- Даже если и есть, как он мог попасть к Леве?
      Прошку осенило:
      - Слушайте, а может, надо обыскать и занятые номера? Что, если он прячется у кого-то из нас или даже в собственном люксе? Вряд ли Лариса искала мужа в шкафу.
      Идея показалась нам чересчур эксцентричной, но других не было, и мы покорно обыскали свои комнаты, номер Ларисы, даже номер Вальдемара - с его разрешения.
      - Ну вряд ли он прячется у Бориса, - сказала я, оправдывая свое нежелание заходить в комнату человека, которого недавно вывезли оттуда на инвалидном кресле без сознания. - Разве что прихватил телефоны со злым умыслом.
      Генрих вздохнул:
      - Остается только Георгий.
      Мы неохотно поплелись к Замухрышке. На стук он не открыл, но крикнул из-за двери:
      - Кто?! Предупреждаю, я забаррикадировался и не выйду, пока не услышу своего телохранителя!
      - Мы разыскиваем Льва, - объяснил Марк. - Не могли бы на всякий случай осмотреть номер? Вдруг он прячется у вас?
      - Не такой я дурак, чтобы запираться, не проверив, нет ли здесь посторонних, - гордо объявил Замухрышка.
      - Вот наградили родители сына имечком! - фыркнула я, когда мы вышли на лестницу. - Тоже мне победоносец!
      - Но ведь и ты на великомученицу не больно-то похожа, - резонно заметил Леша. - Ну и что дальше?
      - Не знаю, - призналась я. - В принципе Лева мог запереться и в каком-нибудь служебном помещении, но ключей от них на доске нет, и под какой дверью нужно кричать - непонятно.
      - А не поискать ли снаружи? - предложил Генрих. - Дождь вроде бы кончился.
      - Лева пропал давно, - напомнил Марк. - Вряд ли он отсиживался в кустах в такой ливень.
      - Давайте лучше поставим чайку, - заискивающе предложил Прошка. - Где бы Лева ни прятался, рано или поздно он все равно вылезет.
      - Если будет в состоянии, - мрачно уточнил Леша.
      Мы покосились на него неодобрительно.
      - С чего это ты вдруг раскаркался, Леша? - спросил Генрих с укором. Раньше за тобой такого не водилось.
      - Так раньше ничего такого и не происходило. Неужели вам не очевидно, насколько все это странно. Один отравился, другой пропал, а телефоны украдены и мы отрезаны от внешнего мира.
      - Паникер! - возмутился Прошка. - Я уверен, все объяснится вполне невинным образом. У Бориса обнаружат обычный аппендицит, а телефоны окажутся у Левы, который просто где-то прячется, выжидая, пока Георгий совсем ополоумеет от страха. Вот посм'отрите, скоро за нами пришлют трактор и все вернутся домой живыми и здоровыми.
      Не успел Прошка закончить свою утешительную речь, как внизу хлопнула дверь и послышались шаги.
      - Ну, что я говорил? Вот и нашелся ваш Лева!
      Мы дружно свесились через перила.
      Но это был не Лева. По лестнице, тяжело ступая, поднимался истопник. Он шагал, опустив голову, и вся его фигура яснее всяких слов говорила, что идет он с дурными вестями. Мы замерли, боясь его окликнуть. Но вот Павел Сергеевич дошел до последнего лестничного пролета и поднял голову. Увидев нас, он остановился и затрясся в беззвучном рыдании. Потом выдавил через силу:
      - Боря умер.
      [Отбивка]
      Стыдно признаться, но первой мыслью, забрезжившей у меня в мозгу после этого страшного известия, была мысль о том, что вопрос о моем замужестве отпал сам собой. И лишь потом до меня начала доходить чудовищность случившегося. Не зная, что сказать, я обвела растерянным взглядом хмурые лица друзей. Они тоже молчали.
      - Машина застряла, - снова заговорил Павел Сергеевич, проглотив ком в горле. - Мы решили пробираться в объезд, по старой просеке. Это порядочный крюк, но на просеке меньше заболоченных участков. И все равно машина застряла. Пока я пытался ее вытолкнуть, Борис умер. Наталья с этой... рыженькой остались с ним, а меня послали за подмогой. Нужно вытянуть машину. Мне бы пойти к шоссе, но до него километров десять, да по болоту. Я побоялся, что не дойду.
      - Конечно, вы правильно сделали, что пришли сюда, - заверил его Генрих. Женщин нельзя оставлять там надолго. К шоссе мы потом сами сходим, а сейчас сбегаем за сапогами и пойдем к машине.
      - Я вас провожу. Непременно захватите плащи, - крикнул нам вслед Павел Сергеевич и тяжело опустился на ступеньку.
      - А ты куда, Варвара? - пропыхтел на бегу Прошка. - Оставайся здесь.
      - С взбесившимся Георгием и невесть где прячущимся уголовным элементом? Благодарю покорно!
      - Ты предпочитаешь вытаскивать из болота машину с покойником? Самое подходящее занятие для слабой женщины!
      - Да, Варька, лучше тебе остаться, - поддержал Прошку Генрих. - Мы хоть за тебя будем спокойны. Закройся в номере и подожди нашего возвращения.
      - Нет уж! Я иду с вами, - отрезала я.
      Мы как раз поравнялись с моей дверью, и, пресекая дальнейший спор, я скрылась в номере. Через несколько минут все снова собрались в коридоре, готовые к выходу.
      - Может быть, сообщим о смерти Бориса Георгию и Вальдемару? - спросил Леша.
      - Вальдемару - не знаю, а Георгию уж точно ничего говорить не стоит, сказал Марк. - По крайней мере, до возвращения телохранителя. Нам только истерик не хватает для полного комфорта.
      - Я бы и Вальдемару не сказала. Видели, как у него глазки заблестели, когда мы сообщили, что Борису стало плохо? Небось тут же начал прикидывать размеры наследства. Как бы его на радостях кондрашка не хватила.
      - Перестань. - Марк поморщился. - Борис - брат его жены. Пусть даже они не питали друг к другу нежных чувств, Вальдемар все равно будет переживать из-за Натальи.
      - Да, наверное, нужно взять его с собой, - сказал Генрих. - Наталье рядом с мужем будет легче.
      На этот счет у меня было другое мнение, но я оставила его при себе. Марк и Генрих отправились известить Вальдемара, а мы вышли на лестницу. Истопник сидел на ступеньке в прежней позе. "Ему сегодня здорово досталось, - подумала я. - Дойдет ли он до места?"
      - Павел Сергеевич, давайте вы покажете нам просеку и вернетесь. Мы сами найдем машину.
      Старик уставился на меня непонимающим взглядом, потом покачал головой:
      - Нет, ребятки, я пойду с вами. Просека старая, заросшая, немудрено ее потерять и заблудиться.
      Все погрузились в мрачное молчание. Через пару минут Марк и Генрих присоединились к нам.
      - А где же любящий супруг? - тихонько спросила я Марка, когда мы тронулись в путь. - Что-то он не бежит сломя голову утешать Наталью!
      В ответ Марк только махнул рукой и состроил брезгливую гримасу.
      Усталый Павел Сергеевич шел медленно, с трудом переставляя ноги по вязкой грязи. Только через полчаса мы добрались до просеки, и, по словам старика, оставалось пройти еще километров пять.
      Мы не одолели еще и половины пути, когда заметили впереди за деревьями какое-то движение. Вглядевшись, я различила два женских силуэта. Наталья и Лариса тоже заметили нас и прибавили шагу. Обе были бледны, Лариса плакала, лицо Натальи казалось застывшим.
      - Мы не дождались, - заговорила она без выражения, опережая наши вопросы. - Просидели в машине полчаса, и стало совсем тошно. От отчаяния я даже сумела каким-то чудом вывести машину из ямы. Мы поехали к шоссе, угодили в болото и завязли уже совсем. Больше мы не выдержали, да и вы могли нас не найти. Отведите кто-нибудь Ларису в отель, а я покажу место.
      - Варвара, слышишь? - строго обратился ко мне Марк. - В отель пойдешь ты, больше некому.
      - Лучше Павла Сергеевича отправьте, он еле держится.
      - Идите втроем, - попросила Наталья. - Вы поддержите Ларису, а она - вас.
      - Я в отель не пойду, - заупрямился Павел Сергеевич. - Без меня вы заблудитесь.
      И как его ни уговаривали, настоял на своем. Я же не могла отказать женщине, только что потерявшей брата. Мы с Ларисой побрели обратно.
      - Вы нашли Леву? - минут через десять спросила Лариса.
      - К сожалению, нет. Но, может быть, он зачем-то заперся где-нибудь в отеле?
      Лариса помертвела. Я испугалась, представив, что сейчас придется тащить ее на себе - несколько километров по грязи.
      - Не понимаю, зачем ему нужно было запираться, - прошептала она еле слышно.
      - Мы тут подумали: а не мог ли ваш муж взять телефоны, желая подшутить над Георгием? Тогда он спрятался, чтобы как следует его напугать.
      - Что вы! - Лариса покачала головой. - На Леву это совсем не похоже.
      - Прошу вас, не изводите себя всякими страхами. Вам и так сегодня пришлось пережить столько, что хватило бы на десятерых.
      - Да, это было ужасно. Ужасно! - Она задрожала.
      - Представляю себе. - Я действительно словно увидела, как Борис умирает у нее на руках, а потом они с Натальей сидят с мертвецом в машине, застрявшей в болоте посреди безлюдного леса, под непрерывным тоскливым дождем. Испытание не для слабонервных, а Лариса определенно была натурой чувствительной. - Не думайте сейчас об этом, постарайтесь успокоиться. Может быть, муж уже ждет вас в отеле.
      Чтобы отвлечь ее от воспоминаний о пережитом и мыслях о пропавшем муже, я, нарочно утрируя, рассказала ей о геройском поведении Георгия и о сцене пробуждения Вальдемара. Сначала Лариса слушала меня с отсутствующим видом, потом на лице ее появилась бледная тень улыбки.
      - Вы удивительная девушка, Варвара, - сказала она с теплотой. - Ведь это мне следовало бы вас утешать, а вы так замечательно держитесь, что я совсем забыла о вашем горе. - Она остановилась и посмотрела мне в глаза с неожиданным любопытством. - Вам, наверное, очень тяжело, да?
      Я отвела взгляд. "Едва ли сейчас подходящий момент для откровенного признания в моем отношении к жениху", - пронеслось у меня в голове. Но строить из себя убитую горем вдову мне тоже не хотелось.
      - А вы, наверное, совсем замерзли, - сказала я, оставив вопрос без ответа. - Давайте прибавим шагу.
      Остаток пути мы прошли молча. Я проводила Ларису до двери номера, посоветовала ей встать под горячий душ, а сама решила сходить на кухню, вскипятить чайник. Спустившись на первый этаж, я услышала снизу какое-то шевеление и перегнулась через перила.
      В холле цокольного этажа стоял раздетый до трусов Лева и натягивал джинсы. У его ног валялась груда мокрой, грязной одежды. Уловив мое движение, он резко поднял голову и застыл, словно каменное изваяние. От его взгляда язык у меня прилип к н`е'бу, а ноги вросли в пол.
      "Если кто-то здесь и впрямь убийца, то он передо мной", - отчетливо прозвучало у меня в мозгу.
      Глава 9
      Мы молча пожирали друг друга взглядом и не двигались с места. В глазах Левы горела мрачная злоба. Я вспомнила, с каким ужасом Лариса обычно смотрела на мужа, и подумала, что, пожалуй, ее можно понять. Но по мере того как тянулась немая сцена, меня все больше охватывала ярость.
      - Что вы пялитесь на меня, точно голодный лев на первого христианина? осведомилась я ледяным тоном. - Если это ваш способ произвести на даму впечатление, вам не повезло. Я не поддаюсь очарованию злобных взглядов.
      Вероятно, Лева привык к другому обращению. Если мне не почудилось, в глазах его мелькнуло удивление, а узкая физиономия вытянулась еще больше. Усмехнувшись, я подумала, что теперь он напоминает льва, которого первый христианин вдруг покусал.
      - Вы меня напугали, - буркнул он нелюбезно.
      - Неужели? В таком случае поздравляю. В испуге вы выглядите пострашнее медведя-шатуна. Впрочем, на роль кроткой овечки вы не тянете так и так. Удивляюсь, как вам удалось склонить к замужеству Ларису. Она не производит впечатления любительницы острых ощущений.
      Замечание о Ларисе явно пришлось Леве не по нутру. Он недобро прищурился.
      - Что это вы вдруг вспомнили о моей жене? Она вам жаловалась?
      - А у нее есть основания? Успокойтесь, Синяя Борода, о ваших тайнах мне ничего не известно. - (Клянусь, он вздрогнул). - Напротив, разыскивая вас все утро, Лариса едва не сошла с ума от беспокойства. Да! Вы же, наверное, еще не знаете о несчастье. Борис умер.
      Я ожидала более выраженной реакции. Выражение лица моего собеседника почти не изменилось. Впрочем, может быть, моя новость не сразу дошла до его сознания.
      - Умер? От чего? Вы вызвали врача?
      - Пропажа обоих сотовых телефонов лишила нас этой возможности. Не вы ли, часом, их украли?
      - Да вы в своем уме?
      - Вы не залезали ночью в номер Георгия, не брали его радиотелефон?
      - С какой стати?
      Диалог, состоявший преимущественно из вопросов, начал меня утомлять.
      - Вам виднее. Если, конечно, это ваших рук дело. Если же нет, то все выглядит очень скверно. Похититель телефонов не пожелал явиться с повинной, мы не смогли вовремя вызвать помощь, и это стоило Борису жизни. Даже если поначалу вор действовал без злого умысла, теперь он стал убийцей. Но не исключено, что убийство планировалось с самого начала. Тогда Борис скончался не от аппендицита и не от пищевого отравления. Итак, телефонов вы не крали?
      - Нет.
      - Прискорбно. А где вы, собственно, пропадали всю первую половину дня?
      Лева злобно сверкнул глазами.
      - Это допрос, гражданин следователь?
      - Нет, естественное любопытство. Помнится, погода утром была не самой подходящей для прогулок.
      - Я ушел рано, когда дождь еще не начался. Хотел погулять в лесу и заблудился. Промок и замерз, как собака.
      С этими словами Лева резко нагнулся, чтобы поднять с полу рубашку, и я впервые обратила внимание на его тело. Кожу на руках, плечах и спине покрывали тонкие розовые шрамы. Я уже хотела было полюбопытствовать, откуда они, но что-то меня удержало.
      - Вы всегда так разглядываете неодетых мужчин? - неприязненно спросил Лева.
      - Пардон. - Я отвернулась и вспомнила о чайнике, который так и не поставила. Отправляясь на кухню, бросила напоследок через плечо: - Я бы на вашем месте зашла к жене и успокоила ее.
      - Занимайтесь лучше своими делами, - последовал любезный ответ.
      На кухне в ожидании чая я мысленно прокрутила недавнюю сцену. Что-то в ней меня задело, но я никак не могла понять что. Недостаточно эмоциональная реакция Левы на известие о смерти Бориса? Нет, не то. Эмоции, как сказал Леша, дело темперамента. Лева не из тех, кто при каждом удобном случае пускает слезу. Его настороженность, когда я заговорила о Ларисе? Что-то в ней, безусловно, нездоровое, но семейные тайны сейчас интересовали меня меньше всего. Шрамы на теле? Внезапная Левина стеснительность, его очевидное нежелание одеваться у меня на глазах? Вот оно! А почему, собственно, он переодевался не в номере, а в укромном уголке под лестницей? Его стеснительность простирается так далеко, что охватывает и жену? И откуда у него под лестницей оказалась запасная одежда? Ах да, конечно, он держит там свой гардероб, чтобы не разоблачаться в присутствии Ларисы. Маленькая невинная причуда, но у кого их нет? Я хмыкнула. В свете этого переодевания Левина сказочка о ранней прогулке по лесу не заслуживала ни малейшего доверия. Так куда же он на самом деле ходил?
      Вода закипела. Я заварила чай и отправилась к себе в номер. По дороге вспомнила, что хотела отпоить чаем Ларису, и решила заглянуть к ней. Поскольку в обеих руках у меня были чайники - заварочный и с кипятком, - постучать я не могла и подтолкнула дверь плечом, собираясь через щель предупредить о своем вторжении. Но крикнуть не успела, услышав разговор в комнате.
      - Нет! Клянусь тебе, я ничего ей не говорила! Ты пропал, я тревожилась и попросила тебя поискать. Это все. Честное слово, Дима...
      Послышался хлесткий звук удара и судорожный всхлип.
      - Прости, я не хотела!
      - Еще раз услышу имя Дима...
      Вопреки страстному желанию ворваться в комнату и надавать Леве по морде, я поставила чайник на ковер и бесшумно прикрыла дверь. Поддайся я своему порыву, расплачиваться пришлось бы Ларисе. Теперь отношения супругов немного для меня прояснились. Очевидно, Лева ревнив, как венецианский мавр, а в жизни Ларисы был какой-то другой мужчина. Может быть, бывший возлюбленный, но, скорее всего, любовник. Лева каким-то образом прознал об этой связи и теперь третирует жену днем и ночью. Я вспомнила вымученную улыбку Ларисы и ее фразу: "Лева не любит оставлять меня одну". Еще бы! За женой с такой внешностью нужно глядеть в оба или, по крайней мере, обращаться с ней по-человечески.
      Я пошла к себе, напилась чаю, вымыла грязные тарелки, оставшиеся после завтрака, и взяла книгу. Но, как и следовало ожидать, сосредоточиться на чтении не удалось. Как бы ни относилась я к Борису, его смерть оказалась для меня достаточно сильным потрясением. Была ли она естественной? И как ни отмахивалась я от этого вопроса, он упорно лез и лез в голову.
      Даже если предположить, что Бориса прикончил аппендицит, все равно кто-то, лишив нас связи с большой землей, помог ему отправиться на тот свет. В принципе существовали две возможности: либо вор отравил Бориса за ужином, потому-то и забрал телефоны, либо кража и болезнь - независимые события; тогда вором двигали другие соображения, а избавиться от Бориса он решил заодно.
      Но какие соображения могут заставить человека отрезать себя и горстку себе подобных от остального мира? Желание скрыться от правосудия? Чепуха! Скрыться здесь можно максимум на несколько дней. Потом строители кемпинга или телохранитель Георгия забеспокоятся, начнут звонить в отель и, не дозвонившись, приедут. Кроме того, прятаться естественнее одному, а не в компании. Может, вора обуяла жажда отдохнуть от суеты? Хм! В компании с покойником? Эксцентричный же он, должно быть, малый!
      Так и не прочитав ни строчки, я захлопнула книгу и подошла к окну. Над отелем снова собиралась гроза. Ветер гнул к земле тоненькие деревца, высаженные перед домом, вспенивал воду в озере, гремел на крыше черепицей. "Проклятый атмосферный фронт, похоже, завис над нами". Я с тревогой подумала о ребятах. Каково-то им вытягивать из болота машину с мертвецом? Как они доберутся до отеля под проливным дождем?
      Вдали, словно эхо моих мыслей, зарычал гром. Не желая поддаваться нарастающей тревоге, я попыталась придумать себе занятие. Чтение исключалось, стирка и мытье полов тоже, огромный холодильник ломился от полуфабрикатов, так что и в стряпне не было нужды. Приятнее всего было бы поплавать в бассейне, но Павел Сергеевич сказал, что отдал ключ Борису, а шарить в номере покойного я не стала бы ни за что на свете. Светская беседа с Замухрышкой - скорее всего, через дверь - меня не прельщала. Еще меньше хотелось видеть Вальдемара. Острых ощущений от общения с Левой мне хватит надолго, а поболтать с Ларисой наедине он нам наверняка не даст.
      В конце концов я решила понежиться в королевской ванне. Наполнив ее, я бросила в теплую воду щепотку ароматической соли и с наслаждением вытянулась во весь рост. Через несколько минут меня потянуло в сон. Я положила голову в углубление пластиковой подушки, призванной предохранять желающих поспать в ванне от несчастного случая, и задремала.
      Проснулась я от холода. Вода остыла, и моя кожа посинела и покрылась пупырышками, совсем как у советского бройлерного цыпленка. "Так можно и дуба врезать", - подумала я, стуча зубами, и поскорее встала под теплый душ.
      Когда я отогрелась и вышла из ванной, за окном уже смеркалось. Дождь хлестал вовсю. Тут я перепугалась. С тех пор как мы с ребятами расстались, прошло уже больше четырех часов. Ну, допустим, им потребовалось около часа на то, чтобы добраться до машины, час, чтобы ее вытащить, и полтора часа на обратную дорогу. Получается, что они должны были вернуться около часа назад. А машина - и того раньше. Может быть, они не сумели ее вытащить и отправились-таки за помощью к шоссе? Или Наталья снова застряла? В любом случае они уже два часа мокнут под проливным дождем. Им нужно немедленно в тепло, иначе добром это не кончится.
      Я заметалась по комнатам, потом выбежала в коридор и постучала в номер Натальи. Может быть, они уже приехали? Но на стук никто не ответил Вальдемар, должно быть, вышел или опять заснул. В состоянии, близком к панике, я бросилась обратно в номер, натянула резиновые сапоги и куртку и в последний раз подошла к окну.
      В конце гравийной дорожки, которая со временем обещала превратиться в тенистую аллею, показалась группа людей. В сумерках я не разглядела, кто там, но сразу увидела, что их слишком много. Раз, два, три... шесть человек. Одна женщина... Наталья? Да, это она. Значит, все вернулись пешком? Но как же машина? Борис? Не смогли вытащить и бросили в лесу? Я содрогнулась, представив себе картину: безлюдный мокрый лес, гнилостный запах болота, увязшая по брюхо "Нива", а внутри нее застывший труп... Поскорее отогнав от себя тягостное видение, я помчалась ставить чайник.
      Когда я вернулась, Генрих, Прошка, Леша и Марк уже сидели на кожаном диване в моей гостиной полумертвые от усталости. Одежда на них промокла до нитки.
      - Быстро выпейте по сто граммов водки, снимайте мокрое и лезьте под горячий душ, - распорядилась я и полезла в бар, оставив расспросы на потом.
      Они молча выпили и так же молча разошлись по своим люксам.
      Я раз пять сбегала на кухню, разогрела и принесла несколько судков с ресторанной едой, заварила чаю и накрыла на стол. Первым вернулся оголодавший Прошка.
      - Садись скорее, не жди остальных, - предложила я. - Сегодня об этикете можно забыть.
      - Нет уж, я лучше подожду! Твое безмерное великодушие меня нервирует. Мне было бы спокойнее, если бы ты, как обычно, попрекала меня каждым съеденным кусочком.
      - Вот свинья. А ну быстро положи вилку и убирайся из-за стола! Так и быть, можешь перекусить на кухне, но разогревать себе будешь сам.
      - Это другое дело! - Прошка проворно придвинул к себе судок с сазаном и наполнил тарелку. - Теперь ко мне вернулся аппетит.
      - Прошка жаловался на пропажу аппетита? - спросил с порога только что вошедший Леша. - Чего только в жизни не бывает! Ты уже знаешь новости, Варька? Мы не нашли машину.
      - Как - не нашли?
      - Так. Похоже, ее затянуло в болото. Когда Наталья привела нас на место, там чавкали здоровые пузыри. Сначала мы подумали, что она заблудилась и привела нас не туда. Рыскали по лесу часа два, а потом вернулись к тому болоту, потыкали палкой, и оказалось, что на небольшом пятачке глубина меньше, чем вокруг. Мы с Генрихом хотели идти к шоссе за помощью, но шел ливень, и нас не отпустили.
      - И слава богу! Нам только вашей скоропостижной кончины...
      Я осеклась на полуслове, подумав о мертвом Борисе, затянутом вместе с машиной в черную жижу. Прошка заметил, как я переменилась в лице, и сказал:
      - Ты, что ли, выпила бы тоже, Варька, а то кошмары ночью замучают.
      Я послушно пошла к бару за новой бутылкой, а тем временем к нам присоединился Генрих. Глядя на его грустное лицо, я подумала, что сейчас он ничем не напоминает веселого, никогда не унывающего балагура, которого мы знаем долгие годы. Генрих всегда был душой компании. Мирил нас, когда мы ругались, утешал, когда у нас случались неприятности, смешил, когда мы падали духом. У него всегда были наготове доброе слово и забавная история из жизни его родных и знакомых. В тех редких случаях, когда Генрих становился печальным и молчаливым, мы мгновенно впадали в уныние и теряли интерес к жизни.
      - Как ты, Варька? - верный себе, спросил он заботливо.
      - Не лучше, чем вы, - проворчала я. - Я тоже промокла и замерзла, хотя и не под дождем, а в ванне, в которой меня угораздило заснуть.
      - Слыхали? - принял подачу Прошка. - Мы думали, она тут с ума сходит от беспокойства за нас, а она жуирствует себе в горячей ванне! Я всегда подозревал, что ты эгоистка, Варвара, но не предполагал, что столь отъявленная.
      - Ванна была не горячая, а теплая, и то вначале, - оправдывалась я. Говорю же: я проснулась от холода.
      - Сама виновата. Нечего было изображать из себя аристократку. Скажи еще спасибо, что не утонула.
      - При чем здесь аристократка? По-твоему, плебеи моются исключительно в бане или не моются вовсе? Мерить всех на себя - порочная практика.
      - А я не на себя, я на Лешу мерю. А Леша ванну обходит за версту.
      - Неправда! - вмешался, к нашей великой радости, Генрих. - Я сам однажды видел, как Леша стоял рядом с ванной и чистил зубы.
      - Мало ли что! Я тоже однажды слышал, как Марк сказал кому-то доброе слово.
      - Да что ты!
      - Может, у него была высокая температура и он решил, что умирает?
      - Так я и знал! - раздался у меня за спиной голос Марка. - Стоит оставить вас на минуту, как вы тут же устраиваете балаган и начинаете перемывать мне кости.
      - Мы? - удивился Прошка. - Тебе? Да ни в жисть!
      - А то я не слышал. - Марк уселся за стол. - Поесть-то хоть оставили? И на том спасибо.
      Некоторое время мы молча работали челюстями. Леша, как обычно, справился со своей порцией первым.
      - Варька, а здесь в наше отсутствие ничего не произошло? - спросил он, положив вилку.
      - Ах да! Лева нашелся. - Я пересказала наш разговор, а потом несколько фраз, которые подслушала под дверью их с Ларисой номера. - Теперь хотя бы понятно, почему Лариса так боится мужа. Но вот где он шлялся и кто украл телефоны, по-прежнему остается загадкой.
      - А почему ты думаешь, что Лева соврал насчет прогулки по лесу? поинтересовался Прошка.
      - Он переодевался под лестницей, не заходя в номер, - иначе бы мы с Ларисой его встретили. Выходит, этот тип заранее приготовил сухую одежду и зачем-то спрятал. Но по его словам, он отправился гулять, когда дождя еще не было. Откуда он знал, что ему понадобится переодеться? И к чему эта конспирация?
      - Итого у нас уже три загадочных факта, - задумчиво произнес Марк. Внезапная болезнь и смерть Бориса, исчезновение телефонов и непонятное поведение Левы.
      - Четыре, - поправил Леша. - Еще неприятное известие, которое сообщил Борису истопник, когда мы приехали.
      - Пять, - сказал Генрих. - Вы забываете, с чего все началось.
      - Ты о чем? - недоуменно спросил Леша.
      - О настойчивых ухаживаниях Бориса за Варькой и попытках втянуть ее в свою компанию.
      - Ты думаешь, сватовство Бориса имеет какое-то отношение к этой темной истории? - испугалась я.
      - Не знаю. Может быть, и нет. Но такую возможность сбрасывать со счетов нельзя. В конце концов, мы приехали сюда именно по инициативе Бориса. Он представил дело так, будто хочет отдохнуть с невестой и друзьями. Но если его интерес к тебе, Варька, был вызван не нежными чувствами, а чем-то другим, то отдых с любимой в приятной компании - только предлог. А настоящая цель поездки должна быть связана с подлинным мотивом его сватовства.
      - Допустим. Но едва ли настоящей целью Бориса была его собственная кончина в заболоченном лесу. Я скорее склонна полагать, что такой результат нашей поездки оказался для него неприятным сюрпризом. Другими словами, какие бы планы он ни вынашивал, правит бал здесь кто-то другой. А в таком случае интерес Бориса к моей скромной персоне не имеет касательства к здешним таинственным событиям. И слава богу.
      - Ладно, загадку с жениховством можно оставить на потом, - согласился Марк. - У нас и так есть над чем поломать голову.
      - Сколько осталось загадок? Четыре? Всего-то! Тем более что одну мы можем решить немедленно. - Прошка обвел нас победным взглядом. - Что нам мешает сходить к истопнику и справиться у него об известии, которое он сообщил Борису по приезде?
      - Вообще-то в твоем предложении есть рациональное зерно, - подумав, вынес вердикт Марк. - Даже если Борис хотел скрыть от нас правду и попросил Павла Сергеевича помалкивать, со смертью хозяина молчание истопника наверняка утратило смысл.
      - А мне кажется, сейчас не стоит заваливаться к Павлу Сергеевичу и терзать его вопросами, - высказался Генрих. - Когда мы вернулись, он едва на ногах держался. Пусть немного отдохнет.
      - Ладно, отложим до завтра, - сжалился Прошка. - Нам, между прочим, тоже отдохнуть не мешает. Когда мы вчера легли? Часа в четыре? А в девять доблестный Георгий устроил концерт. Я уже не говорю о том, какой сегодня выдался день. И почему у нас всегда все не как у людей? Подумать только, в кои-то веки выпал случай насладиться природой, покоем и роскошью, и на тебе... Не проходит и суток, как выясняется, что нас окружают параноики, уголовники, покойники и чертова пропасть загадок. Проклятие над нами висит, что ли?
      Я вздохнула:
      - Насчет проклятья не знаю, но одно могу сказать точно: с тех пор как я связалась с вами, моя жизнь стала похожа на гибрид театра абсурда и фильма ужасов.
      - Нет, как вам это нравится! - возмутился Прошка. - Ради этой бесстыжей нахалки мы поперлись невесть в какую глушь, ежечасно рискуем жизнью и здоровьем, и вот благодарность! Мы же еще и виноваты! Она то и дело ввязывается в какие-нибудь идиотские истории, из которых никогда бы без нас не выпуталась, а мы, стало быть, превращаем ее жизнь в кошмар. Да если бы не мы, на тебя уже лет пятнадцать назад надели бы смирительную рубашку!
      - Думаю, в смирительной рубашке мне было бы куда уютнее, чем в твоем скандальном обществе, - скорее по привычке, вяло огрызнулась я.
      Прошка, уловив недостаток темперамента в моем ответе, утратил интерес к продолжению пикировки. Общий разговор тоже вскоре заглох. Убрав посуду, все отправились на боковую.
      Я устроилась на кожаном диване в кабинете, немного почитала, потом долго ворочалась, но в конце концов уснула.
      Разбудил меня кошмар: дверь кабинета, где я спала, медленно открылась, и в комнату бесшумно проскользнул Борис, весь в ряске и болотной грязи. "Заждалась, дорогая?" - игриво прошептал он и расставил руки, чтобы сгрести меня в охапку. Я ускользнула из его мокрых объятий и проблеяла дрожа: "Вообще-то я думала, что ты умер". "Разве для нас это что-то меняет?" спросил он, глумливо подмигнув, и снова двинулся на меня. "Да. По-моему, твоя смерть - достаточное препятствие для нашего брака". - "Не думал я, что ты такая формалистка. - Борис неожиданно рассвирепел. - Придется тебе тоже умереть". Он бросился на меня, и тут я проснулась.
      Кошмар был настолько отчетливым и ярким, что я побоялась снова засыпать. Полежав немного, я встала и, подойдя к окну, отодвинула штору. По небу быстро неслись тучи, то скрывая, то обнажая полную луну. На черной воде озера плясали серебряные блики. Я перевела взгляд на лужайку и обмерла. Почти под моим окном чернел силуэт крупного, рослого человека. Выглянувшая луна окрасила его светлые волосы в мертвенно-голубоватый оттенок. Я шумно вдохнула, в это мгновение человек поднял голову и на меня уставились большие выпученные глаза.