Вдруг ему пришло в голову: если шеду — хранители прошлого, хранители памяти, что, если обратиться к ним с просьбой о помощи? Дескать, так и так, я вот почему-то страдаю амнезией, не можете ли восстановить события вчерашней ночи? Ницан фыркнул, представив, с каким снисходительным презрением воззрились бы на него эти полубожественные существа, обратись он к ним таким образом. Да и не допустят его к Хранителям, жрецы скорее сдадут его в полицию, с большим удовольствием. Хотя был когда-то случай: он помогал полиции раскрыть поистине уникальное преступление — попытку покушения на Хранителей. Разумеется, преступник оказался психом, но психом, обладавшим изощренным умом, да к тому же владевшим основами некромагии. Тогда погибли два жреца святилища шеду; самим Хранителям, впрочем, никакого вреда убийца причинить не успел. А может быть, не смог.
      Ницан тоскливо вздохнул, думая о черной неблагодарности официальных властей. О его помощи давным-давно забыли, зато сейчас горазды навесить на него убийство, которого он ей-же-ей не совершал. Или совершал? Черт его знает... Сыщик со злостью ударил себя по лбу. Нет, проблему памяти пора решать. И решать самостоятельно. Лучше всего будет заняться этим дома. Он рассеянно посмотрел на пламенеющие крыши Домов Иштар. В предпраздничные дни там, разумеется, пусто. Зато уж в день Священного бракосочетания...
      Ницан покачал головой. И как всегда среди любителей плотских наслаждений два-три окажутся добычей лиллу — демониц, принимавших облик соблазнительных красавиц и облюбовавших в последнее время окрестности Домов Иштар для охоты. Всегда найдется кто-нибудь, не желающий ожидать, пока жрица Иштар освободиться, и пойдет с ослепительной красавицей, зазывно улыбающейся. А потом полиция будет ломать голову, чьи жалкие останки выловлены в Самбате — лиллу редко оставляют от сластолюбцев достаточно для опознания.
      Правда, он слышал, что у главной жрицы в последнее время существует с лиллу неписаный договор: демоницы берут от посетителей лишь часть жизненной силы. За это им позволяют охотиться безнаказанно чуть ли не на храмовой лестнице.
      — Интересно, как им удалось договориться с такими безмозглыми тварями, как лиллу? — вслух подумал Ницан.
      Действительно, лиллу были существами неразумными. Они умели подражать человеческому разговору, лишь принимая облик женщин при выходе на охоту. В истинном же своем виде они мгновенно утрачивали многие человеческие качества и превращались в подобие животных — разумеется, сверхъестественных и значит очень хитрых и коварных, — но все-таки животных.
      Забивая собственные мозги всякой чепухой, касавшейся обитателей улицы Бав-Илу и окрестностей, Ницан старался избавиться от весьма мрачных мыслей относительно собственного будущего. Лучше уж думать о коварных дьяволицах, нежели о наказании, полагающемся за преднамеренное убийство.
      — Вот что, Умник, — сказал он вылезшему из кармана куртки рапаиту, нам следует побывать у какого-нибудь специалиста на улице Бав-Илу. С тем, чтобы получить консультацию. Например, о том, можно ли восстановить память. Или о том, в каком случае ашшурская оспа способна протекать с такой скоростью. Думается мне, что со смертью высокочтимой госпожи Сэрэн-Лагашти не все понятно...
      Он пересек шоссе, представлявшее собою продолжение моста Зиусидры и служившее неофициальной границей деловой части восточного квартала и, скажем так, развлекательной, где центральное место отводилось Домам Иштар.
      Улицу Бав-Илу Ницан не любил по нескольким причинам. Здесь располагалось множество крохотных контор, владельцы которых наперебой предлагали посетителям приворотные зелья, чудодейственные мази, зачарованные амулеты и прочее изобилие. Правда, настоящими магами были лишь немногие из них, прочие относились к более или менее искусным шарлатанам.
      Плюс к этому конторы некоторых служили прикрытием малопочтенных дел, о сути которых можно было лишь догадываться. Среди магов же находились и такие, кто практиковал некромагию, нарушая многие ограничения, налагавшиеся законодательством на занятия чудотворением.
      Пару раз до Ницана доходили слухи даже о тайных кровавых оргиях в честь подземного божества Нергала, супруга царицы мертвых Эрешкигаль. Впрочем, в них он как раз не очень верил. А вот в то, что здесь всегда можно отыскать мага, готового за приличную сумму наложить любое заклятие, в том числе и смертное, на кого угодно, — в это он верил вполне.
      Впрочем, сейчас он надеялся получить профессиональные разъяснения по поводу столь бурно развившейся болезни одной из обитательниц дома престарелых, а также выяснить причину удивительной недейственности амулета, лежавшего в кармане рядом с остатками денег — шестью серебряными шекелями, завалившимися за порванную подкладку. Именно столько с него должны были бы потребовать за консультацию.
      Остановившись на углу улиц Бав-Илу и Энси-Эйа, он некоторое время размышлял, с какой конторы начать. Решительно отвергнув предсказателей и прорицателей (в прошлом году одна прорицательница напророчила ему долгую и беззаботную старость — это при его-то работе!), он двинулся к той части Бав-Илу, где располагались конторы знахарей и продавцов амулетов, а также снадобий сомнительного состава и подозрительного действия.
      Солнце уже зашло, и улица погрузилась во тьму, которую не могли разогнать слабо люминесцирующие вывески.
      Тут было необычно много народу — опять-таки, в связи с приближающимися праздниками, — но все старались двигаться тихо и поменьше говорить. Мрачноватая обстановка здешних мест была, конечно, искусственной процентов на девяносто. Но на десять процентов ее все-таки создавала действительная близость с потусторонним миром и призрачными существами, преимущественно — враждебными людям.
      Умник тоже почувствовал это — и забился на самое дно внутреннего кармана Ницановой куртки, под специально надорванную подкладку. Сыщик раздраженно потер сильно коловшие пальцы — еще один признак, отмахнулся от какой-то лохматой и зубастой тени. Тень тут же упорхнула, оставив после себя пряный запах миндаля.
      Стараясь не наталкиваться на прохожих, Ницан боком пробирался по тротуару, читая тускло освещенные вывески.
      У одной он остановился. Вывеска извещала, что здесь ведет прием посетителей маг и чародей Арам-Лугальта, служитель Нергала и обладатель лицензии, выданной государственным управлением Тель-Рефаима.
      Ницан опустил взгляд чуть ниже и убедился в том, что среди услуг, представляемых Арам-Лугальтой, числилось и избавление от множества болезней. Перечень болезней занимал целую дверную створку. Ницан слыхом не слыхивал больше половины названий и вовсе не был уверен в том, что болезни с этими названиями существуют. Например, некоторое время он пытался определить, что означает обещание избавить за приемлемое вознаграждение «от тоски смертной, тоски зеленой и тоски беспредельной».
      Примерно посередине красовалась выделенная кровавым ободком «лихорадка Ламашту», и сыщик решительно толкнул тяжелую дверь и ступил внутрь. Странная густая темнота мгновенно обволокла его тело. Ноздри обожгло тяжелым запахом гнили и плесени. Он закашлялся и едва не задохнулся.
      Впрочем, растерянность быстро прошла. Ницан поднял правую руку и громко произнес короткое заклинание на шу-суэнском диалекте староаккадского.
      В таких случаях самым трудным для Ницана было не рассмеяться заклинания на шу-суэнском диалекте больше всего походили на неприличные скороговорки. А всего-то и отличия от современного языка — другие ударения.
      Тьма поначалу дрогнула — словно поверхность пруда, в которой бросили камень. Чернота сменилась серой рябью, побежала к краям, но тут же вновь стянулась вокруг непрошеного гостя. Ницан повторил заклинание громче, присовокупив несколько магических пассов, после чего извлек из кармана порошок, приготовленный из смешанного с серой мышьяка, с добавками высушенной пены бешеной собаки и толченой коры ядовитого дерева эц-самма. Бросив перед собой кругообразными движениями несколько щепоток волшебного порошка, он на всякий случай, отступил на шаг.
      Что-то из использованных им средств вызвало почти мгновенное действие — тьма растаяла бесследно. Ее исчезновение сопровождалось испуганным восклицанием. Впрочем, сыщик не был уверен в том, что последнее ему не померещилось.
      Теперь он стоял в центре вполне приличного современного офиса. От обычных деловых помещений его отличали некоторые детали обстановки развешанные по стенам алебастровые маски устрашающего характера и несколько небрежно написанных заклинаний, вперемешку с причудливыми пиктограммами. Взгляд Ницана, переходивший от одного магического изображения к другому, остановился, наконец, на массивном двухтумбовом письменном столе.
      За столом сидел Хумбаба.
      Огромная — в пол человеческого роста — голова, украшенная семью полуметровыми острыми рогами, роскошные — другого слова не подберешь сверкающие белизной горного снега клыки, черная ядовитая слюна, стекавшая с длинного языка.
      Но главное — глаза. Они горели настоящим кровавым огнем и бешено вращались — при том, что зрачки буравили сыщика. Малознающий посетитель легко мог забыть о том, что настоящего Хумбабу — демона-стража кедровых лесов Иштар — прикончил великий древний герой Гильгамеш около трех тысяч лет назад. Заодно были превращены в ничто магические рога демона — на самом деле семь каналов направленного Ужаса Преисподней, действенное и опасное оружие.
      — Очень убедительно, — похвалил Ницан. Пододвинув стоявший сбоку стул, он сел напротив чудовища и небрежно закинул ногу за ногу. — И когти — самое то. Вот только у настоящего Стража Кедрового Леса пальцев — а соответственно, и когтей, — было по семь на каждой руке. А у вас только по пять.
      Чудовище в некоторой растерянности посмотрело на собственные лапищи, лежавшие на столе. Опомнившись, Хумбаба рыкнул и полыхнул огнем в посетителя, но Ницан небрежно отмахнулся от полуметрового языка пламени, приподнялся и заглянул за стол.
      — Да и хвостов тоже должно быть семь, — сообщил он. — По числу цветов радуги. У вас же — ни одного. Впрочем, я вас понимаю, — заметил сыщик. Без хвоста сидеть удобнее. Но разговаривать привычнее все-таки в человеческом обличье. То есть мне, конечно, все равно. Хотите, я приму облик Убивающего-Взглядом-Калэба, пса Нергала? На курсах это был мой коронный номер, — он сделал движение, будто и впрямь собирался заняться магией. В действительности Ницан никогда не баловался трансмутациями считал это скорее балаганным фокусничаньем, нежели подлинным искусством.
      Но лже-Хумбаба этого не знал и по-видимому очень испугался Убивающий-Взглядом-Калэб, во-первых, был столь чудовищен, что один его облик, говорят, мог кого угодно уложить на месте. А во-вторых, в отличие от Демона Кедрового Леса, жуткий пес благополучно существовал в царстве Эрешкигаль и Нергала и действительно время от времени вырывался оттуда на поверхность. Лже-Хумбаба подскочил на месте, треснувшись огромной башкой о потолочную балку, тоненько взвизгнул и окутался зеленовато-желтым облаком. Еще через несколько мгновений ядовитый туман рассеялся, и на месте страшного Демона Кедрового Леса появилось совершенно иное существо молоденькая девушка с встрепанными рыжими волосами и перепуганным веснушчатым лицом. Колдовская мантия делала ее похожей на огородное пугало.
      — Так я и знал, — резюмировал Ницан. — Никогда бы дипломированный маг Арам-Лугальта не унизился до идиотских трансмутационных эффектов. Ну и где он сам?
      Девушка мрачно пожала плечами и, сморщившись от боли, приложила к шишке на лбу какой-то длинный корень, перевязанный в поперечнике плетеным шнурком. Шишка тотчас исчезла.
      — А ты кто такая? — спросил Ницан.
      — Помощница, — буркнула незадачливая волшебница. — Я дочь Арам-Лугальты. Помогаю ему в конторе.
      — Ну и ну! — Ницан покрутил головой. — Хороша помощница! Я бы скорее предположил — агент конкурентов. Своими фокусами ты наверняка способна распугать половину клиентов. Приходит человек посоветоваться с магом о серьезных делах, а его встречает этакий монстр!
      — Вот и неправда! — обиженно воскликнула помощница. — Наоборот, им это очень даже нравится. Это я придумала — встречать посетителей в образе какого-нибудь демона. Сегодня — Хумбаба, завтра — Лиллу-Алимта, послезавтра — Шедай-Раа. Превосходный эффект, между прочим. Люди, идущие к магу, на самом деле мечтают испытать страх. Иначе зачем бы им понадобился контакт с потусторонним? Только этот страх должен быть непродолжительным, а то сердце может не выдержать. Посетителей следует избавить от инфернального страха и вернуть им душевный комфорт. Именно это они здесь и получают.
      — Но ведь это надувательство, — произнес Ницан. — Надеюсь, вы не вызываете настоящих чудовищ?
      — Нет конечно, это же противозаконно, — серьезно ответила дочь мага Арам-Лугальты. — Иллюзия. Но никакого надувательства. Это всего лишь создание соответствующего настроения, вызывающего доверие к магу. А уже после этого мы исполняем пожелания и заказы клиентов... За очень небольшие деньги, — добавила девушка.
      Ницана забавлял менторский ее тон — она явно повторяла слова отца.
      — Как тебя зовут, юный гений рекламы? — поинтересовался он.
      — Астаг, — ответила девушка.
      — И что же, Астаг, никто не догадывается о том, что ваши демоны всего лишь иллюзия?
      — Почему не догадываются? Маги с нашей улицы, конечно же, догадываются. Даже не догадываются, а знают наверняка. Никто не станет использовать такие опасные существа в действительности, это опасно и для самого мага, и для улицы Бав-Илу, и даже для всего Тель-Рефаима. Так что все знают, что мы занимаемся иллюзиями, но никто не собирается об этом заявлять во всеуслышание. Существует определенный кодекс отношений: каждый использует свои методы для рекламы и привлечения клиентов.
      — Понятно... — Ницан внимательным взглядом окинул помещение конторы. Нигде никаких следов мага Арам-Лугальты не чувствовалось. И этом испортило сыщику настроение, которое немного поднялось после комической встречи с сидящим в кресле демоном. — Скажи-ка мне, Астаг, так где же найти почтенного Арам-Лугальту?
      — Приходите через неделю, — ответила Астаг. — Праздники закончатся, и он вернется. Сейчас его можно найти разве что в каком-то курорте на Тростниковом море. Кажется, в Ур-Хадаше. Или Шаррукане, он точно не сказал, а я не спрашивала.
      Видимо, Ницан выглядел весьма удрученным, потому что Астаг тотчас спросила:
      — Может быть, я смогу вам помочь?
      — Может и сможешь, — со вздохом ответил сыщик. — Посоветуй, у кого на вашей улице я мог бы проконсультироваться? По части медицинской магии.
      Астаг явно обиделась.
      — Между прочим, — гордо сказала она, — в последнее время я принимаю клиентов гораздо чаще, чем отец. Так что вам вовсе нет нужды искать консультанта. Что там у вас случилось? — деловито спросила она, пододвинув к себе огромную книгу для записей. — Проблемы со здоровьем? Какие именно? Утрата мужской силы? Восстанавливаем в три сеанса — заклятье на струнах арфы, стопроцентная гарантия. Всего три новых шекеля — по одному за сеанс. В качестве премии — приворот. Гарантия — три года. Снятие приворота заранее, по желанию заказчика. Кроме того...
      — Стоп! — рявкнул обалдевший от словесного потока Ницан. — Помолчи. А то я действительно кликну Убивающего-Взглядом-Калэба. Настоящего.
      Астаг замерла с открытым ртом. Видно, она готова была продолжить перечисление услуг, но выражение лица возможного клиента вкупе с угрозой заставили ее замолчать.
      — Вот так, — снизил тон Ницан. — Успокойся, и послушай внимательно. Кстати, с чего ты взяла, что у меня проблемы с мужской силой?
      Девушка пожала плечами.
      — Мужчины вашего возраста, приходят к нам в основном с этим, ответила она. — Вы что, обиделись?
      — Вовсе нет. Хочу лишь заметить, что... — он махнул рукой. — Ладно, это неважно. Значит, в медицинской магии ты разбираешься?
      Астаг кивнула и выжидательно посмотрела на сыщика. Ницан почесал в затылке. Почему бы, в конце концов, и не рассказать? Вдруг эта рыжая девчонка подскажет что-то дельное?
      Ницан вздохнул.
      — Очень хорошо. Погляди-ка сюда, — он выложил на стол печать, снятую с двери госпожи Энненет. — Это случайно не ваша работа?
      Астаг склонилась над амулетом, не прикасаясь руками, зато едва не уткнувшись в магический рисунок длинным острым носом. Затем девушка подперла голову рукой и задумчивым взглядом уставилась в сводчатый потолок.
      Ницан с интересом наблюдал за ней. Астаг побарабанила пальцами по печати, искоса взглянула на сыщика.
      — Откуда вы это взяли? — спросила она подозрительно.
      — Нашел, — коротко ответил Ницан.
      Девушка вновь склонилась над печатью, затем извлекла из ящика стола большую лупу и принялась обследовать принесенную сыщиком печать с тщательностью, вызвавшей у Ницана невольное уважение.
      — Подделка! — сказала вдруг дочь-помощница лицензированного мага Арам-Лугальты. — Имитация.
      Она отложила лупу.
      — И потом: это не все, — Астаг постучала пальцем по амулету. — Должны быть еще две печати.
      Сыщик хмыкнул.
      — Точно, — сказал он. — Было еще две. А как ты догадалась?
      — Вот тут, — помощница Арам-Лугальты указала на тимпан. — Эта линия имеет продолжение. Кроме того, треугольник печатей создает необходимую напряженность магического поля.
      Ницан выложил две оставшихся печати, снятые им с двери госпожи Сэрэн-Лагашти. Девушка ойкнула, подбежала к стоявшему в углу шкафу, внутренность которого закрывала тяжелая бархатная портьера с вышитыми золотом символами.
      — С ума сошли вы, что ли?! — крикнула она. — Жизнь надоела?!
      Быстро откинув портьеру, Астаг схватила увесистую бутыль темно-зеленого стекла. Ницан было решил, что помощница мага сейчас огреет ею своего гостя по затылку, и инстинктивно втянул голову в плечи. Но девушка начала разбрызгивать содержимое бутыли по комнате, кружась и бормоча под нос незнакомые заклинания. Только после этого она вернулась к столу и уже спокойно взяла в руки вторую печать.
      — Между прочим, — сказала она сердито, — вы были на волосок от гибели. На такой узор всякая нечисть слетается, как мухи на мед. Надо же все-таки немного соображать... Множественный зов смерти. Одновременное обращение к трем категориям демонов и к богу-убийце Нергалу. Встречается чрезвычайно редко, — она с любопытством воззрилась на сыщика. — Не хотите рассказать, откуда эти печати?
      — Они находились над входом в спальню одной пожилой дамы, — ответил сыщик. — Но ты сказала — подделка, — он кивком указал на миниатюрный тимпан. — Почему?
      — Во-первых, это не сердолик, — продолжила Астаг. — Это эльмешу, камень-хамелеон. Можете убедиться, — она вновь подошла к шкафу с портьерой, взяла другую бутыль. Налила немного на ладонь, после этого вернулась к столу и легко коснулась пальцем центра тимпана, где вырезано было имя госпожи Энненет Сэрэн-Лагаши, обведенное картушем. Буквы расплылись, словно середина камня была жидкой. Вместо тимпана на столе теперь лежало неровное каменное колечко, не имевшее ровным счетом никакой ценности. Ницан потрогал его пальцем. Обычная поверхность, никаких следов сверхъестественного.
      — А во-вторых? — спросил он.
      — Чего — во-вторых? — не поняла девушка.
      — Ты сказала — во-первых, это не сердолик. А во-вторых?
      — А-а... Ну, я бы хотела услышать, что все-таки произошло и где вы взяли этот амулет.
      Ницан рассказал, опуская некоторые детали — например, почему он оказался рядом с покоями умершей.
      — Тогда понятно, — Астаг кивнула. — Видите ли, некоторые целители практикуют такие формы заклинаний, которые тормозят развитие ашшурской оспы на месяцы, а иногда и годы. В этом случае одновременно повышается и процент выздоровевших — как вы знаете, он вообще-то невелик. В системе лечебных заклинаний особое значение имеет сердоликовый амулет в форме миниатюрного тимпана Анат-Яху, с именем больного и особым заклятием против Ламашту-насылающей-болезни, — девушка кивком указала на каменное кольцо. Ритуал включает целый комплекс магических действий, но центральными являются именно манипуляции с сердоликовым тимпаном. Иногда его заменяют аметистовой дудочкой, но это менее эффективно.
      — И что происходит, если убрать имя больного и вырезать центральную часть амулета? — спросил Ницан. — И прикрыть отверстие фальшивкой из эльмешу?
      — И в придачу подменить две малые печати вот такими? Примерно то же, что происходит, если изголодавшуюся пантеру выпустить из клетки, — ответила Астаг. — Ламашту-насылающая-болезни набрасывается на больного с такой яростью, что тот буквально сгорает на глазах. Судя по вашему рассказу, именно так все и произошло... — Все-таки непонятно, — сказала девушка, задумчиво глядя поверх головы сыщика. — Очень непонятно.
      — Что непонятно?
      — Уничтожение имени больного чрезвычайно опасно и для того, кто это делает, — объяснила Астаг. — Пантера вырвавшаяся из клетки, может ведь броситься и на того, кто ее выпустил, верно? Вот так обычно и происходит. Так что человек, совершивший злодеяние, — она вновь кивнула на остатки амулета, — должен был бы переболеть ашшурской оспой. Правда, в очень легкой, несмертельной форме. Как болеют дети, понимаете? Любой маг-целитель об этом знает.
      Ницан невольно потер пальцы, пострадавшие во время снятия амулета.
      — То есть, у него должны остаться метки? — уточнил он.
      — Да, вот здесь, на висках, рядом с уголками глаз.
      — Ты так и не ответила на мой первый вопрос, — напомнил он. — Ваша ли это работа, а если нет, то не знаешь ли ты, кто изготовил печать?
      — Нет, работа не наша, — ответила Астаг. — Но спору нет профессиональная. Весьма профессиональная. Человек, сделавший эти штуки, в медицинской магии не новичок. Имитация почти идеальная. Удивляюсь, как вы обратили внимание на этот тимпан.
      — Да как сказать... — пробормотал он рассеянно. — Я, видишь ли, почти закончил курс полицейской магии, а там давали основы магической медицины... Послушай, — сказал он с виноватой улыбкой. — Извини, что я сомневался в твоих способностях. Ты молодец, спору нет. Но попробуй сделать еще одно усилие. Насколько мне известно, любое магическое действие несет следы личности совершившего его. Ты можешь определить, кто именно изменил амулеты? Или хотя бы получить его приметы?
      Девушка некоторое время молчал, полуприкрыв глаза, словно вслушиваясь в неслышимый Ницаном голос. Потом резко поднялась из кресла и вновь направилась к шкафу с портьерой. Бросила через плечо:
      — Это не совсем безопасно. Советую вам выйти и подождать снаружи.
      Ницан поспешно ретировался, радуясь в душе такой возможности: как всякий человек, имевший природные способности к волшебству, он был слишком чувствителен к сверхъестественным проявлениям. Едва сыщик вышел на улицу, как Умник тут же вскарабкался ему на плечо, а оттуда соскользнул в карман. Рапаит был существом незлопамятным, так что в руках Ницана мгновенно образовалось то, в чем он сейчас весьма нуждался: бокал белого просяного пива.
      Внутри послышался слабый раскат грома, после чего окна конторы на мгновение осветились ослепительно-мертвенным светом. Вслед за тем оттуда выплыли несколько бесформенных призрачных фигур, растаявших в ночном воздухе. Затем на какое-то время воцарилась тишина.
      Сыщик немного подождал.
      — Ну что, Умник? — негромко спросил он рапаита, робко высунувшего мордочку из кармана. — Девочка-то, оказывается, действительно, разбирается. Зайдем, посмотрим?
      В конторе раздался вопль, в котором слышалось столько нечеловеческой муки и боли, что у Ницана волосы встали дыбом. Сыщик бросился внутрь и замер у порога.
      Контора мага-консультанта была затянута странной светящейся паутиной. Астаг без чувств лежала в кресле. Фигуру ее окружал огненный ореол. Ницан двинулся к ней, с трудом преодолевая сопротивление искрящихся нитей. Умник, пронзительно завизжав, выскочил из кармана и исчез за дверью: напряженность магического поля оказалась для него чрезмерной.
      — Вот только этого мне и не хватало... — пробормотал Ницан. — Еще одну жизнь иметь на совести...
      Он подбежал к полке с бутылочками и баночками, укрепленной под охранительным амулетом Анат-Яху. Быстро перебрал все. К счастью, среди прочих оказался ир-шалемский бальзам. Ницан склонился над бесчувственным телом дочери Арам-Лугальты и осторожно смазал ей ноздри черной чудодейственной смолой.
      По телу Астаг пробежала судорога, словно от электрического разряда. Веки дрогнули, глаза открылись. Помощница мага Арам-Лугальты взглянула на сыщика. Ницан поспешно отошел на несколько шагов, чувствуя, как по телу его бегут мурашки — глаза помощницы Арам-Лугальты из карих сделались ярко-желтыми. Мало того: сыщик готов был поклясться, что и зрачки стали поперечными — как у кошки. В то же мгновение рыжая девчонка буквально слетела с кушетки, выпрямилась и с неестественной быстротой закружилась вокруг собственной оси. Еще через секунду Астаг превратилась в большую рыжую кошку. Ницан осторожно попятился к двери. Астаг-кошка, не обращая на него внимания, бросилась к шкафу с магическими снадобьями и скрылась за черной портьерой. Спустя несколько томительных мгновений из-за портьеры выбралась Астаг — уже в прежнем облике. Лицо ее было смертельно-бледным, шла она очень медленно. Ницан бросился к ней, поддержал под руку и помог сесть в кресло за столом.
      — Ничего... — прошептала Астаг. — Не получилось...
      — Да и черт с ним! — облегченно воскликнул Ницан. — И так найду. Ты мне здорово помогла, детка... Только я не понимаю, при чем тут кошка?
      На лице девушки, все еще очень бледном, появилась слабая улыбка.
      — Ах, это... Способ спасения от смертного заклятья, — ответила она. Я вовремя вспомнила, что смертное заклятие можно ослабить, укрывшись в другую сущность. Лучше всего подходит какое-нибудь животное, известное живучестью.
      — Ну у тебя и выдержка, — с уважением заметил Ницан. — Я бы не то что заклинание ни вспомнил, я бы имя собственное забыл...
      — Так они же у меня перед глазами, — девушка указала на стены конторы. Сыщик окинул их недоуменным взглядом и кое-что начал понимать. Тут красовались самые разные трансмутационные формулы. Именно эта разновидность магии использовалась помощницей мага-целителя Арам-Лугальты в рекламных целях.
      Превращение в кошку спасло девушке жизнь.
      — Конец ментальной нити закрывался смертным заклятьем, — продолжила Астаг. — Так что никаких намеков на личность мага. Разве что... — она задумалась. — Он изготовил амулеты. Но имя женщины, вырезанное тут ранее, уничтожил не он. Вам это поможет?
      Ницан молча выложил на стол шесть серебряных шекелей.
      — Этого много, — запротестовала было девушка.
      — Купишь себе новое платье к празднику, — сказал Ницан и быстро покинул контору мага-целителя Арам-Лугальты. На улице прямо из воздуха вдруг материализовался Умник и немедленно занял свое место в кармане куртки. Все это время он болтался где-то между Миром людей и его Изнанкой.
      — Да-да... — рассеянно сказал Ницан. — Пора домой, дружок, пора...
      Пройдя два квартала от улицы Бав-Илу по направлению к Южному кварталу, где находился его дом, Ницан вдруг почувствовал, что за ним кто-то следит. Он как раз свернул в Царский переулок, некогда бывший центром старого Тель-Рефаима, но вот уже около шестидесяти лет по сути заброшенный, сдавленный высокими, давно не ремонтировавшимися зданиями, и к тому же очень скудно освещенный. Настолько, что полутемная Бав-Илу казалась теперь настоящим царством света.
      И поэтому Ницан слежку именно почувствовал, а не увидел. Отвратительное ощущение — кто-то сверлит тебе затылок и шагает след в след, так что его шаги кажутся эхом твоих.
      Ницан сделал вид, что ищет что-то в кармане, при этом замедлил шаги. Шаги невидимого преследователя тоже замедлились, но с некоторой задержкой, поэтому сыщик успел примерно определить расстояние, на котором следивший находился. Сыщик ускорил шаги — и невидимка пошел быстрее.
      Значит, действительно за ним следили. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Могли следить полицейские. Могли следить преступники. К тому же он не особенно прятался. Даже в храме Анат-Яху предосторожности сводились к минимуму.
      Ницан перешел улицу и ступил в глубокую тень, падавшую от полуразрушенного здания старой ратуши. Тут имелись некоторые выходы, известные только старожилам и ведущие на другую улицу — оживленную и освещенную аллею Шаррукина.
      Сыщик шел несколько расслабленной походкой, пытаясь сбить преследователя с толку относительно своих намерений.
      Дойдя до нужного подъезда, Ницан нырнул туда и скользнул за следующий поворот, в темноте едва не вписавшись лбом в угол. Через мгновение он разочарованно услышал, как преследователь остановился у входа и направился точь-в-точь по его следам.
      Таиться дальше не имело смысла. Ницан развернулся и пошел назад, нисколько не опасаясь, что может столкнуться с собственным невидимым преследователем. У него закололи подушечки пальцев. Он громко выругался, вышел снова в Царский переулок.
      И тут на голову ему обрушился сильнейший удар, от которого темнота старого переулка на мгновение озарилась яркой вспышкой, осветившей главным образом беспечность и беззаботность сыщика. Прежде чем полностью лишиться сознания, Ницан успел почувствовать, как чьи-то руки быстро и грубо шарят по его карманам.
      Когда он очнулся, Царский был по-прежнему пуст и темен. Держась за влажную шероховатую стену, Ницан поднялся на ноги. Голова гудела как после хорошего трехдневного запоя. Видимо, Умник тоже это понимал, потому что в руке сыщика мгновенно оказалось спасительное средство в виде стакана пальмовой водки.
      — Тоже мне... — проворчал Ницан. — Заботливый. Не мог позаботиться раньше... — он опорожнил стакан, разбил рюмку о мостовую и принялся исследовать карманы.
      Пропали печати. Можно было, конечно, предположить, что преследователь был обычным уличным грабителем, а печати забрал, потому что ничего больше у случайного прохожего не оказалось — последние деньги он оставил в конторе мага-целителя.