– Я всегда думал, что ты и Даниэль…

– Я тоже так думала, – резко перебила его Люси и трясущимися от волнения руками начала разливать кофе. Осуждение в устах отца всегда расстраивало ее до глубины души. В измене Даниэлю он видел измену самому себе, он чувствовал, как дочь отдаляется от него, противопоставляет себя всему тому, что он старался вложить в нее. Даниэль… Он вряд ли сможет забыть, с какой легкостью она запятнала репутацию семьи Кэлдуэллов, которую он создавал всю свою жизнь. Неужели он навсегда встал между ней и отцом?

– Но что случилось, то случилось. Может, все это и к лучшему. – Люси постаралась смягчить тон.

– К лучшему? Вместо того чтобы выйти замуж за Даниэля и жить в Конкорде, лучше стать женой южанина?

– Стоит ли говорить об этом? Что толку сейчас нападать на Хита? Разве тебя волновало его происхождение, его прошлое, когда ты стремился сбыть меня с рук?

– Я… я запрещаю тебе дерзить отцу! – Старик был ошеломлен нежданной дерзостью. – Замужем ты или нет, я не стану терпеть подобные выходки!

– Прости, я виновата. – В глазах Люси, однако, не промелькнуло и тени вины, когда она посмотрела на отца. – Но я тоже не намерена выслушивать ничего дурного о своем муже.

– Я ничего не сказал против Хита.

– Но разве ты не дал понять, что он для тебя стоит на ступень ниже Даниэля? А это не правда. Честно говоря, я бы не дала сейчас и двух центов за то, чтобы оказаться на месте Салли. Быть супругой Даниэля и снохой Абигаль… Да они превратили бы меня в ничтожество! Даниэль никогда не понимал меня, да и не стремился понять.

– Теперь это не имеет ровным счетом никакого значения, – мрачно произнес Кэлдуэлл, не отрывая глаз от кофейной чашки. Старому Лукасу очень хотелось прочитать мораль своей строптивой наследнице, так уж он был устроен, но что-то сдержало его. – Дело прошлое. Поздно разбрасываться словами, все равно толку нет.

– Да, отец, – ответила решительно Люси, – слишком поздно. Сделанного не воротишь, и всем нам придется смириться.

Следующие два дня Люси собирала и упаковывала вещи: одежду, посуду, самые разнообразные безделушки, которые, по ее мнению, могли бы пригодиться им в новой резиденции на Бикон-Хилл в Бостоне. Мать и дочь Флэннери помогали ей. Мебель решили оставить, чтобы продать вместе с домом. По просьбе Хита, Лукас Кэлдуэлл упаковал самые громоздкие вещи, оставив свой магазин на попечение новой помощницы. Он пожелал лично сопровождать Люси до Бостона.

Две последние ночи, когда Хита не было дома, Люси провела на половине кровати мужа, зарываясь лицом в его подушку, вдыхая его запах. Она сама удивлялась тому, как тосковала без него, хотя старалась не замечать отсутствия Рэйна и все время отдавала хлопотам, чтобы все успеть в срок. Разобрать вещи в маленьком доме оказалось довольно-таки трудным занятием. Впервые в жизни она уезжала из города, в котором родилась и выросла, к которому была привязана, несмотря ни на что, и не просто уезжала, а покидала навсегда. Впереди ее ждали новый дом, новая жизнь, новое будущее, туманное и смутное. Единственным определенным из всей череды неясностей было желание оставаться рядом с Хитом. Без него родной город казался пустым, сумрачным, и каждую свободную минуту Люси думала о муже.

Отец взял напрокат экипаж с откидным верхом, чтобы отвезти дочь в Бостон. Все тюки и коробки погрузили в фургон и уговорили править им одного из сыновей Хозмера. Когда коляска выезжала из Конкорда, Люси ни разу не выглянула наружу, чтобы бросить прощальный взор на родной город. Она лишь до боли в пальцах сжала кружевной платок, прикладывая его к глазам, когда наворачивались слезы. Сердце ее щемило, но она держалась с достоинством: никто не должен видеть ее страданий. А колеса мерно катили вперед, все дальше увозя пассажирку из ее родных мест, от всего, что было ей близко и знакомо.

Прошло немало времени, пока на пути показались окрестности Бостона. Люси судорожно принялась поправлять платье. Ей очень хотелось выглядеть безупречной, когда она выйдет из экипажа, ведь Хит всегда замечал, как и во что она одета. Они не виделись целых два дня, и Люси стремилась произвести на мужа достойное впечатление. Юбка ее дорожного наряда, сшитая из восхитительной серебристо-серой шерсти и отделанная каймой того же цвета, слегка приподнялась, и из-под нее выглядывала темно-серая нижняя юбка; длинные рукава плотно облегали кисти рук и пышными буфами вздымались на плечах. Идеально гармонировала по цвету с платьем модная беарнская шляпка – из самой Франции! – с кантом в виде бархатной ленты и полями из блестящей соломки. Как и подобает благовоспитанной даме, шляпка была скромно надвинута на самый лоб.

Проезжая мимо здания городского муниципалитета, Люси отметила замечательный вид, открывавшийся на Бикон-Хилл. В семнадцатом веке на высоком холме возвышалась большая сторожевая башня, откуда первые переселенцы наблюдали за передвижением аборигенов. В честь этого форпоста и назвали позднее аристократический район Бостона. Бикон-Хилл, а в частности Луисбургская площадь, служил резиденцией «первым семьям» города, или «холодным ростбифам», как их за глаза именовали горожане, подразумевая приверженность аристократов к традициям, в том числе и к холодной жареной говядине по понедельникам. Местная знать жила своим замкнутым, обособленным миром, и для простых бостонцев фамилии Лоджей, Кэботов, Пибоди звучали как синонимы величия и респектабельности. Излишне говорить о том, что каждая такая семья обладала огромным состоянием и безупречной репутацией, передаваемыми по наследству. К примеру, Форбсизы и Гарднеры сколотили свой капитал на вложениях в железные дороги и судоходство; другие, типа Лоуэллов, Уинтропов и Редмондов – на банковских операциях и текстильных фабриках.

Процветал в Бостоне вопреки презрению «первых семей» и другой район, не менее важный для города, населенный преимущественно людьми с достаточно тугими кошельками, но без аристократического снобизма. Здесь жили предприниматели и коммерсанты. Это благодаря их энергии, напористости и сноровке город шел в ногу со временем. Бизнесмены сделали Бостон финансовым и торговым центром Новой Англии, а без них он, пожалуй бы, просто захирел. Решительные и скорые на подъем, словно вестиндские пираты, бостонские дельцы сновали по всему северо-восточному побережью до Нью-Йорка, заключая бесчисленные сделки, проворачивая хитроумные операции. Они только-только сколотили свое состояние и не скупясь тратились на театры, всякого рода вечеринки, оставляли чеки с суммами из четырех нулей в фешенебельных универсальных магазинах, а по вечерам, конечно же, заполняли лучшие городские рестораны. В отличие от старых аристократов новые воротилы обожали выставить себя, свое благополучие и процветание на всеобщее обозрение. Самонадеянность и тщеславие переполняли их, когда без намека на стеснение они хвастались друг перед другом своими успехами и достижениями. Деятельные и преуспевающие, временами вульгарные и пошлые, новоявленные крезы не сомневались в том, что в целом мире не существует вещей, которых они не сумели бы приобрести. Все чаще и чаще старшие Форбсизы или Редмонды норовили женить или выдать замуж своих чад за потомков денежных мешков, замешивая в едином альянсе голубую кровь и несметные капиталы.

«Боже! Да ведь я вышла замуж за дельца!» Это открытие осенило Люси в тот момент, когда она разглядывала стройные ряды впечатляющих домов между Луисбургской площадью и площадью Маунт-Вернон. Интересная супружеская чета получилась у них: свободомыслящий ветеран армии Конфедерации из Виргинии и уроженка Массачусетса, редко когда выезжавшая за пределы родного Конкорда. Но куда более странным представлялся ей деловой тандем Хит Рэйн – Дэймон Редмонд. Каким образом ее муж намеревался вести общие дела с отпрыском влиятельной бостонской фамилии? Даже если этот самый Дэймон всего на десятую часть соответствует представлениям Люси об элите с ее высокомерием и непомерной гордыней, землетрясение или извержение вулкана перестанут считаться стихийными бедствиями на фоне той атмосферы, которая воцарится в офисе «Экзэминер». Или столь сложно было подыскать кого-нибудь другого в качестве делового партнера, кроме аристократа Редмонда?

Коляска остановилась перед роскошным особняком с изящной мансардой и витой кованой решеткой. Фронтон здания украшал затейливый орнамент из цветного глазурного кирпича. Дом казался просто огромным, раза в два больше, чем тот, который был у Лукаса Кэлдуэлла в Конкорде. Безмолвно Люси рассматривала свою новую резиденцию, пока отец не помог своей остолбеневшей дочери выйти из экипажа. Неужели она, Люси Рэйн, будет жить в настоящем дворце? Ведь Хит никогда, ни единым словом, не намекал о таком чуде. Что до старого Лукаса, то он и не скрывал своего изумления.

– Посмотри, вот так дом! – только и смог выговорить он, делая шаг по ровно вымощенному тротуару. – Так вот что называется «дорожкой для богачей». – Задумчивый взор отца был устремлен на дочь, но он не видел ее: в голове старика как в калейдоскопе мелькали многозначные числа. – Похоже, у твоего супруга немалое состояние. Куда он вкладывал свои денежки? В ммм…

– По-моему, в железную дорогу, – ответила Люси, поправляя выбившуюся из-под шляпки прядь волос. – Отец, если твой пристальный взгляд в мою сторону означает вопрос, знала ли я о финансовом состоянии Хита, когда решилась выйти за него замуж, то ответ будет отрицательный.

– Вовсе я не об этом думал, – обиженным тоном произнес Кэлдуэлл.

– Ну и прекрасно, – обрадовалась Люси. – Мне бы не хотелось, чтобы ты думал, будто твоя дочь намеренно заманила мистера Рэйна в ловушку, зная, что денег у него чуть больше, чем у Даниэля Коллиэра. Я не настолько корыстна.

– Не «чуть больше», а гораздо больше, чем у Коллиэров.

– Да? Хорошо, пусть будет «гораздо больше».

– Мистер Кэлдуэлл, – раздался голос за спиной Лукаса. Это был сын Хозмера, спустившийся с фургона, – можно разгружать вещи?

– А где же твой муж? – спросил Лукас. – Он, должно быть, где-то здесь.

– Надеюсь, что да. Я зайду в дом и поищу Хита, – выпалила Люси, поднимаясь по ступенькам к двери, оставив у парадного входа Лукаса и молодого Хозмера решать проблему разгрузки фургона.

Изнутри дом выглядел столь же великолепным, что и снаружи. Впрочем, мелкие изъяны присутствовали, но их устранение было делом ближайшего будущего. Изысканная мебель из орехового дерева требовала перетяжки, а дубовый пол просто содрогался от нетерпения быть натертым, хотя едва ли даже самый придирчивый взгляд сумел бы обнаружить на нем пятнышко или царапину. Высокие потолки украшали сверкающие люстры, огромных размеров окна – Люси уже мысленно вешала на них гардины – буквально зазывали солнечный свет проникнуть во все комнаты. Внутреннее убранство дома нуждалось, конечно, в уборке и чистке, но даже в таком состоянии он потрясал воображение. Что и говорить, новое жилище пришлось хозяйке по вкусу.

В комнатах первого этажа Люси обнаружила около десятка рабочих, которые тщательно делали всевозможные замеры, старательно обдирали со стен старые парчовые гобелены, заменяли треснувшие изразцы, карабкались вверх и вниз по стремянкам и оживленно стучали молотками. Работа кипела, но… хозяина нигде не было видно. В полном замешательстве Люси остановилась в дверном проеме одной из комнат, где на нее обратил внимание один из рабочих.

– Мисс? – Строитель поспешно стянул с головы шляпу, когда Люси двинулась к нему.

– Миссис Рэйн, – поправила она, приветливо улыбаясь. – Я разыскиваю своего мужа. Вы, случайно, не знаете, где он может быть?

– Да, миссис Рэйн, – ответил рабочий уважительно и протянул руку в сторону лестницы, ведущей на второй этаж.

Наверху в одной из комнат раздавался скрежет. Люси поднялась и, стоя на пороге, стала тайной свидетельницей крайнего либерализма своего супруга. Ее губы так и расплылись в улыбке, когда она увидела, как Хит с коренастым строителем возились с громоздким комодом, прилагая усилия, достойные Геракла, чтобы вытащить эту тяжесть из угла. Под тонкой белой рубашкой Хита вздулись бугры стальных мускулов, бежевые брюки плотно обтягивали бедра. Как он все-таки красив, Хит Рэйн! Когда женщине принадлежит сильный и красивый мужчина, она испытывает чувство гордости, переходящей в самоуверенность. Это чувство было знакомо Люси. Конечно, частенько он выводил ее из себя, но было в нем нечто такое, что она хотела бы сохранить без всяких изменений. Из всех женщин, которые, несомненно, претендовали на него в прошлом и наверняка захотят завладеть им в будущем, она была единственной, имеющей на него все права.

Тяжело дыша от напряжения, мужчины вытащили комод на середину комнаты и с нескрываемым отвращением поглядывали на него.

– Теперь я понимаю, почему эту штуковину оставили здесь, – пробормотал Хит, закатывая опустившийся рукав.

– Из-за тяжести? – предположил рабочий.

– Из-за уродства.

– Мистер Рэйн, нам лучше позвать кого-нибудь на помощь, если этот чертов комод придется спускать вниз по лестнице к прихожей, а потом вытаскивать на улицу.

– Слушай, а может, проще подтащить его к окну, да и выбросить на улицу? – предложил Хит.

– Но не прямо же на тротуар? – улыбаясь, вмешалась в разговор Люси.

Хит мгновенно обернулся. Последовала секундная пауза, прежде чем он понял, что Люси уже здесь.

– Ты?

– Да, мы приехали немного раньше.

Муж отвел от нее взгляд и посмотрел на стоявшего рядом рабочего.

– Мистер Флэнниган – моя супруга, миссис Рэйн.

Обменявшись дружеским кивком с Люси, Флэнниган смущенно откашлялся:

– Я… мне нужно проверить, как идет работа на первом этаже.

Когда рабочий вышел из комнаты, Люси нерешительно приблизилась к Хиту, недоумевая, почему он так пристально смотрит на нее.

– Все эти люди в доме… – начала было она.

– Послезавтра их здесь не будет. Ты же видишь, дом нуждается в небольшом ремонте.

– Но то, что я увидела, мне кажется восхитительным.

– Но пока не пришла мебель, у нас мало что есть: кровать, столы, несколько стульев и вот это. – Он оторвал напряженный взгляд от Люси и удрученно кивнул на злополучный комод. – Это…

– Безобразие? – предложила Люси и вплотную подошла к Хиту.

– Да.

Может ли она поцеловать Хита первой? Прилично это или нет? Про себя Люси дала положительный ответ на этот вопрос. Быстро положив руки на грудь мужа, она приподнялась на цыпочки и прижалась губами к его гладко выбритой щеке.

– Как прошли два дня без меня? Ты, наверное, был ужасно занят? – тихо спросила она. В первый раз Люси приблизилась к Хиту без принуждения. Его руки сами собой легли на ее талию. Он с нежностью взглянул в прищуренные глаза жены, и в этот момент откуда-то из глубин памяти всплыли его же собственные слова, омрачив радость столь милого ритуала встречи супругов: «Ты будешь играть роль счастливой миссис Рэйн для меня так же усердно, как и для всех остальных».

Теперь Хит уже сожалел об этой брошенной в порыве злости фразе больше, чем обо всех когда-либо произнесенных им проклятиях. Она, конечно, все помнит не хуже его, но почему тогда во взгляде ее карих глаз он не может найти ничего, кроме нежности? Как хотелось Хиту поверить в искренность этих глаз! Неужели это всего лишь маленькие женские хитрости, та игра, которую он сам навязал ей?

«Ты будешь играть роль счастливой миссис Рэйн для меня…»

Нахмурившись, Рэйн склонил голову и жадно впился в тубы Люси, и в каждый новый поцелуй он вкладывал больше и больше страсти. Он целовал ее до тех пор, пока не уверился в том, что ответные ласки не были притворными. Волшебная истома охватила их обоих, пьянящая более чем дорогое вино. Напряжение Хита окончательно спало, когда он почувствовал расслабленное негой тело жены в своих объятиях. Лицо ее пылало, в глазах застыло изумление, когда наконец они прервали свой долгий поцелуй.

– Мой отец… он ждет внизу, – прошептала она, – с посудой, коробками…

– Пусть подождет еще пять минут.

– Но…

– Он же никуда не денется. – Хит вновь опустил голову под поле шляпки в поисках губ Люси. Обняв его за талию, она всем телом прижалась к нему, заражая Хита распаляющейся страстью. Он почувствовал, как теряет контроль над собой, и с глухим стоном оторвался от жены.

– Как приятно чувствовать, что ты рядом, – бормотал он, держа ее лицо в своих сильных руках и срывая последние поцелуи. – Черт побери, долго еще придется ждать той минуты, когда мы с тобой останемся наедине. Пока уедет твой отец, пока мы пообедаем…

– Мы можем забыть сегодня про обед.

– Ничего себе, ми-иссис Рэйн! – медленно, вульгарно растягивая слова, произнес Хит, и Люси вспыхнула, когда он посмотрел на нее взглядом разбитного повесы. – Я бы тоже хотел забыть про обед, но я сказал Дэймону, что в течение нескольких дней, пока мы не наймем прислугу, мы будем обедать в ресторанах. Вот он и пригласил нас на обед в ресторан Паркера.

Тяжело вздохнув, Люси с неподдельным сожалением представила себе неприятную перспективу тягостного, почти официального вечера. Сколько времени еще пройдет, пока наконец они останутся наедине. А ведь Хит всем видом показывает, как жаждет этого.

– Нам нужно идти, – прервал молчание Хит и указательным пальцем приподнял ее подбородок. Его глаза светились знакомой полунасмешкой-полуулыбкой. – Не хмурься, Люси, даю слово, что рано или поздно желаемое сбудется.

– Слово джентльмена?

– Безусловно.

– Я бы предпочла что-нибудь, заслуживающее большего доверия. – В ответ Люси бросила кокетливый взгляд, мгновенно вызвавший встречную ухмылку.

– Позже, чуть позже.

Представления Люси о Дэймоне Редмонде, как оказалось, соответствовали действительности. Когда чета Рэйн подъехала к ресторану Паркера, расторопный метрдотель проводил их к столику, расположенному в уютном тихом уголке обеденного зала. Как правило, у Паркера собирались богатые и влиятельные люди. Этот ресторан славился тем, что здесь можно было отобедать или отужинать в любое время суток – шведский стол был накрыт всегда, даже тогда, когда в других местах уже не подавали.

Дэймон встал из-за столика, учтиво взял руку Люси, заученным жестом поднес к губам и вежливо произнес несколько слов, соответствующих церемонии знакомства. Надменная самоуверенность и хорошие манеры пестовались в семействе Редмондов из поколения в поколение тщательнейшим образом. Имея богатое воображение, можно было представить себе Дэймона в лохмотьях нищего, но и в этом случае его аристократизм остался бы при нем. Молодой светский лев был одет в безупречно сшитый костюм, идеально начищенные туфли просто сияли. Бесспорно, обаяние было его достоинством и, так по крайней мере показалось Люси, по силе своего воздействия не уступало шику Хита. Высокий, всего на каких-то пару дюймов ниже Рэйна, с черными как смоль волосами и резкими чертами лица, потомок известной фамилии имел гордый и весьма привлекательный вид. Улыбка должна была вдвойне украшать его, но за все время обеда она так ни разу не озарила его лица. Дэймон выглядел чересчур расчетливым, в его манерах постоянно проскальзывал прагматизм, как будто он вечно что-то взвешивал, оценивал, прикидывал. Про себя Люси решила, что эта характерная черта его поведения не слишком подходила для дружеского обеда, хотя для газетного редактора, наверное, была необходима.

После обмена любезностями и парой-тройкой фраз о Бостоне мужчины сделали заказ, и тогда Дэймон обратился к Люси:

– Надеюсь, что переезд из Конкорда и благоустройство вашей новой резиденции в Бостоне не слишком утомили вас, миссис Рэйн?

– Конечно, нет. По правде сказать, все оказалось достаточно просто, не стоит преувеличивать хлопоты. – Широкая, не без ехидства, улыбка была предназначена для Хита. – Надеюсь, что вам вдвоем с Хитом удастся привести «Экзэминер» в должный вид столь же скоро, как мне навести порядок в моем доме.

– К сожалению, для этого потребуется некоторое время. – Дэймон не поддержал шутку, лениво глотнул из фужера изысканного вина, отсутствующим взглядом обводя соседние столики. Люси поняла, что обсуждать с ней проблемы совместного предприятия он не намерен. С опозданием она вспомнила предупреждение Хита на этот счет, сделанное на подъезде к «Паркеру». Хит тогда сказал ей, что Дэймон считает всех без исключения женщин существами милыми, но пустоголовыми. Люси посмотрела в сторону мужа, который еле заметно пожал плечами, как бы говоря: «Я ведь предупреждал тебя».

– Вы уверены в необходимости увольнения большей части старых сотрудников? – спросила Люси решительно, настроенная продолжать разговор об «Экзэминер».

Хит едва заметно улыбнулся: он-то понимал, что его супруга собирается дать бой компаньону.

– Я думаю, что это будет касаться в основном прежнего руководства редакции. Правда, нам придется выставить за дверь и нескольких репортеров. Им следует подыскать подходящую замену. Из числа тех, кто не боится трудностей и риска.

– А где вы собираетесь искать их?

Вопросы, настойчиво задаваемые дамой, явно раздражали Редмонда.

– Где придется, – уклончиво ответил он. Хит не выдержал и рассмеялся.

– От моей супруги трудно что-либо скрыть, Дэймон. – Рэйн заметил выжидающее выражение лица Люси: она ждала ответа на свой вопрос.

– Репортеров обычно отыскивают где-нибудь на задворках типографий или издательств, Син. Но у меня есть предчувствие, что нам повезет гораздо больше, если мы будем копать совсем в других местах. – При этих словах он заговорщически подмигнул жене и понизил голос. – Если повезет, переманим нескольких из «Джорнэл» и «Геральд».

– Вот как? А разве это прилично?

– Разумеется, нет. Зато дешевле и проще, чем обучать кого-то заново. Специальных заведений, которые выпускали бы готовых журналистов, пока еще, к сожалению, нет. Все обучение строится на собственном опыте. Чем больше у нас будет подготовленных работников, тем быстрее мы будем продвигаться к вершинам газетного дела.

– И что же вы намереваетесь предложить им такого, чтобы они оставили прежнее место работы? Деньги?

– И деньги, и более приемлемые условия работы. Ну и, конечно же, некоторые новшества.

– Новшества? Какие?

В разговор поспешно вмешался Дэймон:

– Миссис Рэйн, это длинный и нудный перечень вещей, который очень быстро наскучит вам и утомит.

– Напротив, мистер Редмонд. – Люси не собиралась ослаблять натиска и уверенно выдержала взгляд его черных глаз. – Меня интересует все, что имеет отношение к делам моего супруга.

– Да уж, интересует, – сухо подтвердил Хит. – И я не прилагаю особых усилий умерить этот интерес.

– Хм, умерить… – пробормотал Дэймон, погружаясь в сдержанное молчание.

– Так что же репортеры? – снова спросила Люси, обращаясь к мужу, который одобрительно ухмыльнулся в ответ на ее беззастенчивое, дерзкое поведение.

– Первым делом мы решили наложить вето на эту до смешного сложную, витиеватую манеру газетного слога, которую все почему-то считают очень модной. Я не желаю читать экстравагантные, полные пафоса статьи. Я просто хочу, чтобы обычный, рядовой человек понимал то, что он читает. А современные репортеры в своей основе – народ недостаточно высокопрофессиональный: они предпочитают излагать увиденные или даже услышанные факты, при этом не задавая вопросов, не докапываясь до сути дела; в их репортажах анализ вообще отсутствует как таковой. Вокруг нас полно читателей, которые не знают, как правильно истолковать опубликованные в газете факты. Я глубоко убежден в том, что это работа журналиста, его задача помочь читателю в оценке тех или иных событий.

– А как же ты определишь, верно истолковывает факты твой сотрудник или нет?

– Согласен, такие вещи всегда субъективны. Теоретически объективность и беспристрастность изначально предполагаются в газетном деле, но, надо заметить, в настоящее время немногие издания «страдают» этим. Я надеюсь, «Экзэминер» сумеет установить у себя как раз высокий профессионализм. И тогда, скажем, через какое-то время, нас ждет либо потрясающий успех, либо столь же головокружительный крах.

Люси засмеялась:

– Какой оптимизм! Сегодня мой первый день в Бостоне, а я уже успела получить предупреждение о возможном банкротстве. – Она взглянула на Дэймона. – Вы полностью согласны с этими взглядами, мистер Редмонд?

Тот быстро склонил голову в одобрительном кивке:

– Сейчас по крайней мере я думаю, будет выгодно издавать газету, обращенную к широкой публике.

– Не сомневаюсь, что массы будут крайне признательны вам за это. – Пожелание Люси прозвучало слишком слащаво, за что она незамедлительно получила под столом предупредительный толчок от Хита и немедленно закрыла рот.