– А ты не мог бы подождать год или два, прежде чем с головой бросаться в это пекло? – взмолилась Люси. – Не рановато ли? Подожди немного, тебе надо освоиться здесь, обжиться…

– А чего ждать? Знаний и навыков для начального рывка у меня хватит, а остальное придет с работой. Я не могу ждать, другого такого шанса у меня может и не появиться или же придется ждать слишком долго. «Экзэминер» – хорошая газета с небольшим, но постоянным тиражом и вполне приличной репутацией. Просто ей нужны достойный главный редактор и основательная встряска.

– Почему, – выкрикнула Люси и резко взмахнула руками в порыве гнева, – ну почему тебе всегда нужно все переворачивать вверх дном? Разве нельзя оставить ноги внизу, а голову наверху, как это делают все нормальные люди?

– Потому что человек сам выбирает, где должна находиться голова, а где ноги. Он или сам выбирает свой путь, или плывет по течению. Последнее, как ты догадываешься, не для меня.

– А я счастлива, я довольна тем, что дает мне судьба, и у меня в мыслях нет противиться ей.

Рэйн, хорошо знавший женскую натуру, почувствовал в ее голосе тревогу:

– Синда, ты несчастлива, по крайней мере сейчас, и не стоит меня убеждать в обратном. Я хорошо знаю тебя, я знаю тебя лучше, чем кто бы то ни был, – Это не правда…

– Правда! О каком счастье может идти речь? Ты предназначена для большего, Люси… Неужели ты собираешься похоронить себя, свою молодость, красоту в Конкорде, этом заштатном городишке?! Конечно, твой отец и все остальные люди, близкие вашему дому, воспитывали тебя так, чтобы ты стала частью их общества, внушали, что именно к этому надо стремиться. Но ты не стала такой, как они, сотни и тысячи раз ты противилась их влиянию, даже в мелочах. Вспомни переход через эту чертову реку, бесконечные стычки с Даниэлем… Даже твои отношения со мной – ведь ты пошла на это в пику всему городу!

– Ты совсем не знаешь меня. – Люси встала с дивана и повернулась к Хиту спиной.

– Син, пойми, ты не годишься для того, чтобы сидеть в маленьком домишке и заниматься рукоделием, и достойна большего, чем редкие визиты в женские клубы и тщетные, несбыточные мечты о том, что ты никогда не увидишь и не совершишь.

– Большее – это увезти меня из Конкорда, оторвать от родительского дома и людей, которым я небезразлична?

– Бог ты мой, вот он, пример чисто женской логики! Я не собираюсь увозить тебя на Северный полюс, дорогуша.

Отсюда до Бостона, к твоему сведению, всего шестьдесят пять миль. Не слишком далеко, черт возьми.

– Нет, слишком, слишком далеко… Бостон – город большой, там живут тысячи людей, и я никого из них не знаю.

– Вся беда в том, Люси, что у тебя просто нет выбора. Мы скоро переезжаем в Бостон… через два дня.

– Через два дня! – Несчастная Люси была потрясена до глубины души.

– Все бумаги о передаче прав собственности на газету были подписаны не далее как сегодня. Новый выпуск «Экзэминер» должен выйти в ближайший понедельник. Завтра я собираюсь посмотреть дома на Бикон-Хилл. Если найду уютное гнездышко, я сразу же покупаю его, если нет – поживем в отеле до тех пор, пока не присмотрим что-нибудь подходящее.

– Ты можешь переезжать в Бостон когда угодно – завтра, послезавтра, через неделю. – Люси с вызовом смотрела на мужа, голос ее звенел решительными нотками. – Ты можешь жить там и приезжать ко мне на выходные или не приезжать вовсе – решай сам. Я же остаюсь здесь, в Конкорде, – вот мое слово.

Хит пристально разглядывал Люси, как бы оценивая степень ее решимости, искры гнева угрожающе вспыхивали в его глазах.

– Нет, ты поедешь в Бостон, черт меня побери.

– Ни за что! Однажды я тебе уже говорила и еще раз повторю, что никто и ничто не заставит меня покинуть мой родной город.

– Слушай, почему ты так упорно хочешь остаться здесь? Что тебя держит в Конкорде? Или ты действительно боишься переезда в большой город? А может быть, причина не в Бостоне? Уж не собираешься ли ты тайно следить за Салли и Даниэлем, чтобы вконец испортить им семейную жизнь?

– Даниэль здесь абсолютно ни при чем! Я просто не хочу жить в Бостоне. Если ты силой попытаешься увезти меня, я брошу тебя, так и знай. – В неуемном порыве гнева Люси совершила один серьезный просчет: она не учла характера Хита. Брошенная ею перчатка – приглашение к ссоре – разбудила дремлющего тигра. Последней произнесенной фразой ей удалось окончательно похоронить всякую надежду вразумить мужа.

– Ты поедешь в Бостон, даже если для этого мне придется связать тебя по рукам и ногам и везти грузом в багажном отделении.

– Ты привезешь меня, а я сбегу обратно. Ты не заставишь меня остаться с тобой. Я уйду от тебя!

Молниеносным движением Хит схватил Люси за руки и стальными тисками сильных пальцев сжал ее запястья. Потом поднес левую кисть жены совсем близко к ее лицу и чуть ли не в нос ткнул ее массивным обручальным кольцом, сверкнувшим тускло-красным блеском.

– Видишь эту штучку? Я могу заставить тебя делать все, нравится тебе это или нет. У меня есть такие права. Мы заключили с тобой брачный договор, кольцо тому доказательство. Тебе отступать некуда.

– Договор можно и расторгнуть, – прошипела Люси в ярости.

– Нельзя! – Тиски сдавили запястья так, что хрустнули косточки. – Ты поклялась мне в верности, и ты пойдешь со мной.

– Но я не давала тебе прав издеваться надо мной! – Люси взвизгнула от боли, и Хит, медленно ослабляя хватку, разжал пальцы. Как от раскаленной печи она отдернула горевшие огнем руки с багровыми следами на запястьях. Тяжело дыша, они стояли, бросая друг на друга взгляды, полные злости.

– Ты моя жена! Ты дала клятву неотступно следовать за мной. Так помни об этом!

– А я не клялась бросить все из-за твоих идиотских причуд. – Люси посмотрела на кипу газет, лежавших в углу. Хит с настойчивостью хранил запечатленные на пожелтевших, пыльных страницах истинные и ложные показания очевидцев, пытаясь судиться с самим временем, особенно беспощадным к свидетельствам и свидетелям. Сейчас именно эта черта его характера вызвала в Люси острый приступ ненависти.

– И все это ради какой-то газетенки?! Разрушить мою жизнь, чтобы доставить людям удовольствие за чашкой чая пробежать глазами две-три колонки новостей, которым грош цена!

– Разрушить твою жизнь? Ты называешь жизнью этот огромный склеп по имени Конкорд, в котором ты так жаждешь быть погребенной на ближайшие полсотни лет, сторонясь остального мира? Было бы что разрушать!

Окончательно разъяренная, Люси схватила пачку газет и швырнула в камин. Старые, истрепанные уголки дрогнули в предсмертной конвульсии, на них выступили темно-бурые пятна, мгновенно превратившиеся в угольно-черные; и вот уже оранжевые язычки весело танцуют на корчащихся страницах, постреливая вверх пылающими клочками. Люси с искаженным от злости лицом повернулась к Хиту. Тот стоял, словно в оцепенении, и только глаза, вдруг ставшие узенькими щелочками, неотрывно следили за женой. Всполохи огня из камина высвечивали на его темной коже тонкую бледную полоску шрама.

– Вот это ты должен был сделать давным-давно, сжечь свой бумажный склеп, в котором сам скрываешься от всего мира! – Ненависть и испуг, терзавшие Люси, наконец вырвались наружу. – Тебе доставляет удовольствие рассуждать о моих недостатках, не так ли? А как же быть с твоими? Когда-то ты уверял меня, будто не веришь в то, что можно искупить грехи, если покорно нести их бремя всю жизнь. Но сам ты вот уже восемь лет тянешь за собой груз прошлого, ни на секунду не расставаясь с ним, читая и перечитывая газетный хлам военной поры. При этом ты притворно равнодушен к войне, тебе якобы нет до нее никакого дела, но в действительности все не так. Те из моих знакомых, кто побывал на войне, давно вернулись к нормальной, мирной жизни. Ты же никак не можешь этого сделать. Мысли, воспоминания об этой бойне пожирают тебя, гложут твою душу… Ты так и не вернулся оттуда, ты все еще сражаешься, вечно ищешь врагов и находишь их! Кто-нибудь хоть раз в жизни слышал, чтобы южанин издавал газету, и не где-нибудь, а в Бостоне? Это просто безумие! Но я-то знаю, что толкает тебя на такие решения – ненависть к янки, неодолимое желание сразиться с ними и победить, чтобы они ползали у тебя в ногах, униженно вымаливая пощаду. Мне не нужен муж-сумасброд с замашками маньяка. Я не хочу с тобой жить! Отправляйся в свой Бостон, вынашивай там сумасшедшие планы, делай что хочешь. Я остаюсь здесь. – В подтверждение непреложности своих намерений Люси стремительно покинула комнату. Взлетев по лестнице на второй этаж, она поспешила в свою спальню с единственным желанием запереться на замок, но Хит оказался проворнее и нагнал ее наверху у двери. Он обнял ее за талию, крепко прижал к своей груди и голосом, резким и отрывистым, отчеканил ей прямо в ухо:

– Уважаемая миссис Рэйн! Довожу до вашего сведения, что в ближайшие два дня вам следует собрать те вещи, которые вы сочтете нужными для переезда в Бостон. Я уже договорился с вашим отцом, он поможет вам в мое отсутствие. Ежели вы не пошевелите своей маленькой задницей и не соизволите собраться вовремя – пеняйте на себя, следующие полгода вам придется ходить в том, что будет на вас в день отъезда из Конкорда. Поверьте, я слов на ветер не бросаю. И последнее: не забивайте вашу голову бредовыми мыслями – вы здесь не останетесь! Так что постарайтесь все сделать сами, без моей помощи.

– Я останусь здесь, – прошипела Люси.

Хит сдавил ее так, что ей трудно было дышать. По правде говоря, она ждала от него удара или пощечины, – настолько зло и свирепо он процедил последнюю фразу. Страх окутал Люси своей липкой паутиной, его отвратительные паучьи лапки душили ее сердце. А внизу, в камине, бойко потрескивал насмешливый огонь, радостно устремлялись вверх яркие щупальца пламени, покончив с бумажными останками такой несовершенной, просто скверной человеческой памяти…

И вдруг над самым ухом прозвучал ласковый шепот, который обжег Люси почище удара плетью:

– Милочка, ты не только поедешь со мной, чтобы жить вместе под одной крышей, ты предстанешь в обществе самой счастливой супругой самой счастливой семейной пары, чтобы никому и в голову не могло прийти, будто это не так. Ни единого жеста, ни единого слова против: у тебя замечательный дом, у тебя великолепный муж, твоя жизнь – райское наслаждение, даже если мы оба сомневаемся в этом. И каждую ночь ты будешь встречать меня на супружеском ложе с распростертыми объятиями и улыбкой на устах и томительной дрожью во всех членах. Вот так-то!

– Ну ты и дурак, Рэйн, если действительно думаешь, что я буду так вести себя.

– Я не думаю, а уверен, что тебе в любом случае придется так себя вести. Мне безразлично, будет ли это происходить естественным образом или же ценой определенных усилий над собой, но ты будешь играть роль счастливой миссис Рэйн для меня столь же блестяще, как и для остальной публики.

– Тогда лучше убей меня сразу, Хит!

– Звучит как в дешевой мелодраме: надрывная патетика портит актерскую игру. Впрочем, можешь не стараться, здесь слишком мало зрителей, милочка.

– Мерзавец, я ненавижу тебя! Жаль, что я вообще позволила тебе прикоснуться ко мне. – Люси лихорадочно подыскивала обидные слова, чтобы сильнее уколоть Хита:

– Прошлая ночь была последней из проведенных в одной постели с тобой. Боже, как это омерзительно, оставаться рядом с таким негодяем!

Хит застыл как вкопанный:

– Ты зашла слишком далеко, Люси.

– Это сущая правда!

– Отнюдь, – на удивление спокойным тоном возразил Хит. – Вот сейчас мы и посмотрим, что есть правда, а что ложь. – С этими словами он потащил ее на кровать, невзирая на ее визг, брыкание и укусы.

– Я расскажу все своему отцу, он расквитается с тобой, подонок, если ты хоть пальцем дотронешься до меня!

– Ты никогда даже словом не обмолвишься своему папаше о том, что я сейчас с тобой сотворю.

Он схватил ее сзади за плечи и повалил на кровать, лицом вниз. Люси попыталась вскочить, но Хит тут уже оседлал ее, сжав бедра своими коленями с такой силой, что она не могла и шевельнуться. Его пальцы забегали по застежкам платья на спине, и, почувствовав, как ее постепенно освобождают от одежды, Люси принялась отчаянно извиваться всем телом:

– Негодяй, ты не имеешь права делать это…

– На это негодяй имеет полное право…

Одно мощное усилие – и затрещала туго натянутая шнуровка корсета, срываясь с крючков. Края корсета тут же разошлись, не принеся облегчения хозяйке, но при этом обнажив спину. «Негодяй» даже не удосуживался расстегивать нижнее белье, он просто срывал его и раскидывал по всей комнате. «Жертва» пыталась бороться, что-то кричала, но по сравнению с энергией безудержного натиска ее сопротивление было ничтожным, вопли протеста глохли в перине. Когда на Люси не осталось ни одной целой нижней юбки, ни панталон, над кроватью, более напоминавшей поле брани, раздался торжествующий победный крик:

– Ты моя жена! И с этого дня впредь ты никогда даже виду не подашь, что хочешь оставить меня!

– Прекрати, отпусти меня! – Люси все еще надеялась вырваться, но теплые ладони начали мягко поглаживать ее поясницу, опускаясь ниже и ниже, и вот они уже круговыми движениями ласкают бедра и ягодицы. Правая рука, изогнувшись, скользит под ее тело и кончиками пальцев, едва касаясь, ищет потайные места, где кожа наиболее нежна и чувствительна, – пограничье лона. Одно прикосновение – и Люси закусывает нижнюю губу, чтобы стоном не выдать, как дрожь желания словно электрический разряд пронзает каждую клеточку плоти и всюду находит отклик. Его рука нежно и настойчиво продолжает исследование входа в Эдем, и вожделенный стон непроизвольно срывается с ее губ; Люси закрывает глаза и мокрым от выступившего пота лбом утыкается в простыню.

– Не важно, что ты сейчас думаешь обо мне, – шепчет Хит, а его левая рука проскальзывает между ее ног, раздвигая их, – ибо ты сама еще не до конца осознала, что для тебя значит это, что ты отдашь за это. Вот что важно, Люси, вот это и есть та самая правда, не так ли?

В ответ она пытается произнести нечто членораздельное, но вместе с глубоким вздохом наружу вырывается лишь стон сладкого изнеможения. С завидным мастерством Хит изучает ее тело: он вплотную прижимается к ней, его пальцы проникают внутрь Люси, а губы нежно щекочут затылок теплым дыханием. Хит покусывает ей кожу на шее, ушах, лопатках, и Люси лежит, обессиленная обрушившимся на нее потоком возбуждения.

Когда все тело Люси охватила мелкая дрожь, Хит встал с кровати, скинул на пол пиджак и рубашку, но оставил брюки. Она увидела его мощный, обнаженный, бронзового цвета торс… В ту же секунду, перевернувшись, Люси с размаху влепила ему пощечину, но тут же ее рука была перехвачена прямо на лету и вместе с другой заведена за голову. Мятежница оказалась в очень невыгодном положении: смятый турнюр под ягодицами приподнимал ее на несколько дюймов над кроватью. Две или три секунды она еще яростно, словно дикий зверь в клетке, металась по кровати, пока ее глаза не пересеклись с ироничным взглядом мужа, Люси затихла. Успокоив бунтарку, Хит деланно неторопливым жестом расстегнул брюки. Дальнейшее сопротивление было лишено всякого смысла.

– Никогда бы не подумала, что можно соблазнить женщину, которая не хочет тебя… – В ее голосе звучало неподдельное отвращение.

– Ты хочешь меня! – Горн протрубил сигнал атаки. Стремительно и властно Хит ринулся на штурм. Сладостная энергия мужского начала, пронзившая лоно Люси, изогнула ее тело; тихо вскрикнув, она зачарованно прильнула к своему захватчику. Наслаждение пульсировало в каждой клеточке организма, и ей чудилось, что с каждым движением он все глубже и глубже проникает в нее. Но вдруг Хит оставил Люси, содрогающуюся в пылу возбуждения. Через миг вновь склонившись над ней, он жадно приник ртом к твердому бугорку соска ее груди. Когда же Люси, полуобезумевшая от ненасытного желания, возмущенно и умоляюще выдохнула его имя, он столь же бурно начал ласкать языком и покусывать зубами другую грудь.

– Ты моя жена, – повторил Хит, коленями раздвигая бедра Люси, – и с этого самого момента ты будешь беспрекословно выполнять все обязанности примерной жены, так, Люси?

«Черт тебя подери, Хит Рэйн, буду!» У Люси не было выбора: она хотела Хита и готова была пообещать все, отдать все, сделать все что угодно, только бы он продолжал прерванное таинство.

– Я твоя жена, – покорно прошептала она в ответ, а когда снова ощутила его плоть внутри себя, волна сладострастного наслаждения дюйм за дюймом захватила ее тело, разливаясь шире и шире… Но и на этот раз хитроумный южанин, доведя жену почти до полного исступления, прервал мистерию чуть раньше заветного мгновения.

– Ты поедешь со мной, – настаивал Хит. Люси молчала, только ее тело искало его плоть.

– Еще, Хит, ну пожалуйста, – стонала она, изнемогая в ожидании.

– Ты поедешь со мной?

– Да, – выдохнула наконец Люси, – да, я поеду с тобой.

– И между нами более не будет лжи и обмана?

– Да, не будет…

– Тогда скажи мне правду о прошлой ночи. – Хит медленно повел бедрами, чтобы Люси почувствовала своим лоном давление его жаркой плоти. – Итак…

– Я хотела тебя, – прошептала она.

– Так же, как сейчас?

– Да.

Он отпустил ее руки и откинулся назад с совершенно безразличным видом. Сбитая с толку, Люси увидела его отрешенный взгляд и поняла вдруг, что продолжения не будет и Хит намеревается покинуть ее в отместку за то, что она наговорила ему во время ссоры – о язык, враг мой! Он отвергает ее в момент, когда она уже на заветной грани наслаждения. Нет!

– Нет, Хит, не оставляй меня…

– Да, Люси, сейчас, когда мы все уладили, тебе лучше отдохнуть, так что постарайся уснуть. Предстоящая неделя будет полна хлопот и для тебя тоже. Спокойной ночи, милочка. – Хит бодро поднялся с постели и деловито направился к выходу. Действительно, он отвергал ее в самый интимный миг… Люси провожала его потемневшими глазами, щеки пылали лихорадочным огнем; внутри словно что-то оборвалось.

– Не делай этого! – Звуки пересохших губ с трудом укладывались в членораздельную речь. – Хит, не оставляй меня. Пожалуйста. – Но, видя, с какой прохладцей он окинул ее бесстрастным взором, она, спасаясь от нахлынувшего чувства унижения, зарылась с головой в подушках.

Едва сдерживая себя, Хит стоял у двери, наклонив набок голову. Он также был немало озадачен и, честно говоря, не знал, что ему следует предпринять в ситуации, которую сам и создал. Его возмущенное "я" вопило: «Хит Рэйн, ты должен как следует проучить эту маленькую, несносную чертовку-янки», – но в душе пылали раскаленные уголья вожделения, и мимолетного взгляда, брошенного на постель с распластанной на ней фигуркой жены, было достаточно, чтобы огонь страсти растопил ледяную рассудочность. Проклиная сквозь зубы себя и весь белый свет, Хит быстро стянул брюки. Люси ощутила, как прогнулась перина под тяжестью его тела; затем сильные руки аккуратно перевернули ее, дрожащую, на спину и заключили в страстные объятия.

– Прости меня, Син, – шептал он, с покаянной нежностью прижимая ее к своей груди, – прости меня. – Однако слова раскаяния были излишними – зов тела бушевал не только в нем одном. Едва Хит успел подумать, как бы по-нежнее раздвинуть сомкнутые бедра Люси, как они сами распахнулись перед его чреслами в жадном стремлении обнять их. На этот раз Люси даже не старалась сдерживать стоны. Не сдерживал себя и Хит: медленными и размеренными движениями он наполнял свою любимую наслаждением, это искусство было хорошо знакомо ему.

– Не останавливайся! – взывала к нему Люси, и сердце Хита млело от этой мольбы.

– Нет, – торжествующим шепотом пообещал он, и его руки скользнули под ее бедра. Все глубже проникал он в нее, темп движений возрастал, натиск усиливался: она жаждет моря удовольствия, но она получит лишь небольшую частичку того, что способна пережить женщина в постели.

Осторожно и терпеливо он преодолевал ее неопытность, чтобы подвести к новым ощущениям. Все, что он может сделать для нее сейчас, – это лишь намек на то, что когда-нибудь им обоим удастся испытать. Он не станет говорить ей всего, он даст ей понять: она создана для него и не может принадлежать никому другому, только Хиту Рэйну. Сам он, вечный скиталец, покуда странствовал, также не принадлежал никому, но отыскав Люси, стал ее собственностью, пленником ее рук, губ, лона. Он хотел ее, он брал ее, отдавая взамен себя целиком, без остатка.

Обняв Хита за шею, Люси погрузила пальцы в золотистый огонь его волос, отзываясь телом на каждое его движение. Ласковый и неукротимый, мягкий и настойчивый, Хит ввергал ее в пропасть безумного наслаждения. Щекой она прижималась к плечу мужа, а волны незнакомых ощущений накатывались на нее. Нежные слова, которые Хит произносил, касаясь губами ее обнаженной груди, шеи, сменились частым прерывистым дыханием. Руками он сильно сжимал ее бедра, поднимая их выше и выше в предчувствии приближающегося экстаза. Неутомимые движения его бедер почти достигли пика, как вдруг Люси издала длинный стон и тесно прильнула к Хиту. Тот конвульсивно сжимал пальцами теплые пряди ее каштановых волос. Страсть слила их тела воедино.

Долго они не разъединялись, нежась в сладкой истоме. Люси тихо и неподвижно лежала под Хитом, и ей приятно было ощущать тяжесть его тела. Даже с плотно сомкнутыми веками она чувствовала, что он смотрит на нее, не отводя глаз. Лишь одна назойливая мысль не давала ей покоя: как легко удается Хиту подчинить ее себе? Ну почему судьба уготовила ей такое? Или это происходит из-за Хита, который удивительно точно понимает все ее мысли, угадывает желания? Как быстро он заставил ее дать все обещания, которые хотел от нее услышать. И ведь они оба были уверены, что, единожды дав их, она никогда не нарушит своего слова.

Большим пальцем Хит дотронулся до резко обозначившейся морщинки между бровями жены. Рука его вновь стала искать ее грудь, но Люси решительно отвергла новые притязания и повернулась на бок.

– Я устала, – недовольным голосом объявила Люси. – Или роль миссис Рэйн на сегодня еще не сыграна до конца?

– Черт побери! – Явно раздраженный упрямством жены, Хит тем не менее знал, как с этим можно бороться. Страстным поцелуем он закрыл ей рот, не позволяя более ни единому слову сорваться с дерзких губ. Поцелуи следовали один за другим, пока рот Люси не дрогнул и не приник к устам Хита в ответном, столь же страстном порыве. Когда ее руки обвились вокруг его шеи, он поднял голову и, тяжело вздохнув, проговорил:

– Я знаю, что тебе совсем не просто покинуть этот город, но иного выхода, как довериться мне и запрятать подальше свою гордость, у тебя нет. Впрочем, у меня тоже. Это единственный шанс для всего моего предприятия.

– Ты не оставляешь мне выбора. Ты принимаешь решения сам, как будто…

– Здесь и не было выбора. Все решилось само собой. И сейчас отступать уже поздно, даже если бы я захотел.

Люси молчала. «Выбор… – размышляла она. – Выбор все-таки есть: или остаться с Хитом… или покинуть его навсегда».

Но на самом деле ей ничего не оставалось, как согласиться с Хитом. После всех напастей и раздоров, что они пережили, выстрадали и выстояли, она не могла и не желала расставаться с ним. Однако это ни на йоту не умаляло вины Хита, он был просто невыносим! Сам же Хит истолковал затянувшуюся паузу как знак молчаливого упорства и, крепко прижимая строптивую жену к себе, стал решительными поцелуями подавлять остатки сопротивления.

– Хит! – Люси заерзала по постели, стараясь выскользнуть из его объятий. – Я же сказала, я устала.

– Вспомните-ка, миссис Рэйн, – губы Хита застыли в нескольких дюймах от ее рта, – что я вам говорил не далее как час назад?

Люси помнила. Она ничего не забыла, буря негодования снова поднималась внутри ее. Какую ничтожную роль он отвел ей в своей жизни! Но внезапно великолепная мысль пришла ей на ум, и улыбка осветила ее нервное, нахмуренное лицо. «Все не так уж и плохо, миссис Рэйн. Почему бы не обернуть дело себе на пользу? Надо ехать в Бостон и играть роль идеальной супруги мистера Рэйна? Прекрасно! Я ни единым словом не стану перечить ему ни в чем и с удовольствием отправлюсь хоть на край света. Хит, конечно, думает, что я буду сопротивляться, а я, напротив, стану милой, покорной, послушной и терпеливой. Я доведу уготованную мне роль до совершенства. То-то он будет озадачен, и сам ничего не сможет понять. И вот тогда я отыграюсь. Уж я найду способ так провести его, что это Хиту придется запрятать подальше его гордость». Эта гениальная мысль стала целительным бальзамом для ее израненного самолюбия. Идея ласкала и тешила воображение, но только до тех пор, пока прикосновения рук и губ Хита не заставили Люси позабыть все на свете.

– Люси!.. Лю-юси-и?.. Люси! – Сквозь пелену сна Люси с трудом поняла, что кто-то барабанит в дверь и с идиотской настойчивостью выкрикивает ее имя.

– Хит, – невнятно пробормотала она, рукой ощупывая постель возле себя, – пойди открой дверь и скажи, чтобы… – Люси замолчала, обнаружив, что лежит на кровати в полном одиночестве. Хита рядом не было.

– Люси! – вновь раздался крик с улицы, и Люси узнала голос отца. Недовольно бормоча, она нехотя выбралась из теплой постели и подошла к окну. Да, это был ее отец. Его седые волосы блестели на ярком солнце свежего осеннего утра. Сквозь полуоткрытые створки Люси услышала завораживающий шелест деревьев; прохладный ветер перекатывал по земле опавшие желтые и красные листья. Поеживаясь, она побрела в ванную, потом, как была босиком, начала спускаться вниз, укутываясь по дороге в плотный теплый халат. Наконец Люси открыла входную дверь и впустила отца на порог. Вид дочери произвел на него далеко не лучшее впечатление, он даже неодобрительно прищелкнул языком, а в его глазах явно читалось недовольство. Впрочем, Люси сама догадывалась, насколько ужасно она выглядит, для этого не требовалось зеркала. Она чувствовала, как опухли веки от бессонной ночи, как растрепаны волосы, припухшие искусанные губы горели. У нее на лице отразилась ночь, проведенная в любовных утехах. Тело кое-где побаливало и ломило; физически Люси чувствовала себя разбитой и усталой, но в душе – на удивление довольной. Легкая улыбка скользила по ее губам, загадочная и непонятная.

– Ой, отец, извини, пожалуйста. Я только что встала, и кофе еще не готов.

– Люси Кэлд… Рэйн, уже одиннадцать часов утра, а ты только что встала! Никогда бы не подумал, что ты можешь проспать так долго, если, конечно, ты не больна или…

– Вчера я легла очень поздно. – Люси повернулась и направилась на кухню, потирая глаза и зевая во весь рот. Ночью ей удалось поспать не более трех часов: Хит был воистину неутомим. – Присаживайся, пока я сварю кофе. Надеюсь, ты не откажешься от чашечки.

– Спасибо, не откажусь, – буркнул старый Лукас Кэлдуэлл, усаживаясь за стол. Наблюдая, как дочь хозяйничает у плиты, он возмущенно теребил длинный ус. – Я слышал, у тебя есть служанки, которые выполняют всю работу по дому. – В тоне старика явственно угадывалось осуждение. – Рад видеть, что ты еще не совсем позабыла, как управляться на кухне.

Люси стояла к отцу спиной и тщетно пыталась между делом хоть как-то привести растрепанные волосы в порядок.

– Они приходят только во второй половине дня. А как та женщина, которую ты взял в экономки? Она хорошо справляется со своими обязанностями?

– Да, она все содержит в чистоте, только вот готовит не так вкусно, как ты.

– Спасибо. – Люси улыбнулась в ответ на это запоздалое признание. Протянув руку за кофейником, она заметила маленькое красноватое пятнышко на сгибе локтя, оно слегка горело. Тут ее осенило, и она Пальцами дотронулась до шеи. Ну конечно, и там была такая же предательская отметина, да еще не одна. Мимолетное видение мелькнуло в ее голове: Хит наклоняется к ней, нежно целует, затем следует еще один поцелуй… Люси ощутила прилив возбуждения и густо покраснела. Если бы он не уехал так рано, наверное, прошептал бы ей на ушко что-нибудь забавное по поводу прошедшей ночи.

– Тебе должно быть стыдно, что ты решила покинуть Конкорд. – Старый Лукас напрямую начал разговор. – Хит зашел ко мне вчера вечером и сообщил об этом. Впрочем, для тебя такой выход, может быть, и лучше, сможешь начать все сначала.

– Да, возможно. Я не надеюсь, что здесь скоро забудут мой позор. Ведь конкордцы – народ злопамятный, не так ли, отец? – Люси повернулась к нему, и недобрая усмешка мелькнула на ее лице. – Знаешь, отец, представляю, как лет эдак через пятьдесят я иду по Мейн-стрит, и какой-нибудь прохожий старикашка вдруг прошамкает: «Ба, да это же та самая Люси Рэйн, которая в шестьдесят восьмом разводила шашни с южанином, ну помните…» К тому времени я уже буду слишком стара, чтобы иметь скандальную репутацию.

– Люси, должен заметить, что тема для шуток не вполне подходящая.

– Хит все время говорит, что мне следует учиться смеяться над собой.

– Тебя воспитывали, между прочим, чтобы ты стала серьезной и разумной.

– Главная мысль, которую я вынесла из всего воспитания, – хорошая жена должна ублажать своего мужа. – Направляясь к горке, чтобы взять два кофейных прибора, Люси решила, что идея покинуть Конкорд не столь и дурна, как казалась ей на первый взгляд. Неужели Хит прав и в этом? Всю жизнь прожить в одном и том же городе? Теперь эта мысль казалась ей малопривлекательной.

– Люси, – густые брови Лукаса Кэлдуэлла сомкнулись на переносице, – я делал все, чтобы воспитать свою дочь должным образом, но если южанин хочет увезти тебя из родного города…

– Он прекрасно относится ко мне, – перебивая отца, поспешила заверить Люси. Она даже сама поразилась, с какой прыткостью бросилась защищать своего мужа, – честное слово. И хотя переезд в Бостон слегка пугает меня, но я еду с мужем, и этим все сказано. Я последую за ним, куда бы он ни отправился, хоть на Северный полюс. – Люси верила в то, что говорила.

Лукас вздохнул и, покачав седой головой, посмотрел на нее.

– Мне трудно поверить в то, что ты уезжаешь. Я всегда думал, что ты останешься в Конкорде. – Нотки укоризны и обиды послышались в его голосе, когда он добавил: