Женились Славки уже после окончания университета, и их жен я ни разу не видела, но слухи о них ходили самые интригующие. Ирина, жена Ярослава, была актрисой варьете - профессия для людей нашего круга не менее экзотичная, чем охотник на тигров. Жена Владислава Татьяна работала детским хирургом, но, несмотря на гораздо менее экзотичную профессию, пересудов о ней ходило не меньше. Ее называли роковой женщиной и туманно упоминали о некой драматической истории, предшествовавшей их со Славкой женитьбе.
      - А жены тоже придут? - не смогла я скрыть интереса.
      Марк искоса бросил на меня укоризненный взгляд. Проявлять такое легкомыслие перед лицом надвигающейся бури!
      - Конечно! - заверил Генрих.
      - Наконец-то Варька с Машенькой увидят их воочию, - ехидно заметил Прошка. - Заочно-то они им уже давно все косточки перемыли.
      - Кто? Мы?! - хором возмутились мы с Машенькой.
      - Ничего подобного!
      - Что за гнусные инсинуации?
      - Вон у Варьки даже глазки заблестели от предвкушения, - продолжал ехидничать Прошка.
      - Еще что придумаешь? Если хочешь знать, я вообще после обеда собираюсь на экскурсию, так что гостей будете принимать без меня.
      - Но как же так, Варенька? - растерялся Генрих. - Они могут обидеться.
      - Вряд ли. В такой толпе отсутствие одного человека никто и не заметит.
      - Ну и свинья же ты, Варвара! - прошипел мне на ухо Марк.
      - Не свинья, а образец благоразумия, - шепнула я ему в ответ. - Тебе, между прочим, тоже не мешало бы смыться.
      Марк взглянул на Генриха и покачал головой. Я поняла его без слов.
      Глава 5
      После обеда, верная данному слову, я демонстративно полезла в гору, но, добравшись до своего солярия, извлекла из-под майки книжку и с комфортом устроилась у большого валуна. Благоразумие благоразумием, но нельзя было же пропустить ожидаемое представление. Кроме того, из-за Марка меня и в самом деле немного мучила совесть. Конечно, не стоило оставлять его без моральной поддержки. "Ну ничего, - мысленно успокаивала я себя, - отсюда слышно каждое слово. Если события примут нежелательный оборот, я всегда могу спуститься".
      По-моему, я нашла гениальной выход из положения. Гордо удалившись, я утерла нос Прошке и поддержала свое реноме особы нелюбопытной. А устроившись в своем амфитеатре, получала возможность оставаться зрителем, вернее, слушателем предстоящего спектакля и безошибочно определить время собственного выхода.
      Примерно через час - я уже успела истомиться от жары и напряженного ожидания - внизу раздался голос, который я узнала бы из тысячи:
      - Привет бродягам! Все в сборе, как я погляжу... Дон Кихот со своей Дульсинеей и верный Санчо Панса! - Надо признать, прозвища Генриху и Прошке Мирон подобрал довольно удачные. - Леша! Да ты, никак, бороду отпустил? Ну-ка, ну-ка, дай полюбоваться. А, это ты, Марк...
      Радостный галдеж, женские голоса, потом бархатистый баритон одного из Славок:
      - Познакомьтесь, это Ира, это Таня. Девочки, Прошку и Генриха вы уже знаете; это Машенька, жена Генриха, вон те юные разбойники - их старшие дети, Эрих и Альма.
      - А у нас тут крыса! - объявил Эрих.
      - Древесная, она на столовом дереве живет, - уточнила Алька. - И еще я видела морскую змею!
      - Говорят, морские - самые ядовитые, - низким грудным голосом заметила одна из новых знакомых.
      - Ого-го! - восхитились близнецы.
      - Ну вот, этого мрачного типа зовут Марком, - продолжал Славка, - а вот Леша - он единственный в этой шальной компании сохраняет остатки благоразумия. Кстати, о шальной компании: где же Варвара?
      "И этот туда же", - с горечью подумалось мне.
      - Скоро придет! - преувеличенно-бодро ответил Генрих после секундной заминки. - Счастлив видеть вас, милостивые государыни. Ниночка, ты еще больше похорошела, если это возможно. Давайте присядем. Видите, какая у нас тут роскошь? (Наверное, он имел в виду стол.)
      - Ой, это так удивительно, что мы здесь встретились! - услышала я нежное воркование. - Я столько слышала обо всех вас от Ярослава... Когда они с Владиком и Мироном собираются вместе и вспоминают ваши студенческие годы, мы с Татьяной смеемся до слез. Правда, Танюша?
      - Да, - ответил низкий грудной голос, - ваши приключения и впрямь очень забавны.
      Честно говоря, я прямо-таки сгорала от любопытства. Я даже попыталась раздвинуть закрывающие обзор кусты, чтобы хоть одним глазком увидеть обладательниц этих голосов, но только вся исцарапалась. "А, ладно, решительно сказала я себе. - Будем считать, что я уже достаточно долго выдерживала характер". С этой успокоительной мыслью я встала и бодрой рысью устремилась вниз.
      Прошка увидел меня первым. В момент моего появления на поляне он как раз вылезал из палатки с винной канистрой.
      - Что-то твоя экскурсия была коротковата, - съязвил он.
      Я метнула в него убийственный взгляд и гордо прошествовала к столу, за которым сидело все общество.
      - А ты по-прежнему прозябаешь в Стекловке? - говорил в это время Мирон Генриху. - Бедолага! Неужели вам еще платят?
      В это время Славки заметили меня.
      - А вот и наша легендарная Варвара! - радостно объявил Ярослав. - Будьте настороже, девочки, с появлением этой особы все тотчас становится с ног на голову. Познакомься, Варька. Это моя Ирина, а это Татьяна.
      Ирина, натуральная блондинка со спортивной фигурой и большими фиалковыми глазами, скользнула по мне равнодушным взглядом. В глазах же Татьяны мелькнул неподдельный интерес и зажглись лукавые огоньки. Обе дамы, несомненно, были хороши собой, но если Ирина производила впечатление стандартной красотки с рекламного снимка, то внешность Татьяны меня просто поразила. Узкое волевое лицо, умные черные глаза со смешинкой. Густые каштановые волосы расчесаны на прямой пробор и уложены тяжелым узлом на затылке. Тонкие запястья, длинные сильные пальцы. Она была похожа на аристократку, сошедшую с портрета прошлого века. Я как-то сразу вспомнила и о своем воробьином росте, и о чересчур длинном носе, и о веснушках.
      - Очень приятно. Всем привет! Ты что-то путаешь, Славка. С моим появлением все как раз встает с головы на ноги. Впрочем, это зависит от положения наблюдателя - если он сам стоит на голове, ему всякое может померещиться.
      - Да, ты ничуть не изменилась, Варвара. И я чертовски рад этому обстоятельству.
      - Да и ты еще парень хоть куда, - не осталась я в долгу.
      Его жене тем временем наскучил наш обмен любезностями, и она принялась обхаживать Лешу. Когда я сообразила, что происходит, то даже дышать забыла от радостного предвкушения. Дело в том, что Леша с людьми сходится трудно и с новыми знакомыми первое время держится очень скованно, а с женщинами вдвойне. Если же новая знакомая старается его расшевелить, Леша от растерянности и вовсе начинает хамить.
      - Знаете, у вас такое необычайно мужественное лицо. Вам никогда не предлагали сниматься в кино? - проворковала Ирочка.
      - Нет, - буркнул Леша, уставившись в стол.
      Краткость ответа, по-видимому, несколько обескуражила Ирочку, потому что она решила зайти с другой стороны:
      - Ярослав очень много рассказывал мне о ваших приключениях. Я слушала их, как сказку!
      Леша решил, что это замечание не требует ответа, и продолжал мрачно пялиться на стол.
      - Неужели все эти истории - правда? - не сдавалась Ирочка. - Просто не верится!
      Леша по-прежнему молчал. В глазах его собеседницы появилось недоумение, смешанное с легким раздражением. Она пересела поближе и заботливо заглянула жертве в лицо:
      - Вас что-то беспокоит?
      Леша отодвинулся и бросил на чаровницу затравленный взгляд.
      - Нет! - выпалил он с отчаянием в голосе.
      - Не может быть, - не унималась Ирочка. - Я же вижу, как вы подавлены! Только не надо молчать. Если вас что-то грызет, нельзя замыкаться в себе. Поделитесь со мной и увидите, насколько вам станет легче.
      Леша, словно загнанное в ловушку животное, лихорадочно озирался по сторонам. Но вот глаза его остановились, и лицо несчастного прояснилось. Издав нечленораздельное восклицание, Леша сорвался с места и устремился к дереву, где на сучок был нахлобучен рулон туалетной бумаги. Размотанный конец рулона гордым вымпелом реял в предвечернем бризе. Леша, не утруждая себя экономией, схватил весь моток и исчез в кустах. Ирочка так и осталась сидеть с открытым ртом.
      Меня настолько поглотила эта сцена, что другие разговоры за столом я слушала вполуха и, видимо, раза два проигнорировала обращенные ко мне реплики. Генрих извиняющимся тоном произнес:
      - Дорога была очень тяжелая. Варвара, наверное, еще не вполне пришла в себя. Давайте выпьем по стаканчику, говорят, вино хорошо снимает усталость.
      - У меня предложение получше, - сказал Мирон. - Не расписать ли нам под вино пульку? У нас девять игроков, как раз на три команды.
      - А Ира с Таней не играют? Тогда, наверное, не стоит. А то им с Машенькой придется скучать.
      - Ерунда, Анри, - решительно заявила Машенька. - У нас есть "монополия", да и дети давно просили в нее сыграть. Так что вы, бывшие светила мехмата, отправляйтесь играть в свой преф, а у нас найдутся занятия поинтереснее.
      Однако Ирочку перспектива игры с дамами и детьми, видимо, ничуть не вдохновила. Она принялась отнекиваться, кокетливо ссылаясь на неумение.
      - Но правила очень простые, - уговаривала ее Машенька. - Вот увидите, научитесь в два счета.
      - Я бы тоже лучше сыграл в "монополию", - сказал Славка-Ярослав. - Втроем играть неинтересно - прикуп "в физиономию" швырнуть некому. А без меня игроков как раз восемь. На две полноценные "пули".
      Кинули жребий, кому с кем играть. Мы с Марком, естественно, угодили в одну компанию с Нинкой и Мироном.
      - Только, чур, играем на какой-нибудь интерес, - потребовал Мирон. - А то знаю я вас, авантюристов! Постоянно будете падать на хулиганские мизера.
      - Какой же интерес ты предлагаешь? - осведомился Прошка. - У нас ведь тут не все бизнесмены.
      Год назад Мирон и Славки основали компьютерную фирму, и дела у них, по слухам, шли неплохо.
      - Ну, скажем, проигравшие завтра устраивают пикник с шашлыком. Как вам такие ставки, господа голодранцы?
      - Договорились, - весело согласился Генрих. - Только готовить будем вместе. А то здешние дрова ни один топор не берет.
      - Заметано!
      Последующие два часа стали для нас с Марком настоящей пыткой. Мы изо всех сил старались держаться миролюбиво и спокойно. Наша светская беседа протекала примерно таким образом:
      Нинка: Пас. Какая у тебя симпатичная маечка, Варвара!
      Маечке этой шел третий год, она вылиняла, выгорела и совершенно потеряла форму.
      Я: Второй пас. Да, это один из самых элегантных моих туалетов.
      Мирон: А я возьму на раз. Та-ак! Семь вторых. Ты замуж еще не вышла, Варвара?
      Я: Нет, Миронушка. Все ищу такого завидного жениха, как ты.
      Нинка: Пас. Таких больше не делают.
      Я: Вист. Значит, не судьба.
      Мирон (Марку): А ты чем занимаешься? Все торчишь в своем институте?
      Марк: Да.
      Мирон: И не надоело? Занялся бы лучше настоящим делом.
      Я: А что ты именуешь настоящим делом?
      Мирон: Ну уж во всяком случае, не просиживание штанов в забытой богом лаборатории.
      Марк: Вот как? По-твоему, просиживать штаны в каком-нибудь денежном местечке более стоящее занятие?
      И так далее и тому подобное. Нам с Марком приходилось взвешивать каждое слово. От постоянного напряжения я взмокла. К тому же мы с Марком начали проигрывать.
      Спору нет, в преферанс Мирон играл великолепно. Он просчитывал все вероятности, анализировал ходы и уже ко второму ходу знал карты противников. К тому же у него было превосходное чутье, так что, по справедливости, он и должен был выиграть. Но по той же справедливости проиграть должна была Нинка. Она играла совсем слабо, сколько карт какой масти вышло, не помнила и постоянно допускала ошибки. Она бы и проиграла, если бы Мирон практически в открытую ей не подыгрывал. На ее ошибку он отвечал еще более грубой ошибкой, и в результате ей удавалось сыграть свою игру даже тогда, когда она безнадежно "сидела".
      Но указывать на это Мирону - значило нарываться на верный скандал, которого мы всеми силами стремились избежать. И ради Генриха, и ради Машеньки, и из-за присутствия посторонних людей. Поэтому мы лишь скрежетали зубами и продолжали играть. Мирон же с каждым кругом все больше веселел.
      - Игрочишки! - промурлыкал он, подсчитывая наш проигрыш. - Лучше бы в "монопольку" с детишками сразились, чем с такими асами за стол садиться.
      Я едва не задохнулась от ярости, но нашла в себе силы молча встать и уйти в палатку.
      - Так шашлык и вино за вами! - крикнул мне вдогонку Мирон.
      Во второй четверке проиграли Генрих с Владиком. Но там игра доставила удовольствие всем участникам - и выигравшим, и проигравшим. Они шутили, вспоминали старые добрые времена и так беззаботно хохотали, что я могла только порадоваться за них и по-хорошему им позавидовать.
      Потом гости собрались уходить, Генрих пошел их проводить, Прошка остался в лагере, а все остальные полезли купаться. Мы с Машенькой заплыли подальше, чтобы обменяться впечатлениями о новых знакомых, благо Прошка не видел.
      - Эта Ирина похожа на куклу Барби, - высказала свое мнение Машенька.
      - И мозгов у нее, по-моему, не больше, - радостно подхватила я. - Ты заметила, как она Лешу охмуряла?
      - Еще бы! Такая сцена! - Машенька рассмеялась. - На тебя тоже стоило посмотреть. Ты с таким живейшим удовольствием пожирала их глазами, что я едва удерживалась от смеха.
      - Как же ты ее вынесла в таких дозах?
      - Ну, лишившись мужской аудитории, она сделалась удивительно несловоохотливой. Славка в счет не идет, он все-таки муж. Так что в беседе она участия почти не принимала.
      - А как тебе Татьяна? Правда, хороша?
      - Удивительно хороша! - согласилась Машенька. - И беседовать с ней - одно удовольствие. Только, знаешь, она показалась мне несчастной. У нее такие печальные глаза.
      - Что ты, Машенька! Я с ней, конечно, и парой слов не перекинулась, но, по-моему, у нее все в порядке. Во всяком случае, чувство юмора есть, готова на что хочешь спорить.
      - Да не буду я с тобой спорить. Я вообще не о том говорю. С чувством юмора у нее все в порядке, тут ты совершенно права. Но она сильный человек. Такие сохраняют присутствие духа и даже чувство юмора в любых обстоятельствах. Понимаешь, у меня такое ощущение, будто ее грызет какая-то очень неприятная мысль, а она просто не подает виду.
      - Будем надеяться, что ты ошиблась. Мне кажется, она не заслуживает неприятностей. Слушай, давай к берегу, а то за нами сейчас спасательную экспедицию снарядят.
      Некоторое время мы плыли молча. Потом Машенька осторожно спросила:
      - Как тебе удалось не поругаться сегодня с Мироном?
      - А разве было очень заметно, что мне хочется поругаться?
      - Еще бы! Я весь вечер просидела как на иголках. Слушай, помирились бы вы с ним. Мирон, конечно, не без недостатков, но в принципе парень неплохой. И чего вы с ним сцепились как кошка с собакой? Слышала я все эти леденящие душу истории вашей юности. Но он же тогда был мальчишкой. Мало ли чего в таком возрасте не выкинешь по глупости! Ты и сама наверняка обходилась с ним не слишком по-доброму. Самое время положить конец этой глупой распре.
      - Ты такая добрая, Машенька!
      Она засмеялась.
      - Ты мне зубы не заговаривай! Лучше дай обещание, что постараешься больше на Мирона не злиться.
      - Да я и так стараюсь. Вон, сегодня чуть не лопнула от своих стараний.
      - Варька, пойми, годы идут, друзья уходят. Сколько ваших ребят разъехалось, кто в Америку, кто в Европу! Надо пытаться сохранить то, что осталось. Не разжигай ты в себе обиду. Хотя бы ради Анри. Знаешь, как ему тяжело?
      - Генриху? Да он, по-моему, и не замечает ничего.
      - Послушай, может быть, муж у меня и рассеянный, но никак не глупый. А вашей с Мироном "нежной любви" может не заметить только слепоглухонемой идиот. От вас просто искры сыплются. Нет, Анри только делает вид, что ничего не замечает. Надеется, что так быстрее все уладится. Только вы не торопитесь...
      - Ладно, Машенька, я попробую. Но учти, если меня хватит кондрашка, виновата будешь ты.
      Глава 6
      Следующий день начался с небольшой разминки. Утром мы с Лешей, припомнив вчерашнюю неблагодарность товарищей по лагерю, решили за водой не ходить. Вволю наплававшись, мы вернулись на стоянку и с интересом стали ждать, как развернутся события.
      Когда последний бездельник наконец вылез из палатки и отправился совершать утреннее омовение, Машенька с Генрихом захлопотали у очага, вознамерившись приготовить завтрак.
      - А что, за водой еще никто не ходил? - встревоженно спросила Машенька, разглядывая канистру, на дне которой плескались жалкие остатки жизнетворной влаги.
      Мы с Лешей сделали вид, что вопрос не имеет к нам никакого отношения, и продолжали увлеченно обсуждать различия в грамматике русского и церковно-славянского языков.
      - Что же делать? На кашу тут еще, может быть, хватит, но на чай точно ничего не останется.
      - Надо срочно отправить кого-нибудь в пансионат, - с готовностью подсказала я.
      - Давайте я схожу, - предложил Генрих безо всякого энтузиазма.
      - Мы с тобой и с Марком идем сегодня за мясом и вином, - напомнила я ему.
      - Так, может, сейчас сходить? Заодно и воды принесем.
      - Не выйдет. Пьянка назначена на вечер. В такую жару мясо за день протухнет.
      - А как же быть с водой?
      - А чего тут сложного? - удивился Марк. - Пускай Прошка с Лешей идут.
      - Я?! - взвизгнул Прошка. - Опять?
      - Вчера, между прочим, воду принесли мы с Лешей.
      - Ну и что? Кто нас сюда притащил? Я, например, на такой отдых не подписывался. Топать по этим чертовым камням, да еще по жаре, десять километров!
      - Тебе полезно, - нравоучительно заметил Марк, - жирок растрясешь.
      - Вот сам и растрясай, а у меня найдутся занятия поприятнее. Я сюда отдыхать ехал. - С этими словами Прошка демонстративно разлегся на надувном матрасе, заложил ногу за ногу, а руки сложил на кругленьком брюшке.
      - Это что, бунт? - осведомилась я ледяным тоном.
      - Да. Бунт!
      - Повесить мерзавца на нок-рее! - кровожадно рявкнул Генрих.
      - Это будет затруднительно, - возразил чуждый романтике Леша. - Лучше не давать ему воды.
      - Мы так и так не сможем ее ему давать. Воды-то нет, - напомнила Машенька.
      Марк одним стремительным движением выдернул из-под Прошки матрас и, подняв за шкирку, поставил на ноги. Прошка к этой процедуре отнесся на удивление спокойно. Он не вырывался, не возмущался, но на физиономии его ясно читалось, что насилием от него ничего не добьются.
      - Давайте, давайте. Бейте меня, пинайте. Потакайте своим кровожадным инстинктам. Чего еще от вас ждать!
      - Последний раз спрашиваю: пойдешь за водой? - грозно спросил Марк.
      - Нет! - твердо ответил Прошка.
      Положение, как всегда, спасла Машенька.
      - Значит, с Лешей пойду я.
      - Нет-нет! - испугался Генрих. - Лучше я. Марк с Варькой могут принести вино и мясо без меня. Это же не тяжело, от силы килограммов десять. Зачем же втроем идти?
      - Анри, ты и без того каждый день туда мотаешься. И вряд ли тебе это нравится больше, чем Прошке.
      - У тебя совесть есть? - поинтересовался у Прошки Марк.
      И Прошка дрогнул.
      - Ладно, так уж и быть. Но завтра и послезавтра даже не просите!
      За завтраком Эрих с Алькой раскапризничались и стали жаловаться на животы. Машенька измерила им температуру и озабоченно нахмурилась.
      - Тридцать семь и пять. Прямо не знаю, как быть.
      - Слушай, ведь Славкина Татьяна - детский врач, - вспомнила я. - Вечером придет, и попроси ее посмотреть на детей.
      - Это идея. Только я, пожалуй, не буду ждать до вечера. Мало ли что? Лучше сама схожу с ними в пансионат.
      - По жаре? С температурой? По-моему, не слишком удачная мысль.
      - Ничего, мы потихоньку. Зато, если, не дай бог, что-то серьезное, там и оборудование есть, и врачи, и лекарства.
      Хныкающих близнецов отмыли, переодели во все чистое и повели на осмотр. Генрих, естественно, отправился сопровождать семейство.
      Через час мы с Марком двинулись за покупками. Вино на рынке нашли без проблем, а вот мяса у продавцов не оказалось.
      - Кто ж сюда мясо повезет? - удивился абориген, к которому мы обратились с вопросом. - Тут же полный пансион, с питанием. Завтрак, обед и ужин, все как положено.
      - А овощи тогда почему возят?
      - То ж витамины. Они никогда не помешают. Можно на пляж с собой брать или там салатик лишний перед сном скушать. Опять же перед отъездом отдыхающие домой себе накупают. А мясо - куда его?
      Мы почесали в затылке и решили попытать счастья в пансионатской столовой.
      - Мяса нема, деточки, - сказала нам добродушная толстая повариха. - Если хотите, могу продать курей. Только они непотрошеные.
      Делать нечего, пришлось брать непотрошеных "курей".
      - Как ты думаешь, Мирон курами удовлетворится? - спросила я Марка, когда сделка была совершена.
      Марк мрачно покачал головой.
      - Не знаю. Но я не собираюсь ради его прекрасных глаз тащиться в Алушту. Если полезет в бутылку, дадим ему денег, пусть сам мясо добывает.
      - Боюсь, что полезет. А я Машеньке обещала его не обижать. Кстати, надо узнать, как там дела у Эриха с Алькой. Ты возвращайся, отнеси кур, а я попробую их разыскать.
      Лавируя между шеренгами курортников, спешивших с пляжа в столовую, я пыталась угадать местонахождение медпункта. Первая попытка окончилась неудачей. Унылое трехэтажное здание, куда я мысленно поместила пансионатских больных, оказалось административным корпусом. Не полагаясь больше на интуицию, я решила навести справки у седоусого служителя, присевшего отдохнуть на скамейку. Выслушав мой вопрос, почтенный старец неспешно затянулся папиросой, снял форменную фуражку, провел рукой по желтоватым от никотина редким прядям волос и ткнул пальцем в сторону симпатичного двухэтажного особнячка. Поблагодарив старичка, я с некоторым сомнением двинулась в указанном направлении. И действительно, под кремовым портиком красовалась табличка: "Лечебный корпус".
      В дверях медпункта я столкнулась с Машенькой.
      - Варька, как хорошо, что я тебя встретила! А то уже хотела передать новости через Славок. Слушай, оказывается, здесь бывший соученик Татьяны врачом работает. Она нас сразу к нему и отвела. Он думает, что ничего страшного у Эриха с Алькой нет, просто акклиматизация так проходит, но на всякий случай предложил сделать анализы и денек-другой подержать детей в изоляторе. Но они подняли рев, так он и мне предложил с ними остаться. Наверное, ради Татьяны старался. Видела бы ты, какими глазами он на нее смотрит!
      - А Генрих где?
      - Сидит в палате, троглодитам книжку читает. Я его попозже к вам отправлю, ладно?
      - А сама-то придешь?
      - Да какое там! Они меня ни за что не отпустят.
      - Обидно получилось.
      - Да ну, пустяки. Не в последний же раз собираемся. Послушай, я тут столкнулась с Ирочкой. За ней такой шлейф поклонников следовал! Она так и светилась от счастья.
      - Бедный Славка! Интересно, как он к этому относится?
      - Не знаю, но, по-моему, не обращает внимания. Знаешь, мужья разные бывают. Одни за кинжал хватаются, если жене кто-нибудь пальто подаст из вежливости, а другие, наоборот, гордятся, если жена пользуется успехом. Думаю, Славка понимал, на ком женится. Она ведь актриса. Ей, наверное, без поклонников и жизнь не в радость.
      - Да уж, похоже на то. Ну ладно, мне, пожалуй, пора. Выздоравливайте поскорее.
      - Постараемся.
      Вскоре после моего возвращения в лагерь явились Славки и Мирон - для оказания помощи в заготовке дров. Узнав о курах, Мирон скривился:
      - По-моему, вчера мы договаривались о мясе.
      - Да, но о чьем именно мясе, никто не уточнял, - огрызнулась я.
      - Речь шла о шашлыке.
      - Из кур шашлык ничуть не хуже. И вообще тут тебе не Москва, и Смоленского гастронома поблизости случайно не обнаружилось.
      - Да ладно, хватит вам препираться, - вмешался Славка-Владислав. - Я тоже вчера проиграл и тоже не смог купить мяса. Что ж теперь, вешаться, что ли?
      - Вот уж не знаю, - буркнул Мирон.
      По какой-то причине он пребывал в скверном расположении духа. А когда Мирон не в духе, остальным обычно очень скоро тоже становится не до веселья. В тот день он превзошел сам себя, умело нагнетая нервозность замечаниями типа:
      - Что ты делаешь, болван! У тебя откуда руки растут?
      - Леша, у вас в семье не было случаев слабоумия?
      - Что ты машешь топором, словно барышня веером? Ручки боишься натрудить?
      Я ожесточенно потрошила кур и гадала, когда же у моих друзей лопнет терпение. Чего мне стоило не вскочить и не надавать Мирону по физиономии, передать невозможно. Но я твердо помнила о данном вчера Машеньке слове и крепилась, как могла, отыгрываясь на бедных курах.
      Первым, как ни странно, не выдержал Леша:
      - Ты что это раскомандовался? Тут тебе не казарма.
      Видимо, Мирон никак не ожидал отпора от Леши, потому что на некоторое время примолк. Но надолго его не хватило. Дурное настроение требовало выхода.
      - Что ты принес? У тебя с головой не все в порядке? Эта деревяшка вся в смоле. От ваших кур одни угольки останутся.
      - Какая муха тебя укусила, Мирон? - выразил недоумение Прошка. - Полено как полено, тут все деревья смолистые. Мы же не на огне кур жарить будем, а на углях.
      - Муха, наверное, вас всех покусала. Цеце называется. Бродите тут, как сомнамбулы! Такими темпами мы до ночи дрова собирать будем.
      - А почему бы тебе не заткнуться, Мирон? - вежливо предложил один из Славок. - По-моему, дело пошло бы куда быстрее. Ты всех только заводишь своими придирками, а это отнюдь не ускоряет процесс.
      Но Мирон просьбе не внял. Он продолжал подбадривать товарищей остроумными замечаниями, и к тому времени, как они закончили, все были злы как черти.
      Может, всей этой истории и не произошло бы, если бы с нами был Генрих. Но его, к несчастью, не было.
      Мы разожгли огонь в очаге и стали ждать углей. Предварительно выпотрошенных, вымытых, наперченных и посоленных кур нанизали на свежеоструганные ореховые прутья. Пока сидели и ждали, Мирон, видно, сообразил, что еще не успел излить свою сердечность на меня, и затеял со мной светский разговор:
      - Отчего у тебя такой хмурый вид, Варвара? И молчалива ты сегодня на редкость. Уж не заболела ли ты? Выглядишь неважно.
      - Откуда столько заботы, Мирон? Уверяю тебя, помирать я пока не собираюсь. Так что прибереги свою скорбную мину для более приличествующего случая.
      Мирон печально покачал головой и поцокал языком:
      - Н-да. Характер у тебя с годами не меняется. А жаль. Стать бы тебе чуток помягче, поженственнее, глядишь, и не куковала бы в девицах.
      - Да не переживай ты так за меня, а то прямо смотреть больно. Мало ли у кого что в жизни не сложилось? Некоторые вон наукой грезили с детства, о Нобелевке подумывали, а в результате ограничились нивой коммерции. И ничего, вполне счастливы. Удары судьбы надо переносить достойно.
      Мирон напрягся. Дело в том, что в бизнес он ударился не от большого желания. Просто, проведя три года в аспирантуре и еще два - около нее, он не сумел произвести на свет жизнеспособной работы, которая принесла бы ему желанный диплом кандидата наук. Каждый раз, узнавая о защите кого-нибудь из сокурсников, Мирон буквально исходил желчью, доказывая, что тот в науке полное ничтожество.
      - Ну, женщине-то наука ни к чему. У нее другое биологическое предназначение. Ей нужен дом, муж, дети...
      Это был удар уже по моему больному месту. Меня с детства бесят разговоры о женском предназначении. Как будто женщина - безмозглая самка, которая не может сама определить себе цель и вынуждена следовать животному инстинкту! Мирон знал, куда бить. Он не раз видел, до какого неистовства доводили меня подобные разговоры.
      - Дом - это безусловно, - согласилась я. - Дети - может быть, если есть такая потребность. А вот муж - это вряд ли. Муж - это дань изжившей себя традиции, которая умирает на глазах. На Западе это давно уже поняли. Там женщины отнюдь не стремятся к браку. Зачем ломать себе жизнь и карьеру, зачем отказываться от любимых увлечений ради никчемного существа, которое даже не сумеет оценить твою жертву? Ведь каждый мужик искренне верит, что просто-таки осчастливил свою избранницу, предоставив ей возможность стирать свои носки и гладить брюки.
      Надо сказать, моя блестящая импровизация в этой чисто мужской аудитории успеха почему-то не имела. Даже Марк, наверное, впервые в жизни не поспешил встать на мою сторону в споре с Мироном. Только Леша слушал меня с доброжелательным интересом, правда, интерес этот, по-видимому, носил чисто академический характер. Мирон же, не скрывая торжества по поводу удачной провокации, гнул свое:
      - Да какое удовольствие женщина может получать от жизни, если рядом нет мужчины? Чем будет заниматься, если не гладить, не стирать, не растить детей? В науке, в искусстве, в бизнесе и в политике дамочки - абсолютный ноль, как бы ни пытались они доказать обратное. Скольких женщин-ученых, композиторов, художников и политиков ты можешь назвать? Раз, два и обчелся. И это вполне закономерно. Природа отвела женщине другую роль.
      - Во-первых, не природа отвела, а общество, насквозь пропитанное мужским шовинизмом. Если бы девочек не воспитывали с пеленок в духе вековых традиций, то и ученых, и художников, и композиторов среди женщин было бы гораздо больше. И - кто знает? - может, в мире стало бы существенно меньше крови, насилия и подлости. А во-вторых, кто сказал, что мужчины не должно быть рядом? Совсем наоборот! Мужчины, безусловно, привносят в жизнь определенную приятность.