Слухи внушали ужас: была в дикой акции Тени Ученого какая-то совсем уж мистика. Потому вполне естественно, что атлантические тени собрались на тени-площади у тени-ворот тени-административного-здания — чуть ли не все до одной: взглянуть на легендарную эту Тень Ученого. Вот она и появилась, Тень Ученого, — тень как тень… Она приветственно махнула тенью-руки всем собравшимся и проследовала в сопровождении некоей тени в тень-ад-министративного-здания. Сюда в спешке собрались тени членов Совета Атлантических Теней.

— Мы давно уже ждем Вашего прибытия, — с места начала тень Председателя САТ. — Добро пожаловать!

— Благодарю вас, — грустно прошелестела Тень Ученого.

— Простите великодушно, — продолжала Тень Председателя САТ, — что нам пришлось прибегнуть к крайним мерам. Но Вы сами вынудили нас к этому: Ваше поведение давно уже стало вызывающим, Вы, так сказать, перешли все границы. Почему, позвольте узнать?

— Это что же, официальный допрос? — поинтересовалась Тень Ученого.

— Да нет, бог с Вами… Просто дружеский разговор, если Вам так угодно.

— Так мне не угодно, — определилась Тень Ученого. — Мы не состоим с вами в дружеских отношениях. Допрос — это другое дело. Я согласен дать Совету Атлантических Теней показания. Но только публично.

— Вы хотите публичного позора?

— Да.

— А не боитесь ли Вы, что САТ. -. — начала Тень Председателя САТ.

— Не боюсь, — поняла Тень Ученого. — Я теперь вообще уже мало чего боюсь. Уничтожить меня без суда и следствия, увы, невозможно. Вы же цивилизованное общество, не так ли, глубокоуважаемые тени? Кроме того, мир уже шумит — и Вы об этом знаете.

— Да… Вы наделали много шума.

— Я старался. Но проблема не только в этом, как все вы хорошо понимаете. Первый случай рассредоточения тени в гуманном обществе представляет собой событие из ряда вон, ведь так? Вряд ли удастся сохранить его в тайне — даже здесь. А там, на Земле, о нем уже пишут: я позаботился об этом.

— Вы много успели.

— Да, достаточно много. Почти все, что хотел успеть. Кое о чем вы даже не догадываетесь — боюсь, у вас нет исчерпывающих сведений о том, как много мне удалось. И не будет, если вы не дадите мне возможности высказаться публично. Другого способа получить информацию, столь необходимую для вас, я вам не предложу. А без информации этой дальнейшее ваше существование в опасности. Вам ведь невыгодно, чтобы мир, который уже шумит, предъявил вам ультиматум, высокочтимые тени? Живые раньше, чем мертвые, узнали подоплеку елисейского бытия… и они ведь могут начать действовать оперативно. Кто знает, как далеко это зайдет!..

— Уведите, — произнесла Тень Председателя в сторону — довольно злобно, между прочим. И сделала тень-жеста-нажатия-на-тень-кнопки. Две громадные тени вошли на тень-звонка.

Тень Ученого увели по тени-коридора. Тени членов САТ откинулись на тени-спинок-стульев.

— Я полагаю, — через паузу проговорила Тень Монарха, — что огласки в данном случае не избежать все равно. Нам придется смириться с идеей публичного суда. Тем более, что мы ведь не проиграем… Не должны проиграть.

— А отдаете ли Вы себе отчет в том, — отвечала Тень Республиканца, — что эта безумная тень крайне опасна и очень даже может взбаламутить против нас всю Атлантиду?

— Да уж! — подтвердила Тень Кардинала. — Вообразите себе, что начнется, когда атлантические тени узнают о возможности прямого контакта по типу театра-теней! Ведь Тень Ученого не преминет рассказать о случае с палкой и с этим выжившим из ума вороном в их паршивом кафе!

Тени повернули тени-голов к тени-двери, откуда бочком проникла в тень-помещения Тень Тайного Осведомителя, вызванная заблаговременно.

— Здравствуйте, голубчик, — прошелестела Тень Председателя САТ.

— Мы тут как раз обсуждаем последствия Вашего пребывания на Земле. И не можем взять в толк, по какому праву Вы воспользовались контактом типа театра-теней? Этому приему Вас обучили на крайний случай, если помните…

Тень Тайного Осведомителя опустила тень-головы.

— А Вы прилетели за тенью автомата, сбили нас всех с панталыку и, в сущности, поставили перед свершившимся фактом. Нам ничего не оставалось делать, как выдать Вам тень-автомата, — прямой контакт уже был применен вами. Так на каком основании?.. Мы ждем ответа.

— Как тень-соловья тени-лета, — сострила Тень Президента — в миллион первый, кажется, раз. Тень Тайного Осведомителя молчала.

— Теперь по Вашей милости, — продолжала Тень Председателя, — нам придется выпутываться из почти безвыходного положения. — Тень Председателя потерла тени-висков тенями-пальцев. — Нам навязан публичный суд.

— Еще не навязан, — пробурчала Тень Республиканца.

— Ошибаетесь, любезнейший! Уже навязан. А доводы Ваши совершенно неубедительны. Потерять репутацию сейчас крайне неосмотрительно. Аид располагает полной информацией о наших делах, а ведь он доживает последние годы. Когда он вернется, нам припомнят и без того многое… Мне отнюдь не улыбается брать на себя ответственность за рассредоточение Тени Ученого. Может быть, Вы, глубокоуважаемая Тень, — Тень Председателя повернулась в сторону Тени Республиканца, — возьмете на себя такую ответственность?

— Нет, конечно, — отступилась Тень Республиканца.

— Вот и положеньице. — Тень Председателя помолчала. — Черт бы Вас побрал с вашими проклятыми контактами! — Тень Тайного Осведомителя молчала, как тень-рыбы. — Может быть, у кого-то есть разумное предложение?

— Позвольте мне, — привстала Тень Генерала. — Никогда не следует забывать, что скомпрометировать иногда значит победить. Почему бы не попытаться скомпрометировать Тень Ученого? Если Тень Тайного Осведомителя объявит, что прямой контакт по типу театра-теней неосуществим и Тень Ученого лжет, тогда у нас появится время… Мы отправим какую-нибудь из теней — доверенных теней, я имею в виду, — на Землю, чтобы проверить возможность такого контакта. Тень вернется и доложит: это неосуществимо.

— Да, но другим теням может взбрести в тени-голов проверить проверяющего и попытаться самостоятельно прибегнуть к контакту по типу театра-теней. Он удастся без труда. — Тень Республиканца щелкнула в воздухе тенями-пальцев.

— Атлантические тени слишком ленивы, — возразила Тень Генерала. — Они не полетят ничего проверять: им все безразлично.

— Пока остается хоть маленькая вероятность проверки, мы не имеем права не учитывать возможности позорной развязки, — заключила Тень Председателя.

— У меня есть предложение к предложению Тени Генерала. — Это была Тень Падишаха. — Правда, оно не совсем гуманное… Я бы даже сказал, совсем не гуманное.

— Нам сейчас не до гуманности! — поощрила говорящего Тень Председателя САТ.

— В таком случае, — предложила Тень Падишаха, — нам придется совершить рассредоточение двух теней, причем одной — публично, а другой — тайно.

— Публично — это, насколько я понимаю, относится к Тени Ученого… — Тень Председателя САТ больше всего боялась попасть тенью-пальца в тень-неба, но, по счастью, на сей раз угадала.

— Разумеется, — согласилась Тень Падишаха. — Тайному же рассредоточению придется подвергнуть ту тень, которая полетит на Землю с проверкой прямого контакта по типу театра-теней.

— Не совсем понимаю вас, — задумалась Тень Председателя САТ.

— Это очень просто. Мы схватим тень, которую отправим с проверкой, у тени-границы Атлантиды и тайно рассредоточим ее. А после объявим, что попытка прямого контакта по типу театра-теней закончилась самоуничтожением тени испытателя. Страх самоуничтожения умерит пыл тех теней, которые захотят проверить проверяющего. Вряд ли в такой ситуации у кого-нибудь возникнет желание повторить прямой контакт по типу театра-теней.

— В Ваших словах есть резон, — впервые согласилась Тень Республиканца. — Страх — великая сила.

— Прекрасное, прекрасное предложение! — засуетилась Тень Председателя САТ. — И если мы принимаем его, а нам, кажется, не остается ничего другого, давайте выберем жертву.

Тени-голов повернулись в сторону Тени Тайного Осведомителя, которая пыталась слиться с тенью-стола, понимая, куда клонят тени.

— Но позвольте… — только и произнесла она, — Вы ведь не сможете без меня…

— Успокойтесь, голубчик! — не дала договорить Тень Председателя САТ. — Конечно, никто не станет требовать от Вас столь непомерной жертвы! Отделитесь, пожалуйста, от тени-стола, вас плохо видно.

Тень Тайного Осведомителя неохотно выполнила пожелание Тени Председателя САТ.

— Чего же Вы от меня хотите?

— Только одного. Вы должны назвать кандидатуру атлантической тени, которую… о которой, скажем так, мы могли бы не жалеть. Ведь далеко не все атлантические тени одинаково ценны — не правда ли, глубокоуважаемый? — В вопросе Тени Председателя САТ не было и тени-сомнения.

— Простите? — прошуршала Тень Тайного Осведомителя. — Если я Вас правильно понял, мне предлагается подписать кому-нибудь… и, как я полагаю, уже все равно кому, тень-смертного-приговора? Первого в истории Атлантиды — мне? Благодарю за честь, но я ее не стою.

— Предпочитаете заняться проверкой прямого контакта по типу театра-теней сами? — вежливо осведомилась Тень Падишаха. Вопрос повис в воздухе.

Тень Тайного Осведомителя сжалась в совсем крохотный комочек и неожиданно для всех произнесла:

— Да. — Теперь повис в воздухе и ответ.

— То есть как? — отчеканила Тень Председателя САТ.

— Я не могу назвать другой кандидатуры.

Она явно помешалась, эта Тень Тайного Осведомителя.

— Но мы не хотим… мы не можем расстаться с Вами! — проникновенно произнесла Тень Председателя САТ, выждав положенное время. — Вы действительно нужны нам — и у нас нет оснований отказываться от Ваших… столь ценных для Атлантиды услуг — тем более, что Вы опытная тень!

— Вам придется отказаться от моих услуг. Я согласен на самую последнюю: лжесвидетельствовать против Тени Ученого и потом лететь с проверкой. Знайте, высокочтимые тени, лучшей кандидатуры вам не найти.

— Что ж, если так… — Тень Председателя САТ не заставила себя упрашивать. — Ваш поступок вызывает у нас восхищение. Вы увековечите память о себе на Атлантиде.

— Больше всего я думаю именно об этом, — саркастически заметила Тень Тайного Осведомителя, что очень не понравилось всем присутствовавшим. Впрочем, они смолчали — обрадованные прекрасной возможностью избавиться от единственного виновника и единственного свидетеля сразу многих печальных происшествий.

— Тогда будем считать вопрос решенным?

— Будем считать решенным, — кивнула Тень Тайного Осведомителя. — Я могу быть свободен?

— О да, конечно! Спасибо вам.

Оставалось назначить день суда — сущая мелочь. До начала суда договорились держать Тень Ученого под тенью-стражи: выпустить ее сейчас было бы безумием.

Да Тень Ученого и не рассчитывала на это. «Время жить и время умирать, — бормотала она в заточении, — время разбрасывать каменья и время собирать каменья…» И Тень Ученого собирала каменья: камень за камнем, по всей Москве — Москве-своих-воспоминаний. Не так-то уж их и много, каменьев этих, м-да… Ты — Петр, и на сем камне я создам церковь мою, и врата ада не одолеют ее… прости меня, Господи! Мой Петр так и не успел выслушать меня. А я ведь для него приходил… Но споткнулся о «сей камень» и потерял его из виду, спеша дальше по каменистой дороге, — мимо мальчика по имени Игорь, мимо Эммы Ивановны Франк… Клотильды Мауэр, мимо Аллы, Жени, Павла, Сергея, Стаса, Володи: касаясь каменьев этих легкой елисейской тенью! Что будет теперь с ними, с горкой каменьев моих, оставленных в центре Москвы, — маленьким памятником Универсуму? Передадут ли они знание свое еще кому-нибудь, не погибнет ли оно в мире? Ведь кто умножает познания, умножает скор6ь!

Контактная метаморфоза, наивное мое открытие… Ищите, дескать, и обрящете. Сколько намечтали себе — столько и дано будет вам, по вере вашей. Достаточно лишь сильно захотеть чего-то, представить себе в точности параметры встречи, и вот уже — здравствуйте, милый человек, не меня ли Вы так долго ждали в одиночестве своем? Прекрасная идея, безответственная идея!.. Ибо те, кто получил уже весть-оттуда, не могут отныне быть-как-все: и в самом деле, не лучше ли ждать-и-не-дождаться, чем иметь-и-потерять?.. Если бы меня поняли на Атлантиде — о, как много можно было бы тогда сделать! Для бедного слепого человечества, потерявшего универсум в суете жизни своей… Но на Атлантиде нет у меня ни одного союзника.

Ошибалась Тень Ученого: был у нее союзник на Атлантиде. Недавно появился он, но если бы Тени Ученого сообщили, кто это, Тень Ученого не поверила бы. Ни за что. А между тем Тень Союзника витала уже подле тени-равелина, где содержалась в заточении Тень Ученого. Тень Союзника, одна из старейших теней Атлантиды, выполняла на острове весьма специфическую функцию, о которой не будем сейчас. До самых последних дней выполняла она эту функцию, нося уже в сердце своем зерно новой жизни. Опять и опять возвращалась Тень Союзника к речи Тени Ученого, произнесенной во время церемонии вручения тени-ордена, опять и опять возвращалась она ко всем событиям последнего времени и понимала: я-сделаю-все-что-от-меня-зависит. А зависело от нее не так уж мало.

Автор не станет сообщать о том, каким путем удалось Тени Союзника передать тень-записки в тень-равелина, но предъявит тени-слов из тени-записки: «Высокочтимая Тень Ученого, не беспокойтесь ни о чем. Деятельность САТ будет раскрыта на суде. С уважением, Тень Союзника».

И Тень Ученого воспряла духом. Между тем на Атлантиде не торопились с судом. Дело в том, что небезызвестная читателю Тень Тайного Осведомителя обратилась к Теням членов САТ с просьбой. Это была вполне разумная просьба: перенести срок суда месяца на два. А поводом служило похвальное желание Тени Тайного Осведомителя до конца выполнить свой профессиональный долг: следовало еще некоторое время поприсутствовать на Земле, среди взбаламученных Станиславом Леопольдовичем людей, чтобы точно установить, какие же все-таки конкретные изменения произвела в сознании живых идея бессмертия. Сведения об этом, по мнению Тени Тайного Осведомителя, были бы чрезвычайно ценны: они помогли бы представить себе стратегию поведения противника и выяснить, к чему противник намерен готовиться. Очень может быть, что идеи Станислава Леопольдовича отнюдь не будут иметь того резонанса, на который рассчитывала Тень Ученого. Тогда многое облегчается. В противном же случае САТ рискует проиграть процесс: действия живых непредсказуемы…

— Что ж, весьма и весьма убедительно, — согласилась Тень Председателя САТ. — В толк не возьму, как это мы решаемся расстаться с Вами, глубокоуважаемая Тень Тайного Осведомителя. Впрочем, Вы сами предложили рассредоточить себя… Хозяин, как говорится, барин. М-м… два месяца, Вы говорите? Прекрасно. Сегодня у нас одиннадцатое апреля — значит, на одиннадцатое июня сего года? Условимся так. Время — три ноль-ноль. По Гринвичу.

И, в общем, можно было бы уже сейчас начать рассказ о том, как происходил суд. Но ночью накануне суда Тени Ученого была оказана последняя милость («Как перед смертью», — подумала Тень Ученого); ей разрешили прогулку — и не сообщить об этом автор считает себя не вправе. Итак, прогулка происходила ночью — в такое время, когда все спят и только тени, бессонные тени людей танцуют в елисейском хороводе, о чем, как мы помним, сами спящие не имеют ни малейшего представления. Они видят сны, но видеть сны — несерьезное занятие.

Для Петра Ставского это была первая ночь дома. Только сегодня выписали его из больницы, а уже завтра предстояло случиться такому… Петр знал, что именно произойдет, но в данный момент спал и даже при всем желании не мог бы рассказать о событиях завтрашнего дня. Однако тень его, бессмертная Тень Ученика, как и каждую ночь, дежурила у тени-равелина: два месяца почти ничего не снилось Петру. И вот Тень Ученого вышла на тень-площади.

— Магистр! — позвали ее.

— Господи, Петер… Петр! — метнулась к неподвижной тени Тень Ученого.

И долго-долго стояли в тусклом свете ночи две тени, наконец нашедшие друг друга, — стояли не двигаясь и ничего не говоря.

— Как ты нашел меня? — спросила наконец Тень Ученого.

— О Вас говорит вся Атлантида. А кроме того, сценарий… — Тень Ученика развела тенями-рук. Тени-рук дрожали.

— Да-да, сценарий… — вспомнила Тень Ученого. — Логика развития сюжета. А я все сокрушался, что мы не поговорили.

— Мы поговорили, Станислав Леопольдович. Мы обо всем поговорили с Вами. Я прочитал «Руководство…»

— Руководство… к чему? — поинтересовалась Тень Ученого.

— Руководство к… да нет, «Руководство по ориентации в Элизиуме». Есть такая книга.

— Действительно есть?

— Есть. И я думал, что написали ее Вы.

— Видит Бог…

— Теперь я знаю, что не Вы. Меня сбили две буквы — S.L. Правда, мне объяснили, что это означае «sans lieu», без места… то есть место-издания-неизвестно. Но я все равно думал, Вы. Место вашего пребывания тоже было неизвестно.

— Как же ты догадался о нем?

— Сначала через Эмму Ивановну, она рассказала все Эвридике, а та рассказала мне. Потом — дочитав до конца «Руководство…» Но еще раньше, до Эммы Ивановны, я… не знаю, как объяснить, но я уже начинал понимать, кто Вы, — все время возвращаясь к нашей встрече в Сивцевом Бражке, откуда Вы потом переехали к Эмме Ивановне, и к началу «Руководства…»: я ведь нашел его через день после встречи с Вами. Однако как бы там ни было…

— Да-да, как бы там ни было, у нас мало времени выяснять подробности встречи. Странно, правда, что кто-то пишет подобные книги — ну да бог с ним! Я должен просить у тебя прощения, Петр.

— Господь с Вами, Станислав Леопольдович…

— Молчи, молчи, я очень виноват перед тобой. Нельзя поманить и бросить. Нельзя отдернуть уже протянутую руку. Прости меня. Я должен был на другой же день найти тебя. Ты ведь приходил?

— Да, магистр. На другой день и приходил, но это неважно…

— Важно!.. А я все раздумывал, посвящать ли тебя в наши елисейские дела: я ведь не понял тогда, что ты и есть Петер. Да и как понять через столько лет! Ты ведь очень изменился… Ну а потом — потом от меня уже мало что зависело: я, правда, тенью бродил за вами с Эвридикой. Но я видел, что вы счастливы. А счастливым живым нет дела до мертвых.

— Нет, магистр, я думал о Вас. Правда, я слишком поздно рассказал все Эвридике и теперь жалею, что так поздно: многое можно было бы изменить, узнай она… Но — дело прошлое. Дайте мне вашу мантию.

— Зачем?

— Магистр… я прошу Вас. Я останусь здесь вместо Вас… молчите! Когда завтра это обнаружится, суд состояться не сможет. А мне уж удастся на Земле удержать Вас около себя, когда тень мою отпустят туда; им нет смысла оставлять ее здесь.

— Это не выход. Тогда они рассредоточат тебя, а для меня это еще страшнее.

— Но Вы не знаете всего, магистр… Я знаю: Орфей, ученик музыки, возлюбивший музыку больше жизни и за это растерзанный, а останки его… мои останки разнесли по всему свету. Тень распалась на множество теней, уникальный случай. И дала жизнь множеству носителей: мне пришлось быть множеством и совершать одновременно по нескольку витальных циклов. Лавина витальных циклов — параллельных, последовательных, набегающих один на другой! Вот тебе: живи, живи!.. Пытка жизнью за нелюбовь к жизни. А ко времени Вашего витального цикла я существовал уже только в двух образах: Вашего ученика и ученика в труппе бродячих артистов. Но я снова продемонстрировал презрение к жизни — тем, что убил себя после Вашей смерти. И все началось снова!..

— Боже мой! — Тень Ученого всплеснула тенями-рук.

— Я пожертвовал собой ради смерти. А жертвовать собой можно только ради жизни. И я опять закрутился в водовороте витальных циклов.

— Теперь я понимаю, почему за двести лет мы ни разу не встретились в Элизиуме, — вздохнула Тень Ученого. — Ты совсем помалу бывал здесь.

— Конечно… Ведь ученик — это несостоявшаяся индивидуальность: чтобы изжить в себе ее, времени много не надо. Но теперь я устал и хочу в Элизиум. В этом витальном цикле, когда мне удалось наконец собрать все тени в одну, — так, кажется, возник Петр Ставский? — я тоже пытался совершить самоубийство. Оно не удалось. Я прыгнул с балкона третьего этажа… И всего-навсего сломал ногу. Думаю, что пытка бессмертием закончена, и я могу наконец побыть просто тенью. Дайте мне Вашу мантию, иначе меня не впустят в тень-равелина. А там, на Земле… пусть Петр Ставский поспит суток трое!

— Погоди, Петр. Это ведь будет все равно что самоубийство. Скажи лучше, как ты попал на Атлантиду — в ту ночь, когда я выступал с речью?

— Я? — удивилась Тень Ученика. — Да-да-да… Мне приснился сон: я тогда на минутку выключился, дежуря в приемном покое Института Склифософского. Я привез туда Эвридику. А как раз в тот самый день я читал про Атлантиду в книге… и увидел сон об Атлантиде. Правда, я плохо помню его.

— Да, но тень твоя была почти неузнаваема: очень странные, чужие очертания…

— Видите ли… — Тень Ученика сконфузилась. — Просто тогда, в больнице, на мне была куртка дутая и сапоги… Куртка-у-тебя-дутая-сапоги-дутые-и-сам-ты-весь-дутый, сказал карлик. А Вы еще в Сивцевом Бражке объяснили мне, что одеваться надо никак… дабы не быть иллюстрацией места и времени. Но я снова был в куртке и сапогах, а тогда тень получается ужасной!.. Так Вы дадите мне свою мантию?

— Нет, — покачала тенью-головы Тень Ученого. — В тень-равелина вернусь я. Кроме всего прочего, мне непременно нужно выступить завтра на суде. Вот, прочти записку: у меня есть союзник. Мне помогут завтра. А тебя — тебя просто не станут слушать. Но даже если меня рассредоточат, я все равно успею кое-что сказать. Так-то… Петр. Я только прошу тебя: на случай, если меня рассредоточат… запомни, пожалуйста этот сон, он важный. Постарайся не забыть, когда проснешься у себя в Москве, ведь последний свой сон обо мне ты забыл… Я очень виноват перед тобой. Прости.

— Мы еще встретимся! — начала было Тень Ученика, но в ту же секунду мгновенно сжалась — и улетучилась. Петр Ставский проснулся.

Он помнил все, что происходило во сне. И помнил еще, что встать сегодня нужно очень рано: в пять утра. Потому что в половине седьмого по московскому времени на Атлантиде должен был состояться суд над Тенью Ученого.

Автор предложит своего рода стенограмму суда — в нескольких фрагментах.

Фрагмент 1.

Тень Судьи. Почему Вы отказались от Тени Адвоката?

Тень Ученого. У меня нет причин защищаться. Я собираюсь нападать.

(Тень-шума на тени-площади)

Фрагмент 2.

Тень Прокурора. Считаете ли Вы, что злоупотребили своим открытием под названием «контактная метаморфоза», за которое совсем недавно Вас наградили тенью-ордена?

Тень Ученого. К настоящему времени мой взгляд на сущность контактной метаморфозы сильно изменился. Я прошу у суда разрешения рассказать, в силу каких причин.

Тень Судьи. Суд слушает вас.

Тень Ученого. Благодарю. Должен ли я как-нибудь ограничить мой рассказ во времени?

Тень Судьи. Нет.

Тень Ученого. Благодарю. Как известно суду, я постоянно занимался исследованием контактов между царством мертвых и живыми -с момента моего появления в Элизиуме. За это я был объявлен там тенью-нон-грата, но по чистой случайности оказался на Атлантиде, предоставившей мне что-то вроде политического убежища. Я решил, что именно здесь мои усилия будут правильно поняты. Действительно, мне была вручена тень-ордена. Однако, прошу прощения, совсем ничего для меня это не значило, поскольку я никогда не заблуждался относительно масштабности моего так называемого открытия, интуитивно чувствуя, как оно далеко от того, что в принципе возможно. Меня привлекала лишь мысль, согласно которой контактная метаморфоза будет способствовать пониманию человеком того, что не все в жизни поддается разумному истолкованию, и тем самым приближать его к осознанию загадочности бытия, сложности ответа на вопрос, какие события ожидают человека после смерти. Однако теперь мне кажется, что в случае с контактной метаморфозой я зашел в тупик. Смоделировать ту самую ситуацию, которой ждет человек, — нетрудно. Гораздо труднее и… нужнее — удержать человека на грани открывшейся ему догадки. Ведь однократное чудо потому так контрастирует с действительностью, что оно однократно! Как же жить человеку после, когда он уже причастен тайнам? И можно ли упрекать его в том, что отныне он будет требовать все новых и новых откровений?

Теперь я совершенно убежден, что в основе контактной метаморфозы лежит ложная идея. Реализуя ее, я лишь увеличивал человеческие страдания. Те, кому издали показали другую-жизнь, а в руки не дали, — вдвойне несчастны. И у меня есть подтверждения этому. Я исполнял контактную метаморфозу дважды — с молодым человеком по имени Петр Ставский, оказавшимся моим учеником во времена моего последнего витального цикла… чего я никак не мог предвидеть, и с мальчиком по имени Игорь. В первом случае я был «случайным знакомым», встреча с которым оказалась необходимой Петру Ставскому, во втором — собакой, о которой мечтал мальчик. Однако уже после первой встречи с ними я понял, что они ждут моих появлений еще и еще. Человек одинок и привыкает быстро. А отвыкает долго и болезненно. Вот почему не контактная метаморфоза… не однократный контакт с тенью нужен человеку, но постоянное участие каждого из нас в жизни человечества. Сначала Атлантида, а потом и Элизиум в целом обязаны курировать живых, не оставлять их наедине с собой.

Чем занимается атлантическая тень? Ничем. Дни и ночи проводит она в имитации деятельности — необязательных разговорах, пустых встречах, осатаневает от тоски и лени, но почти никогда — за очень редкими исключениями — не посещает Земли. Так пусть каждая тень — посмотрите, сколько вас здесь! — выберет себе хотя бы по одному питомцу — охраняет, воспитывает его, устраивает ему желанные встречи и приятные сюрпризы. А накануне смерти пусть шепнет она человеку полную правду о бессмертии души: человек будет готов выслушать эту правду и поверить ей. Благодарю.

Тень Генерала. Почему Тени Ученого разрешают читать здесь проповеди?

(Тени-голосов на тени-площади)

Тень Прокурора. Вы не ответили на мой вопрос: считаете ли Вы, что злоупотребили своим открытием?

Тень Ученого. Я считаю, что доброупотребил им.

Тень Прокурора. Так себе каламбур.

Тень Ученого. Это вообще не каламбур.

Тень Прокурора. И все же… Зачем вы рассказали стольким людям о бессмертии?

Тень Ученого. Мне будет разрешено ответить на этот вопрос полно?

Тень Судьи. Разумеется, полно.

Тень Ученого. Тогда слушателям придется запастись терпением: я действительно рассказал о бессмертии многим. Первой — Эмме Ивановне Франк, она же Клотильда Мауэр в предпоследнем витальном цикле. С 1750 по 1759 год она была моей женой. В последнем витальном цикле ей пришлось расплачиваться за старые грехи: раньше слишком многие любили ее — теперь она должна была любить слишком многих. Жизнь ее к старости сделалась одинокой — я застал Эмму Ивановну Франк с опустевшим сердцем, готовым принадлежать кому угодно. Мне следовало вернуть ей себя — и другого пути, чем рассказ о ней же, я не знал. К тому же, я люблю ее до сих пор… мог ли я скрыть от нее, что я тень?

Тень Прокурора. Я протестую. Тень Ученого пытается разжалобить нас!

Тень Судьи. Протест отклоняется.

(Тени-голосов на тени-площади: правильно!)

Тень Ученого. Вероятно, я могу продолжить. Вторым человеком, узнавшим о существовании Элизиума и Атлантиды, был Аид Александрович Медынский. Это заведующий отделением соматической психиатрии в Институте скорой помощи имени Склифософского. Изучая состояние глубокого шока, записывая обрывки бреда людей, находящихся в таком состоянии, этот мудрый человек опытным путем почти добрался до разгадки тайны бессмертия. Я счел своим долгом помочь ему на последнем этапе его поисков. Живые ищут контактов с нами, высокочтимые Тени! Нам ли отвергнуть руки, протянутые оттуда? Ведь деятельность атлантических ученых и сегодня направлена на разработку контактов с живыми. Все ли мы знаем об их исследованиях?

Тень Президента. Это пропаганда.

Тень Прокурора. Тень Президента права. Я протестую.

Тень Судьи. Протест принят.

(Тень-свиста над тенью-площади)

Тень Судьи. Я прошу Вас говорить по существу.

Тень Ученого. Мне казалось, что я так и делаю. Наконец, мне пришлось рассказать о бессмертии ребятам из музыкального ансамбля «Зеленый дол». Мне грозила опасность, и они помогали мне спастись. Мой рассказ был наградой за это.

Тень Председателя САТ. Сначала нужно выслушать Тень Свидетеля!

Тень Судьи. Суд знает о порядке судопроизводства.

Тень Ученого. Я ничуть не жалею о содеянном. Вопреки моим опасениям, молодежь с подобающей серьезностью приняла сведения об Атлантиде. Считаю, что людей можно смело ставить в известность обо всем, что ждет их после смерти; они вполне готовы к этому.

Тень Прокурора. Вы хотите сказать, что рассказывали живым о бессмертии по причинам вынужденного порядка?

Тень Ученого. Именно так. Кроме того, за мной постоянно следили, потому что я не хотел возвращаться на Атлантиду атлантической тенью. Случилось так, что на Земле мне удалось… мне удалось стать живым.

(Тени-возгласов-изумления на тени-площади)

Я знал, что меня накажут за это, и бежал от возмездия. Я искал себе союзников среди живых.

Фрагмент 3.

Тень Ученого. Я прошу у суда разрешения рассказать о событиях, имеющих отношение к этой ночи. Когда один из молодых людей попытался ударить Тень Незнакомца тенью-палки, Тень Незнакомца схватила тень-палки и сделала вот такой жест. В тог же миг палка в руках молодого человека сломалась.