Дом окружал великолепный сад с бассейном. В гараже стояла последняя модель "Метеора" . этого автомобиля высшего класса, который был в почете даже у альберийских миллионеров.
      Работа Диаса успешно продвигалась вперед. Большинство технических трудностей уже было преодолено. Он довольно удачно разрешил вопрос о геометрической форме снаряда и ядерного горючего. Это позволило сделать атомный снаряд сравнительно небольшим, что являлось основной задачей. Теперь его можно было использовать в артиллерийском орудии обычного размера. Много сил потратил Диас на поиски материала для оболочки снаряда и создание устойчивого радиоактивного вещества, которым начинялся снаряд. Здесь ему пришлось преодолеть большую трудность: используя радиоактивные изотопы с большим периодом полураспада, он не мог получить достаточно интенсивное излучение, с другой стороны, изотопы с небольшим периодом полураспада, дающие интенсивное излучение, быстро теряли свою активность. Тем не менее, он успешно преодолел и эту трудность. Облучая в ядерном реакторе мощным потоком нейтронов несколько сотен образцов из порошкообразной смеси различных химических элементов, он нашел, наконец, нужный состав. Радиоактивный песок устойчиво излучал интенсивный поток гамма-лучей; лучи эти, представляющие собой электромагнитные колебания с очень короткой волной, обладали громадной проникающей способностью, от которой не было защиты. Таким образом, толстая оболочка снаряда, изготовленная из специального сплава и "клейкие" радиоактивные частицы, способные прилипать к любой поверхности, составляли главную особенность этого дьявольского создания человеческого мозга. При взрыве снаряда образующиеся свободные нейтроны поглощались оболочкой, и сплав делался радиоактивным. Затем происходило разбрызгивание радиоактивной пыли сплава и клейкого песка, после чего местность на несколько недель, а иногда и месяцев, становилась недоступной для живых существ.
      Глава 8
      Знойная, выжженная пустыня. До самого горизонта, подобно застывшим океанским волнам, тянутся бесконечные песчаные холмы. Вдали мрачные, лишенные всякой растительности горы и обломки скал. Ослепительно блестят полувысохшие соленые озера, похожие на расплавленный металл. Неминуемая гибель ждет путника, заблудившегося среди этих песчаных холмов. Недаром пустыня Могада вся усеяна пожелтевшими костями людей и животных. Даже сейчас, когда здесь проложены железнодорожные пути и шоссе, она по-прежнему несет смерть.
      Здесь, в одной из котловин, расположен новый полигон для испытания атомных бомб. Сегодня на полигоне необычное оживление. Непрерывно подъезжают машины, собираются многочисленные группы людей. Среди присутствующих - военные, ученые, представители различных правительственных комитетов. Ожидается испытание нового типа атомного артиллерийского снаряда. Все возбуждены и нетерпеливо посматривают на часы.
      Появление Диаса вызывает всеобщий интерес: сегодня испытывается снаряд его конструкции.
      - О! Диас! Идите же сюда! - слышит он знакомый голос.
      - Господа, разрешите представить вам героя дня, . обращается к присутствующим генерал Хуан Рамирес.
      Рамирес - один из новоявленных военных теоретиков атомной стратегии, представляющий Главный штаб. Во время Большой войны бронетанковая дивизия, которой командовал Рамирес в Андеррах, была почти полностью уничтожена. Генерал, не считаясь с обстановкой, гнал своих солдат на верную гибель. Солдаты не любили его за бессмысленную жестокость. После войны он подвизался в различных штабах, а позже углубился в военно-теоретические исследования, в которых чувствовал себя значительно свободнее, чем на поле сражения.
      На правой стороне его мундира всегда блестит значок с изображением грибовидного облака . символа атомного века. Военно-теоретические измышления он успешно сочетает с чисто деловой деятельностью, являясь одним из совладельцев гигантских мясокомбинатов в провинции Кордоба.
      Представив Диаса группе военных, он тут же забыл о нем и продолжал что-то рассказывать. До Диаса, который отошел в сторону, доносились слова:
      - В будущей войне стратегическое использование атомной бомбы будет ограничено. Мы создали тактическое атомное оружие исключительно против военных объектов. Точность тактического атомного оружия гарантирует безопасность мирному населению. В сущности, господа, я рассматриваю создание тактического оружия, как один из гуманных актов.
      При этих словах кто-то иронически кашлянул, но Рамирес, вытянув грудь, с апломбом продолжал:
      - Теперь это обычное оружие, и нет оснований считать его незаконным, как об этом кричат русские. Используя его, мы можем захватывать, не разрушая, стратегически важные пункты. Лично я считаю атомную артиллерию более надежным средством, чем тактическая авиация, действие которой ограничено метеорологическими условиями. Разумеется, я имею в виду новые, легкие пушки, а не эти неуклюжие чудовища, - генерал указал рукой на батарею огромных, двухсотвосьмидесятимиллиметровых атомных орудий старого образца, длинные стволы которых слепо смотрели в пустыню. Рядом с ними - около двух десятков новых атомных пушек, мало отличающихся по своим размерам от обычной полевой артиллерии. Эти пушки предназначены для снарядов Диаса. Их расположили вблизи от орудий-гигантов, чтобы показать разницу в размере, весе и маневренности.
      - Главная цель нашего сегодняшнего испытания . проверить действие нового снаряда, . продолжал Рамирес. - Это снаряд, сочетающий достаточную взрывную силу со свойством устойчиво и интенсивно заражать местность. Учтите, что снаряды, начиненные только боевыми радиоактивными веществами, не являются тактическим оружием; они не сразу воздействуют на живую силу, и в зараженном районе можно будет некоторое время продолжать операции.
      - Не скажет ли Диас, сколько времени зараженная местность будет недоступна войскам? - спросил кто-то из присутствующих.
      - Ну, это покажет испытание! - ответил за Диаса генерал. - Автор указывает сроки, измеряемые неделями и даже месяцами.
      Среди присутствующих раздались возгласы удивления.
      - Позвольте узнать, генерал, - начал один из физиков, - каким образом можно будет вести наступательные операции, если местность становится недоступной и для наших войск?
      Этот вопрос вызвал повышенный интерес, и все с любопытством ожидали ответа Рамиреса.
      Рамирес загадочно улыбался.
      - Не спешите, господа, - ответил он. - Я предупреждал, что кое о чем говорить еще не время.
      Стоявший рядом сенатор Баррос одобрительно кивнул и многозначительно добавил:
      - Есть основания, господа, считать этот вопрос разрешимым. На сегодняшний день ваше любопытство должно быть удовлетворено этим заявлением.
      Диас больше не слушал, о чем говорили военные. На душе у него было скверно. Каким он все же был наивным, каким ослом! Он был уверен, что его снаряд предназначен только для обороны. Он представлял себе противников, разделенных невидимой, но смертельной радиоактивной преградой, которую ни один из них не решится преодолеть. Оказывается, что его наивное представление о войне ничего общего не имеет с действительностью. Несомненно, его оружие наступательное; ничто не остановит такого, как Рамирес, использовать его бомбы и в авиации, чтобы сбросить их на мирные города. Он представил себе громадные, вымершие города, мало поврежденные, но безжизненные, как эта пустыня. Города, к которым долго не рискнет приблизиться ни одно живое существо.
      В этот момент в репродукторе раздался голос, объявивший, что до начала испытания осталось пять минут. Все приглашенные поднялись на площадку наблюдательной башни.
      Суетившаяся у орудий прислуга застыла. Раздалась команда. Земля дрогнула под ногами, и оглушительные взрывы, чередуясь через равные интервалы, прокатились в пустыне. Стреляло одновременно только два орудия, чтобы не вызвать слишком сильной ударной волны и световой вспышки. Тучи песка и пыли на несколько минут застлали горизонт. Когда пыль осела, все присутствующие поднесли к глазам полевые бинокли.
      На расстоянии свыше 20 километров были сооружены строения различных типов: многоэтажные жилые дома, бетонированные здания с железным каркасом, имитирующие заводские корпуса, всевозможные виды укрытий и бетонных укреплений. На другом участке громадного опытного поля были расставлены многочисленные образцы различной военной техники: танки, бронетранспортеры, артиллерийские орудия, автомобили, самолеты.
      - Господа! - воскликнул генерал в восторге. . Обратите внимание, как снижена ударная сила атомных снарядов. Несомненно, эти снаряды имеют тротиловый эквивалент не больше пятисот тонн!
      Несколько лет тому назад, присутствуя на испытании стратегической атомной бомбы, Рамирес восхищался ее колоссальной разрушительной силой. Тогда, захлебываясь от восторга, он кричал, что создано "абсолютное оружие, являющееся средством победы в будущей войне и завоевании мирового господства".
      - Господа, я вполне удовлетворен, - продолжал восторгаться Рамирес. - Мой основной тезис: полное уничтожение живой силы при сравнительно небольшом ущербе материальным ценностям . реально воплощен в этом оружии.
      Слова "полное уничтожение живой силы" он произнес с особым удовольствием.
      - Когда будут обработаны результаты испытаний, я смогу сделать более подробное заключение.
      Обнадежив присутствующих этим обещанием, возбужденный генерал отвел в сторону сенатора Барроса и, понизив голос, сказал:
      - Нам необходимо провести второй этап испытаний.
      - Непременно, - ответил Баррос, - но, разумеется, только в узком кругу.
      Рамирес понимающе кивнул головой и тихо добавил:
      - Для того чтобы установить кривую спадания интенсивности излучения, необходимо хотя бы раз в пять дней прогонять через зараженный участок животных.
      Увидев стоявшего неподалеку и нервно курившего Диаса, Баррос подошел к нему.
      - Поздравляю, молодой человек, - сказал он. - Я расцениваю сегодняшний опыт как начало вашего крупного успеха.
      Диас промолчал.
      - Какого черта вы повесили нос? - удивился Баррос.
      - На вашем месте я был бы вполне доволен результатами. Правда, пока не будет решен вопрос о защите от радиоактивного излучения, эти снаряды вряд ли сыграют значительную роль. Ваши работы связаны между собой, и каждая в отдельности не имеет никакой ценности.
      - Я не совсем понимаю, кого вы имеете в виду, о чьих работах вы говорите.
      - Я говорю о работе профессора Ренара и вашей.
      Лицо Диаса вспыхнуло от гнева.
      - Простите. Не стану спорить в отношении оценки моей работы. Но как можно сомневаться в ценности работы Ренара и высказывать это мне, обязанному ему жизнью.
      - Ну, ну, успокойтесь! - Баррос покровительственно похлопал Диаса по плечу и примирительно добавил: - Я не имел намерения умалять ни вашей работы, ни работы Ренара. Кстати, почему вы так уверены, что своим выздоровлением обязаны Ренару? Я слышал, что неизвестно точно, какой дозой вы были облучены. Возможно, и без его вмешательства был бы тот же результат. Да и сам Ренар сомневается, действительно ли он помог вам.
      - Я обязан Ренару жизнью, - упрямо повторил Диас.
      - В чем, собственно, заключалось лечение? Говорят, он вводил вам какой-то препарат?
      Хищное лицо Барроса насторожилось и его колючие темные глаза сузились, зорко всматриваясь в Диаса. Диас почувствовал, что у него что-то выведывают. Он знал, что Педро ввел ему новый, еще неизвестный препарат, и ему показалось, что Ренар не хотел, чтобы об этом знали.
      - Не знаю, что мне вводили. Вероятно, как всегда в таких случаях, какой-нибудь антибиотик, . ответил он.
      Диас возвращался с полигона в мрачном настроении: он не мог избавиться от преследовавших его мыслей.
      А что если и в самом деле русские не думают нападать? Зачем понадобились тогда эти дьявольские бомбы? Кому нужно превращать цветущую, политую потом многих поколений людей землю в мертвую радиоактивную пустыню?
      Чтобы отвлечься, Диас попросил шофера прибавить скорость, открыл ветровое стекло. Горячий воздух с силой врывался в кабину, обдувая жарким дыханием, не принося свежести.
      Глава 9
      Едва только стало известно о необыкновенном исцелении Диаса, как десятки репортеров помчались в Сан-Луи и провинцию Кордоба, чтобы проинтервьюировать Диаса и Ренара.
      Как ни старался Диас избежать встречи с ними, репортеры преследовали его повсюду. Они появлялись в самое неожиданное время и неожиданных местах, лезли, словно тараканы из щелей, беспрерывно звонили по телефону. В конце концов Диас отказался отвечать или же давал такие скупые сведения, что из них трудно было состряпать заметку. Однако это не обескуражило репортеров: их фантазия с успехом восполняла то, чего не было сказано.
      Наиболее ожесточенной атаке со стороны работников пера был подвергнут Ренар. Чтобы покончить с поднявшейся шумихой, он заявил, что не может сообщить о своих опытах ничего определенного. Но унять разбушевавшуюся газетную лавину мог только грозный окрик сверху, который впоследствии, с некоторым запозданием и был сделан. А пока газеты захлебывались сенсационными сообщениями. "
      Необыкновенные перспективы открывают научные исследования профессора Ренара перед атомным транспортом", - заявил нашему корреспонденту вице-президент Всеальберийского общества астронавтов господин Морейро. "
      Космическая атомная ракета будет создана!" - сообщил в своем интервью директор общества "Альберия - Луна" господин Оливейра. "
      Сводка с бабельской биржи свидетельствует о начавшемся росте цен на лунные участки!"
      Как-то вечером настойчивый телефонный звонок заставил Ренара поднять трубку.
      - Простите за беспокойство, профессор, . услышал он приятный мужской голос. - Говорит инженер Линье. Я приехал из Бабеля. Мне необходимо видеть вас. Не смогли бы вы принять меня и позвонить на проходную, чтобы меня пропустили?
      Ренар последнее время не принимал посетителей. Но на этот раз он почему-то не мог отказать.
      Спустя несколько минут Линье уже был в кабинете Ренара и объяснял ему цель своего визита.
      - Я увлекался астронавтикой, профессор, еще с детских лет. Космическое путешествие стало целью моей жизни. И я был уже близок к цели, но, как вы знаете, катастрофа со спутником разбила все мои планы. Единственная реальная возможность осуществить полет - это срочно построить атомную ракету. Я говорю - срочно, профессор. Не забывайте, что мы имеем сильных конкурентов в лице русских, настойчиво готовящихся к полету на Луну...
      Ренар задумчиво смотрел на волевое лицо конструктора. Когда-то и он был таким же энергичным, молодым, полным сил и веры в справедливость. Что-то ждет в будущем этого мальчика? Он очнулся, услышав, как тот о чем-то просит его.
      - И когда, профессор, до меня дошли слухи о вашем препарате, - говорил Линье, - я увидел в нем способ защиты. От вашего ответа зависит судьба величайшего предприятия.
      Ренар нахмурился и недовольно покачал головой. Шумиха с препаратом, о котором толком никто ничего не знал, вызывала у него сильное раздражение. Но Линье нравился ему. И он не хотел обидеть его резким отказом.
      - Не надо быть чрезмерно опрометчивым, молодой человек, - сказал он. Вопрос слишком серьезен, чтобы черпать сведения о нем из наших газет. Я готов помочь вам по мере своих сил, во всяком случае, постараюсь.
      - Благодарю вас, профессор, - произнес Линье.
      - Не смогли бы вы в общих чертах ознакомить меня с конструкцией вашей ракеты? - попросил Ренар.
      - С удовольствием, - воскликнул обрадованный конструктор. - В моей ракете я использую двигатель с твердым атомным реактором. Я напомню, профессор, что энергия атомного ракетного двигателя используется для нагрева какого-нибудь рабочего вещества, которое, вытекая из сопла, создает реактивную тягу. Использовать непосредственно реакцию струи из атомных частиц, движущихся в сопле, со скоростью десятка тысяч километров в секунду, невозможно, так как двигатель мгновенно бы испарился.
      - И много надо рабочего вещества для космического рейса? - спросил ученый.
      - Оно занимает почти весь объем ракеты. Все баки заполнены рабочей жидкостью.
      - Простите, - произнес Ренар, снимая роговые очки и протирая стекла. - Мне не совсем ясно, в чем же тогда преимущество атомной ракеты перед обычной, с жидкостным двигателем. У обеих основной объем занимают баки с жидкостью, а когда она расходуется, двигатель прекращает работу. Ведь без рабочей жидкости атомный котел бесполезен.
      - Всё это верно, профессор, но не забывайте, что в жидкостном реактивном двигателе рабочих веществ два - горючее и окислитель, а в атомном . только одно, причем имеющее малый молекулярный вес. Дело в том, что, чем меньше молекулярный вес газов, вытекающих из сопла двигателя, тем больше их скорость, а следовательно, и скорость ракеты. В моей ракете, - продолжал Линье, используется медленная реакция, при которой нейтроны тормозятся, проходя, как обычно, через графитовый замедлитель. Такая система легко поддается управлению, но имеет серьезный недостаток . значительный вес. Он и препятствует установке тяжелого защитного экрана.
      - На каком расстоянии находится пассажирская кабина от реактора?
      - Двенадцать метров.
      - И все пространство между ними заполнено баками с рабочей жидкостью?
      - Не все, но примерно процентов на восемьдесят.
      - Какую мощность будет развивать реактор в полете?
      - Тяговая мощность двигателя при максимальной скорости свыше пятидесяти миллионов лошадиных сил. И вес щита должен быть не менее ста тонн. Позвольте задать вам вопрос, профессор. При полете на Луну и обратно двигатель будет работать в общей сложности около двадцати минут. Следовательно, примерно это время экипаж будет подвержен облучению. Сможет ли препарат предохранить организм от такой дозы облучения?
      - К сожалению, на этот вопрос я пока не могу ответить. Действие препарата еще фактически не проверено на человеке.
      - Как! - воскликнул Линье с удивлением. - Разве излечение Диаса не убедило вас в действии препарата?
      - Никогда не судите, молодой человек, по сообщениям наших газетных писак об истинном положении вещей. Нужна еще тщательная и обстоятельная проверка, прежде чем можно будет сделать такой ответственный вывод.
      Это заявление подействовало на Линье, возлагавшего все свои надежды на препарат, как холодный душ.
      - Могу ли я надеяться, профессор, что в случае успешных опытов, вы предоставите нам свой препарат? - спросил он.
      - Безусловно. Оставьте ваш адрес, и я сообщу вам о результатах при первой возможности.
      Линье в порыве благодарности бурно потряс на прощанье руку Ренара. Будучи по натуре оптимистом, он легко переходил от отчаяния к надежде. Распрощавшись, он ушел в отличном настроении. Но один незначительный эпизод оставил в его душе неприятный осадок. Выходя из кабинета ученого, Линье столкнулся с человеком небольшого роста, который быстро отпрянул от двери. Лицо этого субъекта, исписанное синими жилочками, было вытянуто вперед, к кончику носа, напоминающего клюв птицы. Маленькая головка, сидящая на длинной, худой шее с большим кадыком, подергивалась и болталась, как у марионетки. Линье с недоумением взглянул на тщедушную фигурку. "
      Похоже, что этот тип подслушивал", . подумал он, жалея, что упустил возможность ударить дверью по птичьей физиономии.
      - Какого черта вы вертитесь у двери? - сказал он зло.
      - Виноват... Служащий лаборатории Фонте Крус, . представился человек. Сотрудник, можно сказать, профессора Ренара.
      - Гм... Вы так можете остаться без носа, . произнес Линье и направился к выходу.
      Глава 10
      Ренар не видел больше причин оттягивать опыт. Теперь он сам с нетерпением ожидал испытания.
      Однажды ему позвонили и сообщили, что на днях привезут негра Томазо Бичера.
      Ветеран войны Бичер, был приговорен к смертной казни под фальшивым предлогом: его обвинили "в покушении на белого".
      Однажды Бичер возвращался домой вместе с одним из руководителей местной организации по защите прав цветного населения. Проходя по одной из людных улиц, они подверглись нападению группы хулиганов. Семью выстрелами в упор был убит спутник Бичера. Защищаясь, ударом палки Бичер выбил из рук одного хулигана оружие. Принадлежность к организации усугубила вину Бичера.
      Ночью тюремная машина въехала во двор института. Из машины вышел худощавый, среднего роста человек, одетый в арестантский халат.
      Ренар поручил Педро подготовить Бичера к предстоящим опытам. Они часто беседовали.
      - Может быть, я принес бы больше пользы нашему народу, если бы вот так же, как ты, боролся за его права, - сказал однажды Педро.
      - Нет, Педро, - возразил Бичер, - ты делаешь большое дело уже тем, что показываешь, чего может достичь негр.
      Нужно было, чтобы Бичер поверил в целительное действие препарата. Это было необходимо для успеха опыта, ибо моральное состояние играло важную роль.
      - Видишь ли, Томазо, - объяснял Педро, - даже при воздействии смертельной дозы ионизирующих лучей в клетке нашего организма объемом примерно в 10 кубических микрон ионизируется около миллиона атомов. Если подсчитать общее число атомов в такой клетке, то их такая масса, что этот миллион составляет лишь ничтожную долю всех атомов. Примерно на один ионизированный атом приходится сто миллионов неионизированных. Следовательно, подавляющее большинство атомов нашего тела остается при облучении без изменения.
      - Почему же ничтожная доля измененных атомов вызывает такую страшную болезнь? - спросил Бичер.
      - Ты задал вопрос, над решением которого мы бьемся уже несколько лет, улыбнулся Педро. . Во-первых, абсолютное число ионизированных атомов все-таки велико, хотя, повторяю, они составляют ничтожную долю. Но и этой доли достаточно для того, чтобы происходили химические реакции с образованием ядовитых веществ. Эти вещества губительно действуют на нервную систему. А от нервной системы, как знаешь, зависит работа всех органов.
      - Так ваш препарат уничтожает вредное действие этих ядов?
      - Почти. Мысль о возможности создания такого препарата возникла у Ренара, когда были обнаружены некоторые средства, защищающие в известной мере наши ткани от вредного действия излучения. Например, если ввести в кровь белковые вещества или гомогенат селезенки, то сопротивляемость организма вредному действию излучения значительно возрастает. И таких веществ немало: цистеин, глютатион и другие. Конечно, они дают лишь частичную защиту; что же касается нашего препарата, то в его действии я не сомневаюсь.
      Педро удалось достичь успехов: Бичер поверил в препарат, особенно, когда Педро продемонстрировал ему опыт с кроликами.
      За три дня до облучения Бичера привели в приемную профессора для инъекции "комплексина". Ренар тепло встретил осужденного. Несколько бесед с Бичером оставили у него очень выгодное впечатление о так называемом преступнике.
      - Главное, не падайте духом, Бичер, . успокаивал он. - Я верю в свой комплексин, иначе я ни за что не согласился бы испытывать его на человеке.
      - У меня нет причин падать духом, - со спокойной грустью ответил Бичер. Поверьте, профессор, что умереть ради науки легче, чем без всякой пользы. Даже при самом плохом исходе я ничего не теряю.
      - Ну, нечего отчаиваться, - сказал Ренар. - Мы еще заставим их пересмотреть это гнусное дело.
      Он направился к столу и, взяв шприц, набрал в него из ампулы препарат. Подойдя к окну, Ренар поднял шприц и взглянул на зеленоватую, казавшуюся маслянистой, жидкость. "
      Вот оно, чудодейственное вещество - венец всех моих дел, - сказал он себе. - Не думал я, что оно принесет столько тревог. Природа, словно наказывая дерзких, осмелившихся проникнуть в ее сокровенные тайны, выставила грозный заслон . смертоносное излучение. И вот теперь, быть может, этот заслон сломлен. Покоренный атом безвреден и безопасен".
      Спокойствие не изменило Бичеру и в день, когда надо было подвергнуться облучению. Но оно окончательно изменило Ренару и Педро. Итог их титанической работы, судьба многих людей и их собственная, наконец, жизнь Бичера - все решалось исходом опыта.
      - Ну, ну, не унывайте, дружище, - произнес дрогнувшим голосом Ренар, похлопывая Бичера по спине, и по-стариковски, неловко потоптался на месте, чувствуя, что сам нуждается в одобрении больше, чем его подопытный.
      - Я и не думаю унывать, - ответил Бичер, заметив волнение Ренара и Педро и стараясь казаться бодрым. - Я верю в ваш препарат, профессор.
      И с этими словами он занял место перед щитом, преграждающим путь мощному потоку лучей.
      В течение десяти минут Бичер подвергался действию смертоносного ионизирующего излучения.
      После облучения Бичер был помещен в специальной комнате при лаборатории. Наступили часы томительного ожидания. Прошло десять дней, и результаты лабораторных исследований показали, что никаких существенных функциональных изменений не обнаружено. Некоторые отклонения от нормы, не представляющие опасности для жизнедеятельности организма, зафиксированные в анализах в первые дни после облучения, благодаря активному действию комплексина вскоре исчезли, и Бичер чувствовал себя нормально.
      Когда благоприятный исход опыта уже не вызывал сомнений, Ренар решил, что больше медлить нельзя. Накануне приезда сенатора Барроса, который должен был забрать всю документацию по препарату, он вызвал Педро к себе в кабинет, чтобы обсудить с ним дальнейшие планы.
      - Я думаю, что вы должны уехать. Откладывать дальше ваш отъезд опасно. Завтра мне, по-видимому, предстоит стычка с Барросом.
      Педро запротестовал. Он не хотел оставлять профессора одного, но Ренар настойчиво убеждал его в необходимости уехать, так как, если он попадет в Центральное сыскное бюро, там не остановятся ни перед чем, чтобы добиться от него признания. Сам же он надеялся, что к нему не решатся применить насилие. Он рассказал Педро, что уже подготовил доклад к Женевской конференции. Потом подробно объяснил ему, как найти Гонсало.
      - Передав ему доклад и мое заявление, вы должны сделать все, чтобы вас не обнаружили: уезжайте куда-нибудь подальше, может быть, за границу. Как это ни печально, но в вашем положении, Педро, это единственный выход.
      Ренар подошел к письменному столу и, вынув из ящика два конверта, протянул их Педро.
      - Спрячьте их ненадежней, Педро.
      - Будьте спокойны, профессор, - сказал Педро и его голос задрожал, - я передам эти письма, но уезжаю в большой тревоге за вас.
      - Будем надеяться на лучшее, - Ренар протянул руку.
      Педро крепко сжал ее в своих могучих руках и, едва сдерживая слезы, вышел из кабинета.
      Баррос ходатайствовал перед губернатором о замене казни Бичера пожизненным заключением с тем, чтобы иметь возможность произвести полное клиническое исследование. Ходатайство сенатора было удовлетворено.
      В отличнейшем настроении Баррос приехал к Ренару и прошел прямо в рабочий кабинет профессора.
      - Итак, дорогой профессор, позвольте поздравить вас с успешными результатами нашего эксперимента, - патетически произнес он. Пожимая руку Ренара, Баррос, хитро прищурившись и многозначительно подмигивая, добавил: Здесь, в тиши лаборатории, вы сделали, мой друг, дело, которое вскоре превратит вас в одного из богатейших людей Альберии. По решению совета попечителей на ваше имя будет выписан чек на два миллиона диархов. Надеюсь, вы удовлетворены? Еще бы, - ответил он сам себе, - неплохой куш.
      Усевшись удобно в кресло и положив ноги на стол, Баррос закурил дорогую сигару, с наслаждением затянулся и, выпустив изо рта белую струю дыма, стал наблюдать, как она постепенно расплывается и исчезает. Сухой и поджарый, он напоминал в своем пестром костюме старого попугая. Его угловатый череп, лишенный волос, тускло поблескивал.
      - Я вынужден напомнить вам, профессор, . заговорил наконец он, - что сегодня вы должны представить мне всю техническую документацию, рецептурные материалы и прочие документы по вашим исследованиям. Все эти материалы совершенно секретные, и мне поручено предупредить вас лично, а также ваших сотрудников об особой ответственности, которую вы несете в случае разглашения тайны.
      - Мои исследования не могут быть государственной тайной, - ответил Ренар, . препарат предназначен для лечения людей и должен принадлежать всему человечеству.
      - Я знаю, профессор, о ваших гуманных взглядах, . усмехнулся Баррос, - и не могу не согласиться с вами в принципе. Но на данном этапе ваш препарат является для нас боевым оружием. Вы не должны забывать, что Россия представляет в настоящее время угрозу всеобщему миру. Противопоставить советской агрессии мы обязаны атомный сверхблиц.
      - О какой агрессии вы говорите? - спросил Ренар, нахмурив свои пушистые брови. - Русские не раз доказывали, что их цель - мирное сосуществование.
      - Простите, дорогой профессор, но в вопросах политики вы всегда были наивны. "Сосуществование!" - воскликнул иронически Баррос, снисходительно посмотрев на Ренара. . Оно невозможно. Вот это сосуществование и угрожает нашему существованию! Поймите, что вопрос может разрешить только атомная бомба. Здесь не может быть двух мнений. Я прошу вас ясно представить, какое значение имеет ваш препарат. Он позволит нам осуществить новые способы ведения войны, и вы должны гордиться этим. Можете быть спокойны - Альберия вас не забудет!
      Ренар встал, с трудом сдерживая свое негодование. Оба молчали.
      - К сожалению, сенатор, - наконец нарушил молчание Ренар, - я вынужден вас огорчить. Если бы сорок лет тому назад я мог предположить, что мои научные труды будут использоваться таким образом, я никогда не стал бы ученым. Я не дам вам никаких материалов. Не дам до тех пор, пока не опубликую результаты моих исследований. Что же касается вознаграждения, которое мне присудил совет, то можете передать, что я от него отказываюсь.
      На сухом, костлявом лице Барроса отразилось величайшее изумление: он смотрел на Ренара широко раскрытыми, испуганными глазами.
      - Простите, профессор, - наконец пробормотал он, снимая со стола ноги и кладя сигару в пепельницу, - я ослышался или не понял вас? Прошу вас повторить.
      - Вы не ослышались, я все сказал, - со спокойной решительностью ответил Ренар.