Глава 7

Проснувшись, Мадлен несколько минут лежала неподвижно, вспоминая о случившемся. Едва начав приподниматься, она поморщилась от резкой боли в мышцах. Сильнее всего болели плечи и спина. Она осторожно потянулась и поморщилась, на глаза ее навернулись слезы.

В комнату вошла горничная с ведром горячих углей для камина.

– Мисс Ридли! – воскликнула она, обнаружив, что Мадлен не спит. – Миссис Бичем говорит, что выздоровлением хозяина мы обязаны вам.

– Как он?

– Прекрасно, мисс! Почти все время спит, а когда просыпается, то постоянно звонит, требуя еды, питья, книг и всего прочего. Миссис Бичем не велела приносить то, что может повредить ему.

Мадлен улыбнулась, подумав о том, что Логан, вероятно, очень беспокойный больной. Ей захотелось тотчас же отправиться к нему. Мадлен машинально коснулась своих давно не мытых волос.

– Мы приготовим вам ванну в гардеробной, – сказала горничная. – И принесем завтрак. Миссис Бичем велела выполнять любые ваши распоряжения, – Открыв шкаф, горничная указала на платья. – Это принесли для вас вечером.

Новые платья… Должно быть, миссис Флоренс прислала их сюда, едва успев получить от портнихи. Мадлен с улыбкой подошла к шкафу и сняла с вешалки желтый шелковый наряд, морщась от боли в плечах. Заметив на ее лице гримасу, горничная тотчас же поняла, в чем дело.

– Мы поторопимся с ванной, мисс. Горячая вода снимет боль.

Две горничные помогли Мадлен выкупаться, промыли ее длинные волосы и прополоскали их в воде с запахом фиалки, так что каштановые пряди заблестели, словно шелковые. Закутав девушку в согретые полотенца, ее усадили перед камином, чтобы просушить волосы, и принесли поднос с ветчиной, суфле и фруктами. Желтое платье отутюжили так, что на нем не осталось ни единой морщинки.

Волосы Мадлен аккуратно заплели в косу и уложили ее на макушке, выпустив несколько вьющихся прядей, упавших на щеки. Затем ей помогли одеться. Простой и элегантный покрой желтого платья очень шел Мадлен, придавал ей вид не слишком наивной, но и не чрезмерно искушенной молодой особы. Она с наслаждением слушала шелест подола у щиколоток, проводила ладонью по струящимся складкам юбки. Горничные издали возглас восхищения, и Мадлен почувствовала, что заливается румянцем. Покраснело не только ее лицо, но даже грудь над вырезом платья.

– Какая прелесть! – сказала миссис Бичем, входя в комнату с одобрительной улыбкой на лице. – Надеюсь, сегодня вы чувствуете себя лучше, мисс Ридли?

– Да, благодарю вас. А мистер Скотт?..

– Он спрашивает о вас каждые пять минут, – сообщила домоправительница. – Я пришла сообщить, что он немедленно требует вас к себе.

Мадлен улыбнулась.

– Похоже, он вновь становится самим собой.

= И скоро от его слабости не останется и следа, – согласилась домоправительница.

Мадлен последовала за миссис Бичем в спальню хозяина особняка. Приблизившись к двери, обе услышали потоки громких жалоб.

– Больше не желаю бульону! – заявлял Логан безмолвному слуге, принесшему из кухни поднос. – Я хочу мяса, хлеба и кофе! Кому, черт возьми, понадобилось морить меня голодом, держать на диете из каши и бульона? А если ты еще раз принесешь мне хоть каплю молока, я…

Логан внезапно умолк, заметив вошедшую Мадлен.

– Мэдди… – пробормотал он охрипшим голосом.

Как и Мадлен, Логан недавно выкупался. Его волосы до сих пор были влажными, лицо поблескивало после бритья. Белая фланелевая пижама была застегнута доверху, но то, что сейчас скрывалось под тканью, навсегда запечатлелось в памяти Мадлен. Теперь, когда она видела Логана почти здоровым и полным энергии, ей не верилось, что совсем недавно он находился в полной ее власти.

Миссис Бичем и слуга тактично удалились, оставив молодых людей вдвоем.

– А вы не самый сговорчивый из пациентов, – заметила Мадлен, подходя поближе к кровати.

– Я просто в бешенстве, – заявил Логан. – Немедленно выясни у Беннетта, что, черт возьми, творится в театре, и найди мне какое-нибудь занятие…

– Вам положено отдыхать и набираться сил, – перебила Мадлен, радуясь вынужденной бездеятельности Логана, как и проявлениям его прежнего буйного нрава. – Уверена, доктор говорил, что вам нельзя переутомляться.

– Для меня переутомление – сидеть в постели и видеть, что со мной обращаются словно с больным!

Улыбаясь, Мадлен низко склонилась над кроватью. Глядя прямо в глаза Логана, она с вызовом в голосе произнесла:

– Вы действительно больны, мистер Скотт. Логан перевел взгляд на ее губы, и ему показалось, что время остановилось.

– Я скоро поправлюсь, – пообещал он. Между ними возникло новое чувство взаимопонимания и близости. Мадлен почувствовала это, и у нее перехватило дыхание.

– А пока вам придется остаться в постели, – сказала она.

Логан скользнул взглядом по ложбинке между ее грудей, оглядел изящные линии тела под желтым шелком. Когда он вновь поднял глаза, в них плясало синее пламя.

– Тогда развлекай меня.

Мадлен поспешно попятилась к двери.

– Я принесу книги и бумаги и прочитаю вам отчеты мистера Беннетта.

– Для начала хватит и этого, – кивнул Логан. – А еще принеси мне какой-нибудь настоящей еды.

– Ни за что! Доктор Брук будет недоволен. Обычная пища все равно не пойдет вам впрок.

– Я сказал, принеси настоящей еды, Мэдди, – сказал Логан. – И поскорее возвращайся. Еще никогда в жизни мне не было так дьявольски скучно!

Мадлен пробыла в особняке две недели, каждую минуту сознавая, что это время она навсегда запомнит как самое счастливое в своей жизни. Каждый день она собиралась уйти, но в конце концов решала задержаться. Мадлен понимала, что ведет себя безрассудно, но это не имело для нее значения. Мысли о том, что вскоре им с Логаном придется расстаться, придавали времени, проведенному с ним, еще большую ценность. И она не забыла о том, что поклялась вернуться домой и выйти замуж за лорда Клифтона, не забыла, что сознательно пошла на это, и Господь выполнил ее просьбу. Теперь Мадлен предстояло выполнить свое обещание.

Даже во время болезни Логан вел гораздо более деятельную жизнь, чем большинство людей. Он придирался к Мадлен и слугам, изводил их до тех пор, пока ему не разрешили по четыре часа в день заниматься делами театра. Лежа в постели, он диктовал письма, адресованные мистеру Беннетгу, отдавал подробные распоряжения касательно «Столичного», рассылал записки управляющим его поместьями. А между делом успевал поддерживать переписку с аристократами, художниками, видными общественными деятелями, предлагая новые проекты, напоминая об обещанной театру помощи и пожертвованиях, принимая или отклоняя приглашения.

– Должно быть, вы самый занятой человек в Англии, – сказала как-то Мадлен после особенно утомительного дня. Отложив перо, она разминала уставшие пальцы.

– Пожалуй, да, – кивнул Логан, закидывая руки за голову и потягиваясь: Он был в роскошном шелковом халате в бордовую и коричневую полоску. На узком французском столике, придвинутом к постели, громоздились книги и все прочее, что требовалось Логану для работы. – Чем больше я занят, тем лучше мне удается отвлекаться от ненужных мыслей.

– Каких мыслей? – не задумываясь спросила Мадлен. Губы Логана растянулись в улыбке, при виде которой Мадлен вспыхнула.

– Например, об отсутствии личной жизни. Нелегко поддерживать равновесие, особенно если человек увлечен своим делом так, как я.

– Вам не составит труда найти себе жену, – возразила Мадлен, потупившись. Она пыталась преодолеть смущение, передвигая на столе бумаги и серебряный чернильный прибор. – Уверена, ею охотно стала бы любая женщина.

– Беда лишь в том, что не всякая женщина меня устроит.

– Ну, разумеется… – Мадлен вертела в руках лист бумаги, складывая его в маленький плотный квадратик. – Вы предпочитаете искушенных женщин. Зрелых и утонченных.

– Так было раньше, – возразил Логан и замолчал. Мадлен подняла голову. В его глазах вспыхнули дьявольские огоньки. – Но теперь я в этом не уверен.

Мадлен встала и направилась к двери:

– Мне надо обсудить с поваром меню обеда.

– С этим незачем спешить.

– Как насчет супа, свежих овощей и ломтика ветчины?

– Я не желаю разговаривать о еде, Я хочу знать, почему ты согласилась гак долго ухаживать за мной. Мадлен застыла на пороге.

– Потому, что, кроме меня, за вами некому было ухаживать.

– В доме полным-полно слуг, которые отлично с этим справились бы.

Мадлен глубоко вздохнула.

– Если вы предпочитаете заботы слуг, прошу меня простить,

– Что бы я ни предпочитал, ты не обязана была ухаживать за мной. – Логан жестом велел Мадлен подойти поближе. – Я хочу узнать причины, по которым ты осталась здесь. Бог свидетель, это решение далось тебе нелегко.

Мадлен улыбнулась, пытаясь скрыть смущение.

– Я сама не понимаю, как так получилось. Началось с того, что я попыталась соблазнить вас, а вместо этого вы чуть не испустили дух у меня на руках.

– Значит, ты осталась здесь из жалости? – спросил Логан, пристально глядя ей в глаза. – Или ты по-прежнему лелеешь надежду соблазнить меня?

– Нет! – поспешно ответила Мадлен, чувствуя, что щеки ее покрываются румянцем. – Нет, я давно отказалась от подобных замыслов…

– Вероятно, мне следовало бы испытать облегчение, – вслух размышлял Логан, хотя в его голосе прозвучало едва уловимое разочарование. Он по-прежнему пристально смотрел на Мадлен. – Я так и не понял, почему тебе хотелось лечь со мной в постель.

Мадлен пожала плечами; ей отчаянно хотелось выбежать из комнаты. Она не знала, как ответить Логану.

Растерянность девушки не ускользнула от внимания Логана. Он задумчиво смотрел на нее, затягивая напряженную паузу.

– Иногда, – медленно заговорил он, – женщины пытались соблазнить меня потому, что считали связь с известным актером своего рода победой, трофеем. Достижением, которым они могли похвалиться в кругу подруг.

– Вот именно, – подхватила Мадлен, несмотря на то что эта причина не имела ничего общего с истиной. – Поэтому я и обратилась к вам.

Логан оглядел ее. Нахмурился. Когда он снова заговорил, его голос прозвучал так ласково, что Мадлен опешила.

– Милая, неужели ты не понимаешь, что достойна лучшей участи?

Мадлен отвела взгляд, не в силах смотреть в глаза Логана. Она понимала: стоит ей задержаться в спальне еще на минуту – и она с плачем бросится в его объятия.

– Но ведь между нами ничего не было, – пробормотала она. – Нам нечего стыдиться. В этом все и дело.

Не дожидаясь ответа, Мадлен быстро вышла в коридор, прижав ладонь к пылающей щеке. Для близости между ними было уже поздно. Мадлен слишком сильно полюбила Логана, чтобы использовать его в своих целях.

Осталось лишь вернуться к своей прежней жизни, снова стать Мадлен Мэтьюз, невестой лорда Клифтона. Она тяжко вздохнула. Какая нелепая выходка – сбежать из пансиона! Более того, ей захотелось остаться с Логаном навсегда, стать падшей женщиной. Мадлен была уверена, что подобные мысли никогда не посещали ее сестер. Но с другой стороны, им, вероятно, никогда не доводилось встречать такого мужчину, как Логан Скотт.

Благодаря настойчивым и решительным действиям Логану наконец удалось добиться, чтобы легкие кушанья, подходящие для больных, заменили в его меню обычными блюдами. Кроме того, он настоял, чтобы Мадлен ужинала вместе с ним, в его покоях. Это случилось в первый же вечер, когда Логан продолжал бодрствовать допоздна вместо того, чтобы уснуть пораньше, как делал последние две недели. Мадлен неохотно согласилась, решив, что во время ужина она улучит минутку и сообщит Логану о своем намерении завтра же покинуть особняк.

Она переоделась в голубое кашемировое платье. Тонкая ткань облегала фигуру девушки, подчеркивая ее изя-шеетво. Собрав волосы в скромный узел на затылке, Мадлен выпустила из него несколько локонов – на щеки и шею. В восемь вечера она вошла в спальню Логана, ждавшего ее возле стола, уставленного подсвечниками и серебряной посудой. На нем был столь же роскошный халат, как и накануне, и светло-коричневые брюки; он походил на льва, отдыхающего в своем логове. В воздухе витали аппетитные ароматы супа, в котором живописно плавали сельдерей и перец, а также запахи лосося, тушенного в вине, домашней птицы с зеленью, трюфелей и шампанского.

Логан окинул внимательным взглядом Мадлен, стоящую в пятне света.

– Надеюсь, ты проголодалась, – произнес он, непринужденным движением пододвигая девушке стул.

Изысканные французские кушанья, приготовленные личным поваром Логана, ничем не напоминали простые английские блюда, которые были знакомы Мадлен. Она с удовольствием отведала всего, что подавали к столу слуги. Несмотря на насмешливые предупреждения Логана, Мадлен переусердствовала с двумя первыми переменами блюд, не в силах отказаться от лакомых кусочков. Когда же дело дошло до салатов и десертов, ей удалось отведать лишь самую малость всего.

– Не надо торопиться, – посоветовал ей Логан, поблескивая глазами и наблюдая, как Мадлен с жадностью осушила бокал французского вина. – Гедонисту полагает ся наслаждаться каждой каплей.

– Гедонисту? – с любопытством переспросила Мадлен.

– Человеку, который живет лишь для того, чтобы потворствовать собственным желаниям, – объяснил Логан, вновь наполняя ее бокал. – Гедонист стремится к удовольствиям – таков его образ жизни.

– Значит, вы тоже гедонист? – спросила Мадлен.

– Я пытаюсь быть им.

– Но вы слишком много работаете.

– Для меня это тоже удовольствие. Мадлен недоуменно нахмурилась.

– Как это странно – жизнь, всецело посвященная удовольствиям…

– А какой же, по-твоему, должна быть жизнь?

– Нельзя забывать о долге, о самопожертвовании ради других. Тех, кто ведет достойную жизнь, ждут удовольствия, но позднее, когда мы будем вознаграждены за добродетель.

– Я предпочитаю получать вознаграждения сразу.

– Это кощунство, – заметила Мадлен, неодобрительно глядя на Логана.

– Гедонисты не религиозны. Страдания, самопожертвование, смирение – все это не помогло бы мне добиться цели.

Мадлен озадаченно молчала, не сумев найти слабое звено в его рассуждениях.

Мэдди, – произнес он с дружеским смешком, – ты чертовски наивна и молода.

– Вы смеетесь надо мной! – укоризненно воскликнула девушка.

– Нет. Просто мне приятно общаться с тобой – ради разнообразия и отдыха. Ты по-прежнему верна своим идеалам.

– А вы – своим.

– У меня никогда не было идеалов, дорогая. Я никогда не верил в честность и доброту, поскольку не видел их в людях. Пока не встретил тебя.

Мадлен невольно содрогнулась – ее пронзило острое чувство вины. Она не была честна в своих намерениях, к добрым поступкам ее побуждали корыстные мотивы до тех пор, пока она не поняла, что влюбилась в Логана. И даже после этого она продолжала вынашивать прежние планы, разве что боялась ранить его, превратить в законченного циника.

– В чем дело? – спросил Логан, пристально глядя на Мадлен, и ей показалось, что он видит ее насквозь.

– Я вовсе не воплощение честности и доброты, – глухо проговорила девушка. – С моей стороны было бы дурно убеждать вас в обратном.

– На этот счет у меня имеется собственное мнение, – возразил Логан, ласково глядя на нее.

Принесли десерт – политые взбитыми сливками персики в соусе из красного вина. Это нежное сочное лакомство Мадлен запивала глотками ликера из крохотного бокала. По чувствовав, что от спиртного клонит в сон, Мадлен старательно заморгала, глядя в лицо Логана, озаренное огоньками свечей.

– Уже поздно, – произнес он. – Ты хочешь уйти?

Мадлен покачала головой. Ее переполняли сладость и горечь, переполняло сознание того, что этот вечер может оказаться для них последним.

– Тогда чего же ты хочешь? – В голосе Логана послышалась насмешка. Он держался непринужденно и казался неотразимым в золотистом отблеске свечей, вспыхивавшем в его темных волосах багряными искрами.

– Вы не могли бы почитать мне? – спросила Мадлен.

Она разделяла пристрастие Логана к литературе и философии и не раз обсуждала с ним такие вопросы, как превосходство Китса над Шелли, беседовала о философии Платона. К восторгу Мадлен, в библиотеке особняка оказалось множество редких, уникальных книг, приобретенных на аукционах или подаренных Логану влиятельными друзьями.

Логан помог Мадлен подняться и позвал слуг, приказав им убрать со стола. Он провел девушку в соседнюю комнату с мягкими подушками янтарного цвета, коллекцией китайского фарфора, картин и бронзовыми барельефами на стенах. Усевшись перед мраморным камином, Мадлен наслаждалась теплом и уютом. Логан устроился на полу рядом с ней. Опершись локтем о бархатную подушку, он начал негромко читать «Генриха V». Очарованная одним лишь тембром его голоса, Мадлен слушала вполуха.

Она пыталась запомнить каждую черточку его лица: тени от полуопущенных ресниц, линию скул, форму чувственных губ. Временами Логан читал пьесу наизусть, не заглядывая в книгу, – то были особенно романтические отрывки, в которых Генрих скорбит об утрате Катрин, дочери французского короля. Его интонации казались то лукавыми, то ласковыми, то ироничными. Внезапно Мадлен поняла, что больше не выдержит ни секунды. У нее заныло сердце. Атмосфера в комнате стала слишком интимной, а слова, произносимые Логаном, совершенно соответствовали ее желаниям.

– Пожалуйста, не надо продолжать! – прошептала она, и Логан остановился на строчке: «В твоих устах есть колдовское обаянье…»

Он отложил книгу в сторону.

– Почему же?

Мадлен покачала головой, приподнявшись с подушек, но Логан удержал ее и привлек к себе, скользнув ладонью по ее спине.

Не уходи, – пробормотал он.

Мадлен затаила дыхание, когда Логан прижал ее к себе. Он казался огромным, нависал над ней, точно скала. Она не видела его лица, но почувствовала прикосновение губ, когда он прошептал ей на ухо:

– Останься сегодня со мной, Мэдди. Именно этих слов она и ждала. Мадлен чуть не захлебнулась внезапно подступившими к горлу слезами.

– Не могу… – с трудом выговорила она.

– Ты говорила, что хочешь этого. Еще при первой встрече…

– Да, так было, но потом все изменилось.

– Ты – неразрешимая загадка, – произнес Логан, вытирая кончиками пальцев слезы, выступившие в уголках глаз Мадлен. – Тогда скажи, чего же ты хочешь,

Он был так нежен, так ласков, что на миг Мадлен решилась было признаться ему во всем. Но, узнав истину, Логан наверняка возненавидит ее – за ложь, за корыстные цели, за то, что он стал невольной жертвой ее нелепых планов. Ей оставалось лишь уйти в надежде, что Логан никогда и ни о чем не догадается.

– Логан, – прошептала она, уткнувшись лицом в его шелковый халат, – наше время истекло. Завтра я ухожу.

Приподняв голову Мадлен, Логан уставился ей в лицо своими пронзительно-синими глазами.

– Почему?

– Последние две недели казались мне чудесным сном. Я была так счастлива здесь… с вами, но мне пора возвращаться в прежнюю жизнь. Пришло время вернуться домой.

Он вновь погладил девушку по спине.

– Где же твой дом, Мадлен?

– На другом конце света, – отозвалась она, вспомнив об уединенном поместье, где ей предстояло до конца своих дней быть женой лорда Клифтона, рожать ему детей и потакать его прихотям.

– Там тебя ждет другой мужчина? – спросил Логан, словно прочитав ее мысли.

Перед глазами Мадлен всплыло самодовольное лицо лорда Клифтона, и она зажмурилась, чувствуя, как ее ресницы увлажняются от слез.