Перед тем, как резко повернуть налево, тропа снова упиралась в небольшую площадку, на которой росла одинокая старая береза. Дойдя до дерева, Павел в удивлении остановился.
      - Ал лук мас, - прошептал он, глядя на разноцветные тряпочки, привязанные к ветвям. - Жертвенная береза.
      Название неожиданно всплыло из памяти, хотя Павел и не был уверен, что произнес его правильно. Когда-то он читал о жертвенных деревьях у народов востока, исповедующих буддизм, и, казалось, прочно забыл об этом, но сейчас непроизвольно вспомнил, как будто утерянные знания только и ждали того, чтобы вернуться к нему в нужную минуту.
      Многие пестрые лоскутки выцвели, первоначальный цвет угадывался с трудом, но были среди них и абсолютно новые. Самую нижнюю ветку украшал салатно-зеленый шнурок с колокольчиком. Колокольчик чуть раскачивался и мелодично звенел.
      От водопада тянуло свежестью. Здесь, на площадке, его рев усилился, и, хотя падающая вниз мощная струя была еще не видна, воздух над расщелиной с ручьем искрился мелкой водяной пылью, образуя короткую радугу.
      Павел постоял у священной березы, глядя на пеструю бахрому колышущихся вместе с листвой лоскутков, потом решительно вытащил из рюкзака аптечку и, разорвав длинную ленту бинта, привязал и свой дар на нижнюю ветку рядом с колокольчиком.
      Место для ночевки Павел выбрал около тихого родничка в низине, защищенной со всех сторон от ветра большими базальтовыми валунами. Родник выбивался из-под серого булыжника вялыми пульсирующими толчками, образуя вначале неглубокий прозрачный бочажок, из которого потом спокойно вытекал узкий ручей.
      Миновав в полдень водопад Три Ступени, и вправду напоминавший короткую крутую лестницу, Павел не задержался у ревущего каскада ни на минуту, стремясь как можно ближе подойти к Сухому хребту. Это ему почти удалось, но выбирать место для стоянки пришлось все же раньше, чем он рассчитывал, - сильно болело обожженное лицо, под прогоревшей тканью на локтях и колене тоже вздулись волдыри, идти стало трудно.
      - Что же все-таки это была за пакость? - бормотал вслух Павел, стараясь бинтами осторожно обмотать саднящие участки кожи. - Так ведь и вовсе сгореть можно.
      Но, бормоча все это вслух, про себя он тихо радовался, что не пришлось встретиться с испытаниями похуже. Что ни говори, а кроме птиц да пары бурундуков никто ему на пути не попался, не пришлось пускать в ход арбалет, в надежности которого он сильно сомневался, и значит, несмотря на боль, дела обстояли не так уж плохо.
      Бросив в кипящую воду пачку гречневого концентрата, Павел взялся за нож, чтобы открыть банку тушенки. Есть хотелось смертельно.
      После долгого дня ходьбы следует основательно подкрепиться, потом попить крепкого чаю, а после этого сразу завалиться на боковую, - завтра надо выйти пораньше, чтобы найти пещеру Алабеллы, а то как бы действительно путешествие не оказалось напрасным.
      От мирных приготовлений к ужину Павла отвлекла внезапная, какая-то вакуумная тишина. Еще секунду назад в сонном вечернем воздухе раздавались слабые трески и шорохи, которые всегда слышны в лесу даже в очень тихую погоду, но сейчас все убаюкивающие сознание звуки исчезли, словно все онемело кругом, и это было настолько странным, что Павел, боясь лишний раз звякнуть, осторожно протянул руку, чтобы поставить банку на траву.
      Он не успел закончить это простое движение. Уже знакомая сухость разлилась вокруг, ярче вспыхнул костер, и тут же, как будто горящая марля коснулась и так обожженного лица. Павел вскрикнул и выронил ставшую нестерпимо горячей банку. В следующее мгновение раздался мягкий, но ощутимо толкнувший в грудь взрыв, и Павел упал навзничь, инстинктивно пытаясь опереться на широко раскинутые руки, чтобы не удариться о землю затылком.
      На этот раз жар не был столь силен, как днем. Не загорелась хвоя на ветках, не обуглилась трава, но все же Павел почувствовал, как на лице лопнули волдыри и по щекам потекли горячие струйки.
      Приподнявшись на локтях, он не сразу понял, что температура воздуха вновь стала нормальной и кроме того, что он сейчас у костра не один.
      Больше всего появившееся существо напоминало классический призрак, каким его принято описывать или показывать в кино.
      Бесплотная, словно сотканная из пара, человекоподобная фигура. Широкий плащ и лишь угадывающиеся просторные рукава; остроконечный капюшон и полное отсутствие лица: то ли магистр тайного общества, то ли балаганный волшебник, но ростом не менее пяти метров. Выглядел новый незнакомец достаточно угрожающе и непонятно.
      - Боишься? - удовлетворенным басом констатировал пришелец и презрительно хмыкнул, когда Павел попытался ответить, но вместо слов лишь несколько раз судорожно кивнул. - Тебя ведь предупреждали, что со мной лучше не встречаться.
      Пока фигура в балахоне, подобно отражению в воде, колебалась на противоположном конце поляны, Павел лихорадочно вспоминал, о чем же или, вернее, о ком предупреждал его Китоврас, а, вспомнив, попытался отползти подальше.
      - Я вижу, что ты понял, с кем имеешь дело, - голос Кэшота загромыхал на немыслимо низких регистрах. - Почему ты молчишь?
      - О чем говорить, - с усилием выдавил из себя Павел. - Ты - Кэшот, сеющий смерть. Но ведь ты пришел не за мной, а за драконом.
      - Вот уж глупости! - Кэшот умерил тембр и стал как будто меньше. Очертания его фигуры приобрели большую отчетливость. - Сейчас настроюсь, пообещал он.
      На том месте, где только что колебался полупрозрачный призрак, вспыхнуло голубоватое пламя, и вместо силуэта в балахоне Павел увидел вполне обыкновенного смуглолицего молодого человека в шортах и рубашке с короткими рукавами.
      - Так лучше? - спросил он.
      - Вы - дьявол? - неуверенно поинтересовался Павел, продолжая лежать на земле.
      - Дьявол, демон... воскликнул Кэшот и сел прямо на траву, скрестив ноги. - Можно сказать так. Правда, эти глупости говорят люди, а они сами не знают, что говорят.
      Ничего особенно страшного пока не происходило, и Павел осмелел настолько, что тоже сел напротив Кэшота. Собеседников разделял лишь костер.
      - Значит вы - демон, - Павел испытующе посмотрел на Кэшота, - пришли сюда затем...
      - Если под "демоном" ты понимаешь злобное, сверхъестественное существо, обладающее огромной силой и способностью временно принимать любые формы, то ты не прав. Всего лишь в одном, но не прав.
      - И в чем же я ошибаюсь?
      - В моей сверхъестественности.
      - Но все остальное верно?
      - Да.
      - Тогда я не вижу разницы, коли вы обладаете остальными качествами.
      - Разница есть и большая. Это разница между непознанным и непознаваемым, между наукой и фантазией - это вопрос самой сути, которую люди пока понять не могут. Четыре полюса компаса - это логика, знание, мудрость и непознанное, оно же неведомое.
      - Значит вы...
      - Познаваем. Я и мне подобные - порождение скорее энергии, чем материи. И у нас когда-то были тела, но в поисках личного бессмертия мы вступили на другой путь, нежели человек. Нам удалось найти способ увековечить себя в виде стабильных энергетических полей. При этом, правда, была допущена одна, но существенная ошибка - мы вечно будем тосковать по покинутым телам.
      - И что, обратного пути нет?
      - Есть временный выход - завладеть любым другим материальным телом. Я бы мог сейчас это сделать запросто.
      - Моим телом? - Павел почувствовал, как похолодела его спина. В отчаянье он поискал глазами арбалет.
      - Без глупостей, - предупредил Кэшот. - Это тебе все равно не поможет. Да и не собираюсь я делать ничего плохого. Скажи честно - это Китоврас так тебя напугал?
      В ответ Павел смог лишь утвердительно кивнуть.
      - Еще один из распространенных предрассудков, - замешательство Павла немного развлекло его собеседника. - Дух смерти, да? Ужасный Кэшот, противник всего живого? Глупости. Я бы, конечно, мог уничтожить здесь все. Понимаешь - все, а не тебя одного, дурачок. Это такая ерунда, что не стоит даже тратить усилий. Зачем уничтожать то, что и так обречено.
      Увидев, что Павел постоянно дотрагивается до обожженной кожи, Кэшот пояснил:
      - Когда ты днем шел к водопаду, то встретился со мной. Я спешил к Алабелле.
      - Как, и вы? Разве может Алабелла сказать вам то, что вы не знаете сами?
      - Конечно. Но то, что он сказал мне, не может интересовать тебя. Я узнал, что хотел, и теперь удаляюсь. Это Путешествие предотвратить не удастся.
      - Но что же плохого в том, что где-то во Вселенной зародится новая жизнь. Зачем вам препятствовать этому?
      - Ты - человек. Тебе непонятно многое. Даже этот наш разговор, я уверен, опередил события. Но и здесь, на Земле, вы обеспокоены тем, что вас становится слишком много. В космосе достаточно различных форм жизни. Зачем множить сущности?
      - Сущности? Разве вы только что не говорили, что формы жизни различны. Значит и задачи у этих жизней разные. Некоторые еще не догадываются о своем предназначении, и человечество относится к их числу, но это ведь не значит, что они бесполезны или вредны. Космос многообразен, и неужели вы не допускаете, что вновь появившийся разум может быть тем самым недостающим звеном, способным привести мир к гармонии.
      - Знакомая теория. Но знаешь ли ты, человек, сколько миров пришлось мне уничтожить, чтобы не допустить исчезновения той самой гармонии, о которой ты так глубокомысленно рассуждаешь? Разве хирург, избавляющий от болезни посредством скальпеля, хуже терапевта, лечащего таблетками.
      - Вы - хирург? Кэшот, сеющий смерть?
      - Повторяя слова Китовраса, ты только доказываешь свою неспособность мыслить самостоятельно. Ты - примитивен. И скучен, - с зевком добавил Кэшот. - Я зря надеялся развлечься. Но тебе еще предстоит повеселиться. Я побывал у Алабеллы не напрасно. Пусть мне не удастся предотвратить Путешествие, но есть еще кое-кто, желающий вмешаться в эту идиллию. Тебе и твоим друзьям очень скоро скучать не придется - сюда плывет Нагльфарк. А я пока удаляюсь. Будет забавно понаблюдать, как вы справитесь с ситуацией.
      Павел глядел широко раскрытыми глазами, как силуэт Кэшота начал терять четкие очертания и поднялся над поляной. Пламя костра в тот же момент свернулось в узкую огненную спираль и устремилось вслед за Кэшотом, почти касаясь его ступней. Вновь послышался легкий хлопок, и Павла в очередной раз бросило на землю, мгновенно ставшую сухой и горячей, как песок в пустыне.
      Растерянно оглядев потухший костер и разбросанные вокруг вещи, Павел медленно встал и отряхнул ладони. Похоже, поход к Алабелле придется отложить. Что там говорил Кэшот о Нагльфарке? Пока понятно только одно это новая опасность, способная повредить дракону и его Путешествию. Если так, то надо предупредить Китовраса и Колдуна. Обратно следует идти немедленно, ведь раньше утра назад вернуться не удастся.
      - Не бойся, я друг, - послышался звонкий голос с другого конца поляны, и Павел от неожиданности выронил рюкзак, куда начал запихивать разбросанные по траве банки консервов.
      Не очень уместное теперь упоминание о дружбе заставило его быстро распрямиться. То, что он увидел, не могло пока сильно напугать, ведь тонкая фигура в свободном белом платье, отделившаяся от старой сосны, принадлежала несомненно девушке, но приобретенный за последние два дня опыт заставил Павла насторожиться. В этом враждебном для человека мире трудно рассчитывать на внезапную дружбу, здесь слова не всегда соответствуют своему первоначальному значению, здесь следует полагаться только на себя иначе запросто можно попасть в очередную переделку.
      - Я друг, не бойся, - повторила девушка и сделала два скользящих шага по направлению к Павлу.
      Она не переставала улыбаться, и Павел, несмотря на настороженность, почувствовал, как спадает напряжение.
      - Не спеши говорить, - продолжила девушка, пока Павел пристально изучал ее открытое лицо с правильными чертами.
      Русые волосы девушки были схвачены широким берестяным обручем, а большие серые глаза смотрели спокойно и бесхитростно.
      - Я уже давно следую за тобой, - девушка остановилась у дымящегося костра. - Я хотела подойти раньше, но появился Кэшот, - с легкой гримасой отвращения добавила она. - Он не злой, но просто очень равнодушный. Равнодушный, как смерть. Я не люблю с ним встречаться, потому что он мне не нравится и потому что он совсем чужой. Из другого мира.
      - А ты из нашего? - недоверчиво спросил Павел.
      - Не будем спорить, - девушка откинула прядь волос со щеки. - Я берегиня. Пинна. Я услышала о Нагльфарке и испугалась. Нагльфарк никогда не приплывал сюда. Я пришла помочь тебе быстрее добраться до Колдуна. Ведь если сюда приплывет Нагльфарк, будет бой.
      - Да кто это такой, Нагльфарк?
      - Это не кто, а что. Нагльфарк - корабль мертвых. Корабль существ совсем не таких, как ты, Колдун или даже Кэшот. Я не могу сейчас тебе рассказать всего, и знаю только одно - следует торопиться.
      - А я разве не тороплюсь, - Павел крепко затянул шнуровку рюкзака и попытался продеть в лямки руки, но сморщился от боли. - Ты же видишь, я иду обратно. Если ты не будешь мешать, то к утру я доберусь до Китовраса и Колдуна и расскажу им обо всем.
      - Ты мне не веришь, - огорчилась Пинна. - Ты устал и болен. Дай я хотя бы вылечу ожоги. Там, где появляется Кэшот, - всегда огонь.
      Павел недоверчиво посмотрел на девушку. Юная берегиня была не просто успокаивающе приветлива, она была, Павел подыскал определение, удивительно естественна в этом лесу, среди высокой травы и каменистых валунов, как будто сама являлась частью природы. Взгляд широко открытых глаз Пинны излучал спокойствие, и Павел на мгновение почувствовал себя ребенком, подчиняющимся взгляду матери.
      - Вот так, - Пинна неожиданно оказалась совсем рядом и прикоснулась ладонями к обожженным щекам Павла. - Теперь не больно?
      - Теперь нет, - прошептал Павел, невольно ловя себя на мысли, что не хочет, чтобы девушка отнимала ладони от щек.
      - Так ты позволишь мне пойти с тобой? - рассмеялась берегиня, уловив перемену в его настроении. - Я могу и сама добраться до Колдуна, но нельзя сейчас оставлять тебя одного. Есть более безопасный и короткий путь. К тому же, я постоянно живу в этом мире, а ты здесь пришелец. Не удивляйся: мы соседи на этой земле, но, к сожалению, очень редко ходим друг к другу в гости.
      - Колдун и Китоврас мне о тебе ничего не говорили, - грубовато ответил Павел, пытаясь за напускной суровостью скрыть смущение.
      Они не говорили еще о многом. Они предупреждали об опасностях, а я не опасна. Они позволили тебе идти к Алабелле, надеясь, что узнают через тебя что-нибудь новое о будущем Путешествии, но сейчас такая надобность отпала. Кэшот опередил тебя и узнал о Нагльфарке, а это достаточно серьезная причина, чтобы немедленно объединить силы.
      - Хорошо, мы пойдем вместе.
      - Вот и договорились, - по лицу Пинны скользнула улыбка. - Только, пожалуйста, следуй точно за мной, не отставай и не оборачивайся.
      - Прямо как в сказке, - иронично заметил Павел. - Обернешься пропадешь.
      - Может статься и так. Мы пойдем очень быстро и совсем не той дорогой, что привела тебя сюда. Мы пронзим этот лес насквозь, и за нами устремятся враждебные криттеры. Они не смогут причинить нам вреда, но если ты отвлечешься и отстанешь, то выйдешь из-под моей защиты.
      - Вот это уже понятнее, - Павел вздохнул и поудобнее расправил лямки рюкзака. - Что ж, вперед!
      Пинна вышла на тропу и, обернувшись, заметила:
      - Не дальше, чем в пяти шагах. Постоянно помни об этом.
      Пока двое путешественников поднимались по тропе в гору, поспевать за берегиней было для Павла не слишком утомительно. Он с самого начала взял правильный темп и только иногда удивлялся, как девушка может идти в гору таким быстрым шагом. Они снова миновали водопад Три Ступени и даже остановились там на минуту отдохнуть, подставляя лица мелким брызгам, рассеянным в воздухе. Но около священной березы, на которой Павел с изумлением заметил свой повязанный в дар кусочек бинта, теперь явно обгоревший, Пинна резко свернула в сторону, прямо в лесную чащу. Павлу ничего не оставалось делать, как послушно следовать за ней. И там, уже в лесу, началась настоящая гонка.
      Плотный подлесок из кустарника и высокой травы, едва берегиня приближалась к нему, самым волшебным образом расступался, пропуская путников, и тут же смыкался за спиной Павла. Белое платье и берестяной обруч Пинны мелькали впереди, сливаясь иногда в размытые светлые пятна. Часа через два зашло солнце, и в сгустившемся мраке Павел, чувствуя дрожь в уставших ногах, напрягал последние силы, чтобы не отстать.
      Временами по бокам и сзади слышались непонятные шорохи и треск сучьев, как будто кто-то большой и быстрый неотступно следовал за ними, а пару раз прямо впереди вспыхивал бледно-фиолетовый холодный огонь и земля колебалась под ногами, как трясина.
      "Не отставай!" - время от времени подгонял сам себя Павел, стараясь не отвлекаться на шум и возню в чернеющей по сторонам чаще.
      Еще он иногда думал о Пинне, удивляясь легкости ее скользящего бега, и тогда его занимал вопрос - материальна ли она или только сгусток энергии, облеченный в форму человеческого тела. Почему-то хотелось, чтобы берегиня была похожа на обычную земную девушку, но он тут же отгонял эту мысль, сосредоточившись лишь на том, чтобы не запнуться и не остаться одному в темном и враждебном лесу.
      Потом, даже еще не видя воды, Павел понял, что они движутся по высокому берегу и, вроде бы, узнал тропу, на которой пришлось повстречаться с дакинями, а затем неширокую просеку, и в следующую минуту впереди послышалось глухое ворчание Гарма, и просека озарилась ярким неестественным светом, выхватив из мрака рослые фигуры Китовраса и Колдуна, а рядом с ними Тима, придерживающего за ошейник гигантского лохматого пса.
      - Да ты не расстраивайся, - утешал Павла Китоврас. Забытый в спешке арбалет остался лежать в кустах у потухшего костра. - Неужели ты думаешь, что эта игрушка и впрямь может сгодиться в битве с мертвыми? Тут даже вот такая штуковина мало чем поможет.
      Китоврас в свою очередь тяжело вздохнул, но не перестал заниматься делом - подгонять друг к другу загадочные металлические детали, которые на глазах превращались в некое подобие огнестрельного оружия.
      - Излучатель вполне способен пригодиться, - заметил Колдун. - Но только на него рассчитывать не стоит.
      - Вообще непонятно, на что рассчитывать, а на что нет! - Китоврас стукнул могучим кулаком по столешнице. - Нагльфарк - худшее из зол. С Кэшотом можно договориться, можно отбиться от криттеров, но против Нагльфарка оружия нет. Такой случай, правда, единственный, уже был. Далеко отсюда. Тогда Инкубатор был уничтожен.
      - Да что это за враги такие! - не выдержал Павел. - Неуязвимые, что ли?
      Изба Колдуна походила сейчас на штаб перед сражением и это ощущение не нарушали даже вполне мирные берегиня и Никишка, хлопочущие по хозяйству. Домовой и Пинна сразу нашли общий язык, впрочем, кажется они и до этого были знакомы. Павла занимало другое: почему следует так опасаться Нагльфарка. Враждебные криттеры в Инкубаторе не редкость - об этом говорили и Китоврас и Колдун, - так почему же именно Нагльфарк, пусть он и называется кораблем мертвых, обеспокоил бесстрашного Инспектора и взволновал бесстрастного Хранителя. Их опасения полностью разделял и Тим, об этом говорили его потемневший взгляд и суровая складка, пролегшая в углу крепко сжатых губ.
      Самым обидным было то, что никто не спешил посвятить Павла в известную всем тайну, а такая доброжелательная при первой встрече Пинна на прямой вопрос лишь отрицательно помотала головой и указала глазами на Китовраса, мол, он тут главный, с ним и разговаривай.
      - А что с гостем делать будем? - вспомнил наконец о Павле Китоврас, обращаясь к Колдуну.
      - Гостем? - Павел чуть не задохнулся от возмущения. Он-то считал себя здесь своим среди своих. - А кто вам рассказал об этом корабле? Пушкин? Может, еще в чулане запрете, чтобы под ногами не путался?
      - Очень дельная мысль, - в глазах Китовраса мелькнула шутливая искорка. - Запрем, и еще Гарма приставим, чтобы охранял.
      - Гарм будет нужен на берегу, - без тени улыбки ответил Колдун. - Не забывай - он из их мира. Никто лучше Гарма не знает Хрюма и его воинов.
      - Да, об этом я как-то забыл, - Китоврас приподнял полностью собранное оружие, опираясь согнутым локтем о стол, и прицелился. - Сейчас попробуем на самой малой мощности.
      Не успел Павел ничего понять, как раздалось слабое шипение, по комнате мелькнул зеленоватый шарик величиной с горошину и ударил в раму. Вслед за этим массивный оконный переплет вместе с косяком с оглушительным треском вылетел наружу.
      - У, варнак! - раздался в наступившей вслед за этим тишине негодующий голос Никишки. - Окошко выбил. А чинить кому, мне?
      - Перебор, - огорченно сознался Китоврас и смущенно втянул голову в широкие плечи, как будто боялся, что домовой отвесит ему подзатыльник.
      Из выбитого окна тянуло ночной сыростью, и не перестававший негодовать Никишка заткнул проем большой пуховой подушкой. После неудачного выстрела общее напряжение как-то ослабло, и даже Колдун позволил себе усмехнуться в бороду, глядя на то, как, неловко подогнув колени, Китоврас помогает домовому собирать осколки.
      К Павлу подошел Тим и, обняв за плечи, увлек в угол избы, подальше от суматохи.
      - Ты на них не очень обижайся, - кивнул он в сторону Колдуна и Китовраса. - Они сегодня просто нервные, ведь вся ответственность за Инкубатор лежит на них.
      - Так это же я рассказал вам о корабле! Я! А меня в чулан.
      - Не будет тебя никто запирать. Ты что, шуток не понимаешь? А о Нагльфарке мы уже и без тебя знали.
      - То есть как?
      - Остынь. Ну, не совсем без тебя. Вернее сказать, через тебя. Я постоянно поддерживал с тобой ментальную связь. Это было необходимо и для твоей безопасности, и еще была для этого пара причин. Так что, как только Кэшот сказал тебе о Нагльфарке, это стало известно и нам.
      - А Пинна об этом знала?
      - Знала. Но ведь она - берегиня. Ей надо было увести тебя оттуда в относительно безопасное место, то есть сюда. К тому же, по-моему, ты ей нравишься.
      - Скажешь тоже, - недоверчиво покосился на Тима Павел. Но последнее замечание неожиданно привело его в хорошее настроение. - Ладно, говори, что знаешь о Нагльфарке.
      На этом месте в разговор приятелей вмешался Китоврас.
      - Нагльфарк - слишком серьезная тема, чтобы говорить о ней походя, заметил он. - Его не зря называют кораблем мертвых. Мы даже не знаем, корабль ли это в привычном смысле этого слова. Сведения о нем очень отрывочны. Упоминание о Нагльфарке есть в мифологиях народов Земли. Древние скандинавы называли его кораблем, сделанным из ногтей мертвецов. Поэтому те, кто умирает с неостриженными ногтями, дают новый материал для его строительства. И пусть это всего лишь иносказание, но оно не лишено смысла. Ведь отрицательная биологическая энергия погибших организмов не исчезает бесследно. Часто она служит для создания энергетических монстров, так же точно, как положительная используется в последующих инкарнациях для улучшения энергетического баланса. В этом смысле мертвые с планеты Хель, точное ее местоположение до сих пор не установлено, мертвецы дважды. Они даже не зомби, поэтому их невозможно уничтожить никаким физическим воздействием. Только громадная сила освобожденной энергии может вышвырнуть Нагльфарк за пределы Земли, но у нас для этого нет достаточно мощного генератора.
      - И что же, никто не сталкивался до этого с кораблем мертвых в космосе?
      - Почти никогда. Мы лишь постоянно ощущаем присутствие его обитателей, их враждебный интерес. Но несомненно Нагльфарк уже посещал Землю, иначе не сохранились бы предания о нем. Еще было, как я уже говорил, нападение корабля на один из Инкубаторов. Но, в общем-то, пока и они и мы избегали контактов. То, что Нагльфарк прибывает сюда, свидетельствует о том, что они почувствовали здесь какую-то слабинку и надеются на успех. Но это мы еще посмотрим.
      - Но как же биться с мертвыми, если у нас нет эффективного оружия?
      - Кое-что есть. Потом не надо забывать, что, вполне возможно, они не так сильны, как мы об этом думаем.
      До рассвета Павлу так и не удалось уснуть, хотя он пару раз укладывался на жесткую лавку, а Никишка даже приволок ему стеганое одеяло. Колдун с Китоврасом и Тимом уединились в дальнем углу и, похоже, держали военный совет. Об этом, правда, можно было лишь догадываться, так как никто из них не говорил вслух: общение скорее всего шло на ментальном уровне.
      Павел мучился от сознания собственной неполноценности, но вмешаться в разговор не пытался, понимая, что мало чем сможет помочь. Оставаться в полной бездеятельности тоже было трудно, и время от времени он выходил на крыльцо, смотрел на медленно смещающиеся на запад звезды и прислушивался к тихим шорохам ночи.
      Каждый раз вместе с ним на улицу выходила и Пинна. Она стояла рядом молча, словно боялась навязывать свое присутствие и помешать, но Павел ощущал, что от нее исходят почти физическое тепло и спокойствие.
      Гарм спал у крыльца, свернувшись большим взъерошенным клубком, и при слабом свете звезд казался копешкой сена. Поглядывая изредка в его сторону, Павел думал о словах Колдуна, упоминавших о том, что Гарм принадлежит тому же миру, что и Нагльфарк, и не мог найти связи: ведь если пес каким-то образом попал на Землю и был приручен, то и обитатели корабля должны быть не такими уж непостижимыми существами. Тут было о чем поразмыслить, и для того, чтобы понять происходящее, не хватало только фактов.
      Пинна все же первой прервала молчание и осторожно дотронулась до руки Павла.
      - Ты твердо решил пойти с нами? - спросила она, и Павел посмотрел прямо в ее ставшие совсем темными глаза. Берегиня сняла берестяной обруч, и теперь ее волосы, рассыпавшись по плечам, почти скрывали белое платье.
      - Конечно, - Павел пожал плечами, как бы показывая этим, что вопрос неуместен. - Разве можно оставаться здесь, зная, что идет сражение? Ведь и ты всего лишь женщина, - помедлив, сказал он.
      - Вот это как раз не имеет значения, - Пинна позволила себе улыбнуться. - Я - берегиня, и могу многое. Ты же - всего лишь человек. Земле пока ничего не угрожает, сходятся совсем иные силы, о которых вы всего лишь догадываетесь.
      - Мне не нравится слово "пока". Значит когда-нибудь настанет и наш черед.
      - Возможно. Но тогда и человечество будет другим.
      - А разве нельзя позвать на помощь? Где же, например, друзья Китовраса с Плеяд?
      - Наш народ называет это созвездие - Волосыни. Оно очень далеко, но помощь уже в пути. Хотя, как мы думаем, друзья опоздают, Нагльфарк совсем близко.
      Словно поняв эти слова, зашевелился и заворочался Гарм. Павел почувствовал, как рука Пинны крепче сжала его пальцы. Девушка откинула голову, чтобы лучше видеть его лицо, и Павел вдруг заметил, что ее губы совсем рядом.
      - Может быть, ты все-таки останешься здесь? - голос берегини стал едва слышен. - Ты - человек, но ты не чужой.
      - Нет, Пинна, - так же тихо прошептал Павел, словно завороженный ее неподвижным взглядом. - Я пойду с вами.
      В безоблачном небе над ними медленно проплыла падающая звезда. Она так плавно пролетела над поляной, что можно было загадать не одно, а несколько желаний, и скрылась за верхушками деревьев в стороне озера.
      - Ну вот, - сказала Пинна и мягко отстранилась от Павла. - Нагльфарк и пришел.
      - Как? - удивился Павел. - Это... - но не успел закончить фразу.
      Где-то в глубине озера раздался лопающийся звук, а в следующее мгновение яростный порыв ветра согнул деревья, и лес застонал, словно от боли.
      - Прозевали! - на крыльцо, выбивая по доскам дробь, выскочил Китоврас.
      Он застыл посреди поляны, запрокинув голову, словно пытался разглядеть в небе очередную опасность. В его руке холодно посверкивал излучатель, но цель была не видна, и Китоврас опустил голову и как будто сгорбился. Вся его фигура выражала отчаяние и досаду.
      Вслед за ним неспешно и, как показалось Павлу, нарочито медленно из избы вышел Колдун. В первый раз Павел увидел, что свой посох он несет, как копье. Сейчас он больше походил на воина-ветерана, чем на сказочного старца.
      Берегиня белым облачком скользнула в сторону и исчезла в чаще.
      Все представления Павла о том, что сейчас они выступят маленьким, но сплоченным отрядом, развеялось вместе со словами Колдуна, обращенными к Китоврасу:
      - Встретимся, если понадобится, у Мокрого камня. Тим пойдет с Гармом.
      Павел не стал напоминать о себе. Он молча решил, что ему следует держаться поближе к Тиму. Если понадобится помощь, Тим скажет, что делать. Настораживало отсутствие Пинны, но, судя по поведению остальных, берегиня знала, как ей следует поступать, и значит о ней можно не беспокоиться.
      Общее напряжение, как всегда, разрядил Никишка. Он торжественно вынес из избы здоровенный, в пол его роста, глиняный жбан с медовухой и, отдуваясь, сообщил, что приберег этот запас на самый крайний случай, каковой, очевидно, и наступил. Этот тридцатилетний напиток он не дал попробовать даже собравшимся на свой очередной съезд домовым, а ведь всего один глоток из этого жбана способен утроить силы.
      Колдун гневно обернулся к домовому и, видимо, хотел что-то сказать, но, увидев, как тот бережно прижимает к животу вместительный жбан, просто махнул на него рукой. Китоврас же утешительно похлопал Никишку по спине, отчего медовуха дважды выплеснулась на ступени.
      Ворча, домовой заявил, что так с драгоценным напитком не поступают и, демонстрируя, что надо делать в подобных случаях, надолго припал губами к краю, после чего заявил, сверкая сразу же замаслившимися глазками, что теперь готов сразиться хоть со всеми мертвецами мира, пусть их только сюда приведут.
      Но Китоврас и Колдун мало обращали внимания на его слова. Кентавр, поудобнее перехватив излучатель, трусцой устремился в лес и сразу же пропал в тени деревьев. Колдун, подождав еще минуту, чтобы посовещаться с Тимом, вдруг плавно взмыл в воздух, заставив Павла от изумления вскрикнуть, и унесся восточным джинном к озеру по самому короткому прямому пути.