— Изволь учить придуманный мною язык и отвечать за свой базар, как у вас говорят! Ведь ты требуешь от меня знания своего, дебильного! Сейчас ты мне ответишь! За все ответишь! Нет, ну надо же, ляпнуть мне такое!.. — Сергей, немного выйдя из роли, стал потихоньку входить уже в настоящий раж. — Ишь ты, про мою мать такое ляпнуть! — И принялся методично стучать головой бедолаги Лаптя о дверь вагона. — Я вот тебе сейчас покажу!.. Ну, держись!..

Дверь тамбура снова отворилась.

— Что тут происходит? Что за шум? — с недоумением спросил вошедший «Дольф Лундгрен», удивленно разглядывая открывшуюся перед ним картину — прикидывающегося ветошью длинного, и Сергея с Лаптем, азартно играющих в «Школу и учителя».

Сергей, вспомнив свое предположение, что этот здоровый мужик является третьим сообщником двоих уркаганов, мгновенно бросил полностью отрубившегося от последней его вспышки ярости Лаптя на пол и, развернувшись к «Лундгрену», ударил того прямым левой, метясь по челюсти. Точнее, он только попытался это сделать, так как противник, полностью опровергая сомнительный тезис о том, что массивные люди и двигаются неуклюже, как-то неуловимо быстро сместился в сторону, перехватил кулак Сергея, просвистевший мимо цели, одной рукой, а второй так же неуловимо быстро ткнул его куда-то в поддых — да так, что у того перед глазами сразу поплыли красивые красные круги, и теперь, наблюдая эту картину, схожую с закатом солнца, отчаянно пытаясь ухватить широко открывшимся ртом почему-то ускользающий от его губ воздух, он опустился вниз, заняв свободное место рядом со своими незадачливыми противниками.

Вот и пришел мне звиздец, — как-то отвлеченно подумалось Сергею, словно все это происходило вовсе и не с ним. — Это их третий кореш, и сейчас уже он станет обучать меня, а не наоборот, а потом и те к нему присоединятся… Война, в общем, идет с переменным успехом, как это обычно и бывает в жизни… Но где же насобачился так здорово драться?

«Лундгрен», видимо просчитав обстановку, поняв примерно, как здесь могло все происходить и о чем сейчас думает Сергей, нагнувшись, приподнял его, крепко схватив за плечо.

— Не бойся, я не с ними, — он показал на двоих.

— Я… не… бо… юсь… — кое-как удалось выдохнуть Сергею. Круги перед глазами постепенно теряли свою яркость, становясь уже какими-то блекло-розовыми — видимо солнце потихоньку скрывалось за горизонтом.

— Не боишься, ну и молодец, — одобрил «Дольф» и слегка поддерживая Сергея, повел его внутрь вагона. — Пойдем, расскажешь, что тут у вас произошло. Надеюсь, ты их не зашиб?

— Жить будут… — Ответ дался Сергею уже легче. — Просто поучил маленько вежливости. — Он с уважением оглянулся на незнакомца. — А ты силен. Меня как щенка… Покажешь?

— Иди, иди, — усмехнулся «Лундгрен», показывая Сергею рукой, — вот мое купе. — Он завел его внутрь, где никого не оказалось и пояснил:

— Попутчики недавно сошли, так что у меня здесь свободно. — И добавил:

— Чаю хочешь?

— Хрена нам сделают, а не чаю — я уже пробовал. — Сергей действительно делал попытки уговорить толстую сварливую проводницу налить ему чаю и в ответ услышал множество весьма любопытных подробностей о своих умственных способностях, которые, по мнению хозяйки вагона, оставляли желать лучшего.

— Сделают! — усмехнулся его новый знакомый и вышел в коридор.

Сергей подивился, какую спокойную уверенность в себе и скрытую силу излучает его мощная фигура. А ведь пожалуй, что ему-то как раз и сделают, — неожиданно подумал он и воспринял уже как должное, когда тот вернулся с двумя стаканами дымящегося чая в руках.

— Как тебе все так просто удается, а? Научи! — попросил он, с удовольствием отхлебнув ароматный напиток.

— Да так… — уклонился «Дольф» от ответа и опять усмехнулся. — Понимаешь, жить надо проще, особенно, если родился по второму разу… А вот ты нервный, напряжен словно взведенный курок, я это сразу заметил. — Произнесенное звучало немного таинственно, но Сергей не стал уточнять, что это за «второе рождение», весьма справедливо полагая, что тот все равно не ответит — прецедент уже был. Вообще, его попутчик был весь из себя каким-то таинственным, на манер восточного сенсея.

А Чиж действительно, еще на вокзале приметил этого высокого темноволосого парня, который выглядел подобно сжатой пружине и как-то настороженно озирался по сторонам. «Словно убегает от кого-то, — подумалось тогда ему, — непременно во что-нибудь вляпается, если вовремя не расслабится…» И оказался прав. Эпизод, только что произошедший в тамбуре, подтвердил его опасения и он решил поговорить с парнем, который ему чем-то приглянулся. Может, удастся помочь тому освободиться от какого-то неведомого, давящего на него груза.

— Ну как, оклемался? — поинтересовался он, с удовлетворением отмечая, что его новый знакомый допил весь чай без остатка и вроде как окончательно пришел в себя. — Может, еще чаю хочешь?

— Да нет, — рассмеялся тот, — уже все нормально! Да и не хочется, чтобы ты во второй раз испытывал судьбу — я имею в виду нашу проводницу. А ну как не даст по второму разу, а только наорет, как на меня?

— Даст, — опять спокойно ответил тот и Сергей вновь ему поверил. — Никуда не денется. Ну, не хочешь — как хочешь. — И протянул крепкую руку. — Давай знакомиться, что ли? Александр Чиж.

— Сергей Остапов, — ответил Сергей, также протянув руку и слегка подивившись такой интересной фамилии — Чиж.

— Ну что, Серега, рассказывай? Из-за чего у вас там весь сыр-бор разгорелся? — поинтересовался тот и Сергей поведал ему о своей теории относительно происхождения некоторых поганых языков и как со всем этим надо бороться.

Чиж искренне хохотал во время всего его повествования и когда тот закончил, весело произнес:

— Ну, ты меня, признаться, уморил! — И добавил уже задумчиво:

— А что, вообще-то твоя версия довольно интересна.

Я думаю, ты во многом прав. Мне как-то не приходилось раньше над этим задумываться. Единственное, что меня смущает — как бы эти козлы… — при этом слове они одновременно рассмеялись, — обозлившись, не сорвали свою злость на ком-нибудь другом. Ведь не все же могут так замечательно с ними объясняться, как это только что сделал ты.

— Это верно. — Сергей огорченно развел руками. — Переборщил малость. И тут же спросил:

— Вот ты говоришь, что не все такие как я. А сам меня одним пальцем… Как это у тебя получается? Где такому учат? Покажешь мне что-нибудь из своего арсенала?

— А что, и покажу как-нибудь при случае, — заверил его Чиж. — Обязательно покажу. А вот рассказать, извини, не могу. Не моя это тайна. И раскрой я рот, знаешь, много неприятностей может произойти. Для того, кто слушал — тоже, кстати, — добавил он.

— Ну что ж, нельзя, так нельзя, — легко согласился Сергей, ничуть не огорчившись — отказ Чижа прозвучал как-то совсем для него не обидно.

А тот, подумав, что его могут принять за какого-нибудь дешевого темнилу — дескать, нагнетает тут псевдотаинственную обстановку, делает вид, что вынужден скрывать невероятные тайны Мадридского двора, предложил:

— А что, может тяпнем по маленькой? У меня есть; с одним типом не допил… — Он достал из спортивной сумки бутылку водки. — Может и тебя отпустит — я смотрю ты еще напряжен, все не расслабишься никак.

— Давай, — охотно согласился Сергей. — У меня и закуска имеется. — Он вспомнил, что сестра что-то собирала ему в дорогу. — Сейчас принесу… — Он ушел в свое купе.

Вскоре они уже организовали весьма неплохой стол — сестра Сергея положила ему запеченную в духовке курицу и еще много чего, вызывающего аппетит. В итоге пришлось идти в вагон-ресторан еще за одной, а там, на месте, решили взять сразу побольше — оба чувствовали, что и второй может не хватить… В итоге, сидя в свободном купе — к ним так никого и не подсадили, — они к скорому времени перебрали все мыслимые и немыслимые темы, начиная рыбалкой и заканчивая, как водится, своим видением международного положения… Затем Чиж, поначалу и в мыслях не имевший подобного намерения, вдруг рассказал Сергею про свою Ольгу, про их любовь, про то, как жалеет, что уехал, не поставив ее в известность, и что приехав, первым же делом помчится к ней, извинится, и пока она немедленно не согласится стать его женой, никуда от нее не уйдет. А после спросил, посмотрев в глаза внимательно слушающего его парня:

— А у тебя есть девушка?

И Сергей, помолчав, вдруг так же неожиданно для себя самого откровенно рассказал новому знакомому, как работал в интим-клубе, как расправился с двумя подонками, после чего вынужден был уехать из города, про Вику… Теперь, рассказывая про нее Александру, он уже не сомневался, что любит ее ничуть не меньше, чем тот свою Ольгу, а ведь еще только утром не был в этом так твердо уверен. Признавшись Чижу, что она проститутка, Сергей пытливо заглянул ему в глаза, боясь увидеть в них насмешку и решив про себя, что в этом случае сейчас же врежет ему что было сил, не взирая на последствия — он был уверен, что его новый знакомый отделает его как бог черепаху — в драке тот наверняка был сильнее, но увидел в них только искреннее понимание и сочувствие в связи с тем, что Сергею пришлось ее покинуть.

— Ты ей обязательно напиши, Серега. Сейчас же, как только приедешь. А еще лучше, вообще, забери ее просто к себе, — посоветовал он. — Съезди за ней сам, лично, как только получишь ответ; а если понадобится, найди меня — мы с тобой ее силой отвоюем, хоть против всего города придется пойти, я обещаю… — И добавил:

— Хватит уже одного дурака — меня. И так места себе не нахожу — ведь больше двух недель у своей Ольги не появлялся, представляю, как она обиделась. Она ведь такая гордая…

Сергей, подумав, решил последовать дружескому совету и привезти Вику к своей бабке. Медовый месяц на свежем воздухе, в деревне — что может быть лучше!.. Вообще, оба парня уже нисколько не сомневались, что они теперь самые настоящие друзья, и далеко за полночь укладываясь спать, размышляли — неужели можно вот так, всего за несколько часов знакомства, приобрести настоящего друга? И оба для себя, один независимо от другого, не сговариваясь, решили — может!

Утром, проснувшись неожиданно рано, хотя поспать им вышло совсем немного, поднявшись, они первым делом посмотрели друг другу в глаза и с облегчением убедились, что никто из них не раскаивается во вчерашнем разговоре, переживая, что рассказали по пьянке слишком много личного, интимного.

Что вот так глупо разоткровенничались перед чужим человеком, а теперь стыдно, что открыли ему душу и вообще, вдруг тот еще и посмеется. Каждый с облегчением прочитал во взгляде другого, что это не так, и не сговариваясь, они пожали друг другу руки — каким-то чудесным образом в некоторых ситуациях им уже не требовалось для взаимопонимания лишних слов… Эта их утренняя проверка была чем-то сродни той, что бывает после первой ночи, проведенной с женщиной, иногда совсем незнакомой. Если наутро оба отводят взгляд, боясь посмотреть партнеру в глаза — значит их близость была ошибкой, случившейся от чрезмерного количества выпитого спиртного — такое даже элементарным физическим влечением не назовешь. Никогда не должно быть такого, чтобы наутро стыдиться смотреть в глаза проведшей с тобой ночь и разделившей постель женщине, иначе все произошедшее — просто грязь.

Также не сговариваясь, оба решили не опохмеляться — в двенадцать дня поезд прибывал в Приреченск и им хотелось остаться трезвыми; особенно Чижу, которому предстояла встреча с Олей, а он отлично знал, что она не потерпит от него даже слабого запаха алкоголя, и если учует таковой, то немедленно пошлет его к черту.

— Слушай, а на чем ты до бабки своей поедешь? — спросил он Сергея, вернувшегося после умывания и вытирающегося полотенцем — сам он сходил первым.

— А из Приреченска туда автобус идет. Прямиком до Макеевки — деревни, где она живет, — объяснил тот. — Я вот тебе сейчас расскажу, как там меня найти. — И подробно описал, как добраться до места, где он будет жить.

Чиж тоже дал свой адрес Сергею, строго наказав, чтобы тот, как только порадует давно не видевшую внука бабку и чуток у нее поживет, сразу же приезжал к нему в гости.

— Хорошо, — согласился Сергей и вдруг загорелся:

— Слушай, а давай-ка наоборот: бери свою Ольгу и приезжай с ней ко мне, в Макеевку. Я вас с бабкой познакомлю, знаешь, какие мировые блины она мастерит? Закачаешься! Места у нее всем хватит, — с воодушевлением развивал он свою идею, — воздух, рыбалка, сеновал — лето-то жаркое… Ты спал когда-нибудь на сеновале? Вот увидишь как классно, и Оле твоей понравится, я уверен.

— А что… — Все это пришлось Чижу по душе. Неплохо придумано! Уговорит Олю взять отпуск, сам тоже возьмет — и приедут. Ему уже казалось, что его девушка непременно должна согласиться — она неоднократно жаловалась, что у них в Приреченске негде толком позагорать, что она очень любила, а о купании вообще можно было только мечтать… — А купаться там есть где? — спросил он, уже утвердясь в своем решении.

— Ого! — обрадовался Сергей. — Да сколько хочешь! И река, и озеро! По рукам?

— По рукам, — согласился Чиж.

Их разговор прервал стук в дверь, и в образовавшуюся щель пролезла наглая рожа вчерашнего крепыша.

— В картишки не жела… — Он не успел договорить, как уже в который раз, поразив своей мгновенной реакцией Сергея, Чиж молниеносно схватил гостя за джинсовую рубашку и через мгновение ошарашенный, не успевший ничего сообразить Лапоть уже лежал в проходе между полками, удерживаемый прочным захватом.

— Слушай ты, маленький уродец… — начал Чиж, обращаясь к только сейчас начавшему понимать, что является здесь незваным гостем Лаптю, зажимающему в руке карточную колоду. Он уже сел на полку и, не давая крепышу возможности приподняться, придавил ему горло своим ботинком. Сидящий рядом Сергей поддержал его в этом начинании, поставив свой тому на живот — этим они четко обозначили законное место сунувшегося к ним по ошибке поганца. Весь лоб крепыша был в багровых кровоподтеках — последствиях посещения «школы», в которой на его беду в тот день учительствовал Сергей. — Значит, как я вижу, вчерашний маленький урок, любезно преподанный моим другом, не пошел тебе впрок?

— Не надо, мастер, не надо, я все понял, сейчас ухожу… — Для убедительности Лапоть даже сделал попытку привстать, но два ботинка прочно фиксировали распластавшегося на полу парня в столь унизительном для него положении.

— Уйдешь, конечно уйдешь. Если только тебя отпустят, — усмехнулся Чиж. — Уж больно ты нам надоел, босота. Может, просто выкинем его в окно? На ходу, а? — спросил он Сергея и тот, не тратя времени на пустые разговоры, с готовностью бросился открывать плотно засевшую в пазах деревянную раму.

— Не надо, пацаны, — взмолился Лапоть, — не надо, я все понял. Вы и вчера мне все хорошо объяснили. — Он указал на свой лоб.

— Кстати, — поинтересовался Чиж, — а кореш твой где?

Тот, долговязый?

— Лежит Витек, не встает, — объяснил Лапоть. — Крепко ты его вчера приложил. — Он уважительно взглянул на Сергея.

— Голова у него кружится. И еще тошнит.

— Слушай ты, комедиант! — неожиданно взъярился тот. — А ну-ка вали отсюда, пока я тебе твою тупую башку не разбил окончательно! Вали, говорю! — И попросил:

— Сашка, отпусти этого поганца, а то я за себя не ручаюсь… Сейчас ведь действительно выброшу в окно к такой-то матери, потом не расхлебаешь… — И когда удивленный такой его вспышкой ярости Чиж отпустил мигом шмыгнувшего из купе Лаптя, объяснил недоумевающему другу:

— Нет, ну ты только подумай, какая все же они мразь! Его дружок — корешок по-ихнему, по поганому, на языке их собачьем, — лежит с явным сотрясением мозга.

Ведь симптомы налицо — тошнота, головокружение… А этот подонок, вместо того чтобы хоть как-то попытаться ему помочь — Витьку этому самому… Ну, врача тут может и не имеется, хрен этих железнодорожников знает, но у начальника поезда ведь наверняка есть аптечка — можно лекарства попросить, посоветоваться. А этот… — Он даже не смог подобрать слова. — Все со своими картишками шныряет, до лампочки ему, что дружок и вовсе окочуриться может. Ну и кто они все, по-твоему, после такого?

— Да, — вынужден был согласиться с его доводами Чиж, — дерьмо — оно и есть дерьмо, правильно ты подметил. Мне ведь как-то мало приходилось с их братом общаться, не задумывался.

— Зато я их на своей последней работе насмотрелся досыта, — усмехнулся Сергей. — Мразь, ненавижу. Ничего, зато поучил я некоторых уму-разуму тоже немало, довелось…

Уже прощаясь, стоя на вокзале и с сожалением пожимая друг другу руки, они обменивались последними фразами:

— Так ты давай, Сашка, не тяни. Уж больно мне твою расчудесную Олю посмотреть захотелось — так ты ее красочно расписал… Да и я к тому времени, надеюсь, уже смогу тебе свою Вику показать. Приезжайте! Жду!

— Обязательно! — подтвердил Чиж. — Сейчас прямо к ней и помчусь. Все, пока!.. — И он почти бегом отправился на автобусную остановку, до того соскучился по Ольге…

Даже не заходя домой, он первым делом позвонил в ее дверь и стоял, пытаясь пригладить непослушный ежик волос, улыбаясь и представляя, как будет душить ее сейчас в своих объятиях, а она, также смеясь, будет не по-настоящему отбиваться и сердито требовать, чтобы он немедленно ее отпустил, но он, все равно, будет сжимать ее еще сильнее… В чем дело? После третьего продолжительного звонка ему стало понятно, что Ольги нет дома, иначе она давно бы открыла. Улыбка на его лице медленно угасла. По прежнему не заходя домой, с сумкой на плече он отправился обратно к остановке и полчаса спустя уже стоял перед Федором Ивановичем — Ольгиным начальником, которого видел как-то раз, когда встречал ее после работы.

— Нет, молодой человек, — тоже вспомнив Сашу, проговорил Федор Иванович, протирая очки и щуря на него близорукие глаза, — сегодня ведь суббота, а технологи у нас по субботам не работают. И вообще… Она взяла отпуск за свой счет.

— Когда? — испуганно вырвалось у Александра. Такого он предвидеть не мог. — И зачем? Разве она собиралась куда-то уезжать?

— Ну, вот именно этого я вам сказать и не могу, — усмехнулся начальник, опять одев очки и с интересом наблюдая, как волнуется Чиж. — Просто потому, что не знаю! — добавил он, предупреждая непременно последовавшие бы со стороны гостя просьбы немедленно открыть ему местопребывание Ольги. — Она мне не доложила. Да уверяю вас, молодой человек, ей-богу, не знаю! — Он перестал усмехаться, заметив как побледнел Александр. — Да что случилось-то?.. — крикнул он уже в пустоту, а где-то вдалеке гулко хлопнула входная дверь. — Эх, молодежь, молодежь, — тихо проговорил он почти про себя. — Мне бы быть на твоем месте… — И нервно закурил — работать ему неожиданно расхотелось напрочь…

А Чиж уже опять мчался от остановки к своему дому — ему пришла в голову удачная мысль заглянуть в Ольгин почтовый ящик, благо что ко всем ящикам в доме подходил один и тот же ключ. Кстати, именно благодаря этому обстоятельству они и познакомились когда-то. Ключ, да прохудившийся кран — вот его талисманы удачи…

Через некоторое время, с недоумением вертя в руках пачку «Вечернего Приреченска», который выписывала Оля, он насчитал в ней целых шесть номеров. Да плюс выходные, когда газета не выходит, — высчитывал в уме Чиж, — итого, уже больше недели ее нет дома. Но куда она могла подеваться?.. Вдруг сообразив, что Оля могла оставить записку, бросив таковую уже в его почтовый ящик, он, кляня себя за недогадливость, почти уверенный, что вскоре его ожидает объяснение причин ее отсутствия, нетерпеливо, едва попадая ключом, рванул дверцу… и увидел лишь пустоту — он вообще ничего не выписывал.

Сразу же потеряв всяческую способность соображать, до того его выбило из колеи неожиданное отсутствие Ольги, он уныло побрел по лестнице в свою квартиру, открыл дверь, разделся, сел на диван — и все это бездумно, автоматически. Что ему теперь делать? Как она могла так с ним поступить? — думал Чиж, и вдруг его пронзила неожиданная мысль:

— А он?

Разве не точно так же поступил с ней и он? Ведь он сам, первым перестал к ней приходить, считая, что должен сначала разобраться в себе, выяснить, кем он является на самом деле, и только потом поговорить с ней. Разобрался, дурак? Вот и получай то, что заслужил! Но в любом случае, на пунктуальную Олю все это было непохоже, хоть какую-нибудь весточку она непременно должна была оставить, если… У него похолодело в груди. Если только не решила окончательно с ним порвать!

Нет, только не это! — с отчаянием подумал Чиж, зная, что не сможет пережить, если Ольга вдруг исчезнет из его жизни. Я непременно должен найти ее и поговорить! Я найду ее! — пообещал он себе…

К вам тут приходили… — сообщила соседка, с усмешкой глядя, как отчаянно дернулся от ее сообщения Александр:

— Когда? Кто? Говорите же!

— Да-да, приходила эта ваша дамочка… — нарочно тянула та время, видя нетерпение Чижа. — Ну, из нашего дома, такая вся из себя, с которой я вас пару раз видела. — Она поджала губы и не удержавшись, ядовито добавила:

— Которая крутит задницей по два метра в сторону. Тьфу, срам!

— Когда? — почти простонал Александр, готовый схватить старую сплетницу за грудки и трясти до тех пор, пока не вытрясет из нее всю информацию, так нужную ему сейчас и которую та явно нарочно выдавала по капле, наслаждаясь его мучениями… И что эта карга вообще врет? Ну, качает Оля при ходьбе бедрами — что есть, то есть — просто походка у нее такая. Но это же красиво, женственно! При чем здесь «по два метра»? И разве у нее задница? У нее очень красивая попка, округлая и пышная, не то что у этой старой иссохшей завистницы… Видимо, все это ясно отразилось на его лице, потому что соседка вдруг отшатнулась и поспешно произнесла, даже испуганно загородившись от него руками:

— Но-но! Не балуйте, молодой человек! Я ведь и милицию могу…

— Но когда же, умоляю вас, — уже жалобно произнес Александр, с усилием разжав побелевшие в костяшках пальцев кулаки. — Это очень для меня важно, поверьте!

Соседка пытливо посмотрела ему в глаза, видимо сочла, что он наказан вполне достаточно и его умоляющий тон является лучшим тому подтверждением, а заодно и извинением перед ней и наконец нехотя выдала:

— Больше недели назад, вас тогда дома не было. Ну, может, дней десять — точнее сказать не могу. Все, все! — заспешила она, подобно начальнику Ольги, видя, что сосед готов забросать ее еще сотней нетерпеливых вопросов. — Больше я все равно ничего не знаю. — И, не слушая Александра, ушла к себе в квартиру, громко захлопнув дверь.

Черт! Ведь он в тот момент еще не уехал! Где же он мог быть? На работе, наверное… Эх, как жаль, что все так глупо произошло, ведь она сама, сама к нему приходила! А один дурак надумал, видите ли, играть с ней в прятки, доведя ее до столь сильного отчаяния, что такая гордая девушка как его Ольга, сама первой к нему пришла, очевидно чтобы выяснить причину этого дурацкого с его стороны бойкота. А он, идиот, в это время маялся дурью: не встречаться, мол, пока не выяснит про себя все окончательно… Ну дурак же, одно слово! — клял себя Чиж, под ледяными струями душа потихоньку приобретая способность нормально мыслить — он намеренно включил только холодную воду…

Все его дальнейшие действия были продиктованы уже трезвым рассудком — ну, почти трезвым, насколько это было возможным, когда дело касалось именно Оли. Он вовремя вспомнил, что является профессионалом, а это значит, что нужно заставить себя действовать соответственно приобретенным когда-то знаниям и опыту. Вот и уроки гэбэшников пригодятся, — усмехнулся он мрачно, докрасна растирая кожу жестко-колючим полотенцем. Теперь он по-прежнему был спокоен и уверен в себе.

Ну, почти спокоен…

Заунув руку внутрь железного стенного шкафа, в котором находились квартирные счетчики электроэнергии, пробки, еще какое-то электрохозяйство, Чиж провел ею вправо, пытаясь нашарить ключ, который Ольга частенько там оставляла. Когда они уже стали достаточно близки — так, что каждый из них мог доверить другому ключ от своей квартиры, Оля не раз в его присутствии доставала его из этого электрощита.

— Зачем ты его туда кладешь? — удивленно спросил он ее, увидев это в первый раз, на что Оля ответила, рассмеявшись:

— Я уже дважды теряла ключи, так что здесь им будет значительно надежнее, чем, к примеру, у меня в сумочке…

Теперь, вспомнив об этом имевшем место факте, он решил просто-напросто самовольно проникнуть в ее квартиру — то есть совершить уголовно-наказуемое деяние. Ничего предосудительного, однако, в своем поступке он не усматривал. А вдруг она в беде, — говорил он себе, оправдывая столь неприглядные действия. Но даже при таком оправдании он все же чувствовал себя… Ну, не квартирным вором, конечно, но… Ничего, ведь я почти что ее муж и имею на это право, — решил он, уже нащупав наконец этот самый ключ и перепачкав при этом руку в пыли. И хотя официального согласия на брак Ольга ему не давала, да он собственно, еще и не спрашивал, сейчас Чиж был искренне уверен, что именно так дело и обстоит — он ее муж и точка… При всех своих поисках он старался производить как можно меньше шума, прекрасно понимая, что Олины соседи могли и не согласиться с такими его доводами, запросто вызвав милицию. Доводы эти могут показаться им не столь гладкими и убедительными как ему.

Зайдя в Олину квартиру, Чиж постоял некоторое время в коридоре, как бы собираясь с духом, затем решительно прошел в единственную комнату. На телефонном столике, да и вообще где-либо в пределах видимости, он не заметил ни записки, ни клочка бумажки, хотя с трудом представлял, зачем бы она стала здесь оставлять для него весточку — неужели же она могла предположить, что он вот так нагло вторгнется в ее жилище?

Сняв туфли, плохо отдавая себе отчет в своих же действиях, Александр первым делом лег на просторный диван, белье с которого было убрано в его внутренний ящик. Здесь она спит, — с каким-то будоражащим кровь чувством подумалось ему. — И здесь же, на этом самом диване, они как-то раз с ней…

Воспоминания о той волшебной ночи с такой силой обрушились на его сознание, что он не сразу нашел в себе силы встать, и только вспомнив, что его любимая исчезла в неизвестном направлении, не оставив ему хоть сколько-нибудь малого намека о своем местопребывании, он вскочил и решительно направился… Но куда же ему направиться первым делом?.. Он решил заглянуть в платяной шкаф, чтобы попытаться определить, каких Ольгиных вещей там могло не хватать, а следовательно, узнать, что она взяла с собой в дорогу — ведь это уже о многом могло ему поведать. Но, открыв деревянную полированную дверцу, он был вынужден с унынием констатировать, что эта его идея не является такой уж замечательной — не настолько хорошо изучил он ее гардероб, чтобы делать какие-либо определенные выводы; слишком много вещей там висело. Зато запах одежды, которая пахла своей хозяйкой, распространяя приятный аромат любимых Олиных духов, опять выбил его из колеи — он долго стоял в неподвижности, вдыхая запах своей девушки, и все никак не мог досыта им надышаться…

Далее, в течении нескольких часов он с прилежной тщательностью опытного домушника обыскал всю квартиру, не пропуская ни единого сантиметра ее площади и освежая в памяти урок спецкурса, который давал общие понятия о методике проведения подобного рода мероприятий. Через какое-то время Чиж вынужден был с огорчением признать, что не продвинулся в разгадке тайны исчезновения Ольги ни на шаг. Присев в кухне на табуретку, он с наслаждением закурил — впервые за все время поисков он вспомнил, наконец, о сигаретах. Уныло обдумывая свои дальнейшие действия, признавая, что окончательно зашел в тупик, он загасил сигарету и, уже бросая ее в мусорное ведро, внезапно загоревшимся глазами вперился в него взглядом, хотя и призывая себя заранее не верить в какие-то особенные находки — мусорник он недавно пропустил по той причине, что тот оказался пуст. Ольга была невероятной чистюлей и ревностно следила не только за собой, но в неменьшей степени за порядком и чистотой в квартире, не позволяя мусору в ведре скапливаться более чем на треть, благо что мусоропровод был рядом. Но была одна-единственная вещь, которую он все же пропустил по-настоящему — газета, которой ведро было устлано изнутри. А ведь до этого он неизвестно для чего заглянул даже в сливной бачок в туалете, предварительно сняв с него крышку, что было уж совсем ни к чему — не шпионкой же, в самом-то деле, была его любимая девушка!

И вот сейчас, уже не особо веря в какой-либо положительный результат, но тем не менее с учащенно забившимся сердцем, ибо это был последний его шанс, Александр достал и развернул на полу газету, которую выписывала Оля и экземпляры которой он недавно вытаскивал из ее почтового ящика. «Вечерний Приреченск». Перелистывая предварительно разглаженные им страницы, на полосе объявлений ему в глаза бросился текст, обведенный красным фломастером — похоже, одним их тех, что хранились в ящике Ольгиной секции.

Заинтригованный Александр склонился над газетой и пробежал глазами выделенное объявление: «Приглашаются девушки…» Что еще за ерунда? — подумал он. — На кой ляд понадобилось Ольге это дурацкое объявление? Зачем она его пометила? Конечно, можно было допустить, что этот текст выделила хотя бы какая-нибудь Олина подруга, забежав на чаек, сидя на кухне, сплетничая и листая эту газету. Но для такой версии должно было произойти слишком уж много совпадений — нет, надо принять за основу, что объявление обвела сама Ольга, в конце концов это было хоть какой-то зацепкой, от которой можно было начать плясать… А куда плясать? Ведь и пометить она его могла лишь для того, чтобы опять же показать какой-нибудь пресловутой подруге — он и мысли не мог допустить, что столь рассудительная Ольга могла клюнуть на такую дешевую приманку. Он еще раз вчитался в скупые строчки.

А может он и ошибается… Вполне нормальное объявление, не дешевка какая-нибудь для откровенного привлечения девушек во всяческие пресловутые эротик-шоу. Следовало признать, что это приглашение на съемки рекламы звучит вполне солидно. Может, его Оля и прельстилась на такое — ведь кому как не ей, с ее красотой и фигурой сниматься в подобных роликах, — подумал он. Просто решила немного подзаработать… К тому же, как сопоставил Чиж, глянув на дату выхода газеты и вспомнив слова соседки — в какое время приходила к нему Оля, — все примерно сходилось. Может как раз-таки посоветоваться она к нему и приходила? Может, к тому времени она уже получила ответ-приглашение и ей необходимо было срочно принять какое-то решение? Вроде бы пока все сходилось, во всяком случае никаких других версий при такой скудной информации у него не возникло — да и это было уже кое-что. Надо непременно использовать этот единственный пока шанс.