БЛЕДНЫЕ ПОГАНКИ!
(исполняя гимнастические упражнения):
МОЛОДЁЖЬ! ВЗЯМШИСЬ ЗА ДЕЛО,
ТЫ ЕГО УЖ ЗАВЕРШИ Ж!
ТЫ ВСЁ ПЕЛА? ЭТО ДЕЛО!
ТАК ПОДИ ЖЕ Ж, ПОПЛЯШИШ!
Хор: Единогласно!
Хорошее дело
делаем!
ТОСТ С БОКАЛОМ ЯДОВИТОГО КОКТЕЙЛЯ
Ещё раскрываются в утренней зевоте алые маки ртов, струя одурящий опий расцветающего равнодушия и пресыщенности, и бетонная телебашня, словно гигантский шприц готовится сделать миллионам очередную инъекцию пошлости, а на клумбу увядших страстей легла, помяла их, ленивая одалиска письменного стола, блудливая дщерь слова, готовая отдаться ни за понюшку морока дымной славы.
Но прервём буколики.
Челобей! Конник! Медный конквистадор осклизлых помоек! Торопись, Франциск, в свою Бургундскую обитель, усадьбу коронованных тлей!
Но прежде, чем застрять своими окороками в триумфальной арке истории, въезжая в неё на закорках собственного величия, помни: «Ничто так не радует Аполлона, как заклание резвого рецензента».
«Festina lento!» Спеши, спешившись! Категорический императив старейших. Внемли!
Но разве что клубень маниоки в устах коралловогубой креолки слаще соблазна очно и присно положить себя на сакраментальный алтарь всепожирающей зрительской маммоны.
Стойте, безумные! Неужели мало вам Крисмяускаса, Глойстера и Страпиозы Хмуздравника?
Впрочем, нет более пустого занятия, чем метать гневные обличительные филиппики, стоя без гульфика на крещенском морозе, да и к тому же наевшись с вечера жирной баранины.
И не заумь ли?
Руки, не познавшие глянцевой округлости торца затылка, — не вам нащипывать пиццикато для тех, кто приехал в ярмарочный балаган за сапогами. Не вам вложить персты в язвы.
Однако есть ли нужда припарковывать Пегаса на постоялом дворе? Пусть там гарцует вороная лошадь с цветком мальвы в волосах, осёдланная надтреснутым климактеричным мальчиком.
Кто же напустил эту порчу, в какой уретре гнездится люэс, разъедающий и гусиную кожу спины, как головокружительное декольте, до самого копчика обнажающее пустоту?
Не будем, однако, покушаться на опечатанный сосуд зла, Пандоров ящик запретных тем. Вот ведь он, страшный цепной мопс сидит на страже его. Кто первым положит на его высунутый розовый дымящийся язык карамельку сорванной сургучной пломбы?
Выкати бочку пьянящей скорби на людную площадь, упои всех, и — спустя — ты очнёшься в пустом амфитеатре.
Ветер развевает апельсиновые лохмы костра... Как поумнеет за эти годы и огарок свечи, став меньше...
Валеречивый пиит!
Спрячься за спиною собственного молчания, выйди на твердь в слякотном морганатическом болоте затхлых умствований, обойди лужу вытекшего телеглаза и — не забыв выцыганить прощения, дабы не оборвали тебе ботву ушей — приармянься к ним, нашедшим судьбу свою за этим ристалищем попранной фауны, называемой в обиходе пищей, — над которой скрестили свои пищали сардонический скопец, и ретивый мастодонт, утопивший мослы свои в наледи заливной простипомы, и лукавая приживалка, клеврет языкастого Песталлоцци, козлищи, инородцы и староверы, крестящиеся щепотью вчерашних кудрей, моты, брандауэры и студиозусы, инкрустирующие хрусталиком глаза отварное саго, пурпурную ботвинью и ещё тёплые профитроли, брызжа кислой слюной па румяную кобуру запечёного в духовке агнца, мочёности и скоромное, обложенные вдоль хрустящей белизны скатерти цукатами перстней.
Что это, Герника или Вудсток? Пер-Лашез или Сан-Ремо?
Что общего у тебя, общепитовский фэн и волоокий идальго, у вас, панки и крючники, дети подпольного абортария и гемофилийные отпрыски голубой крови?
И где он, крылатый царь нашего термитника, навсегда застывший в солнечном янтаре своего дня?..
Изыдемте!
Кистенем смысла — по финифти словес!
Вам, незлобивые куртизане, зефиры сексуальной одышки, посвящаю я свой путь.
Так пусть же во взалкавшую гортань вашу с ястребиным клёкотом ринется белая кипень шампанского!
Нирвана?..
Осанна??..
Панама!..
* * *
1592 год... Уже написана «Тайная вечеря», но нет «Капричос» Гойи и «Алассионаты», мир ещё не знает Рембрандта, и фамилия Толстой никому ничего не говорит. Творит Лопе де Вега, не подозревая о предстоящем существовавший Мольера, и в своих «Опытах» Монтень упоминает Овидия, Плиния, Горация но не цитирует Пушкина, Байрона, Гёте, и никто из ныне живущих никогда не увидит Фрейда, Набокова, Наполеона, Ленина, Пикассо, Опенгеймера, Стравинского... Шёл 1592 год...
1990 год... Ещё не заявил о себе в полный голос 14-летний Митя Фокин, ещё не родился Лукинский Н. М., не взялся за кисть юный Меркель и не написана «Ватага гонцов» Фрезо, из хаоса звуков не извлечена гармония 9-й сонаты Томсона. Лишь через 19 лет родится Чарлз Принстон, через 47 лет — Ивашечкин, и 232 года отделяет нас от прихода в этот мир Франца Калля... Идет 1990 год...
Зрелость
Молчание — золото. Не трать его по пустякам
Детство
Взрослые — это падшие дети.
КОКТЕБЕЛЬ
(рассказ экскурсовода)
Коктебель!
Кто не бывал здесь, кто не лазал вверьх-вниз по его каменистым кручам, чуть забрезгует рассвет, — поднимите руки.
Вон отсюда!
Только за последние 4 года в здравнице отдохнуло друг от друга полтора миллиона человек.
Город-курорт, город-труженик, город-музей...
Неверно было бы сказать, что его история уходит глубоко вдаль, — нет, она уходит далеко вглубь.
У римского историка Хитросплетения находим, что сюда забредали ещё аркадские пастухи, влекомые скотом.
В допотопное время в гавань заплывали за золотым руном аргонавты. Плывший с ними в трюме Публий Насон Грядущий писал об этом в своих «Мухоморфозах»:
«Здесь были в поисках руна, —
Руна здесь нету ни хрена...»
(пер. М. Сабшванд, что существенно)
Коктебель воспет.
Здесь в брызгах прибоя и слюны читал свои вирши безумный Офтальмон Напалков. Это его записал Грум-Гржимайло-младший, помните:
«Я каждый камень, Коктебель,
В тебе пометил, как кобель».
(перевод Эльвиры Штюркпфельглоссен, поэтический сборник «Содрогнись в поцелуе», Спб., 1912 г.)
А заехавший на пироги к Трюмощеву Финтельплятц так и не вставил в 6-ю строфу своего некро-акростиха подсказанную ему Упырьевым рифму «Терпсихора — пепси-кола».
Богата природа края.
Граф Ланской любил пошуровать здесь в зарослях можжевельника и полакомиться винными ягодами с дамочкой. «Частенько, — вспоминает сторож императорского заказника колхоза «Царя коммунизьма» Михей Трушка, — частенько держал я на прицеле сваво бердана евоные панталоны цвета тела испуганной нимфы».
А вот на этих грядках работал на уборке укропа и инжира ещё А. С. Пушкин, когда, сукин сын, был ещё маленьким, послушным пионэром.
Каких-нибудь 4-5 тысяч вёрст не дошёл сюда Пржевальский со своей приживалкой.
Заслуженной, если не народной, популярностью пользуются местные минеральные воды, бьющие здесь ключом из трубопровода Ессентуки — Бжни — Ёжгород — Коктебель. Обливался этой водой по утрам ещё Мамин-Сибирюк, лечивший здесь свою сибирскую язву. «Трохи оклемался, кажись полегчало», — запишет он в своём дневнике за день до кончины. Вот далеко неполный перечень букета болезней, от которых исцелил коктейль минвод Коктебеля?:
здесь лечат страдающих:
малярией,
неправильным прикусом,
сепсисом пуповины,
сглазом,
блаженностью,
пляской святого Витта,
синдромом Альцгеймера,
грыжей Шморля,
рожей профессора Потапова,
воспалением хитрости,
тихим сапом,
политической близорукостью,
шалгемой,
прихлюстом,
внезапным встрепетом,
майской вопью,
ломотой,
сухоткой,
чесоткой, усушкой и утруской,
пе?ремедью,
гнойным бзиком,
глопотомой,
ябединым хнырсом,
туфтофолой,
хроническим свербитом,
гнусным агаканьем,
коленной подзадью,
сопелью весенней,
нечаянным ветрогоном,
геенной припоминухой,
юрайским гиппом,
мочеточным ударом в голову,
бубонами, угрями, цыпками,
инклюзивной порнухой,
кишмячной кишеллой,
несварением яичек,
расхряслостью среднего уха,
свищом макушечным
и многими, многими другими.
В 1914 году под Кривым Таганрогом в клозете императорского литерного был обнаружен едущий в Коктебель зайцем Орехов-Зуй. Остаток пути он проехал уже зачепившись подтяжками за буфер, по левому рельсу на правой пятке, смазанной бараньим жиром. Так и доехал он, безвестный, босоногий, с батоном финского сервилада подмышкой и орехом за щекой. С тех пор Зуя здесь знают все. Его бил каждый.
Некогда кустистые, а ныне поджарые лысоватые холмы, напоминающие чем-то горы Эстремадуры, облюбовали планеристы. Около 1500 разбивается их здесь ежегодно. Вот почему на одном из холмов в братской могиле покоится прах местной тёлки-рекордистки Нюры, погибшей от руки предателя, пастуха Максима Бруцелёза, подрезавшего стропы её дельтаплана.
А на соседнем холме с отметкой «Высотка 54» в тени под ракитой, подложив под голову томик Жуковского, а под ноги — том своих стихов, чтобы было повыше, — Шалтырин любил слушать, как в листве кроны чирикают воздушные поцелуйчики, — коих прикармливал он засахаренными фигами.
В 15-м веке сюда приходят гишпанцы — за папиросами.
Иудея пытается обосновать здесь свою Палестину.
А в 1792 году город посещают королева Елизавета и герцог Фердинанд. Тут в малахитовом зале главы государств Австрии и Франции подписывают договор о ненападении Венгрии на Турцию.
Братья Алексей и Максим Горькие, находившиеся до этого на Капри-монте, прибыли сюда морем, когда сломали себе левую ногу. В тенистых аллеях парка они любили околачивать костылём с грецких орехов жареные каштаны.
С бутылкой непочатого шипра за пазухой и болтающейся из-под фалд фрака парикмахерской грушей шлялся с утра до вечера по местному Малекону здешний бутлегер Тимка Плафон.
Море здесь своеобычное, — то спокойное, а то вдруг нет.
Старожилам особенно памятно цунами 1929 года, после которого никого из них в живых не осталось.
Коктебель — излюбленное место высадки зарубежных шпионов-аквалангистов. Об этом свидетельствуют их чучела в местном краеведческом музее, об этом поведал нам и начальник погранзаставы полковник Исаак Погранзон. Их привлекают здесь красота, романтика, прозрачность голубой воды, в которой их косяки хорошо видны.
В 1958 году постановлением Крымского полезного Совета решено было отдать солнечные пляжи бухты под лежбище котиков, однако тупые и своенравные твари почему-то облюбовали холодные скалы Земли Франца и Осипа Кобзонов, которые также бывали тут.
В местном ломбарде пылятся милые сердцу вещицы, которые будут распроданы в эту же пятницу через много-много лет на Лондонском аукционе «Сотбис», например такие, как:
— пуговица от жилета Уинстона Черчилля, попавшаяся в пельмене посетителю кафе «Маринка» В. Котову,
— фильдеперсовый чулок Греты Гарбо, в котором она хранила свои сбережения,
— головка сыра «Рокфор» — из продовольственных запасов давно затерявшейся где-то экспедиции «Моя родина СССР» на собаках к острову Пасхи, Рождества и Первомая,
— пломба из зуба Берии, которой была опечатана квартира Ежова,
— коллекция пенковых трубок (139 шт., со слюной Шаляпина, Комиссаржевской, Саввы Морозова, Анны Павловой и собаки Качалова),
— мебельный гарнитур «Аэлита» из приёмной начальника ОВИРа Ждановского р-на т. Сизова с живущей в гарнитуре семьёй отказника Васильчукова,
— клюшка Дзурилы,
— монокль Гогенцоллерна,
— палочка Коха,
— азбука Морзе,
— микрофон-жучок, установленный в нужнике Центрального Дома литераторов для подслушивания их задних мыслей,
— шашка батьки Махно, взятая за фук у батьки конармейцем Сидельниковым,
— белые носочки Майкла Джексона (ненадёванные, 3 шт.),
— набор геморроидальных свечей (70 шт.,) с юбилейного торта маршала Л. И. Брежнева,
— экслибрис писателя Кошкера с надписью «Из книг Булгакова»,
— вентилятор легкомоторного спортивного самолёта «Сессна» Мартина Руста, на котором ему, после отбытия заключения удалось взлететь с Красной площади и пролететь по тому же маршруту в обратном направлении,
— образец лунного грунта с какашками первых корейских космонавтов, собак Плюнь Зин и Глянь Вань,
— ресничка Эйзенштейна,
— сбруя, усы и сапоги квалерист-девицы Нины Андреевны,
— фонограмма с записью Гоголевского смеха (ок. 3,5 часов)
— и многое другое.
Но вернёмся всё же в наш Коктебель.
Регулярно гулял вот здесь, по кромке берега в своей простреленной шинелке Пётр Николаевич Врангель, пока не был сброшен в Чёрное море регулярной Красной армией.
Долго дрейфовала в суровых широтах мужественная полярная станция СП-21, пока не сдрейфила именно сюда.
В 1906 году девственную тишину Суданской шоссейки вспорол первый реанимобиль, привезший на отдых первого крупного царского чиновника и два ящика клизм с оказией.
Здесь учился мыслить нешаблонно Шпенглер; Горяев снюхался здесь с Шуваловым; поговаривают, что в доме № 2 по улице Фрунзе за ситцевыми занавесками коротает остаток дней наци № 2 Мартин Борман со своей боевой подругой Матильдой Шмуц.
«Непочатый край», — так отозвался о тутошних местах Никита Хрущёв.
...Город-курорт, город-труженик, город-музей.
Любят здесь отдыхать и молодёжь, и старики, женщины, раненые и дети.
Красивый вид открывается на город с бухты Барахты.
Широко и вольготно, словно куртизанка на оттоманке, раскинулся на побережье бухты пионерлагерь «Искорка».
А дальше — повдоль заборчика — гли-кось! — притулились плечуком друг к другу профилакторий завода «Ёксельмаш», турбаза торговой фирмы «Внешпосылна-фиг», пансионат колхоза «Красный миллионер», валютный пионерлагерь «Берёзка».
В будущем край ещё более расцветёт: гостеприимно распахнут свои двери лепрозорий, виварий, ведомственный дурдом Союза композиторов, санаторий мясо-молочного направления, ветеринарная лечебница — для алкоголиков, акварий, колумбарий 4-го Главного управления и венерологическая грязелечебница Гопконцерта.
Сюда хлынут тысячи лимитчиков, наркоманов, иждивенцев и бездельников. Качество обслуживания подскочит в 2,5 раза.
Одним словом, добро пожаловать в Коктебель, в этот райский уголок... Д-дурова!..
СЛУЧАЙ
Как-то раз, а может и два, ручная кобыла Борька играла с кобелём Геркулеской в фанты на раздевание, — вспотела и напилась прямо из-под крана холодного клубничного компоту.
Масти, надо сказать, она была сивой.
И начался у ней бред.
С её слов и записана эта удивительная история.
ВЫСШАЯ МУДРОСТЬ
№ 1. Никогда ничего не будет. Всегда будет всё.
№ 2. Старайся чаще бывать везде.
№ 3. Когда что-то появляется, это всегда кому-то мешает.
№ 4. Когда что-то прекращается, всегда кому-то надо, чтобы это продолжалось.
ПРИЛОЖЕНИЯ И ИЛЛЮСТРАЦИИ
Вклад автора в проведение денежной реформы
Художник допустил одну ошибку.
Найдите этого художника.
ЧЕРНЫЙ ЮМОР
Чёрный юмор, черный
юмор,
что ж ты вьёшься
надо мной...
Факсимильная страница рукописи книги с рисунками неизвестного.
Уважаемый читатель!
Если Вы русского языка не понимаете, то автор прощается с Вами по-английски:
Silence is golden. Don't spend it foolishly.
(cmp. 149)
Life is so short. You won't suffer long...
(cmp. 126, 3 сверху)
It's OK to take a few steps backward,
if it helps you get a running start.
(cmp. 56, 2 снизу)
"Once upon a time a young man married an old lady. And when he died, she inherited all his fortune."
(cmp. 12, 3 сверху)
The Soviet Union is an impregnable fortress under siege — from within.
The world is speeding into the future at 120
calamities per hour.
crime-minister
Some day I would like to found a «Pun American» company.
When you look at yourself in a dirty puddle, don't be surprised by what you see.
(стр. 124, 4 снизу)
Unfortunately, I have just one little vice. But I compesate for it with lots of big ones.
(стр. 124, 2 снизу)
I'm not in love with myself. Just infatuated.
(стр. 11, 2 снизу)
"The greatest recognition will come to the author posthum(or)ously."
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Автор благодарит и целует в нос соучастников миниатюры «Дискуссия» ее соавторов: А. Акопова, В. Маркина, С. Шустицкого, А. Язловского, А. Оськина, А. Столярова и Др.
2. Автору также оказали существенную помощь в подготовке настоящей книги:
поэт Наум Приходящий,
искусствовед Орест Домашний,
а также Рахат Лукумович Ёхндт,
Тофик Карфагенян, Карен Шагназадов,
Питирим Гвеноза, Липистон Брюк,
Мартиньян Пропостер, Прияга Снафф,
Гарциад Хрум, Ляко Чип-Чип,
Стигидон Мотало, Бастулла Гопчик,
Дормидон Твенти, Астафий Сергеевич Домобоев,
Степан Нормалюк, Абрам Яковлевич Самообман,
Яков Иосифович Дядюшкинсон,
Кирилл Анатольевич Хорэ,
Л. Н. Худяков-Толстой, Р. В. Николаев-Нидвораев,
Варвара Ильинична Гадина-Окаянная,
Ариадна Ниткина,
Капитолина Холмовская, Света Хаки,
Людмила Васильевна Фиговина,
Ия Марковна Страхолюдина,
Онуфрий Залазий, Опанас Вылазий,
Микола Либида, Сара Абрамовна Закидонц
и Марьяна Озовна Цыц.
3. книга занимает 1-е место в списке бестселлеров.
4. книгу изда?ли и?здали.
5. Выпущено более 200 тыс. экземпляров этого уникального издания.
ОПЕЧАТКИ
ВМЕСТО | ЛУЧШЕ ЧИТАТЬ
стр. 181 издевательство | издательство
стр. 189 наглоговорящий | англоговорящий
стр. 194 совдепия | совпадения
стр. 250 унитаз | энтузиаст
стр. 255 забияка | зодиака
стр. 301 полковник | подполковник
стр. 303 ы | у
стр. 303 дзынь | дринь
стр. 309 Вивьен Ли | Ивлин Во
стр. 405 И. Сталина | С. Сталлоне
Пахмутова | Ахматова
стр. 500 револьвер | вери вел
стр. 507 приятного эпитета | приятного аппетита
стр. 633 Панасюк | Панасоник
стр. 735 спасибо | не за что
А
Андрей Кнышев, автор-создатель популярного цикла телепередач «Веселые ребята», впервые познакомился со своими родителями 33 года назад. Русский холерик, беспартийный астеник, несудимый скорпион, холостая обезьяна, наш человек. Светлая голова (блондин). Парадоксов друг. Вес 61 кг кусочком. Длина тела в расслабленном состоянии 182 см.
В прошлом — будущий градостроитель, выпускник МИСИ им. Куйбышева, где его проучили как следует — на ленинскую стипендию.
Публикации «хнышуток» в центральной прессе и выигрыш путевки в Гавану в телеконкурсе «Салют, фестиваль!» на «том еще» телевидении довели А. Кнышева до создания острых и ярких «Веселых ребят», на которых видали виды в Нью-Йорках, Сиднеях, Лондонах и Парижах, где подчас и брали призы.
Член Союза советских социалистических журналистов не без удовольствия окончил Высшие курсы сценаристов и режиссеров, неизвестно зачем. Дождался особого приглашения от телекомпаний за рубежом (TBS, PBS и Т.Д.). где изрядно насотрудничал. К примеру, первым из «наших» проехал с видеокамерой на НАТО-вском танке «Леопард-2» в голландской армии.
Долг Родине слегка отдает юмором.
Сочиняет также совершенно несмешную музыку.
Комиссию по своему творческому наследию планирует возглавить сам.
Подробности при встрече.
A
Andrei Knishev is the writer and producer of "Funny Guys", one of the most popular satirical programs on Soviet TV. After graduating at the top of his class from a civil engineering institute in 1979, he immediately switched careers and went into television. He later became a member of the Soviet Union a Journalists and received a master's degree from the Higher Academy of Screenwriter, and Film Directors.
The "Funny Guys" program is a collage of documentaries, music videos, parodies and sketches that has been compared to "Monty Python" and "Saturday Night Live". Excerpts have been shown in many countries, including the U. S. (on TBS), England, France, Germany, Poland and Australia. One program, "Ecology" won first prize in the 1984 InternationaI Television Festival in France.
In 1989, Knishev made "The Dutch Army" the first Soviet TV documentary about Nato forces. In 1990, he was invited to America to co-direct, co-host and compose music for a PBS television special in Seattle.
Knishev, 33, approaches serious subject with humor and irony. He is also critical of himself. "I'm not in love with myself", he says, "just infatuated".
