– Хит, – спросила Люси, от ее дыхания шевелились золотистые волосы на голове мужа, так низко она склонилась над ним. – Кто эта Рейн? О ком ты говоришь?

В ответ Хит схватил ее маленькую ручку и приложил к своему виску, там, где белел шрам.

Насупившись, Люси размышляла о том, что было между ее мужем и какой-то Рейн. «Кто она, эта Рейн? Что ее связывало с Хитом? Любовь? Ненависть?» Люси не могла примириться с фактом, что когда-то у ее мужа была сильная привязанность к другой женщине, может быть, любовь. И этой женщине он отдавал все то, чего недодает теперь своей жене. «Значит, у него была возлюбленная, и звали ее Рейн!» Люси и не подозревала до сих пор, какой разрушительной силой обладает ревность.

– Она не понимала… я был нужен ей, а она не понимала… – Он вытер рукавом глаза, и от этого жеста сердце Люси сжалось в комок. Он снова опустил голову на ее колени. Она слушала его молча и разрывалась между надеждой, что он прекратит этот разговор, и желанием услышать все до конца. – Она никогда не понимала… никогда!

Люси нежно потерла пальцами его висок.

– Я полюбил тебя с первого взгляда, – мягким, чуть дрожащим шепотом произнес Хит, – как только увидел. Я говорил тебе об этом?

– Нет, не говорил.

– Шел дождь. Ты переходила улицу. Ты шла позади всех, потому что… потому что ты выбирала место, куда ступить. Кругом были лужи. И тогда полюбил тебя, я сразу захотел тебя…

– Хит…

– Когда я вытащил тебя из реки, ты упорно называла меня Даниэлем, но это был я. Я нес тебя…

– Я знаю, это действительно был ты.

– Но ты продолжала называть меня… – Он сделал глубокий вздох и затих. Он расслабился, и Люси ощутила коленями растущую тяжесть его тела. «Если Хит уснет, мне ни за что не дотащить его до кровати. Придется звать кого-нибудь на помощь». Отвергнув эту мысль, Люси предприняла решительные меры.

– Хит, сядь и позволь мне снять твои ботинки.

– Нет, ты не должна…

– Нет, я должна, потому что сам ты не в состоянии сделать это.

Бормоча проклятия, Хит отпустил ее теплые колени и вскарабкался на кровать. Люси крепко ухватилась за ботинок и попробовала стянуть его. После нескольких попыток один ботинок был наконец снят, а через несколько минут и второй.

– Ты, наверное, не ел ничего весь день, – сокрушалась Люси.

– Нет.

– Вот видишь, что получается, если выпить натощак целую пинту виски. – Она подползла к нему и развязала ему галстук. – Ни разу в жизни еще не встречала мужчину, который пил бы эту гадость словно воду. Я же просила тебя не пить больше, – ненавязчиво выговаривая, Люси продолжала трудоемкий процесс раздевания мужа. – Ага, вот так, давай вытаскивай руку из рукава.

– Я не могу.

– Сможешь, Хит, если постараешься.

– Я не могу, ты не расстегнула пуговицу на манжете, – Ах да, хорошо, что ты редко пьешь, а то у меня нет опыта снимать с тебя одежду. Хотя, должна сказать, вряд ли мне понравится заниматься этим часто.

– Да, должен заметить, ты не слишком преуспела в столь интересном занятии. – Хит слегка коснулся ее волос, в то время как она вытаскивала рубаху из брюк.

– Уж не думаешь ли ты, что я стану извиняться за свою неопытность в раздевании мужчин. Господи, какой же ты все-таки тяжелый. – Ценой неимоверных усилий Люси удалось наконец стянуть с Хита всю одежду. На мгновение она залюбовалась его мускулистым торсом, а затем придвинула подушку. – Вот и прекрасно, а сейчас, если ты в состоянии забраться под одеяло…

– Синда, – неуверенно произнес Хит, – помнишь, я говорил тебе… ты будешь играть роль счастливой супруги, ио я имел в виду… я не хотел, чтобы ты…

– Я знаю, – пробормотала она в ответ, удивленная тем, что он вспомнил об этом разговоре в такой неподходящий момент. Неужели он уверен, что она сейчас играет?! Неужели ее слова и поступки он воспринимает лишь как исполнение данного ею обещания? «Упрямый дурачок! – думала Люси, ощутив неожиданный прилив теплого, материнского чувства. – Ты думаешь, что хорошо знаешь меня, и даже не подозреваешь, что это совсем не так».

Хит перехватил ее взгляд. В его глазах посверкивали искорки, словно отблески жаркого летнего неба. Где-то в глубине ее тела зрело желание. Хит сделал быстрое движение, и в ту же секунду Люси оказалась под ним.

– Тебе нужно поспать. – Она уперлась руками в его твердую обнаженную грудь.

– Едва ли.

Губами Рэйн сильно прижался к ее рту, и его поцелуй, жаркий и пахнущий виски, лишил Люси последнего шанса возразить ему. Под своей ладонью Люси почувствовала размеренное биение его сердца, и приготовленные заранее слова отказа улетучились подобно струйке дыма. Его губы, страждущие и вопрошающие, ласкали ее. Всем телом он прильнул к ней, руки держали ее голову. Хит был несдержан и даже груб. в своем неистовом порыве. Он обнимал ее, с силой прижимая к себе, целовал так, будто испивал до дна чашу жизни.

В эти мгновения Люси особенно ясно осознала, что она все-таки любит Рэйна. Любовь переполнила ее душу и тело, налила груди, будоражила мысли до тех пор, пока голова не пошла кругом. Любовь словно сочилась из кончиков пальцев, оставляя невидимые для постороннего глаза, но ощутимые для влюбленной пары следы на плечах Хита. Несомненно, Хит почувствовал происходящие в ней метаморфозы, особенно привкус любви на ее губах. Сколько же времени, целую бездну, потребовалось ей, чтобы понять и принять это чувство! Вся ее жизнь была лишь прелюдией одного этого момента.

– Ты нужна мне, Син, – стонал Хит, и его губы вновь и вновь льнули к ней, глубокие поцелуи лишали ее возможности вздохнуть. Люси безропотно отдавала ему губы, тело, как истинное свидетельство того, что она безраздельно принадлежит только одному человеку – Хиту Рэйну. Она никогда не отвергнет и не оставит его. Но желание мужа было слишком неукротимым, вряд ли что-нибудь могло остановить его в эти секунды, Люси попыталась расстегнуть ряд крошечных пуговок на лифе, беспомощно перебирая их пальцами, но Хит тут же перехватил ее руки и одним рывком разорвал платье на груди. Столь же молниеносно была разорвана и шнуровка корсета.

Люси быстро освободилась от остатков одежды и подрагивающей от возбуждения грудью прижалась к сильному телу Хита. Его руки крепко схватили ее, прикосновения пальцев были уверенными и нежными, и ее соски сразу превратились в тугие, упругие бутоны. Неровное, лихорадочное дыхание Хита щекотало ей шею, и Люси, повернув лицо, прижалась к губам мужа. Поцелуй Хита исторг из ее груди приглушенный стон. До этого дня они не раз и не два занимались любовью, но всегда он овладевал ею нежно и никогда с такой необузданной страстью.

Нижняя часть тела Люси была еще прикрыта скомканной полуразорванной одеждой. Хит нетерпеливо сорвал и отбросил жалкие остатки когда-то роскошного платья. Наконец Люси была освобождена от бремени одежды, и ее бледная кожа засеребрилась в свете лунной дорожки. Ночь вступала в свои права. Люси вытянулась, раскинула ноги и крепко прижалась к Хиту, как бы охватывая своими бедрами его чресла.

– Я хочу тебя, – выдохнула она. – Я хочу отдать тебе все, что ты пожелаешь.

Его рука нежно соскользнула с ее бедра и отправилась к влажному от призывного ожидания входу в лоно. Палец мягко нырнул внутрь и принялся осторожно ласкать гладкий источник тепла и страсти. Люси едва не закричала от нетерпения, еще шире раздвинула ноги и зарылась лицом в шею Хита. Пока его пальцы исследовали самую сокровенную часть ее тела, она повлажневшими ладонями гладила широкую, твердую, словно сталь, спину, нащупывая напряженные мускулы. Доселе Хит как бы осознавал хрупкость тела Люси, и всегда его движения были осторожны, словно он боялся причинить ей боль. Но сейчас он и не думал об осторожности, а любое ограничение было отброшено в сторону. Он сблизил свои бедра с ее бедрами и буквально пронзил ее источником своей страсти, посылая каждым движением токи наслаждений в каждый уголок ее тела. Она постанывала и, упираясь ногами в кровать, приподнималась, в попытке поглотить Хита, вобрать его в себя. Погруженные в волны нескончаемого чувственного потока, они слились в единое целое. Руки Хита обняли Люси за колени и приподняли их так, что ее ноги обвились вокруг его бедер. Он в упоении шептал ее имя, словно это было любовное заклинание, придававшее ему силы; его губы пробегали по узким полоскам, оставленным мелкими как бисер слезами, катившимися из ее глаз. Ни один из них не собирался раскрывать свои тайны. Но любовь…

Оставаясь безмолвной, любовь диктовала свои условия. Их уже невозможно было оторвать друг от друга, и каждое движение становилось для них открытием, потрясением, каждое мгновение продлевало время, отпущенное им. «Это не должно прекратиться, – кричало во мраке ночи сердце Люси. – Пусть это длится вечно».

– Семь часов, Хит, просыпайся. Я все равно не позволю тебе больше спать, так что открывай глаза. Завтрак скоро будет готов.

О Боже Всевышний! При одной только мысли, что нужно вставать, начинать день, полный бесконечных проблем, набивших оскомину разговоров, повышенных тонов, все внутри Хита передернулось от отвращения. А о завтраке даже противно и подумать! На щеке Рэйн почувствовал нежные прикосновения губ Люси, после чего быстро перевернулся на живот и издал раздраженный полувздох-полустон. В ответ на это Люси немедленно вытащила из-под его взъерошенной головы подушку. Она сказала что-то еще, но Хит не смог разобрать слов, хотя по интонации было весьма похоже на сочувствие.

Люси присела рядом с ним, рукой провела по позвоночнику, поцеловала между лопатками и качала массировать плечи.

– Не упрямьтесь, мистер Рэйн, – уговаривала она его, глубокими ритмичными движениями разминая тренированные мускулы. – Вы же знаете, что будет гораздо хуже, если вы не встанете. Тогда весь день пойдет кувырком. Сегодня вам лучше попасть в редакцию пораньше.

– Если ты пытаешься вытащить меня из постели, – огрызнулся Хит, при напоминании об «Экзэминер» сон его мгновенно улетучился, – тогда тебе лучше придумать что-нибудь поинтереснее, чем рассказывать о работе. – Он глубоко вздохнул, и в этот миг Люси нащупала болевую точку между лопатками. – Ой, чуть ниже… ммм…

– Я приготовила тебе горячую ванну. Думаю, ты почувствуешь себя намного лучше, если полежишь в ней хотя бы несколько минут. А вот и горячий кофе уже ждет тебя на столике, стоит только руку протянуть.

– Ох…

– Почему бы не выпить несколько глотков, пока ты принимаешь ванну? Хочешь, я отнесу его туда.

Морщась от боли, раздиравшей голову на части, Хит неохотно кивнул и, собравшись с силами, встал с постели. Люси молча вручила ему шелковый в красно-синюю полоску халат. Небрежно завернувшись в него, Хит подождал, пока она завяжет плетеный пояс, и прижал жену к себе, спрятав лицо в лебедином изгибе ее шеи. Самым дорогим подарком для Хита в этот момент была бы возможность заснуть в этой странной позе, стоя, обнявшись с женой, и чтобы его голова покоилась на ее плече.

– Сегодня я никуда не пойду, – неуверенным глуховатым голосом сказал он.

– Почему?

Рэйн открыл глаза и, прищурившись, посмотрел в окно. Люси раздвинула бархатные кремового цвета шторы. В спальню хлынул яркий свет нового дня.

– На улице слишком солнечно.

Рэйн медленно, с опущенной головой двинулся в ванную. В отличие от Хита Люси встала очень рано, она была уже одета и причесана, и теперь ее заботило лишь то, как привести в порядок мужа. В это утро она была безумно и безудержно счастлива. И это несмотря на то, что оставались нерешенными крупные проблемы с «Экзэминер». В глубине души Люси жила уверенность, что конфликт между Хитом и Дэймоном тем или иным способом будет улажен, и при этом честь и гордость обеих сторон не будут ущемлены. Она готова была сломать все преграды, какие еще могли разъединять их, и окружить Хита своей любовью. Впрочем, пока одно лишь упоминание этого слова – «любовь», могло вызвать у мужа непредсказуемую реакцию, замешательство по крайней мере. Поэтому Люси решила обуздать на некоторое время свои эмоции и терпеливо дожидаться того момента, когда он сам расскажет ей все, что таило до сих пор его сердце. Теперь Люси точно знала одно: она ему небезразлична. Он сам неоднократно повторил, что она нужна ему. Как приятно было это слышать из его уст!

Люси попыталась внутренне собраться с мыслями и взяла чашку черного дымящегося кофе, изо всех сил стараясь не расплескать его. Когда она зашла в ванную комнату, то увидела лишь голову Хита, покоившуюся на бортике эмалированной ванны. Глаза его были закрыты, как будто он снова крепко заснул. Осторожно она присела около ванны. Хит приоткрыл один глаз, вытащил из воды руку и потянулся за кофе.

Люси молча подала ему чашку, с трудом подавив желание запустить руку в его мокрые, чуть вьющиеся волосы. Хит сделал первый глоток, потом еще и еще и вернул чашку опорожненной.

– Совсем неплохо, – нехотя пробурчал он и принялся намыливаться.

– Может, через несколько минут у тебя возникнет желание позавтракать…

– Я бы на это не поставил ни гроша.

Люси сочувственно улыбнулась, оценивая невеселый юмор Рэйна.

Хит отвернулся и сосредоточил все внимание на мыле.

– Надеюсь, я не слишком много болтал прошлой ночью, – бросил он небрежно. – Честно говоря, я мало что помню.

Люси старалась отбросить навязчивые мысли о Рейн: кто она такая, чтобы ею забивать себе голову? Конечно, Люси не хотелось думать о ней. А кроме всего прочего, какая разница, кто была эта самая Рейн, если она существовала лишь В прошлой жизни Хита, а в настоящей господствовала она, миссис Люси Рэйн, жена мистера Хита Рэйна. Люси была его настоящим и будущим, и она не позволит никому и ничему изменить это положение вещей.

– Нет, – ответила она с небрежностью, достойной уловкам своего мужа. – Не помню, ничего такого…

– Ух! – Облегчения, последовавшего за ее словами, едва ли можно было не заметить. Сдержанно Люси любовалась его телом, пока он обильно намыливал грудь душистым белым мылом, а затем решительно смывал. Через несколько минут он прервал это занятие, чтобы глотнуть еще кофе.

– Помнишь, ты говорила мне, что это сумасшествие для южанина пытаться стать редактором бостонской газеты? Наверное, ты была права…

– Я ошибалась.

– Да?

– Безусловно, я была не права.

Скептически посмотрев на нее, Хит продолжил:

– Сдается мне, я пропустил что-то. Когда же ты пришла к такому выводу?

– После того, как начала читать газету. Мне… мне нравятся твои идеи. Мне нравится, как меняется газета к лучшему. И другие полностью разделяют мое мнение. Я не сомневаюсь, что вы начнете получать доход, если сумеете заманить еще нескольких крупных рекламодателей.

– Я высоко ценю твою веру в меня. Но к сожалению, газету прикончит вторая по счету гражданская война.

– Тогда вам тем более необходим путь к соглашению. Никогда раньше я не думала, что у вас с Дэймоном могут быть серьезные разногласия.

– Но они были. А все это из-за того, что наши политические, социальные и моральные принципы совершенно различны.

– Наверняка ты преувеличиваешь.

– Ты не знаешь Дэймона так хорошо, как я, – мрачно отметил Хит. – А если бы знала, то согласилась бы, что конфликт, подобный этому, произойдет снова рано или поздно. Потому что истинной его причиной были не вчерашние события в Джорджии. Это все из-за того, что его убеждения совершенно противоположны моим. И мы вряд ли сможем когда-нибудь договориться.

– Но в ваших взглядах все же надо искать какие-то точки соприкосновения. Ведь никому из вас не хочется, чтобы продолжалась эта война. Тебе нужно просто напомнить ему об этом. Ведь ты умеешь убеждать людей как никто другой. Я уверена, ты сумеешь убедить его занять более сдержанные позиции.

– Кто же из нас обладает даром убеждения? – Хит выдернул заглушку и потянулся за полотенцем: вода тихонько журчала, убегая вниз по водостоку. Тщательно вытерев волосы, Хит вышел из ванны, обвязав полотенцем бедра. – А что, если мне не удастся уговорить его изменить статью? Тогда я напишу ее, как мне хочется, и он уйдет.

– Пусть уходит.

– Без него мы можем потерять газету.

– Тогда это будет ваша общая потеря. Но больше всего меня волнуешь ты. Ты должен вести себя так, чтобы сохранить гордость и самоуважение. Ты же никогда не простишь себе, если предашь свои убеждения, а тем самым и свой народ. Это твоя газета. Руководи ею так, как тебе хочется, пока она у тебя есть.

Кончиком пальца он нежно провел по ее подбородку.

– Я должен предупредить тебя, если мы потеряем газету, нам придется продать дом.

– Ну и прекрасно.

– И мебель.

– Мне безразлично.

– И…

– Ты можешь закладывать, продавать, распродавать все, что у нас есть. Но если ты посмеешь заикнуться о моем бриллианте, ты будешь сожалеть об этом всю оставшуюся семейную жизнь. Это кольцо мое, и оно всегда будет на моей руке.

Он усмехнулся ее горячности.

– Я не собирался ничего делать с твоим кольцом, милочка. – Наклонившись, он поцеловал ее, оставив следы мокрых пальцев на лифе ее платья. Но Люси была слишком увлечена этим страстным поцелуем, чтобы обращать внимание на подобные мелочи.

– Ты пахнешь кофе, – прошептала она, когда губы их расстались.

– Я бы не прочь еще…

– Еще кофе или еще поцелуй?

– Поцелуи – всегда. – И он снова чмокнул ее в самый уголок рта. – Но я имел в виду кофе. Завтрак уже готов?

– Я же говорила тебе, что да.

– Тогда спускайся вниз, а я оденусь и присоединюсь к тебе через несколько минут.

– Не мешкай. – Люси остановилась в дверях, чтобы еще раз бросить взгляд на его красивый торс, от одного вида которого кровь так и закипала в ее жилах. Она внушительно добавила:

– А не то булочки остынут.

Когда дверь захлопнулась, Хит задумался: как ей удается придать столь простому предложению позавтракать такое множество смысловых оттенков? И почему он до сих пор физически жаждет ее, хотя всю ночь напролет буквально упивался ею?

Спускаясь вниз по лестнице, Люси услышала настойчивый стук в дверь. Дворецкий направился к главному входу, чтобы встретить посетителя, и при этом так непривычно торопился, что Люси поняла – слуга не успел доесть свой завтрак.

– Я открою, Соуэрс, – улыбнулась она.

– Но, миссис Рэйн…

– Ничего, я догадываюсь, кто это. Возвращайтесь на кухню.

Благодарный дворецкий незамедлительно исчез. Люси подошла к двери в тот самый момент, когда стук повторился. Интуиция не подвела ее – это был Дэймон Редмонд. Как всегда, безупречно одет, тщательно причесан. И только воспаленные глаза выдавали усталость бессонной ночи. Дэймон опирался о дверной косяк, и, судя по всему, это было необходимым условием его пребывания на двух ногах.

– Доброе утро, – первой поздоровалась Люси.

– У каждого есть собственное мнение на этот счет, миссис Рэйн.

– О да, – только и сказала она, распахивая пошире дверь и впуская его в дом. – Позавтракайте с нами, пожалуйста.

– Благодарю, сыт.

– Может, чашку кофе, – настаивала хозяйка, и Дэймон устало улыбнулся.

– Вы встречали когда-нибудь человека, способного отказать вам? Я сомневаюсь, что такой существует. – Не произнося более ни слова, Редмонд вручил Люси пальто и проследовал за ней в столовую. Вчерашний спор по поводу злосчастной статьи совершенно очевидно взволновал компаньона не менее чем главного редактора. Вряд ли он вообще ложился спать в эту ночь. Люси передала его пальто подбежавшей Бесс и приказала накрыть на стол еще один прибор.

– Садитесь, господин Редмонд. Хит спустится через минуту, – сказала она Дэймону через стол. – Сейчас, только закончит бриться и одеваться. – Люси заметила, что Редмонд неотрывно смотрел на лиф ее платья. Она опустила глаза и – о Боже! Прямо на груди темнело пятно, оставленное мокрыми пальцами Хита. Люси почувствовала, как багровеют ее щеки. – Он просил помочь ему в ванной, – сказала она запинаясь.

– Конечно, – неизменно вежливым тоном ответил Дэймон, хотя Люси уловила в его глазах веселую искорку.

– Он просто в превосходном настроении, – объявила она, решив про себя не откровенничать до тех пор, пока не прояснится, пришел ли Редмонд мириться или сообщить, что покидает тонущий корабль.

Дэймон решил взять инициативу в свои руки:

– Я не мог просто встретиться с Хитом в редакции. Я думал, что если бы у нас была возможность поговорить заранее…

– Я считаю, что вы поступили разумно.

– Хотелось бы верить, что у нас еще есть шанс уладить наши разногласия.

– Мистер Редмонд, Хит Рэйн – человек благоразумный. И я полагаю, что и он заинтересован в поисках компромисса.

– При всем уважении к вам, миссис Рэйн, – натянуто произнес Дэймон, – смею возразить, что вчера у меня сложилось несколько иное мнение по этому поводу.

– Конечно, многие считают его… ммм, как бы выразиться, прогрессивно настроенным…

– Сказано довольно мягко…

– Возможно, слишком прогрессивным. Но он страстно верит в то, что делает. К тому же он чувствует огромную ответственность перед своим народом. Вы, несомненно, можете понять это.

– Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы обсуждать с вами…

– Я пытаюсь убедить вас в том, – Люси не собиралась сдаваться просто так, – что, если вы продемонстрируете желание понять его позиции, Рэйн незамедлительно сделает шаг навстречу. В противном случае, как вам, наверное, уже хорошо известно, он снова встанет на дыбы.

– Благодарю за совет, – буркнул Дэймон в ответ. – Я постараюсь воспользоваться им.

В столовую вошла Бесс с серебряным столовым прибором. По обоюдному молчаливому согласию тему разговора мгновенно переменили. Горничная долго суетилась вокруг стола, устанавливая посуду и фужеры, раскладывая вилки, ножи и ложки, то и дело бросая любопытные взгляды на привлекательное, смуглое лицо Дэймона. Люси готова была отчитать ее за нерасторопность. Редмонд, наоборот, казалось, вовсе не замечал почти неприкрытого интереса к своей персоне со стороны служанки. Его внимание было сосредоточено на Люси, что, с одной стороны, было приятно, а с другой – приводило в замешательство. Она передала ему блюдо со свежеиспеченными булочками. Аристократ положил на свою тарелку сразу две.

– Приятно сознавать, что у кого-то, кроме меня, есть сегодня аппетит, – улыбнулась хозяйка дома.

– Не умирать же с голоду только потому, что надо мной нависла угроза финансовой катастрофы. – Гость разрезал вдоль ароматную булочку и намазал маслом.

– Очень справедливо.

– Естественно. А ничего другого не стоило ожидать ни от одного из рода Редмондов. Кэботы резки и туповаты, Фор-бсизы упрямы, Лоуренсы скупы, Лоуэллы хладнокровны, ну а Редмонды – практичны.

«Да, забавные характеристики, – думала Люси, в душе веселясь над словами потомка привилегированного семейства, – разглагольствования об устоях и традициях аристократических бостонских фамилий – все это сущая ерунда». В самом деле, какая может быть самостоятельная жизнь у любого из их членов? Вот у Дэймона Редмонда, у него вся жизнь давно расписана наперед, начиная с рождения и до самой кончины. О нем заранее известно все: образование, карьера, профессия, друзья, будущая супруга, даже его характер. Люси знала, что многие из первых семей были просто шокированы решением Дэймона стать совладельцем газеты, вместо того чтобы посвятить себя традиционному для семьи банковскому делу. У нее давно возникли подозрения, что под внешней респектабельной оболочкой скрывается совсем другой Дэймон Редмонд, который не желает играть заранее определенную для него роль и который всячески пытается сломать навязываемые ему стереотипы поведения.

– Меня тоже воспитывали в духе практичности, – доверительно сообщила Люси, наливая сливки в кофе и медленно помешивая его. – Для меня вся предшествующая Бостону жизнь была организованной и предсказуемой. Решения принимались без особого труда, проблемы разрешались словно сами собой. – Она задумчиво покачала головой, вспоминая не столь далекое прошлое, и почему-то усмехнулась. – А потом я повстречала Хита Рэйна, и с тех пор все переменилось. Простых вещей отныне не существует. Сложно оставаться практичной, если живешь под одной крышей с человеком, который без труда доводит разумное до полного абсурда.

– Он относится ко всему на свете совсем по-другому, чем мы, новоангличане, – откровенно признал Редмонд. – Он видит вещи в ином свете, на каком-то немыслимо сложном уровне. Но теперь я знаю, как устроить все так, чтобы впредь избежать проблем, подобных нынешней. Правда, до сих пор мои попытки не увенчались успехом.

Вновь появившаяся в столовой с большим подносом Бесс спасла хозяйку от необходимости ответа. Задумчиво Люси поднесла чашку дымящегося кофе ко рту. Он был такой горячий, что обжигал губы. Для нее показалось любопытным, что она с Редмондом испытывает одинаковые трудности в общении с Хитом. Для прагматиков и практиков он всегда будет выше их понимания. Перед ней стояла необходимость понять своего мужа, но невозможно было отнести его ни к одной из известных ей категорий людей. В Рэйне преобладало новое и непонятное. Проще принимать его таким, каков он есть, и не домать голову над тем, что он собой представляет, радуясь мысли, что она нужна ему, постоянная в своей любви и привязанности. Так достигается равновесие в семейной жизни.

В столовую вошел Хит и тут же остановился у дверного проема, посматривая на незваного гостя. Затаив дыхание, Люси растерянно переводила взгляд с него на Дэймона и обратно.

– Я совсем не удивлен, что ты здесь, – сухо начал Хит. – Мне еще не доводилось слышать о янки, который сомневался бы, вторгаться ему на территорию противника или нет.

Редмонд взял за кончик белую салфетку и потряс ею перед собой, словно в знак капитуляции:

– Я пришел узнать, генерал, осталась ли надежда на мирные переговоры.

Улыбнувшись кончиками губ, Хит отодвинул стул и сел возле Люси.

– Возможно. Переговоры можно начать с передачи вот тех булочек.

– Слушаюсь, сэр.

Люси с облегчением вздохнула, наблюдая, как мужчины находят общий язык и ищут выход из создавшегося положения. Оба они были достаточно разумны и способны принести в жертву собственные амбиции во имя своей же чести. Кроме того, ни тот, ни другой не был заинтересован в крахе «Экзэминер». Газета значила для них больше, чем финансовое благополучие, больше, чем чернила, бумага, слова и колонки статей. Совместное детище объединяло двух, принадлежавших к разным мирам людей и позволяло им оставаться идеалистами, от чего оба не желали отказываться.

Люси потребовалось немало времени, чтобы уговорить Рэйна отправиться на Рождество в Конкорд и променять роскошное гала-представление у Редмондов на традиционный, куда более скромный вечер у Хозмеров. Конечно, Рождество в маленьком местечке совсем не то, что Рождество в огромном городе. В Конкорде не было великолепия и роскоши Бостона, зато на празднике соблюдались все традиции и обычаи. Каждый дом украшался сосновыми шишками и остролистом, все комнаты благоухали ароматом корицы, исходившим от специальных ароматических шариков. Над каждой дверью красовались огромных размеров банты и целые гирлянды нанизанных на шпагат маленьких картофелин, украшенных веточками омелы и длинными разноцветными лентами. Следуя старинному обычаю, всякого, кто стоял под такой гирляндой, можно было спокойно поцеловать, не опасаясь за последствия.

Жители Конкорда отмечали этот праздник на вечерах, куда собирались старинные друзья, где много ели, еще больше пили и вели долгие разговоры. На стол подавали круглый ирландский рождественский пирог с изюмом, украшенный вишней, кувшины с клюквенным пуншем, пирожки с ягодной начинкой, цукаты и изготовленный по древнему рецепту напиток из взбитых с сахаром яиц, рома и мускатного ореха.

Люси, зная, что обязательно встретит своих старых подруг и знакомых, которых не видела много месяцев, готовилась к празднику со всей тщательностью. Для этого случая она выбрала зеленое бархатное платье с длинными, вырезанными словно листья рукавами и поясом, расшитым золоченой нитью. Кринолин на этом платье был почти вдвое уже, чем на других ее нарядах, а сзади красовался длинный, ниспадавший до пола шлейф. Хит одобрительно принял модное нововведение. Традиционные юбки с кринолинами были настолько широки, что одна такая конструкция занимала практически весь диван, и, кроме того, этот объем позволял мужчине приблизиться к даме разве что на расстояние вытянутой руки.

Когда Люси и Хит подъехали к парадному входу небольшого домика Хозмеров, хозяева встретили их с удивительным радушием. Миссис Хозмер долго и шумно восторгалась нарядом Люси и тут же велела одному из своих троих сыновей принести яичный коктейль для четы Рэйн. В это время мистер Хозмер представлял Хита остальным гостям.

– Люси, – сказала хозяйка дома, и взгляд ее проницательных глаз смягчился, – мы не слышали о тебе с тех пор, как ты исчезла из Конкорда. Тебе нравится жизнь в большом городе?

– Мы с мужем находим ее несколько суетной, но в остальном достаточно приятной, – церемонно ответила Люси, украдкой наблюдая, как старший Хозмер уводил ее мужа в другую комнату.

– Представляю себе, как вам хорошо. Учитывая средства мистера Рэйна, газета и все такое прочее… Признаться честно, вряд ли кто-нибудь ожидал от него подобного… Ну, ты ведь понимаешь меня.

– Да, понимаю, – сказала Люси, улыбаясь. – Для меня приобретение им газеты было такой же неожиданностью, как и для вас.

– Неужели? – сказала миссис Хозмер, и подозрительные нотки в ее голосе свидетельствовали о том, что она не верит словам Люси. – Да, сдается мне, мистер Рэйн становится влиятельным человеком в Бостоне, невзирая на свое прошлое.

– Вы так считаете? – парировала Люси, принимая из ее рук фужер с коктейлем. – Правда, это мило с вашей стороны.

– Так ты наверняка проведала обо всем гораздо раньше нас.

Последняя реплика желчной хозяйки застала миссис Рэйн врасплох.

– А я и не собиралась никого обманывать, – осторожно произнесла она.

– Нет, конечно, не собиралась, моя дорогая, – пыталась загладить неловкость миссис Хозмер и взглянула через плечо Люси на новую пару, входившую в ее дом.