22

Страшные новости

Людоеды двигались необычайно быстро, совершенно не придерживаясь обычной тактики своей расы. Войска старались отрезать все пути возможного отступления армии бывших рабов и легионеров, прежде чем те смогут организовать сопротивление.

— Я могу взять часть отряда, — предложил Гром. — Попробуем прорваться через северные холмы и добраться до мятежников. Они помогут нам…

Фарос пренебрежительно фыркнул:

— Вряд ли у вас это получится… Кроме того, с чего ты взял, что они бросятся нам на помощь?

Гром растерянно посмотрел на него, не зная, чем ответить на цинизм Фароса. Действительно, почему истощённые минотавры Джубала должны рисковать собственными головами?

— Так что нам делать? — спросил светловолосый человек средних лет. Ястребиный нос и мощный подбородок выдавали в нём уроженца загадочной Соламнии.

Фарос презрительно посмотрел на него и Грома, словно те были маленькими детьми и задавали глупые вопросы:

— Будем биться. Как и всегда до этого.

Они явно ожидали от него более развёрнутого ответа, но он лишь мрачно смотрел исподлобья. Тогда всё стало ясным: может, они и обречены, может, их жизни давно ничего не стоят, но они встанут плечом к плечу… и много врагов умрёт вместе с ними.

— Да, мы будем сражаться, — повторил Гром, — Биться до смерти…

— Там, — подняв меч, Фарос указал на юг. — Всем, кто сможет собраться как можно быстрее за первым перевалом, разбиться на маленькие отряды. Это затруднит атаку людоедов.

Гром взмахнул руками:

— Все слышали? Срочно передайте весть остальным! Быстрее! Быстрее! — Затем он медленно повернулся к предводителю: — Много крови прольётся сегодня, Фарос, скалы и холмы станут красными…

— Пусть. — Фаросом уже начало овладевать боевое безумие, как и всегда перед боем. — Только крови людоедов должно пролиться больше…

По команде Голгрина людоеды растягивались в широкую дугу, гарантируя, что никто не сможет уйти на север. Но на юге они оставили пустой промежуток, туда Великий Лорд намеревался заманить Урсув Суурт. Они уже показали собственную глупость, выбрав столь неудачное место для лагеря, и теперь людоедам оставалось лишь медленно приближаться, изнывая от предвкушения страшной резни. Когда речь заходила о такой битве, смерть в бою считалась высшей честью для потомков эрдов.

— Харак и джурун! — заревел один из капитанов, ожерелье из ушей на шее которого свидетельствовало о его высоком воинском мастерстве. Сейчас он вколачивал тупой стороной меча понятие о быстрой атаке двум солдатам.

С юга загрохотали мастарки; наездники ослабили поводья, и звери рванулись вперёд. Они буквально растоптали первых минотавров-одиночек, подбрасывая бивнями других и волоча по земле третьих. Позади бежала цепочка погонщиков с мередрейками, которые быстро справляли своё пиршество над теми, кто хотел притвориться мёртвым.

Великий Лорд распорядился однозначно: рабы, все до единого, должны быть убиты, а кто ослушается, может распрощаться с собственной жизнью.

Голгрин улыбался смелости рабов, тех, кто не прятался, а храбро выходил на бой против превосходящей силы. У Урсув Суурт тоже была забавная традиция приветствовать смерть, как дорогу к славе. Их оказалось больше, чем он мог ожидать, но всё же недостаточно, чтобы противостоять его силам.

Лорд Голгрин поднял свой длинный изогнутый меч и взмахнул им, указывая вперёд. Безумно загремели барабаны, и новые волны людоедов с боевым кличем бросились вперёд.

Минотавры молча ждали. Мастарки ворвались в их ряды, низко опустив головы, разбрасывая защитников в разные стороны. Но маленькие группы-воинов не давали возможности наездникам развернуть своих страшных животных для более сокрушительных ударов.

Тут в мастарков ударил дождь стрел стоящих позади лучников. Кожа мастарков была толстой и грубой, но слаженный залп принёс результаты — несколько метких стрел полностью погрузились в тела животных, а две особенно удачливые пронзили правый глаз одного из гигантов. Самый большой мастарк заревел от боли и присел на толстые задние лапы — сверху свалился его погонщик, утыканный стрелами. То, что он уже был мёртв, не имело значения — к нему немедленно подлетели несколько минотавров и изрубили на куски.

Другие гиганты были обучены всегда следовать за вожаком и теперь беспорядочно топотали вокруг, не слушая команд погонщиков.

Наступление замедлилось.

— Сюда! Давайте сюда! — послышался голос декариона Зури.

За ней последовала дюжина копейщиков, окружая ближайшего мастарка, а затем через их головы вновь полетели стрелы. Погонщик на спине животного захрипел и бессильно свесился, а минотавры теперь попытались атаковать брошенного гиганта. Мастарк нагнул голову и пронзил клыком ближайшего воина, через секунду небрежно отбросив мёртвое тело в сторону. Но пока животное отвлеклось, Зури умудрилась вскарабкаться ему на спину. Воспользовавшись ремнями, которыми было привязано маленькое седло погонщика, декарион оказалась на шее мастарка.

— Киа! — заорала она. — Киа!

Знакомая команда успокоила опасное животное. Женщина почти не знала людоедского, поэтому просто пнула пяткой в шею мастарка. Это тоже оказалось знакомой командой — гигант, не протестуя, начал медленно разворачиваться. Зури молотила его ногами до тех пор, пока он не нацелился на людоедов. Сзади его чувствительно кололи копейщики, а декарион теперь ударила обеими ногами одновременно.

Мастарк затопал вперёд. Ближайшие ряды людоедов оказались сметёнными его клыками, зверь легко разметал две шеренги, мотая головой налево и направо.

На севере сражения лучникам удалось уничтожить ещё одного гиганта, но двое продолжали топтать и убивать воинов Фароса. Теперь было ясно, что животные почти не опасны без погонщиков и, едва освободившись, стремятся сразу убежать прочь. На сидящих в сёдлах людоедов обрушился дождь стрел, но к тому моменту, как последний из них погиб, ряды обеих армий смешались, а людоеды все прибывали и прибывали.

Скоро бывшие рабы и легионеры оказались разделёнными на несколько осаждаемых островков. Самая большая толпа людоедов окружила отряд, где бился Фарос. Меч юноши выкашивал целые кровавые просеки, не зная усталости; от вида крови и испуганных глаз людоедов душа Фароса ликовала. Гром охранял фланги, не щадя жизни ради своего командира, а тот и не думал о безопасности. Он поднимал и опускал клинок, превратившись в нерассуждающего убийцу.

— Их становится слишком много! — закричал Гром. — Когда же они закончатся?

— Ты их не считай, просто убивай! — радостно расхохотался Фарос, быстро уклоняясь от секиры волосатого воина и через мгновение срубая тому голову.

Неожиданно толпы людоедов отхлынули в стороны, образуя некоторое подобие коридора — к мятежникам ехала конная фигура. Огромный людоед был закован в тёмно-красную броню и скалил широкую пасть, лязгая длинными клыками, которые почти достигали его глаз.

Взмахнув большой обоюдоострой секирой, вдвое шире обычной, всадник налетел на Фароса. Сзади показалась более чем дюжина подобных же великанов.

Полузабытые уроки всплыли в памяти минотавра; он вспомнил своего учителя, который пытался вдолбить в его голову тонкости и различия, бытующие у расы людоедов. Более высокие и стройные были уроженцами Керна, а низкие и мощные приходили издалека, и они любили носить разную броню. Значит — Блотен. Против них сейчас бились не только обитатели Керна, но и их мерзкие родичи с юга. Эти мысли вызвали лишь слабый интерес Фароса, в конце концов людоед везде людоед, их просто надо убивать, только это имеет значение.

Командир отряда из Блотена взмахнул секирой. Фарос перехватил удар собственным окровавленным мечом. Несмотря на разницу в весе оружия, он легко отбил секиру. Ещё дважды они обменялись выпадами, но людоеду удалось лишь пнуть Фароса ногой с высоты коня. Минотавр чуял зловонное дыхание врага даже среди тесноты и мельтешений общего боя. Видя, как Фарос уклоняется от его мощных ударов, людоед расхохотался, но внезапно коричневое тело метнулось перед ним — это Гром прыгнул на всадника, блокируя занесённое для нового удара оружие. Испуганный конь завертелся на месте, пытаясь скинуть обоих дерущихся…

Неожиданно сбоку вырос мастарк, разбрасывая людоедов в стороны — Зури все ещё держалась в седле, хотя и она, и её зверь изнемогали от ран. Декарион подгоняла животное изо всех сил, но слаженный удар людоедских копий остановил мастарка. Животное коротко взревело от боли и рухнуло замертво. Зури выбросило в самую гущу врагов, и через минуту окровавленный людоед вскинул в поднятой руке отрубленную голову…

Толпы людоедов рванулись вперёд с новыми силами; стало так тесно, что Фарос уже не мог как следует размахнуться мечом. Всадники в тёмно-красных доспехах успешно продолжали убивать всех на своём пути, продвигаясь по трупам. Минотаврам совместными усилиями удалось сразить только одного из них.

Фарос кинулся на помощь, первым же ударом скинув грозного латника на землю, и увидел Грома, который продолжал бороться с их клыкастым командиром — они переплелись в объятиях, норовя сломать друг другу шеи. Юноша бросился к ним, рубя всех на пути с удвоенной силой. Он успел полоснуть по панцирю один раз, но Гром, воспользовавшись этим, вывернулся и, не давая врагу опомниться, вонзил рога ему в плечо. Захрипев, людоед вывалился из седла вместе с минотавром.

Фарос рванулся к другу, спеша прикончить клыкастого, когда лезвие меча, словно молния, полоснуло его поперёк лица. Юноше досталось самым краем, но удар был настолько болезненным, что даже привыкший ко всему Фарос вскрикнул.

Он слепо завертелся, размахивая перед собой мечом, но противник, смеясь, легко отбил все удары. Фарос попытался отскочить назад, но на него налетела огромная лошадь, отшвырнув своим крупом.

Лихорадочно стирая кровь с лица и глаз, Фарос получил возможность вблизи рассмотреть Великого Лорда Голгрина.

— Ки и хатар и ф'хан, Урсув Суурт, — ухмыльнулся повелитель людоедов.

Несмотря на битву, кипящую вокруг, его одежда и зелёный плащ оставались в безупречном состоянии, как и вороная грива, уложенная волосок к волоску. Клыки Голгрина были заботливо подпилены, а лицо пугающе походило на человеческое или даже эльфийское.

Одного взгляда в глубину миндалевидных зелёных глаз людоеда Фаросу было достаточно, чтобы понять своё будущее. Для минотавра Голгрин всегда был вымышленным персонажем, неким символом тех бед, которые постигли юношу после Ночи Крови. Фарос знал о договоре Голгрина с Хотаком — это удалось подслушать на борту галеры, где он сидел за вёслами. Именно Великий Лорд лично привёз первую партию рабов и передал их в лапы Сахда на муки и смерть.

Минотавр недоверчиво смотрел на врага — теперь у него был шанс одним верным ударом расплатиться за всё, что пришлось вытерпеть. С рёвом юноша бросился на людоеда, нанося удары с дикой частотой. Но Лорд с улыбкой отразил каждое движение, ему это не составило никакого труда, он даже хлопнул напоследок мечом по ране на лице Фароса.

— Гароки Урсув Суурт и ф'хан! — Тут Голгрин увидел, что минотавр не понимает его, и прибавил на совершенном общем: — Я несу тебе смерть, минотавр!

Он дёрнул поводьями, послав коня на Фароса, но тот успел отпрыгнуть, попытавшись вонзить меч в бок животного. Но каким-то непостижимым образом клинок Голгрина отбил и этот удар. Людоед непринуждённо закружился вокруг Фароса, стараясь вывести его из равновесия быстрыми ударами с разных сторон. Фарос незаметно потянулся к килту, где прятал кинжал и, когда его заслонил круп проносящейся лошади, метнул лезвие наудачу. Оружие вошло в шею коня чуть ниже головы, и животное мгновенно забилось, рухнув на колени.

Голгрина выбросило из седла… или он сам выпрыгнул? Да, точно, сбалансировано приземлившись, людоед был вновь готов к бою. С немеркнущей улыбкой Великий Лорд произнёс:

— Зур и ке'ен, Урсув Суурт! Прекрасный бросок, минотавр!

Фарос сверкнул налитыми кровью глазами и вновь бросился в атаку. Случайно оказавшийся рядом, людоед испуганно отскочил в сторону, но успел потерять половину руки. Фарос ничего не заметил, он мечтал только об одном: нарисовать противнику ещё одну улыбку, чуть ниже. Но Голгрин танцевал вокруг него с грацией и скоростью, которую трудно было ожидать от представителя расы клыкастых. Он пропустил Фароса мимо себя, затем, взмахнув тонким кинжалом, распорол руку минотавра. Юноша ощутил, как боль пронзила руку до плеча, а затем пальцы бессильно разжались и меч полетел на землю, где ноги бывшего раба отшвырнули оружие в сторону.

Фарос рухнул в пыль, зажимая кровоточащую рану, и в этот миг нога Голгрина жестоким ударом заставила его распластаться на земле. Перед глазами минотавра все плыло, но он постарался сосредоточить взгляд на повелителе людоедов.

— Ты бился не так уж плохо, — проворковал мягкий голос Голгрина. Сражения вокруг них словно не существовало, остались только два воина и пустота другого мира. — Это шахты сделали тебя таким ловким? — Он глянул на клеймо на плече Фароса. — Но всё же недостаточно ловким…

Минотавр лихорадочно оглядывался вокруг в поисках оружия, но ничего не находил. Меч юноши лежал слишком далеко, а клинок Голгрина уже порхал над его кровоточащей грудью.

Фарос презрительно сплюнул.

Людоед нанёс удар.

Снова всё шло не так, как надо… Нефера отшвырнула чашу видений в сторону и воззрилась на полчища своих мертвецов. Среди них было много тех, кого она когда-то знала очень хорошо. Противники… друзья… те, кто притворялся её друзьями… даже её собственный сын.

Но не два сына… а должно быть именно двое. Где же Бастиан?

Верховная жрица задала этот вопрос призракам, которые должны были следить за ним. Они видели, как тот упал, но что случилось дальше? Мертвецы молчали даже под угрозой вызова Такира. И такое происходило уже не в первый раз — все чаще и чаще её шпионы терпели неудачу или возвращались ни с чем.

А сейчас Нефера, даже применив всю силу, не могла вызвать призрак среднего сына. Это могло означать только то, что Бастиан ещё жив… Но тогда где же он?

— Слишком большая нагрузка, — пробормотала она. — У меня чересчур много неотложных дел. Как я справлюсь со всем одна? Как Хотак в одиночку справляется с делами империи?

Леди Нефера нервно зашагала взад-вперёд, не обращая внимания на беспокойные взгляды двух жриц и заметавшихся духов. Разве её незримый наставник не видит, как она старается? Почти не спит и не ест… Но сейчас её внимание требовалось буквально повсюду…

— Такир!

По крайней мере, верный Такир всегда является на зов, он ни разу не подвёл её. Верховная жрица даже ощутила некоторую благодарность за подобную преданность.

«Повелительница?»

— Мой сын, Бастиан… ты не ощущаешь его присутствия среди подобных тебе?

«Нет, ничего…» — Ужасная тень скорчилась в глубинах рваного плаща, ожидая любого наказания, какое могло последовать.

— Если он не среди вас, — простёрла Нефера руку к мертвецам, — значит… он должен быть жив! Разве может мертвец не ответить на мой призыв?

«Нет, повелительница…» — Такир дал тот ответ, которого она ожидала, хотя это было и не совсем правдой, ведь тень Рахма Эс-Хестоса так и не появилась в её армии.

Нефера торжествующе кивнула:

— Значит, Бастиан точно жив. Но где он? Эти глупцы обыскали добрую половину Куранского океана, но ничего не нашли!

Она шагнула к призрачной толпе, которая, жалобно голося, расступилась в стороны. Верховная жрица грозно переводила взгляд с одного мертвеца на другого, словно бы собираясь испепелить их. Наконец, рассмеявшись, Нефера отвернулась от перепуганных призраков.

Бастиан спутал все карты. Если бы он точно был мёртв, Хотак немедленно назначил бы наследником Арднора, а Бастиан пусть бы себе обитал в Храме. Муж смягчился бы рано или поздно, прибыл на церемонию и там увидел бы своего сына во владениях смерти. Это было бы лучшим достижением Неферы — чтобы сам Бастиан объявил о полезности Предшественников для империи. Кому ещё можно доверить такую роль?

А как она прославила бы имя своего невидимого покровителя!

Если, конечно, он снова снизойдёт до контакта с ней. Но Бастиан опять пошёл против всех стремлений матери. «Нет, не Бастиан! — Нефера резко остановилась, поражённая страшной догадкой. — Это совсем не вина Бастиана… Это Хотак! Да, именно ты, любимый, во всём виноват…»

— А если я не могу положиться на собственного мужа, — грозно зарычала она, — тогда…

Верховная жрица уже достаточно давно не вникала в дела супруга, убеждённая в том, что он полностью поглощён вторжением на Ансалон. Но когда он изучал карты и донесения, шпионы слышали, как он грубо отзывается о Предшественниках. Может, исчезновение Бастиана задумано им для того, чтобы погубить Арднора и бросить тень на Храм?

Бросившись к чаше, Нефера смешала жидкость, погасив видение, и заговорила на языке собственного Бога. От её слов внутри чаши заклубился туман, и оттуда начали выступать лица разных возрастов и полов, мёртвые, перекошенные.

— Говорите… говорите мне… — шептала она. — Кто знает что-нибудь о Бастиане?

В её уши влетела какофония голосов, каждый мертвец отчаянно пытался перекричать остальных. Нефера была способна услышать каждого и с помощью магии не пропустить ни одного важного слова. Шпионы вновь и вновь пересказывали увиденное, но новости касались только устроения похорон. Было ещё одно сообщение с «Приносящего Бурю», но оттуда доносили, что пока никого не нашли, и, скорее всего, сын Неферы и Хотака действительно утонул.

— Хватит! — расстроено бросила леди Нефера. Она разогнала призраков, но один имел наглость задержаться, лепеча торопливые слова, не двигая губами. Жрица с любопытством наклонилась вперёд — мертвец был не из тех, кого она вызывала. Легионер-декарион средних лет с перерубленной рукой и развороченной секирой грудью, служил в отряде у Хотака лет десять назад. Он был приставлен следить за императором, поэтому Нефера давно не вызывала его, уверенная в однообразности донесений. И теперь мертвец стремился поскорее выложить содержание всех бесед Хотака…

Внезапно верховная жрица дёрнулась так, что едва не опрокинула содержимое чаши на себя — к ней на помощь немедленно бросились жрицы, обеспокоенные её здоровьем. Яростным движением Нефера остановила их:

— Прочь! Пошли все вон!

Женщины бросились к дверям, никогда ещё никто не видел верховную жрицу в такой ярости. Нефера склонилась над чашей и заставила мёртвого легионера вновь повторить сказанное им. Никаких эмоций уже не было на её лице, глаза помертвели так же, как у окружавших её призраков. Леди двигалась, словно её дёргал за невидимые нити неумелый кукловод, лицо мрачнело с каждой минутой.

Факелы в комнате медитаций почти покрылись льдом, холод выбелил инеем стены и символы Предшественников.

— Не может быть… — произнесла леди Нефера, закрывая глаза и склоняясь перед знаками веры. — Сначала Арднор… и теперь… теперь… такое оскорбление!

Когда верховная жрица вновь посмотрела на окружающий мир, в её взгляде полыхала уверенность. Она протянула руку к сломанной секире и взлетающей птице:

— Я все поняла. Он зашёл слишком далеко…

23

Кровавый прилив

Рёв рогов спас Фароса — боевые рога оглушительно загудели, выпевая сигнал, которым минотавры отмечали победу.

Рука Голгрина ударила верно, острие должно было пронзить грудь юноши, но в последний момент Великий Лорд дёрнулся, и клинок прочертил кровавую полосу по плоскому животу минотавра. Боль пронзила Фароса, но она была недостаточно сильной, чтобы помешать ему извернуться и в броске достать потерянный меч.

Когда он вскочил на ноги, готовый продолжать бой, то увидел Лорда Голгрина, напряжённо смотрящего на север. Фарос тоже посмотрел в том направлении — волна минотавров из-за холмов накатывала на людоедов, оглашая воздух боевыми криками и потрясая секирами. На многих блестели панцири с кондорами Саргаса или мелькали зелёно-белые килты Морского легиона.

Мятежники появились из ниоткуда, чтоб спасти своих братьев.

Голгрин подозвал одного из своих тёмно-красных гигантов и гортанно пролаял резкий приказ. Тот нетерпеливо хлопнул лошадь по крупу, и она взяла с места в карьер, унося седока на север.

Фарос начал осторожно подкрадываться к Лорду, но тот ощутил движение за спиной и быстро развернулся, пристально и высокомерно глядя на минотавра и усмехаясь.

В этот момент кто-то схватил Фароса за плечи и потащил назад. Тот обернулся, собираясь убить неведомого врага, но обнаружил, что это Гром. Набожного минотавра покрывала густая сеть шрамов, а рога были красны от крови людоедов.

— Фарос! Один из командиров мятежников прорвался к нам! Он говорит, что ты должен вести наши силы на восток, а они сомкнутся за нами и сдержат погоню!

Отступление не входило в планы Фароса, ему нужна была отрубленная голова Голгрина с усмешкой на губах. Ему нужны были головы всех людоедов, до которых он сможет дотянуться мечом. Юноша уже собрался прямо заявить об этом, но из-за ран и боли другие слова вылетели изо рта:

— Да… подавай сигнал…

Просветлев лицом. Гром повернулся и кинулся выполнять приказ. Фарос пристально смотрел ему вслед и только потом вспомнил про людоеда. Он круто развернулся, но Великий Лорд Голгрин исчез…

Мимо пробегали другие людоеды, стараясь оказать сопротивление словно обретшим второе дыхание бывшим рабам, но на юге продолжалась кровопролитная схватка.

Юг…

— Все за мной! — взревел Фарос, понявший вдруг, что произошло.

Лорд Голгрин точно рассчитал, куда кинутся минотавры в случае отступления, и теперь стягивал туда свои силы с севера. Если людоедам удастся создать сильный перевес на этом участке, даже мятежники не помогут им отступить, и вся долина превратится в огромную ловушку и место величайшей бойни.

Один из немногих оставшихся мастарков с погонщиком направился в сторону Фароса, привычно убивая всех на своём пути. За ним уже собралось приличное число людоедов, обретших уверенность. Но когда животное подбежало ближе, Фарос подпрыгнул и повис на его клыках. Мастарк затряс головой, пытаясь стряхнуть вес, но минотавр держался крепко. Погонщик привстал в седле, чтобы столкнуть его копьём, но сам едва не потерял руку от ответного выпада Фароса. Тогда людоед отбросил копьё и потянулся за секирой, которую обрушил на голову минотавра. Фарос ловко увернулся — людоед действовал не слишком-то быстро — и, схватившись за обух оружия, резко и сильно дёрнул его на себя. Погонщик полетел вниз, а Фарос в тот же миг быстро перебрался в седло и сильными ударами заставил мастарка повернуть.

Заметив это, два людоеда кинулись к нему, но первого подбежавшего зверь насадил на клык, а второй, уже запрыгнувший на бок мастарка, не удержал равновесия и рухнул на землю.

Получившие новый приказ от Грома мятежники, легионеры «Драконьей Погибели» и бывшие рабы сплотили ряды и ожесточённо рубились. С высоты мастарка Фарос видел, как силы мятежников неуклонно продвигаются, но им надо выиграть ещё время. С криком развернув гиганта, юноша направил его на шеренги людоедов, и немедленно вокруг него засвистели копья. Минотавр увернулся, но несколько наконечников вонзилось в шкуру мастарка, который заревел от боли.

Копейщики стягивались к нему, одни отвлекали животное, другие атаковали. Позади них метался Лорд Голгрин, торжествующе выкрикивая команды. Мастарк попробовал убежать, но Фарос колотил его по голове и не давал отступить. Один из копейщиков подскочил под клыками и пробил своим оружием мягкую плоть горла зверя. Нога мастарка с хрустом раздавила воина, но и сам гигант, захрипев, начал валиться на бок. Ещё несколько копий прикончили его окончательно.

Не давая туше придавить себя, Фарос прыгнул прямо на головы врагов, ещё в полёте вонзив меч в грудь одному из них. Остальные отпрянули. Вскочив на ноги, юноша бросился к рядам своих соратников.

Кто-то выкрикнул его имя, и остальные поддержали его, превратив в военный клич:

— Фарос! Фарос! Фарос!

Битва закипела с новой силой, и внезапно круговерть боя снова вынесла к минотавру Лорда Голгрина. Людоед атаковал со скоростью молнии — казалось, его меч устремлялся к Фаросу со всех сторон. Но, несмотря на это, минотавр сумел отразить каждый выпад, теперь он дрался по-другому, применяя все знания и навыки, какие мог вспомнить. Но длительный ход битвы начинал брать своё; Фарос потерял много крови, а раны немилосердно болели.

— Киа и даран и ф'хан, Урсув Суурт! — насмешливо крикнул Голгрин, теперь не утруждая себя переводом.

И вновь кто-то потянул Фароса назад, не давая броситься в отчаянную и самоубийственную атаку. Кто-то грозно прохрипел ему в ухо:

— Иди, парень, они нуждаются в тебе! Теперь мы защищены с тыла!

Джубал подтолкнул сына Градиса к своему телохранителю в килте Морского легиона, который потащил его прочь. Фарос дёрнул головой, но не сопротивлялся. Бывший старейшина встал на пути Голгрина, поигрывая секирой, — он не собирался позволить ему преследовать измученного юношу.

Джубал выглядел серьёзным противником, поэтому Голгрин, тоже подуставший в бою, отступил, усмехаясь. Его забавляло, как один минотавр утащил другого из боя…

— Можешь стереть свою ухмылку, людоед… а ещё лучше иди сюда, и я сам сделаю это! — Джубал грозно поднял огромную секиру.

Так и не перестав улыбаться. Лорд Голгрин сделал ещё один шаг назад.

В нескольких ярдах дальше Фарос и поддерживающий его боец остановились и посмотрели назад.

Джубал пошёл прямо на людоеда, секира начала посвистывать, нанося удары, но Голгрин уверенно отражал атаки. Однако Великий Лорд только защищался, пока не контратакуя.

Джубал осмелел и решил поудобнее перехватить секиру, прекратив наступать буквально на секунду…

Голгрин мгновенно рванул вперёд!

Лезвие меча выбило искры из панциря, едва не угодив в незащищённую шею, затем пронзило предплечье. Джубал, опешив, лишь дёрнул залитой кровью рукой, когда острие, вернувшись, пронзило ему другое плечо.

Секира вылетела из рук старого воина.

Джубал попытался быстро нагнуться и вернуть оружие… Но с широкой и жестокой усмешкой Лорд Голгрин чиркнул мечом по его шее, совсем рядом со старым, бугрящимся шрамом…

— Не-е-ет!

Фарос отшвырнул поддерживающего его воина в сторону и кинулся к ним. Джубал скорчился на земле, обеими руками зажимая разрезанное горло. Голгрин поворачивался к нему с обычным выражением скучающего интереса и начал подымать меч. Фарос приближался с невероятной скоростью.

Великий Лорд Керна думал, что отразил первый удар, но минотавр сейчас двигался слишком стремительно для него. Меч Фароса перерубил руку людоеда полностью, пройдя мускулы, сухожилия и кость настолько быстро, что Голгрин даже не понял, что уже стал калекой.

Великий Лорд удивлённо отскочил и мельком взглянул на кровоточащий обрубок. Он не закричал и не застонал от муки, лишь немигающе уставился в лицо Фароса… А затем улыбка стала лишь ещё шире:

— Зур и ки'ин, Урсув Суурт… — хрипло рассмеялся Голгрин. — Хороший удар, минотавр…

И прежде чем замерший Фарос успел среагировать, Великий Лорд гигантским прыжком отскочил назад и в мгновение ока скрылся в рядах своих рычащих воинов.

Фарос яростно посмотрел ему вслед, не понимая, как тяжелораненый людоед смог так легко бежать? Он кинулся было в погоню, но тут услышал Джубала, хрипящего от недостатка воздуха. Фарос подскочил к нему одновременно с телохранителем, но седой минотавр гневно оттолкнул обоих. Яростно кашляя, он посмотрел по сторонам:

— Мы сдержим их ещё какое-то время… Спешите же, безумцы! Уходите… к побережью… — Было видно, каких жестоких мук стоит ему каждое слово. — Веди всех к… Ботаносу…

— Мы понесём тебя, — распорядился Фарос, но, когда они попробовали поднять Джубала, старый воин лишь громко застонал.

— Слишком… поздно… для меня, парень… — Бывшему старейшине всё сильнее не хватало воздуха. — Пожалуйста… ради твоего… отца… я слишком многим… обязан Градису… и-ди… — Джубал сжал руку Фароса, и тут глаза его изумлённо расширились: на пальце юноши он нащупал очень знакомое кольцо. — Я знаю его! Я…, знаю это… кольцо… — прохрипел старейшина.

Но юный минотавр сейчас ничего не слышал — при упоминании имени отца воспоминания вновь обрушились на него. Джубал менялся, теперь это был не умирающий старейшина имперской колонии, а его Градис Эс-Келин, который так же просил отомстить за себя. Он увидел мать, младших братьев — всех лежащих мёртвыми возле лестницы; потом лицо старшего брата Креспоса, затем Бека, Джапфина, Уль-тара…