Что, конечно же, не исключало политических интересов отдельных «братьев».
      — В какое именно братство вступил господин Тукульти? — поинтересовался Ницан. — И давно ли это произошло?
      — Три года назад. После смерти жены, — ответила госпожа Сарит. — В братство Иштар.
      — Ну-ну... — пробормотал Ницан. Шукри исповедовали аскетический образ жизни — за исключением как раз братства Иштар, в котором, оказывается, состоял покойный. Сплетни об оргиях, практиковавшихся тайными обществами, источником своим имели некоторые ритуалы именно этого братства.
      — Как часто он посещал собрания? — спросил детектив.
      — Раз в два месяца, — госпожа Сарит поджала губы. — Даже этого хватало на то, чтобы существенно подорвать здоровье. И я, и целитель Кумрани предостерегали его от... от чрезмерной активности. Именно с того времени он начал жаловаться на боли в сердце.
      — В сердце. Понимаю. И когда же это имело место в последний раз?
      Сарит Бат-Сави нахмурилась.
      — В последний раз он был там три... нет, два месяца назад. Точно, повторила она, — ровно два месяца назад.
      Ницан покачал головой, с сожалением посмотрел на пустую бутылку и поднялся.
      — Простите, если какие-то мои вопросы вас оскорбили, госпожа Сарит, сказал он. — Но речь идет об убийстве известного и близкого вам человека. Какие бы вопросы я не задавал, они связаны лишь с одним — с желанием раскрыть преступление. Вы же не обижаетесь на целителя, который зачастую тоже задает неудобные вопросы.
      Госпожа Сарит не ответила. Видно было, что целителю, который осмелился бы задать ей неудобные вопросы, вряд ли поздоровилось бы. Тем не менее, Ницан продолжил:
      — Что вы можете сказать о личных контактах Тукульти за последнее время?
      — Ничего. Он вел достаточно замкнутый образ жизни. для него не существовало ничего, кроме политики. Послушайте, вы не могли бы оставить меня одну? Я очень устала.
      — Разумеется, — поспешно сказал Ницан, оглянувшись на невозмутимо стоявшего у двери Лугальбанду. — Мы, собственно, и так не собирались далее обременять вас своим присутствием, — сказал он. — Надеюсь, вы не откажетесь и в дальнейшем исчерпывающе отвечать на наши вопросы.
      Госпожа Бат-Сави холодно посмотрела на него:
      — Там посмотрим. Можете прихватить с собой еще одну бутылку. По крайней мере, у вас не будет повода снова вламываться ко мне в мое отсутствие, — после некоторого колебания она, не снимая перчатки, протянула Ницану левую руку. Темно-серая ткань, охватывающая узкую длинную ладонь, была столь тонка, что на безымянном пальце четко вырисовывалась печатка массивного перстня. Ницан вежливо поклонился.
      — В ваше отсутствие — ни в коем случае! — торжественно пообещал он. И, уже выйдя из комнаты референта, сказал Лугальбанде: — Очаровательная особа. Чем-то похожа на мою Нурсаг. По-моему, я ей очень понравился.
      Лугальбанда неопределенно хмыкнул.
      Некоторое время они шли молча.
      — А куда мы направляемся теперь? — осведомился сыщик.
      — В предназначенную для тебя комнату.

* * *

      Комната, которая должна была на ближайшее время стать Ницану родным домом, располагалась в отельном двухэтажном флигеле, как раз напротив гостевого крыла резиденции, так что детектив из окна мог постоянно лицезреть тело несчастного Шаррукена Тукульти, все еще лежавшее под бархатным балдахином, опутанное невидимой магической сеткой, наряду с бальзамируемыми смолами предохраняющей от разложения тело убитого.
      — Ну, спасибо, — буркнул Ницан, уныло стоя у окна. — Успокаивает глаз и радует сердце... — он сразу же заподозрил бывшего ректора в том, что именно тот предложил поселить сыщика здесь.
      Маг-эксперт неопределенно пожал плечами. Все же ему не удалось скрыть гримасу отвращения, когда он проследил за направлением взгляда приятеля.
      — Будем считать, — примирительно заметил он, — что это получилось случайно. Кстати, если тебя это немного успокоит, меня поселили здесь же, этажом выше.
      Отойдя от окна, Ницан окинул выделенные ему покои унылым взглядом. Узкая кушетка, письменный стол, два стула. Голые стены, покрытые серой неровной штукатуркой. Помещение весьма напоминало тюремную камеру — разве что без решеток. Правда, решетки вполне заменяла магическая сеть, присутствие которой Ницан ощущал постоянно. Источниками сети, считавшейся охранной, были магические печати, закрепленные по обе стороны от входа, снаружи и внутри. Такие же печати обрамляли оконную раму.
      — Вот что, — сказал он. — Тащи сюда секретаря и покончим на сегодня. Мне надоело шляться по этим зданиям, меня бесят ковры на полу и я не желаю более появляться в гостевых покоях! Хватит того, что все дни я буду лицезреть труп из окна. Так что — топай, Лугаль, тащи того типа сюда. Вместе с документами.
      Лугальбанда не успел выполнить распоряжения своего друга. Раздался осторожный стук в дверь.
      — Войдите! — крикнул Ницан. — Не заперто.
      Дверь осторожно открылась. Вернее, приоткрылась. На очень маленький промежуток, достаточный разве что для тени. Но человек, вошедший в комнату, как раз и был похож скорее на тень, нежели на полноценное живое существо. И голос его походил на шелест, которым, если верить служителям заупокойных храмов, говорят именно тени — то бишь, души умерших. Правда, слова, произнесенные этим бесплотным голосом, не имели никакого отношения к потустороннему миру. Почти никакого.
      — Здравствуйте, — сказал тенеобразный человек. — Мне сказали, что именно здесь я могу найти офицера, занимающегося расследованием убийства господина Шаррукена Тукульти. Это действительно так?
      — Действительно так, — ответствовал маг-эксперт. — Оставьте в покое дверь, проходите. И назовите себя.
      Человек-тень кивнул, прикрыл за собой дверь и сделал два шага в комнату. Введенный в заблуждение внушительным видом мага-эксперта, он коротко поклонился ему и сказал:
      — Видите ли, господин следователь...
      — Одну минутку, — прервал его Лугальбанда. — Я не следователь, я всего лишь помощник и эксперт. Следователь — вот этот тип, — он указал на стоявшего у окна Ницана. — Только, пожалуйста, не называйте его офицером. А то он лопнет от возмущения. Он слишком низкого мнения о способностях полицейских офицеров. Зовут его Ницан Бар-Аба и на данный момент он ведет следствие по делу об убийстве Шаррукена Тукульти и розыск преступника.
      Ницан только кивнул, подтверждая сказанное, и вопросительно воззрился на гостя. Тот больше не походил на тень. Несмотря на широкий черный плащ. Тощее костлявое лицо было бледным, короткие иссиня-черные волосы тщательно напомажены. На вид ему можно было дать лет двадцать пять — двадцать восемь. Хотя глаза казались старше. Может быть, просто от усталости, сквозившей во всей фигуре.
      — Меня зовут Цемэх, — представился посетитель. — Я секретарь господина Тукульти. Увы — бывший секретарь. Госпожа Сарит Бат-Сави посоветовала мне немедленно разыскать вас и ответить на все ваши вопросы.
      — Очень благородно с ее стороны, — заметил Ницан. — Видишь, Лугаль, я сразу понял, что произвожу хорошее впечатление!
      — Да, — продолжил Цемэх. — Она велела мне сделать это немедленно. А то — простите, господин Ницан, но это ее слова — она опасается, что к концу дня вы налакаетесь так, что следствие прекратиться само собой. Еще раз повторяю, господин следователь, «налакаетесь» — это ее слова, я не позволяю себе выражаться подобным образом.
      — Ты прав, — сказал Лугальбанда восхищенно. — Она действительно не может прийти в себя от впечатления, которое ты произвел.
      Ницан исподлобья взглянул на Цемэха. Тот непроизвольно поежился. И без того бледное лицо его приобрело землистый оттенок.
      — Садитесь, — отрывисто бросил сыщик, усаживаясь на узкую кушетку. Вон туда, на табурет. Лугаль, ты тоже не стой столбом, сядь куда-нибудь. Итак, господин Цемэх, вы служили секретарем Шаррукена Тукульти. Скажите, когда вы узнали о том, что он должен встретиться с президентом Арам-Нимуртой?
      — Вчера утром. Господин Тукульти велел мне подготовиться к этой встрече.
      — Кто-нибудь еще знал об этом?
      — Нет, ни в коем случае. Господин Тукульти предупредил меня, что встреча конфиденциальна.
      — А госпожа Бат-Сави?
      — Ей было просто сказано, что она должна нас сопровождать.
      — А о том, что встреча будет происходить именно здесь, в загородной резиденции, вы знали заранее?
      Секретарь отрицательно качнул головой.
      — Ладно, предположим, что так. Скажите, о чем шла речь на встрече? До того, как вашему шефу стало плохо.
      Цемэх смущенно кашлянул.
      — Я не уверен, что вправе...
      — Вправе, вправе. Мне предоставлены все полномочия. Может быть, вы предпочитаете отвечать в присутствии президента и министра полиции? Думаю, они не откажутся присутствовать.
      — Н-ну... — секретарь снова поежился. — Вообще-то, записей я не вел...
      — Да-да, мне это известно, — нетерпеливо бросил Ницан. — продолжайте. И ради Бога, без постоянных пауз. Вы умеете говорить нормально?
      — Конечно, — Цемэх неожиданно приободрился. На впалых щеках даже проступил слабый румянец. — Речь шла о соглашении между правительством и оппозицией. Господину Тукульти было предложено войти в состав правительства. Президент предложил ему пост министра иностранных дел. Кроме того, его заместитель господин Набу-Дал должен был стать министром экономики. Это ключевые посты, так что господин Тукульти склонен был принять предложение. Собственно, речь уже зашла о некоторых чисто технических моментах соглашения. Но именно тогда моему шефу стало плохо.
      — Ага! — сыщик впился взглядом в худую нервную физиономию секретаря Цемэха. — Вы уверены, что ему действительно стало плохо? Вы ведь давно работаете в его аппарате?
      — Два года... — Цемэх задумался. — Сейчас я не уверен в этом, признался он. — То есть, я сидел так, что не видел его лица. Просто господин Тукульти вдруг откинулся на спинку кресла и застонал. Все переполошились. Я подбежал к нему. Его глаза были закрыты. Когда я склонился, он прошептал: «Мне плохо...»
      — А вам не показалось странным, что отправляясь на важную встречу, ваш шеф — человек больной — почему-то не пригласил своего личного целителя? вмешался Лугальбанда. Ницан с одобрением посмотрел на друга. Вопрос был в самую точку.
      — Видите ли, господин Тукульти доверял только одному целителю, посвященному Сентацерру-Ишти. Сентацерр-Ишти наблюдал его в течение восьми последних лет.
      — Тем более! — встрял Ницан. — Почему же он не пригласил его с собой? Уж кто-кто, а профессиональные целители умеют хранить тайны! Тем более личные целители политиков.
      — Да, но... — Цемэх помрачнел. — Видите ли, два месяца назад... Чуть больше, пожалуй... Посвященный Сентацерр-Ишти погиб. Несчастный случай, автокатастрофа. Увы. Я думал, вы знаете.
      Сыщик и эксперт некоторое время молча переваривали эту информацию.
      — Два месяца назад, — повторил Ницан. — Вот как. Проводилось расследование? Это действительно был несчастный случай?
      — Никаких сомнений, господин следователь. Несчастный случай. Посвященный Сентацерр-Ишти испытывал слабость к спортивным автомобилям. И он, честно говоря, не был самым дисциплинированным водителем. Его машина на огромной скорости врезалась в грузовик на трассе Тель-Рефаим — Лагаш. Согласно заключению полиции, господин Сентацерр-Ишти игнорировал указатель об ограничении скорости и не справился с управлением. Он как раз ехал сюда, в резиденцию президента.
      — Сюда? — удивленно переспросил Ницан. — А что он здесь забыл?
      — Ну как же... Два месяца назад здесь, в резиденции, проводилось торжественное богослужение в связи с началом сорокадневного поста по Таммузу, — объяснил Цемэх.
      — Ах, да, — вспомнил Ницан. — Его пригласил президент... — он кивком попросил секретаря продолжить.
      — Да, господин Тукульти получил официальное приглашение, — с готовностью подтвердил тот. — Как я уже сказал, он никуда не выезжал без посвященного Сентацерра-Ишти. Но целителя задержали какие-то дела, и он отправился в резиденцию позже. А мы — я имею в виду господина Тукульти, разумеется, и себя, поскольку сопровождал в тот раз, как, впрочем, всегда... Да, мы приехали вовремя. Увы, целитель слишком торопился, хотел наверстать время. И вот, на повороте все и случилось, — секретарь скорбно развел руками. — Вот с тех пор господин Тукульти и обходился без целителя... — он помолчал немного, потом добавил: — Господин Тукульти очень тяжело переживал эту смерть. Очень тяжело переживал...
      — Понимаю, понимаю, — пробормотал Ницан.
      — Скажите, а что вам известно о гороскопе, составленном для вашего начальника магом-астрологом Берроэсом? — спросил Лугальбанда.
      — Гороскоп? — Цемэх задумался, точно так же, как госпожа Сарит перед ответом на тот же вопрос. — Да, кажется, гороскоп был. Его составили в начале года, и господин Тукульти не расставался с ним. А в чем дело?
      — Вам вернули документы, которые вы передавали господину Тукульти по его просьбе?
      — Разумеется, — секретарь извлек из складок черного плаща тоненькую папку. — Вот они.
      — Гороскоп на месте? — спросил Ницан.
      Цемэх быстро перелистал бумаги.
      — Странно... — пробормотал он. — Мне казалось, что он здесь... Нет, господин следователь, его здесь нет!
      — И как же вы это объясняете? — спросил Ницан.
      — Я не могу этого объяснить, — признался секретарь господина Тукульти. — Просто ума не приложу!
      Ницан протянул руку.
      — Дайте-ка мне папку, — потребовал он. — Не беспокойтесь, сейчас верну. Вы уверены, что гороскоп здесь был?
      — Уверен. Или нет. Не знаю. Не могу сказать... — Цемэх нехотя выпустил папку из рук.
      — Не можете, — повторил Ницан. — Хорошо. В таком случае, мы попробуем его восстановить. Получить копию, — он извлек из внутреннего кармана куртки судейский жезл и досадливо отмахнулся от собиравшегося вмешаться Лугальбанды. — Отстань, как-нибудь справлюсь. Восстановление копий исчезнувших предметов было моим коронным номером еще на курсах. Нынешний министр полиции не даст соврать.
      — Не сомневаюсь, — ехидно заметил Лугальбанда. — Очень эффектно. Но под силу даже тебе. Ты бы вот попробовал восстановление ненаписанного текста! Вот тут бы я на тебя посмотрел! — но посмотрел он с торжествующим выражением лица на растерянного Цемэха.
      — А что значит — ненаписанный текст? — спросил тот.
      — А-а, это высший класс экспертизы! — значительно произнес Лугальбанда. — Представьте себе, что ваш хозяин собирался написать нечто чрезвычайно важное, может быть — решающее для следствия. Но не успел помешал убийца. Так вот, опытный маг вполне способен восстановить этот ненаписанный, но лишь задуманный текст, тем самым решив загадку убийства!
      — Что вы говорите! — Цемэх пораженно всплеснул руками. — Удивительно! Никогда такого не слышал. И вот этим сейчас занят ваш... мм... коллега? он указал на Ницана обеими руками.
      Лугальбанда некоторое время рассматривал растопыренные пальцы восхищенного секретаря, потом перевел взгляд на частного детектива, сосредоточенно совершавшего жезлом пассы над разложенными на столике документами. Увлеченность мага-эксперта прошла. Он вынужден был про себя отметить, что частный сыщик действовал вполне профессионально: бумаги лежали в строгом соответствии с расположением знаков зодиака, а движение навершья жезла соответствовали сложному пути солнца среди светил.
      — Нет, это другая процедура, — нехотя сказал он Цемэха. — Менее сложная. Сейчас вы все увидите.
      На лице секретаря отразилось живейшее любопытство, смешанное с восхищением. Он осторожными шагами приблизился к столику, над которым священнодействовал Ницан, восторженно ахая и всплескивая руками после каждого жеста детектива. Ницан, между тем, очертил в центре столика прямоугольник, тотчас окутавшийся зеленоватым дымом. Дым, подчиняясь заклинаниям, разделился на четыре почти равных медленно вращающихся столбика — каждый над углом очерченного прямоугольника. Затем столбики превратились в спирали, сблизившиеся друг с другом. Спустя какое-то время дым рассеялся.
      — Вот! — гордо произнес Ницан. — Прошу вас! — он осторожно двумя пальцами взял возникший из ничего лист бумаги. — Взгляните-ка, господин Цемэх. Узнаете?
      Цемэх осторожно приблизился к столику, внимательно рассмотрел документ. Руки секретарь держал за спиной. Видимо, на всякий случай.
      — Да, — подтвердил он. — По-моему, это гороскоп господина Тукульти, составленный Беррэсом. Во всяком случае, так мне кажется.
      — Прекрасно. В таком случае, господин Цемэх, вы можете быть свободны. Пока. Копию гороскопа мы, разумеется, оставим у себя. А документы можете забрать, они мне больше не нужны.
      Цемэх молча собрал разложенные на столике бумаги, стараясь не касаться того места в центре, где несколькими минутами ранее возникла копия гороскопа.
      — Можете идти. Спасибо за помощь, — сказал Ницан.
      Цемэх пробормотал что-то в том смысле, что очень рад был помочь следствию, и вышел.
      — Следовало бы предупредить, чтобы он не распространялся насчет восстановления гороскопа, — заметил Лугальбанда.
      — Вовсе нет, — возразил Ницан. — Наоборот! Пусть преступник знает об этом. Если причина убийства — гороскоп, он непременно попытается каким-то образом помешать расшифровке...
      Лугальбанда вновь посмотрел на закрытую дверь.
      — Странный молодой человек, — пробормотал он. — Заметил, как бурно он восхищался твоим мастерством?
      — И что же тут, по-твоему, странного? — обидчиво спросил Ницан. По-моему, именно такая реакция свидетельствует если не о его уме, то уж во всяком случае, о нормальной психике.
      Лугальбанда решил не возражать, хотя и имел по этому поводу особое мнение. Вместо этого он спросил:
      — Ты, значит, полагаешь, что преступник все еще в резиденции?
      — Да нет, в этом-то я как раз не уверен, — признался он. — А вообще слишком много неясного. И подозрительного.
      — Например, внезапная смерть целителя два месяца назад, — подсказал Лугальбанда.
      — И это тоже, — согласился Ницан. — Но не только.
      Он улегся на кушетку, жестом указав магу-эксперту на один из стульев.
      — Давай попробуем разобраться, — сказал он. — Кто, кроме нас с тобой, владеет информацией об убийстве?
      — О встрече знали те, кто в ней участвовал, — ответил Лугальбанда. Министр полиции, хранитель печати, командующий сухопутными войсками. Естественно, сам президент. Плюс референт убитого и его секретарь. Итого шесть.
      — Я же говорю — это уже не секрет.
      — Никто и не говорит о том, что факт встречи удалось сохранить в секрете, — возразил маг-эксперт. — Другое дело, что об убийстве знают не все — даже из этого узкого круга. Посвящены министр полиции, целитель — ну, это естественно. Секретарь и референт. С президентом выходит — пятеро.
      — Тоже немногим лучше, — проворчал Ницан. — Интересно, как сторонникам Тукульти объяснят его отсутствие? А заодно и отсутствие двух его доверенных сотрудников?
      — Об этом тебе лучше спросить у министра полиции, — ответил Лугальбанда. — Ты слишком многого хочешь от простого эксперта. Президент заявил, что все меры по обеспечению секретности приняты. Сам понимаешь, я не могу требовать от него полного отчета. Да и не наше это дело, Ницан. Наше дело — раскрыть убийство. Вернее, твое дело — раскрыть убийство. А я придан тебе в помощь — поскольку пользоваться лабораторией полицейского управления нежелательно.
      Сыщик продолжал молча рассматривать потолок. Эта картина была привлекательнее вида из окна. Она будила воображение.
      — И долго ты собираешься так лежать? — поинтересовался Лугальбанда.
      — Долго, — буркнул Ницан. — Пока не придет в голову что-нибудь стоящее...
      Этого пришлось ждать около получаса. Наконец, Ницан приподнялся и сел.
      — Что же мы имеем? — уныло вопросил он. — Мы имеем убийство, на первый взгляд имеющее политическую подоплеку. В пользу такого предположения говорит, во-первых, статус убитого. Во-вторых, место убийства. А в политике я ни бельмеса не смыслю. И ты тоже.
      Лугальбанда с готовностью кивнул. Тут мнения друзей совпадали.
      — Тем не менее, это единственная рабочая гипотеза. Пойдем дальше. Мы не знаем, каким образом убийца мог проникнуть в комнату, столь тщательно охраняемую... Кстати, Лугаль, а почему гостевую комнату обеспечили такой мощной магической защитой? В президентской службе безопасности заранее знали, что это помещение понадобиться для Шаррукена Тукульти?
      — Понятия не имею, — ответил маг-эксперт. — Действительно, странно. Возможно, так защищены все помещения резиденции. Хотя возможно и так, что существовала информация о готовящемся покушении.
      — И нам эту информацию почему-то не сообщили, — заметил Ницан. — А следовало бы.
      — Есть и еще один вариант, — сказал Лугальбанда. — Ты забываешь о том, что министр полиции — очень сильный маг. Он мог соорудить мощную защиту в тот момент, когда господина Тукульти решили проводить в гостевую комнату.
      — Верно, — согласился Ницан. — Ладно, об этом мы подумаем чуть позже. Если нет возможности определить, каким образом убийца проник в комнату, попробуем подойти с другого конца. Кому была выгодна смерть Шаррукена Тукульти? Кто мог знать о его конфиденциальном визите к президенту? Это я должен выяснить в первую очередь... — он потянулся к принесенной от госпожи Сарит бутылке, но бутылка ловко увернулась и перелетела на подоконник. Ницан ругнулся и последовал за ней.
      — Хватит! — рявкнул Лугальбанда. — Делом нужно заниматься. Оставь выпивку в покое! — он щелкнул пальцами, и бутылка мгновенно опуталась искрящейся магической сеткой. — Вот так. Теперь ты сможешь к ней прикоснуться только после окончания расследования.
      Сыщик попятился и снова сел на кушетку.
      — Это жестоко, — заявил он. — Это бес-че-ло-веч-но.
      Лугальбанда пренебрежительно махнул рукой.
      — Скажи лучше, какие выводы ты сделал из показаний референта.
      — Они были любовниками, — ответил Ницан.
      Маг-эксперт некоторое время переваривал сказанное.
      — С чего ты взял? — наконец, спросил он.
      — Госпожа Сарит недовольна тем, что Шаррукен Тукульти стал шукри при храме Иштар. Она заявила, что это плохо влияло на сердце. На самом деле, Лугаль, шукри Иштар практикуют весьма сомнительные обряды. Например, кроме жриц Иштар в оргиях непременно участвуют несколько лиллу. Они не высасывают из этих господ всю жизненную энергию, но порядком их выматывают, так что те долгое время ни на что неспособны. И сердце тут ни при чем, речь идет о потенции... — сыщик уныло посмотрел на недоступную бутылку. — Нет, ну честное слово, Лугаль, ты изверг. Ну сделал бы ее невидимой, не так было бы обидно!
      — Это пожалуйста, — великодушно согласился маг-эксперт. — Я вовсе не собирался тебя мучить, — он снова щелкнул пальцами, и стоящая на подоконнике бутылка исчезла. — Так что же, ты подозреваешь в чем-то эту даму?
      — Почему бы и нет? — ответил Ницан. — Я подозреваю всех, включая президента. Разве тут не мог иметь места заговор со стороны властей против лидера оппозиции? Иными словами, произошло то, чем все это выглядит с первого взгляда. Так что под подозрением все, — повторил он. — Даже ты, Лугальбанда, — при этих словах сыщик мстительно посмотрел туда, где стояла невидимая бутылка. — Разве ты не мог, выполняя приказ вышестоящего начальства, уничтожить все улики? А уж потом позвать меня.
      Лицо мага-эксперта приобрело своеобразный оттенок — фиолетовый. Из распахнутого рта не доносилось ни слова.
      Ницан недолго наслаждался зрелищем.
      — Хотя вряд ли, — сказал он. — У них тут и без тебя хватило бы магов тот же министр полиции, например, как ты правильно заметил. Большая сволочь, но специалист высочайшего класса. И потому, — сыщик поднялся, — мы с тобой отправимся сейчас в гостевые покои и попробуем провести посмертный допрос Шаррукена Тукульти.
      Лугальбанда отрицательно качнул головой.
      — Ты забываешь, что я государственный служащий. По закону эксперт может проводить подобную операцию только в присутствии следователя, ведущего дело.
      — А если следователь не назначен? — спросил Ницан.
      — Значит, не может.
      — А если я потребую?
      — А ты частный детектив. У тебя нет права требовать проведения экспертизы.
      Ницан некоторое время осмысливал особенности своего статуса.
      — Очень интересно, — протянул он. — Очень. Выходит, я должен расследовать убийство, но прав следователя у меня нет?
      — Ты можешь потребовать министра полиции предоставить тебе такие права, — подсказал маг-эксперт. — На ограниченный срок. В этом случае я смогу провести посмертное дознание в твоем присутствии.
      Ницан немного подумал. Потом сказал:
      — А если мы сделаем это незаметно? Прямо сейчас? Черт с ним, с допросом. Открой мне его глаза. Я хочу знать, что или кого он видел в последние минуты жизни.
      — Открыть глаза... — Лугальбанда задумался. — Что же, это, наверное, можно. Формально такая процедура не является посмертным допросом. И даже посмертным дознанием не считается... Черт с тобой, попробуем, — проворчал он. — Хотя и не люблю я заниматься всей этой гадостью. Каждый раз боюсь просчитаться...
      Но Ницан уже решительно шагал прочь из комнаты, и Лугальбанда с недовольным видом вынужден был последовать за ним.

* * *

      Частный детектив тоже относился к некромагии с неприязнью собственно, как всякий профессионал. Самым неприятным было то, что Ануннаки, судьи подземного царства, весьма отрицательно относились к посягательствам на собственность, каковой Эрешкигаль и ее супруг Нергал-убийца рассматривали душу умершего. Даже если этим занимались их наземные коллеги-судьи или полицейские. И потому процедуры посмертного дознания и посмертного допроса несли в себе серьезную опасность для некромага: он немедленно вносился в черный список Повелительницы мертвых. Если маг трижды повторял процедуру временного или частичного воскрешения одного и того же покойника, Нергал направлял за возмутителем потустороннего спокойствия своего пса — Убивающего-Взглядом-Калеба.
      Бр-р... Ницан поежился. Отвратительным существом был этот пес. И судьба человека, унесенного в его кровавых челюстях, зависти не вызывала. Представ пред грозные очи Эрешкигаль, он получал полный комплект прелестей, на которые Царица подземного мира была горазда.
      Вместе с тем некромагическая экспертиза зачастую оказывалась единственным эффективным способом раскрыть преступление. Так что приходилось идти на риск.
      Ницан в сопровождении Лугальбанды миновал внутренний дворик. Стражники у входа в гостевые покои уже сменились, сыщику пришлось вновь демонстрировать разрешающую печать.
      В помещении ничего не изменилось. Так же посверкивали искры защитного поля, так же курились благовония на алтаре Анат-Яху.
      — Давай побыстрее, — поторопил приятеля Лугальбанда. — Закончим с этой неприятной процедурой, — он извлек из бесчисленных складок ниспадающей мантии магический жезл и очертил им в воздухе прямоугольник. — Приступим. Что нам нужно? Так, мышьяк, сера... Железы красной жабы... — по мере того, как он называл компоненты, в прямоугольнике возникали баночки и бутылочки. — Ага, селитра, водка...
      К последней посудине Ницан рефлекторно потянулся, но получил чувствительный удар по кончикам пальцев, от которого рука ниже локтя онемела. Лугальбанда только покосился на него и покачал головой, не прекращая своего бормотания: — Греческая шерсть, жидкий лак... — он запнулся.
      Ницан тихонько подсказал: — Пена бешеной собаки, кора эц-самма...
      — Отстань! — рявкнул Лугальбанда. — Обойдемся без дилетантов... — и повторил: — Пена бешеной собаки, кора эц-самма...
      Вслед за тем в прямоугольнике появилось несколько свитков с печатями причудливой формы. Лугальбанда снова очертил в воздухе прямоугольник, на этот раз — обратным концом жезла. Тотчас путь в полицейскую лабораторию, из которой появились все необходимые вещества, закрылся.
      — Рано, — заметил Ницан. — Я бы добавил немного миндаля, черного воска и розового масла. А то мы тут задохнемся.
      — Учи, учи, — проворчал маг, быстро растирая компоненты в фарфоровой супнице. В качестве пестика он пользовался, как и следовало, берцовой костью какого-то бедолаги, имевшего сомнительное удовольствие после смерти стать набором инструментов для некромагии. — Не задохнешься, мы же не допрос проводим, а открываем взгляд. Забыл, что ли?
      Лугальбанда набрал щепоть получившейся кашицы грязно-зеленого цвета и, шепча заклинания, очертил квадрат вокруг алькова, в котором лежало тело Тукульти. Выпрямился, повернулся к сыщику, внимательно за ним следившему, сказал:
      — Ну? Кто будет смотреть? Ты или я?
      — Я, разумеется, — обреченным тоном ответил Ницан. — Не забыть только потом очиститься. Хотя очищение в этом деле помогает, как нашему клиенту Тукульти лечение от простуды... — он приблизился к очерченному квадрату, кивнул магу: — Давай, чего тянуть.
      Эксперт поднял жезл, коснулся его лба, висков и глаз и прочел нараспев несколько слов на шу-суэнском диалекте. В то же мгновение свет начал меркнуть, от углов квадрата поднялись клубы густого тумана. Одновременно сыщика охватил леденящий холод. Ницан глубоко вдохнул насыщенный явственным запахом тления воздух и медленно двинулся к ложу.
      Потусторонняя тьма быстро сгущалась, и последние шаги сыщик делал осторожно, чтобы не вписаться с размаха в один из столбов, поддерживавших балдахин.
      Остановившись, он услышал, как голос Лугальбанды, читавшего заклинания, стал громче. Тьма рванулась, словно штора от порыва ветра. Потом еще раз и еще, пока вдруг не разлетелась клочьями, открыв сыщику картину — почти такую же, как виденная им наяву несколькими минутами раньше.
      Он внимательно осматривал помещение, стараясь не упустить никаких деталей, с каждым мгновением убеждаясь, к вящему разочарованию, что Тукульти в последние мгновения своей жизни не видел ничего особенного. Гостевая комната была пуста. Те же деревья под открытым окном, тот же алтарь в углу. Правда, курильница тогда дымила интенсивнее, чем сегодня видимо, целитель разжег на всякий случай.
      На тумбочке у ложа лежала плоская папка — единственная деталь, которой позже не было.