- Не ввязывайся. - Запретить ты мне не сможешь, - спокойно продолжил Дибров. - Зачем тратить время зря. - Да хватит нам говорить о делах, - Гареев широко улыбнулся и даже отодвинул папку на край стола, словно давал понять, что официальная часть закончена. - Соберемся у меня вечером, я Теплова Леньку позову, мы с ним по-прежнему в контакте. Посидим, повспоминаем. - Нет, вечером не могу. Извини, - Дибров поднялся со стула. - Столько всего накопилось, не успеваю. - Жаль, жаль, - Гареев встал тоже. - Но я не прощаюсь, надеюсь, еще увидимся. - Надейся, - бурчал себе под нос Дибров, выбираясь из управления. Он был уверен, что больше его пути с Гареевым не пересекутся, но, как оказалось, зря.
      - Раз пошли на дело я и Рабинович, - тихо напевал Искандер, обматывая конец короткого ломика тряпкой. - Рабинович выпить захотел... - Ты еще про кондуктора спой и про колеса, - предложил Дибров. Настроение у него было хуже некуда. В животе противно ныло, как перед экзаменом, сулящим неминуемый провал. - А если засыпемся, в камере новые песни разучишь. - Не каркай! - предупредил Искандер. - Не дергайся! Подумай, что, как в детстве за яблоками. Стырил, и через забор. Лазареву договорились забрать в половине первого ночи - встретит у подъезда. В час должны оказаться уже во дворе музея, а дальше - дело техники. Проникнуть в помещение планировали классическим способом - через окно туалета. Почему-то подсобки всегда остаются самым уязвимым местом в любом охраняемом здании. Так и здесь. Ирина вспомнила, что хотя туалетное окно и забрано решеткой, но она не приварена, болты можно открутить, а потом отогнуть прутья. Форточку в летнее время там почти никогда не закрывали. - Как я тебе в роли домушника? - поинтересовался Дибров, облачившись в спортивный костюм и натянув на руки нитяные перчатки. - Почему же домушника? - Искандер оценивающе оглядел его с ног до головы. - В музей лезешь, значит - музейщика. - Пошути у меня, - совсем не грозно предупредил Дибров. После некоторых размышлений пришли к выводу, что без Искандера никак не обойтись, не такси же нанимать, чтобы водитель постоял на стреме. Да и убраться с места преступления надо незамедлительно. Операция вырисовывалась без затей. Через окно в туалет, потом в коридор и к двери хранилища. Главное - тишина. Как можно меньше шума. На вахте дежурит, конечно, бабушка-старушка. За всю историю существования музея ни разу не была замечена совершающей обход. Это грабителям на руку. - Только давайте побыстрее, - попросил Искандер, аккуратно ставя "Ниву" перед подъездом жилого дома - музей занимал весь первый этаж. Во дворе, густо заросшем канадскими кленами, было темно, как в бочке Диогена. Выбравшись из машины, Дибров помог выйти Ирине, сидевший сзади, и плавно, стараясь не хлопнуть, прикрыл дверцу. Искандер выключил сигнальные огни, и какое-то время Владимир постоял на месте, давая глазам привыкнуть. До окон добирались почти ощупью, а дальше действительно пошли, держась за стену. Нужное окно неожиданно оказалось расположено выше, чем предполагалось. Дибров вытянул руку и достал до подоконника, но что-нибудь сделать в таком положении было невозможно. - Придется поискать подставку, - шепнул Дибров. - Оставайся пока здесь, а то потеряемся. Он вернулся к машине, посовещался с Искандером и тот вспомнил, что в соседнем доме есть продуктовый магазин. Служебный вход в него должен находиться в этом же дворе. Друзьям повезло. Около входа валялось несколько деревянных ящиков. Правда, крепостью они не отличались - пазы расшатаны, некоторых дощечек не хватает, - но все же это лучше, чем ничего. Приволокли ящики под окно. Дибров взобрался на трепыхающуюся, как живую, пирамиду и нащупал болты. - Звяк, бряк! - в тишине скрежет разводного ключа по металлу казался оглушительным. Теперь занервничал Искандер. - Слазь! - приказал он Диброву. - Откуда у тебя только руки растут! Он согнал Владимира с ящиков и начал возиться, производя при этом шума ничуть не меньше. Ирина стояла рядом, не вмешиваясь. Еще в момент, когда она только садилась в машину, Дибров отметил, что Лазарева движется, как сомнамбула. Видимо, наглоталась успокоительного. Все болты Искандер отвинчивать не стал. Освободив край, примыкавший к форточке, он потребовал ломик. Крякнув, решетка послушно отогнулась в сторону. - А дальше давайте сами, - виновато сказал Искандер, спрыгнув на землю. Я здесь покараулю. - Эх! - вздохнул Дибров и полез в форточку первым. Труднее всего оказалось спускаться из форточки вниз. Дибров выставил вперед руки, стараясь достать до подоконника, этого сделать не удалось. Рискуя сломать шею, он все же протиснулся внутрь и мешком рухнул на пол, действительно больно при этом ударившись. Ирине было уже легче, Владимир мог ее подстраховать. - А это какой туалет, мужской или женский? - зачем-то поинтересовался Дибров, когда они оказались вместе. - Общий, - не приняла шутки Ирина. - Свет случайно не зажги. С собой решили не брать даже фонариков. Ирина сказала, что по коридору идти недалеко, а где что лежит, она найдет и впотьмах. Ночью коридор ощущался совсем незнакомым и враждебным, хотя раньше Дибров и проходил по нему неоднократно. Полностью доверившись Лазаревой, он взял ее за плечо и, как слепец за поводырем, побрел следом. Из открытой двери зала пробивался слабый свет. То ли случайно оставили гореть какую-то лампу, то ли включена сигнализация - Дибров не стал спрашивать ничего. Только бы быстрее. - Здесь печать, - Ирина замерла перед хранилищем. - Вот, потрогай сам. - Нечего мне тут трогать. Оторви! Дверной замок открылся легко и почти без шума. Владимир шепнул в самое ухо Ирине, что постоит в коридоре, нечего ему путаться у нее под ногами, справится сама. Ирина послушно кивнула. Со своего места Дибров слышал, как внутри скрипнула дверца сейфа, слабый шум шагов. - Откуда сквозняк? - громкий мужской голос раздался из зала. Владимир, мгновенно покрывшись испариной, увидел, как там вспыхнул верхний свет. Дверь в туалет оставили незакрытой, вот что, сообразил он. Сейчас войдут сюда. - Там люди! - отчаянным шепотом поторопил он Ирину. Но та уже выскочила в коридор сама и сунула в руки Диброву ящичек. Только бы успеть миновать дверной проем! Они побежали на цыпочках, и пронеслись мимо освещенного пространства. Краем глаза Владимир уловил в зале какое-то движение. - Воры! - тут же послышалось следом. Вот тебе и бабушка-старушка. Наверное, оставили охрану от милиции. Дверь туалета была оборудована щеколдой. Слабая защита, но все же. Дибров первым подбежал к окну и сунулся к форточке, но опомнился, подождал Ирину и, запрыгнув на подоконник, рывком подтянул ее вверх. Зазвенело разбитое стекло - Лазарева, торопясь, ударила его коленом. "Все, засыпались!" - разом промелькнуло в голове. Дверь уже дергали, потом раздался щелчок, щеколда вылетела из пазов. Дибров схватился за край рамы и почти одновременно зажегся свет. Разглядывать догонявшего было некогда. Владимир пнул наугад, почувствовал, что попал, и протиснулся в форточку. Со двора его за плечи схватили крепкие руки.
      До дома Лазеревой домчались, как в приключенческом фильме. В машине Ирина расплакалась, с ресниц потекла тушь. - Ты на кражу собралась или на званый вечер, - проворчал Дибров и сунул ей свой платок. - А если меня увидели и узнали? - Ирина никак не могла успокоиться. Завтра же арестуют, или сегодня ночью. - Тебя никто не видел, - терпеливо повторял Владимир. - Только меня, и то со спины. - Представляю, какой поднимется в институте шум. И зачем я только тебя послушалась? - Но ты же все поняла сама еще вчера. Вернуть надо вещи, и немедленно. Дать событиям обратный ход. Другого пути нет. Ирину доставили домой, проводили до квартиры и тут же вернулись в мастерскую. Дибров и сам не мог как следует успокоиться - картинки случившегося мелькали перед глазами. Он подумал, как развернулись бы события, если бы его схватили. Преследователи позже, когда Искандер уже запустил мотор, выскочили во двор. Двое мужчин в штатском. Повезло, что во дворе оказался второй выезд, иначе бы не вырвались, разве что напролом. - И больше к Лазаревой ни ногой! - предупредил Искандер. - Никого не видели, ни с кем не встречались. Из города надо сматываться. Ирина ведь все равно не сможет поехать с нами, у нее подписка. Искандер еще со вчерашнего дня увлекся идеей путешествия, рвался на волю, в пампасы, и мечтал написать живописную скалу с движущимся на ней всадником в стиле a la Рерих. - Обязательно уедем, - Дибров постарался остудить его пыл, - если органы не прихватят. Но завтра, пожалуй, нельзя. Такой отъезд будет походить на бегство, а зачем нам лишние подозрения. Обождем. В мастерской бросились искать какой-нибудь тайник, куда можно надежно спрятать ящик и вторую шкатулочку поменьше, с монетами. Примерялись и под ванную и за холодильник - все казалось ненадежным. Метались по мастерской до тех пор, пока Искандер не вспомнил, что так и не видел, а что, собственно, им удалось из музея похитить. Все вещи в ящике лежали на своих местах - это Дибров отметил сразу. Искандер присвистнул, увидев пайцзу Чингиса. - Ты про это говорил? - Да. Такой находке цены нет. Тринадцатый век. Золотые динары среднеазиатских эмиров производили не менее сильное впечатление. - Никогда не видел кладов, - признался Искандер. - И думал, не увижу. А уж в руках подержать... - Налюбовался? А теперь уберем все, как было. Все равно это не наше, отвезем, положим под скалу... - ...и будем ждать результатов, - закончил за него Искандер. - Дворников проснется, Шахрутдинова откачают, Лазареву освободят и наградят медалью за успешную коммерческую деятельность в переходный экономический период. - Тебе бы все шутки шутить, - отчаявшись отыскать надежный тайник, Дибров оставил ящички прямо на столе. - А ну давай спать, утро вечера мудренее.
      Утро выдалось восхитительно нежным и теплым. Кремовые облачка закручивались на небе в фигурные розочки и казались украшениями на яркой глазури торта. Дибров велел Искандеру на время забыть о предстоящем путешествии и уговорил его съездить на кладбище, навестить могилу родителей. Родни в городе почти не осталось. Где-то жил с семьей брат отца, но с ним из-за склочного характера его жены дибровская семья отношений почти не поддерживала. К обеду вернулись в мастерскую, но Искандер не дал Владимиру расслабиться, и они вновь поехали по магазинам покупать продукты, выпрашивать у знакомых могущую пригодиться палатку. Потом навестили на работе Андрея Тюрина и, не рассказывая всей правды, сообщили о своем решении смотаться на прошлогоднее место раскопок. В первый момент Андрей воодушевился - и я с вами, - но потом подумал, обмяк и благословил их в дальний путь, времени даже для трех или четырех дней отдыха выкроить было невозможно. Маршрут наметили по атласу автомобильных дорог. Сначала нужная трасса была проведена жирной красной линией, сулящей гладкий асфальт, но потом превращалась в узенькую петляющую ниточку, которую даже при сильном воображении назвать хорошей дорогой было невозможно. - Да тут на машинах, наверное, и не ездит никто, - разочарованно предположил Искандер. - У тебя вездеход, - напомнил Дибров. - Дворников же туда на "газике" доехал, доберемся и мы. У Диброва возникло желание позвонить Лазаревой и узнать, какие последствия повлекла за собой ночная кража, но он вовремя остановил себя - береженого бог бережет. Не стал наведываться он и к Сергею - пусть пока ведет следствие, вызывает Ирину на допросы, а она потянет время. Он был почти уверен, что все удастся исправить. Дело оборачивалось так, что к нему очень подходила поговорка - клин клином. Мистические условия игры требовали мистических действий. Он вспомнил, что со вчерашнего дня ему больше нигде не попадался на пути мальчик. Значит, все правильно? Совсем уверившись в удаче, Дибров расслабился. Предстоящая дорога, возможность увидеть горы заставили, как в юности, почувствовать лихорадочное нетерпение. Что бы там ни было, а он вновь побывает там, куда уже не думал вернуться никогда, и, возможно, сам убедится в наличии мистической тени, прикоснется к неразгаданной тайне. Вернувшись из магазина, Дибров оставил Искандера возиться с машиной, а сам направился в мастерскую. Уже привычно поднимаясь от лифта по лестничному маршу, он совершенно неожиданно обнаружил у металлической двери Гареева, увлеченно читающего на ней надписи. Легкомысленный джинсовый костюм Сергея ничем не напоминал строгую костюмную пару, которую Дибров видел на нем в управлении, да и выражение лица сменилось с официально-делового на простодушное и открытое. - Во, дает богема! - в руке Сергей держал полиэтиленовый пакет, в котором легко по очертаниям угадывалась бутылка. - Не хочешь идти ко мне, так я сам тебя разыскал. Нехорошо скрываться от друзей. Весело вы тут живете. Стихи, картины. А нам там дело подбросили, - Гареев хохотнул, предлагая оценить забавность ситуации. - Бомж бультерьера съел. В зоне заболел туберкулезом, вышел - решил подлечиться. Слышал, что очень помогает собачий жир. Ну и съел собачку. Давно, говорит, присматривал какую-нибудь домашнюю чистую псину, не дворняжку же жрать. А хозяева - в суд. - Да? - Диброва дружеский визит не обрадовал, а наоборот - насторожил. -В суд, говоришь? - А еще этой ночью археологический музей ограбили. Представляешь! Мало нам головной боли с продажей ценностей, так еще самые главные экспонаты сперли. Думаю, тут без Лазаревой не обошлось. А ты как считаешь? - Разгул преступности, - пробормотал Дибров, возясь с замком. На душе стало мерзко. - На днях в Ватикане тоже чего-то украли. - Им тут не Ватикан! Охранники говорят, преступников было двое - мужчина и женщина. А во дворе их ждала белая "Нива", на ней и уехали. - Номера заметили? - Не успели. Но что ты думаешь насчет Лазаревой? - Сам посуди, - Дибров наконец справился с замком, - зачем Ирине это надо? Она и так под следствием. Владимир пропустил Сергея вперед, шагнул в мастерскую и даже похолодел от ужаса - ящички с четко выделяющимися инвентарными номерами стояли прямо посреди пустого стола, их было прекрасно видно от самого порога. Дибров, чуть не сбив Сергея с ног, бросился к столу - какой беспорядок! и сгреб улики в охапку, прижал к груди. Побежал на кухню, потом в ванную, сунул ящички под раковину. Гареев, ошеломленный его прытью, остался стоять, где стоял. - Да ты проходи, - крикнул ему Дибров, - сейчас сообразим на стол. Кстати, как ты меня разыскал? - Тоже мне, задачка! Позвонил на работу Тюрину, и порядок. Он сказал, ты путешествовать собираешься. - Собираюсь, - Дибров усадил гостя, полез в холодильник за продуктами, поставил на плиту чайник. - Это ведь для тебя не новость. Хочу махнуть на Урал, посмотреть на место раскопок. - Про Шахрутдинова знаешь? - А как же! Такая авария, о ней весь город говорит. Это надо же влететь в переход. - Есть у меня смутные предположения, - Сергей наморщил лоб, - что вся эта история с Дворниковым, Лазаревой и Шахрутдиновым как-то связана. Но ничего не могу понять. А тут еще кража. Ты-то что об этом думаешь? - Простые совпадения, - уверенно соврал Дибров. - А что из музея украли? - В том-то и дело, что украли вещи, привезенные в прошлом году с раскопок, где уснул Дворников. Больше не тронули ничего, а там было, что брать. У твоего друга какая машина? - неожиданно жестко, в лоб, спросил Гареев. - "Нива", - упавшим голосом сознался Дибров. - "Нива" - это хорошо. Вездеход. Где угодно проедете. Неприятный разговор прервал Искандер. Он вошел в мастерскую, держа перед собой перепачканные маслом руки. Увидев Сергея, вопросительно взглянул на Диброва. Пришлось знакомить. О Гарееве Искандер знал со слов Диброва, поэтому на положительную реакцию рассчитывать было нечего, но к удивлению Владимира тот отнесся к визиту вполне добродушно. "Молодец, - подумал Дибров. - Не то, что я. Никакой паники". Сели за стол, разговор все время вертелся вокруг предстоящей поездки. Сергея очень интересовали детали, маршрут, пока наконец, как бы расслабившись, он отчаянно ни махнул рукой и сознался в своем желании поехать с друзьями вместе. - То есть как? - опешил Владимир. - Втроем веселее! - А дела, а следствие? - Уже взял отпуск за свой счет. Неделя ничего не решает. Прокатимся с ветерком. К тому же, есть у меня и личный интерес - хочу все увидеть своими глазами. А вдруг поможет? Такого оборота друзья не ожидали. В глазах Искандера отчетливо читалось влипли. Приуныл и Дибров. Стряхнуть Сергея с хвоста никак не удавалось. Мямлили что-то о тесноте, о том, что палатка только на двоих, что им никуда не надо спешить и в неделю не управятся - не помогло ничего. Гареев ушел, заверившись обещанием, что завтра в шесть утра друзья заедут за ним.
      ... не пускать! - крикнул часовой и несильно толкнул старика-просителя, держащего в поводу двух гнедых коней, тупым концом копья. Старик, дергая на груди синий китайский халат, словно ему не хватало воздуха, сел прямо на землю и вдруг заплакал. Слезы покатились по ложбинкам морщин, собираясь на подбородке в одну большую каплю. Нукеры засмеялись. Непонятно было уже одно то, как сумел проситель добраться до большого белого шатра Чингиса. Видимо, роздал все, что мог, на еще дальних подступах, а здесь тургауды не взяли бы даже коней. Мимо, не обращая на плачущего никакого внимания, быстрым шагом прошел в шатер молодой, стремительно выдвинувшийся из простых воинов в китайской кампании, военачальник Тохучар-нойон. Лицо его было угрюмо, конец черной узкой бороды, заплетенный косичкой, закинут за левое ухо. Дибров постоял на месте, колеблясь, стоит ли последовать за ним, и вдруг пошел, почему-то уверенный, что его не остановят. Нукеры, по-прежнему продолжая смеяться над стариком, действительно не сделали даже попытки задержать его. Миновав очистительные огни, горевшие в больших медных чашах по правую и левую стороны от входа, Дибров вслед за Тохучаром очутился в шатре и сразу шагнул в тень, за шелковую занавеску, скрывающую от гостей музыкантов. Китаец-флейтист равнодушно взглянул на него и подвинулся, давая возможность устроиться поудобнее. Старшие военачальники, созванные Чингисом на пир, сидели тесным полукругом на коврах. Все они были покрыты славой побед, - неудачники давно были скормлены псам, - и каждый из них имел под своим знаменем десять тысяч всадников. Блюд и напитков еще не подавали, поэтому в основном соратники Чингиса были пока молчаливы и ловили каждое слово хагана, который тихо диктовал что-то старшему писцу, согласно кивающему головой на каждый звук его голоса. Золотой трон Чингиса, взятый как трофей из дворца китайского императора, стоял на небольшом возвышении, но и этого было достаточно, чтобы величественно смотреть на склоненные головы, покоящиеся где-то у его колен. Когда Чингис отклонялся в сторону писца, опираясь на ручки, изображавшие двух разъяренных тигров, открывалась спинка трона в виде сплетающихся "счастливых драконов", играющих с жемчужиной. Тохучар был встречен чем-то вроде подобия улыбки. Чингис указал место молодому полководцу справа, сразу вслед за своими младшими сыновьями Угэдеем и Тули, для чего пришлось подвинуться грузному и толстому монголу со скрюченной рукой. Лицо его было пересечено наискось багровым шрамом, отчего один глаз был зажмурен, а другой выпучен. Этот выпученный глаз с ненавистью уставился на фаворита. - Музыку! - коротко приказал Чингис, и тут же сосед Диброва встрепенулся, вскочил с низкой скамеечки и поднес флейту к губам. Две девушки, также стоящие за ширмой, заиграли на свирелях. Рваный ритм музыки, где мелодия с трудом угадывалась европейским ухом, подействовал на гостей, как ритм рок-н-ролла на завсегдатаев дискотек. Монголы задвигались, заговорили, оживленными возгласами встречая каждое новое блюдо. Золотые чашки с кумысом и айраном, красным персидским вином и китайской водкой из арбузных семечек передавались из рук в руки. На больших подносах внесли мясо молодых кобылиц, диких оленей и степных дроф. Все это чередовалось редкими южными фруктами, привезенными гонцами, много дней скакавшими на сменных лошадях. Сам хаган казался очень довольным. Западная кампания шла прекрасно. Узбеки и кипчаки оттеснены в Персию, меркиты разбиты наголову и самый ценный доставшийся ему трофей - молодая меркитская принцесса стала его младшей и любимой женой, занимая место за столом по левую руку. Чингис сел на троне, подобрав под себя ноги. Он громко чавкал, беря с подносов жареное мясо, и совал самые лакомые куски в рот тем гостям, которым хотел выразить наибольшую милость. Время от времени он вытирал жирные пальцы о полы соболиной шубы, упавшей с его плеч. Некрепкое вино развязало языки, шум становился все сильнее. Диброву, стоящему за ширмой, очень хотелось пить. Он несколько раз трогал языком пересохшее небо и облизывал губы. Надо попробовать стянуть одну из пиал, подумал он. Но в это же время Чингис чем-то огорчился. Он даже не крикнул, а взвизгнул, тыча пальцем в одного из гостей - Дибров скоро понял, что в немилость попал китайский посол, церемонно ковырявшийся в поданных блюдах. - Или тебе не нравится мой пир! - голос Чингиса заставил всех разом прекратить еду. - Мое вино... К послу подскочили слуги, подали ему большую чашу, до краев наполненную арбузной водкой. Посол среди соратников Чингиса выделялся как цапля в утиной стае. Был он долговяз и вовсе не стар, узкая, в пять волосинок бородка, казалась приклеенной к его лицу. Он покорно поклонился. Видимо, вызывать гнев владыки не входило в его планы. Китаец устало вздохнул и, не отрывая от чаши губ, выцедил водку, как лекарство. - Вот так! - счастливо расхохотался хаган. - Еще! После пятой чаши посол обмяк и повалился на бок. Его тут же подхватили и быстро вынесли из шатра на свежий воздух. Чингис гулял. Тохучар, преданно смотревший в его сторону, пил кумыс мелкими глотками и скоро стал оживленно беседовать со своим одноглазым соседом, взгляд которого утратил свирепость. "Сейчас!" - подумал Дибров, видя, как в шатре появился новый слуга с большим подносом, уставленным чашами с питьем. Он высунул руку из-за занавески и схватил самую большую пиалу, оказавшуюся с ним совсем рядом. И тут же все смолкли. Чингис стал сползать с трона, ловя воздух широко открытым ртом. Его так поразила наглость пришельца, что он не мог найти слов и только тыкал пальцем в сторону Диброва. В один прыжок Тохучар оказался рядом. Косичка бороды, заправленная раньше за левое ухо, свалилась вниз и болталась на груди витым шнурком. - Удавить! - закричал Чингис. Дибров выронил чашу, она со звоном ударилась о деревянную скамеечку. Занавеска, сорванная рукой Тохучара...
      - Уверен, он знает больше, чем говорит! - Искандер нервно запихнул сумку за заднее сиденье. На помытой с вечера "Ниве" шариками скаталась роса, утро выдалось прохладным. Город еще спал. - И нас подозревает. Точно подозревает. - Но ведь не сделаешь ничего. Если просто сбежим, может быть только хуже. Черт с ним, пусть едет багажом. Не будем обращать на него внимание, и все. - Собственного милиционера нам только не хватало для полного комплекта! Собственного следователя. Будет всю дорогу принюхиваться да выспрашивать слова лишнего не скажешь. Как ни крути, получалось кисло. Дибров отлично понимал, что присутствие Сергея им очень и очень помешает. Но все переговорено было еще вчера, и затевать обсуждение по-новому не имело смысла. Ночной, больше похожий на кошмар сон еще не полностью отпустил его. Он зябко повел плечами. Искандеру ничего рассказывать не стал, хватит ему и своих переживаний. Владимир клял себя, что втянул Султанова в неприятную историю, но отступать было поздно. Почти свободные от машин улицы, густо обсаженные деревьями, напоминали бульвары. Свернули на Степана Халтурина, в глаза бросилась вывеска, которую сначала Дибров прочитал как название китайского ресторана "Сэко-энд-хэнд". Потом до него дошло, что это неимоверно искаженное английское "second hand", и он расхохотался. Тут же вспомнилась еще одна вывеска, потрясшая его накануне - на газетном киоске крупными латинскими буквами было выведено "Knigi" - не сразу и догадаешься, что к чему. Ох уж эта вечная российская страсть к иностранному написанию, доходящая до абсурда! Сергей одиноко стоял у своего подъезда, как стойкий оловянный солдатик. Складывалось впечатление, что свой пост он занял еще вчера и всю ночь не отходил от назначенного места встречи ни на шаг. - Навязался на нашу голову, - проворчал Искандер, но все же вышел из машины, помог закинуть тощий рюкзачок Гареева в багажник, символически попинал шины. Дибров, чтобы пропустить Сергея на заднее сиденье, выбрался наружу тоже. Боковой силуэт "Нивы" отчего-то всегда напоминал ему собаку с поджатым хвостом, сейчас это впечатление усилилось. - Добежит? - коротко спросил он. - С таким-то водителем! - воскликнул Искандер, получивший права в этом году. - Долетит! - Вот только без полетов. По застроенной деревянными домами улице скатились вниз, к Белой, проскочили мост и, вырвавшись на магистраль, взяли направление на юг. Нужная деревенька называлась Урманово и находилась почти на границе с Оренбургской областью. Хорошая трасса, судя по карте, заканчивалась намного раньше. Дальнейшее путешествие целиком зависело от фантазии водителя и возможностей средства передвижения. Какое-то время в машине царила полная тишина. Искандер был явно не настроен разговаривать, Диброва также смущало присутствие Сергея. Как они будут выкручиваться на месте - непонятно. На самом юге Урала Владимир бывал и раньше. Он сразу настроился на дивный горный ландшафт и был немало разочарован, когда вместо ожидаемых вершин вдоль дороги потянулись невысокие холмы. - Вроде, не так помнится, - нарушил он затянувшуюся паузу. - После Булгаково еще километров пятьдесят и должны быть видны горы. - Это если на Челябинск ехать, сразу горы, а тут их отродясь не было, отозвался Искандер. - Может быть, дальше. Сергей благоразумно не подавал голос. Дибров знал, что, несмотря на доморощенный патриотизм, Искандер дальше собственный дачи не выбирался никогда, поэтому не придал его словам особого значения. И все же, когда он ездил в эти места в старших классах школы, все ему казалось иным. Южный Урал в районе Каповой пещеры был могуч, лесист, а здесь лысые взгорки скорее напоминали приуральский Казахстан. - Так рано еще, - напомнил о себе Сергей. - Это уж подальше, за Стерлитамаком. Чем дальше от города, тем реже попадались на пути КПП. На самом выезде они удивили Диброва своей архитектурой. Возле каждой стеклянной будочки выстроили еще и бетонные укрепления, отдаленно напоминающие детские крепости. За ними можно было укрыться в полный рост, а прорезанные на разных уровнях узкие бойницы позволяли вести огонь хоть стоя, хоть лежа. Почти все гаишники на контрольно-пропускных пунктах вооружены автоматами. - У вас здесь что, война мафий? - не выдержал Владимир, указывая на очередное укрепление. - У нас до такого еще не додумались. Но и здесь Искандер остался верен себе: - Чего ожидать от Сибири? Отсталая страна. Ровная широкая дорога то взлетала на холмы, то падала вниз. Иногда Диброву казалось, что они мчатся на быстроходном катере. Обещавшие с утра дождь тучи поднялись высоко и стали легкими облаками. Постепенно у путешественников настроение улучшилось. Дибров заметил, что Искандер перестал свирепо коситься в сторону Гареева, а сам Сергей начал насвистывать что-то вроде марша. Но вести музыкальную тему ему Искандер не дал, врубил магнитофон, и шум мотора полностью перекрыл пластичный голос покойного Фредди Меркьюри. И час, и два почти ничего не менялось вокруг - все те же холмы, широкая дорога. Дибров с удовольствием отметил, что Искандер зря не лихачит, на обгон идет только тогда, когда полностью уверен, что ему ничто не помешает. Односложные фразы попутчиков постепенно стали складываться в отрывистую беседу. - До темноты уложимся? - спросил Владимир. - Должны успеть, если дорога не подкачает. Вообще-то, сейчас сухо. - Тогда давайте нигде не останавливаться. Перекусим на ходу. - Вам хорошо, - с завистью отозвался Искандер. - Расслабляетесь, а мне крути баранку. Кто-нибудь меня сменить сможет? Выяснилось, что сможет Сергей, но ему почему-то доверять руль Искандер не пожелал. Дибров свои водительские права оставил дома, но ничуть об этом не жалел, пассажиром ехать лучше. Небо с редкими облачками внезапно потемнело. Впечатление было таким, словно начиналось солнечное затмение. Пока дорога шла по взгорку, сквозь пелену еще слабо просвечивало солнце, но как только спустились в ложбину, черный туман, и это не было преувеличением, накрыл все вокруг - деревья на обочине различались с трудом. - Что это? - обеспокоился Дибров. - Стерлитамак, - спокойно отозвался Сергей. - Гигант индустрии. Крупнейший в Европе содово-цементный комбинат. Ну и нефтехимия, конечно. До этого самым страшным городом, который ему доводилось проезжать, Дибров считал Череповец с его разноцветными фантастическими дымами над металлургическим комплексом и мертвым, словно лунным, ландшафтом. Сейчас он понял, что встречаются места и похуже. - Боже мой, что наделали! - только и сказал он. - Как бы побыстрее проскочить мимо. Но побыстрее не получалось. Видимость ухудшилась, Искандер включил фары. Вырвавшись из ложбины, "Нива" опять поднялась на холм, и с его вершины Дибров увидел по левую руку город. Отсюда он казался обычным скоплением домов, но этим видом Дибров уже не обольщался. Особенно сверяться по карте пока не приходилось. Никаких поворотов, жми себе на газ, да смотри по сторонам. Но уже скоро надо было принимать решение, как ехать дальше. Вариантов было два. Продолжить по шоссе движение на юг и где-нибудь после Мелеуза взять восточнее. Но в этом случае они по кругу огибали так запомнившийся Диброву район Каповой пещеры. Однообразные холмы надоели, хотелось увидеть настоящую дикую природу. В случае, если путешественники желали насладиться горным пейзажем, надо сворачивать с трассы раньше и двигаться в сторону Мраково. - Не нравится мне название - Мраково, - признался Искандер. - Неприятное. - Зато поедем проселком, воздух свежий, вокруг деревья, - уламывал его Дибров. Гарееву слова не давали. Красноречие Владимира возымело действие, Искандер съехал с шоссе и направил машину по грунтовке. Пыль поднялась столбом. Срочно пришлось поднимать стекла, в кабине становилось душно. Потом начался участок дороги, на который вылили гудрон, предоставив машинам самим ровно раскатать его по поверхности. Когда миновали и это препятствие, Искандер остановился и потребовал, чтобы за руль сел Дибров. - Сам сюда затащил, сам и действуй. Крылья и дверцы "Нивы" оказались густо заляпаны каплями расплавленного гудрона, Дибров пообещал лично оттереть их бензином, когда приедут на место, и занял водительское кресло. До этого водить "Ниву" ему не доводилось. Минут пятнадцать ушло на то, чтобы освоиться, а затем он погнал машину вперед, уверяя попутчиков, что до Мраково рукой подать. Так оно и оказалось, большое село, которое при желании можно было назвать и некрупным городком, потянулось вдоль дороги огородами.