Селезнев молча кивнул, подошел к дивану, сел и стал тереть лицо обеими руками.

— Пойду поставлю чайник… — то ли спросила, то ли известила Сандра и исчезла в дверях.

Громко тикали старые ходики. Дон поднял голову и наткнулся взглядом на смеющуюся Варвару, глядящую на него с фотографии на стене. Молчание с каждой минутой становилось все невыносимее, но когда Леша вдруг отверз уста и заговорил, всем показалось, что лучше бы оно никогда не кончалось.

— Ее убили, — пробормотал он, по-прежнему глядя в пространство. — Она не могла сказать, кто устроил покушение, и ее убили. А теперь убьют и Прошку…

Он всего лишь огласил вслух мысль, которая у каждого вертелась в голове, но у всех возникло такое чувство, будто к смертному приговору приложили печать. Марк поджал губы и стиснул подлокотники кресла так, что пальцы побелели. Генрих побледнел, оторвался от стены и застыл, а Селезнев почувствовал резь в глазах. Когда Сандра вошла в гостиную и позвала всех на кухню, никто не пошевелился, а Леша продолжал вышагивать, как заведенный. Сандра постояла в дверях, а потом потихоньку села на диван рядом с Доном. И тогда вдруг заговорил Генрих:

— Не верю! Она жива! Чтобы какие-то недоумки справились с Варькой? Да никогда! Она наверняка их перехитрила и сбежала или спряталась, или притворилась смертельно больной. Не знаю как, но она оставила их с носом! Я это чувствую, я просто знаю.

Генрих всегда был добрым духом компании. В самые черные минуты, когда Прошке изменяло его неиссякаемое жизнелюбие, когда у неукротимой Варвары опускались руки, когда Лешина логика и здравый смысл оказывались бессильными, когда на Марка нападала черная меланхолия, командование парадом принимал на себя он. Мягкий и добросердечный сверх всякой меры, Генрих, разумеется, страдал не меньше, но, забыв о себе, всеми правдами и не правдами пытался поднять настроение друзей. И, самое удивительное, это ему удавалось.

— Тогда почему она не подает о себе вестей? — спросил Марк вроде бы с недоверием, но все ясно услышали в его голосе эхо возродившейся надежды.

— Говорю же, она прячется или ломает комедию, изображая полную невменяемость. Но голову даю на отсечение, ничего страшного не случилось. Вспомните, в каких только передрягах она не побывала! Другой на ее месте сгинул бы десять раз. А Варька из любого положения всегда находит выход. Хотя бы на Вологодчине, помнишь, те беглые с автоматами — как она их! А в Карелии, когда перевернуло и унесло байдарку с продуктами на неделю! А пожар в Киеве!..

— Какой еще пожар? — перебила его Сандра.

— Ты не слыхала? — удивился Генрих. — Не может быть! Я думал, у меня уже не осталось знакомых, которым я не рассказал. Году так в восемьдесят пятом, в зимние каникулы мы вчетвером (не помню, почему без Леши) поехали в Киев. Днем побродили по городу, а на ночь остановились в гостинице… то ли «Орион», то ли «Орбита», не важно. В общем, где-то в Дарнице. Обыкновенная блочно-панельная башня. Нам с Прошкой и Марком дали трехместный номер, а Варвару подселили к каким-то хохлушкам, но она, конечно, сразу перешла к нам. Время — около полуночи. Сидим мы за столом и играем в преферанс. Вдруг погас свет. Мы зажгли сувенирные свечи, которые купили днем в городе, и сели играть дальше. Минут через пять слышим вопли: «Пожар! Пожар!» Я высунулся в коридор и в тусклом свете единственной аварийной лампы вижу такую картину: дальний конец, где лестница, быстро наполняется дымом, а у запасного выхода беснуется полуодетая толпа. Позже выяснилось, что администрация гостиницы в нарушение всех правил устроила на второй лестнице что-то вроде склада и тем самым блокировала аварийный выход. Лифты во время пожара отключают, главная лестница в огне и дыму, люди орут, дерутся, визжат… В общем, жуть.

Я закрываю дверь, поворачиваюсь на подгибающихся ногах и спрашиваю дрожащим голосом: «Так и так, — говорю. — Что делать-то будем?» — «Намочим одеяла, заткнем щели, ветиляционную отдушину и будем ждать пожарных», отвечает Варвара, продолжая тасовать карты. — «А может, поищем выход?» предлагает Прошка. — «Еще чего! Я в давку лезть не намерена. Да будет тебе известно, наибольшее число жертв во время катастроф бывает из-за паники».

Ну, намочили мы одеяла, заткнули все, что можно, сидим за столом, продолжаем писать пульку. У меня, признаться, все внутри ходуном ходит. Смотрю на Марка — сидит как ни в чем не бывало. Смотрю на Варвару — та с неподдельным интересом подглядывает в Прошкины карты. Прошка, и тот с беспечным видом насвистывает что-то себе под нос. «Ну, — думаю, — как в такой компании праздновать труса? На всю оставшуюся жизнь стыда не оберешься». А тут еще такая карта пошла — не поверишь! Я ни до, ни после того случая ни разу не видел, чтобы всем играющим одновременно так фишка перла. Что ни раздача — у двоих на руках десятерная, у третьего — мизер! Одним словом, о пожаре мы и думать забыли.

И вот через какое-то время — вся комната уже дымом наполнилась, несмотря на наши затычки, глаза щиплет, дышится с трудом — играет Марк мизер, типичный «угадай», а Варька с Прошкой его ловят. «Будем ловить пику», — объявляет Прошка. «Нет, черву!» — возражает Варвара. — «Пику!» — «Черву!» Спорили-спорили, никак договориться не могут. Я предлагаю: «Давайте подбросим монетку». Подбросили — вышла черва. Варвара все свои взятки отобрала, выходит в семерку червей, а Марк — бац пиковую девятку! И в ту же секунду — дзынь-брень! — на пол сыплется оконное стекло и к нам на подоконник вваливается пожарный. Никогда не забуду, какое у него было лицо! Все в дыму, из-за двери слышны истеричные взвизги, из окон на этаже под нами вырывается пламя, а за столом с картами в руках сидят четверо чумазых олухов и двое из них истошно орут друг на друга: «Говорил я тебе, надо было пику ловить!» — «Ну и ловил бы, раз такой умник!»

Селезнев почувствовал, как затряслось Сандрино плечо, и с удивлением понял, что сам тоже смеется.

— Значит, вот откуда пошел анекдот: «А в двенадцатый нумер шампанского!» — выдавила из себя Сандра. — Как жаль, что меня там не было! Я бы таких кадров нащелкала!

— Тебе не удалось бы запечатлеть их сумасшедшие вопли, — сказал Марк. В них-то и была вся соль.

— Сандра, кажется, ты что-то говорила насчет чая? — вспомнил вдруг Леша. Он уже перестал изображать маятник и сразу утратил сходство с безумным роботом.

— Так это когда было! Чайник давно остыл.

Сандра встала и снова ушла на кухню. Остальные потянулись следом. За столом Сандра рассказала Дону, как обнаружили исчезновение Прошки.

— Мы вернулись, дверь — нараспашку, в квартире никого нет, а Прошкина одежда висит на вешалке. Я сразу же позвонила Пете. Он приехал, привез с собой криминалиста, тот обсыпал все вокруг порошком, а Петя пошел опрашивать соседей. Никто ничего не видел. Но потом он нашел бабку из соседнего подъезда. Она встречала внучку из школы, это было около часа дня. По ее словам, когда она уходила, около нашего подъезда стояла «газель». Петя снова поговорил с соседями. Никто из них фургон не заказывал. А криминалист посмотрел на просвет пленочку, которую отлепил от ручки двери, потом достал откуда-то снимки с отпечатками пальцев, просмотрел их, отложил один, еще раз посмотрел на пленочку и сказал, что, на его взгляд, отпечаток на ручке совпадает с одним из найденных в квартире Рогозина. Правда, он частично смазан и дать стопроцентной гарантии криминалист не может.

— А номер «газели» старушка, разумеется, не запомнила… — вздохнул Дон.

— Разумеется. Но Петя все равно собирается проверить все «газели» в городе.

— На это уйдет не меньше недели. Столько времени у нас в запасе нет.

Марк впервые обратился к Селезневу:

— Федор, а те трое, о которых говорила Сандра, — единственные питерские знакомые Василия и Аркадия?

— Что касается Василия, то тут почти с полной уверенностью можно ответить: да. Я поговорил буквально с каждым, кто его знал в Москве — и раньше, и теперь, — и никто не вспомнил ни единого ленинградца, с которым Кузнецов поддерживал бы отношения. И скорее всего, он сюда не ездил. Люди, которых проверяла по моей просьбе местная милиция, — бывшие сослуживцы Василия. Я в общем-то знал, что он не поддерживает с ними тесных контактов, и надеялся только на удачу. Если за Сарычевым и Кузнецовым гонятся по пятам могущественные враги, они должны искать чьей-то помощи. За ней логичнее обратиться к знакомым. Правда, это тоже небезопасно, но покупать помощь за деньги — чистое безумие. Любой посторонний, к кому бы они ни обратились, быстро сообразил бы, что эти люди от кого-то скрываются. Если наемный помощник корыстен и достаточно беспринципен, ему может прийти в голову мысль поискать преследователей и продать им ценные сведения.

— А как насчет Аркадия? — спросила Сандра.

— С Аркадием сложнее, — вздохнул Дон. — В его биографии большой провал. С восемьдесят второго по девяносто седьмой никто из прежних или нынешних знакомых с ним не общался и не знает, где он обитал. Кроме, по всей вероятности, того же Кузнецова. — И Дон начал рассказывать о том, что ему удалось выяснить в Москве.

Прервал его междугородний телефонный звонок. Селезнев вскочил и бросился в холл.

— Здорово, Федор Михалыч, — услышал он в трубке голос Халецкого. — Пока что мне удалось выполнить твою просьбу только наполовину, да и то чудом. Адресно-справочное бюро что-то медлит, а в Сибири-то рабочий день еще короче нашего — поясное время. И если бы не дежурный по военкомату, ждать бы тебе до понедельника. Старлей по чистой случайности знал твоего Белухина. Короче, Юрий Белухин, родился в Барнауле. После демобилизации вернулся домой и там же три года назад погиб в автокатастрофе — ехал на автобусе, был гололед, водитель не справился с управлением, слетел с дороги и загубил двенадцать душ. Никакого криминала. Теперь о втором, с лошадиной фамилией. Тебя ввели в заблуждение: он не из Донецка, а из Ростова-на-Дону. В тамошнем военкомате никто не отвечает. А завтра, между прочим, суббота, и канцелярские крысы на работу наверняка не выйдут. Но я поставил на уши все управление и нашел-таки парня, у которого родственник служит в Ростовской милиции. Под моим бдительным оком парень позвонил родственнику и содрал с него обещание, что завтра тот с первыми петухами помчится на службу и наведет справки по своим каналам. Мы дали родственнику номер твоего телефона, так что он свяжется с тобой напрямую. Короче, жди звонка.

— Боря, не знаю как тебя благодарить…

— Я тебя потом надоумлю. Когда вернешься с невестой.

Дон положил трубку и вернулся на кухню.

— Что-нибудь случилось? — встревожилась Сандра, увидев, как он помрачнел.

— Еще одна ниточка оборвалась. По моим сведениям, за всю жизнь у Кузнецова было только двое друзей, тех, что вместе с ним были в Афганистане. Я подумал, что, попав в беду, Василий, скорее всего, вспомнит о них. Правда, оба не ленинградцы, но за десяток лет можно не раз сменить место жительства. Кроме того, они могли дать Кузнецову адресок какого-нибудь питерского родича. И вот выяснилось, что один из друзей три года назад погиб. Несчастный случай. Осталась последняя надежда — парень из Ростова по фамилии Сивоконь. Если и тут окажется, что я вытянул пустышку, останется надеяться только на чудо. Сведения о Сивоконе придут не раньше завтрашнего утра. Так что сейчас можно отправляться на боковую.

— Погоди, Дон! Ты остановился на самом интересном, — напомнила Сандра. Почему ты думаешь, что убийство того бывшего партийного бонзы мог подстроить Кузнецов? И откуда тебе известно, что Сарычев и Кузнецов были и раньше знакомы?

Селезнев сел на табурет и закончил отчет. Сандра налила всем свежего чаю, и началось обсуждение московских новостей. Взгляд Дона случайно упал на Лешу, и стакан с чаем едва не выскользнул у Селезнева из рук. Леша сидел в своем углу и с интересом изучал потолок. При этом губы его ни секунды не оставались в покое. Он вытягивал их в трубочку и касался ими носа, он поочередно выпячивал их и облизывал языком, он дергал то одним, то другим уголком рта, словно его мучил ужасный тик. Дон уже собирался спросить, не нужна ли ему помощь, но тут Леша прекратил гримасничать и неожиданно заявил:

— Там был Сарычев.

— Где? — хором спросили Селезнев, Сандра и Генрих.

— В квартире Тихомирова. Помните, старый приятель Сарычева говорил, что Аркадия никто не мог обыграть в секу? Сека — упрощенный вариант покера. В квартире Тихомирова играли в покер, и проигрыш хозяина был настолько велик, что ему впервые не хватило заранее приготовленных денег и пришлось лезть в сейф. Сарычев вылетел из института за шулерство. Он познакомился с Кузнецовым много лет назад. По-моему, логично предположить, что Кузнецов свел его с Тихомировым, и в тот вечер старого опытного игрока ободрал как липку профессиональный шулер.

— Исключено, — категорично сказал Дон. — Показания соседей и консьержки подтверждают, что, кроме четырех трупов и раненого Кузнецова, в квартире Тихомирова никого не было.

— А не мог Сарычев где-нибудь спрятаться? — спросил Генрих.

Селезнев усмехнулся.

— Когда криминалисты изучают место преступления, они обнюхивают каждую пылинку. Вряд ли от их зорких глаз мог укрыться такой крупный объект, как Аркадий Сарычев.

— А может быть, он убежал до начала стрельбы и спрятался где-нибудь в доме? Или незаметно проскочил мимо консьержки? — предположила Сандра.

Селезнев покачал головой.

— Дом мои коллеги тоже осмотрели. И опросили всех жильцов.

— Спрятался, не спрятался — какая разница! — буркнул Марк. — По-вашему, это поможет нам найти Варвару с Прошкой?

Напоминание о похищенных мгновенно погасило оживление за столом. Все быстро допили чай, сложили посуду в раковину и разошлись по комнатам. Дон попросил у Сандры разрешения заночевать на кухне — там можно было курить. Сандра молча кивнула, показала ему, где взять постель, и ушла к себе. Селезнев еще минут десять посидел на диване, выкурил две сигареты, после чего постелил себе и лег.

Сколько ему удалось поспать, Дон не понял. Когда он открыл глаза, за окном по-прежнему было темно, но зимой светает поздно. Он приподнялся на локте, чтобы посмотреть на часы, и почувствовал, как по щеке что-то пробежало, оставив мокрый холодный след. Селезнев понял, что это слеза. «Кого, интересно, я оплакивал? Варвару? Ваньку? Себя?» Он сел на постели и потянулся к выключателю. И только вспыхнула лампочка под потолком, как на кухню вошел Генрих. Дон молниеносно смахнул слезу, но Генрих успел заметить мокрую дорожку, блеснувшую в свете лампы.

Случайный свидетель, наткнувшийся ночью на плачущего в одиночку человека, имеет право позабыть о сдержанности и невозмутимости, приличествующих джентльмену.

— Ты любишь ее? — отбрасывая условности, в лоб спросил Генрих.

«Ну и вопрос! — подумал Дон, стискивая зубы. — Как прикажете на него отвечать? Скажешь „нет“ — возникнет законное недоумение: чего ж я сижу здесь и лью слезы? „Люблю, как сестру?“ Более дурацкого ответа невозможно придумать. А простое „да“ в данном случае будет истолковано однозначно неверно. Варькины друзья и так смотрят на меня волком. Ревнуют, по мнению Сандры».

Загнанный в угол Селезнев тоже отмел приличия.

— А ты? — спросил он с вызовом.

— Да, — без колебаний ответил прямодушный Генрих.

— Вот и я — да, — сказал Дон, вздохнув с облегчением.

Генрих с серьезным видом кивнул, потом до него дошел смысл селезневских слов.

— Ты хочешь сказать, что Варвара тебе просто друг?

— Вот именно. Ну, может быть, немного больше. Она чем-то напоминает мне покойного брата. Не внешностью, конечно, а некоторыми чертами характера, повадками. Вчера в самолете меня даже посетила безумная мысль о реинкарнации и аж потом прошибло. Но потом я вспомнил, что Варвара на три года старше Ивана, то есть он никак не мог воплотиться в нее после смерти. — Дон криво усмехнулся. — Представляешь, какой бред в голову лезет?

— Но… но Сандра говорила, что ты считаешь ее своей невестой.

— Сандра? — Дон свел брови к переносице. — Ах да! Она же слушала по параллельному аппарату мой разговор с Халецким! Да, я действительно сказал на работе, что еду разыскивать пропавшую невесту. Иначе меня не отпустили бы. Вы уж не выдавайте меня Варваре, ладно? Не дай Бог, она еще разобидится на меня за такую вольность… Если, конечно, найдется, — добавил он тише.

— Найдется, — сказал Генрих. — Обязательно найдется! Живая и невредимая.

В его голосе звучала такая убежденность, что Селезнев ему поверил.

Марк проснулся ни свет ни заря и на цыпочках прокрался на кухню ставить чайник. Селезнев тут же вскочил с постели.

— Не спится? — спросил он, потянувшись за сигаретой.

— Угу, — ответил Марк, глядя в окно. — Дай-ка и мне, что ли. Потом снова брошу. Больше не могу сидеть тут и ждать неизвестно чего. Пройдусь лучше по больницам, поспрашиваю — может, кто из персонала вспомнит Сарычева и Кузнецова. У тебя не найдется лишних снимков?

— Есть. — Дон нагнулся над своим портфелем. — Только почему ты думаешь, что они обратятся в больницу?

— Это Прошкина идея. Он уверяет, что Варвару невозможно похитить безнаказанно. Правда, он не знал, что один из похитителей — бывший спецназовец. Но чем черт не шутит… Во всяком случае вреда от моих расспросов не будет.

— Куда это ты собрался, Марк? — в дверь просунулась лохматая голова Генриха. — Я с тобой.

— Ладно. Только собирайся быстрее. Я через полчаса ухожу, невзирая на завершенность — вернее, незавершенность — твоего туалета.

Лохматая голова тут же пропала, а через несколько минут на кухню пришел Леша и тоже выразил готовность принять участие в марш-броске по лечебным учреждениям.

— Зачем мотаться втроем, как трио бандуристок? — проворчал Марк. — Лучше дождись, пока встанет Сандра, и отправляйтесь с ней в другой район. Поодиночке, наверное, ходить все-таки не стоит. Мало ли что…

Сандра в соответствии со своим принципом не заниматься домашним хозяйством, когда в доме есть гости, появилась на кухне, когда вчерашняя посуда была перемыта, а стол накрыт к завтраку. Лешино предложение идти в поиск вместе она восприняла благосклонно, но попросила отсрочки.

— Хочу дождаться звонка из Ростова, — объяснила она. — Если этот Сивоконь имеет какое-то отношение к Питеру, Дону может понадобиться помощь.

— Только не ваша! — испугался Селезнев. — Не извольте обижаться, но против двоих бывших десантников и одного здоровенного мордоворота я предпочел бы пойти с человеком, имеющим определенную профессиональную подготовку.

— Хорошо, — легко согласилась Сандра, явив миру очаровательные ямочки. Тогда я просто провожу тебя до порога.

«Да-а, это не Варька! — мысленно усмехнулся Селезнев. — Та восприняла бы мой отказ, как вызов, и продемонстрировала бы такую непрофессиональную подготовку, что меня отсюда вынесли бы на носилках».

После завтрака Марк и Генрих быстро ушли, Леша удалился читать газету, а Сандра и Дон коротали время за разговорами. Они вспоминали разные удивительные совпадения и курьезные случаи из своей жизни, сплетничали о знакомых, обсуждали книги и фильмы — словом, говорили обо всем, только не о Варваре и Прошке. Но с каждой минутой внутреннее напряжение росло, и когда наконец раздался телефонный звонок, Дон подпрыгнул как ужаленный, а Сандра проявила спринтерские способности, каких в себе и не подозревала. Опередив Селезнева на полкорпуса, она сорвала трубку и крикнула:

— Да?! Это тебя, — шепнула она Дону, но не отошла, прислушиваясь.

— Селезнев слушает!

— Капитан Афиногенов из Ростова. Это ведь вас интересуют сведения о Николае Сивоконе?

— Да! — гаркнул Селезнев.

— Он от нас выбыл… Вы слышите? — кричал далекий голос. — Выбыл!

— Куда?

— Одну минуточку! У меня тут где-то адресок… Алло, вы слушаете?

— Да! — рявкнули в один голос Сандра и Селезнев.

— Записывайте: Санкт-Петербург…

Закончить ему не дали.

— Йе-а! — завопил Селезнев, схватил в охапку Сандру вместе с телефоном и закружил по холлу.

На шум из комнаты выглянул Леша и замер в дверях, с интересом наблюдая за действиями оперативника.

— Адрес давайте… адрес! — кричала в трубку Сандра.

— Вы что там, с ума посходили? — сердито спросил Афиногенов. — Я же говорю: записывайте. Санкт-Петербург, Гражданский проспект…

Сандра высвободилась из объятий Селезнева, взяла заранее приготовленную ручку и на листке отрывного блокнота записала адрес.

— Спасибо, товарищ капитан! — звонко крикнула она в микрофон.

— Да ладно, чего там, — пробормотал Афиногенов. — Рад был помочь.

Селезнев уже, не переставая приплясывать, натягивал куртку.

— Попались, сволочи! — приговаривал он кровожадно. — Сандра, набери мне, пожалуйста, домашний номер Луконина.

Петя действительно обиделся. Услышав голос Селезнева, он заговорил до смешного официальным, чуть ли не чопорным тоном:

— Слушаю вас, господин капитан.

Но мощный душевный подъем, сменивший напряженное и почти безнадежное ожидание предыдущих дней, преобразили Селезнева. Он, всегда предпочитавший сохранять в отношениях с коллегами дистанцию, отгораживаясь от них, как щитом, безупречно вежливыми манерами, сумел в один миг растопить лед.

— Петя, прости меня, дурака, за вчерашнее! Я, как узнал о втором похищении, у меня ум за разум зашел.

— Да я ничего… Я понимаю, — пробормотал лейтенант.

— Ну и отлично! Поедешь со мной брать мерзавцев?

— Вы их нашли? — ахнул Петя.

— Кажется, да… тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Во всяком случае, здесь, в Санкт-Петербурге, живет единственный друг рябого Василия. И брось к черту это «вы»! Не исключено, что ты отправляешься на боевое крещение. Возьми табельное оружие, а парадный мундир не надевай. Возможно, работенка будет пыльной.

— Еду, Федор Ми… то есть Федор. Давай адрес.

Селезнев продиктовал адрес, бросил в трубку: «Встретимся там!», отошел от телефона и нахлобучил ушанку.

— Ну, все! Теперь — со щитом или на щите, — объявил он, открывая входную дверь.

— Осторожнее, Дон, — попросила Сандра дрогнувшим голосом.

Он медленно повернулся к ней.

— Сандра…

Встретившись с ним взглядом, она почувствовала, что краснеет, и, не успев подумать, что говорит, выпалила:

— А как же Варвара?

Селезнев расплылся в широкой ухмылке:

— Я тебе потом объясню.

К дому на Гражданке они с лейтенантом подъехали почти одновременно. Дверь квартиры открыл седовласый мужчина с военной выправкой.

— Николай? — переспросил он. — Николай на работе и, скорее всего, будет завтра.

— Но сегодня же суббота! — воскликнул раздосадованный Петя.

— Что же, что суббота… У него работа такая.

— Извините, — вмешался Селезнев. — У нас к нему совершенно неотложное дело. Вы не могли бы сказать, как нам его найти?

— Проходите. — Седой пошире распахнул дверь и пригласил их жестом. Сейчас попробуем вам помочь.

Милиционеры вошли в прихожую, а хозяин позвал:

— Светик! Тут товарищам срочно нужен твой Николай. Не подскажешь, где его искать?

Из комнаты вышла стройная длинноволосая брюнетка в симпатичном домашнем платье.

— Здравствуйте, — вежливо сказала она, кивнув посетителям. — Боюсь, я не смогу вам помочь. Николай работает в службе охраны Черепащука. Они постоянно в разъездах. Часто вообще колесят по области. Вы лучше обратитесь к секретарю в приемную, там должны точно знать, где они сейчас.

Селезнев хотел было спросить адрес приемной, но его опередил Петя:

— Это в Смольном, да? Что ж, спасибо и на том. До свидания… Черепащук — важная птица. Придется звонить полковнику домой, чтобы предупредил бюро пропусков, — сказал он, когда они с Доном сбег'али по лестнице. — Но все равно боюсь, как бы не возникли осложнения…

— Ничего, Петя, разберемся, — успокоил его Селезнев. — Слышал такое выражение: «С нами Бог»? Я тоже слышал, а вот сегодня понял, что оно означает. Меня сейчас никто не остановит. Даже охрана президента.

Но когда они были допущены в приемную Черепащука и увидели его секретаря, уверенность Дона несколько поколебалась. Немолодая холеная блондинка с беломраморным лицом удивительным образом напомнила ему и сфинкса, и дракона, стерегущего вход в пещеру с сокровищами. На удостоверение Луконина она взглянула с невыразимым презрением и бросила брезгливо:

— Мне сообщили. Что вам угодно?

— Точное местонахождение Николая Александровича Сивоконя, — быстро ответил Селезнев.

— Сивоконь — начальник охранной службы Семена Семеновича. — Судя по виду этой дамы, она явно считала, что оказывает неслыханную милость, снисходя до разговора с ними. — Семен Семенович сейчас на важном совещании и вряд ли появится здесь до понедельника. Сивоконь, естественно, находится при нем.

Тон дамы разозлил обоих оперативников, но если у Селезнева хватило выдержки не показать этого, то Петя по молодости и горячности не счел нужным сдерживаться.

— Я что-то не понял, — начал он с вызовом. — Важное совещание продлится до понедельника? Без перерывов на обед?

Лицо сфинкса не дрогнуло.

— Мне неизвестно, сколько продлится совещание и предусмотрены ли в нем перерывы, но вам лучше записаться на прием в понедельник. — Такой голос мог в одночасье заморозить Индийский океан.

— Послушайте, почтенная, — заговорил Селезнев, тоже заводясь. — Мы не лакеи, которых можно отослать и призвать, когда будет угодно. Сивоконь нужен нам немедленно. Поэтому будьте любезны сообщить, где проходит совещание.

Его тирада не произвела на сфинкса ни малейшего впечатления.

— Я не имею права разглашать подобные сведения, — заявила дама равнодушно и развернулась вместе с креслом к принтеру, из которого полезли листы с каким-то текстом.

Селезнев уже имел несчастье встречать подобных секретарей. Все они, работая на сильных мира сего, были уверены в собственной полной безнаказанности, держались с просителями с высокомерной наглостью, что не мешало им лебезить перед начальством. Людей этой породы бессмысленно убеждать или просить, бесполезно взывать к их совести или состраданию. Угроз они не боятся, рассчитывая, и не без оснований, на покровительство всесильного патрона. Их можно подкупить, но взятка должна быть внушительной, поскольку слишком многие просители пытаются решить свои проблемы при помощи этого средства. Кроме того, опасаясь провокации, такой секретарь не от всякого примет мзду. Разговаривать с этими церберами имеет смысл только в том случае, если за твоей спиной стоит некто не менее могущественный, чем хозяева охраняемых ими кабинетов.

Селезнев, конечно, мог снова обратиться за помощью к Сухотину, и тот, скорее всего, сумел бы найти рычаги воздействия на эту ледяную бабу, но на это требовалось время, а в данном случае каждая уходящая минута могла стоить жизни Прошке и Варваре.

«Нет, к Сухотину — в самом крайнем случае, — решил Дон. — Сначала попробую сам. Должно же быть у железной леди хоть одно слабое место».

— Извините, может быть, вы представитесь? — Он заставил себя говорить нейтральным тоном. — Очень трудно разговаривать с человеком, не зная, как его зовут.

Дама, помедлив, неохотно повернула голову.

— Труханова Лилия Львовна, — назвалась она, всем видом показывая, что настойчивость посетителей ей глубоко неприятна.

— А я Селезнев Федор Михайлович. Лилия Львовна, когда я говорю вам, что Сивоконь нужен нам немедленно, я не преувеличиваю. От того, как быстро мы его найдем, возможно, зависит жизнь двоих человек. Обещаю вам: мы приложим все усилия, чтобы не сорвать совещание. Думаю, присутствие Сивоконя на нем необязательно, а для охраны Семена Семеновича можно подыскать временную замену. Надеюсь, получасового разговора с Николаем нам будет вполне достаточно.

— Федор Михайлович, я же вам ясно сказала: у меня нет права разглашать сведения о совещании. — Труханова снова повернулась к своим бумагам.

— Хорошо, тогда скажите нам, у кого есть такое право. — Дон чувствовал, что его уже трясет, но ему удалось сказать это внешне спокойно.

— Боюсь, что только у самого Семена Семеновича, — бросила дама через плечо.

— А заместители у Семена Семеновича есть?

— Они ничем не смогут вам помочь. И кроме того, их все равно нет на месте.

Дон впился ногтями в мякоть ладоней и предпринял последнюю попытку:

— Лилия Львовна, жизнь двух человек находится в опасности. Одна из них моя девушка. Вам доводилось когда-нибудь терять близких?

На этот раз Труханова повернулась к нему вместе с креслом.

— Молодой человек, не пытайтесь меня разжалобить. Вы представить себе не можете, сколько в этой приемной пролито слез. Если бы я каждый раз шла на уступки, Семену Семеновичу просто не дали бы нормально работать. Всем помочь невозможно, запомните это и приходите в понедельник.

И тут прорвало последний барьер, сдерживающий селезневскую ярость. Он шагнул к столу, но дама, прочитавшая угрозу на его лице, успела нажать какую-то кнопку и откатилась вместе с креслом назад. Через секунду дверь кабинета распахнулась, и в комнату ввалились два мощных охранника в камуфляжной форме.

— Проводите этих молодых людей к выходу, — распорядилась Труханова.

Один из охранников подошел к лейтенанту, а другой схватил за локоть Селезнева. Дон, даже не взглянув на противника, от души врезал ногой ему в пах, а когда тот сложился пополам, молниеносно схватил за волосы и как следует приложил его сытую морду к своему колену. Один раз, второй, третий…

Первый охранник, видя такое дело, заломил оторопевшему лейтенанту руку за спину и потянулся за пистолетом. Но Дон боковым зрением углядел его маневр и со всей силы швырнул на него своего охранника, а когда Петя и оба в камуфляже рухнули на пол, одним прыжком преодолел расстояние до кучи малы и приземлился каблуком на руку, уже вытягивающую из кобуры пистолет.

Охранник зарычал от боли и разжал кисть. Пистолет упал на пол. Дон мгновенно поднял его, снял с предохранителя и направил на копошащихся на полу противников. Вся операция заняла около трех секунд.

— Доставай свое табельное, лейтенант, и подержи добрых молодцев на мушке.

Дама за столом уже тянула дрожащие пальчики к телефонному аппарату. Селезнев дождался, пока Петя исполнит его приказание, и медленно прицелился ей в лоб.