Варвара КЛЮЕВА
      КАК ИЗБЕЖАТЬ ЗАМУЖЕСТВА
      Аннотация
      Компания друзей волею обстотельств и из-за незадачливости самой взбалмошной из них - Варвары вынуждена провести несколько дней в валдайской глуши в гостях у представителей бизнеса. Странное поведение хозяев - деловых партнеров - и сторожа недостроенной гостиницы, а потом несчастный случай с ее владельцем заставляют гостей задуматься, какая роль предназначена им в игре, затеянной хозяевами? Но игра скоро кончается. Буря и дождь пресекают попытки свзаться с внешним миром, и смерть бродит где-то рядом...
      Глава 1
      Захлопнув дверь, я бросила сумку на галошницу и тяжело плюхнулась рядом. Больше всего на свете мне хотелось вцепиться себе в волосы и с громким воем кататься по полу.
      Всю сознательную жизнь я изводила родных и близких тезисом, будто несчастье - понятие исключительно субъективное. "Относитесь к любой неприятности с юмором, - говорила я, - и несчастий не будет. Если же чувства юмора нет, можно отыскивать в житейских невзгодах светлые стороны. Заболел ребенок? Печально. Но пока сорванец лежит в постели, он уж точно не выбежит за мячом на скоростное шоссе. Цены растут, а зарплата остается прежней? Экономьте на сигаретах и косметике, здоровье от этого только выиграет". По непонятной причине моя жизнерадостность доводила напутствуемых до исступления. Одни рычали и призывали на мою голову всевозможные кары, другие угрюмо вздыхали и говорили, что меня еще не клевал жареный петух.
      И вот наступила расплата. Третий месяц я пыталась относиться к положению, в которое попала, с юмором или отыскать в нем хоть одну светлую сторону. Тщетно. Ощущение безысходности все росло. Впервые в жизни (весьма неспокойной, надо сказать) я потеряла сон и аппетит, боялась выходить на улицу и поднимать телефонную трубку. Моя безграничная вера в себя неожиданно иссякла.
      Самое неприятное, что для меня была закрыта возможность обратиться за помощью к друзьям. В любом другом случае я бы давно уже призвала их и мы обязательно нашли бы выход. Но нынешняя моя проблема представлялась мне неразрешимой, и, кроме того, боюсь, я не встретила бы понимания. Не будь прошлогоднего первоапрельского розыгрыша, еще можно было бы попытаться, но теперь они только позлорадствуют...
      С этими невеселыми мыслями я пошла на кухню ставить чайник. На месте записки "Меня не ждите, я в Питере" лежал клочок бумаги с карикатурой: тощая свинья с моей физиономией, выпирающими ребрами и клочьями пены на боках галопом бежит по шоссе с указателем: "До Санкт-Петербурга 600 км". Подпись под рисунком отсутствовала. Должно быть, вся компания разобиделась на меня не на шутку. Еще бы, пропустить Священную пятницу!
      Не помню уж, сколько лет назад установилась эта традиция: каждую пятницу друзья собирались у меня на бридж. За многие годы встречи срывались считанное число раз и всегда в исключительных обстоятельствах. Признаться, я испытала довольно сильные угрызения совести, когда за час до очередного сбора вдруг схватила сумку, набила ее необходимыми мелочами, оставила записку и удрала. Но я и так уже слишком часто ловила на себе встревоженные взгляды, а притворяться, будто у меня все в порядке, уже не осталось сил. В конце концов, ключи от моей квартиры у них есть, а без меня сама собой разрешится проблема, куда девать лишнего игрока, - обычно мы собирались впятером.
      Я налила в чайник воды и поставила его на плиту. Зажигая газ, услышала, как в замке поворачивается ключ. Вот дура! И ежику было бы ясно, что меня не оставят в покое, пока не выяснят причины моего непростительного бегства. В следующую секунду на кухню ворвались Марк и Прошка. Увидев меня, они синхронно затряслись от ярости.
      - Варвара, ты совсем совесть потеряла? - гневно зашипел Марк.
      - Дурацкий вопрос! Как можно потерять то, чего никогда не было? - ответил за меня красный от злости Прошка. После восхождения на четвертый этаж он пыхтел как паровоз. Казалось, его сейчас хватит удар.
      - Чай будете? - спросила я, пытаясь разрядить обстановку.
      И напрасно. Прошка начал синеть.
      - Я всегда подозревал, что ты - самое бессовестное, наглое и циничное создание на свете! - заорал он. - Но даже я не догадывался, что ты способна на такое! Ты знаешь, что мы третий месяц места себе не находим? Ты знаешь, что разучилась разговаривать по-человечески - только вопишь и огрызаешься? Посмотри на себя в зеркало! На тебе кожа висит, как дырявый плащ на огородном пугале! Но ты даже не подумала растолковать нам, что за чертовщина с тобой творится! Тебе плевать, что мы извелись от дурацких мыслей, перебирая одно за другим самые кошмарные предположения! "Может быть, у нее рак? Может, смертельно болен кто-нибудь из родных?" И вот когда мы уже не можем думать ни о чем, кроме твоего чертова состояния, и решаем наконец покончить с неопределенностью, ты сматываешься в другой город, не удосужившись даже объяснить почему!
      - Прекрати орать! - взорвалась я. - Слава богу, я никому не обязана давать отчет в своих действиях. Насколько мне известно, ездить в Питер законом не запрещается.
      Что тут началось! Прошка драл луженую глотку, периодически дубася кулаком по столу, Марк брызгал ядом, словно взбесившийся гейзер, я, как могла, защищалась, то пытаясь перекричать обоих, то затыкая уши. В разгар веселья раздался мощный удар во входную дверь, послышался треск дерева, еще один удар и топот ног в коридоре. Выглянув в прихожую, я узрела перекошенные физиономии Генриха и Леши, распахнутую дверь и выдранный с мясом замок.
      При виде сорванного замка, воплощавшего для меня девиз "Мой дом - моя крепость", я не выдержала и заплакала.
      Сдается мне, никто из присутствующих никогда прежде меня за этим занятием не видел, иначе как объяснить их реакцию? Скандальный Прошка немедленно умолк и воззрился на меня с вытаращенными глазами и открытым ртом. Желчный Марк из ядовитой змеи превратился во встревоженную наседку и заметался, пытаясь одновременно усадить меня, налить стакан воды и найти сердечные капли. Всегда невозмутимый Леша совершенно растерялся и с глуповатым видом переминался в дверях с ноги на ногу. Веселый и бесшабашный Генрих впал в панику и запричитал:
      - Ты из-за нас, да, Варька? Ты не расстраивайся, мы все починим. Вот увидишь, через две минуты все будет в порядке. Мы просто услышали крики и подумали, что тут кого-то режут...
      Он еще что-то лепетал, но я молча протиснулась мимо Леши, заперлась в ванной, отвернула кран на полную катушку и дала себе волю. Все напряжение последних недель хлынуло из меня вместе с потоками слез.
      Наревевшись всласть, я с отвращением поглядела в зеркало на красную распухшую рожу, умылась холодной водой и попыталась сообразить, как теперь быть.
      Совершенно очевидно, что от объяснений не отвертеться. Если рассказать все, как есть, мне припомнят первое апреля, и тогда на дружеское сочувствие можно не рассчитывать. Но придумать убедительную историю, которая оправдала бы мое состояние и поведение в последние несколько недель, я была не способна не хватало фантазии. И потом, допустим даже, я наплету про какие-нибудь страсти-мордасти, друзья ведь не уйдут после этого восвояси, предоставив меня самой себе. Они захотят помочь, защитить меня от нафантазированных ужасов, тут-то и выяснится, что я наврала с три короба. Вряд ли после этого наши отношения останутся прежними. Что же делать? Может, они все-таки не будут настаивать на объяснении?
      Так ничего и не надумав, я решила вести себя сообразно обстоятельствам и, помолясь, покинула убежище. Леша с Генрихом возились в прихожей с замком, Прошка, наш дорогой "дядюшка Поджер", давал указания. Марк куда-то исчез. Я вздохнула свободнее. Из всех четверых по-настоящему можно было опасаться только Марка; с остальными уж как-нибудь управлюсь.
      Не успела я додумать эту утешительную мысль до конца, как условный стук в дверь возвестил о возвращении моего персонального пугала. Леша с недовольным ворчанием отложил молоток и впустил Марка. Тот смерил меня испытующим взглядом, хмыкнул и отправился на кухню выгружать купленную провизию. Зловещий признак. Стало быть, предполагается, что дача показаний затянется надолго. От меня не отвяжутся, пока не вытянут все подробности и душу в придачу. Вздохнув - теперь уже тяжело, - я поплелась накрывать на стол.
      Через полчаса мы расселись за столом и разлили по стаканчикам водку.
      - Ну, сама расколешься или нам применить третью степень? - лениво поинтересовался Прошка.
      Добросердечный Генрих посмотрел на Прошку с укоризной, а на меня с состраданием.
      - Давайте сегодня - в виде исключения - воздержимся от пикировок, осторожно предложил он.
      - Так если мы с Варварой вдруг прекратим пикироваться, вы решите, что наступил конец света! - возмутился Прошка.
      - Да уж, - веско произнес Леша и глянул в окно, видимо желая убедиться, что ничто не предвещает подобного исхода. - Пусть лучше скандалят. Так спокойнее.
      - Да будет тебе известно, я никогда, подчеркиваю - никогда не скандалю, обиделась я.
      Прошка саркастически хмыкнул:
      - Еще чего придумаешь?
      - Придется нам, Леша, временно обойтись без милой твоему сердцу грызни, решительно объявил Марк. - Иначе мы тут проторчим до ночи, так ничего и не выяснив. Мы слушаем тебя, Варвара.
      Я залпом выпила водку, закашлялась и бросилась из-за стола, но Прошка моментально разгадал мой маневр и, продемонстрировав неплохую реакцию, успел преградить мне путь к бегству.
      - Фокусы свои будешь показывать в цирке, - заявил он безапелляционно. Кого ты хотела обмануть, дурашка? Садись на место и рассказывай.
      Я понуро вернулась за стол и бросила отчаянный взгляд на Генриха - мою последнюю надежду. Его рыцарская натура немедленно откликнулась на мой безмолвный вопль о помощи. Генрих ринулся в бой:
      - Ну что набросились на человека? Я уверен, Варька сама все расскажет, если сочтет нужным. Бывают обстоятельства, когда даже с близкими нельзя поделиться.
      Марк покосился на меня и поджал губы. Его взгляд красноречивее всяких слов говорил, что он думает о моей хитрой уловке. Генрих - единственный в нашей компании, с кем никто никогда не ссорится. Я воспрянула духом. Похоже, мне все-таки удастся увильнуть. Но зародившуюся надежду вдребезги разбил Леша. Тоже мне друг называется!
      - Если это как раз такой случай, если Варька связана словом или ее рассказ может кому-то навредить, пусть так об этом и скажет.
      Я закрыла глаза и попыталась прикинуть, можно ли мой случай хотя бы с натяжкой подвести под Лешино определение. Наверное, да. Если я расскажу правду, они не поймут моего ужаса, а то и поднимут меня на смех, чего я не люблю. Я уже открыла было рот, дабы заявить, что моя откровенность может навредить очень многим, но Прошка меня опередил:
      - Леша, прекрати попустительствовать этой иезуитке. Твоя формулировочка прямо-таки приглашает ее увильнуть от объяснений. Ее молчание уже вредит нам, и не предположительно, а точно. И ей самой тоже. Обрати внимание на этот чудесный серо-зеленый цвет лица. Ты хочешь, чтобы она вогнала в гроб себя и нас следом? Предлагаю уточнение: Варвара, ты немедленно изложишь нам, что с тобой происходит, если не связана честным словом и не навредишь своей откровенностью кому-либо, за исключением присутствующих.
      - И когда это он набрался такой комсорговской речистости? - буркнула я, прикидывая, стоит ли затевать спор. Потребовать определений, завязать дискуссию на тему большего и меньшего из зол? Но рано или поздно меня все равно припрут к стенке, зачем же тянуть время? Я налила себе еще рюмку и сдалась.
      Глава 2
      - Предупреждаю, если вы намерены перебивать или насмехаться, можете немедленно убираться.
      Я превентивно обвела слушателей грозным взглядом и, не обнаружив желающих удалиться, вздохнула и приступила к горестному повествованию.
      - Во всем виновата моя матушка. Перед Новым годом ее обуяла ностальгия, и она собрала огромный мешок рождественских подарков для друзей и родственников, оставшихся на родине. Нашла какого-то бедолагу, летевшего сюда из Канады по делам, осчастливила его известием, что он избран Санта Клаусом, и, довольная собой, вернулась к внукам. Интересно, отдавала ли она себе отчет в том, какую свинью мне подложила? Мало того что мне пришлось отложить срочный заказ и нестись в Шереметьево, базарить с таможней и волочить на себе непомерный короб, так еще, как стало известно из письма, предполагалось, что я непременно вручу все подарки к Рождеству. Представляете, штук тридцать адресатов, все в разных концах Москвы и Подмосковья, а до Рождества - неделя с хвостиком? Кстати, сама я получила набор косметики - просто необходимый атрибут для начинающего клоуна-любителя.
      - Надо же, как хорошо тебя знает матушка! - восхитился Прошка.
      - Не слишком хорошо, - бросил Марк. - Варька - клоун, скорее, законченный.
      - Не стесняйтесь, открывайте дебаты. Я больше не вымолвлю ни словечка.
      - Перестань, Варька, - попытался урезонить меня Леша. - Не могла же ты всерьез рассчитывать на Прошкино молчание!
      - Хочешь, мы залепим ему рот изолентой? - предложил Генрих.
      - Что за свинская дискриминация! - обиделся Прошка. - Все болтают, сколько душа пожелает, а мне сразу рот затыкать?
      - Я так и знал, что все кончится базаром, - буркнул Марк. - Но не предполагал, что так скоро.
      - Ладно, Варвара, не дуйся. Мы будем за ним приглядывать, - пообещал Леша.
      - За собой приглядывайте, - огрызнулся Прошка, но Генрих закрыл ему рот ладонью.
      - Так вот, - продолжала я, - подарки нужно было раздать за неделю. Если бы я принялась развозить их сама, то через пару деньков окочурилась бы от недосыпания, недоедания и нервного истощения. Можно было обзванивать облагодетельствованных и звать сюда, но я не собиралась превращать свое жилище в проходной двор.
      - Представляю себе картинку: Варька открывает дверь на звонки и потчует визитеров чаем! - воскликнул потрясенный до глубины души Прошка.
      Признаться, есть у меня такой маленький пунктик: я никому не отпираю дверь, телефонную трубку не поднимаю, не сверившись предварительно с определителем номера. Таким образом, общаться со мной могут только обладатели нужных телефонных номеров и выданных мною ключей от квартиры. Настоятельно рекомендую эту систему всем, кто не жаждет общаться с уличными проповедниками, назойливыми коммивояжерами, попрошайками, а также с любопытными, равно как и разъяренными соседями, милиционерами и прочими малосимпатичными субъектами.
      - И что же ты придумала? - заинтересовался Леша.
      - Я позвонила всем заинтересованным лицам и уведомила их, что буду ждать такого-то числа во столько-то часов на такой-то станции метро. Если хотят получить свои подарки, пусть соблаговолят не опаздывать больше чем на полчаса. Всякие попытки изменить время и место встречи я безжалостно пресекала. Хотите верьте, хотите нет, но, за единственным исключением, все оподаренные на свидание явились. Не смогла прийти только мамина подруга Валентина - отмечала день рождения сына. Больше всего меня приводит в отчаяние мысль, что, поступи я как намеревалась, ничего бы не произошло. Ну что мне стоило положить ее распроклятый подарок на полку и навсегда о нем забыть? Но, видно, бес меня попутал. Я так обрадовалась, избавившись от всех прочих, что снова позвонила Валентине и предложила завезти ей посылку, чтобы уж до конца исполнить мамино поручение. Валентина рассыпалась в благодарностях и тут же пригласила меня на день рождения сына. Вообще-то я не собиралась вручать призы в торжественной обстановке, но она проявила настойчивость и в конце концов меня уговорила. Ее Илюшу я знала с детства, парень он неплохой, и я подумала: почему бы и нет, черт возьми?
      Я потянулась к полупустой бутылке.
      - Да что там произошло, в конце-то концов? - не выдержал Прошка. - Мама прислала лучшей подруге трехлитровую банку отравленных грибочков, и именинник вместе с гостями и родителями приказал долго жить?
      - Будь это грибочки, долго жить приказала бы Варвара, - заметил Леша. Она слопала бы всю банку и даже не стала бы утруждать себя звонком.
      - Не путай ее с Прошкой - целую банку Варька не осилила бы. И потом мамочка могла предупредить в письме, что грибы отравлены, - возразил Генрих.
      - Тогда с чего бы Варваре теперь убиваться? - удивился Прошка, оставив без внимания колкость в свой адрес. - Она с блеском выполнила и перевыполнила родительское поручение; отправила к праотцам не только Валентину, но и добрую половину ее родственников. О такой удаче Изабелла Степановна наверняка и не мечтала!
      - Я знаю, в чем тут дело! - воскликнул Генрих. - Варька после этого угодила в лапы к каким-нибудь адвентистам седьмого дня, и те убедили ее, что убивать нехорошо. Даже по просьбе мамы.
      - Можно полюбопытствовать, для чего вы здесь собрались? - ядовито вопросил Марк. - Позвольте напомнить: сегодня понедельник и вы трое прогуляли работу, дабы выяснить, что творится с Варварой. Состязания в скудоумии могли бы отложить и до пятницы. А ты, Варвара, прекрати накачиваться водкой. Не надейся, что тебе удастся напиться до бесчувствия и свалиться под стол, прежде чем закончишь свою страшную повесть. Я лично брошу тебя в ванну с ледяной водой.
      - Как всегда, суров, но справедлив, - прокомментировал Генрих. Продолжай, Варька.
      - Дальше начинается самое ужасное, - уныло сказала я. - День рождения отмечали в узком кругу - только домочадцы и почетный гость, начальник сына. Зная мое отношение к голубоглазым блондинам, легко представить первое впечатление, которое он на меня произвел. А этот был еще и здоров как медведь. И меня, естественно, усадили за стол рядом с дорогим гостем. Я и глазом моргнуть не успела, как все семейство принялось нас сватать. Пока Валентина сладко пела гостю о моих достоинствах, ее супруг шептал мне на ухо о богатстве и организаторском таланте самого Бориса (так его зовут). Вообще-то до меня не сразу дошло, как скверно обстоят дела. Мамины подруги вот уже лет пять мечтают выдать меня замуж. Приятного, конечно, мало, но я всегда воспринимала попытки сводничества спокойно. Мечтать, в конце концов, не запретишь. Но кто мог предположить, что это набитое деньгами чудовище радостно ринется осуществлять их планы? Не прошло и получаса, как он начал усиленно за мной ухаживать. Сначала я думала, что гость любезничает со мной из желания угодить хозяевам, и его авансы не слишком меня раздражали. Но потом стало понятно, что для простой вежливости он действует чересчур рьяно, и я пришла в ужас. Представляете: блондинистый медведь с выпученными белесыми глазками норовит приобнять меня за плечи? Кошмар.
      Нарисованная картинка произвела впечатление на присутствующих. Некоторое время все молчали. Но недолго.
      - Ты хочешь сказать, что на тебя так подействовали воспоминания о пережитом ужасе? - резко спросил Марк. - Ты хоть иногда в зеркало смотришь? Знаешь, на кого ты стала похожа? Если этому виной мелкий неприятный эпизод трехмесячной давности, тебе пора показаться психиатру.
      - Давно пора, - поддержал его Прошка. - Я уже пятнадцать лет даю ей этот совет, а она, неблагодарная, только грязью меня обливает. Можно было догадаться...
      - Да подождите вы! - перебил его Леша. - Ты ведь еще не закончила, Варька? Что было дальше?
      - Я впала в панику и сделала первую крупную ошибку.
      - Ну, положим, первую крупную ошибку ты сделала лет сто назад, когда появилась на свет, - встрял Прошка, но Генрих снова быстро закрыл ему рот.
      Одарив горе-остряка многозначительным взглядом, я продолжала:
      - Я нагрубила ухажеру, но тут же устыдилась и попыталась сгладить резкость. Чертов Борис принял мою попытку за поощрение его ухаживаний. С тех пор я не знаю, как от него отвязаться. Я отклоняю все его приглашения, но он попросту меня не слушает. Стоит мне только выйти на улицу, он тут как тут: сгребает меня в охапку, запихивает в машину и тащит, куда ему заблагорассудится.
      У Прошки отвалилась челюсть.
      - Вот это да! Ну и мужик! А я-то до сих пор думал, что не родился еще титан, способный с тобой справиться. Снимаю шляпу!
      - И ты так и не удосужилась с ним объясниться? - не поверил Марк.
      - Говорю же, он меня не слушает! По какой-то неведомой причине он решил, что я стану ему превосходной женой, и ничто не способно убедить его в обратном. Я миллион раз говорила ему, что не собираюсь замуж, что он не в моем вкусе и прочее и прочее... А это чудовище только обнимало меня своей гнусной лапой за плечи, целовало ручку и заявляло, что я еще увижу, как великолепно у нас все сложится. Он всякий раз умудряется доводить меня до исступления, я ору в ярости, что меня от него тошнит, и вообще веду себя омерзительно...
      - Вполне типичное для тебя поведение, - быстро вставил Прошка и уклонился от карающей десницы Генриха.
      - ...В результате я всегда перегибаю палку, а потом начинаю раскаиваться и иду на попятный, а Борис (черти бы его взяли!) тут же пользуется моей минутной слабостью и продвигает наши отношения на следующую ступеньку.
      - Так не разговаривай с ним вообще, - предложил ошеломленный Леша.
      - Как можно не разговаривать с субъектом, который запихивает тебя в машину и возит по друзьям и родственникам, представляя как свою невесту?
      - Бред какой-то, - буркнул Марк. - Как он может запихнуть тебя в машину? Ты что - мешок с тряпьем? Не можешь вырваться, позвать на помощь, наконец?
      - Во-первых, у такого пойди вырвись! Из него можно десяток таких, как я, настрогать, и еще порядочный шмат останется. А во-вторых, естественно, я орала как резаная. Только что толку? Немногим смельчакам, которые отваживаются вмешаться, он лучезарно улыбается и радостно сообщает, что невеста у него с норовом, но потому-то он ее и любит. Те, смущенно ухмыляясь, ретируются.
      - А ты не пыталась произвести невыгодное впечатление на его друзей? спросил Леша. - Может, они его разубедят?
      - Еще как пыталась! Да я сама себе становлюсь отвратительна, когда общаюсь с его знакомыми. Развязная, вульгарная особа, которая понятия не имеет о правилах поведения в обществе и вообще только вчера с дерева спрыгнула! - У меня против воли вырвался всхлип.
      - Подожди, Варька, - остановил меня не на шутку обеспокоенный Генрих. - Я понимаю, все это очень неприятно, но, по-моему, ты напрасно убиваешься. Ведь не может же он насильно затащить тебя в загс!
      Я промолчала.
      - Что такое? - всполошился Марк. - Ты хочешь сказать, что вы уже подали заявление?!
      Я уронила голову на руки. На глаза набежали слезы.
      - Варька! - раздался единый протестующий вопль.
      - Нет. - Я мужественно подняла голову. - Но до этого чуть было не дошло. Я удрала в Питер. Что делать дальше - не знаю.
      - Ты что, спятила? - холодно поинтересовался Прошка. - Как это - не знаешь? Ну, пусть он даже затащит тебя в эту контору, откажешься подписывать их дурацкие бумажки, и баста!
      - Понимаете, недавно я сваляла такого дурака, что впору в петлю лезть. Есть у меня старинная подруга, еще школьная, Надеждой звать. Сколько я ее помню, она всегда вертела вашим братом, как хотела. Хотела - влюбляла в себя, хотела - отваживала, хотела - в запасных кавалерах держала. Все наши девицы иззавидовались, на нее глядючи. И главное, дело тут не во внешности. Вообще-то она на Муми-Тролля сильно смахивает - маленькая, пухленькая, глазки-бусинки, щечки круглые. Нас с нею дразнили Сушкой и Плюшкой. Но это, конечно, было давно. Так вот, в злосчастную минуту я вдруг вспомнила о ней и подумала: может, Надежда согласится переманить моего женишка? А потом пусть бы делала с ним все, что заблагорассудится. Отыскала я ее телефон, дозвонилась, рассказала свою горестную историю, но она мой замысел с ходу отвергла. Давно, говорит, замужем, родила троих, и теперь на нее польстится разве что чокнутый. Я расстроилась, а Надежда говорит: "Подожди нос вешать. Ты прекрасно справишься со своим монстром и без меня. Просто вела себя до сих пор себя по-дурацки. Самоуверенного удачливого мужика, не признающего поражений, упрямое сопротивление может только раззадорить. Нужно радикально менять тактику. Можешь и дальше разыгрывать из себя вульгарную разбитную деваху, только теперь делай вид, что просто спишь и видишь, как бы заполучить его в мужья. Когда он решит, что ты от него никуда не убежишь, наверняка начнет прислушиваться к мнению друзей и родственников. И сам приглядится к тебе повнимательнее. Он же не идиот, чтобы вешать себе на шею хамоватую скандальную жену!"
      Я замолчала и судорожно втянула в себя воздух.
      - Ну и?.. - не выдержал Прошка.
      Я не ответила.
      - Ты последовала этому идиотскому совету?! - возмутился Марк.
      Я кивнула.
      - Ну знаешь! Я всегда подозревал, что у тебя мозги с плесенью, но всему должен быть предел!
      - Прогрессирующее слабоумие, - поставил диагноз Прошка.
      Крыть мне было нечем, поэтому я не ответила на гнусную клевету. Прошка, ожидавший ответной шпильки, растерялся. Пожалуй, только теперь до него дошло, насколько серьезно мое положение.
      - Итак, ты вдруг обнаружила горячее желание выйти за чудовище замуж, а оно только обрадовалось? - уточнил он, хмурясь.
      - Ты сегодня демонстрируешь чудеса догадливости, - буркнула я. - Впрочем, обрадовалось - не вполне верное слово. Чудовище восприняло внезапную перемену в моем поведении как должное. Сказало: "Я так и знал, что рано или поздно ты сменишь гнев на милость. Вот увидишь, у нас все будет прекрасно". И, не отходя от кассы, назначило день подачи заявления.
      - Когда?! - Вопрос прозвучал в три голоса.
      Со свойственной мне проницательностью я догадалась, что друзья хотят знать не когда был назначен день, а когда мы пойдем подавать заявление.
      - Надеюсь, никогда. Назначено было на прошлую пятницу, но ночь с четверга я предусмотрительно провела у тетки, а сюда вернулась только в восемь вечера, решив, что загс наверняка уже закрыт и чудовищу нет смысла меня подкарауливать. Честное слово, я не собиралась от вас удирать. Но, приехав домой, вдруг подумала, что Борис может вернуться, услышит из-за двери ваш галдеж и начнет ломиться в квартиру. Мне показалось, будет лучше, если я смотаюсь в Питер...
      - Ну и чего ты достигла своим бегством? - спросил Марк. - Все равно рано или поздно тебе придется объясняться. Ты хоть понимаешь, в какую ловушку себя загнала?
      Еще бы я не понимала! Только страх показаться однообразной удержал меня от очередной порции бурных рыданий. Но, видимо, желание всплакнуть ясно отразилось на моей физиономии, потому что Марк вдруг смилостивился:
      - Ладно, поздно кулаками махать. Нужно подумать, как исправить положение.
      - Да чего тут раздумывать-то! Пусть Варька объявит своему чудовищу, что расхотела замуж. Насколько я понимаю, подобные капризы вполне в духе созданного ею образа, - сказал Прошка.
      - В том-то и дело, что это будет воспринято именно как каприз, - вздохнула я. - Если я могла передумать один раз, то почему не могу передумать в другой? Конечно, я больше не собираюсь убеждать Бориса, будто мечтаю о нем днем и ночью. Но нисколько не сомневаюсь - просто так он не отвяжется.
      - Может, нам самим с ним поговорить? - предложил Леша. - Тебя он может считать вздорной особой, у которой семь пятниц на неделе, но нас, наверное, выслушает.
      - Сдается мне, он вообще никого не слушает, - сказала я. - Вы себе представить не можете, какую мерзкую тварь я разыгрывала перед его друзьями и родственниками. Они должны были костьми полечь, лишь бы отвадить его от меня. Нет, боюсь, ваше вмешательство не поможет.
      - А что, если тебе представить дело так, будто ты внезапно влюбилась, например, в кого-нибудь из нас? - предложил Прошка.
      - Ну и что? Думаешь, Борис благородно сам устранится с пути соперника? По-моему, он только активизирует наступательные действия.
      - Ты могла бы подать заявление с одним из нас, а если не поможет - даже заключить фиктивный брак. Вряд ли он захочет дожидаться тебя всю жизнь. Это мысль, а? Если хочешь, я готов фиктивно пожертвовать собой.
      - Ты спятил! - взвилась я. - Я, конечно, готова на что угодно, лишь бы избавиться от этого субъекта. Но выйти замуж за тебя?! Да все мои знакомые немедленно решат, что я клиническая идиотка, а родственники наверняка попытаются добиться опеки.
      - Ну и пожалуйста! - оскорбился Прошка. - Видно, мне и в самом деле пора провериться у врачей, раз я сделал тебе предложение. Даже на фиктивный брак с тобой может решиться только законченный псих.
      - Хватит базарить, - вмешался Марк. - Варька, а он действительно подал неплохую идею. Я, разумеется, понимаю твое негодование, но тебе ведь не обязательно выходить за Прошку. Вон Леша, чем не жених?
      - Леша даже ради спасения собственной жизни не способен убедительно сыграть подобную роль. Вы в состоянии представить, как он в костюме, при галстуке, с букетом в руках томно вздыхает и пожирает девушку нежным взглядом?
      Все так и покатились со смеху, кроме Леши, физиономия которого осталась совершенно бесстрастной.
      - Остается Марк, - сказал, отсмеявшись, женатый Генрих.
      Нельзя сказать, что это замечание Марка обрадовало, но держался он мужественно.
      - Если другого выхода нет...
      - Извини, Марк, но я не могу принять твою жертву. Да и не хочу, честно говоря. Мне всегда было жалко твою предполагаемую будущую жену. И вообще я не собираюсь замуж. Ни фиктивно, ни взаправду!
      Марк воспринял мой отказ с явным облегчением, но все-таки обиделся.
      - А я вообще начинаю думать, что лучше оставить все, как есть. Если твоему Борису удастся тебя окольцевать, это и будет для него самой страшной карой.
      Напоминание о Борисе мгновенно лишило меня куража. Я вспомнила, как последние несколько недель маялась бессонницей, боялась выходить на улицу, шарахалась от каждой тени. Какие унизительные представления давала в компании посторонних, малоприятных мне людей.
      Добрый Генрих не может видеть меня несчастной.
      - Ничего, Варька, мы обязательно что-нибудь придумаем!
      - А я согласен с Марком, - мстительно заявил Прошка. - Лучше оставить все, как есть. Наверняка этот Борис поприличнее прошлого жениха, первоапрельского. Судя по твоему рассказу, у этого хотя бы замашки не уголовные. Подумаешь, волосы светлые и глаза выпученные! Зато богатый. А придумаем мы, как его отвадить, - ты опять такого субъекта откопаешь, что кондрашка хватит.
      - Да сколько можно припоминать мне этот несчастный розыгрыш! Уже почти год прошел!
      - Ну и что? Ты знаешь, сколько лет жизни украла у нас своей дурацкой шуточкой?
      - Нечего было меня провоцировать. Еще когда родственники и мамины подруги выпытывают, скоро ли моя свадьба, и сокрушенно качают головой, услышав, что после дождичка в четверг, - можно потерпеть - с ними я вижусь раз в год по обещанию. Но когда в эту травлю включились вы, мое терпение лопнуло. Вот я и решила раз и навсегда избавить себя от намеков на тяжкую долю бедной старой девы. По-моему, замысел удался. После знакомства с Колюней у вас удивительным образом пропала охота покушать салат на моей свадьбе.
      - Слушай, какие мы дураки! - Прошка даже забыл старые обиды. - Колюня вот кто нам сейчас нужен! Варька, может, уговоришь его выступить на бис? У него такая бандитская рожа, что, будь твой Борис хоть с двух медведей, ему найдется о чем призадуматься.
      - Во-первых, Колюня, по слухам, недавно схлопотал семь лет за разбойное нападение на милиционера. Во-вторых, Борис - бизнесмен и бандитской рожей его не удивишь. Видели бы вы его деловых партнеров! Аль Капоне перед ними - ангел небесный.
      - Но должно же быть у твоего Бориса хоть одно уязвимое место! - горячился Прошка. - Что-нибудь такое, чего он на дух не переносит. Если ему нравятся вульгарность, хамоватость и бандитские рожи, может, тебе на время превратиться в кисейную барышню? Будешь периодически падать в обморок и орошать окружающих потоками слез. Если и это его не проймет, поищем другие средства. Не исключено, что у него аллергия, к примеру, на цветочные запахи или рыбий корм. Тебе останется только обливаться с ног до головы духами и завести рыбок. Чем-нибудь мы его рано или поздно поразим.
      - Вообще-то идея хорошая, - изрек Леша. - В ней лишь один изъян - на ее воплощение потребуется время. А Варька, сами видите, и так уже превратилась в доходягу. Кто знает, во что ей обойдутся эти эксперименты.
      - Предлагаю применить комплексный метод борьбы, - сказал Генрих. Во-первых, ни на миг не оставлять Варвару одну. Пусть Борис попробует запихнуть ее в машину и увезти, когда орать и яростно сопротивляться будут уже двое. Вряд ли в этом случае кто-то поверит в его историю о норовистой невесте. Чудовищу придется вести себя цивилизованно. Во-вторых, попробуем все-таки метод ненасильственного убеждения. Через две недели Варькин день рождения прекрасный для нас повод познакомиться с ее женихом.
      Я не поверила своим ушам.
      - Генрих, ты хочешь испортить мне день рождения?
      - Нет! Конечно нет. Первого апреля собираемся в обычном составе.
      - Только без Колюни, пожалуйста, - вмешался Прошка.
      - Думаю, из колонии строгого режима отпроситься сложно, - успокоила я его.
      - Бориса можно позвать в любой другой день - ты, Варька, сама выберешь в какой, - продолжал Генрих. - Представишь нас, а потом удерешь из дома якобы по неотложному делу. Подговори кого-нибудь позвонить тебе в условленный час и объяви, что тебя срочно вызывают в издательство. Мы же попытаемся осторожно прощупать твоего суженого на предмет симпатий и антипатий, а потом под видом панегирика выдадим ему такую порцию вранья о тебе, что он побежит прочь, не разбирая дороги.
      - Можно обойтись и без вранья, - снова встрял Прошка. - Расскажите любому нормальному человеку историю Варвариной жизни, и желание связать себя с ней узами брака испарится у бедняги, будто и не было.
      - С чего это ты взял, будто можешь судить о нормальных людях? огрызнулась я. - А что касается твоего плана, Генрих, то попробовать, конечно, можно, но в успех мне верится с трудом.
      - А не сработает - попробуем поговорить с кем-нибудь из друзей Бориса. По твоим словам, они вовсе не рады вашему предстоящему браку. Возможно, кто-нибудь из них подскажет, чем пронять влюбленного. Ведь они знают его лучше.
      - А если и тут ничего не выйдет, мы подыщем тебе фиктивного жениха таких габаритов, что твой нынешний покажется рядом с ним пигмеем, - добавил Марк.
      - Одним словом, что-нибудь да сработает, - заключил Генрих. - Главное, ты сейчас выкинь свое чудовище из головы и скорее приходи в себя. Честное благородное: мы тебя спасем. Даже если придется уничтожить его физически.
      Глава 3
      Как человек, получивший естественнонаучное образование, я отношусь к предсказаниям судьбы, хиромантии и астрологии с изрядной долей подозрительности. И все же никто не в состоянии поколебать одно мое убеждение: я верю, что среди людей, родившихся первого апреля, преобладают личности волевые, способные противостоять любым ударам судьбы. Едва научившись ходить и говорить, рожденные первого апреля по достоинству оценивают чувство юмора родителей, подаривших жизнь своему чаду в такой знаменательный день. Шутки по этому поводу - мелочь, не заслуживающая внимания. Но как, по-вашему, должен воспринимать жизнь ребенок, открывающий пакет с подарком и обнаруживающий там... Предоставляю вам самостоятельно дорисовать картинку.
      Если ребенок обладает здоровым чувством самосохранения, то в один из своих дней рождения он неизбежно преподнесет близким сюрприз, который навсегда отобьет у них охоту веселиться в день смеха. А добившись успеха, он постигнет простую истину: не хочешь быть посмешищем - смейся. И эта истина определит всю его последующую судьбу.
      Моя жизнь служит прекрасной иллюстрацией к сказанному. Я давно уже не опасаюсь сюрпризов в день рождения, и сегодняшний не был исключением.
      Собрав со стола грязные тарелки, я отправилась на кухню ставить чайник. Через минуту ко мне присоединилась Машенька.
      - Сколько мы с тобой знакомы, но я так и не пойму, почему ты противишься замужеству? Ты извини, что я о годах, но, чем дольше тянешь, тем опаснее рожать. Конечно, в вашей компании все, кроме Генриха, холостяки, но они мужики, им проще. Неужели ты не боишься остаться без детей?
      - Машенька, тебе действительно меня не понять. Ты выросла в дружной семье и вышла замуж за прекрасного человека. Естественно, вам только детей не хватало для полного счастья. А меня произвели на свет исключительно ради брата. Знаешь, тогда бытовало поверье, что единственный ребенок вырастает эгоистом. Вся жизнь родителей вертелась вокруг первенца, вундеркинда. Предполагалось, что маленькая комната в этой квартире - детская, но я там только спала, чтобы не мешать братцу делать уроки и заниматься музыкой. И даже потом, когда Игорек бросил музыкальную школу, он все равно остался номером первым. В конце концов я оставила попытки привлечь к себе родительское внимание и пришла к убеждению, что семья - вовсе не гарантия личного счастья. Для счастья нужны две вещи: свобода и взаимная любовь. Выйдя замуж, о свободе остается только мечтать. Меня такой вариант решительно не устраивает.
      - А как же любовь?
      - О, на этот счет, у меня целая теория! Я пришла к выводу, что человечество совершило грандиозную ошибку, попытавшись соединить любовь физическую и духовную. В результате такого слияния неизбежно рождается собственничество, которое способно погубить почти всякую любовь. Один партнер начинает воспринимать другого, как собственный довесок, а это всегда ошибка. Но ее легко избежать, если не путать Божий дар с яичницей. Другими словами, любить нужно друзей, с которыми ни при каких обстоятельствах не ляжешь в постель, а спать - с субъектами, которые удовлетворяют тебя физически, но не вызывают ни малейшего уважения. Это единственный вариант взаимной любви, не отнимающий свободы. Как легко понять, замужество такая система ценностей исключает.
      - Интересная теория, - признала Машенька. - Раз ты его не уважаешь, то, понятное дело, не станешь убиваться, если он найдет себе кого-нибудь помоложе и покрасивее. А дружбу нормальные люди берегут, как святыню. В этом что-то есть. Но как же дети?
      - В моем кредо это единственный тонкий момент. Но, видишь ли, у меня, напрочь отсутствует материнский инстинкт.
      Пораженная Машенька безуспешно попыталась скрыть свое неодобрение. Я начала соображать, как бы извернуться, чтобы не утратить ее расположения, но тут в дверях показалась голова Генриха.
      - Без вас, прекрасные дамы, нам тоскливо и одиноко. Что я могу сделать, чтобы приблизить счастливый миг воссоединения?
      - Можешь отнести чашки, розетки, конфеты и торт, - позволила я. - Когда управишься, достань из холодильника варенье. Мы уже заканчиваем.
      Через десять минут все снова расселись за столом и вернулись к обсуждению диспозиции. Потом Прошка подвел итог:
      - Что ж, если после такого празднества жених не разорвет помолвку, можно смело сдавать его в психушку. Так или иначе ты спасена.
      - Нужно собраться пораньше, еще разок обсудить детали. Варвара, может, ты все-таки вспомнишь какой-нибудь эпизод, который подсказал бы, что вызывает у него наибольшее отвращение?
      - Нет, Марк, боюсь, не вспомню. Борис исключительно доволен собой и всем миром.
      - Так не бывает, - сказал Леша.
      - Завтра сам убедишься.
      [Отбивка]
      Назавтра все валилось у меня из рук. Нарезая все для салата, я раз десять уронила доску и нож, рубанула себя по пальцам, разбила две тарелки и накрошила в крабовое мясо вареной колбасы. К трем часам я уже не соображала, что делаю. От трагической кончины меня и обитателей дома спас приход Леши, который почти сразу заметил, что я включила газовую колонку, позабыв зажечь огонь. Мы проветрили кухню и начали чистить картошку. Минут через десять Леша поинтересовался, всегда ли я держу нож обратной стороной, и предложил мне заняться чем-нибудь менее травмоопасным. Я начала бесцельно слоняться по квартире, поминутно выглядывая в окно.
      - По-моему, Марк вчера объявил, что мы соберемся пораньше, - сказала я, в пятнадцатый раз опуская занавеску.
      - Будто ты их не знаешь, - пробурчал Леша. - Скажи спасибо, если вообще придут.
      Его замечание не прибавило мне спокойствия. Пересилив острое желание швырнуть в Лешу чем-нибудь тяжелым, я заперлась в ванной и встала под душ. Без пятнадцати четыре мы по-прежнему сидели в квартире вдвоем. Теперь занервничал и Леша, которому вовсе не улыбалось воплощать в жизнь наш гениальный план в одиночку. Я уже почти склонила его к мысли о бегстве, когда наконец заявился Марк. Не соизволив объяснить свое опоздание, он с ходу набросился на нас.
      - Варвара, ты почему до сих пор в драных джинсах? Уже четыре часа! Проклятие, у вас еще и стол не расставлен! Чем ты тут занимался, Леша? Что?! Больше никого нет? Да вы с ума посходили!
      Они с Лешей забегали по квартире, накрывая на стол, а я ушла переодеваться.
      В десять минут пятого раздался звонок в дверь. Я открыла с замиранием сердца. Крошечную прихожую заполонила туша моего жениха и необъятный букет красных роз.
      Вообще-то Бориса было бы неверно назвать толстым. При широченных плечах и росте за метр девяносто излишек жира вовсе не бросался в глаза. Правда, внимательный наблюдатель заметил бы наметившийся второй подбородок и излишне пухлые пальцы, но сложён мой персональный кошмар был довольно пропорционально. А светлые волосы и глаза некоторым даже нравятся. Справедливости ради надо признать, что далеко не всякая девица испытывала бы на моем месте такой леденящий ужас. Себе в оправдание могу сказать, что мой рост не дотягивает до метра шестидесяти, телосложением я напоминаю изящный скелет, а светлые, почти прозрачные глаза пугают меня с детства (может быть, кто-нибудь с такими же глазами когда-то отнял у меня конфетку). Кроме того, я не люблю, когда меня запихивают, как неодушевленный предмет, в машину, и, как уже было сказано, решительно не хочу замуж.
      Ловко увернувшись от поцелуя, я судорожно вцепилась в рукав стоящего у меня за спиной Марка и вытолкнула его вперед. Застенчивый Леша предусмотрительно переминался с ноги на ногу в дальнем конце "большой" комнаты.
      - Знакомьтесь: Борис. Мои друзья. Это Марк, а там, в красном углу - Леша.
      Мужчины церемонно раскланялись, но обошлись без рукопожатий. Борис пробормотал какую-то банальность и протянул мне розы. Я хотела было уйти за вазой, но чудовище удержало меня за локоть и вытащило из кармана бархатную ювелирную коробочку. У меня упало сердце. Чудовище щелкнуло замочком и с гордостью вытянуло перед собой руку. Так я и думала. На ладони лежали бриллиантовые серьги, кулон и перстень, все в золотой оправе. Терпеть не могу золото и бриллианты. Пока я размышляла, каким образом выразить свое отношение к подарку, в замке повернулся ключ, и дверь ударила Бориса в спину. В следующую секунду Прошка с Генрихом вытолкнули его из прихожей в комнату. Все застыли. Чудовище, очевидно, пыталось сообразить, почему эти люди открывают дверь моей квартиры своим ключом, а Прошка с Генрихом глазели на бриллианты.
      - Знакомьтесь, - повторяла я как заведенная. - Борис. Мои друзья, Генрих и м-м... Андрей.
      Маленький кругленький Прошка смерил чудовище уважительным взглядом и, вытянув руку, неожиданно прыгнул вперед. Бриллианты, весело блеснув, рассыпались по полу.
      - Очень приятно, - жизнерадостно соврал Прошка, стискивая ладонь опешившего Бориса.
      - Взаимно, - гораздо менее жизнерадостно соврал Борис и нагнулся за бриллиантами.
      В то же мгновение наклонился и Генрих, по доброте душевной решивший помочь гостю. Раздался звонкий удар столкнувшихся лбов, и даже Леша, стоявший на почтительном расстоянии, поежился. Травмированные джентльмены взвыли и выпрямились, ожесточенно потирая лбы. Бриллианты остались валяться на полу.
      - Что же мы стоим в прихожей? - засуетился Прошка, скинул куртку и шагнул в комнату, наступив на кулон.
      Я отчетливо расслышала зубовный скрежет. Сердце мое наполнилось восхитительной надеждой.
      - Проходите, проходите, - пропела я сладким голосом и, желая закрепить успех, повернулась к Борису спиной и нежно обратилась к Генриху: - Очень больно, да? Подожди, у меня где-то была свинцовая примочка, - и бросилась с охапкой роз на кухню, попутно наступив на серьгу.
      Марк, судя по его каменной физиономии, из последних сил боролся с приступом хохота.
      К тому времени, когда я вернулась с примочкой, Борис собрал-таки украшения. Они почти совсем не пострадали, только заметно погнулось тонкое колечко, обрамлявшее довольно крупный бриллиант кулона, да расплющилась застежка серьги.
      - Не переживай, - небрежно бросила я жениху, протискиваясь мимо него к Генриху. - У меня все равно уши не проколоты.
      Надо отдать Борису должное - этот плевок он воспринял с достоинством.
      - Как глупо было с моей стороны не заметить этого, - сказал Борис, убирая в карман брюк бархатную коробочку. - Придется подыскать подходящие клипсы. Ты на меня не в обиде?
      Я снова искусно увернулась от поцелуя и, пробормотав в ответ что-то маловразумительное, пригласила всех к столу.
      В тесную ванную выстроилась очередь желающих вымыть руки, а я тем временем наложила себе полную тарелку всевозможных салатов и энергично заработала челюстями.
      - А почему это ты никого не дожидаясь? - удивился Леша.
      - Ты забыл, что меня сейчас внезапно вызовут по срочному делу? Насколько я знаю Прошку, к моему возвращению в доме не останется даже маргарина, промычала я с набитым ртом. - Кроме того, у меня впервые бог знает за сколько времени проснулся аппетит.
      - Погоди радоваться, - предостерег Леша. - Неизвестно еще, чем дело кончится.
      - Зануда, - сказала я весело. - Лучше налей вина, выпьем за удачу.
      Чудовище вошло в комнату в ту секунду, когда мы чокались. Не обращая на него внимания, я повторила: "За удачу!" и сделала добрый глоток.
      - Вот свинство! - раздался из-за спины Бориса возмущенный возглас Прошки. - А мне?
      - Сам нальешь, - невозмутимо ответил Леша, ставя на стол ополовиненный бокал.
      Прошка отстранил гостя и быстренько занял кресло. Борис уже оценил обстановку и понял, что должен проявить инициативу, иначе так и простоит мебелью весь вечер. Он решительно отодвинул стул, протянул руку к распечатанной бутылке и начал разливать вино по бокалам. Тем временем подоспели Генрих и Марк.
      Когда все бокалы были наполнены и Борис (он единственный остался стоять) откашлялся, чтобы произнести тост, Прошка не дал ему открыть рта.
      - А шампанское?! Варька, ты опять пожадничала?
      - Шампанское в холодильнике, - сказала я сухо.
      - Ну, это другое дело! - Прошка резво влил в себя содержимое бокала и побежал на кухню. - Освобождайте скорее посуду, - донесся до нас бодрый голос.
      Пока Борис с сомнением вертел бокал в руке, все уже выпили вино без всякого тоста. Скоро вернулся Прошка, бокалы снова наполнили, и Борис предпринял вторую попытку:
      - Леди и джентльмены! Мы собрались сегодня, чтобы...
      Раздался телефонный звонок. Я выскочила из-за стола и бросилась в спальню.
      - Начинай врать, Варвара, - сказала мне в ухо любимая тетка и повесила трубку.
      - Да? Я слушаю. Как потеряли? Но я не могу сейчас приехать - у меня гости. Неужели это так срочно? Ну хорошо, хорошо, приеду... Черт бы вас побрал.
      Я вернулась в гостиную и затараторила с порога:
      - В издательстве потеряли один из моих рисунков, а завтра сдавать макет в типографию. Мне нужно ехать. Постараюсь закончить поскорее.
      Борис встал:
      - Я тебя отвезу.
      - Нет-нет, оставайся. Я давно хотела познакомить тебя с ребятами. Может, и к лучшему, что меня вызвали. На мальчишниках всегда царит непринужденная атмосфера. Все, убегаю. Если задержусь, позвоню.
      Борис все-таки вышел вслед за мной в прихожую и помог надеть куртку. От его прощального поцелуя меня передернуло, но близость свободы помогла перенести испытание. В следующую минуту я уже сбегала вниз по лестнице.
      [Отбивка]
      Вернулась я через три часа в прекрасном расположении духа, поскольку знала, что чудовища не застану. Час назад я позвонила домой и наврала, что, придется, по-видимому, проработать ночь напролет. Через двадцать минут Марк перезвонил Лиде и сообщил, что Борис отчалил. Мы с теткой допили чай, и я помчалась к себе.
      Настроение мое несколько упало, когда я увидела хмурые лица друзей.
      - Что? Не получилось?
      Все четверо молча покачали головами. Я тяжело опустилась на стул.
      - Чтоб меня черти побрали, если я что-нибудь понимаю! - взорвался Прошка. - Чего только мы про тебя не рассказывали! Начали с истинных происшествий, для убедительности я даже старые заметки из факультетской стенгазеты ему в нос тыкал. Помнишь, "Летающие тарелки в студенческой столовой" и "Нет Пиночету!"?
      - Летающие тарелки помню, а какое отношение ко мне имеет Пиночет?
      - Да это про твою драку с милиционерами. Тогда еще МГУ вслед за университетом Сантьяго исключили из Всемирной лиги университетов за поставленную на входе полицию, помнишь? Ну вот, автор заметки написал, что эта драка - акт протеста против исключения из лиги, а в конечном итоге - против чилийской хунты.
      - Хм! И автора не выгнали из университета?
      - Выгнали. Только еще до статьи, за неуспеваемость.
      - Ну ладно, пресса на чудовище не подействовала, а что вы предприняли сами?
      - Лучше спроси, чего мы не предпринимали! - буркнул Прошка. - Я припомнил самых гнусных личностей на мехмате и самые гнусные сплетни, которые о них ходили, и все приписал тебе. Мне аж самому тошно под конец стало, а твоему хоть бы хны! Знай себе посмеивается.
      - Это все Генрих виноват, - мрачно заявил Марк. - Он, вместо того чтобы тебя очернять, начал рассказывать о тебе смешные истории.
      Я с упреком посмотрела на Генриха.
      - Прости, Варька, ну не смог я... Но Прошка с Марком про тебя такого нарассказали, что этого должно было хватить с лихвой.
      - Вообще-то да, - неохотно признал Прошка. - Под занавес я намекнул, что, по-моему, тебя тянет к девочкам и ты подумываешь о перемене пола. Если ему и это безразлично, тогда не знаю, чем еще его пронять.
      - Так, может быть, он просто не подал виду? - с надеждой спросила я. Зачем ему объявлять, что он хочет со мной порвать? Это как-то не по-мужски. Вдруг он ушел навсегда?
      Ответом мне было молчание.
      - Что такое? - спросила я упавшим голосом.
      - Понимаешь, - Леша смущенно откашлялся, - он перед уходом сказал, что был счастлив познакомиться с твоими друзьями и теперь хотел бы познакомить нас со своими. Дескать, для семейной жизни лучше, когда друзья становятся общими.
      Я вздрогнула:
      - А вы не сказали ему, что я передумала насчет семейной жизни?
      - Сказали. Марк объяснил, что ты вообще-то не расположена к замужеству, а согласилась, только позарившись на его деньги.
      - И что же он?
      - Пропустил мимо ушей.
      - Я все-таки надеюсь, что он передумал. Мало ли что он говорил!
      - Не думаю, - возразил Прошка. - Перед уходом Борис пригласил нас в ресторан, где и должно состояться знакомство с его друзьями.
      - О боже!
      - Варька, - каким-то странным тоном сказал вдруг Генрих. - Можно задать тебе деликатный вопрос? Как далеко зашли ваши отношения? - Увидев мое выражение, он торопливо добавил: - Понимаешь, я видел, как он дважды пытался тебя поцеловать. Один раз ты ускользнула, а в другой у тебя было такое лицо... Странно, что Борис этого не замечает. Я подумал, может быть, когда ты хотела убедить его в своем желании выйти замуж...
      - Нет! - На меня накатил приступ дурноты. - Как тебе могло прийти в голову! Да меня однажды чуть не вырвало на его парадный костюм от какого-то там кутюрье, когда он полез целоваться!
      - Да-а, - задумчиво произнес Марк, - ты прав, Генрих, все это очень странно.
      - Что именно? - заинтересовался Леша.
      - Да вся эта история! Попробуй взглянуть на нее со стороны. Богатый холостяк и не урод, что бы там ни говорила Варвара, случайно встречает в гостях незамужнюю девицу. Хозяева пытаются их сосватать, и он без всякого поощрения со стороны девицы радостно хватается за эту возможность. Девица ему грубит, не подходит к телефону, отклоняет приглашения, заявляет, что ее от кавалера тошнит (и демонстрирует это), а ухажер - деловой человек, между прочим, - часами дежурит у подъезда и силой волочет ее в гости к родственникам и знакомым, представляя как свою невесту. Варька, ты ведь только недавно заявила, что согласна выйти за него замуж?
      - Да. Он к тому времени преследовал меня уже больше двух месяцев.
      - Значит, два месяца он строил из себя идиота без всякой надежды. Зачем?
      - Что значит - зачем? - фыркнул Прошка. - Любовь, как известно, зла.
      - Даже безумно влюбленный - а Борис, кстати, не производит впечатления человека, сгорающего от страсти, - задумается, если его избранницу тошнит от простого поцелуя. На что он может рассчитывать? Можно завоевать любовь, если девушка равнодушна или даже относится с неприязнью, но если она испытывает физическое отвращение?..
      - Может быть, Надежда права и его раззадорило мое сопротивление? неуверенно предположила я.
      - Крайне неубедительно, - сказал Марк. - Против физического отвращения настойчивость бессильна.
      - Ну и какой из этого вывод?
      - Жулик! - завопил Прошка. - Брачный аферист! Варька, у тебя есть какие-нибудь ценности?
      Я метнулась к буфету и вытащила шкатулку с бабушкиной сапфировой брошкой, но в следующую минуту опомнилась.
      - Какие ценности? Ты с ума сошел? Человек только что подарил мне бриллианты!
      - Фальшивые! - воскликнул Прошка.
      - Даже если фальшивые, то имитация очень хороша. Видел, как они играли на свету? А хорошая подделка, да будет тебе известно, стоит недешево. Если приплюсовать сюда расходы на цветы, мелкие подарки и походы в ресторан, эта брошка влетит ему в копеечку. Овчинка выделки не стоит.
      - А квартира?
      - Двухкомнатная хрущоба? Притом что после моей смерти ему досталась бы только половина? И то при условии, что я все-таки вышла бы за него замуж, чего я делать не собираюсь? Окстись! Да Борис может покупать себе по шесть таких квартир каждый день до завтрака!
      - Брачные аферисты всегда разыгрывают из себя людей состоятельных, авторитетно заявил Прошка.
      - Перестань пороть чушь! Я познакомилась с Борисом у Валентины, которая когда-то забирала маму со мной из роддома, потому что папа был в экспедиции. Ее Илюша - а с ним мы играли еще в песочнице - работает на Бориса пятый год. Неужели ты думаешь, что они подсунули бы мне брачного афериста?
      - Ну, не знаю, не знаю! Не помешала же многолетняя дружба твоей маме послать Валентине отравленных грибочков.
      - Валентина не ест грибочков, - ответствовала я холодно. - Мама прислала ей мексиканское пончо.
      - Подумать только, какая мелочь может спасти человеку жизнь!
      - Прекрати паясничать, Прошка! - разозлился Марк. - Варвара! Что конкретно ты знаешь о Борисе? Какого рода у него бизнес, кто его родственники?
      - Бизнес у него многосторонний. Начинал он с кирпичного заводика в Тверской губернии, потом его продал, деньги выгодно вложил в акции нескольких компаний, в том числе ликеро-водочных заводов, а сам открыл в Москве консультационную фирму. Он по профессии экономист.
      - И чем занимается его фирма?
      - Консультирует по поводу капиталовложений. После перестройки объявилась целая прорва дутых фирм, наших и иностранных, и в сомнительных случаях клиенты перед заключением сделки обращаются к Борису. Он собирает на будущих партнеров клиента досье: история фирмы, нынешнее экономическое положение, гаранты и тому подобное.
      - Откуда он берет эти сведения?
      - Так он мне об этом и сказал! Это же коммерческая тайна. Могу только предположить, что кто-то поставляет ему информацию о наших зарегистрированных фирмах, а Борис засылает к ним квалифицированного специалиста-лазутчика, скажем экономиста или юриста. Илюша говорил мне, что на них работает много свободных агентов, но характер их деятельности ему не вполне ясен. Сам Илюша программирует базы данных и занимается защитой компьютерной информации.
      - Допустим, в наши фирмы Борис засылает лазутчиков. А в зарубежные?
      - Наверное, они обменивается сведениями с какой-нибудь подобной же зарубежной конторой. На взаимовыгодных условиях. У Бориса есть связи за границей. Он несколько лет был женат на еврейке и жил в Израиле. Потом развелся и вернулся.
      - А что ты можешь сказать о его родственниках и друзьях?
      - Из родственников я знакома только с сестрой и шурином Бориса. Сестра вполне нормальная дама. Фамильное сходство налицо, но она симпатичнее. Тоже крупная блондинка, но глаза не светлые, а темно-серые. Закончила финансовый институт, главный бухгалтер какой-то крупной фирмы. Флегматичная, молчаливая. Ничего подозрительного в ней я не заметила. Муж ее тот еще типчик! Красавчик, уверенный в собственной неотразимости. Глуп как пробка. Но на жулика не похож. А вот так называемые друзья, а вернее, деловые партнеры Бориса замечательно смотрелись бы за решеткой. Один из них - некий Турцев, еще институтский кореш - замухрышка с крысиной мордочкой. У него непрерывно дергается щека, и он не расстается с телохранителем. Честное слово, сидим мы в ресторане, а у этого субъекта за стулом маячит здоровенный амбал. Борис рассказывал, что недавно они с этим Турцевым купили где-то на Валдае недвижимость и хотят открыть первоклассный дом отдыха. Вроде бы дело у них уже на мази. Я бы не удивилась, если бы выяснилось, что свой первоначальный капитал Замухрышка приобрел в советское время на посту завскладом, занимаясь хищениями в особо крупных размерах, но теперь-то это никого не волнует, верно?
      - Пожалуй, - Марк задумчиво потер подбородок. - А другие партнеры?
      - Собственно, я видела еще только одного. Фамилия - Ломов. Страшный тип. Лицо узкое, глаза - буравчики, губы тонкие. По идее такую физиономию должен бы украшать хищный орлиный нос, но ничего подобного. Носище у него здоровый, это точно, только куда больше похож на утиный клюв. Брр!
      - Да при чем здесь внешность? Кто он такой? Чем занимается?
      - Бизнесмен, а точнее не знаю. У них с Борисом были в недавнем прошлом какие-то дела, но в детали меня не посвящали. Теперь Борис хочет привлечь его к участию в проекте со своим домом отдыха. Они с Замухрышкой исчерпали фонды, а там остались мелкие недоделки. Борис уговаривает Ломова вложить деньги в проект. Не знаю, я бы на месте Бориса ни за что не стала связываться с этим бандитом!
      - Почему бандитом?
      - Веет от него чем-то таким, паханским. А жена у него, кстати, красавица. Высокая, волосы медно-рыжие, глаза ярко-зеленые, тонкие черты лица. Я думала, она бывшая фотомодель или манекенщица, а оказалось - медсестра. Сейчас, естественно, не работает. Ну, поможет это вам понять, почему Борис жаждет на мне жениться?
      Все задумались.
      - Слишком мало информации, - изрек, наконец, Прошка. - Слушай, ты говоришь, вы с Валентининым сыном - друзья детства. Он, наверное, неплохо знает своего патрона, если тот захаживает к нему на именины. Почему бы тебе не позвонить этому Илюше и не вытянуть из него всю подноготную шефа?
      - Насколько я поняла, Борис попал к Илюше на день рождения случайно. Илюша в тот день задержался на работе, а все сотрудники разошлись за предновогодними покупками. Тут в контору заявился мрачный шеф, увидел, что никого нет, и пригласил Илюшу в ресторан. "Пойдем, - говорит, - развеемся, а то у меня неприятности и на душе паршиво". Илюша объяснил, что его ждут дома по случаю дня рождения, и из вежливости позвал начальство в гости. Начальство подумало-подумало и приняло приглашение.
      - Да-а, - задумчиво протянул Генрих. - Значит, у него были неприятности? Это интересно. Так и лезет в голову криминальный сюжетец. Например, кто-то из клиентов Бориса после консультации в его фирме отказался от заключения сделки и пострадавшая сторона начала на него охоту. Можно допустить, что начались разборки с партнерами-уголовниками или с конкурентами. Или произошла семейная ссора с шурином, который, например, изменяет Борисовой сестре. Но ни одно из этих предположений не объясняет, что ему понадобилось от нашей Варьки.
      - И понадобилось позарез, потому что он, похоже, не считается ни со временем, ни с расходами, - добавил Марк.
      - Варвара, он просил у тебя что-нибудь помимо руки и сердца? - осведомился Прошка.
      - Насколько я помню - нет. Даже автографа.
      - Может быть, он все-таки хочет жениться бескорыстно? - осторожно спросил Леша.
      - Нет! - решительно воспротивилась я. - Мне куда приятнее думать, что у него корыстный интерес.
      - Но вдруг тебе угрожает опасность? - обеспокоился Генрих.
      - Самая страшная опасность - брак с чудовищем, - отмахнулась я легкомысленно. - С остальным как-нибудь справимся. Конечно, не мешало бы разобраться, что Борису нужно. Кстати, вы хотели вытянуть какие-нибудь сведения из его друзей. Вот вам и карты в руки. Когда мы приглашены в ресторан?
      - В пятницу, на будущей неделе.
      - Отлично. У нас навалом времени, чтобы составить план кампании.
      Глава 4
      Неделя прошла сравнительно спокойно. Мысль о том, что чудовище отнюдь не пылает страстной любовью, вернула мне душевное равновесие. Да и появился Борис лишь однажды - предупредить, что в пятницу приедет за мной в шесть часов. Речей о походе в загс он больше не заводил.
      По зрелом размышлении я решила отказаться от амплуа скандальной, дурно воспитанной особы. Совершенно ясно, что оно мне не помогло. Если мы хотим выяснить подоплеку сватовства Бориса, нужно хотя бы на время расположить к себе его друзей, в противном случае они едва ли станут со мной откровенничать. С другой стороны, мое внезапное превращение в милую скромную барышню (каковой я и являюсь на самом деле) может вызвать в этой компании законное недоумение. После долгих раздумий я нашла соломоново решение: поведение мое будет безупречным, а дань вульгарности я отдам, надев соответствующий наряд.
      Зайдя в магазин, я купила атласный блузон ядовито-зеленого цвета. Кожа у меня от природы смуглая, и к весне от недостатка солнца принимает желтоватый оттенок. В переливающемся зеленом блузоне я должна напоминать хорошо сохранившийся труп. Полдела было сделано. В ювелирном отделе я выбрала самую яркую и безвкусную бижутерию, какую только можно представить. Много времени это не заняло. Больше всего хлопот доставили поиски кожаных штанов, но и с этой задачей я справилась блестяще. Сочетание искусственной кожи малинового цвета с зеленым атласом способно кого угодно пронять.
      Дома я долго рылась в поисках косметического набора, подаренного мамой к Рождеству, и в конце концов обнаружила его на антресолях. Теперь все было готово для создания задуманного образа.
      Когда я наносила последние штрихи, в замке повернулся ключ. На этот раз Прошка, которому выпала честь быть моей дуэньей по дороге в ресторан, явился почти без опоздания. Я отвернулась от зеркала и приветливо улыбнулась. Его реакция превзошла самые радужные мои ожидания. С минуту Прошка остолбенело молчал, потом судорожно облизнул губы и сказал:
      - Или ты сию минуту снимешь эту амуницию и смоешь боевой раскрас, или я звоню по ноль три... Нет-нет, не подходи ко мне! Стой там, где стоишь.
      - Я всегда чуяла в тебе обывателя и мещанина. Да будет тебе известно, это новое, авангардное направление в моде. Можно сказать, последний крик.
      - Это я как раз понял. Сам чуть не закричал. Если ты надеешься, что я покажусь с тобой в таком виде на людях, тебя ждет большое разочарование.
      После долгих препирательств я наконец согласилась снять с век пурпурные тени и отказалась от большей части цепочек, но других уступок Прошка от меня не добился.
      - Честное слово, Борис вызывает все большее мое уважение, - проворчал он. - Какое же мужество должен иметь человек, чтобы публично назвать вот это, - он указал пальцем, - своей невестой.
      - Вообще-то в таком виде я предстану перед ним впервые, - призналась я и добавила с надеждой: - Думаешь, он испугается?
      - Хм, сколько времени он с тобой знаком? Три месяца? Тогда вряд ли. Давно должен был понять, что от тебя можно ожидать чего угодно.
      - Да, пожалуй, - согласилась я. - Особенно после встречи с моими друзьями.
      Прошка не успел подыскать достойного ответа. В дверь позвонили.
      Я встретила Бориса хищным оскалом, именуемым в Америке улыбкой. На миг он дрогнул, но быстро совладал с собой.
      - Сегодня ты сразишь всех наповал, - приложившись к моей ручке, дипломатично заметило чудовище.
      - "Прямо не дама, а динамит", - процитировала я, не убирая оскала. - Так и было задумано. Прошка, ты готов?
      Прошка выплыл из комнаты. Новый сюрприз Борис воспринял покислее. Глядя на его помрачневшее лицо, я расстроилась. Неужели ревнует? Тогда все наши домыслы о корыстных мотивах могут оказаться пустыми. С другой стороны, не исключено, что его коварные планы исключают наличие соперника. Ладно, там видно будет.
      - Вперед! - скомандовала я, открывая дверь.
      [Отбивка]
      На сей раз Борис выбрал маленький ресторанчик с венгерским названием и венгерской же кухней. Обстановка там была вполне камерная - деревянные панели на стенах, неяркие лампочки, стилизованные под свечи, два скрипача и пианист, играющие Брамса. Нам накрыли довольно длинный стол и разложили салфетки с написанными на них именами, очевидно, по распоряжению Бориса.
      Он, как хозяин вечера, занял место во главе стола, представил друг другу присутствующих и произнес небольшую речь, подчеркнув, что задумал эту встречу в надежде на теплые отношения, которые завяжутся между моими и его друзьями.
      Видимо, с целью создать благоприятную обстановку для завязывания таких отношений он рассадил гостей через одного, то есть строго чередуя представителей обоих кланов. Хотя такое расположение благоприятствовало нашему замыслу вытянуть побольше информации из знакомых Бориса, я бы предпочла других соседей. Слева от меня, сразу за Борисом, сидел замухрышка Турцев со своим тиком и неизменным амбалом-телохранителем за спиной, справа - муж Борисовой сестры, глупый и напыщенный, как павлин. Павлина звали Владимиром, и я с первой же встречи окрестила его Вальдемаром. Еще по нашу сторону стола сидели Генрих и рыжая красавица Лариса, жена типа с уголовной внешностью. Напротив нее усадили Марка, потом самого уголовника (звали его Лев), потом Прошку, сестру Бориса Наталью и Лешу.
      Поначалу я попыталась разговорить Замухрышку, но он не желал меня замечать в упор - демонстративно повернулся спиной и завел с Борисом беседу о делах. Мне ничего не оставалось, как вступить в беседу с глупым Вальдемаром.
      - Помнится, вы говорили, что окончили с Натальей один институт. Вам с ней повезло. Ваша профессия, в отличие от нашей, котируется высоко. Вы работаете по специальности?
      - Нет, мои "корочки" - фикция. Меня и в институт-то взяли, потому что я был мастером спорта. Теннисистом. Вместо учебы все больше по соревнованиям разъезжал. Между прочим, мне сулили большое будущее. Потом - женитьба, ребенок, и все пошло прахом.
      Вальдемар произнес это таким тоном, будто самолично выносил, родил и выкормил этого самого ребенка, и бросил неприязненный взгляд на жену. Не желая выслушивать его претензии к семейной жизни, я быстро спросила:
      - А сейчас чем занимаетесь?
      - Так, мелким бизнесом.
      Тема рода занятий явно была Вальдемару неприятна, и он быстренько вернулся к любезному его сердцу престижному теннису. Он сыпал именами спортсменов, снисходительно оценивал их технику и выдавал прогнозы на будущее. Мне стало ясно, что ссадить его с этого конька будет весьма непросто. Оставалось надеяться, что по части добычи информации моим друзьям повезет больше. Я незаметно огляделась.
      Мне вдруг пришло в голову, насколько странные люди окружают Бориса. Вернее, странные не столько они сами, сколько отношения между ними. Дружеским теплом, беззаботным весельем или хотя бы непринужденностью здесь и не пахло. Я и раньше замечала в этой компании скованность, но тогда приписывала ее неприязни ко мне - ведь я делала все возможное, чтобы вызвать у близких Бориса омерзение. Но сейчас я впервые выступала в роли, скорее, наблюдателя, чем главного участника представления, и меня поразило, насколько далеки отношения этих людей от того, что принято называть дружбой.
      Конечно, мои представления о дружбе могут отличаться от общепринятых. Меня с друзьями связывают такие давние и тесные узы, что уместнее назвать их братскими. Но никто не станет спорить с тем, что друзья должны хотя бы получать удовольствие от общества друг друга. А у меня складывалось впечатление, будто каждая встреча для этих людей - нелегкое испытание.
      Допустим, им неприятно видеть меня. Но тогда должна была бы чувствоваться некая сплоченность в этом неприятии, а сплоченности не наблюдалось. Больше того, в компании Бориса едва ли было два человека, которые относились бы к друг другу с очевидной симпатией. Даже родственники, и те не составляли исключения. Сестра Бориса, очевидно, была в плохих отношениях с мужем, да и брату не выказывала особого расположения. Вторая семейная пара больше напоминала кролика и удава. Жена сидела за столом как замороженная, а муж буравил ее тяжелым взглядом. (Впрочем, не только ее.) Замухрышка никогда не появляется среди друзей без телохранителя. Борис представил мне его как институтского товарища, но говорят они всегда только о делах. А кроме Бориса Замухрышка ни с кем общаться не желает.
      Какого же черта они держатся вместе? Деловое сотрудничество? Но почему Борис упорно навязывает партнерам знакомство с невестой и пытается убедить меня в сердечности их отношений?
      Пока я ломала голову над этой загадкой, атмосфера за столом немного потеплела - главным образом благодаря усилиям Прошки и Генриха. Прошка вовсю ухлестывал за сестрой Бориса, нимало не смущаясь присутствием мужа и тем обстоятельством, что дама была на полголовы выше его. К своему удивлению, я заметила, что Наталья принимает ухаживания Прошки весьма благосклонно. Прежде она казалась мне до крайности флегматичной, но сейчас ее спокойствие сменилось искренней веселостью. Как Прошке удалось этого добиться - ума не приложу. Впрочем, его отношения с женщинами всегда оставались для нас непроницаемой тайной. Несмотря на маленький рост, неприличную суетливость и склочный нрав этого прохиндея, дамы в нем души не чаяли.
      Генрих изо всех сил старался растормошить замороженную красавицу. В отличие от Прошки он не пытался флиртовать со своей соседкой, а просто развлекал ее веселыми байками, на которые он великий мастер. Поначалу у него не очень получалось, но Генрих не сдавался, и в конце концов рассмешил Ларису. Я даже откинулась на стуле, чтобы взглянуть на нее и убедиться, что этот смех мне не пригрезился. Но нет, все верно - от ее всегдашнего напряжения не осталось и следа; ярко-зеленые глаза блестели, на щеке появилась очаровательная ямочка. Никогда еще она не казалась мне такой красивой.
      Но супругу Ларисы перемена в ее настроении не понравилась.
      - Что-то ты сегодня много смеешься, - сказал он, впившись в жену неприятным взглядом. - Плохая примета.
      Лариса мгновенно съежилась и снова заледенела. Генрих - рыцарь без страха и упрека - бросился ей на помощь.
      - Неужели есть такая? А по-моему, смеяться рекомендуют даже врачи.
      - Наоборот, смех исключительно вреден, - встрял неугомонный Прошка. - Вы знай себе хохочете, поправляете здоровье, а у нас разливается желчь от зависти.
      - Да, - поддержала его Наталья. - Нельзя ли и нам присоединиться к вашему веселью?
      - Генрих рассказывал мне о Варваре, - словно оправдываясь, сказала Лариса.
      - Да? - заинтересовался Борис. - Думаю, не вредно будет послушать и мне. Дабы избежать потом сюрпризов.
      - Лариса, вы извините, если я повторюсь? - галантно спросил Генрих. - Или мне рассказать другую историю?
      - Я с удовольствием послушаю еще раз эту, а потом и другую.
      Генрих откашлялся.
      - В студенческие годы нашей Варваре удалось устроиться на работу дворником и получить служебную квартирку рядом с университетом, в пятнадцати минутах ходьбы от главного здания. Это было очень удобно и для нас, ее соучеников. Оперотряды в общежитии разгоняли картежников после одиннадцати вечера, а веселые пирушки - в любое время суток. Поэтому Варькины друзья собирались у нее. Однажды один из них - назовем его для определенности Сашей, - (я вполне оценила деликатность Генриха, скрывшего настоящее имя героя, которого звали Борей), - просидев до утра за партией в преферанс, возвращался домой в общежитие. Как легко понять, был он, мягко говоря, нетрезв. И надо же такому случиться, что в нескольких шагах от Варькиного дома Саша наткнулся на милиционеров. Те обратили внимание на неверные движения раннего прохожего и попросили у него документы. Мгновенно протрезвевший Саша понял, что показывать им студенческий билет ни в коем случае нельзя - если из милиции пришлют кляузу, его запросто исключат из университета. От страха в Саше проснулся гений импровизации. "Какие документы? - возмутился он. - Я живу вон в том подъезде". "Проверим", - сказал один из милиционеров и повел его в указанном направлении. Дверь им открыла Варвара, которая от недосыпа и необходимости раннего выхода с метлой пребывала в несколько мрачном расположении духа. "Вы знаете этого человека?" - официальным тоном спросил представитель закона, предъявив ей усиленно подмигивающего Сашу. Варвара не совсем поняла, что должно было означать это подмигивание, но не растерялась ни на секунду. "Да, сказала она твердо. - Это человек разумный". "Почему разумный?" - растерялся милиционер. "По-моему, даже вы могли бы догадаться, что на человека прямоходящего он не похож".
      Все, кроме Замухрышки, его телохранителя и уголовного на вид Левы, рассмеялись. А этой троице, вероятно, просто не хватило познаний в антропологии, дабы по достоинству оценить рассказанную историю.
      - И что же стало с бедным Сашей? - спросила Наталья.
      - Пока милиционер переваривал ответ Варвары, на Сашу от отчаяния еще раз снизошло вдохновение. "Хватит морочить человеку голову, - сказал он. - Мне давно пора на уборку, а из-за твоих шуточек меня сейчас в милицию потащат!" Тут Варька сообразила, чего от нее ждут, показала представителю власти документ, удостоверяющий, что она дворник этого участка, и заверила, что Саша - ее муж. Вероятно, в других обстоятельствах милиционер потребовал бы и его документы, но недавний диалог отбил у него охоту связываться с Варварой.
      - Оказывается, я до сих пор и не представлял себе, насколько мне повезло с невестой, - сказал Борис. Я метнула в него подозрительный взгляд, но убедилась, что он и не думал иронизировать. - Вы хотели рассказать что-то еще, - напомнил хозяин застолья.
      - Прошка, можно я расскажу про Солнышко? - спросил воодушевленный успехом Генрих.
      - Нет! - вскричал Прошка, мгновенно став пунцовым. - Только не про Солнышко! По-моему, Варькина биография и без того изобилует анекдотическими историями. Зачем про Солнышко? Расскажи лучше про экзамен у Хуциева.
      - Хорошо, - согласился Генрих и не заставил себя ждать. - Профессор Хуциев - высокий, сухопарый, несколько рассеянный человек - читал нам курс вариационного исчисления. Даже на занятиях, обращаясь к своим студентам, он, казалось, находился где-нибудь за тридевять земель от аудитории. Двигался он неторопливо и как-то механически, словно автомат, а взгляд его был вечно устремлен в неведомую даль. Однажды Варваре довелось сдавать ему экзамен. Профессор подсел к ней, подпер рукой подбородок и уставился в окно. Варька откашлялась, огласила первый вопрос билета и начала отвечать. Хуциев не мигая смотрел в окно и не проявлял к экзаменуемой ни малейшего интереса. Варька выложила все, что знала по первому вопросу и замолчала. "Продолжайте, пожалуйста", - безучастно предложил профессор.
      Она осветила второй вопрос билета и дождалась еще одного приглашения продолжать. Дальше следовала задача. Варька попыталась привлечь внимание Хуциева к решению, записанному на листочке, но, потерпев неудачу, покорно зачитала вслух и условие, и все свои выкладки, после чего снова выжидательно замолчала. "Продолжайте, продолжайте", - снова повторил профессор, витая невесть где. "Ах так! - мысленно возмутилась Варвара. - Ну хорошо же, я тебе продолжу!"
      "Еще мне хотелось бы с новой точки зрения рассмотреть древнюю проблему взаимоотношений профессора и студента, - бодро объявила она. - Казалось бы, это частный случай задачи отношений между двумя интеллигентными людьми, но у него имеются свои интересные аспекты. Например, при некоторых начальных условиях профессор позволяет себе проявлять по отношению к студенту невнимание, а то и просто пропускает слова собеседника мимо ушей, что конечно же в общем случае совершенно ему несвойственно. Размышляя над этим парадоксом, я пришла к неожиданному и даже парадоксальному на первый взгляд решению. Оно не лишено экстравагантности и, возможно, ошибочно, но не исключено и то, что это открытие, которое вызовет настоящий переворот в научной мысли. Так вот, теорема: не всякий профессор является интеллигентным человеком. Для доказательства вначале рассмотрим частный случай..."
      "Благодарю вас, достаточно", - безучастно произнес Хуциев и потянулся за зачеткой. Варька напряженно наблюдала, как он медленно выводит название предмета, свою фамилию и оценку. Наконец зачетка оказалась у нее в руках. Увидев вместо ожидаемого "отл." всего лишь "хор.", она рассвирепела окончательно. "Мало того что этот гад меня не слушал, так еще и пятерку зажилил!" - подумала она, а вслух спросила: "Позвольте полюбопытствовать: какие у вас имеются претензии к моему ответу?" "Безусловно, позволяю, флегматично изрек Хуциев. - Формулируя последнюю, эпохальную теорему, вы забыли предпослать ей очевидную лемму: не всякий студент является интеллигентным человеком".
      - Так он все слышал! - догадался Вальдемар под общий смех. - Почему же тогда не вкатил пару?
      - Надо полагать, с чувством юмора у него все было в порядке, - сдержанно ответила я.
      Генрих, уступая шумным просьбам, начал травить очередную байку из моей жизни.
      - Знаете, - проникновенно шепнул мне в ухо Вальдемар, - при первой встрече вы показались мне несколько мрачноватой. Но теперь я, конечно, понимаю, как непростительно ошибался. Завидую Боре. - Он вздохнул.
      "Не хватало еще, чтобы ко мне начал клеиться этот хлыщ", - подумала я угрюмо и покосилась на Бориса. Тот сидел гордый и довольный, словно ребенок, демонстрирующий новую игрушку завистливым сверстникам. Пора было вмешаться, иначе Генрих подорвал бы мою с таким трудом завоеванную репутацию.
      Я дождалась паузы и перегнулась через Вальдемара.
      - Довольно, Генрих, - произнесла я страшным шепотом. - Не забывай, зачем мы сюда пришли.
      К сожалению, у зловещего Левы, сидевшего напротив Генриха, оказался на редкость хороший слух.
      - А зачем вы сюда пришли? - громко поинтересовался он, буравя меня хищным взором.
      - Борис объявил об этом в начале вечера, - выкрутилась я. - Он хотел, чтобы мы лучше узнали друг друга и подружились. А если Генриха не остановить, вы не получите представления ни о ком, кроме меня, да и то довольно одностороннего.
      - Не лишай нас удовольствия, дорогая, - нежно проворковал Борис. - Узнать друг друга поближе мы еще успеем. У меня только что появилась замечательная мысль. Наш дом отдыха почти закончен. Почему бы нам не стать его первыми гостями? Давайте выберемся туда в начале мая. Там есть все, что нужно: удобные номера, теннисные корты, волейбольная площадка, сауна, бассейн. Георгий сможет наконец убедиться, насколько выгодно вложил деньги, Лева, возможно, надумает финансировать строительство шоссе, и все мы чудесно проведем время. Как ты на это смотришь, любимая?
      Обозленная этим обращением, я собиралась честно сообщить ему все, что думаю по поводу совместного отдыха с ним и его "друзьями", как вдруг выступил Леша:
      - По-моему, это будет неплохо.
      Я так и застыла с открытым ртом. Дело даже не в том, что в незнакомой компании Леша обычно нем как рыба. Но он впервые на моей памяти принял за нас решение! У нас бытовало более или менее четкое распределение ролей: мы с Генрихом предлагаем решения, Прошка их критикует, Марк принимает или отвергает, а Леша исполняет. Бывало, конечно, что роли менялись, но чтобы Леша - человек, не способный и шагу ступить без четкой инструкции, - самостоятельно принял решение за всех нас!..
      Я растерянно посмотрела на Марка, но тот и не подумал возразить. Напротив, казалось, он вполне одобряет абсурдную идею совместной поездки.
      - Может быть, - промямлила я. - Но в любом случае Генриху есть что порассказать и помимо историй обо мне. Уверяю, вы получите не меньшее удовольствие. Давай, Генрих, что-нибудь о лагерных сборах.
      Генрих не заставил себя упрашивать, и вскоре за столом воцарилось всеобщее веселье. Даже уголовного вида Лева время от времени расщедривался на усмешку, а телохранитель Замухрышки иногда издавал звуки, похожие на икоту. Борис мог себя поздравить: вечер удался.
      [Отбивка]
      Выходя из ресторана, я сообщила Борису, что пятница - святой день, когда мы неизменно играем в бридж, причем присутствие посторонних не допускается.
      - Так что тебе придется отвезти нас ко мне домой.
      Может быть, моя просьба и не вызвала в нем радости, но спорить он не стал. Мы с трудом, но все-таки влезли в его машину, благо она была довольно вместительной, и без приключений добрались до дома.
      Закрыв за Борисом дверь, я набросилась на Лешу:
      - Может, теперь ты объяснишь, что за дурацкая мысль тебя посетила? Почему мы должны катить в этот чертов дом отдыха и опять любоваться на эти гнусные рожи?
      - Объясню, - невозмутимо ответил Леша, расшнуровывая ботинки. - Приятели Бориса мне тоже не понравились. Особенно Георгий и Лев. И мне непонятно, зачем он так упорно тянет тебя в эту компанию. Если Борис затеял женитьбу в каких-то своих таинственных целях, тебе может угрожать опасность. Нужно выяснить, что у него на уме, и чем скорее, тем лучше. Поездка в дом отдыха дает хорошую для этого возможность. Мы будем за тобой присматривать и не допустим, чтобы произошло что-то плохое. А откажись мы, неизвестно, что он придумает еще. И нет никакой уверенности, что рядом будет кто-то из своих.
      Глава 5
      Тридцатого апреля на деревьях распустились листья; погода стояла прекрасная. Мы сидели перед открытым окном и ждали, когда за нами заедут на двух машинах Борис и Наталья. В ожидании пили чай и в который раз пытались придумать разумное объяснение сватовству Бориса.
      - Несомненно, он человек состоятельный, - говорил Марк. - Дом отдыха, консультационная фирма, иномарка, наконец. А материальная выгода, которую он может получить от брака с Варварой, - величина чисто мнимая. Значит, корысть отпадает. Но что-то же им движет. Что?
      - Может быть, Борис хочет вытянуть из Варьки сведения о тех, с кем она сотрудничает? - предположил Генрих. - Она ведь работает сразу на три издательства и на крупную программистскую фирму - немало для одного человека.
      - Генрих, я просто выполняю заказы и не имею ни малейшего представления об экономическом положении заказчиков. Да и вряд ли издательские дома вызывают у потенциальных инвесторов столь острый интерес, что они готовы раскошелиться на дорогостоящую консультацию. Сейчас на книгах большой прибыли не сделаешь. Кроме того, если бы Бориса интересовала информация, было бы естественнее предложить мне деньги, а не руку и сердце.
      - Я знаю, в чем дело! - провозгласил Прошка. - У него патология на сексуальной почве; его возбуждают женщины, испытывающие к нему физическое отвращение. А такие привереды, наверное, не часто попадаются. Как было верно подмечено, Борис не урод, к тому же богат и неплохо воспитан. Представляете, как долго ему пришлось искать девушку, которую от него в буквальном смысле слова тошнит? Ясное дело, он не желает с ней расставаться ни за какие блага в мире.
      Я молча покрутила пальцем у виска.
      - А что, - оживился Марк. - Мысль не такая бредовая, как может показаться на первый взгляд. Во всяком случае, дает хоть какое-то объяснение. Какие у тебя возражения, Варвара?
      - Многочисленные. Если бы Борис ловил кайф от моего отвращения, он бы постоянно навязывал мне свои ласки, но ничего подобного не происходит. После нескольких неудачных попыток у него начисто отбило охоту лезть ко мне с нежностями.
      - Глупая, да он просто боится тебя спугнуть! - воскликнул Прошка. - Вот выйдешь за него, уж тогда-то он даст себе волю!
      Я, наверное, позеленела.
      - Хватит говорить гадости, Прошка, - вмешался сердобольный Генрих. - Все это чепуха. Как Борис может рассчитывать, что Варька за него выйдет, если знает о ее физическом отвращении? Одно из двух: либо Борис о Варькиных чувствах не догадывается и тогда ее отвращение не играет в его планах никакой роли; либо догадывается и тогда жениться не думает. Причем скорее второе, потому что невеста своего отношения к жениху не скрывает.
      - Тогда зачем ему весь этот спектакль? - поинтересовался Прошка. - Ты можешь предложить другую правдоподобную гипотезу?
      - Сдается мне, интерес Бориса к Варьке имеет отношение к дружкам-приятелям, - высказался Леша. - Правда, непонятно какое.
      Звонок в дверь положил конец нашей дискуссии.
      - Разберемся на месте, - небрежно бросил Прошка, когда я направилась в прихожую.
      [Отбивка]
      - Там до недавнего времени стояла военная часть и был секретный полигон. Борис уверено гнал "сааб" по Ленинградскому шоссе и рассказывал о доме отдыха, где нам предстояло провести ближайшие несколько дней. - Вокруг - ни одного населенного пункта. Первозданная природа. Зайцы и глухари из-под ног выскакивают. Сначала мы хотели строить там, где стояли казармы и другие объекты вояк, - туда ведет хорошее шоссе, да и строительство обошлось бы дешевле, - но потом нашли это лесное озеро и передумали. Там такая красота словами не передашь. Сами увидите. И, хотя в итоге пришлось перерасходовать смету, я ни о чем не жалею.
      Мы втроем - я, Леша и Генрих - устроились на заднем сиденье. Если Борис надеялся, что я сяду с ним рядом, его постигло очередное разочарование (далеко не последнее, как я предполагала). Прошка и Марк ехали в одной машине с Натальей и павлином Вальдемаром. Замухрышка Георгий предпочел уединиться с собственным шофером и телохранителем. Уголовника Леву везла красавица жена.
      Думаю, со стороны наша колонна смотрелась неплохо. Темно-зеленый "сааб", белоснежный "феррари", вишневый "рено". Только вот желто-коричневая "Нива" Натальи, должно быть, несколько портила впечатление. "Любящий брат давно уже купил бы сестренке импортную игрушку", - подумала я неприязненно.
      - И когда вы планируете открыть свой отель для широкой публики? - вежливо поддержал разговор Генрих.
      - Ну, это во многом зависит от нашей поездки, - признался Борис. - Мы с Георгием исчерпали свободные деньги, да и кредиты тоже. А там еще нужно кое-что довести до ума: отделать комнаты для обслуги, завезти остаток мебели, кое-какое оборудование. Но это так, мелочи. Главное - дорога. От шоссе до озера - десять километров. Военные проложили туда грунтовую дорогу, но она идет через болота, и пользоваться ею можно только летом и зимой. Я и сейчас-то не уверен, что мы проедем, хотя погода последние две недели стояла сухая и теплая. Короче говоря, нужно дотянуть шоссе до отеля. Хорошая дорога через болото - удовольствие дорогое. Нужно класть бетонную подушку, делать специальное покрытие. Я надеюсь уговорить Леву вложить в строительство деньги. Он человек богатый, но осторожный. Если удастся его заинтересовать, дорогу можно будет закончить через месяц, а через полтора - открывать отель.
      - А сейчас там что-нибудь делают? - спросила я безразлично, но Борис все равно просиял.
      - Нет, дорогая, - сказал он, решительно отворачиваясь от руля, чем вызвал всеобщее неудовольствие. - Мы будем совершенно одни, если не считать Павла Сергеевича - нашего сторожа и истопника.
      - Впереди грузовик, - заметил как бы между прочим Леша.
      Борис вернулся в нормальное положение, но не замолчал.
      - Павел Сергеевич - отец нашего с Георгием институтского приятеля. Когда сын женился, Павел Сергеевич разменял квартиру на две однокомнатные. Одну отдал молодым, а другую передал фирме, которая якобы строила в Подмосковье удобные коттеджи и меняла их на городские квартиры москвичей. Павел Сергеевич не любит город и давно мечтал, доживя до пенсии, переехать в деревню. Но фирма продала его квартиру и исчезла. Старик едва не наложил на себя руки. Когда я предложил ему маленький домик при нашем отеле и должность сторожа, он даже расплакался от благодарности. А благодарить-то надо было мне. Он - мастер на все руки и никогда не сидит без дела. Вышло так, что я в одном лице получил и сторожа, и истопника, и электрика, и ремонтника, и уборщика.
      - Как же он живет там, когда дорога становится непроезжей? - спросил Генрих. - Ему же нужны продукты, лекарства?
      - Кроме отеля мы строим небольшой кемпинг - на бывшей территории военной части. Там постоянно живут рабочие, у них есть трактор. Когда Павлу Сергеевичу что-то нужно, он звонит им.
      - В отеле есть телефон? - удивился Леша.
      - Сотовый. В Валдае недавно поставили антенну. А у рабочих кемпинга стационарный, еще военные протянули. Я заранее предупредил своих людей о нашем приезде. Они еще вчера должны были завезти в отель продукты и подготовить комнаты. А нам останется только наслаждаться отдыхом.
      - Звучит заманчиво, - сказала я недовольно и заерзала на сиденье, разминая затекшие ноги.
      - Устала? - заботливо спросил Борис. - Ну ничего, через двадцать километров поворот, а там уже недалеко.
      Через полчаса мы подъехали к строительной площадке, которой оканчивалось бывшее военное шоссе. По правую руку от него начиналось небольшое грунтовое ответвление, перегороженное шлагбаумом. Из домика у шлагбаума выскочили два дюжих парня и со всех ног бросились к машине.
      - Здравствуйте, Борис Михайлович, мы вас с утра ждем! - объявил старший и кивнул напарнику, разрешая поднять шлагбаум. Сзади зашелестели шины, и "Нива" Натальи остановилась в нескольких метрах от нас. Из-за поворота показались "феррари" и "рено". - Боюсь, на этих вы не проедете, - продолжал охранник. Ребята, которые отвозили продукты, говорят - грязи много. "Нива" еще, может, и пройдет, а остальным, наверное, придется трястись на грузовике.
      Я не стала дожидаться, пока они решат вопрос с нашей транспортировкой, вылезла из машины и стремглав понеслась к ближайшим кустам. На обратном пути меня перехватил Прошка.
      - Ну, Варвара, это обойдется тебе в лишних пятьсот долларов, - прошипел он, демонстративно держась за уши.
      - А что случилось? Ты всю дорогу приставал к Наталье, Вальдемару это надоело, и он откусил тебе ухо? - полюбопытствовала я.
      - Приставал! Да мне всю дорогу рта не давали открыть. Ты запихнула нас в эпицентр семейной склоки. Наталья с Вальдемаром грызлись, не жалея ни себя, ни нас.
      - Да, представляю, каково тебе пришлось. Присутствовать при чужом скандале и не иметь возможности вставить словечко! Как ты только это пережил, бедняжка? Погоди, ты сказал, Наталья с ним грызлась? Признаться, мне трудно это себе представить. Я считала, что ее невозможно вывести из себя.
      - Ее муженек и святого доведет до смертоубийства. Поначалу она держалась, но потом ее прорвало. Мы с Марком от начала до конца просидели, забившись по углам. Правда, благодаря семейному скандалу, нам удалось кое-что выяснить. Оказывается, у твоих будущих родственников крупные неприятности. Если я правильно понял, Вальдемарчик возомнил себя великим бизнесменом, назанимал денег и все профукал. Теперь на семейство наезжают заимодавцы. Наталья продала свои драгоценности, иномарку и дачу, но этого хватило только на выплату процентов. Недавно они отправили сына к бабушке, сами переехали к Борису и с нетерпением ждут продолжения триллера.
      - Занимательная история. Ты полагаешь, она имеет какое-то отношение к сватовству Бориса?
      - Ха! По-твоему, Борис решил занять у тебя пару миллионов, чтобы помочь любимой сестричке? У тебя мания величия, Варвара. Да на тебя без слез не взглянешь. Редкий человек удержится, чтобы не подать тебе копеечку.
      - Те, кому известно, что ты регулярно столуешься у меня, вполне могут счесть меня миллионершей. Не всякий нувориш способен прокормить такую прорву.
      - Что за намеки?! Я всегда приношу еду с собой!
      - Варвара! Прошка! Сколько можно ждать? - послышался гневный голос Марка. - Опять балаган устраиваете?
      Прошка резво потрусил к кустам, а я вернулась на дорогу. Пока меня не было, джентльмены решили, что дамы, Вальдемар и Лева поедут в отель на Натальиной "Ниве", а остальных довезут на грузовике строителей. Я покорно влезла на заднее сиденье и обнаружила, что сижу плечом к плечу с Левой.
      До сих пор нам как-то не доводилось находиться в непосредственной близости; мне вполне хватало наблюдения за ним с почтительного расстояния. Не знаю, что тому виной - несоответствие между хищным ликом и утиным носом, тяжелый взгляд или неприкрытый страх, который испытывала перед мужем рыжеволосая Лариса, - но от одного вида Левы у меня по спине начинали бегать мурашки. Соседство с ним вызвало еще более острые ощущения. Мне немедленно захотелось уступить свое место Борису или Замухрышке и прокатиться на грузовике. Лишь моя железная воля позволила одолеть трусливый порыв. Я захлопнула дверцу и откинулась на спинку кресла.
      Некоторое время мы ехали в полном молчании. Дорога была ужасной и требовала от Натальи полной сосредоточенности. Сидевший рядом с ней Вальдемар с надутым видом глядел в боковое окно. Лариса напряженно смотрела прямо перед собой, ее лицо, как обычно, напоминало прекрасную, но безжизненную маску. Зато Лева чувствовал себя вполне непринужденно. Он развалился на сиденье и небрежно поигрывал брелоком.
      - Я все забываю спросить, - заговорил он неожиданно и устремил на меня цепкий взгляд. - Когда же нам ожидать счастливого события? Вы с Борисом уже назначили дату?
      Я повернула к нему голову и краем глаза заметила, как дрогнули веки у Ларисы. Нарисованный на ее скулах румянец казался особенно неестественным на побелевшем лице. "Неужели она так боится своего благоверного, что всякий раз, когда он открывает рот, готова упасть в обморок?" - пронеслось у меня в голове. Эта мысль на миг отвлекла меня от Левиного вопроса, и потому я не ляпнула то, что вертелось у меня на языке. А в следующую секунду мне пришло в голову, что не стоит открывать карты перед потенциальным противником. Для начала неплохо бы выяснить, какую игру ведет Борис.
      - Со свадьбой придется повременить, пока мама с папой не смогут выбраться сюда из Канады. Мама пестует внуков, и брат до своего отпуска ее не отпускает.
      Показалось мне или Лариса действительно немного расслабилась?
      Лева прищурился, и его взгляд стал еще неприятнее.
      - Свадьба дочери - достаточно важное событие, чтобы нанять внукам няньку.
      - Мои родные - люди небогатые. И без того дорога влетит им в копеечку.
      - Неужели Борис не в состоянии подкинуть тестю с тещей штуку-другую? - не отставал Лева.
      - Сомневаюсь, что мама с папой взяли бы у него деньги. У них свои представления о приличиях.
      - Бедные, но гордые? Разве такие еще не вымерли?
      Я предпочла оставить вопрос без ответа и принялась разглядывать пейзаж. Разбитые колеи узкой дороги петляли между группками хилых деревьев и мшистых кочек. То и дело попадались голые стволы, стоящие вдоль обочины. В просветах виднелась черная вода. Невеселое место, подумалось мне, но тут дорога повернула, и мы въехали в настоящий лес. Листья на деревьях здесь еще не распустились, но почки уже набухли, вот-вот готовые лопнуть. Благодаря им казалось, что лес окутан легкой зеленоватой дымкой. Прямые стволы дубов и берез напоминали колонны храма. Молоденькие елки казались игрушечными. Еще один поворот, и машина вынырнула у озера. У меня захватило дух.
      Противоположный берег плавно переходил в высокий, поросший лесом холм. На полпути к вершине строители вырезали большую ровную террасу, в глубине которой стоял самый красивый современный особняк, когда-либо виденный мною. Впрочем, мне едва ли пришло бы в голову назвать его современным, если бы я не знала, что строительство еще даже не завершено. Сложенное из естественного камня трехэтажное здание с красной черепичной крышей удивительно походило на элегантные замки из английских фильмов. Словно для того, чтобы еще больше усилить сходство, перед домом была разбита лужайка, покрытая изумрудно-зеленым пушком травы. К парадному входу вела желтая гравийная дорога, обсаженная тонкими деревцами. По обе стороны от дороги располагались корты и спортивные площадки, отделенные друг от друга молодой порослью, которая со временем обещала превратиться в густые живые изгороди. А внизу, у подножия холма, синело, отражая небо, круглое, как блюдо, озеро.
      Дорога шла вдоль берега, а перед самым холмом поворачивала направо, делала небольшой крюк и взбегала по насыпи на террасу. "Нива", натужно взвыв, одолела подъем и подкатила к парадному входу. Я оглянулась. Из леса на противоположном берегу озера выскочил грузовик с остальными участниками автопробега. Увидев его, я испытала облегчение. Признаться, настроение нашего экипажа меня несколько нервировало.
      Открыв дверцу, я выбралась на волю и увидела высокого красивого старика, который быстрыми шагами шел к машине от левого крыла здания. На нем были кирзовые сапоги и телогрейка, но в остальном его внешний облик сильно отличался от того представления о стороже и истопнике, которое сложилось у меня после рассказа Бориса. Я нарисовала себе образ добродушного хлопотуна, домовитого и непоседливого, а человек, вышедший нам навстречу, больше походил на римского сенатора, на склоне лет удалившегося на покой. И главное - лицо старика вовсе не выражало радости по поводу прибытия его благодетеля. Я попыталась определить, какие чувства отражаются в глубине этих умных серых глаз, и с удивлением поняла, что сторожа и истопника Павла Сергеевича грызет нешуточная тревога, которую он старательно пытается скрыть.
      Какие неприятности могут быть у человека, живущего на полном пансионе и почти в полной изоляции? Проблемы со здоровьем? Нашествие крыс или муравьев? Пока я размышляла, подъехал грузовик, пассажиры высыпали на лужайку и присоединились к нашей группе, глазеющей на отель.
      - Уютный домик, - одобрил Прошка и склонился к моему уху: - Не передумала насчет замужества, Варвара?
      - И не надейся. Я за материальные благ'а не продаюсь, - рассеянно ответила я, наблюдая за Борисом, которого истопник отвел в сторонку и, видимо, вводил в курс местных событий.
      Павел Сергеевич произнес всего несколько слов, и Борис изменился в лице, словно ему сообщили о трагической кончине сразу всех его близких родственников. Потом - ценой не знаю уж каких усилий - справился с собой, быстро сказал что-то истопнику и вернулся к нам.
      Он поймал мой вопросительный взгляд и сказал не слишком бодро:
      - Мелкие неприятности. Павел Сергеевич боится, что придется менять один из котлов. Много мороки, но нас с вами это не коснется. Прошу всех в дом. Я покажу ваши комнаты, где можно будет умыться и переодеться, а Павел Сергеевич тем временем накроет на стол. Одну минуту! - Борис подошел к кабине грузовика, встал на подножку и дал какие-то указания шоферу.
      - Умыться! Переодеться! Он что, за аристократов нас держит? - ворчал между тем Прошка. - У нас уже часов шесть маковой росинки во рту не было.
      - Ни за что не поверю, будто ты не взял с собой снеди подкрепиться в пути, - поддел его Генрих.
      - И правильно сделаешь, - свирепо сказал Марк. - Этот Гаргантюа всю дорогу поглощал бутерброды с шоколадками и чавкал так, что уши закладывало.
      - Ну и что? - полез в бутылку нисколько не обескураженный Прошка. Чавканье - не ругань. Может, тебе истерические вопли кажутся сладкой музыкой, а у меня на нервной почве всегда аппетит просыпается.
      - Прежде всего, он у тебя никогда не засыпает... - вступила было я, но тут подошел Борис и повел нас в дом.
      - На первом этаже у нас кухня, ресторан, бар с танцевальным залом, бильярдная, спортивный зал и что-то вроде кают-компании, - рассказывал он, поднимаясь по широкой парадной лестнице. - Еще комнаты для обслуги. Второй этаж - номера полулюкс, в них только по две комнаты и условия немного похуже из-за шума, который, как мы полагаем, будет доноситься с первого этажа, несмотря на хорошую звукоизоляцию. Третий этаж - номера люкс, там мы и будем жить. Все окна выходят на озеро. Надеюсь, вам понравится. Есть еще цокольный этаж - бассейн, сауна, прачечная, подземные гаражи.
      - По-моему, было бы лучше поселить нас на втором этаже, - недовольно пробубнил замухрышка Георгий, за спиной которого маячил неизменный ангел-хранитель с бульдожьей челюстью. - И люксы целее, и нам на третий этаж не карабкаться.
      - Павел Сергеевич сейчас включит лифт, - пообещал Борис кротко. Он старательно играл роль радушного хозяина, но было видно, что мысли его не с нами. - Сюда, пожалуйста. Гоша, это твои апартаменты, - сказал он, открывая первую дверь по коридору, что начинался за большим холлом верхней лестничной площадки. - Лева, Лариса, ваши - следом; за вами поселятся Наташа с Володей, потом я. Тебе, дорогая, я отвел соседний номер, а четыре следующих- твоим друзьям. Там есть телефоны, внутренние, номера соответствуют номерам комнат. Если что-то не в порядке, позвоните мне. Триста девятнадцать, запомните? Ну, располагайтесь, отдыхайте. Думаю, минут через сорок нас позовут к столу. Я решил, что нам уютнее будет ужинать в баре, он не такой здоровый, как ресторан. Если будет время, подумайте над программой развлечений на сегодня и ближайшие дни. Здесь есть все или почти все для досуга на самый затейливый вкус. Думаю, скучать нам не придется.
      Глава 6
      Мой номер был таким огромным, что в нем без труда мог бы затеряться кавалерийский полк. Глядя на ванну, я подумала, что Борис зря потратился на бассейн в цоколе. На королевском ложе в спальне разместилась бы многодетная семья вместе с бабушками и дедушками, а гардероб чуть превосходил размерами гостиную в моей московской квартире. Мои жалкие тряпочки смотрелись в нем сиротливо, как семь повешенных на городской площади.
      Я бродила по своему номеру, словно турист по Эрмитажу, глазела на мебель и изучала технические диковинки, когда условный стук в дверь положил конец моему одиночеству. Не успела я крикнуть "войдите", как друзья ввалились в мое временное жилище.
      - Ну и ну! - сказал Генрих, озираясь. - И у тебя то же самое, Варька.
      - А ты думал, меня по блату поместят в какую-нибудь кладовку?
      - Пожалуй, в кладовке мне было бы уютнее. Точнее - привычнее, - признался Генрих. - В этих палатах чувствуешь себя маленьким и одиноким.
      - Не волнуйся, мы все равно будем жить у Варвары, - успокоил его Марк.
      - Почему? - удивилась я. - Не подумайте чего, я очень рада, но твоя внезапная любовь к скученности, Марк, выглядит слегка странной. Ты подумал, как перенесешь близкое соседство с Прошкой? Где он, кстати?
      - Неизвестно, - ответил вместо Марка Леша. - В номере его нет.
      - Тоже мне загадка! - фыркнул Марк. - Наверняка пошел посмотреть, нельзя ли стянуть что-нибудь съедобное в баре, пока там накрывают на стол. А что касается совместного проживания, не думай, что оно вызывает у меня восторг. Кстати, твое, Варвара, соседство ничуть не менее обременительно, чем Прошкино. Но объясни, как мы сможем за тобой приглядывать, если будем наслаждаться покоем и уединением? Да завопи ты как резаная, вряд ли мы тебя услышим.
      - Тем более что Борис упоминал о хорошей звукоизоляции, - поддержал его Леша.
      - Собственно, я не возражаю. Места навалом, не стесняйтесь, располагайтесь. - Я изобразила широкий приглашающий жест. - Только почему вы не выгрузили здесь свои вещички? Собираетесь бегать трусцой по коридорам, когда вам что-нибудь понадобится?
      - Ты и вправду такая безмозглая или только прикидываешься? поинтересовался Марк. - Как, по-твоему, отнесется Борис и иже с ним к тому факту, что его невеста набила номер посторонними мужчинами?
      - Вы мне не посторонние. И мне до лампочки ревность Бориса. Не нравится пусть хоть сегодня расторгает помолвку. И потом, почему ты думаешь, что отсутствие ваших пожитков смягчит удар? Вы-то все равно остаетесь здесь, верно?
      - Мы не собираемся этого афишировать. В том, что друзья заходят к тебе в гости, нет ничего предосудительного.
      - Да почему ты так заботишься о соблюдении приличий? - спросила я раздраженно, но ответа не получила, потому что в этот момент дверь распахнулась и в гостиную, пыхтя как паровоз, влетел взъерошенный Прошка.
      - Приготовьтесь, сейчас я сражу вас наповал! - объявил он и плюхнулся рядом со мной на диван.
      - Ты хочешь зачитать нам меню сегодняшнего ужина? - ехидно осведомился Марк. - Боюсь, не все присутствующие разделяют твои гастрономические пристрастия.
      - И кто здесь больше всех говорит о еде? - Прошка надулся. - Не хотите слушать - пожалуйста, я помолчу. Конечно, необычные события в отеле - ерунда. Кому это интересно? Лучше посидим взаперти, закрыв глаза и уши, повспоминаем старые добрые деньки. К чему ломать голову над всякими загадками? Глядишь, кто-нибудь придет и любезно растолкует нам, зачем Борис вцепился в Варьку мертвой хваткой. А нет - так и не нужно! Все само в конце концов разъяснится. После свадьбы.
      - Ладно-ладно, не заводись, - примирительным тоном сказал Леша. - О каких необычных событиях ты хотел рассказать?
      - Я? Да что вы! Меня же, кроме ужина, ничто не занимает. - Прошка поджал губы.
      - Да ладно тебе! Мы пошутили, - вступил в игру Генрих. - Всем известно, что ты ничем, кроме дикого меда и акрид, не питаешься.
      - А под одеждой носишь власяницу и после каждого приема пищи безжалостно себя бичуешь, - добавила я.
      - А брюхо у тебя вспухло от голодухи, - подытожил Марк.
      - Давайте-давайте! Сыпьте своими жалкими остротами. Посмотрим, что вы запоете, когда обнаружите, что пропал телохранитель Георгия.
      - Как пропал? - изумилась я. - Что ты мелешь? Да Замухрышка его ни на секунду от себя не отпускает. Уверена, они даже спят в одной постели.
      - Значит, сегодня будут спать порознь, - сделал вывод Прошка, довольный произведенным эффектом.
      - Ну-ка рассказывай, - распорядился заинтригованный Марк.
      - О меню сегодняшнего ужина? - невинным тоном спросил мстительный Прошка. - Значит, так: из закусок...
      Я пихнула его кулаком в бок:
      - Хватит валять дурака. Между прочим, я тоже заметила нечто заслуживающее внимания. Кажется, события начинают развиваться. Рассказывай про телохранителя, а потом и я поделюсь своими наблюдениями.
      Прошка помедлил, прикидывая, стоит ли так сразу отказываться от позы обиженного, но любопытство и желание поделиться новостями победило.
      - Так и быть. Я выгрузил вещички и решил получше осмотреться. Спустился на первый этаж... - (Я предостерегающе сжала руку Марка, открывшего было рот, чтобы прокомментировать Прошкин интерес к первому этажу.) - ...и слышу: за одной из дверей громкие голоса. Я хотел уже войти, но разобрал слова и решил не торопиться. Говорила сестра Бориса. "Неужели ты не понимаешь, что твой охранник вызывает недоумение? Ладно еще в городе, там ты можешь бояться наемных убийц. А здесь? Ты же видел: сюда никому из посторонних не пробраться. Кругом - болота, единственная дорога охраняется. От кого тебе защищаться? От Павла Сергеевича, отца твоего приятеля? От нас? Неужели ты думаешь, что Лев захочет иметь дело с человеком, который отгораживается от него телохранителем? Своим поведением ты все Борины усилия обрекаешь на неудачу. Подумай, в каком положении вы окажетесь, если не сумеете срочно раздобыть денег!" - "Тебе-то что за печаль?" - спрашивает Георгий. "Во-первых, дела брата мне небезразличны. Во-вторых, наша семья сейчас тоже в тяжелом положении, а Боря не сможет нам существенно помочь, пока этот отель не начнет приносить деньги". - "Слышал я о твоих трудностях, - говорит Георгий. - Сама виновата. Нечего было выходить замуж за прощелыгу. Вышла бы за меня, жила бы как у Христа за пазухой, а теперь вот трясись от страха". - "Гоша, давай не будем ворошить прошлое, - отвечает Наталья просительным таким голосом. - Сейчас речь идет о твоем телохранителе, и убрать его с глаз долой - в твоих же интересах. Пусть поживет в домике охранников, в кемпинге. Там есть телефон, ты всегда можешь вызвать его, если что потребуется. Он будет здесь максимум через пятнадцать минут после звонка. Ты ничего не проиграешь, а выиграть можешь многое. И я тоже. Может быть, от тебя зависит моя жизнь". Гоша еще побрюзжал, но я понял, что он сейчас даст себя уговорить, и побежал сюда.
      - Ну и что же ты видишь здесь странного? - недоуменно спросил Марк. По-моему, Наталья совершенно права: в этой обстановке телохранитель Георгия смотрится как бельмо на глазу. Вполне вероятно, что его присутствие может отрицательно повлиять на Левино решение. По крайней мере, Борис и Наталья могут этого опасаться.
      - Ты не понимаешь! - разгорячился Прошка. - Ты не слышал, каким тоном она его уговаривала. Я ведь немного пообщался с Натальей и знаю: она совершенно непохожа на женщину, которая будет униженно просить о чем-то бывшего ухажера, затаившего на нее обиду за предпочтение, оказанное другому. А из их разговора совершенно ясно, что Георгий когда-то имел на нее виды и получил по носу. Видно, он злопамятен и до сих пор не простил обиды. Наталья должна была бы по мере сил избегать всяких с ним контактов, а она просит его о разговоре наедине (ведь телохранитель, очевидно, не присутствовал). Одно это заставляет задуматься.
      - Любой человек способен униженно просить кого угодно, когда речь идет о жизни и смерти близких. Если Вальдемар не отдаст долги, кредиторы будут шантажировать его, угрожая жизни сына. Ясно, что Наталья готова на все, лишь бы этого избежать.
      - Может быть, ты и прав, Марк, - сказала я задумчиво. - Но мне рассказ Прошки кажется весьма занимательным. Особенно в свете мелкого эпизода, который имел место по нашем приезде сюда. - И я коротко рассказала о беседе Бориса с истопником. - Не исключено, что это простое совпадение. Но мне любопытно, кто увезет отсюда телохранителя, если он, конечно, уедет. Наталья или шофер грузовика, который привез вас?
      - Думаешь, Борис велел шоферу дождаться телохранителя? А Наталья разговаривала с Георгием по просьбе брата? - спросил Марк.
      - Не знаю. Но истопник был не на шутку встревожен, в этом я ручаюсь. А у Бориса в первую минуту того довольно таинственного разговора был такой вид, словно его нокаутировали. Не верится, что он мог воспринять так новость о необходимости замены какого-то котла. И если внезапное желание Натальи избавиться от телохранителя имеет отношение к тому пренеприятному известию, которое Павел Сергеевич сообщил своему благодетелю, картина вырисовывается довольно интересная...
      - Но что такого страшного истопник мог сказать Борису? - недоумевал Генрих. - Он же живет здесь, никуда не выезжает. Какие у него могут быть тайны, кроме требующих замены котлов?
      - Может быть, этот Павел Сергеевич напугал Бориса угрозой взрыва? предположил Леша.
      - Сомневаюсь. Если котел в аварийном состоянии, можно вообще не топить, пока его не заменят. И никаких проблем. Сейчас ведь тепло.
      Меня перебил звонок телефона, стоявшего на подставке возле дивана. Я потянулась к трубке.
      - Дорогая, кушать подано. Зови друзей, и спускайтесь, я буду ждать у лестницы.
      - Нас приглашают к столу, - объявила я. - Внимательней наблюдайте за сотрапезниками, нам нужно побольше информации к размышлению.
      [Отбивка]
      Ужин прошел тихо, и новой информации мы не получили. Еду подавал Борис; как выяснилось, его люди завезли в отель не просто продукты, а почти готовые блюда из валдайского ресторана. Для полной готовности нужно было просто сунуть судки в микроволновую печь.
      Павел Сергеевич, несмотря на настойчивые уговоры Бориса, ужинать с нами отказался.
      - На улице поднимается ветер, - сказал он. - Боюсь, погода переменится. Нужно срочно закрыть теплицы. Вы не беспокойтесь за меня, я сыт.
      Телохранитель Замухрышки и впрямь исчез, но на поведение самого Замухрышки это не повлияло - только щека у него задергалась сильнее.
      Борис был гостеприимным хозяином. Я ни за что не догадалась бы, что его что-то гложет, если бы не следила за каждым его словом, каждым жестом. Но и на мой, пристальный, взгляд держался он превосходно. Разве что движения стали чуть более нервными, а смех - чуть более громким.
      Наталья за ужином почти не разговаривала, хотя Прошка вовсю старался ее растормошить. Она улыбалась, ела с аппетитом, но помалкивала. Зато ее муженек Вальдемар разошелся не на шутку: рассказывал бородатые анекдоты, над которыми сам же громко хохотал, делал нам с Ларисой сомнительные комплименты и вообще чувствовал себя звездой вечера.
      Лариса, по своему обыкновению, была похожа на натянутую струну, а вот поведение ее супруга неуловимо изменилось. Я долго пыталась определить суть перемены и наконец поняла: если раньше Лева напоминал мне просто хищника, то сейчас это был хищник принюхивающийся, учуявший запах добычи.
      Когда мы отужинали, Борис подкатил к столу тележку с напитками. Выбор был настолько богат, что глаза разбегались.
      - Чего изволите-с? - Борис перекинул через руку салфетку и изогнулся в насмешливо-раболепном поклоне.
      Мы с Марком выбрали сухое вино, Прошка, Леша и Лариса - коньяк, Генрих и Наталья - джин с тоником, а остальные - виски, причем разных сортов. Борис, исполнив обязанности виночерпия, предложил джентльменам осмотреть бильярдную и опробовать столы и кии. Мужчины удалились, оставив дам в одиночестве - как в лучших английских домах.
      Лариса пересела к пианино и тихо заиграла "К Элизе".
      - Я и не знала, что вы музицируете, - сказала Наталья. - Всегда завидовала людям, умеющим играть на фортепьяно.
      - Да я почти не умею, - призналась Лариса. - Забросила, когда окончила музыкальную школу. Теперь все уже забыла, да и пальцы не те.
      - Все равно завидую. Я смотрю, из дам я здесь самая бесталанная. Вы играете, Варвара рисует. Кстати, Варвара, как вышло, что после окончания мехмата вы стали художником?
      - Заставила суровая необходимость. В детстве я закончила художественную школу. А мехмат, как выяснилось, вообще способствует развитию самых разнообразных дарований. По специальности работает едва ли пятая часть выпускников. Остальные стали юристами, психологами, философами, переводчиками, священниками, поэтами. Один наш соученик даже поет в итальянской опере.
      - Впечатляющий список. А ваши друзья?
      - Они как раз из оставшейся пятой части. Правда, Марк подрабатывает литературным редактором, Генрих на досуге занимается художественным переводом, Леша - техническим, а Про... Андрей - компьютерной версткой. Все, можно сказать, окунулись в издательское дело.
      Я говорила, а сама думала, как бы половчее перевести разговор на остальных участников культурного мероприятия. В конце концов, моя задача - собирать сведения, а не рассказывать о себе. Нужно было опередить Наталью и задать какой-нибудь вопрос, но те, что вертелись у меня на языке, никак не вписывались в нашу светскую беседу. Не спросишь же: по собственной инициативе она уговорила Замухрышку отослать телохранителя или ее надоумил братец? Но что-то спросить необходимо, иначе придется отвечать самой, а мне, как назло, ничего не приходило в голову.
      Выручила меня Лариса.
      - Вам бы собственное издательство организовать. - Она встала из-за пианино, подошла к окну и подняла штору. - Какой страшный ветер! Не нагнал бы он грозы. Будет не очень весело, если нам придется все время сидеть в доме. Посмотрите, что творится!
      Я послушно присоединилась к ней. За окном действительно творилось нечто невообразимое. На фоне темного ночного неба метались черные верхушки деревьев, росших на противоположном берегу озера. Вода пенилась и выплескивалась из берегов, словно яичница-болтунья под миксером. Даже двойные вакуумные рамы не до конца заглушали страшный вой ветра и треск ломающихся древесных стволов.
      - Вы уверены, что этот холм - не Лысая гора и сегодня не Вальпургиева ночь? - спросила я и обернулась.
      Наталья, вздрогнув, подняла голову. В руке у нее был флакончик, из которого она как раз вытряхнула на ладонь две маленькие таблетки.
      - Я сегодня ужасно устала, наверное, из-за дороги. Боюсь, не усну, поспешила объяснить она, хотя я не выказала удивления. - Наверное, я неважный водитель; многочасовая езда всегда меня изматывает. - Наталья убрала флакончик в карман костюма.
      - Смотрите, зарницы! - воскликнула Лариса.
      Поворачиваясь к окну, я уловила краем глаза янтарный блик, упавший на лицо Натальи, когда она взяла бокал. Теплый свет оживил бесстрастный профиль и придал ему колдовское очарование. Я покосилась на Ларису. В этот миг за окном полыхнуло, и ее лицо стало мертвенно-голубым, словно у Снежной королевы. Контраст был так разителен, что у меня тут же родился сюжет картины: комната с бревенчатыми стенами, две красивые женщины. Одна - блондинка холодного скандинавского типа - сидит с бокалом перед камином и смотрит на пламя. Игра света и тени на лице создают иллюзию, будто в душе женщины кипят страсти. Вторая дама стоит у окна и смотрит на грозу. У нее рыжие волосы, тонкие ноздри, нервные губы, но вспышка молнии сделала ее лицо холодным и безжизненным. Название картины: "Игра света".
      Будущая картина так захватила мое воображение, что я не заметила, что джентльмены снова присоединились к нам, Лариса вернулась к столу, а на ее месте оказался Борис. Очнулась я, лишь когда он обнял меня за плечи своей тяжеленной лапой.
      - Что с тобой, дорогая? Ты устала? Да, день у нас сегодня был тяжелым. А тут еще эта гроза. Как ты себя чувствуешь?
      - Прекрасно. - Я осторожно высвободилась из его объятий. - Бушующая стихия всегда меня бодрит. Жаль, что вы устали. Мы могли бы сделать вылазку и устроить шабаш. Погода - самая подходящая, а ведьм что-то не видно. Совсем обленились.
      - Думаю, у нас еще будет возможность. Завтра, бодрые и отдохнувшие, устроим такое, что всем чертям станет тошно. А сегодня лучше лечь пораньше. Все утомились с дороги, у Наташи разболелась голова.
      Честно говоря, я обрадовалась предложению закрыть вечеринку. Гораздо приятнее посидеть на ночь глядя с друзьями, чем ломать комедию в сомнительном обществе. Но на всякий случай я недовольно поджала губы.
      - Вряд ли такая буря будет бушевать до завтра. Но тебе виднее. Что ж, спать так спать.
      Все поднялись наверх, обменялись пожеланиями доброй ночи и разошлись по номерам. Я взяла купальный халат и направилась в ванную, а когда вышла, мои друзья были уже в сборе и сидели в гостиной.
      - Ну, что тебе удалось выведать у дам? - спросил Прошка, едва я появилась на пороге.
      - Немногое. - Я запрыгнула в кресло с ногами и потянулась. - Лариса закончила музыкальную школу, но потом фортепьяно забросила. Наталья не годится для шоферской работы, потому что долгая езда ее утомляет. От усталости она не может заснуть и принимает снотворное. А как ваши успехи?
      - Тоже не блестяще, - признался Генрих. - Вальдемар по натуре игрок, но кий держать не умеет. Зато Лева играет, как профессионал. Если Борис не вмешается, боюсь, его шурин уедет отсюда без штанов. Георгий, как можно было догадаться, азарта лишен начисто и любые игры не одобряет. Зато увлекается резьбой по дереву: увидел в бильярдной резные панели и весь аж заколдобился. Борис знает множество неприличных анекдотов, но рассказывает их без огонька.
      - Рядом с тобой, Генрих, любой рассказчик анекдотов будет выглядеть словно старая чопорная монахиня, бормочущая вечерние молитвы, - заверила я и спросила, оживившись: - Борис рассказал что-нибудь новенькое, чего ты не знал? Ну же, не томи! - Я аж подпрыгнула от нетерпения.
      - Варвара, изволь вести себя прилично, - немедленно одернул меня Марк.
      Прошка хихикнул.
      - Чему это ты ухмыляешься?
      - Смех разбирает, как подумаю, что Борис специально увел нас, щадя невинные ушки невесты, которая любого матерщинника меньше чем за три минуты способна довести до инсульта.
      - Грязная, циничная ложь, - отчеканила я. - Только благодаря поразительной мягкости моего характера ты сидишь сейчас на этом диване, а не летишь ласточкой в озеро с третьего этажа. Девушки с таким чудесным характером рождаются раз в столетие.
      - Ты скромничаешь, Варвара, - заметил Марк. - Я бы сказал: раз за человеческую историю, под самый занавес. Оправиться от подобного потрясения миру наверняка уже не удастся.
      - Ты мне безбожно льстишь, Марк, но я тронута.
      - Ну началось! - проворчал Леша. - Давайте лучше в бридж сыграем, чем ругаться на ночь глядя. Все равно для серьезного разговора вы сегодня уже не годитесь.
      Глава 7
      Ночью буря разгулялась не на шутку. Пару раз на крышу с грохотом что-то падало - видимо, сучья деревьев, растущих на холме выше отеля. Ветер выл, не умолкая, и дождевые струи летели почти горизонтально. Лишь перед рассветом наступило короткое затишье, но в восемь утра меня разбудил страшный удар над головой. Спросонья я не сразу разобрала, где нахожусь и что происходит, но на всякий случай сунула голову под подушку. Поскольку новых ударов не последовало, я твердо решила досыпать, но тут зазвонил телефон. Он трезвонил и трезвонил, и в конце концов у меня над ухом раздался голос Леши:
      - Варька, возьми трубку!
      - Сам возьми.
      - Я не могу подходить к телефону в твоем номере. Меня здесь вообще не должно быть.
      - И я не могу.
      - Черт побери, да возьмет кто-нибудь эту дурацкую трубку?! - завопил Прошка из соседней комнаты.
      Я приоткрыла один глаз. Леша стоял перед кожаным диваном, где я спала, и протягивал мне телефонный аппарат. Я застонала и припомнила все приличествующие случаю ругательства. Пока я стонала и сквернословила, телефон замолчал. Но сна у меня не осталось ни в одном глазу.
      - Зараза! - Я спустила ноги с дивана. - А что это грохнуло незадолго до звонка?
      - Наверное, дерево упало на крышу. - Леша кивнул в сторону окна. - Там опять гроза.
      - Черт! Все не как у людей! Ладно, пойдем хоть в бассейне поплаваем.
      Я отправилась в спальню за купальником. На королевском ложе дружно храпели Марк, Прошка и Генрих. Лешина постель в гостиной была аккуратно сложена. На столике рядом с его диваном валялся открытый атлас Новгородской области. Карты, справочники, расписания и словари - Лешина страсть. Других книжек он не читает.
      - Мне казалось, ты изучил его вдоль и поперек еще в машине, - заметила я, кивнув в сторону столика с атласом.
      - Не совсем. Смотри, я нашел наше озеро. Вот оно, миллиметра два в поперечнике. Так и называется Круглое. Хм, не очень характерно. Здесь все больше угро-финские корни: Пено, Волго, Валдай, Березай... Между прочим, это километровка, а военная дорога, не говоря уже про полигон, не отмечена.
      - Откуда у вас этот нездоровый интерес к стратегическим объектам, доктор Зорге? Пойдем лучше искупаемся.
      Мы вышли из номера и двинулись к лестнице, но не успели дойти до площадки, как последняя дверь в коридоре распахнулась и из номера выскочил полуголый, трясущийся от негодования Георгий.
      - Мой телефон! - истерично запричитал он. - Мой мобильник! Он пропал! Кто-то вошел ночью ко мне в номер и украл телефон, чтобы я не смог вызвать телохранителя!
      - Вы хотите сказать, что не заперли дверь? - спросила я недоверчиво, поскольку, на мой взгляд, Замухрышка относился к типу людей, которые не только не забывают запереть двери, но и подпирают их мебелью.
      Замухрышка озадаченно посмотрел на меня и примолк.
      - Н-нет, - выдавил он после долгой мыслительной работы. - Запер. Точно помню. Только что ведь отпирал. - Он подошел к дверям номера. - Вот! Ключ торчит в замке. Как же это? Кто мог забрать телефон, если дверь была закрыта изнутри?
      - Вы, часом, сомнамбулизмом не страдаете? Поищите получше в номере, может, и найдется.
      Замухрышка одарил меня злобным взглядом и скрылся за дверью, не поблагодарив за совет. Мы с Лешей переглянулись, пожали плечами и двинулись дальше. Но далеко не ушли. На лестнице нас ждала новая встреча, на этот раз с Ларисой, которая бежала наверх. Растрепанная, бледная до синевы, она посмотрела на нас безумным взглядом и прошептала бескровными губами:
      - Вы Леву не видели?
      Мы дружно покачали головой. Лариса пошатнулась и судорожно вцепилась в перила. Казалось, она сейчас потеряет сознание. На всякий случай я побыстрее обхватила ее за талию.
      - Спокойно. Опустите голову и дышите через нос. Вот так. Давайте мы проводим вас до номера и поищем вашего мужа. Он что, серьезно болен?
      - Нет. - Она подняла голову и выдавила из себя жалкую улыбку. - Наверное, я ужасная паникерша, но Лева очень не любит оставлять меня одну и никогда не уходит без предупреждения. Во всяком случае, надолго.
      - Значит, он ушел давно?
      - Не знаю. Я проснулась больше часа назад, и его уже не было. Сначала я не слишком беспокоилась - думала, может быть, он пошел перекусить или прогуляться. Но на кухне и в баре его нет, а на улице такой ливень...
      - А к бассейну вы не ходили?
      Тут Лариса заметила наши полотенца, и лицо ее немного прояснилось.
      - Какая же я глупая! Конечно, бассейн - самое вероятное место. Вы знаете, где он находится?
      - Где-то в полуподвале. Думаю, найти будет не сложно. Возвращайтесь к себе, а мы спустимся и пришлем к вам мужа, если он там.
      - Нет-нет, я с вами. Я уже совсем успокоилась, честно.
      Мы не настаивали и снова тронулись в путь. Лестничная площадка цокольного этажа тоже представляла собой просторный холл с двумя дверями - по правую и по левую руку от лестницы. Мы толкнули одну дверь - заперто, другую - тот же результат. Лариса опять начала синеть.
      - Погодите терять сознание, - сказала я резковато. - По-моему, для паники нет никаких оснований. Во-первых, ваш Лева мог закрыться изнутри, чтобы ему не мешали, скажем, плескаться голышом. Во-вторых, в отеле полно других уголков, куда он мог отправиться. Леша, сходи разыщи Павла Сергеевича, узнай, не брал ли Лев какого-нибудь ключа. А мы поднимемся к Борису. Может быть, ваш муж обсуждает с ним условия вложения денег. Если нет, Борис все равно нам пригодится. Он лучше других знает, где человек может затеряться в этом отеле.
      Мы поднялись на первый этаж, где Леша покинул нас, отправившись на поиски истопника. Лариса немного воспрянула духом - видимо, мои доводы показались ей достаточно убедительными. Во всяком случае, я уже не опасалась, что она вот-вот грохнется в обморок.
      Первым, кого мы встретили в коридоре третьего этажа, был Замухрышка.
      - Его нигде нет! - вскричал он, едва нас увидел.
      Так как голова у меня была занята исчезновением Левы, я не сразу поняла, о чем он говорит, и быстро спросила:
      - Вы смотрели у Бориса?
      - Думаете, его забрал Борис? - Замухрышка удивился. - Но почему без спросу?
      Я нахмурилась и озадаченно посмотрела на Ларису. Ее лицо выражало недоумение и страх.
      - Что значит - забрал? - пропищала она тоненько. - Вы хотите сказать, он без сознания?
      Тут я вспомнила о злосчастном радиотелефоне и начала объяснять, в чем дело, но Замухрышка меня не услышал, потому что заговорил одновременно со мной:
      - Что за бред? Как это - без сознания? Вы что, издеваетесь?!
      Перепуганная Лариса тоже меня не замечала - ее внимание было приковано к Замухрышке.
      - Вы сказали: Борис его забрал. Но забрать можно только неодушевленный предмет. Может быть, вы имели в виду: увел?
      - "Забрал", "увел", "стащил" - какая разница? Главное, взял без разрешения.
      Я уже не пыталась ничего объяснить, поскольку меня разобрал смех.
      - Без чьего разрешения? - в отчаянии закричала Лариса.
      - Без моего, естественно!
      - Да при чем здесь вы?!
      - Здрасьте-пожалуйста! Телефон-то мой, и забрали его из моего номера.
      - Какой телефон?! Мы говорим о моем муже!
      - По-вашему, я не знаю, о чем говорю?! У меня из комнаты украли мобильник, - Замухрышка повернулся ко мне. - Именно украли, потому что я обыскал весь номер. Его нигде нет.
      - Это очень интригующая история, но, если вы не против, давайте вернемся к ней позже, - твердо сказала я. - Сейчас нас занимает другая пропажа. Лариса разыскивает мужа. Вы, случайно, его не видели?
      - Не видел, - раздраженно буркнул Замухрышка. - Тоже мне пропажа! У вашего Левы ноги есть? Есть. Стало быть, он мог куда-нибудь уйти. А мой телефон ходить не умеет. Значит, кто-то взял его со злым умыслом. - Щека Георгия неистово задергалась. - Сначала у меня отняли машину, потом - телохранителя, теперь - телефон. Все это очень похоже на заговор. И его объект - я! Я, а не ваш Лева! - Он сорвался на визг.
      - Прекратите истерику! - рявкнула я сердито. - Все это очень похоже на паранойю. Если вам срочно понадобился телохранитель, сходите к сторожу, у него есть связь со строителями кемпинга.
      Замухрышка заткнулся и вперил взор в пространство, обдумывая предложение. Я тронула Ларису за локоть и кивнула, приглашая идти дальше. В эту секунду распахнулась дверь номера Бориса, и оттуда выбежала Наталья.
      - Кто-нибудь, помогите! Боре плохо. - Ее глаза, и в нормальном-то состоянии удивительно большие, теперь были неестественно огромными; длинные волосы, обычно уложенные в замысловатую прическу, растрепались и частично закрыли лицо. - Лариса, вы медик. Сделайте что-нибудь.
      Лариса растерялась.
      - Я всего лишь бывшая медсестра-массажист, - пролепетала она смущенно. Боюсь, я мало умею.
      - Остальные умеют еще меньше вашего, - жестко произнесла Наталья. - Вас хоть чему-то учили в училище.
      Лариса послушно прошла в комнату, я за нею следом, а за мной, к моему удивлению, - Георгий. Надо сказать, что к известию о внезапной болезни институтского друга он отнесся гораздо спокойнее, чем к пропаже своего телефона. Мы всей толпой ввалились в спальню и остановились на пороге.
      На огромной кровати среди перекрученных простыней лежал бледный, осунувшийся Борис. Он улыбнулся нам вымученной улыбкой, которая тут же сменилась гримасой боли.
      - Боюсь, вчерашние анчоусы оказались несвежими, - просипел он и закрыл глаза.
      - Если это отравление, нужно промыть желудок, - неуверенно произнесла Лариса.
      Борис хотел что-то ответить, но его снова скрутило, и Наталья велела ему молчать.
      - Не напрягайся. Я повторю то, что ты мне рассказал. - Она повернулась к Ларисе: - Боре стало плохо ночью. Сначала просто мутило, потом начались рези в желудке. Он выпил марганцовки, потом еще и еще, и где-то перед рассветом ему полегчало и удалось заснуть. Но часа через два приступ возобновился с новой силой - даже судороги начались. Не думаю, что промывание поможет.
      - Тогда нужно отвезти его в больницу, и как можно скорее, - заявила Лариса гораздо решительнее. - Укутать потеплее, взять с собой побольше воды для питья и выезжать прямо сейчас.
      Борис попытался возразить, но, видно, ему было так плохо, что он даже говорить не мог толком. Наталья тревожно посмотрела на окно, за которым лило как из ведра.
      - Не знаю, пройдет ли машина, - сказала она с сомнением. - Вчера едва проехали, а ливень наверняка превратил дорогу в сплошную грязь. Нужно связаться со строителями, попросить трактор. И пусть кто-нибудь из них съездит за врачом. Лучше, чтобы он уже ждал в кемпинге, когда мы привезем туда Борю. Гоша, ты не позвонишь?..
      - Как я могу позвонить, если у меня украли телефон? - вскипел Гоша. - По твоей вине, между прочим. Телохранитель ей, видите ли, помешал! А теперь тут творится черт знает что! Люди травятся, вещи пропадают...
      - Телефон должен быть у сторожа, - подала я голос, сообразив, что Замухрышка завелся надолго. - Я сбегаю, поищу его.
      Наталья поблагодарила меня взглядом.
      - Да, пожалуйста. И еще: вы не пришлете сюда ребят? Нам понадобится помощь, чтобы перенести Борю вниз.
      Я кивнула и вышла из комнаты. Решив, что с выносом тела можно и обождать, бросилась к лестнице и в холле столкнулась с Лешей.
      - Истопник говорит, что ключи от подвала с бассейном у него еще вчера забрал Борис, - доложил он с ходу.
      - Да черт с ним, с ключом. Тут такое творится! Бежим скорее, покажешь, где Павел Сергеевич. Борису срочно нужен врач.
      Леша послушно затрусил рядом.
      - А что случилось?
      - Похоже на отравление. Говорит, наелся за ужином анчоусов. Лежит пластом и корчится от боли. Всю ночь хлестал марганцовку, но без толку. Ослабел настолько, что головы поднять не может. - Мы сбежали на первый этаж. - Куда теперь?
      - На кухню. Точнее, в посудомоечную. Это за баром и рестораном.
      Павла Сергеевича мы обнаружили у раковины. Величественный старик, убеленный благородными сединами, домывал грязные тарелки, оставшиеся от нашего вчерашнего ужина. Мне стало так неловко, что я даже забыла, зачем мы сюда пришли.
      - Ох, извините! Мы совсем не подумали о посуде.
      Леша, никогда не отличавшийся душевной тонкостью, пихнул меня в бок.
      - Какая посуда! Человеку плохо, а ты о какой-то ерунде.
      - Да, - опомнилась я. - Павел Сергеевич, нужно срочно связаться со строителями кемпинга, попросить у них трактор. Борис заболел, и, кажется, тяжело.
      Из рук истопника выпала тарелка.
      - Боже, - пробормотал он. - Этого еще не хватало! - Он стряхнул с себя оцепенение и припустил к двери. - Сейчас принесу телефон!
      - Подождем здесь, - сказала я Леше и встала к раковине. - Не стой столбом, выброси осколки в ведро и помоги мне домыть посуду.
      Леша безропотно подчинился.
      - Тебе не кажется, что все это очень странно? - спросил он, намыливая тарелку. - Борис отравился, Лева пропал, Георгий потерял телефон...
      - Да, для одного утра событий явно многовато, - согласилась я. - И эмоций, пожалуй, перебор. Замухрышка бьется в истерике, Лариса на грани обморока, истопник бьет посуду. Нужно разбудить наших. Пусть поучаствуют в общем веселье.
      - Не ерничай, я серьезно. Эмоции меня как раз не удивляют. Их вполне можно объяснить обстоятельствами. А сильные они или нет - это дело темперамента. Думаешь, твой висельный юмор в драматических обстоятельствах выглядит естественнее, чем истерика?
      - Во всяком случае, приятнее, я надеюсь.
      - Наверняка не для всех.
      - Ладно, не будем о людях с дурным вкусом. Ты говоришь, бурные эмоции наших компаньонов тебя не удивляют. А что удивляет?
      - Мне подозрительно исчезновение Левы и телефона, особенно в свете внезапной болезни Бориса.
      - Думаешь, Лева траванул Бориса, стянул у Замухрышки телефон, чтобы нельзя было вызвать помощь, и смылся? Тогда, будучи последовательным, он должен был прихватить и телефон истопника.
      Не успела я договорить последнюю фразу, как на кухню ворвался Павел Сергеевич. В первое мгновение я его не узнала. Куда подевалась величественная осанка, надменность классического профиля? Теперь едва ли кому пришло бы в голову сравнить его с римским сенатором на покое. В лучшем случае он мог претендовать на роль пожилого патриция, удирающего от восставших гладиаторов.
      - Телефон! Его нигде нет! - объявил он, задыхаясь.
      Столь неожиданное подтверждение невероятного предположения, только что высказанного мной в шутку, выбило меня из колеи. В мигом опустевшей голове мелькнула единственная - и совершенно дурацкая - мысль: "Эта массовая скорбь по поводу пропавших телефонов со временем начинает приедаться".
      Леша проявил сообразительности побольше.
      - А где вы его держите? - задал он вполне резонный вопрос.
      - Вообще-то ношу с собой. Вот здесь. - Павел Сергеевич похлопал себя по карману. - Но когда иду в котельную, вынимаю. Там же все время нагибаешься вдруг выскользнет, разобьется? Утром, когда я одевался, телефон был на месте, в кармане. Я положил его на тумбочку - как сейчас помню. И вот, пропал... Я всю сторожку обыскал - нигде нет.
      - Когда вы ходили в котельную?
      - Как обычно - на рассвете. Я всегда, как встаю, первым делом иду топить.
      - А сторожку запираете?
      - Нет, конечно. Откуда здесь взяться ворам?
      - Понятно. - Леша посмотрел на меня. - Надо бы сообщить Наталье, что помощи не будет, а?
      Я встряхнулась:
      - Да, конечно. Идем.
      Мы зашагали было к лестнице, но Павел Сергеевич удержал Лешу за локоть.
      - Давайте сюда. - Он показал на большую нишу рядом с холлом. - Я включил лифт. Так будет быстрее.
      Мы поднялись на третий этаж. Перед дверью Борисова номера Наталья и Георгий бурно спорили. Увидев нас, парочка замолчала.
      - Второй телефон тоже пропал, - заявила я без предисловий.
      Наталья окаменела, а Замухрышка начал менять цвет. Сначала он побагровел, потом стал сизым, а закончил эту любопытную цветовую гамму грязновато-серый окрас. "Точно заправский хамелеон", - подумала я, глядя на его ходящую ходуном щеку.
      - Как... что... мы... Ты! - завопил он вдруг Наталье в лицо. - Все ты! Все подстроено! Вы нарочно меня сюда заманили! "Поедем отдохнем! Отошли телохранителя, кого тебе здесь бояться? Когда понадобится, вызовешь!" Какой же я был дурак! Сам, собственными руками, надел петлю себе на шею! Ну, чего ждете?! Вышибайте стул! Режьте, стреляйте!
      Я размахнулась и залепила ему хорошую оплеуху - по правде говоря, у меня давно уже чесались руки. Все оцепенели. И как раз в этот кульминационный момент из моего номера высыпали в коридор Генрих, Марк и Прошка, причем Прошка в одних трусах. Но именно он подскочил к нашей группе и схватил Замухрышку за грудки.
      - Сейчас ты у меня получишь, гаденыш! - пообещал он отважно. (Обычно наш Храбрый Портняжка сдерживает свои благородные порывы, но Георгий явно уступал ему в весовой категории). - Что он тебе сделал, Варька?
      Глядя на перекошенное от страха лицо Замухрышки, несомненно решившего, что мы уже приступили к его ликвидации, я с трудом подавила неуместный приступ смеха.
      - Ничего. Это была превентивная мера. Отпусти человека.
      - Мне следовало сразу догадаться, кто здесь жертва, - буркнул Прошка, убирая руки.
      - Что происходит? - спросил Марк.
      - У нас неприятности, - заговорила, придя в себя, Наталья. - У Бориса острые боли, нужно срочно везти его в больницу, а мы не можем вызвать подмогу, потому что оба сотовых телефона пропали. Георгий заподозрил нас в покушении на свою жизнь и потерял голову. Варвара просто привела его в чувство.
      - А что с Борисом? - встревожился Генрих.
      - Вероятно, пищевое отравление. - Наталья провела рукой по лицу. - Но, может быть, и аппендицит. Врача среди нас нет, точно никто не знает.
      Дверь у нее за спиной приоткрылась, и показалась рыжая голова Ларисы.
      - Он потерял сознание, - сказала она дрожащим голосом.
      Некоторое время все молча переваривали новость, потом снова заговорила Наталья:
      - Придется добираться самим. Я подгоню машину. Павел Сергеевич, у вас в отеле найдутся носилки?
      - Носилок, кажется, нет, но есть инвалидное кресло. Сейчас привезу. - И он быстро пошел к лифту.
      - Лариса, вы можете поехать с нами? - спросила Наталья.
      - Я... да, наверное. Вот только... Лева куда-то пропал. Не знаю, что и думать. Но, наверное, он скоро найдется.
      - Не волнуйтесь, мы пока поищем вашего мужа, - пообещала я. - Наталья, кого еще вы хотите взять с собой? Возможно, машину придется вытаскивать из грязи. Вам нужна мужская сила. Я бы на вашем месте выбрала Лешу.
      - Боюсь, места не хватит. На заднем сиденье нужно уложить Борю. Лариса сядет там же. Наверное, ей придется его держать. И Павел Сергеевич непременно должен поехать. Если дорогу затопило, нужно будет искать кружной путь. А никто из нас местности не знает.
      - А я? Возьми меня! - вдруг завизжал Замухрышка. - Я здесь не останусь! Ни минуты не останусь! Из-за тебя я лишился телохранителя. Ты должна вывезти меня отсюда!
      - Варька, съезди-ка ему еще разок по морде, - попросил Прошка, с отвращением глянув на Георгия. - Ты уже все равно руки испачкала.
      Его замечание подействовало. Замухрышка примолк.
      - Гоша, как только мы доедем до кемпинга, сразу же пришлем за вами трактор. И про телохранителя твоего не забудем. Пожалуйста, потерпи пару часов. - Наталья повернулась к Ларисе: - Сбегайте оденьтесь потеплее. У вас есть дождевик и резиновые сапоги? Возьмите обязательно.
      Они с Ларисой ушли переодеваться. Георгий молча убрался к себе в номер. Прошка вспомнил, что щеголять перед дамами в трусах не совсем прилично, и побежал надевать штаны. Когда он снова присоединился к нам, появился Павел Сергеевич с креслом на колесах. Вскоре Лариса вернулась и позвала мужчин в номер Бориса. Я осталась стоять в коридоре. Потом укутанного в одеяла Бориса вывезли в коридор, спустили на лифте на первый этаж и погрузили в "Ниву", которую Наталья к тому времени подогнала к парадной двери. Мы с ребятами сгрудились под крышей портика. Машина тронулась и быстро скрылась за пеленой дождя.
      Глава 8
      Я первая нарушила молчание:
      - Ну что же, пойдем поищем Леву?
      - Успеется, - ответил Марк. - Сначала...
      - Правильно, сначала - завтрак, - перебил его Прошка.
      - Ну конечно, кто о чем, а ты о своем брюхе! - буркнул Марк. - Я хотел сказать: сначала Варвара и Леша должны подробно рассказать, что здесь творится.
      - И я о том же! - Прошка притворился обиженным. - Никогда не выслушают до конца, а уже обвиняют. Я как раз собирался предложить, чтобы Варька и Леша за столом, в спокойной обстановке доложили нам обо всех сегодняшних событиях. А мы не спеша все обмозгуем. Думать на голодный желудок - только время впустую тратить.
      - Смотря о чем думать, - меланхолически заметил Генрих. - По-моему, о неприятностях на сытый желудок думается ничуть не лучше, чем на голодный.
      - Сытый ли, голодный ли - Прошка всегда отлично соображает, - возразила я. - Естественно, когда думает о том, как бы поесть. В остальных случаях он лишь имитирует мыслительный процесс.
      - Злобные речи завистников меня не задевают, - гордо заявил Прошка. - Я давно выше этого.
      - Может, хватит языками чесать? - спросил Леша. - Вы так и собираетесь торчать тут до вечера?
      - Ладно, идем на кухню, раздобудем чего-нибудь поесть, - решил Марк. Иначе Прошка всех с ума сведет своим нытьем.
      Мы побрели на кухню, залезли в огромный холодильник и, взяв пять порций полуфабрикатов в судках, сунули их на пару минут в микроволновку, потом прихватили тарелки с вилками и поехали со всем этим добром на третий этаж, ко мне в номер.
      За завтраком мы с Лешей подробно описали свои утренние похождения.
      - И Леша считает, что в свете пропажи обоих сотовых телефонов болезнь Бориса выглядит весьма и весьма подозрительно, - сказала я в заключение.
      Генрих потряс головой и испуганно уставился на Лешу:
      - Ты думаешь?.. Нет, не может быть! Что за кошмарная мысль?
      - А я согласен с Лешей, - заявил Марк, который всегда был пессимистом. Даже если бы телефоны просто вышли из строя, и тогда это выглядело бы подозрительно. А они исчезли, причем один - из запертого номера. Попробуй придумать хоть одно невинное объяснение этого исчезновения, Генрих.
      - Пожалуйста, - принял вызов Генрих. - Кто-то решил дружески подшутить над трусоватым Георгием, лишив его связи с телохранителем. Скорее всего, шутник пропавший Лева. Наверное, сейчас он где-нибудь в укромном месте попивает пивко в ожидании, когда паника Георгия достигнет апогея. И понятия не имеет, чем обернулась его шалость для Бориса и всех нас.
      - Если я хоть что-нибудь понимаю в людях, Лева так же похож на невинного проказника, как ты - на кровавого маньяка, - сказала я категорично. - Кроме того, подобные шутки подразумевают дружеские или хотя бы приятельские отношения. А мне что-то не верится, будто Лева с Замухрышкой так нежно привязаны друг к другу.
      - Ну, насчет дружеских отношений ты, положим, не права, - возразил Марк. Шутка-то довольно злая. Но вот то, что Лева не похож на шутника, - это точно.
      - Слушайте, а может, это проделки Вальдемара? - воскликнул Прошка. Кто-нибудь его сегодня видел?
      Мы с Лешей переглянулись и покачали головой.
      - Точно! - Прошка возбудился. - Вальдемар, похоже, как раз из разряда мелких пакостников, способных на подобные шутки. Кроме того, у него личный мотив. Георгий, видно, приударял когда-то за его женой, вот Вальдемар и решил повеселиться за счет бывшего соперника.
      - А действительно, где Вальдемар? Почему не явился, когда поднялась суматоха? Борис позвонил сестре, сказал, что ему плохо, Георгий визжал в коридоре, точно недорезанная свинья, вы бегали туда-сюда и топали, как стадо слонов, а Вальдемар даже не высунулся из номера, не полюбопытствовал, что происходит. Поразительное хладнокровие. - Марк многозначительно хмыкнул.
      Я решительно отодвинула от себя тарелку и встала из-за стола.
      - Ну-ка заглянем к нему в номер. Если он на месте, полюбопытствуем, почему он проявляет так мало интереса к своему ближайшему окружению. Если нет, обыщем отель. Все равно нужно разыскать Леву.
      Все, кроме Прошки, поднялись с места.
      - А чай? - заскулил ненасытный. - К чему такая спешка? Неужели нельзя спокойно позавтракать?
      - Если ты прав и телефоны у Вальдемара, мы сможем позвонить строителям и предупредить, что к ним выехала машина с тяжелобольным. Они вышлют навстречу трактор и съездят за доктором. Иногда лишние полчаса спасают человеку жизнь.
      Прошка окинул стол грустным взглядом и мужественно поплелся за нами.
      На стук Вальдемар не отозвался. Поколебавшись, я толкнула дверь его номера, и она открылась.
      - По-моему, нам лучше войти первыми, Варька, - прошептал Генрих.
      Я послушно пропустила их вперед, а сама осталась у двери. Вскоре из спальни раздалось сдавленное восклицание, потом приглушенные голоса и, наконец, какие-то непонятные звуки. Заинтригованная, я махнула рукой на приличия и вошла.
      С порога спальни я увидела только спины друзей. Они стояли перед кроватью и загораживали мне обзор. Тогда я подошла и заглянула кому-то через плечо.
      Вальдемар в яркой пижаме лежал поперек кровати вниз лицом. Я вздрогнула и бессознательно вцепилась в Лешину рубашку.
      - Живехонек, - успокоил меня Леша. - Дрыхнет.
      - Ну и здоров мужик спать! - восхитился Прошка и потряс Вальдемара за плечо. - Прямо как я в молодости.
      Я воздержалась от комментария. Этот беспробудный сон вызывал во мне нехорошие подозрения. Нагнувшись, я подняла безвольную руку и нащупала пульс. Правда, я слабо в этом разбираюсь, но пульс показался мне нормальным.
      - Ваше высочество! Эрцгерцог, вставайте! - рявкнул Генрих над ухом спящего. - Пора ехать в Сараево.
      Вальдемар заворочался и что-то булькнул. Прошка снова потряс его за плечо.
      - Кой черт! - невнятно пробормотал Вальдемар. - Отстань!
      - Вставайте, нам нужно с вами поговорить, - сказала я.
      - Пшла вон! - Вальдемар дернулся.
      - Леша, налей-ка в вазу холодной воды, - распорядился Марк.
      - Может, не стоит? - засомневался Леша.
      - Некогда церемониться. Должны же мы выяснить, брал он телефоны или нет?
      Леша взял вазу и неохотно направился в ванную. Холодный душ оказался даже действеннее, чем мы ожидали. Вальдемар взвился в воздух, как футбольный мяч от ноги Марадоны, и приземлился уже в вертикальном положении.
      - Что такое?! - вскричал он, выпучив на нас глаза. - Что за шутки?
      - Именно этот вопрос мы собирались задать тебе, - прокурорским тоном объявил Прошка, как-то вдруг перейдя на "ты". - Твое изумительное чувство юмора когда-нибудь нанесет ущерб твоей смазливой физиономии, дорогой Вальдемар. - И гаркнул, точно заправский фельдфебель: - Куда ты их дел?!
      Вальдемар подпрыгнул, но быстро пришел в себя. Если Прошка рассчитывал запугать его, как Георгия, то он просчитался.
      - Что за тон? - вопросила наша жертва надменно. - И какого дьявола вы делаете в моем номере?
      - Не увиливай от ответа. - Прошка грозно сдвинул брови. - Куда ты дел телефоны?
      - А ну проваливайте все отсюда! - разъярился Вальдемар.
      - Погоди, Прошка, - вмешался Генрих. - Может, мы ошиблись и Владимиру о судьбе телефонов ничего не известно. Понимаете, - вежливо обратился он к хозяину номера, - произошло несчастье. Брату вашей жены внезапно стало плохо, а когда Павел Сергеевич захотел вызвать помощь, то выяснилось, что его телефон пропал. Аппарат Георгия постигла та же участь. Мы подумали, а вдруг их взяли вы? Ради шутки.
      - За кого вы меня принимаете? - возмутился Вальдемар. Тут до него дошло упоминание Генриха о Борисе. - Боре плохо? Что, сердце?
      Возможно, я ошиблась, но мне показалось, что последний вопрос он задал с плохо скрытой надеждой.
      - Желудок, - ответила я резко и повернулась к ребятам: - Ну что, идем искать Леву? Вдруг все-таки телефоны - его работа? Шанс маленький, но все же...
      - Подождите-ка, - остановил нас притихший Вальдемар. - Расскажите, что все-таки происходит? Насколько серьезна болезнь Бориса? Когда пропали телефоны? И где все остальные?
      Мы коротко ввели любителя поспать в курс событий и без сожаления его покинули.
      - Где ты предлагаешь искать, Варвара? - спросил Марк. - В отеле полно запертых дверей. Как мы догадаемся, что Лева не сидит в одной из комнат и не посмеивается себе в кулак?
      - Я видела внизу доску с ключами. В первую очередь посмотрим, все ли ключи на месте. Если какие-то пропали, проверим соответствующие двери. Будем стоять под ними и кричать, что Борис заболел и нужен телефон, - на тот случай, если Лева сидит взаперти и посмеивается. Если не поможет, придется обойти отель и подергать все двери.
      - Гениальный план, - похвалил Марк. - Не пройдет и полгода, как мы закончим эту увлекательную экскурсию.
      - У тебя есть другие предложения? - поинтересовалась я.
      - Я бы поискал что-нибудь вроде радиорубки и сделал общее объявление по всему отелю.
      - С чего ты взял, что здесь есть радиорубка? Отель напоминает тебе "Титаник"?
      - Это было бы разумно.
      - Если она и есть, найти ее будет немногим легче, чем самого Леву, - изрек Леша. - Отель знают только Борис и Павел Сергеевич, и оба они уехали.
      - Ладно, - буркнул Марк. - Хотите бегать по этажам и ломиться во все двери - давайте. Только кричать, Варвара, будешь сама.
      Мы спустились на первый этаж и уставились на доску с ключами. Все они были на месте, кроме ключей от занятых нами номеров. Пришлось разделиться и обойти все этажи, дергая каждую дверь. Но это ни к чему не привело.
      - Остается взять ключи и пооткрывать все номера, - уныло сказал Генрих, когда мы встретились.
      - Человек не может запереться изнутри, а ключ повесить снаружи, - заметил Леша.
      - Если нет второго ключа, - уточнила я.
      - Даже если и есть, как он мог попасть к Леве?
      Прошку осенило:
      - Слушайте, а может, надо обыскать и занятые номера? Что, если он прячется у кого-то из нас или даже в собственном люксе? Вряд ли Лариса искала мужа в шкафу.
      Идея показалась нам чересчур эксцентричной, но других не было, и мы покорно обыскали свои комнаты, номер Ларисы, даже номер Вальдемара - с его разрешения.
      - Ну вряд ли он прячется у Бориса, - сказала я, оправдывая свое нежелание заходить в комнату человека, которого недавно вывезли оттуда на инвалидном кресле без сознания. - Разве что прихватил телефоны со злым умыслом.
      Генрих вздохнул:
      - Остается только Георгий.
      Мы неохотно поплелись к Замухрышке. На стук он не открыл, но крикнул из-за двери:
      - Кто?! Предупреждаю, я забаррикадировался и не выйду, пока не услышу своего телохранителя!
      - Мы разыскиваем Льва, - объяснил Марк. - Не могли бы на всякий случай осмотреть номер? Вдруг он прячется у вас?
      - Не такой я дурак, чтобы запираться, не проверив, нет ли здесь посторонних, - гордо объявил Замухрышка.
      - Вот наградили родители сына имечком! - фыркнула я, когда мы вышли на лестницу. - Тоже мне победоносец!
      - Но ведь и ты на великомученицу не больно-то похожа, - резонно заметил Леша. - Ну и что дальше?
      - Не знаю, - призналась я. - В принципе Лева мог запереться и в каком-нибудь служебном помещении, но ключей от них на доске нет, и под какой дверью нужно кричать - непонятно.
      - А не поискать ли снаружи? - предложил Генрих. - Дождь вроде бы кончился.
      - Лева пропал давно, - напомнил Марк. - Вряд ли он отсиживался в кустах в такой ливень.
      - Давайте лучше поставим чайку, - заискивающе предложил Прошка. - Где бы Лева ни прятался, рано или поздно он все равно вылезет.
      - Если будет в состоянии, - мрачно уточнил Леша.
      Мы покосились на него неодобрительно.
      - С чего это ты вдруг раскаркался, Леша? - спросил Генрих с укором. Раньше за тобой такого не водилось.
      - Так раньше ничего такого и не происходило. Неужели вам не очевидно, насколько все это странно. Один отравился, другой пропал, а телефоны украдены и мы отрезаны от внешнего мира.
      - Паникер! - возмутился Прошка. - Я уверен, все объяснится вполне невинным образом. У Бориса обнаружат обычный аппендицит, а телефоны окажутся у Левы, который просто где-то прячется, выжидая, пока Георгий совсем ополоумеет от страха. Вот посм'отрите, скоро за нами пришлют трактор и все вернутся домой живыми и здоровыми.
      Не успел Прошка закончить свою утешительную речь, как внизу хлопнула дверь и послышались шаги.
      - Ну, что я говорил? Вот и нашелся ваш Лева!
      Мы дружно свесились через перила.
      Но это был не Лева. По лестнице, тяжело ступая, поднимался истопник. Он шагал, опустив голову, и вся его фигура яснее всяких слов говорила, что идет он с дурными вестями. Мы замерли, боясь его окликнуть. Но вот Павел Сергеевич дошел до последнего лестничного пролета и поднял голову. Увидев нас, он остановился и затрясся в беззвучном рыдании. Потом выдавил через силу:
      - Боря умер.
      [Отбивка]
      Стыдно признаться, но первой мыслью, забрезжившей у меня в мозгу после этого страшного известия, была мысль о том, что вопрос о моем замужестве отпал сам собой. И лишь потом до меня начала доходить чудовищность случившегося. Не зная, что сказать, я обвела растерянным взглядом хмурые лица друзей. Они тоже молчали.
      - Машина застряла, - снова заговорил Павел Сергеевич, проглотив ком в горле. - Мы решили пробираться в объезд, по старой просеке. Это порядочный крюк, но на просеке меньше заболоченных участков. И все равно машина застряла. Пока я пытался ее вытолкнуть, Борис умер. Наталья с этой... рыженькой остались с ним, а меня послали за подмогой. Нужно вытянуть машину. Мне бы пойти к шоссе, но до него километров десять, да по болоту. Я побоялся, что не дойду.
      - Конечно, вы правильно сделали, что пришли сюда, - заверил его Генрих. Женщин нельзя оставлять там надолго. К шоссе мы потом сами сходим, а сейчас сбегаем за сапогами и пойдем к машине.
      - Я вас провожу. Непременно захватите плащи, - крикнул нам вслед Павел Сергеевич и тяжело опустился на ступеньку.
      - А ты куда, Варвара? - пропыхтел на бегу Прошка. - Оставайся здесь.
      - С взбесившимся Георгием и невесть где прячущимся уголовным элементом? Благодарю покорно!
      - Ты предпочитаешь вытаскивать из болота машину с покойником? Самое подходящее занятие для слабой женщины!
      - Да, Варька, лучше тебе остаться, - поддержал Прошку Генрих. - Мы хоть за тебя будем спокойны. Закройся в номере и подожди нашего возвращения.
      - Нет уж! Я иду с вами, - отрезала я.
      Мы как раз поравнялись с моей дверью, и, пресекая дальнейший спор, я скрылась в номере. Через несколько минут все снова собрались в коридоре, готовые к выходу.
      - Может быть, сообщим о смерти Бориса Георгию и Вальдемару? - спросил Леша.
      - Вальдемару - не знаю, а Георгию уж точно ничего говорить не стоит, сказал Марк. - По крайней мере, до возвращения телохранителя. Нам только истерик не хватает для полного комфорта.
      - Я бы и Вальдемару не сказала. Видели, как у него глазки заблестели, когда мы сообщили, что Борису стало плохо? Небось тут же начал прикидывать размеры наследства. Как бы его на радостях кондрашка не хватила.
      - Перестань. - Марк поморщился. - Борис - брат его жены. Пусть даже они не питали друг к другу нежных чувств, Вальдемар все равно будет переживать из-за Натальи.
      - Да, наверное, нужно взять его с собой, - сказал Генрих. - Наталье рядом с мужем будет легче.
      На этот счет у меня было другое мнение, но я оставила его при себе. Марк и Генрих отправились известить Вальдемара, а мы вышли на лестницу. Истопник сидел на ступеньке в прежней позе. "Ему сегодня здорово досталось, - подумала я. - Дойдет ли он до места?"
      - Павел Сергеевич, давайте вы покажете нам просеку и вернетесь. Мы сами найдем машину.
      Старик уставился на меня непонимающим взглядом, потом покачал головой:
      - Нет, ребятки, я пойду с вами. Просека старая, заросшая, немудрено ее потерять и заблудиться.
      Все погрузились в мрачное молчание. Через пару минут Марк и Генрих присоединились к нам.
      - А где же любящий супруг? - тихонько спросила я Марка, когда мы тронулись в путь. - Что-то он не бежит сломя голову утешать Наталью!
      В ответ Марк только махнул рукой и состроил брезгливую гримасу.
      Усталый Павел Сергеевич шел медленно, с трудом переставляя ноги по вязкой грязи. Только через полчаса мы добрались до просеки, и, по словам старика, оставалось пройти еще километров пять.
      Мы не одолели еще и половины пути, когда заметили впереди за деревьями какое-то движение. Вглядевшись, я различила два женских силуэта. Наталья и Лариса тоже заметили нас и прибавили шагу. Обе были бледны, Лариса плакала, лицо Натальи казалось застывшим.
      - Мы не дождались, - заговорила она без выражения, опережая наши вопросы. - Просидели в машине полчаса, и стало совсем тошно. От отчаяния я даже сумела каким-то чудом вывести машину из ямы. Мы поехали к шоссе, угодили в болото и завязли уже совсем. Больше мы не выдержали, да и вы могли нас не найти. Отведите кто-нибудь Ларису в отель, а я покажу место.
      - Варвара, слышишь? - строго обратился ко мне Марк. - В отель пойдешь ты, больше некому.
      - Лучше Павла Сергеевича отправьте, он еле держится.
      - Идите втроем, - попросила Наталья. - Вы поддержите Ларису, а она - вас.
      - Я в отель не пойду, - заупрямился Павел Сергеевич. - Без меня вы заблудитесь.
      И как его ни уговаривали, настоял на своем. Я же не могла отказать женщине, только что потерявшей брата. Мы с Ларисой побрели обратно.
      - Вы нашли Леву? - минут через десять спросила Лариса.
      - К сожалению, нет. Но, может быть, он зачем-то заперся где-нибудь в отеле?
      Лариса помертвела. Я испугалась, представив, что сейчас придется тащить ее на себе - несколько километров по грязи.
      - Не понимаю, зачем ему нужно было запираться, - прошептала она еле слышно.
      - Мы тут подумали: а не мог ли ваш муж взять телефоны, желая подшутить над Георгием? Тогда он спрятался, чтобы как следует его напугать.
      - Что вы! - Лариса покачала головой. - На Леву это совсем не похоже.
      - Прошу вас, не изводите себя всякими страхами. Вам и так сегодня пришлось пережить столько, что хватило бы на десятерых.
      - Да, это было ужасно. Ужасно! - Она задрожала.
      - Представляю себе. - Я действительно словно увидела, как Борис умирает у нее на руках, а потом они с Натальей сидят с мертвецом в машине, застрявшей в болоте посреди безлюдного леса, под непрерывным тоскливым дождем. Испытание не для слабонервных, а Лариса определенно была натурой чувствительной. - Не думайте сейчас об этом, постарайтесь успокоиться. Может быть, муж уже ждет вас в отеле.
      Чтобы отвлечь ее от воспоминаний о пережитом и мыслях о пропавшем муже, я, нарочно утрируя, рассказала ей о геройском поведении Георгия и о сцене пробуждения Вальдемара. Сначала Лариса слушала меня с отсутствующим видом, потом на лице ее появилась бледная тень улыбки.
      - Вы удивительная девушка, Варвара, - сказала она с теплотой. - Ведь это мне следовало бы вас утешать, а вы так замечательно держитесь, что я совсем забыла о вашем горе. - Она остановилась и посмотрела мне в глаза с неожиданным любопытством. - Вам, наверное, очень тяжело, да?
      Я отвела взгляд. "Едва ли сейчас подходящий момент для откровенного признания в моем отношении к жениху", - пронеслось у меня в голове. Но строить из себя убитую горем вдову мне тоже не хотелось.
      - А вы, наверное, совсем замерзли, - сказала я, оставив вопрос без ответа. - Давайте прибавим шагу.
      Остаток пути мы прошли молча. Я проводила Ларису до двери номера, посоветовала ей встать под горячий душ, а сама решила сходить на кухню, вскипятить чайник. Спустившись на первый этаж, я услышала снизу какое-то шевеление и перегнулась через перила.
      В холле цокольного этажа стоял раздетый до трусов Лева и натягивал джинсы. У его ног валялась груда мокрой, грязной одежды. Уловив мое движение, он резко поднял голову и застыл, словно каменное изваяние. От его взгляда язык у меня прилип к н`е'бу, а ноги вросли в пол.
      "Если кто-то здесь и впрямь убийца, то он передо мной", - отчетливо прозвучало у меня в мозгу.
      Глава 9
      Мы молча пожирали друг друга взглядом и не двигались с места. В глазах Левы горела мрачная злоба. Я вспомнила, с каким ужасом Лариса обычно смотрела на мужа, и подумала, что, пожалуй, ее можно понять. Но по мере того как тянулась немая сцена, меня все больше охватывала ярость.
      - Что вы пялитесь на меня, точно голодный лев на первого христианина? осведомилась я ледяным тоном. - Если это ваш способ произвести на даму впечатление, вам не повезло. Я не поддаюсь очарованию злобных взглядов.
      Вероятно, Лева привык к другому обращению. Если мне не почудилось, в глазах его мелькнуло удивление, а узкая физиономия вытянулась еще больше. Усмехнувшись, я подумала, что теперь он напоминает льва, которого первый христианин вдруг покусал.
      - Вы меня напугали, - буркнул он нелюбезно.
      - Неужели? В таком случае поздравляю. В испуге вы выглядите пострашнее медведя-шатуна. Впрочем, на роль кроткой овечки вы не тянете так и так. Удивляюсь, как вам удалось склонить к замужеству Ларису. Она не производит впечатления любительницы острых ощущений.
      Замечание о Ларисе явно пришлось Леве не по нутру. Он недобро прищурился.
      - Что это вы вдруг вспомнили о моей жене? Она вам жаловалась?
      - А у нее есть основания? Успокойтесь, Синяя Борода, о ваших тайнах мне ничего не известно. - (Клянусь, он вздрогнул). - Напротив, разыскивая вас все утро, Лариса едва не сошла с ума от беспокойства. Да! Вы же, наверное, еще не знаете о несчастье. Борис умер.
      Я ожидала более выраженной реакции. Выражение лица моего собеседника почти не изменилось. Впрочем, может быть, моя новость не сразу дошла до его сознания.
      - Умер? От чего? Вы вызвали врача?
      - Пропажа обоих сотовых телефонов лишила нас этой возможности. Не вы ли, часом, их украли?
      - Да вы в своем уме?
      - Вы не залезали ночью в номер Георгия, не брали его радиотелефон?
      - С какой стати?
      Диалог, состоявший преимущественно из вопросов, начал меня утомлять.
      - Вам виднее. Если, конечно, это ваших рук дело. Если же нет, то все выглядит очень скверно. Похититель телефонов не пожелал явиться с повинной, мы не смогли вовремя вызвать помощь, и это стоило Борису жизни. Даже если поначалу вор действовал без злого умысла, теперь он стал убийцей. Но не исключено, что убийство планировалось с самого начала. Тогда Борис скончался не от аппендицита и не от пищевого отравления. Итак, телефонов вы не крали?
      - Нет.
      - Прискорбно. А где вы, собственно, пропадали всю первую половину дня?
      Лева злобно сверкнул глазами.
      - Это допрос, гражданин следователь?
      - Нет, естественное любопытство. Помнится, погода утром была не самой подходящей для прогулок.
      - Я ушел рано, когда дождь еще не начался. Хотел погулять в лесу и заблудился. Промок и замерз, как собака.
      С этими словами Лева резко нагнулся, чтобы поднять с полу рубашку, и я впервые обратила внимание на его тело. Кожу на руках, плечах и спине покрывали тонкие розовые шрамы. Я уже хотела было полюбопытствовать, откуда они, но что-то меня удержало.
      - Вы всегда так разглядываете неодетых мужчин? - неприязненно спросил Лева.
      - Пардон. - Я отвернулась и вспомнила о чайнике, который так и не поставила. Отправляясь на кухню, бросила напоследок через плечо: - Я бы на вашем месте зашла к жене и успокоила ее.
      - Занимайтесь лучше своими делами, - последовал любезный ответ.
      На кухне в ожидании чая я мысленно прокрутила недавнюю сцену. Что-то в ней меня задело, но я никак не могла понять что. Недостаточно эмоциональная реакция Левы на известие о смерти Бориса? Нет, не то. Эмоции, как сказал Леша, дело темперамента. Лева не из тех, кто при каждом удобном случае пускает слезу. Его настороженность, когда я заговорила о Ларисе? Что-то в ней, безусловно, нездоровое, но семейные тайны сейчас интересовали меня меньше всего. Шрамы на теле? Внезапная Левина стеснительность, его очевидное нежелание одеваться у меня на глазах? Вот оно! А почему, собственно, он переодевался не в номере, а в укромном уголке под лестницей? Его стеснительность простирается так далеко, что охватывает и жену? И откуда у него под лестницей оказалась запасная одежда? Ах да, конечно, он держит там свой гардероб, чтобы не разоблачаться в присутствии Ларисы. Маленькая невинная причуда, но у кого их нет? Я хмыкнула. В свете этого переодевания Левина сказочка о ранней прогулке по лесу не заслуживала ни малейшего доверия. Так куда же он на самом деле ходил?
      Вода закипела. Я заварила чай и отправилась к себе в номер. По дороге вспомнила, что хотела отпоить чаем Ларису, и решила заглянуть к ней. Поскольку в обеих руках у меня были чайники - заварочный и с кипятком, - постучать я не могла и подтолкнула дверь плечом, собираясь через щель предупредить о своем вторжении. Но крикнуть не успела, услышав разговор в комнате.
      - Нет! Клянусь тебе, я ничего ей не говорила! Ты пропал, я тревожилась и попросила тебя поискать. Это все. Честное слово, Дима...
      Послышался хлесткий звук удара и судорожный всхлип.
      - Прости, я не хотела!
      - Еще раз услышу имя Дима...
      Вопреки страстному желанию ворваться в комнату и надавать Леве по морде, я поставила чайник на ковер и бесшумно прикрыла дверь. Поддайся я своему порыву, расплачиваться пришлось бы Ларисе. Теперь отношения супругов немного для меня прояснились. Очевидно, Лева ревнив, как венецианский мавр, а в жизни Ларисы был какой-то другой мужчина. Может быть, бывший возлюбленный, но, скорее всего, любовник. Лева каким-то образом прознал об этой связи и теперь третирует жену днем и ночью. Я вспомнила вымученную улыбку Ларисы и ее фразу: "Лева не любит оставлять меня одну". Еще бы! За женой с такой внешностью нужно глядеть в оба или, по крайней мере, обращаться с ней по-человечески.
      Я пошла к себе, напилась чаю, вымыла грязные тарелки, оставшиеся после завтрака, и взяла книгу. Но, как и следовало ожидать, сосредоточиться на чтении не удалось. Как бы ни относилась я к Борису, его смерть оказалась для меня достаточно сильным потрясением. Была ли она естественной? И как ни отмахивалась я от этого вопроса, он упорно лез и лез в голову.
      Даже если предположить, что Бориса прикончил аппендицит, все равно кто-то, лишив нас связи с большой землей, помог ему отправиться на тот свет. В принципе существовали две возможности: либо вор отравил Бориса за ужином, потому-то и забрал телефоны, либо кража и болезнь - независимые события; тогда вором двигали другие соображения, а избавиться от Бориса он решил заодно.
      Но какие соображения могут заставить человека отрезать себя и горстку себе подобных от остального мира? Желание скрыться от правосудия? Чепуха! Скрыться здесь можно максимум на несколько дней. Потом строители кемпинга или телохранитель Георгия забеспокоятся, начнут звонить в отель и, не дозвонившись, приедут. Кроме того, прятаться естественнее одному, а не в компании. Может, вора обуяла жажда отдохнуть от суеты? Хм! В компании с покойником? Эксцентричный же он, должно быть, малый!
      Так и не прочитав ни строчки, я захлопнула книгу и подошла к окну. Над отелем снова собиралась гроза. Ветер гнул к земле тоненькие деревца, высаженные перед домом, вспенивал воду в озере, гремел на крыше черепицей. "Проклятый атмосферный фронт, похоже, завис над нами". Я с тревогой подумала о ребятах. Каково-то им вытягивать из болота машину с мертвецом? Как они доберутся до отеля под проливным дождем?
      Вдали, словно эхо моих мыслей, зарычал гром. Не желая поддаваться нарастающей тревоге, я попыталась придумать себе занятие. Чтение исключалось, стирка и мытье полов тоже, огромный холодильник ломился от полуфабрикатов, так что и в стряпне не было нужды. Приятнее всего было бы поплавать в бассейне, но Павел Сергеевич сказал, что отдал ключ Борису, а шарить в номере покойного я не стала бы ни за что на свете. Светская беседа с Замухрышкой - скорее всего, через дверь - меня не прельщала. Еще меньше хотелось видеть Вальдемара. Острых ощущений от общения с Левой мне хватит надолго, а поболтать с Ларисой наедине он нам наверняка не даст.
      В конце концов я решила понежиться в королевской ванне. Наполнив ее, я бросила в теплую воду щепотку ароматической соли и с наслаждением вытянулась во весь рост. Через несколько минут меня потянуло в сон. Я положила голову в углубление пластиковой подушки, призванной предохранять желающих поспать в ванне от несчастного случая, и задремала.
      Проснулась я от холода. Вода остыла, и моя кожа посинела и покрылась пупырышками, совсем как у советского бройлерного цыпленка. "Так можно и дуба врезать", - подумала я, стуча зубами, и поскорее встала под теплый душ.
      Когда я отогрелась и вышла из ванной, за окном уже смеркалось. Дождь хлестал вовсю. Тут я перепугалась. С тех пор как мы с ребятами расстались, прошло уже больше четырех часов. Ну, допустим, им потребовалось около часа на то, чтобы добраться до машины, час, чтобы ее вытащить, и полтора часа на обратную дорогу. Получается, что они должны были вернуться около часа назад. А машина - и того раньше. Может быть, они не сумели ее вытащить и отправились-таки за помощью к шоссе? Или Наталья снова застряла? В любом случае они уже два часа мокнут под проливным дождем. Им нужно немедленно в тепло, иначе добром это не кончится.
      Я заметалась по комнатам, потом выбежала в коридор и постучала в номер Натальи. Может быть, они уже приехали? Но на стук никто не ответил Вальдемар, должно быть, вышел или опять заснул. В состоянии, близком к панике, я бросилась обратно в номер, натянула резиновые сапоги и куртку и в последний раз подошла к окну.
      В конце гравийной дорожки, которая со временем обещала превратиться в тенистую аллею, показалась группа людей. В сумерках я не разглядела, кто там, но сразу увидела, что их слишком много. Раз, два, три... шесть человек. Одна женщина... Наталья? Да, это она. Значит, все вернулись пешком? Но как же машина? Борис? Не смогли вытащить и бросили в лесу? Я содрогнулась, представив себе картину: безлюдный мокрый лес, гнилостный запах болота, увязшая по брюхо "Нива", а внутри нее застывший труп... Поскорее отогнав от себя тягостное видение, я помчалась ставить чайник.
      Когда я вернулась, Генрих, Прошка, Леша и Марк уже сидели на кожаном диване в моей гостиной полумертвые от усталости. Одежда на них промокла до нитки.
      - Быстро выпейте по сто граммов водки, снимайте мокрое и лезьте под горячий душ, - распорядилась я и полезла в бар, оставив расспросы на потом.
      Они молча выпили и так же молча разошлись по своим люксам.
      Я раз пять сбегала на кухню, разогрела и принесла несколько судков с ресторанной едой, заварила чаю и накрыла на стол. Первым вернулся оголодавший Прошка.
      - Садись скорее, не жди остальных, - предложила я. - Сегодня об этикете можно забыть.
      - Нет уж, я лучше подожду! Твое безмерное великодушие меня нервирует. Мне было бы спокойнее, если бы ты, как обычно, попрекала меня каждым съеденным кусочком.
      - Вот свинья. А ну быстро положи вилку и убирайся из-за стола! Так и быть, можешь перекусить на кухне, но разогревать себе будешь сам.
      - Это другое дело! - Прошка проворно придвинул к себе судок с сазаном и наполнил тарелку. - Теперь ко мне вернулся аппетит.
      - Прошка жаловался на пропажу аппетита? - спросил с порога только что вошедший Леша. - Чего только в жизни не бывает! Ты уже знаешь новости, Варька? Мы не нашли машину.
      - Как - не нашли?
      - Так. Похоже, ее затянуло в болото. Когда Наталья привела нас на место, там чавкали здоровые пузыри. Сначала мы подумали, что она заблудилась и привела нас не туда. Рыскали по лесу часа два, а потом вернулись к тому болоту, потыкали палкой, и оказалось, что на небольшом пятачке глубина меньше, чем вокруг. Мы с Генрихом хотели идти к шоссе за помощью, но шел ливень, и нас не отпустили.
      - И слава богу! Нам только вашей скоропостижной кончины...
      Я осеклась на полуслове, подумав о мертвом Борисе, затянутом вместе с машиной в черную жижу. Прошка заметил, как я переменилась в лице, и сказал:
      - Ты, что ли, выпила бы тоже, Варька, а то кошмары ночью замучают.
      Я послушно пошла к бару за новой бутылкой, а тем временем к нам присоединился Генрих. Глядя на его грустное лицо, я подумала, что сейчас он ничем не напоминает веселого, никогда не унывающего балагура, которого мы знаем долгие годы. Генрих всегда был душой компании. Мирил нас, когда мы ругались, утешал, когда у нас случались неприятности, смешил, когда мы падали духом. У него всегда были наготове доброе слово и забавная история из жизни его родных и знакомых. В тех редких случаях, когда Генрих становился печальным и молчаливым, мы мгновенно впадали в уныние и теряли интерес к жизни.
      - Как ты, Варька? - верный себе, спросил он заботливо.
      - Не лучше, чем вы, - проворчала я. - Я тоже промокла и замерзла, хотя и не под дождем, а в ванне, в которой меня угораздило заснуть.
      - Слыхали? - принял подачу Прошка. - Мы думали, она тут с ума сходит от беспокойства за нас, а она жуирствует себе в горячей ванне! Я всегда подозревал, что ты эгоистка, Варвара, но не предполагал, что столь отъявленная.
      - Ванна была не горячая, а теплая, и то вначале, - оправдывалась я. Говорю же: я проснулась от холода.
      - Сама виновата. Нечего было изображать из себя аристократку. Скажи еще спасибо, что не утонула.
      - При чем здесь аристократка? По-твоему, плебеи моются исключительно в бане или не моются вовсе? Мерить всех на себя - порочная практика.
      - А я не на себя, я на Лешу мерю. А Леша ванну обходит за версту.
      - Неправда! - вмешался, к нашей великой радости, Генрих. - Я сам однажды видел, как Леша стоял рядом с ванной и чистил зубы.
      - Мало ли что! Я тоже однажды слышал, как Марк сказал кому-то доброе слово.
      - Да что ты!
      - Может, у него была высокая температура и он решил, что умирает?
      - Так я и знал! - раздался у меня за спиной голос Марка. - Стоит оставить вас на минуту, как вы тут же устраиваете балаган и начинаете перемывать мне кости.
      - Мы? - удивился Прошка. - Тебе? Да ни в жисть!
      - А то я не слышал. - Марк уселся за стол. - Поесть-то хоть оставили? И на том спасибо.
      Некоторое время мы молча работали челюстями. Леша, как обычно, справился со своей порцией первым.
      - Варька, а здесь в наше отсутствие ничего не произошло? - спросил он, положив вилку.
      - Ах да! Лева нашелся. - Я пересказала наш разговор, а потом несколько фраз, которые подслушала под дверью их с Ларисой номера. - Теперь хотя бы понятно, почему Лариса так боится мужа. Но вот где он шлялся и кто украл телефоны, по-прежнему остается загадкой.
      - А почему ты думаешь, что Лева соврал насчет прогулки по лесу? поинтересовался Прошка.
      - Он переодевался под лестницей, не заходя в номер, - иначе бы мы с Ларисой его встретили. Выходит, этот тип заранее приготовил сухую одежду и зачем-то спрятал. Но по его словам, он отправился гулять, когда дождя еще не было. Откуда он знал, что ему понадобится переодеться? И к чему эта конспирация?
      - Итого у нас уже три загадочных факта, - задумчиво произнес Марк. Внезапная болезнь и смерть Бориса, исчезновение телефонов и непонятное поведение Левы.
      - Четыре, - поправил Леша. - Еще неприятное известие, которое сообщил Борису истопник, когда мы приехали.
      - Пять, - сказал Генрих. - Вы забываете, с чего все началось.
      - Ты о чем? - недоуменно спросил Леша.
      - О настойчивых ухаживаниях Бориса за Варькой и попытках втянуть ее в свою компанию.
      - Ты думаешь, сватовство Бориса имеет какое-то отношение к этой темной истории? - испугалась я.
      - Не знаю. Может быть, и нет. Но такую возможность сбрасывать со счетов нельзя. В конце концов, мы приехали сюда именно по инициативе Бориса. Он представил дело так, будто хочет отдохнуть с невестой и друзьями. Но если его интерес к тебе, Варька, был вызван не нежными чувствами, а чем-то другим, то отдых с любимой в приятной компании - только предлог. А настоящая цель поездки должна быть связана с подлинным мотивом его сватовства.
      - Допустим. Но едва ли настоящей целью Бориса была его собственная кончина в заболоченном лесу. Я скорее склонна полагать, что такой результат нашей поездки оказался для него неприятным сюрпризом. Другими словами, какие бы планы он ни вынашивал, правит бал здесь кто-то другой. А в таком случае интерес Бориса к моей скромной персоне не имеет касательства к здешним таинственным событиям. И слава богу.
      - Ладно, загадку с жениховством можно оставить на потом, - согласился Марк. - У нас и так есть над чем поломать голову.
      - Сколько осталось загадок? Четыре? Всего-то! Тем более что одну мы можем решить немедленно. - Прошка обвел нас победным взглядом. - Что нам мешает сходить к истопнику и справиться у него об известии, которое он сообщил Борису по приезде?
      - Вообще-то в твоем предложении есть рациональное зерно, - подумав, вынес вердикт Марк. - Даже если Борис хотел скрыть от нас правду и попросил Павла Сергеевича помалкивать, со смертью хозяина молчание истопника наверняка утратило смысл.
      - А мне кажется, сейчас не стоит заваливаться к Павлу Сергеевичу и терзать его вопросами, - высказался Генрих. - Когда мы вернулись, он едва на ногах держался. Пусть немного отдохнет.
      - Ладно, отложим до завтра, - сжалился Прошка. - Нам, между прочим, тоже отдохнуть не мешает. Когда мы вчера легли? Часа в четыре? А в девять доблестный Георгий устроил концерт. Я уже не говорю о том, какой сегодня выдался день. И почему у нас всегда все не как у людей? Подумать только, в кои-то веки выпал случай насладиться природой, покоем и роскошью, и на тебе... Не проходит и суток, как выясняется, что нас окружают параноики, уголовники, покойники и чертова пропасть загадок. Проклятие над нами висит, что ли?
      Я вздохнула:
      - Насчет проклятья не знаю, но одно могу сказать точно: с тех пор как я связалась с вами, моя жизнь стала похожа на гибрид театра абсурда и фильма ужасов.
      - Нет, как вам это нравится! - возмутился Прошка. - Ради этой бесстыжей нахалки мы поперлись невесть в какую глушь, ежечасно рискуем жизнью и здоровьем, и вот благодарность! Мы же еще и виноваты! Она то и дело ввязывается в какие-нибудь идиотские истории, из которых никогда бы без нас не выпуталась, а мы, стало быть, превращаем ее жизнь в кошмар. Да если бы не мы, на тебя уже лет пятнадцать назад надели бы смирительную рубашку!
      - Думаю, в смирительной рубашке мне было бы куда уютнее, чем в твоем скандальном обществе, - скорее по привычке, вяло огрызнулась я.
      Прошка, уловив недостаток темперамента в моем ответе, утратил интерес к продолжению пикировки. Общий разговор тоже вскоре заглох. Убрав посуду, все отправились на боковую.
      Я устроилась на кожаном диване в кабинете, немного почитала, потом долго ворочалась, но в конце концов уснула.
      Разбудил меня кошмар: дверь кабинета, где я спала, медленно открылась, и в комнату бесшумно проскользнул Борис, весь в ряске и болотной грязи. "Заждалась, дорогая?" - игриво прошептал он и расставил руки, чтобы сгрести меня в охапку. Я ускользнула из его мокрых объятий и проблеяла дрожа: "Вообще-то я думала, что ты умер". "Разве для нас это что-то меняет?" спросил он, глумливо подмигнув, и снова двинулся на меня. "Да. По-моему, твоя смерть - достаточное препятствие для нашего брака". - "Не думал я, что ты такая формалистка. - Борис неожиданно рассвирепел. - Придется тебе тоже умереть". Он бросился на меня, и тут я проснулась.
      Кошмар был настолько отчетливым и ярким, что я побоялась снова засыпать. Полежав немного, я встала и, подойдя к окну, отодвинула штору. По небу быстро неслись тучи, то скрывая, то обнажая полную луну. На черной воде озера плясали серебряные блики. Я перевела взгляд на лужайку и обмерла. Почти под моим окном чернел силуэт крупного, рослого человека. Выглянувшая луна окрасила его светлые волосы в мертвенно-голубоватый оттенок. Я шумно вдохнула, в это мгновение человек поднял голову и на меня уставились большие выпученные глаза.
      Думайте обо мне, что хотите, но я завизжала.
      Глава 10
      В гостиной по соседству с кабинетом раздался тяжелый "бум", торопливое шлепанье босых ног, грохот опрокидываемой мебели и сдавленное проклятие. Потом дверь кабинета распахнулась, и Лешин голос из темного проема испуганно спросил:
      - Варька, ты жива? Что...
      Конца фразы я не расслышала, потому что в спальне началось светопреставление. Шумовые эффекты, созданные троицей, которая там расположилась, вполне годились для звукового оформления к картине "Гибель Помпеи". После серии ударов и воплей различной степени громкости светопреставление переместилось в гостиную. Сметая на своем пути оставшуюся после Леши мебель и сопровождая этот процесс нечленораздельными, но выразительными восклицаниями, троица добралась до кабинета. Я догадалась об этом потому, что Леша влетел в комнату пушечным ядром и громко приземлился на письменный стол.
      Щелкнул выключатель, и изысканная люстра осветила живописную сцену: перед дверью, кутаясь в простыню, словно в тогу, стоял маленький взъерошенный Прошка и воинственно сжимал в руке тяжелую мраморную пепельницу. За его спиной, прижимая ладонь к груди и испуганно хлопая глазами, возвышался длинный Генрих. В дверном проеме маячил ошалелый Марк и, потирая лоб, таращился на меня безумными глазами. Леша наполовину стоял на полу, наполовину лежал на письменном столе, упираясь обеими руками в столешницу. На паласе валялись сброшенные им письменный прибор, пресс-папье и рассыпанная пачка бумаги.
      Марк пришел в себя первым.
      - В чем дело, Варвара? - спросил он сурово.
      - Там... Борис. - Я слабо махнула рукой в сторону окна, за которым теперь ничего нельзя было разглядеть, поскольку в стекле отражалась люстра.
      - Приехали! - мрачно возвестил Прошка. - И главное, до психушки сейчас не доберешься.
      Генрих подошел и обнял меня за плечи:
      - Успокойся, Варенька. Это просто кошмар.
      - Кошмар мне тоже приснился, это верно. Из-за него я проснулась и подошла к окну. И увидела внизу Бориса. Наяву.
      Прошка избавился от пепельницы, подскочил к нам и, заслонившись от света ладонями, прижал лицо к стеклу.
      - Выключи-ка лампу, Марк. Ну вот, так я и думал: никого там нет. Врубайте свет. Я всегда подозревал, Варвара, что твоя склочность объясняется серьезными отклонениями в психике. Опять же эти странности в поведении... Лечиться тебе надо, голубушка. - Вынося приговор, он величественным жестом закинул край простыни на плечо.
      - Может быть, - смиренно согласилась я. - И я даже обещаю последовать твоему совету, если ты сейчас же спустишься туда и осмотришь вон те кусты. Только в одиночку, пожалуйста.
      Спеси у Прошки мигом поубавилось, но, желая спасти лицо, он не признал поражение сразу.
      - И не подумаю, - отказался он с вызовом. - Я не сомневаюсь, что у тебя галлюцинации и за окном никого нет, но, может быть, по отелю бродит убийца.
      - Мы проводим тебя до крыльца, - пообещала я сладким голосом.
      - Да что я, придурок, чтобы лазить ночью по кустам, потакая истеричке с буйным воображением?! - деланно возмутился Прошка.
      - Ты же так печешься о моем душевном здоровье, - кротко напомнила я. Неужели тебе жалко ради исцеления друга совершить маленькую ночную прогулку? Даю честное слово в присутствии свидетелей: я соглашусь на полный курс лечения, только пройдись сейчас вдоль фасада и пошарь по кустам.
      Свидетели с живым интересом ждали ответа. Прошка лихорадочно соображал, как ему выкрутиться, но никакие ухищрения уже не могли скрыть его активное нежелание проводить предложенный мною эксперимент.
      - Ладно, хватит вам, - прервал затянувшуюся паузу Леша. - Мы только теряем время. Я, например, уверен, что Варька действительно кого-то видела. И пока мы тут препираемся, этот кто-то вполне успеет скрыться.
      - А я не исключаю, что Прошка прав, - буркнул Марк. - Но в любом случае нужно пойти и проверить. А то мы до утра будем спорить.
      Они пошли одеваться, я скинула халат и влезла в штаны со свитером. Через несколько минут пятерка отважных устремилась навстречу неведомому.
      - Варька, ты уверена, что видела именно Бориса? - тихонько спросил Генрих, когда мы спускались по лестнице.
      - Ну, этот тип под окном был таким высоким и грузным, со светлыми волосами. Никто из наших компаньонов под это описание не подходит. Замухрышка светлый, но маленький и щуплый. Вальдемар довольно высокий, но худой, к тому же шатен. Лева вообще почти брюнет...
      - А лица ты не разглядела?
      - Нет, только волосы и глаза. Нижняя часть лица оставалась в тени. Но глаза Борисовы. Большие и выпученные.
      Мы вышли на воздух, остановились под освещенной крышей портика и прислушались, но шум ветра заглушал прочие звуки, даже если они и были. Я зябко поежилась.
      - Ну что, приступим? Давайте разделимся на три группы: двое пойдут вдоль левой части фасада, двое - вдоль правой, а кто-нибудь останется здесь охранять вход на тот случай, если призрак Бориса ускользнет от обеих поисковых партий и попытается проникнуть в отель. Предлагаю доверить этот почетный пост Прошке.
      - Почему это мне? - вскинулся Прошка. - Что я, рыжий, что ли?
      - Вообще-то да, - сказала я, окинув критическим взглядом его светло-русую шевелюру. - Но цвет твоих волос не имеет отношения к делу. Просто твоя кандидатура самая подходящая. Ты ведь убежден, будто у меня была галлюцинация. Стало быть, бояться тебе нечего.
      - Я и не боюсь. - Прошка опасливо стрельнул глазами в сторону кустов. - Но торчать тут столбом и ждать, пока вы завершите свою увеселительную прогулку, не собираюсь. В конце концов, тебе явился призрак Бориса, ты и стой тут на случай, если он не пожелает общаться с нами.
      - Я знаю, зачем Варвара подняла нас истошным визгом, - объявил Марк. - Она соскучилась по грызне с Прошкой. А остальные понадобились ей в качестве восторженных зрителей.
      - А Бориса, разгуливающего под окнами, я, по-твоему, выдумала?
      - Конечно. История с Борисом - откровенное вранье. Перепуганная женщина не станет устраивать базар через пять минут после пережитого шока.
      - Это нормальная женщина не станет, - возразил Прошка. - Варька будет базарить даже на собственных похоронах.
      - Может, мы все-таки осмотрим лужайку, раз уж все равно вышли? - подал голос Леша. - А разделяться, по-моему, ни к чему. Вместе спокойнее, а за входом можно приглядывать. Он освещен, так что проскочить тут незамеченным будет сложно.
      - Да, давайте поскорее покончим с этим неприятным делом, - поддержал его Генрих. - Куда пойдем сначала - направо или налево?
      - Наверное, сначала лучше посмотреть под нашими окнами, - сообразила я.
      Вычислить наши окна было несложно, поскольку во всем отеле горели только они. Поравнявшись с ними, все, кроме меня, сошли с гравийной дорожки и двинулись к кустам, я же осталась приглядывать за входом. Через две минуты до меня донеслось сдавленное восклицание Марка. Я похолодела и, забыв о входе, помчалась на его голос. Остальные меня опередили и сгрудились вокруг Марка, заслоняя обзор. Я протиснулась между Лешей и Генрихом и остановилась в недоумении.
      Вся компания стояла перед каким-то кустом и испуганно таращилась на его основание. Пока я собиралась полюбопытствовать, чем их так заинтересовал этот экземпляр местной флоры, из-за туч показалась луна, и нужда задавать вопросы отпала.
      В траве под кустом лежали два высоких кирзовых сапога. И что самое скверное - из голенищ сапог торчали ноги. Туловище и голову скрывал куст.
      - Кто это? Борис? - прошептала я, зажмурившись.
      - Определенно нет, - сердито ответил Марк. - Ты же присутствовала, когда его укладывали в машину. Никаких сапог на нем не было.
      - Я помню эти сапоги, - угрюмо сказал Леша. - Сегодня, когда мы ходили в лес, они были на истопнике.
      - Да, Варька, похоже, ты обозналась, - подавленно произнес Генрих. Приняла седые волосы за светлые.
      - Не может быть, - не поверила я. - Павел Сергеевич - худой старик, а тот, под окном, был здоровенный жлоб.
      - Тебе так показалось. Из-за телогрейки. Она здорово увеличивает габариты.
      - А глаза? Глаза она тоже увеличивает?
      - Глаза у Павла Сергеевича совсем не маленькие. А тут он еще смотрел вверх. Брови, наверное, поднял...
      - Подождите! - перебил его Прошка неожиданно визгливым голосом. - Вы хотите сказать, что этот человек еще несколько минут назад стоял у Варьки под окном? Значит, где-то здесь бродит убийца?! - Он заметно задрожал и бочком-бочком протиснулся в центр нашей группы.
      - Может, он еще живой? - с надеждой спросил Генрих.
      - Конечно живой, - буркнул Прошка. - С чего бы ему умирать? От раскаяния, что ли? Это было бы чересчур большой удачей.
      Генрих, который говорил конечно же об истопнике, не понял, что Прошка имеет в виду убийцу, и посмотрел на него с изумлением.
      - Почему? Что он тебе сделал?
      - Пока, к счастью, ничего. Потому-то я и предпочел бы увидеть его мертвым.
      Неожиданное заявление совершенно сбило Генриха с толку.
      - Но... тебе не кажется, что это очень странная позиция? - начал он осторожно. - Желать человеку смерти только потому, что он ничего тебе пока не сделал? Конечно, никто не знает, какие сюрпризы может преподнести будущее, но...
      - Твое мягкосердечие доходит до патологии, - сердито перебил его Прошка. По-твоему, убийство двух человек - еще недостаточное основание, чтобы желать убийце смерти? Я должен подождать, пока он убьет меня, чтобы иметь право на такое желание?
      Генрих, сообразивший, что произошло недоразумение, несколько успокоился. Марк, который все это время пытался пробраться к верхней половине Павла Сергеевича, негромко крикнул из кустов:
      - Пульс есть! Но я не могу разглядеть, что с ним...
      - С Павлом Сергеевичем, а не с пульсом, - быстро пояснила я, обращаясь к Прошке, дабы предотвратить еще один идиотский диалог.
      - Так давайте вытащим его оттуда, - предложил Леша.
      - Нельзя. Сначала нужно убедиться, что у него ничего не сломано.
      - Не оставлять же человека здесь! - сказала я. - Тогда он уж точно загнется. И потом ты все равно сможешь диагностировать только открытый перелом. Нужен врач.
      - Нужен-то он нужен, - проворчал Леша. - Только где его взять?
      - За неимением лучшего придется, наверное, опять обращаться к Ларисе. - Я вздохнула. - Надеюсь, в медицинском училище учат распознавать переломы... Подождите здесь, я сейчас за ней сбегаю.
      - С ума сошла? - прошипел Марк. - Сб'егает она, как же! Наперегонки с убийцей.
      - Думаешь, Варвара его не догонит? - с сомнением произнес Прошка. Вообще-то бегает она неплохо. Хотя, конечно, увидев ее, любой поскачет быстрее зайца...
      - Пойдем вместе, Варька, - сказал Леша, не обращая внимания на Прошкин треп.
      - Ты полагаешь, вдвоем вы его одолеете? - обеспокоенно спросил Генрих. Может быть, мне пойти с вами?
      - А мы с Марком останемся с этим полутрупом? - вскинулся Прошка. - Ну уж нет! Тогда идемте все. Истопник вполне может полежать один. Он без сознания, ему уже не страшно.
      - А если злодей вернется, чтобы его добить? Вдруг Павел Сергеевич остался в живых только потому, что мы вспугнули убийцу? - Я покачала головой. - Нет, всем уходить нельзя. Если ты боишься оставаться, отправляйся с Лешей вместо меня. Наверное, здесь действительно лучше остаться троим.
      - Ничего я не боюсь, - обиделся храбрый Прошка, быстро сообразив, что три больше, чем два. - Идите скорее, что вы резину тянете? Вас только за смертью посылать...
      Мы с Лешей вышли на гравийную дорожку.
      - Если что, кричите! - долетел до нас встревоженный голос Генриха.
      Мы резвой рысью помчались к парадному входу отеля, взбежали на третий этаж и, тяжело дыша, остановились перед дверью триста семнадцатого номера. На Лешин стук, негромкий и интеллигентный, ответа не последовало, поэтому я отодвинула его в сторону и забарабанила в дверь кулаками. Через минуту обитатели номера начали подавать признаки жизни, а еще через минуту перед нами предстал Лева еще более злобный, чем обычно.
      - Вы знаете, сколько времени? - процедил он сквозь зубы.
      При виде его физиономии у меня в мозгу немедленно взвыла сирена: "Опасность! Опасность! Опасность!" - а собственный страх всегда вызывает во мне ярость.
      - Нет, как раз у вас хотели спросить, - процедила я. Лева собирался захлопнуть дверь, но я успела сунуть в щель ногу (благо кроссовки у меня прочные, крепкие, дверью их не раздавишь). - Да, спасибо, мы с удовольствием зайдем.
      Леша понял, что должен взять инициативу в свои руки, иначе его сейчас вовлекут в драку.
      - Извините, - промямлил он через мою голову. - У нас очередное ЧП. В кустах перед отелем лежит истопник, очевидно, раненый. Вы не могли бы позвать Ларису, чтобы она его осмотрела? К сожалению, она среди нас единственный медик.
      Лева уперся в него тяжелым взглядом и долго молчал. Я уже собиралась возобновить штурм, когда он наконец ответил.
      - Лариса выпила снотворного. - Он взялся за пояс халата. - Я сам пойду с вами.
      - Ах, как же мы сразу не догадались, что вы с женой коллеги, доктор Айболит! - фыркнула я.
      - Варька, уймись, - пробормотал Леша у меня над ухом и добавил, обращаясь к Леве: - Вы медик?
      - Нет. Но в ранах разбираюсь лучше жены. - И он все-таки захлопнул дверь перед моим носом.
      - Никогда не думала, что киллеры проходят курс неотложной помощи, буркнула я, адресуясь к двери.
      - Что ты на него взъелась? - тихо спросил Леша, отводя меня в сторонку. Ну отталкивающая у человека внешность, но почему обязательно киллер?
      - Потому, - ответила я коротко и ясно.
      Леша вздохнул.
      - Ищешь на свою голову неприятностей, как будто у нас их без того мало. Зачем наживать врагов, когда в этом нет необходимости?
      - От скуки. Здесь уже несколько минут ничего не происходит. Так можно совсем плесенью покрыться. А не послушать ли нам пока, что творится в других номерах? Если убийца пятнадцать минут назад находился там, под окнами, вряд ли он уже сладко спит. Свет нигде не зажигали, значит, возится он в темноте. Мы можем что-нибудь услышать.
      - Вряд ли. Скорее всего, этот тип все еще там, снаружи. Когда ты завопила, истопник еще здравствовал, так? Через несколько минут мы вышли в коридор, на лестнице никого не встретили, а потом ты наблюдала за входом. Выходит, у него было от силы десять минут на то, чтобы напасть на Павла Сергеевича, оттащить его в кусты, вернуться в отель, подняться на третий этаж и закрыться в номере.
      - По-твоему, десяти минут мало?
      - Десять я назвал с запасом. Скорее всего, минут семь. Если он начал действовать, как только ты отвернулась от окна, мог уложиться. Но мы почти сразу включили свет. Он должен был испугаться, что кто-то увидел из окна нападение на истопника и тут же прибежит на помощь. Я бы на его месте не бросился в номер, рискуя нарваться на свидетелей, а отсиделся бы где-нибудь снаружи, подождал бы, пока уляжется суматоха.
      - Ты упустил сразу несколько возможностей, - изрекла я менторским тоном. Во-первых, убийца запросто мог избежать встречи с нами. Он напал на истопника, потом, заметив, что в окне зажегся свет, оттащил жертву в кусты, вошел в отель, спустился на один лестничный пролет, подождал, пока мы выбежим за дверь, и уже тогда спокойно поднялся к себе в номер. Во-вторых, я не все время следила за входом. Когда Марк вскрикнул, я бросилась к вам. Если убийца затаился где-нибудь рядом с дверью, он легко мог проскочить незамеченным, пока мы любовались на сапоги Павла Сергеевича. А это значит...
      Раздался скрип открываемой двери, и я замолчала. Зловещий Лева присоединился к нам. Не обменявшись ни словом, мы зашагали к лестнице. В холле Лева нарушил молчание:
      - Как это вам удалось наткнуться на раненого истопника ночью, в кустах? Что вы там делали?
      - Это допрос, гражданин следователь? - передразнила я его, вспомнив наш предыдущий разговор.
      - Нет, естественное любопытство, - в тон мне ответил Лева, показав, что тоже на память не жалуется.
      Леша во избежание ненужных осложнений поспешил удовлетворить его любопытство:
      - Мы его нарочно искали. То есть на самом деле, конечно, не его... Варвара минут двадцать назад проснулась, подошла к окну и увидела стоящего внизу человека. Ей почудилось, будто это Борис...
      Лева резко остановился и смерил меня взглядом, который весьма красноречиво выразил все, что он думает по поводу истеричек, общающихся с потусторонними силами. Леша решил за меня вступиться:
      - Она увидела светлые волосы и крупную фигуру. Павел Сергеевич седой, высокий, а толстая телогрейка скрыла его худобу, так что ошибка вполне понятна. Варвара испугалась, разбудила нас, и мы решили посмотреть, кто бы это мог быть. Пришли под окна ее номера и наткнулись на истопника.
      - Уже раненного? - Лева хмыкнул. - Быстро. А больше вы никого не видели?
      - Только вас, - сказала я сухо.
      Лева опять остановился и бросил на меня злобный взгляд:
      - Все шутки шутишь? Так можно дошутиться...
      На этой многообещающей ноте наш разговор закончился. Я воздержалась от сакраментальной фразы "Мы с вами на брудершафт не пили", поскольку сильно сомневалась, что Левина эрудиция позволит ему вникнуть в ее смысл, а доступного его пониманию достойного ответа придумать не смогла, да, по правде говоря, и не стремилась.
      Вскоре мы были на месте. На физиономии Прошки, ожидавшего увидеть в нашем с Лешей обществе красавицу Ларису, отразилось разочарование. Предупреждая его вопрос, почему мы вместо срочной доставки помощи раненому занимались поимкой убийцы, я быстро дала необходимые пояснения:
      - Лариса вечером приняла снотворное. Мы привели другого эксперта.
      Прошка, Генрих и Марк посмотрели на Леву с сомнением, но расступились. Лева вынул из кармана узкий фонарик и сунулся в кусты, но тут же отпрянул и схватился за глаз.
      - Чертова ветка!
      Ребята принялись отгибать ветки в стороны. В зарослях образовался тоннель, и свет фонарика выхватил тело человека, лежащего ничком. Лева нагнулся, внимательно осмотрел спину, потом перевел фонарик выше. В пятно света попала седая голова. В верхней части затылка, почти у самой макушки, среди белых волос зловеще темнело бурое пятно. Лева снова полез в карман и на этот раз вытащил упаковку с марлевым бинтом. Сорвав бумагу, он отмотал метровый кусок, оторвал бинт и сложил его в несколько слоев, потом опустился на колени и осторожно подполз к голове раненого. Мы, затаив дыхание, наблюдали, как он приложил белый квадратик к ране и осторожно ощупал ее пальцами.
      - Ну? - не вытерпел Прошка. - Что скажете? Это опасно?
      - Жить будет, - уверенно ответил Лева, поднимаясь на ноги.
      Глава 11
      На всех лицах отразилось облегчение, и только Прошка выказал недоверие.
      - Вы уверены? - спросил он подозрительно.
      Лева пожал плечами.
      - Кость цела. Может быть сотрясение мозга, но от этого не умирают.
      - Вы же не рентген. Откуда вам известно, что в черепе нет трещины?
      - Мне неизвестно. - Лева начал раздражаться. - Но я видел людей, у которых мозги торчали наружу и которые потом... - Он осекся. - Трещина зарастет. Отлежится ваш истопник несколько дней и будет как новенький.
      Эта длинная речь явно его утомила, и он перешел на язык жестов, а точнее, махнул рукой, показывая, что Павла Сергеевича нужно поднять и перенести в более подобающее место. Ребята засуетились, стараясь выполнить эту операцию как можно бережнее. Мне доверили держать фонарик. После целой серии взаимных обвинений в умственной отсталости и физической неполноценности им наконец удалось извлечь Павла Сергеевича из зарослей и относительно плавно поднять на руки.
      - Куда понесем? В отель? - спросил Леша.
      - Лучше в сторожку, - предложила я. - Думаю, ему будет приятнее очнуться в привычной обстановке.
      Процессия медленно тронулась в путь и через несколько минут достигла бревенчатого домика, расположенного слева от отеля, если стоять к последнему лицом. Дверь оказалась открытой, и Павла Сергеевича беспрепятственно доставили в собственное жилище. Оно представляло собой маленькую комнату и кухоньку, большую часть которой занимала печь, обогревавшая сразу оба помещения, поскольку ее задняя стенка была одновременно стеной комнаты.
      С Павла Сергеевича стащили телогрейку и сапоги и уложили его на кушетку, повернув голову так, чтобы раны ничто не касалось.
      - А рану надо бы промыть и перевязать, - озабоченно сказал Генрих, глядя на окровавленный квадратик бинта.
      Я обвела глазами комнату, увидела на шкафу автомобильную аптечку и кивком показала на нее Марку. Тот достал аптечку и вытащил из нее перевязочный пакет и перекись водорода.
      - Ну как, сами справитесь? - поинтересовался Лева. - Тогда я пошел.
      Никто не стал его удерживать. На пороге он обернулся и пообещал:
      - Утром зайду. Если очнется, не позволяйте ему вставать. А я пока поработаю за истопника.
      - Поразительное благородство, - заметила я, когда за ним закрылась дверь. - Надеюсь, мы не взлетим на воздух. Впрочем, в ближайшие несколько дней нам это не грозит, поскольку мы будем жить у Павла Сергеевича, а здесь нет парового отопления.
      - Почему это мы будем жить у Павла Сергеевича? - встрепенулся Прошка.
      - Потому что мы не можем оставить его без присмотра, пока он полностью не поправится, - терпеливо объяснил ему Марк, отвлекшись от промывания раны. Может быть, только наше вмешательство спасло его от смерти и убийца ждет возможности довести дело до конца.
      - Но здесь даже спать негде!
      - На полу выспишься.
      - На полу! Когда в двух шагах отсюда меня ждет роскошный люкс с шестиспальной кроватью!
      - Ну, раз такое дело, конечно, отправляйся туда, - сказала я едко. - Мы не можем лишить тебя свидания с постелькой. Только на твоем месте я побежала бы до роскошного люкса на максимально возможной скорости и забаррикадировала дверь, как Георгий. Глядишь, убийца окажется не столь проворен и тебе удастся пережить сегодняшнюю ночь.
      Прошкина тяга к удобствам мигом ослабела.
      - Нет уж! Я вас не брошу. Только вот, Леша, не мог бы ты сходить на кухню, принести чего-нибудь покушать? Раз уж нам придется сидеть здесь безвылазно, надо бы запастись продуктами.
      - Вот сам и запасайся, - буркнул Леша, не оценивший оказанного доверия.
      - Интересно, - задумчиво произнес Генрих, помогавший Марку бинтовать голову истопника. - Произойдет ли когда-нибудь событие, которое заставит Прошку забыть о еде? Помню, однажды мы довольно бурно отметили день рождения соседа по общежитию. Просыпаюсь я утром: голова трещит, в глазах зеленые пятна плавают, руки дрожат, а что творится с желудком - сказать страшно. Как-то на море во время шторма у меня был приступ морской болезни, так вот он не идет ни в какое сравнение с тем, что творилось со мной в то утро. Виталик, сосед, чувствовал себя не лучше. Отрывает он зеленую рожу от подушки и слабо так стонет: "Генрих, помоги, я умираю. Будь другом, сползай в душ, принеси мне тазик". Тут из Прошкиного угла доносится еще один жалобный стон: "И чего-нибудь покушать, если можно".
      - Смейтесь-смейтесь, - надулся Прошка. - Посмотрю я на вас, когда сами оголодаете. Там, между прочим, снова гроза собирается. Еще денька два продержится такая погода, и сюда ни на одном тракторе не доберешься. Еды в холодильнике надолго не хватит. Вот через недельку поглядим, как вы запоете.
      - Не дрейфь, - успокоила его я. - Здесь на одном алкоголе можно до зимы продержаться. Бары в номерах набиты под завязку. Меня гораздо больше занимает вопрос, доживем ли мы до конца этой недели. Положение у нас прямо как в "Десяти негритятах". Дом, отрезанный от всего мира, и неизвестный убийца. Правда, есть одно отличие: сначала нас было не десять, а двенадцать. Но сейчас осталось уже десять с половиной. Павла Сергеевича вывели из строя надолго.
      Марк с Генрихом закончили перевязку, и мы набились в тесную кухоньку. Я, Леша и Генрих устроились на узком топчане, а Прошка с Марком - на принесенных из комнаты стульях.
      - Ты ошибаешься, Варька, - возразил Генрих, когда мы расселись и поставили на плитку чайник. - Имеется еще одно отличие, куда более обнадеживающее. У Кристи убийца расправляется со всеми поодиночке, потому что жертвы подозревают друг друга и никто никому не доверяет. А здешнему злодею, чтобы добиться той же результативности, придется проявить гениальную изобретательность. Если мы будем держаться вместе, ему нас не одолеть.
      - Как знать, - глубокомысленно изрек Прошка. - Нет, ты, конечно, прав, Генрих, если убийца - один из тех, - он махнул рукой в сторону отеля. - Но я бы за это не поручился.
      - Интересно, на что ты намекаешь? - спросила я вкрадчиво.
      - На твое счастливое избавление от нежеланного брака, естественно.
      - И кто же, по-твоему, меня от него избавил?
      - Ну, определенно я, конечно, утверждать не могу, но, скорее всего, это был Леша.
      Леша тем временем изучал старую, пожелтевшую газету, которую нашел под печкой, и на наглый Прошкин выпад даже не поднял головы. Разочарованный клеветник выбрал другую жертву.
      - Или Генрих. Он тоже очень за тебя переживал. Помнится, даже давал честное благородное слово спасти тебя, уничтожив Бориса физически.
      Генрих вздрогнул и помрачнел. Прошка, сообразив, что переборщил, снова сменил курс.
      - Да ты и сама могла подсуетиться. Все мы знаем, что за свою драгоценную свободу ты любому готова откусить голову. Я уж не буду говорить о прочих твоих отклонениях...
      - Стареешь, Прошка! Повторяться начал. По два раза за ночь об отклонениях моих упоминаешь. Раньше за тобой такого не водилось.
      - Вы еще не устали попусту молоть языком? - снимая кипящий чайник, поинтересовался Марк. - Леша, оторвись от своей дурацкой газеты и подай мне заварку. Вон она, на полке. Кружек всего три? Тогда эту я возьму себе, а вам по одной на двоих. Так вот, чем нести всякую чушь, лучше бы пошевелили извилинами. В отеле, кроме нас, шесть человек. Если Павел Сергеевич не треснул себя по затылку сам, остается пятеро подозреваемых. Неужели так трудно определить, кто из них убийца?
      - Лева! - не раздумывая выпалила я.
      - Дался тебе этот Лева, - проворчал Леша. - Ну какие у него могут быть мотивы? Он Павла Сергеевича и не видел-то, наверное, ни разу, пока сюда не приехал.
      - При чем здесь Павел Сергеевич? - возмутилась я. - Убили-то пока одного Бориса. А Бориса Лева знал достаточно хорошо.
      - А может быть, его все-таки не убили? Может, он сам? - с надеждой спросил Генрих.
      - Все может быть, - авторитетно заявил Прошка. - И Павел Сергеевич мог выйти на ночную прогулку, поскользнуться и упасть. А затылок у него в крови, оттого что кирпич сверху свалился. И телефоны могли пропасть сами собой. Большая флуктуация, знаете ли...
      - Да уж, Генрих, в данных обстоятельствах вероятность естественной смерти Бориса крайне мала, - сказал Марк. - Скорее всего, его отравили. Судя по симптомам - чем-то вроде мышьяка.
      - Экий оригинальный способ убийства, - пробормотала я. - Мышьяк даже в детективных романах уже лет сто не используют.
      - Ну хорошо, - продолжал гнуть свое Леша. - Какие у Левы мотивы для убийства Бориса? Они не враги и, по-видимому, не друзья, не родственники и даже не деловые партнеры. Борис хотел, но не успел привлечь Леву к участию в строительстве дороги. Если у них были общие дела в прошлом, то, скорее всего, претензий друг к другу они не имели, иначе Борис не стал бы снова обращаться к Леве. Материальной выгоды Лева от его смерти получить не может, личных мотивов, по-видимому, нет...
      - А ревность? - перебила я. - Лева трясется над женой, как скупой рыцарь над своими сундуками. Если она вдруг воспылала к Борису нежной страстью...
      - Ты же сама говорила, что она помянула какого-то Диму, - напомнил Прошка. - Не слишком ли она у тебя любвеобильная?
      - А что в этом такого? - поддержал меня Генрих. - Говорят, рыжие зеленоглазые красотки на редкость темпераментны.
      - Тогда путь Левы должны устилать трупы, - заметил Марк, - Но вряд ли в таком случае ему удалось бы не привлечь к себе внимание следственных органов.
      - А откуда ты знаешь, что Лева избежал их внимания? На мой взгляд, он типичный уголовник.
      - По-твоему, он отсидел положенные десять лет за убийство и вернулся к неверной жене, чтобы заработать очередную десятку? - саркастически поинтересовался Прошка. - Да-а, трудное у человека семейное счастье!
      - Семейное счастье легким не бывает, - произнес Генрих наставительно.
      - Кто бы говорил! - возмутился Прошка. - Да я не знаю никого, кому хотя бы вполовину так повезло с женой, как тебе с Машенькой.
      - Потому-то я и знаю, о чем говорю. Если бы мне не повезло, я бы мог позволить себе лишь утверждение частного характера.
      - Не отвлекайтесь, - одернул их Марк. - Поспорить на тему семейного счастья вы сможете и потом, когда мы выявим убийцу. Как ни жаль мне тебя разочаровывать, Варвара, я согласен с Лешей: Левина кандидатура не проходит по причине отсутствия мотивов. У Ларисы мотивов еще меньше, чем у мужа. Остаются трое: Наталья, Вальдемар и Георгий.
      - Почему ты считаешь, что у Ларисы нет мотива? - спросила я. - Может, они с Борисом были знакомы еще со школьной скамьи и она его с тех пор ненавидела? Скажем, он подкладывал ей дохлых крыс в портфель или таскал за косички.
      - Да он лет на десять ее старше, - заметил Леша.
      - Откуда ты знаешь? Вдруг она просто хорошо сохранилась? Ну ладно, пусть не со школьной скамьи. Пусть их родители дружили семьями. Или они познакомились на курорте. Важен принцип. Если их отношения имеют предысторию, мотив мог зародиться в прошлом и проявиться только сейчас. То же, кстати, касается и Левы. До тех пор пока мы не узнаем всю подноготную их отношений с Борисом, отбрасывать его кандидатуру нельзя.
      - Ну хорошо, отложим пока этот вопрос. Согласен, для однозначного вывода у нас маловато сведений. Нужно поговорить со всеми участниками и выяснить все, что можно, об их связях с Борисом и друг с другом. Но кое-что известно уже теперь. Например, мотив для убийства определенно был у Натальи и Вальдемара. Наталья наверняка унаследует состояние брата, а деньги им с мужем сейчас нужны позарез. Если они не отдадут долги, последствия могут быть самыми плачевными.
      - Марк, Наталья совершенно непохожа на братоубийцу, - заявила я категорично. - Она нормальная интеллигентная женщина. Думаю, она не стала бы травить брата, даже если бы речь шла о ее жизни.
      - Согласен, - быстро вставил Прошка.
      - А если о жизни сына? Не забывайте, ведь это она уговорила Георгия отослать телохранителя.
      - Как, по-твоему, телохранитель Георгия сумел бы помешать ей отравить Бориса? Она всегда могла прийти к брату в комнату под предлогом какого-нибудь разговора и подсыпать ему зелье без свидетелей.
      - Могла. Но будь здесь телохранитель, она ни за что не смогла бы подобраться к телефону Георгия. Очевидно, яд, подсыпанный Борису, был медленного действия и, если бы помощь прибыла своевременно, его бы спасли.
      - Кстати, с этим телефоном все не так просто, - заговорил Леша. - Помнишь, Варька, ту сцену в коридоре? Георгий выскочил из номера и завопил, что у него украли телефон. Он разбушевался не на шутку, но, стоило тебе спросить, запирал ли он номер, вдруг притих и задумался. И очень удивился. Помнишь, даже ключ нам показал, который торчал в замке изнутри? Вроде бы он только что его повернул. Как, говорит, могли украсть телефон из запертого изнутри номера? И действительно: как?
      - Может быть, к нему кто-нибудь заходил перед сном? - предположила я неуверенно.
      - Тогда бы он наверняка об этом вспомнил.
      - Кто знает, может, он и вспомнил, - сказал Марк. - И это опять возвращает нас к Наталье. Наверное, только ее Георгий впустил бы без опаски. Судя по подслушанному Прошкой разговору, он до сих пор ее любит.
      - Ничего себе любовь! - воскликнул Прошка. - Да он чуть глаза ей не выцарапал, когда она отказалась взять его в машину!
      - Любит, но в то же время не может простить ей замужества. И, несмотря на это, ей удалось уговорить его избавиться от телохранителя. Если бы у Георгия не осталось к Наталье нежных чувств, такая задача наверняка была бы ей не по силам.
      - Ладно, Марк, допустим, ты прав, - вступил Генрих. - Допустим, Георгий любит Наталью и, уступая ее просьбам, отделался от телохранителя. Но из этого вовсе не следует, что уговаривала она его со злым умыслом. Вполне вероятно, что она действительно хотела помочь брату, который убеждал Леву вложить деньги в строительство дороги. Она и впрямь могла опасаться, что Леве не понравится присутствие телохранителя. Ты же сам говорил, вспомни, что ее опасения резонны.
      - Говорил, - нехотя согласился Марк. - Но тогда я не знал, что Бориса убьют. Теперь хлопоты его сестры предстают совсем в ином свете.
      - А я так не думаю, - поддержал Генриха Прошка. - Почему ты сосредоточил все свое внимание на Наталье? В конце концов, в первую очередь деньги нужны ее мужу. Именно он влез в долги, его жизни и угрожает главная опасность. Даже бандиты, хотя и могут угрожать, не станут ни за что ни про что убивать невинную женщину и ребенка. А вот несостоятельного должника, нагревшего их на крупную сумму, - запросто. К тому же Вальдемар, в отличие от Натальи, не питал к родственнику братских чувств.
      - Вальдемар - безмозглый пустозвон, - проворчала я. - Он способен думать только о своей неотразимости и несправедливости судьбы, которая так жестоко обошлась с очаровательным молодым человеком. Запланировать убийство, требующее хотя бы минимальной подготовки, он не в состоянии даже ради спасения собственной красивой шкурки. А здесь определенно нужна была большая подготовительная работа. Раздобыть яд, ухитриться незаметно его подсыпать, стянуть из-под носа Георгия телефон - нет, такая умственная нагрузка Вальдемару не по силам.
      - А вдруг он нарочно разыгрывает из себя придурка? Или такую гениальную, проницательную особу, как ты, никто не способен провести? - съязвил Прошка.
      - Ну, в общем-то, да, - скромно признала я. - По крайней мере, не припомню, чтобы кому-то это удавалось. Например, представление о твоем морально-интеллектуальном облике сложилось у меня через пять минут после нашего знакомства и с тех пор не претерпело никаких изменений.
      - Это свидетельствует лишь о твоем скудоумии и неспособности признать свою неправоту.
      - Господи, как мне надоел этот дурацкий обмен дешевыми репризами! простонал Марк. - Если вы сейчас же не уйметесь, я сам превращусь в убийцу!
      - Тогда объявляю перерыв: мне нужно срочно написать завещание. Генрих, обещай, что будешь слать Марку передачи и хотя бы раз в год приходить на мою могилку. Леша, на тебя вся моя надежда! Не допусти, чтобы нас с Прошкой похоронили рядом. Желательно даже, чтобы кладбища были в разных концах Москвы. Марк, если к твоему возвращению из тюрьмы "Запорожец" еще не совсем развалится, можешь взять его на память. Я тебе все прощаю.
      Казалось бы, моя трогательная речь могла смягчить и каменное сердце, но на Марка она не подействовала.
      - Я начинаю думать, что Борис покончил с собой, - сказал он, бросив на меня убийственный взгляд. - Странно только одно: почему он тянул с этим целых четыре месяца?
      - Может быть, до него только здесь дошло, что он натворил, сделав Варваре предложение, - радостно подсказал Прошка. - Что касается перерыва, это ты хорошо придумала. Пока будешь писать завещание, мы успеем заморить червячка. Смотрите, уже рассвело. Пора завтракать.
      - И правда, что-то живот подвело, - поддержал его Леша. - Варька, может, сходим на кухню, чего-нибудь принесем?
      - Я с вами, - вызвался Генрих, вставая с места.
      Мы с Лешей вылезли за ним следом из-за стола, и на освободившийся топчан тут же плюхнулся Прошка.
      - Несите всего побольше, - напутствовал он нас, потягиваясь. - Нас ждет мозговой штурм - нужно как следует подкрепиться.
      - Для мозгового штурма в первую очередь нужно иметь мозги.
      Под этот афоризм Марка мы удалились.
      [Отбивка]
      Выйдя из холла отеля в коридор первого этажа, мы услышали странный, пугающий звук.
      - Похоже на предсмертный хрип, - сказала я, покрываясь холодным потом.
      Генрих с Лешей бегом бросились к источнику звука; я на ослабевших ногах поплелась следом. Метров через тридцать они внезапно остановились перед открытой дверью и застыли. Я прибавила шагу, потом перешла на рысь.
      Как выяснилось, источник звука находился в баре, точнее, лежал на одном из столиков. А если совсем уж точно, то на столике лежала только верхняя часть корпуса, а седалище покоилось на стуле. У ножки стула валялась пустая бутылка из-под виски.
      - Надрался на радостях, - буркнула я, неприязненно разглядывая храпящего Вальдемара.
      - Или, наоборот, перепил за упокой души любимого шурина, - пробормотал Генрих.
      Мы возобновили свое шествие на кухню.
      - Между прочим, это означает, что Вальдемар и Наталья провели ночь порознь. И любой из них мог напасть на Павла Сергеевича, - заметил Леша.
      - Зачем?
      - Не знаю. Но зачем-то ведь на него напали... Может быть, истопнику известно что-то об убийстве или о его причине.
      Размышляя над Лешиными словами, мы набрали на кухне снеди, разогрели кое-что в микроволновой печи и пустились в обратный путь.
      - Если ты прав, то необходимо как можно скорее поговорить с Павлом Сергеевичем, - сказал наконец Генрих. - Это лучший способ защитить старика от повторного покушения. Надеюсь, он скоро придет в себя.
      - Неизвестно, можно ли ему разговаривать, - заметила я.
      - От нескольких слов его состояние сильно не ухудшится. Достаточно будет, если он назовет того, кто его ударил, и возможные причины нападения.
      - Скорее всего, он не видел нападавшего, - сказал Леша. - Ударили-то по затылку.
      - Как знать...
      Мы вернулись в сторожку, выложили еду на стол, сняли мокрые куртки и сапоги и отправились взглянуть на Павла Сергеевича. Он по-прежнему был без сознания, но теперь что-то бормотал в бреду. Я наклонилась к самым его губам и прислушалась.
      - Вода... везде вода...
      - Бредит про какую-то воду, - сообщила я. - Может это иметь отношение к делу?
      - Разве что к погоде. Там опять льет? - спросил Прошка с тоской.
      - Не очень сильно, - утешил его Леша. - Но, видимо, зарядило надолго.
      - Умеешь ты порадовать, Леша, - проворчал Прошка, но тут лицо его прояснилось. - Скорее на кухню, завтрак остынет!
      За едой мы пересказали эпизод с Вальдемаром и Лешину мысль об отсутствии алиби у обоих супругов на прошедшую ночь.
      - Вот видите, все указывает на то, что Бориса убил кто-то из них, затянул свою песню Марк. - Их денежные затруднения, Натальина душещипательная беседа с Георгием, отсутствие алиби...
      - Ну, алиби, положим, отсутствует и у Замухрышки, который забаррикадировался у себя в номере и с тех пор пребывает в гордом одиночестве, и у Левы, жена которого напилась снотворного...
      Я осеклась. При слове "снотворное" у меня перед глазами вдруг возникла сцена: мы с Ларисой стоим у окна, я неожиданно поворачиваюсь к сидящей за столом Наталье и вижу у нее на ладони две маленькие белые таблетки, которые она только что вытряхнула из флакона. Вот она поднимает голову, видит, что я смотрю на нее, и вздрагивает. Потом дает какие-то ненужные объяснения, я снова отворачиваюсь и... Стоп! Я краем глаза видела, как Наталья взяла бокал, и жидкость там была янтарного цвета... Да-да, золотой отблеск у нее на щеке... моя картина "Игра света"... Но... когда Борис спрашивал у нас, кому чего налить, Наталья выбрала джин с тоником. А после этого мужчины ушли в бильярдную, и до их возвращения мы ничего себе не подливали. Янтарная жидкость... Борис пил виски...
      - Варька, очнись! - донесся до меня голос Прошки. - Знаешь, какой у тебя страшный вид, когда глаза пустеют!
      - Пустеют? - переспросил Леша и внимательно посмотрел на меня. - Что ты вспомнила, Варька?
      Я облизнула пересохшие губы и быстро рассказала о том, что произошло в баре в день приезда.
      Когда я замолчала, в кухоньке наступила такая тишина, что стало слышно тиканье будильника в комнате. В этой тишине звук шагов на крыльце показался нам канонадой. Вот открылась входная дверь, потом кухонная, и перед нами предстала Наталья.
      - Здравствуйте. Я только что встретила Леву, и он рассказал мне про Павла Сергеевича. Вы, наверное, зверски устали. Я пришла вас сменить.
      Глава 12
      Оправившись от первого потрясения, я обвела взглядом лица друзей и чуть не рассмеялась. На всех физиономиях отражалось такое замешательство, словно Наталья открытым текстом предложила нам прогуляться, пока она разделается с беспомощным стариком.
      - Доброе утро, - заговорила я, прерывая до неприличия затянувшуюся паузу. - Не обращайте внимания на эту пантомиму, мои друзья всегда неважно соображают по утрам. Мы благодарны вам за любезное предложение, но не можем его принять. Дело в том, что обязанности сиделки при пострадавшем небезопасны. По этой-то причине мы и собрались здесь в таком неприличном количестве. Не исключено, что ночной злодей, не доведя своего черного дела до конца, попытается исправить оплошность. Мы, естественно, не можем допустить, чтобы вы оказались единственной преградой между ним и его целью.
      - Во дает! - восхищенно протянул Прошка, стряхнувший с себя оцепенение. Кто бы мог подумать, что ты способна толкнуть такую речугу?
      - Закрой рот! - быстро приказала я, а Марк еще и лягнул его под столом для верности.
      - Но... почему? Зачем кому-то причинять вред Павлу Сергеевичу? - Наталья растерянно обвела нас глазами. - Лев сказал, что вы нашли старика с раной на голове, но я думала... Я полагала, что речь идет о несчастном случае.
      "Врет она или не врет, вот в чем вопрос, - думала я, пристально наблюдая за лицом собеседницы. - Черт бы побрал этих флегматичных блондинок с их дефицитом эмоций".
      - Нет, - вступил в разговор Генрих. - Когда мы наткнулись на Павла Сергеевича, он лежал ничком, а разбит у него затылок.
      - Но... Может быть, сначала он упал на спину и ударился, а потом встал, прошел несколько шагов и потерял сознание?
      "Неплохо, совсем неплохо. Кабы не пропажа телефонов и внезапная кончина Бориса мы, вполне вероятно, приняли бы такое объяснение".
      - Возможно, так оно и было, - сказала я вслух. - Но, учитывая странное происшествие с телефонами и поведение Георгия, стоит задуматься и о других возможностях.
      - Поведение Георгия? - Она нахмурилась, потом слабо улыбнулась. - А, вы о той сцене!.. На вашем месте я бы не стала принимать Георгия всерьез. Одно время мы с ним часто общались, и я знаю его довольно хорошо. Он с детства невротик. Знаете, мальчишки жестоки, а он всегда был маленьким и хилым... Словом, у него не слишком удачно складывались отношения с миром.
      - Вы хотите сказать, что он так ведет себя в любых обстоятельствах? Интересный человек. Но даже если забыть о Георгии, все равно остается пропажа телефонов. Кто-то умышленно лишил нас связи с большой землей. В свете этого обстоятельства, согласитесь, версия несчастного случая выглядит излишне оптимистичной.
      - Понимаю... - Наталья задумалась. - Но вам все равно нужно отдохнуть. Что, если я разбужу мужа и мы посидим с Павлом Сергеевичем вдвоем? - Тут она уловила в наших лицах нечто такое, что заставило ее порозоветь. - О! Как же я не догадалась. Ведь вы, должно быть, подозреваете одного из нас?
      Замечание было настолько точным, что я несколько опешила, но потом сообразила: говоря "нас", она подразумевала не себя с мужем, а всю компанию, включая Замухрышку, Леву и Ларису.
      - А вы полагаете, что ночью здесь прогуливался кто-то посторонний? - Как ни старалась я произнести эту фразу повежливее, саркастическая нотка все-таки проскользнула.
      Лицо Натальи дрогнуло, но она быстро овладела собой.
      - Да, вы правы, это маловероятно. Что ж, в таком случае придется, наверное, позвать еще и Ларису. Вы предупредите ее, чтобы она не спускала с меня и мужа глаз, когда мы будем подходить к больному. Я же, со своей стороны, обещаю не спускать глаз с нее и Володи.
      Галантному Генриху от ее слов сделалось мучительно неловко. Он посмотрел на Наталью страдальческим взглядом и пробормотал сокрушенно:
      - Вам так будет спокойнее. То есть... втроем вы будете в большей безопасности.
      - Спасибо. - Наталья усмехнулась. - Ничего страшного, Генрих. Я все понимаю.
      И она ушла за мужем и Ларисой.
      - Представляете, какими мы окажемся свиньями, если Наталья ни в чем не виновата? - сказал Генрих. - Она только что потеряла брата...
      - Как это не виновата?! - возмутился Прошка. - После того, что рассказала Варвара?
      - Варька ошиблась, - неожиданно заявил Леша.
      Мы все недоуменно уставились на него.
      - В чем? - коротко спросила я.
      - Наталья ничего не могла подсыпать Борису, пока мы были в бильярдной. Он брал бокал с собой.
      - Точно! - воскликнул Генрих. - Я вспомнил. Он стоял в углу, рассказывал анекдоты и потягивал виски.
      - Я знаю, кто оставил бокалы в баре! - завопил Прошка. - Лева и Вальдемар! Они вошли в бильярдную и сразу начали играть.
      - Да, - вспомнила я. - И когда Борис разливал в баре напитки, они тоже выбрали виски.
      - Теперь понятно, почему мы вчера утром не могли добудиться Вальдемара, сказал Марк.
      - Непонятно только, зачем Наталья это сделала: то ли затем чтобы ночью без помех покинуть спальню и украсть телефоны, то ли во избежание грязных приставаний пьяного супруга, - произнесла я задумчиво. - И в том и в другом случае она должна была почувствовать себя крайне неловко, увидев, что я наблюдаю за ее манипуляциями с таблетками.
      - Да-а, задачка, - протянул Прошка. - Если Наталья не травила Бориса, мы действительно вели себя по-свински.
      - Не она, значит, кто-то другой, - попыталась я успокоить свою совесть. Тогда ей действительно угрожала бы опасность, останься она с Павлом Сергеевичем одна. Может быть, наша бестактность обернется благом.
      - Можно было предупредить ее более деликатно.
      - Сейчас не до деликатности. Так или иначе мы должны были намекнуть, чтобы она не оставляла мужа наедине с Павлом Сергеевичем. Думаешь, такой намек задел бы ее меньше?
      - Ладно, что сделано, то сделано, - закрыл тему Марк. - В конце концов, подозрения с Натальи не сняты. Она и Вальдемар остаются главными кандидатами в убийцы.
      - Если Вальдемара опоили снотворным и он всю ночь дрых без задних ног, ему сложно было украсть телефоны, - заметил Леша. - Выходит, либо убийца не он, либо кража и убийство не связаны.
      - Тогда, скорее всего, первое, - сказала я. - Кража вне связи с убийством выглядит совершенно бессмысленной.
      - Так что же получается? - грустно спросил Генрих. - Опять все сходится на Наталье?
      - Я считаю, что мы слишком торопимся с выводами. Да, у Натальи была возможность и мотив. Но возможность была у всех. Любой из этой теплой компании запросто мог заглянуть к Борису для дружеской беседы, когда мы разошлись после ужина. А что касается мотива, то мы просто не можем судить, у кого он есть, а у кого нет. Слишком мало данных. Не окажись Прошка с Марком свидетелями дорожного семейного скандала, мы и о мотиве Натальи ничего бы не знали, верно? На каком же основании вы решили, что о других участниках этой истории нам известно все?
      - Ну, вообще-то Наталью можно было заподозрить, и ничего не зная о ее денежных затруднениях, - сказал Леша. - Она - наследница, значит, могла иметь корыстный интерес. Но в принципе ты права, Варька. У остальных мотивы могут быть не такими явными.
      - Значит, нужно собрать их, эти данные, - пришел к выводу Прошка. Поговорить с каждым из пятерых, выяснить, когда, при каких обстоятельствах они познакомились друг с другом, как развивались их отношения, не было ли конфликтов и тому подобное. Лучше вытягивать такие сведения в приватной беседе. Я, например, могу поболтать с Натальей.
      - Как ты поболтаешь с ней наедине, если она собирается присматривать за Павлом Сергеевичем в обществе мужа и Ларисы? - полюбопытствовал Марк.
      - Я же не говорю, что займусь этим немедленно. Через несколько часов вы придете их сменить, а я могу задержаться в отеле и подкараулить ее.
      - А я поговорю с Замухрышкой, - вызвалась я. - Попробую проникнуть к нему в номер, проявив заботу о его здоровье. Бедняга уже почти сутки сидит голодный.
      Марк хмыкнул:
      - По-моему, он скорее предпочтет голодную смерть, чем откроет дверь номера.
      - Ну, я все-таки женщина. Может быть, мне удастся его убедить, что я неопасна.
      - Ты?! - Прошка подпрыгнул. - Ты неопасна? Ну знаешь! Если Георгий тебе поверит, значит, он не только трус, но и круглый идиот.
      Я смерила наглеца надменным взглядом, но не снизошла до ответа.
      - Генрих, а ты попытайся разговорить Ларису, ладно? Правда, бдительный Лева не спускает с нее глаз... Хорошо бы его тоже кто-нибудь развлек беседой. Леша, ты вечно заступаешься за этого уголовника, вот и возьми его на себя.
      Прошка хихикнул:
      - Дивная картинка: Лева с Лешей коротают время за светской болтовней. Непринужденные манеры, легкий искрометный юмор! Оба собеседника так бойки на язык - просто слезы на глаза наворачиваются, как подумаешь, что их никто не услышит.
      - Думаешь, у тебя больше шансов разговорить этого Отелло? - спросил Марк. - Сомневаюсь, что он оценит твое уникальное чувство юмора.
      - А я вовсе и не жажду с ним общаться. С радостью уступлю это удовольствие Леше.
      Тут мы снова услышали шаги на крыльце и прервали совещание. В кухоньку протиснулись Наталья с Ларисой, а в сенях за открытой дверью остались стоять Вальдемар и Лева, которые просто физически не могли составить нам компанию по причине тесноты.
      - Лева тоже выразил желание подежурить у постели Павла Сергеевича, сообщила Наталья и слегка улыбнулась. - Полагаю, вчетвером нам не будет страшно.
      Мы провели их в комнату, показали, где лежат лекарства, и собрались уходить. В дверях я оглянулась и увидела, что Лева шарит по карманам телогрейки истопника, которую мы повесили на стул. Поймав мой взгляд, Лариса вспыхнула и поспешно объяснила:
      - Лева ищет ключ от котельной. Он ненадолго оставит нас, а потом вернется.
      - Я не понимаю, какого лешего нужно собирать здесь толпу, - недовольно пробурчал Вальдемар. После тяжелой ночи он немного опух на лицо, и красота его несколько померкла.
      - Я тебе потом объясню, - сухо сказала Наталья и вышла вслед за нами на крыльцо. - Я все рассказала Ларисе, - известила она нас напоследок. - А с Володей поговорю позже. Он тоже по утрам туговато соображает.
      Я заметила это "тоже" и опасливо покосилась на Марка. Так и есть! Судя по выразительному взгляду, брошенному в мою сторону, он по достоинству оценил сравнение мужской части нашей компании с Вальдемаром. А между прочим, злился он зря. Из всех нас один только Леша по утрам чист и свеж, как поцелуй ребенка.
      Мы попрощались с Натальей, спустились с крыльца под частый дождь и побежали в отель. Поскольку все подозреваемые, кроме Замухрышки, находились вместе и побеседовать с ними наедине в ближайшие несколько часов представлялось невозможным, расследование решено было отложить. Прошка, Генрих и Марк завалились спать, Леша коршуном набросился на карту Новгородской области, а я предприняла очередную попытку почитать.
      Когда стало понятно, что и на этот раз мне не удастся проникнуться интересом к героям повествования и хитросплетениям сюжета, я решила навестить Замухрышку. Спустилась на кухню, достала из холодильника очередную пару фаянсовых судков и, разогрев в них пищу, вернулась на лифте на третий этаж. На стук в дверь Замухрышка откликнулся сразу.
      - Алик, это ты? - послышался его испуганный голос.
      Наверное, впервые за время знакомства с Георгием я испытала к нему сострадание. Только сейчас до меня дошло, что никто из обитателей отеля и не подумал поговорить с этим насмерть перепуганным человечком, объяснить ему, что телохранителя в ближайшее время ждать бесполезно. Замухрышка заперся на несколько часов в ожидании обещанного ему трактора с помощью, а прошли уже почти сутки. Как он пережил их со своей паранойей? Одинокий, голодный, в полном неведении о происходящем...
      - Это не Алик, Георгий, - сказала я почти ласково. - Наталья вчера не смогла пробиться к шоссе. Я принесла вам поесть. Откройте, пожалуйста.
      - Нет! - взвизгнул он из-за двери. - Я открою только своему телохранителю!
      - Георгий, я здесь одна. Стыдно бояться женщины, которая ниже вас ростом и в полтора раза щуплее.
      - Откуда мне знать, что вы говорите правду? Вдруг у вас за спиной несколько вооруженных мужчин?
      - По-вашему, у меня есть причина желать вам смерти? Мы практически незнакомы.
      - Вы можете действовать по чьей-нибудь просьбе.
      Я пожала плечами, но, сообразив, что жесты в данном случае бессмысленны, сказала:
      - Ладно, я ухожу. Если передумаете, позвоните мне в триста двадцатый.
      - Постойте, - остановил меня дрожащий голос. - Вы не могли бы оставить поднос с едой под дверью?
      - И вы рискнете ее попробовать? Не побоитесь отравы?
      Из-за двери послышался вздох, весьма напоминающий стон.
      - Если вы готовы отведать принесенного мной угощения, почему бы вам не довериться мне полностью? Даю вам честное слово: кроме меня, в коридоре нет ни души.
      Когда я уже потеряла надежду получить ответ, за дверью послышался шум отодвигаемой мебели. Через минуту в замке повернулся ключ, дверь приоткрылась, и в образовавшейся щели показался длинный нос Замухрышки, а затем и вся его крысиная мордочка. Он высунулся в коридор, быстрым птичьим движением повертел головой по сторонам, приоткрыл дверь еще на несколько сантиметров и отступил в сторону.
      Я вошла в номер с чувством полководца, вступающего во вражеский город, который после длительной осады открыл наконец ворота. Замухрышка в мгновение ока запер за мной дверь и придвинул к ней тяжелую тумбу.
      - Обыскивать будете? - спросила я по-деловому.
      - Не смешно, - буркнул он и, взяв у меня из рук поднос, направился к круглому столику в гостиной.
      - В этом-то все и дело, - глубокомысленно изрекла я, последовав за ним. Если бы вы научились расслабляться и хоть иногда замечать в жизни смешные стороны, она, возможно, гораздо меньше напоминала бы кошмар.
      - Всегда удивлялся тем, кто в наше время умудряется смеяться. - Замухрышка уселся за столик и неприязненно глянул на меня поверх судков. - Полагаю, ваша страсть к комедиантству объясняется либо глупостью, либо недостатком опыта. Возможно, вы никогда не видели, как человеку сносит выстрелом полголовы.
      - Не видела, - откровенно призналась я и спросила с сочувствием: - Убитый был вашим знакомым?
      - Нет. Но какая разница? Я не хочу кончить так же, вот и все.
      - Человеку с вашей нервной системой не следовало бы выбирать столь рискованную профессию. Бизнес в России похож на русскую рулетку.
      - Человеку с моей нервной системой вообще не следовало бы рождаться на свет, - парировал Замухрышка угрюмо.
      Я с трудом удержалась от замечания, что здесь у него есть все шансы исправить эту оплошность. Новости, которые мне предстояло ему сообщить, требовали более деликатного подхода.
      - И все-таки у вас меньше оснований для жалоб, чем у Бориса.
      Замухрышка замер, не донеся до рта вилку. Его лицевые мышцы исполнили джигу.
      - А что с Борисом?
      - Он умер. В машине, которая так и не добралась до больницы. А сегодня ночью кто-то попытался отправить вслед за Борисом Павла Сергеевича. Так что, видимо, вы были правы. Человек, укравший ваш телефон, действовал со злым умыслом.
      На Замухрышку было жалко смотреть. Он посерел, выронил вилку и затрясся, словно в лихорадке.
      - Отель! - прошептал он, уставившись на меня безумным взглядом. - Этот проклятый отель! Борис и Павел Сергеевич - оба имели к нему отношение и оба стали жертвами. Теперь моя очередь...
      Его голос постепенно набирал силу, и я поняла, что должна вмешаться, иначе дело кончится истерикой, а то и чем-нибудь похуже.
      - А что не в порядке с отелем? - спросила я резко.
      - Не знаю... - Он снова перешел на шепот. - Честное слово, не знаю. Я лишь на паях финансировал строительство. За всеми работами следил Боря. Боже, и зачем я только согласился участвовать в этой затее!..
      - У вас были какие-то возражения? - снова прервала я его монолог. - Вы предвидели возможные осложнения?
      - Нет, конечно! Если бы я хоть на минуту заподозрил, чем все кончится... Просто мне казалось, что нелепо так тратиться на дом отдыха, когда все состоятельные люди предпочитают отдыхать за границей. Но Борис меня переубедил, он всегда умел настоять на своем. Дескать, если сделать все на уровне мировых стандартов, тут отбоя не будет от туристов, причем круглый год. Место красивое - лес, озеро, холмы. Зимой можно заливать каток, построить трамплин для лыжников. Осенью охотники потянутся. Охота - развлечение дорогое, среди толстосумов популярное... Словом, расписал все в самых радужных красках, я и сдался. А потом началось: смету перерасходовали, дорога полгода непроезжая, кредитов новых не дают. Но если бы я знал, что этим проклятым отелем заинтересуются конкуренты...
      - Георгий, выслушайте меня, пожалуйста. Ваша гипотеза о злодеях-конкурентах весьма интересна, но боюсь, несостоятельна. Прежде чем решиться на радикальные меры вроде убийства, конкуренты должны были проявить себя как-то по-другому - предложить вам сделку, предъявить какие-то требования или хотя бы прислать письмо с угрозами. Если бы что-нибудь подобное имело место, вы бы об этом знали, верно? Но главное даже не это. Пробраться ночью в закрытый номер, украсть телефон у вас, а потом у истопника, подсыпать яд Борису и ударить Павла Сергеевича по голове мог только один из нас. Даже если предположить, что посторонний сумел прокрасться в отель и ни разу никому не попался на глаза, как ему удалось незаметно добраться до тарелки или рюмки Бориса или узнать, у кого из нас есть связь с внешним миром? По-моему, ответ очевиден: никак. Другими словами, искать злоумышленника нужно среди известных нам людей. Ни я, ни мои друзья Бориса не убивали. Вам, конечно, не обязательно верить мне на слово, но, с другой стороны, если вы поможете нам в поисках убийцы, вреда не будет, верно? Нет-нет, я не собираюсь выгонять вас из номера и втягивать в следственные мероприятия! Но вы могли бы рассказать мне все, что знаете, о людях, которые здесь собрались.
      Замухрышка долго сверлил меня подозрительным взглядом. Левый уголок его рта дергался вместе с щекой, словно мой собеседник умирал от желания усмехнуться, но отчего-то не мог себе этого позволить.
      - Наверное, вреда от моего рассказа и вправду не будет, - выдал он после долгого молчания. - О ком вы хотите услышать в первую очередь?
      - Начните с Бориса. Как вышло, что вы стали друзьями, а потом и партнерами, каким, по-вашему, он был человеком, мог ли нажить врагов?
      - Я бы не сказал, что мы дружили. Просто Боря был одним из немногих моих сокурсников, кто не веселился за мой счет. В те времена финансовый институт не пользовался особой популярностью среди юношей, но из горстки молодых оболтусов, которые до него снизошли, только два-три человека не считали нужным надо мной издеваться, и Борис в их числе. Он вообще ни с кем не конфликтовал, такой уж у него характер... был. Ему ни к чему было самоутверждаться, он и без того пользовался популярностью. Спокойный, уверенный в себе, неглупый, красивый... (Я хмыкнула про себя.) Девушки по нему с ума сходили - на самой красивой из них он потом женился. Ему всегда везло, не то что мне. Но я к нему хорошо относился: он никогда меня не задирал и даже заступался, если другие очень уж наглели. А потом в наш институт поступила его сестра - Борис с Натальей погодки, - и я, как мог, постарался сблизиться с обоими. Но Наталья и не смотрела в мою сторону. Нет, она неплохо ко мне относилась, жалела, наверное, но никогда не принимала всерьез мои ухаживания. Еще бы, зачем ей невзрачный коротышка, если рядом вертится такой красавчик, как Володя Звягин! Ну и пусть он умишком не вышел, зато какая рожа смазливая и фигура спортивная!
      - Значит, вы четверо знаете друг друга много лет? - спросила я, предотвращая развитие темы достоинств удачливого соперника и разлитие желчи у моего собеседника. - Тогда скажите, пожалуйста: насколько вероятно, что Наталья или ее муж решились на убийство Бориса, например, ради денег?
      - Наталья? Она любила брата. Да и он ее тоже. Боря не отказывал сестре в деньгах. Правда, недавно ее драгоценный муженек просадил такую астрономическую сумму, что Борис был просто не способен выплатить его долги, но Наталья никогда бы не пожелала брату смерти. Вот Звягин - другое дело...
      - Он относился к Борису с неприязнью?
      - Скорее, завидовал. Володечка просто не выносит, когда кто-то ему знакомый богаче или удачливее его. Но вот решился бы он на убийство... Этот тип настолько никчемен, что ни одного дела толком сделать не может.
      - Понятно. А что вы скажете о Леве и его жене?
      - Их я совсем не знаю. Боря познакомил нас всего полгода назад, когда выяснилось, что в распутицу пользоваться грунтовкой невозможно и нужны деньги на строительство шоссе. По его словам, Ломов очень богат. Борис года два назад помог заключить ему выгодную сделку и рассчитывал на ответную любезность.
      - Выходит, у них были чисто деловые отношения?
      - Не знаю. Если судить по внешним признакам, то скорее приятельские, но, может быть, Боря просто его обхаживал. Мне этот Лева не понравился. Он опасный человек, это ясно. Но зачем бы ему понадобилось убивать Бориса?
      - Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно больше знать об их взаимоотношениях. Может быть, вы вспомните что-нибудь еще из рассказов Бориса?
      Замухрышка задумался, и мне показалось, что в голове у него забрезжило воспоминание. Но, видимо, он решил не делиться им со мной или счел несущественным.
      - Нет, больше ничего не помню.
      - А что вы можете сказать о Ларисе?
      - С этой красотки муж не спускает глаз. Мне, например, еще ни разу не удалось с ней поговорить. Я ничего о ней не знаю.
      - Что ж, тогда, наверное, у меня все. Или нет, еще один вопрос: вчера утром вы обвинили Наталью в том, что она умышленно заставила вас отослать телохранителя. Вы по-прежнему так считаете? Тогда, по-видимому, она в сговоре с убийцей...
      - Глупости! - Георгий покраснел. - Я... В общем, иногда я сам не знаю, что говорю.
      Глава 13
      Вернувшись к себе после разговора с Замухрышкой, я не обнаружила никаких перемен. Леша все так же упоенно разглядывал карту и даже не посмотрел в мою сторону; остальные безмятежно дрыхли. Не зная, чем бы себя занять, я прилегла на диван поразмышлять над загадками отеля, а когда открыла глаза и посмотрела на часы, выяснилось, что мои размышления длились больше трех часов, причем ни хода своих мыслей, ни выводов я совершенно не запомнила. Попытки восстановить их ни к чему не привели. Пока я размышляла над странным провалом в памяти, в соседней комнате хлопнула дверь, и приглушенные голоса моих друзей смолкли.
      Я слезла с дивана и отправилась на разведку. У окна гостиной в позе терпеливого ожидания и с чайником в руке стоял Прошка.
      - Держишь оборону? - бодро поинтересовалась я. - Молодец! Только почему ты решил, что убийца непременно попытается проникнуть в номер через окно? Конечно, я понимаю, что поливать его кипяточком удобнее сверху, но вдруг он решит войти более традиционным путем?
      - А, ее сиятельство соизволили наконец продрать глаза! - заметил Прошка, обращаясь к окну. - Мы уж думали, что ты играешь в спящую царевну, и хотели выписать Вальдемара, чтобы он разбудил тебя страстным поцелуем.
      - А почему именно Вальдемара?
      - Потому что остальные даже отдаленно не напоминают прекрасного принца. А ты хочешь сказать, что предпочла бы проснуться в объятиях Левы или Георгия? Странный у тебя вкус...
      - Объятия Вальдемара устраивают меня не больше. И вообще, если хочешь знать, я не спала.
      - Вот как?! - Прошка наконец-то соизволил повернуть ко мне голову. - Тогда позволь полюбопытствовать: как называется то, чем ты занималась?
      - Напряженной умственной деятельностью.
      - А сопровождающие ее звуки, которые мы по наивности приняли за вульгарный храп, на самом деле кряхтение от непомерных усилий?
      - Врешь ты все! - обиделась я. - Вы сами храпели так, что стены тряслись. А я тем временем вела расследование, беседовала с подозреваемым...
      - А с обитателями иных миров ты, часом, не имеешь привычки беседовать? Или с духами предков? Настоятельно рекомендую. Если ты научилась телепатическому общению с людьми, находящимися в других помещениях, почему бы тебе не попробовать связаться с покойным Борисом, не спросить, кто отправил его в лучший мир?
      - Я уже спрашивала. Он упорно называет тебя. Вроде бы ты положил глаз на его сестру и решил сделать ее богатой наследницей в расчете на то, что она выгонит постылого Вальдемара и примет тебя в свои объятия. А с подозреваемым я общалась обычным способом, не телепатическим. Пока вы тут изображали землетрясение, я ходила к Георгию.
      Прошка снова отвернулся от окна.
      - Одна? К возможному убийце? И Леша тебя отпустил?!
      - Леша погрузился в изучение карты и даже не заметил, что я отсутствовала.
      - Вот свин! А мне строго-настрого велел не оставлять тебя ни на минуту, оберегать твой девичий сон или... как ты это называешь?
      - Напряженной умственной деятельностью, - отчеканила я и, не дожидаясь нового комментария, поспешно спросила: - А почему это ты оберегаешь меня с чайником в руках? И куда подевались остальные?
      - Пошли сменить компанию преступников у одра Павла Сергеевича. А я высматриваю Наталью. Когда она войдет в отель, я ненароком встречу ее с чайником - якобы шел вскипятить чайку - и попробую организовать доверительную беседу наедине.
      - Интересно, как? Она же наверняка вернется в отель вместе с мужем. Ты собираешься незаметно подмигнуть ей и кивком показать на дверь своего номера? Дескать, пойдем со мной, не пожалеешь?
      - Умерь свое грязное воображение, бесстыдница! Интеллигентный человек всегда найдет пристойный способ уединиться с дамой для небольшого интеллектуального разговора. О, вот они - идут! Варька, беги скорее ко мне и где-нибудь спрячься.
      - Это еще зачем?
      - Говорю же - мне велено ни на минуту не оставлять тебя одну. А если ты будешь мозолить Наталье глаза, доверительной беседы наверняка не получится. И сюда я не могу ее пригласить.
      - Ладно уж, скажи лучше, что до смерти боишься остаться наедине с подозреваемой. Вдруг ты нечаянно выведешь ее из себя и она вцепится тебе в горло!
      - Нашла время острить. Иди скорее!
      - Куда? Я даже не знаю, какой у тебя номер.
      - Триста двадцать третий.
      Прошка выскочил с чайником в коридор и побежал на лестницу, а я покорно поплелась в его апартаменты. Они представляли собой точную копию моих. Я отправилась было в спальню, но потом передумала. Мало ли как повернется небольшой интеллектуальный разговор Прошки с Натальей. Лучше уж во избежание неожиданностей посидеть в кабинете. Я задвинула в угол большое кожаное кресло на колесиках, чуть-чуть приоткрыла дверь и уселась дожидаться появления действующих лиц. Минут пятнадцать ничего не происходило, потом дверь номера открылась, и представление началось.
      Голос Прошки:
      - Я хотел извиниться перед вами, Наташа, за утреннюю сцену. Варвара ужасно невоздержанна на язык. Ляпнет что-нибудь не подумав, а нам приходится краснеть.
      "Ах ты, гад! - мысленно возмутилась я. - Если ты после этого рассчитываешь на мое вмешательство, когда Наталья вцепится тебе в горло, тебя ждет самое последнее в твоей жизни разочарование".
      - Что вы, Андрей, я ее прекрасно понимаю, - ответила Наталья. - Сама без конца гадаю, кому помешал несчастный старик, и подозреваю всех подряд.
      - Садитесь, я сейчас налью чайку. Ну, всех подряд подозревать, пожалуй, не стоит. Некоторых вы, наверное, знаете как саму себя... А что, если нам объединить усилия? Вы можете поручиться за одних людей, я - за других, вот мы и выявим злодея. Я, например, готов поклясться на Библии, что Генрих, Леша и Марк просто физически не могли напасть на истопника. Когда Варвара увидела его ночью в окно - живого и здорового - и завыла, точно пожарная сирена, мы вчетвером повыскакивали из постелей и сбежались к ней за несколько секунд. После чего уже впятером спустились на лужайку и обнаружили Павла Сергеевича без сознания. Теоретически Варвара могла сначала стукнуть старика по голове, а потом подняться в номер и устроить переполох, но такой сценарий представляется мне крайне неубедительным. При всех своих недостатках Варька не отличается лживостью и кровожадностью.
      - Извините, Андрей, я не поняла... Вы сказали, что Варвара увидела в окно Павла Сергеевича живого и здорового. Зачем же ей было поднимать тревогу? Заметила, что к нему кто-нибудь подкрадывается? Видела, как на него напали?
      - Ни то ни другое. Варвара, как личность творческая, страдает излишне буйным воображением. Ночью ей привиделся кошмар, она побоялась снова заснуть и решила отвлечься. Подошла к окну, увидела высокого светловолосого человека и, недолго думая, приняла его за Бориса... Ох, простите! Какой я дурак! Вам нехорошо?
      - Нет-нет, уже прошло... Наверное, я не скоро привыкну к мысли, что Бори нет.
      - Понимаю. Может быть, нам лучше поговорить в другой раз?
      - Спасибо вам за заботу, но я даже рада возможности отвлечься на поиски негодяя, ударившего Павла Сергеевича. Только, к сожалению, мои сведения вряд ли вам помогут. Я приняла успокоительное и проспала до рассвета, так что не могу засвидетельствовать даже невиновность мужа. Правда, не думаю, что у Володи есть причина охотиться на истопника... По крайней мере, до сих пор я не замечала в нем склонности к насилию.
      - А что вы можете сказать об остальных?
      - Георгия подозревать просто смешно. Он от одного вида крови падает в обморок. Кроме того, Павел Сергеевич - отец его приятеля, однокурсника. Зачем Георгию на него нападать?
      - Не знаю, но нападение на чужого, незнакомого человека вообще не имеет смысла. Разве что с целью грабежа, но, по-моему, это не тот случай. Естественнее предположить, будто злоумышленник знает Павла Сергеевича и что-то имеет против него. Поэтому, не сочтите за труд, расскажите мне о Георгии поподробнее.
      - Пожалуйста. - Судя по интонации, Наталья пожала плечами. - Гоша весь состоит из нервов и истекающего кровью самолюбия. Он неглуп, но настолько боится показаться смешным, что неизбежно вызывает насмешки. Поэтому он очень тяжело сходится с людьми, но коли уж сходится, то старается беречь отношения. Кроме меня и Бори, у него только один близкий человек - Олег, сын Павла Сергеевича. Нет, я при всем желании не могу представить, что Гоша ударил старика...
      - А этот Олег - он тоже деловой партнер Георгия?
      - Нет, у них чисто приятельские отношения. Оба увлекаются резьбой по дереву, играют в нарды, любят джаз... Я не припомню, чтобы они когда-нибудь ссорились.
      - А с вами или Борисом Георгий ссорился?
      - Со мной - да. Он был несколько лет в меня влюблен и пришел в ярость, когда узнал, что я выхожу за Володю. Они до сих пор друг друга терпеть не могут и почти не разговаривают. На моего брата Георгий иногда обижался, но Боря умел его успокоить. А почему вы об этом спросили, Андрей? Разве наши отношения с Гошей могут объяснить покушение на Павла Сергеевича?
      - Не знаю. Я спросил просто для полноты картины. Ну, с Георгием все более-менее ясно. Подлить вам еще чаю, Наташа? Правда, он немного остыл... О чем еще я хотел спросить? Ах да: а с Левой и Ларисой вы давно знакомы?
      - Нет, сравнительно недавно. Подождите-ка... по-моему, впервые я услышала о Леве года три назад. К Боре обратились представители одной зарубежной фирмы и попросили подыскать для них поставщика каких-то там особых труб. Конечно, им хотелось получить эти трубы по сравнительно низкой цене, но больше всего они были заинтересованы в надежном партнере. Их предыдущие поставщики оказались жуликами, и трубы, уже купленные и оплаченные, не пропустила таможня. В результате фирма потеряла крупную сумму. Боря собрал сведения обо всех производителях нужных труб и после тщательной проверки остановился на уральском заводе, который принадлежал некоему Ломову. Тогда-то они и познакомились. Лев оказался благодарным клиентом. Хотя Боря честно сказал ему, что уже получил неплохой гонорар за консультацию, Лева выделил ему дополнительно процент от прибыли и пообещал прибавку за каждого нового покупателя.
      - Значит, Лев - не москвич?
      - Нет, кажется, он из Томска. Но в Москву перебрался уже давно. Открыл представительства всех своих фирм. Тот уральский завод - не единственное его предприятие.
      - А откуда у него столько денег? Кто он по профессии?
      - По профессии он инженер. Боря упомянул как-то, что он закончил Политехнический институт. А откуда у Левы деньги - не знаю. Возможно, от богатых родителей.
      - Надо же! - удивился Прошка. - Никогда бы не подумал, что Лева инженер и сын богатых родителей. Он больше смахивает на пирата.
      - Ну не скажите, - не согласилась Наталья. - В моем представлении пираты сорвиголовы: вечно напиваются, дерутся, охотятся за женщинами и швыряют деньгами. Лев же, напротив, очень сдержан, немногословен, осторожен в смысле выпивки и денежных трат и очевидный однолюб.
      - Вы так хорошо его изучили? - В голос Прошки прокралась ревнивая нотка.
      - Не очень хорошо. - Наталья, по-видимому, улыбнулась. - Но то, о чем я говорила, бросается в глаза. Боря привел Льва и Ларису в наш дом около двух лет назад, и с тех пор они время от времени заглядывают в гости. Иногда - в торжественных случаях - у нас собирается много знакомых. Среди женщин попадаются красавицы, но я ни разу не видела, чтобы Лева взглянул хотя бы на одну из них. Он не сводит глаз со своей жены. Кроме того, он никогда не пьет больше двух-трех рюмок, почти не участвует в разговорах, а в споры не вступает вообще. О том, что он не любит расставаться с деньгами, упоминал Боря.
      - Довольно неприятный получился портрет, вам не кажется, Наташа?
      - Может быть. Я и сама иногда ловлю себя на мысли, что побаиваюсь этого человека. Но при всей своей непривлекательности Лева вряд ли стал бы бить по голове старика, который не сделал ему ничего плохого. Ведь они никогда прежде не встречались.
      - Выходит, у нас осталась одна Лариса.
      - Лариса?! Вы смеетесь, Андрей?
      - Ну кто-то же ранил Павла Сергеевича. Мы с вами этого не делали, мои друзья тоже, Георгия мутит от вида крови, ваш муж не склонен к насилию, у Левы не было причин для нападения на безобидного старика... Остается только Лариса, верно? По крайней мере, падать в обморок при виде крови она не должна, иначе не закончила бы медицинское училище.
      - Но Лариса тоже незнакома с Павлом Сергеевичем!
      - А вдруг они встречались раньше и Павел Сергеевич знает о ней что-нибудь предосудительное?
      - Какое странное предположение...
      - Почему? Вы-то сами, Наташа, хорошо ее знаете?
      - Достаточно хорошо, чтобы понять: ударить человека по голове она не сможет ни при каких обстоятельствах.
      - Ну уж и ни при каких... Откуда такая уверенность?
      - Лариса чем-то напоминает мне восточных женщин. Она такая же кроткая, женственная, так же трепещет перед своим господином и повелителем.
      - Сомневаюсь, что на Востоке все такие уж кроткие. И потом, рыжеволосые женщины кроткими вообще не бывают, этому учит вся мировая литература. А страх перед господином и повелителем - хороший довод в пользу моей гипотезы. Если Павел Сергеевич мог опорочить Ларису в глазах супруга, то это веская причина для покушения на жизнь старика.
      - Но почему тогда Павел Сергеевич ее не вспомнил?
      - Вы же говорите, у него амнезия.
      - Да, но провал в памяти охватывает всего несколько дней. А знакомство с Ларисой должно было состояться еще до ее замужества, в противном случае Лева тоже знал бы Павла Сергеевича. Ведь он ни на шаг не отпускает от себя жену.
      - Так не бывает. Он же руководит своими фирмами, встречается с заказчиками, участвует в выставках. А Лариса наверняка ходит без него в магазин, в парикмахерскую, во всякие там салоны красоты...
      - И тем не менее Лева не оставляет жену без присмотра. Он берет ее с собой на большинство деловых встреч и мероприятий. А на случай, если ему требуется поехать куда-нибудь без Ларисы, оставляет с ней телохранителя, якобы для безопасности. Телохранитель ходит за Ларисой по пятам, куда бы она ни отправилась.
      - Должно быть, невеселая у нее жизнь!
      - Да, наверное. Теперь вы согласны, что у нее не было причин избавляться от Павла Сергеевича?
      - Пожалуй. Похоже, Наташа, ничего из нашего с вами расследования не вышло. Я только утомил вас понапрасну. Не желаете рюмочку коньяку? - проворковал Прошка.
      - Нет, спасибо, я лучше пойду. Не дай бог, Володя меня приревнует.
      - Я бы на его месте давно уже топтался под этой дверью. В сущности, Лева прав: красивых жен ни на минуту нельзя отпускать от себя. Особенно если они умны...
      Прошкин голос переместился, а потом и вовсе затих, и я, как ни напрягала слух, не разобрала больше ни слова. А жаль! Последняя часть диалога вызывала особый интерес. Мы уже много лет пытались постичь Прошкину технику словесного обольщения. Она должна быть непревзойденной, иначе чем объяснить умопомрачительные победы вздорного, дурно воспитанного коротышки?
      Через несколько минут он вернулся, и мы отправились в сторожку, заглянув по пути на кухню - естественно, по его настоянию. По дороге Прошка сообщил мне все, что узнал из неподслушанного мною начала разговора. Павел Сергеевич пришел в себя, но сначала никого из присутствующих не признал, а потом вспомнил Наталью и начал расспрашивать о Борисе. Старику побоялись напомнить правду из опасения, что она может плохо отразиться на его состоянии. Выяснилось, что последние три дня стерлись из его памяти. Павел Сергеевич помнил, что Борис собирался приехать и привезти гостей, но сам приезд и последующие события начисто забыл. В частности, истопник ничего не мог сказать по поводу полученной травмы. Лева и Лариса предписали ему легкую пищу и полный покой. Поскольку Павел Сергеевич жаловался на головную боль, ему дали анальгин и димедрол, после чего больной уснул.
      - Может, оно и к лучшему, что Павел Сергеевич ничего не помнит, - сказала я, когда мы вышли из отеля под холодный мелкий дождь. - По крайней мере, меньше оснований опасаться за его жизнь. Убийца, если это не Георгий, присутствовал при разговоре и знает, что старик не покажет на него пальцем.
      - Да, нет худа без добра, - согласился Прошка, безрадостно поглядев на обложенное со всех сторон небо. - А до цивилизации нам в ближайшие сутки опять не добраться. С личностью убийцы тоже ничего не ясно. Слышала, что рассказала Наталья? Никакой зацепки. А твой разговор с Георгием что-нибудь дал? Как вы, кстати, беседовали - через дверь?
      - Нет, я применила всю мощь своего обаяния и сумела убедить Замухрышку, что угрозы для его жизни не представляю.
      - Вот она, зацепка! - Прошка оживился. - Невиновный никогда не поверил бы этому смехотворному утверждению. Самого короткого знакомства с тобой достаточно, чтобы понять: ты опаснее разъяренной гадюки. Только убийца мог решиться на тет-а-тет с тобой, поскольку точно знал, что здесь ты еще не успела никого прикончить.
      - Любой, кто знает о моем многолетнем знакомстве с тобой и собственными глазами убедился, что ты до сих пор жив и даже не изуродован, без труда оценит мое милосердие и долготерпение.
      - Своим относительным благополучием я обязан только железным нервам и быстроте реакции.
      На этом обмен любезностями закончился, потому что мы уже поднялись на крыльцо сторожки и чуть не слетели с него обратно, когда внезапно распахнулась дверь.
      - Сколько можно ждать? - раздраженно проворчал Марк вместо приветствия. Могли бы догадаться, что о вас беспокоятся! Впрочем, для этого нужны хоть какие-то мозги...
      - Мы принесли вам покушать, - сообщил Прошка, торопясь хоть немного смягчить нашего сурового друга.
      Я подумала, что Марк сейчас окончательно выйдет из себя, но, к моему удивлению, он отнесся к Прошкиной вести благосклонно.
      - В кои-то веки ты подумал о ком-то, кроме себя, - проворчал он уже гораздо более благодушно. - Я не сомневался, что ты набьешь себе брюхо, а о нас и не вспомнишь.
      Мы прошли на кухню и устроились за столом. Леша, изучавший очередную пожелтевшую газету, рассеянно поздоровался и снова погрузился в чтение. Зато Генрих, появившийся из комнаты больного, просиял, как ясно солнышко:
      - Варька! Прошка! Мы без вас отчаянно скучали. Какие новости? Вам удалось добиться аудиенции у Натальи и Георгия?
      - Когда это нам что-нибудь не удавалось? - Прошка надулся от самодовольства.
      - Как себя чувствует Павел Сергеевич? - поинтересовалась я, не желая потворствовать развитию Прошкиной мании величия. - Вы с ним разговаривали?
      - Нет, он заснул незадолго до нашего прихода и пока не просыпался. Только иногда стонет во сне. Ну, выкладывайте свои новости. Удалось пролить свет на зловещие тайны отеля?
      - Что же ты примолк, Прошка? - спросила я ехидно. - Почему бы тебе не повторить свою хвастливую фразу? Как человек, не ведающий неудач, ты, должно быть, уже отгадал все загадки?
      - Да-да, - включился в игру Генрих. - Почему бы вам не открыть жалким тупицам личность преступника, мистер Холмс?
      - Какой он Холмс! - Марк презрительно хмыкнул. - Он и до Ватсона-то не дотягивает.
      - Ты хочешь сказать, что Холмс у нас - ты? - вскинулся Прошка.
      - Нет среди нас Холмсов, - изрек Леша, откладывая газету. - Одни Ватсоны собрались.
      Глава 14
      За едой мы с Прошкой по очереди пересказали содержание своих приватных бесед с подозреваемыми.
      - В общем, если свести все собранные сведения воедино, получается, что причин для убийства Бориса и покушения на Павла Сергеевича не было ни у кого, - резюмировала я. - Хотя нет, Замухрышка признал, что у Натальи и Вальдемара был корыстный мотив, но даже он, при всей своей ненависти к удачливому сопернику, заявил, что убийца Вальдемар - никудышный. А мое предположение о причастности Натальи он отмел самым решительным образом.
      - Это ничего не доказывает, - возразил Марк. - Если Георгий до сих пор любит Наталью, он будет выгораживать ее всеми правдами и неправдами.
      - Я готов поспорить на любую сумму, что Наталья брата не убивала, - заявил Прошка. - Она явно потрясена его смертью, от одного упоминания о Борисе меняется в лице. И пусть мне отрежут язык, если это игра.
      - Раз уж Прошка готов на такую жертву, значит, Наталья определенно невиновна, - рассудил Генрих. - Для него потеря языка равносильна утрате зрения, способности двигаться и потенции, вместе взятым.
      - Ну, насчет потенции ты, пожалуй, перебрал, - с сомнением сказал Марк.
      - Ты полагаешь? Подумай, он лишится не только возможности препираться с тобой и Варькой, но и удовольствия от еды!
      - Ты не хочешь взять свои слова обратно, Прошка? - спросила я. - Тогда решено: подозрения с Натальи снимаем. Может быть, ты готов еще за кого-нибудь поручиться языком? Нет? Жаль! Твоя готовность к самопожертвованию здорово продвинула наше расследование. Кандидатов в убийцы осталось всего четверо.
      - Если убийство Бориса и покушение на истопника - дело рук одного человека, - уточнил Леша. - В противном случае нельзя исключать из числа подозреваемых и самого Павла Сергеевича.
      - Ну ты сказанул! - Прошка округлил глаза. - Тогда отель буквально кишит злодеями. И у нас ни малейшего шанса выбраться из этой переделки живыми.
      - Не дрейфь, Прошка, следующей от руки убийцы паду я. А там, глядишь, строители кемпинга забеспокоятся и приедут на помощь...
      - Почему ты решила, что будешь следующей жертвой? - обеспокоился Генрих.
      - Из-за ночного кошмара. Я не говорила, что Борис явился мне во сне с намерением забрать меня с собой? Если верить народной примете, это означает, что скоро я помру.
      - Точно! Есть такая примета, - поддакнул Прошка. - Моей бабушке за неделю до смерти приснился покойный дедушка и позвал ее к себе. Она сразу же приготовила одежду на похороны, сняла с книжки деньги, чуть ли не гроб заказала. Мы посмеивались, говорили ей, что все это чепуха, а она взяла да умерла...
      Леша и Марк встревоженно переглянулись, физиономии у них вытянулись.
      - Я тоже знаю одну такую историю, - неожиданно бодрым голосом объявил Генрих. - У нас в Опалихе была одна соседка, жадноватая и вредная баба. Местным детишкам спасу от нее не было, так она их гоняла. К нам с Машенькой чуть не каждый день бегала жаловаться на наших соловьев-разбойников. Как-то раз соседский пес задушил ее курицу, так она заставила соседа купить ей целый куриный табун - в качестве компенсации за моральный ущерб. И вот однажды вбегает она к нам вся в слезах. "Ребятки, - ревет, - простите мне, грешной, все мои вины, не поминайте недобрым словом, когда помру!" Мы с Машенькой перепугались, что у нее какая-то смертельная болезнь. Но выяснилось, что ей явился покойный супруг и велел собираться в дорогу. Соседка обошла весь поселок, вымолила у всех прощение, а потом отправилась в церковь каяться. Священник ее выслушал, отругал за суеверие, отпустил грехи, но на следующий день она опять к нему заявилась. Словом, целую неделю из церкви не вылезала каялась, лила слезы, ставила свечи... - Генрих сделал эффектную паузу.
      - И что же? - не утерпел Прошка.
      - А тем временем пара местных пьянчужек - муж и жена, - узнав о религиозном рвении соседки, во время службы забрались к ней в дом и вытащили все, что смогли унести. И представьте себе, покаянное настроение умирающей как рукой сняло. В тот же вечер она устроила в поселке повальный обыск - врывалась в дома, точно демон ада. А найдя свои вещи, воришек чуть голыми руками не задушила. Впятером едва растащили. И все. Больше она о смерти не заговаривала и в церковь - ни ногой.
      - И долго она еще протянула?
      - С тех пор прошло уже года четыре, а она все тянет.
      - А почему ты о ней в прошедшем времени говорил?
      - Да года два тому назад она продала свое хозяйство за кругленькую сумму и уехала жить к сестре, под Липецк. Но старым знакомым иногда пишет, с праздниками поздравляет.
      - Так что Варька, может быть, еще задержится на этом свете? Зря ты рассказал эту историю при ней. - Прошка укоризненно посмотрел на Генриха. Покаянное настроение Варваре совсем не помешало бы. Глядишь, пару деньков пожили бы спокойно...
      - Можно подумать, это я устроила массовую резню в отеле и лишила вас спокойной жизни!
      - Ладно, мы отвлеклись. Пора вернуться к убийству, - напомнил Леша.
      - Частное сыскное агентство "Пять Ватсонов" возобновляет расследование, провозгласил Генрих. - На чем мы остановились, Леша?
      - На том, что Павел Сергеевич тоже мог убить Бориса. В таком случае убийство и нападение на истопника не связаны между собой.
      - Эту версию оставим напоследок, - постановил Марк. - Мне как-то не верится, что в одном месте собралось столько людей с преступными наклонностями.
      - Я тоже не верю в виновность истопника. Леша, мы же вместе ходили к нему, когда Борис заболел. Помнишь, как он перепугался? А когда выяснилось, что пропал телефон, его и вовсе чуть удар не хватил.
      - И почти рыдал, рассказывая нам о смерти Бориса, - добавил Генрих.
      - Если уж судить по эмоциональной реакции, то нужно исключить и Ларису, сказал Прошка. - Когда мы шли вытаскивать машину и встретили их с Натальей в лесу, она плакала самыми настоящими слезами.
      - Кстати, а не кажется ли вам, что она слишком уж сильно переживала из-за смерти в общем-то чужого ей человека? - спросил Марк. - Если верить тому, что рассказала Наталья, Лариса была знакома с Борисом только потому, что Лева всюду возит жену с собой. Личные отношения их не связывали. По идее, Борис должен был казаться ей обычной фигурой в длинной веренице деловых партнеров мужа. Тогда почему она оплакивала его смерть?
      - Лариса эмоциональная, впечатлительная женщина, а Борис умер у нее на руках. Странно, что она вообще смогла после этого идти самостоятельно, ответила я. - А ты намекаешь, что при всей своей бдительности Лева не уследил за женой и она крутила у него за спиной шашни с Борисом?
      - Кстати, по поводу бдительности, - вмешался Прошка. - Откуда мог взяться этот самый Дима, за которого она получила по физиономии? Как Ларисе удалось обзавестись любовником, если в отсутствие мужа за ней по пятам всегда ходил телохранитель?
      - Может быть, телохранитель появился только после того, как Лева прознал об измене? - предположила я.
      - Сомневаюсь. Со слов Натальи у меня сложилось впечатление, что телохранитель приставлен к Ларисе уже по крайней мере года два. За такое время она могла бы научиться не произносить имени любовника вслух, особенно если всякий раз получала за это взбучку.
      - Варька, повтори-ка еще разок все, что тебе удалось подслушать у них в номере, - попросил Марк.
      - Да я уже точно не помню...
      Все, как по команде, посмотрели на Лешу - обладателя феноменальной памяти. Леша задрал голову, поводил глазами по потолку, потрогал языком внутреннюю сторону щеки, помычал и наконец произнес без всякого выражения:
      - "Нет. Клянусь тебе, я ничего ей не говорила. Ты пропал, я встревожилась и попросила тебя поискать. Это все. Честное слово, Дима". Дальше он ее ударил, а она сказала: "Прости, я не хотела". А он ответил: "Еще раз услышу имя Дима..." Все.
      - Потрясающе. Тебе бы, Леша, на сцене "Гамлета" читать или "Короля Лира". Публика поумирала бы от восторга, слушая знаменитый монолог, исполненный в этом оригинальном телеграфном стиле.
      - И ты еще говорил что-то про злобные речи завистников? - набросилась я на Прошку. - Не слушай его, Леша, сам он "Гамлета" в принципе не смог бы прочесть со сцены, потому как читать не умеет и в жизни не запомнит фразу больше чем из трех слов.
      - Ишь, как она ринулась на защиту своего Лешеньки! - разгневался Прошка. Меня могут хоть до смерти заклевать, она и ухом не поведет, а стоит кому-нибудь чуточку задеть это бесчувственное бревно...
      - Хватит! - грубо оборвал его Марк. - Леша, повтори еще раз первую реплику Ларисы.
      Леша послушно воспроизвел слова Ларисы еще раз.
      - Чем только у тебя голова забита, Варвара? - обрушился на меня Марк. Дамскими романами, что ли? Выдумала какого-то любовника, роковые страсти... Неужели не понятно, что Лариса обращалась к мужу? Это он Дима, а не какой-то там мифический возлюбленный!
      - Кто - он? - не поняла я. - Лева?
      - Конечно! За несколько минут до этой сцены ты в разговоре с ним высказала удивление, как это Лариса вышла за него замуж, а потом, когда он спросил, не жаловалась ли на него жена, заявила, что о его тайнах она тебе ничего не говорила. Первые же слова Ларисы подразумевают, что он тут же бросился к ней и стал выпытывать, о чем она тебе рассказала. Значит, ты попала в точку. У него есть что скрывать. После этого Лариса называет мужа Димой, а ты придумываешь какого-то любовника!
      - Подожди, Марк! - взмолился Генрих. - Не гони так. Ты хочешь сказать, что на самом деле Лева не тот, за кого себя выдает? Но эта идея гораздо более фантастична, чем Варькина версия о любовнике.
      - Да уж, - поддакнул Прошка. - Лев Ломов, судя по всему, очень богатый и достаточно известный бизнесмен. Ты думаешь, его место занял самозванец, а этого никто не заметил? Ни его служащие, ни партнеры, ни конкуренты? Тогда этот Дима должен быть Левиным братом-близнецом, о котором никто не знал. Сюжетец прямо-таки диккенсовский...
      - Я понимаю, почему Варька подумала, что о любовнике, - снова заговорил Генрих. - Во-первых, Лариса признала, что оговорилась. Во-вторых, фраза "Если я еще раз услышу имя Дима..." в первую очередь наводит именно на мысль о супружеской измене.
      - Женщина может по ошибке назвать имя любовника в пароксизме страсти, а никак не в момент семейной ссоры, - не сдавался Марк.
      - Могу предложить объяснение, - сказал Генрих. - Допустим, после разговора с Варварой Лева обвинил жену в том, что она жалуется посторонним на его дурное обращение, и сказал что-нибудь вроде: "О своих амурных похождениях ты небось этой девице не трепала, а о моем злобном нраве - пожалуйста!" На что Лариса и ответила: "Нет. Ничего я ей не говорила..." и так далее. А поскольку Лева упомянул о ее романе, у нее в памяти всплыло имя возлюбленного и сорвалось с языка.
      - Возможно, возможно, - проговорил Леша задумчиво. - Но и в предположении Марка что-то есть. Наталья ведь упоминала, что Борис в поисках поставщика труб наводил справки о владельцах подходящих заводов. Он мог откопать какой-нибудь компромат на Леву и заняться шантажом. Отсюда и щедрость Левы, положившего Борису процент с прибыли. А потом Борису понадобились деньги на строительство шоссе, а Леве не захотелось с ними расставаться, вот он и избавился от шантажиста.
      - Нет! - Я решительно покачала головой. - Я ничего не имею против предположения, что Лева убийца, но решительно не согласна с тем, что Борис был шантажистом. Когда ему понадобились деньги на строительство отеля, он распродал акции, уговорил рискнуть деньгами Георгия, взял кредит... Зачем столько хлопот, если под рукой такая дойная корова, как богатенький Лева? Это во-первых. А во-вторых, Борис общался с Левой на моих глазах раз десять, не меньше. И ни разу не было впечатления, будто он имеет над Левой какую-то власть. Напротив, он держался с ним именно так, как должен держаться человек, обратившийся за помощью к другому. Он уговаривал Леву, расписывал ему преимущества проекта, сулил большую прибыль, приглашал в ресторан и всячески демонстрировал свое расположение...
      Из комнаты донесся стон Павла Сергеевича. Генрих вскочил, заглянул в приоткрытую дверь, постоял с минутку и вернулся на место.
      - Спит, - сказал он тихо.
      - Да! - приглушенным голосом сказал Прошка. - Мы совсем забыли о покушении на старика. Допустим, Лева - самозванец, Борис знал об этом и шантажировал его, за что и был отравлен. Но зачем Леве нападать на Павла Сергеевича? Вряд ли Борис делился со своим сторожем и истопником добычей от шантажа. И посвящать старика в свои делишки ему тоже резона не было.
      - Откуда ты знаешь? - проворчал Марк. - Может быть, они души друг в друге не чаяли и не имели друг от друга секретов?
      - Которыми делились по телеграфу, так, что ли? Ведь Павел Сергеевич безвыездно живет при отеле, а Борис наведывался сюда раз в несколько месяцев.
      - Ну и что? По-твоему, у них была столь бурная и насыщенная жизнь, что одной встречи за несколько месяцев не хватало на изложение основных событий? Прошка, а почему ты не спросил у Натальи, насколько близкие отношения связывали Бориса и Павла Сергеевича? - сурово осведомился Марк. - Ведь это очень важно. Раз они оба жертвы, разумно было бы выяснить, что их связывало помимо, так сказать, служебных отношений.
      - Наталья считает, что ее брат умер своей смертью. Если бы я начал подробно расспрашивать о Борисе, она догадалась бы, что мы с этой версией не согласны. Мне кажется, ей хватает горя и так; ни к чему, чтобы она изводила себя мыслями об убийстве.
      - Конечно, об отношениях Бориса и Павла Сергеевича нужно было расспрашивать не Наталью, а Георгия, - поддержал Прошку Генрих.
      Марк бросил на меня недовольный взгляд.
      - Твоя промашка, Варвара.
      Я состроила несчастную мину.
      - Ты намекаешь, что мне снова придется ползать на брюхе перед дверью этого типа, чтобы он соизволил меня впустить? Уверена, во второй раз ничего не выйдет. Замухрышка непременно заподозрит меня в самых дурных намерениях. Лучше подождем, пока проснется Павел Сергеевич, и спросим у него.
      - Нет, - беспощадно отверг мои отговорки Марк. - Во-первых, Павлу Сергеевичу нельзя долго разговаривать, а во-вторых, у него провал в памяти.
      - Но провал охватывает небольшой промежуток времени. Если они с Борисом друг в друге души не чаяли, истопник должен об этом помнить.
      - Он не помнит ничего о событиях последних трех дней, в том числе о смерти Бориса. Не следует вводить его в курс дела; вряд ли это будет способствовать его выздоровлению. Так что придется тебе постараться и снова проникнуть в номер Георгия.
      - Но хоть не прямо сейчас? Может интервью с Замухрышкой подождать несколько часов? Тогда бы я могла заявиться к нему с ужином.
      - А сейчас давайте хоть ненадолго отвлечемся от этого проклятого расследования, - подхватил Прошка, извлекая из кармана колоду карт, ручку и лист бумаги. - Леша, подай спички, будем тянуть жребий, кому не играть. Или кто-нибудь хочет сам отказаться от бриджа?
      - Никакого бриджа! - отрезал Марк. - Леша с Генрихом пойдут в отель разговаривать с Ларисой и Левой. Варвара, ты иди с ними, подстрахуешь Лешу, если ему не удастся отвлечь этого подозрительного субъекта надолго. Нельзя допустить, чтобы он застал Генриха вместе со своей женой. А ты, Прошка, тем временем уберешь здесь грязную посуду.
      - Марк, ты родился в неподходящее время, - грустно сказал Прошка. - Тебе бы жить до нашей эры или хотя бы лет двести назад - в южных штатах Америки. Из тебя получился бы классный надсмотрщик за рабами.
      - Общение с вами гораздо лучше подготовило меня к профессии погонщика ослов.
      Мы не стали дожидаться, чем закончится эта стычка, - и так было ясно, что победа останется за Марком. Напоследок Генрих еще раз заглянул в комнату Павла Сергеевича, потом мы натянули плащи, сапоги и поплелись в отель.
      Поход оказался во всех отношениях неудачным. Замухрышка наотрез отказался повторно впустить меня в номер, а кричать сквозь двери на весь коридор мне не хотелось. После бесплодных переговоров я присоединилась к Леше с Генрихом, и мы долго сидели на лестнице, выжидая, не покажется ли кто-нибудь из супругов Ломовых.
      - Давайте попробуем под каким-нибудь предлогом выманить Леву из номера? предложила я, потеряв терпение.
      - Он сразу заподозрит неладное, - сказал Леша.
      - Но сколько можно тут торчать? А если они до завтра не покажутся?
      - Давайте посидим еще полчасика, а если ничего не высидим, вернемся в сторожку, - предложил Генрих.
      - С пустыми руками? Да Марк нас убьет! Нет, если через полчаса ничего не произойдет, раздобудем ведро, набьем бумагой и устроим дымовушку - разворошим это осиное гнездо.
      - Знаешь, Варька, твои гениальные идеи живо напоминают мне об Эрихе с Алькой. Например, недавно они собрались провести небезопасный химический эксперимент и, желая избавиться от бдительного ока Машенькиной мамы, подбросили ей на кухню крысу.
      - Живую?
      - Живую. Ольга Ивановна два часа простояла на столе, визжа, а Эрих с Алькой, уверившись, что она не войдет в комнату, тем временем пытались синтезировать нитроглицерин. К счастью, все обошлось. Правда, когда мы с Машенькой вернулись домой, ее мама затеяла длинную ночную дискуссию на тему, в кого уродились дети. Машенька сразу вспомнила, что в младенчестве они часто оставались под твоим присмотром.
      - Ну, не только под моим. Мы все по очереди их высиживали. От меня они не могли перенять столь дурных манер. Надо же, людям по одиннадцать лет, а они не сумели синтезировать нитроглицерин!
      Я повернулась к Леше, приглашая его вместе со мной подивиться отсутствию изобретательности у нынешнего молодого поколения, но Эрих с Алькой тут же вылетели у меня из головы. Леша сидел, задрав голову, и корчил рожи. В его исполнении сей мимический спектакль может означать только одно: Леша напряженно ворочает мозгами. Время от времени это с ним случается, и в такие минуты состояние его подобно трансу - можете кричать, щелкать у него перед носом пальцами или исполнять у него на глазах стриптиз - Леша и ухом не поведет.
      Я кивком обратила внимание Генриха на то обстоятельство, что Леши больше нет с нами.
      - Что будем делать? - спросил Генрих, сразу оценив положение. - Ты не знаешь, он щекотки боится?
      - По-моему, его сейчас подобными мелочами не проймешь. Нужно нечто более радикальное.
      Пока мы спорили, можно ли считать радикальным средством пригоршню льда, высыпанного за шиворот, Леша перестал ворочать глазами и гримасничать.
      - Лешенька, ты нас спас! - обрадовался Генрих. - Еще чуть-чуть, и мы бы начали операцию по возвращению тебя к жизни. Честно тебе скажу: я бы на твоем месте предпочел быструю смерть. В каких лабиринтах мысли ты блуждал?
      - Да вот думал, не связано ли нападение на истопника с тем неприятным известием, которое он сообщил Борису в день нашего приезда. Варька, ты уверена, что речь не могла идти о котлах?
      - Пожалуй. Я обратила внимание на старика, как только мы вылезли из машины. Он шел встречать нас с каменным лицом, без намека на улыбку. Когда вы подъехали, Павел Сергеевич сразу отвел Бориса в сторону, сказал ему одну-две фразы, и Борис буквально оцепенел. Если речь шла о котлах, подобную реакцию должна была вызвать примерно такая фраза: "У меня полетел клапан, и через пять минут от нас не останется мокрого места". А Борис заверил меня, что неприятности нас не коснутся.
      - Я тут вспомнил о ключах от бассейна. Помнишь, Павел Сергеевич сказал, что Борис забрал их еще вечером? Так вот, пока вы с Прошкой были в отеле, мы в сторожке наткнулись на коробку с ключами от служебных помещений. Все ключи разложены по кожаным футлярчикам, на каждом - наклейка с надписью. И в футляре с биркой "бассейн" лежит три ключа. Зато есть два пустых футляра. "Цоколь, правое крыло" и "Цоколь, левое крыло". Получается, что Борис забрал ключи не от бассейна, а от всего цокольного этажа. Может быть, это как-то связано с сообщением истопника?
      - Не исключено, - задумчиво произнес Генрих. - Я бы даже сказал больше. Все события в отеле могут быть взаимосвязаны. Тогда смерть Бориса и покушение на истопника имеют отношение к таинственному разговору, который состоялся между ними в первые же минуты после нашего приезда.
      - Ну, загадку пропавших ключей от цоколя мы можем разгадать хоть сейчас, сказала я. - Они должны были остаться в номере Бориса. Попросим Наталью поискать их и выясним, что за тайны скрываются в полуподвале.
      - Как-то неудобно обращаться к Наталье с такой просьбой, - засомневался Генрих.
      - Она говорила Прошке, что рада отвлечься на поиски негодяя, ранившего старика. Мы расскажем ей о разговоре Павла Сергеевича с Борисом и выскажем предположение, что этот разговор и пропажа ключей связаны с покушением. Думаю, Наталья сама захочет помочь.
      - Но в номере остались вещи Бориса...
      - Генрих, по отелю бродит убийца. Сейчас не время щадить чьи-то чувства.
      Мы поднялись на третий этаж, вызвали Наталью в коридор и изложили ей суть своей просьбы. Она согласилась без колебаний. Зашла на минутку к себе, принесла ключ и впустила нас в номер брата. Я осталась стоять у двери, а ребята с Натальей занялись поисками. Леша заглядывал в выдвижные ящики столов и комодов, Генрих шарил на шкафах и прочей мебели, а Наталья вызвалась осмотреть одежду. Потом Генрих перебрал стопку журналов, заглянул под телевизор, перешел к бару и стал шарить рукой наверху. Тем временем Леша, сидевший перед небольшой тумбочкой к нему спиной, резко дернул на себя застрявший ящик. Ящик неожиданно поддался, и Леша, не выпуская из рук своего трофея, полетел назад. Генрих, получивший мощный удар справа, не удержал равновесия и рухнул на круглый кофейный столик, на котором стоял телефонный аппарат.
      На грохот из спальни прибежала Наталья и остановилась как вкопанная. Минуту назад она оставила гостиную в полном порядке, и масштабы разрушений, произведенных за это время моими друзьями, ее потрясли. Леша с ящиком в руках лежал на спине перед распахнутой тумбочкой, содержимое которой было разбросано по всему ковру. Неподалеку от него валялась сорванная крышка вертящегося кофейного столика и Генрих, придавивший собой осколки телефонного аппарата.
      Я бросилась к Генриху и помогла ему подняться.
      - Ты живой?
      - Кажется, да, - неуверенно ответил Генрих, потирая лоб.
      Леша, покряхтывая, принял сидячее положение и начал собирать содержимое ящика. Вдруг его рука замерла в воздухе.
      - Ого! - воскликнул он, глядя на маленький черный предмет.
      - Что это? - Я заволновалась, поскольку на свете немного найдется вещей, которые способны привести Лешу в возбуждение.
      - "Жучок". Подслушивающее устройство. Очевидно, было вмонтировано в телефон, но с его помощью можно слушать любые разговоры в комнате, не только телефонные...
      Сдавленный стон привлек наше внимание к Наталье. Она пожирала глазами "жучок" с выражением такого ужаса на лице, что Георгий в минуты паники по сравнению с ней показался бы воплощением спокойствия.
      Генрих тут же забыл о полученной травме и шагнул к ней:
      - Вам плохо, Наташа?
      Она медленно, точно во сне, покачала головой.
      - Подслушивающее устройство. Комната прослушивалась... - Она провела языком по пересохшим губам, сдавила пальцами виски и диким взглядом посмотрела на Генриха. Увидев его полные сострадания глаза, Наталья с усилием овладела собой. - Получается, Борю могли убить?..
      Глава 15
      Страшная догадка сломила Наталью. Она не зарыдала, не впала в ярость, не забилась в истерике, а просто опустилась на диван и замерла, словно механическая игрушка, у которой кончился завод. Попытки Генриха втянуть ее в разговор, заставить выговориться, наконец, выплакаться ни к чему не привели. После мучительно долгих пауз Наталья давала ему очередной односложный ответ и снова уходила в себя.
      Мы с Лешей топтались на месте, точно парочка идиотов. Как вывести Наталью из ступора, мы не знали, а продолжать поиски ключа в ее присутствии было неловко. Обсуждение Лешиной находки исключалось по той же причине, а уйти из комнаты, бросив на Генриха совершенно потерянную Наталью, нам не позволяла совесть.
      Неизвестно, сколько продолжалась бы эта тягостная сцена, если бы Генриху не пришло в голову, что Наталья оживет быстрее в обществе любимого супруга.
      - Наташа, вам, наверное, лучше прилечь, - сказал он заботливо. - Давайте я провожу вас до вашей комнаты.
      Наталья покорно встала и пошла к двери. Мы с Лешей посторонились, чтобы уступить ей дорогу, но она нас даже не заметила. Генрих опередил ее, открыл перед ней дверь и вышел следом из гостиной.
      - Неужели ей до сих пор не приходила в голову мысль, что Бориса могли убить? - недоуменно спросил Леша, когда мы остались одни. - Казалось бы, столько подозрительных обстоятельств...
      - Знаешь, предположение о насильственной смерти близкого родственника не относится к разряду идей, которые приятно повертеть в мозгу. Ладно, в гостиной ключей вроде бы нет. Давай посмотрим в других комнатах.
      Мы перешли в кабинет и принялись обыскивать письменный стол.
      - Я мог бы понять, если Наталья гнала от себя такое подозрение, - снова заговорил Леша, роясь в ящиках правой тумбы. - Но зародиться-то оно должно было! Борис внезапно заболел, радиотелефоны исчезли, истопнику разбили голову - как тут не заподозрить злого умысла?
      - Леша, прошло чуть больше суток с тех пор, как у нее умер брат, понимаешь? Ей сейчас не до детективных загадок. Черт, похоже, здесь тоже нет! А я так надеялась, что мы обойдемся без обыска спальни... Может, ты справишься без меня? Честно говоря, меня напрягает мысль о необходимости копаться в личных вещах Бориса.
      - Ладно. Если хочешь, посиди пока в гостиной. Я постараюсь закончить побыстрее.
      Пока Леша занимался спальней, мы продолжали переговариваться через открытую дверь.
      - Но почему пропажа радиотелефонов не навела Наталью на мысль об убийстве, а "жучок" в номере навел? - недоумевал Леша.
      - Когда пропали телефоны, Борис был еще жив, и Наталья, наверное, думала только о том, как поскорее доставить его в больницу. Ей некогда было размышлять о краже. А потом смерть брата заслонила все остальное. Вероятно, только теперь она начала более или менее воспринимать окружающую действительность...
      Мои рассуждения вслух прервало появление Генриха. Он выглядел таким удрученным, что мне самой расхотелось воспринимать окружающую действительность, она вдруг стала вызывать у меня отвращение.
      - Наверное, зря я отвел Наталью к мужу. С нами ей было бы лучше. Вальдемар сидит перед видиком с бутылкой виски в обнимку, созерцает дурацкий боевик и на внешние раздражители не реагирует. Я уговорил Наталью прилечь и попытался с ним потолковать, но он только таращился на меня пустыми глазами и повторял, как попугай: "Не переживай, стар...ик, все будет путем". - Генрих с блеском изобразил пьяного в дрезину Вальдемара и даже икнул на середине последней фразы.
      Я невольно улыбнулась.
      - А ты и вправду не переживай. Наверное, Наталье сейчас лучше побыть одной. Мы сходим за ней попозже.
      Леша вышел из спальни и, отвечая на мой немой вопрос, покачал головой.
      - Куда же могли подеваться эти ключи? - Я растерянно обвела комнату взглядом. - Слушайте, вы ведь помогали Ларисе переместить Бориса с кровати в кресло, да? Во что он был одет? Когда кресло вывезли в коридор, он был закутан в одеяло. А под одеялом? Вы заметили, что на нем было надето?
      - По-моему, пижама, - ответил Генрих. - Или халат... Не помнишь, Леша?
      - Я не знаю, как это называется. Нечто вроде пижамных штанов и махровой куртки, похожей на обрезанный купальный халат.
      - А карманы у куртки были?
      - Были. Думаешь, Борис сунул ключи в карман пижамы? Тогда о них можно забыть. Но где-то должен быть запасной комплект. Павел Сергеевич должен знать где.
      - Придется подождать, пока он проснется.
      - Да, кстати касательно Павла Сергеевича, - заговорил Генрих. - Пока я искал ключи, мне пришла в голову мысль: а что он делал среди ночи под Варькиными окнами?
      - Не совсем под моими, - уточнила я. - Он стоял левее, ближе к парадному подъезду. Там окна Бориса или, может быть, Натальи.
      - Ну все равно... Что привело его туда в такой час?
      - Думаешь, убийца назначил ему свидание? - заинтересовался Леша.
      - Свидание среди ночи? - Я хмыкнула. - Тогда не "назначил", а "назначила". Но, по-моему, Павел Сергеевич уже немножко не в том возрасте.
      - Вообще-то это спорный вопрос, - не согласился Генрих. - Но я думал не о такой экзотической возможности. Моя гипотеза гораздо прозаичнее. Может быть, что-нибудь привлекло внимание старика? Он сторож и, наверное, иногда - когда ему не спится - проверяет, все ли в порядке в его владениях. Допустим, прошлой ночью он совершал такой обход и что-то его остановило... Не осмотреть ли нам место, где на него напали? Ночью, в темноте, мы ничего не разглядели, да нам и не до того было, а вдруг там остались следы?
      - "Любой преступник оставляет след и возвращается на место преступленья"? Жаль, что ты не вспомнил об этом раньше. Мы бы засели в кустах, глядишь, уже и поймали бы редиску.
      - Может быть, еще не поздно. Так или иначе, осмотреть место преступления нам ничто не мешает.
      - Ладно, пошли. Здесь вроде бы делать нечего.
      Мы вышли из номера, и Леша запер дверь.
      - Занесем ключ Вальдемару?
      - Нет, лучше попозже вернем его Наталье, - решил Генрих. - Будет хороший предлог наведаться к ней, узнать, как она себя чувствует.
      На улице опять шел дождь. Складывалось впечатление, будто за последние двое суток над Валдаем выпала годовая норма осадков.
      - Прошка прав, - сказала я, с отвращением поглядев на низкое угрюмое небо. - Если эта чертова погода продержится еще пару дней, мы отсюда не скоро выберемся. Трактора в лесу будут вязнуть. А я, между прочим, обещала в издательстве, что четвертого буду в Москве... Ох, Генрих, а как же Машенька? Она, наверное, с ума сойдет от беспокойства, если ты завтра не дашь о себе знать.
      - Машенька давно уже должна была привыкнуть к опозданиям Генриха, заверил меня Леша. - На моей памяти он столько раз путал место, час и даже дату встречи, что я всегда удивляюсь, когда он внезапно является вовремя.
      - Но на сей раз он отправился вместе с нами. Машенька начнет звонить мне, тебе...
      Я осеклась и застыла. Генрих с Лешей резко остановились, потом, проследив за моим взглядом, тоже вытаращили глаза.
      Мы стояли на гравиевой дорожке, метрах в двадцати от участка, расположенного напротив первого окна моего люкса. Изумрудную лужайку, простиравшуюся от дорожки до кустов, высаженных перед зданием отеля, пересекала безобразная полоса шириной около метра. Грязно-бурое месиво с зелеными вкраплениями выдранной молодой травы походило на гигантскую гусеницу, ползущую от дорожки к дому. Сходство усиливалось благодаря тонким черным бороздкам, которые еще не до конца размыл дождь.
      - Работящий преступник нам попался, - пробормотала я, оправившись от удивления. - Не поленился разыскать грабли и прочесать все пространство, где могли остаться его следы.
      - И как прочесать! - добавил Генрих. - Словно бороной прошелся.
      - Ну вот, наконец-то у нас появилось конкретное указание на его личность, - удовлетворенно заметил Леша.
      - Какое указание? - одновременно воскликнули мы с Генрихом.
      - Раз он так старательно уничтожил следы, значит, они были чем-то примечательны. И скорее всего, размером.
      - Почему размером, а не типом обуви, например?
      - Сейчас все выходят на улицу в резиновых сапогах. Рисунки на подошве, вероятно, отличаются, но, раз следы были оставлены не на земле, а на траве, четкого отпечатка остаться не могло. А вот приблизительный размер обуви, поскольку трава еще не разрослась, определить несложно.
      - Не очень-то четкое указание, - проворчала я. - Непонятно даже, в какую сторону от нормы должен отличаться этот самый размер.
      - Я думаю, в меньшую. У Павла Сергеевича, Левы и Вальдемара примерно сорок второй - сорок третий размер. Марк, Генрих и я попадаем в ту же категорию. Прошка вообще-то носит сороковой, но резиновые сапоги покупает на размер больше, так что разница с основной группой небольшая - в траве не различишь. У Натальи нога тоже довольно крупная. Итого получается восемь человек. Убийце не было смысла уничтожать следы, если он мог затеряться в такой массе подозреваемых.
      - Среди всех обитателей отеля самый маленький размер наверняка у меня, заметила я кисло. - Надеюсь, ты не подозреваешь меня в убийстве?
      - Не глупи, - отмахнулся Леша. - Остаются двое: Лариса и Георгий. По дороге сюда, когда мы ехали в грузовике, я обратил внимание на то, какая маленькая у Георгия нога. Помню, еще подумал, что, наверное, ему приходится покупать обувь в детском магазине. Думаю, у него и у Ларисы размер примерно одинаковый - тридцать седьмой или тридцать восьмой.
      - По-моему, Ларису можно смело исключить из числа подозреваемых, - сказал Генрих. - Бдительный Лева наверняка обратил бы внимание, если бы ночью она куда-нибудь отправилась.
      - Если сам не отправился на прогулку, как вчера утром, - уточнила я. Предположим, Лариса обманула мужа, сказав, что приняла снотворное. Тогда он мог ослабить бдительность.
      - Нет, я согласен с Генрихом, - сказал Леша. - Если Лариса действовала не заодно с мужем, она не могла разбить голову Павлу Сергеевичу. Когда мы с тобой пришли звать ее на помощь, с момента нападения прошло совсем немного времени. Допустим, она успела нанести удар, оттащить тело в кусты и добежать до своей комнаты, опередив нас. Нам открыл Лева, который, значит, вернулся с прогулки и до нашего появления успел переодеться в халат. Раз он ничего не подозревал, выходит, Лариса провернула всю операцию за считанные минуты. Будь она даже спринтером международного класса, ей не удалось бы уложиться.
      - Вам не кажется, что наша скульптурная группа, мокнущая под дождем, привлекает к себе внимание? Может быть, нам лучше быстренько осмотреть кустарник, а обсуждение продолжить в более комфортных условиях?
      С этими словами я сошла с дорожки и решительно направилась к стене дома. Генрих с Лешей последовали за мной. Примерно в пяти метрах от кустов буро-зеленая полоса расширялась.
      - Видимо, здесь он натоптал основательно, - заметил Леша, оглядывая участок грязи размером с небольшой теннисный корт.
      Генрих нашел просвет в зарослях, откуда ночью извлекали раненого Павла Сергеевича, и внимательно осмотрел участок вокруг.
      - За кустами тоже пятачок вычесанной травы, - сообщил он. - Больше ничего.
      - Чтобы вспахать граблями такой участок, нужно трудиться в поте лица не меньше часа, - рассуждала я вслух. - Да еще раздобыть грабли. Вы, например, представляете себе, где в этом домине могут храниться грабли? Я - нет. Но, скорее всего, в одной из запертых подсобок. То есть, возможно, убийце понадобилось взламывать дверь. Когда же он все успел? Ведь не среди бела же дня он занимался земляными работами? Кто угодно мог выглянуть в окно... Поразительно активный преступник. Мы живем здесь меньше двух суток. За это время он вмонтировал в телефонный аппарат "жучок" (причем в чужом номере), подсыпал яд Борису, украл радиотелефоны истопника и Замухрышки, обделал ночью какие-то таинственные делишки, которые привлекли внимание Павла Сергеевича, разбил старику голову и обработал граблями чуть ли не половину земляных угодий отеля. И это не считая тех дел, которыми он занимался на глазах остальных. Думаю, он сейчас так изнурен, что нам не составит труда определить его по этому признаку.
      - Варька, ты только что предложила продолжить обсуждение в тепле и уюте. Давайте так и сделаем, не то совсем промокнем, - воззвал ко мне Генрих.
      Мы побрели к сторожке.
      - Если убийца - Георгий, то он не особенно утомился, - заговорил Леша, ступив на гравий. - Участия в общей жизни он со вчерашнего утра не принимает, так что вполне может заниматься черным делом по ночам, а днем отсыпаться. Кроме того, его причастность к злодеяниям объяснила бы пропажу радиотелефона из запертой комнаты. Опять-таки уничтоженные следы...
      - Леша, смотрю я на тебя и начинаю понимать, что такое кантовский чистый разум. В твоих теориях абсолютно нет места человеческим чувствам. Мы с тобой стояли рядом, когда Замухрышка задал свой концерт по поводу пропажи телефона и невозможности вызвать телохранителя. За несколько минут его физиономия принимала оттенки всех цветов радуги. И, выражаясь словами Прошки, пусть мне отрежут язык, если это была игра.
      Судя по тому, как Леша снова начал корчить рожи, он признал разумность моих доводов. Остаток пути до сторожки мы прошли молча.
      Во время нашего отсутствия Марк и Прошка, конечно же, успели поругаться и теперь сидели, надувшись и отвернувшись друг от друга. Но, завидев нас, оба тотчас позабыли о своих разногласиях и дружно обрушились с упреками:
      - Где вас черти носили?!
      - Ползают как улитки! Ну форменное свинство!
      Я отлепила от себя мокрый плащ и оскорбленно вскинула голову.
      - Уж не хотите ли вы сказать, что управились бы быстрее? Разрешаю продемонстрировать. Лева с Ларисой так и не высунули нос, а Замухрышка наотрез отказался открыть мне дверь. Идите, дерзайте! Покажите нам свою расторопность и умение добиваться результата. Леша, у тебя, конечно, есть секундомер?
      Марк помрачнел.
      - К тому же ничего не выяснили! Где же вы тогда шлялись, позвольте узнать?
      Генрих предупредил достойный ответ, уже вертевшийся у меня на языке.
      - Выяснили, выяснили, очень даже многое, - торопливо сказал он. - Дайте только дух перевести, и я все расскажу.
      Мы расселись за столом, и Генрих подробно изложил все, что произошло с нами с того момента, как мы их покинули.
      - Кажется, я догадываюсь, кто мог поставить "жучок" в номере Бориса, медленно проговорил Марк.
      - И кто же? - спросила я воинственно, поскольку все не остыла после недавней стычки.
      - Георгий. Вероятно, он тоже наблюдал за Борисом, когда Павел Сергеевич отозвал того в сторонку и огорошил таинственной новостью. И невнятное объяснение Бориса про котел тоже показалось ему неубедительным.
      - Видишь, Варька! - обрадовался Леша. - Марк независимо пришел к тому же выводу, что и я, причем исходя из других посылок.
      Марк повернулся к нему:
      - Ты тоже заподозрил Георгия? Почему?
      Леша выдал ему свою теорию, в доказательство упомянув о следах, которые имело смысл уничтожать, только если они выделялись среди других, о возможностях Георгия, изолировавшего себя от остальных обитателей отеля, и наконец о радиотелефоне, пропавшем из запертой комнаты.
      - И какие же у тебя возражения, Варвара? - поинтересовался Марк, приподняв бровь.
      Я повторила контрдоводы, которыми пыталась переубедить Лешу, и добавила новый:
      - Кстати, о том, что номер был заперт изнутри, мы узнали со слов самого Георгия. Наталья утверждает, что он человек неглупый. Зачем ему было обращать наше внимание на деталь, которая ставит под сомнение версию кражи? Почему бы не признаться, будто он забыл запереть дверь или, скажем, выходил ночью на кухню, а телефон оставил в номере? Если вы хотите уверить меня, что ему нравится играть с огнем и правду он сказал из озорства, у вас ничего не выйдет.
      Все глубоко задумались.
      - М-да-а, несостыковочка, - промычал Прошка. - А как красиво складывалось!
      - Но кому еще понадобилось прослушивать номер Бориса? - недоуменно спросил Леша.
      - Да почему вы решили, что это обязательно Георгий? На разговор Бориса с Павлом Сергеевичем мог обратить внимание любой.
      - Павел Сергеевич наверняка сообщил Борису что-то связанное с отелем, ответил мне Марк. - Он постоянно живет здесь, поэтому других новостей у него просто не могло быть. Кого еще могли заинтересовать дела отеля, как не партнера Бориса?
      - Леву, - ответила я, не раздумывая. - Борис пытался сделать его компаньоном. Чем не причина интереса к делам отеля?
      - Ну хорошо, допустим, "жучок" поставил Лева, - согласился Марк. Допустим, он выяснил, что в отеле произошла некая неприятность и ожидаемой прибыли он не получит. Леве оставалось только отказать Борису и забыть о существовании этого озера. Зачем ему убивать человека, если он не потерял ни гроша? Георгий - другое дело. Он вложил в строительство крупную сумму и загорелся желанием отомстить тому, кто вовлек его в авантюру.
      - Но, может быть, "жучок" и убийство - независимые события? - предположил Генрих. - По-моему, связывать их нет основания. "Жучок" вполне мог поставить Георгий, а убил кто-то другой. Мы поторопились с выводами из-за реакции Натальи. Увидев подслушивающее устройство, она впервые заподозрила убийство, а поскольку мы такую возможность не исключали с самого начала, то нам не пришло в голову, что она может быть права в одном и неправа в другом.
      - Короче, от чего ушли, к тому и вернулись, - подытожил Прошка. - Бориса кто-то убил, а кто - неизвестно. Да, господа Ватсоны, неутешительный результат.
      - Нужно все-таки поговорить с Ларисой, - решил Марк. - Если Бориса убил ее муж - как все время талдычит Варвара, - нам не мешало бы знать его мотив. Пока ясно только одно: у Левы есть свои секреты. Иначе зачем было ему отправляться вчера в лес в такую несусветную рань, зачем переодеваться под лестницей? И насчет имени Дима вы меня не убедили...
      - Ладно, предпримем еще одну попытку, - согласился Генрих. - Леша, Варька, может, сходим прямо сейчас, уж закончим с этим делом?
      - Нет уж! Вместо Леши пойду я, - заявил Марк, вставая. - За вами нужен глаз да глаз, а отвлечь Леву я могу не хуже Леши.
      Мы с Генрихом покорно побрели следом за Марком в сени, натянули мокрые плащи и сапоги и снова потащились в отель. В холле третьего этажа состоялось небольшое совещание.
      - Леша считает, что Леву не стоит выманивать из номера - тот сразу заподозрит неладное, - сообщила я Марку. - Но выйдет ли он без выманивая, и если выйдет, то когда - неизвестно. Я придумала план, только не знаю, сработает ли. Что, если нам не вызывать Леву, а самим заявиться к ним большой толпой? Кооптируем Наталью (Генрих все равно хотел ее навестить) и вместе пойдем к Ломовым. Предлог - наши сегодняшние открытия, которыми мы жаждем с ними поделиться. А там, под шумок, Генрих попробует пошептаться с Ларисой или хотя бы договориться с ней о встрече на кухне. Как вам такой замысел?
      - Дурацкий до невозможности, - мгновенно оценил Марк, - но именно благодаря своей глупости может сработать. Возможно, Леве не придет в голову, что нам хватит наглости у него на глазах выпытывать его подноготную у его же собственной жены. Ладно, идем к Наталье.
      Мы подошли к двери с табличкой "318", и Генрих уже поднял было руку, чтобы постучать, когда дверь соседнего номера распахнулась и оттуда вылетела Лариса. Ее била крупная дрожь, в лице не было ни кровинки, в черных зрачках застыл ужас. Увидев нас, она на миг остановилась, а потом неожиданно бросилась мне на шею. Целую вечность она лишь стучала зубами и издавала только нечленораздельные звуки, а я молча гладила ее по спине и боялась пошевелиться. Наконец ей удалось кое-как унять дрожь и выдавить из себя внятную фразу:
      - В виски был яд... Лева... - И тут она зарыдала.
      Глава 16
      Генрих с Марком ринулись к открытой двери, через минуту Марк выскочил назад в коридор и забарабанил в дверь номера Натальи и Вальдемара.
      - Варька, уведи Ларису к себе, - распорядился он, ожидая, пока ему откроют. - Не забудьте запереться.
      Я обняла вцепившуюся в меня Ларису за талию и увлекла ее к себе в номер. Закрывая дверь, услышала из коридора встревоженный голос Натальи:
      - Что случилось?
      - Позовите, пожалуйста, мужа, - попросил Марк, оставив ее вопрос без ответа.
      Я повернула ключ в замке, подвела Ларису к дивану и хотела усадить ее, чтобы налить стакан воды или чего-нибудь покрепче, но она меня не отпустила. Приникнув ко мне, словно испуганный ребенок к матери и сотрясаясь всем телом, она в голос рыдала у меня на плече. Мне оставалось только сесть рядом и молча гладить ее по голове.
      "Неужели Лева умер? Убит? Стало быть, я ошибалась, упорно подозревая в убийстве его? Вот и полагайся после этого на интуицию. Но, между прочим, новое убийство опрокидывает все наши версии. С Борисом в этой чудной компании были тесно связаны почти все. Наталья и Вальдемар - его родственники, Замухрышка институтский друг и партнер, Лева - бывший партнер, обдумывающий новое деловое предложение, Павел Сергеевич - отец старого приятеля и работник... В принципе любой из них мог иметь достаточно веский мотив, чтобы подсыпать яд моему злосчастному жениху. Но если нападение на Павла Сергеевича еще можно как-то объяснить, оставаясь в рамках той же гипотезы, то отравление Левы не лезет ни в какие ворота. Кстати, раз Лариса уверена, что яд был в виски, это должен быть другой яд - быстрого действия..."
      На этом месте мои размышления прервал условный стук в дверь. Мягко отстранив Ларису, которая оторвалась от меня очень неохотно, я пошла открывать.
      - Варька, ты не знаешь, как позвонить в сторожку? - спросил Марк, не переступая порога.
      - Так телефон же украли...
      - Украли радио, а туда можно позвонить по местному. Значит, не знаешь? Черт, что же делать? Вальдемар пребывает в алкогольной нирване, Георгий у себя визжит и топает ногами, а нам нужен кто-то, чтобы перенести тело...
      - Почему бы просто не переложить его на кровать? Вряд ли Лариса захочет оставаться в том же номере, даже если вы уберете тело.
      - Близкое соседство с покойником никому не прибавит настроения. Генрих предложил отнести его на второй этаж.
      - А вдвоем вы не справитесь?
      - Да, а когда нам понадобится открыть дверь, мы положим его на пол, сердито сказал Марк.
      - Можно взять кресло, в котором перевозили Бориса... Кстати, а где оно? Вчера мы оставили его в портике, а сегодня никакого кресла я там не видела.
      - Наверное, убрали... Да бог с ним, мы все равно не можем бросить Наталью одну. Сейчас с ней Генрих...
      - Так приведите ее сюда.
      - Она боится оставить мужа. Или ты предлагаешь притащить сюда и Вальдемара?
      - Ну, если нет другого выхода...
      - Не надо, - послышался у меня за спиной дрожащий голос Ларисы. - Лучше мы сами перейдем к ним.
      Я повернулась. Лариса стояла в дверях гостиной, прислонясь к косяку. Она продолжала плакать; слезы бежали по перемазанным тушью щекам, оставляя заметные дорожки; крохотный белый платочек, стиснутый в кулаке, промок насквозь. Но теперь ее хотя бы не душили рыдания.
      - Хорошо, если вы не против, так и сделаем, - согласилась я и снова повернулась к Марку: - Но Павла Сергеевича тоже нельзя бросать.
      - С ним останется Прошка. Мы возьмем только Лешу.
      Я сильно сомневалась, что Прошка согласится остаться в одиночестве у постели беспомощного старика, но делиться своими опасениями с Марком не стала. В конце концов, если наш Храбрый Портняжка упрется, они с Генрихом могут взять с собой его, а Леша присмотрит за Павлом Сергеевичем.
      Дверь триста восемнадцатого номера была открыта. В гостиной на кожаном диване сидели Генрих и Наталья. Наталья, бледная и неподвижная, напоминала мраморную статую. Генрих сидел, понуро опустив плечи, и держал ее за руку. В кресле перед телевизором развалился, запрокинув голову, Вальдемар. Глаза его были закрыты, а рот, наоборот, широко открыт. Мощный храп и густой запах перегара не оставляли сомнений по поводу причин его бесчувственного состояния.
      Когда мы вошли, Генрих вскочил и заботливо усадил Ларису на диван. Наталья стряхнула с себя оцепенение и обняла новоявленную вдову. Лариса уткнулась ей лицом в грудь и снова разрыдалась. Генрих с Марком быстро ушли. Я, не зная, куда себя девать, покружила по комнате и остановилась перед баром. Судя по количеству наполовину опустошенных бутылок, которые там стояли, Вальдемар был мертвецки пьян все двое суток, что мы провели в отеле.
      - Лариса, по-моему, вам следует выпить стаканчик чего-нибудь крепкого. Налить вам коньяку?
      Она подняла голову и посмотрела на меня с таким ужасом, будто я предложила ей стаканчик сулемы.
      - Нет! Нет! Лева... он выпил виски и... - Спазм перехватил ей горло, и она не сумела закончить фразу.
      Наталья снова прижала ее к себе и погладила по рыжим волосам.
      - Постарайтесь пока не думать об этом, - сказала она ласково. - И, по-моему, вы напрасно боитесь выпить. Посмотрите на Володю... - Уголок ее рта искривился в неприязненной гримасе. - Он перепробовал содержимое почти всех бутылок в нашем баре и, как видите, чувствует себя гораздо лучше всех остальных.
      - Я не... Лучше не надо. Простите, я постараюсь взять себя в руки...
      - Господи, о чем вы? Мы вовсе не хотим, чтобы вы себя сдерживали. Просто алкоголь хоть немного притупит боль. Если не хотите коньяку, выпейте хотя бы валокордина. Варвара, вы не достанете из аптечки?
      Я сходила в ванную, нашла в аптечке валокордин, налила в стакан холодной воды из-под крана и принесла в гостиную.
      - Сколько капель?
      - Наверное, двадцать, - сказала Наталья. - Еще у меня есть элениум, но таблетки, наверное, лучше принять на ночь.
      Я накапала лекарство в стакан и протянула Наталье, которая бережно оторвала от груди Ларису и поднесла стакан к ее губам.
      - Ну же, выпей, моя хорошая.
      Ласковое обращение вызвало у Ларисы новый приступ рыданий. Она долго стучала зубами о край стакана, прежде чем ей удалось до конца выпить содержимое.
      "Неужели она любила этого жуткого типа? - думала я, глядя на ходящие ходуном узкие плечи. - Любила, несмотря на его бандитскую внешность, вечную угрюмость, злобный нрав и дурное с ней обращение? Или ее просто потрясла его смерть? Да, досталось, бедняжке! Вчера у нее на руках скончался Борис, сегодня муж... Но почему же убийца выбрал этих двоих? Да, общие дела у них были, но больше, насколько нам удалось узнать, никто в этих делах участия не принимал. Хотя для того чтобы выяснить это наверняка, нужно поговорить с Ларисой. Если убийца, к примеру, Георгий, он, естественно, умолчал о своих связях с Левой, поскольку, вероятно, уже тогда планировал его убить. Может быть, когда я с ним говорила, он даже успел подсыпать яд в эту злосчастную бутылку виски. Кстати, не исключено, что не только в нее. И если Ларисе известно что-то о делах мужа с Георгием, она тоже представляет для последнего опасность..."
      Тут у меня перед глазами возникло перекошенное от страха лицо Замухрышки, его конвульсивно дергающаяся щека и лоб, покрытый капельками пота.
      "Нет, хоть убей, не могу поверить, что он убийца. Легче уж представить в этой роли Вальдемара... Черт, как же я раньше не сообразила?! Деньги! Огромная сумма, которую задолжал Вальдемар! У кого он мог ее занять? Кто рискнет доверить крупную сумму мелкому бизнесмену с непомерным самомнением и куриными мозгами?
      Что там Наталья рассказывала Прошке? Борис привел Леву к ним в дом два года назад, после того как удачно свел его с западной фирмой. Лева был так ему благодарен, что расщедрился на процент с прибыли, хотя Борис не скрывал, что действовал по поручению зарубежного клиента и получил вознаграждение за услуги. Отсюда следует, что настроен Лева был весьма благодушно. Вальдемар же, по словам Георгия, изнемогал от зависти к богатому шурину и наверняка мечтал переплюнуть Бориса по масштабам бизнеса. Изобретя проект быстрого обогащения, он, вероятно, обратился к Борису за финансовой поддержкой, но тот знал цену бывшему однокашнику и мужу сестры, а потому дал ему от ворот поворот - иначе зачем бы Вальдемару занимать деньги на стороне? Пока все вроде бы логично.
      Мог ли Вальдемар обратиться через голову шурина к его более богатому партнеру? Определенно да. Этот красавчик из тех, кто играет по собственным правилам. А вот мог ли прижимистый Лева отвалить малознакомому человеку крупную сумму денег - это вопрос. Но в принципе мог. Он был хорошо осведомлен о финансовом положении Бориса и видел, что тот привязан к сестре. К тому же Лева после заключения выгодной сделки пребывал в добром расположении духа. Почему бы ему не облагодетельствовать родственника такого полезного человека, как Борис? Тем более под хорошие проценты. По словам Прошки, на выплату процентов ушла дача, иномарка и драгоценности Натальи.
      А потом Вальдемар потерял все деньги и понял, что с долгами расплатиться не может. Он кинулся в ножки Борису, но и тот сам был в стесненном положении из-за строительства отеля. Лева наверняка не отличается долготерпением и склонностью к всепрощению. Вальдемар понял, что загнан в угол и единственный выход - смерть заимодавца. Да, но зачем он убил Бориса? Может быть, по чистой случайности? Сыпанул отравы не в ту тарелку? Не исключено. А возможно, решившись на одно убийство, Вальдемар просто утратил чувство меры и захотел сразу и от долгов избавиться, и разбогатеть. Но скорее все-таки первое. На это указывает использование двух разных ядов. Вероятно, второй, быстродействующий, Вальдемар прихватил с собой просто на всякий случай, а отравить Леву планировал с помощью первого - тогда смерть могли списать на пищевое отравление. Когда выяснилось, что отрава попала не по назначению, пришлось прибегнуть к запасному варианту.
      Остается нападение на истопника. Оно как-то не вписывается в нарисованную картину. Едва ли Павел Сергеевич мог видеть, как Вальдемар подмешивает яд в бокал, - старика с нами не было. И по моей версии Вальдемару вроде бы ни к чему заниматься ночью в кустах таинственными делишками, так что вряд ли Павел Сергеевич застиг его на месте преступления. Чем же объяснить покушение на старика? Радиотелефон! Когда мы с Лешей расспрашивали Павла Сергеевича о пропаже, то забыли поинтересоваться, не встретил ли он в то утро кого-нибудь на пути в котельную и обратно. Вальдемар мог случайно столкнуться со стариком и притвориться, будто вышел подышать свежим воздухом, но потом испугался, что Павел Сергеевич вспомнит о ранней встрече и поделится воспоминанием с кем-нибудь еще. А заподозрив Вальдемара в краже телефонов, мы сумели бы восстановить и всю картину преступления.
      Надо же, как складно! Так, а теперь: была ли у Вальдемара возможность совершить все эти злодеяния? Что касается отравления Бориса, сомневаться не приходится - возможность подмешать ему яд была у любого, кто в тот вечер ужинал с нами. Собственно, убийце даже не нужно было сыпать отраву за столом, он мог спокойно прийти к Борису в номер. Но если предположить, что произошла ошибка, то, скорее всего, это случилось за столом.
      Отравить спиртное в номере Левы и Ларисы тоже не составляло труда. Пока Лева совершал свой утренний променад, а Лариса бегала по отелю в поисках мужа, любой мог войти в комнату и бросить яд в початую бутылку виски. Лариса так волновалась, что наверняка и не подумала запереть дверь.
      В ночь покушения на Павла Сергеевича Вальдемар сидел в баре на первом этаже. Для того чтобы изобразить пьяное бесчувствие, особый артистический дар не требуется - достаточно бросить у ног пустую бутылку, навалиться на стол и раскатисто захрапеть. Следовательно, Вальдемар мог заниматься чем угодно и до и после того, как мы обнаружили раненого истопника. Правда, неясно, зачем ему было орудовать граблями, но, возможно, он решил перестраховаться или с ним просто случился приступ трудолюбия.
      И последнее: кража телефонов. Первую ночь Вальдемар провел в номере с женой. Могла ли Наталья не заметить его отлучку? Кому все-таки предназначались снотворные таблетки, которые я видела у нее на ладони? Может, она не солгала? Но почему напиток в бокале был не того цвета? А что, если ее джин с тоником просто кончился и она взяла бокал мужа, чтобы запить таблетки? Тогда в ту ночь она спала как убитая и Вальдемар имел возможность уходить и приходить, сколько ему вздумается.
      Ну и дельце я ему сшила! Неужели все так и было? На первый взгляд никаких натяжек в моей версии нет. Правда, разговор Бориса с Павлом Сергеевичем, "жучок" в телефонном аппарате и загадочные похождения Левы в день смерти Бориса остались без объяснения, но, возможно, это другая цепочка событий, не имеющая отношения к убийствам..."
      Я настолько увлеклась своими домыслами, что совершенно не замечала ничего вокруг. Только появление ребят вернуло меня к действительности. Я чуть не подпрыгнула от удивления, когда увидела вместе с Генрихом и Марком Лешу. "Ай да Марк! - мысленно восхитилась я. - Ну кто еще смог бы уговорить Прошку остаться в одиночку у одра больного, да еще сразу после второго убийства?"
      - Как у вас дела? - спросил Генрих, всем своим видом выражая сострадание.
      Я взглянула на Ларису. Она уже не рыдала у Натальи на плече, а просто сидела с ней рядом с выражением полнейшей опустошенности на лице.
      - Как видишь, - ответила я и негромко добавила, обращаясь ко всем троим: Мне нужно срочно с вами поговорить. Как бы это сделать ненавязчиво?
      Одно из безусловных достоинств Марка - способность понимать меня с полуслова и умение мгновенно импровизировать.
      - Надо бы проведать Прошку, - сказал он достаточно громко, - а то придется его потом откачивать. Ты нужна здесь, Варвара? Или можешь ненадолго отлучиться?
      Я вопросительно посмотрела на Наталью.
      - Идите, конечно, идите. Только позвоните сюда из сторожки, сообщите, какой там номер. Понадобится помощь - мы вас вызовем.
      Мы вышли в коридор, дождались, пока Наталья закроет дверь, а потом я быстро повела всех троих к себе.
      - В сторожку пойдем позже. Нам нельзя отлучаться надолго. Сейчас объясню почему. - И я вкратце изложила все, до чего додумалась, пока они отсутствовали.
      Генрих сразу оценил мои умопостроения.
      - Пожалуй, вернусь к дамам, - сказал он, едва я закончила. - Если Варька права, нельзя оставлять их наедине с Вальдемаром. А вы идите в сторожку, обсудите версию с Прошкой. Если сочтете ее несостоятельной, дайте знать.
      Он тут же ушел, а я попросила Лешу с Марком подождать меня три минуты и отправилась переодеться в сухое.
      "Ну, сейчас-то Вальдемар вполне мог напиться по-настоящему, - думала я в процессе переодевания. - Дело сделано, можно и расслабиться. Хотя, когда Генрих выяснил, что Вальдемар в ауте, Лева был еще жив. Поэтому не исключено, что красавчик опять валяет дурака. Неплохой способ уйти от необходимости изображать горе и потрясение, если Вальдемар не очень искушен в лицедействе".
      Я вышла к друзьям, влезла в сапоги, и мы снова тронулись в путь.
      "Генрих прав, Ларису нельзя оставлять с Вальдемаром наедине. Если она в курсе его денежных счетов с Левой, ей известен мотив убийства".
      Занятая своими мыслями, я не заметила большую складку ковровой дорожки в коридоре, споткнулась и растянулась на полу. При этом моя рука шлепнулась поверх небольшого прохладного предмета, который я бессознательно зажала в кулаке.
      - Ходить разучилась? - проворчал Марк, ставя меня на ноги.
      - Отнюдь нет. Просто я всегда высоко держу голову.
      Я мельком посмотрела на предмет у себя на ладони, который оказался цилиндрическим ключом с пластмассовой бирочкой, и, машинально сунув его в карман, зашагала дальше.
      "Интересно, что же нам теперь делать? Допустим, я права и Вальдемар убийца. Как вывести его на чистую воду? Возможно, он расколется сразу, как только ему сообщат, что его вычислили. А если нет? Не выбивать же из него признание ногами? Да зачем нам, собственно, его признание? Чтобы избежать новых жертв, нужно просто оградить от него Ларису. Правда, Вальдемар мог заодно подсыпать отравы и в ее питье, но она, испуганная смертью мужа, вряд ли рискнет пропустить стаканчик в своей гостиной, а скорее, и вовсе постарается туда не заходить.
      Да, но вдруг я ошиблась и убийца все-таки Георгий? Тогда, приглядывая за Вальдемаром, мы рискуем проворонить новое убийство..."
      Погруженная в свои мысли, я не заметила, как оказалась у сторожки. Леша и Марк всю дорогу молчали - вероятно, обдумывали мою версию. Мы поднялись на крыльцо, и Марк толкнул в дверь, но она оказалась заперта. Я постучала, подождала немного и принялась дубасить по ней кулаками.
      - Нет, это что-то невозможное, - бормотала я в перерывах между ударами. Целый день сегодня прорываюсь через заслоны параноиков. Еще неделя тренировок, и меня можно будет выпускать на международные соревнования по этому молодому и, не побоюсь сказать, драматичному виду спорта.
      - Тебя не только на международные соревнования, тебя вообще нельзя выпускать, - послышался из-за двери Прошкин голос. - Уютная, обитая подушками комната без окон - единственное подходящее для тебя место.
      С этими словами Прошка отодвинул засов и впустил нас в сенцы.
      - Скажи мне честно, какие доводы применил Марк, чтобы ты согласился остаться здесь? - спросила я с неподдельным интересом. - Хук справа или хук слева?
      - Вижу, убийство здорово подняло тебе настроение, Варвара, - заметил Марк, поглядев на меня с плохо скрытым отвращением. - Может, тебе переквалифицироваться в патологоанатомы? То-то будет веселье!
      - Отличная мысль, - подхватил Прошка. - И среди нас будет наконец свой медик.
      - Может, хватит ругаться? - просительно сказал Леша. - Генрих велел обсудить с тобой Варькину гипотезу. Ему, наверное, невесело сидеть в компании двух осиротевших женщин и предполагаемого убийцы.
      - Ага, Варвара поменяла курс! - Ехидный Прошка уселся на топчан. Почетное звание убийцы года перешло от Левы к Вальдемару? Чем же он тебе не угодил?
      Я решила внять Лешиной просьбе и оставила без внимания провокационный тон. Оседлав стул, я быстро повторила для Прошки основные положения своей обвинительной речи против Вальдемара и предложила найти в ней изъян.
      - В общем-то явных несообразностей я не вижу, - высказался Леша. - Но мне не нравится, что в ней много допущений и мало фактов.
      - Почему мало? - Я машинально залезла в карман, вытащила за колечко подобранный в отеле ключ и начала вертеть на пальце. - Вальдемар задолжал крупную сумму и не может расплатиться - это факт? Факт. Его жизни угрожает опасность - тоже факт, иначе они с Натальей не отправили бы ребенка к родителям Вальдемара и не съехали бы с квартиры. Марк, Прошка, вы сидели в машине, когда они ругались по этому поводу. Они говорили что-нибудь, из чего можно заключить, что кредитор определенно не Лева?
      - Нет, - подумав, ответил Марк. - О личности кредитора речь не заходила. Но не кажется ли тебе, что, будь это Лева, естественнее было его упомянуть? Ведь они собирались провести несколько дней в его обществе.
      - По моей версии Вальдемар занял у Левы деньги через голову Бориса, иначе тот отсоветовал бы Леве связываться с таким пустозвоном. Поэтому нет ничего странного в том, что Вальдемар не назвал Наталье имя заимодавца. Кроме того, знай они все об их денежных счетах, подозрения в убийстве Левы неминуемо пали бы на Вальдемара.
      - Вот видишь, опять допущение, - заметил Леша.
      - А ты надеешься обойтись без них? Тогда ищи свидетеля, видевшего собственными глазами, как убийца подсыпал яд в стакан Бориса, в Левину бутылку виски и бил Павла Сергеевича по голове. Два факта я тебе уже назвала, так? К тому же нам точно известно, что ночь покушения на истопника Вальдемар провел один и что количество спиртного в его баре неправдоподобно быстро сократилось вдвое, что мы ни разу не имели возможности понаблюдать за его естественной реакцией на очередное ЧП, поскольку он не стоял на ногах. Добавьте к этому, что за исключением Натальи (за которую Прошка ручается языком) только Вальдемар сравнительно хорошо знал обоих убитых. Если помните...
      - Варька, а что это ты вертишь на пальце? - вдруг перебил меня Леша.
      - Да так, ерунда, нашла в отеле. - Я легкомысленно отмахнулась и хотела продолжить перечень известных нам фактов, но Леша протянул руку и снял ключ у меня с пальца.
      - Где ты это нашла? Когда?
      - Да только что. Упала на него в коридоре, а что?
      - А прочесть надпись на бирке тебе не пришло в голову? Мы с тобой сегодня перерыли весь номер Бориса, чтобы его отыскать.
      Я с открытым ртом тупо уставилась на бирку. Между двумя прозрачными прямоугольничками оргстекла был вложен квадратик бумаги с четкой надписью: "Цоколь. Правое крыло".
      Глава 17
      - Так кто здесь не умеет читать, а, Варвара? - злорадно спросил Прошка, глядя на мою вытянувшуюся физиономию.
      - "Нас двое, стало быть", - рассеянно процитировала я в ответ и потрясла головой. - Но как? Почему этот ключ оказался на полу в коридоре? Допустим, его выронил Борис... Как вы думаете, мог он проваляться два дня незамеченным? Я ключ имею в виду, - добавила я, - грозно посмотрев на открывшего рот Прошку.
      - Наверное, мог, - неуверенно проговорил Леша. - Мы же там не искали...
      - А даже если бы и искали, - проворчал Марк. - Возведи у вас под носом десяток Эйфелевых башен, вы и то ничего не заметите. Леша, возьми Прошку, быстро сбегайте в отель, посмотрите, что творится в полуподвале.
      - А почему это меня? - возмутился Прошка. - Пусть Варьку берет, она у нас большая любительница побегать под дождем. Да!.. Ты ведь тоже у нас рейнмэн, Марк! Почему бы тебе самому не составить Леше компанию?
      - А тебя оставить с Варварой? Да вы тут через минуту устроите такую грызню, что Павел Сергеевич может хоть благим матом орать - все равно не услышите.
      - Не суди по себе, - обиделась я. - Это вы с Прошкой перегрызлись, как пауки в банке, стоило нам ненадолго отлучиться.
      - Ненадолго?!!
      - Так, понятно, - удовлетворенно заметил Прошка. - Варьку с Марком тоже нельзя оставлять вдвоем. Леша, помнишь задачку про волка, козу и капусту? Так вот, перед тобой стоит проблема посложнее: как переправить через реку трех волков, если в лодке с тобой помещается только один, а двое других непременно вцепятся друг другу в глотку?
      - Ты себе бессовестно льстишь, - осадила я остроумца. - В лучшем случае ты тянешь на брехливую перекормленную болонку.
      - Зато ты - волчица, и мерзкая притом! И лучше б ты ушла к Птибурдукову!
      - Хватит! - Марк треснул кулаком по столу. - Одевайся, Прошка, пойдешь с нами. За Варвару можно не беспокоиться: если убийца рискнет к ней сунуться что ж, туда ему и дорога.
      - Ты все-таки запри дверь, Варька, - негромко попросил Леша, когда Марк с Прошкой скрылись в сенях. - Генрих, конечно, присматривает за Вальдемаром, но вдруг ты ошибаешься и убийца - Георгий?
      - Не волнуйся, с Замухрышкой я уж как-нибудь управлюсь, - небрежно бросила я, но в сени за Лешей все же вышла и дверь закрыла на засов.
      Проводив ребят, я первым делом заглянула к Павлу Сергеевичу. Старик по-прежнему спал, хотя и неспокойно. Лицо его было напряжено, губы время от времени шевелились, а руки нервно комкали плед, которым мы накрыли сторожа, перенеся его на кровать. Послушав неровное дыхание больного, я встала, постояла перед книжной полкой, содержимое которой по большей части составляли военные мемуары и старые журналы "Наука и жизнь", покружила по комнате и остановилась перед телефонным аппаратом.
      "Надо бы узнать, как там дела у Генриха, - подумала я с запоздалым раскаянием. - А то бросили его одного с двумя убитыми горем дамами и бесчувственным придурком, который вполне может оказаться опасным мерзавцем".
      Трубку взяла Наталья. Я не успела спросить, как у них дела, потому что она, едва услышав меня, пролепетала:
      - Варвара, Володе плохо. Мы не знаем, что делать...
      Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. На мой взгляд, два убийства и одно покушение за двое суток способны хотя бы временно утолить страсть к истреблению себе подобных и у самого кровавого маньяка. Видимо, наш убийца похож на хорька, который, забравшись в курятник, не остановится, пока не передушит всех кур, не важно, сможет ли он их съесть или унести. Если ретивый душегуб задался целью извести всех обитателей отеля, он еще в первый вечер мог отравить содержимое двух-трех бутылок в баре каждого занятого номера, а Павла Сергеевича огреть по голове просто потому, что в сторожке нет бара. Слава богу, мы пятеро в последний раз пили почти сутки назад, и вроде бы никто на самочувствие не жаловался. Но Наталья, Лариса или Замухрышка могли пропустить стаканчик-другой сравнительно недавно... И потом отравить ведь можно не только выпивку, но и пищу...
      Изо всех сил пытаясь совладать с зарождающейся паникой, я сказала максимально уверенным тоном, на который была способна:
      - Пожалуйста, успокойтесь. Ни одному нормальному человеку до сих пор не удавалось безнаказанно выхлестать такое количество спиртного за такой рекордно короткий срок. А если учесть еще и разнообразие напитков, продегустированных вашим мужем, то было бы просто нелепо ожидать другого результата.
      В голосе Натальи послышалось облегчение:
      - Я понимаю. Мне тоже так кажется, но вот Лариса... Она очень напугана.
      Я представила себе, что у них творится, и мне самой чуть не стало дурно. Вальдемара выворачивает наизнанку, Лариса бьется в истерике, Генрих в ужасе мечется от одной к другому...
      - Наталья, я сейчас в сторожке одна и не могу прислать вам помощь немедленно, но с минуты на минуту должны появиться ребята, и тогда кто-нибудь сразу же побежит к вам. Постарайтесь убедить Ларису, что это обычное алкогольное отравление и от него не умирают. Передайте Генриху: пусть непрерывно поит вашего мужа водой, если понадобится - насильно. Может быть, вам с Ларисой лучше перебраться сюда?
      - Наверное, это было бы разумно, но все же мне боязно оставлять Володю. Я понимаю, что ничем не могу помочь, но тем не менее... Спасибо, мы как-нибудь выдержим. Но помощь нам действительно не помешала бы.
      - Безусловно. Продержитесь еще минут пять, и она прибудет.
      Мы повесили трубки, и я кинулась к окну, но все окна в комнате выходили на озеро или на лужайку с противоположной от отеля стороны, поэтому увидеть, возвращаются ли Марк, Леша и Прошка, я не могла.
      "Неужели Вальдемара отравили? - думала я лихорадочно - А может, он нарочно напился до такого состояния, чтобы его тоже сочли жертвой? Или решил залить алкоголем остатки агонизирующей совести? Отправить двух человек на тот свет это вам не фунт изюму скушать. Тем более что Вальдемар убийца начинающий, не какой-нибудь головорез со стажем, а можно сказать, зеленый новичок..."
      Услышав шаги на крыльце, я пулей вылетела в сени, отодвинула засов и, не дав никому открыть рта, скомандовала:
      - Бегом в отель! Вальдемару плохо.
      Марк, как всегда, оказался на высоте. Не задавая глупых вопросов, он подтолкнул ко мне остолбеневшего Прошку, схватил за рукав Лешу, у которого переваривание любой информации занимает уйму времени, и, потянув его за собой, крикнул через плечо:
      - Прошка пусть остается. Поможет тебе, если что...
      В любое другое время я непременно высказала бы Марку все, что думаю о таком помощничке, и предложила бы самому воспользоваться его помощью, но момент для обмена мнениями был неподходящий, а потому я втащила Прошку в сени и захлопнула дверь.
      - Прекрати изображать столбняк! У тебя и так достаточно дурацкий вид.
      Прошка мигом пришел в себя.
      - На себя посмотри. Тоже мне, Минерва выискалась!
      - Ну-ну, не преувеличивай, - сказала я скромно. - Я такая же смертная, как и вы все, только умнее. Понятно, что к твоему восхищению примешивается некоторая досада, но...
      - Нет-нет! - запротестовал Прошка. - Это чистое восхищение, без примеси. И не убеждай меня, что ты его недостойна. Я даже готов принести тебе немного денег, чтоб ты была довольна. Такой изумительной, бесподобной, потрясающей и, я бы даже сказал, божественной наглости еще не знал свет.
      - Зависть, Прошка, - нехорошее чувство. Борись с ним, иначе оно заслонит твои достоинства, которые и без того не разглядеть невооруженным глазом...
      - Выходит, у тебя слабоваты не только мозги, но и зрение? Бедняжка! Обопрись на мою руку, так и быть, доведу тебя до стула.
      - Лет этак через восемьдесят, обещаю, - сказала я, добравшись до лавки самостоятельно. - А пока лучше расскажи, что там, в подвале.
      Прошка помрачнел.
      - В подвале полно воды. Этот чертов отель может затопить в любую минуту.
      - Почему? Там что, прорвало трубу?
      - Понятия не имею. Знаю только, что воды полно. За дверью - три ступеньки вниз. Так вот вода стоит вровень со второй. Марк велел Леше спуститься посмотреть, в чем дело, но оказалось, что в Лешиных сапогах там можно только стоять - если двигаться, вода зальется через голенища.
      - А возможность послать на разведку тебя или пойти самому Марк, разумеется, даже не рассматривал? - спросила я ядовито.
      К моему удивлению, Прошка не воспринял мою реплику как приглашение к схватке.
      - У Леши самые высокие сапоги, - объяснил он вполне миролюбиво. - Мы с Марком там даже стоять не могли бы.
      - Так вот о чем Павел Сергеевич сообщил Борису в день нашего приезда! Хотя... странно... - Я нахмурилась. - Если в подвале прорвало трубу, Борису следовало бы отправить шофера с грузовиком за сантехниками и перекрыть воду. А он вместо этого отослал машину и сделал вид, будто ничего не происходит. Довольно необычная линия поведения для владельца отеля, тебе не кажется? Неужели он так трепетно относился к нашему отдыху, что готов был понести крупные убытки, лишь бы нам не мешали?
      - Знаешь, мне кажется, тут дело не в лопнувшей трубе. Если бы лопнула труба, вода в подвале продолжала бы прибывать, а она неподвижна, как в аквариуме.
      - Наверное, течь далеко от входа, вот движение воды и незаметно.
      - Может, оно и так, но не забывай: Борис забрал ключи и от второго крыла. Как я понимаю, он хотел скрыть наводнение от Левы или от Георгия, потому и наврал про котлы. Естественно, ему нужно было забрать ключи от крыла, которое залило, - ведь кто-нибудь мог отправиться в бассейн и увидеть, что там творится. Но зачем ему понадобились ключи от левого крыла?
      - Ну и зачем же?
      - Я думаю, там тоже вода. А если так, то труба здесь ни при чем. Вода пришла снизу, из-под земли.
      - С ума сошел? Отель, чай, не в яме, на холме стоит! Откуда там взяться воде?
      - Не знаю. Но ты сама говоришь: если бы прорвало трубу, разумнее было бы сразу ликвидировать течь, а не дожидаться, пока здание смоет к чертовой бабушке. Не веришь же ты всерьез, что Борис боялся потревожить твой покой?
      - Почему мой? Скорее уж Левин. Борис уговаривал его раскошелиться на дорогу, сулил хорошую прибыль, обхаживал, водил по ресторанам... И вот когда Лева уже готов был клюнуть - на тебе! - полопались трубы. Из-за такой ерунды могли пойти прахом все затраченные усилия. Борис, вероятно, решил, что лучше уж он потом побольше потратится на ликвидацию последствий аварии, чем потеряет солидного партнера.
      - Да уж! - Прошка тяжело вздохнул. - Гадай теперь, как оно было, когда ни Бориса, ни Левы нет в живых. О, а Вальдемар-то! Что с ним? Его тоже... того?
      - Неизвестно. Я предпочитаю думать, что у него обычное алкогольное отравление. Ну, не совсем обычное, потому что выкушал он годовую норму на душу населения, но, во всяком случае, других ядов, помимо этилового спирта, он, как я надеюсь, не потреблял. Если же Вальдемар - очередная жертва отравителя, то в отеле, скорее всего, орудует маньяк, и живым отсюда никому не уйти.
      - Почему это? - взволновался Прошка. - Неужели мы впятером не справимся с одним-единственным жалким маньяком?
      - Если он набросится на одного из нас и начнет душить, то, наверное, справимся. А если он отравил все напитки и еду в отеле? Ты согласен посидеть несколько дней на водичке из-под крана?
      Прошка вконец пал духом.
      - Умеешь ты сказать приятное, Варвара, - пробормотал он уныло и потряс головой, словно вымокшая собака. - Не верю я, что твой маньяк отравил всю здешнюю жратву и выпивку. Ему тоже пить-кушать надо. И потом: это сколько же у него было отравы?
      - Не так уж много... Ну хорошо, пусть не всю; пусть он травил избирательно: пару бутылок в одном номере, пару - в другом. И блюда - через одно. Так тебя больше устраивает?
      Прошка глянул на меня исподлобья и промолчал.
      - Вот видишь, гораздо приятнее верить, что Вальдемар отравился алкоголем. Тогда, во-первых, мы можем не опасаться, что ты похудеешь, во-вторых, не нужно ломать голову, кто убийца. Пьянство Вальдемара подтверждает мою версию.
      - Ладно, убедила. Решено: у Вальдемара обычный перепой. Хотя мне не очень понятно, почему это указывает на него, как на убийцу. Ты считаешь, что его пьянство вызвано угрызениями совести? А по-моему, любой запьет, если люди вокруг мрут как мухи. Особенно слабонервный.
      - Да, наверное. - Я вздохнула. - Но выбор у нас невелик: либо Вальдемар, либо Замухрышка. Наталью ты исключил сам, а подозревать Ларису просто смешно. Она только что безутешно рыдала у меня на плече, оплакивая мужа, вон, весь свитер мокрый.
      - Ну, мокрый свитер еще не доказательство, но я согласен: Лариса не похожа на Лукрецию Борджа. И даже будь она непризнанным гением по части притворства и сумей нас провести, какого дьявола ей убивать Бориса? Леву - это я понимаю. Убийство мужа всегда имеет смысл. Жена может позариться на наследство, отомстить за дурное обращение или решить, что она сыта по горло стиркой мужниных носков...
      - Или выразить таким образом свое отношение к его воскресным поездкам на рыбалку, неумению оценить новое платье и привычке хрустеть пальцами, подхватила я. - Словом, причин столько, что есть прямой резон открыть специальный отдел для невест в магазине для новобрачных. "Чем могу служить, мадемуазель? Вы боитесь, что будущий супруг начнет храпеть? Могу порекомендовать настойку белены и болиголова. Безотказное средство, уверяю вас. Благодарим за покупку. А вот этот пузырек стрихнина наша фирма преподносит вам в подарок с пожеланиями счастливой семейной жизни".
      - Ишь, глазки разгорелись! - проворчал Прошка. - Я всегда подозревал, что мы пригрели на груди мужененавистницу.
      Последнее замечание осталось без ответа, потому что из комнаты донесся стон. Заглянув в открытую дверь, я увидела лицо Павла Сергеевича, искаженное гримасой боли. Глаза его были открыты. Мы с Прошкой быстро подошли к постели больного.
      - Как вы себя чувствуете? - спросила я негромко.
      - Голова... болит, - пробормотал Павел Сергеевич, с трудом разлепив пересохшие губы.
      - Дать вам обезболивающее?
      - Не надо... пока... Может быть, позже.
      - Скажите, если вам что-нибудь нужно. Питье, еда...
      Павел Сергеевич кашлянул и посмотрел на меня смущенным взглядом. Я вняла молчаливой просьбе и вышла из комнаты.
      - Мне бы оправиться, - услышала я виноватый голос старика, закрывая за собой дверь.
      Пока я размышляла, как Прошка разрешит эту проблему, дверь комнаты снова открылась, и он появился на пороге в обнимку с Павлом Сергеевичем.
      - Ты с ума сошел! - набросилась я на него. - Павлу Сергеевичу нельзя вставать. Куда ты его тащишь?
      - Не волнуйся, дочка, мы недалеко, - прошептал старик, коснувшись моей руки сухой ладонью.
      Понимая, что заталкивать его обратно в постель было бы глупо, я отступила и повернулась к полке с продуктами. Старика нужно было покормить чем-нибудь легким, а в холодильнике отеля вряд ли найдутся блюда для больного. На полке мне удалось отыскать манку, но сухого молока не оказалось. Я вспомнила, что в холодильнике было несколько пластиковых бутылок стерилизованного, и решила сбегать за ними в отель, но в дверях столкнулась с Прошкой и Павлом Сергеевичем.
      - Куда лыжи навострила? - вежливо полюбопытствовал Прошка.
      - Схожу за молоком, - ответила я, уступая им дорогу.
      - Одна? Еще чего! Позвони в отель, попроси кого-нибудь принести.
      - Мне ничего не нужно, дочка, - прошелестел Павел Сергеевич. - Водички попью, и ладно.
      Прошка повел его к кровати, а я ополоснула кружку, налила из чайника воды и принесла в комнату. Павел Сергеевич выпил все в несколько больших глотков и протянул кружку мне.
      - Еще?
      - Нет, спасибо. Скажите, что со мной случилось?
      - Мы нашли вас прошлой ночью с разбитой головой. Вы лежали на лужайке перед отелем. Точнее, в кустах. Как вы получили удар по голове, нам неизвестно. Вы ничего не помните?
      Павел Сергеевич уставился в пространство.
      - Вас я помню... Вы приехали с Борей, так?
      Мы с Прошкой переглянулись. Видимо, амнезия Павла Сергеевича прошла. Сейчас он вспомнит о смерти Бориса, и как это на него подействует неизвестно. Я на всякий случай подошла к столу и начала рыться в аптечке в поисках сердечных капель.
      Мои опасения подтвердились. Лицо Павла Сергеевича вдруг исказилось, он резко попытался сесть и со стоном упал обратно на подушку.
      - Боря... Машина застряла... Я вылез, начал толкать... Вдруг эта рыженькая как закричит: "Он умер, умер!" Наталья перегнулась через сиденье, взяла его за руку... Потом достала зеркальце, подержала у него перед губами... "Все, говорит мертвым таким голосом. - Можно не спешить..."
      Я нашла валидол и протянула старику.
      - Вот, положите под язык, пожалуйста. Вам сейчас нельзя волноваться. Постарайтесь расслабиться, отогнать от себя все мысли...
      - Погоди, Варвара, - перебил меня Прошка. - Павел Сергеевич, вы не помните, кто напал на вас ночью?
      Я понимала, что старику не стоит сейчас напрягать память, но решила не протестовать. Все равно ему наверняка не удастся избавиться от тяжелых мыслей, пусть уж лучше думает о нападении, чем заново переживает смерть Бориса.
      - Ночью?.. - У края повязки на лбу собрались складки. - Подождите... Когда мы вернулись из лесу, я сходил в котельную, потом доплелся кое-как до постели и словно провалился. А ночью... ночью меня что-то разбудило... Да, вспомнил, шаги - осторожные такие, крадущиеся шаги под окном. Пока я встал, пока натянул сапоги, все стихло. Я взял фонарь...
      - Какой фонарь? - перебил Прошка. - Тоненький такой, вроде карандаша?
      - Нет, у меня фонарь мощный, большой. - Павел Сергеевич показал руками прямоугольный предмет солидных размеров. - Взял я его, значит, вышел из дому, осмотрел все кругом - никого. "Почудилось, верно", - думаю. Но потом все-таки решил обойти дом, проверить. Вышел на дорожку, фонарь выключил, потому как луна проглянула, иду, смотрю - впереди человек стоит. Я прибавил шагу, "Эй!" крикнул, а тут луна скрылась, и я его потерял из виду. Потом снова посветлело, но человек пропал - спрятался, должно быть. "Ну, - думаю, - тут прятаться особо негде, разве что в кустах перед домом". Сошел я с дорожки, иду вдоль кустов, вижу - куст впереди и впрямь шевелится. Я включил фонарь и - туда. Шевеление сразу прекратилось, но я уже приметил место и решил проверить. Подошел, поднял фонарь... и все... Что было дальше - не помню.
      - А могли вы не заметить, как тот человек выбрался из кустов и зашел к вам в тыл? - спросил Прошка.
      - Наверное... Он мог пройти дальше и выбраться из кустов незаметно - я ведь вперед не светил. А пока я разглядывал, что там, в зарослях, он, верно, подкрался сзади.
      - А когда вы его в первый раз увидели, он далеко стоял? Вы не заметили, какого он роста, телосложения?
      - Нет, сынок, не заметил. Он был довольно далеко, а главное - рядом ничего. Не с чем было его рост сравнивать.
      - Все, Прошка, хватит, - вмешалась я. - Павлу Сергеевичу нельзя долго разговаривать.
      - Один вопрос, последний. Павел Сергеевич, что вы сказали Борису, когда мы только-только приехали? Помните, вы еще отвели его в сторонку?
      Истопник посмотрел на Прошку напряженным взглядом, потом побледнел и закрыл глаза.
      - Не помню, - прошептал он серыми губами.
      Я ткнула Прошку в бок, но он уже успел задать наводящий вопрос:
      - Не про воду в подвале?
      Веки старика дрогнули и открылись.
      - Так вы знаете! Да, верно. Накануне вашего приезда Боря передал, что везет гостей. Я решил почистить бассейн и спустился в цоколь. Открываю дверь, а там потоп. Я перекрыл всю воду в отеле, принес насос, откачивал-откачивал, а вода не убывает. Значит, из-под земли она пришла. Видно, строители, когда котлован под здание копали, затронули подземный водяной пласт, да не заметили. Строительство закончилось в октябре, прошлое лето было сухое, да и осень не слишком дождливая. А весной как снега стаяли, так вода и поперла. Стало быть, не откроется никогда Борин отель.
      Глава 18
      Павел Сергеевич утомился. Он снова закрыл глаза и бессильно уронил руки вдоль тела; черты осунувшегося благородного лица еще больше обострились и стали напоминать римскую гипсовую маску, снятую с лица покойника. Мы с Прошкой на цыпочках выскользнули из комнаты и прикрыли за собой дверь.
      - Ну и ну! - прошептал Прошка, покачав головой. - Значит, вся эта роскошь достанется чертовой бабушке? Вот уж поистине золотой колосс на глиняных ногах. Столько сил и средств затрачено впустую!
      - Да ладно, сил и средств! Красота пропадет, вот что обидно. Я уже и не помню, когда в последний раз видела такой красивый дом, столь идеально гармонирующий с пейзажем. Интересно, где Борис раздобыл архитектора: у нас или из-за границы выписал?
      - Какая разница? Вечно у тебя голова забита чепухой! У нас на руках два трупа и два полутрупа, а ее, видите ли, занимает гражданство архитектора!
      - Да, - встрепенулась я. - А не позвонить ли нам в отель и не узнать ли, как обстоят дела со вторым полутрупом? Кстати, и молока попросим принести. Смотри, стемнело уже, а Павел Сергеевич со вчерашнего дня крошки во рту не держал.
      - Телефон-то в комнате, - напомнил Прошка. - Если Павел Сергеевич задремал, нехорошо его будить.
      - Там трубка съемная, без провода, сейчас принесу.
      Я тихонько проникла в комнату, взяла трубку и вернулась на кухню. На звонок в триста восемнадцатый номер снова ответила Наталья. Хотя, по ее словам, дела у них обстояли по-прежнему, голос показался мне не таким угнетенным, и я предприняла новую попытку выманить их с Ларисой со сцены, где события носили чересчур драматический характер.
      - Наталья, Павел Сергеевич очнулся. Его надо бы покормить. Не могли бы вы с Ларисой принести молока? Я видела в холодильнике несколько пластмассовых бутылок. - Поскольку она ответила не сразу, я снова заговорила: - Мне кажется, Ларису нужно отвлечь. Страдания вашего мужа наверняка живо напоминают ей пережитый кошмар. Да и вам не мешало бы переключиться. Вы ведь знаете в глубине души, что недомогание Володи не опасно, верно? Так зачем же терзать себя напрасными страхами, наблюдая его запойные муки?
      Я явственно услышала, как она усмехнулась.
      - Наверное, вы правы, Варвара. Мы сейчас придем. Кроме молока, ничего не нужно?
      - Посмотрите сами. Я, признаться, плохо себе представляю, чем нужно кормить человека с черепной травмой.
      Я отключила трубку.
      - Нам тоже нужно покушать, - решительно заявил Прошка.
      - Перебьешься. Сейчас пойдем в отель, поучаствуем в воскрешении Вальдемара.
      - Никому не повредит, если по дороге мы на минутку заглянем на кухню.
      - Марка на тебя нет! Он бы высказал все, что думает о твоей ненасытной утробушке.
      Оставшиеся до прихода Ларисы и Натальи минуты мы провели за оживленной беседой. По-видимому, дамы на подходе к сторожке уловили ее отголоски, потому что на кухню они влетели с перепуганными лицами.
      - У вас все в порядке? - спросила Наталья, тревожно вглядываясь в наши физиономии.
      Прошка ответил ей удивленным взглядом.
      - Конечно. Что с нами случится?
      Наталья неопределенно пожала плечами и начала выгружать из полиэтиленового пакета принесенные продукты. Лариса снова вышла в сени - снять дождевик и сапоги.
      - Вы не возражаете, если мы вас ненадолго оставим? - спросила я Наталью, поднимаясь с топчана.
      - Конечно нет. Пожалуйста. - Мне показалось, что она даже обрадовалась возможности избавиться от нашего общества. - Не беспокойтесь, мы прекрасно справимся вдвоем. А если потребуется помощь, позвоним.
      Мы с Прошкой протиснулись мимо Ларисы, оделись, попрощались и вышли в сырую тьму.
      - Лариса прямо прозрачная стала, - заметил Прошка, когда мы отошли от домика. - Странный народ - женщины! Иногда такой муж попадется, что непонятно, как такого земля носит, и все равно она над ним квохчет, что наседка над бедовым цыпленком. Казалось бы, Лариса в присутствии Левы дышать боялась, а как теперь убивается...
      - Да, я заметила. Причем можно было бы подумать, что ее потряс сам факт смерти супруга, но нет... Похоже, она его действительно любила. Вчера утром, когда Лева пропал, она едва рассудком не тронулась от беспокойства.
      - Надо же, такая красавица и такое чудовище... Хуже, чем в "Аленьком цветочке". Там оно хоть доброе было.
      - Может быть, Лева прятал от мира свое доброе ранимое сердце и чуткую душу?
      - Тогда он был гением маскировки. У меня всякий раз, стоило ему появиться, шерсть на загривке вставала дыбом.
      - Я тебя понимаю. Странно, да? Вроде бы он все больше молчал, никак себя особо не проявлял, а я с первой встречи прониклась к нему неприязнью... Нет, неприязнь - не то слово. Однажды в детстве я гостила у бабушки, и в городок приехал бродячий цирк. Все дети окрест сбежались посмотреть, как циркачи устраиваются, раскидывают шатер, кормят зверей. А один мужик - колоритный бородач, похожий на разбойника из сказки - вывел на прогулку медведя. Что тут стало с дворнягами! Они точно взбесились - залаяли, завизжали, ощетинились... А у самих хвосты поджаты. Вот примерно такие же чувства вызывал во мне Лева страх и ненависть. А ведь он ничего плохого мне не сделал, как и тот медведь собакам. Запах, что ли, от него какой-то особенный исходил?
      - Ну, насчет запаха не знаю, но что-то хищное в нем определенно было. Несмотря на утиный нос.
      В отеле я безжалостно пресекла Прошкины попытки заманить меня на кухню и, не обращая внимания на его стенания, пошла наверх. Прошка, кляня меня на все лады, поплелся следом. В триста восемнадцатом царил хаос. Генрих без сил сидел на диване в гостиной и тоскливо созерцал безобразную зловонную жижу, которая пятнами покрывала ковер. Из ванной доносились стоны Вальдемара, плеск воды и проклятия Марка.
      - Все живы? - спросила я, переведя дух.
      Генрих поднял руку в знак приветствия и кивнул. Видимо, настолько устал, что на разговоры его не хватало. Я прошла в спальню, заглянула в ванную и поспешно выскочила обратно. Сияющее нездешней чистотой бело-розовое чудо превратилось в нечто такое, что нельзя описать, не оскорбив эстетического чувства читателя. Посреди этого безобразия стоял Леша, который держал коленопреклоненного Вальдемара за руки, заведя их ему за спину. Сам Вальдемар полулежал на бортике ванны, а склонившийся над ним Марк с брезгливым выражением лица пытался влить страдальцу в глотку очередную порцию воды с марганцовкой.
      Я предпочла воздержаться от спасательных работ и решила вместо этого навести порядок в гостиной.
      - Прошка, ты меня убедил. Пойдем на кухню.
      Прошка посмотрел на меня с нескрываемым подозрением.
      - Откуда вдруг такая уступчивость? Только не говори мне, что увиденное здесь пробудило в тебе аппетит. Ты, конечно, извращенка, но не настолько же!
      - Ты отказываешься? Генрих, ты присутствуешь при историческом событии: Прошка с негодованием отверг мое предложение посетить места скопления пищи!
      В безучастных глазах Генриха мелькнул интерес.
      - Ничего я не отказываюсь, - поспешно возразил Прошка. - Я просто выразил удивление непонятной переменой в твоем настроении. То ты из кожи вон лезешь, чтобы не пустить меня на кухню, то вдруг меняешь курс на сто восемьдесят градусов...
      - Я хочу прибраться в гостиной. На кухне я видела тряпку и ведро и намерена за ними сходить. А тебя позвала просто из жалости.
      - Наталья говорила, что ведро и тряпка есть в кладовке в начале коридора перед холлом, - сообщил Генрих. - Когда вы позвонили, она как раз собиралась здесь убрать, но я ее отговорил. Сказал, что сам уберу. Может, ты не будешь торопиться, Варька? Сейчас я посижу немного и выполню свое обещание.
      - Ну уж нет! Мне противно глядеть на эту мерзость. Прошка, поход на кухню отменяется. Сбегай-ка за ведром, наполни его у нас в номере и принеси сюда.
      - В Марка решила поиграть? - осведомился Прошка. - Ничего не выйдет. Либо ты сначала идешь со мной на кухню, либо тащи ведро сама.
      - Грязный шантажист, - вздохнула я, но спорить не стала. Если уж я подала Прошке надежду на посещение кухни, выбить у него из головы эту мысль было невозможно.
      Мы зашли ко мне в номер, захватили чайники и спустились на первый этаж. Пока Прошка шарил в холодильнике и разогревал судки с приглянувшейся едой, я налила в чайник воды и поставила на плиту. Через несколько минут, нагруженные сверх всякой меры, мы поднялись на лифте на третий этаж, отнесли все добро к нам в номер, накрыли одеялом, чтобы не остыло, и отправились за ведром. Упомянутая Генрихом кладовка оказалась небольшим стенным шкафом за деревянной дверцей того же цвета, что и панели, которыми был обшит коридор. Мы нашли ее только благодаря щеколде. За дверцей стояли ведро с тряпкой, швабры, пылесос, щетки и метелочки для обмахивания пыли с мебели. Там же на полочке лежало несколько пакетиков с резиновыми перчатками. Когда я забрала все необходимое, Прошка постучал по фанере, служившей задней стенкой шкафчика, и хихикнул:
      - Георгий там, за стеной, должно быть, наложил в штаны, услышав громыхание ведра и швабр. Наверняка он думает, что мы готовим вооруженный налет.
      - Надо бы потом принести ему ужин, - сказала я, закрывая шкаф. Представляешь, как ему тяжко, если у него, как и у тебя, на нервной почве разыгрывается аппетит?
      - Не может быть! - Прошка энергично потряс головой. - Я бы не выдержал сутки без еды взаперти. Обязательно пробрался бы потихоньку к холодильнику и запасся провиантом. Хотя Георгий тоже мог так поступить...
      - Не думаю. Сегодня днем он впустил меня только благодаря подносу с едой.
      - Чистой воды притворство, - высказал предположение Прошка. - Он хотел убедить тебя, будто не высовывал носа из своей норы.
      На этом разговор прервался, потому что мы добрались до номера Вальдемара и приступили к уборке. Вернее, приступила я, а Прошка хотел было увильнуть, но после короткой бурной схватки уступил превосходящим силам противника.
      К тому времени, когда гостиная приняла более или менее божеский вид, Марк с Лешей временно прервали экзекуцию и, бросив Вальдемара в спальне, присоединились к нам.
      - Скорее, скорее идем, - засуетился Прошка, - не то все остынет!
      - Нечего было заниматься шантажом, - буркнула я и передразнила его: "Либо на кухню, либо тащи ведро сама"! Вот и хлебай теперь помои.
      - В помои все превратится, если ты не прекратишь базарить. Так вы идете или нет?
      - Может, перенесем еду сюда? - предложил Леша. - Как-то нехорошо бросать Вальдемара одного.
      - Ну уж нет! - вскипел Марк. - Я хочу поесть в нормальной обстановке. Если эта свинья за время нашего отсутствия отбросит свои раздвоенные копыта - что ж, на все Божья воля. Я сегодня перевыполнил норму добрых дел на много лет вперед.
      - Да, Марк, ты совершил настоящий гражданский подвиг, - согласился Генрих с серьезным видом. - Кто-то, возможно, и не оценил бы его по достоинству, но мы, зная о твоем отвращении к физиологии, дружно снимаем шляпы.
      У Прошки уже сработал условный рефлекс, и он забегал из угла в угол.
      - Хватит молоть языками! За столом наговоритесь.
      Но прошло еще, наверное, полчаса, прежде чем его мечта осуществилась. Когда мы вышли из триста восемнадцатого номера и заперли за собой дверь, Марк с Генрихом сказали, что перед едой необходимо принять душ. Леша после некоторого колебания решил последовать их примеру. Пришлось нам с Прошкой второй раз тащиться на кухню и все разогревать. Наконец все собрались у меня в гостиной и смогли перевести дух.
      - Не выпить ли нам грамм по сто для бодрости? - предложил Леша.
      - Пьянство в этом отеле сопряжено с немалым риском, - предупредила я. Двое постояльцев уже поплатились за желание подкрепить силы алкоголем, а третий пока еще расплачивается.
      - Варька считает, что в отеле орудует маньяк-отравитель, который начинил ядом все бутылки без разбору, - пояснил Прошка.
      - Что за бред? - удивился Марк.
      - Прошка, как всегда, переврал мои слова. Я заговорила о маньяке, когда он высказал предположение, будто Вальдемара тоже отравили. Лично мне кажется, что он отравил себя сам - неумеренными возлияниями. Но пока мы не знаем этого наверняка, следовало бы соблюдать осторожность.
      - Ерунда, - отмел мои опасения Марк. - Кому могла понадобиться жизнь этого ничтожества? Разве что Наталье...
      - Ты забыл, что по Варькиной версии Вальдемар - убийца, - напомнил Генрих. - Мне кажется, ничтожество - не очень удачное определение для душегуба, отправившего в лучший мир двух человек, даже если с третьим у него вышла промашка.
      - Варькины домыслы не вызывают у меня ни малейшего доверия, - заявил Марк. - По предыдущей ее версии убийцей был Лева.
      - Ну и что? Как я могла предположить, что он станет следующей жертвой - с такой-то бандитской рожей? Между прочим, Левина смерть вовсе не исключает вероятности того, что Борис и Павел Сергеевич на его совести.
      - Ну конечно! - фыркнул Марк. - Назвала бы еще Левину кончину доказательством вины. Свел счеты с жизнью, замученный совестью. А записку с признанием забыл оставить по рассеянности.
      - Я ничего такого не утверждаю. Но убийство Бориса и покушение на Павла Сергеевича, возможно, не связаны с гибелью Левы.
      - Да-да, - издевательски поддакнул Марк. - Как же я забыл, что у нас все события независимы? Один поставил "жучок" у Бориса, другой накормил его ядом, третий и четвертый украли по радиотелефону, пятый стукнул Павла Сергеевича, а шестой отравил Леву. В какую милую компанию мы угодили: куда ни плюнь, попадешь в вора, убийцу или шпиона.
      - Нечего язвить. Критиковать все горазды. А своя-то версия у тебя есть?
      - Я подозреваю Георгия. Особенно после того, как мы сходили в подвал...
      - Да! - перебил Марка Прошка. - Варька, мы же с тобой еще не рассказали им про Павла Сергеевича. Он очнулся и все вспомнил!
      - Вспомнил, кто на него напал? - воскликнули хором все трое.
      - Нет, только про само нападение. Он не разглядел, кто его ударил. - И Прошка пересказал историю Павла Сергеевича. - Но это еще не все. Мы выяснили, что сообщил старик Борису в день нашего приезда. Оказывается, этот отель обречен. Вода приходит из-под земли и подмывает фундамент. Борис и Георгий выбросили свои деньги на ветер.
      - Ну вот и все, - сказал Марк. - Можно ставить точку. Кажется, мы вычислили убийцу.
      - Чушь! - брякнула я. - Ну, допустим, Георгий убил Бориса из мести. А Леву за что? И чем ему помешал Павел Сергеевич?
      - А чем, по-твоему, он помешал Вальдемару?
      - Я уже объясняла. Павел Сергеевич мог встретить его ранним утром, когда Вальдемар ходил в сторожку красть телефон... Ты думаешь, истопник видел не Вальдемара, а Замухрышку?
      - Конечно. И заметь, эта гипотеза сразу объясняет таинственное исчезновение из запертой комнаты второго телефона...
      - Слушайте, чего мы гадаем? - влез Прошка. - Давайте позвоним в сторожку и спросим, кого видел Павел Сергеевич вчера ранним утром. Если, конечно, он кого-нибудь видел.
      - Звони, - разрешил Марк.
      Прошка неохотно оторвался от тарелки, подошел к телефону и набрал номер сторожки.
      - Наташа? Как там у вас дела?.. У нас без изменений. Мы решили дать вашему супругу небольшую передышку; потом повторим процедуру. Не волнуйтесь, через несколько часов он оживет, я уверен. А как себя чувствует Павел Сергеевич?.. Спит?.. Ну хорошо, скоро мы вас, наверное, навестим.
      - Павел Сергеевич уснул, - сообщил Прошка, положив трубку. - Ничего, расспросим чуть позже.
      - Думаю, к тому времени, как он проснется, мы все уже выясним, - сказал Марк.
      - Каким образом? - полюбопытствовала я. - Погадаем на картах?
      - Этот способ можешь испробовать сама. А мы сейчас доедим и пойдем навестить Георгия. Пора взять его за жабры и потолковать по душам. Полагаю, долго ждать признания не придется. Отваги у этого субъекта хватает только на то, чтобы подсыпать куда-нибудь яду да ударить сзади старика.
      - Я бы на твоем месте воздержалась от скоропалительных выводов, Марк. Ты еще не придумал объяснения Левиной смерти. Или Лева тоже встретил Замухрышку тем ранним утром? Не многовато ли случайных встреч? А ведь Георгий ходил не на демонстрацию, а воровать. Он должен был принять всякие меры предосторожности, чтобы его не заметили, тем паче что к тому времени уже отравил Бориса.
      - Успокойся, Варвара, я придумал объяснение Левиной смерти. Он знал мотив убийства и дал понять это Георгию.
      - Каким же образом он узнал мотив? По-твоему, Борис, услышав о наводнении в отеле, побежал делиться с Левой своей бедой?
      - Нет. Я считаю, что Лева и Георгий оба заметили, как Борис переменился в лице, когда разговаривал с Павлом Сергеевичем. И оба не поверили объяснению Бориса насчет котлов. И Георгия, и Леву дела отеля интересовали весьма и весьма. Один уже вгрохал в строительство целое состояние, другой собирался сделать это в ближайшем будущем. Поскольку Борис не спешил делиться с ними новостями, они независимо друг от друга решили выяснить все самостоятельно. Лева установил в телефонном аппарате Бориса "жучок" и таким образом оказался в курсе дела. Скорее всего, при первом разговоре Борис попросил Павла Сергеевича подняться к нему в номер и обстоятельно обо всем доложить. Это разумное допущение, потому что на наших глазах они обменялись всего несколькими фразами. Борис боялся затягивать разговор, но ему необходимы были подробности.
      - Ну хорошо, допустим, ты прав и Лева узнал об участи отеля благодаря "жучку", хотя я не понимаю, когда он успел сунуть его в телефонный аппарат...
      - Возможно, когда Борис принимал с дороги душ.
      - Ладно, я сейчас не о том... Если "жучок" установил Лева, то откуда о затоплении отеля узнал Замухрышка?
      - Ты помнишь, где упала и наткнулась на ключ от цоколя? - спросил Марк. В двух шагах от двери Георгия. Думаю, он выронил его, когда тайком возвращался в номер и полез в карман за своими ключами, - ему же нужно было убрать Павла Сергеевича и Леву, значит, он оттуда выходил. Так вот, как я понимаю, Георгий следил за Борисом и видел, как Павел Сергеевич передал ему ключ. А за ужином или в бильярдной, неважно - Георгий залез к партнеру в карман и ключ вытащил. После этого ему оставалось только заглянуть в подвал и увидеть, что там творится.
      - Но тогда получается, что за ужином Замухрышка еще ничего не знал. Когда же он подсыпал Борису отравы?
      - После ужина. Это же очевидно. Георгий спустился в подвал, увидел воду, понял, что плакали его денежки, пришел в ярость и решил отомстить Борису, втянувшему его в авантюру с отелем. Борис открыл ему, Георгий завязал с ним разговор, потом предложил пропустить по рюмочке на сон грядущий и незаметно бросил в бокал яд.
      - А яд он, естественно, возит с собой просто так, на всякий случай, съязвила я.
      - А что в этом удивительного? Он же параноик, от него всего можно ожидать.
      - Варька, я думаю, тебе следует смириться с тем, что убийца - Георгий, сказал Генрих. - Знаешь, что меня убеждает в этом больше всего? Страх Бориса. Ты сама говорила, что он по-настоящему перепугался, когда Павел Сергеевич отозвал его в сторонку и что-то сообщил.
      - Нет, этого я не говорила. Он был потрясен, это да. Но, как мне кажется, известие о крупной потере - достаточное основание для потрясения.
      - Да, но сразу после разговора Бориса с Павлом Сергеевичем Наталья идет к Георгию и умоляет его отослать телохранителя. Под тем предлогом, что его присутствие может отпугнуть Леву от участия в проекте. Но ведь тогда уже стало ясно, что отель работать не будет и дорога не нужна. Значит, она солгала...
      - Не обязательно. С Павлом Сергеевичем говорил Борис, а не его сестра. Она могла действовать по собственной инициативе, еще не зная, что в ее хлопотах уже нет надобности.
      - Не думаю. После того как Прошка подслушал разговор Натальи с Георгием, прошло совсем немного времени, и нас позвали ужинать. Когда мы вошли в бар, Наталья сидела за столом, а телохранителя уже не было. Значит, его уже увез шофер грузовика, которому Борис отдавал какие-то распоряжения сразу после беседы с истопником.
      Я надолго задумалась, потом сказала:
      - Ладно, убедил. От телохранителя отделались по инициативе Бориса. Но убей меня бог, если я понимаю, зачем ему это понадобилось...
      - Он знал, что Георгий - человек непредсказуемый. Борис скрыл от партнера правду, но боялся, что тот все равно может узнать о катастрофе и способен сгоряча сотворить что-нибудь ужасное. У телохранителя было оружие. Борис, наверное, считал, что наличие пистолета может подтолкнуть его неуравновешенного партнера к неразумным действиям. Убедив Георгия, что в отеле ему нечего опасаться, он устранял в первую очередь не охранника, а возможное орудие преступления.
      Я снова задумалась.
      - Ну что, ослица ты наша упрямая, признаешь свою ошибку или до конца будешь отстаивать виновность Вальдемара? - насмешливо поинтересовался Прошка.
      - Не могу я поверить, что Замухрышка - убийца. Хоть режьте меня - не могу. Я иногда ошибаюсь в логике построений, но реакцию человека на то или иное событие всегда оцениваю правильно. Я же рисую, для меня выражения лиц главное в людях. Готова поклясться на Библии: Замухрышка был напуган до полусмерти, когда обнаружил пропажу телефона.
      - Откуда ты знаешь, чем он был напуган? Может, его ужаснуло собственное преступление? Или он вдруг понял, что о наводнении в отеле рано или поздно станет известно и таким образом обнаружится его мотив. И вообще, много ли параноику нужно, чтобы испугаться?
      - Все, - сказал Марк, отодвигая тарелку. - Обсуждение закончено, пора переходить к делу. - Варвара, захвати пару судков и ступай к Георгию. Попробуй уговорить его открыть дверь. Когда он будет тебя выпускать, мы не дадим ему запереться снова.
      - Нет.
      Услышав металл в моем тоне, все разом подняли головы и изумленно на меня вытаращились.
      - Откуда эта внезапная любовь к Замухрышке, Варвара? - спросил Прошка, хлопая глазами. - Прежде я как-то не замечал в тебе особой к нему симпатии. Что заставило тебя переменить отношение к этому неврастенику?
      - Одна фраза, сказанная Натальей. Я тоже в детстве была маленькой и хилой. Тем, кто был поздоровее, нравилось доводить меня до бешенства и щелчком отбрасывать назад, когда я начинала молотить по ним жалкими кулачками. Поглазеть на эту потеху собирались весельчаки со всех окрестных дворов. Я шагу не могла ступить, чтобы кто-нибудь меня не задел. Меня дразнили "бешеной блохой", "козявкой", "неустрашимой глистой". О других кличках я даже не хочу вспоминать. К восьми годам до меня дошло, что драться можно не только кулаками. Мои обидчики один за другим убеждались, что лучше меня не трогать иначе станешь всеобщим посмешищем. Но я никогда не принимала участия в травле слабых. И сейчас не собираюсь. Я согласна, доводы у вас довольно убедительные. Но если вы ошибаетесь, то, ворвавшись в номер к Замухрышке, можете довести невинного человека до инфаркта. Нам совсем ни к чему третья жертва, вам не кажется?
      Генриха моя речь убедила сразу.
      - Ты права, Варька. Доказательств у нас нет, а умозаключения могут оказаться ошибочными. Если ты считаешь, что наш визит к Георгию может окончиться плачевно, нужно оставить его в покое.
      - Да, пусть себе без помех обдумывает следующие убийства, - ехидно согласился Прошка.
      - Тогда иди к нему одна, - распорядился Марк. - Втяни его в разговор и упомяни ненароком о наводнении в отеле. Если он и впрямь все время просидел взаперти, то о воде в подвале ему ничего не известно. Вот и посмотришь, как он воспримет твое сообщение. Ты же у нас мастерица оценивать человеческую реакцию - тебе и карты в руки.
      Глава 19
      В сопровождении Леши я спустилась на кухню, достала кое-что из холодильника, подогрела в микроволновой печи, поставила на поднос и вернулась на третий этаж. У двери триста шестнадцатого номера Леша отдал мне поднос и шепотом напутствовал:
      - Только ни в коем случае не показывай Георгию, что его подозреваешь. И ничего не ешь и не пей, ладно?
      - Не волнуйся, Леша. Во-первых, я его не подозреваю, во-вторых, мы только что поели. Иди занимайся спокойно Вальдемаром. Обещаю вернуться к вам живой и невредимой.
      Когда он наконец удалился, я тихонько постучала в дверь.
      - Кто там? - откликнулся Георгий почти сразу, словно дожидался визитеров в прихожей.
      - Варвара. Чтобы не повторился наш предыдущий диалог, скажу сразу: в коридоре я одна, на подносе у меня ужин, а если вы сомневаетесь в безвредности блюд, я готова продегустировать любое у вас на глазах. (Слышал бы меня Леша!) Могу добавить, что я не вооружена и, если вы настаиваете, готова поставить поднос под дверью и уйти.
      Несмотря на ясно выраженное мною желание избежать повторений, Замухрышка опять долго не подавал признаков жизни, и только когда я уже совсем потеряла терпение, из-за двери раздался его голос:
      - Ладно. Сейчас открою, подождите.
      На этот раз он двигал мебель гораздо дольше, чем в предыдущий, из чего я заключила, что известие о смерти Левы не придало ему храбрости. Но в конце концов я все же попала в гостиную, которая теперь выглядела еще просторнее, поскольку значительная часть обстановки перекочевала в прихожую. Впустив меня, Замухрышка долго возился у входа, потом забрал у меня поднос и кивком показал на диван, который, по всей вероятности, просто не сумел сдвинуть с места. Сам он расположился на том же диване, но на почтительном расстоянии от меня, а поднос пристроил на коленях.
      - Ну что, поубавилось охоты веселиться? - спросил он, снимая дрожащей рукой крышку с одного из судков. - Или второе убийство не испортило вам настроения?
      - Лева не принадлежит к числу людей, которых я готова оплакивать до Страшного суда. Но если честно, радости его смерть не вызвала.
      - А смерть Бориса? - спросил Замухрышка, метнув в меня острый взгляд. - Вы ведь не особенно его любили, верно?
      Последнее замечание захватило меня врасплох. Во время "дружеских" сборищ, на которые приводил меня Борис, Замухрышка преимущественно сидел ко мне спиной. Кто бы мог подумать, что он отличается наблюдательностью?
      - А вы, оказывается, храбрый человек, Георгий, - заметила я после секундного замешательства. - В подобных обстоятельствах далеко не каждый отважился бы принять пищу из рук женщины, у которой имелись основания недолюбливать покойного.
      Замухрышка прожевал и проглотил кусок цыпленка под белым соусом, подергал щекой и выдал неожиданную сентенцию:
      - Лающая собака горла не перегрызет.
      В первый момент я даже не поняла, к чему это он. А когда сообразила, что под лающей собакой он подразумевал меня, чуть не поперхнулась. "Хорошо еще, что здесь нет Прошки, не то он до конца жизни не давал бы мне проходу", подумала я и собралась уже как следует отбрить Замухрышку, но, видимо, слишком долго лазила за словом в карман, потому что этому типу удалось огорошить меня в третий раз:
      - Каким, интересно, образом Боря добился вашего участия в своих играх? Он вас шантажировал?
      - Не родился еще человек, которому удалось бы меня шантажировать, - сухо произнесла я, оправившись от изумления. - И раз уж вы сами затронули эту тему, позвольте полюбопытствовать: о какой игре идет речь? Вам известно, зачем Борису понадобилось ломать комедию с помолвкой?
      Замухрышка покачал головой.
      - Я только сегодня догадался, что это была комедия. Конечно, мне с первой встречи показалось, что для невесты вы ведете себя довольно оригинально, но среди женщин попадаются весьма своеобразные особы... А сегодня днем вы спросили, не знаю ли я о Борисе чего-либо такого, что могло бы пролить свет на его внезапную смерть. И я кое-что вспомнил.
      Примерно полгода назад Боря несколько раз звонил мне по делу с одного и того же телефонного номера - он высвечивался у меня на определителе. У меня были номера его домашнего, служебного и мобильного телефонов, но ни один из них с тем номером не совпадал, и я на всякий случай записал его себе в книжку. А где-то спустя месяц-полтора мне понадобилось срочно связаться с Борей, и, поскольку по первым трем телефонам никто не отвечал, я на всякий случай позвонил по четвертому. Человек, снявший трубку, сказал, что я ошибся и никакого Бориса здесь никогда не было. На следующий день Боря заявился ко мне собственной персоной - якобы обсудить несколько вопросов, связанных с отелем. Но я сразу заметил, что он очень нервничает и хочет поговорить со мной совсем на другую тему, но почему-то боится. В конце концов он все же решился. "Гоша, - говорит, - у меня к тебе большая просьба: забудь, пожалуйста, номер телефона, по которому ты мне вчера звонил. Он принадлежит одной замужней даме, которую я не имею права скомпрометировать. Наш роман уже закончился, но, если кто-нибудь о нем проведает, это может привести к самым печальным последствиям". Я, разумеется, заверил его, что уже забыл злополучный номер и никогда не попытаюсь его вспомнить, но сам был заинтригован. Я впервые видел Борю таким жалким. Обычно он просто бесил меня своей самоуверенностью, снисходительно-покровительственным тоном, а тут чуть ли не на коленях готов ползать... Мало того, на следующий день выяснилось, что у меня таинственным образом исчезла записная книжка. И мне, вполне понятно, захотелось узнать побольше об этой замужней даме, которую ни в коем случае нельзя компрометировать.
      Я от неприязни поджала губы, с трудом удержавшись от того, чтобы высказать крысенышу все, что думаю по поводу его морального облика. Если бы кто-нибудь из моих друзей попросил меня не совать нос в чужие дела, я бы скорее повесилась, чем позволила себе проявить любопытство. Мне ужасно не хотелось потакать хвастовству Замухрышки об успехах на шпионском поприще, но, к сожалению, его информация могла пригодиться для решения загадки. Посему я промолчала.
      - Я разузнал адрес, по которому установлен телефон с таким номером (у меня хорошая память на цифры, и кража записной книжки Боре не помогла), и выяснил, что там проживает некая Оксана Алексеевна, сорокавосьмилетняя мать-одиночка, и ее пятнадцатилетняя дочь Вера. Под определение "замужняя дама" ни одна из них не подходила, поэтому я решил съездить и посмотреть, что там творится. Дом оказался старым, запущенным, без лифта. В подъезде воняет кошачьей мочой, стены облупились, с потолка сыплется штукатурка. Я заглянул туда и решил остаться в машине, а наверх послал телохранителя. Следуя моим наставлениям, Алик поднялся на пятый этаж, позвонил в дверь интересующей меня квартиры и спросил Оксану Алексеевну. Но ему даже не открыли. Мужской голос из-за двери сообщил, что хозяйка эту квартиру сдала, а сама переехала неизвестно куда. Тогда мне пришло в голову поговорить с бабусями у подъезда. Те охотно и очень многословно рассказали, что "Ксанке с дочерью сказочно повезло". Какой-то чудак попросил их сдать квартиру и предложил за нее настолько хорошую плату, что они сняли гораздо лучшее жилье, да еще безбедно жили на остаток. На мой вопрос, женат ли щедрый квартирант, бабки категорически заявили: не женат, и женщин к себе не водит. Я описал им Борю и спросил, так ли выглядит их новый сосед, но оказалось - нет. Жилец Оксаны Алексеевны - худой, сутулый, сильно близорукий. Но одна из моих осведомительниц признала Бориса по описанию и подтвердила: заходит, мол, такой время от времени. Короче говоря, история о романе с замужней дамой затрещала по всем швам.
      Но я на этом не успокоился. Вызнал у старух новый адрес Оксаны Алексеевны и съездил к ней. Она оказалась тучной и некрасивой особой, похожей на раскормленного мопса. Эта мадам сказала, что уже год сдает квартиру Шатурину Михаилу Ильичу, бухгалтеру одной аудиторской фирмы. Квартирантом она весьма довольна: человек он вежливый и скромный, платит аккуратно, квартиру отремонтировал и содержит в порядке. Про Борю хозяйка квартиры и слыхом не слыхивала. Тогда я окончательно убедился, что любовной интрижкой тут и не пахнет. Подумал, что этот Шатурин, должно быть, тайно передает Борису сведения о фирмах, в которых проводит аудиторские проверки. В этом случае Борино беспокойство могло быть вызвано, например, страхом за безопасность агента.
      Но теперь, задним числом, я вспомнил, что примерно в это время он и познакомил всех нас со своей невестой, то бишь с вами. Мне еще тогда пришло в голову, что он обращается с суженой как-то подчеркнуто нежно и бережно. В институте, да и потом тоже, мне нередко доводилось наблюдать за Бориными ухаживаниями. Могу со всей определенностью утверждать: он делал это совсем иначе - шутил, много смеялся, отпускал легкомысленные замечания и прочее в этом духе. С вами же он держался, как на смотринах, словно не живой человек, а воплощение безупречного жениха. Если приплюсовать к этому ваше поведение весьма своеобразное для невесты, мягко говоря, - то становится ясно, что Борис разыгрывал комедию. Вот я и подумал: может быть, он тогда не обманывал? Может, у него действительно был роман с замужней дамой и, желая усыпить подозрительность обманутого мужа, он затеял спектакль с жениховством?
      - Вы намекаете, что у Бориса была связь с Ларисой?
      - Я думал об этом, но нет, вряд ли. Нашу рыжую красотку муж ни на минуту не выпускал из поля зрения. Я знаю об этом не понаслышке - наблюдал собственными глазами. Мы с ней пару раз случайно столкнулись в городе: на концерте в консерватории и в кафе. Оба раза Льва при ней не было, но за спиной маячил крепкий мужик со зверской рожей. Он так вперивался в любого, кто проявлял намерение приблизиться к Ларисе, что люди невольно ускоряли шаг и проходили мимо. Я даже не рискнул с ней поздороваться, хотя никаких фривольностей у меня и в мыслях не было.
      - Но помимо сестры Бориса Натальи среди нас только одна замужняя дама Лариса.
      - А почему вы решили, что Борина пассия обязательно должна находиться среди нас?
      - Потому что в противном случае убийство не имело смысла. Ведь тогда среди нас нет и мужа таинственной незнакомки.
      - Разве я говорил об убийстве?
      - Да. По вашим словам, вы вспомнили нечто такое, что могло бы пролить свет на внезапную кончину Бориса. Но если в отеле нет ни дамы его сердца, ни ее мужа-рогоносца, то мы по-прежнему в потемках.
      - Вы меня не поняли. Я рассказывал о том, как пришел к мысли, что ваша помолвка - фикция. Вопрос о возможной причине убийства был лишь толчком; благодаря ему я вспомнил историю со звонком полугодовалой давности, что стало первым звеном в цепочке моих рассуждений. Но вы не ответили мне: как Борису удалось склонить вас к участию в своей игре?
      - Я, в отличие от вас, не наблюдала за брачными танцами Бориса в прошлом и долгое время не догадывалась, что принимаю участие в спектакле. Боюсь, Борис мною манипулировал. Он чувствовал, что его ухаживания вызывают у меня острое неприятие, которое я из вежливости старалась не проявлять, и пользовался этим. Перед тем как вывести меня в свет, ваш друг навязчивыми нежностями и знаками внимания добивался, чтобы у меня отказали тормоза. Я зверела и, позабыв обо всех нормах поведения в цивилизованном обществе, давала себе волю, после чего чувство стыда на некоторое время пересиливало все остальные. Вот тут-то Борис и выводил меня - притихшую и виноватую - на люди. Зачем все это было ему нужно - ума не приложу. Но если, по-вашему, его тайна не имеет отношения к убийствам в отеле, то и бог с ней. Сейчас главное - вычислить убийцу. Вы уверены, что у мужа Натальи не хватило бы пороху подмешать яд Борису и Леве?
      Замухрышка ответил не сразу. Он поменял местами судки на подносе, отрезал себе кусочек фаршированного языка, долго смаковал его во рту и вообще вел себя так, будто меня с моими вопросами не было в комнате. Я уже начала жалеть, что отказалась от плана Марка. В страхе Замухрышка наверняка не держался бы столь нагло. Я решила досчитать про себя до ста, а потом без подготовки выдать ему новость о затопленном подвале. "Будем надеяться, это известие собьет с тебя спесь", - злорадно подумала я, начиная отсчет. На шестидесяти восьми Замухрышка соизволил повернуть голову в мою сторону.
      - Я ни в чем не уверен, - изрек он, цыкнув зубом. - Звягин влюблен в себя до патологии. Если смерть Бори и Льва могла принести ему пользу, моральные устои его не удержали бы. Но вот хватило бы ему ума - сомневаюсь.
      - Теоретически смерть Левы могла принести ему пользу, - произнесла я, изображая задумчивость. - Например, в том случае, если Лева - его кредитор. А вот зачем Вальдемару убивать шурина - непонятно. Наследство, которое достанется Наталье, слишком невелико, чтобы ради него марать руки.
      - Почему невелико? - насторожился Георгий. - Вполне солидное наследство. Людей убивали ради гораздо менее значительной суммы.
      - Думаю, Наталье придется продать фирму брата, чтобы вернуть кредит, взятый под строительство отеля. Конечно, остается еще квартира и машина...
      - Но в недалеком будущем отель начнет приносить хороший доход, - перебил Георгий.
      - Ах, вы же еще не знаете! - воскликнула я, отведя глаза. - Павел Сергеевич пришел в себя и рассказал, что в подвале отеля полно воды, которую он не сумел откачать, как ни старался. По его предположению, строители, отрыв котлован, задели водоносный пласт, и теперь вода подмывает фундамент...
      Приглушенный ковром металлический лязг заставил меня умолкнуть. Я уставилась на валяющийся на полу поднос и перевернутые судки. Содержимое одного из них завораживающе-медленно растекалось по ковру. Я с трудом оторвала взгляд от расплывающегося пятна и подняла глаза на Замухрышку, голова которого запрокинулась на спинку дивана. Его лицо приобрело землистый оттенок, в прорезях век блестели желтоватые, в красных прожилках, белки глаз. Левая щека прекратила свой конвульсивный танец, и уголок рта больше не дрожал в недоделанной кривой ухмылке.
      С минуту я таращилась на Замухрышку, дивясь внешней перемене, которая произошла с этим неврастеником в момент, когда на него внезапно снизошел покой, потом придвинулась и неуверенно похлопала ладонью по неподвижной щеке. Никакого эффекта.
      "Боже, неужели я все-таки довела его до инфаркта?" Эта мысль мигом оторвала меня от дивана и швырнула в прихожую. Ругаясь, как грузчик, я в несколько секунд разбросала баррикаду, любовно сложенную Замухрышкой, выбежала в коридор и испуганной ланью помчалась к номеру триста восемнадцать.
      - Ты хотел увидеть реакцию Георгия на известие о скорой гибели отеля? обрушилась я на Марка, выскочившего из спальни при моем шумном появлении. Беги, полюбуйся! Только поторопись, пока зрачки на свет реагируют.
      Марк чертыхнулся и опрометью вылетел из номера. За ним после секундной заминки последовала реанимационная бригада в составе Генриха, Прошки и Леши. Последний небрежно уронил предыдущего пациента на загаженный кафельный пол ванной, но пребывающий в неведомых далях Вальдемар не обиделся. Я некоторое время пыталась решить, этично ли оставлять беспомощного страдальца в столь некомфортабельных условиях, но, вспомнив, что он, по всей вероятности, и учинил двухдневный кошмар в отеле, тоже покинула номер.
      Обморок Замухрышки оказался глубоким. Даже с помощью нашатырного спирта, который Генрих отыскал в аптечке, нам не сразу удалось привести несчастного в чувство. Едва он открыл глаза, как в него тут же влили полфлакона сердечных капель и изрядную порцию валерьянки. Но, наверное, мы напрасно старались. Замухрышка очнулся таким спокойным и безучастным, что его, пожалуй, наоборот, следовало бы напоить чем-нибудь возбуждающим.
      - Нельзя оставлять его одного, - высказался Генрих, с тревогой глядя на физиономию Георгия, которая приобрела удивительно тупое выражение. - Не забрать ли его с собой?
      - Лучше отведите его в сторожку к Наталье, - решил Марк. - Думаю, она быстрее других сумеет привести его в чувство.
      Генрих и выделенный ему в помощь Прошка упаковали Георгия в дождевик с сапогами, взяли его под белы ручки и повели к лифту. А я, Леша и Марк вернулись к бесчувственному Вальдемару.
      - Все, не могу больше, - сказал Марк, с отвращением поглядев на тело, распластавшееся в тошнотворной жиже. - Пусть валяется, пока не поднимется на ноги самостоятельно.
      - Может, хоть перенесем его на кровать? - предложил Леша.
      - В таком виде? - Марк брезгливо передернул плечами. - Наталья нам за это спасибо не скажет.
      - Нечего суетиться вокруг этого подонка, - согласилась я с Марком. - О нем в тюремном лазарете позаботятся. Или вы по-прежнему считаете убийцей Георгия, мистер Ватсон?
      Марк поморщился, но крыть ему было нечем. Если бы не бескровное лицо и не внезапно пропавший тик Замухрышки, он еще мог бы выдвинуть версию о притворном обмороке, а так ему оставалось лишь достойно принять поражение.
      - Ладно, Варвара, ты оказалась права. Только не вздумай задирать нос, гениальная сыщица!
      - Но откуда же в коридоре взялся ключ от цоколя? - задумчиво спросил Леша. - Раз Георгий ничего не знал о затоплении, ключ потерял кто-то другой.
      - Борис? - неуверенно предположила я.
      - Нет, это почти невероятно. Даже если ключи лежали в кармане его пижамной куртки, они не могли выпасть оттуда, потому что Бориса закутали в одеяло и везли по коридору в кресле.
      - Зато Леву мы тащили на руках, - мрачно сказал Марк, - и ключ вполне мог выпасть у него из кармана. В коридоре ковер, поэтому звяканья мы не услышали.
      - Выходит, Лева не только установил в номере Бориса "жучок", но и стащил у него за ужином ключи? - Я покачала головой. - Зачем? Хотел убедиться собственными глазами, что подвал затоплен? Но это же глупо! Какой смысл Павлу Сергеевичу обманывать Бориса?
      - Наверное, ключ от подвала понадобился Леве с какой-то другой целью, изрек после продолжительного раздумья Леша. - Помните, вчера утром Лариса не могла найти мужа? Потом искали мы, и тоже безрезультатно. А часа через три Варька обнаружила Леву в холле цокольного этажа, где он почему-то решил переодеться. Я думаю, он чем-то тайно занимался в подвале, и следы его деятельности остались на одежде.
      - Да что ты, Леша! Чем он мог заниматься в залитом холодной водой подвале на протяжении нескольких часов?
      - Не знаю, - честно признался Леша.
      - Идея, конечно, дурацкая, но проверить можно, - высказался Марк. - Обувь придется снять, штаны закатать выше колен, но, если двигаться в темпе, насмерть замерзнуть не успеем...
      - А потом можно будет попарить ноги и опрокинуть рюмку-другую, - поддержал его Леша.
      - Ладно, пошли, - согласилась я. - А вы знаете, как там включить свет?
      - Свет зажигать нельзя, - сказал Леша. - Вдруг коротнет? Но у меня есть фонарь.
      Он сходил к себе в номер, принес фонарь, и мы втроем спустились в цоколь. Сняв сапоги и закатав штанины, Марк достал из кармана ключ, открыл правую дверь и пропустил Лешу с фонариком вперед. Я двинулась следом и, погрузив в ледяную воду ступни ног, едва не задохнулась.
      - Быстрее Леша, - поторопила я, сразу застучав зубами. - Я не хочу во цвете лет погибнуть от пневмонии.
      Леша прибавил шагу, но идти по колено в воде с большой скоростью сложно. Ступни у меня начали неметь. Быстро перебирая ногами, мы двигались по коридору за конусом света. Леша на ходу водил фонарем из стороны в сторону, освещая стены, Марк дергал попадавшиеся по пути двери. Вот луч высветил провал ниши, куда выходила дверь лифта. Леша повернулся к нише лицом и замер. Марк врезался в него и начал было ругаться, но замолк на полуслове и тоже застыл. Я несколько секунд смотрела им в спину, ожидая комментариев, и, не дождавшись, протиснулась между ними.
      Горло у меня перехватило, и вместо истошного вопля из груди вырвался полузадушенный писк.
      В дальнем углу ниши стояло инвалидное кресло. Большие колеса были наполовину погружены в воду. В кресле сидел человек. Пятно света поднялось к его лицу, и на нас уставились безжизненные выпученные глаза Бориса.
      Глава 20
      Первым опомнился Марк.
      - Леша, забирай Варвару, возвращайтесь в холл, - крикнул он, выхватывая фонарик. - Я вас догоню.
      Леша мертвой хваткой вцепился мне в запястье и потащил, как ребенка, к прямоугольнику дверного проема, белеющему в конце коридора.
      - Что значит - забирай? - выговорила я, отбивая зубами чечетку. - Лариса утверждает, что забрать можно только неодушевленный предмет. По-моему, от частой возни с трупами Марк начал путать живых и мертвых.
      Леша продолжал неуклонно двигаться вперед, рассекая воду, точно заправский буксир.
      - Расслабься, Варька. Мне свой кураж можешь не демонстрировать.
      - Ах да, я и забыла, что ты предпочитаешь истерики. Но боюсь, без тренировки у меня ничего не получится. Если хочешь, могу изобразить легкий обморок. Только подхвати меня сразу, пожалуйста. У меня нет ни малейшего желания принимать ледяную ванну.
      - Тогда подожди с обмороком, пока не выберемся из подвала, - посоветовал Леша, не снижая темпа.
      Я изо всех сил старалась не отставать, но ноги плохо слушались - то ли потому, что совсем застыли, то ли из-за слабости, охватившей меня, когда я увидела неподвижные стеклянно-прозрачные глаза Бориса.
      Марк нагнал нас в холле, где мы задержались, чтобы обуться. Он запер замок на два оборота, а на короткий Лешин вопрос: "Ну?" - ответил почти так же коротко:
      - Потом.
      Надеясь согреть заледеневшие ноги, мы взбежали, перепрыгивая ступеньки, на третий этаж. В моем номере Марк достал из бара бутылку, не скупясь, плеснул водки в стакан чешского стекла и протянул мне:
      - Залпом, Варвара! И бегом в ванную.
      Я послушно влила в себя лекарство, юркнула в спальню, сдернула с вешалки купальный халат и заперлась в ванной. Но вместо ожидаемой горячей воды из-под крана полилась прохладная струйка. "Этого и следовало ожидать, - угрюмо подумала я. - Павел Сергеевич с прошлой ночи лежит с разбитой головой, а Лева, исполнявший обязанности истопника сегодня утром, пребывает в лучшем мире".
      Завернув кран, я покинула ванную, прошла через спальню и остановилась на пороге гостиной. Леша с Марком только что оторвались от своих стаканов.
      - Так что там? - крякнув, спросил Леша.
      - Борис умер не от яда, - тихо ответил Марк. - У него на шее отчетливый след удавки.
      - А я-то чуть не расплакалась, растроганная твоей заботой, - прошипела я, вторгаясь в гостиную. - Оказывается, ты просто хотел от меня избавиться. Зачем, интересно? Мне не следовало знать, что Бориса задушили? По-твоему, я спала бы спокойнее, считая, что мертвец выбрался из болота, добрел до отеля и, утомившись, прикорнул в инвалидном кресле?
      Лучшая защита, как известно, нападение.
      - Ты почему не в ванной? - обрушился на меня Марк. - Хочешь свалиться с температурой? Здесь и без тебя достаточно лежачих больных.
      - Не думаю, что еще одна холодная ножная ванна прибавит мне здоровья. И нечего увиливать от ответа. Зачем ты меня отослал?
      - Горячей воды нет? Леша, разотри этой скандалистке ноги, - распорядился Марк. - Сядь, Варвара. Не собирался я от тебя ничего скрывать. Хотел только, чтобы ты сначала немного успокоилась.
      - Я всегда спокойна, - гордо объявила я, почти справившись с дрожью, и уселась на диван. Леша было опустился передо мной на корточки, но я поджала ноги. - Не нужно мне ничего растирать. И так ступни горят. Лучше скажите: вы уверены, что Лева мертв? Не окажется он потом где-нибудь в котельной с кровоточащей раной в груди?
      - За Леву я ручаюсь, - сказал Марк. - Лично проверил ему пульс, и не на запястье, на шее. И потом это искаженное багрово-синее лицо... Без специального грима такого эффекта не добьешься.
      - Ладно, будем считать, что Лева действительно отравлен. Теперь не мешало бы разобраться с Борисом...
      - Подожди, Варвара, - перебил меня Марк. - Я вызвал сюда Прошку с Генрихом. Отложим обсуждение до их прихода. А пока натяни на себя что-нибудь теплое и прекрати дрожать. Налить тебе еще рюмку водки?
      - У меня и так голова идет кругом.
      Я встала и пошла в спальню за теплой шалью. Но, уже набросив ее на плечи, передумала и закуталась в одеяло. Дрожь все равно не унималась, но, быть может, одеяло позволит ее скрыть... В голове у меня царил полный хаос: из памяти выплывали разрозненные сцены, увиденные мною в отеле, обрывки фраз. Казалось, мне показывают фильм, смонтированный безумным режиссером, который покромсал все отснятые пленки на отдельные кадры и произвольным образом склеил. Вот бледное лицо Бориса на подушке, жалкая улыбка, сменившая страдальческую гримасу. "Боюсь, вчерашние анчоусы оказались несвежими"... Сдавленное рыдание Павла Сергеевича: "Боря умер"... Застывшее лицо Натальи, заплаканные глаза Ларисы. Неужели все они притворялись? Кто же должен был играть роль зрителя? Ведь не для нас был устроен этот спектакль?.. Наталья с белыми таблетками на ладони... Кому они предназначались?.. Замухрышка, орущий: "Это очень похоже на заговор. И объект его - я!" Может быть, он был прав? Но Замухрышка жив, а Лева и Борис мертвы...
      Из задумчивости меня вывел голос Прошки:
      - Что у вас происходит? Что за спешка такая?
      - Бориса убили, - ответил ему Леша.
      - Вот так новость! До тебя только что дошло? А завтра ты разбудишь меня спозаранку, чтобы сообщить о кончине Левы?
      Я выплыла из спальни, кутаясь в одеяло. Прошка стоял посреди гостиной, гневно сверля глазами сидящего на диване Лешу. Марк доставал из бара новые стаканы, Генрих сражался в прихожей с дверным замком. Я подошла к большому кожаному креслу и забралась в него с ногами.
      - Что это вы все молчите? - Прошка перевел взгляд на бутылку. - Марк, ты позвал нас выпить за помин Борисовой души? И тебя тоже вдруг как громом поразила мысль: "Боже, а Борис-то мертв!"?
      Марк медлил с ответом, и Генрих, которому удалось наконец повернуть ключ, забеспокоился.
      - Что тут у вас случилось? - спросил он, медленно обведя нас взглядом.
      Марк вручил им с Прошкой по стакану.
      - Мы нашли труп Бориса в подвале, - объявил он. - В инвалидном кресле. На шее у него четкий след провода или гладкого шнура. Рядом с креслом в воде валяется большой разбитый фонарь, принадлежащий, по всей вероятности, Павлу Сергеевичу. Борис полностью одет: сапоги, брезентовые штаны, свитер, штормовка. Одежда заскорузлая и грязная.
      Прошка с Генрихом, как лунатики, влили в себя содержимое стаканов.
      - Выходит... - минуты через две произнес Прошка и покачал головой. Ничего не выходит. Кто-нибудь из вас в состоянии объяснить, что это значит?
      - Это значит, что вчера утром нас с вами провели, как последних дураков, ответила я с готовностью. - Никакого отравления и никакого аппендицита у Бориса не было, он не умирал в машине и не тонул в болоте. Цель этого милого розыгрыша я пока не понимаю, но участников - по крайней мере, нескольких назвать могу. Это сам Борис, его сестра, Лариса и Павел Сергеевич.
      - Какая ерунда! - возмутился Прошка. - Когда мы встретили Ларису и Наталью в лесу, Лариса была вся зареванная, а Наталья двигалась, как сомнамбула. Сегодня днем в разговоре с Натальей я упомянул имя ее брата, и она побелела, как вон та стена. Павел Сергеевич, еще не вполне придя в себя, вспоминал сегодня, как умер Борис, и ты, Варвара, сама бросилась искать ему валидол. Если все это было игрой, то они не просто гениальны, они - труппа бесподобных актеров, равных которым нет и не было на свете.
      В комнате воцарилось молчание.
      - Ну, по крайней мере, один твой довод я могу разбить, - заговорила я наконец. - Ты помнишь, что именно сказал Наталье, когда она изменилась в лице? Нет? А напрасно. Ты сообщил ей, что ночью мне привиделся Борис. Во всяком случае, именно после этого ты спросил, не плохо ли ей, и предложил отложить разговор. Она побледнела не потому, что вспомнила о действительной смерти брата, а потому, что его видели живым.
      - И не просто видели живым, а видели живым под окнами отеля, - подхватил Марк. - Я не знаю, какую цель ставили перед собой участники спектакля, если не побег Бориса. Причем побег основательный, навсегда, исключающий преследование и дальнейшие поиски беглеца. Естественно, услышав, что беглец вернулся и обнаружен, его сообщница была потрясена.
      - Ну хорошо, а Лариса? Заметьте, она ведь тогда плакала не для нас. Когда мы встретились с ними в лесу, у нее уже были опухшие глаза и лицо в красных пятнах. По-вашему, она сидела в машине и на протяжении часа выдавливала из себя слезы, чтобы убедить нас в кончине Бориса? - Прошка скептически хмыкнул. - Безутешное горе было бы естественнее изображать сестре лжепокойника, а не чужой тете.
      - Не такая уж она Борису чужая, раз согласилась участвовать в его шоу, возразил Марк.
      - Когда же это они успели сблизиться? Под бдительным оком Левы и телохранителя?
      - Может быть, Лев тоже участвовал в заговоре? Вместе с женой? - неуверенно предположил Генрих.
      Все задумались.
      - Леша, перечисли коротко основные события с момента нашего приезда, велел Марк. - Сведения, полученные с чужих слов, перечисляй как можно осторожнее. В первую очередь меня интересуют факты, свидетелями которых был кто-то из нас. Прошка, сбегай в кабинет, принеси ручку и лист бумаги. Будешь записывать.
      Прошка на удивление безропотно подчинился указанию и устроился рядом с Лешей на диване, придвинув к себе кофейный столик.
      - Диктуй, Леша. Я готов.
      Леша исполнил свой традиционный мимический номер и начал перечислять события последних двух с половиной дней. Когда он закончил, Марк велел Прошке сделать четыре ксерокопии его записей и раздать всем по листу. Прошка снова скрылся в кабинете, но через секунду вынырнул оттуда и потребовал Лешиной помощи - включить ксерокс самостоятельно у нашего умельца не хватило мозгов. В конце концов все получили по листу писчей бумаги с таким перечнем:
      1. Разговор Бориса с истопником.
      2. Борис отдает какие-то распоряжения шоферу грузовика, после чего уводит всех в отель и распределяет по номерам.
      3. Наталья уговаривает Георгия избавиться от телохранителя.
      4. После ужина Борис уводит мужчин в бильярдную, а Наталья бросает две белые таблетки в бокал с напитком янтарного цвета (или пьет таблетки и запивает их таким напитком).
      5. Борис уговаривает всех лечь пораньше.
      6. Нас будит неизвестно чей телефонный звонок.
      7. Георгий в панике выскакивает в коридор и сообщает о пропаже радиотелефона.
      8. Лариса в полубезумном от беспокойства состоянии разыскивает по отелю пропавшего мужа.
      9. Наталья сообщает, что Борису плохо и ему срочно нужен врач.
      10. Павел Сергеевич обнаруживает пропажу своего радиотелефона; он не на шутку испуган и встревожен.
      11. Наталья решает отвезти Бориса на своей машине и просит о помощи Ларису. Георгий закатывает истерику, требуя взять его с собой, но ему отказывают под тем предлогом, что нужен проводник - Павел Сергеевич.
      12. Со слов Павла Сергеевича: машина застревает в болоте, он выходит ее подтолкнуть; Лариса кричит, что Борис умер, и Наталья это подтверждает. Павел Сергеевич отправляется за помощью в отель.
      13. Вернувшись с Ларисой из леса, Варвара натыкается на Леву, который непонятно зачем переодевается не у себя, а в холле цокольного этажа. Свое отсутствие он объясняет тем, что ходил гулять и заблудился в лесу.
      14. Разговор Ларисы с мужем. Непонятное упоминание о Диме.
      15. Машина с телом Бориса не найдена.
      16. Ночью Варвара видит за окном человека, которого принимает за Бориса.
      17. В кустах обнаружен Павел Сергеевич с разбитой головой. (По его словам, он вышел, услышав крадущиеся шаги, и видел в отдалении человека, которого не сумел опознать.)
      18. В это время Вальдемар находился в баре отеля (пьяный?).
      19. В комнате Бориса обнаружен "жучок". Увидев его, Наталья едва не теряет сознание.
      20. Под окнами отеля, на месте предполагаемого нападения на истопника, неизвестный обработал граблями большой участок земли, в том числе длинную узкую полосу до гравиевой дорожки.
      21. Отравился Лева (по словам Ларисы, яд был в бутылке виски).
      22. В коридоре недалеко от двери Георгия найден ключ от цоколя, который, по словам Павла Сергеевича, Борис забрал вечером в день приезда.
      23. Выясняется, что подвал отеля затоплен.
      24. Вальдемару становится плохо.
      25. Георгий, узнав о затопленном подвале, теряет сознание.
      26. В подвале найден труп Бориса со следами удавки на шее.
      - Ничего не понимаю, - признался Марк, дважды перечитав свой экземпляр. По всему выходит, что Борис запланировал свою фиктивную кончину, как только узнал от Павла Сергеевича о затопленном подвале. Смотрите, он сразу отдает шоферу распоряжение - по всей видимости, подождать телохранителя. Потом по логике вещей он должен был поделиться своим замыслом с сестрой и попросить ее помощи. Наталья уговаривает Георгия отослать телохранителя и подсыпает кому-то снотворного. Вероятно, мужу, чтобы ночью без помех обсудить с Борисом создавшееся положение и сделать необходимые приготовления. Пропажа радиотелефонов - дело их рук. Они не могли допустить прибытия помощи, иначе Борису не удалось бы "умереть" и сгинуть.
      Словом, все говорит о том, что карусель закрутилась из-за воды в подвале. Кого так сильно испугался Борис в связи с наводнением? Казалось бы, Георгия. Правильно? Но Георгий ничего о катастрофе не знал - обморок у него был настоящий, никуда не денешься, - а Бориса все-таки убили...
      - Подожди, Марк, - остановил его Генрих, - не торопись. Давай рассмотрим все пункты по порядку. С первыми пятью все понятно. Борис узнает о печальном будущем отеля и подготавливает свое бегство, закамуфлированное мнимым отравлением. Смотрим пункт шестой: звонок. Кто звонил к нам в номер и с какой целью?
      - Борис или Наталья, - предположила я. - Им потребовались зрители для спектакля под названием "Смертельная болезнь Бориса".
      - Хорошо, принимается. Пункт седьмой. Пропажа радиотелефона из запертого люкса Георгия. Как Борис или Наталья могли осуществить кражу?
      - Я знаю как! - вскричал Прошка. - Стенной шкаф, где хранятся щетки, пылесос и прочее барахло! У него задняя стенка состоит из двух листов фанеры, а за ней - номер Георгия! Генрих, помнишь, ты объяснил нам со слов Натальи, где хранится ведро? А откуда она это знала, если прежде в отеле не бывала?
      - Принимается. Восьмой пункт пока пропустим. Пункт девятый - понятно. Десятый - более или менее тоже. Борис не раз приезжал в отель и, наверное, знал, что истопник выкладывает из кармана радиотелефон, когда идет в котельную. Может быть, Павел Сергеевич сам ему об этом рассказал, чтобы в определенные часы Борис не пытался ему дозвониться. Но из всего перечисленного следует, что Павел Сергеевич в заговоре не участвовал.
      - Вполне допустимо, - заметил Леша. - Когда Лариса объявила о смерти Бориса, истопника в машине не было. И его тут же отрядили за помощью.
      - Из одиннадцатого пункта следует, что Наталья доверилась Ларисе и уговорила ее помочь им с Борисом. Тут возникает два вопроса: когда и почему? Когда рассказала все Ларисе - до или после отъезда из отеля? И почему Лариса согласилась участвовать в их заговоре?
      - Генрих, сейчас мы запутаемся в этих бесконечных "почему", - сказала я. Пусть мы пока не знаем деталей, но картина прорисовывается вполне отчетливая. Борис, Наталья и Лариса, несомненно, составили заговор. Его цель - побег Бориса, причем такой побег, который исключил бы преследование. Первая часть замысла была осуществлена без сучка без задоринки. У нас, по крайней мере, не возникло сомнений в том, что Борис скончался и покоится вместе с машиной на дне болота. А потом у них вышла осечка. Борис, по-видимому, заблудился и после долгих блужданий вернулся к отелю. Наверное, это он ходил крадучись ночью у сторожки и разбудил Павла Сергеевича. И его же я видела на лужайке, когда выглянула в окно. Скорее всего, он стоял под окнами Натальи, надеясь, что она выглянет. А Павел Сергеевич тем временем вышел на разведку, заметил его вдалеке, крикнул: "Эй!" - и Борису пришлось нырнуть в кусты. Там-то его и поджидал убийца. Шевеление в кустах, которое издали заметил Павел Сергеевич, позволяет предположить, что там шла борьба. Кричать Борис не мог, потому что ему на шею накинули удавку, но наверняка сопротивлялся. А когда Павел Сергеевич подошел ближе, все уже было кончено. Убийца не мог допустить, чтобы старик увидел труп, - вероятно, он планировал безупречное убийство. Наталья с Ларисой уверены, что Борис бежал, остальные не сомневаются, что он умер от аппендицита или отравления, поэтому достаточно спрятать труп понадежнее, и никто ничего никогда не узнает. А тут возникает нежелательный свидетель. Естественно, убийца стукнул его по голове. Может быть, и убил бы, если бы не подоспели мы.
      - Теперь понятно, зачем он работал граблями! - сообразил Леша. - Хотел уничтожить следы кресла-каталки. Когда мы перенесли Павла Сергеевича в сторожку, убийца взял кресло из портика, чтобы вывезти тело. Борис был грузным, поэтому от кресла остались глубокие колеи. Увидев их, любой догадался бы, что оттуда везли что-то тяжелое.
      - А зачем убийца отвез труп в подвал? - спросил Генрих. - Ведь там его рано или поздно нашли бы...
      - Наверное, сначала он хотел бросить его в озеро, но по высокой лестнице с тяжелым креслом не спустишься, а по дороге в объезд - слишком далеко. К тому же убийца знал, что мы не спим и в любую минуту можем выскочить из сторожки. Поэтому, наткнувшись в кармане Бориса на ключ от подвала, он решил временно спрятать труп там, а окончательно отделаться от него на следующую ночь, когда будет поспокойнее.
      - Но на главный вопрос мы так и не ответили, - сказал Прошка. - Кто он, этот убийца?
      - Одно могу утверждать наверняка: не Замухрышка, - решительно заявила я. Он ни за что не справился бы с Борисом даже при помощи удавки. И уж тем более не сумел бы взвалить такую громадину на инвалидное кресло.
      - Наталья и Лариса тоже исключаются, - добавил Генрих. - Даже если забыть об их принадлежности к слабому полу, они сделали все, чтобы спасти Бориса от убийцы.
      - И Павел Сергеевич не убийца, - сказал Леша. - Он уж никак не мог избавиться от трупа после того, как мы унесли его, раненного, в сторожку.
      - Остаются двое: Лева и Вальдемар, - подытожила я. - Будем бросать монетку?
      - Но Леву тоже отравили, - напомнил Генрих.
      - Не тоже, Генрих. Бориса, как теперь ясно, задушили, Павлу Сергеевичу разбили голову, а Вальдемар, скорее всего, просто перепил. Отравили только Леву. И это вполне могла сделать одна из дам, пытавшихся спасти Бориса. Вспомни, какой ужас застыл в глазах Натальи, когда Леша обнаружил "жучок". И ее слова: "Номер прослушивался... Значит, Борю могли убить..." Естественно предположить, что план бегства обсуждался в гостиной Бориса. Увидев подслушивающее устройство, Наталья поняла: тот, ради кого был затеян весь спектакль, знает правду. Есть два варианта: либо ей ничего не известно о действительной смерти брата и тогда она подсыпала яд в бутылку виски, чтобы остановить убийцу, либо известно и тогда она ему отомстила.
      - Откуда ей могло быть известно? - воскликнул Прошка. - Вряд ли Лева хвастал перед ней своими ночными подвигами.
      - Посмотри пункт восьмой, - посоветовал ему Марк. - Когда Лева пропал, Ларису охватила паника. Леша, какое объяснение она вам выдала? Дескать, муж никогда не оставлял ее надолго без предупреждения? И потому она чуть не упала в обморок? Звучит крайне неубедительно. Скорее, она боялась, что Лева мог что-нибудь разнюхать и сорвать побег. А на следующий день Наталья узнает о существовании "жучка". Она вполне могла сложить два и два - то есть возможную осведомленность Левы и его утреннюю прогулку - и сделать вывод, что он поджидал Бориса где-то в лесу и расправился с ним.
      - Но на самом-то деле с Борисом расправились ночью, - возразил Прошка. Куда же ходил Лева утром?
      - Я, кажется, догадываюсь куда, - сказала я. - Когда ночью заговорщики обсуждали план побега, они наверняка не намечали точный маршрут. Естественно, Лева предположил, что они попытаются уехать по единственной дороге. Рано утром он улизнул из отеля и отправился в лес, чтобы устроить засаду. Вероятно, для засады он выбрал участок дороги, где машина проехать не могла. Но Наталья взяла в проводники Павла Сергеевича, и старик рассказал ей о заброшенной просеке. Наталья повела машину туда, и Лева тщетно просидел несколько часов под проливным дождем. То-то он был таким злобным, когда я застукала его в цоколе.
      - А почему он, кстати, переодевался именно там? - спросил Прошка.
      - Теперь об этом можно только догадываться. Но одно предположение у меня есть. Там, на дороге - желтая глина. И больше нигде в лесу ее нет. Во время дождя глина размокла, Лева наверняка не единожды падал и весь перемазался. Если бы Лариса увидела желтую грязь на одежде мужа, она могла сообразить, куда и почему он ходил, а Лева наверняка хотел скрыть свою осведомленность о заговоре. Он, конечно, не знал, что Борис заблудится и вернется к отелю, но, возможно, рассчитывал разыскать и убить его позже, в Москве.
      - Почему? - спросил Леша.
      - Что - почему?
      - Почему он хотел убить Бориса? Зачем ему это было нужно?
      Я пожала плечами.
      - Может быть, убийца все-таки Вальдемар? - предположил Генрих, видя, что никто не торопится высказываться. - У него все-таки был мотив...
      - Нет, - возразил Марк. - Если Вальдемар знал, что Борис собирается "умереть", мотив у него пропадал. Наталья и так становилась наследницей; зачем же ему настоящее убийство?
      - А если не знал? Если "жучок" поставил Лева или Георгий?
      - Тогда как, по-твоему, Вальдемар убил Бориса? Нечаянно встретил ночью? Да он бы перепугался до одури и с громким воем бросился наутек. Ведь он считал, что шурин мертв и погребен в болоте. Неужели ты веришь, что Вальдемар с его куриным умишком разгадал комбинацию Бориса, сообразил, что у него есть возможность безнаказанно убить, и в одиночку провернул всю эту операцию с удушением, устранением свидетеля, уничтожением следов?
      - А главное, ведь не Вальдемара боялся Борис, узнав о потопе и затевая спектакль со своей мнимой смертью, - поддержала я Марка. - Вальдемару как раз не было смысла покушаться на жизнь внезапно обедневшего родственника.
      - Но Леву финансовое положение Бориса вообще не должно было волновать, напомнил Леша. - Для него наводнение в отеле означало только одно: ему не придется вкладывать деньги в строительство дороги. Где вы видите здесь мотив для убийства?
      Все промолчали.
      - Да, - вздохнув, сказал наконец Марк. - Как ни крути, а испугаться Борис должен был Георгия. Только он мог возжаждать крови партнера, который вовлек его в разорительное предприятие. Но даже если забыть о разнице в их весовых категориях, Георгий не мог убить Бориса вчера ночью, потому что ничего не знал о затопленном подвале. Чепуха какая-то получается...
      - А что, если... - Все повернули головы к умолкшему на полуслове Генриху. - Что, если Борис действительно испугался Георгия, но не потому, что тот мог его убить... Например, Георгий мог сгоряча наговорить что-нибудь такое, чего говорить было нельзя...
      Я поперхнулась и закашлялась. Взглянув на меня, Леша подскочил к креслу и начал хлопать ладонью по моей спине.
      - Что, Варька? - испуганно воскликнул Генрих. - Я угадал?
      Я не могла ответить - приступ кашля не давал мне даже вздохнуть, поэтому пришлось ограничиться кивком. Заинтригованный Прошка пришел Леше на помощь и начал лупить меня с таким остервенением, что я не выдержала и врезала ему локтем в глаз. То есть в глаз я попала нечаянно: кто же знал, что наш доброхот нагнется в тот миг, когда я сделаю изящное движение локтем? Но Прошка моих объяснений выслушать не пожелал. Он схватился за глаз и с громким воем заметался по гостиной. Марк, который бегал в ванную, чтобы принести мне стакан воды, едва не упал, столкнувшись с обезумевшим страдальцем. Вода, естественно, угодила Прошке в лицо. Пока они орали друг на друга, Генрих носился по гостиной в поисках чего-нибудь, что можно приложить к подбитому глазу. При этом он небрежно смахивал на пол предметы, которые для этой цели не годились: журналы, подушки, керамическую вазу с камышом, магнитофонные кассеты... Через две минуты гостиная напоминала место Мамаева побоища.
      - Леша, останови Генриха, - взмолилась я, прокашлявшись. - Иначе сейчас на полу окажутся телевизор и видеомагнитофон.
      Марк с Прошкой замолчали и огляделись. Прошка присвистнул и даже оторвал ладонь от подбитого глаза.
      - Вот это да! Теперь я понимаю, Генрих, почему ты говорил, что семейное счастье легким не бывает. Наверное, это Машенькина точка зрения, да?
      Генрих окинул рассеянным взором плоды своих трудов и недоуменно поднял брови:
      - Почему ты так считаешь?
      - Семейную жизнь Генриха обсудите на досуге, - решительно пресек новую интермедию Марк и вернулся в свое кресло. - Так о чем ты собиралась поведать нам, Варвара?
      - Замухрышка действительно пронюхал о какой-то тайне Бориса. Правда, он и сам не знает точно о какой. Но Борис, вероятно, считал, что его дружок докопался до истины. - И я передала друзьям рассказ Георгия о звонках Бориса с неизвестного номера и последующих событиях. - Если верить Замухрышке, то подтверждения версии о романе с замужней дамой он не нашел, но одно сомнений не вызывает: Борис до смерти испугался, когда понял, что приятелю известен этот телефонный номер. Кстати, вспомнив эту историю, Георгий догадался, что моя помолвка с Борисом - блеф...
      - Стоп! - Марк вскинул руку. - Помолчите две минуты. Кажется, я вижу разгадку...
      Мы замерли и не две, а целых пять минут молча пожирали Марка глазами. Даже Прошке удалось не проронить ни слова. Наконец Марк убрал ладонь от лица и выпрямился.
      - Кажется, все сходится.
      - Ну?! - закричали мы в один голос.
      - Осталось только одно слабое место, но тут ничего не поделаешь. Возможно, нас ввели в заблуждение... Или они нашли какой-то выход...
      - Кто?!
      - Борис и Лариса, разумеется. С чего началась для нас вся эта катавасия? С того, что Борис затравил Варвару своими ухаживаниями, верно? Она несколько месяцев держала оборону, скрывалась от него, скандалила, разыгрывала идиотку перед его знакомыми, но Борис упорно навязывал ей свое общество, называл невестой, и главное - постоянно демонстрировал ее небольшому кругу одних и тех же людей. Возникает вопрос: кому конкретно и зачем? Георгия личная жизнь Бориса не интересует. Наталью с Вальдемаром, учитывая поведение Варвары, выбор Бориса мог только ужаснуть. Мне представляется сомнительным, что он избрал такой сложный способ досадить родственникам. Остается Лева. Он ревнив и, по всеобщему мнению, опасен. Если Борису удалось каким-то образом соблазнить его жену и Лева заподозрил неладное, он вполне мог расправиться с обоими любовниками. Тогда история с жениховством становится понятной. Борис должен был усыпить подозрения ревнивца. Вот он и предъявляет Леве свою "невесту".
      - Но как он мог закрутить роман с Ларисой, если Лева никогда не оставлял жену без присмотра? - спросил Прошка.
      - Вот это и есть мое слабое место...
      - Наверное, перекупил надзирателя, которого Лева к ней приставил, предположил Генрих.
      - Возможно. А дальше все просто, как дважды два. Приехав сюда с нами, Борис узнает о безнадежном положении отеля. Он не сомневается, что Георгий придет в ярость и, весьма вероятно, попытается отомстить. Думаю, Борис понял, что допустил ошибку, когда умолял Георгия забыть тот номер телефона. Хорошо зная своего приятеля, он догадывался, что тот не успокоится, пока не докопается до сути. Предположим, что человек, снимавший ту квартиру, - агент Бориса. Предположим, что квартира служила местом свиданий любовников. Тогда Георгий мог найти какую-нибудь соседку, видевшую Ларису. Узнать ее по описанию нетрудно. Итак, Борис подозревал, что Георгий проник в их тайну и в минуту гнева может выдать их с Ларисой Леве. Поэтому он решает "умереть" и посвящает в свои планы сестру и любовницу. Снотворное, которое Варвара видела на ладони Натальи, предназначалось и Леве, и Вальдемару, ведь заговорщикам нужно было обсудить и подготовить побег. Для этого необходимо, чтобы мужья обеих дам крепко спали. Но Лева свое виски пить не стал. По приезде в отель он сразу установил в телефонном аппарате Бориса "жучок" и подслушал, как Борис просил сестру подбросить снотворное в бокалы.
      - Ну, дальше понятно, - сказал Прошка. - Ночью Лева притворился спящим и, когда Лариса ушла обсуждать детали плана, преспокойненько сидел в номере, подслушивал да наматывал на ус. А на рассвете, когда жена вернулась и заснула, пошел на дорогу и устроил засаду. То-то он, должно быть, попрыгал от злости, когда просидел несколько часов под проливным дождем и понял, что никто не приедет.
      - Да, ему пришлось смириться с мыслью, что расквитаться с Борисом удастся нескоро - сначала беглеца еще нужно разыскать. Наверное, он был приятно удивлен, когда ночью выглянул в окно и увидел врага. Лариса приняла на ночь снотворное, и ничто не мешало ему потихоньку выйти из отеля и подкараулить свою жертву.
      - Но Варька и Павел Сергеевич чуть все не испортили, - подхватил Прошка. Лева, наверное, позеленел от злости, когда услышал окрик старика. Ведь любовник жены был практически у него в руках. Не скройся в эту минуту луна, Борис остался бы в живых. Но луна скрылась, и Лева решил рискнуть. Он знал, что старику понадобится время, чтобы дойти до места. Но не успел убийца довести до конца свое черное дело, как в Варькином окне загорелся свет. Потом погас и снова загорелся. Лева сообразил, что кто-то смотрел в окно. А тут еще истопник подоспел со своим фонарем... В общем, пришлось убийце попотеть. Но как же он все-таки пробрался в отель незамеченным?
      - Варька объяснила как, - ответил ему Леша. - Затащил в кусты Павла Сергеевича, труп Бориса, наверное, отволок подальше, в густую тень, а сам бегом помчался к подъезду. Спрятался в цоколе, подождал, пока мы выбежим за дверь, и поднялся к себе в номер. И ему вполне хватило времени, чтобы переодеться, пока мы шарили в кустах и спорили кому что делать.
      - А позже он перевез труп и обработал газон граблями, - догадался Генрих. - Когда спровадил нас всех в сторожку.
      - Но кто все-таки отравил самого Леву? - Я обвела всю компанию вопросительным взглядом. - Судя по тому, как Лариса билась в истерике, она этого не делала. Но Наталья не подсыпала бы яд в бутылку, не предупредив сообщницу. Вдруг Лариса решила бы сама пропустить стаканчик для успокоения нервов?
      - Наверное, все-таки Лариса, - сказал Марк. - Возможно, Лева проговорился - случайно или намеренно - о том, что убил Бориса. Лариса в состоянии аффекта отравила мужа, а оплакивала потом не его, а любовника.
      - Чего гадать? - воскликнул Прошка. - Пойдем в сторожку и спросим! Не думаю, что Лариса или Наталья станут отпираться.
      После бурных дебатов мы все-таки приняли это предложение. Генрих сбегал в триста восемнадцатый номер, убедился, что Вальдемар жив, и мы всей компанией отправились в сторожку. Дверь открыла Лариса. Увидев, в каком количестве мы прибыли, она поспешно отступила на кухню, освобождая нам место.
      - Раздевайтесь и проходите в комнату, - пригласила она от двери. - Все собрались там.
      Мы сняли плащи и сапоги и протопали в комнату. Павел Сергеевич уже не лежал, а сидел, опираясь на подушки. Георгий пристроился рядом с Натальей, сидевшей у изголовья больного. Лариса заняла стул в углу.
      - Стульев больше нет, ребятки, но у той стены лавка, - показал нам Павел Сергеевич. - Присаживайтесь, не стесняйтесь.
      Мы по-прежнему мялись в дверях и чувствовали себя в высшей степени неловко. Видимо, присутствующие уловили исходящее от нас напряжение - на всех лицах отразилась тревога.
      - Володя?.. С ним что-нибудь не в порядке? - хрипло спросила Наталья.
      - Нет-нет, не волнуйтесь. Он спит, - заверил Генрих и удрученно замолчал.
      Я поймала его несчастный взгляд и хотела было подать какой-нибудь знак остальным, что беседу надо отложить, но тут Прошка набрал в грудь побольше воздуху и выпалил:
      - Лариса, мы знаем, что вы отравили мужа.
      Лариса побледнела.
      - Не думайте, что мы вас осуждаем. Нам известно все. Мы нашли в подвале тело Бориса...
      Наталья вскрикнула и закрыла глаза. Лариса медленно поднялась со стула и так же медленно осела на пол.
      Глава 21
      Сцену, которая последовала за описанным эпизодом, я вспоминать не люблю и охотно пропустила бы ее вовсе. Только нежелание нарушать целостность повествования удерживает меня от искушения поставить звездочки или многоточие и сразу перейти к развязке. Но и всякое стремление к совершенству имеет предел, так что, боюсь, данное ниже описание может показаться кому-то куцым.
      Мы чувствовали, да и вели себя, как скопище недоумков. По крайней мере, я, Прошка и Леша. Генрих с Марком проявили большую находчивость. Генрих сразу же бросился к Ларисе, Марк, припечатав Прошку недобрым взглядом, - к аптечке. Замухрышка, злобно зыркнув в нашу сторону, вскочил со стула, прижал к груди голову Натальи и стал покачиваться из стороны в сторону, точно баюкал ребенка. В другое время это, несомненно, выглядело бы смешно, поскольку рядом с Натальей он смотрелся, как обычного сложения человек рядом с монументальной барышней со станции метро "Площадь Революции". Но в те минуты я утратила способность смеяться. Наталья тихо выла: "Я знала. Я знала. Я поняла. Как только увидела эту дьявольскую черную коробочку..." Павел Сергеевич откинулся на подушки и безучастно смотрел в потолок. Леша - как обычно в редкие минуты душевного волнения - бестолково бегал туда-сюда по комнате. Прошка столбом стоял на месте, и на лице его было написано столь явное желание провалиться сквозь землю, что не пожалеть его было невозможно. Я отчаянно пыталась придумать, как создать хотя бы видимость полезной деятельности, - ведь уйти из комнаты означало бы проявить непростительную черствость, а просто глазеть на раздавленных горем людей было мучительно и стыдно.
      "Сейчас, наверное, самое время изобразить обещанный Леше обморок, мелькнула у меня дурацкая мысль. - Тогда всем троим - мне, Леше и Прошке нашлось бы какое-то занятие". Я уже совсем было собралась лечь на пол и закрыть глаза, но в последнюю секунду удержалась, сообразив, что третий обморок за один час - это явный перебор.
      Тем временем Марк с Генрихом привели в чувство Ларису, и она, рыдая, бросилась в объятия Натальи. Марк, подталкивая нас, как баранов, к двери, выгнал всех на кухню. Прошка, Леша и Генрих сели на топчан, Марк - на перевернутое ведро, а я - на низенькую скамеечку возле печки.
      Сколько времени мы провели в угрюмом молчании, я не знаю. Мне казалось, что давно уже должно было наступить утро, но за окном лишь чуть посветлело. Георгий дважды приходил за водой, но оба раза не произнес ни слова.
      - Может, вернемся в отель к Вальдемару? - виноватым голосом предложил наконец Генрих.
      Ответить ему мы не успели, потому что дверь открылась и в проеме появилась Наталья. Ее бледное лицо от слез покрылось пятнами, но было на удивление спокойным.
      - Заходите в комнату, - тихо попросила она. - Нам нужно многое обсудить.
      Мы молча подчинились. Я прихватила с собой скамеечку, потому что впятером на лавке мы бы не поместились. Завидев нас, Георгий враждебно нахмурился и уставился в окно. Лариса, бессильно свесив руки, сидела на своем стуле в позе полной покорности судьбе. Павел Сергеевич по-прежнему разглядывал потолок. Наталья, закрыв за нами дверь, пересекла комнату, села у изголовья его постели и кивком показала нам на лавку. Я устроилась на скамеечке, привалившись спиной к двери, а остальные не без труда разместились на предложенном сиденье.
      Помолчав, Наталья откашлялась и объявила:
      - Прежде всего, вы, безусловно, должны узнать правду. Лариса со мной согласна. Вообще говоря, это ее история, но она неважно себя чувствует, и, думаю, рассказывать придется мне.
      Рыжая грива взметнулась и опала.
      - Нет, - неожиданно твердо возразила Лариса. - Вы, Наташа, всей правды не знаете. Даже Боря не знал ее до конца. Мне так и не хватило мужества рассказать ему все. Теперь я наконец могу сбросить с себя этот многолетний груз, хотя... Боюсь, облегчения это не принесет.
      Она обвела нас блестящими зелеными глазами и начала рассказ:
      - Восемь... нет, уже девять лет назад я закончила медицинское училище и стала работать массажисткой. Вскоре у меня появились частные пациенты. Один из них - наш сосед по лестничной площадке, Григорий Кузьмич. В прошлом он был знаменитым медвежатником; говорят, вскрытыми им сейфами можно загрузить приличный железнодорожный состав. Но к старости Кузьмич остепенился, иногда к нему даже киносценаристы с режиссерами за консультацией обращаются...
      Однажды, выходя от него, я столкнулась в дверях с молодым человеком, который поразил мое воображение. Он был очень красив, но какой-то необычной, хищной красотой. Гибкая стройная фигура, по-кошачьи пластичные движения, тонкий нос с горбинкой, пронзительные черные глаза... Я встретилась с ним взглядом и, почувствовав, что краснею, побыстрее прошла к своей квартире. Незнакомец стоял и смотрел на меня, пока за мной не закрылась дверь.
      На следующий день я не удержалась и спросила соседа, кто его вчера навещал. Григорий Кузьмич внимательно на меня посмотрел, потом хмыкнул и сказал:
      - Этого красавца зовут Вадим Десятников, но шире он известен под кличкой Гриф. Не совсем удачная кличка, надо сказать. Гриф все больше падалью питается, а Вадим предпочитает свежатинку. Ты бы, детка, держалась от него подальше.
      Мне бы его слова запомнить до конца жизни, но я, двадцатилетняя дурочка, уже готовая влюбиться, тут же выкинула их из головы.
      Дима... Вадим появился у нас в доме через два дня. Он стоял на лестничной клетке у окна и поджидал меня. Не помню, куда я шла в тот вечер, но в любом случае до своей цели я так и не добралась...
      Наш роман длился без малого два года. Вадим обращался со мной по-хозяйски, иногда бывал жесток, но я все равно безумно его любила. И надо сказать, от относился ко мне довольно бережно: в свои дела никогда не посвещал, на уголовные сходки не водил, с приятелями не знакомил и делал щедрые подарки. Наверное, это были довольно счастливые два года. Только вот с мамой мы ссорились постоянно. Она невзлюбила Диму с первой встречи и всеми силами пыталась отвадить меня от него, но добилась лишь того, что от нее отдалилась я.
      А потом Вадим исчез. Без ссор, без объяснений, не попрощавшись. Просто исчез - и все. Я звонила ему по многу раз на дню, часами ждала под дверью его квартиры, но безрезультатно. В конце концов я не выдержала и спросила о нем у соседа: если Диму на чем-то поймали и посадили в тюрьму, Григорий Кузьмич должен был знать. Но он только сочувственно посмотрел на меня и покачал головой.
      Целый год я ждала и лила слезы, проводила все свободное время у окна и вздрагивала от каждого звонка. А потом случилось несчастье с мамой, и мне стало не до сердечных мук. Мама - она у меня молодая и очень красивая спускалась зимой с моста, поскользнулась, упала на лестницу и повредила позвоночник. У нее отказали ноги. Я до сих пор удивляюсь, как мне удалось все это вынести и не сойти с ума. Мама не хотела жить. За ней нужен был постоянный уход. У нас катастрофически не хватало денег, и мне приходилось работать до изнеможения, а в перерывах между сеансами бегать домой, кормить маму, разговаривать с ней, утешать, следить, чтобы у нее под рукой не оказалось ничего опасного... Словом, на другие душевные переживания уже не оставалось сил, и мой роман как-то сам собой забылся.
      А три года назад я неожиданно встретила на улице Вадима. Он шел передо мной, и лица я видеть не могла, но фигура, походка, посадка головы... все было его. Я прибавила шагу, крикнула: "Дима!" - а когда он обернулся, обомлела. Лицо было совсем чужое: другие губы, брови, нос, разрез глаз, подбородок, линия волос - словом, ничего общего с Вадимом. Дима всегда казался мне красивым, а человек, стоявший передо мной, имел прямо-таки отталкивающую внешность. Он неприятно улыбнулся и сказал: "Вы ошиблись. Я не Дима. Но очень хотел бы им оказаться". Я пробормотала: "Извините" и как можно быстрее перешла через улицу.
      А вечером недалеко от дома меня остановил водитель "Жигулей", спросив, не помогу ли я ему разобрать название улицы, записанное в его записной книжке. Я наклонилась, и он прыснул мне в лицо какой-то гадостью из баллончика. Очнулась я на тахте, в незнакомой квартире, связанная и с кляпом во рту. Напротив меня в кресле сидел давешний прохожий.
      - Ты не обозналась, мое сердечко, - сказал он зловеще, когда я открыла глаза.
      У меня внутри все сжалось. Так называл меня только Вадим. Незнакомец усмехнулся и заговорил снова:
      - Но по некоторым причинам мне необходимо, чтобы Вадима Десятникова считали покойником. А ты можешь спутать мне карты. Собственно говоря, надо было бы тебя пришить, но это оказалось труднее, чем я думал. Поэтому я готов предоставить тебе выбор между быстрой и сравнительно легкой смертью и пожизненным заключением.
      Разумеется, я выбрала второе. Дима, которого, как вы уже, наверное, догадались, теперь звали Львом, ничуть не преувеличивал. Наверное, в тюрьме мне было бы легче. С того самого вечера я ни на минуту не оставалась одна. Мой тюремщик срочно нанял по телефону сиделку для мамы, заставил меня позвонить ей и наврать про скоропалительный роман с состоятельным бизнесменом. На следующий день мы отправились в загс, где подкупленная служащая тут же проштамповала нам паспорта и вручила свидетельство о браке.
      Так началась моя семейная жизнь. Наверное, она была бы менее ужасна, если бы Лев хоть чуть-чуть напоминал Диму, которого я любила. Но он преобразился не только внешне. Страх перед разоблачением изменил его и внутренне. Прежде всего он боялся выдать себя манерой разговора или незнанием чего-то, что должен был знать человек, чьи документы он присвоил. Вадим никогда не отличался болтливостью, а Лев был настоящим бирюком. Он молчал всегда, даже со мной наедине, а когда выводил меня на люди, следил, чтобы я тоже как можно реже открывала рот. В его отсутствие за мной по пятам ходил громила по имени Вася. У Васи какая-то слабовыраженная форма дебилизма, и разговаривать он не мастак, но Левины приказы исполнял до буквы - не отставал от меня ни на шаг и отпугивал всех, кто пытался ко мне обратиться. Одним словом, я жила в полной изоляции. Через год такой жизни меня все чаще стало посещать сожаление, что я не выбрала тогда первый вариант...
      О причинах, по которым Дима превратился в Леву, я сначала только гадала. Правда открылась постепенно и в немалой степени случайно. Дело в том, что иногда, чтобы расслабиться, Лев выпивал на ночь добрый стакан виски. И тогда он начинал разговаривать во сне... Постепенно обрывки фраз сложились в единое целое. Но Лева обладал поистине звериным чутьем: скоро он догадался, что мне о нем кое-что известно, и заставил открыться. А поняв, как много я знаю, сам рассказал остальное. Наверное, ему необходимо было выговориться.
      В двух словах его история такова: Вадим с сообщниками подстроили аварию вертолета, вывозившего золото с прииска. Работавший на прииске механик, которого шантажом склонили к соучастию, при помощи некоего хитрого устройства добился того, чтобы в определенное время отказал винт вертолета. Зная время аварии, Вадим приблизительно знал и место падения машины. Поэтому ему с дружками удалось добраться до вертолета и до золота гораздо раньше, чем властям. Золото захоронили в тайнике, и сообщники, замаскировавшись под залетных охотников, разбежались в разные стороны, с тем чтобы позже вернуться и поделить добычу.
      Но Вадим их обманул. Он подкупил местного пилота, летавшего на "кукурузнике", и тот помог в тот же день перевезти золото в более цивилизованные края. Расплатившись с летчиком, Вадим подарил ему фляжку с хорошим коньяком. До своего аэродрома "кукурузник" не долетел...
      В ходе поиска вертолета власти захватили двух лжеохотников и один из них раскололся и начал "петь". Вскоре выяснилось, что тайник, где захоронили золото, пуст. Так у Вадима появилось пять смертельных врагов, трое из которых остались на свободе. Это означало, что ему вынесен смертный приговор.
      Но Вадим предвидел такой поворот и заранее позаботился о своем спасении. Еще до ограбления он раздобыл подлинные документы давно убитого человека, тело которого никто не опознал. Нет нужды говорить, что торговец документами после заключения сделки прожил всего несколько минут...
      Настоящий Лев Александрович Ломов - русский, холостой, бездетный - жил в Томске. Судя по документам из проданного Вадиму чемоданчика (а их был полный комплект: паспорт, военный билет, диплом, трудовая книжка, водительские права и множество других бумажек), Ломов потерял работу, продал квартиру и поехал устраиваться в Москву. Там-то сразу по приезде его ограбили и убили.
      Раздобыв бумаги, Вадим вышел на хирурга, который за громадную плату согласился сделать подпольную косметическую операцию и придать лицу пациента сходство с фотографией, а заодно свести татуировки. Спрятав золото в надежном тайнике, Вадим немедленно поехал к хирургу. После операции благодарный пациент угостил врача и его помощницу-медсестру хорошим коньяком...
      Ко времени нашей встречи Лев Ломов стал известным и преуспевающим бизнесменом. Свою деятельность он начал, скупив по дешевке несколько контрольных пакетов акций убыточных предприятий. Он нанял первоклассных специалистов, завез импортное оборудование, и заводы из убыточных превратились в процветающие. У бывшего уголовника неожиданно обнаружился недюжинный организаторский талант. Наверное, благодаря этому мой муж не сошел с ума от нечеловеческого напряжения, в котором жил, постоянно ожидая расправы. Он боялся носить оружие, чтобы не привлекать к себе внимания, боялся водить машину, чтобы не угодить в какой-нибудь дорожный инцидент (ведь в ходе его расследования могло выясниться, что настоящий Лев Ломов, к примеру, страдал астигматизмом или был левшой), боялся пить, боялся сказать лишнее слово или сделать характерный жест, боялся уснуть в поезде или самолете, чтобы не заговорить во сне. В кармане его пиджака всегда лежали капсулы с быстродействующим ядом и ядом медленного действия - на случай встречи с людьми, которые подозрительно на него покосились бы. Он боялся всего и всех, и в первую очередь меня. Думаю, он давно бы от меня избавился, если бы не неизбежное следствие...
      Вот так мы и жили. А потом Лев познакомился с Борисом.
      Боря влюбился в меня с первого взгляда. Он сразу почувствовал неладное в моих взаимоотношениях с мужем и понял, что я несчастна. Но он видел, что Лев никого ко мне не подпускает, а я боюсь лишний раз взглянуть на любого мужчину. Однако Борис был не из тех, кто легко сдается, и познакомился с моей мамой.
      Я забыла сказать, что одну отдушину муж мне все же оставил. Раз в неделю сиделка брала выходной, и я ездила ухаживать за мамой. Сам Лев ни разу не показался ей на глаза - боялся, что она его узнает. Терпеть же присутствие Васи в своем доме мама категорически отказалась. Когда он пришел со мной в первый раз, она устроила грандиозный скандал, и Лев неохотно приказал Васе впредь дожидаться меня под дверью. При этом он в подробностях описал мне, какой страшной смертью умрет мама, если я позволю себе хотя бы намекнуть ей, что в нашей семейной жизни не все гладко.
      Естественно, я, как могла, старалась притворяться счастливой. Но мама на то и мама, чтобы чувствовать, когда у дочери что-то неладно. Да и упорное нежелание моего мужа предстать пред очи тещи вызывало самые дурные предчувствия.
      Когда к ней пришел Борис и начал осторожно прощупывать почву, мама сразу увидела в нем союзника. Она выпытала все известные ему подробности о моем муже, о том, как он со мной обращается, и пришла к тому же выводу, что и Боря: в браке я глубоко несчастна, но разорвать его по какой-то причине боюсь. Они заключили договор: мама взялась расположить меня к Боре и прикрывать наши встречи, а Борис - спасти меня от постылого замужества и неведомой опасности.
      Он обратился к одному из своих секретных агентов по сбору информации о различных фирмах с просьбой снять определенную квартиру в соседнем подъезде, на том же этаже, что и квартира моей мамы. Хозяйке предложили крупное вознаграждение, пообещали сделать ремонт, и та радостно согласилась на переезд. Борис нанял работников фирмы, которая была ему кое-чем обязана, и те во время ремонта тайком пробили стену между маминой и снятой квартирами. Проход с обеих сторон заставили шкафами, заднюю стенку которых по желанию можно было убрать.
      Когда все было готово, мама выполнила свою часть обязательств. Она рассказала мне о визитах Бориса, расхвалив его без всякой меры. Могла бы и не усердствовать. В моем положении любой негодяй, сумей он внушить мне хотя бы слабую надежду на избавление, превратился бы в прекрасного принца. А уж такой замечательный человек, как Боря... Конечно, я его полюбила.
      Мне кажется, никто никогда не был так счастлив, как я в прошлом году. Конечно, шесть дней в неделю я жила, как в аду, но тем больше ценила седьмой... Я побоялась открыть Борису всю правду. Сказала только, что, на свою беду, узнала одну страшную тайну и, если муж хотя бы на минуту заподозрит меня в неверности, смерть грозит не только мне, но и маме и моему возлюбленному.
      Вскоре Борис придумал план спасения. Он сказал, что раздобудет мне и маме фальшивые заграничные паспорта, которые невозможно будет отличить от настоящих, и купит нам туристические путевки в Израиль. Может быть, вам неизвестно, но несколько лет назад он и его бывшая жена получили израильское гражданство и у Бориса сохранились подтверждающие документы. Он собирался открыть счет в одном из банков Хайфы и перевести туда крупную сумму денег. Предполагалось, что, приехав в Израиль, мы сразу поженимся, я получу новый паспорт, и ничто не помешает нам переселиться в любую страну, которая приглянется. По Бориному замыслу, бегство должно было состояться в один из дней, когда я навещала маму. Благодаря двери между квартирами мы могли выбраться из дома через соседний подъезд, не привлекая внимания Васи. Это давало нам фору в несколько часов, а фальшивые документы должны были затруднить моему мужу дальнейшие поиски.
      Надежда на скорую свободу сделала мое счастье безграничным. Раз в неделю я виделась с любимым, мы мечтали, как заживем, когда вырвемся, Боря рассказывал мне о подготовке к побегу. Но в один страшный день все внезапно кончилось...
      Я уже упоминала о зверином чутье моего мужа. Как ни старалась я вести себя дома и в обществе Бориса по-прежнему, Лев все равно учуял неладное.
      В начале декабря Боря на две недели улетел по делам за границу. За день до его возвращения я отправилась навестить маму. У нее меня ждало анонимное письмо... Женщина, написавшая его, объяснила, почему не ставит своего имени. Ее муж, бывший опер, а нынешний частный детектив, накануне написания письма вернулся домой чем-то подавленный. Он никогда не делился сведениями о своих клиентах, и жена по его молчанию поняла, что неприятности связаны с работой. Сильно обеспокоенная, она пошла на хитрость и, подпоив мужа, вытянула из него, в чем дело.
      А дело было в том, что некий Ломов поручил детективу установить слежку за Борисом и выяснить, не встречается ли он со мной и не бывает ли в доме, где живет моя мать. Мой муж объяснил, что за мной присматривает телохранитель, но у него, Льва, зародились подозрения, не подкуплен ли его человек. Детектив согласился выполнить работу, но на сердце у него было тяжело. Не понравился ему новый клиент. Сыщик всерьез опасался, что в случае, если подозрения Ломова подтвердятся, мне или Борису грозит беда.
      Жена выслушала сыщика, успокоила его, уложила спать, а сама решила меня предупредить. Из рассказа мужа она поняла, что за мной постоянно приглядывают, и отнесла письмо маме, адрес которой выспросила у мужа как бы невзначай.
      Моя спасительница заклинала никогда никому не упоминать о ее письме, но, прочитав его, я первым делом побежала в снятую Борей квартиру, позвонила ему и все рассказала. Он сразу понял, что дела наши обстоят очень и очень скверно. И даже не потому, что мы не сможем больше встречаться. И не потому, что слежка помешает ему готовить наш побег. Дело в том, что, даже не получив подтверждения своим подозрениям, Лев все равно мог избавиться от меня, например, подстроив несчастный случай. Слишком высока была для него ставка, чтобы он позволил себе хотя бы крошечный риск...
      "У нас только один выход, - сказал Боря. - Чтобы успокоить твоего мужа, я должен убедить его, что люблю другую женщину".
      Мне этот выход решительно не понравился. Во-первых, женщина, вовлеченная в нашу интригу, могла полюбить Бориса. Представляете, каково бы ей пришлось потом, когда она узнала бы, что ее просто использовали? Во-вторых, можно было нарваться на особу, жадную до денег. Она вцепилась бы в Борю мертвой хваткой, а поняв, что он не собирается жениться, начала бы ему вредить. В-третьих, Боря в процессе ухаживания мог влюбиться сам. Для меня это означало бы катастрофу. Я теряла не только любимого человека, но и надежду на освобождение. Все это я ему высказала и попросила найти другой выход.
      Борис предложил нанять киллера, но этот вариант понравился мне еще меньше. Я ненавижу насилие. Кроме того, это было просто опасно. Если бы дело выгорело, на нас подозрение пало бы в первую очередь, а если нет... то Лев уж точно с нами расправился бы.
      Тогда Боря убедил меня, что сумеет найти женщину, которая точно в него не влюбится, не позарится на его деньги и не станет его соблазнять. Потом я долго плакала, а он успокаивал меня, говорил, что слежка не будет длиться вечно и скоро мы уедем, обещал писать и передавать письма через агента, который снимал квартиру у мамы за стеной (а тот должен был подсовывать их под потайную дверь).
      Позже Боря писал мне, что, повесив трубку и обдумав наше положение, он пришел в отчаяние. Задача, стоявшая перед ним, была практически невыполнима. Чтобы найти женщину, которая отвечала бы нашим требованиям, нужно было затратить колоссальное количество времени и усилий и при этом не вызвать подозрений детектива, ведущего слежку. Перебрав всех знакомых незамужних дам, Боря одну за другой отверг все кандидатуры. Те, кто выказывал ему расположение, очевидно, не подходили. Некоторые питали к нему неприязнь, но причина крылась в разочаровании, которое они некогда испытали, поняв, что Боря не собирается попадаться в расставленные сети. Оставались три-четыре девушки, относившиеся к нему нейтрально, но у них были либо романы с другими, либо неподходящая внешность. Едва ли Лева поверил бы, что Борис внезапно и пылко влюбился в какую-нибудь уродину. Конечно, убедительнее всего выглядело бы, если бы Боря случайно познакомился с привлекательной и неординарной девушкой, но как можно было предсказать, что она не полюбит его или не окажется стяжательницей?
      Вернувшись в Москву, Боря предпринял несколько попыток завязать знакомство с дамами. Ни одна из них нашим требованиям не отвечала. В конце концов у него опустились руки. И тут ему неожиданно повезло. На дне рождения своего служащего он встретился с вами, Варвара.
      Я испустила тяжелый вздох. Лариса улыбнулась мне бледной, виноватой улыбкой.
      - Простите нас, пожалуйста. Наверное, Боря здорово отравил вам жизнь, но у него не было другого выхода. Он писал мне: "Не иначе эту девушку послал нам сам Бог. Она довольно симпатична, у нее забавные манеры, острый язычок и на редкость независимый характер. Стоило мне слегка за ней приударить, как она в мгновение ока превратилась в колючку. Ее ни в малейшей степени не интересуют мои деньги, как, впрочем, и моя персона. Маленькая злючка готова драться за свою свободу зубами и когтями, но в ее характере имеется одна особенность, которая нам поможет. Выйдя из себя, она не соображает, что делает и говорит, а опомнившись, мается от чувства вины и на время становится милой и обходительной. Я провел несколько успешных экспериментов и убежден, что мою "возлюбленную" можно смело демонстрировать Льву. Эта яркая личность, безусловно, способна вызвать сильные (хотя, возможно, не всегда нежные) чувства у любого мужчины. Я уверен, что после знакомства с ней подозрения твоего мужа исчезнут без следа".
      Но Боря недооценил вас, Варвара. Чувство вины, на которое он рассчитывал, уступало вашему желанию отстоять свою свободу. Вы вели себя так экстравагантно, что Лев постепенно начал сомневаться в искренности Бориного чувства. Мы снова стали терять надежду.
      И тут произошло второе чудо. Боря познакомился с вашими друзьями и после некоторых колебаний решил тоже показать их Леве. Он рассчитывал только продемонстрировать серьезность своих намерений, но получилось еще лучше. Вы, ребята, привнесли в нашу компанию атмосферу сердечности, и Варвара в вашем присутствии держалась совсем не так, как прежде. Боря был так доволен тем вечером, что решил поскорее закрепить успех и пригласил нас всех сюда...
      Лариса закрыла глаза ладонью и некоторое время молчала.
      - Простите, я сейчас... Георгий, там не осталось водички?
      Замухрышка подал ей кружку, Лариса сделала несколько жадных глотков и бессильно откинулась на спинку стула. Было видно, что она совершенно измучена.
      - Если вы устали, не нужно продолжать, Лариса, - робко сказал Генрих. - Мы себе представляем в общих чертах, что произошло в отеле.
      - Но не я, - ни на кого не глядя, сердито буркнул Георгий. - И не Павел Сергеевич.
      - Марк, может быть, ты расскажешь о наших догадках? Если что-нибудь окажется не так, Наталья или Лариса тебя поправят.
      Судя по красноречивому взгляду, брошенному Марком на Генриха, особого восторга это предложение у него не вызвало. Но препираться в такой обстановке ему не хотелось, и, вздохнув, он начал излагать свою версию.
      Глава 22
      Однако долго говорить Марку не дали. Едва он высказал предположение, что, узнав о наводнении в отеле, Борис испугался реакции Георгия и потому задумал спектакль со своей мнимой смертью, Замухрышка возмутился:
      - Чепуха! С какой стати Боря должен был меня бояться? Что я, убийца какой-нибудь?
      - Вы - нет. А вот Лев был убийцей. И Борис опасался, что, узнав о потере вложенных в отель денег, вы придете в ярость и откроете Льву глаза на роман его жены с вашим партнером.
      - Но я даже не подозревал об их связи!
      - Правда? - Лариса подняла на Замухрышку полные боли глаза. - Господи, какая нелепая ошибка... Боря не сомневался, что вам все известно. Когда вы позвонили в ту квартиру, за нами уже велась слежка. Узнав от своего агента о звонке, Боря от отчаяния рвал на себе волосы. Он не знал, что делать. Если вас не предупредить, вы могли случайно упомянуть при Леве номер этого телефона, а он отличается от маминого всего на одну цифру. Если предупредить, вы заинтересуетесь и, возможно, дознаетесь до правды... В конце концов Боря все же решился поговорить с вами. А через несколько дней я увидела вас из маминого окна... Неужели это было простым совпадением?
      Замухрышка смущенно кашлянул и опустил глаза.
      - Не совсем. Я пытался разобраться, что к чему, но потерпел неудачу. Ну а если бы и нет? Если бы я даже докопался до правды, что с того? Неужели Боря думал, что я выдам старого приятеля - можно сказать, друга? Почему он не доверился мне, не объяснил, насколько серьезно положение? Зачем затеял весь этот фарс с фиктивной смертью?
      - Боря слишком хорошо тебя знал, Гоша, - жестко сказала Наталья. - Мы все имели возможность полюбоваться, как ты ведешь себя в критической обстановке.
      Замухрышка сник, как будто из него выпустили воздух. В наступившей тишине стало слышно тиканье старых ходиков. Марк, видя, что говорить никто не собирается, продолжил рассказ. На сей раз его никто не перебивал. Но, дойдя до отравления Левы, он прервал себя сам и обратился к Ларисе:
      - Здесь в наши рассуждения, очевидно, вкралась ошибка. По нашей версии, Лев каким-то образом дал вам понять, что добрался до Бориса и вы от отчаяния подбросили ему яд. Но теперь понятно, что о трагедии вы узнали только благодаря нашему "тактичному" вмешательству. - Здесь Марк свирепо покосился на Прошку. - Может быть, мы неправы и в остальном?
      Лариса подняла глаза и покачала головой.
      - Нет, по сути, правы. Правда, яд в стакан мужа я не бросала, но отравился он по моей вине. Когда вы сменили нас здесь, в сторожке, мы вернулись к себе, я прилегла отдохнуть и незаметно для себя уснула. Потом Лев меня растолкал и сказал, что спать днем вредно, я, мол, не засну ночью. Вопреки обыкновению, он вдруг затеял со мной разговор. Вернее, ни с того ни с сего начал ко мне придираться. - Лариса нервно сглотнула. - Я защищалась, но Лев злился все больше и в конце концов довел меня до слез. Когда я расплакалась, он внезапно смягчился, сказал, что у него сдают нервы, и предложил выпить, чтобы снять напряжение. Я боялась снова разозлить его и согласилась. Он пошел к бару, мимоходом глянул на меня и сказал: "Сходи-ка умойся. Вся краска по щекам размазалась". Я ушла в ванную, но на полпути вспомнила, что оставила в гостиной косметичку, обернулась и увидела, как закрывается дверь между гостиной и спальней. Она закрывалась очень медленно, а потом бесшумно повернулась ручка. Мне стало страшно. Понимаете, я все время ждала, что муж попытается меня убить. Я не верила, что нам удалось убедить его в смерти Бориса. Меня очень тревожило Левино исчезновение тем утром... Чутье могло привести его к нашей машине как раз, когда мы с Борей прощались... Короче говоря, я решила на всякий случай поменять стаканы местами. Мне повезло. Лев поставил их на вертящийся столик один против другого. Вернувшись из ванной и якобы радуясь нашему примирению, я обняла его, начала что-то лепетать, а сама незаметно поворачивала крышку столика, пока она не повернула на половину оборота. Потом Лев высвободился, подал мне стакан и взял свой. Я ужасно боялась, что он сразу все поймет: ведь мне он налил коньяк, а себе виски... Но он, не отрываясь, смотрел на меня. Когда я поднесла стакан к губам, он отхлебнул из своего и... - Лариса уткнулась лицом в ладони. - Это было ужасно!
      Наталья встала, подошла к ней и погладила рыжую голову. Лариса разрыдалась.
      - Лев... он... он...
      - Не нужно, моя хорошая, - ласково пробормотала Наталья. - Не терзайте себя... Вы ни в чем не виноваты.
      - Конечно, - поддержал ее Генрих. - По существу, Лев убил себя сам. И смерть, я уверен, была для него лучшим выходом. Вы ведь говорили, что его жизнь напоминала ад. А отравив вас, он неизбежно привлек бы к себе внимание милиции. Возможно, они доказали бы его вину, а то и выяснили бы, кто он на самом деле...
      - Да, - подхватил Прошка. - Как, интересно, Лев рассчитывал выпутаться? Милиция в два счета выяснила бы, что он нанимал детектива для слежки за своей женой и Борисом. Жена убита, Борис тоже... Как бы он вышел сухим из воды?
      - Если бы надежно спрятал тело Бориса, никто не узнал бы о втором убийстве, - напомнил Леша.
      - Ну хорошо, а Лариса? Думаешь, он и ее собирался надежно спрятать?
      Марк незаметно ткнул Прошку локтем в бок, призывая прекратить обсуждение этой деликатной темы, но Лариса продолжила ее сама. Она отняла руки от лица, выпрямилась и тихо произнесла:
      - Думаю, Лев надеялся выдать мою смерть за самоубийство. Когда он упал, я... я опустилась рядом на колени, чтобы вытащить у него из кармана капсулы с ядом, и наткнулась на магнитофонную кассету и листок бумаги... Видите ли, у меня есть дурацкая привычка: иногда я как бы мысленно выключаюсь и, если в такую минуту у меня в руке ручка или карандаш, начинаю бессознательно рисовать или писать. Как-то раз, дней десять назад, я задумалась, а когда опомнилась, увидела, что сижу перед тетрадным листом, на котором несколько раз написано: "Я больше не могу". Я выбросила бумагу в мусорное ведро и забыла о ней. А Лев, наверное, увидел ее, отрезал верхнюю часть листа, чтобы осталась одна надпись, и сохранил. Он, видно, уже тогда знал, что она ему пригодится.
      - А что было на кассете? - спросил Прошка.
      Лариса покраснела и опустила голову. За нее ответила Наталья:
      - Часть разговора, записанного с подслушивающего устройства. Вы правильно догадались: услышав о затопленном подвале, Боря испугался Гошиной истерики и, желая обезопасить себя и Ларису, задумал организовать свою фиктивную смерть. Он отвел нас наверх, спустился в бар и подробно расспросил Павла Сергеевича, потом позвонил мне и попросил на минутку заглянуть к нему в номер. Из-за недостатка времени он не стал ничего объяснять, сказал только, что у него серьезные неприятности и нужна моя помощь. Обещал рассказать все позже, когда все лягут спать. А я должна была упросить Гошу отослать телохранителя и бросить за ужином по две таблетки снотворного в бокалы Гоши и Льва, если представится возможность проделать это незаметно. Первое поручение я выполнила, а со вторым возникли сложности. Гоша забрал свой бокал в бильярдную, а когда я достала таблетки, чтобы подбросить снотворное Льву, Варвара застигла меня на месте преступления. Правда, я все же довела дело до конца, а о Гоше позаботился Боря. Ночью мы с Ларисой прокрались в Борин номер. Относительно Володи я не беспокоилась - выпив, он спит мертвым сном. Лариса же полагала, что ее муж проглотил снотворное, которое я подмешала в виски. Боря с Ларисой рассказали мне свою историю, потом брат объяснил, чем грозит им открытие Павла Сергеевича, и изложил свой план. По его мнению, это был единственный выход. Гоша после Бориной "смерти" не стал бы ничего рассказывать Леве, даже если бы и узнал о катастрофе. Леву смерть предполагаемого соперника должна была успокоить, и Ларисе какое-то время ничего не грозило бы. Сам Боря получал возможность тайно подготовить побег Ларисы и ее матери. Он рассчитывал выйти на шоссе подальше от кемпинга, добраться до трассы и на попутке вернуться в Москву, а там снять квартиру и вплотную заняться выездными документами. Мне он собирался прислать доверенность на всю собственность естественно, он подкупил бы нотариуса, чтобы на бумаге стояла нужная дата. Благодаря ей я получила бы возможность расплатиться с Володиными долгами. Словом, Боря учел все
      , кроме пресловутого Левиного чутья... Мы составили план действий, а потом я ушла - мне предстояло проникнуть в номер Гоши и похитить телефон. А Боря остался с Ларисой. Вот кусок их разговора и записан на кассете.
      - Это трудно назвать разговором, - призналась Лариса, пылая. - Когда я наткнулась на кассету, мне, как вы понимаете, было не до нее... А потом кто-нибудь все время находился со мной рядом. Только после звонка Варвары, попросившей принести в сторожку молока, мы с Наташей смогли уединиться, и я рассказала ей о Леве и о кассете. Мы забежали ко мне в номер, включили магнитофон, и... я пожалела, что Наташа рядом. Запись не оставляет сомнений в том, какие отношения связывали меня с Борей. Полагаю, Лев собирался отдать ее следователю, если бы у того возник вопрос о причине моего самоубийства. Боря умер, а я не вынесла горя и приняла яд.
      - М-м, - промычал Прошка. - Но осталась бы другая загадка. Смерть Бориса наверняка показалась бы следователю подозрительной, а с ней вся его история.
      - Если бы тело не нашли, никто никогда не доказал бы, что смерть была насильственной, - ответил ему Леша.
      - Но Наталья знала, что ее брат жив. Она не поверила бы в самоубийство Ларисы!
      Все посмотрели на Наталью.
      - Может быть, мне тоже предстояло "покончить с собой", - тихо сказала она. - Или погибнуть от несчастного случая. Теперь мы этого никогда не узнаем...
      В комнате воцарилось тяжелое молчание. За посветлевшими окнами шумел, набирая силу, дождь. Небо, затянутое тучами до самого горизонта, давило на озеро, словно бетонная плита. В угрюмом свете ненастного утра яркая зелень травы потускнела и больше не радовала глаз. Какая-то пичуга несмело чирикнула из-под крыши и испуганно смолкла, как будто боялась накликать беду.
      - Да, - заговорил Генрих, запоздало соглашаясь с Натальей. - Остались белые пятна, которые нам не заполнить. Например, неизвестно, почему Борис вернулся в отель. Усомнился в мудрости своего плана, хотел предупредить о чем-то вас с Ларисой или просто заблудился? Как вышло, что он попался Льву на глаза? Почему не зашел в отель и не спрятался там?
      - Из-за Вальдемара, - мрачно обронила я.
      - Из-за Володи? - Наталья нахмурилась. - Но почему?
      - Ваш муж всю ночь просидел в баре с включенным светом. Из-за опущенной шторы Борис не мог видеть, что там происходит, и побоялся войти в отель - ведь случайная встреча с любым обитателем, кроме вас и Ларисы, неминуемо сводила на нет все ваши усилия и, более того, усугубляла опасность. Он ждал, а свет все не гаснул. Борис, должно быть, промок до нитки, замерз и, чтобы окончательно не закоченеть, попробовал осторожно пройтись вокруг отеля. Тогда-то его и услышал Павел Сергеевич. А вот каким образом его выследил Лева, не знаю.
      - Я знаю, - плача, сказала Лариса. - Когда Льва мучила бессонница, он обычно ненадолго выходил на воздух. В ту ночь я приняла снотворное, а муж, конечно, заснуть не смог. Он думал, что Боря добрался до Москвы и, может быть, уже сообщил кому следует, кто такой на самом деле Лев Ломов. Ведь Лева не знал, как много я рассказала Боре... Он вышел на улицу и... - Рыдания оборвали ее фразу.
      Наталья обняла Ларису и что-то зашептала ей на ухо. Я, полагая, что разговор окончен, встала, взяла свою скамеечку под мышку и открыла дверь.
      - Подождите, Варвара, - окликнула меня Наталья. - Нам необходимо решить, что делать дальше.
      - По-моему, это решать вам и Ларисе. Но, на мой взгляд, было бы разумнее рассказать следователю всю правду. Если нас поймают на противоречиях или неточностях, потом, наверное, не поверят уже ничему. А правда никому из нас ничем плохим не грозит. Ларису даже формально нельзя обвинить в убийстве мужа, поскольку, поворачивая столешницу, она не знала наверняка, есть ли в ее бокале яд.
      - Если Лариса расскажет правду, у нее отнимут все деньги мужа, а возможно, и обвинят в соучастии, - медленно и веско произнесла Наталья.
      Я поставила скамеечку на место и плюхнулась на отсиженный зад.
      - Не нужны мне эти деньги! - воскликнула Лариса, отрывая заплаканное лицо от Натальиного платья.
      - Нужны, - спокойно возразила ей Наталья. - У вас на руках мать-инвалид. А работы нет. Кроме того, если все тут из-за оползня рухнет, Павел Сергеевич останется без жилья. Боря никогда бы этого не допустил.
      Павел Сергеевич вздохнул. Лариса притихла.
      - Я, безусловно, сама помогла бы вам и Павлу Сергеевичу, - продолжала Наталья. - Но боюсь, Борино наследство уйдет на покрытие долгов моего мужа. Она бросила предостерегающий взгляд на Георгия, который при последних словах вскинул голову. - Я знаю, Гоша, что вышла замуж неудачно, но давай не будем это сейчас обсуждать.
      - Я хотел сказать, что тоже кое-что теряю, если отель погибнет, брюзгливо произнес Замухрышка.
      Наталья усмехнулась - горько и неприязненно, но Лариса предупредила ее реплику:
      - Я уверена: Боря непременно вернул бы вам потерянное, Георгий. И если мне оставят деньги мужа, я позабочусь, чтобы вы не потерпели убытков. А остаток... отдам на какое-нибудь хорошее дело.
      Наталья обвела всех присутствующих строгим взглядом.
      - Итак, нельзя допустить, чтобы правда открылась. Предлагаю держаться такой версии: Лев был очень ревнив. Любой из его знакомых, несомненно, это подтвердит. Как вы верно заметили, милиция без труда выяснит, что он нанимал детектива для слежки за женой и Борисом. Кроме того, у нас есть эта кассета... (Лариса вспыхнула) ...и мы нашли подслушивающее устройство, встроенное в телефонный аппарат в Борином номере. Лариса, вы должны признаться, что у вас была связь с моим братом. Расскажете о соседней квартире, снятой агентом, о пробитой стене, о еженедельных свиданиях... Молчать об этом нельзя: оперативники выяснят все и без вашей помощи. Еще вы признаетесь, что здесь, в отеле, опоили мужа снотворным и провели ночь у Бори. На следующий день Боря пропал, пропали и радиотелефоны - наша связь с остальным миром, - а Павла Сергеевича нашли на лужайке с разбитой головой. Мы попытались добраться до шоссе на машине, но машина увязла в болоте и затонула, а нам пришлось вернуться. Павел Сергеевич, который раньше по просьбе Бориса скрывал от нас правду о затопленном подвале, придя в себя, узнал об исчезновении патрона и все рассказал. Мы спустились в подвал и наткнулись на Борю... убитого... После этого Лев поднялся к себе в номер, а спустя какое-то время Лариса нашла его мертвым. В кармане его пиджака лежали капсулы с ядом и кассета. - Наталья помолчала. - Если вы согласны, давайте обсудим в подробностях, кто что видел и делал. Думаю, в основном лучше рассказывать правду, но придется ее слегка подправить и опустить некоторые подробности...
      - Ничего не выйдет, - мрачно объявила я, покосившись на Лешу. - Среди нас есть человек, не умеющий врать. Абсолютно. Он, разумеется, понимает, что это нехорошо, но поделать с собой ничего не может.
      Наталья растерялась:
      - Но... что же нам делать?
      - По-моему, будет лучше, если мы сейчас же уйдем, - высказался Марк. - Все равно нужно вызвать помощь. Павел Сергеевич болен, продукты кончаются, дорогу с каждым днем развозит все больше. В кемпинге могут спохватиться нескоро. Они же знают, что у нас есть телефон... даже два.
      - Да, а куда вы спрятали телефоны? - встрепенулся Прошка.
      - Боря бросил их в озеро. Сначала думал спрятать, а потом побоялся, что кто-нибудь наткнется на них во время поисков, после объявления о его болезни, - объяснила Наталья.
      - Скажите, - полюбопытствовала и я, - а почему Борис так плохо выглядел в то утро? Мы ведь ни на миг не усомнились в его болезни.
      - Он до утра не спал, а последние два часа пил рвотное.
      - А... - снова открыл рот Прошка.
      - Довольно! - не выдержал Марк, разозленный нашей бестактностью. - Нам пора.
      - Но как же вы доберетесь до шоссе? На улице льет, дорогу затопило.
      - Как-нибудь доберемся. Отправим к вам трактор, а сами исчезнем. Кто-нибудь из кемпинга, наверное, согласится довезти нас до ближайшей автобусной остановки.
      - Если вы водите машину, я дам вам ключи от Бориного "сааба". Он оставил их мне, когда мы прощались...
      - Не знаю, справлюсь ли я с "саабом", - засомневалась я.
      - Справитесь. Это несложно, - заверила меня Наталья. - Бросьте его на первой же платной стоянке в черте города... Как вы считаете, следует ли нам рассказать следствию, что вы здесь были, или лучше умолчать?
      - Лучше рассказать, - решил Марк. - Не думаю, что нас сумеют разыскать. Фамилий наших вы не знаете, где мы работаем - тоже, а адрес Варвары постарайтесь забыть.
      - Черт, его может вспомнить Вальдемар, - вспомнила я. - Он же сидел в машине, когда Борис и Наталья заезжали за нами.
      - Да, Наташа, а как вы, кстати, внушите нужную версию мужу? - спросил Прошка. - Вы все обсудите, обо всем договоритесь, а он потом возьмет и ляпнет следователю, что Борис умер в машине у вас на руках. Сомневаюсь, что ему сейчас удастся что-нибудь запомнить, даже если вы совершите чудо и приведете его в чувство.
      Наталья усмехнулась:
      - С тех пор как мы приехали в отель, Володя пил не переставая. Я очень удивлюсь, если выяснится, что он хоть что-нибудь помнит. А если вспомнит, всегда можно сказать, что это ему пригрезилось спьяну. Когда мы вчера... нет, уже позавчера вернулись из леса, он был настолько хорош, что даже не спросил меня о Боре. А потом я выпила снотворное, и он отправился в этот проклятый бар продолжать пирушку. Утром я едва его добудилась, чтобы позвать сюда, в сторожку. И опять он и не подумал справиться, что происходит. Побрюзжал, поворчал, выпил прихваченного с собой виски и отключился там, на кухне, на топчане. Нет, о Володе можно не беспокоиться. Он не проговорится. И вашего адреса, Варвара, не вспомнит. А я покажу на какой-нибудь другой дом. Мы ведь в квартиру не поднимались, посигналили снизу, и только. Вы могли сидеть в гостях или просто караулить пустую квартиру кого-нибудь из знакомых. Да и я могла ошибиться. Похожих домов много. Только вот имена у вас редкие - Марк, Генрих, Варвара... Боюсь, найти вас будет не очень сложно.
      - Москва большая, - обнадежила я ее. - Авось не найдут.
      Глава 23
      Осторожно ступая по размякшей, скользкой глине, мы уныло брели по сумрачному лесу. Вода струями лилась на капюшон дождевика, оглушала меня, ослепляла, стекала за вырез пленки у горла. Через час мы перестали останавливаться, чтобы вылить воду из сапог, только старались повыше поднимать ноги, подгибая их назад. А потом и в этом отпала необходимость, потому что мы добрались до заболоченной части леса.
      Проваливаясь по пояс в густую жижу, непрерывно падая и чертыхаясь, наша пятерка уже не шла, а скорее ползла вперед. Застывшие мышцы ног отказывались повиноваться, мокрая одежда липла к телу и стесняла движения, сапоги то и дело норовили остаться в глубинах грязного месива.
      - Вечно мы по твоей милости вляпываемся в какую-нибудь жуть, Варвара! рычал Прошка, выползая из очередной ямы.
      - По моей?! - Я откинула назад бесполезный капюшон. - Так я и знала, что рано или поздно это произойдет! Перенесенные испытания лишили тебя последних жалких остатков разума, несчастный. Надо же, обвинить меня, воплощение кротости и невинности! Если тебе так уж нужен виновный, обрати свой гнев на Марка.
      - На меня? - Марк повернулся, тут же плюхнулся в лужу и не сумел бросить на меня убийственный взгляд. - Что за бред?
      - А кто молчал как рыба об лед, когда Лешу посетила гениальная идея принять приглашение Бориса? Если бы ты хоть подмигнул, мы никогда не вкусили бы прелестей отдыха в этом роскошном гадючьем гнезде!
      - А почему это ты во всем винишь Марка? - вмешался Прошка. - Лешеньку своего драгоценного выгораживаешь? Между прочим, он обещал нам, что ничего плохого в этом отеле не произойдет. А, Леша?! Или, по-твоему, два трупа внесли приятное разнообразие в наши тоскливые серые будни?
      - Я говорил, что мы присмотрим за Варькой и ничего плохого не произойдет с ней, - сказал в свое оправдание Леша. - Как видишь, она жива и здорова.
      - Это ненадолго, - буркнул Марк, увидев, что я барахтаюсь в очередной грязевой ванне.
      - Напрасно ты так считаешь, - пробормотал Прошка, помогая мне подняться. Варьку, как тараканов, ничто не берет. Это ж надо было додуматься, Леша: оберегать эту гарпию! Какой безумец отважится подойти к Варваре ближе, чем на пушечный выстрел?
      С этими словами Прошка звонко шлепнулся в лужу лицом и временно утратил красноречие. Воспользовавшись этим, я подробно и неспешно объяснила ему, кто он такой, где получил воспитание и какими у него будут дети. Прошка, отплевавшись, разразился ответным панегириком.
      - Может, вы ненадолго отложите куртуазную беседу? - поинтересовался Марк. - Подождете, пока мы окажемся в более располагающей обстановке?
      - Да, пожалуйста, не нужно сейчас ругаться, - попросил Генрих, меланхолично разглядывая ногу, которую только что вытащил из болота без сапога.
      - Ладно, - смиренно согласилась я. - Только взамен ты должен рассказать нам для поднятия духа какую-нибудь историю.
      - Да вы, наверное, все мои истории уже наизусть выучили, - грустно сказал Генрих. Потом помолчал и неожиданно ухмыльнулся. - Разве что ты позволишь мне рассказать о случае с Серегой Тихоновым.
      - Что?! - Прошка застыл на месте, словно цапля - с одной поднятой ногой. У Варвары еще остались от нас секреты?
      - Это какой такой Тихонов? - насторожился Марк. - Не Тиша ли с кафедры небесной механики? Вот уж не поверю, что с ним могло случиться что-нибудь заслуживающее внимания!
      - И тем не менее... - Генрих снова обратился ко мне: - Ну так как, Варька? Даешь "добро"?
      - Хочешь продать меня с потрохами?
      У Прошки загорелись глаза.
      - Да будет тебе, Варвара! Наверняка все давно быльем поросло.
      - Тем более ни к чему вытаскивать на свет божий этот пропахший нафталином мелкий эпизод.
      - Эгоистка! На какие муки мы пошли ради нее! А ей жалко, если Генрих немного поднимет нам настроение?
      - Наоборот, сейчас это мое главное желание. Но для поднятия настроения гораздо больше годится случай с Солнышком.
      Прошка моментально стушевался.
      - Про Солнышко все уже слышали, - принял эстафету Марк. - Не вредничай, Варвара. От тебя не убудет.
      - Правда, Варька, не упрямься, - присоединился к общему хору Леша. Веселее будет идти.
      Отказать Леше я не в состоянии.
      - Ладно, валяйте. Пейте мою кровушку.
      - Эту легенду я услышал от своего земляка и Серегиного соседа по комнате. Тиша поделился с ним своей бедой, а тот, зная о нашей с Варварой дружбе, пришел ко мне за советом. Я, в свою очередь, отправился к Варьке, мы поговорили, и она наложила на мои уста печать. Мой земляк, со своей стороны, тоже был связан словом, данным Тише. Так что, кроме нас четверых, ни одна душа на мехмате ничего не узнала.
      Удивительно, Марк, что ты вспомнил Тихонова. Человека незаметнее не нашлось бы на всем факультете. Вот уж действительно говорящая фамилия! Однажды я присутствовал на вечеринке, которая затянулась до утра, а когда уходил, чуть не упал от удивления, увидев в прихожей Тишу. Мы провели в одной комнате часов двенадцать, а я даже не подозревал, что он в числе приглашенных! Тиша совершенно терялся, когда на него обращали внимание. Если на семинаре преподаватель просил его решить задачу у доски, бедняга превращался в соляной столп, хотя парень был очень даже неглупый: на зачетах успевал подсказать решение половине группы.
      Как верно подмечено, люди обычно тянутся к своим противоположностям. И Тиша не был исключением. Его пленила наша Варька.
      - При чем тут "противоположность"? - возмутилась я. - Мы с Тишей похожи, как однояйцевые близнецы. И ростом, и статью, и кротким нравом. И вообще... Я не договорила, потому что мое внимание привлекли громкий плеск и хлюпанье.
      - Помолчи, Варвара, - велел Марк, когда все четверо встали на ноги. Сейчас не твое выступление. Продолжай, Генрих.
      - Долгое время Тиша обожал Варьку издали, словно богиню Олимпа. Но потом сила чувства толкнула его на дерзкий поступок. Он потратил всю стипендию, купив у спекулянта два билета в "Ленком", подошел к Варваре после лекции и, обмирая, пролепетал: "У меня случайно оказался лишний билетик на "Юнону и Авось". Если у вас завтра не занят вечер... может быть... я подумал..." Пока Тиша беспомощно барахтался, пытаясь закончить фразу, Варька решила, что ради похода на "Юнону и Авось" дела можно и отложить, выхватила билет из дрожащей руки Сергея и сказала: "Да, спасибо. Сколько я тебе должна?" Однако, увидев Тишино лицо, она все же поняла, какую допустила оплошность. Пристыженная и растроганная, она заговорила с робким Ромео чрезвычайно ласково и с благодарностью приняла его приглашение.
      С этого все и началось. В следующий раз Тиша пригласил свое божество на концерт, потом на выставку, потом в кино и так далее. В один прекрасный день он решил обойтись без культурной программы и предложил Варьке просто погулять. Они отправились на Воробьевы горы. Стоял дивный майский вечер, теплый и душистый. В небе появились первые звезды, набережная внизу осветилась огнями. Тиша с Варькой брели по пустынной аллее и беседовали о Куприне. Потом в разговоре возникла заминка, и Тиша, шалея от собственной смелости, взял любимую девушку за руку. Варька руки не отняла. Тогда, совсем расхрабрившись, Тиша сиплым от волнения голосом предложил ей посидеть на скамейке. Варька согласилась. С колотящимся сердцем Тиша подвел любимую к скамейке, сел рядом и... обнял дрожащей рукой за талию. Варька, измученная зачетной сессией и ранними вылазками с метлой, доверчиво положила голову кавалеру на плечо и безмятежно заснула. А тем временем ничего не подозревающий Тиша млел от счастья и собирался с духом, чтобы сделать следующий шаг. И вот наконец он приблизил губы к Варькиному ушку и прошептал: "Выходи за меня замуж". Сон мигом слетел с Варвары. "Ты спятил!" - заорала она и распрямилась стремительно, как согнутая пополам пила. Пока потрясенный, наполовину оглохший Тиша по-рыбьи открывал и закрывал рот, Варька быстроногой ланью умчалась прочь.
      - Так эта фобия появилась у нее уже давно! - смекнул Прошка, выныривая из очередной ямы. - Надо сказать, Варвара, твоя изобретательность за какие-то полтора десятка лет достигла запредельных высот. Если от первого жениха ты избавилась, просто лишив беднягу слуха, то предпоследний уже угодил за решетку, а последний и вовсе приказал долго жить. Интересно, что сталось с промежуточными? Где они теперь, эти сирые, убогие, покалеченные? Сколько их было? Знаешь, Варька, я бы на твоем месте написал книгу - что-то вроде справочного руководства. Название я уже придумал: "Как избежать замужества".
      - Хорошо, - согласилась я, потому что друзьям всегда иду навстречу. - Так я и сделаю. Только не забудь потом, что это была твоя идея. У меня и свидетели есть.
      - Эй-эй! - возмущенно вскричал Прошка. - Попробуй только сделать из меня посмешище! Я подам на тебя в суд за клевету. До конца жизни не расплатишься!
      - Что ты, Прошка, при чем тут клевета? Клянусь тебе: каждое слово в этой книге будет правдой, одной только правдой и ничем, кроме правды.
      1998