Глава 2. В ЛОВУШКЕ

Тоня пришла в сознание только утром. С трудом разлепив пудовые веки, заставила себя оглядеться. «Где я?» — тяжело шевельнулась первая мысль.

В голове стучали сотни отбойных молотков. От них в ушах стоял гул, заглушающий прочие звуки. Перед глазами прыгали разноцветные искры, во рту пересохло. Девушка чувствовала себя так, как будто ее очень долго били по макушке чем-то увесистым.

Через силу пошевелив пальцами, Тоня поняла, что, ко всему прочему, еще и окоченела от холода. Зуб на зуб не попадал. Грохот в голове усилился, и Тоня поморщилась.

«Где я? Где я? — упрямо подстегивала сознание мысль. — Что случилось?»

Со стоном, больше похожим на простуженный сип, девушка перекатилась на живот и заставила себя подняться на четвереньки. Она кое-как доползла до ближайшей точки опоры, села и откинулась на решетчатую стену.

Тоню везли на тюремной телеге, покрытой темной плотной тканью. Ей доводилось видеть такие в Алироне. Только там в железных клетках перевозили не людей, а кминэков, пойманных в Черном Болоте. Даже самых закоренелых преступников кейлорцы предпочитали везти на обычных телегах, без решетки.

«Почему я до сих пор жива?» — подумала Тоня, затравленно оглядываясь.

Она подергала толстые прутья, а секунду спустя беззвучно рассмеялась. Неужели и в самом деле думала, что сможет оторвать? Тюремная телега рассчитана на самых отчаянных и сильных людей. Что уж говорить о худенькой слабой девушке?

Тоня начертила линию поперек решетчатой стены, поместила ее в круг и перечеркнула. Металл зашипел, от прутьев повалил пар, запахло чем-то неприятным. Потом шипение стало тише, пока не исчезло вовсе. Металл остался нетронутым, как будто на него вообще не накладывали заклинание. Только резкий запах все еще напоминал о неудачной попытке расплавить железо. Очевидно, клетку специально заколдовали для таких случаев.

— Черт! — хотела выругаться Тоня, но вместо слов из горла вырвался беспомощный хрип.

Итак, ее лишили самого действенного оружия — голоса. Теперь о заклинаниях Мариланы можно только мечтать. На помощь тоже не позовешь. Остается надеяться только на себя и на удачное стечение обстоятельств.

«Куда меня везут?» — подумала Тоня, пытаясь приподнять краешек ткани.

Окоченевшие пальцы с трудом подчинялись хозяйке. Девушка потянула материю вверх, легла на пол клетки и стала глядеть в маленькую щель.

Телега скользила быстро, на удивление легко прокладывая колею в глубоком снегу. Эшендор давно остался позади, и сейчас Антонию везли по широкому, ровному, как доска, полю. На горизонте можно было различить узкую полоску леса.

Дикие места Норткара мало отличались от Кейлора. В какой-то мере восточная страна была даже красивее: больше лесов и рек, никаких болот.

«Это богатство да в хорошие бы руки», — с сожалением подумала Тоня. В том, что Монкарт не заботится о природе, она не сомневалась. Вспомнить хотя бы разрушения, причиненные Великой Бурей.

Приглядевшись повнимательней, Тоня обнаружила, что клетка закреплена на больших санях, потому и движется так быстро. Если и дальше ехать в таком же темпе, дней через пять-шесть будут в центре страны.

«А все-таки, куда меня везут? В крепость Монкарта?»— напряженно думала девушка.

Мысль об этом бросала в дрожь. Но тем не менее страстно хотелось попасть туда. Если ей удастся проникнуть, а потом выбраться из резиденции Бессмертного Тирана, она принесет в Кейлор бесценные сведения…

«Норткар — гиблое место. Оттуда никто не возвращается. Никто и никогда», — сказала однажды Эскора.

«Я вернусь! — мысленно ответила ей Тоня, продолжая следить за дорогой, — Я вернусь!»

Телега остановилась только в полдень недалеко от какого-то опустевшего села. Посреди чистого, сияющего белизной снега торчали низенькие покосившиеся домики. Некоторые совсем развалились от беспощадного времени, другие едва держались. Казалось, подуй сильнее ветер, и они рассыплются в прах.

От созерцания этой унылой картины Тоню оторвал звук открывающейся двери. Девушка испуганно отпрянула от щели и попятилась к дальней стене клетки.

Вошел очень высокий, худой, как хлыст, ларомонт. Осторожно, мелкими шажками, с опаской косясь на юную волшебницу, он приблизился к ней, поставил кувшин и миску с сухарями и мясом, а через секунду поспешно выскочил. Страх заставил его забыть о гордости. Если, конечно, у ларомонтов есть гордость.

— Ты боишься ее?! — гневно зашипел снаружи мартер. — Трус! Я спущу с тебя поганую шкуру, когда приедем в крепость!

«Они везут меня в крепость, — подумала Тоня, схватившись за голову. — Господи, если бы я могла как-нибудь связаться с Борисом!»

За клеткой послышалась возня. Потом снова началась несильная тряска. Сжавшись в комок, девушка снова приподняла ткань и стала смотреть на дорогу. К еде она и не думала притрагиваться. От мяса тянуло тухлятиной, а сухари оказались слишком солеными. Только вода внушала доверие, и ее Тоня рискнула попробовать. И решила до последнего терпеть голод. Не хватало еще подхватить в плену тиф или какую-нибудь другую заразу.

Вечером пересекли Костею — самую широкую реку Норткара, которая не замерзала даже в лютые холода. На реке стоял захудалый городишко, название которого Тоня не знала. То, что удалось разглядеть в щель, глубоко порадую ее.

По темным улицам, не освещенным ни единым фонарем, бродили сгорбленные фигуры. Изредка, дрожа от страха, люди приближались к разведчикам с протянутой рукой. Те гнали их прочь, иногда жестоко избивали.

Не давали поблажки даже детям. Один мальчик, очевидно желая разжалобить мартера, откинул капюшон и попросил немного денег на целебную мазь. Лицо, обезображенное жуткими язвами, побелело от страха, но, несмотря на это, ребенок не убегал.

— Убирайся! — прошипел мартер, со всей силы ударив его. — Пошел вон! Вон!

Мальчик всхлипнул, вытирая разбитую губу, и побежал в проулок. Потом подходили другие: старики, женщины, дети. Всех били, грозили заточением в темнице.

В городе царила какая-то страшная эпидемия. Многие нищие мучились от язв, у иных они покрывали все тело. Антония с содроганием думала о том, что сама может заразиться.

На площади, мимо которой проехала телега, столпился народ. Жуткий тихий плач, похожий на сдавленный вой, витал в морозном воздухе. В нескольких местах горели костры. Приглядевшись внимательнее, Тоня с ужасом обнаружила, что горожане сжигают трупы погибших. От чёрных куч выше человеческого роста валил густой дым.

«Господи, — подумала девушка, закрыв лицо руками. — Неужели здесь повсюду только боль и несчастья? Неужели в Норткаре нет ничего светлого? Монкарт, я ненавижу тебя! Ненавижу! И с наслаждением убью, когда найду способ!»

А телега двинулась дальше, унося Тоню прочь от чужого горя и едкого дыма. Только плач еще очень долго стоял в ушах волшебницы.

«Надо отдохнуть, — устало подумала Антония. — Неизвестно, что будет завтра. Может, удастся сбежать».

Она на всякий случай сотворила противомагическую защиту, надеясь, что та продержится до утра. Мало ли что взбредет в голову извергу-мартеру. Потом девушка скукожилась в центре клетки, скрестив руки на груди, и закрыла глаза.

«И все-таки странно. Почему Илот не пришел на помощь? — подумала она, перед тем как уснуть. — Что помешало ему? Что задержало?»

Глава 3. СПЯЩИЙ КРАСАВЕЦ

Квинн услышала крик Тони слишком поздно. Когда она добежала до поляны, где оставила девушку, там уже никого не было. Только по истоптанному снегу можно было судить, что здесь совсем недавно находилось больше десятка существ.

Нагнувшись, женщина стала внимательно изучать следы. Большие и вытянутые принадлежали ларомонтам. Маленькие и слишком широкие по человеческим меркам — мартеру. Были тут и Тонины; Квинн сразу выделила их — аккуратные, пропорциональные.

Следы девушки имели вмятину на пятке большую, чем на носке, из чего ведьма заключила, что Тоня шла, пятясь назад от края к центру поляны, а ларомонты не торопясь окружали ее. Потом один из них подошел к ней вплотную, возможно, схватил. Тут к ним приблизился мартер. И после этого цепочка следов девушки обрывалась, словно она исчезла.

«Очевидно, ударили по голове и понесли куда-то, — подумала Квинн. — Где-то должна была стоять телега. Не понесут же ее до самой монкартовой крепости».

Женщина обошла поляну и вскоре обнаружила широкую колею от саней. Разведчики уехали всего несколько минут назад. Если поторопиться, еще можно догнать.

«Девочка говорила что-то о драконе, на котором прилетела. Илот, так зовут этого Древнего, — вспомнила Квинн. — Почему же он не пришел к ней на помощь? Где он?»

Неожиданно в голове мелькнула догадка. Ведьма хлопнула себя по лбу и даже плюнула с досады. Ну конечно! Вот тебе после этого и Древние! Столько веков живут, а такие неосторожные!

Квинн помчалась со всех ног на поляну, которая находилась чуть севернее этого места. Минут через пять она была там, и перед глазами женщины предстала удивительная картина, полностью подтверждающая догадку.

Посреди широкой поляны, сплошь усыпанной белыми с толстым ворсом цветами, мирно посапывая, спал огромный красно-бурый дракон. Плотная шкура ощетинилась десятком стрел, а он их даже не чувствовал. Похоже, тупые ларомонты подумали, что смогут таким образом убить неуязвимого Илота.

Подбежав к огромной туше, Квинн ухватила дракона за ноздри — самое чувствительное место — и принялась с ожесточением тормошить.

Покоритель Небес тяжко вздохнул, пошевелил ушами, но не проснулся. Женщина усилила хватку и стала дергать с такой яростью, что через минуту он наконец-то разлепил веки.

— Ты кто такая? — пробормотал дракон заплетающимся языком.

Осоловелые глаза без интереса смотрели на ведьму. Казалось еще немного, и светло-коричневые веки захлопнутся.

— Я Квинн, — резко ответила женщина. — Поднимайся и улетай отсюда. Хотя вряд ли ты сможешь лететь… Тогда уходи! Уползай!

— Зачем? — вяло поинтересовался Илот. — Мне и здесь хорошо.

— О, Силы! — прорычала Квинн, снова хватая его за ноздри. — Тут нельзя оставаться, понимаешь?! Нельзя нюхать денлор, не выпив противоядия!

— Отстань! — захныкал дракон. — Я хочу спать! Я смертельно устал! Не трогай меня! Уходи!

— Ты нанюхался денлора — этих белых цветов! — рявкнула ведьма. — И неудивительно, что теперь хочешь спать. Пока ты еще хоть что-то соображаешь, уходи!

— Отстань! — из глаз Покорителя Небес выкатилась крупная слеза. — Оставь меня в покое, наглый смертный!

— Не оставлю!!! — заорала Квинн ему в самое ухо. — Пока не уйдешь с этой проклятой поляны, я от тебя не отстану! А ну пошел отсюда! Пошел вон!

С этими словами женщина принялась со всей силы пинать толстые красно-бурые бока. Дракон тихонько завыл, но не от боли — он ее не чувствовал, а от жалости к себе. Назойливый маленький смертный сильно досаждал ему, и не было сил достойно, как подобает Древнему, ответить на издевательства.

— Я немедленно отстану, если ты уйдешь отсюда, — решила пойти на компромисс Квинн. — Клянусь душой!

— Вот этим лучше не клясться, — пролепетал Илот и медленно, то и дело останавливаясь, пополз на юг.

И чем дальше он отползал от злосчастной поляны, тем яснее становилось в голове, тем меньше клонило в сон. Спустя два часа дракон оказался на том месте, где оставил Тоню. Воспоминание о чем-то важном сейчас же всколыхнуло сознание. Некоторое время Илот удивлённо оглядывался с видом внезапно протрезвевшего пьяницы.

— Ты кто? — спросил он женщину, глядя на нее так, словно видел впервые.

— Квинн, — вздохнула та. — По-моему, я это уже говорила. Ты нанюхался белых зимних цветов Эшендора. Я называю их денлор — «яд для крови». Очень опасное растение. Многие замерзали в снегу, очарованные его прекрасным запахом. Хорошо хоть, ты не чувствуешь холода.

Илот сосредоточенно оглядывал поляну. Какая-то назойливая мысль не давала покоя. Хаос убей! Что он вообще здесь делает?! Зачем он прилетел в Эшендор? Что за нелегкая занесла его на цветочную поляну?

— Очухался? — прервав размышления, непочтительно поинтересовалась ведьма. — Может, тогда полетим наконец спасать твою девчонку?

Неожиданно дракона словно громом поразило. Девчонка! Тоня! Он должен был ждать ее на этом месте пришлым вечером. Вечером!!! А сейчас уже далеко за полночь. О, Древние Силы, что же он натворил?!

— Кто ее похитил? Отвечай! — взревел дракон, одним легким движением пальца сбив женщину с ног. Красная пасть, полная острых зубов, нависла над ней.

Квинн утонула в мягком, словно пух, снегу. Сверху посыпались белые комья. С трудом, отплевываясь, она встала и, совершенно не церемонясь, снова схватила Древнего за ноздри.

— Дурак! — заорала ведьма, свирепо сверкая глазами перед носом оторопевшего от такого обращения Илота. — Быстро лети на север, пока не поздно! Мы еще сможем их догнать! Пока еще снег не замел колею от саней! С твоей-то силой мы без труда отобьем девчонку у этих тупиц.

И, не спрашивая позволения дракона, Квинн ловко взобралась к нему на спину и ударила по бокам пятками как всадник лошадь. Илот слишком торопился и поэтому сделал вид, что не заметил вопиющей наглости лесной жительницы. Однако про себя решил все-таки расквитаться за непочтительность, но чуть позже.

— Ты кто такая? — рявкнул Илот, делая медленные взмахи великолепными крыльями. — То, что тебя зовут Квинн, уже слыхал. Меня интересует, что скрывается за этим именем. Уж не та ли старуха, которую искала Тоня в этом проклятом лесу?

— Она самая, — кивнула ведьма. — Да будет тебе известно, что с ней мы все-таки поговорили. И были очень откровенны друг с другом. Если бы кое-кто не дремал посреди денлоровой поляны, девочка отправилась бы не в Аностор, а в Кейлор. Целая и невредимая!

Дракон яростно зарычал, неожиданно из огромной пасти вырвался столб ярко-алого пламени. Квинн вздрогнула, по спине пробежал холодок. Илот был очень зол, ведьма явственно ощущала исходившие от него импульсы разрушительной ненависти. Повстречайся ему на пути отряд шпионов Монкарта — разорвал бы их на куски.

Дракон летел над колеей, проложенной полозьями саней, бесшумно, стремительно скользя между ослепительно белой землей и темными угрюмыми небесами. В ночном мраке почти не виден был оставленный похитителями след, но Илот, чьи глаза приспособились к темноте лучше кошачьих, различал даже выглядывающие из-под сугробов покрытые инеем верхушки камней.

С трудом перекрикивая свист холодного, как сама смерть, ветра. Квинн пересказывала ему содержание разговора с девушкой, выдергивая одну за другой ларомонтовы стрелы, отчего Древний недовольно морщился. Использовать телепатию женщина не решилась, опасаясь, что демон уловит сигнал, потому и пришлось кричать, рискуя простудить на адском холоде горло. Ведьма не утаила ничего: ни истинной сущности Монкарта, ни желания юной волшебницы разделаться с тираном. Дракон в ответ только глухо рычал да скрипел зубами.

Рассказ Квинн занял минут пять полета: она говорила четко, быстро, кратко, ни единого лишнего слова. Поделилась ведьма и тем, как нашла Илота на поляне с денлорами.

— Дурак я! — рявкнул дракон, заставив Квинн снова вздрогнуть. — Кой Хаос, спрашивается, понадобились мне эти цветы? Думал, заглажу вину перед Эскорой, а оно вон как обернулось! Не будет мне прощения. Эси с потрохами съест…

Ведьма ухмыльнулась. Странно слышать подобные речи от исполинского Древнего, который легким движением сотрет в порошок не то что одну — сотню Эскор.

— Дурак я, дурак, — причитал между тем Илот, скорбно встряхивая красно-бурой головой. — Ничему-то меня время не научило. Столько тысяч лет на свете живу, а умнее не стал. И… Тссс!!!

Неожиданно массивное тело дракона резко затормозило. Так резко, что Квинн едва не сдуло бешеным порывом ветра. К счастью, она успела прошептать какое-то заклинание, пригвоздившее ее к спине Древнего. Покоритель Небес неподвижно замер в воздухе, чуть подрагивая крыльями. Как ему удавалось удерживать такое положение, Квинн не могла представить. Скорее всего Илот, наплевав на все запреты, все же малость колданул.

— Чего остановились? — шепотом спросила женщина.

— Слышишь? — тихо прошептал в ответ дракон.

Квинн навострила уши. Звуки в прозрачном морозном воздухе разносились очень далеко и быстро, поэтому в следующую же секунду ведьма уловила шелест множества крыльев. С севера прямо на нее и Древнего двигалась очень большая стая каких-то крылатых существ. Судя по громким, стремительно приближающимся хлопкам, двигались навстречу Квинн и дракону вовсе не летучие мыши.

— Хаос! — рявкнул Илот, отчаянно забив огромными крыльями. — Сафиты!

— Тихо, тихо! — заорала Квинн, вцепившись в поводья драконовой упряжи. — Нам-то чего бояться?! Чай оба не смертные!

— Я бессмертный, но не неуязвимый! — возразил дракон. — И, знаешь ли, не люблю, когда мне расплавляют ядом крылья.

— Ха-ха-ха, — раздельно произнесла ведьма. — В твою тушу всадили больше десятка стрел, и ты ничего не почувствовал. Что тебе какой-то яд?

— Это разные вещи! Проклятье! Я еще с тобой пререкаюсь, хаосова женщина! — Илот взревел, выпустив из клыкастой пасти огненную струю.

— Так что делать будем? — фыркнула Квинн. — Удирать или сражаться?

— Покоритель Небес никогда не удирал, как трусливая крыса, с поля боя! Никогда! Не случится сего и теперь! Приготовься, эшендорская ведьма, сейчас здесь станет очень жарко.

— Уж не сомневаюсь, — недобро ухмыльнулась женщина.

Оба приготовились, застывшие, напряженные. А сафиты неумолимо приближались. Теперь они уже не просто летели к какой-то одной им ведомой цели. Твари почуяли присутствие дракона и Квинн и шипели от предвкушения схватки. Сафиты не испытывали страха перед Древним. Они были начисто лишины способности ощущать магическую сущность противника. Илот представлялся им лишь огромным сочным куском мяса.

Летучие твари окружили их в считаные секунды. С визгом и шипением они носились вокруг дракона. Из раскрытых черных пастей капал зеленоватый яд. Эта стая оказалась очень голодна, очевидно, после долгого перелёта. Квинн с холодным спокойствием шепотом прочла заклинание и направила палец в сторону одной из тварей. Та выгнулась и завопила от боли, хотя из пальца ведьмы не вылетело ничего: ни молнии, ни огненного шара. Однако сафита это не остановило. Он накинулся с ещё большей яростью.

Илот взревел, выпуская струю огня. Алый пылающий шлейф разрезал ночное небо. Трое врагов издали полный ужаса предсмертный вопль, после чего от них осталась лишь горстка пепла, которую сразу развеял ветер. Остальные твари зашипели и шарахнулись в сторону. Но уже в следующее мгновение один из сафитов стремительно рванулся вперед, разинув жуткую пасть, и мертвой хваткой вцепился в горло дракона. Илот захрипел. Это послужило сигналом для остальных. Сафиты бросились в жестокую атаку.

Трое или четверо вгрызались в правое крыло, еще трое повисли на левом. Один вцепился в волосы Квинн, которые сейчас же зашипели, растворяясь от действия ядовитой слюны. Ведьма выхватила спрятанный за голенищем нож и, не глядя, резанула шею врага. Тварь взвизгула, изогнулась, но не отпустила. Тогда Квинн стала отчаянно колоть ножом тело и голову сафита, пытаясь освободиться от него.

Наконец, спустя две или три секунды, которые показались женщине вечностью, мощные челюсти разжались, и враг беззвучно свалился в снег. Девственно-белая земля под мертвым сафитом сейчас же окрасилась в ало-зеленоватый цвет. Но сразу подоспели другие. Уже три твари кружили над ведьмой, то и дело резко пикируя и нанося когтями и зубами не смертельные, но очень болезненные раны.

Квинн неистово рубила, колола, резала, с каждым мгновением теряя все больше сил. В отличие от Илота она ощущала и боль, и усталость. Правда, и дракон, похоже, изрядно утомился. Ведьма почувствовала, что его движения стали слишком резкими, неуверенными, словно Древнего тяжело ранили.

— Илот! — закричала женщина. — Что с тобой?!

— Как будто не видишь! — рявкнул дракон, да так что содрогнулся окрестный лес.

Квинн посмотрела направо и вскрикнула от ужаса. От правого крыла Илота остались лишь оголенные кости с кусками безжизненно свисающего мяса. Как дракону до сих пор удавалось держаться на одном крыле, ведьма не понимала.

— Колдуй! — закричала она, взмахнув кинжалом. — Колдуй, Хаос тебя забери!

— Не могу! — орал Илот. — Я Марилане слово дал!

— У, проклятье! — взвыла Квинн. — Они же нас сожрут, ей-Силы!

Покоритель Небес затравленно огляделся. Боли он не чувствовал, но удерживаться в воздухе с каждой минутой становилось все труднее. Илот понимал, что пройдет совсем немного времени, и сафиты съедят и второе крыло. А тогда он и эшендорская ведьма просто рухнут вниз, где станут легкой добычей для монкартовых тварей. Сафиты объедят их так, что останутся лишь почерневшие от яда скелеты. Конечно, потом вступит в свои права способность к регенерации. Но сколько времени уйдет впустую, пока дракон и женщина обретут новую телесную оболочку!

Надо колдовать. Иного выхода нет. Тогда, над морем Аскирсия, пытаясь удержать падавшую Тоню, Илот использовал малое волшебство, которое Марилана если даже и засекла, то не слишком обратила на это внимание. Но на сей раз дракон понимал, что колдовать придется по-крупному. Это уже не останется не замеченным ни Мариланой. ни Монкартом. Может, даже Борис в Алироне что-то почувствует.

Ну и к Хаосу! Надо спасать положение. Сафитов слишком много. Им не вырваться без помощи магии. Придется вторично за этот год нарушить запрет.

— Hat eterniko roten!

Это был язык Древних, колдовской язык, на котором даже сама Марилана побаивалась говорить: такой магической силой обладали обычные слова, произнесенные на нём. Этот язык использовали колдуны Эстарики, непонятно откуда узнавшие истинное значение некоторых слов. Фраза, выкрикнутая Илотом, означала: «Зажгись вечное пламя!»

И как только последний звук вырвался из полуразорванной глотки дракона, все пространство вокруг него и Квинн наполнилось обжигающим холодно-синим огнём, немедленно поглотившим тела сафитов. Твари визжали и корчились, не в силах противостоять страшной магии древних слов. Их кожа слезала, оголяя мышцы и кости. Квинн прижалась к спине Покорителя Небес, не в состоянии видеть это зрелище.

Дракон охнул и беспомощно дернулся. Крылья отказывались держать его.

— Forcaz Ancentikaz koen ego! — крикнул он, но заклинание не помогло. То ли магическая мощь Илота иссякла, то ли он что-то напутал со словами.

Нелепо кувыркнувшись в воздухе, Древний мешком рухнул вниз.

Падение заняло какие-то доли секунды. Квинн даже не успела осознать, что произошло, как ее кости ужасающе затрещали, ломаясь под тяжестью упавшего на нее сверху дракона. Адская боль волной накрыла женщину, заставив её закричать нечеловеческим криком. Последним усилием Квинн приподняла голову и взглянула на Илота, а потом без сознания упала в мягкий, словно перина, ослепительно белый снег.