Щеки Люси вспыхнули.

– Двадцать штук за пять центов. Таких, правда, обычно предпочитают мужчины, которым важно количество, а не качество. Он менял их одну за другой. Я вижу, что расстраиваю вас, но скоро вы поймете, что я хочу сказать. Вы видели когда-нибудь, чтобы он взглянул на другую женщину?

– Нет. При мне нет, а…

– Но он не делает этого и в ваше отсутствие. Я много раз был рядом с ним, когда мимо нас проходили просто красавицы, но ни на одну он даже не взглянул. И только вы причина этому.

– Вы пытаетесь успокоить меня, но…

– Я не пытаюсь успокоить вас. Я пытаюсь втолковать вам, что никогда не знал человека… О, пусть он сам скажет вам об этом. Я и так слишком переступил границу дозволенного. Скажите же мне, каково будет ваше решение. Вы пойдете туда или поедете домой?

– Я не знаю…

– Если вы поедете домой, я поговорю с ним, как только он вернется в редакцию. Скажу, что вы все узнали. И тогда вы сами все у него выясните.

Она кивнула в знак согласия и подняла глаза. В его взгляде не было ничего, кроме спокойствия и дружелюбия. И никогда она не узнает его истинных чувств к ней.

– Дэймон, простите меня за все, что я наговорила вам сегодня. Я пыталась спекулировать вашей дружбой.

– Довольно успешно, – согласился он и пожал плечами.

– Но даже если этот день и не принесет больше ничего хорошего, для нас с вами он все же особый.

– Чем же?

– Мы наконец-то называем друг друга по имени.

Ее невинная улыбка причинила ему боль и блаженство. Ради ее спокойствия он никогда не позволит себе проявления иных чувств, кроме дружеских. Но из-за своей любви к Хиту она никогда не сумеет разглядеть его истинных чувств. Она ничего не подозревала, глядя на него, несмотря на его страстное внутреннее желание раскрыться перед ней.

– Так ведь, Дэймон? – переспросила она. Его губы расплылись в улыбке.

– Так, Люси. – Он открыл дверцу кареты, попрощался и вышел.

Было уже довольно поздно, а Хит все еще не вернулся домой. Поужинав, Люси поднялась наверх принять ванну. Погрузившись в горячую воду до плеч, она прикрыла глаза и предалась беспорядочно блуждающим мыслям. Независимо от того, в каком состоянии и во сколько Хит придет домой, она была самым решительным образом настроена на серьезный разговор с ним. Им придется выяснить все до конца. Она не сможет больше жить так. Она сделает так, что после сегодняшней ночи она будет знать правду о его чувствах, а он о ее.

Она вымыла волосы, обернула голову полотенцем и осторожно вышла из ванны. Не найдя халата, другое полотенце она обернула вокруг себя, завязав концы на груди. Войдя в спальню и ощутив приятное тепло, она встала на колени перед камином, чтобы подсушить волосы. Она чувствовала жаркое дыхание пламени на своем лице и нагнулась еще ниже к каминной решетке. Осторожными движениями гребня она тщательно расчесывала каждую прядь длинных волос, изредка останавливаясь, чтобы распутать их руками.

Закончив с одной прядью, она потянулась за другой и обнаружила, что часть волос зацепилась о красивые кованые края каминной решетки. Вскрикнув от неожиданности, Люси с грохотом попыталась как можно дальше отодвинуться от огня, а затем снова потянула запутавшуюся прядь. Люси попалась в капкан. Отчаянно стараясь освободиться, она только рвала волосы. От боли она даже выругалась. Потерев то место, откуда был выдран клок волос, и склонив голову набок, Люси стала звать на помощь:

– Бесс! Бесс, ты слышишь меня? Эй, кто-нибудь! Бесс!

– Син, что, черт возьми, здесь происходит?

Люси обернулась на низкий мужской голос и смиренно вздохнула. Хит был дома. Она весь день думала о том, как начнет этот важный разговор с ним. Она представляла себя величественной, спокойной и милостивой. А вместо этого она полураздетая сидит на полу в куче мокрых полотенец.

– Я сушила волосы. А они запутались, – сказала она, чувствуя себя глупо и смущенно. Его лицо оставалось серьезным, когда, закрыв дверь, он уверенными широкими шагами быстро подошел к ней. Торопясь, он встал перед ней на колени и отвел ее руки от решетки.

– Убери. Дай-ка я займусь этим.

– Я думаю, их невозможно распутать, – сказала она. Голос ее дрожал от смеха. – Там не так много волос, если их отрезать, то…

– Помолчи.

С огромным усилием ей удалось-таки подавить свое веселье и придать лицу серьезное выражение. Она внимательно следила за тем, как он освобождал ее из плена.

– У меня болит спина, – простонала она. – Я простояла здесь на коленях уже целых десять минут, а мокрые волосы такие тяжелые. Хит, я устала.

– Прислонись ко мне.

– Ты весь намокнешь.

Игнорируя ее нерешительный протест, он сел рядом с ней и снова потянулся к решетке. Ей ничего не оставалось, как прислониться спиной к его груди. Медленно она положила голову ему на плечо и почувствовала случайно коснувшуюся виска твердую щетину его подбородка. Он с предельной осторожностью продолжал распутывать ее волосы. Вокруг него вился особый, свойственный только ему аромат, сочетавший в себе запах мыла для бритья и дорогого белья, полиграфической краски и теплый мужской запах его тела. Это ассоциировалось у нее только с Хитом, и этот аромат всегда успокаивающе действовал на нее.

– Я разговаривал с Дэймоном, – сказал он.

Взгляд ее насторожился, но из-за своего глупейшего положения она не видела его лица.

– Он все рассказал тебе?

– Зная его, не думаю. Но достаточно.

– Хит, у меня есть несколько вопросов…

– В этом я не сомневаюсь. Но сначала я задам тебе всего один вопрос.

– Спрашивай, все что тебе угодно. Я хочу, чтобы мы были откровенны и честны друг с другом.

– Я тоже этого хочу. Я никогда еще не лгал тебе.

– Но ты утаил от меня то, что я должна была знать. Это, конечно, не ложь, но и правдой это не назовешь.

– Правда, – тихо сказал Хит, – что я не мог тебе сказать это. Я же знал, что ты не вынесешь, если узнаешь, что Рейн не уехала из Бостона. Обычно я могу предположить, какова будет твоя реакция на тот или другой мой поступок, но когда дело касается Рейн… Поэтому, получив от нее записку, я понял, что она не уедет до тех пор, пока не поговорит со мной наедине. Я решил, что вполне могу справиться с этим сам. Син, я представляю, как я выгляжу в твоих глазах, но ты ведь не веришь в то, что между мной и Рейн… – Он запнулся. Но Люси знала, что он хотел спросить ее.

– Нет, – просто ответила она и почувствовала, как все его тело расслабилось от облегчения. – Я не верю, что когда-нибудь ты сможешь изменить мне, даже если полюбишь другую женщину. Ты слишком честен. И слишком…

– Я не люблю ее.

– Я и не думала об этом.

– И никогда не любил.

– Все равно тебе не следовало скрывать, что она все еще здесь.

– Тогда это показалось мне единственно приемлемым выходом.

– Я понимаю, – осмотрительно согласилась она. – Но когда я выяснила, что она в Бостоне, после того как я сама провожала ее из дома, я испугалась, что не смогу тебе больше доверять. Если мы боимся быть честными по отношению друг к другу, то наш брак не что иное, как ловкое притворство.

– Не говори так. – И он положил ей руки прямо на грудь. – Ты должна доверять мне. Я единственный человек во всем мире, который заботится о твоем счастье больше, чем о своем собственном.

Она положила свои руки поверх его рук, сердце ее заколотилось, сраженное настойчивостью и уверенностью, звучавшими в его голосе.

– Я хочу, чтобы и ты мог доверять мне так же безраздельно, – сказала она. – Именно об этом я хотела поговорить с тобой сегодня. И если хочешь, давай просто забудем о последних нескольких неделях и завтра начнем все заново.

– И… это значит, что мы не станем ссориться?

– А ты предпочитаешь прямо сейчас начать ссориться?

– Я ожидал, ну по крайней мере хотя бы небольшой стычки.

– Не сейчас. Нам не о чем спорить. Мы ведь оба желаем одного и того же, не так ли? – Ладонями она нежно погладила его руки, все тело ее ликовало от его близости.

– Похоже, что так, – ответил он, загадочно улыбаясь.

– Я хочу узнать только одно: почему Рейн осталась? Я же сказала ей, перед тем как она уехала из дома, что не отпущу тебя.

– Ей хотелось выяснить, значит ли что-нибудь для меня прошлое.

– И что же ты ответил?

– Что нет.

– Надеюсь, она поверила тебе.

– Уверен, что да. Потому что я сказал ей еще кое-что.

– Что?

– Я сказал, что люблю тебя. – Очень отчетливо он почувствовал, как мелкая дрожь пробежала по всему ее телу. Осторожно потершись щекой о струящийся поток ее волос, он сказал:

– Люси, моя прелестная девочка. Я думал, что ты знаешь об этом, но я должен был сказать тебе это сам. Я полюбил тебя год назад, когда впервые взял на руки.

Люси слизнула слезинку, неожиданно скатившуюся по щеке прямо в уголок ее рта.

– Наверное, это то немногое, чего ты еще не знаешь обо мне, но…

– Но что?

– Но я из тех женщин, которым необходимо как можно чаще слышать эти слова.

– Я люблю тебя, – повторил он, довольно улыбаясь.

– Каждый день, каждую ночь, пожалуйста, говори мне это.

Он повторял эти слова, касаясь губами ее нежной шеи. Наклонив голову, он начал разворачивать прилипшее к ее телу полотенце…

– Ох! – Люси вскрикнула, ее волосы так и оставались запутанными в решетке.

Не медля Хит выпрямился и стал освобождать запутавшиеся пряди ее волос. Он делал это так рьяно, что, несмотря на свою затаенную страсть и нетерпение изголодавшегося Хита, Люси начала смеяться.

– Если ты не поторопишься, я рискую остаться лысой.

– Мне вовсе не до шуток, Син.

Его серьезность заставила ее рассмеяться еще сильнее.

– Но я не могу. Мы так давно ждали… И теперь, когда все прекрасно, нам снова приходится… Поэтому, может…

Он остановил поток слов долгим поцелуем, которого терпеливо ждал столько недель. Он целовал ее до тех пор, пока смех не растворился в бешеном круговороте ее желания. Пальцы Хита упорно трудились, пока наконец не освободили ее из плена. Поднявшись на ноги, держа на руках Люси, он поцеловал ее и понес на постель…

– Я люблю тебя, Хит. Я люблю тебя… – Она крепче прижалась к нему. – Теперь я еще сильнее жалею о тех ночах, которые мы не провели вместе. – Ее рука безмятежно блуждала по его груди.

– А я не жалею. Нам обоим было чему поучиться и над чем подумать.

– Ты хочешь сказать, что не скучал по мне? – с притворным возмущением спросила Люси.

– Успокойся, – сказал он, усмехнувшись, притягивая ее поближе к себе. – Да, черт возьми, я скучал по тебе. Почти все эти ночи я провел, уставившись в потолок или меряя шагами комнату. Но мне необходимо было это время, чтобы в одиночестве понять, каким же неисправимым дураком я был, когда ставил свою гордость выше любви.

– Твою гордость?

– В те недели после болезни я осознал, насколько сильно зависел от тебя. И это было невыносимо. – В его уверенном голосе вдруг промелькнула робость. – Я всегда считал, что мужчина должен обо всем заботиться сам и в любых ситуациях оставаться хозяином положения. И вдруг я полностью оказался в твоей власти, под твоим неусыпным контролем. Я не должен был взваливать на тебя тяжелейший груз своей обиды. Поэтому я решил отстраниться от тебя до тех пор, пока снова не смогу занять свое место.

– Я, наверное, слишком уж ограничила твою свободу и не на шутку раскомандовалась. Но я боялась за тебя.

– Нет, нет. Ты все делала очень правильно. Я знаю, через что тебе пришлось пройти. И видит Бог, я не такой уж дурак и по достоинству оценил твое мужество. Но с другой стороны, мужская гордость так уязвима, Син!

– Я постараюсь не забывать об этом, – торжественно пообещала она, но вдруг вскрикнула, так как ей показалось, что он хотел пощекотать ее.

– Что такое? – спросил он. – Я пытаюсь говорить с тобой о серьезных вещах, а ты…

– Хит. – Она положила голову ему на грудь. – Теперь я с трудом верю, что когда-то между нами существовала непреодолимая пропасть, что я даже боялась близости с тобой.

– Тогда мы не знали друг друга. И мне следовало быть более терпимым с тобой. В конце концов, это ведь я отнял тебя у Даниэля.

– Но ты же влюбился в меня.

– Правда. Но ты об этом тогда еще ничего не знала.

– Это была случайность.

– Но я до сих пор чувствую себя немного виноватым за то, каким способом я увел тебя у этого болвана Даниэля. Мне следовало бы придумать что-то более оригинальное. В то утро после пожара у Эмерсонов. Я знал, что если мне удастся скомпрометировать тебя поцелуем, это обязательно кто-нибудь увидит. И то, что это оказались Даниэль и Салли, было чистой случайностью.

– Тебе незачем винить себя.

– Ведь все, что я делал тогда, не было случайностью, я долго готовился к этому. А ты, ты даже не знала, что помогла мне осуществить мой план.

– Я знала, что делала и чем рисковала, – спокойно сказала она. – И никто не заставлял меня идти искать тебя. А что касается всего того, что произошло позже, я ведь не сопротивлялась. Я сама хотела этого. И если бы это не произошло тогда, то все равно произошло бы рано или поздно.

– Теперь я начинаю сожалеть, что не сделал этого за те два дня, когда мы впервые были вместе. Тогда для этого тем более не потребовалось никаких усилий.

– Негодяй. Когда ты сумел подкрасться и надеть на меня панталоны?

– И с тех пор при каждой нашей встрече я представлял тебя в них.

– Вот уж действительно негодяй. – Люси улыбалась в темноте. – Всегда после этого ты так смотрел на меня, что я не могла не вспоминать те дни в твоем доме. Но даже если бы мы никогда больше не встретились с тобой, меня все бремя преследовал бы вопрос, а как это могло быть с тобой. А тебя никогда не интересовало это?

– Если бы не интересовало, то сейчас мы не лежали бы в одной постели.

Люси обвила руками его шею и прошептала:

– Странно, как это судьба свела нас вместе?

– Не стоит в этом деле отводить главенствующую роль судьбе, милочка. Я хотел быть с тобой с самого начала. Есть на свете люди, которые находят способ достичь желаемого, даже если судьба не слишком благосклонна к ним.

Она поверила ему. Хит Рэйн был именно таким человеком.

Примечания