— Что рассказывать? — повторил он. — Телефон провели вон с год назад… — Он кивком показал на стоящий прямо на полу возле стены в коридоре телефонный аппарат. — Вот и все мои новости. Давай ты сам и рассказывай, коль пришел. У меня для тебя новостей больше нет.

— Ну… — Чиж обнаружил, что Пашка прав — им действительно не о чем говорить. — Приехал я в общем… Из другого города. Друзей решил навестить. К тебе вот зашел… — Тут он увидел Пашкину ухмылку — видимо тот никак не ассоциировал себя с друзьями Чижа. И уже начиная злиться на самого себя, за что вообще решил к нему зайти, приободрился, неожиданно вспомнив:

— Слушай, а ты выпить не хочешь? У меня есть. — Он достал из сумки и выставил на стол две бутылки только что купленной водки.

— Так с этого бы и начинал! — Пашка буквально подпрыгнул от радости и понесся на кухню, прихватив с собой два грязных стакана — видимо сполоснуть. — А то разводит тут, понимаешь, мудотню… Школа, друзья… — доносился его повеселевший голос сквозь шум воды, льющейся в раковину. Вернувшись, он громко брякнул стаканами о стол. — Наливай! — И с трудом дождавшись, пока Чиж наполнит оба стакана до половины, тут же схватил свой и скороговоркой объявив:

— За встречу!.. — тут же опрокинул содержимое в рот, словно это была не водка, а вода. Затем, пошарив по столу глазами и не найдя ничего, напоминающего закуску, он занюхал выпитое коркой давно зачерствевшего хлеба. — Хорошо пошла!..

После второго стакана он, глядя на Александра чуть осоловевшими глазами и что-то про себя прикидывая, поинтересовался:

— Слушай, а у тебя деньги есть? — И пояснил машинально кивнувшему Чижу:

— Закусь нужна. Может, сбегаешь? Это здесь, недалеко… — Он принялся было объяснять, но тот перебил:

— Знаю, знаю, я там только что водку брал.

Уже прикрывая за собой дверь, Чижу все же удалось ухватить какую-то промелькнувшую и тут же затерявшуюся в голове мысль. Что-то не понравилось ему во взгляде Пашки-Котла, когда тот отправлял его за закуской. Он шумно загрохотал ногами по лестнице, затем остановился, тихо, на цыпочках, вернулся обратно, и прислушался… Так и есть! Из-за двери раздавался приглушенный голос его собутыльника, возбужденно разговаривавшего с кем-то по телефону:

— Ну да!.. Говорит, только что с поезда… Водку принес… Говорит, деньги есть — вот за закусью только что помчался… — И после небольшой паузы:

— Да говорю же тебе, фраер он! Поставим на уши, хер что нам потом пришьешь! Пьяный, полез драться, и все тут. Давай быстрее, Валет…

Чиж тихонько толкнул незапертую дверь и через коридор бесшумно прошел в комнату. Там Пашка уже во всю, по-хозяйски, шуровал в его сумке, поставив ее на табуретку. Видимо, в какой-то момент он спиной почувствовал взгляд Чижа или тому не удалось войти совсем бесшумно, потому что резко отбросив сумку в сторону и оборачиваясь, он уже одновременно хватал со стола только что опорожненную бутылку. Растопырено-напряженные пальцы Чижа, молниеносно ткнувшись ему в какую-то точку, расположенную на горле, оборвали опрометчивое намерение Пашки, и тот, захрипев, выронив из моментально ослабевшей руки бутылку. Через мгновение он, пытаясь схватиться за пораженное место другой рукой, уже падал, закатывая кверху белки суетливо распахнувшихся в испуге глаз. Александр, равнодушно проследив взглядом, как тот шмякнулся спиной об пол, хорошенько приложившись при этом затылком, взял в руки свою сумку, проверил, не успел ли его «дружок» что-нибудь вытащить, мгновение подумал, засунул туда еще неоткупоренную вторую бутылку и не спеша прошел в коридор, притаившись сразу за входной дверью. Интересно, что там еще за Валет такой? — несколько отстранено подумал Чиж — в мыслях он уже мчался в поезде, поскорее к своей Ольге. Через пару минут дверь тихо отворилась и на пороге возник тот самый детина, что недавно указал ему местожительство Пашки.

— Котел… Котел… — тихо позвал тот и вдруг заметив в коридоре незнакомца, растерянно застыл на месте.

— Так это ты и есть Валет? — спокойно поинтересовался Чиж. — Рад познакомиться. — Он резко ткнул не успевшего защититься детину под ребра и добавил опять же по горлу разом обмякшее, уже начавшее оседать тело. Затащив Валета в коридор, Александр захлопнул дверь и перепрыгивая через ступеньки, помчался вниз — больше его здесь ничего не держало. Он побывал в городе своего детства…

— Мать твою!.. — выругался Голова, отпихивая ногой тело только что вырубленного им охранника. — Эй, шкуры! — заорал он в сторону двух молоденьких продавщиц в черных фирменных халатиках престижного магазина «Элен», расположенного почти в центре города, торговавшего мужской одеждой известных мировых фирм — Голованов решил отныне бомбить места покрупнее, нежели какие-то захудалые продуктовые магазинчики на окраинах… — Эй, шкуры! Где тут у вас кабинет директора?! Мне с ним перебазарить надо!.. — Подскочив к одной из продавщиц, от страха едва державшейся на ногах, он схватил ее за шиворот и поволок в коридор, ведущий в подсобные помещения. — Показывай, сука! — Для доходчивости он помахал перед ее носом стволом обреза, остро пахнущим порохом — только что, до выезда на дело, он со своей командой проводил в лесу учебные стрельбы, выдав каждому по десятку патронов, и сам вместе с остальными с удовольствием палил по пустым водочным бутылкам. Чистить и смазывать оружие после всего этого, никто, естественно, и не собирался. На хрена это надо?..

Четверо подельников остались ждать в огромном зале магазина, который был пуст, несмотря на дневное время — цены здесь были высокие и заглядывали сюда клиенты исключительно богатые. Снаружи, в отличие от прошлого раза, сейчас решили никого не оставлять — все-таки центр был центром и народу по улице проходило немало. Поэтому, зайдя внутрь и ударом обреза по голове отключив охранника, дежурившего у входа, они просто захлопнули дверь, защелкнули задвижку и перевернули задней стороной висевшую на двери табличку с зеленым кружком — теперь для прохожих красовался красный: «Закрыто». Умник с Мелким остались стоять у дверей, а Дрын с Соколом принялись шарить по магазину, надеясь чем-нибудь поживиться. При этом они с интересом поглядывали на застывшую столбом вторую продавщицу, которая, похоже, судя по ее побледневшему лицу, собиралась вот-вот грохнуться в обморок. Голова же пошел искать хозяина, чтобы «попросить» у того ключи от сейфа, который в его воображении был просто чудовищно огромным и доверху забитым разноцветными денежными знаками. Все это в целом и составляло «новый стратегический план» Головы, который без устали твердил о необходимости проворачивания «крупных дел».

— Иди, иди шкура!.. Вперед! — волок он за шиворот, периодически подбадривая пинками, еле передвигающую ноги девушку, находящуюся в шоковом состоянии. — Где тут его кабинет? Оглохла, что ли?! — Он остановился посреди длинного коридора и принялся трясти ее как грушу. — Сейчас замочу!.. — Он не смог придумать ничего лучше, как вновь угрожающе потрясти перед ее носом обрезанным карабином, но этот его жест жертву почему-то не взбодрил, а возымел совсем противоположный эффект. У девушки окончательно подкосились ослабевшие ноги и она принялась медленно оседать, увлекая Голову за собой. — Да стоять же! Стоять, говорю, ты, падаль!..

— Что за шум? — Из двери кабинета с надписью «Управляющий», который оказался совсем рядом с Головановым и которого он в горячке попросту не заметил, высунулся мужчина лет сорока в очках с золотой оправой, одетый в строгий темно-серый костюм.

— А! Пахан! Ты-то мне и нужен! — Голова с силой пихнул падающую продавщицу прямо на высунувшегося мужчину, отчего те вдвоем, обнявшись на манер сиамских близнецов, с грохотом ввалились внутрь кабинета. Из-за стола, расположенного внутри, растерянно вскочил второй мужчина — без очков и, в отличие от первого, в костюме светло-сером. Возрастом же, ростом, даже залысинами, имевшимися у обоих, они были весьма схожи между собой. На их рабочем месте были разложены какие-то документы, папки, целые груды счетов и два калькулятора по обеим сторонам стола, где наверное только что сидели оба, подбивая какие-то свои бухгалтерские дела. В углу, как успел с удовлетворением отметить Голованов, стоял интересовавший его массивный металлический сейф. Правда он был несколько меньших размеров, чем в его буйных фантазиях, но ничего, тоже годился. Без излишних предисловий Голова с силой двинул вскочившего из-за стола мужчину кулаком по челюсти, отчего тот упал обратно на стул, с которого только что поднялся и, захлопнув за собой дверь кабинета, громко заорал:

— Кто из вас управляющий?! Ты?! — Он склонился над мужчиной, пытающимся освободиться от судорожного захвата потерявшей сознание продавщицы, отчего на полу происходила возня, отдаленно напоминающая борцовскую схватку, и схватив его за шиворот, мощным рывком поднял на ноги. — Ты управляющий?!

— заорал он ему теперь уже прямо в ухо. — Я ведь тебя спрашиваю, сучара!

Стоя перед Головой навытяжку, тот выдавил из себя насилу, заикаясь:

— Я бухгалтер… Он управляющий… — Он кивнул головой в сторону упавшего на стул и размазывающего кровь, хлеставшую из разбитых губ, второго мужчины.

Потеряв к первому всяческий интерес, Голова с силой обрушил на него свой огромный кулак, разбив при этом ему очки, с веселым перезвоном разбитых стекол упавшие на пол и отвернувшись от вновь падающего поверх девушки мужчины, повернулся к сидящему за столом:

— Деньги! Деньги давай, падла! — Он кивнул на сейф:

— Ну!.. — Видя, что тот тщетно силится что-то произнести, но у него ничего не получается, Голова заорал еще громче:

— Не слышу! Деньги! — И для острастки выстрелил из обреза в потолок. Адский грохот, многократно усиленный теснотой замкнутого пространства небольшого кабинета, мгновенно заложил уши.

Пуля со свистом срикошетила от бетонной стены, пролетела между Головой и испуганно отпрянувшим при звуке выстрела мужчиной и, опять отраженная каким-то препятствием, ушла теперь вниз, куда-то под стол. Мужчина окончательно потерял дар речи и только безмолвно тыкал пальцем в неподвижно лежащего поверх такой же неподвижной девушки бухгалтера, силясь что-то произнести:

— К-ключ-чи…

— Что?! — опять заорал Голова, склонившись к мужчине — на сей раз он не воздействовал на того психически, просто сам ничего не слышал, оглохнув от грохота. — Не слышу!

— Ключи… у бухгалтера… — наконец кое-как удалось вымолвить тому.

— Доставай! — Голова, рванув его за рукав пиджака, выволок из-за стола и толкнул в направлении лежащих тел.

Мужчина, упав на четвереньки, непослушными руками принялся шарить по карманам бухгалтера. Наконец, кое-как отыскав связку, он протянул ее Голованову. Тот, отпихнув его руку, вновь указал на сейф:

— Сам! И быстро!.. — Мужчина долго возился, не попадая трясущимися руками в створ замка. Наконец тот щелкнул и, потянув за ручку, он приоткрыл тяжелую дверцу. Голова, тут же отпихнул его локтем в сторону и заглянул внутрь — на полках лежали кипы опять же каких-то бумаг. Заметив, что в верхнем правом углу примостился железный ящичек, он за шиворот вновь привлек управляющего к себе:

— Открывай дальше!..

Тот, опять с трудом найдя нужный ключ, открыл и этот замок. Здесь наконец-то Голова узрел вожделенные зелененькие пачечки аккуратно уложенных банкнот. Пошарив глазами по кабинету, он увидел поставленный возле стола «дипломат»; схватил, вытряхнул из него на пол содержимое, оказавшееся очередными документами, и быстро перебросал деньги в опустевший кейс. Защелкнув замок, он прикинул его на вес и грозно заявил уже слегка пришедшему в себя управляющему:

— Мало! — Тот пожал плечами, достал из кармана носовой платок и пытаясь остановить все еще идущую кровь, ответил:

— Больше все равно ничего нет…

Голова, который в жизни не видел такого количества денег и сделал свое заявление просто так, на всякий случай, упрямо повторил:

— Мало, я тебе сказал!

— Молодой человек, — шепелявя разбитыми губами, кое-как собрался с духом управляющий, — вы знаете, что этот магазин принадлежит Бодрову?

— Что? — с недоумением переспросил Голова. — Какому еще Бодрову? Что ты хочешь этим сказать?

— Тому самому Бодрову, — со значением повторил управляющий. — Тому самому…

— Угрожаешь, сука… — подумав, укоризненно заключил Голова и с силой ударив мужчину по лицу, отправил его к лежащим на полу и еще и не пришедшим в сознание бухгалтеру и продавщице. — Срал я на вашего Бодрова! — объяснил он, обращаясь к трем бессознательным телам. — Вот так!..

Вернувшись в зал, Голованов увидел, как Дрын с Соколом, набившие свои сумки какими-то тряпками уже доверху, сейчас от нечего делать подступают к дрожащей от страха второй продавщице, остававшейся в зале.

— Что, шлюха, не нравлюсь? — скалился Сокол, приблизив к перепуганной до смерти девушке свою физиономию с безобразным шрамом, протянувшимся по щеке. — А?

— Нет, ты вторым будешь! — отпихивал его в сторону Дрын, просто ломая комедию — он прекрасно осознавал, что времени на «шкур» у них сейчас все равно нет.

— Уходим! — коротко бросил Голова, быстро проходя мимо.

— Обрезы по сумкам и на выход! Быстро!

— Слышь, Голова, а что это был за выстрел? — спросил у входа Мелкий. — Кто стрелял?

— Я это стрелял. Бухгалтера ихнего пришил… — равнодушно буркнул Голова враз побледневшему подельнику. — Уходим, говорю! — повторил он, повернувшись в зал.

Девушка, услышав такое страшное известие, ахнула и грохнулась без чувств. Ее халатик задрался, щедро демонстрируя находящееся под ним молодое тело. Дрын нагнулся и с сожалением оглядев весьма недурные, широко раскинувшиеся загорелые ноги, рванул с шеи девчонки золотую цепочку:

— Эх, засадить бы тебе, тварина ты позорная, да только времени нет, жаль! Сука! — От злости он изо всех сил пнул ее ногой по ребрам.

Пройдя мимо до сих пор не пришедшего в сознание охранника, пятерка спокойно вышла на улицу и села в микроавтобус «рафик», припаркованный возле магазина. Дрын тронул с места и, повернувшись к усевшемуся рядом главарю, спросил:

— Ты что, точно кого-то пришил? И куда едем? Куда потом тачку?

— Да живой он, живой, — неохотно процедил Голова. — В наши края давай рули. Там, возле своих шкур, где-нибудь ее и бросим.

— Э-эх… — с огорчением протянул Дрын. — Я-то думал…

Пора бы нам и кишки уже кому-нибудь выпустить. У меня давно руки чешутся.

— Выпустишь еще, успеешь! — обнадежил его Голова и похлопал ладонью по дипломату. — Ну, пацаны, есть контакт!

— Сколько там? — сгорая от любопытства, поинтересовался Мелкий.

— А хер его знает, — признался Голованов. — Там посчитаем… К нашим шкурам-то поедем?

— Поедем! Конечно поедем! — дружно раздались веселые от приятной новости голоса…

Микроавтобус бросили недалеко от притона Нинки с Зинкой. Отработав свое, он больше никому не был нужен, а добыт был уже проверенным и хорошо зарекомендовавшим себя, полюбившимся им методом — где то в кювете, истекая кровью, сейчас валялся очередной водитель с разбитой головой…

Александр Иванович Бодров, потрясая огромным животом, в одних семейных трусах носился по комнате своего дорогого особняка:

— Кто?! Кто посмел?! — орал он на перепуганных помощников.

— Мы пока не знаем, не выяснили… — ответил один из его заместителей по кличке Крот — невысокого роста сорокалетний мужчина с оттопыренными ушами. — Может, какие залетные? — неуверенно предположил он.

— Какие залетные?.. Какие еще, на хер, залетные? — загрохотал босс, залпом выпив сто пятьдесят грамм водки и с шумом выдохнув воздух. — Что говорит охранник?

— Охранник ничего не говорит. Охранник в больнице, — доложил широкоплечий амбал с синими от татуировок кистями рук. — Я узнавал. Меня Крот послал на место сразу, как только мы об этом узнали.

— Ну и что? А что говорят эти, остальные?

— Управляющий тоже в больнице, бухгалтера сейчас опрашивают в ментовке. У одной из продавщиц сломаны ребра — ее тоже увезли. Состояние тяжелое, — доложил амбал отмахнувшемуся от таких пустяков пахану.

— Да кому нужна эта драная проститутка! Деньги — вот что самое главное… Нет, ну надо же! Десять штук баксов! — все никак не мог успокоиться Бодров. — Ну вот кто? Кто это сделал? И зачем эти мудаки держали их в сейфе? На кой хер?

— Вроде должны были расплачиваться с поставщиками товара. Как раз сегодня, — осторожно пояснил Крот, боясь навлечь на себя новую волну Бодровского гнева каким-нибудь неосторожно оброненным словом.

— Вроде, вроде… — передразнил его тот. — Я вот этому управляющему, мудаку… Он у меня за все ответит.

— Он еще долго в больнице валяться будет. Доктор сказал, у него черепушка треснула, — снова встрял амбал по кличке Молот. — Головой ударился, когда падал.

— Да я ему еще сам добавлю! — вновь заорал Бодров. — Он у меня там в больнице и останется, мудак! Наш мент не звонил? — обратился он теперь к Кроту. — Ничего не сообщал?

— Нет, — коротко ответил тот.

— Вот вам и еще один мудак, пожалуйста! — разъярился Бодров. — Казалось, что его громадный живот еще сильнее вспучился от негодования. — За что только он деньги у меня получает, ментяра поганая!

Побушевав еще с десяток минут, он наконец окончательно выдохся, словно отыграл тяжелый футбольный матч с дополнительным временем и серией послематчевых одиннадцатиметровых.

Тяжело дыша, Бодров подвел итоги:

— Короче… Искать! Деньги должны вернуться в кассу! По своим каналам разнюхивать, что за сука объявилась в городе! Как только будут новости — доложить! Как объявится ментяра — тоже! Понятно?

Крот с Молотом кивнули с облегчением — чего тут было непонятного?..

Умник лежал в кровати, одной рукой обнимая устроившуюся на его плече Светлану, и курил, стараясь не обронить пепел на чистую простыню. Он молчал — чего тут говорить, если он только что был со своей любимой девушкой уже в третий раз, и скоро, минут через сорок, наверняка будет с ней еще — по опыту предыдущих встреч он знал это почти наверняка. Прохлада летней ночи наконец-то чуть остудила их пышущие жаром, мокрые от пота после только что затраченных усилий тела. Они лежали голыми, сбросив с кровати одеяло и были неимоверно счастливы — оба были молоды и любили друг друга, а что еще для счастья надо? Такие вот встречи, когда им вместе удавалось проводить в постели полновесную ночь, выпадали не так часто — раз в две-три недели, когда мать девушки, окончательно пропившись, уезжала на день-два к своей сестре в деревню, забирая с собой Светланиных братишку с сестренкой. У сердобольной сестры она набирала деревенских продуктов и погостив денек, уезжала обратно в город и хорошо еще, если Света успевала спрятать какую-нибудь часть привезенного матерью подальше — все это могло быть пропито в один миг. Это нехитрое дело давалось матери весьма споро.

— О чем задумался, Сергей? — спросила девушка, ласково проведя пальцами по блестящей от пота груди парня.

— Да так… — неопределенно ответил он, не желая расстраивать Свету своими невеселыми мыслями — слишком хорошо ей сейчас было, он это видел. — О разном… — В этот момент он как раз думал о том, что Голованов, похоже, окончательно свихнулся, если на полном серьезе решил — нет, просто смешно подумать — устроить самый настоящий налет на какой-нибудь банк. Удача последнего ограбления, которое принесло им десять тысяч баксов, здорово ударила ему в голову, которая и так, в общем-то, была набита лишь всевозможной трухой. Им вообще, как считал Колесников, до сих пор просто невероятно везло, что они ни разу не нарвались на встречу с милицией; и произошло это отнюдь не из-за какой-то там дальновидности или осторожности главаря, а лишь благодаря счастливым для них стечениям обстоятельств. Как ни странно, в делах им постоянно сопутствовала удача… Деньги Голованов разделил примерно поровну, забрав себе три штуки. Особых возражений это ни у кого не вызвало — он действительно проделал основную часть работы и Колесников еще не был до конца уверен, не застрелил ли тот на самом деле кого-то там, в подсобке — ведь выстрел-таки был. Позавчера, когда делить добычу они традиционно поехали к этим потаскушкам Зинке с Нинкой, он, не дожидаясь, пока пьянка развернется в полную мощь, быстро исчез, едва только они поделили деньги, вызвав тем самым недовольство остальных…

— Брезгуешь, Умник? — зло спросил Голова. — Смотри, допрыгаешься… Ребята вон тоже недовольны. — Он указал рукой на согласно молчавших остальных, причем особенно злобно глядел на него этот шестерик Сокол — тот прекрасно помнил, кому обязан появлению отметины на своей физиономии, напрочь, однако, позабыв, что именно послужило когда-то причиной их конфликта.

А перед его уходом Голова как раз только закончил свой рассказ о том, как геройски вышибал деньги из бухгалтера с управляющим, явно рисуясь при этом перед двумя шлюхами, которые слушали, раскрыв рты — видимо, Голова казался им этаким Робин Гудом, отбирающим деньги у богатых и облагодетельствующим их, несчастных девчонок с несложившейся судьбой…

— Тогда я и говорю, — завершал повествование Голова, — срал я на твоего Бодрова, понял, козел? И что еще за Бодров такой, которым этот хер надумал меня пугать? — удивился он, опрокидывая в рот стакан водки. — Неужто круче меня?

— Да это же тот самый Бодров! — первым догадался Дрын и пояснил недоуменно посмотревшему в его сторону пахану:

— Ну, у него одна из самых крутых бригад, его еще Лысым кличут.

На мгновенье все ошалело затихли — надо же, перешли дорогу самому Лысому, про которого в городе знала, казалось, каждая собака.

— Так вот почему мне эта фамилия еще тогда знакомой показалась… — озабоченно протянул Голованов. — А я-то все думаю, что ж это за хер такой выискался, Бодров этот самый. Да, запамятовал… — Но тут же пренебрежительно махнул рукой. — А ну его на хер, этого Бодрова! У него своя бригада — у меня своя! И мы еще поглядим, кто кого посильнее будет… Мы ему еще дыню вставим! — раздухарился Голова.

Все весело рассмеялись — и действительно, какой еще такой к херу Бодров, когда вот он, прямо перед ними, стол, полный водки и закуси, а рядом сидят Нинка и Зинка, любую из которых хоть сейчас хватай в охапку, да тащи в ванную — ни одна не вякнет ни слова против.

— Так вот! Нам нужно большое дело! — опять завел свою волынку Голованов, который после двух стаканов мог говорить исключительно на эту животрепещущую тему. Точнее, не говорить, а повторять, подобно заезженной пластинке одно и то же, надоев всем уже до чертиков, включая даже своего верного дружка Дрына. — То, что мы взяли сегодня — херня! Так, мелочь на сигареты, да на шнапс. Мелкому, вон, на шоколадки…

— Он кивнул на Мелкого, который действительно в этот момент тянулся через весь стол за шоколадной конфетой. Получилось настолько удачно, что вся компания долго не могла остановиться, надрывая животы от смеха, несколько минут, включая и самого адресата шутки… — Так вот, я говорю, что все это херня! — продолжил свою речь Голованов, когда смех окончательно утих. — Надо браться за крупное дело. Дрын, Сокол, пойдем на кухню, кое-что расскажу…

Он увел подельников за собой, чтобы растолковать им, какие огромные перспективы откроются перед ними с освоением новых технологий стрижки купонов, которые отчетливо видит пока только он, Голованов, а Колесников, сочтя, что официальная часть закончена, подался к выходу, думая, что может ему еще удастся повидать сегодня Свету.

— Ишь, какой гусь надутый… — прошипела Нинка, провожая его взглядом. — Гордый, понимаешь! — Она была зла на Умника еще после того случая, когда он оскорбил ее девичье достоинство, отказавшись отыметь ее в ванной сразу вслед за только что закончившими свое дело Дрыном и Головой. — Ну и скатертью тебе дорожка!

В ответ тот громко хлопнул расхлябанной дверью…

Сейчас он раздумывал, что действительно, если бы подвернулось так желаемое Головой «крупное дело» и удалось сшибить нормальные деньги, то можно было бы забрать Светку и уехать с ней куда глаза глядят, одним махом избавившись от шайки выживших из ума кровожадных идиотов, от которых у него давно началась изжога, в особенности от Головы, место которого, как он теперь на полном серьезе считал, в самом обыкновенном дурдоме. Где-нибудь вдалеке они смогли бы начать новую жизнь, пока здесь их не замела милиция. Правда, Светка наверняка не согласилась бы оставить с матерью своих сестренку с братишкой, но были б деньги — там удастся что-нибудь придумать…

— Что, опять о нем думаешь? О Голове? — Светлана чутко уловила перемену в его настроении, настолько хорошо она изучила своего парня. — Вы в последний раз что-то натворили, да? Что-нибудь совсем ужасное? — заволновалась она.

— Ну… так… — уклонился от прямого ответа Колесников. — Денег бы заработать побольше, только разом, тогда б мы с тобой махнули отсюда к чертовой матери, куда подальше.

А то с этими отмороженными рано или поздно загремишь известно куда.

— Что, он опять о своем крупном деле? — догадалась Света. Она была прекрасно осведомлена о всем творящемся в банде — Сергей постоянно делился с ней накипевшим.

— Да совсем рехнулся, идиот. Ну, если бы было еще что-то реальное, то черт с ним. Я ж говорю, срубил бы денег, и мы с тобой сейчас же ту-ту… Только поминай как звали. Но ведь он по тупости своей не к деньгам нас притащит, а в тюрягу или на пули ментовские. Представляешь, банк надумал ограбить! Ну не мудак? Тьфу!

— Банк? — ужаснулась Света. — Да там же охрана вооруженная! Вас же там…

— Вот я и говорю, совсем охренел, мудак! — подтвердил Сергей. — Хорошо еще, тебя вроде как оставил в покое — надобность в тебе отпала. Да и то, хрен его знает, что еще в его тупую башку взбредет через день…

Девушка долго лежала без движения, о чем-то напряженно размышляя, видимо не решаясь произнести что-то очень важное.

Наконец, сделав выбор, она повернулась к Сергею.

— Слушай. Я тут подумала… Раньше я не хотела тебе говорить, это очень опасно. Но раз он все равно потащит вас на какое-нибудь еще более гибельное дело, то уж лучше… Нет, не знаю… — Она все-таки не могла решиться что-то произнести.

— Да говори, не бойся, — ласково обнял ее Сергей. — Что у тебя еще за секреты от меня появились? — Он было заулыбался, но услышав первые же слова девушки, вновь посерьезнел.

— Понимаешь, от почтового управления машина должна пойти. Они деньги повезут. Большие, — едва справляясь с волнением, заговорила Света. Теперь, решившись, она наоборот заговорила очень быстро, видимо желая поскорее закончить неприятный ей разговор.

— Так там же охрана будет, если большие деньги повезут?

— заинтересовался Сергей. — И что значит большие? Сколько?

Давай-ка поподробнее.

— Ну, почтовики периодически деньги перевозят. В банк.

Тысяч по двести долларов. Один раз вообще четыреста скопилось… Такое бывает раз в месяц-два. Вот я и слышала — у6 нас на почте недавно говорили — через два дня и повезут.

— А охрана? — Сергей от волнения даже присел на кровати — настолько его заинтересовало услышанное.

— В том-то все и дело, что никакой охраны у них не бывает, — объяснила Света, также присев и глядя ему в лицо, пытаясь в нем что-нибудь прочитать. — Они деньги экономят, идиоты. Понимаешь? Для перевозки таких сумм наверное броневичок полагается, сопровождение какое… А эти все денег жалеют, на обыкновенных «Жигулях» перевозят. Даже охранника не бывает. Один шофер обыкновенный, да две тетушки — бухгалтер там, кассир…

— А ты откуда обо всем этом знаешь? — поинтересовался Сергей. Он уже справился с охватившим его возбуждением и теперь деловитым тоном задавал уточняющие вопросы. — Ведь это наверняка секрет? И немалый.

— Секрет, конечно, — согласилась Света. — Только что на почте можно скрыть? Этот сказал, тот передал, третий подхватил — и пошло… У нас женщина работает, так она одной из тех, что деньги возят, какой-то родственницей приходится — вот и переживает за нее каждый раз. У нас на почте все ругаются, что эти сволочи так поступают — деньги экономят. Угробят, говорят, один раз бедных женщин, и все дела.

— Переживает она, видите ли, — мрачно повторил Сергей.

— Дура она просто, эта твоя работница. Неужели не понимает, что с такой заботой, то есть с языком своим длинным, она только подставляет свою родственницу?

— Да понимает она, понимает… — едва не плача ответила Света. — Да только сам знаешь — какие у нас, у баб, могут быть секреты? Вот и я дура, тоже… — Она все же не выдержала, разрыдалась, уже сожалея, что все рассказала своему парню. Она ведь ясно представляла, что за этим могло — нет, даже должно было — последовать.

— Ну-ну, успокойся, не плачь! — Сергей погладил девушку по спине. Нежность ее кожи отвлекла его на время от мыслей, уже роящихся в голове и он взглянул на ее грудь с мгновенно напрягшимися розовыми сосками. — Иди-ка лучше ко мне… — Он осторожно положил девушку на спину и принялся ласкать ее тело. Света, постепенно успокаиваясь, уже стала отвечать ему взаимностью. — Потом поговорим… Потом… — нежно шептал Сергей ей на ухо, занимая место сверху. — Тебе ведь хорошо со мной, правда? — Он мягко вошел в раздвинувшую ноги Светлану…

Голова, сидя в квартире двух девиц, куда в последнее время был перенесен штаб их шайки, с интересом выслушал информацию, принесенную Сергеем.

— А ну, шалавы, тащи чего на стол! — гаркнул он двум заспанным потаскушкам, которые не мешкая принялись шустрить, таская из холодильника припасы — колбасу, консервы, масло и прочую магазинную еду; горячего, естественно, никто готовить не собирался, да попросту и не умел. Когда на столе появилось, что бросить на зуб, Голова счел, что теперь не хватает уже бутылки… — А ну шкуры, бегом в магазин! — опять рявкнул он на двух подружек, бросая им одновременно деньги, и те немедля бросились в коридор надевать обувь — Голова держал их в строгости. — Одна нога здесь, другая там, а не то… — бросил он им вслед…

— Значит, деньги, говоришь, большие, — через некоторое время размышлял он вслух, задумчиво пережевывая кусок вареной колбасы. — И сколько? Тысяч двести зеленых? Что ж, неплохо, неплохо… — И, приняв решение, объявил:

— Ты вот что… Тащи сюда эту свою шкуру… Ну ладно, ладно, — скрепя сердце смягчил он сказанное, заметив недовольный взгляд Колесникова, — тащи, говорю, сюда свою Светку — кстати, давненько что-то я ее не видал. — И все же, даже прекрасно осознавая, что сейчас не время злить двух ценных носителей информации, не смог удержаться, чтобы лишний раз не уязвить Сергея очередной пошлостью: