О том, что Норрек Вижаран все-таки не погиб, ему сообщила мучительная боль, скрючившая тело. К тому же он способен дышать, а значит, не упал в море, а ударился о палубу. Почему он не сломал себе шею, а заодно и все остальные кости? Тут Норрек мог только подозревать вину проклятых доспехов Бартука. Они уже спасли его от демонического чудовища; а уж простое падение для них наверняка что-то вроде детской игры.
      В глубине сердца боевой ветеран почти желал, чтобы латы в этой игре проиграли. Тогда, по крайней мере, он был бы избавлен от ночных кошмаров и прочих ужасов.
      Норрек открыл глаза и увидел, что лежит в своей каюте. Только две силы могли притащить его сюда, и одна из них — доспехи. Однако после расправы с дьявольским кальмаром они, похоже, ослабели и вряд ли способны на такие подвиги. Норрек и сам чувствовал себя выжатым как лимон, и это чудо, что он вообще может шевелиться. Слабость была такая, что вымотанному солдату казалось, что либо доспехи, либо морская тварь каким-то образом высосали из него часть жизни. Тут дверь со скрипом открылась и в крохотную каюту, хромая, ввалился капитан Каско с миской в руках. Из лоханки струился аромат, который Норрек нашел манящим и отталкивающим одновременно.
      — Проснуться! Добро! Не пропадать еде! — Не дожидаясь, когда солдат поднимется, подобный мумии моряк пихнул ему миску.
      Норрек с трудом сел.
      — Спасибо.
      В ответ капитан буркнул что-то неразборчивое.
      — Долго я был в отключке?
      Каско задумался над вопросом, вероятно, разбираясь, правильно ли понял его.
      — День. Чуть больше.
      — А как корабль? Эта тварь сильно повредила его?
      Снова пауза.
      — Корабль всегда повредить… но может плыть, да.
      — А как мы сможем плыть в шторм, если никого из команды не осталось?
      Капитан нахмурился. Норрек решил, что наконец задал вопрос, на который у Каско нет подходящего ответа. Конечно, без экипажа много не наплаваешь. Вероятно, «Ястребиный огонь» будет кружить, подгоняемый случайными ветрами и волнами. Пусть они пережили нападение левиафана, но это не значит, что они доберутся до Лат Голейна.
      Левиафан… Воспоминания Норрека о случившемся были столь шокирующими, что солдат даже спросил у Каско, правда ли то, что он видел.
      Капитан пожал плечами:
      — Видеть ты падать… видеть падать Морской Ведьм.
      Моряк-иноземец, очевидно, решил, что то, с чем они столкнулись, было легендарным чудовищем, истории о котором часто рассказывают матросы. Норрек же был уверен в обратном — после его столкновений с бесами и крылатым монстром в таверне он знал, что тут тоже проявила себя демоническая сила, но на этот раз вызванная не его магическими доспехами.
      Легенды о черной славе Бартука гласили, что сперва он был пешкой в игре адских сил, затем колдуном, которого те же силы уважали и боялись; и вел он легион демонов, дабы подчинить своей власти все и вся. Но нигде не говорилось, что могут чувствовать великие демоны, когда захватывают их силу. А что, если они заметили исчезновение доспехов из гробницы и испугались, что призрак Бартука захочет восстановить свою власть над их родом?
      Нелепые мысли колотились в голове, но все же лучше озаботиться своим положением. Корабль без команды продолжит дрейфовать по Морям-Близнецам, обрекая двоих несчастных на медленную смерть, либо наконец затонет при одном из порывов этого бесконечного шторма.
      — Я не моряк, — сообщил Норрек Каско между двумя глотками. — Но покажи мне, что я могу сделать, и я помогу. Нам надо вернуть корабль на курс.
      Каско фыркнул:
      — Сделать и так довольно! Что еще? Что еще?
      Отношение капитана не только задело Норрека, но и разозлило его. Он знал, что в случившемся есть его вина — или, скорее, его доспехов, — но свою помощь он предлагал искренне. Норрек сомневался, что латы помешают ему в этом; в конце концов, это ведь именно им очень нужно попасть в Лат Голейн.
      — Слушай! Мы погибнем, если не сумеем взять под контроль «Ястребиный огонь»! Если нас не накроет шторм, мы наверняка умрем с голоду, когда припасы закончатся или испортятся, или, что куда более вероятно, врежемся к какую-нибудь скалу и камнем пойдем на дно! Такой судьбы ты хочешь своему кораблю?
      Долговязый капитан затряс головой,
      — Дурак! Падать ломать черепок? — И он решительно схватил Норрека за руку. — Идти! Идти!
      Отложив почти пустую миску, солдат последовал за Каско в бурю. Неустойчивые ноги сделали несколько шагов по качающейся палубе, но капитан был наготове и в случае чего подхватил бы. Каско метался между ненавистью, уважением и страхом перед своим пассажиром. Он не предлагал помощи, но и не пытался заставить Норрека шагать быстрее, чем мог ослабевший человек.
      Добравшись до верхней палубы, моряк позволил Норреку обогнать себя. Ветеран покрепче ухватился за остатки поручней, всматриваясь в густую пелену ливня, пытаясь разглядеть то, что показывал ему Каско. Кругом было пусто: по канатам не сновали матросы и у штурвала не стоял рулевой.
      И все же… рулевое колесо поворачивалось. Его больше не держали тросы. Норрек прищурился, уверенный, что штурвал вот-вот начнет бешено вращаться, но нет, он едва двигался то в одну, то в другую сторону, словно в умелых руках какого-то невидимого матроса.
      В стороне что-то зашевелилось. Присмотревшись, Норрек сперва дико испугался, что один из главных канатов вдруг развязался, но линь на его глазах сам собой свернулся петлей, затянув новый узел.
      И всюду вокруг себя солдат стал замечать незначительные перемещения, легкие изменения. Тросы приспосабливались под нужды парусов. Паруса сами поворачивались под ветер. Руль продолжал бороться с пенными волнами, твердо ведя «Ястребиный огонь» по прямой; несмотря на безумие бури, Норрек полагал, что прямая эта ведет точно на запад.
      Экипаж на судне отсутствовал, но «Ястребиный огонь», кажется, совсем не нуждался в людях.
      — Что происходит? — прокричал он капитану.
      Каско лишь одарил его понимающим взглядом.
      Доспехи! Снова их сила поразила его. Они расправились с огромным демоном, а теперь уверяют, что путешествие продолжится, несмотря на предательство экипажа. «Ястребиный огонь» достигнет порта — так или иначе.
      Норрек, шатаясь, побрел вниз в кают-компанию. Каско хромал позади без определенной цели. Оба человека стряхивали с себя дождевые капли. Каско порылся в сундуке и извлек на свет пыльную бутыль, не предложив ее содержимое своему компаньону. Норрек хотел было попросить выпить — видят боги, он нуждался в хорошем глотке, — но решил, что все же не стоит. Голова и так трещала, и он предпочел оставить ее ясной.
      — Скоро ли мы доберемся до порта? — спросил он наконец.
      Каско лишь слегка оторвался от бутылки.
      — Три. Четыре дней, может.
      Норрек скривился. Он надеялся на меньший срок.
      Еще три, а то и четыре дня на этой посудине, где штурвал и канаты движутся сами по себе, а твоя единственный спутник — капитан, настроенный не очень дружелюбно и считающий тебя дьяволом в человеческом обличье, — это весьма неприятно. Он поднялся.
      — Я буду в своей каюте, пока не придет время подкрепиться.
      Каско не попытался остановить его — колченогий моряк совсем не прочь был остаться наедине с бутылкой.
      И Норрек вновь оказался во власти шторма. Он бы предпочел остаться на куда более просторном и желательно сухом участке под палубой, но в присутствии капитана Каско Норрека мучили угрызения совести за несчастья старика. Солдата несколько удивляло, что Каско не перерезал, глотку его бесчувственному телу. Конечно, после того как капитан насмотрелся на все, что сделал Норрек, и даже падение не убило беспокойного пассажира, капитан, вероятно, заподозрил, что любая попытка покушения закончится трагически для самого Каско.
      И он, вероятно, не так уж и ошибался.
      Дождь продолжал и продолжал поливать и без того уже насквозь мокрого Норрека, словно стараясь пригвоздить его к палубе. В те годы, когда он сражался то за одного, то за другого хозяина, ветерану доводилось встречаться со всякой суровой погодой, включая пургу и снежные бури. Однако с этим штормом ничто не могло сравниться. И оставалось только молиться, чтобы все поскорее закончилось и «Ястребиный огонь» прибыл в порт Лат Голейна.
      Если, конечно, предположить, что корабль вообще доберется до порта.
      Нескончаемый ливень сильно ограничивал видимость, и ни на борту, ни за бортом среди волн практически ничего разглядеть было невозможно. Тем не менее, Норрек продолжал смахивать капли с лица, смутно различая предметы в нескольких ярдах перед собой. Хорошо еще, что о ржавчине на доспехах беспокоиться не нужно — чары, наложенные Бартуком, несомненно, сохраняли латы такими же, как в первый день, когда они только что вышли из-под молота демона-кузнеца. Но вот металлические пластины весили словно вдвое больше обычного.
      Норрек споткнулся уже не в первый раз. Проклиная погоду, он выпрямился и снова протер глаза, чтобы определить, далеко ли еще до двери его каюты.
      Чья-то мрачная фигура смотрела на него с кормы.
      — Каско? — окликнул солдат и тут же сообразил, что капитан просто не смог бы оказаться здесь, да еще и раньше него, — с его-то раненой ногой.
      К тому же фигура была выше моряка и куталась в широкополый плащ, напоминающий облачение колдуна-Вижири…
      Напоминающий облачение Фаузтина.
      Он шагнул вперед, пытаясь разглядеть фигуру получше. Человек казался вылепленным из тумана, и Норрек подумал, не результат ли это его больного воображения.
      — Фаузтин? Это ты, Фаузтин?
      Фигура не ответила.
      Норрек сделал еще шаг, и волосы у него на голове внезапно зашевелились.
      Он резко обернулся.
      Вторая фигура, пониже, то появлялась на носу корабля, то исчезала из виду — такая гибкость подобала бы акробату или, скорее, вору. На ветру трепыхалось нечто, похожее на дорожный плащ, мешая разглядеть саму фигуру, но Норрек представил себе голову, слегка вздернутую из-за сломанной шеи, и мертвое, все еще ухмыляющееся лицо.
      — Сэдан… — выдавил солдат.
      Руки вдруг стало покалывать. Норрек опустил глаза и обнаружил слабую красноватую ауру вокруг них.
      Молния ударила так близко, что осветила весь корабль, и ошеломленный боец мог поклясться, что она врезалась в «Ястребиный огонь», хотя ничуть не повредила судно. Слепящее сияние окутало Норрека, на миг заставив его забыть о двух призраках.
      Наконец зрение Норрека восстановилось. Моргая, он посмотрел сперва на нос, потом на корму, но не увидел и тени зловещих фигур.
      — Сэдан! Трист! — закричал взбешенный боец. Повернувшись к носу, он взревел снова: — Фаузтин!
      Ответил лишь шторм, яростно взвывший с новой силой. Не желая сдаваться, наперекор ветру Норрек направился в сторону бака, снова и снова выкрикивая имя Сэдана. Он пробирался по открытой палубе, лихорадочно озираясь по сторонам. Почему он жаждал встретиться лицом к лицу с двумя мертвыми товарищами, Норрек Вижаран и сам не мог точно сказать. Попытаться попросить прощения? Объяснить? Но как это сделать? Ведь, даже зная, что в их гибели виновны доспехи, бывший наемник все еще винил себя за то, что не внял совету Фаузтина и не снял перчатку. Послушайся Норрек тогда, он бы не оказался сейчас здесь.
      Послушайся Норрек тогда, его друзья были бы сейчас живы.
      — Трист! Проклятие! Если ты настоящий, если ты тут — выходи! Прости меня! Прости!
      На плечо его опустилась рука.
      — Кого звать? — сурово спросил Каско. — Кого звать теперь?
      Даже в темноте, за завесой дождя Норрек увидел поднимающийся в водянистых глазах капитана страх. Видимо. Каско решил, что его пассажир совершенно свихнулся, раз замыслил вызвать новых демонов. Ни то ни другое, очевидно, не вдохновляло моряка.
      — Никого… ничего!
      — Больше нет демоны?
      — Нет. Больше нет. — Он протиснулся мимо Каско, не желая ничего, кроме покоя, но и тесная каютка его больше не привлекала. Оглянувшись на недоумевающего моряка, Норрек спросил: — Койки экипажа внизу?
      Каско угрюмо кивнул. Наверное, он спал в каюте рядом с этими койками, и ему не понравилось куда клонит пассажир. Делить корабль с заклинателем адских тварей — это ужасно, но теперь этот хозяин демонов вознамерился спать поблизости. Без сомнения, Каско полагал, что если такое произойдет, по нижней палубе будут бродить толпы чудовищ…