- Меньше слов. Отплываем.
      - Ох, темните вы, друзья! Но тем интереснее! Вперед.
      Когда мы прибыли на место, то сразу заметили огонек, метавшийся метрах в ста от нас, который попеременно исчезая и появляясь, скользил по камням, с которых, в свою очередь, начинался отвесный подъем в горы. Том совершенно не удивился, а лишь заметил:
      - Это действительно они. Удивляюсь, как вам на них везет. У меня там они все таки редкость.
      Потом он стал распаковывать палатку. Я пошел собрать сучьев для костра, ибо море их в избытке выбрасывало на пляж. Палатку мы поставили точно на том месте, где я тогда их видел и, забравшись вовнутрь, стали наблюдать.
      - Не огни ведь эти мы будем ловить?! - воскликнул Том.
      - Том, терпение. К сожалению, я не могу тебе сказать всего, но, когда я подам знак, попробуй внимательно понаблюдать и, если что увидишь необычного, кроме огней, знай что ловить нужно именно это.
      - Неплохо объяснено. Надеюсь, результат будет оправдан!
      - По крайней мере, если мы с тобой хотя бы их увидим, то, даю слово, тебе будет много тем для твоих рассказов!
      - Идет! Тогда сидите тише, а то гремите как слоны, зашедшие в чащу кактусов. Кстати, а где Кактус?
      - О! Он главный наблюдатель. Я думаю, уж он-то их учует!
      - Это точно.
      Но, увы, мы пролежали в палатке весь вечер и, кроме еще двух огней, ничего не увидели. Следующий день тоже прошел безрезультатно. Отец высказал мысль, что может быть, мы их спугиваем. На что Том ответил:
      - Я согласен проваляться здесь месяц, лишь бы узнать что это вы так скрываете.
      - Ха-ха! С таким подходом к делу, им не уйти!
      Я тоже посмеялся над азартом Тома. Теперь его было не вытащить отсюда. Он действительно был готов здесь пролежать месяц, лишь бы дождаться чуда.
      Но, наконец, мы были вознаграждены. На третий день, ближе к вечеру, Том, дежуривший у выхода из палатки, вдруг пробормотал:
      - Черт возьми, посмотрите, сколько их!
      Мы столпились у выхода. Огней было, наверное, под тридцать и они сплошным искрящимся туманом резвились на камнях. Отец подмигнул мне и сказал:
      - Тори, пойди прогуляйся!
      Том удивленно воззрился на него.
      -Сейчас?!
      -Так надо, Том. Все будет нормально. Теперь смотри в оба. Том молча кивнул и подвинул к себе свернутую сеть, сделанную из тонкой проволоки со свинцовыми грузами по краям.
      Я выскользнул из палатки, обогнул ее и присел на корточки. Вынув из кармана ярко-красный лист бумаги, я приколол его на стенку палатки и сосредоточился. Лист окрасился по краям зеленым, а потом стал фиолетовым. Я закрепил перед глазами этот цвет и оглянулся. Все шло хорошо. Золотистые теперь горы освещались слегка фиолетовым светом солнца, а огоньки стали ярче и четче. Я напрягся и мысленно послал сигнал стабилизировать цвета. Желтоватый воздух дрогнул, все окружавшее меня покачнулось, а затем я сразу услышал какой-то писк. Он висел на одной ноте и сверлил уши, проникая в голову. Мысли стали путаться. Я поморщилась и стукнула два раза по каркасу палатки. Затем я стала внимательно всматриваться в тени деревьев. Сквозь них хорошо были видны огоньки, беззаботно играющие на склоне горы, но в тени самих деревьев было все видно очень плохо. Я замерла и расслабила зрение. Секунды четыре, может больше прошло, прежде чем краем глаза я уловил некоторое изменение в общей видимой картине. Тень одного из деревьев странно скакнула в сторону, тут же я заметила еще такие же сдвиги. И тут я понял: `они` висели прямо за деревьями. Сгустки воздуха висели, колышась, над самой землей, сливаясь с тенью от стволов. Я, стараясь не паниковать, стукнула по основанию палатки два раза.
      - Сколько их? - послышался еле слышный шепот отца.
      Я выглянула из-за палатки. Один... два... три... Их было не меньше семи-восьми. Я не сомневался, что многих не вижу. Я отстукал восемь раз, приник к палатке и прислушался.
      - Том, они здесь и их много. Смотри внимательней и будь осторожен!
      - Ни черта не вижу! Огни - да! Но кроме них никого.
      - Тори! Они дальше половины расстояния до огней?
      Я дважды стукнул.
      - Значит ближе. Перед аллеей?
      Я снова дважды стукнул.
      - На ней?
      Я стукнул один раз.
      - Под деревьями, да?
      Я подтвердил.
      - Том! Они под деревьями. Осторожно!
      Меня удивило, что вот уже минуты три ничего не происходит. Огни все также плясали, к тому же увеличиваясь в числе, а `гости` не предпринимали никаких действий.
      - Ронни! Я ничего не вижу.
      - Они здесь, Том. Тори не ошибается.
      - А, так значит он их видит?
      - Да.
      - Хитро что-то. Ладно, посмотрим сейчас, как они отнесутся к моим...
      Блестящие молнии, издавая треск и шуршание, вылетели из-за деревьев, переплетаясь в некое подобие сети. Их было около десятка, а может и больше. Эдакой плоскостью `в клеточку` эти штуки накрыли огни и мгновенно исчезли вместе с ними. Единственное, что я увидел, было вспышкой света и все кончилось. Все произошло меньше чем за секунду. Однако, я успел заметить кое-что. Молнии не били по огням и не исчезали как таковые. Они обладали `обратным ходом`. Каждая эта блестящая штуковина достигала огонька и, ткнувшись в него, возвращалась в `облако`.
      - Дьявол! Никогда ничего подобного не видел!
      С этой фразой с другой стороны палатки мелькнул комок, тянущий за собой тонкую нить. Еще в воздухе он развернулся сетью и точно накрыл одно из `облаков`, которые к тому времени все еще продолжали висеть. Сеть не встретив препятствия, упала на землю. Не прошло и секунды, как над моей головой мелькнули две `молнии` и ткнулись в пустоту где-то за моей спиной. Я вжалась в землю и подумала, что если бы они скользнули чуть ниже, возможно, ни меня ни отца ни Тома вместе с палаткой уже бы не было. К счастью, они не могли, по-моему, `унюхать` нас. Я тихонько постучал по краю палатки.
      - Тори! Они еще здесь?
      Я стукнул.
      - Что делать?!
      Я прошуршал ногтем по материи.
      - Хорошо. Мы не двигаемся.
      Обстановка накалилась. `Тени` заметались, и мне показалось, что они что-то замышляют. Я так и сидел, представляя, как они рыскают глазами, если, конечно, они были у них, в поисках покушавшегося на их, так сказать сородича. Но в следующее мгновение воздух колыхнулся, и все деревья, казалось, стали плоскими. Послышалось шуршание и все стихло. Я тоже `перевалился` в видимость, поднялся на отекшие от сидения ноги и подошел ко входу в палатку.
      - Они ушли? - отец с Томом, озираясь, вылезли на свет.
      - Ну и чертовщина! Как на фронте снова побывал!
      Я вопросительно посмотрел на отца.
      - Тори, я видел только какие-то блестящие нитки, которые неплохо ориентируются.
      - Особенно, если кого надо прикончить! - докончил Том.
      Я `нарисовала` в воздухе облако.
      -Нет. Их самих я не видел. Даже момент их исчезновения я не уловил, хотя смотрел `во все глаза`.
      - Ну вы меня напугали! Я уж думал, конец старику настал! Пули избежал, так лазером ихним чертовым теперь достанут! -Том, чертыхаясь, все еще озирался по сторонам. Я подошел, тронул его за плечо и мотнул головой.
      - Э-э, малыш. Это, может, ты их больше не видишь!
      Я упрямо мотнул головой и глянул на отца.
      - Ладно. На сегодня приключений хватит. Сворачиваемся.
      Через полчаса мы уже шагали к нашему дому
      Быстро стемнело. Мы разожгли камин, так как осень была уже на подходе и было холодновато. Укрыв ноги пледом, мы постепенно отходили от наших переживаний.
      - Да, ребятки. Здорово вы повеселили старика! - сказал Том, отхлебнув бренди. Лет десять уже ничего не происходило у нас в глуши, стоило только вам тут появиться - и на тебе!
      - Ты же сам хотел посмотреть. - ответил отец.
      - О, я нисколько не жалею. Наоборот, я уж это дело так не оставлю. Мне надо только слегка отойти, а потом я что-нибудь удумаю супротив ихнего электричества.
      - Том, возможно, это совсем не электричество.
      - Неважно - против Тома ничего еще не выстаивало. Единственное, что мне не понятно, при чем тут Тори?
      Он повернулся ко мне и подмигнул:
      - Возможно, ты не так прост, малыш. А?
      - Том! Я не хотел тебе ничего рассказывать, да и долгая слишком история получится.
      - Ты не бойся. Я держать язык за зубами умею, а уж насчет времени, у нас его вагонов сто, не меньше.
      - Ну, смотри. Сам напросился.
      По мере рассказа Том все больше округлял глаза и все чаще посматривал на меня. К концу рассказа он повернулся ко мне и сказал:
      - Стало быть, здравствуйте, мистер инопланетянин!
      Мы с отцом захохотали, а Том сидел с ошарашенным видом и все не мог поверить.
      - Не может быть! Я уж наслушался сказок про телепатов и про всякую чертовщину. Но чтобы мальчики исчезали среди белого дня?! Не верю!
      Я, смеясь, посмотрела на отца и подмигнула.
      - О`кей! Только одно условие. Том, ты обещал, с этого дня ты - могила за семью замками!
      - Если это не вранье, то уж я буду не более разговорчив, чем наш повесившийся Эдд Паркер!
      - Идет. Тогда попросим Тори продемонстрировать. Только, Тори, не более, чем на минутку!
      Я кивнула. Затем достала тот самый красный листочек и поставила его посреди стола.
      - Том, отодвинься, а то обожжешься. Воздух `слегка` теплеет, когда он это делает.
      - Если не трудно, ущипните меня заранее.
      Я сел в кресло и знаком потребовал тишины. Затем в течении минуты я меняла цвета у себя в глазах и, когда достигла нужного, послал сигнал закрепиться. Комната послушно дрогнула и, став на секунду плоской, опять стала нормальной.
      - Виски! - прошептал Том - Дайте мне виски!
      Когда он, не отрывая взгляда от моего кресла, поднес бокал ко рту, я протянула руку и постучала по бокалу. Он выронил его, расплескав виски на пол. В следующую секунду я стал видимым и взял его за руку. Он ошалело смотрел на меня.
      - Не верю! У меня что-то с глазами, наверное. Хотя, а черт, конечно, верю. Господи, что ж тут еще скажешь! Но где же ты, когда тебя нет? Отец объяснил, что видимо сдвигается какой-то слой пространства или что-то в этом роде.
      - Вот что я тебе скажу, Ронни. Все что я видел в жизни не стоит и цента по сравнению с этим! Я ваш должник по гроб жизни. А ты, Тори, можешь быть уверен, что лучшего друга и защитника тебе не найти.
      Я показал ему, что и не сомневался в этом никогда.
      - Да я теперь этих тварей просто в море утоплю!
      Я `сказал` что, может, просто оставить их в покое? Но отец возразил:
      - Это было бы хорошо, но никто не даст гарантии, что в следующий раз они не решат поохотиться именно на тебя! А поэтому мы хотя бы должны знать средство, которое их отпугнет, если не уничтожит.
      - Вы можете расчитывать на меня в этом вопросе. Уж я специалист по пиротехническим изобретениям.
      - Не сомневаюсь, Том.
      Я подошел к Тому и пожал ему руку. Нас стало трое против неизвестно чего.
      Глава 8.
      Тори исполнилось восемь лет. Он давно обогнал своих сверстников по развитию своего ума и интеллекта. Это был уже почти совсем взрослый человек. Он, конечно, ничего не смыслил в политике, географии, химии и почти столько же смыслил в спорте, как в явлении социальном. Зато в психологии и философии с ним могли бы потягаться многие. Его ум начисто отмел все точные науки, зато проявил интерес к педагогике, медицине и, более всего, к зоологии и ботанике. По сему, он днями пропадал на море, отыскивая всякие неизвестные ему вещи, и тут же бежал ко мне за разъяснениями. Чтоб не ударить лицом в грязь я ударился в изучение зоологии и ботаники. Посильную помощь в моей педагогической практике предложил Том и, надо сказать, самую трудную задачу он взял на себя. Он решил обучать Тори физкультуре и спорту! Не ясно было до конца, кто же там кого учил, но у меня хоть появилось много свободного времени. Я часто ездил в поселок и возил с собой Кактуса. Он стал завсегдатаем заведения `у тети Денни` и, можно сказать, постоянно там ошивался, пока я ездил по делам. Когда я забирал его оттуда по дороге домой, его маленький животик приобретал очертания огромного пуза и его полу прикрытые глазки свидетельствовали, что он вполне доволен проведенной вечеринкой. Его дружок кролик, наверно, тоже был не дурак похрумкать на халяву и на этом они сошлись. Было умилением смотреть, как эти два обжоры сидели рядышком, задумчиво лопали угощение, и иногда поглядывали с любовью и нежностью друг на друга, как бы говоря: `Весь мир - суета. Что может быть в наше время важнее сытного обеда?!` Когда же трапеза была окончена, они валились друг на друга, точнее бок к боку, и мирно похрюкивая засыпали.
      Тори неплохо научился управляться с лодкой, и после нескольких контрольных выездов я разрешил ему проехаться к Тому. Том подстраховывал его у себя на пирсе, но все прошло как нельзя лучше. Через пару дней я уже не боялся в тихую погоду отпускать его одного `на уроки`. Физкультура их была весьма сомнительна. Тори то и дело приезжал весь перепачканный и пахнущий пороховой гарью, но с таким довольным лицом, что я не стал уж особо серьезничать по этому поводу. Все таки, Том был надежным воспитателем и никак бы не допустил чтобы Тори подвергался опасности. Он наконец-то нашел верного наследника, чтобы передать свои `вредные` знания. Лучшего мастера ловить, стрелять, взрывать, драться и выслеживать не было, наверное, в целом мире. Я уже не удивлялся, когда, выходя утром из дома, Тори вдруг наклонялся к земле и, что-то понюхав и осмотрев, `заявлял` что в двухстах метрах к северо-востоку между тремя и пятью часами утра змея поймала мышь. Я всему верил по той причине, что верил в учение Тома и потому что Тори вообще никогда не врал. В конце концов, никто не знал что было суждено Тори испытать в дальнейшей жизни, а посему он должен был быть готов ко всему. Самым сложным мне представлялось его будущее общение с людьми. Его `странность` проявляла иногда свое несогласие к подчинению, и пару раз в месяц он `исправно` исчезал совершенно не к месту и не ко времени. Объяснить он этого не мог, как и не мог предотвратить. По этой причине его выезд `в люди` откладывался на неопределенное время. Казалось, Тори нисколько этим не был огорчен. Скорее наоборот, он был рад сидеть в этой глуши хоть всю жизнь, тем более он вообще относился к людям с заведомой враждебностью, а я еще не забыл как он вышвырнул двух федеральных агентов с порога дома. Занимая все свое время лазаньем по горам, ползаньем по пляжу и изучением учебников, он совершенно не чувствовал себя одиноко. Я и Том старались во всем ему помогать и быть его друзьями. Старик, между прочим, показал нам знаменитую в этих местах гигантскую молнию, и в очередной раз доказал что его сказки имеют твердое основание. Зрелище было колоссальным. Страшный шторм трепал море вторую неделю, и серые клочья пены и брызг, казалось, наполнили собой все пространство. В один из таких дней Том пришел к нам пешком, что было крайне долго и далеко, и войдя в дом прямо с порога выпалил
      - Насилу добрался! Седлайте, господа. Старики на верфи говорят, что сегодня лунный День Просветления.
      - А что это?
      - Что, что... `Дорога в рай` сегодня появиться! Бегом.
      Под проливным ливнем мы выбежали на побережье. Том посмотрел на хронометр.
      - Минут через двадцать должна бабахнуть.
      - Неужто и время всегда одинаково? - скептически спросил я.
      Не всегда. Но старики никогда не врут. Сказали - будет!
      И вот минут через пятнадцать-двадцать мы увидели ее. Где-то посередине аллеи, в полукилометре от нас возникло свечение, сопровождающееся странным переливчатым звуком, а затем она оттуда бабахнула! Ну я вам скажу, это было похоже более всего на нейтронную бомбу. По крайней мере, я ее именно такой себе и представлял. Огромная белая дуга, изогнувшись радугой, широкой полосой ударила с берега куда-то за горизонт. В этот миг было впечатление, что зажглись солнц эдак десять в зените. На всем протяжении моря, куда хватало глаз, дно было как на ладони. В течении секунды она как бы перетекала за горизонт и совсем ушла. Я настоятельно попросил Тома предупредить нас, когда ее ждут в гости в следующий раз.
      - Старики говорят, что души умерших покидают эту землю осенью, а весной прилетают очищенные.
      - Стало быть, весной?
      - Теперь только весной.
      -Ну, на этот раз я подготовлюсь чтобы запечатлеть эту сияющую гостью.
      Том только перекрестился и пошел к дому. Так состоялось наше первое знакомство с этой `райской дорогой`.
      Поздняя осень сменялась зимой. Зима в этих местах была не столько холодной, сколько промозглой. Мокрый снег, облепляющий все что можно, сильный ветер и пять-десять градусов ниже нуля. Даже эта температура была редкостью и море не успевало замерзнуть. Развлечений не было никаких, кроме как снежные битвы, да и то из-за мокрого снега все были к концу побоища совершенно мокрыми. Я не понимал, как Том мог жить один зимой. У него дом стоял как раз на выступающем в море откосе, и ветра продували его насквозь, откуда бы не дули. До поселка от нашего дома можно было добраться и по суше, но от дома Тома это представлялось более чем трудным. Выйти в море в такую погоду было не очень привлекательным шагом. Серые волны, которые гнал северный ветер, были достаточно большими, чтобы запросто опрокинуть лодку, а в ледяной воде плавать никто не хотел. Тем не менее, старик плавал к нам в гости, примерно, раз в неделю. Занятия у Тори шли успешно, и я уже начал подумывать о сдаче экзаменов в подготовительный лицей. Но как назло, в самый разгар моих подумываний, Тори вдруг выкидывал свои `шутки` с исчезновением, и все планы рушились. Недавно мы опять устроили `облаву` на `привидений`, но никаких результатов не добились. Зимой `огней` было очень мало, а наши `потусторонние друзья`, очевидно, не имели желания гулять тут на холоде. Том, в свою очередь, перепробовал всяческие свои уловки в надежде `поймать и посадить на цепь енту приведению`. В конце концов, `енто привидение` увело у нас палатку со всем содержимым, случайно попав в нее щупальцем. Том был просто взбешен. Он обложил `ЭТО` во весь голос матом, чем крайне позабавил меня и удивил Тори, который никогда не слышал подобных слов. Все было напрасно. Эту гадость не брало ничто. Вот и теперь, когда снег потихоньку стал покрывать берег, Том вознамерился продолжать свои эксперименты. С течением времени, я стал замечать что Тори чем-то обеспокоен. Он стал часто подолгу сидеть в комнате, и , однажды зайдя к нему, я обнаружил его сидящим у окна с альбомом в руках. Картинки в альбоме были настолько несхожи с пониманием восьмилетнего мальчика, что я засыпал его вопросами. Тори же ответил, что его стали беспокоить сны. Сны его отражались на бумаге как нечто, похожее на тоннель метро. Эта картинка чаще других проявлялась в альбоме. Он объяснил, что его кто-то все время зовет ночью, и зовет именно из этого тоннеля. Мы прошли в гостиную, и я показал ему иллюстрацию тоннеля метро в проспекте города Чикаго. Он ответил отрицательно, но пояснить что-либо не смог. Может стоило рискнуть пригласить опытного врача психолога? Я решил подождать еще пару недель и посмотреть как будут развиваться события.
      Внутренний мир Тори, казалось, был одновременно и очень взрослым и очень детским. При полном понимании глобальных вещей он обнаруживал совершеннейшую невозможность мышления над конкретной задачей. Спичка в коробке его не интересовала так, как сам коробок. Он свободно истолковывал свои взгляды на человеческое поведение в целом, и очень затруднялся что-либо сообщить о той же проблеме, связанной с одним человеком. Прибавьте к этому полное согласие в отношениях с животными и резкое отрицание людей как представителя другого вида. Он ставил всех на один уровень, и в наших спорах, часто доказывал мне несостоятельность доводов в пользу человека, как в нечто высшее. Я пробовал объяснить ему, что, мол, человек наделен разумом, а посему хозяин в этом мире, но Тори улыбался и невзначай поправлял меня; не хозяин, а слуга. Это однако, не мешало ему командовать Кактусом, и если бы тот был побольше, то можно было бы смело одеть ему каску и произвести, по самым скромным моим подсчетам, в генералы.
      К концу месяца я уговорил Тори показаться врачу. Тот, осмотрев Тори и основательно поговорив с ним, сделал вывод, что, возможно, именно отчуждение от людей вызвало некоторые сдвиги в психике, а отсюда вытекали и сны Тори и его подавленное настроение. Я хорошо ему заплатил, предупредив, чтобы он поменьше болтал о мальчике и уверил его, что в будущем мы будем обращаться только к нему.
      Я часто в уме проводил соотношение `ненормальных` людей к общей массе людей. С удивлением я замечал, что чем больше людей ты знаешь достаточно близко, тем больше понимаешь, что все они в некоторой степени страдают отклонениями от нормы. У каждого отклонение это может быть совсем незаметным, но если присмотреться - их набирается достаточно для обращения человека к медицине. Со временем я совершенно потерял чувство какой-либо стабильности в этом отношении. Тори это касалось в первую очередь. Все более я стал относиться к его странностям, как к должному. Здесь, оторванный от остального мира, я ярче чувствовал сплоченность людей там, за границей гор. Придет, наверное, день, когда ум каждого человека забьется в непонимании этой самой точки отсчета общепризнанной нормы. Изучая историю, можно заметить как разобщенность во взглядах на поведение и психологию увеличивалась с течением времени у всего населения нашей планеты. Пройдет совсем немного времени и само слово `ненормальность` придет в состояние утилизации, ибо уже никто не сможет с точностью сказать; нормален ли он сам?
      Психика каждого человека складывается из столь многих факторов, таких как окружающие люди, местность проживания, преобладающая погода и многих других, что остается только изумиться столь похожим поведением людей в целом. Случай с Тори лишь доказывал возможную вероятность появления подобного отклонения у каждого из людей. Возможно, отклонения у людей развиваются параллельно развитию у них интеллекта. Возможно также, что уже к данному времени все люди видят мир вокруг себя сугубо индивидуально. Может уже сейчас кто-то выглянет в окно и увидит синие деревья с лиловыми листьями? Я все больше убеждаюсь, что увидеть может каждый, нужно лишь суметь правильно посмотреть. Попробовать что ли?
      Глава 9.
      Белое солнце уже наполовину опустилось за горизонт, а Зеленое еще не вставало, когда патрульные Птицы сообщили о появлении первых снежинок. Зима вплотную подошла к границам степей. К восходу второго солнца Птицы собрались на первом ярусе скал на совет. На возвышении расположились Древние. Все ждали их решения. Наконец, посовещавшись, они согласно закивали головами, и одна из Древних Птиц вышла в круг.
      - Совет решил в течении двух дней известить весь спектр скал о межрайдерном перелете на время зимы. Время сбора назначено на восход первого солнца второго дня. Кошки остаются охранять скалы. Собирайтесь. Местом зимовки избран второй райдер. Именем Королевы Пятого райдера объявляю об осеннем перелете. Спустя некоторое время, патрульные Птицы уже неслись в разные концы оповестить всех Птиц, живущих на соседних скалах, о времени отлета.
      - Что если Королева вернется во время зимы? - спросила одна из Древних.
      - Я думаю, что кошки сумеют уберечь ее до нашего возвращения. Тем более, еще рано. Прошло всего восемь зим с момента ее ухода. Обычно на ее новое перерождение уходит зим двадцать-сорок, - ответила другая.
      - Откуда ты знаешь? Ты уже видела ее перерождение?
      - О, нет! Мы слишком мало живем, чтобы увидеть хотя бы два ее перерождения. Но Хранители Королевской Памяти говорят, что в прошлый раз она отправилась перерождаться на девятый райдер и вернулась через десять зим, а теперь она ушла на третий райдер. Стало быть, зим через двадцать, не раньше.
      - А кем она вернулась после девятого райдера?
      - Говорят, огненным зверем.
      - Как же с ней управлялись до того, как Хранители вернули ей Ее Память?
      - Да... Не представляю.
      - Интересно, вот бы дожить да посмотреть: кем же она вернется на этот раз?
      - При межрайдерном осеннем перелете мы будем пролетать третий райдер, но всего несколько секунд. Если успеем, посмотрим - кто там живет?
      - Может и Королева нас заметит?
      - Навряд ли, третий райдер втрое превышает площадь нашей планеты.
      - Жаль, что он не приспособлен для нас. Королева, говорят, умела проводить Птиц на любой райдер. Она пробивала тоннель аж до сорок пятого райдера.
      - Без нее мы дальше десятого не пробились бы никогда.
      Это была правда. Королева обладала способностью ходить на любой райдер, а однажды даже повела патрульных Птиц на сорок пятый райдер, хотя это отняло у нее очень много сил. Сама же она могла пройти до самой границы Света, а граница эта лежала на расстоянии, по меньшей мере, двух тысяч райдеров. Древние, правда, говорили, что она никогда не ходила так далеко по причине того, что начиная с сорокового райдера миры были столь абсурдны по своему строению, что можно было потерять рассудок. Потенциальные же ее способности перехода не имели границ.
      Говорили, что Королева родилась на нулевом райдере, куда всему живому путь был закрыт. Даже она сама много раз пыталась пройти на свою родину, но попытки были тщетны. Как она оказалась на Пятом райдере никто не знал. Когда Птицы обрели разум, она уже была здесь, а было это свыше миллиона зим назад. Все это время Она правила Пятым райдером, лишь иногда покидая его, чтобы пройти свое очередное перерождение и прийти обратно уже в другом обличье. Каждый раз, уходя, она завещала свою Память Хранителям, чтобы по возвращении они снова вернули ее.
      Если обычные Птицы жили по пятнадцать-двадцать зим, то Хранители были Птицами особого порядка и жили по шестьдесят зим, а то и больше. Их были считанные единицы, и они почти никогда не покидали скал, дабы не подвергнуть опасности свой уникальный ум. Во время отсутствия Королевы правление райдером брали на себя Птицы, в частности Древние. В их обязанности входило не только управление своим миром, но и наблюдение за порядком и спокойствием на соседних райдерах, начиная с четвертого и кончая девятым. Несколько миров, правда, были неприспособленны для долгого пребывания в них Птиц, и приходилось проходить их насквозь `сквозным перелетом`.
      Чтобы попасть на место зимовки Птицам теперь нужно было пройти четвертый райдер, `сквозным` пройти третий, где ныне пребывала Королева, и, по возможности, незаметно проскользнуть во второй, чтобы не всполошить местных жителей неожиданным появлением.
      В назначенное время небо наполнилось миллионами Птиц, которые зависли в воздухе, ожидая `прохода`. Наконец, несколько Древних спустились на нижний поток ветра, зависли там и выстроились треугольником. Спустя минуту послышалась тихая мелодия песни, которая, начавшись со стороны треугольника Древних, переросла в могучий переливчатый звон, подхваченный остальными Птицами. Когда сила звука достигла апогея, воздух над степью стал дрожать, и возник маленький вихрь, который быстро увеличился до размеров огромного водоворота. В его центре появилась дрожащая черная точка, из которой немедленно ударила огромная молния, пройдя дугой над головами Птиц и ткнувшись в горизонт. Как только точка увеличилась до нужного диаметра, Древние издали резкий крик и ринулись в `проход`, а за ними посыпались с неба Птицы, сливаясь в один сверкающий поток. В течении десяти секунд серебристая река текла в переходный колодец, и когда последняя Птица проскочила в воздушную дыру, `проход` затянулся за ней и бушующий ветер стих. Степные кошки, встряхнувшись, поднялись из травы и, зябко поежившись, направились к скалам, которые отнесло ураганным ветром к тому времени на полторы лиги к северу. В свете встающего Зеленого солнца, искрясь, падал первый снег.
      Умер Кактус. Мы завернули его в кусок простыни и похоронили на берегу, как истинно `морского` ежа. Для меня это было большим потрясением. За девять лет своей жизни мне впервые пришлось потерять друга. Я, наверное, долго плакал, солнце успело закатиться, и когда отец пришел ко мне было уже совсем темно. Сев напротив моей кровати, он молча перебирал фотографии.
      - Возможно наш ежик сейчас гуляет по облакам и смотрит на нас сверху, а ты плачешь, - заметил отец, наклонившись ко мне, - пройдет немного времени и он снова родится, только, наверно, кем-то другим. Наверняка, человеком. Ведь ежа умнее его не было на свете, верно?
      Я посмотрела на отца и слегка улыбнулась. Я представила, как наш Кактус родился обычным мальчиком и удивленно вращает по сторонам головой. Я `спросил`, какова же вероятность этого?
      - Я думаю, очень большая, судя по его уму, - ответил отец.
      -А теперь тебе пора спать. Может он во сне придет к тебе.
      Я лег под одеяло и закрыл глаза. Я представил себе большое поле из облаков, на котором растет бело-оранжевая облаковая трава, из нее поднимается солнце и маленький белый облаковый ежик пасется на этом поле, довольно похрюкивая. Я мысленно позвал его и стал засыпать, надеясь, что он меня услышал, и во сне придет ко мне в гости. Может он там будет дружить с Винни-Пухом, Пятачком и многими другими, кто, конечно, живет на небе, в своем небесном лесу. Отец говорил, что все придуманное человеком где-то живет на самом деле. Может это там и есть? В таком случае я не боялась за своего ежика. Он не будет там скучать, он будет ходить в гости к Чеширскому Коту, а вечерами сидеть с Карлсоном на его крыше и, конечно, как папа с Томом, разговаривать о политике, спорте и другой приятной чепухе. А потом Карлсон будет его катать над крышами таинственного города с таким непонятным и каким-то колючим названием - Стокгольм.
      Утро встретило меня сыростью и холодом. Я с трудом заставил себя вынуть ноги из-под одеяла и нащупал тапки. Я думала что еще очень рано, но, спустившись вниз, обнаружила часы, показывающие мне, что время обеда не за горами. Отец копался в машине на улице. Проглотив по пути стакан молока я вышел к нему.
      - Хелло! - поприветствовал он меня.
      Я кисло улыбнулся в ответ.
      - Как сны?
      Я ничего не помнила, раскалывающаяся голова свидетельствовала о нездоровой ночи.