Глава 1

Череп одарил троицу кривой ухмылкой, словно радостно приглашая присоединиться к нему в вечности.

— Похоже, мы не первые, — пробормотал Сэдан Трист.

Покрытый шрамами жилистый боец постучал по черепу ножом, вынуждая бесплотного — в буквальном смысле — часового содрогнуться. Зрелище, конечно, было жутковатое — копьё пронзило голову предшественника, оставив его болтаться у стены, как пришпиленную булавкой муху, пока время, поработав над телом, не обрушило на пол беспорядочной грудой все, кроме черепа.

— А ты на что рассчитывал? — прошептал высокий человек в монашеском одеянии. Если Сэдан выглядел худощавым и гибким, как акробат, Фаузтин казался высохшим, словно мумия. Маг Вижири призраком скользнул к черепу и тоже дотронулся до него — одним пальцем руки в перчатке. — Нет, никакого колдовства тут нет. Грубая, абсолютно механическая работа. Бояться нечего.

— Разве только того, что твоя голова окажется на следующем шесте.

Волшебник подёргал свою жиденькую седую бородку. Веки на миг прикрыли чуть раскосые глаза мага, словно он соглашался с последним утверждением своего спутника. Лицо Сэдана напоминало мордочку не заслуживающей доверия пронырливой ласки, — впрочем, и его характер слишком напоминал этого зверька, — Фаузтин же больше походил на престарелого кота — постоянно дёргающийся нос-кнопка и свисающие под ним усы лишь добавляли иллюзии достоверности.

Ни тот ни другой не обладали безупречной репутацией, но Норрек Вижаран любому из них доверил бы свою жизнь — как уже не раз и случалось. Присоединившись к товарищам, бывалый солдат вгляделся в почти безбрежную тьму огромных покоев. К этому времени они исследовали уже семь разных уровней и обнаружили, что они напрочь лишены настоящих опасностей — там были лишь примитивные ловушки.

К тому же не отыскалось и никаких сокровищ — жуткое разочарование для крохотной компании.

— Ты уверен, что здесь нет чародейства, Фаузтин? Совершенно нет?

Кошачьи черты полускрытого капюшоном лица сморщились в снисходительной гримаске. Широкие плечи его обширного плаща придавали Фаузтину зловещий, почти сверхъестественный вид, особенно когда он возвышался над мускулистым, отнюдь не низкорослым Норреком.

— Стоит ли спрашивать, друг мой?

— Но ведь это же просто не имеет смысла! Не считая пары смешных и жалких ловушек, мы не встретили ничего, что бы помешало нам добраться до главных покоев! Зачем же было так возиться, выкапывать все это, а потом оставлять пространство почти незащищённым!

— Я бы не назвал паука размером с мою голову примитивной ловушкой, — кисло перебил Сэдан, с отсутствующим выражением лица приглаживая свои длинные тонкие чёрные волосы. — Особенно когда он сваливается на эту самую мою голову…

Норрек не стал обращать на него внимания.

— Разве этого я ждал? Мы что, опоздали? Опять повторяется история Тристрама?

Как-то раз, в перерыве между службой наёмниками, они охотились за сокровищами в маленькой, но очень беспокойной деревушке под названием Тристрам. По легенде, там, в логове, охраняемом демонами, лежали бесценные богатства, способные сделать королями тех счастливцев, кому повезёт выжить и отыскать их. Норрек с друзьями совершили путешествие туда и в самый гиблый час ночи вошли в лабиринт, ничего не зная о тех, кто населяет его…

И вот, после всех усилий, после сражений с неизвестными животными, едва избежав смертельных ловушек… они обнаружили, что кто-то другой уже постарался на славу, вынеся из подземного лабиринта все хоть сколько-то ценное. Только вернувшись в деревню, они узнали горькую правду — всего несколько недель назад в лабиринт спустился великий герой и, как говорят, покончил с ужасным демоном Диабло. Он не взял ни золота, ни драгоценностей, но другие искатели приключений, прибывшие чуть погодя, воспользовались плодами трудов победителя, встретившись с куда меньшими опасностями. Они-то и вынесли всё, что смогли найти, не оставив троице неудачников ничего, что могло бы оправдать затраченные ими усилия. Какая-то пара дней…

Норрека совершенно не утешили слова одного поселянина, явно пребывавшего в не слишком здравом рассудке, произнесённые, когда они уже готовились уходить. Он предостерёг, что тот самый победитель, его называют Скитальцем, не уничтожил Диабло, а, скорее, нечаянно освободил злую душу. На вопросительный взгляд, брошенный Норреком на Фаузтина, колдун Вижири ответил равнодушным пожатием плеч.

— Вечные истории о сбежавших демонах и страшных проклятиях, — добавил Фаузтин позже, и в голосе его не прозвучали нотки дикого ужаса. — Здешний народец издавна перешёптывается о всякой нечисти, пугая друг дружку, а уж Диабло — их излюбленная тема.

— А ты не думаешь, что в этом что-то есть?

Норрека ещё ребёнком старшие стращали сказками о Диабло, Ваале и прочих ночных чудовищах, предназначенными для того, чтобы мальчик рос послушным.

Сэдан Трист фыркнул:

— А ты когда-нибудь видел демона своими глазами? Или знаешь кого-нибудь, кто бы видел?

Нет, Норрек не видел и не знал.

— А ты, Фаузтин? Говорят, вы, Вижири, способны призывать демонов и заставлять их исполнять свои повеления.

— Если бы я умел это, полагаете, стал бы я обшаривать пустые лабиринты и обворовывать гробницы?

Слова мага как ничто другое убедили Норрека в том, что расписанная во всех красках история селянина всего лишь очередная сказка. По правде говоря, не так уж это было и трудно сделать. В конце концов, единственное, что имело значение для них троих, — это богатство.

К сожалению, кажется, — и чем дальше, тем больше, — и на этот раз сокровища ускользнули от них.

Пока Фаузтин вглядывался в проход, его рука в перчатке покрепче стиснула волшебный посох. Драгоценный набалдашник — источник света для троицы искателей сокровищ — вспыхнул ярче.

— Я надеялся, что ошибаюсь, но теперь, боюсь, всё так и есть. Мы далеко не первые, кто раскопал эти глубины.

Немного поседевший в боях ветеран выругался сквозь стиснутые зубы. На своём веку он послужил под начальством многих командиров, в основном участвуя в крестовых походах Западных Пределов, и, выйдя живым из стольких кампаний — причём не раз судьба его висела на волоске, — пришёл к одному-единственному заключению. Никому в этом мире не стоит и пытаться возвыситься без денег. Он дослужился до капитана, был трижды понижен в ранге и наконец, после последнего разгрома, с досадой бросил службу.

Война стала жизнью Норрека с той поры, как он повзрослел настолько, что мог поднять меч. Когда-то у него была семья, но теперь они все мертвы, мертвы, как и его идеалы. Он всё ещё считал себя приличным человеком, но порядочностью брюхо не набьёшь.

И Норрек решил, что должен быть другой путь…

И вот он с двумя товарищами отправился на поиски сокровищ.

Как и Сэдан, он был отмечен шрамами, но внешность Норрека, тем не менее, вполне подошла бы любому простому крестьянину. Большие карие глаза, широкое, открытое лицо, крепкая квадратная челюсть — ему бы грядки мотыжить. Иногда это видение — домик, огород — возникало перед его мысленным взором, но боевой ветеран знал, что за землю надо платить золотом. И вопрос цены увёл его далеко от простых потребностей и мечтаний…

А сейчас, кажется, всё оказалось пустой тратой времени и усилий… снова.

Рядом с ним Сэдан Трист подбросил нож в воздух и, когда клинок начал падать, ловко поймал его за рукоять. В задумчивости он повторил фокус ещё дважды. Норрек вполне мог себе представить, о чём размышляет его спутник. Не один месяц потратили они на этот поиск, пересекли море, двигаясь к северному Кешьястану, спали на холоде и под дождями, сворачивали на ложные тропинки и забредали в пустые пещеры, ели любых паразитов, которых удавалось раздобыть, когда остальная охотничья добыча оказывалась чертовски скудной, — и все из-за Норрека-подстрекателя, спровоцировавшего это путешествие, закончившееся крахом.

Хуже того, в этот поиск они действительно отправились из-за сна, грёзы о гибельном горном пике, напоминающем очертаниями драконью голову. Если бы эта гора приснилась ему раз или два, её образ, возможно, и выветрился бы из головы Норрека, но сон неумолимо повторялся из года в год едва ли не каждую ночь. Где бы он ни сражался, Норрек высматривал в округе тревожащий душу пик, но безрезультатно. А потом один соратник, — впоследствии погибший, — родом из этих холодных северных земель, как-то мимоходом упомянул это место. Что, мол, говорят, призраки частенько посещают заклятую гору и проезжающие мимо люди, бывает, исчезают, а потом, годы спустя, кто-нибудь случайно обнаруживает их останки — обломки костей, лишённых плоти…

Тогда Норрек Вижаран был уверен, что судьба пытается призвать его именно в эти места.

Но если так — почему гробница уже разграблена?

Потайной вход был почти незаметен на поверхности скалы, но, несомненно, его открывали. Нет бы ещё тогда догадаться об истинном положении вещей, но Норрек не хотел признаваться себе в этом.

Все его надежды, все посулы спутникам…

— Проклятие! — Он пнул ближайшую стену, и лишь прочный сапог спас пальцы от практически неминуемых переломов.

Норрек швырнул меч на землю, продолжая проклинать собственную наивность.

— Какой-то новый военачальник из Западных Пределов нанимает солдат, — услужливо подсказал Сэдан. — Говорят, у него большие амбиции…

— Больше никаких войн, — проворчал Норрек, пытаясь не показывать боли — ногу ломило невыносимо. — Не стану больше пытаться умереть во славу других.

— Я только подумал…

Долговязый маг стукнул о каменный пол своим посохом, привлекая внимание обоих своих партнёров.

— В данный момент будет глупостью не пройти в центральный зал. Возможно, те, кто был здесь до нас, оставили пару побрякушек или монет. Мы же нашли пригоршню золотых в Тристраме. Что плохого, если мы поищем ещё немного, а, Норрек?

Солдат знал, что единственная цель Вижири — утешить друга, и всё же эта идея застряла в мозгу ветерана. Всё, что ему надо, — это несколько золотых монет! Он ещё достаточно молод, чтобы выбрать невесту, начать новую жизнь, может, даже вырастить детей…

Норрек поднял с земли меч — оружие, верой и правдой служившее ему долгие годы. Он холил и лелеял его, как живое существо, беспрестанно чистил и затачивал, гордясь одной из немногих вещей, действительно принадлежащей ему. На лице его отразилась решимость.

— Идём.

— Ты можешь добиться многого, используя так мало слов, — пошутил Сэдан, обращаясь к колдуну, когда они зашагали дальше.

— А ты так много говоришь о том, что вообще не заслуживает внимания.

Дружеская перепалка спутников помогла Норреку успокоить взбудораженный разум. Спор напомнил ему о других временах, когда они втроём стойко переносили куда большие трудности.

Но когда товарищи приблизились к последним и самым важным покоям, разговор замер. Фаузтин, взглянув на драгоценный камень на верхушке своего посоха, подал знак остановиться.

— Прежде чем мы войдём внутрь, вам двоим лучше зажечь факелы.

Они хранили факелы на крайний случай — посох волшебника до сих пор служил безотказно. Фаузтин ничего больше не сказал, но пока Норрек вытаскивал трут, он думал, что, возможно, Вижири в последний момент заметил что-нибудь важное. Если так, то, вероятно, здесь остались и сокровища… ну хоть немножко.

Запалив свой факел, Норрек помог загореться и факелу Сэдана. Теперь троица шагала уже при более ярком освещении.

— Чтоб я сдох! — пробормотал тощий Сэдан пару секунд спустя. — Клянусь, волосы у меня на затылке становятся дыбом!

Норрек чувствовал то же самое и не стал спорить, когда Вижири возглавил шествие. Кланы Дальнего Востока давно уже изучили искусство магии, а народ Фаузтина посвятил ему больше времени, чем кто-либо другой. Если ситуация обернётся так, что потребуется мастерство чародея, имеет смысл предоставить метать заклинания верзиле-волшебнику. А Норрек и Сэдан позаботятся об охране мага от прочих возможных нападок.

Так уж у них повелось, и до сих пор этот порядок работал.

В отличие от тяжёлых сапог воинов, сандалии Фаузтина позволяли ему шагать совершенно бесшумно. Маг выставил вперёд посох, и Норрек заметил, что, несмотря на всю его силу, драгоценный камень несколько потускнел. Только факелы полыхали так, как им и положено.

— Здесь старая и могущественная магия. Наши предшественники, возможно, и не были столь удачливы, как мы решили сперва. Мы ещё можем найти тут кое-какие сокровища. А может, и не только сокровища. Рука Норрека так крепко сжала рукоять меча, что костяшки пальцев побелели. Ему хотелось золота, но хотелось и жить, чтобы тратить его. Сейчас на посох полагаться не стоило, и два бойца шагнули вперёд. Это не означало, что Фаузтин больше не нужен им. Даже теперь опытные воины знали, что их спутник-чародей обдумывает заклинания, которые бросит быстро и наверняка, с чем бы товарищи ни столкнулись.

— Темно как в могиле, — буркнул Сэдан.

Норрек ничего не сказал. Он сделал несколько шагов, оторвавшись от своих компаньонов, и первым ступил в покои. Несмотря на опасности, которые могли притаиться во мраке, он чувствовал, как его влечёт туда, словно там, внутри, что-то звало солдата…

И тут на троицу обрушилось ослепительное сияние.

— Боги! — рявкнул Сэдан. — Я ничего не вижу!

— Подожди секунду, — посоветовал маг. — Это пройдёт.

И это прошло, но когда глаза приспособились, перед ними предстало такое зрелище, что Норреку Вижарану пришлось дважды моргнуть, чтобы убедиться, что это не бред его больного воображения.

Стены покрывали замысловатые узоры, выложенные из драгоценных камней, и в этих переплетениях даже он чуял колдовство. Множество великолепных самоцветов всех видов и оттенков складывались в изящные завитки небывалого переливающегося ковра, наполняя покои обилием буйных, ошеломляющих красок. Кроме бесценных стен, за магическими символами здесь лежали сокровища, за которыми и явилась троица. Горы золота, холмы серебра, курганы драгоценностей. Их сверкание сливалось с блеском узоров, и в покоях было светло как днём. Каждый раз, когда боец перемещал свой факел, освещение комнаты менялось, будто добавлялись новые измерения, не менее изумительные, чем старые.

И всё же каким бы потрясающим ни было зрелище (недаром от него даже дыхание перехватило), кое-что увиденное Норреком в комнате сильно погасило его энтузиазм.

На полу валялись разлагающиеся трупы тех, кто пришёл в это дурное место раньше него и его друзей.

Сэдан поднёс факел к ближайшему почти истлевшему телу, все ещё облачённому в полусгнившие кожаные доспехи.

— Тут, должно быть, шла какая-то битва.

— Эти люди умерли не в одно и то же время.

Норрек и Сэдан взглянули на Фаузтина. На обычно невозмутимом лице читалась тревога.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду, Сэдан, что некоторые из них, несомненно, мертвы уже очень и очень давно, возможно даже века. Кое от кого остались одни лишь кости. Этот же, который лежит у твоих ног, умер недавно.

Худощавый воин пожал плечами:

— Всё равно, судя по виду, все они погибли скверной смертью.

— Это так.

— Тогда… что их убило?

Теперь заговорил Норрек:

— Смотри. Думаю, они перерезали друг друга.

Два трупа, на которые он показывал, сжимали тем, что осталось от рук, клинки, пронзающие обоих. У одного мертвеца был разинут рот, словно в последнем ужасающем крике; одежды его напоминали облачение мумии, раскинувшейся у ног Сэдана. На втором остались лишь лохмотья и несколько жидких прядей волос, свисающих с черепа превратившегося в скелет человека.

— Ты наверняка ошибаешься, — ответил Вижири, покачивая головой. — Один воин, очевидно, умер раньше.

Норрек предположил бы то же самое, если бы не меч, засевший в рёбрах второго трупа. И всё же давние, очень давние смерти этих двоих не имели отношения к настоящему.

— Фаузтин, ты ничего не чувствуешь? Нет ли тут какой-нибудь ловушки?

Долговязая фигура подняла посох, затем с несомненным отвращением опустила его.

— Здесь слишком много противоречащих друг другу сил, Норрек. Я не могу разобраться, что искать. Но пока я не ощущаю непосредственной угрозы.

В стороне Сэдан аж подпрыгивал от нетерпения.

— Так что, мы оставим все это, плюнем на все наши мечты или всё-таки рискнём и прихватим с собой немного монет?

Норрек и колдун переглянулись. Ни тот ни другой не видели никаких причин не продолжить начатое, особенно когда под самым носом столько заманчивого. Соблазн велик. Но бывалый воин положил конец колебаниям, сделав несколько шагов в глубь главных покоев. И так как его не пронзила карающая молния и не свалил с ног ни один выскочивший из пустоты демон, Сэдан и Вижири поспешили следом за товарищем.

— Здесь их, по меньшей мере, сотни две. — Сэдан перепрыгнул через двух все ещё сплетённых в схватке скелетов. — Это не считая тех, кто распался на мелкие кусочки…

— Сэдан, заткни свой рот, а то я это сделаю за тебя…

Шагая среди трупов, Норрек не хотел больше обсуждать ничего, касающееся мёртвых охотников за сокровищами. Его все ещё беспокоило то, что многих из них постигла насильственная смерть. Но ведь кто-то наверняка выжил. Если так, отчего монеты и прочие богатства остались совершенно нетронутыми?

А затем кое-что оторвало его мысли от этих вопросов — внезапное осознание того, что на участке, свободном от гор сокровищ и трупов, в самом конце покоев стоит помост, к которому ведут созданные самой природой каменные ступени. И, что куда важнее, на этом возвышении лежат бренные останки, все ещё облачённые в доспехи.

— Фаузтин… — И как только чародей подошёл к нему, Норрек показал на помост и пробормотал: — Что ты думаешь вот об этом?

Вместо ответа Фаузтин сжал тонкие губы и осторожно приблизился к платформе. Норрек не отставал.

— Это многое объясняет…— услышал он шёпот Вижири. — Это объясняет такое количество конфликтующих магических надписей и знаков силы…

— О чём ты говоришь?

Маг, наконец, посмотрел на товарища:

— Подойди и посмотри сам.

Норрек подошёл. Чувство тяжести, навалившееся на ветерана ещё раньше, возросло многократно, когда перед опытным бойцом открылось жуткое зрелище.

Человек на платформе был военным, по крайней мере, это Норрек мог о нём сказать, хотя от одежды мертвеца остались лишь жалкие лоскуты. Кожаные сапоги отличной выделки со свисающими из них обрывками штанов. То, что раньше было шёлковой рубахой, едва виднелось из-под внушительного нагрудника, криво лежащего на грудной клетке скелета. Под костяной решёткой чернели куски королевской мантии, покрывающей большую половину помоста. Боевые перчатки и изогнутые наручи, скреплённые ремешками, создавали впечатление, что под ними до сих пор прячутся мускулистые руки; другие, перекрывающие друг друга, железки оказывали ту же услугу несуществующим плечам. Щитки поножей добились меньшего успеха — они лежали косо, вперемешку с костями, словно что-то потревожило их.

— Видишь? — спросил Фаузтин.

Норрек, не слишком уверенный, что именно маг имеет в виду, неопределённо хмыкнул. Кроме того, что доспехи были какого-то тревожаще-знакомого оттенка красного, он не замечал ничего, что…

Голова. Точнее, её отсутствие. У тела на помосте не было головы. Норрек осмотрелся: на полу — ни следа. О чём он и сообщил колдуну.

— Да, все точно так, как ты описал. — Долговязый волшебник шагнул к платформе — слишком торопливо, по мнению солдата.

Фаузтин выбросил вперёд руку, но в последний момент отдёрнул её, не прикоснувшись к останкам.

— Тело развёрнуто к северу. Голова, отрубленная в бою, и шлем теперь отделены от трупа временем и пространством — ради уверенности в абсолютном конце. На стены нанесены знаки силы и света, противостоящие мраку, все ещё клубящемуся в трупе, и удерживающие его внутри… но…

Голос Фаузтина сорвался, взгляд не отрывался от обезглавленного туловища.

— Но — что?

Маг тряхнул головой:

— Полагаю, ничего. Возможно, само присутствие рядом с ним выбивает меня из колеи больше, чем мне хотелось бы.

Отчего-то рассерженный мрачными словами Фаузтина, Норрек стиснул зубы.

— Ну и… кто же это? Какой-то принц?

— Ради Небес, нет! Разве не видишь? — Затянутый в кожу перчатки палец показал на красную грудную пластину трупа. — Это затерянная гробница Бартука, властелина демонов, хозяина чернейшей магии…

— Кровавого Полководца. — Слова сорвались с губ Норрека слабым выдохом.

Он прекрасно знал истории о Бартуке, выросшем среди колдунов, но перешедшем на сторону Тьмы, к демонам. Теперь красный цвет доспехов обрёл ясный и ужасный смысл: это был цвет человеческой крови.

Безумный Бартук, которого боялись даже соблазнившие его демоны, после каждой битвы купался в крови павших недругов. Его доспехи, когда-то сверкавшие золотом, навсегда потускнели, запятнанные греховными деяниями. Он со зверской жестокостью сравнивал с землёй города и продолжал бы вечно бесчинствовать — так говорили люди, — если бы не отчаянный поступок его собственного брата, Горазона, и других волшебников Вижири, призвавших все знания, накопленные с древних времён, и магию самой природы, чтобы покончить со злодеем. Бартук и его дьявольское войско были разбиты, а сам Полководец обезглавлен в центре круга самых могущественных заклятий.

Не веря тому, что его брат лишился силы после смерти, Горазон приказал, чтобы тело Бартука навсегда было скрыто от людских глаз. Норрек не знал, почему труп просто не сожгли, — он бы наверняка так и сделал. Но вскоре по всем землям поползли слухи, упоминающие места, где упокоился Кровавый Полководец. Многие искали его гробницу, особенно тёмные колдуны, которых больше всего интересовала, возможно, сохранившаяся древняя магия, но никто никогда не хвастался, что ему удалось найти тело Бартука.

Вижири, конечно, знал куда больше подробностей, чем Норрек, но старый боец и сам слишком хорошо понимал, на что они наткнулись. Легенды гласили, что когда-то Бартук жил среди народа Норрека и что, возможно, некоторые из тех, с кем вырос солдат, являлись потомками чудовищных приспешников деспота. Да, Норрек отлично знал наследие лютого командира.

Он содрогнулся и без размышлений начал пятиться от помоста.

— Фаузтин… уходим отсюда.

— Но ведь наверняка, друг мой…

— Мы уходим.

Человек в балахоне внимательно изучил глаза Норрека и кивнул:

— Возможно, ты прав.

Благодарный Норрек повернулся к своему второму спутнику:

— Сэдан! Забудь обо всём этом! Мы покидаем это место! Немедленно…

Что-то в тенях у входа в покои привлекло его внимание, что-то движущееся — и это «что-то» не было Сэданом Тристом. Третий член их компании — вот он, тут, нашёл себе занятие — пытается набить заплечный мешок всеми самоцветами, до которых только может дотянуться.

— Сэдан! — прикрикнул старший воин. — Брось мешок! Быстро!

Существо у входа скользнуло вперёд.

— Ты свихнулся? — Сэдан даже не позаботился повернуть голову. — Это ведь всё, о чём мы мечтали!

Стук и лязганье долетели до ушей Норрека, стук и лязганье сразу со всех сторон. Он с трудом сглотнул — первую фигуру теперь было лучше видно.

Пустые глазницы мумифицированного бойца, через которого они переступили у порога, встретили взгляд Норрека, здороваясь с пришельцами на свой манер.

— Сэдан! Оглянись!

Теперь ему, наконец, удалось переключить внимание товарища. Жилистый солдат немедленно уронил мешок и повернулся, выдёргивая клинок из ножен. Однако, увидев то, что предстало перед Норреком и Фаузтином, Сэдан Трист стал белее мела… или кости.

Они поднимались один за одним, трупы и скелеты предшественников троих друзей, ступившие в эту усыпальницу раньше них. Теперь Норрек понимал, почему ни один человек не вышел отсюда живым и почему он и его товарищи вскоре могут присоединиться к этому внушающему ужас войску.

— Косорак!

Один из ближайших к магу скелетов исчез во вспышке оранжевого пламени. Фаузтин направил палец на другого, полуодетого, упыря, частично сохранившего остатки прежнего лица. Вижири повторил Слово Силы.

И ничего не произошло.

— Моё заклинание…

Обескураженный Фаузтин упустил из виду ещё один скелет, занёсший ржавый, но все ещё вполне годный к применению меч, несомненно, намереваясь отделить голову волшебника от его туловища.

— Не зевай!

Норрек отразил удар и сам сделал выпад. К сожалению, атака его оказалась бесплодной — клинок просто вошёл в пустоту между рёбрами скелета. В отчаянии он пнул жуткого неприятеля, и тот отлетел назад, врезавшись в следующего шаркающего мертвеца.

Нападающих было неисчислимо больше, чем защищающихся, к тому же таких врагов не уничтожишь обычными средствами. Норрек увидел, как Сэдан, отрезанный от двоих друзей, вспрыгнул на вершину горы монет и пытается отбиться от двоих воинов, выползших будто из кошмарного сна, — чудовищной иссохшей оболочки человека и неполного — однорукого — скелета. К ним на подмогу спешило ещё несколько ходячих трупов.

— Фаузтин! Ты можешь что-нибудь сделать?

— Я пробую различные заклинания!

И вновь Вижири выкрикнул слово: на этот раз два дерущихся с Сэданом создания застыли на месте. Трист был не из тех, кто упускает такую возможность, — он со всей мочи рубанул по парочке.

Оба расхитителя гробниц распались на множество кусочков, смешавшейся грудой лёгших на каменный пол.

— Твои силы вернулись!

— Они и не покидали меня. Боюсь, у меня только по одному шансу на каждое заклинание — а большинство из оставшихся требует слишком много времени!

Норрек не успел ответить, поскольку его собственная ситуация ухудшилась ещё больше. Он обменивался быстрыми ударами сперва с одним, потом разом с двумя из нежити. Реакция упырей, казалось, замедлилась, за что солдат вознёс благодарность Небесам, но число и упорство нападавших, несомненно, давали преимущество охранникам могилы Полководца. Те, кто подстраивал последнюю ловушку, замыслили её на диво — каждая группа входящих вливалась в ряды мёртвого войска и вместе с ним накидывалась на следующих. Норрек представлял, откуда взялась первая нежить. Он уже указывал на это своим друзьям — ведь они втроём обошли жалкие ловушки, натыкались на трупы животных, но не обнаружили ни одного тела, кроме пригвождённого копьём черепа. Первая компания, открывшая захоронение Бартука, несомненно, потеряла по пути кого-то из своих членов, так никогда и не узнавшего, что его погибшие товарищи станут страшнейшим кошмаром уцелевших. И вот с каждой новой группой посетителей число стражей гробницы росло, а теперь в их ряды должны влиться Норрек, Сэдан и Фаузтин.

Одна из мумий рубанула мечом по левой руке Норрека. Факел, зажатый в другой руке бывалого воина, метнулся, поджигая сухую плоть, превратив зомби в ходячий огненный ад. Рискуя ногой, Норрек лягнул пылающую тварь, посылая её в гущу мертвецов.

Однако, несмотря на успех манёвра, орда нежити продолжала теснить троих спутников.

— Норрек! — откуда-то закричал Сэдан — Фаузтин! Они лезут на меня отовсюду!

Однако ему никто не мог помочь — оба товарища были слишком заняты. Маг, размахивая посохом, поверг один скелет, но на его место быстро встали ещё два. Твари стали двигаться более плавно и куда проворнее. Вскоре у Норрека и его друзей не останется никаких преимуществ.

Отрезав Норрека Вижарана от Фаузтина, трое воинов-скелетов прижали его к лестнице, загнав в итоге на помост. Кости Кровавого Полководца трещали в ржавых доспехах, но, к великому облегчению старого солдата, Бартук не поднялся возглавить свою адскую армию.

Вспышка и клубы дыма уведомили бойца о том, что друг-чародей расправился ещё с одной нежитью, но Норрек знал, что Фаузтину не одолеть всех. Дерущиеся попали в безвыходное положение. Без плоти врагов, которую могли бы пронзить клинки, без жизненно важных органов, которые можно проткнуть, ножи и мечи обороняющихся не значили ничего.

При мысли о том, что однажды и он сам встанет, подобно вот этим, и примется резать следующих злополучных гостей, мурашки побежали по спине Норрека. Он обошёл помост, осторожно двигаясь вдоль края, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь путь к бегству. К своему стыду, Норрек понимал, что с радостью бросит своих товарищей, если внезапно у него появится возможность освободиться.

Он терял силы. Чей-то клинок вонзился ему в бедро. Норрек не только закричал от боли, но и разжал пальцы, выпуская меч. Оружие, клацая, пересчитало ступеньки и исчезло под ногами обступивших возвышение упырей.

Нога почти не сгибалась. Норрек отмахивался факелом от нападающих, сжимая его одной рукой, другой же пытаясь удержаться за платформу. Но вместо камня его скрюченные пальцы вцепились в какой-то холодный металл, от которого поддержки ждать не стоило.

Раненая нога, наконец, сдалась. Норрек упал на одно колено, подтянув к себе случайно схваченную железяку.

Факел отлетел прочь. Перед глазами тщетно пытающегося подняться Норрека бурлило море гротескных обезображенных лиц. Отчаявшийся охотник за сокровищами вскинул руку, словно безмолвно умоляя нежить о милосердии и пытаясь предотвратить неизбежное.

Только сейчас он заметил, что поднятая рука его отчего-то оказалась словно окована железом. Её охватывала латная перчатка.

Та же перчатка, которую он видел на скелете Бартука.

Это ошеломляющее открытие ещё не до конца угнездилось в мозгу Норрека, а с его губ уже сорвалось слово, которого он не понял, и мощное эхо его загремело в покоях. Драгоценные узоры на стенах вспыхнули ярче, ещё ярче, и мистические враги троих друзей оцепенели.

Ещё одно слово, такое же невразумительное, вылетело изо рта обескураженного ветерана. Узоры стали ослепительными……и взорвались.

Страшная волна чистой энергии прокатилась по покоям, накрывая восставших мертвецов. Черепки сыпались градом, и Норреку пришлось свернуться клубком — он старался стать как можно меньше. Солдат молился, чтобы конец был относительно быстрым и безболезненным.

Магия уничтожала нежить на месте. Кости и иссохшая плоть вспыхивали с готовностью промасленной растопки. Оружие таяло, громоздя горы окалины и пепла.