Даже не убить своего командира, просто ударить - одна только мысль об этом ужаснула Хуму. Он поднял забрало своего шлема и подошел к минотавру ближе.
      - Вы убили своего командира?!
      - А вы сочувствуете людоедам? Теперь уже ни одна жизнь не будет загублена этим капитаном. А он, надо отдать ему должное, преуспевал в этом. Многие погибли от его секиры, особенно беспомощные и слабые. Я увидел его над телом старой женщины и телами двух детей, может быть ее внуков. И сделал то, что считал правильным. Бесчестно убивать старых, немощных или совсем юных - так, по крайней мере, все в моем роду думают. Никто из наших не простил бы меня. Я думал, что таких же правил придерживаются рыцари Соламнии. Но возможно, я заблуждался.
      Минотавр снова поднял вверх скованные цепью руки, а Хума быстро, на всякий случай, отбежал назад.
      - Или убейте, или освободите меня от этих цепей. Скорее. В пищу, которую гоблины давали мне, был подмешан яд. Они отравили меня. На свободе я, наверное, найду траву, которая меня вылечит.
      Действительно, минотавр слабел с каждой минутой. Хума колебался. Он никак не мог решить, что ему делать. Мог ли он полностью доверять этому странному существу? Минотавры, возможно, были благородной расой, но они служили богам зла. Так его всегда учили.
      Меч в вытянутой руке Хумы дрожал. Человекобык терпеливо ждал, готовый умереть или получить свободу. Спокойствие и преданность, с которыми бывший пленник смотрел в лицо своего спасителя, заставили наконец Хуму решиться. Он медленно вложил меч в ножны.
      - У кого из них ключи от цепей? Минотавр опустился на колени. Его грудь вздымалась, как у быка перед атакой.
      - Если ключи вообще существуют, то они у того, которого я швырнул, как червяка. Я никогда не видел ключей. В них ведь не было надобности. Если они меня заковали, то зачем им было меня освобождать?
      Уставший минотавр отдыхал, а Хума подошел к гоблину и осмотрел многочисленные карманы на его поясе. В них было много всякой всячины, в основном военные трофеи - они невольно вызывали отвращение, поскольку были сняты гоблином скорее всего с убитых. Были еще какие-то непонятные безделушки. Наконец в одном из карманов он нашел ключи. Глаза минотавра были закрыты, и Хума вдруг забеспокоился: не нанес ли ему во время боя один из гоблинов смертельную рану. Но, услышав звон ключей возле своего лица, великан открыл глаза.
      - Благодарю вас, - сказал он, как только Хума освободил обе его руки. - Клянусь моими предками до десятого колена: не будет мне покоя, пока я не отплачу вам за все, сделанное для меня. Клянусь вам в этом.
      - Просто я выполнил свой долг. Минотавр ухитрился совсем по-людски выразить на своем лице удивление.
      - Просто выполнил свой долг?! И всетаки я постараюсь выполнить свою клятву. Я не дам повода сказать, что Кэз недостоин своих предков.
      Хума некоторое время молчал, затем спросил:
      - Вы можете идти? Или совсем слабы?
      - Пожалуй, мне надо бы немного отдохнуть. - Кэз быстро осмотрелся вокруг: - У меня нет ни малейшего желания быть на виду. Я предпочел бы найти какое-нибудь укрытие.
      - Почему?
      Хума вообразить не мог, кого может опасаться столь мощный атлет, разве только дракона или другого существа подобных размеров.
      Кэз медленно встал:
      - Капитан был любимчиком военного министра. Боюсь, он послал сюда целую свору негодяев.
      - Я вас не совсем понимаю.
      Внимание минотавра неожиданно переключилось на брошенное оружие. Он увидел секиру, которую выронил первый противник Хумы, поднял и провел по лезвию пальцем:
      - Хороша. Может пригодиться. Хума был другого мнения:
      - Будем надеяться, что она нам не потребуется. Да и вряд ли она спасет кого-нибудь из нас.
      В руках гоблина секира казалась огромной. Кэз держал ее в одной руке с легкостью, показывающей, что он привык обращаться с оружием много больших размеров.
      - Куда вы держали путь?
      - На север.
      - В Кайр?
      Хума медлил с ответом. Он знал, что многие рыцари, даже Беннет, никогда бы не освободили такое существо, как минотавр, от цепей. Они вели бы его под конвоем, закованного. И уж наверняка они не сказали бы минотавру, куда они его ведут. Если этот пленник окажется вдруг шпионом, то он погубит не только одного Хуму. Однако Кэз казался честным, бесхитростным.
      Наконец Хума кивнул:
      - Да, в Кайр. Надеюсь найти там своих товарищей.
      Минотавр сунул секиру в чехол, который, как понял Хума, был предназначен именно для оружия. Одежда Кэза состояла из двух кусков, нижний напоминал юбку или, может быть, большие трусы.
      - Думаю, сейчас неразумно идти в Кайр, но я не буду отговаривать вас.
      - Почему неразумно?
      На лице Кэза появилось подобие человеческой улыбки - улыбки предчувствия.
      - Через Кайр проходит линия фронта. Мои сообщники, людоеды, сейчас, когда мы говорим с вами, должно быть, уже в Кайре.
      Он усмехнулся, издав звук, похожий на фырканье быка.
      - О, там сейчас идет замечательный бой! Мне бы так хотелось быть там!
      Хуму удивила та радость, которую выразил его новый товарищ. Некоторые из рассказов о минотаврах были, очевидно, правдивыми.
      Смутившись, Хума сковырнул засохшую кровь со своего меча. Он мельком взглянул на минотавра: тот, казалось, заметил внезапную перемену в лице рыцаря.
      - Вы можете идти со мной или возвращаться к своим, Кэз, - сказал Хума. Как пожелаете. Ведь вы, конечно, знаете, что не найдете у рыцарей понимания. Они будут смотреть на вас косо, будут считать вас дезертиром.
      Кэз не колебался ни секунды:
      - Я догадываюсь о ваших чувствах, рыцарь Соламнии. Я очень хорошо понимаю, что мы - разные. Однако я хочу исполнить клятву, данную вам, и предпочитаю открыто смотреть в лицо вашим товарищам, чем вернуться к людоедам, где меня ждут пытки и казнь. Я не жду со стороны рыцарей снисходительного к себе отношения, но я буду с вами всегда и всюду.
      В ночной тишине послышался слабый далекий вой. Хума решил поначалу, что это волк, но тут же усомнился. Для волков было слишком холодно и промозгло.
      - Нам лучше уйти отсюда, - сказал Кэз. - Здесь неподходящее место для ночлега. Дух смерти обязательно приведет сюда кого-нибудь. Рыцарь, я предпочел бы отправиться в путь сейчас же.
      Хума все еще смотрел назад, туда, откуда послышался вой. Он кивнул, обрадованный предложением Кэза:
      - Да, пойдем сейчас же.
      В знак дружбы он дотронулся до руки минотавра:
      - Кэз, будем друзьями. Меня зовут Хума. Минотавр пожал протянутую руку так, что у рыцаря едва не затрещали кости.
      - Хума. Мужественное имя. Имя воина.
      Рыцарь быстро сложил вещи.
      Кэз ошибался. Мужественный воин! Хума чувствовал: под доспехами его тело дрожит мелкой дрожью. Он попытался представить на своем месте Беннета, рыцаря решительного, рожденного быть командиром. Это еще больше расстроило его, так как он знал, что Беннету были чужды какие-либо сомнения.
      Они покинули лагерь гоблинов, мельком взглянув на догорающий костер и трупы, и молча пошли на север. Позади снова послышался вой - слава богам, не ближе, чем в первый раз.
      Глава 3
      Оба странника понимали, что не в состоянии совершить длительный переход без передышки. Хума еще не оправился от сотрясения мозга, а Кэз был слаб, ведь в плену его кормили отравленной пищей.
      - Все получилось так глупо! Они схватили меня спящего сном младенца и связали по рукам и ногам. Сопротивляться было бесполезно - два копья, приставленные к телу, тут же пригвоздили бы меня к земле. Тут даже гоблины не промахнулись бы!
      Сказав это, Кэз рассмеялся, хотя Хума не увидел в его словах ничего смешного.
      Они решили остановиться у небольшого холма, тот в случае чего послужил бы им защитой. К сожалению, место это было слишком похоже на первый лагерь гоблинов. Но все же здесь было надежнее, чем на открытой равнине.
      Хума лишь молил богов, чтобы не уснуть до того часа, когда нужно будет разбудить Кэза на дежурство.
      Выбрав место для ночлега, они поначалу некоторое время разговаривали - так они пытались бороться со сном. Хума рассказывал о рыцарстве, его организации, рыцарских законах. Минотавра особенно заинтересовали рассказы об идеалах чести и благородства.
      Кэз в свою очередь рассказал много любопытного о своем народе. Минотавры были некогда искусными моряками, были свободолюбивы, но теперь ими повелевали людоеды. У них еще сохранились турниры благородства, но теперь и при проведении турниров людоеды стали диктовать свои правила. Людоеды возненавидели Кэза еще до убийства капитана. Порабощение своего народа Кэз считал худшей из всех возможных бед.
      Выслушав рассказы Кэза, рыцарь обеспокоился. Он уже видел, каким свирепым может быть минотавр. Хума никогда не смог бы сломать шею противнику с такой ненавистью и радостью, как это сделал Кэз. Но каждому слову Кэза можно было вполне верить...
      Мысли в мозгу Хумы мешались, он чувствовал себя очень усталым и, разбудив минотавра на дежурство, тотчас уснул.
      Ночь прошла спокойно, так же как и утро. Они поели то, что было у Хумы. Из грязных сумок гоблинов они не взяли ничего, к тому же их еда могла быть отравленной.
      День выдался ненастный. Порывами налетал холодный ветер, и Хума был рад, что надел под доспехи теплую толстую поддевку. Однако Кэза холодная погода, видимо, не беспокоила. Его сородичи были путешественниками, моряками, воинами; в их стране нередко бывало очень холодно. Минотавры ходили по пояс голыми, обувь не носили. Если бы Хума решился пойти босиком, ноги его тотчас были бы изодраны в кровь. Земля здесь была твердой, жесткой.
      Около полудня Хума заметил вдали всадников. Они проехали стороной и вскоре скрылись из вида. Хума надеялся: это рыцари Соламнии;
      он полагал, что колонна или часть ее где-то поблизости.
      Кэз, напротив, был настроен скептически. Здесь можно встретить кого угодно, а отнюдь не одних только рыцарей.
      - Да, это, без сомнения, люди. Но они, возможно, сторонники Такхизис. Вы никогда не видели Черную гвардию, отборные войска военного министра? Среди них, кажется, есть и ренегаты.
      Минотавр употребил непонятное рыцарю слово.
      - А кто такие ренегаты? - спросил Хума.
      - Колдуны-недоучки, сошедшие с ума маги. Все они были в ордене магов, но вышли из него. Не все они злы. Говорят, что один из них противостоит даже самой Владычице Тьмы, так что она одно время не надеялась на победу в войне и стала остерегаться своей собственной Черной мантии.
      Магия...
      Хума знал о ней больше, чем многие из его товарищей. Магией еще в юности увлекся его лучший, единственный друг - Магиус. Однажды, как раз в то время Хума решил стать рыцарем - мать считала, что это его призвание, - Магиус сказал Хуме, что через несколько, дней он станет великим и могущественным волшебником.
      Воспоминание о Магиусе потянуло за собой вереницу мыслей о годах молодости, когда он узнал много горестей и несправедливостей, тем не менее он с нежностью в сердце вспомнил это время.
      Он не видел Магиуса уже несколько лет - с тех пор как его друг закончил учебу и уединился для проведения опытов; это уединение должно было решить: будет он магом или нет. А Хума тогда же подал просьбу о вступлении в орден рыцарей Соламнии.
      Да, воспоминания разбередили душу Хумы...
      Они пошли дальше. Кэз все время озирался, чувствовалось - он плохо знаком с этой местностью. Наконец он повернулся к Хуме и спросил:
      - Все земли людей похожи на эту?
      - А вы никогда не видели землю людей?
      - Я видел только самую плохую землю. Какие еще земли могли выделить нам людоеды, кроме самых плохих? Нас они тиранят сильнее, чем гоблины. Они не доверяют ни нам, ни гоблинам, но знают, что гоблинов они могут заставить слушаться, а мы - народ непокорный.
      Хума понимающе кивнул. Помолчав, он сказал:
      - Есть еще земли, не тронутые войной, но их становится все меньше и меньше. Там, где был мой дом, теперь пустая земля вроде этой.
      Сказанное пробудило в душе Хумы новые горькие воспоминания. Он заставил себя думать только о предстоящем пути. Что же, прошлое оно и есть прошлое, оно осталось позади.
      Минотавр наклонил голову вперед:
      - Вижу повозки.
      Рыцарь быстро поднял голову. Им навстречу ехали люди, более трех дюжин. "Оставшиеся в живых жители какой-нибудь деревни", - подумал Хума. Беженцы сидели в двух разбитых повозках, их везли совершенно измученные лошади. Управлявшие лошадьми мужчины выглядели не лучше животных. В повозках были женщины и дети. Беженцы, когда они подъехали ближе, во все глаза стали пялиться на минотавра. Что можно было сейчас прочесть в глазах людей - это Кэза совершенно не беспокоило.
      - Нам надо быть осторожными, Кэз.
      - Разве они чем-нибудь нам угрожают? Не беспокойтесь. В таком случае я с ними мигом расправлюсь.
      Кэз начал доставать секиру, но Хума тотчас схватил его за руку.
      - Нет! - прошептал он. - Не убивай их.
      Рыцарь, действующий в бою решительно, сейчас был полон сомнений. Минотавр сомнений не знал. Кэз просто видел сейчас угрозу. Людей было более чем достаточно, чтобы одолеть его, значит, он должен напасть первым. Победить или умереть. Иного не дано. Хума задумался. Он не хотел поссориться с Кэзом, но он также не мог позволить минотавру напасть на беженцев.
      Хотя Кэз опустил руку, выглядел он воинственно. Беженцы видели только монстра, и тот угрожал им. Они вспомнили свои разрушенные дома, убитых друзей и родственников. Чувство злобы нарастало и нарастало.
      И сейчас минотавр, олицетворявший все зло, все их страдания, стоял на их пути.
      Шумная толпа мужчин и женщин, шаркая ногами, рванулась вперед. Толпа бедных, испуганных людей, охваченная паническим страхом. Они знали лишь одно - успеть, прежде чем погибнуть, вступить в бои. Умереть, сражаясь.
      Хума ужаснулся, увидев бегущих к ним людей, похожих на живых мертвецов. Вместо настоящего оружия они сжимали в руках вилы, ножи, веревки, всякую домашнюю утварь. Кэз стоял словно вросший в землю. Он бросил на Хуму быстрый взгляд:
      - Если они сделают еще несколько шагов, я буду драться независимо от того, что вы мне скажете. Я не буду стоять и ждать, пока меня растерзают.
      Минотавр рассвирепел, глаза его налились кровью. Еще миг, и он начнет бой. Хума рванулся вперед, навстречу толпе, с поднятым мечом:
      - Стойте! Он не причинит вам зла! Он сделал это от отчаяния; результат оказался таким, какого Хума опасался. Толпа остановилась, но только для того, чтобы подумать, что делать с вставшем на их пути рыцарем.
      - Уйди с дороги! - крикнул ему седой старик.
      Один его глаз был закрыт повязкой, а красное пятно на ней говорило о недавнем ранении. Кожа на его лице растрескалась, жидкие волосы прилипли к голове.
      - Мы убьем его! Он должен заплатить за все!
      - Он ничего плохого вам не сделал! Женщина чуть постарше Хумы, очевидно некогда очень красивая, плюнула ему в лицо:
      - Он - один из них! Пусть не он убивал моих детей! Но если он не делал этого здесь, то сделал это где-то в другом месте!
      Бесполезно было пытаться что-то объяснить. Люди не стали бы слушать Хуму, но, даже если бы и выслушали, это ничего бы не изменило в их намерениях. Кэз для них был сейчас олицетворением всех их несчастий.
      В отчаянии Хума размахивал мечом. По толпе пронесся ропот, люди отступили назад. Но вскоре они решили: этот рыцарь Соламнии изменил своему народу - и снова ринулись вперед. Теперь они хотели убить Хуму. Он услышал, как минотавр позади него вынимает секиру.
      - Не бойтесь, Хума. Мы перебьем их в два счета.
      В этих словах была угроза. И была истина.
      Но даже вид разъяренного минотавра, сжимающего огромную боевую секиру, не остановил людей. Тонкие, костлявые руки в рваных лохмотьях взметнулись вверх. Некоторые из людей были совсем безоружными. Хума отступил назад.
      Мог ли он на самом деле убить этих людей? И защитить того, кого несколько дней тому назад он сам считал врагом? Ни один рыцарь не сделал бы этого. И Хума это знал. Однако не мог же он оставить Кэза на растерзание толпы.
      - Кэз, беги!
      - Тогда они убьют вас, Хума. За то, что вы защитили меня. Я остаюсь, и мы принимаем бой.
      Что было делать Хуме? Или он уходит в сторону и предает минотавра, или остается с минотавром и предает тех, кого его меч обязан защищать.
      Меч в руке Хумы дрожал.
      Вдруг пронесся сильный порыв ветра. Толпа замерла, все взглянули вверх. Хума слышал: Кэз позади него размахивает секирой и выкрикивает проклятия.
      - Дракон!
      Пыль запорошила рыцарю глаза. Он слышал хлопанье крыльев, по-видимому, дракон собирался опуститься на землю. Хума подумал: драконы, черные или, может быть, красные, прилетели уничтожить людей. Меч его был непригодным для боя с драконами.
      Еще до того, как пыль осела, Кэз напал на дракона - красного или черного, для него это было не важно. В любом случае он не надеялся победить. Он только надеялся, что успеет хотя бы ранить чудовище, прежде чем тот убьет его. Минотавр бросился на дракона с воинственным криком, размахивая секирой.
      Пыль осела, теперь Хума увидел Кэза и дракона. Рыцарь поднял руку и закричал, хотя понимал, что уже слишком поздно:
      - Кэз, не смей!
      Выглядел минотавр поистине впечатляюще. Недаром говорили, что секира в руках минотавра способна рассечь пополам даже булыжник. Нанеси Кэз удар, вполне возможно, что дракон был бы повержен. Но Кэз внезапно остановился на полувзмахе, и так как бежал он очень быстро, то по инерции упал головой к ногам дракона.
      Дракон несколько мгновений смотрел на упавшего минотавра, а потом стал внимательно рассматривать рыцаря. Хума ответил крылатому великану тоже пристальным взглядом.
      Для него, для рыцаря, драконы Света были не в диковинку. Они служили в качестве охранников и посыльных, но, правда, видеть их вблизи ему не приходилось.
      Этот дракон был высоким и стройным. Все тело его переливалось серебристым блеском, глаза светились, как два солнца. Хума понял: это самка, хотя объяснить почему - он бы не смог. Пасть была длиннее, чем рука Хумы, а зубы такие острые, что дракон мог за один раз откусить рыцарю голову. Морда длинная, сужающаяся к пасти. Голос дракона, грудной и мелодичный, заставил забыть о его недавнем шумном прилете.
      - Рыцарь Соламнии, что вы делаете здесь? Все ваши друзья далеко отсюда. А вы, что вы нашли общего с этим ничтожеством?! И не беспокойтесь, минотавр никуда не денется, пока мощь моей воли удерживает его.
      Хума опустил меч.
      Люди, хотя опасность им не угрожала, не поднимались с земли.
      - С вами все в порядке, рыцарь Соламнии? Вопрос, как ни странно, прозвучал вполне естественно. Серебристая драконесса проявила о
      Хуме неподдельную заботу.
      - Пожалуйста, - взволнованно произнес Хума, - не причиняйте минотавру зла! Он совсем не такой, как вы думаете.
      Светящиеся глаза драконессы, казалось, изучали Хуму. Она была очень любопытна.
      - Почему вы беспокоитесь за жизнь этого существа? Вы хотите добиться от него каких-нибудь сведений? Я могу без особых усилий заставить его говорить.
      Драконесса ждала ответа с терпением тех, для кого время измеряется не минутами, а веками.
      - Он - мой товарищ. Он сам освободился от власти Владычицы Тьмы.
      Если бы кто-нибудь сказал Хуме, что морда дракона способна выразить поистине человеческое изумление, он бы рассмеялся в ответ. Но он собственными глазами видел сейчас, что драконесса изумлена, как человек. Как женщина.
      Хума молчал, пока драконесса переваривала услышанное.
      - Но минотавр напал на меня. Он намеревался меня убить. Как я могу верить вам, рыцарь?
      Хума был краток:
      - Вы должны поверить мне на слово. Я не могу сейчас привести никаких доказательств.
      В ответ драконесса только рассмеялась. Даже драконья улыбка наводит ужас. Государь Освал однажды сказал, что улыбка дракона похожа на улыбку лисы, которая намеревается съесть петуха.
      - Прошу прощения, рыцарь Соламнии. Я не имела в виду, что не верю вам на слово. Но вы должны согласиться, что не каждый день встретишь минотавра, сражающегося плечо к плечу с рыцарем.
      - Но никакого сражения не было.
      - А почему так воинственны эти люди? Хума даже не обернулся к толпе. Он еще беспокоился, что будет с минотавром.
      - Их страх и злоба мне понятны. Они много страдали. Я не держу зла на них.
      Она поблагодарила его за ответ волнистым изгибом своей узкой шеи и сказала, обращаясь к беженцам:
      - Вы сбились с пути. Поворачивайте на юго-запад. Там вас встретят священники богини' Мишакаль, они позаботятся о раненых и накормят вас. Скажите о людях Мишакаль всем, кого встретите по дороге.
      Беженцы молчали, молчал и Хума. Драконесса сначала смотрела, как беженцы собираются в путь, потом перевела взгляд вниз - на лежащего рядом Кэза:
      - Если я освобожу этого типа, ответственность за него ляжет на ваши плечи, рыцарь. Мне не понравилось, что он напал на меня.
      Хума был в нерешительности.
      - Конечно я не могу сказать, как он поступит, когда вы освободите его. Он очень вспыльчив.
      - Это свойственно всем минотаврам. Если бы они не убивали друг друга на турнирах силы и доблести, то Ансалон уже давно был бы завоеван ими.
      Она вздохнула. Это заставило Хуму закрыть глаза, так как лицо ему обдала струя горячего воздуха.
      - Хорошо, я освобождаю его.
      После этих слов минотавр мгновенно ожил. Он не стал вновь нападать на драконессу, а, держа наготове секиру, отошел подальше от дракона и рыцаря. На драконессу он смотрел враждебно. Она ответила взглядом, выражающим что-то похожее на презрение.
      - Вы все слышали?
      Ответа не последовало, но вид Кэза убедил Хуму, что тот слышал все очень хорошо. Наконец минотавр сказал:
      - Да, я слышал. Но не знаю, могу ли я вам верить.
      - Я могла бы в одно мгновенье с легкостью убить вас, минотавр.
      Как бы в доказательство своих слов серебристая драконесса подняла свою лапу. О да! Такой лапищей можно было бы убить кого угодно!
      Кэз подошел к Хуме:
      - Вы спасли мне жизнь в прошлый раз, рыцарь Хума. Кажется, вы сделали это и во второй раз. - И минотавр пожал ему руку. - Мне никогда не удастся в полной мере возместить вам свой долг.
      Хума нахмурился. Опять долг!
      - Мне ничего от вас не надо, кроме того, чтобы вы стали менее воинственным. Да опустите же, наконец, секиру!
      Минотавр выпрямился, кинул взгляд на стоящую рядом с Хумой драконессу и неохотно спрятал секиру в чехол.
      - Я не хочу и не могу вернуться назад к людоедам. Что же будет со мной?
      Драконесса фыркнула, выпустив из ноздрей клубы пара:
      - Ваша судьба меня не интересует. Решать должен рыцарь Хума.
      - Я?
      - Вы только что высказали замечательную мысль. О, если бы все народы на земле стали менее воинственными!
      В словах драконессы не чувствовалось ни малейшей иронии. Хуме было необыкновенно приятно услышать лестный комплимент от такой особы, как серебристая драконесса. Он вдруг вспомнил, о чем он недавно думал, и повернулся к минотавру:
      - Мы должны присоединиться к рыцарской колонне. Если вы действительно хотите доказать всем, что вы не враг, то вам следует рассказать рыцарям, что вы знаете о планах людоедов, и тогда они будут верить вам. - Хума сделал паузу и продолжил: Не правда ли, вы знаете кое-что полезное для рыцарей?
      Кэз долго не отвечал, наконец сказал:
      - Я знаю больше, чем мне следовало бы знать. Если вы сможете убедить их не трогать меня, я сделаю так, как вы говорите. Может быть, та помощь, которую я окажу вам, приблизит день, когда мой народ снова станет свободным.
      - А сейчас вы должны отдать мне секиру. Минотавр огласил окрестности неистовым ревом:
      - Но я не могу идти невооруженным! Это значило бы унизить меня! Мы, минотавры, так никогда не поступаем!
      Хума вспылил:
      - Вы не среди своих! Вы на нашей земле! Если вы будете вооружены, не останется ни малейшей надежды, что вас пощадят. Самое меньшее - вы снова окажетесь пленником. Но почти наверняка вас убьют.
      Драконесса светящимися глазами взглянула на минотавра:
      - Рыцарь совершенно прав. И вам надо бы послушаться его.
      Кэз фыркнул, огрызаясь, перечислил имена шести или семи своих прославленных предков, но в конце концов согласился отдать Хуме оружие.
      Серебристая драконесса расправила свои огромные крылья. Она была великолепна. Мощь и красота слились в ней воедино. Хуме приходилось видеть в Вингаардской Башне драконов на гобеленах и картинах. Они не шли ни в какое сравнение с этой величественной красавицей.
      - Я летела к родственникам в северном Эрготе, когда заметила вас. Происходящее здесь, на земле, меня сильно заинтересовало, вот я и спустилась, - сказала она. - Мне не придется сильно изменять маршрут, если вы захотите, чтобы я доставила вас к рыцарям.
      Мысль о полете на спине одного из легендарных драконов переполнила Хуму радостью. Он знал: некоторым рыцарям приходилось воевать верхом на драконах и разговаривать с ними, но сам Хума никогда прежде не удостаивался такой чести.
      - Как мы сможем удержаться на вас?
      - Если я полечу медленно - вы легко удержитесь с помощью рук и ног. Прежде на мне никто не летал, вы - первые. Садитесь на меня, и скоро вы будете среди своих.
      Она опустила голову так, чтобы она была на уровне головы Хумы.
      Он, Хума, полетит!
      Магиус однажды сказал: желание совершить полет в облаках - это одна из главных причин, побудивших его вступить в орден магов. Хума сел верхом на длинную волнистую шею и не мог удержаться, чтобы не улыбнуться драконессе, смотревшей на него. Он чувствовал, что она прекрасно поняла его состояние. Слегка покраснев, Хума подал руку Кэзу. Минотавр уставился на протянутую руку и на спину дракона. И отрицательно затряс головой.
      - Мой народ - земные существа и покорители морей. Мы не птицы.
      - Это совершенно безопасно, - послышался голос драконессы, по-видимому обиженной словами минотавра, - даже ребенку не было бы страшно.
      - Ребенок может быть глупым. Я - нет.
      - Не бойся, Кэз.
      Слова эти, как и предполагал Хума, больно укололи минотавра. Если простой человек может летать, значит может летать и минотавр. Разъяренно фыркнув, он забрался на дракона. Сел позади рыцаря, у самых плеч драконессы, и молчал, напрягшись. Только крепко сжимал шею дракона руками и ногами.
      - Готовы?
      Хума посмотрел назад, на Кэза, - тот глядел, ничего вокруг себя не видя.
      - Я думаю, все обойдется наилучшим образом, - сказал Хума.
      Его сердце колотилось, и сейчас он ощущал себя скорее малым ребенком, чем рыцарем Соламнии.
      - Мы будем лететь высоко?
      Серебристая драконесса засмеялась глубоким, гортанным смехом.
      - Не так высоко, как вам хотелось бы, но, я думаю, вы не будете разочарованы.
      Она кинула насмешливый взгляд на минотавра и замахала крыльями. Хума, восхищенный, смотрел, как земля проваливается вниз. За несколько секунд серебристая драконесса взмыла в небо. Рыцарь, чтобы защитить лицо от ветра, опустил забрало. Минотавр продолжал цепко держаться за шею драконессы, боясь за свою драгоценную жизнь. Когда драконесса перестала подниматься ввысь и полетела горизонтально над землей, Хума поднял забрало и наклонился ближе, насколько было возможно, к голове дракона.
      - Это - восхитительно! - вырвалось у него.
      - Если вы воспринимаете мир так же, как и я, - крикнула она в ответ, - вам следовало бы самому стать драконом.
      Она не стала пояснять своих слов, и Хума не стал ни о чем спрашивать. Сейчас война, рыцарство, все дела и все недавние невзгоды исчезли для него.
      Хума устроился поудобнее. Он наслаждался полетом.
      Глава 4
      Намечалась быстрая и сокрушительная военная операция. Владычица Тьмы, Королева Драконов Такхизис объединила детей, рабов, воинов, колдунов и магов в одну гигантскую армию и двинула эту армию вперед. Ее главными врагами были сейчас рыцари Соламнии. Такими же врагами в прежние времена были для нее эльфы. Теперь же эльфы утратили свое былое могущество. Они жили отъединившись от всего остального мира. Их можно было оставить без внимания, не принимать в расчет; надо было уничтожить рыцарей Соламнии.
      В рыцарских орденах соблюдалась строгая дисциплина, они были прекрасно организованы - этого явно не хватало сторонникам Владычицы Тьмы. Рыцари посвятили свои жизни служению ее врагу - Паладайну.
      Идея создания рыцарства приписывалась самому Паладайну. В давние времена Винас Соламн, военачальник Эргота, восставший против своего тирана-императора, ввел в армии присягу и стал требовать неукоснительного соблюдения устава. На острове Санкрист, расположенном вблизи западного побережья Ансалона, в небольшой рощице ему назначил встречу бог Паладайн. Вместе со своими сыновьями-близнецами - богами Кириолисом и Хаббакуком Паладайн благословил Винаса Соламна на создание могущественной силы добра.
      Хаббакук основал орден Короны, где высшим достоинством провозглашалась верность. Все рыцари, вступившие в этот орден, должны были учиться действовать сообща, помогать своим товарищам, быть верными присяге.
      Кириолис, бог справедливой войны, создал орден Меча. В него могли вступить лишь рыцари, уже отличившиеся в ордене Короны. Благородство, честь - это считалось главными достоинствами в ордене Кириолиса. Никто не имел права браться за оружие в гневе или из зависти.
      Наконец, орден Розы основал сам Паладайн. Это был уже элитный орден, объединявший рыцарей, беззаветно преданных делу Паладайна. Благоразумие и справедливость определяли все их поступки.
      Великий Магистр, руководивший всем рыцарством, избирался из рядов самих рыцарей.
      После смерти Винаса Соламна орден Розы стал королевским орденом. Рыцарями становились лишь те, кто принадлежал к дворянскому сословию, но в орден Розы могли вступить только рыцари "чистейшей" крови. Это условие никогда не нарушалось, хотя оно и противоречило намерениям Паладайна.
      ...Сейчас война зашла в тупик. Люди, драконы, людоеды, гоблины - все погибали в этой войне; трупы разлагались, вспыхнули эпидемии.