Глава 6

Мадлен смутилась, не зная, что ответить. Ее сердце бешено колотилось, и от гулкого стука в ушах путались мысли.

– Почему вы так решили? – спросила она наконец. Миссис Бичем улыбнулась.

– Об этом говорит каждая мелочь. Прежде всего ваша ночная рубашка: это одеяние предназначено только для сна. А потом, ваши манеры, то, как вы смотрите на него… Вы не были близки с ним, сомнений быть не может. Вы слишком хорошо воспитаны и совсем еще молоды. А мистеру Скотту по вкусу совсем другие женщины – те, что носят шелковые пеньюары, спят до двух часов дня и ни за что не унизятся до такой грязной и нудной работы, как уход за больным. Нет, вы ему не любовница,

– Я работаю в «Столичном театре», – призналась Мадлен. – Я не актриса, а всего-навсего помощница… Но я считаю мистера Скотта своим другом. По крайней мере надеюсь, что он питает ко мне дружеские чувства.

– Вы влюблены в него, – заметила миссис Бичем.

– О нет! – поспешно возразила Мадлен, чувствуя, как отливает кровь от лица. – Как я уже говорила, я не испытываю к мистеру Скотту иных чувств, кроме дружеских, и, может быть, восхищаюсь его талантом.

– И вы взяли на себя столько хлопот, так рисковали своим здоровьем только ради дружбы?

Мадлен озадаченно смотрела на пожилую даму, У нее перехватило горло, в груди вновь появилась тупая боль, которую она ощущала минувшей ночью.

– Пожалуй, пора прекратить этот разговор, – сказала миссис Бичем, которая, судя по всему, была тронута выражением лица Мадлен. – Причины, по которым вы оказались здесь, меня не касаются. Оставайтесь в доме сколько пожелаете, если мистер Скотт не примет иное решение.

Мадлен кивнула и опустилась в кресло.

– Он уже давно ничего не ел, – продолжала домоправительница. – Я велела принести тосты с молоком. Может быть, вам удастся уговорить его проглотить хотя бы несколько кусочков.

Мадлен не заметила, как домоправительница ушла. Она смотрела на профиль спящего мужчины. Утренний свет отбрасывал резкие тени на его лицо, создавая подобие загара бывалого моряка или разбойника с большой дороги.

Сжав обеими руками ладонь Логана, Мадлен поглаживала ее, касаясь поросшего редкими волосками запястья. Его рука была ухоженной и сильной, ногти – коротко подстриженными и отполированными. На пальцах не было колец, только следы царапин и ссадин. Мадлен вспомнила прикосновение этой ладони к ее лицу, груди, легкие движения кончиков пальцев… Ей хотелось вновь ощутить его ласки, она мечтала, чтобы они продолжались бесконечно, превращаясь в нечто иное, еще более желанное. Сама того не замечая, она медленно наклонилась к его руке и прикоснулась к ней губами. Поцеловав ладонь Логана, Мадлен ощутила на ней вкус собственных слез.

Она ему не нужна… Он ясно дал ей это понять. А она убила слабый росток доверия между ними, прибегнув ко лжи, назвавшись чужой фамилией, решив использовать Логана в своих корыстных целях. Разве может столь гордый человек простить подобные проступки? Вряд ли.

Мадлен еще никогда не чувствовала такой боли – назойливой, тягостной, уничтожающей все проблески надежды в ее душе. Как жестоко подшутила над ней судьба! Она добивалась своей цели с такой холодной решимостью, но в конце концов узнала, что се сердце разбито. Мадлен с самого начала понимала, на какой риск идет, но не подозревала, что в этом деле будут замешаны чувства. Она вовсе не собиралась влюбляться в Логана.

Девушка долго сидела, склонившись над кроватью, шепча бессвязные слова в ладонь Логана и поглаживая его пальцы, словно умоляла их сохранить в тайне ее признания.

Она должна покинуть дом Логана, как только ему станет лучше. Ни за что она не оскорбит его, не предаст собственные чувства, использовав его в корыстных целях. Мадлен радовалась лишь одному: они с Логаном не были близки, так что она не предала его. После такого предательства она была бы недостойна жизни.

В дверь тихонько постучали, и вошла горничная: принесла чай и тосты с молоком. По просьбе Мадлен она поставила поднос на столик у кровати и помогла подложить под голову Логана еще одну подушку. Поблагодарив горничную, Мадлен отпустила ее и пересела поближе к изголовью, чтобы дождаться, когда больной проснется. Вскоре его ресницы дрогнули, и глаза приоткрылись. С минуту Логан удивленно смотрел на девушку, словно не узнавая ее. Наконец с трудом выговорил ее имя.

– Мэдди… театр… – прохрипел он.

– Делами в театре занимается мистер Беннетт, – напомнила Мадлен и подтянула повыше простыню, сползшую на бедра Логана. Он не замечал собственной наготы. – Я уверена, что мистер Беннетт обо всем позаботится.

Логан не ответил, но Мадлен увидела боль в его глазах. Должно быть, прежде ему не случалось доверять кому-либо дела в театре.

– Может, попросить его ежедневно присылать отчеты, пока вы не поправитесь?

Логан кивнул, откинулся на подушки и закрыл глаза.

– Подождите, засыпать еще рано. – Мадлен положила ладонь на обнаженное плечо Логана. Жар, исходящий от кожи больного, опалил ей ладонь. – Вы обязательно должны подкрепиться.

– Нет. – Логан отвернулся и стал поворачиваться на бок, постанывая от усилий.

– Тогда я не стану передавать вам новости от мистера Беннетта, – заявила Мадлен. Логан замер и приоткрыл глаза. Нахмурился.

– Съешьте хоть несколько кусочков и выпейте чаю, – упрашивала Мадлен, пытаясь удержаться от смеха. Если бы не тревога за больного, она бы наверняка рассмеялась – ведь Логан неожиданно оказался в ее власти.

Мадлен осторожно поднесла чашку с горячим чаем к губам Логана. Тот послушался, и, видимо, ему стало лучше, когда чай согрел его горло. Но первый же кусочек смоченного в горячем молоке тоста вызвал на его лице гримасу отвращения, и он отвернулся.

– Молоко! – процедил Логан сквозь зубы.

– Я сама терпеть его не могу, – призналась Мадлен, зачерпывая еще одну ложку неаппетитного месива. – Но в вашем положении выбирать не приходится. Съешьте еще ложечку.

Логан отказался с невнятным бормотанием и гримасой омерзения на лице.

– В таком случае вы не получите отчетов мистера Беннетта, – напомнила Мадлен, за что удостоилась взгляда исподлобья. – Ну пожалуйста! – упрашивала она, изменив тактику. – Обещаю вам: когда-нибудь, когда я заболею, вы лично заставите меня съесть целую тарелку тостов с молоком.

Это предложение воодушевило Логана настолько, что он проглотил еще несколько ложек.

– Вот и хорошо! – наконец смилостивилась Мадлен, отставляя тарелку. Наклонившись, она поправила подушки и пригладила волосы Логана. – Скоро вы поправитесь и сможете отомстить мне.

Логан уткнулся лицом в ее прохладную ладонь и вскоре уснул, дыша тяжело и прерывисто. Склонившись над ним, Мадлен обвела пальцем изящные очертания его уха, слишком маленького для такого крупного мужчины, и поцеловала в ямку на шее. На миг ее охватило ощущение счастья оттого, что она оказалась рядом с любимым человеком и получила возможность прикасаться к нему. Мадлен была готова на все, лишь бы угодить ему. Она позвала слугу, а сама уселась за письменный стол, чтобы поскорее отправить записку мистеру Беннетту.

Миссис Бичем, Дени и еще двое слуг появлялись в спальне поочередно, помогая девушке ухаживать за Логаном. Это была нелегкая работа – постоянно обтирать холодной водой тело больного. Рукава платья Мадлен промокли до локтей, спереди расплылись влажные пятна. Поначалу вид наготы Логана ошеломлял и завораживал Мадлен, но каким бы притягательным ни казалось его тело, мало толку было просто глазеть на него, зная, что Логан мучается в лихорадке.

Мадлен трудилась не покладая рук: смачивала водой пересохшие губы Логана, обтирала его холодным полотенцем и поправляла подушки. Ее платье от ворота до подола покрылось пятнами бульона и целебных настоев. Время от времени миссис Бичем предлагала ей принять ванну или вздремнуть, но Мадлен категорически отказывалась покинуть больного.

Но ни холодные простыни, ни ледяные компрессы не помогали Логану. Вскоре он впал в беспамятство и начал бредить. Встревоженные слуги один за другим подходили к дверям его спальни и советовали испробовать народные средства или домашние рецепты, даже приносили разные порошки и амулеты, уверяя, что они прогонят болезнь.

Стараясь не обидеть слуг, миссис Бичем принимала подношения и складывала в коробку, чтобы потом незаметно выбросить.

– Порошок из костей, – объяснила она с грустной улыбкой, показывая Мадлен узелок из носового платка, принесенный одним из слуг. В узелке оказалась пригоршня серых крошек. – Он купил этот порошок в одной из лондонских лавок. Ему сказали, что порошок – из рога единорога, средство, исцеляющее любую хворь. И он пожертвовал своим «чудодейственным средством» ради спасения хозяина!

– Слуги очень привязаны к мистеру Скотту, верно? – спросила Мадлен, не сводя глаз с лица Логана.

– Мистер Скотт – удивительный человек, таких людей редко встретишь, – ответила домоправительница, наполняя полотняные мешочки колотым

Льдом и складывая их на поднос. – Он гордится тем, что никогда не позволяет чувствам властвовать над собой, но при этом совершенно не выносит детского плача и страдает, если кто-то попал в беду. То, что он сделал для своих слуг… Вы бы не поверили своим ушам, если бы узнали об этом. – Домоправительница вновь занялась своим делом. На ее лице появилось задумчивое выражение. – Мистер Скотт умеет привлекать к себе людей, делать их зависимыми от себя и в то же время умеет держать их на расстоянии.

– Потому что в совершенстве владеет собой, – заметила Мадлен, обкладывая распростертое на постели тело больного мешочками со льдом. – Он оберегает свой внутренний мир,

Домоправительница удивленно взглянула на Мадлен.

– Похоже, вы раскусили его.

– Не совсем. Просто я поняла, что он предпочитает скорее отказаться от того, что хотел бы заполучить, нежели пойти на риск.

– Ясно. – Лицо миссис Бичем озарилось улыбкой, в глазах появилось любопытство. – Значит, это вас он хотел бы заполучить? И это от вас он отказался?

Должно быть, только усталость заставила Мадлен признать истину.

– Он сказал, что любая связь причинит боль нам обоим, – проговорила она, опустив голову; при этом выбившиеся из прически пряди волос упали ей на щеки.

Домоправительница задумалась.

– Вероятно, он прав, мисс Ридли, – сказала она наконец. – Будь я на вашем месте, я бы поверила его словам.

– Я тоже поверила ему. Я оказалась здесь только потому, что мне не хотелось уходить, пока он болен. Не хотелось уходить, даже не попрощавшись…

Мисс Ридли, – сказала домоправительница, ласково глядя на девушку; в глазах пожилой женщины блеснули слезы. – Мисс Ридли, я уверена: в глубине души он понимает, что вы искренне заботитесь о нем. Вы оказали ему неоценимую услугу.

Мадлен стиснула зубы, пытаясь унять дрожь. Она заморгала, прогоняя слезы. Затем вновь устроилась на привычном месте у ложа больного.

На следующий день Логана неожиданно навестил лорд Дрейк. Узнав о болезни друга, он без промедления покинул свое поместье и теперь стоял в холле, беседуя с миссис Бичем. Заметив прошедшую по коридору Мадлен, лорд остановил ее.

– А, маленькая плутовка из театра! – воскликнул он, жестом подзывая к себе девушку. Усмешка тронула его губы, но в глазах по-прежнему была тревога. – Джимми нашел себе недурную сиделку!

– Джимми? – в замешательстве переспросила Мадлен. Лорд Дрейк улыбнулся:

– Видите ли, его не всегда звали Логаном Скоттом. Миссис Бичем забрала у Мадлен мокрые простыни, которые та держала в руках.

– Я сама отнесу их, мисс Ридли, – сказала домоправительница, окинув взглядом растрепанные волосы Мадлен. – А вы пока немного отдохните.

– Да, пожалуй, – кивнула Мадлен, потирая пальцами виски. – Прошу простить меня, лорд Дрейк…

– Нет-нет, погодите, – поспешно проговорил он. Взглянув в его лицо, одутловатое и бледное от ежедневных возлияний, Мадлен поняла, что лорд Дрейк искренне тревожится за Логана. – Я пришел предложить свои услуги, узнать, чем я могу помочь Джимми. Он мой давний друг. И такое с ним впервые в жизни. Если уж он слег, оставив свой театр, значит, болезнь действительно опасна. Скажите, не нуждается ли он в чем-нибудь?

– Благодарю вас, – ответила Мадлен, тронутая заботой

Лорда, – но ему вряд ли можно чем-нибудь помочь… – У нее

Перехватило горло; она с отчаянием в глазах смотрела на лорда.

Очевидно, по выражению ее лица лорд Дрейк понял,

Насколько серьезно положение.

– Неужели все так плохо? – спросил он и тихонько чертыхнулся. – Я хочу поговорить с ним.

Мадлен покачала головой:

– Он бредит, лорд Дрейк. – Я должен его увидеть.

– Но вы можете заразиться…

– Ну и пусть! Джимми мне как брат. Пустите меня к нему, прошу вас.

После долгих колебаний Мадлен провела лорда наверх. Лампа в спальне Логана едва светила. Лишенное привычного выражения, лицо больного напоминало маску; прерывистые вздохи вырывались из его пересохших губ. Логан был сам на себя не похож, его тело казалось вялым и безжизненным.

– О Господи! – пробормотал лорд Дрейк, приблизившись к постели. Оглядев друга, он недоверчиво покачал головой. – Черт побери, Джимми, ты не умрешь! – Криво улыбнувшись, лорд добавил:

– Прежде всего я должен тебе целое состояние, и мне понадобится несколько лет, чтобы вернуть долг. И потом, ты мое единственное спасение. – Вздохнув, он запустил пальцы в длинные темные локоны – жест этот показался Мадлен знакомым, и она вспомнила, что не раз видела, как Логан теребит свою шевелюру в минуты сомнений или раздумий. – Предупреждаю тебя, старина: выздоравливай, иначе ты у меня поплатишься!

Повернувшись, лорд Дрейк отошел от постели, остановился рядом с Мадлен и с усилием выговорил;

– Если вы уверены, что от меня нет никакого проку, тогда я намерен напиться в стельку.

– Больному это не поможет, – возразила девушка.

– Зато поможет мне, мисс Ридли, уверяю вас. – Лорд Дрейк потер ладонью лоб. – Не надо провожать меня.

Вечером приехал мистер Брук. Мадлен ждала у дверей спальни вместе с миссис Бичем, пока доктор осматривал Логана. Вскоре он вышел.

– Из вас получилась отличная сиделка, – заметил мистер Брук, обращаясь к Мадлен; однако в его голосе прозвучала скорее не похвала, а утешение.

Хотя лицо доктора было, как всегда, непроницаемым, а манеры столь же приятными, как и днем раньше, Мадлен почувствовала в нем какую-то перемену. 135

– Как вы думаете, скоро ли наступит кризис? – спросила она. – Мистеру Скотту дольше не выдержать.

– Вы правы, мисс Ридли, жар может убить его. Ему очень плохо. Пожалуй, вам лучше свыкнуться с мыслью, что он, возможно, и не поправится.

Мадлен не сразу поняла смысл последних слов доктора. Она вопросительно взглянула на миссис Бичем, но домоправительница упорно молчала. На ее лице Мадлен увидела то же самое застывшее выражение, которое, должно быть, сковало и ее собственные черты.

Девушка перевела взгляд на доктора:

– Так пропишите же ему что-нибудь! Объясните, чем можно ему помочь!

– Боюсь, ни вы, ни я ему ничем не поможем, мисс Ридли. Мне нечего посоветовать вам, остается только ждать и молиться.

– Молиться… – с горечью в голосе повторила Мадлен, ожидавшая иного, более практичного совета.

– Я заеду к вам завтра утром. Продолжайте поить и охлаждать его.

– И это все? – недоверчиво спросила Мадлен. – Мне говорили, что вы лучший специалист в Лондоне, уверяли, что непременно вылечите его! Вы не имеете права бросить его на произвол судьбы!

Доктор Брук вздохнул;

– Я не волшебник, мисс Ридли, но я видел слишком много таких пациентов, как мистер Скотт. Большинство этих больных поправились, но некоторые не выжили. Я мог бы пустить мистеру Скотту кровь, но я уже пытался помочь таким способом нескольким пациентам, и это не принесло им облегчения.

– Но ведь всего три дня назад он был совершенно здоров! – воскликнула Мадлен; она гневно взглянула на доктора, словно тот был виноват в том, что жизнь покидала Логана.

Заметив мертвенную бледность, проступившую на лице девушки, Брук попытался утешить ее:

– Мистер Скотт еще молод, ему предстоит многого добиться в жизни. Иногда молодость помогает пациентам выжить. – Он оправил свой сюртук, кивнул слуге и вместе с ним начал спускаться по лестнице.

– Ради чего он должен выжить? – с горечью проговорила Мадлен, входя в комнату больного со сжатыми в бессильном отчаянии кулаками. – Ради театра? – Но театр – всего лишь здание, место, где Логан провел большую часть жизни. У него не было ни родных, ни близких – никого, кому можно отдать свое сердце.

Мадлен вспомнила об охапках цветов и о подарках, скопившихся в холле, – их прислали друзья и знакомые Логана, выражавшие соболезнование. Среди подарков стояла корзина с домашними вареньями от миссис Флоренс, перевязанная бледно-голубым бантом. Неужели человеку, у которого столько восторженных почитателей, который покрыл себя такой славой и добился такого признания, суждено умереть в одиночестве?

Мадлен не сознавала, что последний вопрос задала вслух, пока не услышала ответа миссис Бичем:

– Ни о чем ином он не мечтал, мисс Ридли. И потом, он не одинок. Ведь он попросил вас остаться.

– Мне больно видеть, как он умирает.

– Значит, вы хотите покинуть его?

Мадлен покачала головой и побрела к постели. Логан ворочался и бредил, словно силясь вырваться из преисподней.

– Надо известить герцогиню Лидс, – сказала Мадлен. – Она должна узнать о случившемся.

Мадлен села за стол, взяла лист бумаги и окунула перо в чернильницу. Застывшими, непослушными пальцами принялась писать. «Состояние мистера Скотта ухудшилось… – с трудом вывела она. Ее почерк, обычно очень аккуратный, стал почти неразборчивым. – По словам доктора, ему грозит…»

Перо остановилось, Мадлен уставилась на буквы, плясавшие перед глазами.

Не могу… – пробормотала она и отложила перо. Миссис Бичем подошла к столу и закончила письмо.

– Я немедленно отправлю его, – пообещала она и тотчас же вышла из комнаты.

К полуночи прибыл личный доктор герцога и герцогини Лидс – добродушный и уверенный в себе пожилой мужчина. Мадлен взглянула на него, и в душе ее проснулась

Надежда.

– Герцогиня попросила меня осмотреть пациента, разумеется, с вашего позволения, – обратился доктор к Мадлен. – Надеюсь, мне удастся ему помочь.

– Я тоже надеюсь на это, – кивнула девушка, приглашая доктора в комнату. Она не вышла, когда тот принялся осматривать пациента: к этому времени она уже настолько привыкла к виду обнаженного Логана, что перестала смущаться. Ей был знаком каждый дюйм его кожи, каждый его мускул; глядя на него, Мадлен невольно думала о том, что в его теле заключена скрытая сила, как в теле дремлющего льва.

Но надежды Мадлен быстро угасли, когда она услышала, что доктор герцога рекомендует уже известные ей средства. Перед уходом он оставил у постели больного эликсиры собственного изготовления, но было очевидно, что доктор не очень-то в них верит.

– Мисс Ридли, – сказала миссис Бичем, подходя к девушке, – вы провели в спальне мистера Скотта весь день. Теперь моя очередь присмотреть за ним, а потом я позову Дени.

Мадлен улыбнулась, глядя на изнуренную домоправительницу.

– Ничего, мне не трудно, – произнесла она, хотя с ног валилась от усталости. Ее опухшие веки горели огнем, руки саднило от постоянного соприкосновения со льдом и водой. – Я побуду с ним еще.

– Вы уверены, что сможете? – спросила миссис Бичем. Мадлен кивнула:

– Я хотела бы остаться с ним наедине.

– Хорошо. Позовите меня или Дени, если вам что-нибудь понадобится.

Дверь за домоправительницей закрылась. Комнату освещали только тлеющие угли в камине и пламя лампы. Отблески из камина падали на лицо Логана, придавая его коже оттенок бордо. Мадлен приложила ко лбу больного компресс со льдом, но он сбросил его и начал метаться по постели.

– Тише, тише! – шептала Мадлен, касаясь ладонью пылающих щек больного.

В бреду Логан повторял реплики из пьес и разговаривал с невидимыми собеседниками. Мадлен, сидящая на краешке постели, невольно краснела, слушая монологи Логана. Его речи ужасали ее, повергали в дрожь, Логан отчаянно сквернословил, пока Мадлен наконец не решилась унять его.

– Пожалуйста, замолчите, – взмолилась она, вновь прикладывая холодное полотенце ко лбу Логана. – Вам нельзя говорить…

Она осеклась и охнула: Логан схватил ее за запястье с такой силой, что тонкие косточки хрустнули. Услышав ее возглас, он ослабил хватку, и на его лице появилось озадаченное выражение. Логан звал некую Оливию; внезапно его голос стал враждебным. Он заявлял, что мечтает убить Оливию, говорил, что она отняла у него все. Он рыдал и бранился; его боль была почти осязаемой. Мадлен же терзала ревность.

«Неужели вы никогда не были влюблены?» – спросила она недавно Логана.

«Однажды был, – ответил он. – Это ничего не изменило».

Очевидно, Оливия и была той женщиной, которую он любил и которая предала его. Мадлен пригладила волосы Логана, слегка придерживая его на постели весом собственного тела. Наконец он успокоился.

– Будь у меня выбор, я ни за что не бросила бы вас, – шептала девушка, склоняясь к его груди. – Я никогда не причиню вам боли. Я люблю вас. – Она страстно поцеловала его в разгоряченные щеки и в сухие губы. – Я люблю вас, – повторила она, отчаянно желая поделиться с ним своей силой и здоровьем.

Логан издал невнятный звук и окончательно затих, отдавшись во власть лихорадки.

Мадлен выпрямилась и положила ладонь ему на грудь. Грудь Логана едва заметно приподнималась. Мадлен чувствовала, как его покидают жизненные силы, и боялась заснуть. Неужели он умрет у нее на руках? Сердце девушки замерло, переполняясь отчаянием.