Однако, несмотря на все эти обстоятельства, Стыбзер был доволен своим рабочим местом, так как на его счету во «Взадбанке» было уже пятнадцать тысяч уёев. О том, как именно Стыбзер их добыл, история умалчивает, известно только, что господин Черезжопинс часто жаловался на птичек, которые имели привычку клевать продукты на складе, в результате чего ему часто приходилось увеличивать затраты на закупку продуктов.

Довольно странно, что господину Черезжопинсу ни разу не пришло в голову проверить, как именно на полностью герметичный склад попадают птички. Но однажды птички на складе действительно были: Стыбзер, опасаясь проверок со стороны начальства, взял в аренду на одну ночь некоторых представителей этого племени с птичьего рынка. К этой истории остаётся добавить только то, что затраты на аренду птичек Стыбзер покрыл довольно быстро.

Пока господа Черезжопинс и Стыбзер удобно устраивались в своих кабинетах, бармен Бухай занял свой пост за стойкой, а его помощники Наливайка, Опохмелка и Штопор приготовились обслужить любого посетителя и выполнить любой приказ Бухая. Официанты Хряпинс и Лыбинс приступили к своим обязанностям, снимая стулья со столов и ставя их на пол. Время от времени им под ноги попадалась Затирщица, которая активно лупила эти самые ноги своей шваброй. У Затирщицы было девять внуков, поэтому она всё время старалась получить премию и стащить пару горстей конфет. Благодаря стараниям Затирщицы кактусы, стоящие на полках по углам, отрастили специальные закруглённые колючки, а листья пальмы, которую господин Черезжопинс однажды принёс в бочке и поставил слева от входа, блестели, и в них можно было смотреться, как в зеркало.

Тем временем на кухне повара Жратьхочун и Поперёксебяширенс, которых сокращённо называли Жрачка и Ширька, начали готовить фирменные блюда – разогревать то, что посетители не доели вчера.

Ну что ж, кажется, персонал кафе мы описали достаточно хорошо, и теперь можно переходить к действию.

Утром все заняли свои боевые посты, а через пару минут в кафе ввалился человек в чёрной куртке и джинсах. Вид у него был такой, как будто он только что сбежал из психушки, или его огрели бревном. Этот человек, которого звали Мэтр Брамс, нетвёрдым шагом проследовал к стойке и опустился на стул.

– Как всегда, Мэтр Брамс? – спросил Бухай.

– Ага! – ответил Мэтр Брамс, не меняя выражения лица.

– Опять всю ночь песню сочиняли? – спросил Бухай, наливая ему в рюмку какого-то красного вина.

Брамс ничего не ответил, но выпил довольно быстро.

– Ещё! – сказал он, поставив пустую рюмку на стойку.

– Две песни? – спросил Бухай, снова наполняя рюмку.

Брамс опять опустошил рюмку, поставил её на стойку и провозгласил:

– Ещё!

– Да, хреново у вас делишки, – Бухай почесал в затылке, наливая.

Мэтр Брамс опустошил третью рюмку, поставил её на стойку и глубоко вздохнул, после чего шумно выдохнул, сдув Штопора в кухню сильным порывом ветра. На кухне Штопор влетел в слишком широко открытый Ширькой холодильник, и успел полакомиться льдом, прежде чем Ширька, приняв Штопора за поросёнка, посадил его в раскалённую духовку.

– Ещё? – спросил Бухай у Брамса.

– Не-не! – ответил Брамс. – Спасибо и на этом, господин Бухай. Каждое утро вы меня на ноги ставите.

– А что на этот раз? – спросил Бухай.

– Мы с моей группой «Заплесневелый отстой» всю ночь песню записывали в студии звукозаписи, слава тому туристу, который потерял в парке цифровой диктофон! – ответил Мэтр Брамс. – Теперь сможем участвовать в фестивале «Металлоломная гитара». Если, конечно, мэр денег даст.

– Наверное, даст, – предположил Бухай. – Он тут недавно по телеку обещал поддержать культуру в нашем городе. А поскольку кроме вашего цифрового диктофона и сцены в парке у нас культуры никакой, надо полагать, будут деньги.

– Хорошо бы, – сказал Брамс.

– А что значит «Металлоломная гитара»? – спросил Бухай. – Это что, в честь металлистов?

– Да нет, – ответил Мэтр Брамс. – Просто главный приз, гитару эту, делают из того металлолома, который у нас собирают в пункте приёма цветных металлов. Ну ладно, господин Бухай, мне пора. Сколько с меня?

– Девять уёев, – ответил Бухай.

Мэтр Брамс полез в карман, вынул оттуда десятку, дождался, когда Бухай найдёт сдачу, после чего откланялся и отправился в Городской Парк Культуры Распития Алкогольных Напитков, сокращённо называемый ГПКРАН или Кран-парком. Там Мэтр Брамс надеялся отдохнуть, отоспаться на свежем воздухе среди ансамбля статуй «Кама в Сутре», и возможно, встретить очередную музу в кустах. А Штопор с криком «Ой, горячо!» выскочил из духовки, напоролся на Жрачку и прожёг тому дыру в фартуке.

Как только мэтр Брамс ушёл, в кафе начали заходить посетители, желающие позавтракать. В то утро были только постоянные клиенты: бизнесмен Загребайтис со своей женой Шмоткой (он любил загребать деньги, а она любила тратить их на шмотки), человек по имени Крышун, который был крышей бизнесменов Загребайтиса, Валютниса и Спекулянтиса, пенсионер Дрындун, подрабатывающий на городском рынке менеджером по маркетингу (он ходил взад и вперёд по рынку и смотрел, кто, что и почём продаёт, а потом докладывал потенциальным покупателям), и коллега Мэтра Брамса по роду деятельности – мистер Ёкс, единственный во всём городе писатель-поэт-сценарист-режиссёр-вокалист-хореограф-астролог-временно-безработный.

Естественно, когда вся эта компания затарилась в кафе, Хряпинс и Лыбинс неохотно начали работать, подходя к каждому и спрашивая:

– Что заказывать будете?

Первыми пришли Загребайтис со Шмоткой, к ним подошёл Хряпинс и спросил, что они будут заказывать. Шмотка ответила так:

– Мне, пожалуйста, лёгкие спагетти под французским соусом, чашечку кофе и пирожок с мякотью яблок, залитый вишнёвым джемом.

Загребайтис добавил:

– А мне грибной суп и пару бутербродов с икрой на закуску.

– Один момент! – сказал Хряпинс и отправился на кухню.

Войдя на кухню, он заорал, пытаясь перекричать шум миксера:

– Ширька! Вали в тарелку макароны, бухни сверху это месиво из помидоров, которое мы вторую неделю никак съесть не можем, разведи в чашке порошок из пакетика с кофе и метни сверху эту твою яблочную размазню в тесте. Да, и полей его сверху прошлогодним вареньем с огорода. Чуть не забыл, ещё плесни в чашку мухоморного бульона и мазни пару кусков хлеба овощным пюре, тем, что у нас вместо икры.

Когда Хряпинс закончил, Жрачка выключил миксер, а Ширька переспросил:

– Чего?

Хряпинсу пришлось повторить заказ, после чего Ширька навалил в тарелки всего вышеописанного, а Хряпинс понёс это Загребайтису и Шмотке. Сам Загребайтис ничего не заметил, потому что от мухоморного бульона у него пошли такие глюки, что он даже поверил в то, что на бутерброде у него не овощная мазня, а чёрная икра. Шмотка всё же заметила, что чего-то в её заказе не хватает, и спросила у Хряпинса:

– А что, оформить получше никак нельзя было?

– Не за такую цену, мадам, – ответил Хряпинс, показывая ей счёт.

Шмотка кивнула в сторону Загребайтиса и начала уплетать спагетти. Загребайтис, увидев счёт, полез в карман за кошельком, но от мухоморов у него в глазах начало двоиться, и он сказал Хряпинсу, протянув кошелёк:

– Бери, сколько нужно!

Хряпинс, оправдывая своё имя, хряпнул столько, сколько Стыбзер ему и за месяц не отстёгивал в качестве зарплаты. Отчасти это было потому, что у Загребайтиса не было мелочи. Короче говоря, Хряпинс вытащил из кошелька Загребайтиса бумажку в пятьсот уёев и вернул кошелёк его владельцу. Загребайтис, ничего не заметив, сунул кошелёк в карман и допил свой мухоморный бульон.

Следующим в кафе вошёл Крышун. Он долго не мог протиснуться через дверь – если он пытался пройти лицом вперёд, то плечи оказывались шире дверного проёма, а если пытался пройти боком, то живот застревал. Короче говоря, когда Крышун торчал в дверях в позе Винни-Пуха, на помощь ему пришла Затирщица, которая собиралась вытереть порог и одной рукой втащила в кафе образовавшееся препятствие. Крышун крякнул, рыгнул, достал из кармана десятку и сунул её Затирщице в карман облезлого халата. Затирщица, поняв, что ей что-то обломилось, начала драить Крышуну кожаные ботинки с серебряными бляхами, потом как-то нечаянно съездила ему тряпкой по картофелеобразному носу, и в итоге Крышун дал ей ещё десятку, чтобы она отвязалась. Затирщица послушно начала драить пальму. Крышун же взгромоздился на стул, стукнул кулаком по столу, отчего у стола отвалилась ножка, одна из шести, специально для подобных случаев, и к нему подошёл Лыбинс с улыбкой до затылка.

– Что будете заказывать? – спросил Лыбинс.

– Хавки и побольше, – ответил Крышун.

– Ясно, – сказал Лыбинс и побежал на кухню.

Вбежав туда, он крикнул:

– Жрачка! Чего у нас в печке?

– Поросёнок, – ответил Жрачка.

– Или Штопор, – поправил его Ширька.

– Давай его сюда, Крышун пришёл! – сказал Лыбинс.

– Ему, пожалуй, мало будет, – пробормотал Ширька, закрывая животом дверь холодильника. – Добавлю-ка я овощей.

Через десять минут Крышуну принесли огромное блюдо с жареным поросёнком, десятком картофелин в мундире, парой-тройкой крупных солёных огурцов и огромным кабачком. Блюдо это Хряпинс и Лыбинс несли вдвоём, а Штопор с Опохмелкой помогали им не потерять равновесие. Крышун, облизнувшись, умял всё за полчаса.

Пока Загребайтис пил свой мухоморный бульон, Шмотка пыталась оценить по достоинству Ширькину яблочную размазню, а Крышун лопал поросёнка с овощами, бармен Бухай обратил внимание на телевизор, тихо работавший в углу, достал из-под стойки пульт дистанционного управления и прибавил звук. Когда звуки телевизора разлились по всему кафе, все оторвались от еды и уставились в экран. Исключение составлял Крышун, который одновременно мог и смотреть, и есть. Дело было в том, что ел он руками и не глядя. По телеку показывали океан, пустой песчаный пляж и тараторящего человека с микрофоном. Этот человек говорил следующее:

– В нашем телесупершоу «Последний дикарь» победил человек, который зубами подгрыз пальму, чтобы добраться до кокосовых орехов, растущих на вершине. Съев орехи вместе со скорлупой, он принялся за пальму, а когда он съел весь ствол и большую часть пня, наш герой решил перейти на мясо и съел трёх других участников шоу, а также одного из наших операторов вместе с видеокамерой. Огромное спасибо нашим спонсорам и страховой компании «Рожки да ножки», которая согласилась застраховать наши жизни. А победитель шоу получает золотую медаль и запас еды в консервах на всю оставшуюся жизнь. И я ещё раз напоминаю вам, что наш генеральный спонсор – консервный завод «Ржавая тухлятина». А теперь слово самому победителю!..

Далее на камеру накинулось какое-то волосатое существо, попытавшееся укусить объектив, и началась реклама. Бухай выключил звук.

– Во, блин, чувак даёт! – воскликнул Крышун, сделавший паузу, но не для «Твикса», а для отрыжки. – Я бы на его месте не только пальму, но и весь лес бы сожрал!

Видимо, Крышун хотел ещё что-то сказать, но отрыжка у него кончилась, и он снова накинулся на поросёнка. В ближайшие двадцать минут от него доносилось только чавканье. Затирщица, поглядев на пальмы из телевизора, перевела взгляд на свою собственную пальму, листья которой она драила. Тщательно осмотрев эту пальму, Затирщица покачала головой, снова достала из кармана грязную тряпку, смачно плюнула на неё и начала с удвоенным усердием втирать получившийся состав в листья пальмы, чтобы они блестели.

Бухай, увидев в телевизоре что-то интересное, снова включил звук. Там шла реклама нового реалити-шоу: показывали кадры с огромной очередью к бесплатной столовой, а голос за кадром мрачно тараторил:

– Через неделю на нашем канале стартует новое реалити-шоу «Голодуха», в котором мы покажем вам нелёгкую жизнь людей, стоящих на бирже труда. Победитель нашего реалити-шоу «Голодуха» получит полностью оплаченный обед на десять персон. И спасибо нашему генеральному спонсору, ночному сторожу ресторана «Обжираловка со вкусом». Смотрите наш канал и не переключайтесь.

Поняв, что так и не дождётся ничего интересного, Бухай снова выключил звук в телевизоре.

А Хряпинс и Лыбинс тем временем обслуживали Дрындуна и мистера Ёкса, которые сидели за одним столиком и что-то обсуждали.

– Да, мистер Ёкс, тяжёлая ситуация на нашем рынке, скажу я вам! – говорил Дрындун, который после выхода на пенсию стал профессиональным менеджером по маркетингу и даже выучил пару экономических терминов. – Ну что это такое, вчера привезли три машины огурцов и началась такая конкуренция, что цену сбавили до трёх уёев за килограмм! Я как сразу начал звонить своим клиентам, так чуть батарейку в сотовом телефоне не посадил! Комиссионные были… Пятнадцать уёев за один день! И это только на огурцах! Про укроп с петрушкой я уже вообще молчу! А сегодня от этих огурцов осталось только два ящика, и цена снова подскочила до шести уёев за килограмм! Ну ничего, один из грузчиков, Материще, сказал мне по секрету, что завтра Спекулянтис привезёт две машины картошки. Вот, если цена снизится, и клиентам ещё нужна будет картошка…

– Всё это замечательно, мистер Дрындун, – сказал мистер Ёкс. – Однако меня больше интересуют макароны быстрого приготовления и бульонные кубики с хлебом.

– Всё ясно, – сказал Дрындун, улыбнувшись беззубым ртом. – Могу сказать вам по секрету, что в ларьке Матрёны завалялся лишний ящик с макаронами этими. Бизнесмены, когда ящики считали, обсчитались. И Матрёна решила получить с этого дела выгодную экономическую прибыль, так что она продаёт эти штуки по уёю за пачку. А если весь ящик возьмёте, она даёт десятипроцентную скидку. Согласитесь, это неплохо.

– Действительно, – сказал мистер Ёкс. – Брамс тоже говорил, что ему макароны оптом нужны. Прихватим его, сбросимся напополам, и пойдём к вашей Матрёне.

– Хорошо, – сказал Дрындун. – Только перекусим сначала. И с вас пять уёев за консультацию.

– Конечно-конечно, – сказал мистер Ёкс, протягивая ему пятёрку.

– Ну, а теперь закусим, – сказал Дрындун и повернулся к Хряпинсу и Лыбинсу. – Так, ребята, мне пакет сухарей и похлёбку.

– А мне как всегда, – сказал мистер Ёкс.

– Китайские макароны с палочками? – спросил Лыбинс, улыбнувшись.

– Да, – ответил мистер Ёкс.

– Любите вы макароны, я смотрю, – сказал Дрындун.

– Просто денег больше ни на что не хватает, – сказал мистер Ёкс.

– Бывает-бывает, – вздохнул Дрындун. – Мне вот моей пенсии хватает только на то, чтобы за сотовый телефон платить и за квартиру. А остальное – чисто за счёт маркетинга.

– Везёт же вам, – пробормотал мистер Ёкс, уплетая свои макароны.

Покончив с похлёбкой и сухарями, Дрындун сказал:

– Сейчас Матрёне позвоню, спрошу, почём она ящик продаёт.

Он достал из кармана сотовый телефон и положил его на стол. Потом он достал из другого кармана спичку и сказал:

– Мистер Ёкс, не подержите телефончик, пока я номер набираю?

– Конечно, – сказал мистер Ёкс, взяв в руку телефон.

Дрындун поднёс к глазам полевой бинокль, висевший у него на шее, взял в руки спичку, склонился над телефоном и начал спичкой набирать номер. Закончив, он резко сунул спичку в карман, бинокль снова повис у него на шее, а телефон Дрындун выхватил из руки Ёкса и прижал к уху.

– Алё, Матрёша! – заорал Дрындун в телефон так, что было слышно на всё кафе. – Это маркетинговый отдел. Ну, я, кто же ещё! Слушай, у тебя там этот ящик с макаронами всё ещё валяется? Я покупателя нашёл. Ну конечно, на весь ящик со скидкой. Ясное дело, мои комиссионные… Чего? А, ну ладно! Мы через часок зайдём. Окей, Матрёша? Забили! Баюшки!

Дрындун оторвал телефон от уха и сказал:

– Мистер Ёкс, не могли бы вы его выключить? А то с биноклем возиться неохота!

Мистер Ёкс взял телефон в руку и мизинцем нажал на маленькую кнопочку, обозначающую «сброс».

– Спасибо, – сказал Дрындун, пряча телефон в карман. – Пойдём сейчас искать вашего Брамса. Официант, счёт!

– Наверно, Брамс в парке, – сказал мистер Ёкс. – Он сейчас обдумывает проект нашего концерта на тамошней сцене.

– Хорошо, – сказал Дрындун. – Чёрт, ничего не вижу в этом счёте!

Он снова поднёс к глазам бинокль, посмотрел на счёт, разглядел сумму и заплатил. Когда они уходили, Крышун остановил Дрындуна, схватив его за рукав.

– Слушай, маркетинг! – сказал Крышун. – До меня тут слухи добредают, что в город ввезли партию китайских зажигалок без моего согласия и без договора со мной. Слышь, если вдруг эти фейерверки на рынке выплывут, ты мне на мобилу сбросишь?

– Маркетинг баз аванса не работает, – ответил Дрындун.

Крышун хотел сунуть ему десятку, но мелочь у него кончилась, и Дрындун получил пятьдесят уёев, половину своей пенсии.

– Благодарю покорно! – сказал Дрындун. – Значит, как только увижу партию китайских зажигалок, сразу вам позвоню!

– Молодец, – сказал Крышун. – Топай дальше!

Жизнь между тем продолжалась. Время завтрака в кафе сменилось на время обеда, а господин Черезжопинс снова обжулил компьютера в карты. Бедного компьютера спасало от отчаяния только то, что у него были железные нервы и полностью отсутствовали эмоции. На обед в кафе завалилась другая компания, которую вовсе не обязательно описывать полностью. Однако было и нечто нестандартное. Где-то в три часа по уйёклмновскому времени на перекрёстке пешеходных улиц Ёпрст и Трёхбуквенникской затормозил «Лимун-Зил-Бычок-Безрогий», принадлежавший Лесли Членсу. Из данного автомобиля вылез седой старичок с короткой стрижкой и три его телохранителя.

– Подождите на улице! – обратился старичок к телохранителям, которые тут же заняли позицию и приготовились отстреливаться в случае чего.

Сам Лесли Членс зашёл в кафе и направился было к стойке, но Затирщица тут же огрела его своим ведром по голове с криком:

– Ноги вытирай!

Телохранители, поняв, что что-то произошло, вломились в кафе и приготовились стрелять, но Лесли уже сказал им: «Не надо!» и начал вытирать ноги.

– Вот так, – сказала Затирщица, начиная выталкивать телохранителей. – А вы чего тут своими игрушками размахались? Или вытирайте ноги и заказывайте обед, или выметайтесь! И нечего мне в лицо ствол совать! У меня внуки каждый день с утра до вечера с такими играют!

Телохранители поспешили удалиться, Лесли Членс отправился к стойке бара, а из внутренних помещений на шум прибежал господин Черезжопинс.

– Что случилось? – спросил почтенный владелец кафе. – Почему Затирщица гремит вёдрами?

– О, всё в порядке! – сказал Лесли Членс. – Это я слегка нарушил устав вашего заведения, господин Черезжопинс. Но всё в порядке.

– Ой, господин мэр! – воскликнул господин Черезжопинс. – Как я рад, что вы почтили своим присутствием наше кафе! Мы так рады! Выпивка за счёт заведения!

– Не стоит, – сказал Лесли Членс. – Я предпочитаю заплатить за выпивку, чем предоставлять вам налоговые льготы.

– Как прикажете, – сказал господин Черезжопинс, сделав Бухаю знак, означавший «напои его».

Бухай всё понял, а господин Черезжопинс удалился в свой кабинет. Лесли Членс заказал что-то из напитков, обратив внимание на бэйдж, закреплённый у Бухая на рубашке. Там было написано «бармен» и имя Бухая, только на карточке оно почему-то писалось через восклицательный знак, как глагол в повелительном наклонении. Лесли Членс покорился этому повелению и выпил. Через полчаса он уже достиг вполне достаточной стадии опьянения. И как раз в этот момент в кафе завалились Мэтр Брамс с мистером Ёксом.

Мэтр Брамс и мистер Ёкс собирались слегка отметить удачную покупку ящика с макаронами, и для этого направились в кафе. Однако, увидев машину мэра, наши герои решили воспользоваться случаем и попросить у него денег на развитие культуры. Лесли Членс уже допивал пятнадцатую рюмку и собирался попросить Бухая налить ещё, когда к нему подбежали Брамс и Ёкс и начали наперебой кричать:

– Господин мэр, дайте денег на культуру, дайте денег на культуру!

– Спокойно! – сказал Лесли Членс пьяным голосом. – Чего надо?

– Господин мэр, не могли бы вы выделить небольшой финансовый транш на нужды деятелей культуры в нашем городе? – спросил Мэтр Брамс. – Мы собирались даже провести концерт местной группы «Заплесневелый отстой» в Кран-парке, среди статуй «Кама в сутре». Но только, понимаете, на это деньги нужны. А ещё наша группа собирается съездить в соседний город на фестиваль…

– Спокойно, – повторил Лесли Членс. – Излагайте помедленнее. Я не догоняю.

– Денег дай! – крикнул мистер Ёкс.

– Ну что вы пристали к человеку? – спросил Бухай. – Пусть сначала за выпивку заплатит! Кстати, мистер Членс, не хотите ещё?

– Нет, спасибо, господин Бухай, не хочу, – сказал Членс. – Сколько я вам должен?

– Сто двадцать уёев, – ответил Бухай, который иногда считал в уме не хуже калькулятора.

– Сейчас, – сказал мистер Членс, роясь в кошельке. – Вот, возьмите. И дайте мне сдачу.

Бухай вручил Членсу сдачу, после чего тот попрощался с гостеприимным барменом, слез со стула и направился к машине. По дороге к нему прилипли Ёкс и Брамс. Причём прилипли они так сильно, что даже все телохранители Лесли Членса не могли отцепить нуждающихся деятелей культуры. Кажется, Членс всё-таки сунул кому-то из них сотню уёев, после чего Брамс с Ёксом отцепились от мэра и начали произносить благодарственные речи, намекая, что надо бы дать на культуру побольше. Лесли Членс, не слушая этих речей, забрался в «Лимун-Зил» вместе со всеми своими телохранителями, и машина рванула с места. Остаётся добавить к этому эпизоду только то, что Лесли Членс ещё несколько дней не выходил из мэрии, опасаясь народа.

Следующее утро в городе Уйёклмн было ознаменовано массовыми разборками и нарушением общественного порядка. Дело в том, что вечером Крышун назначил стрелку китайцам, которые привезли в город китайские зажигалки без его разрешения. Стрелка, естественно, проходила в Кран-парке, а утром люди, гуляющие в этом парке, увидели новый аттракцион: на высоком дереве, почти на самой вершине, сидел китаец и матерился. На самом-то деле он так звал на помощь, но мало кто из жителей города понимал по-китайски. Короче говоря, в китайца начали кидать тухлыми помидорами и всем, что только подворачивалось под руку. Другой китаец был обнаружен на рельсах «американских горок» – кто-то привязал его к рельсам морским узлом. Ещё один китаец висел на уличной сцене вместо декорации. А джип «Судзуки», на котором китайцы прибыли на стрелку, валялся вверх колёсами посреди ансамбля статуй «Кама в Сутре». Остаётся добавить только то, что Крышун пришёл на стрелку с одним охранником.

Примерно в то же самое время, когда в Кран-парке были обнаружены матерящиеся китайцы, в кафе «Уфхцч», что стоит на улице Ёпрст, зашёл Крышун. Он подошёл к стойке бара и заказал у Бухая водки. После третьей рюмки Крышун удовлетворённо крякнул и подозвал к себе Дрындуна, который сидел в углу и уплетал бутерброд с красной икрой, запивая всё это красным вином. Увидев, что Крышун сигнализирует, Дрындун подошёл к стойке.

– Да-а, здорово я вчера стрелку провёл с китайцами! – удовлетворённо сообщил Крышун. – Один из них чего-то визжать начал, руками махал сильно. Это у них каратой называется. Ну и что вы думали? Он мне ногой в живот заехал, потому что выше не достал, и ему сразу ногу свело. А я его за эту ногу взял, размахнулся и… короче, он где-то в ветках застрял. Другой, значит, китаёза, достаёт пистолет, ну, пока он свою пушку на меня наводил, я его схватил за шею и привязал к какой-то железяке своей ниткой для зубов. Ещё один долго что-то говорил, я так понял, что он меня посылает на шесть направлений. Ну я его, значит, подвесил на какой-то гвоздь. А последний вообще в джипяру забился, ускакать хотел. Ха! Джипяра у них, я вам скажу! Мой «Гранд-Толстяк» и в парк-то сквозь ворота не проезжает, а их самокат даже среди статуй уместился. Я его, это самое, одной рукой за бампер поднял и зашвырнул, понимаешь. А потом сел в своего «толстячка», приехал домой и так проголодался я после этой стрелки, доложу я вам! Велел тут же забить корову. И поел, понимаешь, с таким аппетитом, что от моей отрыжки все стёкла в доме вылетели. Не, в натуре, надо на пластиковые окна переходить.

– Господин Крышун, не забудьте, что это я сказал вам, где найти этих китайцев, – заметил Дрындун.

– А-а, помню-помню, – крякнул Крышун. – Ладно, так и быть, держи полсотню. И если ещё какие лохи на рынок сунутся, ты это, докладывай!

– Как прикажете, господин Крышун! – сказал Дрындун, разглядывая полученную полсотню на свет через бинокль.