– Чего? – спросил Аладдин.
– Да так, – уклонился от ответа Хаттабыч.
– Слушай, а как ты стал джинном? – спросил Аладдин.
– Оказался в неподходящем месте в ночь убийства Тутанхамона, – ответил Хаттабыч. – Так меня и запендюрили в лампу! Но я не жалуюсь. Хамэрхэду-то пришлось куда хуже.
– Кому? – спросил Аладдин.
– Кончай трепаться, пошли, – сказал Хаттабыч. – Будем знакомить тебя с самим собой. Знаешь, как говорят дзен-буддисты, «чтобы достичь просветления, нужно пожать собственную руку или услышать звук хлопка одной ладони»…
Не успели они дойти до двери, как Хаттабыч поднял в воздух правую руку – и раздался хлопок.
Дебри и Аладдин
Аладдин неожиданно очутился где-то на окраине Нью-Йорка. Перед таким же проволочным забором, как тот, что он видел утром. И снова светило Солнце, хотя только что был вечер.
– Ни хрена себе, – пробормотал Аладдин. – Я и не знал, что Хаттабыч такое вытворять может! Это надо же – ударил ладонью по воздуху – и такой хлопок! Вау!
Пока Аладдин удивлялся хлопкам Хаттабыча, рядом с ним, визжа мигалками, затормозила полицейская машина.
– А, такси! – кивнул Аладдин. – В отель «Плаза», пожалуйста.
Из машины вылезли Джон Дебри, Тупой и Ещетупее. Дебри, направив пистолет на Аладдина, крикнул:
– Стоять! Руки вверх!
– Вы не поняли, – сказал Аладдин. – Мне в отель надо.
– Подними руки вверх, придурок! – крикнул Джон Дебри.
– Сэр, а что с ним не так? – спросил Тупой.
– Да сегодня утром Невруб сказал, что этого парня объявили в розыск, – ответил Дебри. – Я вам еще не успел фоторобота показать.
– А-а, – кивнул Тупой, доставая пистолет.
Ещетупее вместо того, чтобы достать оружие, изобразил пистолет, сжав правую руку в кулак и выставив вперед указательный палец.
– Ребята, вы что, по-английски не понимаете? – спросил Аладдин. – Может, тогда по-арабски?
Он выдал длинную фразу на арабском. В ответ Дебри сделал предупредительный выстрел в асфальт. Аладдин, решив, что перед ним колдуны, упал на колени, подняв руки вверх. С особым почтением наш арабский придурок смотрел на Ещетупее, который, в отличие от двух других идиотов, готов был выплюнуть молнию из пальца, а не из магического жезла – по крайней мере, так думалось Аладдину.
– Да он же арабский террорист! – воскликнул Дебри, самый сообразительный из присутствующих. – Сейчас официально задержим его за 11 сентября… Ещетупее, наручники!
Ещетупее надел на Аладдина наручники, после чего арестованного «террориста» посадили в машину и отвезли в участок комиссара Невруба.
Самый странный допрос в жизни Джона Дебри
Невруб сильно подозревал, что съел с утра несвежий пончик. Или с вечера – несвежую пиццу. Или по дороге на работу – несвежий сэндвич. Или все это вместе. Поэтому, чтобы успокоить волнение в желудке, Невруб пил свежее пиво. После второго глотка к нему в кабинет ввалился улыбающийся Дебри.
– Чего лыбишься? – спросил Невруб. – Бен-Ладена поймал?
– Почти, – ответил Дебри. – Мы только что повязали на окраине арабского террориста. Сейчас с него пальчики снимают, а потом допросим, наверное.
– А ты уверен, что это арабский террорист? – подозрительно спросил Невруб. – Почему ты вообще так решил?
– На нем прошлогодний «Reebok», и он несет чушь на непонятном языке, – ответил Дебри.
– Тогда ладно, – кивнул Невруб, вспомнив, что и сам не прочь погулять по городу в старом костюме «Reebok». – Будем допрашивать.
Аладдина сфотографировали анфас и в профиль, сняли с него отпечатки и прогнали их по базе данных. В базе данных Аладдина не оказалось, но полицейских это не удивило – арабские террористы в базе могли и не числиться. Тогда нашего арабского героя посадили в комнату с зеркалом и стали решать, кто будет его допрашивать.
– Почему именно я? – возмущался Дебри. – Я вообще по-арабски не говорю.
– Не дрейфь, Дебри, мы уже позвонили в ЁБР, попросили прислать переводчика, – успокоил коллегу Невруб. – Часа через три переводчик будет, если повезет. А пока что нам нужно выудить из этого чувака максимум информации. Ты его поймал – тебе его и допрашивать.
– Ладно, так и быть, – кивнул Дебри. – А если он действительно террорист, с меня снимут выговор за тот раз, когда я пьяный приполз в участок, а здесь была правительственная комиссия?
– Снимут, – кивнул Невруб. – И может, даже поощрят как-нибудь.
– Спасибо, комиссар! – сказал Дебри. – Считайте, я уже доказал, что он – террорист.
И Дебри мужественно зашел в комнату для допроса.
За зеркалом удобно устроились Невруб, Тупой, Ещетупее и лейтенант Шериф. Аладдин за время, проведенное в одиночестве, подумал и пришел к определенным выводам. Поэтому, когда к нему зашел Дебри, Аладдин даже улыбнулся.
– Ну что, начнем, – сказал Дебри, усаживаясь за стол напротив Аладдина и приготовившись записывать. – Имя?
– Что? – спросил Аладдин.
– Как вас зовут? – снова спросил Дебри.
– Алла-аддин ибн Ахмед ибн Рашид ибн Мустафа ибн Аль-Хаттаб, – представился Аладдин.
Дебри какое-то время чесал затылок шариковой ручкой, после чего записал в бланке «Абдула». За зеркалом Невруб и компания пытались переварить сказанное Аладдином. И тут неожиданно отключился микрофон, спрятанный в столе прямо перед Аладдином, так что Невруб с друзьями больше ничего не услышал.
– А вас как зовут? – спросил Аладдин.
– А вам зачем это знать? – спросил Дебри.
– Ну, я же представился, – улыбнулся Аладдин. – Теперь вы должны представиться, хотя бы из вежливости.
– Джон Дебри, – буркнул Дебри и продолжил допрос. – Год рождения?
– По летоисчислению Бонда? – уточнил Аладдин, разглядывая висящий на шее у Дебри бондовский амулет.
– Естественно, по какому же еще! – воскликнул Дебри.
– Так, прибавим шестьсот лет… – пробормотал Аладдин. – Тысяча сто тридцать восьмой.
На этот раз Дебри понадобилось дольше чесать в затылке, чтобы разобраться, что происходит.
– А, – сообразил, наконец, Дебри. – Под дурачка косишь. То «Абдула-ибн-хаттаб», то год рождения этакий называешь. Значит, думаешь, психушка лучше, чем электрический стул? Только не пройдет этот номер. И не таких раскалывали. Пока что ты у нас – подозреваемый номер один, так что давай-ка, называй свою дату рождения, и закончим с этим побыстрее.
Аладдин некоторое время с улыбкой глядел на Дебри, после чего сказал:
– Да, не ожидал я, что в будущем стану подчиняться Бонду, как эти крестоносцы, что буянят у нас на севере. Они ж совсем дикие, варвары. Ну что ж, судьба еще и не такие фокусы выкидывает.
– Чего? – спросил Дебри.
– Ты ведь – мое будущее воплощение, – улыбнулся Аладдин. – Когда-то ты был мной, а я когда-нибудь стану тобой. Разве ты не помнишь? Впрочем, неудивительно. Даже я до последнего времени не верил в реинкарнацию, думал, что это сказки, пока не встретил Хаттабыча.
– Так, мне все ясно, комиссар, зовите психиатра, – сказал Дебри, посмотрев в зеркало.
– Дебри, у нас микрофон отрубился, мы тебя не слышим, – услышал он голос Невруба через наушник, который заблаговременно воткнул в ухо. – Ничего страшного, потом починим, а ты пока импровизируй, его надо расколоть.
Дебри поднял руку, чтобы покрутить пальцем у виска и дать Неврубу понять, что Аладдин сумасшедший, но тут Аладдин спросил:
– Тебе ведь иногда снится шикарный арабский дворец? Дворец в Багдаде? Или красота закатной пустыни? Ароматы благовоний, которыми торгуют на рынке? А как красив ночной Багдад под звездным небом! И, конечно же, море… Невероятные берега Персидского залива…
Рука Дебри замерла сама собой, и он снова повернулся лицом к Аладдину, широко раскрыв рот.
– Откуда ты?.. – Дебри даже вопрос не смог закончить от удивления.
– Говорю же, я – твое прошлое воплощение, – улыбнулся Аладдин. – Я родился в 1138 году на окраине Багдада. За свою жизнь я много кем побывал… и дворцовым дегустатором, и братом шейха… Теперь вот вижу, что однажды стану тобой.
– Кошмар! – воскликнул Дебри. – Быть не может! Что же ты тогда делаешь здесь, в Нью-Йорке, тысячу лет спустя?
– Меня принес сюда мой джинн Хаттабыч, – улыбнулся Аладдин. – Кстати, раз уж об этом зашла речь, ты случайно не знаешь, где тут бутик «Доеного кабана»? А то, Шахерезада, похоже, слишком уж увлеклась шоппингом.
– Сиди здесь, – сказал Дебри, вскакивая на ноги и направляясь к двери.
За дверью уже стоял Невруб.
– Комиссар! – воскликнул Дебри. – Этого парня надо немедленно отпустить!
– Что с вами, мистер Дебри? – спросил Тупой. – У вас такое же лицо, как под Рождество, когда вы нам рассказывали свой ночной кошмар о том, как вы сами себя преследуете и арестовываете.
– Да, – кивнул Дебри, вспомнив этот страшный сон. – Почти что аналогичная ситуация.
– Успокойся, Дебри, я и без тебя знаю, что парня надо выпустить, – кивнул Невруб. – За ним уже и адвокат явился.
Невруб указал на Хаттабыча, который с хитрой улыбочкой подписывал какие-то юридические документы.
Обалдевший Дебри вывел Аладдина в коридор, снял с него наручники и передал Хаттабычу.
– А ты ничего, парень, – сказал Аладдин, обращаясь к Дебри. – Ты мне даже понравился. Приятно знать, что и через тысячу лет я мало изменился. Кстати, познакомься, это Хаттабыч. Благодаря ему я здесь.
– Очень приятно, – сказал ошарашенный Дебри, пожав руку Хаттабычу.
– Взаимно, – сказал Хаттабыч. – А вы перспективный кадр, мистер Дебри. Хоть пока что ничего и не соображаете. Что ж, нам пора. До свидания, мистер Дебри.
– Ага, – только и мог сказать Дебри.
– Пока, чувак, – кивнул Аладдин. – Еще увидимся. Через тысячу лет, когда я буду тобой.
На эту фразу Дебри даже «ага» не смог ответить. Поэтому он так и стоял с открытым ртом, когда Аладдин с Хаттабычем покинули участок.
– Ну что, Хаттабыч, – сказал Аладдин. – На себя я посмотрел. Теперь едем к Шахерезаде?
– Вот теперь действительно можно и к ней, – кивнул Хаттабыч. – Я думаю, она уже в отеле.
А Джон Дебри тем временем понемногу выходил из ступора. Придя в себя, он надел куртку и направился к двери, крикнув лейтенанту Шерифу:
– Скажи комиссару, что я ушел на встречу с информатором.
– Окей, – кивнул лейтенант Шериф. – Отмазка устаревшая, но может сработать.
Ноги сами несли Джона Дебри к ближайшей дешевой пивнушке.
– Выпить! – твердил он себе. – Выпить и забыть все. Только напиться так же, как в прошлый раз, когда комиссия меня засекла. До скотского состояния. Чтоб утром я даже двух слов связать не мог. Иначе с ума сойду. Какой-то кошмар… Арабский террорист из Багдада… Мое прошлое воплощение… Встретимся через тысячу лет… Нет, нет, нет, срочно все забыть! И этот сон дурной, что я бегу за грабителем, хватаю его – и вижу свое лицо… И экстрасенс, к которому я ходил перед 11 сентября… Все надо забыть. Забыть все.
До пивнушки Дебри все же дошел. Невдомек ему было, что не позже, чем через год ему суждено встретить Стреляного Воробья и сэра Эльдорадо…
Шоппинг творит чудеса!
Хаттабыч подбросил Аладдина до отеля, а сам рванул к ближайшей бирже.
Аладдин же, войдя в свой номер, не сразу узнал его – все пространство было завалено пакетами из бутиков. Шахерезада целых два дня ходила по магазинам с кредитной карточкой Хаттабыча, так что теперь она была абсолютно счастлива, примеряя очередную, девяносто пятую по счету, яркую кофточку.
– Привет, дорогая! – крикнул Аладдин с порога. – Слушай, я так рад тебя видеть! Только никак не могу перелезть через эту кучу пакетов…
– Погоди секундочку, пупсик ты мой! – промурлыкала Шахерезада, упорхнув в соседнюю комнату. – Я сейчас примерю одну штучку, которую только что прикупила. Уверена, тебе понравится.
Аладдин тем временем мужественно преодолевал препятствие, возникшее на его пути. Перевалившись через гору пакетов и свертков, раскидав часть их них по номеру, а заодно повалив тумбочку, Аладдин всё-таки шлепнулся на ковер по ту сторону горы шмоток и где-то через минуту кое-как смог встать. Но тут из спальни вышла Шахерезада, и Аладдин понял, что лучше бы он не вставал. Шахерезада надела невероятно эротическое нижнее белье, и первым желанием Аладдина, когда он ее увидел, было желание присесть.
– Ах-хе-ре-з-з-з… – протянул Аладдин, с открытым ртом пялясь на Шахерезаду.
– И в самом деле, действует, – тихо пробормотала Шахерезада. – Аладдин, ты не представляешь, как я соскучилась!
– И я тоже! – воскликнул Аладдин, наконец, взявший себя в руки. – Я тоже так по тебе соскучился!!!
И он с разбегу бросился на Шахерезаду, схватил ее и потащил в спальню. Даже не повесив на дверь табличку «Не беспокоить».
Как Хаттабыч подшутил над Бушем
На следующее утро Аладдина весьма удивил тот факт, что прямо в номер принесли свежие газеты. Почесав затылок, он попытался почитать газету, но не разобрал английских букв, хоть и говорил по-английски, благодаря магии Хаттабыча. Тогда он позвонил в администрацию отеля, и уже через десять минут в номер принесли выпуск «New York Times» на арабском. Аладдин, конечно, офигел, увидев, до чего дошел прогресс, однако после магических фокусов Хаттабыча уже ничто не казалось невероятным. Поэтому он сел в кресло и начал читать газету.
– И что там пишут? – спросила Шахерезада, выходившая из ванной и заметившая, что Аладдин читает газету.
– Вот, это кажется, про Хаттабыча, – кивнул Аладдин. – Вчера разразился кризис на нефтяной бирже, в результате чего цены на нефть снова подскочили. Джорджа Буша от шока хватил инфаркт, и сейчас у него в Белом Доме собрались лучшие кардиологи Соединенных Штатов, готовые на все, чтобы спасти жизни президенту… Дальше какая-то хрень, ничего не понимаю, но судя по всему, Хаттабыч сейчас счастлив.
– Я тоже счастлива, – кивнула Шахерезада, продолжая разбирать пакеты со шмотками. – Я ведь за эти два дня прибарахлилась на всю жизнь! Шоппинг на полную катушку – и ни в чем себе не отказывала… Круто! Спасибо тебе, Аладдин, за то, что ты раздобыл такого классного джинна, который отправил нас в это замечательное время!
– Ну, раз все счастливы, то и я счастлив, – заключил Аладдин. – Так и быть, захватим всю эту кучу с собой в Багдад. Мне так понравился твой вчерашний наряд!
– Кстати, почему бы нам не сходить в какой-нибудь арабский ресторан? – предложила Шахерезада. – Я видела один подходящий тут неподалеку. Давай прогуляемся?
– Окей, – кивнул Аладдин. – Только паранджу надень.
– В этом мире женщины сами решают, что носить, – гордо заявила Шахерезада. – И мужчины в этом нам не указ! Но так и быть, ради тебя надену что-нибудь поскромнее.
Если бы Аладдин знал слово «эмансипация», он сейчас хорошенько обругал бы эту самую эмансипацию.
Эль-Абдурахман
Арабское кафе, которое приглянулось Шахерезаде, оказалось очень приличным заведением, и Аладдин впервые за последние несколько дней отведал на завтрак привычные ему блюда. Правда, это удовольствие обошлось нашей парочке недешево, но у них по-прежнему была кредитка Хаттабыча.
А дела у Хаттабыча, судя по всему, шли неплохо – Джордж Буш еще не оправился от инфаркта. Так вот, Аладдин с Шахерезадой мирно завтракали, как вдруг к их столику подошел странный человек в черном костюме «Adidas» и кепке-бейсболке. Аладдин посмотрел на этого человека, увидел слово «Adidas» на костюме, улыбнулся и кивнул со словами:
– А, вы – джинн!
– Ну, почти что, – кивнул незнакомец. – Аладдин, а ты чего здесь делаешь?
– Мы что, знакомы? – спросил Аладдин.
– Если нет, то будем, – ответил странный человек, подсаживаясь к ним. – Возможно, ты знаешь меня под именем Эль-Абдурахман. Я одно время был придворным магом багдадского шейха. Это, конечно, позорное занятие – работать на шейхов, но уж очень деньги нужны были, в долги влез…
– Погоди! Ты – Эль-Абдурахман, который двадцать лет назад наводнил Багдад всякой нечистью, но был схвачен и казнен на городской площади?! – с увеличивающимся страхом спросила Шахерезада.
– Ну, – улыбнулся «Эль-Абдурахман». – Вроде того. Только меня не казнили, как видите. Это была обыкновенная голограмма.
– Чего? – спросил Аладдин.
– И наполнять Багдад гадами я вовсе не хотел, – продолжал колдун. – Говорил же я шейху, чтоб он рукопись в огонь не бросал! Вот она и материализовалась – а в ней как раз описание низших демонов было. После этого случая нам с чуваками пришлось разрабатывать новую технологию «Рукописи не горят»… Ну да ладно, это все дело прошлое. Вы лучше расскажите, как вы в Нью-Йорке оказались?
– Это все Хаттабыч, – ответил Аладдин. – Я загадал желание: увидеть одно из своих будущих воплощений, и вот мы тут оказались. Кстати, уважаемый Эль-Абдурахман, а вы не знаете, зачем такие козырьки на этих кепках?
– Да для красоты, – усмехнулся Эль-Абдурахман. – И глаза от ультрафиолета вроде как защищают.
– Все, понял, и здесь тоже магия, – кивнул Аладдин. – А я ведь в магии ничего не понимаю, Хаттабыч тоже вечно все непонятно объясняет.
– Ну, теперь все сходится, – кивнул Эль-Абдурахман. – Раз Хаттабыч здесь… Так я и знал, что не могут цены на нефть подскочить из-за естественных причин. Да, Хаттабыч на бирже – это что-то! Наверно, он и Адаму Смиту свои дьявольские формулы нашептывал.
– Послушайте, а вы точно колдун? – спросила Шахерезада. – Хотя, если внимательно посмотреть, в этом мире все колдуны, чего уж тут удивляться.
– Хочешь, что-нибудь наколдую? – спросил Эль-Абдурахман и, не дожидаясь ответа, вытащил из рукава красную розу.
– Класс! – воскликнула Шахерезада.
– А мне можно что-нибудь такое? – спросил Аладдин.
– Одну секунду, – кивнул Эль-Абдурахман, роясь в карманах. – Ага, вот, часы швейцарские. Они время показывают.
Пять минут ушло на то, чтобы научить Аладдина определять время, после чего тот начал любоваться своими швейцарскими часами.
– Надо же, какая на них еще надпись классная – «Ролекс Хуистер»! – воскликнул Аладдин.
– Как?! – воскликнул Эль-Абдурахман. – Опять «Хуистер» вместо «Уистера» материализовался?! Нет, все-таки я неисправим. Ладно, Аладдин, так чего ты там про свое будущее воплощение говорил? Кем ты в этом времени родился? Усамой Бен-Ладеном, Саддамом Хусейном или Мишей Задорновым? Насколько помню, этих троих Соединенные Штаты объявили своими врагами номер один.
– Нет, моего… Не знаю, как даже его назвать… – пробормотал Аладдин. – Короче, будущего меня зовут Джоном Дебри.
– Как?! – рассмеялся Эль-Абдурахман. – Дебри? Никогда не слышал, но имя интересное. Его мог выдумать только извращенец вроде меня. И чем этот Дебри занимается?
– У него такая машина странная, на ней еще «NYPD» написано, – ответил Аладдин.
– Ага, понятно, – кивнул Эль-Абдурахман. – Займусь я этим вопросом. Ладно, раз Хаттабыч тут, да еще и на бирже, надо бы мне его навестить. А вы двое уже надумали, когда назад в прошлое вернетесь?
– Никогда! – воскликнула Шахерезада. – В Багдаде даже у шейха нет такой ванной комнаты, как здесь в гостинице.
– Ну, вернуться-то вам придется, – усмехнулся Эль-Абдурахман. – Это уж я точно знаю. Ладно, погуляйте пока по Нью-Йорку, можете еще в Париж съездить. Только не дай бог вам нарваться на нагваля Аракрона!
– На кого? – спросил Аладдин.
– Забудь, – приказал Эль-Абдурахман, и Аладдин тут же забыл.
– И, кроме того, Аладдин, я тебе еще хотел дать один совет, – сказал Эль-Абдурахман. – Раз уж у тебя в распоряжении джинн… Хаттабыч ведь уже говорил тебе про власть и ответственность?
– Говорил, – кивнул Аладдин. – Но каждый раз, когда я попадал в неприятности, я тут же загадывал новое желание, и все приходило в норму.
– Вот об этом-то я и хочу сказать, – кивнул колдун. – Однажды неприятности могут оказаться такими, что никаким новым желанием их не исправишь. И немало хороших колдунов на этом прокалывались. Поэтому… как бы это сказать… Будь поскромней в своих желаниях.
– Зачем? – удивился Аладдин. – Я ведь могу получить все, что пожелаю!
– Вот именно, – кивнул колдун. – Но о последствиях-то тоже надо помнить. Когда станешь опытнее… напрыгаешься из мира в мир и так далее… вспомни мои слова. Наверняка к тому времени ты поймешь, что с такими огромными способностями лучше всего быть как можно менее заметным.
– Почему? – Аладдин все еще не понимал.
– Ну, вот я, например, – сказал Эль-Абдурахман, вставая из-за стола. – Мог бы вызвать Лимузин, но поеду на метро. Так и быстрее – без пробок, да и внимания лишнего не привлекаю. И мне никто не завидует. И «Адидас» ношу по той же причине. Ну что ж, до встречи, ребята!
И колдун в «Адидасе» вышел из кафе.
– Ну, Аладдин, и что же это было? – спросила Шахерезада. – Или кто это был?
– При случае спрошу у Хаттабыча, – ответил Аладдин. – Но слова его надо бы запомнить.
В гробнице Тутанхамона
В течение двух лет Аладдин и Шахерезада путешествовали по миру. Хаттабыч баловался мировыми ценами на нефть. Джордж Буш, которому придворные экстрасенсы указали на Багдад как на причину всех неприятностей, начал бомбить Ирак и охотиться за Саддамом вместо того, чтобы выследить багдадского Хаттабыча. Шахерезада опустошила хаттабычевскую кредитку на Миланской неделе моды, в результате чего на нее начали молиться все миланские дизайнеры. А Хаттабыч почесал в затылке и устроил очередной финансовый кризис так, чтобы вся прибыль досталась только ему.
Ну, кроме всего прочего, Аладдин с Шахерезадой побывали в Париже, где чуть было не напоролись на нагваля Аракрона, но им повезло – разминулись на перекрестке. Развязка наступила в Египте, куда наших героев занесло совершенно случайно. Сначала Аладдин долго пялился на древние пирамиды, а когда узнал от гида, что они существовали и в двенадцатом веке (и даже задолго до этого времени), решил вернуться в прошлое и посмотреть на пирамиды, когда они ещё были новыми.
Шахерезада долго отказывалась возвращаться, но, в конце концов, согласилась на том условии, что прихватит с собой все свои шмотки и косметику. Хаттабыч какое-то время протестовал (нельзя, мол, переносить вещи из будущего в прошлое), но потом решил свалить всю ответственность на Аладдина. Аладдин почесал затылок, потом Шахерезада затащила его в спальню, и в итоге Аладдин взял на себя всю ответственность за перенос пары-тройки косметических наборов из 21-го века в 12-й.
И, наконец, в качестве прощального вечера Хаттабыч устроил нашей парочке экскурсию в гробницу Тутанхамона. И вот с экскурсией-то почтенный джинн слегка облажался. Чтобы осмотреть гробницу в спокойной обстановке, Хаттабыч телепортировался туда ночью, когда в гробнице никого не бывает. Но оказалось, что этой ночью в обитель фараона наведалась еще и спецгруппа нью-йоркских полицейских и детективов, которым дали задание выяснить, от чего же скончался юный правитель Египта.
Комиссар Невруб и лейтенант Шериф усердно мерили шагами небольшое помещение с саркофагом посередине, время от времени заглядывая то в бумажку с точным переводом надписей на стенах гробницы, то в отчет патологоанатома об осмотре мумии Тутанхамона.
– По официальным данным, гробница Тутанхамона, в отличие от гробниц остальных египетских фараонов, сооружалась в большой спешке, из-за этого у нее малые размеры, довольно скромные росписи на стенах, а также беспорядок в ритуальных предметах, который обнаружили еще археологи, впервые раскопавшие этот склеп в 1922 году, – тараторил эксперт из музея «Метрополитен», которого послали в Египет вместе с полицейскими.
– Ага, это понятно, – кивнул Невруб. – То есть, тут все делали в авральном режиме, несмотря на то, что этот… лежащий здесь чувак, чье имя я никогда не выговорю, был у них, типа… как у нас президент.
– В общем, где-то так, – поморщился от тупости Невруба эксперт из музея. – Историки объясняют это тем, что имя Тутанхамона хотели как можно скорее предать забвению по ряду причин…
– Интересно, – кивнул лейтенант Шериф. – Убийцы обычно закапывают трупы своих жертв в большой спешке.
– Угу, – кивнул Невруб. – И если убийца – не маньяк, получающий от убийства удовольствие, он старается вычеркнуть из памяти тот факт, что он убил человека. Ну, скажем, это бывает в случае убийства по неосторожности, или же из-за денег, или…
– Или в том случае, если убивают близкого родственника из-за наследства, – кивнул лейтенант Шериф. – Обычно его смерть выдают за естественную, или за несчастный случай. И убийца сам всеми силами старается в это поверить. Эй, док, кто там захватил власть после Тутанхамона?
– Вельможа по имени Эйе, – ответил эксперт.
– Ну вот, подозреваемый у нас есть, – сказал Шериф. – Давай теперь про орудие убийства. Как лучше всего выдать убийство за смерть от естественных причин?
– Яд, – кивнул Невруб. – Мышьяк, стрихнин. Цианистый калий, в конце концов. Правда, при вскрытии обнаруживается. Но яды бывают разные. Некоторые даже наши патологоанатомы не могут обнаружить.
– Это верно, древние египтяне были специалистами по части ядов, – вставил эксперт. – Они могли изготовить практически все, что угодно. В текстах папирусов имеются ссылки на некоторые рецепты, которых даже современные ученые пока что не смогли воспроизвести – отчасти из-за того, что трудно в точности перевести список компонентов…
– Ладно, что там у нас в отчете патологоанатома? – Невруб заглянул в бумажку. – Ага, есть непонятный след укола под левым ухом. В шею кололи. Шприцем, видимо.
– Док, у египтян в то время были шприцы? – спросил Шериф.
– Таких, какими мы пользуемся сейчас, не было, – усмехнулся эксперт. – Но нечто подобное им было.
– То есть, вколоть этому парню яд в шею теоретически могли? – спросил Невруб.
– Еще как, – кивнул эксперт.
– Ну, стало быть, все, дело закрыто, – вздохнул лейтенант Шериф. – Чувака, действительно, убили, а живых свидетелей не осталось.
– А как же быть с травмой колена? – не унимался эксперт. – В отчете ведь написано, что у Тутанхамона была травма колена, которая могла привести к смерти.
– От травмы колена просто так не умирают, – возразил Шериф. – Но это может означать, что попытки убийства были неоднократными. У него во дворце лестницы были?
– Полно, – ответил эксперт.
– Ну, вот и разгадка! – объявил лейтенант Шериф. – Как вам такой расклад: вечером убийца пытается спустить фараона с лестницы, фараон травмирует коленную чашечку и теряет сознание, но его, типа, начинают лечить. Поскольку убийца спустил фараона с лестницы, да еще в его же собственном дворце, значит, убийца был одним из приближенных фараона. Раз так, то ночью, пока фараон еще не пришел в сознание, убийца свободно проходит в спальню фараона – охрана его знает, он же друг фараона, все в порядке… И, возможно, под видом лечения, а возможно, просто пока никто не видит, всаживает фараону в шею шприц с ядом, чтобы тот уж точно никогда не проснулся и не опознал того, кто спустил его с лестницы. Потом убийца так же беспрепятственно покидает дворец, а наутро объявляет, что фараон умер из-за травмы колена. Все просто, как день. Дело закрыто.
– Браво, Шериф! – воскликнул Невруб. – И зачем только ты ушел из полиции в эту академию Дебри?
– Так зарабатывать же как-то надо, – улыбнулся Шериф. – И потом, у Дебри в академии попадаются и более интересные случаи. Радуйтесь, что я согласился с вами в Египет поехать. Пирамиды посмотреть уж очень хотелось. Ну и, кроме того, я тут походя раскрыл ваше преступление века. Все, можно идти в бар.
– Погодите! – начал возмущаться эксперт. – Я думал, что нам предстоит серьезное расследование, а то, что вы тут устроили – это какая-то… профанация!
– Да вы не хамите, – оборвал его Невруб. – Во-первых, мы этим методом все дела раскрываем, и никто пока что не жаловался – особенно, покойники. Во-вторых, у нас нет ни одного живого свидетеля. Если бы вы мне достали хоть одного завалящего очевидца событий, я бы…
Невруб не успел договорить – в помещение вошли Хаттабыч, Аладдин и Шахерезада.
– Ну, так вот, я, значит, подхожу к покоям фараона и вижу, как оттуда быстренько выбегает Ой-Йо со шприцем в одной руке и кирпичом – в другой, – на ходу рассказывал Хаттабыч. – Смотрю – а дальше по коридору Хамэрхэд спит на посту. Ну, с ним же такого сроду не случалось – чтобы он на посту заснул. Тем более, он страдал бессонницей, поэтому все ночи напролет шлялся по девкам. Ну, так вот, я и чувствую – что-то не то. И только я, значит, приготовился заорать, а Ой-Йо как схватит со стола лампу…
– И что? – спросил Аладдин.
– Ё-мое! – воскликнул Хаттабыч, вдруг увидев Невруба, Шерифа и всю остальную компанию. – Даже ночью тут полно туристов!
– Опять туристы какие-то забрели! – выругался Невруб. – Вам же ясно сказано – гробница закрыта! Мы тут расследуем убийство.
– Погодите, а что вы там про убийство фараона говорили? – заинтересовался Шериф. – Кто там из спальни со шприцем выбегал?
– И какого черта я говорил по-английски?! – пробормотал Хаттабыч.
Невруб уже собирался оформить Хаттабыча как официального свидетеля, но тут в гробнице произошло невиданное – прямо из ниоткуда в воздухе появился тёмный силуэт. Уплотняясь все больше, он превратился в фигуру некоего существа в черном, известного лейтенанту Шерифу под именем сэра Эльдорадо.
Сэр Эльдорадо держал на поводке огромного пса, который, судя по виду, запросто мог разорвать человека на куски.
– Тихо всем! – воскликнул сэр Эльдорадо. – Не фига вам по гробницам бегать. Сейчас я тут с вами разберусь.
Хаттабыч, видимо, тоже узнал сэра Эльдорадо, только знал он его под другим именем, потому что при появлении этого сэра Хаттабыч упал перед ним на колени с криком: