Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Войны минотавров (№2) - Кровавый Прилив

ModernLib.Net / Фэнтези / Кнаак Ричард / Кровавый Прилив - Чтение (стр. 9)
Автор: Кнаак Ричард
Жанр: Фэнтези
Серия: Войны минотавров

 

 


«И смерть», — добавил юноша про себя. Желание уничтожить как можно больше людоедов кружило ему голову.

— Те, кто думает, что им будут рады дома, могут идти к океану, если хотят.

Сказав это, Фарос резко развернулся и направился прочь, намереваясь провести ночь в жилище, которое когда-то было домом Сахда.

10

Неутешительные известия

Джубал мрачно смотрел на разбитый мятежный корабль «Трезубец Хаббакука». Только его гордое имя, прославленное в старые годы, блестело золотыми буквами, а весь остальной корпус был изломан и потрёпан; рваные паруса обвисли; палуба провалилась; от одной из мачт остался всего лишь расколотый пень. Корабль кренился на один борт, выставив напоказ треснувший второй — такие повреждения невозможно было устранить без дока.

Как и «Драконий Гребень», «Трезубец Хаббакука» принял на себя главный удар сражения, давая один за другим залпы из баллист, чтобы остальные корабли могли уйти. Он смог серьёзно повредить два вражеских корабля прежде, чем имперцы всерьёз взялись за него.

Джубала вообще удивляло, как эта развалюха ещё держится на плаву. Ни одно из четырёх судов, что дрейфовали рядом, не могло похвастаться идеальным состоянием, но они ещё могли продолжать плавание. Единственным выходом из положения было отправить ветерана на дно Куранского океана, что Джубал и собирался исполнить.

Но не только…

Когда подошла шлюпка, бывший старейшина имперской колонии подхватил верёвочный трап и, опершись на услужливо протянутую руку, поднялся на палубу, где его ждала дюжина матросов. Среди них Тинза, капитан «Корсара» и в прошлом командир эскадры Восточного флота империи, высокого роста мускулистая женщина, ни в чём не желающая уступать мужчинам. Рядом стоял молодой минотавр с тонкими чертами лица и высоким лбом учёного, покрытый удивительным серебристо-коричневым мехом. Это был Нолхан, во время правления Чота служивший первым адъютантом у Верховного Канцлера Высшего Круга Тирибуса.

— А они тут зачем? — недоуменно поинтересовался Джубал.

— Напол прислал помощников, или, если хочешь, почётный караул, — вскинула голову Тинза, — Он очень переживает…

Старейшина кивнул.

— Есть вести от остальных кораблей?

— Мы думаем, они идут сами по обговорённому курсу, — вздохнула Тинза.

— Тогда надо будет удостовериться, что с ними все нормально. «Месть Вартокса» несла на борту копии всех карт, и если имперцы её захватили… надо будет искать новую базу для операций.

— Ещё одну? — фыркнул Нолхан. — Так и будем бегать и скрываться? Найдём прибежище на какой-нибудь скале у края мира?

— Давай поговорим об этом после.

Сильный порыв ветра растрепал им гривы, и Джубал бросил сожалеющий взгляд на изломанную палубу «Трезубца».

— Ну, приступим…

Вскинув трубы, матросы вывели пять пронзительных нот, и с окружающих судов немедленно пришёл такой же ритуальный ответ. Пока сигнал не стих, Джубал провёл маленькую делегацию на корму, где на бывшей двери от капитанской каюты лежало тело. Оно было наполовину накрыто старым имперским флагом, на котором ещё можно было различить символ кондора.

Вокруг двери соорудили импровизированный алтарь, на котором, согласно неписаным морским законам, лежали памятные вещи, оставляемые покойному капитанами судов и простыми моряками. Много оружия, флейты, кубки, трубки, различные кольца — последний знак внимания тех, кто сражался бок о бок с командующим Рахмом Эс-Хестосом…

Рахм лежал в полной имперской броне, сжимая в руках секиру, умащённый благовониями, и выражение его лица было странно умиротворённым.

Минотавры заняли места вокруг тела, когда послышался топот ног и появились ещё легионеры. Напол не выдержал и прибыл сам с ветеранами Морского легиона. Солдаты носили форменные зелёно-белые килты, но теперь с красной полосой вокруг талии — знаком принадлежности к восстанию. Вместе с Наполом их было двадцать пять — пять раз по пять, символ уважения и пожеланий лучшего другого мира погибшему Рахму.

— Строй! Разойдись на две шеренги! — скомандовал Напол.

Легионеры чётко разделились, в одной шеренге оказались минотавры с мечами, в другой — с укороченными морскими секирами.

— На позицию!

Военные моряки вскинули оружие, образовав стальную арку. После этого Напол вышел из строя и присоединился к Джубалу, отсалютовав телу Рахма.

Затем вышла Тинза и, подойдя к алтарю, преклонила колени, поставив на алтарь маленькую статуэтку. Джубал догадался, что она сама её вырезала. Многие моряки любили резьбу, но Тинза была весьма искусна в этом деле. Фигура имела явное сходство с Рахмом, только он был изображён сидящим на троне.

Джубал одобрительно вздохнул, а к алтарю у тела приблизился Нолхан. Серебристо-коричневый минотавр также упал на колени, положив рядом со статуэткой медальон с выгравированным золотым кругом.

«Мне его подарил Тирибус в день назначения первым адъютантом», — вспомнил слова Нолхана старейшина. Даря Рахму этой медальон, бывший адъютант Тирибуса отдавал самую высокую дань, давая клятву служить до самой смерти.

Теперь остался только он, старый минотавр с хриплым голосом.

Джубал шагнул на освободившееся место и вытянул руку, преподнося не один дар, а два. Первый был маленьким фамильным кинжалом, украшенным синими и зелёными камнями, на котором была выбито его имя, имя отца и деда. Блеск камней внезапно заставил старейшину вспомнить о другой драгоценности, и он глянул на Рахма — чёрное кольцо по-прежнему было на пальце командующего. «Тебя похоронят с кольцом, и никто так и не узнает секрета его силы», — мельком подумал Джубал. Положив кинжал, он достал второй дар — старую, потёртую железную монету времён Амбеутина, на одной стороне которой ещё можно было разглядеть крылатого минотавра.

— Ботанос сказал, что Азак выбрал бы это для тебя, командующий…

Азак был старым другом Рахма и первым капитаном «Драконьего Гребня», помогшим ему бежать с Митаса после Ночи Крови. Эту монету он долго носил как талисман удачи. Она попала к Азаку во времена его первого плавания и с тех пор всегда была с ним. Он не взял её только один раз, подарив Ботаносу, после чего погиб в неудачном походе Рахма против Хотака.

Низко поклонившись напоследок, Джубал встал в один ряд с Наполом.

Тот махнул рукой, и легионеры подхватили знамя, полностью накрыв им Рахма. Дружный вопль вырвался из всех глоток — вопль, который издают минотавры перед боем, горяча себе кровь. Казалось, от крика содрогнётся небо и земля, его подхватили на других судах, соединив вместе голоса в горе и отчаянии.

Вскинутое оружие упало — жизнь великого воина завершилась.

Напол, Джубал, Тинза и Нолхан выхватили мечи и повторили жест. Вновь загудели трубы и резко умолкли.

«Трезубец Хаббакука» качнуло, корабль все глубже зарывался носом в волны. Матросы по знаку Напола вытащили бочки с маслом и начали поливать им палубу, с трудом удерживая равновесие. Горючие брызги летели во все стороны.

Хорошо, что мы не зажгли факелы раньше, — заметила Тинза.

Похоронная делегация подошла к борту и спустилась в шлюпки. Напол и Джубал тоже схватили по бочонку. Матросы уже без стеснения плескали масло на все подряд, оставляя лишь узкую дорожку, чтобы добраться до шлюпок. Наконец всё было вылито, Джубал аккуратно достал факелы и раздал Тинзе и Наполу.

— По моему сигналу, — поднял руку старейшина. Они развернулись в разные стороны от него, одновременно запалив огонь. Рука Джубала опустилась, и три факела полетели в разные места корабля, мгновенно взметнув огненные кусты пожара. Щедро политое горючим маслом судно быстро охватил огонь и дым.

Внезапно стена дыма раздёрнулась, и одновременно с этим лодку подкинуло высокой волной. Глаза Джубала расширились, пальцы вцепились в борт — он заметил, как рука Рахма шевельнулась и выпала из-под флага, но на ней больше не было чёрного кольца!

Огонь с треском взбирался по мачтам «Трезубца», грозя обрушить их на шлюпки.

— Скорей! Гребите в сторону или мы тоже вспыхнем! — распорядилась Тинза.

Моряки дружно налегли на вёсла, и вскоре они были в безопасности, на борту «Драконьего Гребня».

«Трезубец Хаббакука» был уже полностью во власти огня, но не тонул, медленно дрейфуя по крутым волнам.

— Наверно, он будет так гореть ещё час или два, а затем просто развалится на мелкие кусочки, — предположила Тинза.

— Возможно, — пожал плечами Джубал, облокотившись на фальшборт. — Что собираешься делать, Тинза? Вернёшься на «Корсар» и отправишься на юг?

— Да, а Нолхан с остальными судами — на восток…

— Может, скоро у нас будут добрые вести, а пока необходимо перегруппироваться и найти новую базу. Если всё пройдёт удачно, встретимся через месяц в дне пути от Петарки на север.

Напол пожал руку Джубала:

— Теперь ты, старейшина, новый командир.

— Нолхан и остальные могут с этим не согласиться…

— Мы заставим их открыть глаза и увидеть правду, — прорычала Тинза. — Они увидят в тебе командира, клянусь Морской Королевой!

Джубал покачал головой:

— Нам необходимо единство, а не восстание внутри восстания.

На этом короткий спор завершился, но в воздухе повисла и осталась неприятная недосказанность. Джубал молча смотрел, как остальные капитаны возвращаются на свои суда и ставят паруса, направляясь в разных направлениях. Сзади подошёл молчаливый Ботанос, озарённый светом погребального костра.

— Давай помолимся, капитан, — вздохнул старейшина Джубал. — Ничего другого нам не остаётся…

Прошло длительное время с тех пор, как Арднор ушёл из дворца, прежде чем ему вновь прислали официальное приглашение. Несмотря на все попытки забыть обиду, он только сильнее распалялся.

Бастиан получил всю славу и почести. Бастиан пользовался той властью и привилегиями, которые принадлежали старшему сыну по праву рождения. Они так долго не разговаривали с отцом, что, когда пришла весть из дворца, Арднор даже задался вопросом, не обман ли это.

Сероглазый Приас прибыл с официальным письмом, когда Первый Командир был занят, награждая отличившихся Защитников. С увеличением их количества по всей империи необходимо было поощрять лучших, и Арднор ввёл соответствующий ритуал.

В глухом, освещённом факелами зале не было окон, лишь только маленькие отверстия в потолке для выхода дыма. Несмотря на это, все присутствующие были надушены разными ароматами, а один из младших Защитников постоянно подбрасывал, когда новый минотавр выходил для награждения, в жаровню комочки снаки — зелёного вьющегося растения, растущего меж камней горного Митаса. В его листьях содержался стимулятор, который при вдыхании оказывал бодрящее действие. Собравшиеся минотавры просто кипели от энергии — как и желал Первый Командир.

Все собравшиеся пятьдесят мужчин и женщин просто жаждали исполнить любой приказ, отданный им Арднором. Раньше Защитники были только мужчинами, но слуги веры, во главе которой стоит верховная жрица, просто не имеют права на половые различия.

Подобно мужчинам, женщины тоже состригали гривы полностью, нося чёрные килты и туники с глубоким вырезом, но их одежда служила не для того, чтобы разжечь желание, а для демонстрации знака сломанной секиры, выжженного на груди.

Арднор, одетый в серую мантию, восседал на чёрном камне, который он использовал как трон, нетерпеливо ожидая, пока помощник выкликнет новое имя из развёрнутого списка.

— Кира Эс-Ронас!

Мускулистая женщина с взглядом фанатика поднялась и сделала шаг вперёд. Она не отрывала преданного взгляда от Первого Командира всю дорогу до возвышения, затем преклонила одно колено.

— Кира Эс-Ронас, — продолжил чтение помощник, — родом из Мито, превзошла всех в поединках, кроме того, послушница пятого уровня.

— Как быстро ты достигла этого ранга? — спросил Арднор.

Совсем немного Защитников достигали пятого уровня, и среди них почти не было женщин. Он означал, что посвящённый обязан отдать Защитникам каждый час своей жизни, каждую свою минуту днём и ночью. Руководил Защитниками пятого уровня Приас, требуя непрестанного физического совершенствования. Атлетическая подготовка обычно плохо удавалась женщинам.

— Те, кто ушёл прежде, хорошо направляли меня, милорд, — пробормотала Кира, опустив голову.

— Хорошо, протяни левую руку, — одобрительно кивнул Арднор.

Когда она исполнила требуемое, Защитник, стоявший у жаровни, взял щипцы и достал из углей оранжево-красный раскалённый диск двух дюймов в диаметре.

— Мы — Защитники веры, — прогрохотал Арднор, — воины сломанной секиры. Мы отдаём наши жизни и наши души Предшественникам!

— Славься верховная жрица Нефера и Первый Командир Арднор! — слитно ответил хор пятидесяти голосов.

Арднор поднялся и принял клещи с раскалённым диском.

— Все, кто служат, да вознаградятся! Те, кто служит без меры, получат большее воздаяние!

Он опустил диск в раскрытую ладонь Киры. Тишину зала нарушило лишь шипение кожи. Женщина не дрогнула, она медленно, почти небрежно сомкнула пальцы на диске и повернулась лицом к товарищам.

Все минотавры как один поднялись и приложили сжатые кулаки к груди, там, где горел знак веры. Кира повернулась и ровным шагом направилась к жаровне, куда только что подкинули ещё снаки. Глубоко вдохнув, она торжественно улыбнулась и вернула диск на место.

— Кира Эс-Ронас! — вновь воззвал Арднор, — покажи награду, которой ты теперь обладаешь по праву!

Женщина вновь повернулась к шеренгам Защитников, высоко подняв открытую ладонь, на которой горел символ длинных рогов, изогнутых, как удар молнии, и узких, как лезвие меча, — личный знак Первого Командира. Среди стоящих воинов ещё семь минотавров в ответ подняли руки с таким же знаком, принимая новую сестру.

Но не все награждённые удостоились подобной чести — это был удел немногих. Они становились избранными и повышались в званиях до старших офицеров Защитников.

Неожиданно нарушив церемонию награждения, Кира повернулась и бросилась на колени перед Арднором, уперев рога в его тронное возвышение.

— Благодарю командира Арднора за награду! Но достойна ли я её?

Арднор одобрительно хмыкнул, видя её решимость.

— Встань, Кира Эс-Ронас, встань и гордо займи своё место! — Затем он встал и затянул традиционный речитатив: — Люди — жизнь храма…

Весь ритуал закрытия церемонии продлился лишь на две-три минуты дольше. Когда награждённые отбыли, Приас осторожно приблизился к повелителю.

— Та, последняя, — проговорил Арднор, — Кира из Мито. Немного напряжена, но мне понравилась её энергия. Сделай так, чтобы она прибыла ко мне на личную аудиенцию.

— Как пожелает милорд…

Приас чуть повернул принесённый пергамент, чтобы Арднор смог увидеть воск королевской печати. Брови старшего сына Хотака изумлённо взлетели:

— От моего отца?

— Думаю, именно так.

— Адресовано мне, а не матери… — Арднор задумчиво повертел пергамент, разглядывая его со всех сторон.

— Несомненно, случилось что-то важное, раз император решил обратиться к милорду.

Тёмно-красные глаза Арднора торжествующе блеснули:

— Да, он первым нарушил молчание. Значит, хочет того, что только я могу ему дать.

Старший сын Хотака сломал печать и развернул письмо отца. Приас деликатно отступил назад, чтобы дать господину возможность читать в одиночестве.

— Так… мой отец обращается ко мне как к командиру легионов… так и должно быть…

Император Хотак просил сына прибыть на церемонию спуска нового корабля через два дня и для последующей личной беседы во дворце.

Арднор изложил Приасу содержание послания, и Ц стальные глаза помощника потеряли часть самоуверенности.

— Личная беседа? Лорд Арднор… опять будет разговор о Защитниках?

— Не думаю. Против религии отец не выступит, он понимает, что уже поздно. Верующие есть в каждом узле власти — и среди купцов, и среди советников. Нет, он уже должен был осознать, насколько мы необходимы ему для будущего империи. Да, его легионы повсюду… но силы Защитников стоят не меньше, а даже больше. — Арднор скомкал пергамент, сверкнув глазами: — Что ж, отец весьма любезно пригласил меня, и у меня нет причин отказывать ему в просьбе, а, Приас?

Гонец с материка доставил множество писем. Среди подробных докладов командующих различными легионами нашлось и письмо от Мариции. В нём содержалась такая информация, что, раскатав свиток, Хотак зафыркал от недоверия.

Беспризорная девчонка советовала опытному командиру, как вести войну. Встав над своей любимой картой, император вновь перечитал письмо дочери. Что же скрывает за своими речами этот таинственный Галдар?

«…тогда он сказал, что мы видимся в последний раз до того срока, когда Щит падёт. Отец, можем ли мы доверять подобному двуличному созданию? Галдар постоянно недоговаривает, не скрывая своих честолюбивых замыслов. Доказательства находятся в приложенных документах, которые я выслала следом… Планы Сражения Великой Мины… Сначала они показались мне очень забавными, но, присмотревшись, я поспешила переслать их тебе. По крайней мере, они проливают свет на намерения Галдара и дают нам пищу для размышлений, что сделать с ним после… Прости меня, но я должна сказать…»

Хотак отложил письмо и достал необходимую карту материка, о которой упоминала дочь.

— А что, неплохая стратегия… даже прекрасная… — медленно бормотал император, хрустя пергаментом, -…нет, прекрасный план действий.

Очевидно, хоть все начерчено подчерком Мины, стратегию составлял Галдар. Вероятно, он даже использовал помощь Рыцарей Нераки. На карте было чётко обозначено движение шести легионов, варианты снабжения и поддержки. Здоровый глаз Хотака восхищённо зажмурился: он сам не смог бы составить лучше.

«…Когда основные силы будут проходить перевал, важно прикрыть их катапультами, размещёнными около северного края леса…»

«Она, в смысле он, — поправил себя Хотак, — имеет планы на любое непредвиденное обстоятельство, могущее встретиться легионам».

«…резервные соединения солдат будит ждать у берега реки, откуда они смогут или быстро отправиться на запад, или поддержать дальний фланг… после чего…»

За все двадцать лет, что Хотак провёл в армии, ему ещё не приходилось встречать столь совершенного плана войны. Неужели Галдар оказался стратегическим гением и может предвидеть буквально все? Император вновь подвинул к себе письмо Мариции и перечёл последнюю страницу.

«Прости меня, но я должна сказать — эти планы не имеют недостатков! Насколько я не доверяю Галдару, настолько же я должна восхититься его — а это, несомненно, он, а не Мина — умом и прозорливостью. Думаю, враг будет полностью разгромлен, а ренегат пусть верит в то, что я буду и дальше выполнять его указания. Потому жду твоих чётких указаний…»

Хотак поднялся:

— Стража!

Немедленно внутрь вбежал один из часовых:

— Мой император?

— Гонец от моей дочери все ещё дожидается в зале?

— Да, император. Он имеет приказ не возвращаться без ответа.

— Передай ему, пусть готовится в обратную дорогу!

Император стремительно подошёл к столу и, схватив полосатое перо, начал быстро писать на тонком коричневом пергаменте, предназначенном для его личных указов. Поперёк листа появилось одно слово, выведенное огромными буквами: «Атакуй!»

Скатав пергамент, Хотак залил его воском и оттиснул личную печать.

— Посыльного сюда!

К тому времени как смуглый легионер Мариции явился, воск застыл и письмо было готово к отправке.

— Мой император! — Солдат рухнул на колени, склонив голову.

— Встань, время не ждёт, — проговорил Хотак. — Возвращайся на судно и прикажи капитану немедленно ставить паруса и отправляться в Саргонатх. Письмо должно попасть в руки леди Мариции как можно скорее!

Посыльный, поклонившись, опрометью кинулся наружу, а император повернулся к столу и рассеянно забарабанил пальцами по картам, представляя все события, которые должны были произойти в скором времени.

В дверь осторожно постучали. Вошедший часовой поклонился и протянул повелителю маленькую записку. Тот жестом отпустил его, затем развернул послание.

«Почтительно ожидаю» — было выведено вверху, внизу едва можно было разобрать: «Джадар».

Хотак поднёс записку к пламени и понаблюдал, как она превращается в пепел, затем медленно повернулся к глухой стене. Он уже давно знал о том, что весь дворец пронизан потайными ходами, а после неудачного покушения Рахма и вовсе вплотную занялся этим вопросом. Хотаку удалось обнаружить множество тайников и секретных ходов, но ещё больше, он был уверен, осталось неизвестными. Один из них находился прямо за высоким дубовым секретером, в котором лежали важнейшие документы. После нажатия на вторую из пяти полок секретер поворачивался в невидимых петлях, словно дверь, открывая проход в тёмный коридор.

Только горстка избранных знала об этой лестнице, и любимая жена императора не входила в их число.

Подхватив свечу, Хотак двинулся вниз по узкому коридору. Ход, извиваясь, вёл вниз и наконец, закончился в небольшом, покрытом мхом зале, в конце которого виднелась небольшая дверь с круглой медной ручкой. Распростёртые крылья кондора были выгравированы на тусклом металле.

Створка протестующе взвизгнула, когда император потянул её. В мерцающем свете факела виднелось измождённое лицо серого минотавра с офицерской красной пятисторонней эмблемой на плече. Над его головой виднелся встроенный люк, через который можно было попасть к главному входу. Рядом покачивалась ржавая лестница из старых цепей.

— Мой император, — торжественно склонил рога офицер.

— Вот и ты, Джадар… — Император удовлетворённо посмотрел на большой свёрток у ног офицера, завёрнутый в непромокаемые шкуры. Джадару каким-то образом удалось протащить поклажу через все препятствия, сквозь узкие проходы и остаться незамеченным.

— Ты занимаешься вопросом Галдара… Что думаешь? — тихо спросил Хотак.

— Его ранняя биография все ещё ускользает от меня, — так же прошептал Джадар. — А вот эту находку я обнаружил совершенно случайно.

Он наклонился и методично принялся распаковывать свёрток.

— Кажется, он мёртв уже более недели…

В лицо императору ударила волна зловония, он вздрогнул и опустился на колени, чтобы лучше видеть ужасный трофей. Перед ним лежали останки минотавра, голого и лишённого всех признаков родного клана. Судя по тому, как труп раздуло, и его цвету, минотавра явно выловили из глубин моря.

— Где ты обнаружил его?

— Полдня пути плавания от столичного порта… Кто бы ни убил его, он полагал, что веса, привязанного к ногам покойника, хватит, пока рыбы не сделают своё дело.

Хотак изучал бледно-фиолетовый труп.

— Это важно для империи, Джадар? У нас и в столице полно убийств.

— Согласен, мой император. Только острые глаза моего капитана позволили углядеть покойника в волнах… Он же указал мне и вот на это… — офицер указал на горло, грудь и запястья покойного, -…глубокие профессиональные разрезы, которые применяются палачами во время пытки кровопусканием. Думаю, они сделаны в разное время, следовательно, из несчастного медленно выпустили всю кровь…

— Ты говоришь это как тарах'си? — Император использовал слово языка эрдов.

Минотавры редко обращались к жрецам и клирикам для лечения, как это зачастую делали младшие расы, но и у них встречались так называемые «штопальщики». В каждом легионе были те, кто специализировался в подобных навыках, достигаемых долгими годами обучения и практики. Конечно, множество пациентов «штопальщиков» умирали, но они старались учиться у каждой смерти.

Джадар был больше чем рядовой «штопальщик». Имея звание первого хектуриона, он занимался расследованием подозрительных смертей для императора. Именно таких дознавателей называли «тарах'си», что в буквальном переводе означало «отвечающий на вопросы». Дознавателей повсеместно уважали и боялись.

— Я больше предпочитаю этому старому термину слово «исследователь», мой император, — тихим, невыразительным голосом произнёс Джадар. В его глазах плескалось то выражение, которое легко узнает любой ветеран, — за долгие годы офицер повидал и исследовал тысячи смертей, его ничто не могло смутить или напугать.

— Могу я показать? — Джадар кивнул на тело. — Вы можете видеть, что покойный был мёртв до того, как тело упало в воду… вот признаки гниения… — Дознаватель ловко вытащил личинку из уха трупа, и Хотака передёрнуло.

— Ты так и не сказал, зачем меня вызвал и почему это так важно?

Тарах'си снял с пояса странный инструмент непонятной формы, похожий на кинжал. Там качалось ещё немало загадочных приспособлений, узнавать назначение которых император не спешил.

— Смотрите сюда… — Офицер раскрыл рану на запястье. — Если перерезать руку во время борьбы, то разрез должен быть гораздо больше и идти вдоль вены… а тут мы видим обратное… значит, его специально убивали медленно… Кроме того, могу привести ещё доказательство…

Хотак нетерпеливо дёрнул головой:

— Давай к сути, хектурион.

Тарах'си посмотрел на него снизу вверх:

— Это был ритуал. Смерть последовала только после долгих церемоний, каждый раз кто-то желал новой крови. Тут явно виднеется… религиозный аспект.

— Ты обвиняешь Храм в кровавых жертвах? — Лицо императора посуровело.

— Для этого мне нужно узнать гораздо больше, мой император…

— Ну, конечно, больше! Это несусветная чушь, Джадар! Ты зашёл слишком далеко, и лёд под тобой уже хрустит!

Впервые тарах'си выказал некоторые эмоции и отпрянул от императора.

— Я не делал обвинений! Мне казалось важным сообщить, что…

Хотак в ярости пнул труп и шкуры:

— Избавься от этого, сожги все и занимайся только Галдаром! А свои предположения рассказывай гулякам в тавернах и врагам государства!

— Мой император, я не имел в виду верховную жрицу…

Ярость заполнила Хотака до краёв, и он наотмашь ударил Джадара, отшвырнув того к дальней стене. Офицер оторопело утёр кровь, сочившуюся с разбитого лица.

— Я же сказал, забудь. Что непонятного? — уже спокойно сказал император, но глаза его во тьме горели угольями.

Джадар молча кивнул, а Хотак развернулся и двинулся в обратный путь, стараясь вновь сосредоточиться: «Тарах'си зашёл слишком далеко. Ему ещё повезло, что я не приказал его схватить, как изменника… Джадар предполагает слишком отвратительные вещи… Храм, конечно, совершает ошибки, но обвинять его в подобного рода преступлениях…»

Он с грохотом захлопнул массивный секретер и с такой силой опустил подсвечник на карту, что её забрызгало каплями воска. Уняв дрожь в руках, Хотак воззрился на изображение империи, которой управлял и которую всеми силами расширял, понимая, что его супруга, верховная жрица, помогает в этом и сейчас…

— Никогда! — выдохнул император, продолжая думать о словах Джадара, несмотря на все его усилия. — Никогда… только не Нефера… нет…

11

Рука смерти

Рабы обыскивали лагерь в поисках оружия, одежды или продовольствия. Когда минотавры выгребли то немногое, что нашлось, Фарос приказал поджечь уцелевшие строения. Он сам бросил первый факел в хижину Сахда. Внутри Фарос не смог находиться больше нескольких минут — слишком жутким было жилище, заполненное орудиями пыток и мерзкими сувенирами, оставшимися от жертв. Те минотавры, которые рассказывали истории о том, что Сахд коллекционирует кости и черепа, были совсем недалеки от истины.

Дом Сахда вонял хуже рабского загона, и сейчас Фарос с удовлетворением наблюдал, как тот скрывается в огненных клубах. Полюбовавшись на рукотворный костёр, минотавр двинулся к лошади, которую уже приготовил Гром. Большой конь тоже недавно принадлежал Сахду, но, казалось, он тоже приветствует смену владельца, ибо несчастному животному доставалось от плети надсмотрщика не меньше, чем рабам.

По всему бывшему лагерю вспыхивали хижины и бараки.

— Отдавай приказ трогаться…

Кивнув, Гром вскочил на свою лошадь. Валун подобрал нечто, что, как он надеялся, было частью кости людоеда, и, спрятав это в мешочек, чтобы потом заняться резьбой, поспешил возглавить пеших минотавров.

Взревели рога, все минотавры, нашедшие лошадей, прыгали в седла, остальные — несколько сотен — зашагали вперёд по пыли и грязи. На верхушке холма осталась лежать огромная гора из разбитых и поломанных цепей. Проезжавшего мимо Фароса бывшие рабы пожирали взглядами, словно сам Саргоннас явился им.

По правде говоря, Фарос уже давно не напоминал изнеженного юнца из благородного семейства. Он был худощав и мускулист, а мрачное выражение никогда не сходило с его обожжённого лица. Казалось, под кожей юноши переливается расплавленный гнев, а глаза всегда готовы увидеть скрытую опасность.

Сейчас, когда столько взглядов было направлено на него, Фарос смог ободрительно кивнуть всем и даже чуть улыбнуться, заметив новые головы на высоких шестах. Мухи, облепившие одноглазую голову Сахда, взлетели и раздражённо загудели; на лице людоеда все ещё сохранялось подобие страшной улыбки. Старая боль пронзила руку Фароса и мгновенно утихла. На всех шестах теперь красовались людоедские головы — Гром с помощниками снял головы минотавров и с краткой молитвой Саргасу торжественно похоронил. Он искренне молился за то, чтобы великий Бог в виде исключения принял в ряды небесных воинов своих детей, даже столь чудовищно униженных.

Сильная жара выматывала идущих минотавров, но тяжёлая работа в лагере неплохо укрепила их тела. После первого дня пути лишь несколько рабочих без сил упали на землю, однако Гром настоял на помощи всем нуждающимся. Вторая ночёвка после жутких загонов была объявлена в тени высоких и холодных горных отрогов.

Под вечер разделили запасы продовольствия. Все понимали, что еды хватит лишь на несколько дней, а вода кончится даже раньше. Фарос послал Валуна и нескольких опытных минотавров в разведку. Организацией лагеря занимался Гром, проявивший себя весьма искусным в этом вопросе. Фарос прилёг на окраине лагеря, откуда был хорошо виден окружающий пейзаж. Его руки непроизвольно подёргивались — он никак не мог привыкнуть к отсутствию в них лопаты или кирки; давали знать о себе годы тяжёлой работы. С первого дня побега минотавр заметил эту привычку и никак не мог от неё избавиться…


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20