Разве это справедливо? Он вдруг вспомнил, что старуху зовут Анна. Точно. Она в деревне почитается за старшую. Лечит этих недоумков, делит между домами добычу. С ней Род обычно и разговаривал. - Пойдем со мной, - Анна, кряхтя, распрямилась. - У меня есть нужная трава. Вылечим твоего ублюдка. Млый хотел обидеться. Это Разлетай-то ублюдок! Но сдержался, вспомнив слова Рода о том, что все Другие - убогие, не нужно принимать их слова всерьез. Молча взяв пса на руки, он послушно пошел за старухой. Толпа расступилась, и он прошел мимо воинов, вооруженных копьями и ножами, некоторые были с луками. Оружие сделано кое-как, с его мечами не сравниться. Род учил их кузнечному делу, но все у Других выходило как-то не так. Металл брали из старых машин. Остовы непонятных механизмов можно найти в степи, где они превратились за долгие годы в ржавые нагромождения истлевающих деталей. Не всякое железо годилось. Попадались и такие куски, что не теряли своего блеска, несмотря на непогоду, но, как правило, из них сделать ничего нельзя. Не берет никакой резец, и в горне тоже переплавить невозможно. Млый остановил взгляд на одном из воинов, чей голый череп сверкал, как начищенный кусок меди. В руках тот держал толстую палицу, утыканную как раз такими неподдающимися времени шипами. Интересно, где взял? Эти шипы можно использовать и как наконечники для стрел. Громадные надбровные дуги почти полностью скрывали у мужчины глаза, но в остальном он был сложен почти нормально. Млый решил, что поговорит с ним потом. Дома начинались сразу за небольшой площадью перед воротами и вытягивались в нитку улицы. К каждому дому прилегал огород. Скота почти не видно. Зря, видно, Велес каждый год отправляет в эту деревню молодняк. Не выращивают съедают. Старуха не шла, а волоклась мимо изб, тяжело опираясь на клюку. Разве такая кого вылечит, сама еле ноги таскает. Но Млый знал, что Другие обладают кое-какими знахарскими секретами. Есть надежда. Наконец добрались до нужного двора. Млый обернулся, толпа шла за ними следом, соблюдая приличное расстояние. И где, спрашивается, у них женщины? Ни одной девушки, какие-то образины в платьях непонятного возраста. То ли дети, то ли старухи. От ворот, завидев Млыя, как раз шарахнулось такое странное существо, только подол мелькнул, но Млый все же рассмотрел, что это, скорее, девочка, только вся правая сторона ее тела, как бы усохла - тоненькая ручка, неестественно вывернутое плечо, а лица и вовсе не разглядеть. - Внучка, - кивнула Анна, заметив, как Млый проводил девочку взглядом. Да тебе то что, ты ей не жених. Не жених, точно. Млый про себя подумал, что здесь ему невесту не подыскать. Да и вообще это вопрос особый. В своих деревнях Другие, как правило, жили семьями, а Род, Стрибог, да почти все, кого он знал близко, предпочитали оставаться бобылями. Нет, женщины были. Случалось, брали и кого-нибудь из Других, но редко. На эту тему разговор он пока с Родом затевать не решался, а тот молчал. Раньше этот вопрос не волновал Млыя совсем, а сейчас он чувствовал, что в его душе и теле происходят какие-то изменения. Что-то вроде чувства опасности - страшной и желанной одновременно. Старуха вошла во двор и направилась в сарай, жестом показав Млыю, чтобы тот пока оставался на месте. Тот опустил Разлетая на землю и выпрямился, оглядываясь. Все в этом дворе было похоже на то, что Млый привык видеть и дома. Колодец, хозяйственные постройки, изба с крыльцом в две ступени, летний очаг. В дверях мелькнул домовой и пропал, спрятавшись за косяк. Очень робкий домовой и ненадежный - это Млый почувствовал сразу. За избой начинался огород с чахлыми кустиками зелени. И ограда, и дом были кособоки, словно делались кое-как, временно, а между тем Другие жили здесь давно, по крайней мере, все те годы, что Млый помнил себя. Через минуту Анна вышла из сарая, держа в руках треснувшую фарфоровую миску с какой-то жидкостью и тряпку. Миска явно была из тех вещей, что еще часто встречаются в хозяйстве Других, - древних вещей, которые можно отыскать в заброшенных городах, а иногда найти прямо в степи. Род тащить в дом такую рухлядь избегал - почти все, чем они пользовались, он изготавливал сам или брал у родственников. Каждый из них владел каким-нибудь ремеслом особенно хорошо, хотя, в общем-то, при надобности могли обойтись без обмена - и Перун, и даже Мокоша мастера на все руки. Про старые города Млый знал мало. Род не очень охотно отвечал на его вопросы о том, как было раньше, и Млый понял одно - из городов вся беда и пошла, а раз так, то и говорить тут особенно нечего. Про себя он давно решил, что побывает все же как-нибудь в старом городе обязательно, а пока некогда - сухой лес привлекал больше. - Подержи пса, - приказала старуха и начала смазывать края раны жидкостью, в которой густо плавала какая-то трава. - Крепче держи да за морду, вон зубы-то какие. Разлетай вырывался и взвизгивал, рычал на Анну, и одновременно виновато норовил лизнуть руку Млыя, но потом затих и только мелко дрожал, когда тряпка прикасалась к рассеченной коже. - Пока все, - Анна с трудом распрямилась и уставилась на Млыя. - Теперь твоя очередь. Из той же миски она зачерпнула пригоршню и припечатала ладонь к бедру Млыя - того словно ожгло, он дернулся и приготовился заорать, что негоже лечить собаку и человека одним лекарством, но осекся, увидев глаза старухи. - А ты что, из другого теста? - спросила она насмешливо. - Те же мясо да кости. Или ты бог? - Бог? - растерялся Млый. - Кто сказал бог? - Ну не Род же! - При чем тут Род! - Млый рассердился. - Вот и я говорю, - старуха неспешно отошла и присела на лавку у крыльца. - Ты - Млый, приемыш. - Да, приемыш, - Млый вспомнил, что он уже не мальчишка и, преодолев гримасу боли, постарался придать лицу подобающее выражение. - Но - не Другой! - Конечно, - старуха вытерла край губ платком. - Как же, разве Другие в доме у Рода живут? - И тут же колюче спросила: - И кем ты себя считаешь? - Я? - растерялся Млый. - Ну, приемный сын. Дом Рода - мой дом. - Твой дом тут! - Анна кивнула на избу. - Здесь твое место. Ты хоть знаешь, откуда ты взялся? Млый отрицательно покачал головой. Вот ведь как получается. Не один раз он спрашивал у Рода и у Велеса, кто его родители, но так внятного ответа и не дождался. А теперь получается, что какая-то грязная старуха попрекает его тем, что он воспитывается у Рода. Может быть, он и правда Другой и даже родился когда-то в этой, например, деревне. Нет, такое невозможно. Врет Анна. - Посмотри, - сказал он и гордо выпрямился. - Разве я похож на ваших мужчин? Разве может кто-нибудь из них биться так, как я, мечом или копьем? Разве у меня кривые руки или три глаза вместо двух? Я такой же, как Род, и умею делать все, что умеет он. Здесь он, конечно, прихвастнул. С Родом ему пока не сравняться, но и терпеть старухино нахальство ни к чему. Сама не знает, что говорит. - А разве у тебя имя? - вновь с плохо скрываемым торжеством спросила Анна. - Млый - это кличка. Млый совсем обиделся. Зря он пришел в деревню, надо было все же попытаться добраться домой. Никогда он Других не любил и не понимал, зачем с ними возятся Велес и Род. Пусть живут, как знают. Вот и теперь вместо нормального разговора у них со старухой завязалась какая-то свара. Не будет он с ней спорить, и все. - Я - Млый... - назидательно начал он, собираясь окончательно указать Анне на ее место. - Ну да. Малой, малый, малыш. Млый. Юноша осекся. Чего угодно он ожидал услышать, только не это. - А почему это не имя? - растерянно спросил он. - Потому что его тебе дал Род, а он не из наших. Он жил здесь когда-то и снова пришел сюда. Пришел тогда, когда о нем почти забыли. Но он заставил вспомнить. Мы поклоняемся ему как богу, и, может быть, он и на самом деле бог, но он не наш. - Тогда кто же он? - А почему бы тебе самому не спросить его об этом? Он знает многое. Он защищает нас от Нави. Он и такие, как он. Род учит нас делать оружие и плуги, Велес растит скот и возделывает пашню, Свентовит не пускает к деревням волотов и противостоит марам. Мы выжили, потому что они рядом, но когда-то все было по-другому. - А как было? - вновь сорвался вопрос с губ Млыя, хотя он только что поклялся ничего больше не спрашивать. - Я тебе сказала достаточно, остальное поймешь сам. Если поймешь, добавила старуха. - Но одно я знаю точно - ты такой же, как мы. Наши люди похожи на уродов не потому, что были такие всегда, и ты зря гордишься тем, что не походишь на нас. Говорят, что ты упал с неба и Род подобрал тебя совсем маленьким. А об остальном я не знаю ничего. У Млыя было еще много вопросов, но Анна неторопливо прошаркала в избу, всем видом показывая, что разговор окончен. Млый остался во дворе, где на подстилке из грязной соломы тревожным сном забылся Разлетай. Отовсюду слышались звуки деревенской жизни - скрипел ворот колодца, переговаривались за оградой люди, где-то около площади в землю вбивали очередной столб укрепления и глухо ухала свая. Внезапно Млый подумал, что смог бы, наверное, здесь жить. В деревне много людей, а они с Родом совсем одни. И Сварог живет одиноко, и Рах, а Свентовит вообще бесконечно странствует по степи, неся дозор, и в своем доме ночует реже, чем под открытым небом. Не оставалось сомнений и в том, что старуха знает больше, чем сказала, но станет ли она говорить еще? Разлетай настороженно дернулся, когда Млый направился к калитке, но тот велел псу оставаться на месте, а сам вышел на улицу. Идти за Анной в избу не хотелось, во дворе больше делать было нечего, и, несмотря на саднящую боль в ноге, Млый решил пройтись по деревне - когда еще представится такой случай. Любопытствующая толпа уже рассеялась, люди занялись своими делами, и Млый беспрепятственно прошагал до самой площади, так почти никого и не встретив. Мелкие деревенские собаки, больше похожие на песцов, пугливо тявкали из подворотен, пару раз из-за оград - Млый хорошо это чувствовал на него украдкой смотрели, но больше ничего странного не происходило, Другие разбрелись по своим избам и огородам, а воины работали на площади, возясь с укреплением. Его появление перед воротами Другие встретили тяжелым молчанием. Млый и сам не знал, что следует говорить. До этого дня общение с Другими обходилось почти без слов. Даже Род больше молчал, чем говорил, приезжая в деревню. Да и не задерживались они здесь дольше, чем требовалось для дележа добычи. Теперь об этом Млый пожалел. Некоторые лица воинов были смутно знакомы, некоторые, казалось, попадались в первый раз, но Млый заметил, что никто не смотрит ему в глаза. Мужчины торопливо отводили взгляд, всем видом показывая, как они заняты. Странно, разве он враг? Тяжелое заостренное кверху бревно, как ни старались удержать его вертикально, кренилось вбок. Появление Млыя привело всех в замешательство, и вдруг бревно резко качнулось, повалившись на удерживающего его со стороны ворот низкорослого мужчину так, что тот от неожиданности разжал руки и упал на спину. Млый не собирался вмешиваться в дела Других, но крик: "Держи!" и для него самого прозвучал как команда. Он стремительно шагнул вперед и подставил плечо под наклонившийся столб, и в то же мгновение еще двое мужчин отскочили в сторону, словно Млый мог причинить им вред. Оставшись один на один с навалившейся на него тяжестью, Млый вдруг понял, что бревно ему не удержать. Это был толстый ошкуренный ствол дерева восьмиметровой длины, и Млый закачался, упершись изо всех сил ногами в землю. Мышцы на руках и спине вздулись буграми, сапоги скользили по утрамбованной площадке. Еще можно было, резко оттолкнувшись, отпрыгнуть в сторону, предоставив бревну возможность рухнуть и никого не задеть, но Млый чувствовал, что если сделает это, то враждебность Других только усилится. Так он и стоял, проклиная себя за глупую услужливость, заставившую его броситься на помощь, с каждым мгновением чувствуя, как все ниже и ниже наклоняется ствол, заставляя все сильнее сгибать колени. Неизвестно, чем бы закончилось это противостояние, но в самый критический момент один из воинов, тот самый, которого Млый отметил раньше в толпе и решил с ним поговорить, вдруг преодолел всеобщее оцепенение и, подскочив к юноше, подставил свое плечо под бревно. Следом на помощь бросились еще двое, а затем подбежали трамбовщики и стали сваями уминать землю. Когда стало ясно, что больше бревно никуда не упадет, Млый смущенно улыбнулся пришедшему на помощь воину. Был тот массивен и широк в плечах, одного роста с Млыем, и когда юноша поблагодарил его, что не заставил испытать позора, только глухо хмыкнул себе под нос и совсем по-свойски хлопнул Млыя по плечу. - Я думал сначала, ты справишься, - сказал он наконец, оценивающе оглядывая юношу. - Род бы справился. - Может быть, - Млыю не понравилось, что его опять сравнивают с Родом. - Справился бы, - уверенно продолжил мужчина. - Но ты такой же, как мы. - Наверное, - Млый устал спорить в этот день. Захотелось вернуться во двор к Анне. - Но Род сейчас далеко. Его Рах позвал биться с волотами на юге. - С волотами? - обеспокоился трехрукий, услышав это и на сторожевой башне. - А сюда они не придут? - Да справятся с ними Свентовит и Род. Не впервые. - Юноша растер отдавленное плечо и тут же болезненно сморщился еще и от боли в раненой ноге. - Ты где такие шипы достаешь? - спросил он у своего нежданного помощника, чтобы переменить тему разговора, и кивнул на палицу, аккуратно прислоненную к ограде. - Из таких наконечники стрел можно делать, сносу не будет. - Могу показать, - подумав, сказал воин. Глаза его Млыю так разглядеть и не удалось, но, показалось, в них блеснул веселый огонек. - Там еще есть. Только вот выдирать трудно. - Ну, это уж как-нибудь... - Млый осторожно потрогал шипы. - Острые. - Да, но надо подтачивать, а металл очень твердый. Напряжение первых минут спало, и Млый увидел, что на площади появились дети. У Других детей всегда было много, а вот у Рода или у Велеса ни одного. Млый тоже рос один и никогда не играл со сверстниками. Сколько он помнил себя, его товарищами по первым играм были взрослые. Да и играми его боевые упражнения назвать трудно. Еще он обучался ремеслу, умел мять глину и делать из нее посуду, раздувать кузнечный горн и закалять сталь, ездить верхом и даже принимать роды у коров и кобыл, а вот так просто бегать по улице без цели и занятия ему не удавалось никогда. - Скажи, - неожиданно для самого себя спросил он, - почему вы такие разные? Много больных и слабых. Раньше, говорят, было не так. - А мы и сами не знаем, - вдруг выкатился из общий толпы мужичок, чуть достающий Млыю до пояса. Большая голова едва держалась на тонкой шее и постоянно свешивалась набок, словно готовое сорваться с ветки яблоко. Раньше машины все делали, а потом сломались. Вот мы и ковыряем землю руками. - Помолчи, - остановил мужичка воин с палицей. - Знаем, что было когда-то по-другому. Людей было много, и города большие были, и вещей всяких полно. А потом пришла долгая зима и мор, и голод. А те, кто выжили, остались калеками. И дети теперь рождаются калеками. Может быть, совсем бы погибли, да Род стал помогать. - А до этого не помогал никто? - Зачем тебе это? Про то, как раньше было, в книгах написано. Только эти книги читать не всякий умеет. Да и сохранились они лишь в городах. А туда лучше не ходить, там еще страшнее, чем в степи. Анна рассказывает, что из городов пошла вся зараза. Вода стала ядом, изменились звери и птицы, и люди стали другими. Все стали другими, кто выжил. А выжили немногие. Это Млый знал и так. Кое-что Род ему говорил. Он опять прислушался. Юноша почувствовал, как стадо оленей, вновь чем-то встревоженное, рванулось через холмы в сторону сухого леса. Но их испугали не мары. Мар не слышно. И не волки, а что-то страшное и неотвратимое, надвигающееся с востока. Если мысленно провести прямую между стадом и этим чем-то, то деревня как раз оказывалась посередине линии. - В степи ничего не видно? - крикнул Млый стражу. Но тот и так не отрывал взгляда от горизонта и успокаивающе махнул рукой, мол, ничего. - Ждешь помощи? - понимающе спросил воин. - Но ты же сам сказал, что Род далеко. - Дело не в этом, - признался наконец Млый, когда понял, что так и не может определить, какое чувство опасности заставило его насторожиться. - В степи что-то есть, но я не знаю что. - Кочевники с юга, - предположили в толпе. - Или мары, они вчера шастали вокруг деревни. Или бездомные злыдни. Но мы их прогоним. - Нет, - Млый отрицательно покачал головой. - Но будет лучше, если воины приготовятся. Напоминание было излишним. Итак все мужчины, способные держать в руках оружие, собрались у изгороди. Тут же разделившись на отряды, они отправились ко вторым воротам с противоположной стороны деревни. С равнины подул ровный устойчивый ветер. Несильный вначале, он с каждой минутой становился все стремительнее и плотнее. Рваные тучи вновь собрались в одно бесконечное облако, но вместо привычного серого цвета приобрели грозовые оттенки, закручиваясь по нижнему краю лохматыми воронками, куда, словно в топку печи, начало втягивать пыль и мелкий мусор. - Не нравится мне все это, - пробормотал Млый и привычно положил ладонь на рукоятку меча. - Ничего не понять. И на грозу не похоже. В воздухе разлилась необычная для этого месяца года сухость. Колючие песчинки били в лицо. Точечные участки боли заставили вспомнить о нашествии гнуса, и Млый прикрыл рукою глаза. Вскоре у ворот послышались крики. Это с пашни прибежали те, кто работал на поле. Их впустили, и ворота захлопнулись вновь. Почти в ту же минуту потемнело так, словно настало время ночи. Если надо сражаться, то Млый был готов. Он еще раз пожалел, что копье и дротики остались притороченными к седлу, но мечи были при нем. Хотя ничего нет лучше для битвы на расстоянии, чем луки. Другие также понимали это, и лучники уже поднялись на крепостную стену. Беда была в одном - сражаться не с кем, а тем не менее юноша хорошо чувствовал, что все изменения, происшедшие в природе, не просто капризы погоды. Он ясно ощущал надвигающуюся опасность. Ну почему сейчас рядом нет Рода! Уж он бы объяснил, что их ожидает. Млый поймал себя на этой мысли и нахмурился. Вот только без паники. Он должен справиться и с этим. Нельзя всю жизнь прятаться за спины старших. Неожиданно Другие даже не закричали, а как-то завыли, словно Кара и Желя в лунную ночь. Но от этих воплей, в которых воинственности было не больше, чем в крике настигнутого ястребом зайца, Млый почувствовал себя, как в стаде, обреченном и загнанном. - Тихо! - его гневный крик заставил Других замолчать. От неожиданности или от страха и мужчины, и женщины примолкли, и тут же явственно послышался нарастающий грохот, который катился, как это Млый слышал и раньше, с востока. Но раньше это был грохот, различаемый лишь им одним, а теперь его услышали все. - Это Хала! Млый и не заметил, как на площади вновь появилась Анна. Обернувшись, он увидел старуху, которая стояла посреди толпы, запрокинув лицо к небу. Платок почти сдуло с ее седых прядей, и сейчас они облепили ее лицо белыми длинными нитями. - Это Хала! - повторила Анна. Вот уж кого не ожидал встретить Млый когда-нибудь в степи. Вернее, ожидал, но надеялся, что этого с ним никогда не случится. Страшный змей Хала опять прорвался из Нави в Явь. На всей памяти Млыя этого не случалось ни разу. Юноша знал, что биться с Халой бесполезно, по крайней мере ему, не Роду. Рах говорил ему про Халу, и Свентовит хвастался однажды, что бился со змеем в степи и прогнал его обратно в Навь. Но это было так давно, что Млый думал об этой истории, как о страшной, но забавной сказке. А теперь все оборачивалось по-другому. Как бы то ни было, но просто так сдаваться Млый не хотел. - Копейщики, на стену! - приказал он. - Лучники, приготовьтесь! Он не знал даже, как выглядит этот змей, но решил биться с ним до конца. Уж лучше погибнуть в схватке, чем покорно ожидать неминуемой участи. Два меча сверкнули в руках Млыя, но до чего же маленьким и беспомощным показался он самому себе перед огромным нечто, глядящим на него с неба. Темнело все сильнее. Уже и тучи различались с трудом, и даже рядом стоящих Млый ощущал скорее слухом, а не глазами. Ветер стал совсем ледяным, и казалось, сейчас пойдет снег. Потом вместе с темнотой упал туман. Это был не влажный утренний или вечерний туман, а холодный сухой дым, который застревал в горле и заставлял кашлять, обжигая легкие. - У-у! - снова затянули Другие. - У-уу! Неожиданно из колодца, также находившегося на площади, хлынула вода. Она поднялась бурлящим столбом с глубины в двадцать сажен, частично проливаясь через сруб, закрутилась в воронку и устремилась вверх. - Хала выпьет всю воду! - закричали женщины. - Мы погибнем от жажды! Где же он, этот страшный змей? Млый вертел головой, но не различал ничего, кроме нижнего края бесконечной тучи, которую стремительно нес ветер. И в тот же момент он вдруг понял, что никакая это не туча, а часть гигантского перепончатого крыла, которое накрыло всю землю. А в следующий миг на него глянули желтые, как две луны, мертвые глаза. Лучше бы он никогда не видел этого взгляда! Руки Млыя, еще так недавно готовые к битве, беспомощно опустились, и мечи с жестяным игрушечным звоном упали на землю. Юноша почувствовал, как его пригибает властно давящая сила, заставляет дрожать колени и сутулит плечи. Другие уже попадали на землю и даже не делали попыток подняться. - Я не боюсь тебя! - прохрипел Млый, продолжая глядеть вверх, хотя это было уже непосильно. - Спускайся, мы будем биться! Ливень столбом рухнул на него, как будто Хала выплюнул обратно всю воду, взятую им из колодца, и Млый все-таки упал, сметенный больно бьющими струями. Он упал и не видел, как желтые глаза начали тускнеть, и край крыла - уже край - промелькнул над деревней. А вслед за водой вниз обрушился град. Ледяные лепешки с костяным стуком падали на площадь, на спины и головы людей. Послышались жалобные вскрики. Ветер стих, и Другие врассыпную бросились по домам, укрываясь от бьющих, словно пули, градин. Млый и опомниться не успел, как дважды ледяные осколки ударили его в лицо, из рассеченной кожи полилась кровь. Забыв об оружии, юноша вжался под стреху ворот, которая также кряхтела и трещала, рискуя расщепиться на лучины. Но, как только пошел град, все мгновенно преобразилось вокруг, тучи внезапно раздвинулись и ослепительно блеснуло солнце. Частые мощные струи продолжали бить вниз, и каждая из них несла перед собой, как копье, сверкающий наконечник льда. Так продолжалось долго, Млыю показалось - вечность. Убийственная ярость стихии не уменьшалась, а солнце только добавляло неправдоподобной резкости нескончаемой катастрофе. Скоро уже всю площадь покрыла корка шевелящегося льда, рухнула часть изгороди, открыв в проеме равнину и дальние пашни, на которых больше не зеленели всходы. Млый увидел на площади и несколько жутких ледяных холмиков - под ними остались тела Других, не успевших вовремя найти укрытие. Но грохот замирал вдали и, прислушавшись, Млый понял, что Хала скользит дальше, в глубь Яви, потеряв интерес к погубленной им деревне. Люди выходили из домов осторожно, постоянно взглядывая на небо и вжимая головы в плечи. По улице приходилось брести по колено в ледяном крошеве, медленно тающем на солнце. Млый выбрался на открытое пространство и по локоть запустил руки в лед, пытаясь разыскать мечи. Рядом уже копошились Другие, разгребая градины и вытаскивая на поверхность тела погибших. Один из найденных на площади был еще жив, но, увидев его лицо, вернее то, что от него осталось, Млый торопливо отвернулся. - Неужели ты испугался, приемный сын Рода? - услышал он совсем рядом голос Анны. Вопрос прозвучал некстати. Млый ведь действительно испугался, хотя не признался в этом даже себе самому, и ответить утвердительно означало назвать себя трусом. Этого юноша допустить не мог. - Какой-то Хала... - процедил он презрительно. - Что же ты тогда потерял мечи? - Я бы вышиб из него дух, - надменно сказал Млый. - Да поскользнулся. - И забился под крышу, - продолжила Анна. - Ничего, страшнее Халы может быть только сама Навь. Она побрела прочь, бормоча что-то себе под нос и охая на ходу. Тела погибших уже унесли, и воины вновь, как и до появления змея, принялись заделывать образовавшуюся в изгороди брешь. Млый растерянно стоял, не решаясь снова придти им на помощь. Он чувствовал, что не выдержал испытания. Не то чтобы он должен был непременно победить Халу, но ведь он даже не сделал попытки сразиться с ним. Или не успел? Слишком много для одного дня. Млый потащился по улице прочь от площади. Он чувствовал себя беспомощным и маленьким. Млый - малыш. Только что сегодня утром он считал себя почти равным Роду. По крайней мере стать таким, как Род, казалось ему, мешало лишь время. И вот сейчас он понял - таким ему не стать никогда. Не потому ли, что он действительно Другой? Вопросы копились, а ответов не прибывало. Юноша шел по улице и убеждался деревня разорена. Поваленные изгороди, искалеченная земля огородов, много погибших. Как справятся Другие с этой бедой? Ночь неожиданно выдалась звездной. Млый отказался спать в избе у Анны, где кроме нее жила еще семья сына, и ему вынесли постель в сарай. Разлетай устроился рядом, норовя с подстилки переползти под бок юноше. Сквозь выбитые доски крыши хорошо был виден Млечный путь, неровной дорогой убегающий в бесконечность. А утром, ведя в поводу Рыжего, в деревню приехал Род.
      Сухой лес
      - Смотри, он выжил. Помнишь, мы видели его совсем маленьким и слабым. - Кто же не знает этого? Может быть, спустимся вниз, и поговорим с Родом? Пусть он расскажет, зачем взял в свой дом Другого. - Не наше это дело. Если Род так решил, то его не переубедить. - Ты можешь сказать, какая судьба ожидает Другого в будущем? - Пока ничего не ясно. Но ему предстоят многие испытания и битвы. Будет большое путешествие, а вернется ли он оттуда, не знает никто. - Даже Суденицы? - Даже они.
      Обратно, домой, ехали не торопясь. Покатая зыбь холмов навевала дремоту. Рыжий и Буян шли рядом, и только иногда белый конь косился на Млыя фиолетовым глазом и исподтишка старался укусить за ногу. Но Род дергал повод, и Буян успокаивался. Разлетая пришлось взять в седло. Держать его было неудобно, но сам пес идти не мог, и Млый придерживал его одной рукой, прижимая к себе. Неторопливо круживший почти на одном месте коршун вдруг резко подался в сторону и полетел прочь, изредка взмахивая крыльями. Млый завертел головой, стараясь понять, что его напугало, но не увидел ничего, а между тем в воздухе что-то происходило. - Гамаюн и Алконост, - коротко сказал Род. - Где? - удивился Млый. - Высоко, тебе не видно. - Почему они не спустятся ниже? - Зачем? Они не любят разговаривать с нами, им хватает общества друг друга. Летают, смотрят, спорят между собой. Вот, слышишь, Гамаюн запел. Млый прислушался, но не различил ни слова, лишь неясное ощущение покоя и умиротворения наполнило душу, но это, скорее всего, просто потому, что он возвращается домой, и Род рядом, и сам цел. - Не слышишь? - еще раз спросил Род. - Нет. - Он поет о счастливом мире, полном солнца и любви. Он поет о жизни. - Неужели? - опять удивился Млый. - Странно, почему я не слышу этого. Никогда не видел Алконоста, да и о Гамаюне знаю только от тебя. - Ничего, еще встретишься. Род привстал на стременах, понукнул Буяна, заставив того рысцой подняться на вершину холма. Он остановился там, поджидая Млыя, а когда тот подъехал, указал рукой на горизонт. - Вон там проход в Навь. - Там не видно никакого прохода. - Он там. Я бы запечатал эту дыру навсегда, да не в моих силах. Млый приложил одну руку козырьком ко лбу - горизонт был чист, и только где-то возле самого края земли кромка неба как-то странно изгибалась, словно ее разрывала невидимая сила и разводила в разные стороны. - А ближе подъехать можно? - Не сейчас. Да и опасно. - Оттуда прилетел Хала. Ты видел, что он наделал в деревне? Собери всех наших, и мы сами пойдет в Навь. - Спокойнее, Млый. Об этом поговорим, когда приедем. Млыя после вчерашнего разговора с Анной так и распирало от вопросов. Но беседовать на ходу не имело смысла, серьезно поговорить можно только дома, и он замолчал, покачиваясь в седле и хмуро следя за степью. Сегодня было удивительно спокойно. Ворчун заметил их еще издали, ворота открылись со скрипом, и Млый очутился в привычной тесноте двора. Какое-то время ушло на то, чтобы расседлать и отвести в денники коней, потом Род занялся Разлетаем. Отскреб от шерсти засохшую траву и пошептал, склонясь над псом и одновременно водя рукой над раной. Млый теперь знал - о Разлетае больше можно не беспокоиться, выживет. О своем походе вместе с Рахом и Свентовитом на юг Род рассказывал скупо. Отогнали волотов к морю, пригрозили, чтобы вели себя потише, на том все и кончилось. Но Млыя сейчас интересовало вовсе не это. В любой другой день он бы не отстал от Рода, пока бы не выудил всех подробностей, а сейчас не давали покоя слова Анны о том, что он такой же, как и Другие. Сам - Другой. И почему, спрашивается, он упал с неба? Разве так рождаются дети? И почему, если он Другой, то живет у Рода? Вот что он хотел спросить, и немедленно, но все не решался. Уйду в лес, - с тоской подумал Млый. - Там никто не помешает. Заберусь в чащу и буду думать. Долго думать, пока не пойму. За обедом - похлебка из оленины и овощи - больше молчали, чем говорили. Род попенял Млыю за непослушание, говорил ведь, чтобы к Велесу не ездил, про Халу не упомянул вообще, словно тот появлялся в степи каждый день и все к нему привыкли, как к марам. Сам Млый о своем испуге и о том, что растерял в страхе мечи, тоже не обмолвился ни словом. Стыдно. Но после обеда, когда Род направился в кузницу, натягивая на ходу грубый кожаный фартук, попридержал его за руку и, глядя в пол, а не в глаза, спросил: - Анна сказала, что я упал с неба. Правда? - Ох! - от неожиданности Род дернул тесемку фартука так, что та оторвалась, словно обыкновенная нитка. - Ведь предупреждал, чтобы без меня в деревню ни ногой. - Он сумрачно уставился на Млыя и вдруг сел на лавку, по привычке вороша, как это бывало всегда, когда он оказывался в затруднительном положении, длинные волосы. - Ладно, садись, - кивнул он на табурет напротив. - Поговорим. Млый сел и выжидающе посмотрел на Рода. Вопрос был задан, зачем лишние слова. Род кряхтел и мялся, словно забыл разом как надо говорить, что-то фыркал себе в бороду и выглядел растерянным, что было непривычно. - Упал с неба, да! - проговорил он с внезапным вызовом, словно продолжал с кем-то спорить. - Ну и что! Уже бывали случаи, когда мы воспитывали человека. Можно вспомнить и Кисека, и Кия. Правда, там другой случай, вновь он забормотал себе под нос. Ничего не понимающий Млый неожиданно заволновался и сам. Он вскочил с табурета, легонько прикоснулся к плечу Рода. Тот словно очнулся. - Твои родители - люди! - Другие? - переспросил Млый. Признание его не удивило, он ведь и раньше знал, что приемыш.