Даниэль Клугер
      Убийственный маскарад
      детективный роман
      1.
      Рыжие орангутанги на небольшой, причудливо украшенной какими-то псевдотропическими растениями эстраде, самозабвенно выводили знойную, томительную мелодию. Натаниэль Розовски не сразу узнал в их замысловатой импровизации "Караван" гениального Дюка Эллингтона. Неожиданные, бьющие по нервам гитарные рифы, басовые пассажи, вдруг врезавшиеся в паузы, делали хрестоматийную пьесу почти неузнаваемой. "На то они и орангутанги, чтобы корежить нашу человеческую музыку", - философски подумал Натаниэль.
      Впрочем, уверенности в том, что на эстраде находились именно орангутанги, у него не было. Рыжая шерсть и отсутствие хвостов отнюдь не являлись стопроцентным доказательством. Тем более, что красные задницы, насколько он помнил школьный курс зоологии и последующие экскурсии с сыном в рамат-ганский зоопарк "Сафари", не являлись атрибутом упомянутых выше человекообразных обитателей Юго-Восточной Азии.
      - Вам нравится?
      Розовски обернулся на этот голос с мягкими словно кошачьи лапки интонациями. К нему подходила невероятно яркая восточная красавица - то ли Клеопатра, то ли Семирамида. Бесчисленные золотые (или золоченые) кольца-серьги-бусы тихонько позванивали при каждом шаге. Чуть приподнятые к вискам уголки миндалевидных глаз, подведенные синей краской. И волосы, завитые в сотню мелких косичек и обсыпанные золотистой пудрой, колыхались черной волной. Словом, оживший барельеф - из Вавилона или Мемфиса.
      Клеопатра-Семирамида остановилась совсем близко. Аромат экзотических духов вызвал у Натаниэля легкое головокружение.
      - Я привык к классической аранжировке, - ответил он, вновь поворачиваясь к музыкантам. - Кстати, как называются эти животные? Орангутанги?
      - Понятия не имею, - Клеопатра рассмеялась. - Думаю, фантазии у них хватило ненамного. Правда? Музыканты в обезьяньих шкурах - это уже штамп.
      - Действительно, - сказал Розовски. Про себя подумал: "И восточная косметика а-ля Нефертити - тоже." Вслух вежливо заметил: - На таком приеме, как ваш, куда экзотичнее выглядели бы черные смокинги и белые рубашки со стоячими воротничками.
      - Как у вас, господин Розовски? - спросила Клеопатра-Семирамида.
      Розовски оглядел себя и рассмеялся.
      - В самую точку. Я, признаться, забыл, что тоже вырядился как... как... - он не нашел подходящее сравнение, махнул рукой и снова засмеялся. Наверное, я старомоден. Мне сказали: праздничный вечер. У меня представление о вечерних туалетах осталось на уровне конца прошлого века.
      - Ну, вы совсем не такой старый, - заметила Клеопатра.
      - Такой, такой, - убежденно сказал Розовски. - Именно такой. Может быть, еще старше. Временами я ловлю себя на том, что помню появление первого автомобиля. Думаю, именно с этим связана моя нелюбовь к этому изобретению.
      Она рассматривала его в упор, и Натаниэль занервничал. Уже в который раз за сегодняшний вечер он почувствовал себя не в своей тарелке. И оттого немного разозлился.
      - Госпожа Смирнова, - он обвел зал внимательным взглядом, - что-то я не вижу хозяина...
      Виктория Смирнова (таково было настоящее имя Семирамиды-Клеопатры) какое-то время продолжала на него смотреть, словно собираясь сказать чтото важное, потом вдруг выражение ее лица изменилось.
      - Правда, куда Арик запропастился? - в грудном голосе не слышно было беспокойства, те же кошачьи интонации. - Думаю, беседует с кем-нибудь из гостей.
      - В таком случае, прошу прощения, - Натаниэль изобразил озабоченность. - Я пройдусь к входу. Все-таки, работа есть работа.
      Смирнова кивнула и отошла к группе гостей, отличавшихся наиболее вычурными нарядами.
      Натаниэль облегченно вздохнул - он чувствовал себя скованным в обществе зеленоглазой красавицы - и вышел на крыльцо. Собственно говоря, ему совсем не хотелось принимать этот заказ - детективное агентство не служба охраны, - но в конце концов согласился. Пришли очередные счета, его секретарша Офра сообщила официальным тоном, что общая сумма долга намного превышает все то, чем располагает агентство, - и тут появился на пороге его офиса странный тип, которого, как выяснилось, звали Аркадий Смирнов. Смирнов, что называется, с порога предложил двенадцать тысяч за восемь часов работы охранником на его вилле.
      Натаниэль подумал, что ослышался.
      - Устраиваю праздничный вечер для друзей, - пояснил Смирнов, довольно бесцеремонно усаживаясь в кресло для посетителей. - Карнавал, если хотите. Маскарад. Знаете, музыка, шум, гости. Гостей будет очень много, - он заложил ногу за ногу, так что открытая сандалия оказалась почти на уровне глаз хозяина кабинета. - Так как насчет обеспечения безопасности?
      Натаниэль некоторое время задумчиво созерцал пальцы ноги потенциального клиента. Пальцы заканчивались не очень чистыми ногтями.
      Проследив за его взглядом, Смирнов безмятежно улыбнулся, даже не подумав чуть опустить ногу.
      - Жарко, - сообщил он. - Терпеть не могу закрытые туфли... Так как же насчет моего заказа? Беретесь или нет?
      Теперь Розовски окинул откровенно недоверчивым взглядом всего посетителя и пришел к выводу, что Аркадий Смирнов не похож на человека, способного вот так, запросто, выложить двенадцать тысяч шекелей - три тысячи долларов - только для того, чтобы произвести впечатление на окружающих. И не потому, что выглядел он чересчур прижимистым - вовсе нет. Просто никто никогда бы не поверил, что сидевший в продавленном кожаном кресле человек хоть раз в жизни держал в руках сумму, превышающую месячное пособие по безработице. Небритые чуть одуловатые щеки, небрежно зачесаные набок редкие светло-русые волосы, припухшие веки мало соответствовали представлению о достатке. Комплект дополняла линялая футболка навыпуск, коротковатые неопределенного цвета джинсы и надетые на босу ногу старые облезшие сандалии.
      "Вот так выглядят нынешние миллионеры, - с философской грустью подумал Розовски. - Как, все-таки, измельчал народ за последние полвека..." Почему именно за полвека - он и сам не знал.
      Единственное, что могло заставить Натаниэля воспринять прозвучавшее предложение с крохотной долей серьезности - неожиданно умный и проницательный взгляд светло-серых глаз. Но поскольку этот взгляд надежно маскировался выпуклыми стеклами очков, детектив обратил на него внимание, уже открыв рот для отказа. Теперь же, вместо этого, он коротко кашлянул и украдкой посмотрел на своего помощника Алекса Маркина. Маркин сидел в углу кабинета и притворялся погруженным в чтение толстого журнала с потрепаной обложкой и выпадавшими страницами. Отрешенно-сосредоточенное выражение лица свидетельствовало, что Маркин весь обращен в слух. Почувствовав на себе взгляд шефа, он тотчас оторвался от чтения и энергично замотал головой: дескать, ни в коем случае!
      Розовски кивнул и вновь обратился к посетителю. Смирнов полулежал в кресле и с интересом озирал кабинет частного детектива.
      - У вас много работы? - спросил он.
      - Очень много, - ответил Розовски. - Весь штат в разгоне, все мои пинкертоны в поте лица добывают важную информацию, спасают похищенных, возвращают легкомысленных жен любящим супругам, и так далее... - он с виноватым видом развел руками и кивнул в сторону помощника. - Вот, один Саша остался, поскольку его главным оружием является необыкновенно светлая голова. Можно сказать, прозрачная голова. Он у нас мозговой центр. Сейчас, например, анализирует совершенно секретные сведения относительно судьбы знаменитой Янтарной комнаты. У него есть веские подозрения, что комнату распилили и продают в виде сувенирных бус на Стамбульском базаре.. . - лицо Натаниэля осветилось любезной улыбкой. - Бросьте притворяться, господин Смирнов. По телефону вы сообщили, что направил вас к нам некий господин Баренбойм. А господин Баренбойм, прежде чем отправить когонибудь в мое агентство, считает своим долгом сообщить, во-первых, Натаниэль загнул один палец, - что частный детектив Натаниэль Розовски является лучшим детективом Израиля, а может быть, и всего мира. И вовторых, - он загнул второй палец, - что указанный Розовски сидит без дела, поскольку специализируется исключительно на делах русской общины, а уровень преступности в русской общине стремится к нулю. Соответственно, и доходы вышеупомянутого замечательного детектива, увы, стремятся к той же одиозной цифре.
      Аркадий Смирнов засмеялся и снял очки.
      - Верно, верно, - он сел нормально и чуть наклонился вперед. - Именно так он и сказал. Что вы классный специалист и что сидите без работы и без денег. Так как насчет моего предложения?
      Натаниэль с трудом подавил вздох. Ни одно рекламное агентство не могло сравниться с его бывшим соседом Владимиром Баренбоймом в скорости распространения сведений о ком бы то ни было. Что самое интересное: все или почти все дела, которыми Розовски занимался с подачи неугомонного соседа, выходили сыщику боком. И тем не менее, он каждый раз брался. Рекомендация Баренбойма означала дело с хорошей головной болью, но, увы, именно Баренбойм был тем самым человеком, встреча с которым и побудила Натаниэля Розовски, тогда еще офицера полиции, открыть частное сыскное агентство для работы на "русской улице". Володя, без году неделя в стране, соблазнился возможностью легкого заработка. И оказался жертвой афериста соотечественника. Причем, афера была видна невооруженным глазом любому. Но глаза Баренбойма в ту пору оказались, похоже, обращенными к радужным картинам безмятежного будущего. Если бы не Натаниэль, бывший в то время, как уже было сказано, соседом наивного репатрианта и полицейским, несостоявшегося миллионера обобрали бы на полную катушку.
      С тех пор прошло несколько лет. Самое интересное, что Баренбойм, в конце концов, действительно стал если и не миллионером, то достаточно зажиточным человеком - правда, Натаниэль до сих пор не знал, каким именно бизнесом занимается этот человек. А Розовски после случая с соседом задумался вдруг о том, что возраставшая с каждым днем община выходцев из бывшего СССР представляет собою нетронутую ниву для частного детектива, знающего русский язык и худо-бедно понимающий психологию бывших граждан социалистической супердержавы. В результате появилось на шумной тельавивской улице Алленби детективное агентство с русской вывеской.
      Розовски вздохнул. Воспоминания о первых днях и первых делах, о надеждах и планах вызвали в нем короткий приступ ностальгии.
      - Знаете, - сказал он, с неохотой возвращаясь из дня вчерашнего в день сегодняшний, - вы ведь не объяснили мне, что именно я должен охранять и чью безопасность обеспечивать. Я так понимаю, у вас что - есть основания чего-то опасаться. Или кого-то. Нельзя ли чуть подробнее? Возможны нежелательные визитеры, попытки сорвать торжество? Кстати говоря - что за торжество, если не секрет? День рождения, свадьба? И где все это будет происходить?
      Аркадий Смирнов пожал плечами.
      - Честно говоря, я не думаю, что мне следует чего-то или кого-то опасаться, - ответил он. Похоже, его почему-то забавляла мысль о необходимости охраны. - Но... - он вдруг рассмеялся. - Знаете, у вас в Израиле так любят кормить публику баснями о русской мафии, что я решил чуть-чуть подразнить гусей. Мои знакомые обеспечат утечку информации для газетчиков - дескать, на вилле в Кфар-Шауль собирается гулять русская мафия.
      В небольшом городке, вернее - пригороде Тель-Авива Кфар-Шауль - в последние годы выросли целые кварталы роскошных вилл самой замысловатой архитектуры. Натаниэль пару раз бывал там. Еще одно подтверждение старой истины насчет обманчивой внешности - самая плохонькая вилла в Кфар-Шауль стоила целое состояние. Впрочем, плохоньких вилл здесь не бывало.
      Розовски задумался. Ничего особо остроумного в затее собеседника не было. Но, по крайней мере, ему не собираются навязать необходимость обслуживания бандитской сходки - такие, с позволения сказать, празднества под жарким средиземноморским солнцем проводились довольно часто. Правда, крутые ребята из Москвы и прочих российских градов и весей предпочитали фешенебельные отели Эйлата на Красном море.
      Все-таки он не очень понимал - для чего платить такие деньги за мистификацию? Нанял бы пару-тройку студентов, они бы и за десятую часть с удовольствием сыграли роли суровых сторожей.
      Впрочем, у богатых свои причуды.
      Словно угадав его мысли, Аркадий Смирнов сказал:
      - Я бы мог, конечно, позвать каких-нибудь молодых ребят. Но если уж устраивать спектакль, так чтоб без сучка, без задоринки. Вас хорошо знают как серьезного человека и хорошего профессионала. Ваше присутствие на вечеринке придаст дополнительную убедительность моей затее, - он улыбнулся. Улыбка была хорошая, искренняя. Так улыбаются люди, не держащие никаких фиг в карманах и камней за пазухой. Последний раз так улыбался Натаниэлю его бывший стажер Габи, ныне отбывавший срок за соучастие в предумышленном убийстве. Ох-хо-хо, подумал Натаниэль, вот примешь такое предложение, и потом долго придется отмываться от обвинений в связях с русскими мафиози...
      И черт с ним, все равно обвиняют. Обидно, что обвиняют бывшие сослуживцы-полицейские.
      - Вы не израильтянин? - спросил он.
      - Почему? - Смирнов удивленно поднял редкие выгоревшие брови.
      - Вы только что сказали: "У вас в Израиле", - пояснил Розовски. - А у вас - это где?
      - А-а, - Аркадий усмехнулся. - Нет, это я так... Еще не привык думать об Израиле как о своей стране. Вообще-то мы с женой репатриировались четыре года назад. Она так и живет здесь. А я все больше в разъездах. В основном, конечно в России. Извините, не представился толком, - он извлек из заднего кармана бумажник. Бумажник был стерт до белизны. Смирнов порылся в отделениях, вытащил визитную карточку, бросил ее через стол Натаниэлю. На карточке значилось: "Аркадий Смирнов. Торговый дом "Лига". Оптовые поставки продуктов питания в страны СНГ и Балтии. Представитель в Израиле".
      - Понятно. Значит, поставки продуктов. И как идут дела?
      - Нормально идут, - ответил Смирнов. - Пока не жалуемся. Люди хотят есть при любой власти и при любом режиме. Хоть при коммунистах, хоть при демократах. Вы давно не были в Москве?
      - Вообще не был, - ответил Натаниэль. - Мы репатриировались из Минска. Можете мне не верить, но за двадцать лет жизни в Союзе я ни разу не имел возможности съездить в Москву. А потом все никак не получалось. В Ленинграде пару раз бывал. В Крыму бывал, летом. Даже в Сибири студенческие стройотряды. Помните такую штуку?
      - Помню, - израильский представитель торгового дома "Лига" улыбнулся. Сам ездил несколько сезонов. Говорите, в Сибири? Где именно?
      - Тында, - ответил Натаниэль, - поселок Тында. Знаете?
      - Знаю, конечно. А сколько лет вы уже в Израиле?
      - Почти двадцать пять.
      - Ого! - Смирнов даже не пытался скрыть удивления. - Ни за что бы не сказал, вы говорите по-русски без акцента.
      - Практика большая, - пояснил Натаниэль скромно. - Вам же Баренбойм объяснил: мы работаем исключительно по делам русской общины.
      - Да-да, я помню, - Смирнов кивнул. - Короче, в московских магазинах сейчас можно купить все то же самое, что и в израильских. Плюс лекарства. Например, лечебную косметику из грязей Мертвого моря.
      - Понятно. И это все поставляет ваша "Лига"?
      - Ну что вы, конечно нет. Наша доля - десятые доли процента. Но и этого достаточно.
      - Все-таки: что за торжество вы собираетесь отмечать? - спросил Розовски.
      - Семейное торжество, - ответил Аркадий. - Скажем так: недавно мне удалось заключить интересную сделку. И решил это отметить. Знаете, последние четыре года я даже выходных толком не имел. Дела, дела... - он развел руками. - Вот и решил: черт с ними, с делами! Море, солнце... Почему бы не устроить праздник для души?
      - Действительно, - повторил Натаниэль задумчиво. - Почему бы не устроить? Ладно, - он чувствовал, что совершает очередную большую ошибку (или глупость - что то же). - Пишите точный адрес и время.
      Для личного спокойствия, после ухода гостя Натаниэль позвонил Баренбойму. Владимир (он же - Зеев, старая, сугубо израильская традиция смены имени после репатриации) ответил так, как и следовало ожидать: " Аркадий Смирнов? Мировой мужик, другому бы я и не рекомендовал. А что? Есть какие-то сомнения?"
      "Как тебе сказать... Он не очень похож на бизнесмена, - честно признался Розовски. - Скорее на какого-нибудь художника. Не очень удачливого". - "Должен тебе заметить, - язвительно сообщил Баренбойм, что ты был похож на частного детектива ровно две недели с начала работы. Когда у тебя из-под левой руки торчал "кольт", а на носу сидели черные очки".
      Натаниэль рассмеялся. Действительно, он первое время пытался выглядеть так, как выглядели герои американских боевиков. Даже приобрел совершенно ненужный кольт - вместо своего старого надежного "Йерихо". На русских клиентов это не производило ровным счетом никакого впечатления. И Розовски махнул рукой на рецепты Голливуда.
      "Так что? - снова спросил Баренбойм. - Есть у тебя сомнения или нет? Если есть - скажи, обсудим".
      Сомнений у Натаниэля не было. За исключением чисто интуитивных, а значит - несерьезных.
      И вот теперь, обряженный в черный смокинг, частный детектив Розовски расхаживал с дурацким видом по внутреннему двору, превращенному в танцевальный зал, угрюмо разглядывал экзотические маскарадные наряды полусотни гостей и рассеянно слушая разноязыкую речь - в основном русскую с вкраплением иврита и английского. Левый карман заметно топорщился, и танцующие уважительно косились на оттягивавшую лацкан рифленую рукоятку " кольта". Знали бы они, что озабоченно хмурившийся детектив в последний раз стрелял из своего револьвера пятнадцать лет назад. В полицейском тире.
      Ожил крохотный наушник, прикрепленный за ухом. Голос Маркина, точно так же изнывавшего от скуки у наружной двери виллы, сообщил:
      - Натан, к вам двигаются очередные гости. Ребята превзошли сами себя. Умрешь со смеху.
      - Хорошо, если со смеху, - буркнул в микрофон Розовски. Через несколько мгновений во дворе действительно появилась весьма экзотическая процессия. Она сразу привлекла внимание всех, кто уже находился внутри. Даже обезьяний джаз на мгновение смолк, а потом спонтанно заиграл нечто торжественное - чуть ли не "Интернационал".
      Картина была впечатляющей. Под громкую музыку во двор медленно вошли четверо высоких мужчин в масках и нарядах, долженствующих, как решил Натаниэль, изображать одеяния китайских мандаринов. На плечах они несли носилки с балдахином. Под балдахином на расшитых золотом подушках неподвижно сидел некто в золоченом халате, расшитом драконами. Его лицо, так же, как и лица носильщиков прикрывала маска. Желтая, с узкими прорезями глаз и высокомерно изогнутыми тонкими губами. Рука в желтой перчатке небрежно держала раскрытый веер. С трех сторон его прикрывали небесно-голубого цвета шторки. Передняя шторка была отдернута.
      Танцы прекратились, оркестр затих. Послышались восхищенные возгласы, аплодисменты. Аркадий Смирнов, откуда-то вынырнувший в центр двора и обряженный в маскарадный костюм какого-то фантастического императора, поспешил к вошедшим, отвесил шутливый поклон и пригласил чувствовать себя, как дома. После этого носильщики прошли в центр большого зала, молча поставили носилки с "богдыханом" и так же молча удалились. Аркадий махнул рукой музыкантам, те вновь перешли на танцевальную музыку, и вокруг странной фигуры, восседавшей под балдахином, закружились танцующие.
      Розовски вздохнул, покачал головой. "Клоуны..." Все это казалось ему по меньшей мере безвкусным. Но, в конце концов, не его это дело. Он приглашен для того, чтобы ходить с озабоченной физиономией и время от времени что-то невразумительно бормотать в микрофон.
      Орангутанги закончили терзать свои электронные погремушки и вдруг так пронзительно выдали импровизацию на тему гершвиновской Summertime, что Натаниэль немедленно забыл обо всем, включая паланкин, драконов и " императора". Стоял и слушал, раскрыв рот, фантастические гитарные пассажи, шедшие в совершенно неожиданном дуэте с саксофоном.
      Кто-то тронул его за локоть. Это вновь была хозяйка виллы.
      - Вам не скучно? - спросила она. - Хотите выпить?
      - Я ведь на службе, - напомнил Натаниэль, несколько раздосадованный тем, что ему не дали дослушать любимую мелодию.
      - Бросьте, это же фикция. Кого охранять? От кого? - Виктория пренебрежительно взмахнула рукой, в которой держала бокал с шампанским. " Да она здорово опьянела", - с непонятным смущением подумал Розовски.
      - Все это полная ерунда, - сказала вдруг госпожа Смирнова, приходя в мрачное настроение. - Бал, маскарад, гости. На кой черт все это было нужно Аркашке? Спятил совсем... Я спрашиваю: что еще за праздник? Смеется. Я, говорит, такое провернул. Завтра скажу - обалдеешь... - она вздохнула. - Ладно, не хотите пить - не пейте. Пойду я.
      Натаниэль еще пару раз обошел зал, стараясь не столкнуться ни с кем из веселящихся гостей. Вышел на крыльцо-веранду, где в полном одиночестве маялся Маркин. Сюда почти не доносились ни звуки музыки, ни непрестанный говор многих голосов, от которого у Натаниэля уже начинала кружиться голова. На крыльце у него тоже закружилась голова - но уже от сильного аромата цветущего дерева с огненно-красными кистями вместо листьев. Во внутреннем дворе, превращенном на сегодняшнюю ночь волею хозяев в бальный зал, цветочный аромат почти не чувствовался. Непонятно почему.
      Натаниэль скучающе посмотрел в темное небо с яркими огоньками звезд. Механически отметил перевернутую дубльвэ Кассиопеи, ковш Большой Медведицы над горизонтом. И конечно, любимое свое созвездие - Орион. Почему любимое, он не знал. Проверив таким образом память на школьный курс астрономии, Натаниэль отвел взгляд от далеких звезд.
      - Ну что? - спросил он Маркина. - Как тут дела? Никто не покушался на честь и достоинство нашего нанимателя? Дай-ка сигарету.
      - Опять? - спросил Маркин.
      - Что - опять? Ах да, - вспомнил Розовски, - ты же у нас куришь трубку. Ну, извини. У шефа память дырявая. Бывает.
      - Если бы только память, - проворчал Маркин.
      - А что еще?
      - По-моему, и карман у тебя тоже дырявый.
      - Потому мы с тобой и торчим здесь, - напомнил Натаниэль. - Чтобы залатать этот карман... - он посмотрел на часы. - Ч-черт, еще три часа тут болтаться. Может, сходишь туда? Пугнешь гостей. Посмотришь на них суровым взглядом. Постоишь под пальмой. Там красивые пальмы растут у эстрады. Две штуки. И лианы с китайскими фонариками. А? А начальник подышит свежим воздухом. Между прочим, по двору гуляет парочка совершенно натуральных депутатов. Они, по-моему, от русского размаха немножко обалдели.
      - Что за депутаты? - поинтересовался Маркин.
      - Я видел Яакова Арци и Шмуэля Гордона. А вот журналистов, на которых наш друг рассчитывал, по-моему, нет. Хотя черт их разберет, в масках-то... Ладно, - он вздохнул. - Похоже, у тебя не появилось желание туда идти. Придется мне.
      Носилки с балдахином все еще стояли посередине овального двора, и " китайский богдыхан" с веером в руке сидел на подушках в прежней позе. " Крепкий мужичок, - одобрительно подумал Натаниэль. - Даже не шелохнется." Он остановился напротив паланкина и вежливо поинтересовался:
      - Не надоело? Может, выйдем покурим? Опрокинем по рюмочке.
      "Китаец" не ответил.
      - Как угодно, - Розовски махнул рукой и двинулся дальше.
      Время никак не желало сокращаться. Застыло, хоть тресни. Только далеко за полночь музыканты начали делать все большие перерывы между танцами, а число гостей постепенно сократилось. Ближе к трем часам во дворе осталось не более десятка, - плюс официант и бармен.
      А в самом центре так и стояли носилки с невозмутимым "китайцем".
      "Похоже, беднягу забыли", - подумал Розовски. Он собрался подойти ближе и предложить вызвать такси, раз уж носильщики благополучно разъехались.
      Его опередила хозяйка.
      - Прикажете подавать карету, сударь? - шутливо спросила Виктория. Гость не ответил.
      Его неподвижность вдруг показалась Натаниэлю странной и даже пугающей. Он быстро отстранил Смирнову и осторожно взял "богдыхана" за плечо. От его движения "китаец" завалился назад, голова упала набок.
      Розовски сорвал желтую маску и отступил на шаг. Какая-то женщина (Натаниэль почему-то был уверен, что не хозяйка) истерически закричала.
      Из-под маски глазам немногих, еще не успевших покинуть роскошную виллу Аркадия Смирнова, предстало искаженное судорожной гримасой лицо самого хозяина.
      2.
      Если Натаниэлю чего-нибудь хотелось меньше, чем вообще находится в этом дворе и в это время, так это чтобы полицейский наряд возглавлял его старый друг, бывший сослуживец и подчиненный старший инспектор Ронен Алон.
      Врач, прибывший на скорой, после короткого осмотра, сообщил о необходимости известить полицию. На вопрос Натаниэля о причинах смерти врач почесал в затылке. Он был молод, лет двадцати пяти-двадцати семи. Видимо, совсем недавно окончил университет и еще не привык обрывать любопытствующих и смотреть сквозь собеседника.
      - Черт его знает... - в его голосе звучало некоторое сомнение. Похоже на смерть от удушья. Так что симптомы очень похожи на отравление каким-нибудь цианидом... - врач покосился на лежащий у руки покойника бокал с остатками темной жидкости. Натаниэль тоже посмотрел туда, подошел ближе, присел на корточки. Вынул из кармана пачку бумажных салфеток, вытащил одну. Обернул ею бокал, осторожно поднял. Принюхался. Повернулся к врачу и покачал головой.
      - Никакого запаха, - он осторожно положил бокал на место и поднялся. Это не синильная кислота. И вообще, не цианид.
      - Но симптомы похожи, - повторил врач. - Не знаю, не знаю... Все-таки, в таких сомнительных случаях следует извещать полицию.
      Розовски кивнул и отошел в сторону. Картина действительно была похожа на отравление. В самый неподходящий момент и в самом неподходящем месте.
      Чудес на свете не бывает. Вернее бывают - малоприятные. Так что спустя четверть часа, перед мрачным сыщиком стоял не менее мрачный инспектор полиции.
      - О Господи... - пробормотал Натаниэль. - Ты что - специально выбираешь время дежурства?
      - То же самое я хотел бы спросить у тебя, - язвительно заметил инспектор Ронен Алон. - Ты не мог бы находить покойников в другие дни? Например, когда я отдыхаю или в отпуске?
      Они представляли собою комичную пору - рослый, чуть грузный Розовски и невысокий поджарый Алон. Когда-то служили вместе и были, что называется, не разлей вода. Уход старшего друга и начальника из полиции в частный сыск вспыльчивый Алон воспринял как смертельное оскорбление. И если прочие бывшие коллеги просто перенесли на Натаниэля общую профессиональную неприязнь полицейских к частным детективам, то у Ронена в груди в течение всех этих лет горела незаживающая рана, вызванная таким предательством.
      Словно в насмешку судьба в образе Владимира-Зеева Баренбойма вечно подбрасывала Натаниэлю дела, заставлявшие его пересекаться с Роненом.
      На риторический вопрос инспектора Розовски не ответил, да тот и не ожидал ответа. Он быстро принялся распоряжаться прибывшими полицейскими. Двое встали у входной двери, двое - у заднего выхода. Эксперт Нохум БенШломо, добрый приятель Натаниэля, издали кивнул сыщику и склонился над телом хозяина виллы. Маленький щуплый инспектор Алон мячиком летал по двору. Через короткое время все находилось на своих местах: сбившиеся в кучку гости (те из них, кто не успел покинуть вечеринку до обнаружения тела), отдельно - на угловой скамье под бдительным присмотром дюжего полицейского - окаменевшая Виктория Смирнова, в центре - парочка экспертов, занимающихся покойником.
      И, разумеется, отдельной группой, частный детектив Натаниэль Розовски с помощником. Ронен сделал вид, что только сейчас заметил на них переговорные устройства.
      - Смотри-ка! - протянул он. - А что это у вас? Вы кого изображали? Инопланетян?
      - Мы изображали охрану, - нехотя сообщил Натаниэль.
      - Понимаю, понимаю, - Ронен сочувственно покачал головой. - Это действительно тяжелая задача. И честно скажу - вы с ней вполне справились. Сколько тут было гостей?
      Натаниэль вытащил из кармана листок с фамилиями приглашенных.
      - Тридцать два, - ответил он.
      - Вот! - торжествующе сказал инспектор Алон. - Я же говорю - тридцать два охраняемых в течение... какого времени?
      - Восьми часов.
      - В течение целых восьми часов такие профессионалы охраняют двор с тридцатью двумя отдыхающими - и в результате только один труп. Я горжусь вами, ребята, - сердечно сказал он. - Вы превзошли сами себя! Вас можно заносить в книгу рекордов Гиннеса. Сколько вам заплатили?
      - Пока - нисколько, - отрезал Розовски. Маркин удивленно взглянул на шефа, но промолчал. Натаниэль действительно собрался вернуть чек, врученный авансом. Но помощнику об этом сказать не успел. Впрочем, Маркин, не первый год работавший с Натаниэлем, привык к идиотским, по его мнению, поступкам шефа. К таковым он, без сомнения, относил периодические возвраты авансов - в тех случаях, когда Розовски полагал свою работу недостаточно эффективной. Маркин еле заметно пожал плечами - на большее выражение несогласия он никогда не решался - и отвернулся.
      - Послушай, Ронен, - сказал Розовски. - Я должен тебе объяснить коечто.
      - Конечно, - согласился инспектор. - Еще как должен. И я с удовольствием выслушаю твои объяснения, но - позже. Ты явишься завтра в управление и все мне расскажешь. Договорились? А сейчас - извини, у меня много дел. Я принимаю твои охранные функции на себя. Можете идти.
      - Я могу переговорить с хозяйкой? - угрюмо спросил Натаниэль.
      Алон повернулся и посмотрел на Смирнову. Даже отсюда было видно, что ее колотит крупная дрожь.
      - Не думаю, - сказал он сухо. - Ей сейчас нужна помощь врача, а не частного детектива. Все, Натаниэль, тебя здесь никто не держит. Езжай домой и хорошенько обдумай, что ты будешь говорить мне завтра.
      - Сигареты есть? - спросил Натаниэль.
      Инспектор Алон, после некоторого колебания, протянул ему пачку "Тайма". Розовски закурил. Он терпел отсутствие сигарет в течение восьми часов, и теперь сразу же закружилась голова.
      Увидев, что начальник закурил, Маркин тоже извлек из кармана свою черную обгрызенную трубку и принялся энергично набивать ее табаком.
      Алон демонстративно повернулся спиной к бывшему сослуживцу и жестом подозвал сержанта, опрашивавшего гостей.
      - Ни черта, - с досадой сказал сержант, листая блокнот. - По-моему, они все тут немножко того, - он покрутил пальцем у виска. - В общем, выходит так, что в носилках сидел кто-то другой, а потом этот другой превратился в труп хозяина виллы.
      - И кто же этот другой? - поинтересовался инспектор.
      - Неизвестно. Он был в маске с самого начала. То есть, его внесли на носилках, поставили посередине зала. Он сидел, сидел, а потом, когда маску сняли, оказалось - хозяин... - сержант заглянул в блокнот и прочитал по слогам: - Смир-нов.
      Алон кивнул. Судя по глубокой задумчивости, обозначившейся на его обычно подвижном и живом лице, из объяснения сержанта он не понял ровным счетом ничего. Натаниэль ему искренне посочувствовал.
      - А может быть, это и был хозяин? С самого начала? - спросил инспектор.
      Розовски счел необходимым вмешаться:
      - Хозяин встречал носилки.
      Ронен смерил его откровенно недоверчивым взглядом:
      - Ты уверен?
      - Уверен. Четверо парней внесли носилки в зал, поставили. Там, где они сейчас стоят. Потом к носилкам подошел господин Смирнов.
      "Или кто-то, обрядившийся в его костюм," - подумал вдруг Розовски. Но говорить этого вслух не стал.
      - А потом сидевший на носилках превратился в господина Смирнова, глубокомысленно заключил инспектор Алон. - К тому же, умершего. Не морочь мне голову, Натан. Я же сказал - завтра дашь объяснения. Пока что у тебя получается нечто вроде сказки. Или бреда. Куда, по-твоему, девался первый? Тот, кого приветствовал хозяин?
      - Понятия не имею, - честно ответил Натаниэль.
      - А кто принес носилки?
      - Гости показывают, что было четверо парней, - повторил сержант с блокнотом.
      - Тоже в масках? - недоверчиво спросил инспектор.
      - Тоже в масках.
      - Что за идиотская затея! - с досадой сказал инспектор. - Ну как тут составишь словесный портрет? Как определишь хоть какие-то приметы? Ни черта не получится!
      Подошел доктор Бен-Шломо.
      - Смерть наступила, насколько я могу судить, более двух часов назад, сообщил он. - Причина, как и предположил врач "скорой помощи", отравление ядом. Действительно, похоже на синильную кислоту, но по ряду признаков я бы предположил, что был использован какой-то синтетический яд. Вот только какой именно - посмотрим на вскрытии... Ч-черт, вся эта синтетическая новомодная гадость имеет скверную привычку не оставлять следов! - с досадой добавил эксперт. - Одна надежда на анализ остатков в бокале. Чтото там есть на донышке.
      Инспектор молча кивнул. Вдруг глаза его изумленно округлились и он вполне внятно и громко выругался. Натаниэль, собиравшийся было подойти к декоративным носилкам, удивленно оглянулся. К ним быстрым шагом приближался Кинг-Конг собственной персоной. Клыки гигантской обезьяны, казалось, сверкали в радостном предвкушении.
      Впрочем, приблизившись к Натаниэлю и инспектору, Кинг-Конг сдвинул маску на лоб, так что она превратилась в нечто вроде бейсбольной кепочки. Розовски с трудом сдержал стон, рвавшийся сквозь сцепленные зубы. Обезьянья маска скрывала обманчиво-добродушную физиономию Амнона Герцога, корреспондента уголовной хроники из газеты "Хадашот а-ир". Похоже, покойному Аркадию действительно удалось поддразнить газетчиков. Только вот эффект получился явно не тот, на который рассчитывал устроитель вечера.
      Увидев, что Герцога в первую очередь интересует инспектор, Натаниэль поспешил притвориться помощником экспертов и деловым шагом приблизился к укрытому покрывалом телу в центре двора. Правда, остановился он на расстоянии двух метров - чтобы лишний раз не раздражать Алона, бросавшего в его сторону свирепые взгляды. Ему подумалось, что сейчас декоративные носилки напоминают фамильный склеп: драконы-гербы, вычурная резьба. Ктото не пожалел денег на этот безумный спектакль.
      Он докурил сигарету, поискал, куда выбросить. Не нашел. Затушил окурок о подошву, положил в карман. По словам эксперта выходило, что между шутливой встречей Аркадия Смирнова и неизвестного в китайской маске и до смерти Смирнова прошло не более четверти часа. Ну и ну. Встретились, поговорили.
      Потом зачем-то поменялись местами (Натаниэль был уверен, что именно так Смирнов оказался в носилках: мертвого на глазах гостей в паланкин не втащишь). Это как раз легко можно было сделать. Натаниэль вспомнил о шторках, прикрывавших внутренности паланкина от посторонних глаз. Дальше.. . Дальше в руке Смирнова оказался бокал с отравленным вином.
      Розовски хмыкнул. Кому понадобился этот идиотский спектакль? Меняться местами... С кем? И куда этот неизвестный исчез?
      И когда?
      Несколько раз сверкнула фотовспышка - напарник Герцога, обряженный каким-то индийским раджей, старательно отрабатывал задание. Окрик инспектора на него не подействовал никак.
      Отделавшись от настырного Амнона, инспектор направился к бармену и официанту, стоявшим за стойкой бара и явно не торопившимся уходить.
      Амнон ухватил за локоть Натаниэля.
      - Ну, а ты что скажешь, Натан? - спросил он. - Мнение полиции мне уже известно.
      - Уже есть мнение? - пробормотал Натаниэль. - Быстро ребята действуют. А думают еще быстрее.
      - Так что? - спросил Амнон. - Ты знаешь, что здесь происходило?
      - Вечеринка, - ответил Розовски. - На которой ты, Амнон, тоже присутствовал.
      Журналист досадливо отмахнулся.
      - Мы пришли сами. Никто нас не звал. Просто появилась информация дескать, богатые русские будут гулять, устраивается маскарад, карнавал, черт-те что. Я и подумал: а вдруг?
      - Вот тебе и вдруг. Извини, Амнон, я на службе. Никаких комментариев.
      - Брось, Натан, ты же уже не в полиции, - усмехнулся Герцог. - Мне ли не знать!
      - Именно, Амнон, именно, - ответил Розовски. - Не в полиции. Потому и должен следить за собой, - он отвернулся. Разочарованный Герцог направился к кучке испуганных гостей.
      Между тем инспектор Алон закончил беседовать с официантами, вновь подошел к сыщику.
      - Ну и ну, - раздраженно сказал он. - Что же получается: покойник в течение двух часов находился у тебя перед глазами, а ты ничего не заподозрил?
      Против желания, Натаниэль опустил голову. Возразить инспектору Алону было нечего. Разве что объяснить, что он, Розовски, совершенно убежден в том, что покойники имеют обыкновение находиться на кладбище. В крайнем случае, в морге. Но никак не посреди ярко освещенного танцевального зала в самый разгар праздничного бала.
      - Он был в маске, - Розовски чувствовал, что Алона имел все основания иронизировать. Большего провала Натаниэль не помнил за всю свою жизнь. И потом, Ронен: это была чистой воды мистификация. Никто ничего не опасался, никто всерьез не относился к обеспечению безопасности.
      - Вот как?
      - Хозяин просто хотел разыграть гостей. Вернее, газетчиков... Натаниэль понял, что его объяснения звучат как весьма неуклюжие оправдания. - Во всяком случае, так он мне сказал... Ладно, я потом тебе все объясню. Значит, мы можем быть свободными?
      Не отвечая, Ронен Алон добавил, словно размышляя вслух:
      - И злоумышленник мог благополучно ускользнуть у вас перед носом. Если только он был, этот злоумышленник.
      - Что ты имеешь в виду? - спросил Розовски.
      - Может быть, господин Смирнов таким вот образом решил покончить счеты с жизнью? С кем-то договорился, потом залез в носилки, выпил яд. Судя по всему этому, - Ронен обвел рукой овальный двор, - он отличался эксцентричным характером, разве нет?
      Натаниэль промолчал. Ему тоже приходило в голову такое объяснение.
      - Ох-хо-хо... Ладно, идите, - инспектор махнул рукой. - Натаниэль, на твоем месте я бы вернул министерству юстиции лицензию. Кроме шуток. Детектив, на глазах которого убивают клиента, - это, знаешь ли...
      Розовски повернулся и вышел. Маркин последовал за ним.
      - Он прав, - хмуро сказала Натаниэль, когда они отъехали от злополучной виллы. - Какой я, к черту, детектив? Смех один.
      Сидевший за рулем Маркин промолчал. Впрочем, Розовски и не требовал ответа.
      - Ты видел, как эти парни ушли? - спросил Натаниэль после продолжительной паузы.
      - Какие?
      - Которые привезли "китайца".
      Маркин отрицательно качнул головой.
      - Видимо, ушли через заднюю дверь... Эх, ч-черт... - с досадой сказал Натаниэль. - Ну зачем мы ввязались в эту историю? Пошутить ему захотелось, шутник...
      - Мы! - фыркнул Маркин. - Не мы, а ты!
      - А ты что же - не мог меня отговорить?
      Задохнувшийся от негодования Маркин чуть не завалил машину в кювет. Нажав на педаль тормоза так, что нога едва не продавила старенькой " субару" днище, он возмущенно повернулся к начальнику.
      - Я не мог отговорить?! - заорал он. - Да я так мотал головой, что у меня чуть уши не оторвались!!
      - А что ты орешь? - в свою очередь рявкнул Натаниэль. - Ты что первый день со мной работаешь? Знаешь ведь, что у меня развито чувство противоречия! Хотел отговорить - надо было уговаривать принять заказ! Тоже мне... Ладно, поехали, - сказал он неожиданно спокойным тоном. Чего ты остановился?
      - В следующий раз... - Маркин вывернул на основную трассу, ведущую от Кфар-Шауль в Тель-Авив. Трасса была совершенно пуста. - В следующий раз так и сделаю. А еще лучше - просто уволюсь... Слушай, Натан, ты что серьезно? Насчет оплаты?
      - А ты как думал? - проворчал Розовски. - Хорошенькое обеспечение охраны. Ты хоть понимаешь, что в течение последних двух часов мы были телохранителями - в буквальном смысле слова. Именно хранителями тела. Бездыханного. А оно, между прочим, никуда исчезать и не собиралось... Натаниэль мельком взглянул на помощника и снова уставился на бегущую в свете фар трассу. - Так что завтра придется ехать к вдове и возвращать чек.
      Маркин тихонько вздохнул.
      - Сочувствую, - сказал он искренне. - Разговаривать с вдовой при таких обстоятельствах... - он покачал головой.
      - А ты не разговаривай, - посоветовал Натаниэль невинным голосом. - О чем тебе с ней разговаривать?
      Маркин снова тормознул. Если бы не ремни безопасности, Натаниэль ткнулся бы носом в стекло.
      - Это почему же я не должен с ней разговаривать? - спросил Маркин с подозрением. - Вообще: при чем тут я? Что ты еще придумал?
      - Ничего я не придумал, - ответил Натаниэль. Похоже, его вдруг очень заинтересовала пустая дорога и натыканные по обе ее стороны дорожные указатели и огромные рекламные щиты, способные до смерти напугать малоопытного автомобилиста. - Завтра поедешь к вдове и вручишь ей чек. Вместе с нашими соболезнованиями. Вот и все. А разговаривать с ней не нужно. И прекрати останавливаться через каждые десять метров. Так мы никогда не доберемся домой... - он вздохнул, приблизил к глазам раскрытую ладонь. На ладони лежал небольшой - сантиметра полтора на два - клочок бумаги.
      - Что это у тебя? - поинтересовался Маркин, бросив недовольный взгляд на начальника.
      - Да так... - неопределенным тоном ответил Розовски. - Какая-то бумажка. Валялась возле балдахина.
      - На ней что-то написано? - спросил Маркин.
      - Да нет, ничего не написано... - отозвался Натаниэль. Он какое-то время вертел бумажку, потом поднял ее, посмотрел на просвет. Хмыкнул, немного подумал и спрятал в карман.
      - Сокрытие улик, - заметил Маркин. - Ну у тебя и привычки!
      - Какая это улика? - хмуро ответил Натаниэль. - Никакая это не улика. Бумажка.
      - Что же ты ее не выбросил? - ехидно спросил Алекс.
      - Сохраню на память. Ты за дорогой смотри, - сердито приказал Розовски. - Опять в кювет съедешь, а на меня свалишь.
      3.
      Согласно классификации Натаниэля, существующие неприятности можно разделить на две большие категории. К первой относятся неприятности временные, целиком создающиеся самим человеком. Например, поленился сделать что-то важное, и после этого вынужден тратить время на исправление результатов собственной лени. Ко второй категории относятся неприятности постоянные и никак от тебя независящие.
      Например, существование большого числа родственников, требующих внимания и помощи.
      Утром, через два дня после происшествия в Кфар-Шауль, Натаниэля ждала неприятность именно такого рода. Когда он с мокрыми после душа волосами вышел в кухню и привычно поцеловал хлопотавшую у плиты мать в морщинистую щеку, та тут же сказала:
      - Натанчик, мне нужна твоя помощь. Дело очень серьезное. Розовски встревожился.
      - Понимаешь, вчера позвонила Бэлла. Так вот, у нее большие проблемы с Гариком, можешь себе представить? - мать поставила перед Натаниэлем тарелку с поджаренными тостами и тоненько нарезанным сыром.
      - Бэлла, - пробормотал Розовски. - Ах да. Бэлла... - он так и не вспомнил, кто из ближайших родственников с материнской стороны носит это имя. - И что же за неприятности с... с кем, говоришь? С Гариком? Это кто, муж?
      - Натан! - мать решительно грохнула кастрюлей. - Пожалуйста, не притворяйся склеротиком! Что за моду ты себе взял? Гарик - сын Бэллы. Твой, между прочим, племянник... - она замолчала, сосредоточенно хмурясь. - Нет, племянником он приходится твоему двоюродному брату Арику. А тебе... - мать задумчиво вытерла руки фартуком. - Кем же он приходится тебе?..
      Натаниэль молча уплетал бутерброды, запивая их кофе. При этом он не забывал бросать на молчавшую мать вопросительные взгляды. Сарра Розовски обладала примерно тремя десятками (а может, и сотнями) родственников, имевших обыкновение сваливаться на голову в самый неподходящий момент и с самыми невообразимыми проблемами. Натаниэль очень надеялся, что на этот раз проблема сведется к плохой успеваемости неизвестного племянника. Или его мальчишеской грубости. Неясно было, впрочем, мальчишка ли он. Иные племянники, остро нуждавшиеся в помощи, приближались к пенсионному возрасту.
      - Неважно, - наконец, сказала мать, окончательно запутавшись в родственных связях своего семейства с взывающими о помощи Бэллой и Гариком. - В общем, она случайно вскрыла письмо, присланное ему. И прочитала. Ну, ты понимаешь: все-таки, сын. Она бы ни в коем случае не стала читать запечатанное, но раз уж вскрыла - по ошибке. В общем, прочитала.
      - И что же? - Натаниэль окончил завтрак, отодвинул пустую чашку. Вообще-то, читать чужие письма всегда считалось занятием предосудительным, если они не были написаны классиками марксизма-ленинизма. Об этом даже в Талмуде написано... Так что? Что оказалось в письме? Инструкции по похищению начальника генерального штаба? Тайный план русской мафии по захвату контроля над тель-авивским рынком А-Тиква?
      - Перестань болтать глупости! - Сарра Розовски сердито поджала губы. С тобой невозможно говорить серьезно, а дело очень серьезное! Бэлла лежит с гипертоническим кризом, Борис - это ее муж, - собирается идти в полицию, но боится оставить Бэллу! А ты тут шуточки шутишь: штаб, рынок... Взял себе моду смеяться над матерью!
      - Я вовсе не смеюсь, мама... Так что же там было, в этом письме? спросил Натаниэль. - И, кстати говоря, сколько лет моему племяннику Гарику?
      - Гарику, слава Богу, уже пятнадцать. А в письме... Я сейчас покажу, мать быстро выпорхнула из кухни и тут же вернулась с двумя листками бумаги, приколотыми к конверту. - Вот, прочитай.
      Прежде, чем читать письмо, Натаниэль внимательно осмотрел конверт, обратный адрес: "Беэр-Шева, улица Жаботинского..." Край конверта оказался оторванным - случайно или нарочно, - так что ни номера дома, ни номера квартиры не было. "Будем надеяться, что улица Жаботинского в Беер-Шеве не самая длинная", - подумал Натаниэль.
      - Читай, читай! - потребовала мать. - Что ты марки разглядываешь?
      Розовски послушно прочитал:
      "Здравствуй, Гарик! Спасибо за письмо..."
      - Это можно пропустить. Читай дальше. Со второй страницы, - подсказала мать.
      Натаниэль послушно перевернул листок:
      "Что же касается твоей просьбы, то в двух словах дело обстоит так. Рыжая телка забеременела от придурка в драных джинсах - это который взял кассу супера еще при тебе. Ты должен помнить"... Это о ком? - чуть ошарашено спросил он.
      - Читай, читай, - мать скорбно вздохнула.
      - "Ее папаша поклялся придурка прикончить, но пока что, по ошибке, отправил на тот свет ни в чем неповинного туриста из Мексики. Студент окончательно спился - при тебе он был маменькиным сыночком, мы еще смеялись: и говорит шепотом, и краснеет на каждом шагу. А теперь он еще и на иглу подсел. В общем, сейчас все ждут - чем закончится дело с папашей той рыжей и сможет ли полиция найти придурка, взявшего кассу (он там при этом еще убил хозяина и посетителя, ты должен помнить). Вот так обстоят наши дела, если вкратце. Пока, твой Владик"... Ну и ну, - сказал Натаниэль. - И кто же этот Владик?
      - Один из его друзей. Живет в Беер-Шеве, - ответила мать. - Гарик иногда к нему ездит. В гости. Ты можешь себе представить, в какую там компанию попал мальчик?
      - Да уж, - пробормотал Натаниэль. - Хороша компания. Наркоман, грабитель. Девочка, похоже, та еще... Убийство... Хоть и по ошибке, но предумышленное. Можно, конечно, переиграть на состояние аффекта. Если найти хорошего адвоката...
      - Натанчик! - мать молитвенно сложила руки на груди. - Я тебя прошу: разберись с этим делом. Выясни - что это за бандиты и сделай так, чтобы они отцепились от Гарика! Бэлла этого не переживет. И Боря тоже. Я не верю, что наш Гарик мог спутаться с такими босяками! Я уверена: они хотят мальчика запутать, а потом шантажировать! Вот помяни мое слово...
      - Ладно-ладно, - Натаниэль сложил письмо и спрятал его в карман. Позвоню в полицейское управление Беер-Шевы, узнаю. Что-нибудь придумаем. Не переживай. И успокой родственников, спасем вашего Гарика.
      - Нашего! - поправила сердито мать. - Нашего Гарика.
      - Пусть нашего, - со степенями родства Розовски так и не разобрался. Мне пора.
      Зазвонил телефон. Мать сняла трубку.
      - Алло... Да, сейчас, - она протянула трубку Натаниэлю. - Тебя. Женщина.
      Розовски взял трубку:
      - Алло, слушаю.
      - Простите, что беспокою, - голос показался смутно-знакомым. - Я звонила в офис, но ваш помощник - Саша, кажется? Он сказал, что вы, скорее всего, еще дома.
      Теперь Натаниэль узнал Викторию Смирнову. Настроение, и без того паршивое, упало почти до нулевой отметки. "Убью Маркина! - мрачно подумал Натаниэль. - Сегодня же, не откладывая в долгий ящик. Могу же я позволить себе поступок для улучшения душевного состояния?"
      Картина убийства обалдуя-помощника так ярко предстала перед его глазами, что он даже заулыбался. И совсем забыл, что на той стороне провода ждут его ответа. Спохватившись, он произнес нейтральным голосом:
      - Госпожа Смирнова, мне, право же, очень жаль. Примите мои соболезнования. конечно, я должен был приехать сам, но...
      Она перебила его:
      - Перестаньте, я вас ни в чем не виню. Это же действительно задумывалось, как розыгрыш. Вы не могли ничего сделать. И я звоню вовсе не для того, чтобы сделать вам выговор.
      - Вот как? - промямлил Розовски. Настроение, вместо того, чтобы улучшиться, осталось паршивым, но теперь к нему примешалось еще и неопределенное беспокойство.
      - Мне нужна ваша помощь, - сказала Смирнова. Мы можем встретиться?
      - Сегодня?
      - По возможности - сейчас.
      - Будет лучше, если вы объясните, что именно от меня требуется, осторожно заметил Натаниэль.
      - Господи, ну что может понадобиться от частного детектива?! Я хочу проконсультироваться с вами... - она запнулась, а когда вновь заговорила, в ее искусственно-спокойном голосе почему-то послышались истерические нотки. - Очень, слышите?! Забудьте о деньгах! Не надо было их присылать! Я... - она вновь замолчала. Совсем растерявшийся Натаниэль услышал в трубке всхлипывания.
      - Успокойтесь, успокойтесь, Виктория, - торопливо заговорил он. Конечно, я помогу вам, с удовольствием! ("Что я плету? Какое тут удовольствие?"). Я сейчас как раз собирался в агентство, так что, если вы подъедете туда, мы обо всем поговорим. Это на улице Алленби, очень легко найти. Там есть здание - если ехать от старой автостанции...
      Женщина поспешно перебила его:
      - Извините, господин Розовски, я сейчас не в том состоянии, чтобы кудато ехать или идти. Без конца кто-нибудь приходит, понимаете... Не могли бы вы приехать ко мне? Пожалуйста!
      - Хорошо, - ответил Розовски, ругая себя за мягкотелость последними словами. Несколько раз, вместо того, чтобы принимать клиентов в конторе он соглашался приехать в назначаемое ими место. И вечно попадал в неприятности. - Буду у вас примерно через полчаса.
      - Спасибо, - она положила трубку.
      Розовски некоторое время рассеянно смотрел перед собой, потом тоже положил трубку - так осторожно, будто та была сделана из хрупкого стекла.
      - Уф-ф... - выдохнул он и озадаченно посмотрел на мать, все еще стоявшую рядом. - Вот ведь какие дела... Вечно я встреваю во что-нибудь...
      Мать с готовностью кивнула. Она была полностью согласна с последним замечанием. Мало того: именно об этом она твердила сыну без малого пять лет - с тех самых пор, как Натаниэль Розовски оставил уважаемую и серьезную должность в полицейском управлении Тель-Авива и открыл детективное агентство, специализировавшееся на "русских" делах. Натаниэль развел руками - мол, знаю, знаю, а что делать? Мать молча удалилась в кухню, а он позвонил в агентство. Ответила секретарь Офра.
      - Привет, девочка, - сказал Натаниэль. - Дай-ка мне нашего бездельника.
      - Бездельник занят делом, - радостно сообщила Офра. - Наш клиент, который просил вернуть удравшую жену, вчера ночью попал в больницу с множественными переломами ребер. Его избил новый ухажер жены, тот самый, которого Маркин вроде как уговорил вернуть красавицу законному супругу. Ухажер вернул, но после передумал. И нашего Маркина вызвали в полицию, поскольку его имя фигурирует как в показаниях потерпевшего, так и в показаниях виновника, - все это она выпалила, как обычно, одним духом.
      - Ага-а... - растерянно протянул Розовски. - В полицию. Понятно. Давно уехал?
      - Только что. Когда ты приедешь? - спросила она.
      - Когда приеду, - честно ответил Натаниэль. - Так и говори всем, - он перезвонил Маркину на мобильный телефон:
      - Саша? Мне нужна твоя машина.
      - Не могу, - в голосе Маркина слышались торжествующие нотки. - Я как в том анекдоте, знаешь? "Где Рабинович?" - " Он на даче показаний". Так вот, тот Рабинович - это я. Я еду на дачу показаний.
      - От твоих показаний там никому не будет ни холодно, ни жарко, сказал Натаниэль. - Так что ты сейчас снова не Рабинович, а Маркин, и едешь прямо ко мне домой. Все претензии пусть адресуют старшему инспектору Ронену Алону, отдел по расследованию убийств, округ а-Яркон. В случае чего, скажешь, что он тоже вызвал тебя для дачи показаний. В связи с происшествием в Кфар-Шауль. К нему ты тоже, конечно, не поедешь, но зато у тебя будет прекрасный повод... - Натаниэль подумал немного. - Нет, даже два повода не ехать в полицию вообще. Так что езжай ко мне.
      В ответ Маркин только вздохнул. Эти вздохи продолжались уже несколько лет - с тех самых пор, как Маркин впервые появился в конторе Натаниэля. А связаны они были с тем, что Розовски категорически отказывался обзаводиться автомобилем, всякий раз весьма убедительно обосновывая преимущества общественного транспорта перед частным. Это отнюдь не было связано с жадностью. Просто еще в период жизни на доисторической родине Натаниэль с некоторой оторопью наблюдал за странными изменениями в психике и поведении тех своих знакомых, кто поддался слабости и купил сверкающее никелем и лаком чудовище. Знакомые менялись на глазах, превращаясь в рабов неодушевленных, но тем не менее весьма жадных предметов. Самым страшным было то, что рабы себя таковыми не чувствовали, они любили коварных рабовладельцев, заботились о них, гордились ими. Тогда Натаниэль поклялся себе никогда и не при каких обстоятельствах не уподобляться подобным мутантам. Что удивительно: почему-то несчастный образ водителя собственной машины никак не влиял на управление машинами чужими. Полицейский психолог, которому Натаниэль однажды рассказал об этой своей навязчивой идее, в ответ принялся разглагольствовать пространно и путано, каким-то образом увязывая машины с женами, объясняя поведение Натаниэля боязнью семейного очага и склонностью к чужим женам. Розовски очень удивился и обиделся - во-первых, потому что семья у него в тот момент существовала, а во-вторых, потому что никогда он не был любителем ухлестывать за замужними дамами.
      Так или иначе, но свой автомобиль у Натаниэля так и не появился. Несмотря на это, при необходимости он бесцеремонно завладевал старенькой " субару" помощника. Маркин пытался протестовать первые полтора года, упирая, главным образом, на нелогичность поведения шефа.
      - Я только при расследовании логичен, - заявил Розовски. - А во всем остальном - принципиальный противник логики. Человек не должен вести себя логично. Это так же противоестественно, как бритый кактус.
      И Маркин махнул рукой.
      4.
      Подъехав к вилле Смирновых, Розовски не сразу покинул автомобиль. Настроение его, как уже было сказано, достигло нулевой отметки после телефонного звонка Виктории Смирновой. Так что теперь, если следовать все той же шкале, оно - то есть, настроение, - уже определялось величиной отрицательной. Что, естественно, не способствовало желанию встречаться с вдовой. Выругав себя в очередной раз за мягкотелость и слабость к женским слезам, Натаниэль, кряхтя, выбрался из машины - при этом "субару" скрипела и качалась, готовая вот-вот развалиться на составные части - и очень медленно двинулся к знакомой уже двери под небольшой изящной аркой. Когда до арки оставалось всего несколько шагов, дверь распахнулась, и по ступеням крыльца быстро сбежал мужчина. Он так стремительно двигался, что едва не сбил детектива. Пробормотав какие-то извинения, мужчина быстрым шагом направился к стоявшему чуть в стороне темно-вишневому "фольксвагену" . Через мгновение раздался мягкий рокот двигателя, и "фольксваген", сразу же набрав скорость, помчался по шоссе Кфар-Шауль - Тель-Авив.
      Чуть ошарашенный стремительностью незнакомца, Натаниэль покачал головой. На полицейского тот не был похож, значит, видимо, либо родственник погибшего, либо знакомый. Приезжал выразить соболезнование, а теперь старался наверстать упущенное время. Розовски поднялся по ступеням и нажал на кнопку дверного звонка. Немного подождал. Мягко щелкнул замок, дверь приоткрылась. Хозяйка даже не поинтересовалась, кто именно звонит.
      Он вошел внутрь, прошел через парадный ход во двор. Здесь ничего не напоминало о недавнем испорченном празднике - эстраду, на которой резвились музыканты-орангутанги, разобрали, стойку временного бара тоже. Теперь этот двор представлял собою просто овальное пространство, не такое уж большое, обрамленное живой изгородью.
      Натаниэль миновал небольшую застекленную галерею и вышел в просторный салон. Поначалу ему показалось, что помещение так же пусто, как и двор. Он огляделся с некоторой растерянностью. Женский голос, раздавшийся неожиданно близко, заставил его вздрогнуть:
      - Здравствуйте, господин Розовски, спасибо, что приехали... - Виктория Смирнова, уже не в экзотическом наряде, а в длинном черном платье, неподвижно стояла в углу, за бочкообразным стволом декоративной пальмы. Солнце поднялось не очень высоко, и тень от растения почти полностью скрыла хозяйку виллы.
      - Да-да, - пробормотал Натаниэль. - Извините, что... Я вас не сразу увидел, это дерево...
      Виктория вышла ему навстречу и остановилась, зябко потирая руки.
      - Я все время мерзну. Нервы.
      Сейчас ее лицо выглядело очень постаревшим. Покрасневшие немного опухшие глаза, сеть морщинок, окружавшая ненакрашеные губы. Черный платок, скрывавший волосы, подчеркивало бледность. Натаниэль подумал, что не знает даже цвета ее волос - позавчера Виктория была в египетском парике.
      - Похороны были вчера утром, - она сказала это лишенным всяких интонаций голосом. - Все так быстро, я даже не успела привыкнуть к тому, что его нет...
      Натаниэль подумал, что к такому многие не привыкают и за двадцать лет. Вслух сказал:
      - Да, еврейские законы предписывают как можно скорее предавать тело умершего земле. Примите мои соболезнования, Виктория.
      Она кивнула, отошла к небольшому дивану, стоявшему в углу. Жестом пригласила сесть Натаниэля. Розовски пододвинул кресло, сел напротив. Хозяйка молчала, глядя в пол. Сыщик неловко кашлянул.
      - Вы, наверное, не будете сидеть шив'у? - зачем-то спросил он.
      - Что? Что не буду? - переспросила она.
      - У евреев принято после похорон сидеть шив'у, - объяснил Натаниэль. Семидневный траур. На полу, без стульев. Поститься, принимать соболезнования.
      - А, - она махнула рукой, - какие мы евреи, Натаниэль? Мы нормальные советские люди. Не знаем ни обычаев, ни правил. Так вот... И потом: какая разница? Ему уже все равно. А соболезнования я и так принимаю.
      - Вы правы. Наверное, сегодня было много посетителей? - спросил Розовски. - Одного я, по-моему, только что встретил.
      - Что?.. Ах, да... Нет, это не посетитель. То есть, посетитель, но... Это юрисконсульт Арика. Цви Нешер, адвокат.
      - Да? - Натаниэль вспомнил очки в тонкой оправе, светло-серый галстук с изящной булавкой. Действительно, настоящий преуспевающий адвокат. Хоть сегодня на плакат: "Будь юристом!" - Тогда понятно.
      - Он пришел... Ну, во-первых, конечно, выразить соболезнование. А вовторых - предложил свои услуги. На случай каких-либо осложнений с полицией.
      - Вот как? - Розовски удивленно поднял брови. - А что, уже появились осложнения?
      - Нет, но вы же сами понимаете, - Виктория неловко пожала плечами, мы только называемся репатриантами. На самом-то деле мы живем в чужой стране. Не знаем законов, не знаем правил. Все может быть, так что хорошо иметь под рукой знающего человека.
      - Иметь под рукой знающего человека всегда полезно, - согласился Натаниэль, - но вы зря волнуетесь. Так мне кажется.
      - Он утром звонил в полицию, - сообщила Смирнова. - Я имею в виду Нешера. Ему дали очень странный ответ. Вот он и забеспокоился. Сразу позвонил мне. Еще до приезда. А я сразу же позвонила вам.
      - И что же ему сказали в полиции? - спросил Розовски.
      - Ну... Вроде бы, это... эта... В общем, то, что случилось вчера, весьма похоже на самоубийство.
      - Вот как... - Натаниэль покачал головой. - Что же, это первое, что приходит в голову. И что вы сами по этому поводу думаете?
      - У него никогда не было никаких суицидальных наклонностей! - с нажимом сказала Виктория. - Никогда, слышите? И никогда никаких поводов для... для такого безумного шага! Мой муж был нормальным человеком, энергичным и жизнерадостным. И никаких изменений настроения в последнее время я не замечала!
      - Ну, он ведь мог просто скрывать от вас, - заметил Розовски. - Может быть, не хотел заранее огорчать. Может быть... - он сам понимал, как это звучит. На самом деле потенциальный самоубийца скрывает свое намерение отнюдь не из сердобольного отношения к близким. Какая уж тут, к черту, сердобольность! Плевать хотел самоубийца на окружающих, ему себя жалко, а не других. - Словом, - сказал он, - тут нельзя утверждать наверняка. Другое дело, если вы вспомните о каких-то планах, которыми он делился с вами, может быть, о планировавшихся им встречах. Знаете, - он сделал неопределенный жест рукой, - ну, если человек решил добровольно уйти из жизни, скажем, в воскресенье, то вряд ли можно будет в его карманном календаре обнаружить запись о встрече, которую он планирует на понедельник. Понимаете?
      - Понимаю, - Виктория задумалась. - Н-нет, - сказала она с некоторой неуверенностью в голосе. - Честно говоря, я не могу припомнить... - она замолчала, растерянно посмотрела на сыщика. - Странно. Обычно я всегда знала о его планах. А ведь верно - ничего он не планировал. Ни поездок, ни встреч. Я имею в виду - последнее время. Я вот сейчас вспомнила: за этот злосчастный вечер он словно бы и не заглядывал. Будто какую-то веху поставил. А за ней - неизвестность...
      - Кстати о вечере, - Натаниэль полез в карман за сигаретами, но сообразил, что не испросил разрешения закурить. Смирнова махнула рукой, пододвинула ближе к нему пепельницу. Пепельница стояла на крохотном журнальном столике с выгнутыми ножками, который Натаниэль принял поначалу за подставку для декоративных цветов. Потом увидел на стеклянной полочке журнал в яркой цветной обложке.
      Вместо того, чтобы закурить, он рассеянно взял в руки журнал, полистал его. Журнал оказался туристическим, выходящем на английском языке, - и старым, за сентябрь прошлого года. Приглашал провести праздники Рош-аШана в Европе. На выбор - в Париже, Женеве, Вене.
      - Ну и как? - зачем-то спросил Натаниэль. - Были в прошлом году в Европе?
      - Я - нет, - ответила Смирнова. - Аркадий ездил. В Швейцарию.
      - На праздники?
      - Нет, деловая поездка. По-моему, на три дня.
      "Полгода назад". Натаниэль еще не знал, зачем ему эта информация, спросил машинально, чтобы о чем-то спросить. Он отложил журнал и только сейчас заметил лежавший на полу маленький белый прямоугольник. Визитная карточка, видимо, использовалась в качестве закладки и только что выпала. "Цви Нешер, адвокат. Юридические, нотариальные услуги, консультации". Дальше шли два телефонных номера - домашний и служебный, номер факса, адрес.
      - Очень кстати. Я могу взять эту карточку себе? - спросил Натаниэль. На всякий случай.
      - Конечно...
      Сбоку хлопнула дверь. Из бокового помещения - Натаниэль догадался, что там располагается кухня, - выплыла странная процессия: три пожилые женщины одного роста и одинаково одетые в черные платья и платки. Женщины двигались гуськом, друг за другом. Дойдя до середины гостинной, они остановились и одновременно, словно по команде, повернулись в сторону детектива. Розовски быстро поднялся с диванчика.
      - Моя тетя, - представила Виктория первую. - И ее подруги. Пришли мне помочь.
      Натаниэль неловко поклонился. Он чувствовал неудобство под пристальными и, как ему казалось, не очень одобрительными взглядами трех пар одинаково прозрачных старческих глаз.
      Женщины синхронно кивнули в ответ на его поклон. После чего головы в платках повернулись уже к хозяйке.
      - Натаниэль Розовски, частный детектив, - сказала она. - Я попросила его помочь кое с чем разобраться. Тетя Роза, пожалуйста, оставьте нас еще ненадолго. Мы скоро закончим.
      Храня прежнее молчание три парки, как про себя назвал их Розовски, выплыли из гостиной в сад.
      Натаниэль покачал головой.
      - Я как раз хотел задать вам вопрос, - сказал он, - не страшно ли оставаться одной в доме? Но вижу...