– Супер! – повторила Эсмеральда. – А в цензурной версии как?
      – «Люби меня, зарывшись в сене», – пропела Марианна. – В клипе десяток качков-гомосеков изображают деревенских парней, а я лежу на этом сене в таком, знаешь, сарафанчике…
      Пропустим двухчасовое описание «сарафанчика» Марианны и перейдем к тому, что нам гораздо более интересно.
      – Ну, как твоя депрессия? – спросила Марианна после трех коктейлей.
      (Удивительно, как можно выпить три коктейля, обсуждая один сарафанчик, но автор уже в начале романа расписался в своем полном отсутствии знаний женской логики, так что не будем слишком углубляться в эту тему.)
      – Ой, как-то так, – вздохнула Эсмеральда. – Как американские горки. Вверх-вниз по Беверли-Хиллз. Иногда сердцем чувствую, что он где-то рядом, мой любимый, но никак найти его не могу. Не вижу я его, что ли? Может, он перед самым носом, может, он где-то в этом клубе, а я его не замечаю. Иногда кажется, вот-вот я что-то такое пойму, но никак не могу… Как будто передо мной стена бетонная.
      – Понимаю, – по Марианне было видно, что она уже наклюкалась. – Знаешь, есть один человек, он тебе точно поможет!
      – Правда? – усмехнулась Эсмеральда. – И кто это? Опять какой-нибудь психоаналитик? Или шаманка-ясновидящая из Адыгеи?
      – Нет! – торжественно произнесла опьяневшая Марианна. – Это Свами Гималайский!
      – Кто? – презрительно переспросила Эсмеральда, хотя сердце ее при этом имени почему-то дрогнуло.
      – Свами Гималайский! – не менее торжественно повторила Марианна. – Он гений! Этот человек все знает! Я так слышала, – Марианна перешла на шепот. – Что к нему и Крикоров ездил. Да что там Крикоров – сам Тимка!
      – И что, помогло? – спросила Эсмеральда.
      – Ходят слухи, что помогло, – кивнула Марианна. – Я когда к Гималайскому приехала, начала жаловаться, что вот, я такая непостоянная, каждую ночь сплю с новым парнем, не могу ни с кем завести серьезные отношения. Думала, короче, что он меня религиозной чумой грузить начнет – типа, нехорошо себя ведешь, Марианна…
      – И что, не начал? – спросила Эсмеральда.
      – Ничего подобного! – воскликнула Марианна. – В том и фокус! Он сказал, что у меня разбалансирована чакра. В этой чакре, типа, та энергия, что идет на секс и на творчество. Поэтому я такая творческая и поэтому прыгаю в постель к каждому встречному.
      – Замечательно! – сказала Эсмеральда. – И много денег с тебя взял этот шарлатан?
      – Погоди, я самое интересное расскажу! – воскликнула Марианна. – Он мне сказал: ты, мол, Марианна, к каждому симпатичному парню в постель прыгаешь потому, что тебе это самой нравится, потому что ты, мол, серьезных отношений на самом деле не хочешь. Это… как же он сказал? Стереотип, навязанный мне обществом! О, как! И мне после его слов так полегчало, что я к нему еще три раза приезжала! Гималайский мне столько анекдотов про секс порассказывал! И даже присоветовал три новых способа кадрить парней! Попробовала – все три сработали!
      – Да быть не может! – воскликнула Эсмеральда.
      – Понимаю, я бы и сама не поверила, если б мне рассказали! – воскликнула Марианна. – Короче, я Гималайскому твой диск подарила, с презентации. Он сказал, что не возражает, если ты как-нибудь к нему приедешь. Сказал, что чувствует, будто тебе нужна его помощь.
      – Правда? – спросила Эсмеральда. – Ну ладно, раз этот тибетский шарлатан так хорош, как ты рассказала, давай к нему съездим!
      – Поехали прямо сейчас! – Марианна, как мы помним, наклюкалась.
      – Да ты что, ночь на дворе, – отнекивалась Эсмеральда.
      – Гималайский ложится спать с первыми петухами, – сказала Марианна. – К нему по ночам гламурные звезды ездят. Поехали, а то я такая пьяная, что сегодня, не дай бог, опять с кем-нибудь трахнусь, а сегодня у меня неподходящий день для этого дела.
      Эсмеральда поддалась на уговоры подруги.
      Джип мчал их по Ленинградке в Зеленоград.

Ночной ашрам

      – Не волнуйся, Фил, имидж ты хорошо сменил, – Свами Гималайский провожал постоянного клиента до Лимузина. – Ты знаешь, кто такие шляпы носит? Сам сэр Эльдорадо! Что значит – кто это? Это первый продюсер Мунлайона! Да, все, Фил, пока-пока, чмоки!
      Огромный белый Лимузин покинул задний двор ашрама. Гималайский постоял на улице, вдыхая ароматы весенней ночи. Он уже почти растворился во Вселенной, но тут в кармане его спортивной куртки запищал мобильник.
      – Да, Гюльчатай? Девчонки из Москвы приехали? Иду. Проводи их в кабинет… Ой, нет, лучше в гостиную.
      Когда Свами Гималайский вошел в гостиную, Эсмеральда с Марианной уже расположились на диванчиках, листая глянцевые журналы. (Гюльчатай регулярно покупала свежие журналы в ближайшем киоске. Киоск был в Зеленограде, в трех километрах от ашрама.)
      – Доброй ночи! – Свами Гималайский поприветствовал гостей.
      Эсмеральда оторвала взгляд от фотографии полуголой Анжелины Джоли и взглянула на Гималайского. И у нее опять, что называется, «дрогнуло сердце». Эсмеральда почувствовала, как от Гималайского исходит такая приятная волна теплой энергии… Ей захотелось навсегда остаться в этой волне, и если бы для этого Эсмеральде пришлось навсегда остаться в ашраме в качестве прислуги, она согласилась бы, не раздумывая.
      – Здравствуйте! – пролепетала Эсмеральда, глядя на Гималайского.
      В разговор включилась Марианна:
      – Доброй ночи, Свами! Как у вас тут здорово, и журнальчики свежие, и кофе такой вкусный, спасибо, Гюльчатай! А я вот привела к вам мою подругу. Знакомьтесь. Эсмеральда, Свами Гималайский, Свами Гималайский, Эсмеральда.
      – Очень приятно, – улыбнулась Эсмеральда, протянув руку Гималайскому. – Э-э-э, а как же мне вас называть?
      – Все называют меня просто Свами, – улыбнулся Гималайский, поцеловав руку Эсмеральды. – Я очень рад, что вы приехали. Мне всегда приятно, когда меня окружают такие красавицы.
      – Ну я же сказала, что он просто милашка! – воскликнула Марианна.
      – Спасибо, Мари, – рассмеялся Гималайский. – Как только меня не называли клиенты, но чтобы милашкой – это впервые! Эсмеральда, раз уж ты здесь, наверное, тебе нужна моя помощь?
      – О, да, ей очень нужна ваша помощь, Свами! – начала Марианна, но Эсмеральда незаметно ущипнула ее пониже спины.
      – Марианна, тебе нужно познакомиться с одним человеком, – сказал Гималайский. – Гюльчатай, наш Скачущий Развратник пока не уехал?
      – Нет, он, наверно, гуляет по саду камней, – ответила Гюльчатай.
      – Скачущий Развратник? – оживилась Марианна. – А мне нравится это имя! В саду камней, значит… я знаю, где это. С вашего разрешения, я, пожалуй, подышу свежим воздухом.
      И Марианна покинула гостиную.
      – Позвольте спросить, какое имя вы дали Марианне? – спросила Эсмеральда.
      – Пока никакого, – усмехнулся Гималайский. – Выбираю из двух вариантов: Заводная Венера и Козочка-Без-Предела.
      – И то, и другое супер! – восхитилась Эсмеральда. – Про Венеру, конечно, лучше звучит, но Марианне это не понравится. А про Козочку ей понравится, но все решат, что это оскорбление.
      – Зришь в корень, – кивнул Гималайский. – Ну что, пойдем в кабинет. Поделишься со мной твоими проблемами.
      – Конечно, – кивнула Эсмеральда. – А сколько будет стоить консультация?
      – У меня гибкие тарифы, – рассмеялся Гималайский. – Пожертвуешь на нужды ашрама, сколько сочтешь нужным.

Как Свами Гималайский расширял сознание Эсмеральды

      В кабинете Гималайский уселся за стол и предложил Эсмеральде устраиваться поудобнее, в любом из кресел. Как он и ожидал, девушка уселась в то самое кресло, где совсем недавно сидел Квазиморда, страдавший от несчастной любви.
      – Может быть, музыку включить? – спросил Гималайский. – Одни люди предпочитают жаловаться на жизнь в тишине, другие – под музыку.
      – Музыку? – удивилась Эсмеральда. – Да нет, наверно не надо.
      – А я все равно включу, – рассмеялся Гималайский, взял со стола пульт и ткнул в кнопку. Из динамиков стереосистемы полилась расслабляющая мелодия в исполнении Karunesh.
      – Рассказывай, – приказал Гималайский, и Эсмеральда повиновалась его гипнотическому голосу.
      – Ну, я влюблена в одного банкира, – начала она. – Он богатый и вроде бы тоже меня любит, но у него совсем нет на меня времени, и я его сильно ревную…
      – Стоп! – хлопнул в воздухе возглас Гималайского. Эсмеральда даже вздрогнула от этого звука.
      – Вот только врать не надо, хорошо? – попросил Гималайский, смягчив тон. – Знаю я эту легенду для желтой прессы. Ты регулярно скармливаешь эту историю журналистам, чтобы замаскировать нечто другое. Мне интересно – что же ты маскируешь?
      – Значит, вам Марианна рассказала, – вздохнула Эсмеральда. – Понятно. Извините, я просто хотела проверить, насколько вы шарлатан.
      – Это свидетельствует о том, что ты умная девочка, – усмехнулся Гималайский. – Я это понял, как только увидел твою фотографию на обложке диска. Только не забывай, что я умнее. Да и кроме того… Ты, конечно, можешь обхитрить меня. Чисто теоретически. Но в этом нет смысла, потому что ты не сможешь обхитрить себя. Ты пришла ко мне за помощью, а вместо этого начинаешь играть со мной в глупые человеческие игры. Давай без этого, окей? А теперь начнем сначала.
      – Хорошо, вижу, Марианна вам уже все обо мне рассказала, – снова вздохнула Эсмеральда.
      Гималайский прищурился, пронзил Эсмеральду взглядом и сказал:
      – Да, конечно. И Марианна рассказала мне, что ты считаешь секс-символом Бориса Гребенщикова, каким он был в молодости.
      – Откуда вы знаете? – Эсмеральда аж подпрыгнула в кресле. – Я ж это никому… никогда… потому что теперь-то БГ – отстой, но раньше он действительно…
      – Милая моя, твоя душа для меня – что открытая книга! – рассмеялся Гималайский. – Я там вижу и твою коллекцию дисков и фотографий Гребня, и твой неудачный роман с богатым ресторатором пять лет назад. И вообще много чего вижу.
      – Так чего же вы спрашиваете, раз все видите? – Эсмеральда была потрясена.
      – Ко мне приходят сотни людей, и каждого я вижу насквозь, – улыбнулся Гималайский. – Но ни один человек не видит самого себя! Это удивительно! Люди так научились идентифицировать себя со всевозможными имиджами и брэндами, что перестали видеть себя такими, какие они есть! Я знаю, ты сейчас считаешь себя очень продвинутой и успешной – и все из-за того, что на тебе платье от Харакири! А ди-джей Квазиморда, мой постоянный клиент, считает себя дерьмом, потому что одевается на Черкизовском. И наоборот – одевается на Черкизовском, потому что считает себя дерьмом. Как вы не поймете, что все это – ложь и туфта!
      – А вы знаете Квазиморду? – оживилась Эсмеральда. – Мне так нравится слушать его шоу, правда, он почему-то ни разу не пригласил меня в прямой эфир. Скажите, а какой он?
      Гималайский хотел расхохотаться, но сдержался. Вместо этого он отделался краткой фразой:
      – Вы с ним похожи. Оба набиты «шоколадом» и дошли до крайней степени несчастья. Больше ничего не скажу – я тщательно охраняю тайны своих клиентов.
      – Это значит, что все, что я расскажу, останется между нами? – уточнила Эсмеральда.
      – Непременно, – кивнул Гималайский. – Итак, поехали. С самого начала.
      – Хорошо, – Эсмеральда собралась с духом. – Мужчины меня ненавидят.
      – Не может быть?! – воскликнул Гималайский. – Я уверен, что ни один мужчина не сможет ненавидеть такую красивую и приятную во всех отношениях девушку!
      – Спасибо за комплимент, Свами, – улыбнулась Эсмеральда. – И тем не менее, это так.
      – Тогда расскажи подробнее, в чем выражается эта ненависть, – попросил Гималайский.
      – Мужчины относятся ко мне, как к вещи, – вздохнула Эсмеральда. – Как будто я этакая дорогая кукла в магазине. Одни пытаются меня купить, другие – облить меня дерьмом. Чего обо мне только не писали в желтой прессе! Одна радость – есть на свете гомики. Вроде и мужики, и нормальные. Ну, почти. С ними общаться легко.
      – Это все понятно, – кивнул Гималайский. – Типичные проблемы любой знаменитости. Дорогие куклы страдают от того, что они дорогие куклы. А представь себе, каково приходится дешевым куклам? На них никто не смотрит, их никто не берет.
      – Я знаю, сама когда-то была замухрышкой, пока не попала в гламурную тусовку, – кивнула Эсмеральда. – Я думала, что если стану знаменитой, меня все будут любить. А оказалось наоборот – меня все ненавидят.
      – Любовь и ненависть есть одно и то же, – констатировал Гималайский. – Мне недавно один парень жаловался, что он ненавидит весь мир и не может никого полюбить. Я ему долго объяснял, что его ненависть к миру – это просто доступное ему на данном уровне развития проявление любви ко Вселенной.
      – И он вас понял? – спросила Эсмеральда.
      – Нет, конечно, – рассмеялся Гималайский. – Поэтому я могу сказать тебе то же самое – то, что ты принимаешь за ненависть, на самом деле есть любовь. То есть, ты добилась своего – тебя все любят. Просто мир так устроен, что любовь кажется человеку чем-то постыдным. Это касается всех людей без исключения. Когда человек кого-то любит, ему кажется, что это стыдно, что если он будет выражать свою любовь, его высмеют, смешают с дерьмом. Поэтому большая часть людей выражает свою любовь в виде ненависти. Ведь ненавидеть кого-то – это так приятно! И всегда найдется другой лузер, готовый поддержать тебя в твоей ненависти. Разве нет?
      – Интересно вы мыслите, – кивнула Эсмеральда. – Да, я и сама что-то такое замечала, но никак не могла сформулировать.
      – Вот для этого я тут и сижу, – усмехнулся Гималайский. – Чтобы помогать людям осознать то, чего они выразить не могут. Но мы даже не начали обсуждать твои проблемы.
      – Как?.. – удивилась Эсмеральда.
      – Погоди, не спорь, – сказал Гималайский. – Мы обсудили одну стандартную проблему всех публичных людей. Тебя эта проблема касается лишь постольку, поскольку ты тоже публичный человек. Но, чтобы тебе помочь, мне нужно знать не проблемы публичных людей, а ТВОИ проблемы, Лиля.
      – Откуда вы знаете мое имя? – удивилась Эсмеральда. – Ах, да, Марианна сказала.
      – Не угадала, – улыбнулся Гималайский. – Просто я знаю все. Ну что, какая твоя главная проблема, Лиля?
      Эсмеральда задумалась. С минуту они просидели в молчании. Звучал Karunesh.
      – Одиночество, – наконец сказала Эсмеральда. – Не то, что обычно называют публичным одиночеством, а мое личное одиночество. Может быть, дело в том, что я никого не могу полюбить. У меня, конечно, было много мужчин…
      – С каких пор четыре – это много? – со смехом спросил Гималайский.
      – Знаете, у меня возникло желание схватить эту вазу и швырнуть ее вам в голову, – призналась Эсмеральда. – Не знаю, где вы узнали такие подробности, но пожалуйста, сохраните это в тайне! Даже Марианна не знает. Да что Марианна, этого вообще никто не знает!
      – Это знаешь ты, – кивнул Гималайский. – И этого достаточно. Просто я хочу, чтоб ты была предельно честной.
      – Итак, теперь вы знаете, что у меня было мало мужчин, – вздохнула Эсмеральда. – И вообще, я не умею с ними… ну, не умею так, как Марианна. Она к любому может прыгнуть в постель, а утром сказать ему: «Прощай навсегда». Я бы так не смогла, даже если бы захотела.
      – Значит, ты хочешь найти своего единственного принца? – спросил Гималайский.
      – Ну, наверно, да. – тихо сказала Эсмеральда. – Думаете, я полная дура, да?
      – Нет, – ответил Гималайский. – «Полной дурой» будет Марианна, если она свяжется с Скачущим Развратником. Хотя, с другой стороны, они идеально подходят друг другу. Но большинство людей осудило бы их именно так. Я вообще никого никогда не сужу. Ни по себе, ни по гламурным брэндам.
      – А что, кого-то судят по гламурным брэндам? – удивилась Эсмеральда.
      – Ты сама себя судишь по брэндам тех шмоток, что пылятся у тебя в шкафу, – сказал Гималайский.
      – Удивительно, как вы умеете так кратко и точно… запустить в самое яблочко! – воскликнула Эсмеральда. – Бьете прямо в душу.
      – Если человека никто и никогда не ударит в душу, человек никогда и не узнает, что у него есть душа, – рассмеялся Гималайский. – Кто уж там первым придумал, что души у человека нет? Философ, наверно, какой-то. Нет, я допускаю, что у философов нет души, раз уж они стали философами. Но это не значит, что надо всех по себе мерить. Представления людей о душе совершенно неверны. Душа – это тот нематериальный орган, которым мы чувствуем боль. Свою или чужую. Почему люди так часто говорят, что у них душа болит? И так редко говорят, что душа поет?
      – Вообще-то я к вам пришла за ответами, а вы мне такие вопросы задаете, – смутилась Эсмеральда.
      – М-да, как говорили в мое время в МГУ, дипломат – это человек, к которому приходишь с вопросом, а уходишь с тремя, – рассмеялся Гималайский.
      – У нас не так, – Эсмеральда тоже рассмеялась. –Был в инете такой анекдот: дипломат – это человек, который может так послать вас на ХХХ, что вы с нетерпением будете ожидать путешествия.
      – Ну, прямо Пелевин, – вздохнул Гималайский. – «Знает ли бог, что чувствуют души, которые он послал на…» Бог-то может и не знает, а я точно знаю, что они чувствуют. Сейчас опять Филиппок приезжал… Очень сложная душа у человека. Ладно, Лиля, вернемся к твоему принцу на белом коне. Каким ты его себе представляешь?
      – В смысле? – удивилась Эсмеральда. – Ну, принц он и есть принц!
      – А что для тебя главное в принце? – уточнил Гималайский. – Чтоб он тебя любил, или чтоб у него обязательно конь был? Как там… «если б я имел коня, это был бы номер, если б конь имел меня, я б, наверно, помер».
      – Нет, без коня, в принципе, можно обойтись, – рассмеялась Эсмеральда. – Ну, принц… чтобы он меня боготворил!
      – Ух ты!!! – Гималайский аж подпрыгнул, чуть не повалив при этом свое кресло. – Ну у тебя и запросы! Ты хоть знаешь, что означает слово «боготворить»?
      – Ну, то есть, чтобы он меня на руках носил, – поправилась Эсмеральда.
      – Эх, Лиля, слово – как Джек Воробей, выпустишь его – и лови потом! – рассмеялся Гималайский. – Даю краткую справку. Слово «боготворить» переводится как «создавать бога». Знаешь, как богов создают?
      – ???
      – И нечего на меня так смотреть, как баран на новые ворота, – сказал Гималайский. – Думаешь, я просто так интересуюсь шоу-бизнесом, собираю биографии звезд, продюсеров и интересные факты из их жизни? Создание бога в древние времена было… в переводе на современный язык, это был хороший пиар некоего нематериального образа. То есть, например, Джеймс Бонд и римский бог войны Марс – это примерно одно и то же. По крайней мере, с точки зрения технологий создания. Есть некий собирательный образ положительного героя-разрушителя, присутствующий в сознании людей. Хороший криэйтор конкретизирует этот образ, придумав для героя имя и подобрав внешность. Как Джеймса Бонда играли несколько разных актеров, так и у древних богов было множество ипостасей. И у каждой из этих ипостасей были свои поклонники. И между ними иногда разгоралась лютая вражда. Совсем как с Бондом. Одни фэны Бонда считают, что Бонд – это Шон Коннери и больше никто. Такие люди, в основном, обсирали в инете Крейга после выхода «Казино Рояль». А другие больше любят Роджера Мура в роли Бонда. А третьим и Крейг пришелся по душе. Большинству же вообще все равно, кто играет Бонда – им сам образ нравится. Понимаешь, куда я клоню? Мы живем при новом язычестве, просто основная масса людей до сих пор в это не врубилась.
      – Да, я, признаться, тоже ничего не поняла, – сказала Эсмеральда. – Выходит, что звезды шоу-бизнеса – это новые боги?
      – А как иначе? – рассмеялся Гималайский. – Звезда со своими фан-клубами – это нечто вроде локального культа. Можно развить эту идею – и получится философский трактат. Но мне не нужен философский трактат, мне нужно, чтобы у тебя мозги встали на место. Но если кратко – звезд называют кумирами и иконами стиля. По терминологии уже все понятно. А ты сказала, что тебе нужен такой принц, чтобы он тебя боготворил. Теперь ты хоть сама-то поняла, что сказала?
      – Это значит… – Эсмеральда задумалась. – Что я тайно влюблена в моего продюсера? Не может быть, он старый, толстый, противный! И гей к тому же.
      – Ты начала думать в правильном направлении, но тебе не хватает знания законов тонкого мира, – вздохнул Квазиморда. – Продюсер просто тебя раскрутил. А был и другой человек. Он пожелал, чтобы тебя раскрутили.
      – Это как? – удивилась Эсмеральда.
      – Когда поймешь это, тогда поймешь и все остальное, – Гималайский развел руками. – Попробуй вспомнить, возможно, когда-то давно какой-нибудь человек пожелал тебе счастья, успеха в карьере или что-то в этом роде. Причем искренне пожелал, всем сердцем, а не так, чтобы просто отвязаться.
      – Ну, так сразу и не вспомнить… – пробормотала Эсмеральда.
      – А сразу и не надо, – кивнул Гималайский. – Главное – вспомнить нужного человека.
      – Спасибо за совет, Свами, – сказала Эсмеральда. – Мне даже полегчало.
      – Но ведь это не все? – спросил Гималайский.
      – Как так – не все? – удивилась Эсмеральда.
      – Ты же не просто мечтаешь о своем принце, – сказал Гималайский. – Ты чувствуешь, что он где-то рядом.
      – Откуда вы знаете? – удивилась Эсмеральда.
      – Но ты не доверяешь своей интуиции, поэтому и никак не можешь его увидеть, – кивнул Гималайский. – Наконец-то я понял твою проблему!
      – Правда? – спросила Эсмеральда.
      – Я буду учить тебя чувствовать, – торжественно объявил Гималайский. – Вернее, чувствовать ты и так умеешь, как и любой человек. Ты разучилась слушать свои чувства. Но это поправимо. В общем, приезжай в любой момент, когда почувствуешь, что тебе нужно спросить у меня совета.
      – Можно последний вопрос? – спросила Эсмеральда.
      – Хоть десять, – рассмеялся Гималайский.
      – Как можно разучиться слушать свои чувства? Я не понимаю, – сказала Эсмеральда.
      – Это у всех по-разному, – вздохнул Гималайский. – Обычно человек принимает решении не доверять чувствам после того, как сильно «обожжется». Например, у одного мужчины в молодости случилась несчастная любовь. И он стал делать карьеру. Заработал много денег, купил себе жену – и живет счастливо. Если это можно назвать счастьем. Любви-то ему до сих пор не хватает. Я ему сто раз это объяснял, но он отказывается поверить в то, что любовь вообще существует. А тем более признать, что ему любви не хватает. Вот такая проблема у человека.
      – Значит, я не слушаю свои чувства, потому что где-то сильно обожглась? – спросила Эсмеральда.
      – Ты и сама знаешь, где, когда и как, – сказал Гималайский. – Я вижу эту ситуацию в твоей жизни, но хочу, чтоб ты сама осознала. Это мое первое задание для тебя. Да, вот моя визитка. Если не сможешь приехать, звони в любое время. Или сбрасывай на мыло.
      – Может, у вас и аська есть? – спросила Эсмеральда.
      – Времени нет, – ответил Гималайский. – Почту я хоть иногда проверяю, но постоянно торчать в аське не могу. Да и с почтой… В общем, надо свой сайт создавать. Да как назло, за последний месяц – ни одного программиста в ашраме. Я их всех так хорошо вылечил, что ли? И больше у программистов проблем нет? Короче, дорогая моя Лиля, час от часу не легче.

Лирическое отступление

      Жизнь продолжалась. Земной шарик вертелся на ди-джейской установке существа, условно называемого «Бог». Ашрам Свами Гималайского продолжал работать в обычном режиме. В инете Шурик Клыгин и белорусский мудрец Sartir сочиняли свежие сплетни про Гималайского и Гюльчатай. Гималайский, читая их посты на форуме сайта , ухохотался до того, что чуть не надорвал живот и побежал в сортир. Таким его и запечатлел Sartir в своих постах – медитирующим на унитазе, ибо лишь там ум зависает и случается настоящая медитация…
      Весь этот абзац не имел отношения ни к Квазиморде, ни к нашей истории. Просто Клыгин, как виртуальный писатель, не мог не упомянуть об Интернет-форумах как источнике вдохновения.

Страдание третье «Квазиморда с Эсмеральдой»