Так частное право собственности на удел стало политической основой державной власти удельного князя, а договор являлся юридическим посредником, связывавшим эту власть с вольными обывателями удела. Князь-родич XII в.. оставшись без волости, не лишался "причастия в Русской земле", права на державное обладание частью земли, следовавшей ему по его положению в княжеском роде. Удельный князь-вотчинник XIV в., потеряв свою вотчину, терял вместе и всякое державное право, потому что удельные князья, оставаясь родственниками, не составляли рода. родственного союза: безудельному князю оставалось только поступить на службу к своему же родичу или к великому князю литовскому.
      ТРИ РАЗРЯДА ЗЕМЕЛЬ. Характер личного хозяина удела с державными правами выражался в отношениях князя к трём разрядам земель, из которых состояла его удельная вотчина. Это были земли дворцовые, чёрные и боярские; под последними разумеются вообще земли частных собственников, светских и церковных. Различие между этими разрядами происходило от чисто хозяйственной причины, от того, что к разным частям своей удельной собственности владелец прилагал различные приёмы хозяйственной эксплуатации. Дворцовые земли в княжеском поземельном хозяйстве похожи на то, чем была барская запашка в хозяйстве частного землевладельца: доходы с них натурой шли непосредственно на содержание княжеского дворца. Эти земли эксплуатировались обязательным трудом несвободных людей князя, дворовых холопов, посаженных на пашню, страдников, или отдавались в пользование вольным людям, крестьянам, с обязательством ставить на дворец известное количество хлеба, сена, рыбы, подвод и т. п. Первоначальной и отличительной чертой этого разряда земель было издолье, натуральная работа на князя, поставка на дворец за пользование дворцовой землёй. Чёрные земли сдавались в аренду или на оброк отдельным крестьянам или целым крестьянским обществам, иногда людям и других классов, как это делали и частные землевладельцы; они, собственно, и назывались оброчными. Сложнее кажутся отношения князя к третьему разряду земель в уделе. Весь удел был наследственной собственностью его князя; но последний разделял действительное владение им с другими частными вотчинниками. В каждом значительном уделе бывало так, что первый князь, на нём садившийся, уже заставал в нём частных землевладельцев, светских или церковных, которые водворились здесь прежде, чем край стал особым княжеством. Потом первый князь или его преемники сами уступали другие земли в своём уделе в вотчину лицам и церковным учреждениям, которые были им нужны для службы или молитвы. Таким образом в вотчине великого князя являлись другие частные вотчины. При слиянии прав государя и вотчинника в лице князя такое совмещение прав нескольких владельцев было возможно юридически. Князь, конечно, отказывался от прав частного распоряжения вотчинами частных владельцев и удерживал за собою только верховные права на них. Но так как и эти верховные права считались владельческими и наравне с другими входили в юридический состав удельной княжеской собственности, то появление в уделе земли, принадлежавшей частному владельцу, не мешало князю считать себя собственником всего удела. Так под действием осложнявшихся отношений разделялись различные по природе элементы в смешанном составе удельной княжеской собственности и вырабатывалось понятие об общем верховном собственнике удела по отношению к частным и частичным владельцам. Князь иногда уступал боярину, вотчиннику в его уделе, вместе с правом собственности на его вотчину и часть своих верховных на неё прав.
      ОТСУТСТВИЕ ФЕОДАЛЬНОГО МОМЕНТА. Возникали отношения, напоминающие феодальные порядки Западной Европы. Но это - явления не сходные, а только параллельные. В отношениях бояр и вольных слуг к удельному князю многого недоставало для такого сходства, недоставало, между прочим, двух основных феодальных особенностей: 1) соединения служебных отношений с поземельными и 2) наследственности тех и других. В уделах поземельные отношения вольных слуг строго отделялись от служебных. Эта раздельность настойчиво проводится в княжеских договорах XIV в. Бояре и вольные слуги свободно переходили от одного князя на службу к другому; служа в одном уделе, могли иметь вотчины в другом; перемена места службы не касалась вотчинных прав, приобретённых в покинутом уделе; служа по договору где хотел, вольный слуга "судом и данью тянул по земле и по воде", отбывал поземельные повинности по месту землевладения; князья обязывались чужих слуг, владевших землёй в их уделах, блюсти как своих. Все эти отношения сводились к одному общему условию княжеских договоров: "...а бояром и слугам межи нас вольным воля". Феодальный момент можно заметить разве только в юридическом значении самого удельного князя, соединявшего в своём лице государя и верховного собственника земли. Этим он похож на сеньора, но его бояре и слуги вольные совсем не вассалы.
      РАЗНИЦА ПРОЦЕССОВ. Феодализм, говоря схематически, строился с двух концов, двумя встречными процессами: с одной стороны, областные правители, пользуясь слабостью центральной власти, осваивали управляемые области и становились их державными наследственными собственниками; с другой - крупные собственники, аллодиальные землевладельцы, став посредством коммендации королевскими вассалами и пользуясь той же слабостью, приобретали или присвояли себе правительственную власть в качестве наследственных уполномоченных короля. Оба процесса, дробя государственную власть географически, локализуя её, разбивали государство на крупные сеньории, в которых державные прерогативы сливались с правами земельной собственности. Эти сеньории на тех же основаниях распадались на крупные баронии со второстепенными вассалами, обязанными наследственной присяжной службой своему барону, и вся эта военно-землевладельческая иерархия держалась на неподвижной почве сельского населения вилланов, крепких земле или наследственно на ней обсидевшихся. У нас дела шли несколько иным ходом. Изменчивые временные княжения Киевской Руси сменились верхневолжскими суздальскими уделами, наследственными княжествами, которые под верховной властью далёкого нижневолжского хана стали в XIV в. независимы от местных великих князей. Значительный удельный князь правил своим уделом посредством бояр и вольных слуг, которым он раздавал в кормление, во временное доходное управление, города с округами, сельские волости, отдельные сёла и доходные хозяйственные статьи с правительственными полномочиями, правами судебными и финансовыми. Некоторые бояре и слуги, сверх того, имели вотчины в уделе, на которые удельный князь иногда предоставлял вотчинникам известные льготы, иммунитеты, в виде освобождения от некоторых повинностей или в виде некоторых прав, судебных и финансовых. Но округа кормленщиков никогда не становились их земельною собственностью, а державные права, пожалованные привилегированным вотчинникам, никогда не присвоялись им наследственно. Таким образом, ни из кормлений, ни из боярских вотчин не выработалось бароний. В истории Московского княжества мы увидим, что в XV в. некоторые великие князья стремились поставить своих удельных в отношения как будто вассальной зависимости, но это стремление было не признаком феодального дробления власти, а предвестником и средством государственного её сосредоточения. В удельном порядке можно найти немало черт, сходных с феодальными отношениями, юридическими и экономическими, но, имея под собою иную социальную почву, подвижное сельское население, эти сходные отношения образуют иные сочетания и являются моментами совсем различных процессов. Признаки сходства ещё не говорят о тождестве порядков, и сходные элементы, особенно в начале процесса, неодинаково комбинируясь, образуют в окончательном складе совсем различные общественные формации. Научный интерес представляют не эти элементы, а условия их различных образований. При образовании феодализма видим нечто похожее и на наши кормления и на вотчинные льготы, но у нас и те и другие не складывались, как там, в устойчивые общие нормы, оставаясь более или менее случайными и временными пожалованиями личного характера. На Западе свободный человек, обеспечивая свою свободу, ограждал себя, как замковой стеной, цепью постоянных, наследственных отношений, становился средоточием низших местных общественных сил, создавал вокруг себя тесный мир, им руководимый и его поддерживающий. Вольный слуга удельных веков, не находя в подвижном местном обществе элементов для такого прочного окружения, искал опоры для своей вольности в личном договоре на время, в праве всегда разорвать его и уйти на сторону, отъехать на службу в другой удел, где у него не было упроченных давностью связей.
      СЛУЖИЛЫЙ КЛАСС СТАНОВИТСЯ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЧЕСКИМ. Изложенное историческое сопоставление поможет нам представить себе, какой вид приняло общество в рамках удельного порядка. Здесь прежде всего останавливают на себе внимание бояре и слуги вольные, дружина князя. Среди удельного общества XIV в. этот высший класс является в значительной степени социальным и политическим анахронизмом. В его общественном положении находим черты, которые совсем не шли к удельному порядку, к общему направлению удельной жизни. Строгое разграничение служебных и поземельных отношений вольных слуг, какое проводят договорные грамоты князей XIV и XV вв., мало согласовалось с естественным стремлением удельного княжеского хозяйства соединить личную службу вольных слуг с землевладением в уделе, закрепить первую последним и тем обеспечить удовлетворение важной и дорогой потребности княжеского хозяйства, нужды в ратных людях. Возможность для вольного слуги соединять службу в одном княжестве с. землевладением в другом противоречила стремлению удельных князей возможно более замкнуться, обособиться друг от друга политически. С этой стороны бояре и вольные слуги заметно выделялись из состава удельного гражданского общества. Положение остальных классов в уделе определялось более всего поземельными отношениями к князю, вотчиннику удела. Хотя землевладение теперь всё более становилось и для бояр основой общественного положения, однако они одни продолжали поддерживать чисто личные отношения к князю, вытекавшие из служебного договора с ним и сложившиеся ещё в то время, когда не на землевладении основывалось общественное значение этого класса. Такие особенности в положении служилых людей не могли создаться из удельного порядка XIII - XIV вв.: они, очевидно, были остатками прежнего времени, когда ни князья, ни их дружины не были прочно связаны с местными областными мирами; они не шли к Верхневолжской Руси, с каждым поколением подвергавшейся всё большему удельному дроблению. Самое право выбирать место службы, признаваемое в договорных грамотах князей за боярами и вольными слугами и бывшее одной из политических форм, в которых выражалось земское единство Киевской Руси, теперь стало несвоевременным: этот класс и на севере по-прежнему оставался ходячим представителем политического порядка, уже разрушенного, продолжал служить соединительной нитью между частями земли, которые уже не составляли целого. Церковное поучение XIV в. выражает взгляд своего времени, уговаривая бояр служить верно своим князьям, не переходить из удела в удел, считая такой переход изменой наперекор продолжавшемуся обычаю. В тех же договорных княжеских грамотах, которые признают за боярами и слугами вольными право служить не в том княжестве, где у них земли, встречаем совсем иное условие, которое лучше выражало собою удельную действительность, расходившуюся с унаследованным от прежнего времени обычаем: это условие затрудняло для князей и их бояр приобретение земли в чужих уделах и запрещало им держать там закладней и оброчников, т. е. запрещало обывателям уезда входить в личную или имущественную зависимость от чужого князя или боярина. С другой стороны, жизнь при северных княжеских дворах XIV в. наполнялась далеко не теми явлениями, какие господствовали при дворах прежних южных князей и на которых воспитывался боевой дух тогдашних дружин. Теперь ход дел давал дружине мало случаев искать себе чести, а князю славы. Княжеские усобицы удельного времени были не меньше прежнего тяжелы для мирного населения, но не имели уже прежнего боевого характера: в них было больше варварства, чем воинственности. И внешняя оборона земли не давала прежней пищи боевому духу дружин: из-за литовской границы до второй половины XIV в. Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.