. — Он положил руку Александру на плечо. — Сам же меня учил, помнишь?

Выдержка, спокойствие.

— Ладно, — согласился тот, — постараюсь.

— Давай-ка сгоняем пока по этим адресам, — предложил Сергей, — присмотримся, где он живет, где чего. А там, может, и мысль какая в голову придет, тогда покумекаем.

— Поехали, — согласился Чиж. — Все равно, лучшего варианта мы пока не имеем…

— Ого! — воскликнул Сергей, увидев особняк, обнесенный высоким забором, когда они подъехали к означенному в документе местожительству Мышастого. — Здесь и я бы не отказался пожить. Хотя бы этак с недельку.

— Да уж, — согласился с ним Чиж, тоже впечатленный роскошью жилища их предполагаемого врага, — живет, сволочь.

Когда они медленно проехали мимо главных ворот, охранник, стоящий возле сторожевого домика, проводил их машину профессионально цепким взглядом.

— Все понял? — спросил Чижа Сергей. — Службу свою ребята знают туго. И кобура висит на поясе специально, чтобы глупых мыслей у кого случайно не возникло… Черт, — через некоторое время произнес он, — из-за этого дурацкого забора ничего не увидишь. Где — что, имеются ли собаки, еще какая охрана?

— Так ведь на то он и поставлен, чтобы жизнь хозяина от любопытных глаз оберегать, — философски рассудил Александр.

— В общем, тут все более-менее ясно. Мой дом — моя крепость.

Давай-ка мы теперь на работу к нему сгоняем, в этот его «Маркетинг-центр». Может там он поуязвимей окажется, легче к нему подобраться будет…

Подъехав к найденному без труда зданию, друзья с унынием констатировали, что здесь их ждал тоже отнюдь не проходной двор — через стеклянную стену роскошного фасада ясно просматривался огромный вестибюль со стеклянной же будкой охранника, в которой сидел одетый в форму милиционера человек, а еще двое в гражданском неспешно прохаживались рядом, заложив руки за спину.

— Ну вот, мент и еще двое орлов, — с унынием подытожил Сергей. — Тоже не подарок. Без предварительного звонка или какого спецпропуска вряд ли войдешь. Уж мы-то, по крайней мере, точно — они наверняка всех работников в лицо знают…

Сергей припарковался рядом с большой автомобильной стоянкой, предназначенной только для работников находящихся в здании фирм. Места на ней занимали в основном роскошные иномарки, каждая из которых стоила денег, сроду не виданных как Сергеем, так и Чижом. При въезде на стоянку, обнесенную по периметру красивой цепью, подвешенной на столбики метровой высоты и выполняющей скорее декоративную функцию, также сидел охранник в небольшой будке.