Встречи наедине не получилось. В бункере с пультом управления, где места было побольше, опять собрались командиры взводов, и Млый был вынужден вести разговор на общем собрании, а не с глазу на глаз. А, может, это и к лучшему, подумал Млый. Скрывать ему было нечего. - Зачем вы держите меня здесь без дела? - Млый сразу же перешел в атаку. Даже на верхнем посту от меня толку было бы больше. Никто лучше меня не умеет драться с килотами. - Сядь и молчи, - грубо оборвал его Бруно. - Вот стул. Когда понадобится, тебя спросят. - Но речь идет об отряде, который поведу я, - горячо возразил Млый. - Мне лучше знать, кого следует в него отобрать. - Да помолчи ты! - на этот раз его остановил Евгений. - Верхнего поста больше не существует. Нас прижали к нижним этажам. Прежде чем формировать отряд, надо подумать, а сумеем ли мы выбраться из бункера вообще. - Что, так плохо? - шепотом спросил Млый у оказавшегося рядом Фоки. Тот изучающе посмотрел на него, потом неохотно кивнул. - Так вот, - Евгений обвел собравшихся взглядом. - Если даже прорвемся и отобъем выход из телецентра, на площади нас возьмут в кольцо и непременно уничтожат. Проблематичным выглядит и выход из самого города. Вывести наверх всех бойцов и потерять половину - это не лучшее решение. Язычнику и Архимеду удалось добраться до бункера, но это было три дня назад. Во-первых, увеличилось количество килотов, во-вторых, Отшельники вьются над телецентром, как москиты. По всему заметно, что готовится завершающий удар. - Мне уже два раза велели молчать, - вновь не выдержал Млый, - но наше обсуждение не станет для Отшельников секретом. Им известно все, что происходит в бункере. Возможно, что они сейчас слышат нас дословно. Какой смысл разрабатывать план, если нас всегда удается опередить. - И что ты предлагаешь? - Каким-то образом шифровать информацию. Не делиться с нею со всеми командирами, а только с теми, на кого будет возложено конкретное исполнение. - Это значит ты будешь знать все, а другие - ничего! - взорвался Леньчик. Он после гибели Седого утратил свою мальчишескую беспечность, и Млый заметил, что в его поведении появилась пугающая истеричность - верный признак, что сержант находится на грани нервного срыва. - Почему тебе должны доверять больше, чем мне! Я предлагаю заключить Язычника под стражу и вынести рассмотрение его дела в трибунал. Леньчик бушевал бы еще долго, но спокойный Фока силой усадил его рядом с собой, а Евгений неожиданно объявил собрание закрытым. Командиры расходились неохотно, ворча и кидая на Млыя недоброжелательные взгляды. Вынужден был уйти и Млый, но через полчаса его вновь потребовали к Бруно. За это время Млый успел наведаться к Ольге. Под присмотром охраны встреча вышла нерадостной, но по тому, как ободряюще девушка ему улыбнулась, Млый понял, что понимает она намного больше других. Они посидели, молча, на старых ящиках в углу зала, где Ольга пристроила свой маленький приемничек. Батарейки в приемнике сели окончательно, и, кроме хрипов, из эфира ничего извлечь не удавалось, но Ольга упрямо твердила, что в следующую вылазку наверх обязательно пойдет вместе с бойцами, чтобы прорваться в радиорубку, Млый ее испуганно отговаривал. Потом, когда уже последовал приказ явиться к Бруно и охрана на мгновение отвернулась, Ольга быстро поцеловала Млыя в щеку, и он весь путь до командного пункта шел, счастливо прижимая ладонь к месту поцелуя, словно желая подольше сохранить ощущение прикосновения теплых губ. На этот раз в помещении никого, кроме Бруно и Евгения, не было. Охране велели выйти, но далеко от двери не отходить. Бруно курил одну сигарету за другой, Евгений ругался, что и так дышать нечем - очистительные установки работают плохо. Млыю запах табачного дыма также не нравился, но он терпеливо молчал. - Значит, ты считаешь, что Отшельникам становится известно все, о чем мы здесь говорим? - начал Евгений. - Да, они мне это продемонстрировали наглядно, - Млый не стал вдаваться в подробности. - И то, что говорим, а, возможно, и то, что думаем. Но в этом я до конца не уверен. - Как же так? - язвительно заметил Бруно. - Ты ведь всегда знаешь, что следует делать. Неужели есть какие-то сомнения? - Не горячись, - Евгений поманил Млыя рукой. - Посмотри сюда. Подойдя к столу, Млый увидел вычерченный от руки план. Он сразу определил, что на плане изображена площадь. Вот бывшее здание штаба, теперь полностью разрушенное, вот подходы, а вот и телецентр с иглой трансляционной башни. Примыкающий к башне многоэтажнй куб, где размещается оборудование, вычерчен особенно тщательно. - Ну и что? - Млый вопросительно взглянул на Евгения. Тот, по-прежнему храня молчание, указал пальцем на крышу здания. Сначала Млый ничего не понял и выразительно пожал плечами, но потом, всмотревшись внимательнее, различил на плане крестик летательного аппарата. Неужели? "Самолет?" - быстро написал он на подсунутом ему под руку листке бумаги. "Планер", - ответил Евгений. Такого Млый не ожидал. Он помнил упоминание Архимеда, что умники пытаются отремонтировать вертолет, стоящий на университетской площадке. Но университет сейчас полностью отрезан от телецентра, добраться туда невозможно. Но оказывается у умников есть еще и планер. Что же они раньше-то молчали? Но потом возникли новые сомнения. Хорошо, планер есть, но ведь его надо еще запустить в воздух. Нельзя же его просто столкнуть с крыши. Евгений, предугадывая вопросы, начертил от планера две косые линии, расходящиеся к противоположным углам крыши. Получилось что-то вроде рогатки. "Катапульта", - догадался Млый. Обыкновенная катапульта. Тросы сильно натягиваются, затем перерубаются, и планер, получив необходимое ускорение, выстреливается с крыши, как снаряд. Вскоре выяснилось, что планер вместе с пилотом способен вместить восемь человек. Маловато. Евгений и Млый переписывались еще долго, торопливо передвигая от одного к другому листки бумаги. Восемь человек, конечно, мало, но у Млыя появилась идея попросить помощи у степняков. Может, и согласятся. Бруно настаивал на том, чтобы заставить с помощью оружия. Степняки, вооруженные лишь мечами да луками, вряд ли устоят против автоматов, но Млый решительно возразил. Нет, только если согласятся добровольно. Бруно был недоволен. Несколько раз он хватался за пистолет, грозил заключением в камеру, но Млый остался тверд. Хватит крови. Долгий спор вышел насчет подбора команды. Млый написал имена тех, кто, по его мнению, сможет оказаться ему наиболее полезен. Не сомневаясь, он включил в отряд Фоку, Павла, Курта и попросил взять с собой Ольгу, ведь на корабле есть более мощный, чем в телецентре передатчик, она, возможно, сумеет наладить связь. Бруно он вычеркнул из списка сразу, после чего подвергся новым нападкам и оскорблениям. Но, как ни странно, его поддержал Евгений. Бруно должен остаться на месте, без него оборона совсем развалится, так что даже в случае удачного завершения операции спешить обратно на выручку отряду будет уже поздно. Особые сомнения у командиров вызвала кандидатура Архимеда. Но здесь Млый был непреклонен. Ему просто необходим хороший механик. В конце концов Евгений и Бруно сдались. Навыков пилотирования ни у кого из умников не было. Риск не справиться с управлением оставался велик, но Млый настоял на том, что планер поведет он сам, возможно, помогут его занятия на тренажере. К вечеру, когда обсудили все детали и согласовали кандидатуры, дышать в комнате стало решительно нечем. Табачный дым плавал слоями, глаза слезились, но довольным теперь выглядел даже Бруно - только бы сработал план. У самого Млыя энтузиазма было поменьше. Он-то на деле представлял, что им предстоит совершить. Большой вопрос - сумеют ли они вырваться из города. Но даже, если все пройдет удачно и планер не рухнет камнем в первые же мгновения, какую встречу им окажут в степи, ведь для степняков горожане оставались извечными врагами, владеющими продовольственными складами и не пускающими к ним чужаков. Да и сам путь до корабля был полон опасностей. Василиски, грифоны, проклятый Хала - вот кто ожидают их на пути к кораблю. А демонтаж излучателя, обратная дорога? Все выглядело зыбким и туманным. Радовало лишь то, что удастся вывести из осажденного бункера Ольгу. Уж в степи-то Млый позаботится о том, чтобы оставить ее в ближайшей деревне, там еще есть шанс выжить. Мелькнула мысль и об обычном побеге. Но разве не это предлагал ему Барон Суббота всего несколько дней назад? Нет, теперь, когда у людей появилась надежда на помощь, нельзя не оправдать их ожиданий. Если отряду и суждено погибнуть в степи, то Млый разделит участь бойцов. Но лучше бы все получилось так, как задумано. Несмотря на успешно разработанный план, охрану Млыю оставили. Ну и пусть! Теперь он почти не обращал внимания на сопровождающих, а сразу побежал к Ольге сообщить новость. Торопясь, он написал все на бумаге и даже сопроводил слова рисунком. Дожидаться согласия не стал - это приказ - и помчался к Архимеду. Вначале Архимед ему не поверил, и Млыю пришлось побороться с ним за швабру, тот не желал ее отпускать. А минуту спустя Млыю пришлось уже отвечать на множество вопросов. Они забились в угол лазарета, и Поспелов тщетно пытался обратить на себя внимание, чтобы уяснить, что происходит. Почерк у Архимеда был отвратительный, Млый не понимал из его записей половины, но по лихорадочно заблестевшему взгляду и едва сдерживаемому восторгу было понятно, что сама по себе идея использовать планер полностью одобрена и приветствуется. Проблема состояла еще и в том, как пробиться на крышу. Не было окончательной уверенности и в исправности летательного аппарата, но здесь приходилось рассчитывать на удачу. Ближе к вечеру Евгений и Бруно собрали всех членов будущей операции в командном пункте. Фока, Курт и Павел были уже предупреждены. Еще двоих членов отряда Млый знал плохо, видимо, они являлись ставленниками Бруно и соответственно проинформированы, потому что почти не принимали участия в обсуждении и смотрели на Млыя неприязненно. Но, по отзывам Фоки, юркий Денис и массивный, чем-то похожий на Бруно Ян, были отличными стрелками, да и в рукопашной мало кто мог с ними сравниться. Идею отправиться в полет ночью отвергли сразу и безоговорочно. Вряд ли темнота станет их союзником, скорее, наоборот. Ночь - лучшее время для Отшельников, а килотам все равно когда сражаться, им не нужен ни сон, ни отдых. К тому же темнота сильно затруднит пилотирование, легко наткнуться на какое-нибудь высокое здание. Млый посетовал на зимнюю погоду. Летом лететь было бы лучше, значительно больше потоков теплого воздуха, но выбирать не приходилось. Как выяснилось, планер был детищем профессора Поспелова. Его собрали еще год назад, но так и не опробовали в воздухе. Поспелова принесли из лазарета на носилках, и он подробно вычертил схему управления, но остался полон скепсиса. Архимед придирался к каждой детали и в конце концов они сцепились с профессором в теоретических рассуждениях так, что еле их остановили под угрозой удалить Архимеда из отряда вообще. Только это и помогло. Фока настоял на том, чтобы в прорыве на крышу участвовали бойцы его подразделения, они пойдут первыми и расчистят лестницу. Потом пойдет отряд. Самому отряду в драку ввязываться запрещалось. Сзади его будет прикрывать Бруно. Двадцать человек его личной гвардии должны гарантировать, что пока отряд находится на крыше и запускает планер, никто из килотов туда не прорвется. Об Отшельниках старались не вспоминать. Пока они сами непосредственно не принимали участия в боях, но то, что сюрприз с их стороны последует, сомневаться не приходилось. Иногда Млый искоса посматривал на Ольгу. Она выглядела растерянной, и Млый начал уже жалеть, что ввязал ее в дело, которое не всякому мужчине по плечу, но успокаивал себя тем, что под его присмотром ей будет все же безопаснее, чем оставаться в бункере. Приказ ночью всем спать и экономить силы выполнялся с трудом. Млый слышал, как рядом ворочается и вздыхает Архимед. Отряд поместили в отдельной комнате. Несколько раз за ночь с койки вставал Павел, жадно пил и ложился опять. Курт, поспав часа два, демонстративно стал разбирать и чистить и без того блестевший от смазки автомат. Один Фока лежал тихо, и было непонятно, спит он или бодрствует. Разведчики докладывали, что погода наверху в последние дни успокоилась, перестал дуть ветер, и наступило что-то вроде оттепели. По крайней мере, небо оставалось ясным и, проснувшись, Млый впервые за долгие месяцы почувствовал нетерпение от встречи со степью. Там сейчас на заснеженных просторах, испещренных ленточками следов, стоит удивительная тишина, пахнет морозной свежестью, и Род, выходя за ограду, оглядывает горизонт, приложив ладонь ко лбу. Хорошо! Вспомнив о Роде, Млый погрустнел. Что-то случилось там, у Отшельников. Может быть, Род действительно подавал ему знак, а, может, ему это почудилось. Но захотелось домой, в уют комнаты, знакомой с детства. А у Велеса с Ладой как обычно в такие зимние дни, курчаво дымит печная труба, печется запашистый хлеб, и в загоне хрипло ржут, толкаясь у кормушки, разномастные кони с покрытой инеем шерстью. Конями бы им разжиться не мешало. Но, подумав об отряде, Млый досадливо мотнул головой - наездники из них никакие, только из автоматов палить и умеют. Млый лично проверил экипировку каждого бойца. Ему вернули мечи, не хватало лишь ножа. Тот так и остался в ладони Отшельника, жалко, что не в мозгах. Павел щедро предложил ему свой, с выкидывающимся из рукоятки лезвием, но Млый отказался - игрушка. Наконец ему подыскали подходящий десантный, он оказался все же легковат, но привередничать не приходилось. Желая встать во главе отряда, Млый потолкался в коридоре с остальными бойцами, но ему определили место в середине, рядом с Ольгой, а вперед вышел Фока. Так они простояли цепочкой перед выходом минут десять. За дверью кипела схватка. Ворвавшись на лестницу, подразделение Фоки устремилось вверх, но через два пролета было остановлено килотами - снизу поднапирали свежие силы, и в какой-то момент Млый даже подумал, что придется возвращаться и готовить операцию заново, но тут же последовала команда бежать на крышу. Всегда такой медлительный, Фока повел отряд, перепрыгивая через две ступени, не отвлекаясь даже на то, чтобы добить кого-нибудь из килотов. Сразу же следом за отрядом на лестницу вышел Бруно со своей гвардией, Млый слышал, как сзади завязался новый бой. Позже Млый поймал себя на том, что весь путь буквально волок за собой Ольгу, сжав рукав ее штормовки в горсти, но на крышу они выбрались вовремя - никто не помешал им, уцелевшие бойцы Фоки вернулись, чтобы помочь Бруно. На продуваемой ветром крыше снега почти не было. Посчитав это добрым знаком, Млый устремился в угол площадки, где стоял планер. Громадные прямые крылья делали планер похожим на уменьшенную модель Халы; открытый, как лодка, фюзеляж выглядел ненадежным. Тросы, уходящие к двум лебедкам бессильно змеились по крыше. Бойцы посыпались внутрь фюзеляжа, как горох в стручок, место пилота пока оставалось свободным. Несмотря на то, что возможности отрепетировать свои действия отряду и прикрывающим его бойцам не было, все действовали четко, без лишней суеты и паники. Млыю даже не потребовалось отдавать приказ, чтобы специально выделенные для этого сопровождающие бросились к лебедкам. Барабаны завертелись с противным скрипом, до звона натягивая тросы. Все уже заняли свои места, и лишь один Архимед, по привычке хмыкая в бороду, бродил вокруг планера, трогая элероны и зачем-то заглядывая под днище. - Упадем, - многозначительно сказал он, когда Млый прикрикнул на него. Разобьемся к чертовой матери! Разве это конструкция. Я всегда говорил, что Поспелов неуч и выскочка... Договорить ему Млый не дал, а просто сгреб в охапку и перекинул через борт, как мешок с картошкой. Архимед рухнул внутрь так, что планер закачался, словно скорлупка на штормовой волне, Архимед охнул, а сам Млый одним прыжком оказался на месте около рулей управления. Тросы уже не звенели, а тихонько ныли на самой высокой ноте. Млый мысленно проследил разбег, который предстоит преодолеть планеру, обреченно отметил, что он коротковат, потом вспомнил, что так и не проверил, насколько крепко держат планер зажимы, которые через секунду следует отстрелить движением вот этой рукоятки. Он махнул рукой, приказывая поставить лебедки на тормоз - днище планера дрожало и скрипело, рискуя развалиться, так и не поднявшись в воздух. И тут же последовал сильный шум около выхода, ведущего на крышу. Теснимые килотами бойцы Бруно один за другим начали появляться на площадке, самые первые из них тащили за собой раненых. Дожидаться, когда за ними покажутся сами килоты, Млый не стал.
      Снега
      - Держись, Гамаюн! Нам бы только добраться до Сварога! - Да я терплю, но крыло почти не слушается. - Кто заставлял тебя бить Отшельника крылом и соваться под автоматные очереди? Ты ведь сам говорил, что нам не следует вмешиваться в дела Других. - А ты хотел, чтобы планер рухнул, так и не покинув город? В нем ведь, между прочим, летел и Млый. Кто о нем больше заботится - ты или я? Еще бы несколько мгновений, и Барон Суббота забросил весь экипаж в момент начала старта. - Проклятые Отшельники! Почему до сих пор молчит Род? Мне кажется, что без его вмешательства любые усилия Других справиться с Отшельниками обречены на неудачу. - Ну, зачем так мрачно? Млый теперь уже давно не тот мальчишка, что покинул степь несколько месяцев назад. Он многому научился. - Да, он неплохо сражается с килотами и сумел договориться с людьми, но Отшельники пока ему не по зубам. - Это мы еще посмотрим! Так что, сворачиваем к лесу? - Сварог уже слышит нас. Как твое крыло? - Плохо, совсем плохо. Я не могу держать высоту. - Давай спустимся ниже. Здесь нам никто не угрожает. - Никто, кроме мар. Ты видишь на снегу их следы? - Конечно, но Сварог совсем близко. А вот кто поможет выжить в снегах Другим? - Отряд ведет Млый. А в степи - он у себя дома.
      Удерживающие планер тросы отлетели от днища фюзеляжа с гулким звоном, словно лопнули басовые струны. Планер потащило по крыше, и окружающее пространство мгновенно потеряло резкость, размазалось в движении. Сосредоточившись на управлении, Млый закаменел на своем неудобном сиденье, явно не рассчитанном на его рост. Потом крыша кончилась. Ольга все же не удержалась и закричала от страха, когда планер, покинув стартовую площадку, просел в воздухе метров на десять, но Млый уже тянул на себя плохо слушающийся штурвал. Крен, очевидно, превышал допустимые значения, потому что едва планер потащило вверх, он начал заваливаться на правое крыло, но Млый справился и с этим, а еще через секунду все поняли - летим. Млый понимал, что сейчас главное не потерять высоту. Площадь они миновали по косой дуге и, как в ущелье, вошли в улицу, сплошь состоящую из высотных зданий. Ширина проспекта позволяла надеяться, что планер не заденет крылом ни одного из домов, но свернуть отсюда Млый никуда не мог. Да ему даже и вниз смотреть было некогда, а только вперед, только в просвет коридора. Улица казалась бесконечной, а высота постепенно падала. Им повезло. Вырвавшись на очередную площадь, они очутились над тлеющими развалинами университетского городка. Планер тут же тряхнуло и потянуло вверх. Млый не стал противиться этому движению - все равно миновать город по прямой ни за что не удастся, надо искать восходящие потоки воздуха. Случайный пожар оказался очень кстати. В бункере, разрабатывая план полета, все как-то забыли о том, что в городе много пожаров. Там, под землей, они воспринимались, как несчастье, теперь же пришли беглецам на помощь. Поднимаясь над университетским городком по спирали, Млый позволил себе наконец расслабиться. С высоты город выглядел ужасающе. Перпендекулярно прочерченные улицы напоминали решетку. Здания тянулись вверх остриями крыш и походили на мертвые стволы гигантских деревьев, лишившихся крон. Местами снег оставался белым, но в основном все покрывала копоть, и эта чернота выглядела безжизненной и мрачной. - Смотрите, где вы живете! - не удержался Млый. - Это ваш город! Ему никто не ответил. Быстро оглянувшись через плечо, Млый увидел судорожно вцепившегося в пластиковый борт Павла, распахнутые в одновременном страхе и восторге глаза Ольги, даже всегда спокойный Фока сидел, приоткрыв рот, как ребенок - зрелище, открывшееся с большой высоты, захватило всех. Один Архимед, скрестив на груди руки, отрешенно взирал на мир, словно этот полет был для него вполне привычным делом. Заметив развалины бывших складов, Млый направил планер в сторону очередного пожара. Теперь предстояло пересечь реку, застывшую подо льдом, и после этого первоначальную задачу можно было считать уже выполненной. Постепенно путников стал донимать холод. Шерстяное белье и синтетические подкладки камуфляжных курток грели плохо. Вспомнились оленьи шубы и валенки, которые степняки привыкли носить зимой, но сейчас Млый мечтал хотя бы о рукавицах. Дымы редких пожаров столбами поднимались вверх и не мешали обзору. Морозный воздух был чист, и небо без облаков напоминало о весне. Но теперь Млыя слепило яркое солнце. Лишь только оказались над рекой, как снег внизу заискрился радужными пятнами. Первым Отшельника заметил Денис и сначала не понял, кто это. Он все же толкнул локтем сидящего рядом Яна, а тот в свою очередь окрикнул Курта. Услышав возню за спиной, оглянулся и Млый. Вначале он подумал, что к планеру устремилась громадная черная птица. Распахнутые, как крылья, полы плаща делали Отшельника похожим на коршуна и придавали его силуэту странную угрюмость, словно к ним приближался обрывок ночи. Эта встреча высоко над землей казалась настолько неестественной, что Млый смотрел на стремительно приближающуюся фигуру, как на часть театральной декорации, но уже через секунду, скорее безотчетно, чем сознательно, попытался заложить крутой вираж. Планер двигался неуклюже и медленно. Для Отшельника не составило труда предупредить маневр, он также резко изменил направление полета. Что может произойти, приблизься к ним Отшельник еще на несколько десятков метров, Млый не знал. Ясно одно - ничего хорошего ожидать не приходится. Очевидно, примерно так же рассуждали и бойцы отряда - Фока поднял над бортом автомат, и фюзеляж сотрясла дрожь отдачи. Сухой треск автоматной очереди слился с яростным криком, который издал Отшельник. Стрелять из ненадежной скорлупки планера было опасно. Он и так плохо слушался рулей. Млый уже хотел предупредить бойцов, чтобы были поосторожнее и не начали палить все разом, когда крик Отшельника перекрыл другой звук - долгий и протяжный, скорее похожий на пение боевой трубы, чем на человеческий голос. Млый вновь позволил себе обернуться. Барон Суббота был уже совсем рядом. Похоже, если даже пули и попали в цель, то не нанесли ему особого вреда. Он летел, вытянув перед собой руки, как пловец под водой. Кажущаяся с такого расстояния беззубой улыбка перечеркивала лицо, глаза, словно закрытые темной полумаской, утопали в глубоких впадинах. На этот раз стрелять начал Павел. Планер закачался. - Смотрите! - Ольга вытянула руку, указывая куда-то вверх. Смотреть, куда она показывает, на этот раз Млыю было некогда. Он решил перевести планер в пике, не очень отчетливо представляя, сумеет ли выйти из него над самой землей, как вновь раздалась автоматная очередь, и два крика слились в один - пронзительный вопль Барона Субботы и протяжный, длящийся на басовой ноте, аккорд, принадлежащий неизвестно кому. И тут же бойцов накрыла гигантская тень. Планер свалился в пике сам. Млый увидел надвигающуюся на него стену речного льда и даже различил темные змейки трещин и провалы полыней. Он изо всех сил уперся ногами в перегородку, рискуя развалить хрупкую конструкцию, и до отказа потянул штурвал на себя. Ветер свистел в ушах, дребезжал ненадежный пластик, крылья ощутимо раскачивались, словно планер решил уподобиться птице. И все же метрах в десяти от поверхности горка закончилась, планер выровнялся, а потом вновь устремился вверх по крутой параболе. - Ух! - громко выдохнул за спиной Фока. Высота оставалась все же недостаточной. Больше всего Млыю хотелось сейчас немедленно совершить посадку - снег за рекой ровно покрывал степь, но он понимал, что следует тянуть до последнего, путешествие по земле представлялось не менее опасным. Над развалинами бывших продовольственных складов потоки теплого воздуха позволили перевести планер в плавную спираль. - Что там произошло? - крикнул Млый, не оборачиваясь. - Где Отшельник? - Птицы! - невразумительно пояснил Павел. - Две громадные птицы - белая и черная. Черная ударила Отшельника крылом, а что было дальше, я уже не видел. - Гамаюн! - Млый улыбнулся. - Это были Алконост и Гамаюн. Вещие птицы нашего рода. - Я таких никогда не видел, - Павел перебрался к Млыю поближе, тронул за плечо. - Они живут в степи? - Они живут везде, но сейчас пришли нам на помощь. Как здорово, значит и Род знает, что с нами произошло. - Почему? Млый не стал отвечать. Слишком много пришлось бы рассказывать. Люди в любом событии ищут только рациональное, а как объяснить им, что существуют и другие законы, не имеющие ничего общего с прямолинейной логикой, Млый не знал. Хотя, с другой стороны, разве килоты и Отшельники порождения рационального мира? До ракетных шахт планер не дотянул. Млый продлевал полет насколько это было в его силах - последние метры мчались над степью впритирку к сугробам, потом заскользили по снегу, все глубже врываясь в него и оставляя за собой широкую борозду. Млый выпрыгнул из планера первым, как из лодки, и сразу же провалился в рыхлый снег до пояса. Помог выбраться Ольге, остальные уже барахтались рядом, нелепо размахивая руками, поднимая над головой оружие. Еще в полете Млый, внимательно глядя вниз, старался понять по следам, нет ли поблизости мар. Он отвык от постоянного общения со степью там, в городе, сейчас следовало привыкать заново. Ничего угрожающего обнаружить пока не удавалось, и это было хорошо, но недолгий зимний день начинал клониться к вечеру, и до темноты следовало определиться с ночевкой. С первых же шагов Млый убедился, что снежную целину просто так одолеть не удастся. Если даже пробивать тропу, поочередно меняясь, за день вряд ли отряд сможет преодолеть больше десяти километров. Его ноги еще спасали кожаные мягкие сапоги, а вот бойцам, обутым в десантные ботинки, очевидно, придется совсем плохо. Обморозятся! Температура постепенно падала, ночь скорее всего выдастся звездной и морозной. Дров вокруг нет, а надо хотя бы развести костер. Предстояло решить, уходить ли от места посадки немедленно или все же повременить, осмотреться. Млый еще раз оглядел свою команду и удрученно покачал головой. Нет, до ракетных шахт добраться вряд ли удастся. По крайней мере, сегодня. Значит, предстоит ночевать. Он вспомнил о своих широких охотничьих лыжах, оставшихся стоять в сенях у Рода, и задумчиво потрогал пластик фюзеляжа. А что, сгодится! Теперь стоит попробовать, а нельзя ли его использовать также и в качестве топлива. Ему не пришлось объяснять дважды, что предстоит делать. Планер разобрали быстро, как этажерку. Более узкие пластинки элеронов почти точно подходили под заготовки для лыж, предстояло лишь поделить их на части и закруглить края, чтобы не зарывались острыми концами в снег. А вот горел пластик плохо. Больше чадил, чем горел, и плавился черными жирными кляксами, но какое-то тепло все-таки получить было можно. Млый воспрял духом. Бойцы утрамбовали круглую площадку, нагребли снега по краям, получилось что-то вроде небольшой детской крепости. О возможных ночных гостях Млый предупредил отряд сразу. Он постоянно прислушивался к степи, но уловил только далекий гон большой волчьей стаи. Эх, сейчас бы и самому отправиться на охоту! Как еще год назад на лыжах, с луком за спиной. Подкрасться с подветренной стороны к оленьему стаду и выбрать молодого рогатого олешка, разбивающего копытом наст в поисках сохранившейся под ним травы. А потом пустить стрелу по крутой дуге, так, чтобы она свалилась на оленя сверху, и тот не услышал предательского свиста оперения и не успел отпрянуть в самое последнее мгновение. Чего это он размечтался! Млый тряхнул головой и вновь прислушался к степи. Волкам сегодня не везло. Навалились они на стадо, торопясь с голодухи, сразу, не устроив засады, и теперь олени уходили от них, почти на оставляя надежды отбить молодняк. Млый велел всем разуться и натереть спиртом, специально захваченным из города для подобных целей, ноги, разрешил и отхлебнуть немного за ужином, а потом собраться покучней у плохо гревшего костерка, прижавшись спинами друг к другу. Следовало подремать хоть по паре часов, народу много, будут нести охрану по-очереди. Ночью волки все же подошли к лагерю. Вонючий дым скорее привлекал их, чем отпугивал. Они подобрались, передвигаясь по шажку, так близко, что Млый был вынужден отдать приказ отогнать их автоматной очередью. Двоих Курт уложил на месте, не отрывая приклада от плеча, остальные, не слышавшие ранее звуков выстрелов, отбежали на порядочное расстояние, но совсем не ушли, будут теперь брести следом, рассчитывая на удачу. В степи рассветало медленно, под утро небо затянуло тучами, пошел мелкий снег. Радовало лишь то, что не поднимается ветер. А так снегопад пока даже на руку - будет прикрывать следы. Почему-то Млый был уверен, что и в степи Отшельники не оставят их в покое. Добраться до отряда им будет здесь труднее, но лишние предосторожности не помешают. Он вновь вспомнил о Меченом, о его верном луке и ручном вороне и вздохнул. Как его сейчас не хватает! Погубил охотника! А что он мог тогда сделать? В конце концов и Меченый понимал, на что шел, когда решил идти с ним в город. Нет, что ни говори, город - действительно проклятое место. Прав был Род. Млый первым вышел тропить дорогу. Примитивные крепления держались на сапогах плохо, постоянно соскальзывали, приходилось останавливаться и поправлять. Но худо-бедно больше никто по пояс не проваливался. Шли молча, вдали - впереди и по бокам - показывались и вновь пропадали из поля зрения волки, но близко не подходили. До шахт, по рассчетам Млыя, оставалось километров пятнадцать, там и заночуют. Все-таки крыша над головой. Злыдней бояться нечего, разбегутся сами, к Белому кроту никто соваться не будет, так что убежище на ночь вполне надежное. Не встретить бы лишь мар - зимой они стервенеют, им сейчас раздолье. Путь, который он по осени вместе со Свентовитом и Меченым преодолел за два дня, растянется, конечно, не меньше, чем на пять. По такому снегу и с такими ходоками на лучшее рассчитывать не приходится. Но, с другой стороны, болото сейчас замерзло, а значит пройдут по нему, как по паркету. И василиски, скорее всего, спят, зарывшись в тину, а это очень кстати. Потом вперед вышел Фока. На лыжах раньше ему стоять не приходилось, но зато упорства было не занимать. Остальные также держались неплохо, труднее всех приходилось Ольге. Если бы она разрешила, то Млый понес бы ее на спине, как ребенка, но об этом не могло быть и речи. Единственное, на что Ольгу удалось уговорить, разрешить нести ее автомат, и теперь он неудобно стягивал грудь ремнем - ремень был для Млыя коротковат.