Может быть, в этом все и дело? Варвара влезла в очередную авантюру, но авантюра вдруг оказалась ей не по зубам? Сумасбродка смылась в Питер от неприятностей, а те настигли ее и там? Но тогда почему ее друзьям ничего не известно? Обычно у Варвары нет от них секретов. А на этот раз, судя по Лешиным словам, они даже не знали о ее намерении уехать.

"Меня же, как ни странно, она об отъезде предупредила, — подумал Селезнев и мысленно выругался:

— Идиот! Почему я не расспросил ее подробнее? Возможно, Варвара позвонила, собираясь сообщить что-то важное — ведь никому из друзей ничего не сказала, а меня сочла нужным предупредить. Почему? Разумеется, не потому что относится ко мне трепетнее, чем к остальным, не нужно обольщаться. Не исключено, что ей просто требовалась консультация профессионала. Или помощь… Но тогда выходит, Варька так и не решилась сказать то, ради чего звонила. Даже не намекнула, черт! Могла она оставить какое-нибудь послание здесь?"

Селезнев подошел к телефону и нажал кнопку «Play», чтобы прослушать сообщения, оставленные на автоответчике, а сам занялся поисками.

«Здравствуйте, Варвара! Вас беспокоит Стелла Сергеевна из издательства „Вечное перо“. Как там продвигается дело с обложкой „Одиннадцатой заповеди“? Вы обещали эскизы на следующей неделе. Позвоните мне по приезде, пожалуйста».

«Привет, Варька, это Леша. Я нашел твою цитату. Элегия Архилоха, седьмой век до нашей эры. Опять ты смылась без предупреждения?»

«Привет, Варька! Не вовремя ты укатила! Мы с Машенькой собирались позвать вас в среду в гости. Может, на будущей неделе?»

«Варвара, у нас ЧП — накрылся хард-диск. У тебя сохранились копии двух последних программ? Это Феликс Расторгуев, если ты еще не догадалась. Буду ждать твоего звонка».

«Не дождешься! Ничего не скажу, вреднюга ты, и мерзкая притом!»

«Стало быть, удрала? Да еще потихоньку? Так-так… Если у тебя неприятности, могла бы вспомнить о любимой тетке, заехать, пожаловаться на жизнь. Ты же знаешь, для тебя у меня всегда найдется свободный часок и пара чистых носовых платков».

Селезнев, перебирающий бумажки в ящиках стола, улыбнулся. Он узнал голос несравненной Лидии Васильевны — эксцентричной дамы, которой Варвара приходилась внучатой племянницей. Лидии было за семьдесят, но она до сих пор вела столь активный образ жизни, что нынешние юнцы только диву давались. Ни у кого не повернулся бы язык назвать эту сухонькую женщину с озорными глазами и мальчишескими повадками старухой. Селезнев познакомился с ней неделю назад: Варвара по традиции встречала Старый Новый год у тетки и настояла, чтобы он ее сопровождал. Не считая двух поклонников Лидии — полковника в отставке и престарелого профессора, которые очень смешно петушились весь вечер, соперничая из-за дамы сердца, — в гостях была сплошная молодежь. Хозяйка щеголяла в рубище, увешанном немыслимым количеством цепочек, шнурочков и прочих «фенечек». Еда и напитки подавались преимущественно в оловянной посуде, дым висел коромыслом, веселье било ключом. Атмосфера в доме царила поистине феерическая. Селезнев и не помнил, доводилось ли ему когда-нибудь в жизни так веселиться. Лидия ему очень понравилась, да и он ей явно пришелся по сердцу — к радости Варвары.

«Может быть, позвонить хипповатой леди? Вдруг ей что-нибудь известно? Неспроста же она упоминает о неприятностях? Нет, Лидию, пожалуй, тревожить не стоит. Все-таки возраст не шуточный. О неприятностях она, скорее всего, сказала наугад, просто потому, что Варвара не предупредила ее об отъезде».

Последнее сообщение на автоответчике принадлежало самому Селезневу.

Закончив со столом, он перешел в гостиную и тоскливо оглядел ряды книжных полок. Если Варвара сунула свое послание в один из этих томов, поиски могли затянуться не на один час. Пораскинув мозгами, Селезнев решил просмотреть только те книги, которые они с Варварой обсуждали. Достоевский, Булгаков, Бродский, Бёлль, Кортасар… Если записка есть и адресована ему, она должна найтись где-то там. Подгоняемый мыслью об уходящем времени, он торопливо брал книги, листал страницы, но ничего не находил.

«Наверное, я ошибся. Варвара не стала бы запихивать сообщение неизвестно куда, даже если бы боялась, что в квартиру могут вломиться чужие. Она бы действовала хитрее: оставила бы записку на виду и воспользовалась каким-нибудь кодом, чтобы для постороннего текст выглядел вполне невинно. Может быть, я уже видел ее послание, но не обратил внимания».

Селезнев снова проглядел блокнот. Будь у него время, он позвонил бы еще раз Леше, расспросил бы о тех, кто был упомянут в деловых заметках, попытался бы с ними связаться. Но время поджимало. «Будем надеяться, она успела сказать что-нибудь важное Сандре, — мысленно подбодрил он себя, засовывая блокнот в карман. — Они провели вместе целый день, прежде чем Варвара пропала».

Покидая квартиру, он, разумеется, нарвался на Софочку, о которой совсем забыл.

— Что-то вы долго, — сказала девица, буравя его подозрительным взглядом.

Селезнев картинно вскинул руку с часами к глазам, громко вскрикнул: «О ужас!» — и скатился с лестницы с такой скоростью, что следующая Софочкина фраза так и не успела его настигнуть, — подъездная дверь хлопнула раньше, чем Варварина соседка сформулировала очередную мысль.

Уже в машине он понял, что должен лететь самолетом. Поезд прибудет в Питер не раньше девяти утра. К тому времени жители дома, возле которого исчезла Варвара, по большей части уйдут на работу и, если кто-то из них накануне что-нибудь заметил, поговорить с ним можно будет только вечером. Восемь-девять часов простоя в таком деле, когда нельзя терять ни минуты, равносильны преступлению.

Селезнев пересчитал деньги. «На билет в одну сторону должно хватить. Может быть, останется еще и на обратный в плацкартном вагоне, если поезд не фирменный. Или на такси от аэропорта. А вот на розыскные мероприятия нет ни гроша. Что ж, вся надежда на содействие полковника Сухотина. Шеф, конечно, не думал, что я настолько обнаглею, но, вероятно, Игорь Тарасович не откажет подчиненному старого приятеля в скромном займе».

Утешая себя таким образом, Селезнев поехал в Шереметьево.

Смутное беспокойство, посетившее Марка после разговора с Селезневым, начало обретать форму, когда этот процесс прервал новый телефонный звонок.

— Марк, тебе Варька случайно не звонила? — нервно поинтересовался флегматик Леша, забыв поздороваться.

— Ни случайно, ни намеренно, — буркнул Марк, тоже опуская приветствие. Надо полагать, ее опер добрался и до тебя? Ну как же, Варвара позволила себе отлучиться, не поставив в известность милого дружка! А он рассчитывал, что она будет докладывать ему о каждом своем шаге! Это Варвара-то, с ее суфражистскими замашками! Он бы еще потребовал, чтобы она нарядилась в паранджу, кретин!

— Погоди ругаться. Селезнев тебе не сказал, что звонит по просьбе Сандры?

— Нет. Он вообще не снизошел до объяснений. Устроил допрос, после чего быстренько положил трубку. Профессиональная привычка, надо полагать! — Излив часть накопившегося яда, Марк испытал некоторое облегчение и даже сумел задать вопрос по существу:

— Так что сказала Сандра?

— Сандра… — начал было Леша, но Марк, которого снова обуяла злость, тут же его перебил:

— Почему она обратилась не к нам, а к Селезневу, которого никогда в жизни не видела? Откуда она вообще узнала его телефон? Что все это значит, черт побери?

— Если ты на минуту прервешься и перестанешь рычать, я попробую ответить.

Марк опешил. Леша — незатейливый и прямолинейный как аршин — изволил съязвить? Мир определенно сошел с ума! Мысль о том, что Варвара расхаживает в парандже, перестала казаться такой уж нелепой. Тем временем Леша, не подозревая о перевороте, который произвел во взглядах Марка, приступил к объяснениям:

— Сегодня утром Варька и Сандра, как всегда, отправились шататься по Питеру. Около пяти часов вечера у Сандры забарахлил фотоаппарат, и она зашла в первый попавшийся подъезд, чтобы устранить неполадку. Варька сказала, что подождет на улице. Через пять минут Сандра вернулась, но Варвару не нашла и решила ждать ее дома. В половине одиннадцатого от Варьки еще не было никаких вестей, а, между прочим, вечером они собирались в ресторан.

— Это с какой же радости? — не выдержал Марк. — Отпраздновать помолвку?

— Какую помолвку? Чью? — растерялся Леша.

— Варвары с ее опером, разумеется!

— Она же говорила, что между ними ничего нет.

— А ты ее слушай! У самого-то глаза есть? Не видишь, что ли, за душку Селезнева она кому угодно готова горло перегрызть.

— По-моему, ты преувеличиваешь, — осторожно возразил Леша. — Варька просто хорошо к нему относится в благодарность за помощь.

— Далеко же простирается ее благодарность! Ладно, давай дальше. Так зачем их понесло в ресторан?

— Их не понесло. Варька так и не объявилась. Сандра нашла в ее вещах записную книжку, а в ней — номер селезневского телефона. Ну и позвонила ему…

— Зачем? Почему Селезневу? Варвара что — сообщила ей, что держит его в курсе всех своих дел?

— Скорее всего, она просто рассказывала Сандре о нашей ноябрьской эпопее и, естественно, упомянула об участии Селезнева и о его профессии. А Сандра после ее исчезновения не знала, что делать, и решила посоветоваться с милиционером.

— А посоветоваться с нами ей в голову не пришло? Мы все-таки не совсем посторонние люди. Или времена меняются?

— Марк, ты же знаешь Сандру. Она сто раз записывала наши телефоны на разных бумажках и сто раз теряла. А Варька помнит их наизусть и давно не заносит в записные книжки. И вообще, может, хватит злиться? Лучше скажи, что нам теперь делать?

— Селезнева спроси! Он непременно даст тебе юридически грамотный совет. Возможно, даже выдаст образец заявления, которое мы должны отнести на Петровку.

— Почему на Петровку? Ведь Варька пропала в Питере!

— Ну и что? Живет-то в Москве. Впрочем, я не милиционер и в этих тонкостях не разбираюсь. Кстати, какой совет твой Селезнев дал Сандре?

— Не знаю. Я с ней еще не говорил.

— Не говорил? Да с этого надо было начинать! Звони немедленно — может, Варвара уже нашлась. Потом перезвонишь мне. А я пока подумаю, куда эта ненормальная могла податься в Питере.

Марк положил трубку и, согласно данному обещанию, задумался. И чем больше он думал, тем меньше нравились ему собственные выводы. Первым делом он отмел предположение о внезапном порыве, поддавшись которому Варвара отправилась на самостоятельную экскурсию или в гости к кому-нибудь из знакомых. В отличие от Сандры, Марк не считал ее непредсказуемой. Сумасбродкой — да, особой, способной стремительно менять решения — да, но непредсказуемой — нет. Спектр Варькиных выходок довольно широк, но, как и всякий спектр, лежит в жестко определенных границах. Марк мог себе представить, как Варвара по-английски покидает смертельно надоевшего спутника, но только не в том случае, когда они заранее договорились куда-то пойти. Если такой договор имеет место, Варвара тоже способна уйти, но громко, со скандалом. Она бы объявила во всеуслышанье, что устала от этого занудства или, по обстоятельствам, от этой пошлости, глупости, ханжества, державного свинства, хамства или скуки и хлопнула бы дверью, но сначала обязательно отменила бы прежнюю договоренность. И уж с кем-кем, а с Сандрой она бы так не поступила. Удрать от любого питерского приятеля к Сандре — пожалуйста, а наоборот — нетушки!

Остальные возможные объяснения Варькиного исчезновения выглядели скверно. Если она скрылась по доброй воле, не поставив в известность Сандру, то речь могла идти только о жизни и смерти. Вопрос — чьей? Самой Варвары? Сандры? Кого-то из знакомых? Случайно подвернувшегося прохожего? Ни один из этих вариантов не исключен, но учитывая малость временного интервала, в течение которого Сандра отсутствовала и Варька оставалась без присмотра, наиболее вероятен все же первый либо последний.

Допустим, опасность угрожала самой Варваре. Какой-нибудь маньяк увидел на улице одинокую девушку и бросился на нее с ножом? И что же Варька? Убежала и спряталась? Нырнула в ближайший подвал, закрыла дверь на засов и до сих пор сидит там, дожидаясь, пока маньяку прискучит ее караулить? Возможно, но крайне маловероятно. Во-первых, маньяки с ножами — явление довольно редкое, особенно днем, в центре города. Во-вторых, в отличие от нормальных людей, Варька, испугавшись, не удирает, а кидается в драку. И уж во всяком случае она не стала бы удирать молча. А если она подняла шум, то почему никто не выскочил на улицу полюбопытствовать, что происходит? Или Сандра, хватившаяся Варвары через пять минут, на любопытствующих просто не обратила внимания? Нет, все это довольно неубедительно.

Версия вторая: Варька бросилась спасать случайного прохожего. От кого или от чего? От того же маньяка? Тогда она точно полезла бы в драку и за пять минут не только никуда не делась бы, но и собрала бы толпу зевак. От сердечного приступа? Если бы она была на машине, тогда понятно, но не побежала же она в больницу с пострадавшим на руках! От чего еще можно спасать человека в центре города? От шального кирпича? От киллеров? От жены со скалкой? Но все это не приводит к добровольному и молниеносному исчезновению спасателя.

Тогда остается один вариант: Варвара пропала не по своей воле. Либо ей стало плохо и какой-нибудь сердобольный водитель посадил ее в машину и отвез в ближайшее медицинское учреждение, либо доблестная милиция отличилась — отловила потенциальную преступницу, либо… это похищение. Первое и второе предположения правдоподобнее, но, с другой стороны, вряд ли такая здравомыслящая барышня, как Сандра, начала названивать в Москву, не наведя справок в питерских больницах и отделениях милиции. (Эх, надо было поручить Леше выяснить это! Ну ничего, позвонит во второй раз.) Но, положим, справки наведены, а о Варьке — никаких вестей. Остается похищение? Дичь какая-то! Кому могла понадобиться Варвара? Достаточно одного взгляда на нее, чтобы понять: выкуп за это сокровище не окупит расходов на бензин, который сгорит при перевозке похищенной до потайного узилища. Не говоря уже о расходах на содержание. А торговать Варькиным телом не придет в голову даже последнему кретину. Собственно, это и телом-то не назовешь — одни кости да кожа. Нет, если Варвару похитили, то, скорее всего, благодаря ее уникальной способности совать нос куда не следует. Она могла выкинуть любой фортель — например, пристать к киллеру, мирно поджидающему в засаде очередную жертву, с дурацкими вопросами. Или демонстративно вынуть из кармана блокнот и набросать его портрет. Впрочем, не обязательно это должен быть киллер. Сойдет любой преступник, будь то грабитель, вор или насильник. Уголовника любой специализации не вдохновит наличие свидетеля, а тем более такого бесцеремонного и нахального, как Варвара.

Но свидетелей обычно не похищают. Их устраняют другим способом. Марк помрачнел еще больше и стал гадать, обзвонила ли Сандра питерские морги. От этих невеселых дум его отвлек звонок.

— Сколько можно ждать? — проворчал Марк, услыхав Лешин голос. — О чем вы столько времени болтали? Ты пересказывал Сандре последние политические новости с прогнозом погоды на закуску?

— Не мог дозвониться. Восьмерка была занята, — объяснил Леша, привычно игнорируя Марково недовольство.

— Ну и?..

— Так и не объявилась. Сандра висела на телефоне целый час и по цепочке подняла на ноги половину города. Теперь сидит и ждет новостей. Пока ничего нет.

— А в больницы и фараонам она звонила?

— В первую очередь. Сведений нет.

— А…

— Там общая справочная о несчастных случаях, так что туда тоже. И тоже безрезультатно. Знаешь, Сандра сказала… Должно быть, ошиблась или не так поняла, он же говорил, что будет занят…

— Леша, что ты там бормочешь? — вскипел Марк. — Говори по-человечески, или я за себя не ручаюсь. Что сказала Сандра?!

— Она ждет Селезнева. Якобы он собирается сесть на поезд, который отходит в половине второго. Но со мной Селезнев разговаривал уже после Сандры и дал понять, что в ближайшие дни будет очень занят на работе. Наверное, хотел отпроситься у начальства, а его срочно загрузили. Странно только, что он не сообщил об этом Сандре. Может, тоже не дозвонился?

— Чушь! — выплюнул Марк. — Просто не удосужился поделиться с тобой своими планами. Он рассчитывает найти Варвару сам и не намерен подпускать к этому делу любителей вроде нас. Чтобы не путались под ногами, надо полагать. А скорее всего, ему не дают покоя лавры героя. Небось надеется, что Варвара начнет смотреть избавителю в рот, а о нас и думать забудет.

— По-моему, ты к нему несправедлив, Марк, — робко промямлил Леша. Думаю, сейчас его куда больше беспокоит Варькина безопасность, чем желание самоутвердиться.

— Тогда почему он не сказал нам честно и откровенно: «Я еду искать Варвару»? Почему не позвал нас с собой? Пусть мы ни черта не смыслим в его оперативной работе, но хоть какую-то пользу принести могли? Хотя бы потому, что знаем Варвару лучше, чем кто бы то ни было. И потом: сколько домов на той улице, где она пропала? И сколько нужно времени, чтобы обойти их все, поговорить с обитателями и работниками близлежащих контор? С нашей помощью получилось бы в несколько раз быстрее. Если бы твоего Селезнева волновала Варькина безопасность, он дорожил бы каждой минутой. Нет, у него одно желание утереть нам нос. Он, должно быть, и не верит, что она попала в беду. Откуда ему знать о Варькиной мании безусловного исполнения своих обещаний? А раз он этого не знает, оснований для беспокойства у него нет. Мало ли куда могла отправиться молодая свободная женщина, приехав отдохнуть в чужой город!

Эта гневная тирада порядком озадачила Лешу, поэтому он не сразу сообразил, что ответить. Недостаток эмоциональности не позволял ему «чувствовать» людей, но сказать, что он не разбирался в них вовсе, было бы неверно. Лешины представления о человеке складывались медленно и постепенно, в процессе наблюдения и логического анализа. Конечно, такой метод имел свои минусы, в частности, если материала для анализа было недостаточно, образ изучаемого объекта мог получиться искаженным до неузнаваемости. Однако чем дольше длился эксперимент, чем разнообразнее были условия, в которых наблюдался объект, тем меньше становилась вероятность ошибки. В случае с Марком эта вероятность вообще стремилась к нулю — Леша изучал его так долго и разносторонне, что, казалось бы, сюрпризы невозможны. И тем не менее в тот вечер поведение Марка совершенно не укладывалось в привычные рамки.

Прежде всего — его горячность. Она не лезла ни в какие ворота. Оружием Марка всегда был холодный колючий сарказм. Это Варька с Прошкой могли себе позволить орать, метать громы и молнии, размахивать руками. Марк же во время их бурных дебатов лишь брезгливо морщился и отпускал язвительные замечания. Он вообще терпеть не мог кипящих страстей, уверяя, что у него от них изжога. Но сейчас Марка просто лихорадило от избытка эмоций. Причем Леша подозревал, что страх за Варвару — не единственная причина, по которой Марк выходит из себя. Эта, мягко говоря, несдержанность имеет отношение к Селезневу. «Ну что плохого в том, что на поиски Варвары отправился специалист?» — недоумевал Леша.

— Марк, если Селезнев не беспокоится за Варвару, зачем бы ему ехать в Питер? — помолчав, спросил он с мягкостью врача, беседующего с тяжелобольным.

— Пф-ф! — фыркнул Марк, раздраженный тупостью собеседника. — Разумеется, чтобы произвести на Варвару неизгладимое впечатление! Мол, бесстрашный опер благородно жертвует ловлей бандитов по месту несения службы ради вызволения дамы сердца из лап бандитов посторонних — вот как это будет выглядеть в глазах благодарной Варьки. По крайней мере, он на это рассчитывает.

— А зачем? — продолжал демонстрировать тупость Леша. — Варька и так к нему хорошо относится.

— Пока еще недостаточно хорошо. Вот когда она выставит всех нас за дверь, тогда будет в самый раз! Только он просчитался: Варвара отправилась вовсе не на увеселительную прогулку. С ней действительно что-то случилось. И для завоевания вечной признательности ее нужно сначала найти. Живой и, по возможности, невредимой. Вот мы этим и займемся, а доблестный опер пусть изображает кипучую розыскную деятельность. В общем так: на сборы пятнадцать минут. Поедешь к Генриху и привезешь его на квартиру Варвары.

— А разве Генрих не в Опалихе?

— На этой неделе — нет. У них там в институте заседает какой-то выездной семинар, приходится каждый день мотаться на заседания, поэтому он ночует в Москве. Только учти: до закрытия метро времени осталось немного. Если Генрих, по своему обыкновению, начнет копаться, вам придется добираться на такси. Кстати, возьмите с собой все деньги, какие есть. Мы едем в Питер.

— Сегодня уже не успеем, — сообщил Леша. — Пока я заеду за Генрихом, пока мы доберемся до Варькиного дома… Кстати, а зачем нам туда? Может, лучше встретимся на вокзале?

— Не лучше. Я хочу на всякий случай взглянуть на ее квартиру. Кроме того, нужно все обсудить в спокойной обстановке и не по телефону. Если сегодня уехать не получится, отправимся завтра первым поездом. Все, прения закончены. Мне еще предстоит извлекать Прошку из объятий очередной красотки, для этого понадобится весь запас моего красноречия.

— А как ты определишь, в объятиях которой из красоток Прошка пребывает? — живо заинтересовался Леша.

— Он сам по наивности сообщил мне об этом не далее как сегодня днем. Позвонил, похвастал новым знакомством «с потрясающей девушкой», сказал, что поживет у нее несколько дней, и оставил номер телефона.

— Сегодня? Ну-ну! Он тебя потом со свету сживет.

— Сначала ему нужно до меня добраться, а для этого — покинуть свою даму. Чего я, собственно, и добиваюсь. Ну все, пока. До встречи у Варвары.

Услышав требование Марка срочно приехать домой к Варваре, Прошка захлебнулся негодованием:

— Да ты что?! Ты соображаешь, что говоришь?! Я целую неделю, можно сказать, холил этот розовый кустик, а ты хочешь в одну минуту растоптать плоды моих усилий грязными сапожищами! Никуда я не поеду, слышишь? Забудь о моем существовании хотя бы на три дня. Боже, какой я идиот! Зачем, спрашивается, засветился? Кто меня дернул оставить тебе этот номер? Сам, собственными руками вырыл себе яму!

— Ты все сказал или у тебя есть что добавить? — холодно осведомился Марк.

— Я бы много чего добавил, да что толку метать бисер перед свиньей! Все равно ты не в состоянии оценить колорит моего языка, глубину образов, красоту риторики. Так что хватит с тебя и этого: я никуда не поеду! Все. Разговор окончен.

— Хорошо. Только не вздумай потом изображать безутешную скорбь на Варькиной могилке! — С этим напутствием Марк бросил трубку и приступил к сборам.

Через минуту телефонный аппарат ожил и залился трелью, но Марк и ухом не повел. Его замысел был прост и жесток. Прошка, возможно, и не воспримет всерьез его последнюю реплику, но совсем проигнорировать не посмеет. В попытке получить объяснение он сначала будет звонить сюда, потом Леше, потом — Варьке, а не дозвонившись никому, как миленький примчится на место встречи. Вероятно, это не самый гуманный способ добиться желаемого, но любой другой потребовал бы неописуемых нервных и временн'ых затрат.

Марк запихнул в рюкзак отобранные вещички, выскреб из жестянки, хранившейся в холодильнике, всю наличность, с сомнением повертел в руках складной нож с пружинным лезвием, бросил его обратно в ящик письменного стола, дождался паузы в надрывных воплях телефона и набрал номер Варвары.

— Привет, это Варвара! — сообщил знакомый голос, записанный на пленку. До пятницы я в Питере. Если вы уверены, что не ошиблись номером, можете сказать пару слов — после сигнала, разумеется.

— Это Марк. Мы едем в Питер расхлебывать заваренную тобой кашу. Если ты, не дай бог, отправилась на увеселительную прогулку, по забывчивости не предупредив об этом Сандру, я лично вышибу из тебя дух. Появишься в Москве раньше нас — не сочти за труд ей позвонить.

Возбуждение Софочки, вызванное появлением и стремительным побегом Селезнева, еще не вполне улеглось, когда ее чуткое ушко уловило характерный щелчок замка соседской двери. Не теряя ни секунды, она бросилась в прихожую, но успела заметить лишь моментально исчезнувшую черную щель. Дверь захлопнулась. Софочка, поколебавшись, вернулась в квартиру и приникла ухом к стене. Великолепная слышимость позволила ей определить, что поздний пришелец ведет себя вполне по-хозяйски. Вот щелкнул выключатель, вот глухо стукнула сброшенная обувь, шлепнулись на линолеум тапочки. Но шаги человека, нацепившего те тапочки, определенно принадлежали не хозяйке. Варвара обычно носилась по дому как угорелая, выбивая быструю дробь каблучками домашних туфель, а тот, кто разгуливал сейчас за стенкой, ступал тяжелее и шлепал подошвами.

Софочке мучительно хотелось позвонить в соседнюю квартиру и выяснить, кто там хозяйничает, но она по горькому опыту знала, что ей, скорее всего, не откроют. Она неоднократно пыталась проникнуть за эту дверь, но ни разу не преуспела. «Это мое конституционное право», — надменно заявляла Варвара в ответ на вопрос, почему она не открывает дверь на звонки. Все посетители, приходившие к ней, либо имели ключи, либо уходили несолоно хлебавши. Тот, кто пожаловал сейчас, имел ключ. Но зачем он явился сюда ночью, в отсутствие хозяйки? Может быть, все-таки позвонить? Это у Варвары есть конституционное право не открывать дверь: ее квартира, ее и порядки. А у ее ночного гостя прав вообще никаких.

Но ночного гостя отсутствие прав, по-видимому, не смущало, поскольку на звонок он тоже не отреагировал. «Вот вызову сейчас милицию, будешь знать, как шастать ночью по чужим домам», — мстительно подумала Софочка, но делать этого не стала. Откровенно говоря, она немного побаивалась соседки. Однажды ей довелось стать свидетельницей ссоры, которая завязалась между Варварой и энергичной общественницей со второго этажа. Общественница — настоящая бой-баба, такая любого в бараний рог согнет — пыталась выцарапать у Варвары деньги на домофон, а Варвара отказывалась раскошелиться, говоря, что домофон нужен ей, как насморк покойнику, и что кормить капиталистов, разжиревших на поставках человеконенавистнических приспособлений, она не собирается. Дискуссия, собравшая большинство жильцов подъезда, перешла на личности, и Софочка до сих пор трепетала, вспоминая финал. Нет, ни за что, ни за какие блага на свете она не согласилась бы оказаться на месте бойкой общественницы.

А за стеной между тем происходило нечто очень и очень интересное. Хлопали дверцы шкафов, шкрябали по дереву отодвигаемые стекла книжных полок, что-то падало, что-то скрипело, что-то шуршало.

«Неужто этот тоже ищет какую-нибудь дурацкую статью? — гадала Софочка. Или вернулся прежний? Подозрительно все это, прямо до ужаса! Сначала Варвара растворяется в ночи, потом это нашествие на ее квартиру, и тоже, между прочим, ночное. Может, все-таки позвонить в милицию?»

Пока она терзалась сомнениями, на лестнице послышались шаги: кто-то по-видимому, двое мужчин — по ней поднимался, и на этот раз Софочке повезло, она оказалась на лестничной площадке на секунду раньше новых визитеров. Их она видела здесь часто: и бородатого очкарика с походкой робота, и долговязого доходягу с длиннющими журавлиными ногами.

Леша и Генрих двигались на автопилоте — их мысли целиком занимала загадка исчезновения Варвары, и окружающее для них попросту не существовало. Леша даже не замедлил шаг, когда перед ним выросла Варькина соседка, посмотрел невидящим взором, повернул, словно автомат, и обошел препятствие справа. Софочка на миг опешила, но быстро пришла в себя и обратилась к долговязому, на всякий случай ухватив его за рукав:

— Здравствуйте! Вы к Варваре? А там уже кто-то есть! И это уже не первый! Прямо паломничество какое-то! Очень странно, вы не находите? Ведь самой-то Варвары нет!

— Да-да, — рассеянно сказал Генрих, пытаясь высвободиться. — Мы знаем.

Леша, не обращая внимания на диалог у себя за спиной, повернул ключ в замке и открыл дверь.

— Знаете! — ноздри Софочки хищно дрогнули. — А про тех, которые до вас приходили, тоже знаете?

— Да, да, — повторил Генрих, кивая, точно китайский болванчик.

Так и не вернувшийся к действительности Леша уже собирался закрыть дверь, но в прихожую вышел Марк и сурово осведомился, где Генрих, благодаря чему дверь осталась открытой, а Софочкина аудитория увеличилась.

— Это вы! — несколько разочарованно воскликнула она, увидев знакомую физиономию (правда, имени Софочка тоже не знала, поскольку Варвара до сих пор не удосужилась представить их друг другу). — А я-то думала, вернулся тот… Ну, который приходил незадолго до вас.

В обычных обстоятельствах Марк ни за что не стал бы вступать в разговор с Варькиной соседкой, чьи повадки наводили на мысль о гибриде пираньи и рыбы-прилипалы. Но в свете исчезновения Варвары сообщение о недавно побывавшем здесь субъекте представляло столь большой интерес, что зов инстинкта самосохранения пришлось подавить.

— Низенький упитанный блондин? — быстро спросил он, на миг позабыв, что Прошка не мог его опередить, поскольку еще терзал телефон, когда он уже выходил из дома.

— Нет, что вы! — энергично запротестовала Софочка, ликуя в душе — до сих пор знакомые Варвары до нее не снисходили. — Вашего друга я знаю — слава Богу, он столько лет сюда ходит! А этот стал появляться совсем недавно — с начала зимы, наверное.

— С начала зимы? — насторожился Марк. — А как он выглядит?

— Рост — чуть выше среднего, широкоплечий, волосы такого, знаете, мышиного цвета, глаза — зелено-карие, нос — картошкой. Да вы его видели! Он пару раз приходил к Варваре при вас.

— А! — Марк едва не скрипнул зубами. Они проявляли чудеса ловкости и изобретательности, чтобы не вступать в контакты с Софочкой, а теперь позиции, обороняемые годами, сданы без боя. И ради чего, спрашивается? Чтобы узнать о визите Селезнева? И без того очевидно, что он должен был сюда наведаться вдруг Варвара оставила на столе конверт с надписью: «Вскрыть в случае моего исчезновения»? — Понятно. Пойдем, Генрих, у нас много дел.