- Да я тихонько. Не говорил никому. И не электричкой поехал, а на автобусе, через Петергоф. Что же теперь делать - не убьют, так изувечат. Никак не ожидал от Юрьича. - Елки-палки! - Марк заметался по кухне. - Теперь оба влипли. Слушай, не езди обратно. Перекантуйся пока в Питере. У тебя здесь знакомые есть? - А, может, попробовать? - Толик продолжал гнуть свое. - Ты же сам хотел кольцо продать. - Хотел, да не твоему старику. Тоже мне покупатель. Сейчас и за тыщу баксов удавить могут, что уж говорить о кольце. Ветка, встревоженная громким разговором, не выдержала и заглянула на кухню. - Свет, пусть Толик сегодня здесь переночует. - Пусть, - Ветке разговор приятелей явно не нравился. - А чего орете-то так? - Ладно, будем говорить тише. Они еще долго беседовали и, как ни странно, постепенно у Марка окрепло решение с Юрьичем все же встретиться. Не век же, действительно, сидеть взаперти и любоваться кольцом, как скупой рыцарь. Если даже и не купит, не по карману будет, то сможет свести с нужными людьми. Подскажет кого-нибудь. Немного отстегну старику, на этом и столкуемся. Три миллиона - блеф. Марк готов был отдать кольцо и за треть этой суммы. И немедленно после этого рвать из Питера. На следующее утро он отправил Толика в Ломоносов, чтобы тот договорился с Юрьевичем о встрече.
      13.
      В надежность своего связного Марк верил не очень. О цене велел пока молчать и о встрече договориться не в Ломоносове, а в Питере - хлеб за брюхом не ходит. - Посмотрим, что это за фрукт, - бормотал Марк, меряя шагами тесную комнату. Толик должен был приехать завтра и доложить о результатах переговоров. Сутки прошли, как в тумане. Марк не мог ни читать, ни смотреть телевизор и даже с Веткой почти не разговаривал. Та надулась и замолчала тоже. Взять кольцо с собой или оставить, гадал Марк. Нет, оставлять нельзя, к тому же старик наверняка захочет посмотреть товар и убедиться, что его не пытаются кинуть. Сам бы он меня не кинул, тут же пришла в голову опасливая мысль. Привезет с собой боевиков, тех, что Толика били, не в милицию же потом идти. Но приходилось рисковать. Толик прибыл, как и ожидалось, на следующий вечер. - Сказал? - торопливо спросил его Марк вместо приветствия. - Естественно. Да он бы и сам от меня все равно не отвязался. Просил передать, что цену знает. - Да ну, - усмехнулся Марк. - Посмотрим. Сделку решили совершить в Летнем саду. Прикинули, что народу по осени там немного, место открытое, всегда поблизости милиция. Если Юрьевич придет не один, то это сразу будет заметно. И не в угол надо забиваться, а встретиться прямо на центральной аллее. Толик заметно нервничал. Марк, напротив, как будто отупел от долгого ожидания. Будь что будет. Против обыкновения Марк в эту ночь уснул сразу. И снов ему не снилось, и нехорошие предчувствия не мучили. Сама мысль, что завтра он избавится от кольца, приносила облегчение. Ветку он в свои планы предпочел не посвящать, но, похоже, она и сама о многом догадывалась, только ничего не говорила. Время назначили на двенадцать. Толик, хотя это было и необязательно, пошел вместе с Марком. С работы он отпросился. Приятели попетляли по улицам, и Толик даже выпил пива. По Фонтанке прошел прогулочный катер. Усиленный микрофоном голос гида звонко вещал о местных достопримечательностях. - Вон там Толстой жил, - неожиданно указал Толик пальцем на противоположный берег. - Который? - Который Лев. - А-а, - устало отозвался Марк. - Хорошо жил, небедно. Книги писал. Нам бы так. Хватит стоять, пойдем. По набережной Фонтанки дошли до Летнего сада, и только ступили на шуршащие листья центральной аллеи, как от Петропавловской крепости послышался выстрел. Полдень. - Ну и где твой благодетель? - только и успел спросить Марк, как сам безошибочно определил - вот он. Навстречу им, опираясь одной рукой на черную трость, а в другой держа рыжий кожаный портфель, неторопливо двигался пожилой мужчина. Ростом невысок, но и не низок, в старомодном китайском габардиновом пальто. Из-под шляпы выбивались седые волосы. Нет, не тот, мгновенно определил про себя Марк. Он еще надеялся, что на встречу придет незнакомец, которого он видел ночью у Аполлинария. А этот, хоть и стар, но фигура совсем другая, и еще трость. Трости у прошлого покупателя не было. Неторопливо встретившись, участники сделки присели на скамью. - Мне Анатолий рассказал о вашем кольце, - голос мужчины приятно грассировал, и Марк еще раз с сожалением отметил - нет, не тот. - Кажется, вы хотите его продать? - Хочу, - Марк решительно кивнул. - Меня зовут Николаем Юрьевичем. Свое имя Марк не назвал. Ничего, обойдется. - Кольцо продается, но, как сами понимаете, не дешево. Вещь редкая, может быть, единственная в своем роде. Вы меня понимаете? - Голубчик, - на Марка из-под шляпы в упор уставились голубые водянистые глаза. - Разве я похож на мошенника? Но сначала надо посмотреть. Марк поколебался, но все же стянул кольцо с мизинца. - Ах, вот это? Николай Юрьевич аккуратно принял кольцо и полез в карман за очками. Сейчас скажет, что вещица занятная, но такой дряни пруд пруди, - подумал Марк. - Очень интересно, очень, - Николай Юрьевич вертел кольцо так и эдак, водил пальцем по гравировке и наконец в задумчивости откинулся на спинку скамьи. - Ну и сколько вы за него хотите? - Миллион, - брякнул Марк и даже зажмурился, словно нырнул в холодную воду. - Это, наверное, будет дороговато, - медленно проговорил Николай Юрьевич. - Вещь, по-моему, подлинная, но помилуйте, откуда у пенсионера такие деньги. Может быть, сойдемся на семистах тысячах? Постепенно до Марка стало доходить, что здесь что-то не так. Он торопливо оглядел аллею. Нет, вроде, все чисто. И все же откуда это лукавство во взгляде старикана. Похоже, он просто забавляется. - Вы говорите о рублях? - Разумеется, дорогой, - взгляд Николая Юрьевича стал еще ласковее. - О семисот тысячах рублей. - Вот что, - Марк с силой выдернул кольцо из руки старика. - Произошла ошибка. Кольцо не продается. - Как же так, - Николай Юрьевич изобразил искреннее недоумение. - Анатолий говорил... - И оставьте в покое Анатолия. Если ваши дуболомы или еще не знаю кто, тронут его хоть пальцем, то я приеду с ребятами в Ломоносов и разберу его по кирпичикам! Марк блефовал. Нет у него никаких крутых ребят. Но как-то ведь из положения выходить надо. - Это недоразумение, - Николай Юрьевич тоже поднялся со скамьи. - Семьсот тысяч - хорошие деньги. Думаете, вам в музее больше дадут? - Все, пошли, Толик! Держа Толика за рукав и буквально таща его за собой, Марк быстрым шагом направился к выходу на набережную. Он озирался, кожей чувствуя, что так просто из этой ситуации выбраться не удастся. - Постойте, - крикнул им вслед Николай Юрьевич. - А зачем же я тогда сюда ехал! - За спросом! - на ходу огрызнулся Марк. Толик, как ребенок, послушно следовал за ним. - Сейчас выйдем к Неве, и в разные стороны, - приказал Марк. - Если хоть кому-нибудь скажешь, где я живу, мне конец. - Да брось ты, - успокаивал его Толик. - Он безобидный. - Безобидный? А кто тебя в порту бил? - Наверное, совпадение. - Совпадение, точно. И по простому совпадению тебя предупредили. И испугался ты по простому совпадению. Разве не понятно, что Юрьевич твой пришел проверить, настоящее кольцо или нет. Платить он за него и не собирался. А я-то, дурак набитый, еще на что-то надеялся. - Да погоди ты, может, еще все обойдется. Приятели миновали решетчатые ворота, и Марк, так и не сказав больше Толику ни слова, толкнул его вправо, а сам почти побежал к Троицкому мосту. - Надо быстрее ловить такси, - приговаривал он на ходу. - Надо быстрее. По набережной Кутузова водители любили гнать со скоростью пули и дорогу переходить следовало с великой осмотрительностью. Нева их так вдохновляет, что ли, - подумал Марк, проскочив чуть ли не в полуметре от радиатора "жигуленка". Он вытянул руку и, полуобернувшись, продолжал идти вдоль дороги. Тормоза взвизгнули за самой спиной - казалось, машина сейчас наедет прямо на пятки. Марк стремительно бросился к открывшейся дверце. Но только он наклонился, чтобы сказать куда ехать, как его схватили за рукав и грубо втащили внутрь. От неожиданности Марк почти не сопротивлялся, и черная "Волга", тут же набрав скорость, помчалась дальше. Марк попытался открыть дверцу, но на него навалились сзади, прижали к спинке сиденья. Хватка была такой, что плечи свела сильная боль и, подергавшись, Марк затих. "Волга" в считанные секунды долетела до Троицкого моста и, чудом проскочив на красный свет оживленный перекресток, сделала запрещенный поворот налево. Сзади послышалась захлебывающаяся трель милицейского свистка. - Кольцо! - потребовали сзади. - Быстро! Водитель, гнавший машину на немыслимой для города скорости, был весь поглощен движением, лицо его окаменело, взгляд цепко держал дорогу. Марк, насколько это позволяли сжавшие его плечи руки, обернулся. На заднем сиденье он неожиданно для себя увидел Толика. Тот сидел между двумя уголовного вида типами в кожанках, глаза его, увеличенные стеклами очков, казалось, занимали все лицо. Как ни странно, Марк этому не удивился. Времени удивляться уже не было. Понятное дело, для страховки взяли обоих. - Давай сюда, живо! - Да что ты с ним разговариваешь, - глухо крикнул тот, что держал Марка сзади. - Стащи сам! Мужчина с перебитым боксерским носом перегнулся вперед через Толика и попытался схватить Марка за пальцы - тот непроизвольно сжал руку в кулак. - Сопротивляется, сволочь! - боксер дернул Марка за запястье и попытался заломить кисть. - Отдай, отдай им! - неожиданно тонким, как у раненого зайца, голосом закричал Толик. Боксер и Марк пыхтели и дергались - машина завиляла. - Удавлю, - прохрипели Марку в самое ухо. Вырываясь из жесткой хватки, Марк широко махнул рукой и угодил водителю в плечо. "Волга" заскулила тормозами, как зверь, в бок которого угодил заряд дроби. Внезапно плечи Марка отпустили, и он вновь попытался открыть дверцу, но в ту же секунду в глазах его потемнело от перехватившей шею удавки. Боль входила в тело все глубже и глубже, пока через секунду не затихла на самом пике.
      14.
      И вновь Марк стоял посреди огромного зала, а вдали зябко дрожали огни факелов. Теперь он знал, что следует делать - надо идти вперед. Шаг за шагом, как сомнамбула, он брел по каменным плитам туда, где, он помнил, начинаются ступени трона. Шаг за шагом. Бесконечное, лишенное времени движение. Марк почти не чувствовал тела. Он знал, где находится, но это знание не радовало, но и не печалило его. Он был мертв. Как и в прошлый раз, Марк помнил последние мгновения своей жизни: мелькание домов за стеклами машины, визг тормозов и боль от стягивающего горло капронового шнурка. Он помнил это, но оставался безразличным. Шаг за шагом. Появились колонны, мимо которых следовало подойти к трону, и голос Анубиса вновь упал с высоты, заполнив собой все необъятное пространство Мертвого дома. - Ты пришел остаться? - Не знаю, Господин, - Марк запрокинул голову, желая и одновременно боясь встретиться с шакалом взглядом. - У тебя было время подумать, - Анубис театрально развел руками и откинулся на спинку трона. - Разве тебе хочется вернуться туда, где никто тебя не ждет и не любит? Разве тебе хочется вернуться туда, где никого не любишь ты? - Это неправда, - тихо возразил Марк. - Там осталась женщина... - Но ты ведь умер не из-за нее, - усмехнулся Анубис. Открылась длинная узкая пасть, мелькнули белоснежные зубы и тонкий острый язык. - Ты умер, спасая кольцо. Кстати, ты готов вернуть его мне? - И тогда я умру? - Тогда ты обретешь покой, дурачок. Посмотри! Послышалась негромкая струнная музыка, и серые тени заскользили по залу, появляясь и пропадая между колоннами. Они шли, тихие и покорные, с отрешенными улыбками на спокойных лицах. Почти задевая Марка, мужчины и женщины, молодые и старые, красивые и безобразные, проходили вереницей, чуть замедляя шаги перед подножием трона и кланяясь своему повелителю. Среди множества незнакомых лиц внезапно Марк увидел Аполлинария и следующих за ним след в след его крутых парней. Последним шел маленький блондин, но теперь его взгляд выражал не злость, а пустоту, и на лице застыло навечно наивное удивление. А потом из-за колонн словно выплыла несуразная фигура Толика. Он тоже прошел мимо, не останавливаясь и не глядя на Марка, поглощенный своими, теперь уже неземными переживаниями. - Ты хочешь присоединиться к ним? - Нет, Господин. - Почему? Смотри, они счастливы. Они спокойны. Они мудры. - Они мертвы, Господин. - А разве не мертв ты? Что ты вообще знаешь о жизни и смерти? Что, вообще, во вселенной является одновременно и величайшей благодатью, и величайшим проклятием? - Не знаю. - Жизнь или смерть. - Одновременно? - А разве я назвал две разные вещи? - Не понимаю. - Отдай кольцо! - потребовал Анубис и поднялся с кресла. Одним движением руки он удалил из зала своих подданных и медленно стал спускаться. - Но я могу оставить его себе, Господин? - Можешь. Только зачем? Когда-то, очень давно, - в голосе Анубиса неожиданно появились теплые нотки, - я сделал эти кольца и передал Осирису, чтобы он наградил ими самых достойных, по его мнению, людей. Я был молод и романтичен, я не знал тогда, что даже самые благие порывы могут нести проклятие. За прошедшие тысячелетия шесть колец возвратились ко мне, но тремя по-прежнему продолжают владеть люди. Ты хочешь увидеть тех, кто возвратил мне кольца? - Нет, - помотал головой Марк. - Мне это ни к чему. - Напрасно, тогда бы ты убедился, что это весьма достойные представители вашей породы. Очень достойные. - Так я могу уйти, Господин? - Подожди, не торопись. Ты упорен в своих заблуждениях, и я хочу тебе рассказать еще кое-что. Ты когда-нибудь ловил рыбу? - Ловил рыбу? - удивился Марк. - Да, рыбачил. На живца. Сначала ловишь маленькую рыбку и сажаешь ее на крючок, потом на малька ловится большая. - Ну и что? - Ты не чувствуешь себя мальком? - рассмеялся Анубис. - Благодаря тебе мой дом пополнился многими. Твоими недругами и друзьями, и то ли еще будет, если ты все же захочешь вернуться на Землю. - Но я хочу, господин, - смиренно попросил Марк. - Ты все так же мелочен и глуп, - раздраженно сказал Анубис. - Иди!
      15.
      Красная гравийная дорожка под ногами, желтое большое здание бывших казарм Павловского полка, ограничивающее пространство площади - Марк стоял на Марсовом поле. Одного стремительного взгляда хватило понять - кольцо по-прежнему на руке. Мимо прошли две девушки, оглянулись и рассмеялись. Только тогда Марк понял, что стоит столбом в людном месте и, должно быть, выглядит нелепо. Непроизвольно он коснулся пальцами горла. Да что же они все за шею да за шею! Потрогав кадык, он почувствовал легкую боль, как при воспалении гландов. Больше никаких неприятных ощущений не было, если не считать слабого шума в голове и заторможенности в движениях. Анубис! Вот оно что! Марк вновь воскрес из мертвых. Он понимал, что даже минутное замешательство может не пойти ему на пользу, но шел медленно, как будто преодолевал не чистый осенний воздух, а плотную воду. И тем не менее он шел не по мрачному темному залу подземелья, а по дневному, ярко раскрашенному увядающей листвой городу, и вокруг тоже шли живые люди, нисколько не похожие на тех, оставшихся в Мертвом доме. Постепенно картинки минувших событий становились все четче и объемнее. Вот он в машине пытается сбросить с плеч стиснувшие его руки. Вот проносящиеся мимо дома и боль в горле, наплывающая темнота. Вот он в зале Анубиса. Но этого же не может быть! Не может, и все! Неужели проклятое кольцо действует? Действует, конечно, действует! И как он только не мог поверить в это раньше. Три миллиона! За простую археологическую находку, пусть она даже будет украшена невиданными бриллиантами, никто не станет платить таких денег. Значит, все верно. Кольцо Анубиса нашло своего нового хозяина. Первый порыв пойти в магазин к Ветке, благо улица Герцена совсем недалеко, прошел быстро. Он ведь по-прежнему жив, узнаваем, и, значит, опасность не миновала. Если он встретится со своими убийцами, то может последовать новая смерть, а, возможно, он лишится тогда и кольца. Хотя как объяснить то, что кольцо по-прежнему осталось при нем, Марк не знал. В Санкт-Петербурге вообще становилось оставаться опасно. Даже скрываясь у Ветки, даже сменив и это убежище. Выход один - уехать. Или избавиться от кольца. Выбросить, отдать, подарить. Плакали тогда денежки, зато не станет этой маяты, этого постоянного страха. Но ведь и без кольца за ним будет продолжаться охота. Он уже отслежен и помечен, учтен в чьих-то планах и желаниях, а из этого следовало только одно - найти самому своих преследователей, и раз они не хотят платить деньги, то пусть подавятся своим сокровищем. Но и в этих рассуждениях было свое слабое место. Получив кольцо, захотят ли сильные мира сего оставить его в живых, продолжающим хранить их тайну? Весь жизненный опыт подсказывал Марку, что это произойдет вряд ли. Пообещают, что угодно, но вот потом... Каменное подземелье Анубиса. Существует оно на самом деле или нет? Но хватит рефлексий. Теперь никакой физик или математик, астроном или психолог не докажет Марку, что произошедшие с ним события всего лишь плод его больного воображения. Хватит! Надо или действовать или сдаваться. А сдаться - значит погибнуть. Марк все убыстрял и убыстрял шаги. Потом спохватился, что пешком, пожалуй, будет добираться до Веткиного дома часа два, и проголосовал такси. Он не знал, насколько осведомлен об этой квартире Николай Юрьевич, потомственный дворянин с тросточкой, но он знал, что просто так исчезнуть из Веткиной жизни у него не хватит сил. Оставив такси дожидаться во дворе, торопясь и не попадая ключом в скважину, он лихорадочно открыл дверь и прямо на настенном календаре красным фломастером размашисто написал: "Ненадолго уехал по делам. Жди письма. Марк. Целую!", и, схватив дорожную сумку, в которой, он знал, по-прежнему лежат кое-какие его вещи, выбежал на улицу.
      16.
      О том, куда он поедет, Марк пока не задумывался. Это было как-то все равно. Главное - исчезнуть из Питера, раствориться, затеряться среди сотен миллионов обитателей этой страны. Обо всем другом можно будет думать потом, а сейчас - вон отсюда. Мысль о самолете он отверг с самого начала. Там регистрируют билет, требуют паспорт. Правда, в последнее время регистрацию ввели и на железной дороге, но поездами ездит больше народа, да и порядка меньше. Поскольку выбор направления не имел значения, Марк вскоре, как бы сам собой, очутился на Московском вокзале. И почти сразу появилось решение сначала в Москву. Билет достался в общий не спальный вагон, зато поезд отправлялся всего через час, и весь день Марк, так ни разу и не задремав, просмотрел в окно, перебирая в памяти немногих московских знакомых и обдумывая план дальнейших действий. Собственно говоря, особых планов у него так и не возникло. Что делать с кольцом - загадка. Оставить этот талисман себе и пользоваться бессмертием? Но лавры Дориана Грея представлялись Марку весьма сомнительными. Раньше он точно знал, на что стоит употребить свою жизнь. Заработать, основать фирмочку, купить квартиру. А дальше все, как у людей. Может быть, он женится, может быть, станет путешествовать. О чем задумываться, если течение несет и все складывается естественным, необременительным для размышления образом. А теперь? Теперь - совсем другое дело. Жить вечно и вечно прозябать? И это тогда, когда он стал обладателем вещи, дающей ему возможность подняться над этим миром, стать настоящим, а не так называемым хозяином своей судьбы! Марк размечтался, размяк, и хотя время от времени нет-нет да и подносил руку к горлу, в котором с каждым часом уменьшалась и исчезала боль, жестокие сцены пережитых им расправ все отдалялись от него. Теперь все будет происходить по-другому. Он еще решит, что делать. И если для нового дела понадобится вечность, то с этим проблем у него не будет. Только сейчас Марк начал сознавать всю грандиозность свершившегося с ним чуда. Нет больше никаких преград, никаких препятствий. Что там отпущено судьбой всем этим остальным жалким людишкам с их ничтожными проблемами? Семьдесят-восемьдесят лет нервного существования? Из этого, прямо скажем, мимолетного срока на расцвет мысли, на осуществление планов всего-то приходится лет тридцать-сорок. Эх, если бы Марк был ученым! Или писателем. Или философом. Если бы! Но ведь это все поправимо. А какие возможности открываются для финансовой деятельности. И не для этой коммерческой суеты, которую недаром окрестили "купи-продай". Крупная игра на валютных биржах мира, создание картелей и синдикатов, транснациональных компаний и других объединений, черт знает, как они называются. Все возможно! Да, надо как-то начинать. С чего-то. Вложить в дело капитал. Марк заерзал в кресле и вновь уставился на пролетающие мимо деревеньки. Капитал было взять неоткуда. Но, с другой стороны, у него ведь есть бессмертие. Вернее, не само бессмертие как таковое, а возможность умереть и вновь вернуться к жизни. Он может даже стать преступником, и никакое наказание не будет страшно. Никакое! Он может! Но для любого из этих планов необходим характер. Над этим надо будет еще поработать. Марк сидел, смотрел в окно, выходил покурить в тамбур. За стеклами постепенно смеркалось, и огни привокзальных прожекторов проносились мимо, слепя на секунду глаза. Слепя, но не ослепляя.
      17.
      На Ленинградском вокзале ловили жулика. Лишь только Марк миновал большой вестибюль и направился к выходу, как сзади послышались крики, и он торопливо отпрянул в сторону. Чуть не задев его, мимо проскочил потертый мужчина, лица не разглядеть, а следом, размахивая пистолетом, промчался милиционер. Его истошное: "Стрелять буду!" - заставило мирно топчущихся пассажиров раздаться и прижаться к стенам. До дверей оставалось каких-нибудь два метра, но преследуемый, очевидно, действительно напуганный перспективой получить пулю в затылок, почему-то даже не остановился, а упал на пол и скорчился, как будто его сейчас собирались бить ногами. Тяжело дыша, немолодой милиционер наклонился над мужчиной и попытался перевернуть его на спину. Тут же жадная до зрелищ толпа сомкнулась над ними, как на собачьих боях, и Марк брезгливо обошел встревожено гудящий клубок тел, торопясь выйти на свежий воздух. Он уже знал, где попробует остановиться. Если не удастся это сделать у Саши Певцова, то выход один - гостиница и неизбежная регистрация. Но тут уж ничего не поделаешь. В общем-то, Саша был не его знакомый. Вернее знакомы они были через одного из давних приятелей Марка - Воронкова. Тот тоже фарцевал, но делал это как-то интеллигентно, что ли. Он и сам был из хорошей семьи - отец океанолог, часто выезжал в экспедиции, мать - по образованию искусствовед - вечная домохозяйка. Фил Воронков даже окончил институт точной механики и оптики, но не проработал на заводе и года - торговать было прибыльнее. Встречались с Певцовым они у Фила года два назад. За это время Марк и с Воронковым-то почти не виделся - разошлись дорожки, но москвича Сашу запомнил, и даже адрес записал на всякий случай. Сейчас адрес пригодился. Москву Марк знал плохо, но добраться до Пречистенки оказалось несложно. На метро и доехал. Немного поплутал в поисках дома - нужно было пройти во двор через арку, но не задержался и здесь. Посмотрел на часы - время самое подходящее, хозяину пора быть дома, а спать еще рано. Певцов открыл дверь сам. Все та же, похожая чем-то на питерскую, квартира. Вновь коммуналка, но более уютная. Не подвальный, а второй этаж, и комнат поменьше, а значит, и соседей. Марка он узнал сразу, у того еще оставались опасения на сей счет, и почти не удивился. Похоже, в этой квартире перебывало немало гостей. Пока Марк оправдывался и выставлял на стол приобретенный в ларьке коньяк, Саша уже вытащил из-за платяного шкафа раскладушку и привычно утвердил ее в углу. Замечательно было уже то, что Певцов жил один. Был когда-то женат, но развелся, и это обстоятельство устраивало Марка как нельзя больше хуже всего объясняться с хозяйками. - Старик, извини, - шустрый худощавый Певцов быстро приоткрыл холодильник и, похоже, остался доволен. - Закуску возьмешь сам. Располагайся. Если не дождешься - ложись спать, приду поздно. Ну а дождешься, выпьем попозже за встречу. Марк и опомниться не успел, как остался один. Хлопнула входная дверь. Две крохотные смежные комнаты выходили окнами на крышу одноэтажной пристройки. Марк побродил, осмотрелся, подивился на голую кирпичную стену во второй комнате - такого интерьера он еще не видел - и сел в кресло. Пока все складывалось более-менее удачно: добрался, приютили, ночлег, по крайней мере на сегодня, обеспечен. Он выпил рюмку коньяка и заглянул в холодильник - знакомый зимний пейзаж открылся его взору. Две банки рыбных консервов, мясной паштет, два сорта колбасы и сырые яйца. "Ничего, сейчас яичницу соображу", - подумал Марк, и в этот момент раздался шум со стороны окна. Марк быстро оглянулся - в комнату через открытую форточку лезла страшная мохнатая морда.
      18.
      Смеха наутро было много. И только виновник переполоха, серый сибирский кот, оставался невозмутим. - Забыл предупредить, - Певцов потрепал кота по мощному загривку. - Он у меня гуляет, где захочет. Видишь, очень удобно - выход прямо на крышу. - Я таких огромных и не видел никогда, - Марк с уважением и одновременно с опаской поглядывал на кота. - Лез, прямо, как бандит. Да еще и зафыркал на меня. - Он - балованный. Его вся квартира кормит. Вчерашнюю колбасу не ест, паразит. Квартира, по словам Певцова, когда-то полностью принадлежала его деду. Потом, естественно, уплотнили, и в результате у семьи остались только две эти комнаты, но из центра никто переезжать не собирался. - Так вот и мучаемся, - Саша намазал на булку масло. - Я здесь родился уже в коммуналке, ничего другого не помню, а бабушка до самой смерти привыкнуть не могла. Соседи, правда, хорошие. Сам познакомишься, ладно? Мне на службу пора. Надо отдать Саше должное, расспрашивать о планах Марка он не стал. Сказал, что тот может жить спокойно, не дергаться. Сам он работал где-то в Останкино, Марк толком не понял, то ли в самом телецентре, то ли еще в какой-то организации, с телецентром связанной. Какая-то контора по звукозаписи. Итак, самый главный на данный момент план осуществлен. Из Санкт-Петербурга Марк убежал. Занозой сидела мысль о том, как там Ветка. Не вышли бы только на нее. Но Ветка должна все понять. Записку он ей оставил. Подробное письмо напишет потом, как только появиться возможность. А пока следует определяться самому. Марк решил по Москве побродить. До этого он бывал здесь всего два раза, и в восторге от столицы не остался. Питер лучше. Привычнее, цельнее. Несмотря на массу пришлого народа, там все же спокойнее чувствуешь себя на улице. Толкотня только на Невском, а здесь, куда ни пойди, идешь, как на базаре. Поскольку никакой определенной цели у Марка не было, он не торопясь направился в сторону Арбата - единственной, пожалуй, улицы, на которой он нормально ориентировался. Поразила масса зданий, затянутых полиэтиленом. Строили турки, строили финны, реставрировали шведы. Полно иностранных строительных фирм. Дома пестрели от англоязычных вывесок. Так скоро и по-русски разговаривать разучимся, - подумал Марк, спускаясь в переход. Переход был забит нищими, как паперть во время престольного праздника, и Марк постарался быстрее миновать его. Поменяв сотню долларов, не заходя в банк, - перекупщиков хватало, - Марк купил мороженое и газету. И то, и другое требовало хоть минуты покоя. Повертевшись в поисках скамейки, Марк не нашел ничего лучшего, как прислониться к бетонному ограждению перехода. Здесь тоже толкались, но не так активно. "По секрету" доводилось читать и в Питере. Не самая любимая газета, но время занять сойдет. Так, что тут у них творится? Двойное убийство на Пионерской. Господи, кругом одно и то же. Обманутые вкладчики грозят самосожжением. Кошмар! Привлекательная девушка мечтает путешествовать. Это понятно, кто не мечтает. Предсказание судьбы по методу египетских жрецов. Вершитель жизни - Ра, хранитель тайн предков - Анубис. Марк даже дернулся от неожиданности. Глупость, конечно. Развелось шарлатанов. Но глаза уже сами собой вцепились в адрес.
      19.
      Обойдя почти полностью Таганскую площадь, Марк нашел нужный дом сам спрашивать прохожих не хотелось, да и времени для поисков было достаточно. Зеленовато-коричневое здание с облупившейся штукатуркой наводило на мысль о недавно пережитом землетрясении, но вокруг главного входа лепилось такое множество вывесок и указателей, что сомнений не оставалось - здание обитаемо. Комната двести двенадцать находилась на втором этаже, и Марк, стараясь не держаться за грязные перила, поднялся по засыпанной окурками лестнице. Он уже заранее ругал себя за неуместное любопытство. Ну что, скажите на милость, может ему сообщить заштатный астролог или экстрасенс. Нет, предсказатель, так сказано в объявлении. С таким же успехом можно обратиться к любой цыганке на улице, и не надо никого разыскивать. Номер двести двенадцать был выведен на двери мелом, и никакой вывески. Но уходить просто так было бы совсем глупо. Марк аккуратно постучал. За дверью послышалось легкое шевеление, но никто не пригласил войти, и Марк попробовал открыть дверь сам. Несколько раз дернув за ручку, он убедился, что замок заперт. - Только попробуйте вломиться, - неожиданно пообещал из закрытой комнаты низкий мужской голос. - Не обрадуетесь! - Да иди ты! - разозлился Марк. - Чего же тогда объявление давать! - Вы клиент? - спросили из-за двери. - Ага, он самый. Только глупый. Умный сюда, естественно, не придет. - Что же вы сразу не сказали? - дверь стремительно распахнулась, и на Марка уставилась пара глаз такой синевы, что сама собой приходила мысль о васильковых лугах и фиалковых клумбах. Мужчина был полн, коренаст, темная бородка мягко обегала овал лица и глаза лучились нескрываемым радушием, вот только в руке он держал металлический прут самого угрожающего вида. - Вы всех так встречаете? - поинтересовался Марк, демонстративно сунув руки в карманы куртки. - Или мне просто повезло? - Руки из карманов выньте, - попросил бородатый. - Пожалуйста, - добавил он, заметив как недоуменно на него уставился Марк. Марк хотел уже развернуться и уйти подальше от сумасшедшей конторы, когда мужчина попридержал его за плечо и мягко вовлек в комнату. - Проклятый рэкет замучил! - со страдальческим выражением пожаловался он и бросил прут в угол. Раздался металлический лязг. - Покоя не дают. Присылают всяких сопляков, разбирайся с ними. И еще налоговая. Сговорились они все, что ли. - Так закрывайте предприятие, - посоветовал Марк. - А жить на что? Закроешься - всех клиентов растеряешь. - Считайте, уже. Марк потерял к предсказателю всякий интерес. Черт его дернул сюда придти. - Не скажите. Вы вот, например, зачем пожаловали? Есть проблемы? - Проблемы есть, да что-то выкладывать их вам не хочется. А вы действительно пользуетесь методом египетских жрецов?