Лондон, 1820 год

 
      – Черт, черт… улетела, мерзость такая! – Порыв ветра подхватил поток ругательств, оставив всех гостей в полном изумлении.
      Яхта стояла на якоре на середине Темзы. Гости собрались в честь нового короля Георга IV. Поскольку прием был скучным, но очень важным, все покорно восхищались роскошной яхтой его величества. Обитая парчой мебель красного дерева, сверкающие хрустальные подвески на люстрах, позолоченные сфинксы и бронзовые резные львы, расставленные по углам, – все давало право называть яхту плавучим дворцом роскоши. Гости усердно поглощали спиртные напитки, дабы поскорее достичь приятного состояния эйфории, которое с успехом могло бы заменить истинное веселье.
      Возможно, прием был бы интереснее, если бы король пребывал в лучшем настроении. Он еще не оправился от недавней смерти отца, к тому же страдал острыми приступами подагры. Король все больше мрачнел, что было ему совсем несвойственно. В конце концов он стал искать общества тех, кто мог бы развеселить его и избавить от одиночества. Именно поэтому, как утверждали, он и потребовал присутствия на приеме мисс Лили Лоусон. Один томный виконт выразил всеобщее мнение, заметив, что мисс Лоусон расшевелит кого угодно, это лишь вопрос времени. И мисс Лоусон, как обычно, не разочаровала присутствующих.
      – Эй, кто-нибудь, достаньте эту чертову штуку! – Голос Лили перекрывал взрывы хохота. – Волны уносят ее прочь от яхты!
      Благодарные за избавление от скуки, джентльмены бросились на ее призыв Дамы робко запротестовали, когда их кавалеры устремились к носу яхты, где Лили, перегнувшись через поручень, смотрела на нечто, плававшее в воде.
      – Моя любимая chapeau <шляпка (фр.)>, – ответила она на градом сыпавшиеся вопросы и изящным жестом указала на шляпку – Ее унес ветер! – Она повернулась к толпившимся поклонникам, каждый из которых был готов утешить ее. Однако ей нужна была шляпка, а не сочувствие. Озорно усмехнувшись, она внимательно оглядела мужчин. – Ну, есть среди вас настоящий рыцарь? У кого хватит смелости достать мою шляпку?
      Лили бросила шляпку за борт намеренно. Она видела, что кое-кто из мужчин догадался о ее проделке, однако это не сильно уменьшило число желающих ей помочь.
      – Позвольте мне! – воскликнул один джентльмен, а другой принялся стаскивать свой сюртук.
      Завязался спор, так как каждый стремился завоевать благосклонность Лили. Однако за бортом яхты угрожающе пенились волны, да и вода была холодной, что обещало простуду. Но самое важное заключалось в том, что дорогой, идеально сшитый костюм не выдержал бы купания в реке.
      Лили с еле заметной улыбкой наблюдала за подстроенной ею суматохой. Предпочтя спор действию, мужчины рисовались перед ней и соревновались в галантности. Если бы кто-нибудь решился спасти ее шляпку, он бы давно сделал это.
      – Ну и цирк, – еле слышно проговорила Лили, разглядывая препирающихся щеголей.
      Если бы среди них нашелся тот, кто выступил вперед, послал бы ее к черту и заявил, что никакая розовая шляпка не стоит таких жертв, она бы тут же прониклась к нему уважением. Однако никто на это не осмелился. Будь здесь Дерек Крейвен, он бы посмеялся над ней или сделал неприличный жест, чем вызвал бы у нее приступ хохота. Да, они оба с одинаковым презрением относятся к ленивым, надушенным и расфуфыренным великосветским шалопаям.
      Лили со вздохом отвернулась к реке, грозной, свинцово-серой под тяжелым небом. Весной воды Темзы нестерпимо холодны. Она подставила лицо ветру и зажмурилась, как кошка, которую гладят. Блестящие черные пряди выбились из прически Лили с отсутствующим видом развязала отделанную драгоценными камнями ленту, украшавшую ее лоб. Ее взгляд был устремлен на волны, бившиеся о борт яхты.
      – Мама, – услышала она детский шепот.
      Лили съежилась, но воспоминания не отступили.
      Внезапно она представила, как детские ручонки обнимают ее за шею, как нежные волосики касаются ее щеки, ощутила на руках тяжесть детского тельца.
      Итальянское солнце обжигает шею. Стая уток с шумом и кряканьем рассекает зеркальную гладь пруда.
      – Взгляни, дорогая, – проговорила Лили. – Это утки. Они прилетели навестить нас!
      Замирая от восторга, девчушка вытянула пухлую ручку и крохотным пальчиком указала на уток, с важным видом проплывавших мимо. Затем она перевела свои темные глаза на Лили и улыбнулась, обнажив два передних зуба.
      – Утки! – последовал возглас, и Лили тихо засмеялась.
      – Утки, дорогая моя, и очень красивые. Куда мы дели хлебушек, который принесли для них? О Боже, кажется, я сижу на нем…
      Следующий порыв ветра разрушил мирную картину. Лили почувствовала на глазах слезы, грудь сдавило.
      – О Николь! – прошептала она и глубоко, прерывисто вздохнула.
      Однако ее усилия оказались тщетными, сердце сжалось от отчаяния. Иногда ей удавалось прогонять это состояние вином, азартными играми, сплетнями или охотой, но всегда облегчение было недолгим. Как же изболелось ее сердце! «Моя малышка… где ты?.. Я найду тебя… Мама идет к тебе, не плачь, не плачь…» Отчаяние, как нож, все глубже вонзалось ей в душу. Надо немедленно что-то предпринять, иначе она сойдет с ума.
      Лили громко и беспечно рассмеялась, тем самым испугав стоявших поблизости мужчин, и сбросила туфельки на высоких каблуках. Розовое перо, украшавшее шляпу, все еще виднелось над поверхностью воды.
      – Моя бедная шляпка вот-вот утонет! – воскликнула она, готовясь к прыжку. – Я сыта вашим рыцарством. Как я вижу, мне придется спасать шляпку самой. – И прежде чем кто-либо успел остановить ее, она прыгнула вниз.
      Река сомкнулась над ней, и волны возобновили свой прерванный бег. Кто-то из женщин закричал. Мужчины с тревогой вглядывались в мрачную воду.
      – Господи, – пробормотал один.
      Остальные молчали, потрясенные. Даже король, которому сообщили о случившемся, изволил подняться на палубу и, всей своей массой навалившись на поручень, тоже стал смотреть вниз. Леди Конингэм, крупная красивая женщина пятидесяти четырех лет, фаворитка короля, подошла к нему и воскликнула:
      – Я не раз говорила: эта женщина помешанная! Да помогут нам небеса!
      Лили оставалась под водой чуть дольше, чем требовалось. В первое мгновение холод парализовал ее, превратив кровь в лед. Отяжелевшее платье тянуло вниз, в таинственные бездонные глубины. Пусть так и будет, оцепенело подумала она… пусть мрак поглотит ее и утащит вниз… Но внезапный страх заставил ее заработать руками и устремиться к сумеречному свету наверху.
      Лили вдруг почувствовала, как что-то мягкое коснулось ее запястья, и, увидев шляпку, схватила ее. Вынырнув, она заморгала, чтобы прогнать из глаз ледяную воду, и облизала губы. Холод тысячами иголок пронзил ее тело, зуб на зуб не попадал. Она с усмешкой обвела взглядом растерянных гостей, столпившихся на борту яхты.
      – Я достала ее! – закричала она и гордо подняла шляпку.
      Несколько минут спустя Лили уже была на борту.
      Мокрое платье облепило ее стройное тело, выставив на всеобщее обозрение все его соблазнительные изгибы. По толпе пронесся ропот. Женщины взирали на нее со смесью зависти и злобы. Ни одна из представительниц прекрасного пола Лондона не пользовалась таким успехом у мужчин. На тех, кто отваживался переступать грани дозволенного, смотрели с презрением, в то время как на Лили…
      – Она может совершать любые, даже самые отвратительные поступки, а мужчины только сильнее восхищаются ею! – громко возмутилась леди Конингэм. – Она притягивает к себе скандалы, как мед – пчел. Будь на ее месте другая, ее бы уже двадцать раз смешали с грязью. Даже мой дорогой Георг не терпит никакой критики в ее адрес. Как ей это удается?
      – Просто она ведет себя по-мужски, – кисло ответила леди Уилтон. – Играет, охотится, чертыхается и занимается политикой… Она привлекает всех своей новизной: где еще встретишь женщину с мужскими повадками?
      – Однако выглядит она отнюдь не по-мужски, – проворчала леди Конингэм, глядя на стройную фигурку, обтянутую мокрым платьем.
      Убедившись в безопасности Лили, мужчины окружили ее и громко выражали свое восхищение. Откинув со лба мокрые пряди, Лили улыбнулась и присела в реверансе.
      – Ах, это была моя любимая шляпка, – проговорила она, рассматривая бесформенный комок бархата.
      – Великий Боже! – восторженно воскликнул один из джентльменов. – Неужели вам чуждо ощущение страха?
      – Абсолютно, – убежденно ответила Лили, чем вызвала у мужчин смех. Она смахнула капли воды с лица и задорно тряхнула головой. – Кто из вас, мои дорогие джентльмены, будет столь любезен принести мне полотенце и что-нибудь выпить, иначе мне грозит… – Она замолчала на полуслове, сквозь свисавшие на лицо мокрые пряди увидев высокого незнакомца.
      Поднялась страшная суета: мужчины бросились за полотенцами и горячительными напитками, стремясь хоть чем-то ублажить Лили. Незнакомец же не двинулся с места. Лили откинула волосы со лба и дерзко взглянула на него. Странно, почему этот незнакомец так смотрит на нее? Взгляд его холоден и бесстрастен… Она же привыкла к восхищенным взорам. Да и губы его кривятся в презрительной усмешке.
      Лили стояла неподвижно, хотя внутри у нее все дрожало от холода. Она впервые видела, чтобы блондин так сильно напоминал сатира. Порыв ветра откинул золотистые пряди со лба незнакомца, открыв чрезвычайно интригующую черту его породистого лица – «вдовий треугольник» <Волосы, растущие треугольным выступом на лбу.>. В его глазах, на удивление светлых, отражалась безграничная печаль. Лили поняла, что этот взгляд будет еще долго преследовать ее. Только тот, кто познал горечь и глубочайшее отчаяние, способен распознать эти чувства во взгляде другого человека.
      Взволнованная пристальным вниманием незнакомца, Лили отвернулась и одарила ослепительной улыбкой своих поклонников, которые наперебой предлагали ей полотенца, плащи и горячительные напитки. Она приказала себе не думать о странном незнакомце. Кто, черт побери, дал право этому скучному лицемерному аристократишке судить ее?
      – Мисс Лоусон, – с тревогой проговорил лорд Беннингтон, – боюсь, вы простудитесь. Если пожелаете, я почту за честь доставить вас на берег.
      Обнаружив, что ее зубы выбивают дробь о край стакана, Лили с благодарностью кивнула. Озябшей рукой она потянула лорда Беннингтона за рукав и, когда тот склонился к ней, прошептала:
      – Поторопитесь, пожалуйста. Кажется, я поступила опрометчиво. Только никому не рассказывайте об этом.

* * *

      Алекс Рейфорд, человек, известный своим хладнокровием и умением держать себя в руках, старался справиться с необъяснимой вспышкой гнева. Странная особа: рискует своим здоровьем, даже жизнью, ради того, чтобы покрасоваться! Должно быть, она куртизанка, известная в узком кругу. Женщина, которая дорожит своей репутацией, никогда бы так не поступила. Алекс разжал кулаки и вытер взмокшие ладони о сюртук. Ему было трудно дышать, как будто грудь сдавило обручем. Ее заразительный смех, горящие глаза, темные волосы: великий Боже, она так напоминает ему Каролину!
      – Вы никогда с ней не встречались, верно? – раздался рядом скрипучий голос. Повернувшись, Алекс увидел сэра Эвелина Дауншира, благообразного пожилого джентльмена, давнего приятеля его отца. – У всех мужчин на лице появляется такое же выражение, когда они видят ее в первый раз. А мне она напоминает маркизу Сэлисбери в дни ее молодости Потрясающая женщина!
      Алекс наконец-то оторвал взгляд от броской незнакомки.
      – Не вижу, чем тут можно восхищаться, – холодно процедил он.
      Дауншир хмыкнул, обнажив при этом ровный ряд идеальных зубов.
      – Будь я помоложе, – мечтательно произнес он, – я бы соблазнил ее. Обязательно. Между прочим, она последняя в своем роде.
      – В каком роде?
      – Во времена моей молодости таких было множество, – с грустной улыбкой ответил Дауншир. – Чтобы их приручить, нужно было обладать определенным умением и ловкостью… О, на них уходило столько сил!.. Они доставляли кучу проблем, таких замечательных хлопот, прекрасных хлопот…
      Алекс снова поглядел на незнакомку. До чего же у нее утонченное лицо, с матовой кожей и совершенными чертами. А эти глаза… горящие темные глаза!..
      – Кто она? – будто в полусне спросил он. Ответа не последовало, и он, оглянувшись, обнаружил, что Дауншир ушел.

* * *

      Лили выбралась из кареты и прошла к парадной двери своего дома, стоявшего в тесном ряду других таких же особняков на Гросвенор-сквер. Впервые в жизни Лили испытывала столь сильное чувство неловкости.
      – Так мне и надо, – пробормотала она, поднимаясь по ступенькам. Бертон, дворецкий, наблюдал за ней через открытую дверь. – Это была чудовищная глупость.
      Темза, куда сливались все нечистоты города, являлась не лучшим местом для купания, и сейчас от мокрой одежды Лили исходил довольно скверный запах. В туфлях хлюпала вода. Этот странный звук, не говоря уже о более чем странном виде хозяйки, вызвал удивление Бертона, проявившееся в слегка поднятых бровях. Подобная откровенность была несвойственна дворецкому, который обычно воспринимал ее выходки с завидной беспристрастностью.
      В течение последних двух лет Бертон стал весьма значительной фигурой в доме, прибрав к рукам прислугу и внушая гостям уважение. Приветствуя посетителей, он всем своим чопорным видом давал понять, что Лили – очень важная Персона. К ее выходкам и проказам Бертон относился так, будто ничего и не было, и обращался с ней как со знатной дамой, хотя она редко вела себя соответствующим образом. Высокий, плотный Бертон носил аккуратную окладистую бороду, обрамлявшую его строгое лицо. Во всей Англии не было дворецкого, обладающего таким изощренным сочетанием высокомерия и почтительности.
      – Полагаю, мисс, вам понравился праздник на реке? – осведомился он.
      – Сногсшибательно, – ответила Лили, изображая оживление, и протянула ему комок мокрого бархата, украшенный розовым пером. Бертон тупо уставился на странную вещь. – Моя шляпка, – объяснила Лили и прошла в дом, оставляя за собой мокрые следы.
      – Мисс Лоусон, в гостиной вас дожидается посетитель. Лорд Стэмфорд.
      – Закари? – обрадовалась Лили.
      Закари Стэмфорда, впечатлительного, умного молодого человека, и Лили связывала искренняя дружба. Закари был влюблен в младшую сестру Лили – Пенелопу. К сожалению, он являлся третьим сыном маркиза Хертфорда. А это означало, что ни состояние, ни титул, которые ему предстояло унаследовать, никогда не удовлетворят амбиции Лоусонов. Когда стало ясно, что Лили не суждено выйти замуж, тщеславные мечты родителей сосредоточились на Пенелопе. Лили жалела сестру, помолвленную с лордом Рейфордом, графом Вулвертоном – абсолютно чуждым для нее человеком. Наверное, Закари страшно страдает, подумала Лили.
      – Как долго он меня ждет? – спросила она.
      – Три часа, мисс. Он утверждает, что у него срочное дело. Он сказал, что будет ждать сколько потребуется, потому что ему нужно увидеться с вами.
      Лили удивилась. Она посмотрела на закрытую дверь гостиной, расположенной в самом центре дома.
      – Гм, срочное? Тогда я поговорю с ним прямо сейчас. Э-э… проводите его в гостиную на второй этаж. Мне нужно снять с себя это мокрое тряпье.
      Бертон бесстрастно кивнул. Гостиная, которая соединялась со спальней Лили небольшой проходной комнаткой, предназначалась только для ближайших друзей. Допускались туда единицы, попасть же туда мечтали многие.
      – Да, мисс Лоусон.

* * *

      Нельзя сказать, что ожидание Лили превратилось для Закари в трудное испытание. Волнение не помешало ему обратить внимание на удивительный уют дома номер тридцать восемь на Гросвенор-сквер. Возможно, все дело было в цветовой гамме. Большинство женщин предпочитали модные пастельные тона – холодный голубой, ледяной розовый или желтый – и украшали свои гостиные белыми фризами и колоннами. Мебель у них тоже была модной: неудобные стульчики с позолотой и шелковой обивкой, диваны на гнутых ножках. Создавалось впечатление, что эти хрупкие предметы обстановки не выдержат веса крупного мужчины. Что касается дома Лили, то здесь царили сочные теплые тона, кресла так и манили развалиться в них. Стены были украшены сценами охоты, гравюрами и портретами кисти мастеров. В этом доме часто собирались писатели, оригинальные личности, великосветские щеголи и политики. Правда, иногда винные погреба Лили пустели, но это никого не останавливало.
      Очевидно, в этом месяце Лили успела пополнить свои запасы, так как Закари подали графин доброго бренди. Горничная также принесла номер «Таймс», тщательно высушенный утюгом <Газеты поступали в продажу почти сырыми, сразу из-под печатного станка.>, и тарелку с бисквитами. Наслаждаясь ощущением полного довольства, Закари попросил чаю и углубился в газету. Он приканчивал последний бисквит, когда Бертон вошел в гостиную.
      – Она вернулась? – встрепенулся молодой человек. Бертон устремил на него строгий взгляд.
      – Мисс Лоусон примет вас наверху. Позвольте проводить вас, лорд Стэмфорд.
      Закари последовал за ним вверх по полукруглой лестнице с изящными полированными перилами в гостиную. В небольшом камине ярко горел огонь. Стены были задрапированы зеленым, бронзовым и голубым шелком.
      Спустя несколько минут дверь в спальню открылась и на пороге появилась Лили.
      – Закари! – воскликнула она и, подбежав к нему, взяла его за руки.
      Молодой человек небрежно чмокнул ее в щеку и улыбнулся. Но едва он сообразил, что Лили одета в халат, из-под которого выглядывают босые ступни, его улыбка тут же исчезла. Халат из тяжелой и плотной ткани, подбитый лебяжьим пухом, был вполне пристойным, однако он относился к категории одежды, называемой запретной.
      Вздрогнув, Закари попятился, но все же обратил внимание на то, что волосы у Лили влажные… и как-то странно попахивают.
      Несмотря на это, Лили выглядела потрясающе. Ее глаза цвета сердцевины подсолнуха были опушены густыми ресницами. Кожа слабо мерцала, линии шеи были чисты и изящны. Когда она улыбалась – вот как сейчас, – ее губы соблазнительно изгибались и она становилась похожей на нежного ангела. Однако ее невинная внешность была обманчива. Закари не раз видел, как она кокетливо обменивалась пикантными колкостями с утонченными денди, а потом ругалась площадной бранью и на чем свет костерила воришку, попытавшегося обокрасть ее.
      – Лили? – нерешительно проговорил Закари и, не удержавшись, поморщился.
      Лили рассмешило брезгливое выражение его лица, и она помахала рукой перед его носом.
      – Я бы сначала приняла ванну, но ты сказал, что у тебя срочное дело. Прошу прощения, что подушилась рыбьей водой <Игра слов: название духов «Poison» и французское слово «poisson», означающее «рыба», созвучны.>, – сегодня Темза изобиловала рыбой. – Заметив его непонимающий взгляд, она добавила:
      – Ветер унес мою шляпку.
      – Когда шляпка была у тебя на голове? – озадаченно спросил Закари.
      Лили усмехнулась:
      – Не совсем. Но не будем об этом. Я бы предпочла узнать, что привело тебя в город.
      Закари указал рукой на ее наряд, вернее, на его отсутствие, и неловко сказал:
      – Может, сначала оденешься?
      Лили с насмешливой теплотой улыбнулась ему. Кое-что в Закари никогда не изменится: гладко причесанный, с мягкими карими глазами и нежным лицом, он всегда будет напоминать маленького мальчика, одетого в воскресный костюмчик.
      – О, не красней и продолжай! Все, что нужно, отлично скрыто от посторонних взоров. А я не ожидала от тебя такой скромности, Закари. Ведь ты как-никак однажды сделал мне предложение.
      – Да, но… – Закари нахмурился. Он действительно сделал предложение, но его быстро отклонили, и он уже почти забыл об этом. – До того дня Гарри был моим лучшим другом. Когда он так подло обманул тебя, я посчитал, что, как джентльмен, должен был исправить его бесчестный поступок. – Его слова вызвали у Лили веселый смех. – И ты отклонила мое предложение, – напомнил он.
      – Дорогой мой, я бы сделала тебя несчастным, как сделала несчастным Гарри. Именно поэтому он и бросил меня.
      – Это не давало ему права вести себя бесчестно, – твердо заявил Закари.
      – Но я рада этому. Если бы он остался, я бы не объездила весь мир с моей чудаковатой тетей Салли, и она бы не оставила мне свое состояние, и я была бы… – Лили замолчала и поежилась, – замужем. – Она села у камина и указала Закари на соседнее кресло. – Однако в то время я только и думала что о своем разбитом сердце. Твое предложение – это едва ли не лучшее из событий тех лет. Один из немногих случаев, когда мужчина решил пожертвовать собой ради меня. Даже, скорее, единственный. Ты готов был расстаться с надеждой на счастье и жениться на мне только для того, чтобы спасти мою уязвленную гордость.
      – И поэтому ты все эти годы поддерживаешь со мной дружеские отношения? – удивленно спросил Закари. – Тебя окружают элегантные, интересные люди, и я всегда недоумевал, почему ты носишься со мной.
      – О да! – сухо проговорила Лили. – Моты, прожигатели жизни и мошенники. Потрясающий круг друзей! Кстати, я не исключаю из него ни королевских особ, ни политиков. – Она улыбнулась Закари. – Ты единственный порядочный человек из всех, кого я знаю.
      – Порядочность завела меня слишком далеко, не так ли? – хмуро заметил Закари.
      Лили удивленно посмотрела на него, недоумевая, почему у этого неисправимого идеалиста такой удрученный вид. Очевидно, случилась какая-то неприятность.
      – Зак, ты обладаешь замечательными достоинствами. Ты привлекателен…
      – Но не красив, – вставил он.
      – Умен…
      – Но не хитер. Не сообразителен.
      – Хитрость порождена злобой, которой, к счастью, у тебя нет. А теперь перестань напрашиваться на комплименты и расскажи, зачем приехал. – Она прищурилась. – Это связано с Пенелопой, да?
      Закари пристально посмотрел ей в глаза, нахмурился и тяжело вздохнул.
      – Твоя сестра и родители живут у Вулвертона в Рейфорд-Парке и готовятся к свадьбе.
      – Осталось всего несколько недель, – напомнила Лили, вытягивая босые ноги к огню. – Меня не пригласили. Мама опасается, что я устрою скандал. – В ее смехе прозвучала горечь. – С чего она это взяла?
      – Твое прошлое говорит не в твою пользу… – попытался объяснить ей Закари, но Лили нетерпеливо перебила его:
      – Да, естественно, я знаю.
      Она уже давно не общалась с родными, потому что собственными руками легкомысленно оборвала все связующие нити. Лили сама не знала, что побудило ее взбунтоваться против правил приличия, которых строго придерживались родители, однако сейчас это не имело значения. Она совершила непростительную ошибку. Лоусоны дали ей понять, что она никогда не сможет вернуться. Тогда Лили рассмеялась им в лицо. Теперь же она узнала вкус сожаления сполна.
      Она грустно улыбнулась Закари:
      – Даже я не сделала бы ничего, что повредило бы Пенни. И да простят меня небеса, не поставила бы под угрозу возможность заполучить в семью богатенького графа. Это сокровенная мечта мамы.
      – Лили, ты когда-нибудь встречалась с женихом Пенелопы?
      – Гм… можно сказать, нет. Однажды я мельком видела его в Шропшире, на открытии сезона тетеревиной охоты. Высокий и молчаливый – вот таким он мне показался.
      – Если он женится на Пенелопе, то превратит ее жизнь в ад. – Закари надеялся, что его заявление убедит Лили, произведет на нее неизгладимое впечатление и она тут же примется за дело.
      Но Лили оставалась абсолютно спокойной. Ее темные изящные брови сошлись на переносице, и она устремила на Закари беспристрастный, как у естествоиспытателя, взгляд.
      – Во-первых, Зак, нет никаких «если». Пенни выйдет за Вулвертона. Она никогда не ослушается родителей. Во-вторых, ни для кого не секрет, что ты влюблен в нее…
      – И что она тоже любит меня.
      – …И следовательно, можешь сгущать краски ради своей цели. – Она многозначительно вскинула брови. – Гм?
      – В случае с Вулвертоном сгущать краски больше некуда! Он будет жесток с ней. Он не любит ее, я же готов умереть за твою сестру.
      Он был молод и горяч, но чувствовалось, что он искренен.
      – О, Зак! – Лили захотелось утешить его. Рано или поздно человека посещает любовь к тому, кто для него недоступен. К счастью, ей хватило одного раза, чтобы выучить этот урок. – Помнишь, давным-давно я посоветовала тебе уговорить Пенни бежать с тобой, – сказала она. – Или обесчестить ее, чтобы вынудить родителей согласиться на ваш брак. Но теперь поздно. Они нашли голубя пожирнее и теперь готовятся ощипать его.
      – Алекс Рейфорд не голубь, – хмуро возразил Закари. – Он больше похож на льва: хладнокровное, жестокое существо, которое сделает твою сестру несчастной до конца ее дней. Он не способен на любовь. Он внушает Пенелопе ужас. Порасспроси своих друзей о нем. Спроси любого. И все скажут одно и то же: у него нет сердца.
      Ладно. Бессердечный человек. Она немало повидала таких. Лили вздохнула.
      – Зак, мне нечего тебе посоветовать, – с сожалением произнесла она. – Я люблю свою сестру и хотела бы, чтобы она была счастлива. Но я ничего не могу сделать ни для тебя, ни для нее.
      – Ты могла бы поговорить с родителями, – взмолился Закари. – Ты могла бы отстоять мои интересы.
      – Закари, тебе же известно, что я пария в своей семье. Мои слова ничего не значат для них. Я давно не пользуюсь у них благосклонностью.
      – Ради всего святого! Ты моя последняя надежда. Пожалуйста…
      На лице Закари была написана смертная мука. Лили пристально посмотрела на него и беспомощно покачала головой. Ей не хотелось быть источником чьей-либо надежды, тем более что ее собственные скудные запасы надежды уже давно истощились. Не в силах усидеть на месте, она встала и заходила взад-вперед по комнате.
      Помолчав, Закари заговорил. Казалось, он опасался, что любое неверное слово приведет его к окончательной гибели.
      – Лили, только подумай, что чувствует твоя сестра! Представь, каково приходится женщине, не обладающей твоей силой духа и свободой. Испуганная, полностью зависимая от других, беспомощная… О, я знаю, что такие чувства не знакомы женщине вроде тебя, но…
      Его перебил язвительный смех. Лили остановилась возле окна с тяжелыми шторами. Она прислонилась к стене, подогнув одну ногу. При этом полы халата распахнулись, обнажив круглую коленку. В ее живых глазах отражалась насмешка, губы растянулись в ироничной улыбке.
      – Абсолютно не знакомы, – повторила она.
      – Но мы с Пенелопой на краю гибели… нам нужна чья-то помощь, нам нужно, чтобы кто-то вывел нас на дорогу, по которой нам суждено идти вдвоем…
      – Боже, как поэтично!
      – Господи, Лили, неужели ты не понимаешь, что значит любить? Разве ты не веришь в любовь?
      Отвернувшись, Лили принялась теребить прядь волос, затем устало провела рукой по лбу.
      – Нет, в такую любовь я не верю, – смущенно ответила она. Вопрос Закари разбередил ей душу.
      Внезапно ей захотелось, чтобы он поскорее ушел и избавил ее от своего полного отчаяния и мольбы взгляда. – Я верю в любовь матери к своему ребенку. В любовь между братом и сестрой. Я верю в дружбу. Но я никогда не видела, чтобы романтические отношения длились долго. Им суждено погибнуть под натиском ревности, гнева, безразличия… – Лили заставила себя успокоиться и твердо посмотрела на Закари. – Будь таким, как все мужчины, дорогой мой! Женись с выгодой, потом заведи любовницу, которая будет дарить тебе любовь и исполнять твои желания до тех пор, пока тебе не захочется избавиться от нее.
      Закари вздрогнул, будто она ударила его, и посмотрел на нее так, как не смотрел никогда. В его взгляде явственно читалось осуждение.
      – Впервые, – неуверенно проговорил он, – я начинаю верить в то, что рассказывают о тебе. П-прости, что пришел. Я думал, ты поможешь. Или хотя бы утешишь.
      – Проклятие! – воскликнула Лили, прибегнув к своему любимому ругательству. Закари заморгал, но остался сидеть в кресле. Лили догадалась, что его любовь велика, а надежда неистощима. И уж кому, как не ей, понимать, что значит быть разлученным с любимым человеком.
      Она медленно подошла к Закари, поцеловала его в лоб и погладила по голове, словно маленького мальчика.
      – Прости меня, – виновато проговорила она. – Я мерзкая эгоистка.
      – Нет, – поспешно возразил он. – Нет, ты…
      – Да, я невозможна. Конечно, я помогу тебе, Закари. Я всегда отдаю долги, а с уплатой этого долга я давно просрочила. – Неожиданно она вновь преисполнилась энергии и заходила по комнате, покусывая палец. – Дай мне подумать… дай подумать…
      Ошеломленный столь резкой сменой настроения, Закари выпрямился в кресле и молча следил за ней.
      – Я должна встретиться с Вулвертоном, – наконец объявила Лили. – Я должна сама все увидеть своими глазами.
      – Но я же уже рассказал тебе, что он собой представляет.
      – Я должна составить собственное мнение. Если я обнаружу, что Вулвертон совсем не так жесток и ужасен, как ты описываешь его, то не буду вмешиваться. – Она принялась сгибать и разгибать свои изящные пальчики, будто разминая их, прежде чем взяться за повод своей лошади и сорваться с места в карьер. – Возвращайся в деревню, Закари. Я сообщу тебе, когда приму решение.
      – А если ты обнаружишь, что я прав?
      – Тогда, – решительно заявила она, – я сделаю все, чтобы помочь тебе заполучить Пенни.

      В комнату вошла горничная, неся в руках пышный вечерний наряд.
      – Нет, Энни, не розовое платье, – бросила через плечо Лили. – Сегодня мне понадобится нечто более вызывающее. Нечто порочное.
      Лили села за туалетный столик и, посмотрев на свое отражение в овальном зеркале с позолоченной рамой, провела рукой по непричесанным черным волосам.
      – Голубое с разрезами, буфами на рукавах и низким вырезом? – предложила Энни, чье круглое лицо расплылось в улыбке.
      Выросшая в деревне, она обожала роскошные и изящные туалеты, модные в Лондоне.
      – Отлично! В этом платье я всегда выигрываю. Все джентльмены таращатся на мою грудь, вместо того чтобы сосредоточиться на картах.
      Энни хихикнула и отправилась за платьем, а Лили застегнула на лбу серебряный обруч с сапфирами и выпустила из прически несколько прядей. Она улыбнулась своему отражению, однако ее улыбка скорее напоминала гримасу. Вызывающей соблазнительной усмешки, которой она часто пользовалась, как не бывало. В последнее время ей удается только жалкое подобие. Возможно, в этом виновато внутреннее напряжение, давно не покидающее ее.
      Лили с грустью глядела в зеркало. Если бы не дружба с Дереком Крейвеном, ее жизнь была бы горше и тяжелее. По иронии судьбы именно самые циничные из всех знакомых мужчин всегда помогали ей сохранить последние крохи надежды.
      Как было известно Лили, в свете считали, будто у нее связь с Дереком. Подобные подозрения не удивляли ее: Дерек не принадлежал к тем, кто согласился бы на платонические отношения с женщиной. Однако между ними действительно не было никакой романтической привязанности и никогда не будет. Он ни разу не пытался поцеловать ее. Естественно, попытка разубедить высший свет не увенчалась бы успехом, потому что их часто видели вместе. Они следовали друг за другом, как нитка за иголкой, по своим любимым местам: как в опере, так и в злачных заведениях Ковент-Гардена.
      Дерек никогда не напрашивался в гости к Лили, а она не приглашала его. Существовали некие границы, которые они не хотели переступать. Лили нравился такой порядок вещей, потому что он защищал ее от нежелательных домогательств мужчин. Никто не осмелился бы вторгаться на территорию Дерека Крейвена.
      В течение последних двух лет Лили обнаружила в Дереке качества, которыми не уставала восхищаться, – силу и абсолютное бесстрашие. Естественно, он имел свои недостатки. Ему была чужда чувственность. Он любил только деньги. Звон монет был для него божественной музыкой, более сладкой, чем звук скрипки или фортепиано. Дереку недоставало лоска, который обычно дает образование, он не разбирался в живописи и скульптуре, но зато восхищался совершенной формой игральной фишки. Лили вынуждена была признать, что Дерек эгоистичен до мозга костей. Видимо, именно поэтому он никогда не любил… Он просто не смог бы поставить чьи-то интересы выше своих. Однако если бы он был меньшим эгоистом и обладал доброй и чуткой душой, детство раздавило бы его в лепешку.
      Дерек как-то признался Лили, что он родился в сточной канаве. Мать сразу бросила его. Его воспитывали сутенеры, проститутки и преступники. Эти люди показали ему изнанку жизни. В детстве он промышлял грабежом могил, однако оказался слишком впечатлительным для такого ремесла. Потом он трудился в доках: сгребал навоз, сортировал рыбу – короче, делал все, что приносило хотя бы жалкие гроши. Он был еще мальчишкой, когда одна благородная дама, проезжавшая в карете, заметила, как он тащит из пивной ящик с пустыми бутылками. Несмотря на лохмотья и грязное лицо, что-то привлекло ее в его внешности, и она пригласила его в карету.
      – Ложь! – перебила его Лили на середине рассказа. Все это время она не сводила с него широко распахнутых от любопытства глаз.
      – Это правда, – лениво возразил ей Дерек. Черноволосый, загорелый, он развалился в кресле перед камином и вытянул ноги к огню. Его черты нельзя было назвать ни грубыми, ни утонченными. Он был красив… почти. Его белые зубы слегка выдавались вперед, и когда он улыбался, то походил на добродушного льва. Улыбка его была неотразимой, однако она никогда не затрагивала его глаз. – Она усадила меня в свою карету и привезла в свой лондонский дом.
      – А где был ее муж?
      – В деревне.
      – Зачем ей понадобился грязный мальчишка с улицы? – с подозрением спросила Лили. Многозначительный взгляд Дерека рассердил ее. – Я не верю ни единому слову!
      – Сначала она заставила меня помыться, – вспоминал Дерек. – Боже – горячая вода… твердое мыло… а как оно бесподобно пахло… и ковер на полу… мягкий. Сначала я вымыл руки до локтей… кожа показалась мне удивительно белой… – Он задумчиво покачал головой и отхлебнул бренди. – Скоро я сиял, как пасхальное яйцо.
      – А потом, полагаю, она пригласила тебя в свою кровать и ты показал себя потрясающим любовником и превзошел все ее ожидания? – насмешливо заметила Лили.
      – Нет, – ухмыльнулся Дерек, – скорее, худшим в мире. Откуда мне было знать, как ублажить женщину? Я умел ублажать только себя.
      – И все-таки ей понравилось? – В голосе Лили слышалось сомнение.
      Она испытывала смущение, как и всегда, когда разговор касался подобных вопросов. Она не имела ни малейшего представления о том, что влечет мужчину и женщину друг к другу, почему они так стремятся оказаться в постели и заняться тем, что приносит только боль, растерянность и тоску. Без сомнения, мужчинам этот процесс нравится гораздо больше, чем женщинам. Тогда почему женщина намеренно искала незнакомца, чтобы совокупиться с ним? Зардевшись, Лили опустила глаза, однако продолжала внимательно слушать рассказ Дерека.
      – Она показала мне, что ей нравится, – говорил он. – А я был не прочь поучиться.
      – Зачем?
      – Зачем? – Дерек колебался, потягивая бренди и глядя в огонь. – Переспать с женщиной может любой, но мало кто знает или вообще задумывается о том, как доставить ей удовольствие. А видеть, как женщина становится мягкой и послушной под тобой… это дает мужчине силу, понимаешь? – Он посмотрел на смущенную Лили и расхохотался. – Нет, думаю, не понимаешь, бедная Цыганочка!
      – Я не бедная! – вспылила Лили, недовольно наморщив носик. – Что ты подразумеваешь под силой?
      В его улыбке промелькнуло раздражение.
      – Дерни женщину за хвост там, где надо, и она сделает для тебя все. Все!
      – Все? – четко произнесла Лили и пораженно покачала головой. – Я не согласна с тобой, Дерек. У меня была… я хочу сказать, я делала… это… но все получилось не так, как я ожидала. А Джузеппе, между прочим, считался лучшим любовником Италии. Все так говорили…
      В ярко-зеленых глазах Дерека появилась насмешка.
      – А ты уверена, что он все делал правильно?
      – Раз я зачала ребенка, значит, он хоть что-то делал правильно! – отпарировала Лили.
      – Радость моя, мужчина может зачать тысячи ублюдков и так и не научится делать это правильно. Ясно как день: ты ничего не знаешь об этом деле.
      Самоуверенный самец, подумала Лили и бросила на него испепеляющий взгляд. Какая разница, кто и как это делает, все равно тут не может быть ничего приятного.
      Нахмурившись, она вспомнила, как мокрые губы Джузеппе прикасались к ее шее, как он навалился на нее всем телом и она едва не задохнулась, как ее вновь и вновь пронзала боль, пока она не перестала что-либо чувствовать, замкнувшись в своем страдании…
      «Ты на большее не способна! – по-итальянски возмутился он, проводя руками по ее телу. После грубого и болезненного вторжения в нее его ласки вызывали у нее отвращение, и она всячески старалась избежать их. – А-а, ты такая же, как все англичанки… холодная как рыба!»
      Задолго до того случая Лили поняла, что мужчинам нельзя доверять свое сердце. Джузеппе же преподал ей урок о том, что им нельзя доверять и свое тело. Если она еще раз подвергнет себя подобному испытанию, причем с любым мужчиной, то ее жизнь будет кончена, такого унижения она не вынесет.
      Словно прочитав ее мысли, Дерек встал и подошел к ней. Он взял ее лицо в ладони и устремил на нее взгляд своих зеленых глаз. Лили почувствовала себя пойманной в ловушку и заерзала в кресле.
      – Ты искушаешь меня, радость моя, – проговорил он. – Мне бы очень хотелось стать тем, кто покажет тебе, насколько приятным может быть соитие.
      Почувствовав непонятную тревогу, Лили сурово взглянула на Дерека:
      – Ты кокни с грязным носом, я бы не позволила тебе даже прикоснуться ко мне!
      – Если бы я захотел, я бы прикоснулся, – спокойно заявил Дерек. – И тебе бы понравилось. Тебе нужна хорошая встряска, больше чем любой другой женщине. Только преподам тебе этот урок не я.
      – Почему? – осведомилась Лили, стараясь, чтобы ее голос звучал ровно.
      Однако Дерек все же уловил легкую неуверенность и усмехнулся.
      – Потому что тогда я потеряю тебя, – ответил он. – Так происходит всегда. Но дьявол ослепнет прежде, чем я потеряю тебя. Так что тебе придется найти себе другого, кто опрокинет тебя на спину. А я буду ждать твоего возвращения. Всегда! Лили молчала, растерянно глядя на решительное лицо Дерека. Возможно, подумала она, сейчас он вплотную приблизился к тому, чтобы полюбить кого-то.
      Он воспринимал любовь как слабость, а слабость, особенно в себе, он презирал. И в то же время он зависел от их странной дружбы. Он не хотел потерять ее, но и она не хочет терять его.
      Лили придала своему лицу шутливо-строгое выражение.
      – Можно ли твои слова считать объяснением в любви? – спросила она.
      Момент был упущен. Дерек улыбнулся и взлохматил ей волосы.
      – Как пожелаешь, радость моя!

* * *

      После встречи с Закари Лили отправилась на поиски Дерека. Уж он-то обязательно должен кое-что знать о Вулвертоне. Ему многое известно о состоянии финансов всех знатных особ Англии, в том числе будущих наследников и тех, кто когда-то обанкротился, или стал причиной скандала, или залез в долги. С помощью собственной службы он выяснял, кто из этих людей содержит любовницу и сколько за нее платит, какие оценки их сыновья получают в Итоне, Харроу и Уэстфилде. Для Дерека не было тайной даже содержание завещаний английских аристократов.
      Лили, одетая в бледно-голубое платье, появилась в доме Крейвена. Круглый вырез с отделкой кремовым кружевом подчеркивал красивую форму ее небольшой груди. Лили часто видели здесь и воспринимали ее приход без сопровождения как проявление оригинальности. Она была единственной женщиной, которую Дерек допускал в свой клуб, но взамен он требовал от нее полной искренности. Только он знал ее самые сокровенные тайны.
      Заглядывая то в одну комнату, то в другую, Лили видела, что в этом игорном дворце уже вовсю кипит ночная жизнь. Столовые были полны гостей, поглощавших изысканные блюда и напитки.
      – Голуби, – пробормотала она, улыбнувшись самой себе.
      Именно так Дерек называл своих гостей, хотя это прозвище слышала от него только она.
      Сначала «голуби» отдадут должное лучшей кухне Лондона. Яства готовил шеф-повар, которому Дерек платил немыслимые деньги: две тысячи фунтов в год. К блюдам подадут отборные французские и рейнские вина – Дерек угощал ими бесплатно, просто по доброте душевной. Подобное великодушие побуждало гостей тратить больше денег за игорными столами.
      После ужина члены клуба проследуют через весь дом в игорные комнаты. Людовик XIV почувствовал бы себя здесь как дома – в окружении цветного стекла, изумительной красоты канделябров, акров ярко-синего бархата, бесценных произведений искусства. Центром здания, как драгоценный камень в оправе, был восьмигранный зал для игры в кости. Под его куполообразным потолком царило спокойствие, нарушаемое лишь негромким гулом голосов.
      Лили шла через зал и слышала, как ритмично постукивают по столу кости и шуршат тасуемые карты. Под самым куполом висела люстра, яркий свет которой падал на зеленое сукно с желтой разметкой. Сегодня за центральным столом собрались чиновники из немецкого посольства, эмигранты из Франции и английские денди. Губы Лили тронула снисходительная улыбка, когда она увидела их сосредоточенные лица. Делались ставки, и кости катились по столу, потом снова делались ставки, и снова метались кости – и так до бесконечности, с завораживающей ритмичностью. Окажись здесь человек, незнакомый с азартными играми, он бы решил, что стал свидетелем некоего религиозного ритуала.
      Чтобы выиграть, нужно было оставаться бесстрастным и рисковать, но обдуманно. Однако большинство гостей играли не ради выигрыша, а ради азарта. С лихорадочным блеском в глазах они отдавали себя во власть судьбы. Лили играла спокойно, выигрывала хоть и помалу, но постоянно. Дерек называл ее шулером, что в его устах звучало как наивысшая похвала.
      Даниэль и Фиц, крупье за столом для игры в кости, едва заметно кивнули Лили, когда она проходила мимо.
      Она была в отличных отношениях со всеми работниками Дерека, в том числе и с прислугой. Шеф-повар, месье Лабарж, всегда настаивал на том, чтобы она попробовала и оценила его творения: клешни омара в сметане и сухарях, суфле из картофеля, куропатку, фаршированную фундуком и трюфелями, омлет с фруктовым желе, кондитерские изделия и миндальное печенье, прослоенное потрясающим заварным кремом, при мысли о котором рот наполнялся слюной.
      Лили оглядела комнату, но Дерека нигде не было.
      Тогда она направилась к одной из шести арочных дверей.
      Внезапно кто-то слегка дотронулся до ее локтя. Она улыбнулась и повернулась, ожидая увидеть Дерека. Однако это был не Дерек, а высокий испанец с золотым значком на рукаве, свидетельствовавшим о том, что он является секретарем посла. Небрежно поклонившись Лили, он с надменной фамильярностью взял ее за руку.
      – Вы привлекли внимание посла Альвареса, – заявил он. – Идемте, он желает, чтобы вы сели рядом. Идемте со мной.
      Высвободив руку, Лили перевела взгляд на посла, пухлого мужчину с тонкими усиками. Он смотрел на нее с похотливой жадностью и недвусмысленным жестом поманил к себе.
      – Произошла ошибка, – мягко сказала Лили. – Передайте сеньору Альваресу, что я польщена его вниманием, но у меня другие планы на сегодняшний вечер.
      Лили собралась было уйти, однако испанец снова схватил ее за руку и дернул.
      – Идемте! – продолжал настаивать он. – Сеньор Альварес хорошо заплатит за удовольствие.
      Очевидно, ее спутали с одной из женщин, которых нанимали, чтобы развлекать гостей, но даже с ними не обращались как с проститутками.
      – Я не уличная девка! – процедила сквозь зубы Лили. – Я не продаюсь, понятно? Руки прочь!
      Лицо испанца потемнело от негодования. Он затараторил по-испански и потянул Лили к столу, за которым сидел Альварес. Кое-кто из гостей приостановил игру. Неловкая ситуация только разозлила Лили, и она устремила уничтожающий взгляд на Уорти, секретаря Дерека. Тот встал из-за конторки и направился к ней. Но прежде чем он успел прийти на помощь, откуда-то чудесным образом появился Дерек.
      – Послушайте, сеньор Барреда, я вижу, вы познакомились с мисс Лоусон. Красавица, не правда ли? – Дерек ловко высвободил руку Лили из цепких пальцев испанца. – Она особая гостья – моя гостья. А для посла, дабы он не скучал, много других дам, гораздо более аппетитных. Эта же – просто кислое яблоко, поверьте мне.
      – Знаешь, кто ты такой? – прошипела Лили, глядя на Дерека.
      – Он желает эту, – настаивал испанец.
      – Он ее не получит! – твердо заявил Дерек.
      Этот дворец был его царством, а его слово – решающим.
      Лили заметила, что в глазах испанца промелькнуло беспокойство. Однажды она на собственном опыте узнала, сколь страшен может быть Дерек. Как всегда, Дерек был одет очень дорого: в синий сюртук, жемчужно-серые панталоны и идеально белую сорочку. Однако несмотря на великолепно сшитую одежду, в нем нельзя было не угадать человека, получившего жизненную закалку на улицах Лондона. Сейчас он принимал в своем доме сливки общества, однако понимал, что изначально ему была предназначена гораздо менее благородная компания.
      Дерек сделал знак своим самым красивым женщинам, и те поспешили к хмурившемуся послу.
      – Уверяю вас, те две понравятся ему больше… Видите? Счастлив, как мышь в сыре.
      Лили и Барреда проследили за его взглядом и обнаружили, что Альварес перестал хмуриться и доволен любезностью дам. Бросив на Лили последний сердитый взгляд и пробормотав что-то себе под нос, Барреда ретировался.
      – Как он посмел?! – возмущенно воскликнула Лили, покраснев. – И как посмел ты? Твоя особая гостья! Я не желаю, чтобы кто-то думал, будто мне требуется покровитель. Я вполне способна постоять за себя и буду благодарна, если ты перестанешь намекать на обратное, особенно в разговорах с…
      – Ну это уж слишком! Мне следовало позволить ему и дальше приставать к тебе, да?
      – Нет, но ты мог бы говорить обо мне с уважением. Кстати, где, черт побери, ты был? Мне нужно кое-что обсудить с тобой…
      – Я уважаю тебя, радость моя, больше, чем следует уважать женщину. А теперь давай прогуляемся. Можешь сжевать мое ухо, вернее, то, что осталось от него.
      Лили не удержалась от смеха и взяла Дерека под руку. Ему нравилось гулять с ней по игорному дворцу, как будто она была его призом, доставшимся ему дорогой ценой. Когда они прошли через холл и направлялись к главной лестнице, приехали новые члены клуба – барон Миллрайт и граф Невилл. Дерек радостно приветствовал их, а Лили ослепительно улыбнулась.
      – Надеюсь, Эдвард, вы составите мне компанию для криббиджа? – обратилась она к Невиллу. – После проигрыша на прошлой неделе я жду не дождусь, когда мне представится возможность отыграться.
      Пухлое лицо лорда Невилла расплылось в ответной улыбке.
      – Всенепременно, мисс Лоусон. С нетерпением жду следующей партии.
      Невилл и Миллрайт направились в зал. Лили услышала, как Невилл произнес:
      – Для женщины она очень умна…
      – Не очень зверствуй с ним, – предупредил Дерек. – Вчера он занял у меня немалую сумму. Его карманы слишком малы, чтобы порадовать такую плутовку, как ты.
      – Тогда у кого же они велики? – спросила Лили, и Дерек засмеялся:
      – Попытай молодого лорда Бентинка – когда он играет слишком круто, его долгами занимается отец.
      Они поднялись по роскошной лестнице.
      – Дерек, – без обиняков начала Лили, – я приехала узнать, что тебе известно об одном джентльмене.
      – О ком?
      – Меня интересует граф Вулвертон, лорд Александер Рейфорд.
      Дерек поднял брови.
      – Щеголь, с которым обручена твоя сестра?
      – Да. Я слышала довольно неприятные отзывы о нем. Мне надо знать твое мнение.
      – Зачем?
      – Боюсь, что он будет очень жестоким мужем для Пенелопы. Еще есть время что-либо изменить. Свадьба состоится через четыре недели.
      – Да ты не дашь за свою сестру и устрицы! – заявил Дерек.
      Лили устремила на него осуждающий взгляд:
      – Это доказывает, что ты плохо меня знаешь! Верно, что мы с ней абсолютно разные, но я боготворю Пенни. Она нежная, робкая, покладистая… думаю, эти качества очень ценятся в других женщинах.
      – Ей не нужна твоя помощь.
      – Нет, нужна. Пенни слаба и беспомощна, как ягненок.
      – А ты родилась с клыками и когтями, – усмехнулся Дерек.
      Лили гордо вскинула голову.
      – Счастье моей сестры под угрозой, и я должна ей как-то помочь.
      – Ну ты прямо святая!
      – А теперь расскажи, что тебе известно о Вулвертоне. Ты все обо всех знаешь. И хватит хмыкать! Я не намерена вмешиваться в чью-то жизнь или совершать опрометчивые поступки…
      – Так я в это и поверил! – Дерек хохотал во все горло, представляя, как Лили выбирается из очередной переделки.
      – Сегодня ты не встречался с мистером Гастингсом, верно? Я всегда могу определить, когда ты пропустил урок.
      Дерек бросил на нее предостерегающий взгляд.
      Только Лили знала, что два дня в неделю Дерек занимается с учителем, который пытается отучить его от кокни и привить ему более благородный акцент. Однако случай оказался безнадежным. После долгих лет усиленных занятий Дереку удалось поднять свою речь с уровня продавца рыбы в Биллингейте <Рыбный рынок в Лондоне> до… ну, возможно, извозчика или торговца у Темпл-Бар <Лондонские ворота перед зданием Темпла>. Прогресс, но почти незаметный…
      – "Г" – это его слабое место, – однажды в отчаянии признался Лили учитель. – У него получается этот звук, когда он старается, но он постоянно забывает. Он до последнего дня будет называть меня «мистер Хастинхс».
      – Все в порядке, мистер Гастингс, – сочувственно проговорила Лили. – Просто имейте терпение. Однажды он вас удивит. Неудачи с "г" не остановят его.
      – Да он вообще не слышит это звук, – уныло произнес учитель.
      Лили не спорила. В глубине души она знала, что Дерек никогда не будет говорить как джентльмен. Но для нее это не имело значения. Ей даже нравился его говор, когда он путал "в" и "ф" и глотал согласные.
      Дерек провел ее на галерею с позолоченными коваными перилами, выходившую на залы первого этажа. Это было его любимым местом для бесед, так как он мог наблюдать за карточной игрой внизу, постоянно делая какие-то сложные подсчеты в уме. Ни фартинг, ни карточная фишка, ни карта, мелькнувшая в ловких пальцах, – ничто не ускользало от его внимательного взгляда.
      – Алекс Рейфорд, – задумчиво проговорил он. – Да, раз или два он бывал здесь. Хотя он и не голубь.
      – Вот как? – удивилась Лили. – Не голубь. В твоих устах это звучит как комплимент.
      – Рейфорд поступает мудро: следит за мастью и никогда не играет по-крупному. – Дерек улыбнулся Лили. – Даже тебе не удалось бы облапошить его.
      Лили оставила колкость без внимания.
      – Он действительно так богат, как утверждают?
      Дерек энергично кивнул:
      – Даже больше.
      – Семейные скандалы? Тайны, проблемы, прежние связи, любовницы, которые могли бы дурно повлиять на его характер? Он действительно такой холодный и жестокий, каким кажется?
      Дерек положил холеные руки на перила и посмотрел вниз, на свое крохотное королевство.
      – Он сдержанный. Скрытный. Особенно в течение последних двух лет, с тех пор как его возлюбленная отдала концы.
      – Отдала концы? – с ужасом переспросила Лили. Однако выражение Дерека позабавило ее. – Как можно быть таким грубым!
      Дерек не обратил внимания на упрек.
      – Мисс Каролина Уитмор, Уитфилд или что-то в этом роде. Говорят, сломала себе шею на охоте. А я ховорю, что она полная дура.
      – Говорю, – поправила Лили, возмущенная его многозначительным взглядом. Ей нравилось скакать вслед за гончими, но даже Дерек не одобрял этого опасного для женщины занятия. – И я не такая, как другие. Я умею ездить верхом не хуже мужчины. Даже лучше.
      – Шея-то твоя, – невозмутимо заявил Дерек.
      – Верно. Между прочим, я сомневаюсь, что тебе так мало известно о Вулвертоне. Я знаю тебя. Ты что-то утаиваешь от меня?
      – Нет.
      Лили заворожил твердый и холодный взгляд Дерека. В его зеленых глазах промелькнула веселая искорка, однако в них отражалось и предостережение. И Лили в очередной раз сказала себе, что, несмотря на их дружбу, Дерек не придет ей на помощь, если она снова ввяжется в какую-нибудь историю.
      – Выслушай меня, Цыганочка. – В его голосе слышалась спокойная сила, и Лили встревожилась, так как он редко говорил с ней таким тоном. – Пусть все идет, как шло: свадьба и все остальное. Рейфорд не жестокий, но он и не простофиля. Держись от него подальше. У тебя и так проблем по хорло. – Его губы дернулись, и он поправился:
      – По горло.
      Лили обдумывала его совет. Дерек, конечно, прав. Нужно беречь силы и думать только о том, как вернуть Николь. Однако почему-то стремление понять характер Вулвертона бередило ей душу. И ей не будет покоя, пока она не увидится с ним. Лили подумала о том, что Пенни, всегда такая покорная, никогда не шла против воли родителей и не ставила под сомнение их решения. Господу известно, что никто не поможет Пенни. В сознании Лили возникло искаженное страданием лицо Закари. Она перед ним в долгу.
      – Я должна встретиться с Вулвертоном и все выяснить сама, – вздохнув, упрямо заявила она.
      – Тогда поезжай на охоту в Мидлтон, – сказал Дерек, тщательно произнося все гласные и согласные. На этот раз он неожиданно заговорил как джентльмен. – Вполне вероятно, он будет там.

* * *

      Алекс вместе с другими участниками охоты ждал возле конюшни, когда целая армия грумов подведет хозяевам лошадей. В воздухе витало радостное возбуждение: все знали, что сегодня особенный день. Погода была ясная и сухая, погоня обещала быть азартной, знаменитая мидлтонская свора гончих значительно увеличилась и теперь стоила более трех тысяч гиней.
      Граф посмотрел в светлеющее небо. На его лице читалось нетерпение. Начало охоты было назначено на шесть. Они отстают от расписания. Более половины участников еще не сели на лошадей. Однако Алекс не стал ни с кем завязывать разговор, хотя многие мужчины были хорошо знакомы ему, с некоторыми он даже учился. Сейчас ему хотелось забыться в бешеной скачке, нестись во весь опор до тех пор, пока из головы не улетучатся все мысли, а из сердца – все чувства.
      Над полем, покрытым пожухлой травой, стелился холодный туман. Невдалеке виднелся густой лес. На фоне серо-зеленого цвета чащи то и дело вспыхивали золотые цветки колючего можжевельника. Алекса вновь одолели воспоминания…

* * *

      – Каро, ты не поедешь на охоту!
      Его невеста Каролина Уитмор рассмеялась и с наигранной обидой надула губки. Она была очаровательна: нежная, как персик, кожа, яркие карие глаза, волосы цвета меда.
      – Дорогой, ты ведь не будешь лишать меня такого удовольствия, не так ли? Опасность просто исключена. Я отличная наездница, первоклассная, как говорите вы, англичане.
      – Ты не знаешь, что значит брать препятствия, когда рядом с тобой скачет целая толпа. Лошади сталкиваются, всхрапывают, поворачивают назад. Твой конь может выбросить тебя из седла…
      – Я буду очень осторожна. Неужели ты решил, что я буду не раздумывая брать любое препятствие? Позволь заверить тебя, любимый, что здравый смысл – одна из моих главных добродетелей. Кроме того, тебе известно, что меня невозможно переубедить, если я что-то решила. – Каролина театрально вздохнула. – Ну почему с тобой так трудно?
      – Потому что я люблю тебя.
      – Тогда не люби меня! Во всяком случае, до завтрашнего утра…

* * *

      Алекс тряхнул головой, пытаясь прогнать мучительные воспоминания. Господи, неужели этому никогда не будет конца? Со дня ее гибели прошло два года, а он все не находит себе покоя.
      Прошлое окутало Алекса невидимым саваном. Он пытался выбраться из него, но после нескольких тщетных попыток понял, что ему никогда не освободиться от Каролины. Разумеется, на свете существовали женщины такого же типа – полные жизненных сил, страстные, красивые, – но он больше не хотел общаться с ними. Однажды Каролина сказала ему, что, по ее мнению, никто никогда не сможет подарить ему ту любовь, которую он заслуживает. Слишком много лет из его жизни прожито без нежной женской заботы.
      Алеки был подростком, когда во время родов умерла его мать. Спустя год умер и отец. Утверждали, что он призывал к себе смерть. Остались двое сыновей и целая гора обязательств. С восемнадцати лет Алекс с головой погрузился в управление делами, улаживая проблемы с арендаторами, управляющими, прислугой, родственниками. У него была собственность в Херефордшире – плодородные поля, засаженные пшеницей и кормовыми культурами, реки, в которых водился лосось, а также имение в Букингемшире, красивейший участок земли с крутыми Чилтернскими меловыми холмами.
      Алекс посвятил себя воспитанию младшего брата Генри. Своими собственными нуждами он пренебрег, отложив их до лучших времен. Когда он встретил женщину, достойную его любви, долго сдерживаемые чувства захлестнули его с головой. Поэтому смерть Каролины едва не убила его. Он больше никогда не подвергнет себя таким мукам.
      Этим-то и объяснялось его стремление жениться на Пенелопе Лоусон. Скромная блондинка, настоящая английская леди, привлекала его своими мягкими манерами. Он встречался с ней на многочисленных балах в Лондоне и вскоре пришел к выводу, что она именно то, что ему нужно. Настала пора жениться и произвести на свет наследника. Пенелопа была полной противоположностью Каролине. Она разделит с ним постель, будет рожать детей, но никогда не станет его частью. В ее очаровательных карих глазах не было даже проблеска жизнерадостности – ничего, что могло бы так или иначе затронуть его сердце. Она не спорила с ним и никогда не возражала – такое ей даже в голову не приходило. Между ними установилось нечто похожее на дружбу. По всей видимости, она стремится к сближению не больше, чем он.
      Неожиданно размышления Алекса были прерваны потрясающим зрелищем. Мимо толпившихся участников охоты верхом на великолепном белом жеребце проскакала молодая женщина. Алекс сразу же отвел взгляд, однако ее образ прочно запечатлелся в его сознании. Он нахмурился.
      Необыкновенная, ошеломляюще красивая незнакомка появилась из ниоткуда. У нее была стройная, как у подростка, фигура и грудь совершенной формы. Короткие вьющиеся волосы стягивала лента. Алекс не поверил своим глазам, когда увидел, что она сидит на лошади по-мужски и из-под юбки амазонки выглядывают бриджи. Великий Боже, малиновые бриджи! Однако никто в отличие от него не усматривал в этом ничего особенного. Большинство мужчин – от безусого лорда Ярборо до брюзгливого лорда Харринггона – были знакомы с ней и приветствовали ее шутливыми замечаниями.
      Алекс с бесстрастным видом наблюдал за тем, как всадница в малиновых бриджах объезжает поляну, где должны были выпустить лису. Как ни странно, что-то в ней показалось ему знакомым.
      Лили подавила удовлетворенную улыбку, увидев, что Вулвертон не сводит с нее глаз. Определенно он заметил ее.
      – Милорд, – обратилась она к Честеру Харрингтону, крепкому пожилому джентльмену, много лет являвшемуся ее поклонником, – кто тот мужчина, который так бесцеремонно таращится на меня?
      – О, это граф Вулвертон, – ответил Харрингтон. – Лорд Рейфорд. Я полагал, вы знакомы с ним, если учесть, что он скоро женится на вашей замечательной сестре.
      Лили с улыбкой покачала головой:
      – Нет, мы с его сиятельством вращаемся в разных кругах. Скажите, он действительно такой бестактный, каким кажется?
      Харрингтон от души расхохотался.
      – Хотите, я познакомлю вас, чтобы вы могли самостоятельно составить о нем мнение?
      – Спасибо, но я бы предпочла познакомиться с Рейфордом без посторонних.
      Прежде чем он успел возразить, Лили направила лошадь к Вулвертону. Чем ближе она подъезжала к нему, тем сильнее становилось странное ощущение у нее в животе. Взглянув ему в лицо, она сразу поняла, кто он.
      – Господи! – выдохнула Лили, осаживая лошадь. – Это вы…
      Его взгляд пронзал насквозь, как шпага.
      – Вы та, которая прыгнула за борт.
      – А вы тот, кто смотрел на меня с осуждением. – Лили усмехнулась. – В тот день я повела себя глупо, – с сожалением призналась она. – Но я была в затруднительном положении. Хотя сомневаюсь, что это послужит для вас убедительным объяснением.
      – Чего вы хотите? – От его голоса – низкого, сиплого, напоминающего рычание – у нее мурашки пробежали по коже.
      – Чего я хочу? – приглушенно рассмеявшись, повторила Лили. – Вы слишком прямолинейны. Но мне нравится эта черта в мужчинах.
      – Вам что-то от меня нужно, иначе вы бы не подъехали ко мне.
      – Вы правы. Вы знаете, кто я, милорд?
      – Нет.
      – Мисс Лили Лоусон. Сестра вашей невесты.
      Алекс с притворным равнодушием изучал ее. Трудно поверить, что это создание имеет отношение к Пенелопе. Какие они разные: одна – блондинка, похожая на ангела, а другая – темноволосая, полная огня и страсти… и все же есть некоторое сходство. У обеих одинаковые карие глаза, утонченные черты лица, тот же чувственный изгиб губ. Он попытался вспомнить то малое, что Лоусоны рассказывали ему о своей старшей дочери. Они предпочитали не говорить о ней, лишь один раз упомянув, что Лили, или Виль-гемина, как ее называла мать, «немножко повредилась в рассудке», когда ее, двадцатилетнюю, жених бросил у алтаря. После этого она уехала за границу. Под нестрогим надзором своей овдовевший тетки Лили вела бурный образ жизни. Тогда Алекса мало заинтересовала эта история. Сейчас же он сожалел о своей невнимательности.
      – Мои родственники когда-либо говорили вам обо мне? – спросила Лили.
      – Они называли вас чудаковатой.
      – Меня всегда интересовало, снизойдут ли они до того, чтобы признать мое существование. – Наклонившись, Лили заговорщически произнесла:
      – У меня позорная репутация – потребовалось несколько лет титанических усилий, чтобы ее добиться. Лоусоны не одобряют меня. Что ж, по их словам, родственников выбирает судьба. Слишком поздно отсекать меня от фамильного древа.
      Лили прервала беззаботную болтовню и устремила взгляд на равнодушное лицо Рейфорда. Одному Господу известно, что творится за этими серебристыми глазами. Ясно, что он не удостоит ее светской беседы и улыбок – всего того, что включает в себя игра, в которую играют дружелюбно настроенные люди при первом знакомстве.
      Возможно, прямолинейность – лучший способ наладить с ним контакт, решила Лили.
      – Вулвертон, – сухо сказала она, – я хочу поговорить о своей сестре. – Он молчал, наблюдая за ней своими ледяными серо-голубыми глазами. – Мне больше чем кому-либо известно о честолюбивом желании родителей найти подходящего жениха для Пенни, – продолжала она. – Она очаровательная девушка и хорошо вышколенная хозяйка, не так ли? Это будет великолепный брак. Леди Пенелопа Лоусон, графиня Вулвертон. Никто из моих родственников никогда не поднимался до такого титула. Но хотелось бы знать… отвечает ли ее интересам брак с вами? Я хочу спросить, лорд Рейфорд, вы действительно любите мою сестру?
      На его лице не дрогнул ни один мускул.
      – Настолько, насколько это необходимо.
      – Вряд ли ваш ответ успокоит меня.
      – Что вас тревожит, мисс Лоусон? – насмешливо осведомился Алекс. – Что я буду недостаточно добр к вашей сестре? Что она лишена выбора? Уверяю вас, Пенелопа вполне довольна сложившимся положением. – Прищурившись, он тихо продолжил:
      – И если вы, мисс Лоусон, намерены восхитить нас одной из своих выходок, предупреждаю… я не люблю скандалы.
      Лили ошарашил его угрожающий тон. О, да он ей совсем не нравится! Сначала этот высокий, немного напыщенный аристократ с водой вместо крови показался ей вполне приятным человеком. Теперь же она интуитивно почувствовала, что по характеру он не только холоден, но и жесток.
      – Я не верю, что Пенни довольна, – заявила она. – Я знаю свою сестру и уверена, что родители запугиванием и угрозами заставили ее подчиниться. Думаю, вы наводите ужас на Пенни. Неужели ее счастье ничего для вас не значит? Она заслуживает того, чтобы связать свою жизнь с человеком, который искренне любит ее. Внутренний голос подсказывает мне, что вам нужна верная, способная к деторождению жена. Она нарожает целую вереницу маленьких блондинчиков, которые будут носить ваше имя. Если дело в этом, то вы могли бы запросто найти сотни других девушек, которые…
      – Довольно! – грубо оборвал ее Алекс. – Донимайте своими советами кого-либо другого, мисс Лоусон. Я скорее увижу вас в аду – нет, я отправлю вас туда, – чем допущу, чтобы вы вмешивались в мою жизнь!
      Лили бросила на него уничтожающий взгляд.
      – Я выяснила все, что хотела, – сказала она, натягивая поводья. – Доброго вам дня, милорд. Вы дали мне пищу для размышлений.
      – Подождите! – Неожиданно для себя Алекс схватил ее коня за повод.
      – Отпустите! – возмущенно, но не без удивления воскликнула Лили.
      Своим поведением он нарушал все границы. Без разрешения взять под уздцы чужую лошадь и тем самым лишить всадника власти над животным – это считалось чуть ли не преступлением.
      – Вы не поедете на охоту, – заявил он.
      – Неужели вы думаете, что я приехала сюда, чтобы пожелать вам всего хорошего? Нет, поеду. Не бойтесь, я не буду помехой.
      – Женщинам не следует участвовать в охоте.
      – Следует, если у них есть на то желание.
      – Только если это дочери или жена хозяина гончих. В противном случае…
      – То, что я не родилась таковой, не помешает мне участвовать в охоте. Я бывалая наездница и настаиваю, чтобы мне не препятствовали. Я преодолею любую преграду, как бы высока она ни была. Полагаю, вы бы предпочли, чтобы я вместе с другими женщинами плела кружева и сплетничала?
      – Там бы вы ни для кого не были опасны. Здесь же вы представляете угрозу как для других, так и для себя самой.
      – Боюсь, вы остались в меньшинстве, лорд Рейфорд. Вы единственный, кто возражает против моего присутствия.
      – Ни один мужчина в здравом рассудке не согласился бы на ваше участие.
      – А теперь, кажется, мне следует покорно удалиться, – с задумчивым видом произнесла Лили, – и стыдливо опустить глаза. Как я осмелилась вмешиваться в такое мужское занятие, как охота? Да я не дам и вот этого, – она щелкнула затянутыми в перчатку пальцами, – за вас и за ваше лицемерное мнение! А теперь отпустите меня!
      – Вы не поедете, – пробормотал Алекс. Что-то надломилось в нем, лишив способности рассуждать здраво.
      «Каролина, нет, о Господи…»
      – Будь я проклята, если не поеду! – Лили дернула повод, белый жеребец попятился. Однако сыромятный ремень так и остался в руке Алекса. Лили с изумлением уставилась в его глаза, в которых, как в крохотных зеркальцах, отражался лес. – Вы сумасшедший, – прошептала она.
      Некоторое время они стояли не шевелясь, и вдруг Лили в ярости взмахнула хлыстом. На щеке Алекса появилась красная полоса. Повинуясь приказу всадницы, жеребец рванул вперед, и пальцы Алекса разжались. Лили ускакала прочь, даже не оглянувшись.
      Эта схватка была такой быстрой, что никто ничего не заметил. Не обращая внимания на боль, Алекс вытер с лица кровь. В его сознании царило смятение. Что же с ним происходит? В течение нескольких секунд он не мог отличить прошлое от настоящего. В его ушах как бы издалека зазвучал слабый голос Каролины: «Дорогой Алекс… тогда не люби меня…» В памяти опять всплыл тот день. Он вздрогнул, сердце тревожно забилось…

* * *

      – Случайность, – тихо проговорил один из его друзей. – Вылетела из седла. Когда она упала, я понял…
      – Приведите доктора, – прохрипел Алекс.
      – Алекс, в этом нет надобности.
      – Черт побери, приведите доктора, иначе я…
      – Она сломала шею, когда упала.
      – Нет…
      – Алекс, она мертва…

* * *

      Голос грума вернул его в настоящее:
      – Милорд?
      Алекс заморгал и посмотрел на блестевшего на солнце гнедого мерина. Этот конь понравился ему редким сочетанием силы и покладистости. Взяв повод, он вскочил в седло и огляделся по сторонам. Лили Лоусон, смеясь, болтала с другими всадниками. Глядя на нее, трудно было поверить, что она недавно с кем-то крупно повздорила.
      Выпустили свору паратых гончих, и собаки разбежались по поляне, шумно принюхиваясь. Наконец след был взят.
      – Рейнеке-лис выпущен! – раздался крик, когда лиса выскочила из убежища.
      Громко затрубил рог, и всадники бросились в погоню.
      Охваченные охотничьей лихорадкой, они во весь опор скакали к низкому подлеску. Земля дрожала от топота копыт, во все стороны летели комья взрытой подковами земли, воздух звенел от возбужденных возгласов.
      – Ушла!
      – Ату!
      – О-го-го!
      Вскоре погоня обрела свой обычный строй. Егерь скакал рядом с передними гончими, доезжачий следовал за сворой и подгонял отставших собак.
      Лили Лоусон неслась как одержимая. Не сбавляя скорости, она брала самые высокие препятствия так, будто у нее выросли крылья. Казалось, ее совсем не заботит собственная безопасность. Обычно Алекс обгонял большинство участников охоты, но сегодня он держался позади, следуя за Лили и наблюдая, как она играет со смертью. Вокруг него все шумели и наслаждались жизнью, он же был как в бреду. Лошадь взлетала над препятствиями, отбрасывая комья земли. Каролина… Давным-давно он запер воспоминания в отдаленных уголках своей души, но у него не было защиты против непрошеных мыслей, против прикосновения нежных губ Каролины, мягкой шелковистости ее волос, сладости объятий. Она унесла с собой часть его сердца, которую ему никогда не вернуть.
      «Глупец!» – сердито сказал он самому себе. Он превращает охоту в жуткую погоню за прошлым. В бессмысленную скачку за утерянными мечтами… И в то же время он продолжает следовать за Лили и смотреть, как она на своем жеребце перепрыгивает через канавы и изгороди. Она ни разу не оглянулась, но Алекс чувствовал, что она знает о его присутствии. Так они скакали почти час, минуя одно графство за другим.
      Переполняемая восторгом, Лили решительно подстегнула лошадь. Она никогда не стремилась загнать зверя, ее интересовал не результат охоты, а скачка… ничто не могло сравниться с этим.
      Лили с ликованием неслась к двойной изгороди для скота. За доли секунды она поняла, что изгородь слишком высока и что прыгать через нее довольно рискованно, однако в нее будто вселился дьявол, который подгонял ее вперед. В последний момент жеребец отказался прыгать и резко остановился. Лили вылетела из седла.
      Мир завертелся у нее перед глазами, а потом на нее стремительно надвинулась земля. Она упада, успев прикрыть руками лицо. От удара у нее перехватило дыхание. Корчась на траве и непроизвольно роя пальцами землю, она судорожно хватала ртом воздух.
      Как в тумане, Лили почувствовала, что ее перевернули и приподняли за плечи. Она открыла рот и с силой втянула в себя воздух. Перед глазами плавали красные и черные круги. Постепенно туман рассеялся, и она увидела перед собой лицо. Вулвертон. Его загорелая кожа приобрела пепельно-серый оттенок. Сообразив, что он крепко держит ее своими мускулистыми руками, она шевельнулась в попытке высвободиться, но поняла, что слаба и беспомощна, как кукла.
      Лили учащенно дышала, и ее грудь часто вздымалась и опускалась. Его руки крепко держали ее за плечи… слишком крепко… до боли.
      – Я же говорил, чтобы вы не ездили! – сердито процедил Вулвертон. – Вы хотели убить себя?
      Лили тихо застонала и в замешательстве подняла на него глаза. На воротнике его рубашку алело пятно – кровь от раны, которую она ему нанесла. Какие же у него сильные руки! Ему ничего не стоит одним движением сломать ей кости. Лили остро ощущала напряжение во всем его теле. На его лице застыло странное выражение, некая смесь неприязни и чего-то еще – чего именно, она так и не смогла понять. Несмотря на шум в голове, она услышала какое-то имя… Каролина…
      – Вы сумасшедший! – ахнула Лили. – Великий Боже! Вам место в Бедламе. Ч-что происходит? Проклятие, вы хоть понимаете, кто я такая? Уберите руки, немедленно, слышите?!
      Казалось, ее слова пробудили его от кошмарного сна.
      Из его глаз исчез угрожающий блеск, жесткая линия рта смягчилась. Лили почувствовала, что он ослабил хватку. В следующее мгновение он резко, будто обжегшись, убрал руки.
      Упав на мягкий ковер из листьев, Лили увидела, что Вулвертон выпрямился. Не посчитав нужным подать ей руку, он стоял и смотрел, как она с усилием поднимается на ноги. Убедившись, что она серьезно не пострадала, он стремительно вскочил на лошадь.
      У Лили задрожали колени, и она прислонилась к дереву. Вряд ли она сейчас сможет взобраться в седло. Надо отдышаться и подождать, когда восстановятся силы.
      Движимая любопытством, она посмотрела в бесстрастное лицо Вулвертона.
      – Пенни слишком хороша для вас, – наконец выговорила Лили. – Прежде я боялась, что вы сделаете ее несчастной. Теперь я уверена, что ей грозят телесные увечья!
      – Зачем притворяться, будто судьба Пенелопы заботит вас? – с презрением осведомился Вулвертон. – Вы долгие годы не виделись ни с сестрой, ни с родителями. Очевидно, они не хотят иметь ничего общего с вами.
      – Вы ничего не знаете! – с горячностью воскликнула Лили. Страшно подумать, что это чудовище лишит Пенелопу счастья… что с ним она состарится раньше времени! В ней поднялась ярость. Почему такому монстру позволили жениться на Пенелопе, а от Закари, милого и нежного, так сильно любящего ее, отмахнулись? – Пенни вам не видать! – закричала она. – Я этого не допущу!
      Алекс бросил на нее пренебрежительный взгляд.
      – Мисс Лоусон, не надо ставить себя в еще более глупое положение. – С этими словами Вулвертон поскакал прочь, а Лили чертыхнулась, использовав самое грязное ругательство, на которое была способна.
      – Вам ее не видать, – пообещала она самой себе. – Клянусь своей жизнью. Вы ее не получите!

      Приехав в Рейфорд-Парк, Алекс отправился пожелать доброго утра Пенелопе и ее родителям. По общепринятым меркам, сквайр и леди Лоусон были странной парой. Джордж Лоусон, весьма образованный человек, надолго запирался в своей комнате и штудировал греческие и латинские тексты. Он даже обедал в кабинете. Внешний мир не интересовал его, поэтому он довольно небрежно управлял своим поместьем и унаследованным состоянием. Его жена Тотти была привлекательна, но излишне впечатлительна. Природа наделила ее круглыми глазами и золотистыми кудряшками, которые подпрыгивали при каждом шаге. Она обожала светские сплетни и приемы и всегда мечтала о блестящей партии для своей дочери.
      Алекс понимал, почему у этой странной пары родилась такая дочь, как Пенелопа. Тихая, робкая, миловидная – она объединила в себе качества обоих родителей. Что же касается Лили… трудно было поверить, что она дочь Лоусонов. Алекс не осуждал их за то, что они выбросили Лили из своей жизни. В противном случае они бы навсегда лишились покоя. Он не сомневался, что она стала бы виновницей многочисленных раздоров, мучила бы и терзала окружающих, пока все вокруг нее не сошли бы с ума.
      После падения с лошади Лили сразу же покинула поместье Мидлтонов, но ее образ так взволновал Алекса, что он почти все время думал о ней. И сейчас он был даже рад, что Лили не общается с семьей, потому что новой встречи с ней он бы не вынес.
      Леди Тотти восторженно известила его о том, что приготовления к свадьбе идут своим чередом. Вечером намечался визит викария.
      – Отлично, – сказал Алекс. – Сообщите мне, когда он приедет.
      – Лорд Рейфорд, – с энтузиазмом проговорила Тотти, указывая на место на диване между собой и Пенелопой, – вы выпьете с нами чаю?
      Неожиданно для себя Алекс отметил, что Пенелопа напоминает крохотного кролика, застывшего перед волком. Он отклонил приглашение, так как у него не было желания слушать болтовню Тотти о составлении букетов и прочей свадебной мишуре.
      – Благодарю вас, но у меня много дел. Увидимся за ужином.
      – Да, милорд, – проговорили обе женщины, одна – разочарованно, а другая – с плохо скрываемым облегчением.
      Уединившись в библиотеке, Алекс принялся просматривать документы и бухгалтерские книги. После гибели Каролины, стремясь убежать от одиночества и воспоминаний, он стал принимать все больше участия в делах поместий, хотя мог в полной мере положиться на управляющего. Почти все свое время он проводил в библиотеке, наслаждаясь покоем и порядком. Книги, разобранные по тематике, стояли ровными рядами, мебель занимала четко отведенные ей места. Даже графины в итальянском угловом буфете стояли по росту.
      В библиотеке, как и во всем доме, не было ни пылинки. За этим следила целая армия слуг – полсотни человек. Еще тридцать обеспечивали порядок вне дома: в саду, огороде и на конюшне. Гости всегда восхищались отделанным мрамором холлом со сводчатым потолком, большим залом, потолок которого являл собой произведение искусства, и лепниной тонкой работы. В доме имелись зимние и летние гостиные, длинные галереи, увешанные портретами кисти известных мастеров, зал для завтрака, для кофе, два обеденных зала, несметное число спален и туалетных комнат, огромная кухня, библиотека, охотничья комната, пара кабинетов, которые соединялись в просторный бальный зал.
      Это было большое хозяйство, но Пенелопе по силам управлять им. С раннего детства ее готовили именно к этому. Алекс не сомневался, что она будет в полной мере соответствовать отведенному ей месту – хозяйки большого поместья. Она умна, хотя и излишне робка и покорна. Скоро она познакомится с его младшим братом Генри, хорошо воспитанным подростком. Вероятнее всего, они поладят.
      Тишину библиотеки нарушил тихий стук в дверь.
      – В чем дело? – недовольно поинтересовался Алекс.
      В дверях показалась светловолосая головка Пенелопы. Ее чрезмерная предусмотрительность раздражала Алекса. Господи, такое впечатление, будто для нее каждая встреча с ним – опасное предприятие! Неужели он действительно так страшен? Алекс знал, что иногда бывает резок, но сомневался, что когда-нибудь его характер изменится.
      – Да? – требовательным тоном спросил он. – Проходите.
      – Милорд, – робко проговорила Пенелопа, – я… я хотела узнать, была ли охота успешной? Вы получили удовольствие?
      Алекс подозревал, что задать этот вопрос ее надоумила Тотти. Пенелопа никогда не искала его общества.
      – Охота прошла замечательно, – ответил он, положив бумаги на стол и повернувшись к ней. Пенелопа поежилась, как будто ей было неуютно под его взглядом. – В первый день случилось нечто интересное.
      В ее глазах вспыхнула искорка оживления.
      – Вот как, милорд? Что-то произошло? Столкновение?
      – Можно назвать и так, – усмехнулся он. – Я встретил вашу сестру.
      Пенелопа ахнула:
      – Там была Лили? О Боже… – Не найдя подходящих слов, она замолчала и с беспомощным видом уставилась на него.
      – Она весьма необычная особа. – Судя по тону Алекса, это был отнюдь не комплимент. Кивнув, Пенелопа сглотнула.
      – В тех кругах, где мы вращаемся, Лили не бывает. Одним она страшно нравится, а другие… – Она пожала плечами.
      – Верно, – с иронией заметил Алекс. – Я принадлежу ко вторым.
      – О! – Пенелопа сморщила свой изящный носик. – Конечно. Вы оба слишком безапелляционны в своих мнениях.
      – Вы выразились очень тактично. – Алекс внимательно посмотрел на девушку. Для него было страшной пыткой видеть отблеск взгляда Лили в глазах нежной и мягкой Пенелопы. – Речь шла о вас, – сухо добавил он.
      Девушка встревожилась:
      – Милорд, должна заметить, что Лили не может говорить ни от моего имени, ни от имени моей семьи.
      – Знаю.
      – О чем же шла беседа? – осмелилась спросить она.
      – Ваша сестра утверждала, что я пугаю вас. Это так?
      Пенелопа залилась краской под его холодным, оценивающим взглядом.
      – Немножко, – призналась она.
      Алекс обнаружил, что ее очаровательная робость приводит его в ярость. Интересно, способна ли она дать ему пощечину, призовет ли его к ответу, если он совершит что-нибудь предосудительное? Встав, Алекс подошел к ней, но она испуганно отпрянула. Он еще больше приблизился и положил руки ей на талию. Пенелопа наклонила голову, однако Алекс почувствовал, что она затаила дыхание.
      Внезапно в его сознании возникла бередящая душу картина: он поднимает Лили с земли, держит на руках ее стройное тело. Хотя Пенелопа была выше старшей сестры и имела более пышные формы, она казалась мельче.
      – Посмотрите на меня, – тихо проговорил Алекс, и Пенелопа подчинилась. Он заглянул в ее карие глаза. Точно такие же, как у Лили. Только в этих глазах отражается испуг, и они лишены огня. – Вам не надо тревожиться. Я не причиню вам вреда.
      – Да, милорд, – прошептала девушка.
      – Почему вы не обращаетесь ко мне по имени? – Он спрашивал ее об этом и раньше, но ей, по всей видимости, было трудно произносить его имя.
      – О, я… я не могу.
      Алекс с усилием подавил нараставшее нетерпение.
      – Попытайтесь!
      – Алекс, – пролепетала Пенелопа.
      – Хорошо. – Наклонившись, он приник к ее губам. Пенелопа не шевельнулась, лишь вскользь рукой коснулась его плеча. Алекс позволил себе стать чуть-чуть более настойчивым. Впервые ему захотелось расшевелить ее, сломить эту раздражающую покорность. Однако ее губы оставались холодными и неподвижными. Сначала Алекс был озадачен, но потом встревожился, сообразив, что Пенелопа терпит его объятия исключительно из чувства долга, Он отстранился и заглянул ей в лицо. Она напоминала ребенка, который только что послушно выпил горькое лекарство и теперь страдает от неприятного привкуса. Боже мой, впервые женщина воспринимает его ласки как тяжелый труд!
      Брови Алекса сошлись на переносице.
      – Проклятие, я не желаю, чтобы меня терпели, – глухо произнес он.
      Пенелопа насторожилась:
      – Милорд?
      Алекс вспомнил, что должен вести себя как джентльмен и обращаться с ней уважительно, однако его жизнелюбивая натура требовала удовлетворения.
      – Поцелуйте меня, – потребовал он и сильно прижал Пенелопу к себе.
      Удивленно пискнув, девушка вывернулась из объятий и ударила его по лицу.
      Вернее, почти ударила. Он бы приветствовал решительную, увесистую пощечину. А то, что сделала Пенелопа, скорее походило на неодобрительное похлопывание.
      Девушка метнулась к двери и посмотрела на него полными слез глазами.
      – Милорд, вы проверяете меня? – оскорбленным тоном осведомилась она.
      Несколько секунд Алекс не сводил с нее бесстрастного взгляда. Он понимал, что ведет себя неблагоразумно, что ему не следует ожидать от нее того, чего она просто не может или не хочет дать, и мысленно ругал себя. «Какая муха меня укусила?» – недоумевал он.
      – Прошу прощения.
      Пенелопа растроганно кивнула:
      – Полагаю, в вас еще не улеглось возбуждение от охоты. Я слышала, что дух азарта, царящий на подобных развлечениях, очень сильно действует на мужчин.
      Алекс насмешливо улыбнулся:
      – Наверное, все дело в этом!
      – Позвольте покинуть вас…
      Он молча махнул рукой. Пенелопа уже взялась за ручку двери, но в последний момент оглянулась.
      – Милорд, пожалуйста, не думайте плохо о Лили. Она необычная женщина, очень отважная и своевольная. В детстве она всегда опекала меня.
      Эта короткая речь удивила Алекса. Он редко слышал, чтобы Пенелопа произносила более двух предложений подряд.
      – Она когда-нибудь была близка с кем-то из родственников?
      – Только с нашей тетей Салли. Салли была такой же взбалмошной, как моя сестра. Всегда искала приключений и совершала скандальные поступки. Она умерла несколько лет назад, оставив Лили свое состояние.
      Значит, вот откуда у Лили средства для существования. Однако эта новость не изменила мнение Алекса, он не стал думать о ней лучше. Очевидно, она втерлась в доверие к старушке, а потом плясала на ее смертном одре, радуясь унаследованным деньгам.
      – Почему она не вышла замуж?
      – Лили всегда говорила, что этот ужасный институт брака изобретен для выгоды мужчин, а не женщин. – Пенелопа деликатно кашлянула. – Она не очень высокого мнения о мужчинах. Хотя, кажется, ей нравится их общество… Она охотится, стреляет, играет и так далее.
      – И так далее? – пренебрежительно повторил Алекс. – У вашей сестры есть особые друзья?
      Вопрос, по всей видимости, озадачил Пенелопу. Хотя она не поняла его истинного смысла, но с готовностью ответила:
      – Особые? Ну… Э… Лили часто бывает в обществе человека по имени Дерек Крейвен. Она упоминала о нем в своих письмах ко мне.
      – Крейвен?
      Теперь все встало на свои места. Губы Алекса исказила презрительная усмешка. Он сам являлся членом клуба Крейвена и пару раз встречался с хозяином. Вполне логично, что Лили общается с таким типом – простолюдином, которого в изысканном обществе пренебрежительно называют «королем воров». Без сомнения, у Лили нравы проститутки – а как иначе объяснить ее дружбу с Крейвеном? Возможно ли, чтобы женщина, выросшая в достойной семье и получившая хорошее образование, так низко пала? Но Лили выбрала этот путь по собственной воле, самостоятельно сделала каждый шаг к пропасти.
      – Лили слишком пылкая для этой жизни, – сказала Пенелопа, угадав его мысли. – Наверное, у нее все сложилось бы иначе, если бы ее не бросили прямо у алтаря. Ее предали и унизили, подло бросили… думаю, это натолкнуло ее на многие безрассудства. Во всяком случае, так утверждает мама.
      – А почему она… – Алекс замолчал и посмотрел в окно. Снаружи раздался стук колес по мощеной подъездной аллее. – Ваша мама ожидает гостей?
      Пенелопа отрицательно покачала головой:
      – Нет, милорд. Наверное, это модистка приехала сделать примерку. Но мне помнится, ее визит назначен на завтра.
      Алекс не смог объяснить, почему у него возникло это чувство… очень неприятное чувство. В его сознании колокольным звоном зазвучало предостережение.
      – Посмотрим, кто это. – Он распахнул дверь библиотеки и в сопровождении Пенелопы вышел в холл, отделанный бело-серым мрамором. – Я сам открою, – кивнул он Сильверну, дворецкому, и направился к парадному входу.
      Сильверн неодобрительно фыркнул, оскорбленный столь явным нарушением традиций, но вслух ничего не сказал.
      В конце длинной аллеи остановилась великолепная черная с золотом карета без герба и прочих отличительных знаков на дверце. Стоявшая рядом с Алексом Пенелопа поежилась от пронизывающего холодного ветра. Весна еще не вступила в свои права, поэтому погода была ненастной, в мрачном небе плыли тяжелые облака.
      Лакей в роскошной сине-черной ливрее открыл дверцу кареты и церемонно откинул небольшую лестницу.
      А потом появилась она.
      Алекс замер как громом пораженный.
      – Лили! – воскликнула Пенелопа и с радостным криком побежала к сестре.
      Весело смеясь, Лили спустилась по лесенке.
      – Пенни! – Она сжала Пенелопу в объятиях, а потом слегка отстранилась от нее. – Боже, ты стала такой элегантной! Как давно я тебя не видела! Тогда ты была еще девочкой, а теперь только взгляни на себя! Ты первая красавица Англии!
      – О нет, это ты красавица!
      Лили рассмеялась и снова обняла ее.
      – Как мило, что ты льстишь своей бедной сестре, превратившейся в старую деву.
      – Ты совсем не похожа на старую деву, – возразила Пенелопа.
      Алекс, настороженный, как зверь, готовый к битве, вынужден был согласиться. Лили действительно была прекрасна в темно-синем платье и бархатной накидке, отделанной горностаем. Ее вьющиеся волосы, не стянутые лентой, очаровательно обрамляли лицо. Трудно было поверить, что перед ним та же необычная женщина, которая вырядилась в малиновые бриджи и по-мужски скакала на лошади. Румяная, улыбающаяся, она напоминала довольную жизнью мать семейства, заехавшую к соседям с визитом вежливости. Или куртизанку-аристократку.
      Лили выглянула из-за плеча Пенелопы и увидела Алекса. Без доли смущения и без тени замешательства она отстранила сестру, поднялась по полукруглым ступеням и дерзко протянула Алексу маленькую ручку.
      – Прямо в логово врага, – проговорила она.
      Его недобрый взгляд вызвал в ее темных глазах довольный блеск.
      Лили поступила мудро, не рассмеявшись ему в лицо. Зачем подливать масла в огонь? Рейфорд и так зол. Естественно, он не ожидал, что она появится на пороге его имения. А вот она не ожидала, что это доставит ей такое удовольствие! Впервые она испытывала неподдельный восторг, поддразнивая мужчину. Ну ничего, скоро она разделается с Вулверто-ном и перевернет весь его мирок с ног на голову!
      Собственный план не вызывал у нее ни малейших угрызений совести. Это насилие над личностью – заставлять Пенелопу выходить замуж за Вулвертона! Ошибочность этого брака очевидна, стоит только взглянуть на них. Пенни, золотоволосая, хрупкая, как белая анемона. Она не умеет защищаться от тех, кто запугивает и посягает на ее душу, ей остается только сгибаться, как тонкому прутику перед лицом неистовой бури.
      Что же касается Вулвертона, то он оказался в десятки раз более неприятным, чем помнила Лили. Его черты совершенны и холодны… А эти глаза, ясные светлые глаза… Губы упрямо сжаты… В его лице нет ни сострадания, ни нежности. Даже элегантная одежда не может скрыть дикой силы его тела, мускулистого и гибкого. Ему нужна женщина такая же циничная, как он сам, нечувствительная к его шипам.
      Алекс оставил без внимания протянутую руку Лили и устремил на нее ледяной взгляд.
      – Уезжайте, – прогремел он, – немедленно!
      У Лили мурашки забегали по коже, однако она лишь сдержанно улыбнулась:
      – Милорд, я хотела бы встретиться с семьей. Мы давно не виделись.
      Алекс не успел ответить, потому что позади него раздались громкие возгласы Джорджа и Тотти:
      – Вильгемина!
      – Лили… Великий Боже!
      Повисла тишина, все участники сцены замерли, как на живых картинках. Все взгляды сосредоточились на стройной фигурке Лили. Дерзкое и самоуверенное выражение исчезло с ее лица, и теперь она напоминала робкую девочку. Так она стояла несколько секунд, прикусив пухлую нижнюю губку, а потом тихо произнесла:
      – Мама! Мама, ты можешь простить меня?
      Тотти разразилась слезами и, раскрыв объятия, ринулась к дочери.
      – Вильгемина, почему ты не приезжала? Я так боялась, что больше никогда тебя не увижу!
      Лили прижалась к ней, смеясь и плача одновременно.
      – Мама, ты совсем не изменилась… как хорошо вы позаботились о Пенни… она произвела фурор в этом сезоне.
      – Дорогая, мы слышали такие ужасные вещи о тебе… Я очень беспокоилась, знаешь ли… Боже милостивый, что ты сделала с волосами?
      Лили смущенно провела рукой по своим коротким кудряшкам и усмехнулась:
      – Ужасно, да, мама?
      – Тебе идет, – вынуждена была признать Тотти. – Очень идет.
      Лили увидела отца и поспешила к нему.
      – Папа!
      Джордж неловко похлопал ее по спине и мягко, но настойчиво отстранил.
      – Хватит, хватит, не надо продолжать. Господи, Лили, ты устроила такой переполох! И на глазах у лорда Рейфорда. У тебя какие-то дела? Зачем ты приехала сюда? И почему именно сейчас?
      – У меня нет никаких дел, – ответила Лили, улыбаясь отцу. Одинакового роста, они стояли друг против друга. – Я бы приехала раньше, но не знала, как вы примете меня. Мне хочется разделить приятные хлопоты о свадьбе Пенни. Если мое присутствие не нравится графу, я немедленно уеду. У меня нет желания мешать кому-либо. Просто я подумала, что мне позволят пожить здесь с недельку. – Посмотрев на Алекса, она осторожно добавила:
      – Я буду вести себя безупречно. Как святая.
      Острый, как сосулька, взгляд Алекса буравил Лили насквозь. Его так и подмывало сгрести ее в охапку, швырнуть в карету и приказать кучеру скакать без остановки до самого Лондона. Или еще дальше.
      Кажется, гнетущее молчание встревожило Лили.
      – Может, для меня здесь не найдется места? – Запрокинув голову, она внимательно осмотрела дом, фасад которого был изрезан множеством окон и балконов.
      Алекс заскрежетал зубами. Придушить ее – вот высшее наслаждение! Он понял, что она затеяла. Если он откажет ей, в глазах ее семьи он будет выглядеть негостеприимным подлецом. Вот и Пенелопа уже озадаченно смотрит на него.
      – Алекс, – попросила она, подходя к нему и беря его под локоть. Впервые она по собственной воле прикоснулась к нему. – Алекс, в доме достаточно места для моей сестры, верно? Если она говорит, что будет вести себя хорошо, я уверена, что так и будет.
      Лили негромко рассмеялась:
      – Послушай, Пенни, не надо ставить его сиятельство в неловкое положение. Обещаю, я придумаю другой способ увидеться с тобой.
      – Нет, я хочу, чтобы ты осталась! – воскликнула Пенелопа и вцепилась в руку Алекса. – Прошу вас, милорд, позвольте ей остаться.
      – Нет надобности упрашивать меня, – пробормотал Алекс. Ну разве он имел право отказать своей невесте, которая умоляет его на глазах у всего семейства, дворецкого и прислуги? Он посмотрел на Лили, ожидая увидеть победный блеск в ее глазах, торжествующую улыбку на губах, однако ее лицо выражало терпение, достойное самой Жанны д'Арк. Будь она проклята! – Делайте что хотите, – сказал он. – Просто не попадайтесь мне на глаза.
      – О, благодарю вас! – Повернувшись, Пенелопа радостно обняла сначала сестру, потом мать. – Мама, разве это не замечательно?!
      Пока Пенелопа выражала свой бурный восторг, Лили спокойно приблизилась к Алексу.
      – Рейфорд, боюсь, мы с вами не с того начали, – сказала она. – Это моя вина. Может, забудем чертову охоту и начнем сначала?
      Она говорила так искренне, так сердечно, но Алекс не поверил ни единому слову.
      – Мисс Лоусон, – размеренно произнес он, – если вы совершите хоть что-нибудь, что ущемит мои интересы…
      – И что же? – Лили вызывающе улыбнулась. Ему не под силу причинить ей боль. Худшее было сделано задолго до него. Она его не боится.
      – Я заставлю вас жалеть об этом до конца ваших дней, – негромко ответил он.
      Алекс пошел прочь, и улыбка Лили угасла. Внезапно у нее в ушах зазвучал голос Дерека: «Выслушай меня, Цыганочка. Пусть все идет как шло… Держись от него подальше…» Лили отмахнулась от этого совета и нетерпеливо пожала плечами. Алекс Рейфорд всего лишь мужчина, поэтому она может крутить им как хочет. Разве она не добилась своего, получив разрешение пожить под его крышей в течение ближайших нескольких недель? Она посмотрела на мать и сестру и тихо засмеялась.

* * *

      – Я спросила Вулвертона, любит ли он тебя.
      Воспользовавшись первой же возможностью, Лили отвела Пенелопу в уединенный уголок, где они могли, что называется, поговорить по душам, и тут же принялась в подробностях описывать охоту у Мидлтонов, дабы заставить Пенелопу понять, что представляет собой ее жених.
      – О, Лили, зачем! – Пенелопа закрыла руками глаза и застонала. – Зачем ты это сделала? – Внезапно она захихикала, чем несказанно удивила Лили. – Представляю, как воспринял это его сиятельство!
      – Не вижу ничего забавного, – величественно заявила сбитая с толку Лили. – Я пытаюсь серьезно поговорить с тобой о твоем будущем.
      – Мое будущее – в моих руках! Во всяком случае, было. – Закашлявшись, Пенелопа прикрыла ладошкой рот.
      Удивительно, мысленно вознегодовала Лили, почему история ее знакомства с Вулвертоном на охоте вызвала у сестры бурю веселья, а не тревогу?
      – В ответ на мой прямой и ясный вопрос Вулвертон повел себя очень грубо. Он всячески увиливал от ответа и оскорблял меня. По-моему, он не джентльмен и совсем недостоин тебя.
      Пенелопа беспомощно пожала плечами:
      – Весь Лондон считает его завидным женихом.
      – Позволю себе не согласиться! – Лили ходила взад-вперед по комнате, похлопывая по ладони перчатками. – За какие качества его считают завидным женихом? За внешность? Да, признаю, его можно назвать красивым, но только это красота холодная, почти незаметная…
      – Ду… думаю, это дело вкуса.
      – Что касается его состояния, – с жаром продолжала Лили, – то существует множество мужчин, у которых достаточно денег, чтобы заботиться о жене и обеспечить ей должный уровень жизни. За его титул? Тебе бы не составило труда подцепить кого-нибудь породовитее, с более голубой кровью. И только не уверяй меня, будто, он тебе нравится!
      – Обо всем договаривались папа и лорд Рейфорд, – сказала Пенелопа. – Ты права, я не люблю его. Но от меня этого и не ждут. Если мне повезет, это чувство придет позже. Такова жизнь. Я не похожа на тебя, Лили. Я всегда строго придерживалась традиций.
      Тихонько выругавшись, Лили сердито уставилась на Пенелопу. Нечто в унылых словах сестры заставило ее почувствовать себя так же, как в юности, когда все вокруг, по их мнению, понимали, как устроен мир, а она – нет. В чем же тут секрет? Почему идея о браке по расчету и без любви кажется им здравой, а ей – нет? Наверное, она слишком долго была предоставлена сама себе.
      Лили села на кровать рядом с Пенелопой.
      – Не понимаю, почему ты соглашаешься выходить замуж за человека, которого не любишь? – Лили старалась, чтобы ее голос звучал оживленно, однако получилось печально.
      – Я не соглашаюсь, просто смиряюсь. Прости за то, что говорю такое, Лили, но ты излишне романтична. Лили нахмурилась:
      – Вовсе нет! У меня стойкий, твердый характер. Я получила множество пинков, прежде чем выработала реалистичный взгляд на мир, поэтому я знаю…
      – Дорогая Лили! – Пенелопа сжала ее руку в своих. – Еще маленькой девочкой я всегда думала, что ты самая красивая, самая отважная, вообще самая-самая. Но только не практичная. Ни в коей мере!
      Лили выдернула руку и с удивлением оглядела свою младшую сестру. По всей видимости, найти общий язык с Пенелопой будет не так просто, как она ожидала. Что ж, план от этого не пострадает. Ведь все делается во благо Пенни, признается она себе или нет в том, что нуждается в спасении.
      – Поговорим лучше о тебе, – сказала Лили. – Наверняка среди толп лондонских денди найдется один, кого ты предпочитаешь Вулвертону, – Она многозначительно выгнула бровь. – Например, Закари Стэмфорд. А?
      Пенелопа долго молчала, казалось, она мысленно унеслась далеко-далеко. На ее губах появилась мечтательная улыбка.
      – Дорогой Закари, – прошептала она и затрясла головой. – Мое будущее определено. Лили, тебе известно, что я никогда ни о чем не просила тебя. И вот теперь я обращаюсь к тебе с просьбой, которая идет из самой глубины моего сердца. Пожалуйста, не задавайся целью «помочь» мне. Я намерена подчиниться решению мамы и папы и выйти за лорда Рейфорда. Это мой долг. – Она щелкнула пальцами, как будто ее осенила идея. – Почему бы нам не направить наше внимание на то, чтобы подыскать мужа тебе?
      – Великий Боже! – Лили поморщилась. – Я не желаю иметь дело с мужчинами. Естественно, с ними интересно проводить время на охоте или в игорном зале. Но в остальном… ах, мужчины приносят массу неудобств! Жадные, требовательные существа. Не могу смириться с мыслью, что буду у кого-то на побегушках, что во мне будут видеть не по годам развитого ребенка, а не взрослую женщину, имеющую собственное мнение, и станут обращаться со мной соответственно.
      – Мужчины очень полезны, когда хочешь иметь семью. Как всем благовоспитанным девушкам ее возраста, Пенелопе вбили в голову, что женщине в жизни отведена очень достойная роль – рожать и растить детей. Слова сестры вызвали у Лили неприятные ощущения и разбередили давнюю душевную рану.
      – Да, – горько проговорила она. – Они, конечно, всегда готовы прийти на помощь, когда надо сделать ребенка.
      – Неужели ты хочешь навсегда остаться одинокой?
      – Это лучше, чем превратиться в пешку в руках мужчины! – Увидев замешательство на лице Пенелопы, Лили сообразила, что говорит вслух. Растянув губы в улыбке, она потянулась за шалью, висевшей на спинке стула. – Можно одолжить ее? Хочу пойти прогуляться по окрестностям. Я задыхаюсь здесь.
      – Послушай, Лили…
      – Мы поговорим позже, обещаю. Увидимся за ужином, дорогая!
      Лили с опущенной головой торопливо вышла из комнаты и, пройдя по коридору, устремилась к изысканно украшенной лестнице. Она не отдавала себя отчета в том, куда спешит.
      – Боже мой, надо соблюдать осторожность, – прошептала она.
      В последнее время ее умение владеть собой подверглось тяжелейшим испытаниям, поэтому она не очень внимательно следила за словами.
      Лили прошла через просторный холл и оказалась в коридоре длиной почти в сто футов. По одну сторону коридора располагались стеклянные двери, через которые в помещение попадал свет. Заглянув в одну из них, она увидела строго распланированный сад с яркими зелеными лужайками и дорожками, выложенными бордюрным камнем. Небольшая прогулка – вот что ей нужно! Лили накинула шаль на плечи и, выйдя наружу, с наслаждением вдохнула холодный воздух.
      Сад был прекрасен. Величественный, пышный, он был разделен на секции аккуратно подстриженными живыми изгородями. Первая секция представляла собой уютный садик с крохотным ручейком и небольшим прудом, заросшим лилиями. За ним располагался розарий, где многочисленные клумбы с цветами окружали огромный куст редкой эйрширской розы. Лили прошла вдоль садовой стены, увитой виноградом и вьющейся розой, спустилась по истертым ступеням на террасу, с которой открывался великолепный вид на искусственное озеро. На террасе журчал фонтан, вокруг него важно вышагивала стая павлинов. В этом замечательном саду царили спокойствие и безмятежность. Он казался волшебной сказкой, царством любви и добра.
      Внимание Лили привлек фруктовый сад в восточной части поместья. Он напомнил ей о лимонном саде на итальянской вилле. Она прожила на той вилле два года.
      Большую часть времени они с Николь проводили в саду или позади небольшого особняка, в крытой галерее с многочисленными колоннами. Иногда она водила Николь на прогулку в ближайший тенистый лес.
      «Не думай об этом! – гневно приказала она себе. – Не смей!»
      Однако воспоминания были четкими и ясными, как будто все случилось вчера. Лили села на край фонтана и поплотнее закуталась в шаль. Ее взгляд устремился к лесу позади озера, и она вспомнила…

* * *

      – Домина! Домина! Я принесла с рынка столько вкусного: мягкий хлеб, душистый сыр, доброе вино. Помогите мне собрать фруктов, и на обед мы…
      Лили остановилась, удивленная тем, что в долине царит неестественная тишина. Ее бодрая улыбка угасла. Она поставила корзинку возле двери и прошла в дом. Как все местные женщины, она была одета в полотняную юбку и в блузу с длинными рукавами. Голову прикрывал большой платок. Из-за черных кудрей и безупречного итальянского ее часто принимали за итальянку.
      – Домина? – осторожно позвала она.
      На ее зов наконец-то вышла экономка. Ее обветренное морщинистое лицо было мокрым от слез, из косы, уложенной вокруг головы, торчали седые пряди.
      – Синьорина!.. – запричитала она и начала что-то лепетать.
      Лили ничего не поняла и, обняв старушку за плечи, попыталась успокоить ее.
      – Домина, расскажи, что случилось. Это Николь? Где она?
      Экономка разразилась рыданиями. Произошло что-то слишком ужасное, чтобы это можно было выразить словами.
      Ее малышка заболела? Она поранилась? Охваченная ужасом, Лили бегом поднялась по лестнице, ведущей в детскую.
      – Николь! – позвала она. – Николь, мама вернулась, все…
      – Синьорина, ее нет!
      Лили застыла как каменная, судорожно вцепившись в перила. Она перевела взгляд на трясущуюся Домину.
      – Что ты хочешь сказать? – прошептала она. – Где она?
      – Их было двое. Я не смогла остановить их. Я пыталась, Господь милосердный… они забрали малышку. Ее нет!..
      Лили показалось, что она наяву видит кошмарный сон. Какая-то бессмыслица.
      – Что они сказали? – сдавленно спросила она. Домина опять начала рыдать, и Лили, обругав ее, подлетела к ней. – Проклятие, не вопи, просто повтори, что они сказали!
      Искаженное гневом лицо Лили до такой степени испугало Домину, что она попятилась.
      – Ничего не сказали…
      – Куда они забрали ее?
      – Не знаю.
      – Они оставили записку, письмо?
      – Нет, синьорина.
      Лили пристально посмотрела в полные слез глаза старушки.
      – О, этого не может быть, это…
      Она в панике ворвалась в детскую, споткнувшись, упала на колени, но не почувствовала боли. Комната выглядела, как прежде. На полу валялись игрушки, с качалки свисало платье. Но кроватка была пуста. Лили прижала одну руку к животу, а другой зажала рот. Она даже кричать не могла. Внезапно, будто со стороны, она услышала собственный вопль:

* * *

      – Нет! Николь… Не-е-т!..
      Вздрогнув, Лили вернулась в настоящее. С тех пор прошло более двух лет. Два года. Интересно, отстраненно подумала она, помнит ли ее Николь? Если дочь еще жива. При этой мысли горло сдавил спазм. Возможно, в отчаянии подумала Лили, это было наказанием за грехи. Но Господь милосерден – ведь Николь так невинна и безгрешна! Лили знала, что разыщет свою дочь, даже если на это уйдет вся жизнь.
      Алекс впервые видел, чтобы столь хрупкая женщина ела с таким аппетитом. Возможно, именно в этом источник ее неистощимой энергии. С большим изяществом Лили поглотила немалую порцию ветчины в соусе из мадеры, несколько ложек картофеля и тушеных овощей, не забыла о пирожных, а затем закусила свежими фруктами. Все это время она смеялась и участвовала в общей беседе. Солнечный свет падал на ее оживленное лицо. Несколько раз Алекс ловил себя на том, что смотрит на нее. Его обеспокоило, что он все сильнее поддается ее чарам и пытается разгадать таившуюся в ней загадку.
      О чем бы ни шел разговор, Лили всегда могла поддержать его. Обширные познания в охоте, лошадях и других чисто мужских увлечениях придавали ее очарованию своеобразный, немножко грубоватый характер. Когда же она обменивалась с Тотти светскими сплетнями, то превращалась в утонченную даму – не каждой представительнице бомонда удавалось достичь такого умения держать себя. Но сильнее всего озадачивали те мгновения – очень краткие, – когда в ней проявлялось безыскусное обаяние, которого так недоставало ее младшей сестре.
      – Пенни будет самой восхитительной невестой в Лондоне! – воскликнула Лили, заставив сестру смущенно улыбнуться. Затем она искоса взглянула на Тотти. – Я счастлива, мама, что твои мечты о грандиозной свадьбе сбылись. Особенно после тех мучений, что ты вытерпела из-за меня.
      – Я бы не сказала, что ты доставила так уж много мучений, дорогая. И я все еще не рассталась с надеждой когда-нибудь устроить и твою свадьбу.
      Лили сохранила ласковое выражение лица, но в душе рассмеялась. «Уж лучше я попаду в преисподнюю, чем стану чьей-то женой», – подумала она и посмотрела на Алекса, внимание которого, казалось, было поглощено остывающей едой на тарелке.
      – Трудно найти мужчину, за которого я бы согласилась выйти замуж.
      Во взгляде Пенелопы отразилось любопытство.
      – А каким он должен быть, Лили?
      – Трудно сказать, – задумчиво проговорила Лили.
      – Тряпка? – предположил Алекс. Лили уничтожающе посмотрела на него.
      – Судя по тому, что я вижу, брак дает больше преимуществ мужчинам. Муж держит жену в полном подчинении, как на основании закона, так и финансово, а бедняжка все свои лучшие годы растит его детей и заботится о благополучии семьи. И однажды обнаруживает, что ее жизнь догорела, как свеча.
      – Вильгемина, все совсем не так! – воскликнула Тотти. – Любая женщина нуждается в руководстве и покровительстве мужа.
      – Только не я!
      – В самом деле? – осведомился Алекс и взглядом буквально пригвоздил Лили к стулу. Она вздрогнула, но стойко выдержала его взгляд. Очевидно, он что-то слышал о ее отношениях с Дереком Крейвеном. Ну и пусть, его мнение для нее ничего не значит. К тому же его не касается, есть ли у нее связь с кем-нибудь или нет!
      – Да, в самом деле, – холодно проговорила Лили. – Но если я все же выйду замуж, милорд, то выберу человека, который не будет путать силу с жестокостью. Он будет видеть в своей жене друга, а не роскошную рабыню. Он…
      – Лили, хватит! – оборвал ее отец. Его лицо потемнело. – Больше всего на свете я желаю покоя, а ты вносишь в мою жизнь беспорядок. Теперь тебе придется помолчать.
      – А я бы хотел, чтобы она продолжила, – спокойно возразил Алекс. – Скажите нам, мисс Лоусон, какие еще качества вы хотели бы видеть в мужчине?
      Лили почувствовала, что у нее горят щеки. В ее груди появилось странное ощущение – то ли нетерпеливое ожидание, то ли предвкушение чего-то.
      – Я не желаю продолжать, – пробормотала она. – Уверена, у вас уже сложилось определенное впечатление…
      Она положила в рот кусочек курятины, однако почему-то у этого деликатеса был вкус древесных опилок. Она с трудом проглотила его. Все молчали. Пенелопа переводила расстроенный взгляд со своего жениха на сестру и обратно.
      – Хотя, – спустя некоторое время заговорила Лили, подняв глаза на пунцовое лицо Тотти, – годы берут свое… Вполне возможно, что я встречу человека, который согласится сделать скидку на мой характер. Который будет терпимо относиться к моему образу жизни. – Она многозначительно помолчала. – Вообще-то я, кажется, встретила его.
      – О чем ты говоришь, дорогая? – спросила Тотти.
      – Через день или два ко мне приедет гость. Замечательный молодой человек – между прочим, ваш сосед, лорд Рей-форд.
      Тотти тут же возликовала:
      – Ты шутишь, Вильгемина? Я с ним знакома? Почему ты раньше о нем не рассказывала?
      – Не уверена, что вы узнали бы о нем много нового, – с напускной скромностью заявила Лили. – Да вы знакомы с ним. Это Закари.
      – Виконт Стэмфорд!
      Изумление родственников вызвало у Лили улыбку:
      – Не кто иной. Как вам известно, мы с Закари подружились после того, как я рассталась с Гарри. Все эти годы нас соединяли очень теплые чувства друг к другу. Мы с ним превосходно ладили. Но недавно мне показалось, что наши чувства изменились. – Отлично, с гордостью подумала Лили. Она виртуозно преподнесла новость – как бы между прочим, спокойно, с точно отмеренной долей смущения.
      Алекса так и подмывало спросить, как оценивает ситуацию ее возлюбленный Дерек Крейвен, однако он сдержался и мысленно представил Лили рядом со Стэмфордом, безобидным, бесхребетным щенком. Лили обведет этого простофилю вокруг своего наманикюренного пальчика. Лили примирительно улыбнулась Пенелопе.
      – Конечно, дорогая Пенни, мы знаем, что когда-то Закари интересовался тобой. Но в последнее время он увидел меня в новом свете. Надеюсь, тебя не смущает вероятность того, что мы поженимся?
      На лице Пенелопы появилось странное выражение – изумление, смешанное с ревностью. Пенни никогда прежде не воспринимала свою сестру как соперницу. Она героическим усилием выдавила из себя улыбку.
      – Я рада, Лили, что ты нашла человека, который осчастливит тебя.
      – Зак будет мне отличным мужем, – задумчиво продолжала Лили. – Хотя нам придется потренировать его в стрельбе. Он не такой хороший спортсмен, как я.
      – Да, – без особого энтузиазма согласилась Пенелопа, – виконт Стэмфорд очень мягкий и вдумчивый человек.
      – Верно, – сказала Лили. Пенни – да благословит ее Господь – была видна насквозь. Мысль о том, что человек, которой так пылко ухаживал за ней, собирается жениться на ее старшей сестре, привела бедняжку в отчаяние. Все складывается как нельзя лучше. Сияя от радости, Лили посмотрела на Алекса. – Полагаю, милорд, вы не станете возражать, если ко мне приедет гость?
      – Я бы ни за что не стал мешать вашим надеждам на замужество, мисс Лоусон. Кто знает, когда еще выпадет другой случай!
      – Вы слишком добры, – мрачно буркнула Лили и откинулась на спинку стула, давая возможность лакею забрать у нее пустую тарелку.

* * *

      – Мисс! Мисс, вам принести что-нибудь? Может, чашку чаю?
      Лили услышала, как раздвинули шторы, и со стоном выбралась из мягких объятий сна. Ей в глаза ударил солнечный свет. Она повернула голову и поморщилась от боли в шее. Что за ужасный сон она видела – какие-то тягостные видения, связанные с Николь. Она бежала за дочерью, пытаясь догнать ее, петляла по бесконечным коридорам в незнакомых домах.
      Горничная продолжала донимать ее вопросами.
      Очевидно, его ненавистное сиятельство намеренно послал служанку, чтобы та разбудила ее ни свет ни заря – так, назло. Мысленно проклиная Вулвертона, Лили протерла глаза и села.
      – Нет, не хочу чаю, – буркнула она. – Я хочу еще полежать в кровати и…
      Ахнув, Лили огляделась по сторонам. Ее сердце бешено забилось от страха. Она находилась не в кровати. Она даже не была в своей комнате. Она сидела… Господи, она свернулась клубочком в кожаном кресле в библиотеке. Молодая горничная с рыжими кудряшками, выбившимися из-под белого чепца, стояла перед ней и растерянно теребила передник. Посмотрев вниз, Лили обнаружила, что она одета только в белую тонкую ночную сорочку. Ни халата, ни домашних туфель. Вчера вечером она отправилась спать в отведенную ей комнату для гостей, но потом каким-то непостижимым образом оказалась здесь.
      Весь ужас заключался в том, что она не помнила, как выбралась из постели и спустилась сюда. Она вообще ничего не помнила.
      Опять это случилось!
      Сбитая с толку, Лили провела ладонью по покрытому испариной лбу. Все было бы понятно, если бы вчера вечером она выпила лишнего. О, она совершала всякие глупости, когда бывала «под мухой», как выражался Дерек. Но за ужином она сделала всего пару глотков вина, а потом выпила чашку крепкого кофе.
      Подобное уже случалось дважды. И оба раза в ее лондонском доме. В первый раз она заснула в спальне, а проснулась в кухне. В другой раз Бертон, дворецкий, нашел ее спящей в гостиной и решил, что это действие спиртного. У Лили не хватило смелости признаться ему в том, что она трезва, как судья. Великий Боже, нельзя, чтобы кто-нибудь узнал о ее ночных «прогулках» – ведь человек в здравом уме не способен на такое!
      Горничная смотрела на нее, ожидая объяснений.
      – Я… я не могла заснуть и… пришла сюда, чтобы что-нибудь выпить, – проговорила Лили, зябко обхватив себя руками. – К-как глупо – заснуть в кресле. – Горничная оглядела комнату. Очевидно, ее удивило отсутствие бокала. Лили удалось выдавить из себя смешок. – Я села сюда и задумалась о чем-то… а потом заснула, так и не успев налить себе вина.
      – Да, мисс, – с сомнением в голосе произнесла горничная.
      Лили пригладила растрепанные волосы. Боль молотком стучала в висках, к голове нельзя было прикоснуться.
      – Я вернусь в свою комнату. Пришлите мне туда кофе, хорошо?
      – Да, мисс.
      Торопливо поднявшись, Лили вышла из библиотеки в главный холл. Из кухни доносились звяканье посуды, звон кастрюль, голоса слуг, принимавшихся за работу. Надо бы незаметно добраться до комнаты. Подобрав подол, Лили побежала вверх по лестнице.
      Она уже была у верхней ступеньки, когда увидела темный силуэт. Ее сердце упало. Это был лорд Рейфорд.
      Одетый в костюм для верховой езды и начищенные до блеска черные сапоги, он отправлялся на утреннюю прогулку. Лили поспешно опустила подол сорочки. Оценивающий взгляд Вулвертона, казалось, проник сквозь тонкую ткань и внимательно изучал изгибы ее тела.
      – Что вы здесь делаете в таком виде? – сухо осведомился он.
      В первое мгновение Лили не нашлась с ответом, но потом ее осенило. Она вызывающе вскинула голову и устремила на него высокомерный взгляд.
      – А вдруг вчера вечером я забавлялась с одним из ваших слуг? Разве не этого ждут от женщины вроде меня?
      Наступила гнетущая тишина. Лили, казалось, целую вечность выдерживала его бесстрастный взгляд, а потом попыталась отвести глаза. Однако у нее ничего не получилось. Внезапно ей показалось, что вместо льдинок в его глазах промелькнули огненные искры. У нее возникло ощущение, будто мир завертелся вокруг их двоих, и она, покачнувшись, схватилась за перила.
      Наконец Вулвертон заговорил, и его голос звучал более сурово, чем обычно:
      – Если вы, мисс Лоусон, намерены оставаться под моей крышей, я не позволю вам выставлять напоказ свое видавшее виды тело, ради блага слуг и всех, кто здесь находится. Вы поняли?
      Его презрение было страшнее пощечины. Видавшее виды? Лили судорожно втянула в себя воздух.
      Она не помнила, чтобы Кто-либо когда-либо вызывал в ней такую ненависть. Не считая, естественно, Джузеппе. Ей хотелось осадить его меткой и обидной фразой, но стремление убежать пересилило это желание.
      – Поняла, – сказала она и бросилась вперед.
      Алекс не смотрел ей вслед. Он спустился вниз почти с такой же скоростью, что и Лили. Вместо того чтобы отправиться в конюшню, он пошел в библиотеку к с такой силой хлопнул дверью, что едва не сорвал ее с петель. И только после этого он позволил себе перевести дух. В тот момент, когда он увидел ее в тонкой белой сорочке, в нем вспыхнуло желание. И даже сейчас его тело горело как в огне. Ему захотелось овладеть ею прямо там, на ступеньках, а потом отнести ее вниз, уложить на ковер и еще раз войти в нее. Ее волосы, эти чертовы короткие кудряшки, так и притягивали его руки… жемчужная белизна ее шеи… маленькие соблазнительные холмики грудей.
      Алекс чертыхнулся и потер гладко выбритый подбородок. Когда была жива Каролина, к его желанию примешивались нежность и любовь. Но то, что он испытал сегодня, не имеет отношения к любви. Он предал Каролину, позволив возбуждению одержать над собой верх. Лили гораздо опаснее, чем он подозревал. Ему удается сохранять самообладание, только когда ее нет рядом. Однако он не поддастся искушению… не поддастся, даже если его усилия приведут к гибели.

      – Закари! Дорогой, милый Закари, как хорошо, что ты приехал! – Лили вышла ему навстречу и, взяв его за руку, пригласила в дом с таким видом, будто она была там хозяйкой.
      Она приподнялась на цыпочки и подставила ему лицо. Закари покорно поцеловал ее. Одетый в элегантный черный костюм для верховой езды, он был чрезвычайно красив и напоминал благополучного сквайра. Дворецкий с почтением принял у него плащ, перчатки и шляпу и удалился.
      Лили поспешно отвела Закари в дальний угол холла и зашептала:
      – Они все пьют чай в гостиной – мама, Пенни и Вулвертон. Если ты будешь строить глазки моей сестре, я побью тебя. А теперь пошли!
      – Подожди! – взволнованно проговорил Закари, крепче сжав ее руку. – Как Пенелопа?
      Лили улыбнулась:
      – Не надо беспокоиться. Еще не все потеряно, старина.
      – Она по-прежнему любит меня? Она говорила об этом?
      – Нет, она не хочет признаваться, – неохотно ответила Лили. – Однако она точно не любит Вулвертона.
      – Лили, я умираю от любви к ней! Наш план должен сработать.
      – Сработает, – уверенно проговорила Лили и взяла его под локоть. – А теперь… в бой!
      Они чинно покинули холл.
      – Я приехал слишком поздно? – намеренно громко поинтересовался Закари, чтобы слышали все, кто находился в гостиной.
      Лили подмигнула ему.
      – Вовсе нет, дорогой. Ты поспел к чаю. – Широко улыбаясь, она впихнула его в гостиную – красивую, просторную комнату с резной мебелью красного дерева, широкими окнами и стенами, задрапированными бледно-желтым шелком. – А вот и мы! – весело объявила она. – Все друг друга знают. Как удобно – не надо никого представлять! – Она с нежностью сжала руку молодого человека. – Должна сказать тебе, Зак, что чай в Рейфорд-Парке великолепен. Почти такой же ароматный, как тот, что я завариваю в Лондоне.
      Закари обвел глазами присутствующих.
      – Я в жизни не пил лучшего чаю, чем у Лили. Рецепт своей смеси она держит в тайне, поэтому никому не удается превзойти ее.
      – Я нашла его во время своих путешествий, – объяснила Лили, усаживаясь на изящный стул с гнутыми ножками.
      Она украдкой посмотрела на сестру и успела заметить, как та и Закари обменялись пристальными взглядами. На мгновение в глазах Пенни промелькнули грусть и безнадежная тоска. «Бедняжка Пенни! – подумала Лили. – Я помогу тебе. А потом, возможно, вы с Закари докажете мне, что настоящая любовь действительно существует».
      Закари, как истинный джентльмен, направился к небольшому диванчику, на котором сидели Тотти и Пенелопа. Увидев, что девушка смущенно покраснела, он обратился не к ней, а к ее матери:
      – Леди Лоусон, я счастлив видеть вас и вашу очаровательную дочь. Надеюсь, у вас все хорошо?
      – Очень хорошо, – с некоторой неловкостью ответила Тотти.
      Хотя она и возражала против ухаживаний Закари, молодой человек нравился ей. Как и все, она знала, что Закари искренне любит Пенелопу и что его чувство делает ей честь. Но семья со скудными средствами должна смотреть на жизнь практично. Лорд Рейфорд – более выгодная партия для дочери.
      Алекс стоял у облицованного мрамором камина, курил сигару и внимательно наблюдал за всеми. Лили бросила на него сердитый взгляд. До чего же он груб! Обычно джентльмены позволяют себе закурить, когда собираются в специально отведенных местах и обсуждают чисто мужские вопросы. Скидку делают только ворчливым старикам, предпочитающим сигаре трубку, – им дозволено курить при дамах. Но Вулвертон пока еще не старик и не должен курить в присутствии дам.
      Закари вежливо кивнул Алексу:
      – Добрый день, Вулвертон.
      Алекс кивнул в ответ. Затянувшись, он выпустил клуб дыма и прищурился, при этом его серебристые глаза недобро блеснули.
      «Вот скотина!» – угрюмо подумала Лили. Наверное, Рей-форд почувствовал, что присутствие Закари, такого милого, вежливого, приятного всем, представляет угрозу для него. Вулвертону не под силу расположить к себе окружающих, даже если он потратит на это всю жизнь. Лили недовольно посмотрела на графа, а потом с улыбкой обратилась к Закари:
      – Присаживайся, Зак, и расскажи нам, что нового произошло в Лондоне.
      – Без тебя там, как всегда, ужасно скучно, – ответил Закари, придвигая к ней стул. – Недавно я побывал на большом приеме и обнаружил, что замужество с лордом Дирхерстом пошло Аннабелле на пользу, она выглядит потрясающе.
      – Рада слышать это! – воскликнула Лили. – После десяти лет брака с сэром Чарльзом, этим сварливым старым козлом, она заслужила счастье.
      – Вильгемина! – испуганно вскричала Тотти. – Как ты смеешь говорить о сэре Чарльзе – да будет мир праху его – такими жуткими словами?
      – А почему бы и нет? Аннабелле было всего пятнадцать, когда ее выдали за него – а ведь он годился ей в дедушки! Всем известно, что сэр Чарльз был суров с ней. Лично я довольна тем, что он вовремя отдал Богу душу и тем самым дал Аннабелле возможность найти себе подходящего по возрасту мужа.
      Тотти неодобрительно покачала головой:
      – Вильгемина, можно подумать, у тебя нет сердца.
      Закари похлопал Лили по руке и ринулся на ее защиту:
      – Ты слишком прямодушна, моя дорогая. Однако все твои знакомые знают, что у тебя доброе сердце.
      Лили одарила его сияющей улыбкой. Краем глаза она заметила, что Пенни потрясена. Едва ли Пенелопа могла предположить, что ее возлюбленный называет сестру «моя дорогая». В душе Лили поднялось сочувствие, и она пожалела, что пока не может раскрыть Пенни всю правду.
      – Я попытаюсь обуздать свой язык, – со смехом пообещала она, – хотя бы на сегодняшний вечер. Итак, продолжай, Зак, а я, так и быть, не буду высказывать свое мнение и шокировать окружающих. Позволь налить тебе чаю. С молоком, без сахара, правильно?
      Пока Закари развлекал дам лондонскими сплетнями, Алекс наблюдал за Лили. Судя по всему, вынужден был признать он, эти двое действительно собираются пожениться. В их отношениях присутствует легкая непринужденность, что свидетельствует о давней дружбе.
      Ясно, что они нравятся друг другу и им уютно вместе.
      Выгода, которую принесет этот брак, очевидна. Как третий сын, Закари, естественно, с благодарностью примет состояние Лили, более значительное, чем те крохи, которые причитаются ему по наследству. Лили привлекательна, особенно в этом платье цвета морской волны, оттеняющем белизну ее кожи. У нее необычный цвет волос и разрез глаз. Любой мужчина счел бы за счастье оказаться с ней в постели. Более того, в глазах света Лили будет счастливицей, которой удалось подцепить такого благородного и достойного мужа. Особенно после того, как она долгие годы балансировала на грани между высшим обществом и полусветом.
      Алекс нахмурился, представив Лили и Закари вдвоем. Этот брак – ошибка. В свои тридцать лет Закари остается простодушным мальчишкой. Он никогда не станет хозяином в доме, тем более имея такую своевольную жену, как Лили. Ему всегда будет проще подчиняться ее желаниям, чем спорить. Со временем презрение к своему бесхарактерному мужу подавит в Лили все другие чувства. Этот брак сделает несчастными обоих.
      – Милорд? – Все выжидательно смотрели на Алекса. Он понял, что глубоко задумался и перестал участвовать в общей беседе. – Милорд, – сказала Лили, – я только что спросила вас, выкопали ли в саду яму?
      Алекс решил, что ослышался.
      – Яму? – переспросил он.
      Судя по виду Лили, она была чрезвычайно довольна собой.
      – Да, для нового пруда.
      Алекс растерянно смотрел на нее. Наконец он обрел дар речи:
      – О чем, черт побери, вы говорите?
      Казалось, все, кроме Лили, которая продолжала лучезарно улыбаться, были потрясены его грубостью.
      – Вчера днем у меня состоялся обстоятельный разговор с вашим садовником мистером Чамли. Я дала ему несколько советов по поводу того, как изменить сад.
      Алекс выдернул сигару изо рта и в сердцах швырнул ее в огонь.
      – Мой сад не нуждается в изменениях! – прогремел он. – Он остается таким уже двадцать лет!
      Лили бодро кивнула:
      – Именно об этом и речь! Я сказала ему, что стиль вашего ландшафта безнадежно устарел. Во всех действительно модных садах есть несколько прудов. Я показала мистеру Чамли, где нужно вырыть еще один.
      Алекс побагровел: сначала краска залила его шею, а потом поднялась к щекам. Ему хотелось придушить Лили.
      – Чамли не сдвинет с места ни горсти земли без моего разрешения!
      Лили с невинным видом пожала плечами:
      – Мне показалось, он с энтузиазмом отнесся к этой затее. Не удивлюсь, если он уже начал копать. Кстати, думаю, вы одобрите изменения. – Она ласково, по-сестрински, улыбнулась ему. – И всегда, прогуливаясь возле этого очаровательного прудика, вы будете думать обо мне.
      Лицо Вулвертона исказила гримаса. Он издал звук, очень похожий на рычание, и пулей вылетел из комнаты.
      Тотти, Пенелопа и Закари изумленно уставились на Лили.
      – Сомневаюсь, что ему понравилась моя идея, – всем своим видом демонстрируя разочарование, заключила она.
      – Вильгемина, – слабым голосом проговорила Тотти, – я знаю, что твои усилия продиктованы благими намерениями. Однако, по моему мнению, тебе больше не стоит предпринимать попытки усовершенствовать поместье лорда Рейфорда.
      Неожиданно в дверях гостиной появилась горничная в белом переднике и чепце с оборками.
      – Леди Лоусон, повар желает обсудить с вами свадебный стол, когда у вашей милости найдется времечко. Они не знают, что из чего готовить, от супа до прочей мелочи.
      – Но почему? – встревожилась Тотти. – Мы с ним уже все обсудили, все до последней детали. Тут не может быть никакой путаницы.
      Лили тихо кашлянула.
      – Мама, возможно, повар хочет обсудить с тобой те изменения, которые я внесла в праздничное меню…
      – О Боже! Вильгемина, что ты наделала? – Тотти поспешила прочь из комнаты.
      Лили улыбнулась Закари и Пенелопе.
      – Итак, вы не против побыть некоторое время вдвоем, пока я буду исправлять последствия учиненного мной беспорядка?
      Оставив без внимания слабые возражения сестры, Лили вышла из гостиной и притворила за собой дверь.
      – Отлично сработано! – проговорила она, потирая руки и усмехаясь.
      Пока она шла по длинному коридору, ее так и подмывало засвистеть. Решив прогуляться по саду, она открыла одну из стеклянных дверей.
      Она бродила между живых изгородей и ухоженных деревьев, наслаждаясь погожим днем и легким ветерком, который играл ее волосами. Лили старалась никому не попадаться на глаза, особенно когда услышала голоса. Грозный низкий голос Вулвертона напоминал раскаты грома. Хорошо бы выяснить, что происходит. Искушение было столь велико, что она поддалась ему и бесшумно подкралась к живой изгороди.
      – …Но, милорд! – возражал Чамли. Лили представила, как его круглое лицо покраснело до самых висков. – Милорд, она действительно кое-что предложила, но я бы никогда не взялся за такое важное дело, не посоветовавшись с вами.
      – Что бы она ни предлагала – нечто существенное или какую-нибудь мелочь, – просто не делайте этого, – приказал Вулвертон. – Даже если она попросит обрезать ветку или выдернуть сорняк! Чтобы даже камешек не был сдвинут по ее просьбе!
      – Да, милорд, конечно, конечно…
      – И хватит с нас этих чертовых прудов в саду!
      – Да, милорд, они нам не нужны.
      – Сообщите мне, Чамли, если она снова примется учить вас. Я предупрежу остальных работников, чтобы они ни под каким видом не меняли заведенного порядка. Я боюсь выйти за пределы собственного поместья! Вдруг ей взбредет в голову покрасить дом в розовый и пурпурный цвета!
      – Да, милорд.
      Кажется, Вулвертон закончил свою напыщенную речь, беседа завершилась. Лили услышала звук шагов и спряталась в кустах. Ее не должны были заметить. К несчастью, Вулвертон интуитивно почувствовал ее присутствие. Лили не шевелилась и даже боялась дышать, но Вулвертон все же внимательно вглядывался в заросли.
      В конце концов он увидел ее. Еще секунду назад Лили улыбалась и мысленно поздравляла себя – и вот к ней обращено сердитое лицо Вулвертона.
      – Мисс Лоусон? – отрывисто произнес он.
      Лили козырьком приставила руку ко лбу, чтобы защитить глаза от яркого солнца.
      – Да, милорд?
      – Вы услышали достаточно или мне следует повторить?
      – Все, кто находился в пределах мили, не могли не услышать вас. И если вам от этого станет легче – я никогда не помышляла о том, чтобы красить дом в пурпурный цвет. Хотя…
      – Что вы здесь делаете? – перебил ее Вулвертон. Лили быстро соображала.
      – Видите ли, у нас с Закари вышла… небольшая размолвка, и я решила подышать свежим воздухом и немного остынуть, а потом…
      – Ваша мать с Закари и Пенелопой?
      – Думаю, что да, – с невинным видом ответила Лили. Вулвертон уставился на нее так, будто мог проникнуть сквозь маску скуки и прочитать ее мысли.
      – Чего вы добиваетесь? – грозно спросил он, а потом вдруг резко повернулся и зашагал к дому.
      О нет! Лили похолодела, представив, что он может застать Закари и Пенелопу за чем-нибудь компрометирующим. Тогда все рухнет. Надо срочно остановить его.
      – Подождите! – закричала она, побежав вслед за ним. – Подождите! По…
      В это мгновение ее нога за что-то зацепилась и она с пронзительным криком упала на землю. Чертыхнувшись, она перевернулась, чтобы выяснить, что же остановило ее. Это оказался корень дерева, дугой выступающий из почвы. Лили попыталась встать на ноги, но, не выдержав острой боли в щиколотке, повалилась на бок.
      – О, чертова преисподняя…
      Голос Вулвертона прервал поток ее ругательств.
      – Что такое? – осведомился он, вернувшись на несколько шагов назад.
      – Я вывихнула ногу! – сердито ответила Лили.
      Алекс бросил на нее скептический взгляд и отвернулся.
      – Проклятие, я действительно вывихнула ногу! – закричала она. – Подойдите и помогите мне! Даже в вас должно быть хоть что-то от джентльмена. Наверняка в вас можно отыскать хотя бы чайную ложку благовоспитанности, требующейся для помощи даме.
      Алекс приблизился к Лили, но даже не наклонился к ней.
      – Какая нога?
      – Так ли уж это важно?
      Алекс присел на корточки и, подняв подол ее платья, обнажил затянутые в чулки щиколотки.
      – Какая? Эта?
      – Нет, дру… ой! – Лили взвизгнула от боли. – Что вы пытаетесь… ой! Болит как черт! Убери прочь свою проклятую руку, ты, остроносый садист…
      – Итак, кажется, вы не притворяетесь. – Алекс подхватил ее под локти и поставил на ноги.
      – Естественно, не притворяюсь! Почему никто не срезал этот чертов корень? Он же просто опасен для жизни!
      Вулвертон едва не спалил ее взглядом.
      – Что еще вы хотели бы изменить в моем саду? – В его голосе явственно слышалась ожесточенность.
      У Лили хватило ума промолчать, и она лишь покачала головой.
      – Отлично, – процедил Вулвертон, и они двинулись к дому.
      Лили неловко прихрамывала рядом с Алексом.
      – Вы не собираетесь подать мне руку?
      Он выставил перед ней согнутый локоть, и Лили, взяв его под руку, навалилась на него всей тяжестью своего тела. Пока они шли через сад, она делала все возможное, чтобы задержать Вулвертона и тем самым дать возможность Закари и Пенелопе подольше побыть наедине. Она украдкой взглянула на своего спутника. Очевидно, покинув гостиную, Вулвертон взъерошил свои золотистые волосы, и от безупречно гладкой прически не осталось и следа. Под воздействием влажного воздуха они закрутились колечками на шее, несколько прядей упали на лоб. Действительно, для мужчины у него очень красивые волосы.
      Идя рядом с ним, Лили остро ощущала его запах. От него приятно пахло табаком, накрахмаленным бельем и чем-то еще, что она определить не смогла. Этот аромат, влекущий, манящий, был слабым. Несмотря на боль в ноге, она наслаждалась прогулкой. Это открытие так возмутило ее, что она вынуждена была разрушить очарование новым спором.
      – Неужели нужно идти так быстро? – набросилась она на Вулвертона. – У меня такое чувство, будто мы участвуем в каком-то проклятом состязании по ходьбе. Черт возьми! Послушайте, Вулвертон, если от этого моей ноге станет хуже, отвечать будете вы!
      Алекс нахмурился, но шаг замедлил.
      – Вы слишком много бранитесь, мисс Лоусон.
      – Если мужчины разговаривают точно так же, почему я не могу? Кроме того, все мои друзья-джентльмены восхищаются моим красочным языком. – В том числе и Дерек Крейвен?
      Лили обрадовалась тому, что ему известно о ее дружбе с Дереком. Пусть он знает, что у нее есть могущественный союзник.
      – Именно мистер Крейвен научил меня самым полезным выражениям.
      – Не сомневаюсь в этом.
      – Неужели мы должны нестись с такой скоростью? Я не какой-то упрямый мул, чтобы меня безжалостно гнали вперед. Неужели нельзя идти медленнее? Кстати, милорд, от вас воняет сигарами.
      – Если это оскорбляет вас, можете добираться до дома самостоятельно.
      Они продолжали спорить, даже когда вошли в холл. Лили позаботилась о том, чтобы ее голос был слышен в отдаленных уголках дома, – она хотела оповестить Пенелопу и Закари об их возвращении. Вулвертон открыл дверь в гостиную и пропустил Лили вперед. Несчастные влюбленные чинно сидели вдалеке друг от друга.
      Интересно, подумала Лили, что произошло между ними за это время? Закари, как обычно, пребывал в отличном расположении духа, а щеки Пенелопы покрывал возбужденный румянец.
      Алекс оглядел их и сухо проговорил:
      – Мисс Лоусон упоминала о какой-то размолвке…
      Закари, который встал при их появлении, устремил на Лили озадаченный взгляд.
      – Моя вспыльчивость всем известна, – пришла ему на помощь Лили, рассмеявшись. – Мне просто нужно было успокоиться и прийти в себя. Я прощена, Зак?
      – Здесь нечего прощать, – галантно ответил Закари, целуя ей руку.
      Лили отпустила локоть Алекса и оперлась на Закари.
      – Зак, тебе придется помочь мне сесть в кресло. Я подвернула ногу, гуляя в саду. – Она небрежно махнула рукой в сторону тщательно ухоженных лужаек. – Представляешь, из земли торчал корень толщиной с мужскую ногу. Об него я и споткнулась.
      – Это небольшое преувеличение, – насмешливо заметил Алекс.
      – Что бы вы ни говорили, но корень был огромный. – С помощью Закари Лили доковыляла до ближайшего кресла и упала в него.
      – Придется сделать припарки! – воскликнула Пенелопа. – Бедняжка Лили, не двигайся! – Она бросилась прочь из комнаты и побежала на кухню.
      Закари принялся заботливо расспрашивать Лили:
      – Сильно болит? Вся нога или только щиколотка?
      – Со мной все будет в порядке. – Лили поморщилась с таким видом, будто боль была невыносимой. – Но все же мне бы хотелось, чтобы завтра ты приехал проведать меня.
      – Я буду приезжать каждый день, пока ты не поправишься, – пообещал Зак.
      Посмотрев поверх его головы на Вулвертона, Лили улыбнулась графу. В ответ раздался странный звук. Интересно, спросила она себя, был ли это скрежет его зубов?

* * *

      На следующий день нога Лили почти перестала болеть, и только некоторый дискомфорт в щиколотке напоминал о вчерашнем происшествии. День был на удивление теплый и солнечный. Утром приехал Закари и пригласил ее на прогулку в экипаже. Лили настояла, чтобы поехала и Пенелопа. Алекс под предлогом неотложных дел бесцеремонно отклонил робкое приглашение Пенелопы присоединиться к ним. Нет надобности говорить о том, что Лили, Пенелопа и Закари восприняли его отказ с молчаливым облегчением. Если бы он поехал с ними, то возникла бы довольно напряженная ситуация.
      Троица отправилась на прогулку в кабриолете. Закари великолепно правил лошадью, изредка оглядываясь на сестер и смеясь их шуткам. Лили и Пенелопа в широкополых шляпках, которые защищали их смеющиеся лица от яркого солнца, сидели позади Закари.
      На развилке Закари предложил свернуть на проселочную дорогу. Вскоре они увидели зеленый луг. В воздухе стоял пряный аромат фиалок, клевера и дикой герани.
      – Как прекрасно! – воскликнула Пенелопа, откидывая с лица непокорную прядь. – Может, погуляем? Я бы с удовольствием нарвала фиалок для мамы.
      – Гм… – Лили с сожалением покачала головой. – К несчастью, моя нога еще немножко болит, – покривила душой она. – Сегодня у меня нет настроения гулять по полям. Возможно, Закари вызовется сопровождать тебя.
      – О, я… – Пенелопа посмотрела на Закари, красивого, серьезного, и зарделась как маков цвет. – Сомневаюсь, что это прилично.
      – Пожалуйста! – взмолился молодой человек. – Я буду только счастлив.
      – Но… наедине…
      – Пенни, нам всем известно, что Зак – истинный джентльмен, – сказала Лили. – Да и я глаз с вас не спущу. Я буду сопровождать вас на расстоянии. Конечно, если тебе не хочется гулять, я буду рада, если ты посидишь со мной, и мы будем восхищаться пейзажем из кабриолета.
      Поставленная перед выбором – гулять наедине с возлюбленным или сидеть в кабриолете с сестрой, – Пенелопа прикусила нижнюю губку и нахмурилась.
      Соблазн одержал над ней верх. Она робко улыбнулась Закари:
      – Мы погуляем очень недолго.
      – Мы вернемся, как только ты пожелаешь, – заверил ее Закари и резво спрыгнул на землю.
      Лили с теплотой наблюдала за тем, как он помог Пенелопе выбраться из кабриолета и как они рука об руку неспешным шагом прогуливались по лугу. Эти двое были созданы друг для друга. Закари – достойный молодой человек, достаточно сильный, чтобы защитить ее. И в то же время в нем сохранилось очень много юношеского, поэтому Пенни не пугает мысль о совместной жизни с ним. Что касается самой Пенелопы, то из нее получится именно такая жена, какая нужна Заку, – нежная, невинная.
      Положив ноги на обитое бархатом сиденье, Лили взяла корзинку с бисквитами и фруктами, которую они захватили с собой. Она съела ягоду клубники и выбросила зеленый черенок на землю. Затем, сняв шляпку и подставив лицо солнцу, она потянулась за следующей ягодой.
      Однажды, давным-давно, в Италии, они с Джузеппе устроили пикник на лугу, очень похожем на этот. Это было незадолго до того, как они стали любовниками. В то время Лили считала себя чрезвычайно искушенной. Только позже она осознала, какой была глупой и наивной…

* * *

      – Деревенский воздух восхитителен, – заявила Лили. Растянувшись на одеяле, она оперлась на локти и вонзила зубки в сочный, спелый персик. – Здесь все кажется вкуснее!
      – Значит, ты пресытилась утомительными удовольствиями города, a, amore mio? – В красивых, опушенных длинными темными ресницами глазах Джузеппе горел чувственный огонь.
      – Здесь высший свет так же скучен, как в Англии, – задумчиво проговорила Лили, устремив взгляд на разогретую солнцем зеленую траву. – Все стремятся перещеголять друг друга в остроумии и стать законодателями мод, все говорят и никто не слушает.
      – Я слушаю, carissima. Я слушаю все, что ты говоришь.
      Повернувшись, Лили улыбнулась ему:
      – Слушаешь, да? А почему, Джузеппе?
      – Я люблю тебя! – страстно произнес он. Лили не смогла удержаться от смеха:
      – Ты любишь всех женщин.
      – Разве это плохо? В Англии – возможно, но не в Италии. Каждой женщине я дарю особую любовь. И тебе тоже. – Он взял сочную виноградину и поднес ягоду к ее губам. Его взгляд был прикован к ее глазам.
      Сердце Лили учащенно забилось. Польщенная, она открыла рот, сжала виноградину зубами и улыбнулась.
      Еще ни один мужчина не ухаживал за ней с такой пылкой нежностью. Взгляд Джузеппе был полон сладостных обещаний, он сулил ласку, удовольствие, желание. Ее разум отказывался верить этим обещаниям, но сердце отчаянно хотело, чтобы они стали явью. Она так долго была одна! И еще у нее была мечта постигнуть ту тайну, которую все, казалось, воспринимали как нечто само собой разумеющееся.
      – Лили, моя прекрасная маленькая англичаночка, – проговорил Джузеппе, – я могу сделать тебя счастливой. Очень-очень счастливой, bella.
      – Ты не должен так говорить. – Лили отвернулась, чтобы скрыть пылающее лицо. – Никто не вправе обещать такие вещи.
      – Perche no? <Почему нет? (ит.)> Позволь мне попробовать, сага. Прекрасная Лили, у тебя всегда грустная улыбка. Я все исправлю.
      Он неторопливо поцеловал ее. Его губы были теплыми, их прикосновение – приятным. В тот момент Лили решила, что именно он сделает из нее женщину. Она отдастся ему. Ведь никто, в конце концов, никогда не поверит в то, что она девственница. Невинность ничего для нее не значила.

* * *

      Оглядываясь назад, Лили не понимала, почему она считала мужчин и любовь манящей тайной. Она уже тысячу раз заплатила за свою ошибку с Джузеппе и продолжает платить по счетам. Вздохнув, она посмотрела на сестру и Закари. Они не держались за руки, но все равно чувствовалось, что между ними существует взаимное притяжение. «Он никогда не предаст тебя, Пенни, – подумала Лили, – а это, поверь мне, большая редкость».

* * *

      После отъезда Закари Пенелопа вся сияла. Однако потом что-то произошло. За ужином она сидела бледная и поникшая, радостного блеска в глазах как не бывало. Лили недоумевала. Возможность поговорить представилась поздно вечером, когда они укладывались спать.
      – Пенни, – спросила Лили, расшнуровывая сестре платье, – в чем дело? Всю вторую половину дня ты была такой тихой и к еде почти не прикоснулась.
      Пенелопа подошла к туалетному столику и вынула шпильки из волос, рассыпавшихся золотистой массой. Она посмотрела на сестру, в ее взгляде отражалось отчаяние.
      – Я знаю, что ты пыталась сделать. Но больше не надо устраивать мне встречи с Закари. Это ни к чему не приведет. И это не правильно!
      – Ты сожалеешь, что провела с ним время? – с искренним раскаянием проговорила Лили. – Я поставила тебя в неловкое положение, да? Прости меня…
      – Нет, это было замечательно! – воскликнула Пенелопа и тут же стыдливо зарделась. – Мне не следовало говорить этого. Не знаю, что со мной! Меня все ставит в тупик!
      – Это потому, что ты всегда подчинялась маме и папе и старалась угодить им. Пенни, ты всегда руководствовалась чьими-то интересами, но только не своими. Ты любишь Закари, однако жертвуешь собой ради долга.
      Пенелопа села на кровать и грустно поникла головой.
      – Не имеет значения, кого я люблю.
      – Твое счастье – только это имеет значение. Чем ты расстроена? Что произошло?
      – Сегодня, после того как мы вернулись с прогулки, у меня с лордом Рейфордом был разговор, – угрюмо ответила Пенелопа.
      Лили вся подобралась:
      – Что? Что он сказал?
      – Он задавал вопросы… намекал на то, что на самом деле Закари не ухаживает за тобой. Он заявил, что Закари ведет себя бесчестно, притворяясь, будто ухаживает за тобой, а в действительности ухаживает за мной.
      – Как он посмел сказать такое! – вспылила Лили.
      – Это правда, – возразила Пенелопа. – Ты же сама знаешь.
      – Конечно, это… Именно я и придумала этот план!
      – Я так и предполагала.
      – Но как он смеет оскорблять меня, делая подобные заявления!
      – Лорд Рейфорд сказал, что если Закари однажды решил жениться на девушке такой, как я, он никогда не возьмет в жены похожую на тебя.
      Лили нахмурилась:
      – Как я?
      – «Прожженную», так он выразился, – с явной неохотой ответила Пенелопа.
      – «Прожженную»? – Лили, как тигрица, заметалась по комнате. – Кажется, он сомневается в том, что я могу быть для кого-нибудь желанной настолько, что меня захотят взять в жены! – возмущалась она. – Однако другие мужчины – те, в жилах которых течет кровь, а не вода, – считают меня очень привлекательной. Уж кого критиковать, так это его: у него столько прегрешений, что у меня времени не хватит перечислить их! Итак, я намерена все выяснить, и когда я закончу…
      – Лили, пожалуйста, – тихо взмолилась Пенелопа. – Эти сложности страшно расстраивают меня. Неужели нельзя оставить все как есть?
      – Разумеется! После того как его милость услышит от меня нечто важное…
      – Нет! – Пенелопа прижала руку ко лбу с таким видом, будто вот-вот упадет в обморок. – Нельзя сердить лорда Рейфорда! Я боюсь за всех нас!
      – Он угрожал тебе? – К счастью, Пенелопа не видела глаза сестры – в противном случае пылавший в них мстительный огонь сильно испугал бы ее.
      – Ну… не совсем. Но он такой могущественный. Д-думаю, он не стерпит никакого предательства… он не из тех, кого можно сердить!
      – Пенни, если Закари просил тебя…
      – Нет, – поспешно проговорила Пенелопа, и у нее по щекам потекли слезы. – Нет, мы больше не должны обсуждать этот вопрос! Я не желаю слушать… не могу!
      – Хорошо, – примирительно сказала Лили. – Сегодня мы не будем ничего обсуждать. Не плачь. Все будет отлично, вот увидишь.

* * *

      Алекс быстро спускался по главной лестнице. Он был одет в дорожный костюм: сюртук из тонкой шерсти, желто-коричневый поплиновый жилет и хлопковые брюки. Письмо, которое вчера принес посыльный, требовало его срочного возвращения в Лондон. Его младшего брата Генри исключали из Уэстфилда. Впервые отпрыска благородного семейства выгоняли из престижного учебного заведения.
      Разгневанный и одновременно встревоженный, Алекс спрашивал себя, что могло послужить причиной исключения. Генри всегда был непоседой и имел склонность к озорству, однако он обладал добродушным нравом. В своем коротком письме директор Уэстфилда не давал никаких объяснений и лишь заявлял, что присутствие мальчика в школе крайне нежелательно.
      Алекс тяжело вздохнул, укоряя себя за то, что плохо воспитал брата. Когда дело касалось дисциплины, у него не хватало духу наказывать Генри – ведь он был так мал, когда умерли родители. Алекс был ему скорее отцом, чем братом. Интересно, спрашивал он себя, правильно ли он вел себя с мальчиком? «Мне следовало бы жениться много лет назад, – виновато подумал он, – чтобы воспитанием Генри занималась добрая, отзывчивая женщина, которая заменила бы ему мать…»
      Размышления Алекса были прерваны появлением хрупкой девушки в тонкой ночной сорочке, спешившей вверх по лестнице. Опять Лили бродит по дому дезабилье! Он остановился.
      Внезапно она заметила его и замерла, потом посмотрела на его суровое лицо и, застонав, сжала голову руками.
      – Не будем обращать внимания на это, ладно?
      – Нет, мисс Лоусон, – раздраженно произнес Алекс, – я требую объяснений! Где вы были и что делали?
      – Вы не получите никаких объяснений, – буркнула Лили.
      Алекс молча разглядывал ее. Вполне возможно, что в прошлый раз она говорила правду – о том, что у нее свидание с одним из слуг. В ночной рубашке, растрепанная, изможденная, с темными кругами под глазами, она выглядит так, будто всю ночь веселилась напропалую.
      Алекс не смог определить, почему эта мысль привела его в ярость. Обычно ему было безразлично, чем занимаются другие, если только это не причиняло ему неудобств. Неожиданно он ощутил горький привкус во рту.
      – Если это случится еще раз, – холодно предупредил он, – я лично упакую ваши вещи. В Лондоне иногда закрывают глаза на недостаток нравственности, но здесь такое неприемлемо.
      Лили с вызовом встретила его взгляд и, что-то пробормотав себе под нос, двинулась вверх по лестнице.
      – Что вы сказали? – с плохо сдерживаемой яростью осведомился Алекс.
      Лили оглянулась через плечо и одарила его слащавой улыбкой:
      – Я пожелала вам прекрасного дня, милорд!
      Оказавшись в своей комнате, Лили приказала, чтобы ей приготовили ванну. Горничные быстро наполнили ванну с фарфоровым ободком, стоявшую в туалетной комнате, примыкавшей к спальне. Одна из девушек разожгла огонь в небольшом камине и повесила греться полотенца. После этого Лили отпустила ее.
      Сев в ванну, она принялась лениво плескать воду себе на грудь. Туалетная была оклеена обоями с китайской ручной росписью, изображавшей цветы и птиц. На фарфоровых изразцах были нарисованы драконы и пагоды. Старомодно. Лили поставила бы свой последний фартинг на то, что туалетную отделывали более двадцати лет назад. «Будь моя воля, я бы обязательно тут кое-что переделала», – подумала она и с головой погрузилась в горячую воду. Вынырнув, она задумалась о том, что с ней происходит.
      Эти хождения во сне стали повторяться чаще. Вчера она проснулась в библиотеке, а сегодня утром – в гостиной на диване. Как она оказалась там? Как ей удалось спуститься по лестнице не упав? Ведь она могла сломать шею!
      Нужно положить этому конец. Неужели ей придется ежевечерне привязывать себя к кровати, испуганно думала Лили. Но что скажут окружающие, если вдруг обнаружат ее в таком виде? Ну, Вулвертон, естественно, ничему не удивится, решила она и невесело усмехнулась. Он просто сочтет ее величайшей развратницей на свете.
      А что, если попытаться пить крепкие напитки на ночь? Если бы она опьянела… нет, это к добру не приведет. Уж слишком часто она видела, как вино разрушает человеческие судьбы. А что, если посоветоваться с врачом и попросить выписать сонные порошки… но вдруг он объявит ее помешанной? Лили провела рукой по мокрым волосам и закрыла глаза.
      – Возможно, я действительно помешалась, – проговорила она и судорожно сжала кулаки. Любая сошла бы с ума, если бы у нее украли ребенка!
      Вымыв волосы и энергично растерев себя мочалкой, Лили вышла из ванны и завернулась в теплое полотенце. Спустя некоторое время она надела кружевную нижнюю сорочку, вышитые хлопковые чулки и платье с набивным рисунком из крохотных розовых цветочков. В этом наряде она выглядела такой же юной, как Пенелопа.
      Лили расположилась перед камином и принялась строить планы на грядущий день.
      – Сначала, – проговорила она, щелкнув пальцами, – я должна убедить Вулвертона в том, что Закари ухаживает за мной, а не за Пенни. Это собьет его со следа.
      – Мисс? – услышала она робкий голос и, повернувшись, увидела в дверях туалетной горничную. – Вы сказали…
      – Нет-нет, не обращай внимания. Я разговаривала сама с собой.
      – Я пришла собрать грязное белье.
      – Можешь забрать мою ночную сорочку и постирать ее. Да, и еще скажи мне, где лорд Рейфорд. Я хочу поговорить с ним.
      – Он уехал в Лондон, мисс.
      – В Лондон? – Лили нахмурилась. – Но зачем? И надолго?
      – Он предупредил Сильверна, что вернется вечером.
      – Да, непродолжительная поездка. Что можно сделать за такое короткое время?
      – Никто не знает, зачем он поехал.
      У Лили возникло ощущение, что горничная что-то утаивает. Да, все слуги Вулвертона держат язык за зубами и верны своему хозяину. Лили предпочла удержаться от дальнейших расспросов.

* * *

      Уэстфилд стоял на одном из трех холмов на северо-западе от Лондона. В хорошую погоду оттуда можно было увидеть почти дюжину графств. В Уэстфилде, самой достойной из всех привилегированных школ для мальчиков, учились будущие великие политики, художники, поэты и военные. Алекс тоже учился здесь.
      Несмотря на строжайшую дисциплину и тиранию старшеклассников, он сохранил светлые воспоминания о школьных годах – годах крепкой дружбы и юношеских проказ. Поэтому он надеялся, что Генри приживется в Уэстфилде, однако получилось иначе.
      Угрюмого вида мальчик проводил Алекса в кабинет директора. Директор, доктор Торнуэйт, поднялся из-за огромного письменного стола со множеством ящиков и без тени улыбки поздоровался с Алексом. Торнуэйт оказался худощавым мужчиной с седыми волосами, узким морщинистым лицом и кустистыми темными бровями. У него был визгливый голос, и с первого же мгновения он повел разговор в недовольном тоне:
      – Лорд Рейфорд, я хотел бы выразить свое облегчение по поводу того, что вы приехали забрать нашего нарушителя спокойствия. Этот молодой человек обладает буйным темпераментом, что чрезвычайно опасно для окружающих и абсолютно неприемлемо в Уэстфилде.
      Когда директор закончил свою краткую речь, Алекс услышал позади себя голос брата:
      – Алекс!
      Генри, сидевший на деревянной скамье у стены, бросился было к нему, но потом, вспомнив, что нужно держаться степенно, остановился.
      Алекс не смог сдержать улыбку. Взяв брата за шиворот, он притянул его к себе и пристально посмотрел в глаза.
      – Почему он говорит, что ты опасен, малыш?
      – Из-за одной шутки, – признался Генри.
      Алекс грустно усмехнулся. Генри действительно обладал острейшей тягой к шалостям, однако он был хорошим мальчиком – любой мужчина гордился бы таким сыном. Недостаточно рослый для своих двенадцати лет, он отличался отменным здоровьем и силой. Он преуспевал в спорте и математике и втайне от всех увлекался поэзией. Обычно в его ярко-синих глазах мелькали озорные искорки, а непокорные светлые вихры торчали во все стороны и требовали постоянного внимания к себе. Характер Генри как бы компенсировал малый рост: он был решителен и настойчив и являлся признанным лидером среди сверстников. Когда он совершал что-то плохое, то быстро признавал свою ошибку и извинялся. Алексу трудно было представить, какую провинность мог совершить Генри, чтобы дело дошло до исключения. Ну, склеил страницы в школьном учебнике или поставил на приоткрытую дверь банку с водой. Как бы то ни было, Алекс успокоит Торнуэйта, извинится и уговорит оставить Генри.
      – Какой шутки? – спросил Алекс, переводя взгляд с доктора Торнуэйта на Генри и обратно.
      Ответил ему директор, в голосе которого четко выделялись злобные интонации:
      – Он взорвал входную дверь моего дома.
      Алекс посмотрел на брата.
      – Что ты сделал?
      У Генри хватило ума пристыженно опустить глаза.
      – Порох, – проговорил он.
      – Я сам мог пострадать от взрыва, – продолжал Торнуэйт, глядя на Алекса из-под низких, похожих на пауков бровей. – Или моя экономка.
      – Зачем? – Алекс был озадачен. – Генри, это не похоже на тебя.
      – Напротив, – возразил доктор Торнуэйт, – это очень типично для него. У Генри бунтарский характер: он высказывает недовольство преподавателями, отказывается принимать дисциплину в любой форме…
      – Наглая ложь! – вспылил Генри, гневно уставившись на директора. – Я исполнял все, что вы требовали, и даже больше!
      Торнуэйт многозначительно взглянул на Алекса, как бы говоря: «Вы же видите!»
      Алекс мягко взял брата за плечи:
      – Посмотри на меня. Зачем ты взорвал дверь директора? Генри упорно молчал. Торнуэйт вмешался:
      – Генри принадлежит к тому типу, который…
      – Я слышал ваше мнение! – перебил его Алекс. Одного его взгляда – холодного, немигающего – хватило, чтобы директор осекся на полуслове. – Генри, объясни мне.
      – Это не имеет значения, – буркнул мальчик.
      – Объясни, зачем ты это сделал, – потребовал Алекс. – Немедленно!
      Генри поднял на него глаза и неохотно произнес:
      – Из-за порки.
      – Тебя пороли? – Брови Алекса сошлись на переносице. – За что?
      – Да за все, что только ему в голову взбредет! – Генри густо покраснел. – Розгами, хлыстом… они порют постоянно, Алекс! – Он бросил колючий взгляд на Торнуэйта. – Один раз за то, что я на минуту опоздал к завтраку, другой – за то, что уронил учебники перед учителем английского, потом – за то, что у меня была недостаточно чистая шея… Все эти месяцы меня пороли минимум три раза в неделю, и я по горло сыт этим!
      – Я применяю это же наказание к другим мальчикам, которые проявляют такие же бунтарские наклонности, – твердо заявил директор.
      Внешне Алекс ничем не выдал бушевавшей в нем ярости.
      – Покажи, – бесстрастным тоном обратился он к брату. Генри отрицательно покачал головой и еще сильнее покраснел.
      – Алекс…
      – Покажи, – настаивал Алекс.
      Мальчик посмотрел сначала на брата, потом на директора и тяжело вздохнул.
      – А почему бы и нет? Торнуэйт уже навидался этого. – Он снял сюртучок, расстегнул бриджи и спустил их на несколько дюймов.
      Алекс едва не задохнулся от негодования, когда увидел, что сделали с его братом. Нижняя часть спины Генри и его ягодицы были покрыты рубцами, струпьями и синяками. Ни один человек, даже самый ярый поборник дисциплины, никогда бы не посчитал подобное наказание правомерным или необходимым. Мальчика пороли не в воспитательных целях. На такое способен только извращенец, садист, наслаждающийся страданиями других. Мысль о том, что кто-то измывался над беззащитным братом… С трудом сдерживая ярость, Алекс дрожащей рукой потер подбородок. Он старался не смотреть на Торнуэйта, так как в противном случае набросился бы на него с кулаками. Генри подтянул бриджи и, подняв свои синие глаза на брата, обнаружил, что у того нервно подергивается щека.
      – Это было абсолютно оправданно, – самодовольно заявил доктор Торнуэйт. – Порка является неотъемлемой частью традиций Уэстфилда…
      – Генри, – бесцеремонно перебил директора Алекс, – скажи, что они еще делали с тобой, кроме порки? Они причиняли тебе боль каким-то другим способом?
      Генри в замешательстве посмотрел на Алекса.
      – Нет. Что ты имеешь в виду?
      – Ничего. – Алекс махнул рукой в сторону двери. – Выйди, – спокойно приказал он. – Я скоро приду.
      Генри послушно пошел к двери, однако двигался он медленно и то и дело с любопытством оглядывался через плечо.
      Как только дверь за ним закрылась, Алекс с такой стремительностью приблизился к доктору Торнуэйту, что тот попятился.
      – Лорд Рейфорд, порка – признанный метод обучения мальчиков…
      – А вот я не признаю его! – Алекс схватил его за грудки.
      – Я потребую вас арестовать, – задыхаясь, произнес директор. – Вы не имеете права…
      – Не имею права на что? Прикончить вас, как мне того хочется? Согласен. Однако у меня есть право подойти вплотную к границе дозволенного. – Алекс взял его за шиворот и приподнял над полом. Из горла Торнуэйта вырвался сдавленный звук. Его остекленевший взгляд был устремлен в искаженное гневом лицо Алекса. – Теперь я вижу, что ты извращенец, – процедил он. – Срываешь свое разочарование на мальчиках. Тебе доставляет удовольствие запороть какого-нибудь беднягу до крови. Ты недостоин того, чтобы называться человеком! Уверен, тебе безумно нравится избивать моего брата и других ни в чем не повинных детей, оказавшихся в твоей власти!
      – Д-дисциплина… – с трудом выдавил Торнуэйт.
      – Если будут какие-то последствия от твоего так называемого воспитания или если обнаружится, что ты оскорблял Генри другим образом, тебе несдобровать. Я доберусь до тебя! – Алекс, как глину, сжал горло Торнуэйта. Тот в ужасе задергался. Алекс продолжал сжимать пальцы, пока лицо директора не побагровело. – Я сделаю из твоей головы чучело и повешу его в комнате Генри! – прорычал он. – Как напоминание о днях в Уэстфилде. Думаю, Генри понравится.
      Он резко отпустил Торнуэйта, и тот, мешком рухнув на пол, захрипел и закашлялся. Алекс с силой захлопнул за собой дверь.
      Генри он нашел в холле. Взяв его за руку, он поспешил прочь из здания.
      – Почему ты не рассказал мне об этом? – спросил Алекс брата.
      Генри тщетно пытался шагать в ногу с ним.
      – Не знаю…
      Внезапно в ушах Алекса раздался голос Лили, обвиняющей его в суровости и бесчувственности. А что, если в ее словах есть доля правды?
      – Неужели я бы не помог тебе? Не понял бы? Надо было давным-давно рассказать мне.
      – Черт, – буркнул Генри, – я думал, все уладится… я смогу сам выйти из положения…
      – Устраивая взрывы? – Мальчик промолчал, и Алекс сокрушенно вздохнул:
      – Генри, я не хочу, чтобы ты «выходил из положения» в одиночку. Ты еще мал и находишься под моей ответственностью.
      – Знаю, – обиженно проговорил Генри. – Но мне было известно, что ты занят другими делами, например, свадьбой…
      – К черту свадьбу! Не используй ее как предлог!
      – Чего ты хочешь от меня? – с горячностью воскликнул мальчик.
      Алекс стиснул зубы, но все же сумел сохранить спокойствие:
      – Пойми, ты должен приходить ко мне со своими трудностями. Любыми! Я всегда найду время помочь тебе.
      Генри кивнул.
      – Что мы собираемся делать?
      – Мы возвращаемся домой, в Рейфорд-Парк.
      – Правда? – На лице мальчика мелькнула слабая улыбка. – Мои вещи все еще в пансионе…
      – Там есть что-то нужное?
      – Да нет в общем-то…
      – Отлично! Оставим все здесь.
      – Мне придется возвращаться? – с неподдельным ужасом спросил Генри.
      – Нет! – твердо ответил Алекс. – Я найму учителя. Будешь учиться с местными мальчиками.
      Радостно завопив, Генри подбросил в воздух свою школьную шапочку. Она упала на пол и так и осталась лежать там, когда братья рука об руку покидали здание школы.

* * *

      – Ш-ш… Кажется, он приехал. – Увидев на подъездной аллее карету Алекса, Лили вытащила Закари из музыкальной комнаты, где он вместе с Тотти и Пенелопой весело распевал гимны, аккомпанируя на пианино.
      – Лили, объясни, что ты задумала?
      – Я подозреваю, что Вулвертон сразу же направится в библиотеку, чтобы выпить стаканчик после целого дня тряски в карете. А я хочу, чтобы он увидел нас вдвоем. – Лили толкнула Закари в массивное кожаное кресло и прыгнула ему на колени. Он начал было протестовать, но она ладонью закрыла ему рот. – Тихо, Зак, я ничего не слышу. – Вскинув голову, Лили внимательно прислушивалась к приближающимся шагам. Тяжелая, размеренная поступь… это точно Вулвертон. Она убрала руку со рта Закари и обняла его за шею. – Целуй меня. И поубедительнее.
      – Неужели это обязательно? Мои чувства к Пенни…
      – Это совсем ничего не значит, – нетерпеливо проговорила Лили.
      – Но так ли это необ…
      – Целуй, черт возьми!
      Закари покорился.
      Этот поцелуй ничем не отличался от других поцелуев, которые довелось испытать на себе Лили, то есть был обыкновенным. Одному Господу известно, почему поэты восторженно воспевают этот довольно неприятный процесс. Она склонна согласиться с писателем Свифтом, спрашивавшим, «кто тот глупец, который первым изобрел поцелуй». Но влюбленным, кажется, нравится этот обычай. Надо убедить Вулвертона, что она и Закари любят друг друга.
      Дверь библиотеки открылась. А затем воцарилась тишина. Лили погладила Закари по каштановым волосам, притворяясь, будто ее полностью захватил страстный поцелуй. Потом она медленно подняла голову, словно только сейчас поняла, что в комнате кто-то есть. У двери действительно стоял Вулвертон в мятом и пыльном костюме. Его загорелое лицо было хмурым. Лили дерзко улыбнулась:
      – О, да это лорд Рейфорд, как всегда веселый и радостный! Как видите, милорд, вы нарушили наше уединение, когда мы… – Лили резко осеклась, увидев рядом с Вулвертоном мальчика. Невысокий, светловолосый, с пытливыми синими глазами и улыбчивым лицом. Ну-ну… Она не рассчитывала на то, что кто-то другой, кроме Вулвертона, станет свидетелем их с Закари объятий. Лили густо покраснела.
      – Мисс Лоусон, – грозным голосом произнес Алекс, – это мой младший брат Генри.
      – Здравствуй, Генри, – выдавила из себя Лили. Устремив на нее заинтересованный взгляд, мальчик решил не тратить время на светскую беседу.
      – Почему вы целовались с виконтом Стэмфордом, когда собираетесь замуж за Алекса? – спросил он.
      – О, я другая мисс Лоусон, – поспешно ответила Лили. – Ты же имеешь в виду мою бедную… вернее, младшую сестру. – Сообразив, что все еще сидит у Закари на коленях, Лили чуть ли не скатилась на пол. – Пенни и мама в музыкальной комнате, – сообщила она Алексу. – Поют гимны.
      Алекс кивнул.
      – Идем, Генри, – сказал он, – я представлю тебя Пенелопе.
      Генри, казалось, не слышал его. Он подошел к Лили, поправлявшей юбку.
      – Почему вас так обкорнали? – без обиняков поинтересовался он.
      Лили рассмешила подобная оценка ее модной прически.
      – Волосы мне мешали, лезли в глаза, когда я охотилась и стреляла.
      – Вы охотитесь? – восторженно уставился на нее Генри. – Между прочим, это опасно для женщин.
      Лили посмотрела на Вулвертона и, обнаружив, что он наблюдает за ней, не смогла удержаться от поддразнивающей улыбки.
      – Знаешь, Генри, когда мы познакомились с твоим братом, он сказал то же самое.
      Их взгляды встретились. Внезапно углы губ Алекса дрогнули, как будто он прятал улыбку.
      – Милорд, – кокетливо проговорила Лили, – не бойтесь, что я плохо повлияю на Генри. Я гораздо опаснее для взрослых мужчин, чем для юных.
      Алекс округлил глаза.
      – Я верю вам, мисс Лоусон. – С этими словами он вывел Генри из комнаты, даже не оглянувшись на прощание.
      Лили не шевелилась. В ее голове царила полная неразбериха, сердце стучало с перебоями. Вид Вулвертона, усталого, непричесанного, покровительственно обнимающего за плечи своего младшего брата, оставил в ее душе странное чувство. Она не принадлежала к тем женщинам, которым нравится суетиться вокруг мужчины, но почему-то сейчас она пожалела о том, что некому пригладить его растрепанные волосы, позаботиться о легком ужине для него, поговорить с ним по душам…
      – Лили, – вернул ее к действительности Закари, – ты думаешь, нам удалось убедить его?
      – Не сомневаюсь, – машинально ответила Лили. – А почему бы ему не поверить нам?
      – Он очень проницательный человек.
      – Я чертовски устала слушать, как все превозносят его таланты! – сказала она и тут же пожалела об этом.
      Лили до глубины души потрясла красочная картина, нарисованная ее богатым воображением. Сама того не желая, она представила, как целует Вулвертона, ощущает прикосновение его губ, проводит рукой по его светлым волосам. При мысли об этом она почувствовала приятную тяжесть внизу живота. Не отдавая себе отчета в том, что делает, она прижала руку к затылку, чтобы избавиться от покалывания. Вулвертон прикасался к ней, когда помогал встать на охоте у Мидлтонов. В тот день он едва не задушил ее. Она хорошо запомнила силу его рук и ярость, отражавшуюся во взгляде и так напугавшую ее.
      Лили усомнилась в том, что Вулвертон когда-либо открывал Каролине Уитмор эту сторону своей натуры. Загадочная Каролина вызывала у нее живейшее любопытство. Любила ли она Вулвертона? Или согласилась стать его женой из-за баснословного состояния? А может, из-за аристократического происхождения?.. Лили слышала, что американцы падки на титулы и «голубую кровь».
      И каким был Вулвертон рядом с Каролиной? Неужели он улыбался? Был ли он счастлив с Каролиной?
      Лили ненавидела вопросы без ответов. Она мысленно упрекнула себя. Какая разница, что представляла собой погибшая возлюбленная Вулвертона! Сейчас важно то, что она, Лили, должна спасать Пенелопу.

* * *

      Алекс попрощался с учителем и вздохнул. Мистер Хочкинс был четвертым претендентом на эту должность. Результаты собеседований абсолютно не удовлетворяли графа. Очевидно, он не скоро найдет учителя, который смог бы подыскать верный тон в обращении со своим учеником и в то же время найти общий язык с ним. Все последние дни Алекс был очень занят. Кроме собеседований с учителями, много времени у него отнимали многочисленные встречи с разъяренными арендаторами. Арендаторы негодовали по поводу того, что расплодившиеся в округе кролики и зайцы портят урожай. Ко всему прочему егерь сообщил об еще одном бедствии: участились случаи браконьерства.
      – Нет ничего плохого в том, что они отлавливают кроликов, сэр, – сказал егерь. – Но они ставят капканы и силки ночью и мешают размножаться фазанам. Так у нас не останется птиц для охоты!
      В ответ на это Алекс предложил арендаторам возместить потери, но при условии, что ими будет прекращено браконьерство – хотя они упорно отрицали свое отношение к этому.
      Потом у графа была встреча с окружными агентами из его поместья в Букингемшире. Они обсуждали сбор ренты и другие вопросы, возникшие при управлении поместьем.
      – Вам следовало бы назначить управляющего на полный рабочий день, – заметила Лили, подслушав его беседу. – Люди вашего положения именно так и делают.
      – Я сам знаю, как вести свои дела! – грубо оборвал ее Алекс.
      – Конечно! – весело улыбнулась ему Лили. – Вы предпочитаете все делать самостоятельно. Очевидно, будь у вас время, вы бы лично собирали ренту с арендаторов. Меня крайне удивляет, почему вы не моете и не натираете полы в доме и не печете хлеб. Зачем нанимать слуг, когда вы сами можете справиться?
      Алекс велел ей не лезть не в свои дела, а она назвала его средневековым деспотом.
      Оставшись один, он обдумал ее точку зрения. Большее из того, что он делал, можно было бы переложить на плечи наемных служащих. Но если у него окажется много свободного времени, чем он будет заниматься? Общаться с Пенелопой? Хотя они отлично ладили, ни один из них не находил особой радости в обществе другого.
      Можно ездить в Лондон, играть в азартные игры, охотиться, стать завсегдатаем светских раутов, наконец, заниматься политикой. Но все это ужасно скучно. Можно восстановить старые связи, подумал Алекс. В последние два года он отдалился от своих друзей, особенно от тех, кто знал Каролину и горько сокрушался о ней. Для него было бы пыткой видеть сочувствие в их глазах.
      Недовольно хмурясь, Алекс отправился проведать Пенелопу, которая следовала за матерью как тень. Он принял участие в беседе, выпил с ними чаю. Пенелопа, занятая рукоделием – она вышивала шелком, – то и дело робко поглядывала на него. Ее нежные ручки проворно мелькали над пяльцами. Она выглядела скромной и благородной. Через несколько минут Алекс уже задыхался. В конце концов он не выдержал и, сославшись на срочную работу, ушел.
      С длинной галереи послышался шелест карт и смех.
      Подстегиваемый любопытством, Алекс двинулся на голоса. Сначала он решил, что к Генри пришел приятель, – он увидел два маленьких силуэта, сидевших по-турецки на полу и игравших в карты. В одном из силуэтов Алекс узнал Генри. Но другой… другой… Поняв, кто это, Алекс нахмурился. Лили не только вырядилась в малиновые бриджи, она ко всему прочему позаимствовала у Генри его рубашку и жилет.
      Алекс решительно зашагал по галерее, намереваясь отчитать Лили за неподобающий вид. Приблизившись к ним, он внимательно посмотрел на нее и судорожно сглотнул. Натянувшиеся бриджи плотно облегали ее бедра и колени, выставляя на всеобщее обозрение стройные ноги.
      Господь Всемогущий, этой женщине нет равных в том, как возбуждать в мужчине желание!.. Он встречал немало соблазнительниц. Он видел их одетыми и обнаженными, в роскошных вечерних платьях и тонких, почти прозрачных пеньюарах. Они принимали при нем ванну, наряжались во французское шелковое белье. Но никогда в жизни ничто не искушало его так, как вид Лили Лоусон в облегающих бриджах.
      Алекс ощутил, что его щеки горят, а тело натянуто как струна. Желание огнем разлилось по венам. Он попытался вызвать в памяти образ Пенелопы. Когда его усилия не увенчались успехом, он пошел дальше и попытался вспомнить лицо Каролины. Но и это ему не удалось… проклятие, он почти забыл ее… все его внимание сосредоточилось на коленках Лили, ее макушке, на ловких движениях ее пальцев, когда она веером разложила колоду. Ему стоило огромного труда дышать размеренно. Впервые он не смог вспомнить голос Каролины, нежные черты ее лица… Все тонуло в неясной дымке. Тело предавало его, оно стремилось к Лили, чья яркая красота, казалось, притягивала к себе весь свет галереи.
      Лили бросила на Алекса быстрый взгляд. Судя по тому, как напряглась ее спина, она ждала очередной отповеди. Однако граф молчал, и она продолжила урок.
      – Смотри, Генри, – сказала она, разделив колоду на две части и мастерски перетасовав ее. – Ты должен протолкнуть эту часть колоды в другую… и крайние карты останутся на своих местах… видишь? Туз оказался внизу.
      Рассмеявшись, Генри взял колоду и попытался повторить трюк.
      Алекс наблюдал, как мальчик возится с картами.
      – Тебе известно, что делают е шулерами? – поинтересовался он.
      – Только с плохими, – опередила Лили. – Хорошие никогда не попадаются! – Она грациозно, как будто приглашала расположиться на изящном стуле в элегантной гостиной, указала на пол рядом с собой. – Хотите присоединиться к нам, милорд? Вы увидите, как я нарушаю одно из своих строжайших правил, обучая вашего брата этим хитростям.
      Алекс опустился на пол.
      – Я должен благодарить вас за это? – сухо осведомился он. – Делаете из моего брата шулера…
      Лили улыбнулась:
      – Вовсе нет. Я просто хочу, чтобы мальчик знал, каким способом другие будут обыгрывать его.
      Генри расстроенно вскрикнул, когда колода выпала из его неловких пальцев и карты рассыпались по полу.
      – Ничего страшного, – успокоила его Лили, наклоняясь вперед и подгребая к себе карты. – Попрактикуйся. У тебя все получится.
      Пока она усердно собирала колоду, Алекс любовался ее округлым задом. Его захлестнула новая волна желания, тело запылало как в огне. Он запахнул полы сюртука, дабы не выдать себя. Ему следовало бы немедленно встать и уйти, но вместо этого он продолжал сидеть на полу рядом с женщиной, которая сводила его с ума.
      Генри снова перетасовал карты.
      – Что ты скажешь о моем учителе, Алекс?
      Алексу наконец-то удалось переключить свое внимание с Лили.
      – Я так и не нашел подходящего.
      – Отлично! – обрадовался мальчик. – Последний напоминал замороженного поросенка.
      – Что? – посуровел граф.
      Лили наклонилась к Генри и с видом заговорщика проговорила:
      – Генри, не употребляй при Алексе новые слова, которым тебя научила тетя Лили.
      Алекс, не раздумывая, схватил Лили за руку.
      – Мисс Лоусон, вы дали мне достаточно поводов для того, чтобы близко не подпускать вас к нему!
      Лили испуганно повернулась к Алексу, готовая стойко выдержать его суровый взгляд. Однако, к своему удивлению, она увидела озорную, чисто мальчишескую улыбку, и ее сердце дрогнуло. Итак, она заставила его улыбнуться! Как ни странно, это открытие всколыхнуло в ее душе чувство гордости за свои достижения. В ее карих глазах вспыхнули лукавые огоньки.
      – Знаешь, Генри, почему твой брат до сих пор не нашел тебе учителя? Он успокоится только тогда, когда наймет Галилея, Шекспира и Платона в одном лице. Я сочувствую тебе, мой мальчик.
      Глаза Генри расширились от ужаса.
      – Алекс, неужели это правда?
      – У меня есть определенные требования, – признался Алекс, выпуская руку Лили. – Оказывается, найти опытного педагога не так-то просто.
      – Может, пусть выберет Генри? – предложила Лили. – Вы бы занимались делами, а он бы проводил собеседования с кандидатами. А потом представил бы свой выбор на ваше одобрение.
      Алекс скептически усмехнулся:
      – Хотел бы посмотреть, кого выберет Генри!
      – Уверена, он бы подошел со всей ответственностью к этому решению. Ведь это будет его учитель. Думаю, он тоже имеет право голоса в этом вопросе.
      Генри воспринял предложение Лили абсолютно серьезно.
      – Алекс, я выберу потрясающего учителя – чтоб мне провалиться на этом месте!
      Идея была довольно необычной. С другой стороны, принятие ответственного решения пойдет Генри на пользу. Стоит попробовать, вреда от этого не будет.
      – Я все обдумаю, – подвел черту Алекс. – Однако окончательное решение будет за мной.
      – Ну-ну! – удовлетворенно проговорила Лили. – А вы, оказывается, можете быть рассудительным. – Она забрала у мальчика карты, ловко перетасовала их и положила колоду на пол. – Хотите снять, милорд?
      Алекс пристально посмотрел на нее Интересно, спросил он себя, в клубе Крейвена она выглядит так же – глаза проказливо блестят, изящные пальцы перебирают вьющиеся локоны? Ей никогда не стать благоразумной, добродетельной женой. Она навсегда останется своим в доску приятелем В ней всегда будут сочетаться коварная куртизанка, карточный шулер, колдунья… и многое другое. Только ему это не нужно.
      – Во что играем? – спросил он.
      – Я учила Генри тонкостям игры в винт. – На лице Лили появилась дерзкая усмешка. – А вы, Вулвертон, достаточно сведущи в этой игре?
      Алекс медленно протянул руку к колоде и снял.
      – Сдавайте.

      Лили с ужасом обнаружила, что Алекс – настоящий знаток карточных игр. И даже более. Чтобы обыграть его, ей пришлось жульничать. Под предлогом дальнейшего обучения Генри она тайком подглядывала в верхние карты колоды. То она как бы случайно сдавала лишние карты, то заглядывала вниз колоды. Раз или два она подтасовывала карты – этому фокусу она научилась у Дерека и после долгих часов практики перед зеркалом овладела им в совершенстве. Возможно, Алекс и заподозрил что-то, но он молчал: до тех пор, пока игра не приблизилась к завершению.
      – А это, – сказала Лили во время последнего кона, – двусторонний кон. Сейчас туз может стоить или одно очко, или одиннадцать. Лучше, конечно, играть по высшей ставке. Но если не получается, считай туз за одно очко.
      Выслушав ее наставления, Генри открыл карты и довольно улыбнулся.
      – Двадцать, – объявил он. – Никто не обыграет меня!
      – Если только у мисс Лоусон не найдется подходящей карты, – спокойно заметил Алекс.
      Лили встревоженно посмотрела на него. Неужели он заметил, как она жульничает? Наверное, так и есть. А иначе как объяснить смиренное выражение его лица? Сделав несколько незаметных движений пальцами, она сдала последнюю карту, и игра закончилась.
      – Генри выиграл этот кон, – бодро объявила она. – В следующий раз мы с ним сыграем на деньги.
      – Ты пропал, – сказал Алекс. Лили засмеялась:
      – Ну что вы так забеспокоились, Вулвертон? Я всего лишь собиралась рискнуть парой шиллингов. Не бойтесь, что я сжульничаю и лишу бедного ребенка наследства.
      Генри встал и с тихим стоном потянулся.
      – В следующий раз давайте играть за столом, – предложил он. – Этот пол чертовски жесткий!
      Алекс тут же встревожился:
      – Как ты?
      – Отлично. – Генри улыбнулся, догадавшись, о чем волнуется Алекс. – Все в порядке, Алекс. Честное слово.
      Алекс кивнул. Лили отметила про себя, что вчера у него был точно такой же встревоженный взгляд. Тревога не исчезла из его глаз даже тогда, когда Генри ушел, двигаясь какой-то странной, деревянной походкой.
      – В чем дело? – поинтересовалась Лили. – Почему вы спросили Генри…
      – Мисс Лоусон, – перебил ее Алекс, поднявшись и глядя на нее сверху вниз, – я впервые вижу, чтобы женщина жульничала с таким мастерством.
      Лили мгновенно развеселилась.
      – Годы практики, – скромно опустив глаза, призналась она.
      Внезапно Алекс, пораженный полным отсутствием у нее стыда, улыбнулся. Белые зубы сверкнули на его загорелом лице. Взяв Лили за изящную ручку, он помог ей встать.
      – Кажется, вам очень хотелось выиграть у двенадцатилетнего ребенка? – Не удержавшись, он окинул взглядом ее стройную фигуру.
      – У меня была другая цель. Я хотела обыграть вас.
      – Зачем?
      Это был хороший вопрос. Ей должно быть безразлично, выиграет она у него или нет. Ощутив некоторую неловкость и стараясь не выдать своих чувств, Лили посмотрела ему в глаза.
      – Просто мне показалось, что так надо.
      – Было бы интересно сыграть с вами по-честному, – проговорил Алекс, – если, конечно, вы способны на честную игру.
      – Давайте сыграем прямо сейчас, милорд! Проигравший ответит на вопрос выигравшего.
      Лили бросила на пол две карты. Одна упала у ног Алекса. Семерка. Другая легла перед Лили. Королева.
      Алекс смотрел на склоненную головку Лили. Она стояла так близко от него… Внезапно он представил, как берет в ладони ее лицо, целует ее в губы, зарывается лицом в ее волосы, вдыхает ее запах… Как, встав перед ней на колени, обнимает ее бедра, ощущает тепло ее тела. Он почувствовал, как его мужское естество опять наливается кровью, и усилием воли прогнал прочь запретные фантазии.
      Лили подняла голову. Алекс почти не сомневался, что она по лицу догадается о его мыслях.
      Однако, как ни странно, она, кажется, ничего не заметила.
      – Еще? – спросила Лили.
      Алекс кивнул. Она с преувеличенной осторожностью сняла верхнюю карту и бросила ее на пол. Десятка.
      – Хватит, – сказал он.
      Лили картинным жестом сняла следующую карту и улыбнулась, увидев, что это десятка.
      – Я выиграла, Вулвертон! А теперь объясните мне, чем Генри так встревожил вас… нет, расскажите, почему вы забрали его из школы. Из-за оценок? У него…
      – Это уже целых три вопроса, – насмешливо перебил ее Алекс. – Прежде чем я отвечу, мне бы хотелось знать, почему это вызвало у вас такой живой интерес.
      – Мне нравится мальчик, – с достоинством сказала Лили. – Я искренне волнуюсь за него, поэтому и спрашиваю.
      Вполне возможно, решил Алекс, что она говорит правду. Кажется, они с Генри отлично поладили.
      – Не из-за оценок, – наконец ответил он. – Генри попал в беду. Опоздания, проказы – в общем, все как обычно. Директор применял к нему «воспитательные меры»… – У Алекса на щеках заиграли желваки.
      – Порол? – Лили испугало выражение его глаз. Алекс чуть-чуть повернул голову, и черты его лица заострились. Он напоминал золотоволосого сатира. – Так вот почему у него иногда такая странная походка. Вам стало жутко?
      – Да, очень. – Голос Алекса звучал глухо. – Мне хотелось убить Торнуэйта. Да и сейчас хочется!..
      – Директора?
      Лили, которая яростно ненавидела всех, кто был способен на жестокое обращение с ребенком, почти жалела директора. Она подозревала, что ему дорого обойдутся его «воспитательные меры».
      – Генри отомстил ему, устроив взрыв у него под дверью, – продолжил Алекс. Лили засмеялась:
      – Я от него другого и не ожидала! – Однако ее веселье тут же угасло, едва она взглянула на Алекса. – Но вас беспокоит что-то еще… наверное, то… что Генри не рассказал вам, как над ним измывались?
      Его молчание послужило ей ответом. И она все поняла. Алекс, считающий себя ответственным за все и вся, испытывает угрызения совести. Очевидно, он души не чает в мальчике. Ей предоставляется великолепный шанс еще глубже всадить нож и заставить Вулвертона еще больше мучиться. Однако неожиданно для себя она обнаружила, что пытается облегчить его мучения.
      – Это меня не удивляет, – с наигранным безразличием сказала она. – Как вам известно, большинство мальчишек его возраста излишне горды. Только не убеждайте меня, что вы были другим в детстве. Вполне естественно, что Генри считал себя достаточно взрослым, чтобы самостоятельно справиться с проблемой, и не хотел бежать к вам за помощью. Насколько я знаю, мальчишки думают именно так.
      – Да что вы можете знать о мальчишках? – буркнул Алекс.
      Лили грустно улыбнулась ему:
      – Вы ни в чем не виноваты, Рейфорд, хотя вам и нравится брать всю вину на себя. У вас слишком большая совесть – почти такая же огромная, как ваше "я".
      – Мне только не хватало лекции о совести, и причем из ваших уст, – едко заметил он, потом посмотрел на нее без обычной враждебности. Его взгляд породил в душе Лили странные, не изведанные ранее ощущения. – Мисс Лоусон… – Алекс указал на колоду, которую она все еще держала в руке. – Как вы относитесь к тому, чтобы еще раз сыграть на откровенность?
      – Зачем? – Лили с улыбкой бросила две карты на пол. – Какой вопрос вы хотели бы задать, милорд?
      Алекс продолжал смотреть на нее. У Лили возникло такое чувство, будто он прикасается к ней, хотя их и разделяло некоторое расстояние. Естественно, он этого не делал, но в душе у нее вдруг пробудились воспоминания, послужившие для нее предупреждением… Да, она чувствовала то же самое, когда была с Джузеппе… подчиненной чужой воле, на пороге чего-то опасного.
      Алекс даже не взглянул на то, как легли карты.
      – Почему вы ненавидите мужчин?
      Он не мог не задать этот вопрос. Каждое произнесенное ею слово, каждый взгляд только сильнее разжигали его любопытство. Она мгновенно настораживалась, стоило мужчине приблизиться к ней.
      Это касалось и отца, и Закари. А вот с Генри она была другой. Очевидно, решил Алекс, Генри слишком юн, чтобы представлять для нее угрозу. Сердце подсказывало ему, что в прошлом Лили обманывали, причем достаточно часто, и тогда она стала воспринимать мужчин как противников, которых надо использовать к собственной выгоде.
      – Почему я… – Лили замолчала.
      Только Дерек умел одним словом обезоружить ее. Почему он спросил ее об этом? Конечно, его не интересуют ее чувства. Наверное, он догадался, что этот вопрос очень болезнен для нее, и решил поиздеваться, негодяй.
      И он прав: она действительно ненавидит мужчин, хотя никогда прежде не задумывалась над этим. А что в них такого хорошего? Отец всегда чуждался ее, жених бросил у алтаря, Джузеппе разрушил ее с таким трудом обретенное доверие. Мужчины увезли ее ребенка. Даже ее дружба с Дереком началась с шантажа. Да чтоб им всем провалиться!
      – На сегодня с меня достаточно игры, – заявила она и бросила колоду. Карты рассыпались по полу.
      Лили резко повернулась и пошла по галерее. В следующее мгновение она услышала позади себя шаги Алекса. Ему не составило труда догнать ее.
      – Мисс Лоусон… – Он схватил ее за локоть. Лили с негодованием выдернула руку.
      – Не прикасайтесь ко мне! – прошипела она. – Никогда не прикасайтесь ко мне!
      – Хорошо, – тихо произнес Алекс. – Успокойтесь. Я не имел права спрашивать вас об этом.
      – Это можно рассматривать как извинение? – Она тяжело дышала, и ее грудь высоко вздымалась.
      – Да. – Алекс не ожидал, что его вопрос вызовет такую бурю. Лили, обычно такая самоуверенная, никак не могла успокоиться. Впервые он обнаружил, что она хрупкая, ранимая женщина, которая живет в постоянном чудовищном напряжении. – Мне не следовало задавать его.
      – Вы чертовски правы! – Лили с ожесточением провела рукой по волосам, и несколько прядей упали ей на лоб. Ее пылающий взгляд был прикован к лицу Алекса. Казалось, ей не под силу остановить поток горьких слов. – Вот вам ваш чертов ответ! Я еще не встретила мужчину, которому можно доверять. Я еще не видела так называемых джентльменов, имеющих хоть малейшее представление о порядочности и сострадании. Вы все носитесь со своей честью, а на самом деле… – Она замолчала.
      – А на самом деле?.. – повторил Алекс в надежде, что она продолжит. Ему хотелось понять эту, пусть и малую, часть ее сложной натуры. Господи, да чтобы понять ее всю, потребуется целая жизнь!
      Лили решительно тряхнула головой. Взбудораженные чувства улеглись в одно мгновение, как по волшебству. Алекс догадался, какое усилие воли потребовалось, чтобы добиться этого. Он сделал еще одно открытие: оказывается, она не уступает ему в упорстве.
      На губах Лили появилась дерзкая улыбка.
      – Убирайтесь, милорд, – беспечно сказала она и пошла прочь, оставив его одного среди разбросанных карт.

* * *

      У Лили с утра разболелась голова. День она провела в обществе Тотти и Пенелопы, вполуха слушая их болтовню. Вечером она отказалась ужинать со всеми и ограничилась холодным мясом с хлебом, которое ей подали в комнату. Выпив два бокала красного вина, она надела ночную сорочку и легла в постель. Под полог из плотного дамасского шелка почти не проникал свет. Лили долго ворочалась, прежде чем перевернулась на живот и обняла подушку. Одиночество тяжелой, холодной глыбой сдавило грудь.
      Ей хотелось с кем-то поговорить. Хотелось отвести душу. Ей недоставало тети Салли, единственного человека, знавшего о Николь. Дорогой тети Салли, с ее мудростью и удивительным чувством юмора, способной справиться с любым затруднением. Именно она помогала акушерке во время родов и с материнской нежностью заботилась о Лили.
      – Салли, где моя малышка? – прошептала Лили. – Если бы ты была там, ты бы подсказала мне, что делать. У меня не осталось денег. У меня никого нет… Я на грани отчаяния! Что мне делать? Что?
      Лили вспомнила, как пришла к Салли и, сгорая от стыда и горя, призналась тетке в том, что отдалась своему возлюбленному и после той страстной ночи зачала ребенка. В то время она думала, что большего несчастья быть не может. Салли успокаивала ее, приводя разумные доводы.
      – Ты решила отдать ребенка? – спросила она. – Заплатить кому-нибудь за его воспитание?
      – Нет, я никогда бы этого не сделала, – со слезами на глазах ответила Лили. – Малыш ни в чем не виноват. Он – или она – не должен платить за мой грех.
      – Тогда, если ты намерена оставить ребенка при себе, мы поселимся в Италии, в каком-нибудь тихом уголке. – Глаза Салли горели от радости. – Мы станем семьей.
      – Но я не могу просить тебя о…
      – Ты ни о чем и не просила. Я предложила. Посмотри на меня, Лили! Я богатая старуха и имею право делать то, что мне заблагорассудится. У меня хватит денег. А до остального мира, с его лживостью и ханжеством, нам нет никакого дела.
      К несчастью, Салли умерла вскоре после рождения малышки. Лили, которая очень горевала и скучала по ней, нашла утешение в дочери. Николь стала для нее центром мироздания, дни наполнились любовью и радостью. Пока с ней была Николь, жизнь казалась прекрасной.
      Лили тихо плакала, и подушка намокла от слез. Боль в голове усилилась и распространилась на горло. Она никогда ни перед кем не раскрывала своих чувств, даже перед Дереком. Что-то в нем мешало ей показаться ранимой. За свою жизнь Дерек повидал немало страданий. Если когда-то его и трогали женские слезы, то эту способность сочувствовать он давно утратил. «С кем сейчас Николь? – в отчаянии спрашивала себя Лили. – И кто утешает ее, когда она плачет?»

* * *

      Алекс заворочался и застонал. Его мучил кошмар.
      Подсознательно он понимал, что это происходит во сне, но никак не мог проснуться и все глубже погружался в мир туманов и теней. Там была Лили. Ее смех эхом отдавался вокруг, искрящиеся карие глаза были устремлены на него Лукаво улыбаясь и продолжая наблюдать за ним, она медленно наклонилась и слегка прикусила его плечо. Он вздрогнул и попытался оттолкнуть ее. Внезапно их обнаженные тела сплелись. У него закружилась голова от восторга.
      «Скажи мне, чего ты хочешь, Алекс?» – трепетно прошептала она.
      «Оставь меня!» – прохрипел он.
      Но она не послушалась, только ласково рассмеялась. Тогда он руками сжал ее голову и направил туда, где ему хотелось почувствовать ее рот… туда…
      Алекс проснулся, как от толчка. Прерывистое дыхание с шумом вырывалось из его груди. Он провел рукой по лбу. Волосы были влажными от пота. Охваченное возбуждением тело болело. Выругавшись, он схватил подушку и швырнул ее в другой конец спальни. Ему нужна женщина. Впервые им овладело столь сильное желание. Алекс попытался вспомнить, когда, в последний раз спал с женщиной. Это было еще до помолвки с Пенелопой. Он считал, что обязан быть верным своей невесте, и решил, что несколько месяцев воздержания не убьют его.
      «Идиот! – в ярости сказал он себе. – Круглый идиот».
      Надо что-то делать. Можно было бы прямо сейчас отправиться к Пенелопе. Но ей это не понравится. Она начнет протестовать и кричать, но ему по силам подчинить ее своей воле. Он бы запугал ее, и она пустила бы его в свою постель. Ведь как-никак они поженятся через несколько недель.
      Идея имела смысл. Во всяком случае, с точки зрения мужчины, страдающего от неутоленного желания. Но стоило Алексу представить, как он занимается с ней любовью…
      Нарисованная воображением картина вызвала у него отвращение.
      Хотя, конечно, это принесло бы ему некоторое облегчение.
      Нет. Он хочет не этого. Он хочет не ее.
      «Да что, черт побери, со мной такое?!» – подумал Алекс и, встав с кровати, раздвинул шторы, чтобы впустить в комнату лунный свет. Потом налил немного холодной воды в таз, стоявший на треножнике, и умылся. Уже многие дни – с тех пор как он встретил Лили – в его мыслях царит полная сумятица. Ах, если бы он мог потушить пожар, пылающий внутри! Если бы к нему вернулась четкость мысли!
      Надо выпить. Коньяку. Нет, лучше шотландского виски, которым запасся еще его отец. Светлого, с привкусом дыма и вереска. Пусть огненный напиток выжжет мучившие его мысли. Надев стеганый синий халат, он вышел из спальни.
      Когда Алекс шагал по просторному холлу с колоннами, соединявшему восточное крыло дома с главной лестницей, он услышал какой-то шум и замедлил шаг, а потом остановился, вглядываясь в темноту. Вот опять скрипнуло. Кто-то спускается по лестнице. И он отлично знал, кто именно.
      На его лице появилась мрачная усмешка. Итак, ему предоставляется возможность поймать Лили с поличным. Без сомнения, она идет на тайное свидание с одним из слуг. Он воспользуется этим как предлогом, чтобы выгнать ее. Она уедет, и все вернется на круги своя.
      Алекс бесшумно подкрался к перилам и внизу, в главном холле, увидел Лили. Подол ее тонкой ночной сорочки волочился по мраморному полу. Наверняка она идет к любовнику Лили двигалась очень грациозно, хотя создавалось впечатление, будто она пребывает в полусне. Алекса охватило какое-то горькое чувство, оно, словно яд, разлилось в его душе. Он попытался определить, что же это за чувство, но его истинная суть скрывалась под смесью гнева и растерянности. Мысль о том, что Лили будет заниматься любовью с другим мужчиной, вызывала у него желание ударить ее.
      Алекс направился к лестнице и вдруг застыл как вкопанный.
      Что он делает? Граф Вулвертон, славящийся своей сдержанностью и благоразумием, крадется по собственному спящему дому! Обуреваемый ревностью – да, именно ревностью! – из-за какой-то сумасбродки и ее полуночных свиданий.
      Вот бы Каролина посмеялась!
      К черту Каролину! К черту всех! Он остановит Лили. Сегодня ей не удастся порезвиться – чтоб ему провалиться на месте! Алекс спустился по лестнице и пошарил по деревянному, отделанному фарфором столику, где всегда стояла лампа. Он зажег лампу, прикрутил фитиль и двинулся в ту сторону, куда ушла Лили, – на первый этаж, в кухню. Проходя мимо библиотеки, он через приоткрытую дверь услышал шепот. Лили бормотала что-то похожее на «Ник… Ник…».
      Алекс в ярости сдвинул брови и рывком распахнул дверь.
      – Что происходит? – Он оглядел комнату и обнаружил, что Лили клубочком свернулась в кресле, обхватив себя руками. – Мисс Лоусон?
      Он подошел поближе. Свет лампы отражался в глазах Лили и придавал ее коже золотистый оттенок. Через тонкую ткань сорочки просвечивали ее соблазнительные формы. Лили дрожала и покачивалась из стороны в сторону, ее губы беззвучно шептали какие-то слова. По лбу пролегли отчетливые морщины – такие морщины могут быть только отпечатком безмерных страданий.
      Уголки губ Алекса презрительно дернулись. Наверное, она поняла, что он следует за ней.
      – Ах ты мошенница! – проговорил он. – Эта комедия недостойна даже тебя.
      Она притворилась, будто не слышит. Ее глаза были прикрыты, словно она находилась в полусне.
      – Хватит! – отрезал Алекс и поставил лампу на стол. Он догадался, что она намерена выждать, пока он не уйдет. – Если понадобится, мисс Лоусон, я выволоку вас отсюда. Вы на это надеетесь? На очередной скандал? – Его терпение лопнуло, так как она отказывалась даже смотреть на него. Он схватил ее за узенькие плечики и встряхнул. – Я же сказал, хватит!..
      То, что произошло дальше, потрясло Алекса до глубины души. Лили издала животный вопль и, вскочив на ноги, как слепая заметалась по комнате. Она наткнулась на стол, едва не свалила лампу и сама чуть не упала. Алекс, обладавший сноровкой и ловкостью, успел подхватить ее. Однако Лили не утихомирилась. Алекс едва успел увернуться от ее скрюченных, как когти, пальцев. Хотя Лили была хрупкой женщиной, ему стоило огромного труда удерживать ее. Каким-то образом ему все же удалось совладать с ней. Она вздрогнула и оцепенела. Ее дыхание было частым и поверхностным. Алекс прижал голову Лили к своему плечу и, чертыхнувшись, попытался успокоить ее:
      – Лили, все хорошо. Лили, расслабься… расслабься.
      Продолжая держать ее так, что она не могла шевельнуться, он чувствовал аромат ее волос, тепло ее кожи. Она еще не пришла в себя и бормотала что-то невнятное.
      – Это я, – проговорил он, гладя ее по спине. – Алекс. Все хорошо. Успокойся.
      Лили медленно возвращалась к действительности, с трудом сбрасывая с себя тягостные путы кошмара. Она вдруг обнаружила, что ее крепко держат чьи-то руки, щека прижата к отвороту стеганого халата, а торчащие в вырезе волоски щекочут ей кожу. Приятный, чисто мужской запах пробудил память. Это Алекс Рейфорд, это он… От удивления у нее перехватило дыхание.
      Его рука медленно гладила ее по спине. Лили не привыкла к подобной бесцеремонности. Первым ее порывом было убежать. Но ласка была приятной, она прогоняла напряжение, сковавшее все тело.
      Алекс почувствовал, что Лили прижалась к нему. Она оказалась легкой и податливой. По ее стройному телу волнами проходила дрожь. Внутри Алекса поднялось новое чувство, тревожащее своей сладостью. Ему казалось, что тишина комнаты отгородила их от всего мира.
      – Вулвертон?
      – Спокойно. Вы еще не пришли в себя.
      – Ч-что случилось? – хрипло спросила Лили.
      – Я забыл одно старое правило, – ответил он. – Что-то о том, как будить лунатиков.
      Итак, он все знает. О Боже, и что же теперь? Очевидно, она выдала свои страхи, если он снова начал гладить ее по спине, как испуганного ребенка.
      – Это повторяется не первый раз, верно? – Его рука медленно скользила по ее изящной спине. – Надо было сказать мне.
      – И дать вам повод упрятать меня в дом для умалишенных? – дрожащим голосом проговорила Лили, пытаясь высвободиться.
      – Не шевелитесь. Вы были в забытьи.
      Она никогда не слышала, чтобы его голос звучал с такой нежностью… как будто это и не его голос вовсе. Лили смущенно заморгала. И ее никогда так не успокаивали. Джузеппе, при всей своей неуемной страсти, никогда не обнимал ее так долго. Лили стало неловко, она почувствовала себя беспомощной. Кто бы мог представить подобную ситуацию? Алекс Рейфорд в халате, а не в привычной крахмальной сорочке, застегнутый на все пуговицы и при галстуке. Она щекой чувствовала его грудь, твердую, как борт фрегата. Его мускулистые ноги вплотную прижимались к ее ногам. Биение его сердца отдавалось ей в ухо. Что значит чувствовать себя таким непобедимым? Наверное, он никого не боится.
      – Хотите выпить? – тихо спросил Алекс. Нужно немедленно отпустить ее, иначе он опрокинет ее прямо на пол. Он балансирует на грани катастрофы. Алекс грудью ощутил кивок Лили.
      – Бренди.
      Она нашла в себе силы отстраниться и опустилась в кожаное кресло. Алекс направился к серванту, где стояли напитки, и разлил бренди по бокалам. В слабом свете лампы его золотистые волосы блестели, как новенький дублон. Лили наблюдала за ним, прикусив нижнюю губу. До сих пор она видела в нем напыщенного критикана – человека, от которого она приняла бы помощь в последнюю очередь. Но в какой-то удивительный момент она ощутила исходящую от него силу и почувствовала себя защищенной. Он ее враг, напомнила себе Лили. Она не должна забывать об этом, не должна…
      – Прошу. – Алекс подал ей бокал и сел рядом.
      Лили сделала маленький глоток. У бренди был легкий вкус, непохожий на те напитки, которые она пила у Дерека. Отменный бренди подействовал на нее успокаивающе. Она то и дело поглядывала на Алекса, не сводившего с нее глаз, и никак не решалась спросить, намерен ли он рассказать всем о случившемся.
      Алекс словно прочитал ее мысли.
      – Кто-нибудь еще знает?
      – О чем? – уклонилась от ответа Лили. На его лице отразилось нетерпение.
      – И часто это происходит?
      Лили притворилась, будто единственное, что ее интересует, – это бокал с его содержимым.
      – Лили, вам все же придется ответить мне, – настаивал Алекс.
      – Можете называть меня мисс Лоусон! – бросила Лили. – Я догадываюсь, вам любопытно узнать про мои ночные похождения, но это не ваше дело.
      – Да вы хоть понимаете, что могли покалечиться? Или покалечить кого-нибудь другого? Сейчас, к примеру, вы едва не уронили лампу и чуть не устроили пожар…
      – Только потому, что вы испугали меня.
      – И давно это началось?
      Лили встала и холодно посмотрела на него:
      – Спокойной ночи, милорд.
      – Сядьте! Вы не уйдете, пока я не получу ответа.
      – Можете сидеть здесь, сколько пожелаете. Я же иду наверх, в свою комнату. – Она направилась к двери. Алекс догнал ее и повернул лицом к себе.
      – Я еще не закончил.
      – Руки прочь!
      – Кто такой Ник? – Глаза Лили расширились от страха, и Алекс понял, что затронул больное место. – Ник, – насмешливо повторил он. – Ваш приятель? Любовник? A cher ami <милый друг (фр.).> Крейвен знает о Нике, или вы…
      Сдавленно вскрикнув, Лили выплеснула бренди ему в лицо – она готова была на все, лишь бы заставить его замолчать, не произносить ранящих душу слов.
      – Не смейте повторять это имя!
      Бренди стекал с лица Алекса, золотистые капельки скользили по бороздкам, шедшим от его носа ко рту.
      – Не только Крейвен, но и еще любовник на стороне! – съязвил он. – Для женщины вроде вас не составляет труда перескакивать из одной постели в другую.
      – Как вы смеете осуждать меня! Я по крайней мере не верна только живым! – Алекс побелел как мел, но Лили уже закусила удила:
      – Вы собираетесь жениться на моей сестре, хотя все еще любите Каролину Уитмор. Женщину, умершую давным-давно! Это отвратительно, не говоря уже о том, что это нечестно по отношению к Пенелопе. И вы это знаете. Каким мужем вы будете моей сестре, вы, упрямая скотина, если намерены жить в прошлом до конца…
      Лили замолчала, сообразив, что зашла слишком далеко. Лицо Алекса напоминало посмертную маску. Она вспомнила слова, которые как нельзя лучше характеризовали его: «Более свиреп и неумолим, чем голодный тигр или бушующее море…» Его взгляд пронизывал ее насквозь. Лили стало жутко. Он сейчас убьет ее. Бокал выпал из ее онемевших пальцев и покатился по толстому савонскому ковру. Этот звук вывел Лили из оцепенения. Она бросилась было бежать, но опоздала: Алекс успел схватить ее. Лили оставалось только беспомощно извиваться, когда он запрокинул ей голову.
      – Нет!.. – простонала она, испугавшись, что он сломает ей шею.
      В следующее мгновение его рука легла ей на затылок и он завладел ее губами. Лили застыла от удивления и боли. Алекс как одержимый впивался ей в губы, и она почувствовала во рту солоноватый привкус крови, смешанный с бренди. Понимая, что ей не вырваться, она закрыла глаза и крепко сжала зубы.
      Внезапно Алекс со стоном поднял голову. В его серых глазах пылал огонь, на загорелой коже проступил румянец.
      Он отпустил Лили и провел пальцем по ее кровоточащей губе.
      – Ах ты, чертов ублюдок! – закричала Лили. Алекс снова потянулся к ней. – Нет…
      Он не дал ей договорить, запечатав рот поцелуем и тем самым лишив ее возможности дышать.
      Шумно втягивая воздух через нос, Лили попыталась высвободиться, но Алекс только сильнее прижал ее к себе.
      Он покусывал ее губы, его язык рвался в шелковистые недра ее рта. Лили тщетно отталкивала его от себя и в конце концов сдернула синий халат с его плеча. Она почувствовала под ладонью его грудь с порослью вьющихся волос и уловила биение сердца. Эти частые удары как выстрелы врывались в ее сознание.
      Алекс издал горловой звук и, поддерживая руками голову Лили, стал еще настойчивее проталкивать свой язык ей в рот. Потом, не отдавая себе отчета в том, что делает, он начал неистово целовать ее в шею. Его всего трясло от желания. Ему казалось, что одиночество прежних лет растаяло как дым. В страстном порыве он приник губами к плечу Лили.
      – Тебе не будет больно, – бормотал он, своим дыханием обжигая ее через тонкую ткань сорочки. – Нет, не отталкивай меня… Каро…
      Он произносил слова так тихо, что Лили не сразу сообразила, что он сказал. А когда поняла, то вся оцепенела.
      – Пусти! – процедила она.
      И в следующее мгновение почувствовала себя свободной.
      Устремив на него затуманенный взгляд, Лили обнаружила, что Алекс смущен не меньше, чем она. Они оба отпрянули друг от друга. Лили содрогнулась.
      Алекс дрожащей рукой потер подбородок, стирая остатки бренди. Возбужденный, пристыженный, он все же боролся с желанием прижать Лили к себе.
      – Лили!..
      Лили скрестила руки на груди.
      – Это моя вина! – быстро, не поднимая на него глаз, проговорила она.
      – Лили…
      – Нет. – Она знала, что не имеет права слушать его, внимать его словам. Иначе случится непоправимое. – Это не повторится. Ни за что! Я… я… Спокойной ночи! – В смятении она бросилась вон из библиотеки.
      Алекс потряс головой, чтобы избавиться от алого тумана страсти, застилавшего сознание, и тяжело опустился в кресло. Обнаружив, что его руки стиснуты в кулаки, он разжал их и уставился на свои ладони.

* * *

      – Каролина, что я наделал?
      Алексу показалось, что он слышит смеющийся голос Каролины:
      – Бедный глупышка! Ты думал, что можешь вечно цепляться за меня. Ты решил, что, женившись на милой невинной Пенелопе, ты всегда будешь держать меня при себе. И жить воспоминаниями. Неужели тебе было бы их достаточно?
      – Мне действительно достаточно воспоминаний, – упрямо заявил Алекс.
      – Почему ты всегда считал, что тебе чужды слабости простых смертных? Их тоска и одиночество? Ты думаешь, тебе нужно меньше, чем другим людям? На самом же деле ты нуждаешься в большем, гораздо большем…
      – Прекрати, – застонал Алекс, сжав голову руками, но смеющийся голос Каролины не переставал звучать:
      – Ты так долго был один, Алекс! Пора продолжать…
      – Я продолжаю, – защищался Алекс. – Я начну сначала с Пенелопой. С Божьей помощью я научусь любить ее, я заставлю себя…
      Алекс замолчал, сообразив, что разговаривает с самим собой. Человек в здравом уме не будет вести воображаемые беседы с призраком. Он поднял голову и устремил невидящий взгляд на холодный камин. Надо избавиться от Лили, если он намерен сохранить душевное равновесие.

* * *

      Лили забралась в постель и укрылась одеялом до самого подбородка. Ее трясло словно в лихорадке.
      Ну как после всего этого она будет смотреть в глаза Алексу? Она чувствовала, что у нее пылают щеки. Как он мог пойти на такое? А с ней что случилось? Уткнувшись лицом в подушку, она вспоминала, как его губы терзали ее губы, как его руки сжимали ее бедра.
      Но шептал он имя Каролины.
      Как ни странно, Лили была задета. Она со стоном перевернулась на спину. Надо уладить дела между Пенелопой и Закари и поскорее покинуть Рейфорд-Парк. Она не допускала мысли, что на Алекса подействовали ее сарказм, обаяние и прочие уловки. В отличие от других мужчин он, как и Дерек, не был восприимчив к подобным вещам.
      Лили начала постигать кое-что из того, что Алекс Рей-форд прятал под суровой непроницаемой маской. По-видимому, он так и не смирился со смертью Каролины. И никогда не смирится. Вся его любовь отдана Каролине – она унесла ее с собой в могилу. До конца дней его будут преследовать воспоминания о погибшей жене. В каждой женщине он будет видеть Каролину и сожалеть, что это не она. И все попытки такого невинного создания, как Пенелопа, доставить ему удовольствие изначально обречены на провал.
      – О, Пенни! – прошептала Лили. – Я должна спасти тебя от него. Он сотрет тебя в порошок, сам того не желая.

* * *

      Против ожиданий Закари, по приезде в Рейфорд-Парк его проводили не к Лили, а в библиотеку, где его встретил граф Вулвертон.
      – Рейфорд? – вопросительно произнес он, удивленный таким оборотом дела.
      Алекс развалился в кресле, широко расставив ноги, рукой придерживая на колене полупустую бутылку. Его лицо было мертвенно-бледным, под глазами залегли темные круги, вокруг рта протянулись глубокие складки. Во всем его облике чувствовалась горечь. Воздух был пропитан винным перегаром и табачным дымом. Очевидно, Вулвертон курил не переставая, так как комнату застилал довольно плотный туман. Вот и сейчас он сжимал в пальцах толстую сигару. Закари догадывался, что мало кому доводилось видеть Алекса Рейфорда в таком состоянии. Должно быть, что-то стряслось.
      – К-какие-то неприятности?
      – Вовсе нет! – отрезал Алекс. – А почему вы спрашиваете?
      Закари энергично затряс головой и несколько раз кашлянул.
      – Гм… Без всякой причины. Я думал… гм… что вы немного переутомились.
      – Я в порядке. Как всегда.
      – Да, конечно. Гм… Я приехал повидать Лили… Мне пора…
      – Сядьте! – Алекс махнул рукой на кожаное кресло. Закари в замешательстве сел. В лучах утреннего солнца его каштановые волосы ярко заблестели.
      – Выпейте, – предложил Алекс, выпуская клуб дыма. Закари беспокойно зашевелился в кресле.
      – Знаете ли, я не привык пить до обеда…
      – Я тоже.
      Алекс поднес к губам стакан и сделал большой глоток, затем устремил изучающий взгляд на молодого человека. «Мы сверстники, – подумал он, – но Закари выглядит не старше Генри». У Закари была по-юношески гладкая кожа, а в карих глазах отражалась наивная мечтательность. Он как нельзя лучше подходит для Пенелопы. Даже полный кретин не смог бы не заметить этого.
      Алекс нахмурился. Каролина умерла. Если судьба лишила его возлюбленной, он сделает все возможное, чтобы Закари не досталась Пенелопа – провалиться ему на этом месте! В затуманенном бренди мозгу Алекса промелькнула мысль, что он поступает эгоистично, жестоко, глупо, наконец… но ему было все равно. Пропади все пропадом!
      Кроме, возможно, одного. Одного крохотного вопроса, который почему-то не давал ему покоя.
      – Как обручилась мисс Лоусон? – требовательно произнес он.
      Его резкость, казалось, смутила Закари.
      – Вы имеете в виду… э-э… события десятилетней давности? Когда Лили обручилась с лордом Хиндоном?
      – С каким лордом Хиндоном? С Гарри, сыном Томаса Хиндона?
      – Да, с Гарри.
      – С этим самодовольным щеголем, который любуется собственным отражением в каждом зеркале? – Алекс презрительно хмыкнул. – Это он был ее «большой любовью»? Мне следовало бы догадаться, что она предпочтет тщеславие уму. Он был вашим другом?
      – Да, в то время, – признался Закари. – Гарри обладал определенным шармом…
      – Что она такого натворила? Чем она вынудила его бросить ее?
      Закари пожал плечами:
      – Да ничего особенного.
      – Да будет вам! – фыркнул Алекс. – Она скорее всего обманула его, или унизила в обществе, или…
      – Видите ли, она действительно обманула его. Но неумышленно. Тогда Лили была очень молода, пылка и доверчива. И наивна. Она влюбилась в Гарри, в его красоту, не понимая, что это пустой, ограниченный человек. Чтобы привлечь его, Лили скрыла свой ум и сильную волю и изображала из себя этакую глупышку. Никогда не поверю, что она осознанно решила обмануть его… Просто она интуитивно подлаживалась под него, стараясь понравиться.
      – Но в конце концов Хиндон понял, что она собой представляет.
      – Да, он начал понимать это через месяц после того, как они обручились. Гарри поступил как отъявленный негодяй. Он бросил ее незадолго до венчания. Лили была убита. Я сделал ей предложение вместо Гарри, но она отказала мне. Она сказала, что больше не выйдет замуж. Тетка на несколько лет увезла ее за границу. Они жили в Италии.
      Алекс сосредоточил свой взгляд на сигаре. Его веки с золотистыми ресницами опустились, как бы скрывая его мысли. Когда он заговорил, его голос зазвучал тише:
      – Представляю, какой ажиотаж был вокруг нее на континенте!
      – Ничего подобного. Лили исчезла. Долгие годы о ней никто не слышал. В Италии с ней что-то произошло, но она не рассказывала об этом ни одной живой душе. Но я более чем уверен, что Лили пережила большое горе. Когда она два года назад вернулась в Англию, я сразу увидел, как она изменилась. – Закари задумчиво сдвинул брови. – Ее глаза всегда грустны. Она женщина особенная, мало кто из мужчин сравнится с ней в храбрости.
      Закари говорил что-то еще, но Алекс не слушал. Он смотрел на сидевшего перед ним молодого человека, такого благоразумного, и вспоминал, как Лили целовала Закари в библиотеке. Явная попытка показать ему, что они влюблены друг в друга. Однако этот спектакль убедил его в обратном: их связывает только платоническая дружба. Когда Лили целовала Закари, устроившись у него на коленях, тот оставался безучастным, его руки, как плети, свисали по бокам. Вряд ли так будет вести себя влюбленный. Вот если бы на месте Закари оказался он…
      Алекс прогнал запретную мысль и широко улыбнулся Закари.
      – Лили – просто артистка! Но недостаточно умелая.
      – Вы глубоко заблуждаетесь! Лили искренна во всем, что бы она ни делала. Вы совсем не понимаете ее.
      – Нет, это вы не понимаете ее! И вы, Стэмфорд, глубоко заблуждаетесь на мой счет, думая, будто меня одурачил тот жалкий спектакль, который вы с мисс Лоусон разыграли для меня.
      – Что? Я не понимаю…
      – Вы не любите Лили, – насмешливо сказал Алекс. – Да разве это вам под силу? О, я уверен, что она вам нравится. Но в то же время вы безумно боитесь ее.
      – Боюсь? – Закари стал пунцовым. – Женщину, которая в два раза меньше меня?
      – Не кривите душой, Стэмфорд. Вы джентльмен чистой воды. Вы не способны причинить кому-нибудь боль, кроме тех случаев, когда защищаете свои принципы. Лили же пойдет на все, чтобы добиться своего. На все! У нее нет принципов, и она не уважает принципы других. Вы были бы болваном, если бы не боялись ее. Сейчас вы ее друг, а в следующую секунду – пешка в ее руках. Не думайте, что я хочу оскорбить вас. Я даже в некотором роде сочувствую вам.
      – К черту ваше сочувствие! – вспылил Закари.
      – Что касается Пенелопы – она мечта любого мужчины. Девушка с ангельской внешностью и безупречными манерами. Вы открыто признали, что когда-то были влюблены в нее…
      – Когда-то, но не теперь!
      – Вы не умеете лгать, Стэмфорд! – Алекс сломал сигару и недобро усмехнулся. – Забудьте о Пенелопе! Ничто не помешает нашей свадьбе. Советую вам побывать на первых балах сезона – там вы найдете дюжину таких, как Пенелопа. Очаровательных, невинных девиц, горящих желанием познавать мир и его соблазны. Для этого подойдет любая…
      Закари вскочил. Он разрывался между стремлением переубедить Алекса и желанием вызвать его на дуэль.
      – Однажды Лили сказала мне то же самое. Очевидно, никто из вас не способен увидеть в Пенелопе то, что вижу я. Абсолютно верно, что ей недостает отваги, однако она не пустоголовая кукла! А вы, Рейфорд, эгоистичный подлец! После того, что вы тут наговорили, мне следовало бы…
      – Закари! – прозвучал голос Лили. Она стояла в дверях, спокойная и решительная. Лицо ее осунулось и выглядело таким же изможденным, как у Алекса. – Больше ни слова, – со слабой улыбкой добавила она. – Тебе пора уехать. Я сама позабочусь обо всем.
      – Я отстаиваю собственные интересы…
      – Не в этот раз, дорогой. – Лили кивнула в сторону двери. – Послушай меня, Зак. Ты должен уехать. Немедленно!
      Закари подошел к ней и, встав спиной к Алексу, сжал ее руки в своих.
      – План провалился, – прошептал он. – Я должен поговорить с ним. Я должен довести дело до конца.
      – Нет. – Лили встала на цыпочки и обняла его за плечи. – Доверься мне, – прошептала она ему на ухо. – Клянусь жизнью, ты получишь Пенелопу. Но для этого ты должен делать все, что я скажу, дорогой. Езжай домой. Я обо всем позабочусь.
      – Как ты можешь так говорить? – удивился Закари. – Откуда у тебя такая уверенность? Ведь мы проиграли, Лили, мы полностью…
      – Доверься мне, – повторила Лили и отступила на шаг.
      Закари посмотрел на Алекса, который сидел, развалившись в кресле, напоминая развращенного монарха.
      – Да как вам не стыдно! – взорвался он. – Неужели вас не трогает, что женщина, на которой вы собираетесь жениться, любит другого?
      Алекс насмешливо ухмыльнулся:
      – Вы говорите так, будто я держу пистолет у ее виска! Пенелопа по доброй воле приняла мои ухаживания.
      – Здесь нет никакой доброй воли! У нее нет выбора. Все было устроено без ее…
      – Закари, – перебила его Лили.
      Раздосадованный Закари перевел взгляд на нее, потом обратно на Алекса и опрометью выбежал из комнаты. Вскоре под окнами послышался удаляющийся стук лошадиных копыт.
      Алекс и Лили остались одни. Он не сводил глаз с Лили и с мрачным удовлетворением отметил, что она выглядит не лучше его. Светло-сиреневое платье с кружевным воротом только подчеркивало ее бледность и темные круги под глазами. Ее губы были ярко-красными и припухшими – свидетельство его грубости прошлой ночью.
      – Вы выглядите отвратительно, – бесцеремонно заявил он, закуривая новую сигару.
      – Не хуже вас! Пьяный мужчина всегда отвратителен. – Лили подошла к окну и распахнула его. В комнату ворвался свежий воздух.
      Увидев, что на очаровательном столике, крытом кожей, – истинном произведении искусства, предназначавшемся для демонстрации редких книг, – в нескольких местах прожжено покрытие, Лили нахмурилась. Стол погиб безвозвратно. Она поймала на себе взгляд Алекса. В его холодных глазах так и читался вызов: «Только посмей меня упрекнуть!»
      – В чем причина? – спросила она. Алекс показал ей окурок. Она грустно улыбнулась:
      – Я спрашивала, в чем причина вашего пьянства, что заставило вас предаться пьянству? Тоска по давно ушедшей святой Каролине? Или вас мучает ревность, потому что вы поняли, что Закари лучше вас? Или…
      – Вы!.. – выпалил Алекс, отшвырнув бутылку и даже не оглянувшись на звон разбитого стекла. – Причина в вас! Я хочу, чтобы вы исчезли из моего дома, из моей жизни, вообще не становились на моем пути! Вы уезжаете через час. Возвращайтесь в Лондон. Езжайте куда угодно!
      Лили надменно взглянула на него:
      – Кажется, вам хочется, чтобы я упала к вашим ногам и взмолилась: «О милорд, прошу вас, позвольте мне остаться!» Не бывать по-вашему, Рейфорд! Я не буду умолять и не уеду. Возможно, когда вы протрезвеете, мы обсудим причину вашего срыва, а пока…
      – Только бутылка бренди еще помогает мне терпеть вас, мисс Лоусон. Поверьте мне, я не понравлюсь вам трезвым.
      – Напыщенный осел! – взорвалась Лили. – Вы решили, будто причина всех ваших проблем во мне? На самом же деле причина кроется в вашей тупой, бестолковой, одурманенной голове…
      – Собирайте вещи! Иначе это сделаю я.
      – Из-за прошлой ночи? Из-за одного бессмысленного поцелуя? Позвольте заверить вас, что для меня он значил меньше, чем…
      – Я велел вам убираться, – с убийственным спокойствием произнес Алекс. – Я желаю, чтобы вы исчезли отсюда со всеми вашими картами, ночными прогулками, интригами, огромными карими глазами. Немедленно!
      – Скорее я увижу вас в аду! – Лили гордо вскинула голову, полная решимости стоять на своем, но Алекс не стал продолжать спор и вышел из библиотеки, чем привел Лили в крайнее изумление. – Куда вы идете? Что вы… – Последовав за ним, Лили увидела, что он уже поднимается по главной лестнице, широким шагом направляясь к ее спальне. – Только посмейте! – взвизгнула она и побежала за ним. – Невоспитанный грубиян! Самодовольное, напыщенное чудовище…
      Взлетев по лестнице, Лили оказалась в спальне одновременно с Алексом. Горничная, менявшая белье, испуганно вздрогнула. Одного взгляда на вошедших было достаточно, чтобы она опрометью бросилась прочь, словно новобранец перед лицом атакующего неприятеля. Алекс резко распахнул дверцы гардероба и принялся швырять веши в первый попавшийся чемодан.
      – Не смейте трогать мои вещи! – Разъярившись, Лили схватила изящную фарфоровую статуэтку с прикроватного столика и швырнула ее в Алекса. Тот увернулся, и статуэтка ударилась о стену позади него.
      – Это принадлежало моей матери! – прорычал он. В его серых глазах вспыхнул дьявольский огонь.
      – И что, по-вашему, сказала бы ваша мать, увидев вас сейчас? Жестокое животное с высохшим сердцем, думающее только о своих эгоистичных желаниях… А-а!
      Лили в бешенстве завопила, когда Алекс открыл окно и выбросил чемодан. Перчатки, чулки, белье – все вывалилось из чемодана и рассыпалось по траве. Лили огляделась в поисках чего-нибудь тяжелого. Внезапно ее взгляд упал на сестру, стоявшую в дверях.
      Пенелопа смотрела на них расширившимися от ужаса глазами.
      – Вы оба сошли с ума, – проговорила она.
      Несмотря на шум, ее тихий голос достиг ушей Алекса. Он перестал запихивать платье в шляпную картонку и повернулся к Пенелопе. С перекошенным от гнева лицом, осунувшийся, небритый, всклокоченный, он был просто неузнаваем.
      – Посмотри внимательно, Пенни! – воскликнула Лили. – Вот за кого ты собралась замуж. Приятное зрелище, правда? Истинный характер мужчины раскрывается, когда он пьян. Посмотри на него, да у него из каждой поры сочится подлость!
      – Ваш бывший любовник, Пенелопа, больше никогда не переступит порог этого дома! – не дожидаясь ответа Пенелопы, заявил Алекс. – Если он вам нужен, езжайте вместе со своей сестрой.
      – Она так и сделает! – отрезала Лили. – Собирай вещи, Пенни, мы поедем в поместье Стэмфорд.
      – Но я не могу: мама и папа не одобрят… – испуганным шепотом произнесла Пенелопа.
      – Не одобрят, – согласилась Лили. – И что, это важнее для тебя, чем любовь Закари?
      Алекс посмотрел на Пенелопу так, что девушка похолодела.
      – Ну? Каков ваш ответ?
      Пенелопа устремила взгляд сначала на Лили, на лице которой читался вызов, потом на Алекса, во всем облике которого было нечто угрожающее, и побелела как мел. Вскрикнув, она выбежала из спальни и бросилась в свою комнату.
      – Мерзавец! – налетела Лили на Алекса. – Собака на сене! Вы же прекрасно знаете, что можете одним взглядом запугать бедняжку и подчинить ее своей воле!
      – Она сделала выбор. – Алекс швырнул шляпную картонку на пол. – Итак, кто будет собирать ваши вещи – вы или я?
      На мгновение в комнате воцарилась тишина.
      – Хорошо, – высокомерно произнесла Лили. – Убирайтесь вон! Оставьте меня в покое. Через час я уеду.
      – Желательно раньше, если сможете.
      – Почему бы вам не объяснить положение вещей моим родителям? – с ехидной усмешкой предложила Лили. – Уверена, они согласятся со всеми вашими доводами.
      – И чтоб ни слова Пенелопе! – предупредил Алекс и вышел из комнаты.
      Убедившись, что Алекс удалился, Лили глубоко вздохнула и заставила себя успокоиться. Она тряхнула головой и тихо засмеялась.
      – Напыщенный осел! – пробормотала она. – Ты думаешь, меня так просто победить?

      Вереница перепуганных слуг несла чемоданы и саквояжи Лили к карете. Покрытая лаком, карета сверкала на солнце. Дверцу украшал герб Рейфордов. Алекс дал четкие указания кучеру доставить Лили к ее дому в Лондоне и немедленно вернуться в Рейфорд-Парк.
      Выделенный Лили час истекал. Помня, что в ее распоряжении осталось несколько минут, она отправилась на поиски отца. Обложившись книгами, он работал в одной из малых гостиных на верхнем этаже.
      – Папа, – без всякого выражения произнесла Лили. Джордж Лоусон через плечо кивнул дочери и поправил очки.
      – Лорд, Рейфорд известил меня о том, что ты уезжаешь.
      – Меня вынудили уехать.
      – Я этого ожидал, – с сожалением признался он.
      – Папа, ты хоть слово сказал в мою защиту? – На лбу Лили появилась складка. – Ты сказал ему, что он должен позволить мне остаться? Или ты счастлив, что я уезжаю? А может, тебе безразлично и то и другое?
      – Мне надо работать, – не совсем уверенно проговорил Джордж, указав на книги.
      – Да, конечно, – сказала Лили. – Прости. Он повернул к ней встревоженное лицо:
      – Нет надобности извиняться. Что бы ты ни сделала – ничто уже не может удивить меня. Я давным-давно перестал удивляться. Ты никогда не разочаруешь меня, потому что я ничего от тебя не жду.
      Лили не смогла бы объяснить, зачем искала отца. Если он так мало ожидал от нее, то она от него ожидала еще меньше. В детстве она безжалостно сердила его, к примеру, прокрадывалась в кабинет, донимала вопросами… иногда, пытаясь что-нибудь написать, проливала чернила на стол. Ей потребовались годы, чтобы смириться с непреложным фактом: отца не интересуют ни она сама, ни ее вопросы, ни ее мысли, ни ее поведение, плохое или хорошее. Она всегда стремилась понять причину его безразличия. Довольно долго она считала виноватой в этом себя. Прежде чем уехать из дому, Лили рассказала о своих душевных терзаниях Тотти, и та успокоила ее.
      «Нет, дорогая, он всегда был таким, – примирительно проговорила она. – Твой отец нелюдим. Но он отнюдь не жесток. Другие отцы бьют своих детей за непослушание! Тебе повезло, что у тебя такой мягкий отец».
      Лили же полагала, что безразличие отца по своей жестокости почти сродни порке. Сейчас отсутствие любви с его стороны больше не ставило ее в тупик и не возмущало, а лишь наполняло сожалением и грустью.
      – Прости за то, что я вела себя беспечно, – сказала Лили, пытаясь подобрать нужные слова. – Возможно, если бы я была мальчиком, мы бы с тобой нашли общий язык. Я была упрямой бунтаркой… наделала кучу ошибок… если бы ты только знал все, то стыдился бы меня гораздо больше, чем сейчас. Но и ты, папа, тоже должен попросить прощения. Ты так и остался для меня чужим. С детства мне пришлось самостоятельно пробивать себе дорогу. А тебя никогда не было рядом. Ты никогда не наказывал меня и не сердился, как будто не признавая моего существования. Мама хотя бы плакала… – Она провела рукой по волосам и вздохнула. – Каждый раз, когда мне нужно было на кого-то опереться, мне следовало бы бежать к тебе. Но ты был занят своими книгами и философскими трактатами. У тебя, папа, мозги истинного ученого. – В глазах Джорджа отразились протест и укор. Лили грустно улыбнулась. – Я просто хотела сказать тебе, что, несмотря на все… я все еще люблю тебя. Жаль-жаль, что ты не можешь сказать то же самое.
      Лили подождала, пристально глядя на отца. Ее изящные руки были сжаты в кулаки. Однако ответом ей послужило молчание.
      – Прости меня! – небрежно бросила она. – Мама, наверное, с Пенелопой. Передай им, что я люблю их. До свидания, папа! – Круто повернувшись, она вышла.
      Спускаясь по роскошной лестнице со множеством лестничных площадок, Лили изо всех сил старалась не давать волю своим чувствам. Она с сожалением осознала, что ей не суждено еще раз побывать в Рейфорд-Парке.
      Удивительно, она уже успела полюбить этот величественный особняк, отделанный в классическом стиле. Какая жалость! Если бы не дурной характер Алекса, любая женщина была бы счастлива стать здесь хозяйкой.
      Попрощавшись с дворецким и двумя экономками, устремившими на нее сочувственные взгляды, Лили вышла на крыльцо. Слуги укладывали в карету последние саквояжи. Сощурившись от яркого солнца, она посмотрела вдаль и в конце подъездной аллеи увидела худенькую фигурку. Это был Генри, возвращавшийся из деревни, где он играл с детьми. В руке у него была палка, и он беспечно размахивал ею.
      – Слава Богу! – с облегчением выдохнула Лили. Она поманила его к себе, и Генри ускорил шаг. Подойдя поближе, он вопросительно взглянул на нее. Лили заботливо убрала золотистые локоны, упавшие ему на лоб. – Я боялась, что ты опоздаешь, – сказала она.
      – Что это? – Генри указал на карету. – Опоздаю к чему?
      – К прощанию, – грустно улыбнулась Лили. – У нас с твоим братом произошла ссора. Теперь я должна уехать.
      – Ссора? Из-за чего?
      – Я уезжаю в Лондон, – не ответила на вопрос Лили. – Жаль, старина, что я не успела научить тебя всем моим карточным трюкам. Надеюсь, в один прекрасный день наши пути пересекутся. – Она с сомнением пожала плечами. – Возможно, у Крейвена… Знаешь ли, я провожу там много времени.
      – У Крейвена? – с благоговейным восторгом повторил мальчик. – Вы не рассказывали мне об этом.
      – Ну, мы большие друзья с владельцем клуба.
      – С Дереком Крейвеном?
      – Значит, ты слышал о нем? – Лили едва заметно улыбнулась.
      Она знала, что Генри проглотит наживку. Так и случилось. Ни один дерзкий, смышленый мальчишка не сможет устоять против искушения побывать в запретном мире мужчин на Сент-Джеймс-стрит.
      – А кто не слышал? Ну и жизнь у него! Крейвен знаком с самыми богатыми и могущественными людьми Англии. Он легенда! Самый важный человек в Англии… не считая, конечно, короля.
      Лили рассмеялась:
      – Я бы так не сказала. Будь Дерек здесь, он бы наверняка объяснил, что при нынешнем порядке вещей он Лишь крохотная капля в огромном море. Однако у него довольно приятное игорное заведение.
      – В школе мы с ребятами много мечтали, что когда-нибудь пойдем к Крейвену, будем играть в карты и встречаться там с женщинами. Конечно, это будет не скоро. Но когда-нибудь мы там повеселимся… – Генри тоскливо вздохнул и замолчал.
      – Почему когда-нибудь? – тихо спросила Лили. – Почему не сейчас?
      Мальчик изумленно уставился на нее:
      – Да меня даже не пустят на порог! В моем возрасте…
      – Естественно, двенадцатилетнего мальчика никогда не впустят внутрь, – согласилась Лили. – Дерек придерживается очень строгих правил на этот счет. Но он сделает все, что я попрошу. Если бы ты был со мной, ты мог бы своими глазами взглянуть на игорные залы, отведать блюда французской кухни и познакомиться с одной или двумя девушками. – Она озорно усмехнулась. – Даже смог бы пожать руку Дереку – он утверждает, что его рукопожатие приносит удачу.
      – Да вы шутите!.. – недоверчиво протянул Генри, но его синие глаза загорелись надеждой.
      – Я? Езжай со мной в Лондон и проверь. А твоему брату мы, разумеется, ничего не скажем. Только тебе придется спрятаться в моей карете. – Она подмигнула ему. – Поехали к Крейвену, Генри. Обещаю, это будет самым настоящим приключением.
      – Алекс убьет меня!
      – Да, он рассердится. Не сомневаюсь в этом ни минуты.
      – Но он не побьет меня, – задумчиво проговорил Генри. – Особенно после тех издевательств, что я терпел в этой чертовой школе…
      – Тогда чего тебе бояться?
      На лице мальчика появилась ликующая улыбка:
      – Ничего!
      – Итак, по местам! – со смехом скомандовала Лили и шепотом добавила:
      – Постарайся, чтобы никто, в том числе и кучер, тебя не видел. Ты даже не представляешь, как я буду разочарована, если тебя поймают…

* * *

      Она уехала. Алекс стоял у окна библиотеки, глядя вслед карете, удалявшейся по аллее. Однако ожидаемое облегчение не наступало. Наоборот, в его душе постепенно образовывалась пустота. Он рыскал по дому, как тигр по клетке, словно пытаясь освободиться от чего-то… от чего-то… если бы знать, от чего именно! В доме стояла неестественная тишина, такая же, что и всегда… до ее приезда.
      Отныне не будет споров, недоразумений, глупых выходок. Алекс продолжал надеяться, что с минуты на минуту к нему вернется хладнокровие.
      Охваченный угрызениями совести, он понимал, что надо навестить Пенелопу. Его пьяная вспышка ярости напугала ее. Поднимаясь по лестнице, Алекс поклялся себе, что с этого дня он станет олицетворением терпения. Он сделает все возможное, чтобы доставить удовольствие Пенелопе. Алекс представил себе их будущую семейную жизнь – долгую, размеренную, предсказуемую. Его губы тронула едва заметная улыбка. Любой согласится, что женитьба на Пенелопе – правильный шаг.
      Подойдя к ее комнате, он услышал душераздирающие рыдания и голос, такой живой и страстный, что ему на секунду показалось, будто это Лили. Но голос был мягче и выше, чем у Лили.
      – Я люблю его, мама… – всхлипывала Пенелопа. – Я всегда буду любить Закари! Если бы я была такая же храбрая, как Лили, я бы вернулась к нему и ничто не остановило бы меня!
      – Ну что ты, что ты! – увещевала Тотти. – Не говори так! Будь благоразумной, дорогая. Ты станешь леди Рейфорд и навсегда обеспечишь свое будущее – и будущее своей семьи. Мы с отцом желаем тебе только добра, так же как и лорд Рейфорд.
      – С-сомневаюсь, – сквозь рыдания возразила Пенелопа.
      – Я была права, – продолжала Тотти. – Во всем виновата твоя сестра. Тебе известно, что я всем сердцем люблю Вильгемину, но она не успокоится, пока не сделает несчастными всех вокруг. Мы должны извиниться перед лордом Рей-фордом. Это воспитанный, уравновешенный человек… с трудом верится, что Лили могла довести его до такого состояния! Нельзя было оставлять ее здесь.
      – Она права во всем! – воскликнула Пенелопа. – Она знает, как мы с Закари любим друг друга… Ах, если бы я не была такой робкой…
      Алекс пошел прочь от двери. Его руки сами собой сжались в кулаки, на лице играла усмешка. Он бы с радостью обвинил во всем Лили, как это сделала Тотти, но не мог. Вся вина лежала на нем, и исходила она из его внезапно утраченной власти над собой, из пробудившегося желания завладеть тем, что он никогда не будет иметь.

* * *

      Весь путь до Лондона Генри неутомимо перечислял все бескорыстные и самоотверженные поступки старшего брата. Лили не оставалось ничего иного, как слушать его, и она призвала на помощь всю свою выдержку, которая, как потом выяснилось, оказалась безграничной. Генри сидел напротив и рассказывал, как Алекс снимал его с дерева, когда он забрался слишком высоко, как Алекс учил его плавать в озере. Он в подробностях описал бесконечные вечера, когда они играли в солдатиков и Алекс помогал ему находить кратчайший путь к победе…
      – Генри! – наконец перебила его Лили. Выдавив из себя улыбку, она процедила сквозь зубы:
      – У меня сложилось впечатление, будто ты пытаешься убедить меня в чем-то. Не в том ли, что твой брат вовсе не бессердечный негодяй, каким он кажется на самом деле?
      – Да, в этом, – признался Генри, потрясенный ее проницательностью. – Точно! О, мне известно, каким иногда бывает Алекс, но он отличный парень! Хоть убейте, если это не так!..
      Лили не удержалась от смеха:
      – Дорогой мой, не имеет значения, что я думаю о твоем брате!
      – Но если бы вы знали Алекса, хорошо знали его, он бы вам понравился. Ужасно!
      – Я вообще не хочу ничего знать о нем. С меня достаточно!
      – Я рассказывал вам о щенке, которого он подарил мне на Рождество, когда мне было семь лет?..
      – Генри, зачем ты так настойчиво пытаешься пробудить во мне добрые чувства к своему брату?
      Генри улыбнулся и опустил глаза. Казалось, он тщательно обдумывает ответ.
      – Вы же хотите помешать Алексу жениться на Пенелопе, так?
      Лили смутилась. Очевидно, она совершила ту же ошибку, что и все взрослые, недооценив ум ребенка. Генри очень проницательный мальчик. Естественно, он быстро разобрался во всем и понял, какие отношения складываются между его братом и Лоусонами.
      – Почему ты так решил? – осведомилась Лили.
      – Вы, взрослые, очень громко спорите, – ответил Генри. – Да и слуги судачат.
      – Ты будешь сожалеть, если мне удастся расстроить свадьбу?
      Мальчик покачал головой:
      – О, Пенелопа хорошая. Лучше других девушек. Но Алекс не любит ее. Так, как любил…
      – Каролину, – подсказала ему Лили. Каждый раз, когда кто-то упоминал это имя, в ее душе поднималось очень неприятное чувство. Ну что такого особенного было в этой распрекрасной Каролине, если Алекс до сих пор сходит по ней с ума? – Генри, ты помнишь ее?
      – Да, отлично. Хотя тогда я был мальчишкой.
      – А теперь ты достиг преклонного возраста… Сколько тебе, одиннадцать? Двенадцать?
      – Двенадцать, – улыбнулся Генри. – А знаете, вы очень похожи на нее. Только красивее. И старше.
      – Ну-ну, – усмехнулась Лили, – никак не пойму, обидеться на тебя или принять твои слова за комплимент? Расскажи, как ты относился к ней.
      – Она нравилась мне. Каролина была жизнерадостной девчонкой. В отличие от вас она никогда не доводила Алекса. И умела рассмешить его. А сейчас он почти никогда не смеется.
      – Жаль, – рассеянно произнесла Лили, вспомнив, как улыбнулся Алекс, когда они играли в карты. Улыбка была быстрой, но ослепительной.
      – Вы собираетесь выйти за Дерека Крейвена? – робко спросил Генри, притворяясь равнодушным.
      – О Боже, нет!
      – Вы могли бы выйти за Алекса после того, как избавитесь от Пенелопы.
      Лили от души рассмеялась:
      – Избавиться от нее? Господи, послушать тебя, так я намерена утопить ее в Темзе! Во-первых, мой дорогой, я вообще никогда ни за кого не выйду. А во-вторых, твой брат мне даже не нравится.
      – Но разве я не рассказывал вам, что в детстве ужасно боялся темноты, а Алекс приходил ко мне и…
      – Генри! – предостерегающе проговорила Лили.
      – Ну дайте мне закончить эту историю, – настаивал мальчик.
      Лили со стоном положила голову на сафьяновую подушку, а Генри продолжил свое повествование о добродетелях Алекса Рейфорда.

* * *

      Дерек и Уорти склонились над столом в главном игорном зале. Перед ними лежала кипа бумаг и записей, касающихся предстоящего маскарада. Дом решено было украсить в стиле древнеримского храма – это единственное, что не вызвало у них споров. Дерек хотел, чтобы бал отразил грандиозность римской цивилизации времен расцвета, но уже накануне упадка. К сожалению, их с Уорти взгляды на то, как достичь этой цели, не совпадали.
      – Ладно, ладно! – наконец сказал Дерек, гневно блестя зелеными глазами. – Ставьте колонны, вешайте серебряные сваги <Ткань, задрапированная полукругом.> на стены, но тогда я поступлю по-своему с девицами.
      – Покрасите их в белый цвет и замотаете простынями, чтобы они походили на статуи? – язвительно осведомился Уорти. – И что же они будут делать весь вечер?
      – Стоять на своих роскошных пьедесталах!
      – Они не смогут стоять неподвижно больше десяти минут.
      – Они будут делать то, за что я им плачу!
      – Мистер Крейвен! – обычно спокойный голос Уорти зазвенел от негодования. – Даже если бы ваша идея была осуществима – а это отнюдь не так, – дом бы выглядел кричащим и жутким, что не соответствует хорошо известным стандартам клуба.
      Дерек нахмурился:
      – Что, черт побери, вы имеете в виду?
      – Он имеет в виду, – раздался позади них веселый голос Лили, – что твой дом будет выглядеть безвкусно и вульгарно.
      Хмурое лицо Дерека смягчилось, и он повернулся к Лили. Одетая в бледно-сиреневое платье с серебряной вышивкой, она напоминала карамельку. Дерек подхватил ее на руки и закружился с ней по комнате.
      – А вот и наша мисс Цыганочка наконец-то вернулась из деревни! – воскликнул он. – Ну как, Вулвертон понес заслуженное наказание?
      – Нет, – ответила Лили, подняв глаза к небу. – Но все еще впереди. – Знакомая атмосфера клуба действовала на нее успокаивающе, и она, облегченно переведя дух, огляделась по сторонам. – Уорти, красавчик, как вы тут без меня?
      Уорти, невысокий, в очках, улыбнулся:
      – Всего лишь сносно. А вы, мисс Лоусон, выглядите как всегда потрясающе. Прикажете подать вам что-нибудь?
      – Нет-нет! – отказалась Лили. – Месье Лабарж захочет, чтобы я отведала все его пудинги и пироги, приготовленные за последние дни.
      – Тебе это не повредит, – отметил Дерек. – Ты совсем стала птичкой-невеличкой. Пойдем! – Он обнял ее за худенькие плечи и отвел в угол. – У тебя жуткий вид, – добавил он.
      – Кажется, сегодня все так считают, – сухо проговорила Лили.
      От пристального взгляда Дерека не укрылся ни лихорадочный румянец на ее щеках, ни плотно сжатые губы.
      – В чем дело, милая?
      – Вулвертон просто невозможен, – ответила Лили. – Я перехожу в наступление.
      – В наступление? – повторил Дерек, не спуская с Лили внимательного взгляда.
      – Для начала я похитила его младшего брата.
      – Что? – Дерек посмотрел, куда указывала Лили, и в дальнем конце комнаты увидел красивого светловолосого мальчугана, который озирался по сторонам, с восхищением разглядывая роскошную обстановку. – Хвеликий Боже! – изумленно выдохнул он.
      – Великий, – поправила его Лили. – Я устроила ловушку Вулвертону. А Генри – наживка. – В ее взгляде сквозил вызов.
      – На этот раз у тебя получилось, – тихо произнес Дерек, но таким тоном, что у Лили мурашки побежали по спине.
      – Я хочу, чтобы ты взял Генри к себе, Дерек. Ради меня. Только на одну ночь.
      Дружелюбия Крейвена как не бывало. Его взгляд стал холодным как лед.
      – Я никогда не пущу детей в свой клуб!
      – Генри такой ангел! У тебя не будет с ним хлопот.
      – Нет.
      – Ну хотя бы пойди и поздоровайся с ним, – взмолилась Лили.
      – Нет!
      – Пожалуйста, Дерек. – Она потянула его за руку. – Генри так радовался возможности познакомиться с тобой! Он считает тебя самым важным лицом в Англии после короля.
      Дерек прищурился.
      – Пожалуйста, – вкрадчиво проговорила Лили.
      – Ладно, – наконец согласился он. – Я поздороваюсь с ним – и чтоб его ноги здесь больше не было.
      – Спасибо. – Лили одобрительно похлопала его по руке. Бормоча что-то себе под нос, Дерек позволил ей подвести себя к ожидавшему Генри.
      – Мистер Крейвен, – сказала Лили, – я хотела бы представить вам лорда Генри Рейфорда, младшего брата графа Вулвертона.
      Растянув губы в своей самой учтивой улыбке, которую он обычно приберегал для особ королевской крови, Дерек любезно поклонился Генри:
      – Добро пожаловать в клуб Крейвена, милорд.
      – Здесь даже лучше, чем я представлял! – воскликнул Генри и, схватив руку Дерека, с чувством затряс ее. – Потрясающе! Здорово!
      Он принялся обследовать зал, как любопытный щенок. Его маленькая рука нырнула в бочонок с фишками для криббиджа, потом скользнула по изящным спинкам стульев в стиле ампир. Наконец он почтительно, словно это был алтарь, приблизился к игорному столу.
      – Вы играете? – спросил Дерек, которого несколько смягчил энтузиазм мальчика.
      – Не очень хорошо. Но мисс Лоусон обучает меня. – Генри восторженно покачал головой. – Даже не верится, что я здесь! В клубе Крейвена. На этот дом, наверное, ушла чертова прорва денег! – Он устремил на Дерека благоговейный взгляд. – Вы удивительный человек! Только гений способен на такое.
      – Гений? – хмыкнул Дерек. – Вовсе нет.
      – Но вы действительно гений! – настаивал Генри. – Как представлю, что вы начали с нуля и достигли таких высот… Клуб Крейвена самый знаменитый в Лондоне. Голову даю на отсечение – вы гений! Мы с ребятами в школе всегда восхищались вами. Никто из живущих на земле не сравнится с вами!
      Это уж слишком, подумала Лили.
      Что же касается Дерека, то его расположение к мальчику росло с каждой минутой.
      – У этого парнишки отнюдь не куриные мозги! – так и сияя от удовольствия, обратился он к Лили.
      – Я просто повторяю то, что говорят все, – честно признался Генри.
      Неожиданно Дерек хлопнул его по плечу.
      – Блестит, как новенькая монета, – заявил он. – Хороший парень. Пошли со мной, озорник! Я хочу познакомить тебя с самыми красивыми девицами.
      – Нет, Дерек, – предупредила его Лили. – Никаких женщин, выпивки и игры в кости. Его брат свернет мне шею.
      Дерек посмотрел на Генри с плутоватой усмешкой:
      – Она что, думает, у нас тут монастырь? – Он потащил Генри за собой, продолжая говорить наставительным тоном:
      – У меня лучшие девицы в Англии. Они ни разу никого не наградили триппером или другими болезнями…
      Лили и Уорти обменялись удрученными взглядами.
      – Мальчик ему понравился, – отметил Уорти.
      – Уорти, проследите, чтобы с Генри ничего не случилось. Не спускайте с него глаз. Он может часами развлекать себя картами. Убедитесь, что его не растлили и не навредили ему каким-нибудь другим образом.
      – Конечно, – заверил ее секретарь. – Когда бы вы хотели забрать его?
      – Завтра утром, – задумчиво ответила Лили. Уорти почтительно подставил ей локоть.
      – Я провожу вас до кареты, мисс Лоусон.
      Лили взяла его под руку.
      – Сейчас лорд Рейфорд, наверное, сходит с ума, разыскивая Генри.
      – Вы оставили ему записку? – как бы между прочим осведомился Уорти.
      – Нет, но граф не дурак, он очень скоро вычислит, где может оказаться Генри. К ночи Рейфорд будет в Лондоне. А я встречу его во всеоружии.
      Одобрял ее Уорти или нет, он оставался, как всегда, невозмутимым:
      – Могу ли я чем-то помочь?
      – Если случайно он окажется здесь раньше, направьте его ко мне. А Генри ему не показывайте, иначе весь мой план рухнет.
      – Мисс Лоусон, – уважительно проговорил секретарь, – я считаю вас отважнейшей из всех женщин…
      – О, ну что вы!
      – …но в полной ли мере вы отдаете себе отчет в своих действиях?
      – Конечно. – Лили беспечно улыбнулась. – Я намерена преподать лорду Александеру Рейфорду урок, который он никогда не забудет!

* * *

      Когда хватились Генри и начали его искать, одна из горничных вспомнила, что видела, как молодой хозяин беседовал с мисс Лоусон незадолго до ее отъезда. На вернувшегося из Лондона кучера обрушился град вопросов, что привело его в крайнее замешательство. Он заявил, что не видел, как мистер Генри забирался в карету или выходил из нее. Однако Генри, бойкий, как большинство мальчишек его возраста, вполне мог пробраться незамеченным. Алекс не сомневался, что его брат с Лили. Эта бестия увезла Генри, чтобы вынудить его приехать в Лондон. Что ж, он поедет и разнесет город по кирпичику! Алекс предвкушал, как доберется до Лили и заставит ее пожалеть о том дне, когда она решила встать у него на пути.
      Поздним вечером четверка лошадей замедлила свой бег перед особняком на Гросвенор-сквер. Алекс выпрыгнул из фаэтона прежде, чем кучер осадил лошадей, и, взбежав по ступенькам дома номер тридцать восемь, кулаком забарабанил в дверь. На пороге появился высокий бородатый дворецкий. Этот человек производил неизгладимое впечатление. Он был преисполнен чувства собственного достоинства, казалось даже, что на его плечи накинута невидимая мантия, его бесстрастное лицо так и излучало величие.
      – Добрый вечер, лорд Рейфорд. Мисс Лоусон ожидает вас.
      – Где мой брат? – Не дожидаясь ответа, Алекс ворвался в дом. – Генри! – загремел он так, что задрожали стены.
      – Лорд Рейфорд, – вежливо проговорил дворецкий, – если вы пройдете сюда…
      – А мой брат? – рявкнул Алекс. – Где он? – Не в силах следовать такой же спокойной поступью, как дворецкий, он ринулся вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. – Генри! Генри, я оторву тебе голову! А что касается мисс Лоусон… с ее стороны было бы мудро сесть на свою метлу и улететь, прежде чем я доберусь до нее!
      Когда Алекс был в холле, примыкавшем к площадке второго этажа, до него долетел спокойный голос Лили:
      – Вулвертон, вы, видимо, решили, что, выгнав меня из своего дома, получили право врываться в мой!
      Алекс распахнул ближайшую к нему дверь и обнаружил, что гостиная пуста.
      – Где вы?
      Он услышал смех, сводивший его с ума.
      – В своей спальне.
      – Где Генри?
      – Откуда я знаю? Да прекратите вопить, Вулвертон! Даже раненый медведь так не орет.
      Алекс метнулся к следующей двери. Это была спальня. Он успел заметить буковую мебель с позолотой и зеленые шелковые шторы, прежде чем получил удар по голове. Ошеломленный, он со стоном рухнул на ковер. Его сознание помутилось, глаза заволокло черным туманом, и он, сжав руками голову, растянулся на ковре.
      Лили опустила руку, в которой все еще держала бутылку. Она стояла над Алексом, испуганная и торжествующая одновременно. Алекс напоминал поверженного тигра, его золотистые волосы четко выделялись на фоне яркого ковра.
      – Бертон! – позвала она. – Немедленно идите сюда. – Бертон, помогите мне перенести лорда Рейфорда на кровать.
      Дворецкий вошел в спальню и замер. Его взгляд заметался от обернутой полотенцем бутылки в руке Лили к распростертому на полу телу Алекса и обратно. Его самообладание впервые дало трещину, хотя он и был свидетелем многочисленных выходок Лили. Наконец ему удалось справиться со своим лицом и вернуть ему привычную бесстрастность.
      – Да, мисс, – сказал он и перекинул тяжелое тело Алекса через плечо.
      – Осторожно, не сделайте ему больно! – встревожилась Лили. – Я имею в виду… больнее, чем я уже сделала.
      Отдуваясь и пыхтя, Бертон положил Алекса на кровать и, выпрямившись, привел в порядок свою внешность; сначала одернул ливрею, затем тщательно распределил на лысой макушке длинную седую прядь.
      – Что-нибудь еще, мисс Лоусон?
      – Да, – ответила Лили, сев рядом с Алексом. – Веревки.
      – Веревки, – без всякого выражения повторил Бертон.
      – Чтобы связать его, естественно. Нельзя же, чтобы он сбежал, правда? Да, и побыстрее, Бертон! Он может скоро прийти в себя. – Она задумчиво посмотрела на пленника. – Кажется, нам следует снять с него сюртук и сапоги…
      – Мисс Лоусон?
      – Да? – Она подняла на него свои миндалевидные глаза. Бертон судорожно сглотнул.
      – Позвольте спросить, как долго граф будет гостить у нас?
      – О, всего одну ночь! Отправьте его фаэтон на задний двор и устройте кучера.
      – Слушаюсь, мисс.
      Бертон отправился на поиски веревок, а Лили склонилась над великаном, лежавшим на ее кровати.
      Неожиданно ее поразил собственный поступок. Алекс не шевелился. С закрытыми глазами он казался юным и беззащитным. Его пушистые ресницы отбрасывали тени на щеки. Без привычной угрюмости он выглядел таким… невинным.
      – Я должна была сделать это, – с раскаянием произнесла Лили. – Должна…
      Она провела рукой по его светлым взъерошенным волосам.
      Чтобы ему было удобнее, Лили развязала черный галстук. Шелк еще хранил тепло его кожи. Продолжая внимательно разглядывать Алекса, она расстегнула жилет и верхние пуговицы на белой батистовой сорочке.
      Когда пальцы коснулись его шеи, ее охватил сладостный трепет.
      Растерявшись, она дотронулась до его щеки, провела пальцем вдоль губ. Отросшая за день щетина делала его подбородок чуть шершавым. Ни один падший ангел не наделен таким неотразимым сочетанием темного и светлого. Лили обратила внимание на то, что даже сейчас в его лице сохранялся отпечаток минувшего дня. Слишком много выпивки и слишком мало сна. И давняя скорбь, наложившая неизгладимую тень на его черты.
      – Мы в некотором роде похожи, ты и я, – пробормотала она. – Оба горды, вспыльчивы, упрямы. Ты бы сдвинул гору, чтобы заполучить желаемое… но ты, мой бедный грубиян, даже не знаешь, где эта гора…
      Лили с улыбкой вспомнила, как он выбросил ее чемодан из окна спальни.
      Поддавшись внезапному порыву, она наклонилась и осторожно прижалась губами к его губам, теплым и неподвижным. В памяти всплыл другой поцелуй, страстный, неистовый.
      Выпрямившись, Лили долго смотрела на Алекса, прежде чем прошептала:
      – Проснись, спящий красавец. Пора тебе узнать, на что я способна.

* * *

      Алекс медленно выбирался из забытья, раздраженный тем, что рядом бьют в барабаны: бум… бум… Каждый удар отдавался у него в голове. Моргнув, он повернул раскалывающуюся голову и щекой ощутил успокаивающую прохладу.
      – Ну вот, – прозвучал тихий голос. – Теперь все будет хорошо.
      Алекс поднял отяжелевшие веки и увидел над собой женское лицо. Наверное, ему снова снится Лили, решил он, потому что у женщины были такие же, как у Лили, глаза цвета имбирного пряника, такие же губы, изогнутые в обезоруживающей улыбке. Он почувствовал прикосновение ее нежных пальцев.
      – Проклятие, – пробормотал он. – Вы вечно будете преследовать меня?
      Ее улыбка стала шире.
      – Это полностью зависит от вас, милорд. Не двигайтесь, а то свалите лед. Ваша бедная голова. Я старалась бить как можно слабее. Но нужно было ударить достаточно сильно, чтобы второго раза не понадобилось.
      – Ч-что? – неуверенно произнес Алекс.
      – Я ударила вас по голове.
      Алекс заморгал, начиная понимать, что это не сон, и вспомнил, как ворвался в ее дом, вошел в комнату… и получил удар по голове. Он чертыхнулся себе под нос. Лили сидела по-турецки рядом с ним. А он лежал на кровати. Лили была спокойна и заботлива, но во взгляде ее светилось торжество, и в мозгу Алекса набатом зазвучало предостережение.
      – Генри…
      – Не тревожьтесь, с ним все в порядке. В полном порядке. – Лили ободряюще улыбнулась. – Он проведет ночь у моего друга.
      – У какого друга? – требовательным тоном осведомился Алекс. – С кем?
      В глазах Лили промелькнуло беспокойство.
      – Не делайте поспешных выводов. Если бы у меня было хоть малейшее сомнение в благополучии Генри, я бы никогда…
      Алекс попытался сесть.
      – Скажите, у кого он!
      – У Дерека Крейвена.
      – У этого мошенника, у этого мерзавца из преисподней, который окружает себя шлюхами и ворами…
      – С Дереком Генри в абсолютной безопасности, кля…
      Лили замолчала на полуслове и, ахнув, спрыгнула с кровати, когда Алекс с воплем «Ах ты, мерзавка!» ринулся на нее. Однако ему помешали веревки на запястьях и щиколотках, которыми он был привязан к кровати. Не сразу сообразив, что с ним, он посмотрел сначала вправо, потом влево, а когда понял, то похолодел. Но в следующее мгновение он начал вырываться, да с такой яростью, что массивная кровать сотрясалась и скрипела. Он сражался с путами, как дикий зверь, впервые познавший заточение в клетке. Лили с тревогой наблюдала за ним. Она успокоилась, когда убедилась, что прочная кровать выдержит жестокое испытание.
      Наконец Алекс оставил бесплодные попытки освободиться. Он затих, и только его грудь учащенно вздымалась и опускалась.
      – Зачем? – спросил он. – Зачем?
      Лили снова села на кровать и с улыбкой, чуть менее уверенной, чем прежде, посмотрела на Алекса. Несмотря на победу, ей было неприятно видеть его привязанным. Это выглядело неестественно. И путы уже успели натереть ему запястья – она заметила красные круги под веревками.
      – Я выиграла, милорд, – сказала Лили. – Советую вам смириться с этим. Признаю, в моей тактике не хватало порядочности… но, как говорят, здесь все средства хороши. – Она потерла ноющую шею и зевнула. – Пока мы беседуем, Закари Стэмфорд спешит в Рейфорд-Парк. Сегодня же он увезет Пенелопу в Гретна-Грин, и они поженятся. Я вызвалась задержать вас. К тому моменту, когда я освобожу вас, будет поздно что-то изменить. Я не могу допустить, чтобы Пенелопа досталась вам, особенно если учесть, что Закари любит ее. Он сделает ее счастливой. Что касается вас… ваша чертова гордость скоро оправится от потрясения. – Она усмехнулась, твердо глядя в его налитые кровью глаза. – Я говорила, что сестра никогда не достанется вам. Зря вы не восприняли мои слова серьезно. – Она кокетливо склонила голову, ожидая от него ответа. Возможно, граф признает, что она хорошо сыграла партию. – Ну? – подтолкнула она его, желая, чтобы ее победе было воздано должное. – Меня интересует ваше мнение.
      Алекс долго молчал. Когда же он заговорил, его голос напоминал хруст гравия:
      – Мое мнение? Вам следует опрометью бежать прочь. И не останавливаться. И молить Господа, чтобы я не поймал вас!
      Только Алекс Рейфорд считал возможным угрожать, лежа привязанным к массивной кровати. И это была не пустая угроза. В его тоне слышались беспощадность и решительность. Однако Лили тут же уверила себя, что способна справиться с графом.
      – Я сделала вам огромное одолжение, – заявила она. – Вы свободны и можете найти себе другую. Ту, которая подходит вам больше, чем Пенни.
      – Я хотел жениться на вашей сестре.
      – Она бы никогда не доставила вам радости. Господи, неужели вам хочется взять в жены девушку, которая всегда будет бояться вас? Если у вас есть хоть капля здравого смысла, в следующий раз вы выберете себе невесту, наделенную большей силой духа. Нет, вы, наверное, опять сделаете предложение такому же безвольному, нежному ягненку. Жестоких обычно тянет к таким.
      Алекс был одурманен головной болью, тщетностью попыток освободиться, яростью и отчаянной безысходностью своего положения. Всех, кого он любил, отняли у него – мать, отца, Каролину. Он позволил себе поверить, что никогда не лишится Пенелопы, – во всяком случае, он на это рассчитывал. Если эта пытка продлится, он сойдет с ума. Алекс в бешенстве заскрежетал зубами.
      – Лили, – хрипло проговорил он, – развяжите веревки.
      – Нет, ради моей собственной безопасности.
      – Это единственное, о чем я прошу… – Вы будете свободны завтра утром, – пообещала она. – Заберете Генри, вернетесь домой и будете обдумывать план мести. Делать худшее из того, на что вы способны. Но мне это теперь безразлично, потому что Пенни больше ничего не грозит.
      – А вам грозит… – процедил Алекс.
      – В настоящий момент я чувствую себя в полной безопасности. – Лили дерзко улыбнулась. Внезапно она словно поняла, какая буря поднялась у него в душе, и ее взгляд смягчился. – Не беспокойтесь о Генри, – сказала она. – Сегодня у него будет потрясающий вечер. Секретарь Дерека позаботится о том, чтобы с ним ничего не случилось. – Лили усмехнулась. – Пока мы ехали в Лондон, Генри чуть не заговорил меня до смерти, распевая вам дифирамбы. Человек, заслуживший такую преданную любовь ребенка, не может быть чудовищем. – Пристально глядя ему в глаза, она оперлась на руки и нависла над ним. – Но вас тревожит не Генри? А что же?
      Алекс закрыл глаза, чтобы не видеть ее. Он молил Господа о том, чтобы это оказалось кошмарным сном, который скоро закончится. Но Лили продолжала раздирать ему душу ласковыми словами, не заботясь о том, что бередит незажившие раны.
      – Никто никогда ни к чему вас не принуждал, так? – спросила она.
      Алекс сосредоточил все внимание на своем дыхании, стараясь дышать ровно. Он сожалел о том, что не может закрыть руками уши, чтобы не слышать ее голос.
      – Почему вы так расстроились из-за моей сестры? Вам ничего не стоит найти такую же, как она. – Помолчав, Лили задумчиво продолжила:
      – Если вы задались целью найти жену, которая не помешает вам жить воспоминаниями о Каролине… – Она заметила, как у него перехватило дыхание. – Стыд какой, – сокрушенно покачала она головой. – Мужчины не скорбят так долго. Это говорит либо о вашей неспособности любить, либо об упрямстве. Интересно, о чем из двух?
      Алекс открыл глаза. Лили вздрогнула, увидев, что жаркий огонь растопил лед в их серых глубинах. Ей вдруг захотелось утешить графа.
      – Вы не единственный, кто потерял близкого человека, – тихо проговорила она. – Я тоже. Мне все известно о жалости к самому себе. Она бесполезна, более того, она губительна.
      Ее покровительственный тон взбесил Алекса.
      – Если вы считаете, что, расставшись со своим самодовольным виконтишкой, пережили то же самое, что и я, потеряв Каролину…
      – Нет, я говорю не о нем. – Лили устремила на него удивленный взгляд. Интересно, спросила она себя, откуда он узнал о ее помолвке с лордом Хиндоном? Наверное, вытянул из Зака. – То, что я испытывала к Гарри, было всего лишь влюбленностью. А любила и потеряла я совершенно другого человека. Я бы жизнь отдала за него! И отдам…
      – За кого?
      – Это личное.
      Алекс откинул голову на подушку.
      – Надеюсь, вы остынете к утру, – сказала Лили, поправляя ворот его рубашки с таким видом, будто он был игрушкой. Она знала, что ее бесцеремонность еще сильнее разозлит его. – Когда все обдумаете, вы поймете, что так лучше для всех. Даже для вас. – Заметив, что он снова натянул путы, она шлепнула его по руке. – Не надо. Вы не добьетесь ничего, кроме ссадин. Бедный Алекс! Как трудно признать, что тебя обвела вокруг пальца женщина. – Она сочувственно засмеялась, ее темные глаза блеснули. – До конца дней своих я буду хранить в памяти этот образ. Граф Вулвертон в моей полной власти. – Она снова наклонилась над ним, ее губы почти вплотную приблизились к его губам. – А что бы вы сделали, милорд, если бы вдруг освободились?
      – Придушил бы вас! Вот этими руками.
      – Вы уверены? А может, вы бы поцеловали меня, как целовали в библиотеке?
      У Алекса на щеках заиграли желваки.
      – Будем считать тот поцелуй ошибкой, – буркнул он.
      Его презрительный тон задел ее. Из своего опыта общения с мужчинами – с Гарри, который бросил ее, с Джузеп-пе, который злился на нее за то, что она не оправдала его надежд, даже с Дереком, который проявлял к ней исключительно деловой интерес, – Лили заключила, что ей недостает того, что делает женщину желанной. Теперь к этому списку добавился и Алекс. Ну почему она не похожа на других женщин? В чем тайна ее непривлекательности? Будто побуждаемая самим дьяволом, Лили решила показать Алексу, как он слаб. Она наклонилась еще ниже, и он ощутил щекой ее теплое дыхание.
      – В библиотеке вы захватили меня врасплох, – проговорила она. – Алекс, вас когда-нибудь целовали против воли? Полагаю, вы не против узнать, что это такое.
      Алекс смотрел на нее как на сумасшедшую. Лукаво улыбнувшись, Лили прижалась губами к его плотно сжатым губам. Он дернулся, как будто его обожгло огнем, и отвернулся. Она придумала изощренную пытку. Сначала поцелуй. А потом примется выщипывать волосы у него на груди.
      Лили молча изучала его. Почему у него такое прерывистое дыхание? Он разозлен? Или на него подействовал поцелуй? Мысль заинтересовала ее.
      – Мне следует считать это еще одной ошибкой? – прошептала она.
      Алекс смотрел на нее как завороженный и не мог издать ни звука.
      Лили снова приникла к его губам. Алекс судорожно втянул в себя воздух. На этот раз он не стал отворачиваться. Лили осторожно касалась его губ, как бы вопрошая его. Алекс терпел, лежа с закрытыми глазами. Казалось, он испытывает адские муки. Его плечи напряглись, мышцы на груди стали твердыми как камень, руки натянули веревки. Лили провела пальцами по его сильной шее, и он издал тихий возглас.
      Потрясенная, Лили придвинулась поближе к нему. Ей хотелось большего… чего-то… но она не знала, чего именно и как этого добиться. Неожиданно Алекс медленно повернул голову, отвечая на ее поцелуи. Лили просунула руку ему под голову и, повинуясь порыву, сильнее прижалась к его губам. Она ощутила слабый толчок его языка, и на нее накатила волна наслаждения, подталкивая ее ответить ему. Алекс почувствовал, как затрепетала Лили, как участилось ее дыхание. Из страха, что она в любой момент прервет поцелуй, он с жадностью потянулся к ней. Но она не отстранилась – напротив, раскрылась ему навстречу.
      Алекс сжал кулаки. Он оказался в плену у ее соблазнительного тела, прочных пут и собственной беспомощности. В нем жарким огнем вспыхнула страсть и сосредоточилась в чреслах. Ничто не смогло бы удержать его вздымающуюся плоть. Он выгнулся и застонал. Оторвавшись от ее губ, он уткнулся лицом в ее шею и с наслаждением вдохнул ее запах.
      – Хватит! – прохрипел он. – Или отвяжите меня, или прекратите…
      – Нет, – еле слышно проговорила Лили, впервые в жизни чувствуя себя такой дерзкой и хмельной. Она запустила пальцы в его густые волосы. – Я хочу преподать вам урок…
      – Идите прочь! – неожиданно закричал Алекс.
      Ему почти удалось испугать Лили: она вздрогнула.
      Но не прекратила своих настойчивых попыток.
      Пристально глядя ему в глаза, она медленно растянулась на нем, пока не накрыла его своим телом. Алекс прикусил губу. Своей набухшей плотью он ощущал тяжесть ее тела, и ему бессознательно захотелось еще сильнее вжаться в нее. Он стремился к большему: погрузиться в ее нежные глубины, ворваться в нее, слиться с ней в одно целое…
      Каким-то образом ему удалось прошептать:
      – Хватит, Лили… хватит…
      Лили дышала прерывисто и выглядела такой же безрассудной, как во время охоты, когда неслась к непреодолимому препятствию. Алекс смог понять, что творится с ней, только когда она глухо проговорила:
      – Ну, произнеси ее имя. Произнеси.
      Алекс так сильно стиснул зубы, что у него свело скулы.
      – Не можешь, – заключила Лили. – Потому что хочешь меня, а не Каролину. Я чувствую это. Я живая женщина, во плоти и крови, и я здесь. И ты хочешь меня.
      В сознании Алекса поднялся вихрь. Он искал Каролину, но не находил… не находил ничего, кроме расплывчатых воспоминаний, поблекших красок, приглушенных звуков. И все это было нереальным, а лицо над ним – настоящим. И оно было близко, и он чувствовал тепло ее губ.
      Алекс не ответил, но Лили прочла ответ в его глазах.
      Ей следовало бы торжествующе отстраниться и праздновать победу. Ведь она оказалась права! Но вместо этого рна принялась целовать его. Алекс понимал: путь к отступлению отрезан, он безоружен. Остается одно – сдаться. Руки Лили скользили по его лицу, шее, ласково изучая его тело. Алекс застонал от неутолимого желания обнять ее, зажать ее между ног. Он лежал распластанный под ней, и это убивало его. Веревки врезались в запястья и до крови раздирали кожу.
      Лили обратила внимание на ритмичное движение его бедер и хотела было отпрянуть, но обнаружила, что он зубами держит ее за нижнюю губу.
      – Поверни голову, – процедил он сквозь зубы. – Поверни…
      Она подчинилась, и он, отпустив ее губу, впился в ее рот жадным поцелуем. Лили всхлипнула от наслаждения. Повинуясь инстинкту, она всем телом вжалась в него, а потом встала на колени. Ее не беспокоило, что она делает, ее вообще ничего не беспокоило, кроме стремления утолить ту жажду, что сжигала ее изнутри.
      И тут раздался стук в дверь. Лили замерла.
      – Мисс Лоусон, – прозвучал приглушенный голос дворецкого.
      Лили уронила голову на подушку, и Алекс ухом ощутил тепло ее дыхания. Он прижался щекой к ее волосам.
      – Мисс Лоусон? – снова позвал дворецкий. Лили подняла голову.
      – Да, Бертон? – нетвердым голосом произнесла она.
      – Только что принесли письмо.
      Лили похолодела. Это значило только одно. Бертон не решился бы тревожить ее, если бы письмо было обычным.
      Алекс пристально взглянул на Лили. Румянец исчез с ее щек, в глазах появился странный блеск, похожий на страх. Казалось, она пребывает в полусне.
      – Не может быть, – услышал он ее шепот. – Слишком скоро.
      – Что слишком скоро?
      Его голос вернул ее к действительности. Она поднялась и одернула юбку, старательно избегая его взгляда.
      – Должна пожелать вам спокойной ночи, милорд. Д-думаю, вам здесь будет удобно…
      – Ах ты, маленькая бестия! – Алекс в ярости смотрел ей вслед. Громко выругавшись, он прокричал:
      – Я упрячу тебя в Ньюгейт! А что до твоего чертова дворецкого…
      Дверь захлопнулась, и он замолчал, уставившись в потолок.
      Лили, взволнованная, забыв об измятом платье и растрепанных волосах, подошла к дворецкому, который ждал ее в холле с серебряным подносом в руках. На подносе лежало письмо, запечатанное грязным комком воска.
      Бертон протянул ей поднос.
      – Вы велели известить вас об этом письме немедленно, в какое бы время его ни доставили…
      – Да, – перебила его Лили. Схватив письмо, она взломала печать и пробежала глазами скупые строчки. – Сегодня. Проклятие! Наверное, он нанял людей следить за мной: ему всегда известно, где я…
      – Мисс?
      Эти письма приходили нечасто. Бертон не имел права читать их, но узнавал их по неряшливому почерку и странной внешности тех, кто их доставлял. А приносили их обычно уличные мальчишки в лохмотьях.
      – Прикажите оседлать мне лошадь, – сказала Лили.
      – Мисс Лоусон, я хотел бы отметить, что для женщины неразумно ехать одной по Лондону, особенно вечером…
      – Пусть горничная принесет мне темно-серую накидку. Ту, с капюшоном.
      – Да, мисс.
      Держась за перила – казалось, будто она боится упасть, – Лили медленно спустилась по лестнице.

* * *

      Ковент-Гарден – это злачный район Лондона, где за деньги можно получить любые удовольствия – от расхожих до невообразимых. Что только не использовалось для привлечения внимания: отпечатанные объявления, расклеенные на всех стенах, крики сутенеров и проституток, зазывавших клиентов на каждом перекрестке. После окончания спектаклей в театрах денди со своими возлюбленными пошатываясь брели к пивным. Лили тщательно избегала их. Иногда пьяный аристократ становился более опасным и жестоким, чем обитатель лондонского дна.
      Перемещаясь из круга света, отбрасываемого газовыми фонарями, в полосу тени, Лили с грустью думала о проститутках, вышедших на охоту. Среди них были юные девочки и изможденные старухи, а также все, кто находился в промежутке между этими двумя возрастами. Женщины выглядели истощенными, многие из них были пьяны. Они подпирали собой углы домов, сидели на ступеньках, зазывно улыбаясь, но во всех этих взглядах сквозила тоска. Вряд ли они вели бы подобную жизнь, если бы имели другой выбор.
      И если бы Господь смилостивился над ними, подумала Лили и содрогнулась. Она бы покончила с собой, но ни за что не согласилась бы на такую жизнь, даже на положение куртизанки, которая носит бриллианты и угождает своему покровителю на шелковых простынях. Ее губы презрительно изогнулись. Уж лучше умереть, чем принадлежать мужчине и быть рабой его плотских потребностей.
      Оказавшись на Кинг-стрит, Лили проехала мимо кладбища. Вслед ей с крыш убогих лавок и лачуг понеслись свист и улюлюканье, но она словно не слышала их и перешла через улицу рядом со входом на рынок. Двухэтажный пассаж был украшен фронтоном и гранитными тосканскими колоннами – довольно помпезный стиль для столь нищего квартала. Лили с грустью усмехнулась, увидев, как два молодых карманника снуют в толпе. Потом она вспомнила о Николь, и ее лицо окаменело. О Господи, как она живет? Неужели ее, такую юную, уже используют для того, чтобы извлекать выгоду из людских пороков? У Лили на глаза навернулись слезы, однако она решительно вытерла их. Нельзя давать себе волю. Надо быть хладнокровной и полностью владеть собой.
      Из мрака рядом с ней прозвучал чей-то голос:
      – Итак, ты пришла. Надеюсь, ты принесла, что я просил?
      Лили медленно спешилась и, сжав в руке повод, повернулась на голос. Хотя внутри у нее все дрожало, она твердо сказала:
      – Ты больше ничего не получишь, Джузеппе, ни фартинга, пока не вернешь мне дочь!

      Граф Джузеппе Гавацци был наделен красотой и грацией, достойной картин итальянского Возрождения: четкие черты лица, вьющиеся черные волосы, смуглая кожа и горящие темные глаза. Лили помнила, как впервые увидела его. Это было во Флоренции на базарной площади. Он стоял в окружении толпы итальянок, с благоговением внимавших ему. От его ослепительной улыбки у Лили перехватило дыхание. Потом они встречались на светских приемах, и вскоре Джузеппе начал с нарочитой настойчивостью ухаживать за ней.
      Лили, на которую сильно подействовала романтичная природа Италии, наслаждалась сознанием того, что ее соблазняет красивый мужчина. Гарри Хиндон, ее прежняя любовь, был степенным и сугубо английским – именно эти качества привлекли ее родителей. Лили рассчитывала, что его стойкая приверженность правилам хорошего тона окажет на нее влияние, спасет ее. Однако вместо этого ее буйный нрав обратил Гарри в бегство. Что касается графа Гавацци, то он восхищался ее порывами, называл ее волнующей и прекрасной. Иногда Лили казалось, что она нашла человека, с которым не надо притворяться и можно быть самой собой.
      И вот сейчас, вспоминая о собственной наивности, Лили испытывала только отвращение.
      За прошедшие годы красота Джузеппе поблекла и огрубела. Хотя, возможно, Лили просто увидела его в другом свете. Его пухлые губы, прежде восхваляемые итальянскими синьорами за чувственность, теперь вызывали у нее омерзение. Она содрогнулась под его жадным взглядом, а ведь когда-то его внимание льстило ей. В его внешности появилось что-то жалкое, а его поза – подбоченившись – только подчеркивала узость плеч. Лили замутило от одного воспоминания о той ночи, которую они провели вместе. Он ошеломил и оскорбил ее тем, что после попросил подарок. Как будто она была худосочной старой девой, обязанной платить за то, что мужчина согласился лечь с ней в постель! Джузеппе откинул капюшон с головы Лили.
      – Добрый вечер, – низким красивым голосом произнес он по-итальянски и погладил ее по щеке. Лили отбросила его руку, и он хмыкнул:
      – О, моя дорогая кошечка выпустила коготки! Я пришел за деньгами, сага. А ты пришла за новостями о Николь. Ты даешь мне, я даю тебе.
      – Больше не получишь. – Лили прерывисто вздохнула. – Ах ты мерзкий слизняк! С какой стати я должна давать тебе деньги, если не знаю, жива ли она?
      – Клянусь, она в безопасности и счастлива…
      – Как она может быть счастлива без матери?
      – У нас с тобой, Лили, такая красивая девочка. У нее такая замечательная улыбка, такие прекрасные волосы… – Он дотронулся до своих черных как вороново крыло кудрей. – Такие же прекрасные, как у меня. Она зовет меня папой. Иногда спрашивает, где мама.
      Это сразило Лили. Она не моргая уставилась на Джузеппе и судорожно сглотнула. Из ее глаз хлынули слезы.
      – Ее мать я, – с мольбой проговорила она. – Я нужна ей, верни ее мне, Джузеппе. Ты же знаешь, что ее место рядом со мной!
      Его губы тронула слабая жалостливая улыбка.
      – Возможно, я бы давно вернул тебе Николетту, bella, но ты наделала так много ошибок! Ты нанимала людей, чтобы следить за мной. Ты пытаешься обмануть меня, после наших встреч за мной неотступно следят. Ты сердишь меня. Я подумываю о том, чтобы подержать Николетту еще несколько лет.
      – Я же сказала тебе, что ничего не знаю об этом! – закричала Лили.
      Это, конечно, было ложью. Она прекрасно знала, что Дерек поручил своим людям поиски Николь. У Дерека были осведомители во всех кварталах города, в том числе швейцары, клерки, дилеры, шлюхи, убийцы и ростовщики. За последний год он четырежды представлял Лили темноволосых девочек, по признакам похожих на Николь. Но ни одна из них не была ее дочерью. Финансы и общественное положение не позволяли Лили удочерить этих девчушек. Она не спрашивала Дерека, куда он потом отправлял их, да у нее и не было желания знать.
      Она устремила на Джузеппе полный ненависти взгляд.
      – Я отдала тебе целое состояние, – хрипло проговорила она. – У меня ничего не осталось. Джузеппе, ты слышал такое выражение: «Выжать воду из камня»? Оно означает, что я больше ничего не могу дать тебе, потому что у меня ничего нет!
      – Тогда поищи, – спокойно заявил Джузеппе. – Мне безразлично, откуда у меня появятся деньги, – слишком много мужчин хотят купить такую очаровательную девчушку, как Николетта.
      – Что? – Лили прижала руку ко рту, чтобы заглушить крик ужаса. – Неужели ты способен это сделать с собственным ребенком?! Ты не продашь Николь, это убьет ее… и меня… о Боже, неужели ты уже продал ее?
      – Нет еще. Но я уже близок к этому, сага. – Он вытянул вперед руку и раскрыл ладонь. – Плати немедленно.
      – Сколько это будет продолжаться? – прошептала Лили. – Когда ты наконец насытишься?
      Джузеппе не обратил внимания на ее вопрос и потряс рукой.
      – Плати!
      У Лили по щекам текли слезы.
      – У меня нет…
      – Даю тебе три дня, Лили. Ты принесешь мне пять тысяч… иначе тебе больше никогда не видать Николетты.
      Опустив голову, Лили вслушивалась в звук его удаляющихся шагов, в пронзительный уличный шум, в ржание своей лошади. Ее трясло от безысходного отчаяния – ей потребовались все силы, чтобы держать себя в руках. Деньги. Ее финансовое положение еще никогда не было столь бедственным. За последний месяц она против обычного ничего не выиграла у Крейвена. Удаче придется повернуться к ней лицом, и поскорее. Надо играть по-крупному. Если она не выиграет пять тысяч за три дня… Господи, что же ей тогда делать?
      Она может попросить у Дерека взаймы… Нет! Однажды, полтора года назад, она уже сделала эту ошибку, решив, что, обладая таким состоянием, он польстится на ее обещание вернуть деньги с процентами и без особых проблем выдаст ей две тысячи. К ее удивлению, лицо Дерека стало холодным и жестким. Он заставил ее поклясться, что она больше никогда не будет просить у него деньги. Прошло несколько недель, прежде чем ей удалось вернуть его благосклонность. Лили не понимала, почему он так рассердился. Он не был скаредным – наоборот, он отличался щедростью: дарил ей подарки, позволял пользоваться его кухней и винным погребом, помогал искать Николь, но никогда не давал ей ни фартинга. Теперь-то она знала, что лучше его не просить.
      Лили в уме перебирала пожилых мужчин, с которыми нередко садилась за ломберный столик, флиртовала и поддерживала дружеские отношения. Лорд Харрингтон, например, веселый краснолицый пузан. Или Артур Лонгман, всеми уважаемый адвокат. Внешне он довольно непривлекателен – крупный нос, безвольный подбородок, впалые щеки, – но у него добрые глаза, и он очень достойный человек. Оба они довольно прозрачно намекали на свои теплые чувства к ней. Она может взять одного из них в покровители. Нет сомнения в том, что ее будут лелеять и щедро вознаградят. Однако ее жизнь круто изменится. Иные двери, которые все еще открыты для нее, закроются навсегда. Она станет дорогой шлюхой – да и то только в том случае, если повезет. Судя по ее опыту с Джузеппе, она может оказаться непривлекательной в постели, и никто не захочет ее содержать.
      Лили подошла к лошади и прижалась лбом к ее теплой шее.
      – Я так устала, – прошептала она.
      Устала и истосковалась. У нее почти не осталось надежды на возвращение Николь. Ее жизнь превратилась в бесконечные поиски денег. Нельзя было так много времени тратить на этот вздор с Пенни, Заком и Алексом Рейфордом. Может случиться, что ей придется заплатить дочерью за промедление. Зато события последней недели отвлекли ее, иначе она сошла бы с ума.
      Начался дождь, первые капли упали ей на волосы. Лили закрыла глаза и подняла голову. По ее лицу потекли холодные струйки воды. Внезапно она вспомнила, как купала Николь. Малышка с удовольствием шлепала по воде ручками.
      «Смотри, что ты наделала! – смеялась Лили. – Как ты посмела обрызгать маму, ты, маленькая хитрая уточка…»
      Лили упрямо стерла с лица воду и слезы и расправила плечи.
      – Это всего лишь деньги, – проговорила она. – Я их не раз добывала. Добуду и сейчас.

* * *

      Часы пробили девять. Алекс смотрел на них уже целый час. Это была бронзовая скульптура, изображавшая скромную пастушку, искоса поглядывающую на благородного господина, который протягивал ей букет цветов. В спальне Лили властвовала атмосфера женственности: светлые стены цвета морской волны украшала изящная лепнина, на окнах красовались розовые шелковые шторы, мебель была обита бархатом. Увиденного – пусть и мельком – вполне хватило Алексу для того, чтобы заключить, что дом Лили очень отличается от его мрачного, величественного, обставленного в истинно мужском духе жилища. Создавалось впечатление, что, оборудуя спальню, Лили дала волю своей женственности, которую не проявляла в другой обстановке.
      Когда стих последний удар, дверь спальни распахнулась. Появился дворецкий. Кажется, его звали Бертон.
      – Доброе утро, сэр, – невозмутимо сказал Бертон. – Полагаю, вы хорошо провели ночь?
      Алекс бросил на него уничтожающий взгляд.
      После ухода Лили он на долгие часы остался один, в полной тишине. Прежде все свободное время он посвящал делам, дабы отвлечься. Работал, ездил верхом, посещал светские приемы, пил, спал с женщинами – он пользовался всевозможными способами, чтобы убежать от своих мыслей. Лили же вынудила его встретиться лицом к лицу с тем, чего он больше всего боялся. Осмелев под покровом мрака, на него, как хищники, набросились воспоминания и принялись терзать его сердце.
      Сначала у него в душе поднялась страшная сумятица чувств – гнев, страсть, сожаление, тоска. Никто никогда не узнает, что он пережил за эти часы уединения. И никому не нужно знать об этом. Важно то, что вскоре все чувства упорядочились и в голове прояснилось. Он никогда не встретит Каролину в образе другой женщины. Она навсегда осталась в прошлом. Довольно скорби, довольно призраков. Что же до Лили… Он много размышлял о том, как поступит с ней. Ближе к утру он погрузился в тяжелый, как темный бархат, сон.
      Дворецкий подошел к кровати. В руке у него был ножичек.
      – Вы позволите, сэр? – осведомился он, указав на веревки.
      Алекс не верил своим глазам.
      – О, конечно, – с иронией ответил он.
      Дворецкий ловко перерезал тонкую витую веревку.
      Первой была освобождена правая рука. Поморщившись от боли в онемевших мышцах, Алекс положил ее на грудь и принялся наблюдать за тем, как Бертон режет веревку на левой руке.
      Алекс вынужден был признать, что Бертон очень колоритная личность. У него была весьма благообразная внешность: красивая, тщательно расчесанная борода, величавость в осанке, умный взгляд. И ко всему этому следует добавить безукоризненную почтительность.
      Требовалась огромная выдержка, чтобы не превратить ситуацию в пошлый фарс, и Бертон освобождал пленника так же стоически, как если бы разливал чай или чистил шляпу.
      Когда Бертон увидел покрытые ссадинами запястья Алекса, его брови дрогнули – наверное, это должно было выражать тревогу.
      – Милорд, я принесу мазь для ваших рук.
      – Нет! – рявкнул Алекс. – Вы сделали достаточно.
      – Да, сэр.
      Алекс со стоном сел и подвигал затекшими ногами.
      – Где она?
      – Если вы спрашиваете о мисс Лоусон, сэр, я не имею представления о ее местопребывании. Мне приказано напомнить вам, что мистер Генри находится в заведении мистера Крейвена.
      – Если с ним что-то случилось, вы будете отвечать в той же степени, что и мисс Лоусон.
      Выражение лица Бертона не изменилось.
      – Да, сэр.
      Алекс удивленно покачал головой:
      – Если бы она попросила, вы бы помогли ей убить кого-нибудь, верно?
      – Она никогда не просила об этом, сэр.
      – И все же, – настаивал Алекс, – если бы попросила?
      – Как моя хозяйка, мисс Лоусон имеет полное право рассчитывать на мою преданность. – Бертон почтительно посмотрел на Алекса. – Вам принести газету, милорд? Кофе? Чаю? На завтрак мы можем подать…
      – Для начала прекратите вести себя так, будто это обычное дело… или это действительно не первый раз? Неужели в вашем доме вошло в обычай предлагать завтрак гостям, которые всю ночь провели привязанными за руки и за ноги к кровати?
      Бертон задумался.
      – Вы первый, лорд Рейфорд, – наконец, не скрывая своего нежелания рассказывать о частной жизни Лили, признался он.
      – Проклятие, какая честь для меня! – Алекс осторожно потер то место на макушке, куда пришелся удар бутылкой, и обнаружил внушительную шишку. – Я приму порошки от головной боли. Начнем с того, что она задолжала их мне.
      – Да, сэр.
      – И пусть мой кучер подаст фаэтон. Надеюсь, вы с мисс Лоусон не привязали его к дверце денника или к коновязи?
      – Нет, сэр.
      – Бертон… так вас, кажется, зовут? Давно вы служите у мисс Лоусон?
      – С тех пор как она вернулась в Лондон, милорд.
      – Каково бы ни было ваше жалованье, я удвою его, если вы согласитесь работать у меня.
      – Благодарю, лорд Рейфорд. Я польщен, но вынужден отклонить ваше лестное предложение.
      В Алексе вспыхнуло любопытство.
      – Почему? Господь свидетель, Лили превратила вашу жизнь в ад. Зная ее, я подозреваю, что это еще не самая сумасбродная ее выходка, в которые она втянула вас.
      – Боюсь, что так, милорд.
      – Тогда почему вы отказываетесь?
      – Мисс Лоусон… необычная женщина.
      – Некоторые называют ее взбалмошной, – сухо проговорил Алекс. – Скажите, чем она заслужила такую преданность?
      Всего на мгновение Бертон сбросил непроницаемую маску, и его глаза заметно потеплели.
      – Мисс Лоусон наделена сострадательной душой, милорд, и отличается удивительной непредвзятостью. Когда два года назад она приехала в Лондон, я служил у одного человека, который в пьяном состоянии становился очень жестоким. Однажды, напившись, он поранил меня бритвой. В другой раз он вызвал меня к себе и потрясал заряженным револьвером у меня перед носом, грозя пристрелить.
      – Черт! – Алекс с интересом разглядывал дворецкого. – Почему вы не поискали другое место? Такой дворецкий, как вы…
      – Я наполовину ирландец, милорд, – тихо ответил Бертон. – Большинство хозяев требуют, чтобы их слуги принадлежали к англиканской церкви. Я же к ней не принадлежу. Это, а также мое ирландское происхождение, хотя и не столь очевидное, лишили меня возможности работать в достойных английских семьях. Так я оказался в очень трудном положении. Узнав об этом, мисс Лоусон предложила мне место и назначила мне жалованье более высокое, чем прежнее, хотя она знала, что я соглашусь и на меньшее.
      – Понятно…
      – Возможно, вы действительно начинаете понимать, милорд. – Поколебавшись, Бертон, как бы против воли, тихо продолжил:
      – Мисс Лоусон посчитала, что меня нужно спасать. Если она что-нибудь решит, то ее уже не остановить. Она спасла многих, хотя никто, кажется, не догадывается, что именно она, больше чем кто-либо, нуждается в… – Внезапно он оборвал себя на полуслове и кашлянул. – Я слишком много говорю, милорд. Прошу прощения. Надеюсь, вы пересмотрите свое мнение по поводу кофе…
      – Что вы хотели сказать? Лили нужно спасать? От чего? От кого?
      Бертон тупо уставился на Алекса, как будто тот говорил на иностранном языке.
      – Подать вам утренний номер «Таймс», милорд, а также порошки от головной боли?

* * *

      Генри уселся за длинный стол в похожей на пещеру кухне и с восхищением наблюдал, как месье Лабарж и целая армия слуг в белых фартуках трудятся над необъятным количеством всевозможных продуктов. В кастрюлях на плите булькали ароматные соусы и загадочные смеси. Целую стену занимала огромная коллекция сияющих кастрюль, сковородок и форм – всю эту утварь Лабарж называл своей batterie de cuisine <кухонная посуда (фр.).>.
      Шеф-повар передвигался по кухне с видом главнокомандующего на поле битвы. Он размахивал ножами, ложками – всем, что оказывалось в его руке. Высокий накрахмаленный колпак клонился в такт его движениям то в одну сторону, то в другую, то и дело угрожая свалиться. Лабарж рявкал и на повара, который приготовил слишком густой соус для рыбы в кляре, и на кондитеров, которые передержали рогалики в духовке. Тонкие, закрученные вверх кончики его усов гневно задрожали, когда он увидел, что одна из кухарок слишком тонко режет морковь. Настроение Лабаржа было непредсказуемо. Он мог внезапно расплыться в улыбке, поставить перед Генри какое-нибудь соблазнительное блюдо и одобрительно кивать, пока тот поглощал результаты его труда. "Ah, le jeune gentilhomme, mange, mange <Ах, юный джентльмен, кушайте, кушайте (фр.).>… наш юный джентльмен должен попробовать это… это… C'est bien, oui? <Вкусно, да? (фр.)> "
      – Очень вкусно, – восторженно ответил Генри, набивая рот пирожными с фруктами и лимонным кремом. – Можно мне еще вот этих штучек, коричневых с соусом?
      Преисполнившись отеческой гордости, шеф-повар принес ему еще одну тарелку узких полосок телятины, обжаренных в масле с луком и бренди и политых грибным соусом.
      – Я узнал этот рецепт еще в детстве, когда помогал отцу готовить ужин для одного графа, – пустился в воспоминания Лабарж.
      – Это вкуснее, чем то, что мы ели в Рейфорд-Парке, – заявил Генри.
      Месье Лабарж разразился бурным потоком нелестных замечаний в адрес английской кухни и назвал ее «безвкусными отбросами, которые не согласится есть и собака». Английская кухня, по его мнению, так же далека от французской, как черствая горбушка – от пирожного. Генри поступил мудро, согласно кивнув и продолжив есть.
      Мальчик заставил себя отложить вилку, и только лишь потому, что его желудок был переполнен. Тут в кухню вошел Уорти.
      – Мистер Генри, – мрачно произнес он, – приехал ваш брат. Он… э-э… довольно решительным образом выразил свою тревогу за вас. Думаю, будет лучше, если вы поскорее покажетесь ему на глаза. Пойдемте со мной, прошу вас.
      – О… – Синие глаза мальчика округлились от страха. Он икнул и со вздохом оглядел кухню. Прислуга смотрела на него с явным сочувствием. – Пройдет много времени, прежде чем я смогу вернуться, – грустно заключил он. – Годы.
      Месье Лабарж даже расстроился.
      – Лорд Рейфорд, – сказал он, забавно подергивая усами, – у него крутой нрав, не так ли? Возможно, стоит сначала предложить ему poularde a la Periguex <пулярка с трюфелями (фр.).>…или saumon Monpellier <лосось «Монпелье» (фр.).>… – Шеф-повар замолчал. Уверенный в том, что его творения способны умилостивить любого, он мысленно перечислял все те деликатесы, которые мог приготовить.
      – Нет, – сокрушенно покачал головой Генри, зная, что ни курица с грибами, ни лосось в соусе из трав не остудят пыл Алекса. – Вряд ли это поможет. Но все равно спасибо вам, месье. Это стоит наказания. Я бы целый месяц провел в Ньюгейте ради одного пирожного с кофейным кремом или ради этой зеленой штуки, похожей на суфле.
      Тронутый до глубины души, Лабарж обнял Генри, поцеловал в обе щеки и по-французски произнес краткую речь, которую мальчик не понял. Закончил он восклицанием:
      – Quel jeune homme magnifique!
      – Пойдем, Генри. – Уорти поманил его за собой. Они покинули кухню и прошли через столовую. Перед дверью в холл Генри выслушал еще одну речь, теперь уже из уст секретаря:
      – Генри… полагаю, вам известно, что джентльмен всегда действует рассудительно. Особенно когда дело касается… э-э… общения со слабым полом.
      – Да, – озадаченно произнес Генри и, нахмурившись, взглянул на Уорти. – Значит ли это, что я не должен рассказывать брату о девушках, с которыми вчера познакомил меня мистер Крейвен?
      – Только в том случае, если… по-вашему, имеется особая причина на то, чтобы он знал.
      Генри покачал головой:
      – Не вижу никаких причин.
      – Отлично! – Уорти облегченно вздохнул.
      Против ожиданий Генри, вид у Алекса был отнюдь не грозный. Он стоял посреди холла, засунув руки в карманы сюртука, и выглядел спокойным. Его одежда была помята, подбородок и щеки покрывала отросшая щетина. Генри не привык видеть брата в таком беспорядке. Однако, как ни странно, Алекс держался свободно, чего Генри не замечал за ним долгие годы. В его глазах отражалось что-то новое, некий отблеск серебряного огня, а на лице появилось беспечное выражение. Генри нахмурился, удивленный переменой в брате. И почему, недоумевал мальчик, он явился утром, а не вчера вечером?
      – Алекс, – сказал он, – во всем виноват я. Мне не следовало уезжать, не предупредив тебя, но я…
      Алекс обнял его за плечи и окинул придирчивым взглядом.
      – Ты в порядке?
      – Да. Вчера вечером я потрясающе вкусно поужинал. Мистер Крейвен научил меня играть в криббидж. Я рано лег спать.
      Убедившись в полном здравии брата, Алекс пристально посмотрел на него.
      – Нам надо поговорить, Генри. Об ответственности.
      Мальчик покорно кивнул, понимая, что дорога домой будет долгой.
      – Милорд, – вменился Уорти, – от имени мистера Крейвена и всего персонала выражаю восхищение исключительными манерами вашего брата. Я впервые сталкиваюсь с тем, чтобы мистер Крейвен – не говоря уже о нашем темпераментном шеф-поваре – был кем-то так очарован.
      – Это Богом данный талант. Генри еще в детстве овладел искусством лести. – Алекс взглянул на робко улыбающегося брата и снова посмотрел на секретаря. – Уорти, мисс Лоусон здесь?
      – Нет, милорд.
      Интересно, подумал Алекс, не лжет ли он? Возможно, в настоящий момент Лили находится в постели Крейвена. Он ощутил острый укол ревности.
      – Где бы я мог найти ее?
      – Полагаю, милорд, ближайшие несколько вечеров мисс Лоусон проведет здесь, за картами или игрой в кости. И конечно, она обязательно почтит своим присутствием наш маскарад, который состоится в субботу. – Вздернув одну бровь, он сквозь круглые очки вперил в Алекса пристальный взгляд. – Вы хотите ей что-то передать, милорд?
      – Да, скажите ей, чтобы она готовилась к следующему раунду.
      Сделав это грозное заявление, Алекс попрощался с секретарем и покинул заведение Крейвена. Генри потрусил вслед за ним.

* * *

      Когда Алекс появился в Рейфорд-Парке, его сразу же насторожила гнетущая тишина, не предвещавшая ничего хорошего.
      Генри тоже почувствовал странную атмосферу дома и удивленно огляделся по сторонам.
      – Как будто кто-то умер!
      Приглушенные всхлипы возвестили о появлении леди Тотти. Она спустилась по главной лестнице. На ее пухлом лице застыло тревожное выражение. Она испуганно, как будто он мог броситься на нее и растерзать в клочья, посмотрела на Алекса.
      – М-милорд… – пролепетала она и разразилась рыданиями. – Она уехала! Моя дорогая Пенни уехала! Не осуждайте мое дорогое невинное дитя, во всем виновата я! В-все упреки должны пасть на мою голову! О Господи, о Господи…
      На лице Алекса отразилось смущение, смешанное с беспокойством.
      – Леди Тотти… – Он порылся в карманах в поисках платка и искоса поглядел на Генри. Мальчик беспомощно пожал плечами.
      – Принести воды? – спросил он шепотом.
      – Чаю, – всхлипнула Тотти. – Крепкого чаю, с капелькой молока. И щепоткой сахара. Запомни, только щепоткой. – Генри ушел, и Тотти продолжила свои причитания, которые время от времени прерывались икотой:
      – О, что мне делать?.. Кажется, я немного не в себе! Как мне объяснить…
      – Не нужно ничего объяснять. – Алекс наконец нашел платок и протянул его Тотти, затем неуклюже похлопал ее по пухлой спине. – Мне все известно – о Пенелопе, о Закари, о побеге – обо всем. Поздно кого-либо винить, леди Тотти. Не расстраивайтесь!
      – К тому времени как я нашла записку и заставила Джорджа отправиться в погоню, их уже и след простыл. – Тотти громко высморкалась. – Даже сейчас он все еще ищет их. Возможно, еще есть время…
      – Нет. – Алекс ласково улыбнулся. – Пенелопа слишком хороша для меня. Уверяю вас, виконт Стэмфорд будет ей замечательным мужем.
      – Абсолютно с вами не согласна, – с несчастным видом проговорила Тотти. – Ах, лорд Рейфорд, если бы вчера вечером вы были здесь! Боюсь, именно ваше отсутствие побудило их на этот ужасный шаг. – Ее круглые голубые глаза опять наполнились слезами.
      – У меня были… неотложные дела, – сказал Алекс, потирая лоб.
      – Это все проделки Вильгемины! – раздраженно воскликнула Тотти.
      – Почему вы так решили? – поинтересовался Алекс.
      – Если бы она не приехала сюда и не заморочила младшей сестре голову своими идеями…
      Внезапно губы Алекса изогнулись в улыбке.
      – Думаю, идеи уже давно зрели в ее головке, – спокойно проговорил он. – Леди Тотти, имейте мужество признать, что Пенелопа и виконт Стэмфорд идеально подходят друг другу.
      – Но Закари ничто по сравнению с вами! – нетерпеливо заявила Тотти, вытирая глаза. – И вы… и вы так и не будете нашим зятем!
      – Очевидно, нет.
      – О Боже! – Она подавленно вздохнула. – Я всем сердцем желала… почему у меня нет третьей дочери? Я бы предложила ее вам!
      Алекс ошеломлен но уставился на нее, а потом начал издавать странные звуки, как будто его душили. Тотти в ужасе наблюдала, как он медленно оседает на ступеньку и роняет голову на руки. Она решила, что с ним случился апоплексический удар. Его всего трясло, дыхание стало прерывистым. Только потом она сообразила, что он смеется – смеется! У нее сам собой открылся рот.
      – Милорд?
      – Боже! – Алекс едва не падал. – Третья? Нет! Двух достаточно! Господь всемогущий! Одна Лили стоит десятерых – если она вообще чего-нибудь стоит!
      Тотти встревожилась сильнее. Она заподозрила, что все эти обстоятельства лишили его рассудка.
      – Лорд Рейфорд, – тихо окликнула она Алекса, – уверена, никто не будет винить вас за… за то, что вы забылись. Я… я выпью чаю в гостиной… и не буду вам мешать. – Она поспешила прочь, ее пухлые локти заработали, как лопасти маслобойки.
      – Спасибо… – только и выговорил Алекс, который тщетно пытался овладеть собой.
      Несколько раз глубоко вздохнув, он наконец справился со смехом, но широкая улыбка все же осталась на его лице. Все ли с ним в порядке, спросил он себя. О да! Он чувствует удивительную легкость в душе, он полон воодушевления. А настроение у него, как у школьника в первый день каникул.
      Он отделался от Пенелопы. Это не просто облегчение, это самое настоящее освобождение. До сих пор он даже не догадывался, как угнетает его эта помолвка. Грядущая свадьба камнем висела на сердце и с каждым днем тянула вниз все сильнее и сильнее. И вдруг все прошло. Он свободен! А Пенелопа счастлива и сейчас, наверное, тает в объятиях любимого. Лили даже не подозревает, что повлекла за собой ее затея. В нем через край бьет жажда деятельности. Он еще не покончил с Лили – нет, он даже не начал с ней!
      – Алекс? – Перед ним стоял Генри и внимательно смотрел на него. – Сейчас принесут чай.
      – Леди Тотти в гостиной.
      – Алекс… почему ты сидишь на ступеньке? Почему у тебя такой… счастливый вид? И если тебя не было здесь вчера вечером, где же ты был?
      – Насколько я помню, у тебя назначены встречи с двумя кандидатами на должность учителя. Ты мог бы принять ванну и переодеться. – Алекс скептически сощурился. – И у меня не счастливый вид. Я размышляю над тем, что делать с мисс Лоусон.
      – Со старшей?
      – Разумеется, со старшей.
      – И до чего же ты додумался? – поинтересовался Генри.
      – Тебе еще рано знать.
      – Ты уверен? – С плутовской улыбкой Генри взлетел по лестнице, прежде чем Алекс успел слово сказать. Алекс тихонько чертыхнулся и улыбнулся.
      – Лили Лоусон, – пробормотал он, тряхнув головой. – Одно скажу наверняка: я устрою тебе такую жизнь, что у тебя не хватит времени на то, чтобы спать с Крейвеном!

* * *

      Сегодняшний вечер был таким же, как и все остальные, – скверным. Лили крупно проигралась, но ей удавалось сохранять уверенный вид, дабы окружавшие ее мужчины не поняли, что она тонет у них на глазах. Она была в лучшем своем платье из черного гипюра на шелковом чехле телесного цвета. Создавалось впечатление, будто на ней почти ничего нет, кроме кружева.
      Лили стояла у стола для игры в кости. Ее окружали знатные особы, в том числе лорд Тадворт, лорд Бэнстед и Фока Беринков, красивый русский дипломат. Она прятала свои чувства под внешним спокойствием и бодростью. Ее лицо было неподвижным и безжизненным, как маска из папье-маше, которую можно было снять в любой момент. Надежда на возвращение Николь таяла с каждой минутой. Лили чувствовала себя опустошенной. Если бы ее пырнули ножом, она бы даже не истекала кровью. «Что происходит?» – в отчаянии думала она. Такого еще никогда не было, до сих пор она играла удачно.
      Она чувствовала на себе взгляд Дерека. Он ничем не выражал своего неодобрения, но она все же догадывалась, что он осуждает ее. Если бы на ее глазах кто-то другой совершал роковые ошибки, она бы сама посоветовала этому человеку попытать счастья в другой раз. Однако у нее не было времени. У нее оставались только сегодняшний и завтрашний вечера. Мысль о пяти тысячах терзала ее, как сотни крохотных острых иголок. Фиц, крупье, отмалчивался и избегал ее взгляда. Лили понимала, что делает слишком высокие ставки, слишком быстро принимает решения, идет на неоправданный риск. Все ее попытки остановиться оказались тщетными. Она уже ступила на обычный для игроков путь: раз начав, невозможно остановиться.
      Лили широким жестом бросила три фишки на зеленое сукно стола:
      – Ставлю на тройку! – Кубики долго катились по столу, прежде чем замереть. Единица, двойка, шестерка. Ничего. У нее почти не осталось денег. – Кажется, – пожав плечами, обратилась она к Бэнстеду, глядевшему на нее с сочувственной улыбкой, – сегодня я буду играть в кредит.
      Внезапно у нее за спиной прозвучал холодный голос Дерека:
      – Давай прохуляемся.
      – Я играю, – тихо возразила Лили.
      – Без денех не ихрают.
      Он решительно забрал ее обтянутую перчаткой руку в свою. Встав из-за стола, Лили улыбнулась другим игрокам и пообещала скоро вернуться. Дерек подтолкнул ее к пустой конторке Уорти – единственное место, где можно было поговорить без посторонних.
      – Какой же ты назойливый! – процедила Лили, продолжая улыбаться и делать вид, будто они ведут приятную беседу. – Зачем ты оттащил меня от стола? Только посмей отказать мне в кредите – я сотни раз играла здесь в кредит и всегда выигрывала!
      – Тебе перестало везти! – не терпящим возражений голосом заявил Дерек. – Удача отвернулась от тебя. Лили вздрогнула, как от удара:
      – Это ложь! Удачи не существует. Есть числа, знание чисел и шанс…
      – Называй это как угодно. Его все равно нет.
      – Есть. Я вернусь к столу и докажу тебе.
      – Ты проиграешь.
      – Тогда не мешай мне проигрывать! – полным отчаяния и гнева голосом воскликнула Лили. – Что ты делаешь?.. Пытаешься защитить меня? Кто дал тебе это право? Поди к черту! Мне надо выиграть пять тысяч, иначе я навсегда потеряю Николь!
      – А если ты сегодня проиграешь? – осведомился Дерек.
      Лили понимала, что ему не нужен ответ. Он знал, какой у нее есть выбор: продать свое тело по самой высокой цене.
      – Ты получишь свои чертовы деньги! Или свою долю плоти. Что тебя привлекает больше? Для меня имеет значение только моя дочь, разве не ясно?
      Следующую фразу Дерек произнес без малейшего акцента:
      – Ей не нужна мать-проститутка!
      – Пусть решает судьба, – натянуто проговорила Лили. – Это твоя философия. Не так ли?
      Дерек хранил молчание, его взгляд был неумолим. Затем он усмехнулся и отвесил ей насмешливый поклон. Лили неожиданно почувствовала себя заблудившейся. Такое ощущение, будто ее подхватил бурный поток. То же самое она испытывала два года назад, прежде чем Дерек принял ее в клуб. Он притягателен и изменчив, как прилив, и на него точно так же нельзя положиться – это Лили еще раз осознала со всей отчетливостью. Крохотная частица ее существа не переставала надеяться на его помощь, когда удача отвернется от нее. Теперь же она лишилась и этой надежды. Но нельзя винить Дерека за то, что он таков, какой есть. Она должна полагаться только на себя, как делала это всегда.
      Лили повернулась к Дереку спиной и быстро пошла прочь. Черное кружево пенилось вокруг ее щиколоток.
      Когда она приблизилась к столу, на ее лице уже играла улыбка.
      – Джентльмены, прошу извинить меня за то, что прервала игру. А где… – Она ахнула и замолчала, увидев, что за столом появился новый игрок.
      Это был Алекс в черных бриджах, вышитом шелковом жилете и темно-зеленом сюртуке с золотыми пуговицами. Цвет сюртука подчеркивал его бронзовый загар. Лили была поражена, когда его губы без труда сложились в улыбку. Он выглядел другим. Прежде, даже когда он был в хорошем настроении, в нем всегда чувствовалась некая скованность, как будто он скрывал от посторонних часть своего "я". Сейчас же эта скованность исчезла. Казалось, он светится изнутри. Так выглядели игроки, которым удивительно везло, – Лили не раз встречала их. Обычно они опрометчиво рисковали целыми состояниями.
      Лили совсем пала духом. Она знала, что когда-нибудь ей придется столкнуться с ним лицом к лицу – но почему именно сейчас? Сначала она потеряла все деньги, потом от нее отвернулся Дерек, а теперь еще и это. Вряд ли в ее жизни будет более ужасная ночь.
      Лили устало подняла брошенную ей перчатку:
      – Лорд Рейфорд! Какая неожиданность. Кажется, вы не слишком-то жалуете это заведение?
      – Я предпочитаю бывать в тех местах, где находитесь вы.
      – «Глупец возвращается к своему безрассудству», – тихо процитировала она.
      – Вы уехали прежде, чем закончилась наша предыдущая партия.
      – В настоящий момент меня заботят более важные дела. Алекс поглядел на стол, по которому катились кубики, брошенные Бэнстедом.
      – Такие, например, как возвращение удачи? Итак, он знает, что она весь вечер проигрывает. Наверное, ему рассказал Тадворт или Фока, этот хвастливый буйвол.
      Лили равнодушно пожала плечами:
      – Я не верю в удачу.
      – А я верю.
      – И сегодня она, кажется, на вашей стороне? – усмехнулась она. – Прошу вас, милорд, делайте ставки, не позволяйте мне мешать вам.
      Фока и Бэнстед подвинулись, пропуская Алекса, который не сводил глаз с Лили.
      – Я ставлю десять тысяч фунтов… против ночи с вами. – Он заметил, что у Лили расширились глаза и она судорожно сглотнула.
      Все вокруг замерли.
      – Что он сказал? – настойчиво расспрашивал всех Тадворт. – Что?
      Новость мгновенно распространилась среди тех, кто окружал стол для игры в кости, а вскоре к ним присоединились и игроки из других залов. Мгновенно образовалась целая толпа, задние давили на передних, все взгляды сосредоточились на паре в центре.
      – Забавно, – наконец хрипло произнесла Лили.
      Алекс вынул из внутреннего кармана банковский чек и бросил его на стол. Лили ошеломленно посмотрела на маленький клочок бумаги, потом перевела взгляд на Алекса. Он улыбался. Казалось, он знает, какие мысли вихрем проносятся у нее в голове. Великий Боже, он не шутит!
      Лили была как в тумане. Она чувствовала себя сторонним наблюдателем, а не непосредственным участником этого спектакля. Надо отказаться от пари. Игра достигла высокой точки накала, ставки неприемлемо высоки. Но если она выиграет, то деньги спасут ее дочь. А если проиграет…
      На мгновение она попыталась представить последствия. Похолодев от страха, она еле заметно покачала головой. Взгляд Алекса устремился на ее дрожащие губы, задорный блеск в его глазах померк.
      Когда он заговорил, в его голосе, как это ни странно, звучала нежность:
      – Что, если я добавлю еще пять?
      Вокруг них раздались одобрительные возгласы.
      – Уже пятнадцать! – подытожил Тадворт. К любопытствующим стали подтягиваться мужчины из гостиных и курительных. Новость разнеслась с быстротой молнии.
      Обычно Лили нравилось всеобщее внимание. Не напрасно она слыла необузданной. Любила громко смеяться, танцевать, позволяла себе шалости, которые потом не сходили с языка у всего Лондона. Но сейчас это была не шутка… это был вопрос жизни и смерти. Она не могла швырнуть ему в лицо его пари – у нее просто не хватало на это духу. Она нуждалась в помощи, но обратиться было не к кому. Весь мир сосредоточился для нее в серо-голубых пронзительных глазах, которые видели ее насквозь. Эти глаза не могла обмануть ее показная храбрость. «Зачем ты так поступаешь со мной?» – хотелось закричать Лили. Однако она молча смотрела на Алекса.
      – Ваш выбор, мисс Лоусон, – негромко напомнил он.
      «Какой выбор? – пронеслось у нее в голове. – Какой может быть выбор?»
      Надо придерживаться своей веры в судьбу. Вполне возможно, что это странное предложение – промысел Божий. Она должна выиграть, она выиграет и воспользуется деньгами, чтобы купить больше времени для Николь.
      – Но не в кости, – услышала Лили собственный голос.
      – В нашу обычную игру? – спросил Алекс.
      У Лили едва хватило воздуха в легких, чтобы ответить:
      – Мы пойдем в один из залов для карт. Т-три партии?
      Глаза Алекса удовлетворенно блеснули. Он коротко кивнул.
      – Ставки приняты! – раздался чей-то крик.
      В клубе Крейвена никогда так не шумели. Крики толпы отдавались в ушах Лили оглушающим ревом. Кольцо мужчин вокруг нее сжималось. Она обнаружила, что вплотную прижата к игорному столу. Передние ряды мужчин пытались сдержать давление задних, но тщетно: желающих пробраться в центр и увидеть все собственными глазами было слишком много.
      Лили поморщилась, когда край стола врезался ей в спину.
      – Не напирайте! Мне трудно дышать… Алекс действовал быстро. Он притянул Лили к себе, защитив ее кольцом своих рук. Лили сдавленно рассмеялась:
      – Взгляните, что вы наделали. Боже мой!..
      – Все в порядке. – Слова Алекса были едва различимы в невыносимом шуме.
      Лили поняла, что дрожит, но не знала от чего – то ли от потрясения, то ли от страха, то ли от восторга. Прежде чем она успела спросить, что он имеет в виду, раздался повелительный голос Дерека.
      – Успокойтесь! – крикнул он и нырнул в толпу, расталкивая всех на своем пути. – Успокойтесь и сдайте назад. Дайте мисс Цыганочке хлотнуть свежего воздуха.
      Толпа немного расступилась. Алекс отпустил Лили.
      Она непроизвольно обратила молящий взор на Дерека.
      Лицо Дерека, как всегда, было бесстрастным. Он даже не взглянул на Алекса, его внимание сосредоточилось на Лили.
      – Уорти сказал, тут заключили какое-то пари…
      – Три партии в винт, – неуверенно сказала Лили. – Нам… нам нужен карточный зал…
      – Нет, ихрайте здесь. – Улыбка Дерека была не из доброжелательных. – Здесь удобнее – карточный зал не вместит всех желающих.
      Лили потрясло его предательство. Ни следа предостережения или участия! Дерек решил пустить все на самотек. Более того, он намерен извлечь выгоду из этого спектакля! Если бы она тонула, он бы, наверное, предложил ей стакан воды.
      Вспышка гнева придала Лили сил.
      – Как всегда, – холодно проговорила она, – ты не смог отказаться от публичной потехи.
      – Иначе я не был бы Дереком Крейвеном, Цыганочка. – Он оглядел зал в поисках своего секретаря. – Уорти, – позвал он, – принеси новую колоду. Посмотрим, что скажут нам карты.
      Впервые за всю историю игорного заведения игра в кости остановилась. Официанты поспешили за новой партией напитков. Деньги и заклады переходили из рук в руки, шорох бумаги перекрывал все другие звуки. Гул голосов становился все громче по мере того, как делались ставки. Большинство пари оскорбляло гордость Лили. Она с горечью поняла, что многие мужчины, с которыми она часто садилась играть за один стол, ничего так не желали, как ее проигрыша. Проигрыш поставит ее на место, думали они. Послужит ей уроком, накажет за дерзкое вторжение в святая святых мужского клуба. Презренные варвары!
      – Мне сдавать? – спросил Дерек.
      – Нет! – отрезала Лили. – Уорти единственный, кому я доверяю.
      С издевкой отсалютовав ей, Дерек расчистил дорогу Уорти.
      Секретарь торжественно протер носовым платком очки и слова водрузил их на нос. Затем разорвал обертку на колоде. В зале установилась напряженная тишина. Уорти мастерски перетасовал колоду – карты так и мелькали в его небольших ловких руках. Убедившись, что карты перемешаны, он положил колоду на стол и посмотрел на Лили:
      – Снимите, пожалуйста.
      Лили дрожащей рукой сняла стопку карт. Уорти взял указанную ею часть колоды и сунул ее под другую часть.
      Потом четким движением, медленно, чтобы всем было видно, снял верхнюю карту и отложил в сторону. Степенность секретаря немного успокоила Лили. Каждое его движение все сильнее убеждало ее, что игра будет честной.
      – Три партии в винт, – объявил Уорти. – Туз оценивается в одно или одиннадцать очков, по желанию игрока.
      Он роздал обоим по две карты, одну рубашкой вниз, другую рубашкой вверх. Лили досталась восьмерка, Алексу – десятка.
      – Мисс Лоусон? – негромко спросил Уорти. Лили стояла слева от него, поэтому ее очередь была первой.
      Лили перевернула вторую карту и прикусила губу. Двойка. Посмотрев на Уорти, она кивнула ему, и он сдал ей еще одну карту, положив ее рядом с предыдущими. Девятка. Толпа зашумела: раздались свист и выкрики. Снова заработал тотализатор. Лили начала успокаиваться и украдкой вытерла испарину со лба. Всего у нее девятнадцать очков. Преимущество на ее стороне.
      Лили наблюдала за Алексом, который открыл вторую карту. Семерка, а всего семнадцать. Он попросил еще одну. Лили не сдержала радостного возгласа, когда Уорти сдал ему валета и общее количество очков перевалило за двадцать одно. Первую партию она выиграла. Ее принялись поздравлять. Она усмехнулась:
      – Ах вы нахальные шельмецы, я еще не выиграла!
      Кто-то засмеялся, ее болельщики, замершие в напряженном ожидании, на время расслабились.
      Уорти отодвинул в сторону карты и перемешал оставшуюся часть колоды. Окружающие мгновенно насторожились. На этот раз у Лили было восемнадцать очков. Глупо брать еще.
      – Достаточно, – бросила она.
      Глянув на открытую карту Алекса, она нахмурилась. Это был король. Он перевернул вторую карту, и ее сердце упало. Девятка. Итак, каждый из них выиграл по партии.
      Лили встретилась взглядом с Алексом. В его глазах не было ни самодовольства, ни тревоги, одна твердая уверенность. Именно это и возмутило Лили. Как он смеет быть таким спокойным, когда вся ее жизнь зависит от случайной карты!
      Уорти в третий раз перемешал оставшиеся карты. В зале царила неестественная тишина, зрители затаили дыхание. Лили посмотрела на открытую карту, королеву, и перевернула вторую. Тройка. Она попросила третью.
      Уорти сдал семерку. У нее двадцать!
      – Слава Богу!..
      Она усмехнулась Алексу, бросая ему молчаливый вызов. Она выиграет. Лили с ликованием представила себе пятнадцать тысяч. Возможно, этой огромной суммы хватит, чтобы навсегда выкупить Николь у Джузеппе. Или по крайней мере купить время. Тогда она сможет нанять детектива, от которого пришлось отказаться из-за отсутствия денег.
      Лили торжествующе наблюдала за Алексом. Первая карта была десятка. Он неспешно открыл вторую.
      Туз червей.
      Взгляд его серых глаз устремился на изумленное лицо Лили.
      – Двадцать одно.
      Что и требовалось.
      В зале воцарилась гробовая тишина. Первым заговорил Дерек.
      – Попала в собственную ловушку, – мягко подытожил он.
      В следующую секунду в зале началось что-то невообразимое. Все орали, как дикари во время языческого обряда в джунглях.
      – Игра закончена, выиграл лорд Рейфорд, – объявил Уорти, но его голос потонул во всеобщем гаме.
      Мужчины больше напоминали варваров, а не цивилизованных английских джентльменов. Ковер был залит вином и усыпан клочками бумаги.
      Алекс вынужден был терпеть сокрушительные рукопожатия и мощные удары по спине. Фока даже решил миропомазать его и приготовился вылить водки ему на голову. Алекс вовремя увернулся и, расталкивая мужчин, двинулся к Лили. Сдавленно вскрикнув, она скользнула в толпу и побежала к двери.
      – Лили! – Алекс хотел было догнать ее, но толпа преграждала ему путь. К своей досаде, он увидел, как Лили исчезла за дверью.
      Охваченная ужасом, она опрометью, не разбирая дороги, неслась по коридорам. Внезапно она натолкнулась на что-то твердое. От удара у нее перехватило дыхание. Судорожно хватая ртом воздух, она начала оседать на пол. Дерек – а это он своим крупным телом остановил ее сумасшедший бег – подхватил ее и поставил на ноги. Его зеленые глаза были холодны как лед.
      – Отпусти меня! – прохрипела Лили.
      – У женщин нет хордости. Пыталась удрать, да? Трусиха, мокрая курица!..
      Лили забилась в его мощных ручищах.
      – Дерек, я не могу пойти на это, не могу…
      – Пойдешь. И не возражай. Ты поставила на кон свою честь, Цыганочка, и если понадобится, я сам уложу тебя в постель. А если сбежишь – я притащу Тебя назад. Теперь иди в мою комнату и жди его.
      – Почему здесь? Я… я бы предпочла у себя.
      – Ты сделаешь это здесь, чтобы я знал, что ты уплатила долг.
      – Нет! – Лили затрясла головой. Она едва сдерживала рыдания. – Нет…
      Неожиданно голос Дерека изменился, на его губах появилась нежная улыбка, что несказанно озадачило Лили.
      – Нет? Слишком поздно, Цыганочка. – Его тон был спокойным и ласковым – так разговаривают с упрямым ребенком. – Если ты не заплатишь долг чести, тебя не пустят ни в одно игорное заведение Лондона, даже к Крейвену, даже в мерзкие притоны трущоб.
      – Почему ты не остановил меня в самом начале? – вскричала Лили. От страха у нее стучали зубы. – Если бы я что-то значила для тебя, ты бы не допустил этого! Тебе следовало бы удержать меня от этой затеи. Он причинит мне боль, Дерек, ты не понимаешь…
      – Я все понимаю. Он ничего тебе не сделает. Все, что ему нужно, – это немножко позабавиться с тобой в постели, дорогая. – Дерек изумил Лили еще сильнее, поцеловав ее в лоб. – Иди. Сполосни свои кишки выпивкой и жди. – Он попытался оторвать ее от себя, но она крепко вцепилась в рукав его сюртука.
      – Что мне делать? – всхлипнула она, подняв на него расширенные от ужаса глаза.
      Темные брови Дерека сошлись на переносице. Вся его нежность мгновенно исчезла, уступив место презрительной ухмылке:
      – Забирайся в кровать и распластайся, как камбала. Все просто. Иди и не спрашивай меня, как это делается! – Он нагло расхохотался.
      Именно этот смех и побудил Лили к действию. Она разжала пальцы и опустила руку.
      – Я никогда не прощу тебе!
      В ответ Дерек лишь указал пальцем в сторону холла, где была лестница, ведущая наверх, в частные апартаменты. Собрав остатки достоинства и расправив плечи, Лили пошла прочь. Как только она скрылась из виду, Дерек тут же стер улыбку со своего лица и вернулся в игорный зал. Поймав взгляд Уорти, он одними губами спросил: «Где он?» Уорти качнул головой туда, где Алекс отбивался от неугомонных завсегдатаев клуба, пробираясь к выходу.

* * *

      Не отвечая на поздравления, Алекс пробирался через толпу к холлу. По дороге он заглядывал в кофейные и библиотеки, недоумевая, куда же исчезла Лили.
      – Лорд Рейфорд?
      Повернувшись, Алекс увидел, как из толпы вынырнул Уорти. Одновременно с секретарем перед ними появился Дерек Крейвен. В лице Крейвена было нечто грубое и жесткое, и сейчас он сильнее, чем прежде, напоминал «короля воров», вора, который стал богачом, но так и не избавился от своего черного прошлого.
      Зеленые глаза встретились с бледно-голубыми, в обоих взглядах явственно читался вызов. Эти двое не были соперниками, и все же каждым из них руководило яростное неприятие другого.
      – Милорд, – холодно произнес Дерек, – я только что сказал мисс Цыганке, что она сама навлекла на себя эти неприятности. Уорти сдавал честно, и никто не может заявить…
      – Где она? – перебил его Алекс.
      – Сначала мне нужно кое о чем поговорить с вами…
      – О чем?
      На лице Дерека появилось странное выражение. Казалось, он подбирает слова, как будто хочет сообщить нечто важное, но боится выдать себя.
      – Постарайтесь не заездить ее! – наконец выпалил он. В его тоне слышалась угроза. – Полехче с ней, иначе вам несдобровать. – Он махнул рукой в сторону секретаря, который молча стоял поодаль. – Уорти проведет вас наверх, милорд. Лили… – Он замолчал, и его рот исказился гримасой. – Лили ждет там.
      – Очень удобно! – пренебрежительно бросил Алекс. – Вы готовы не только поделиться своей женщиной, но и предоставить кровать.
      Дерек улыбнулся одними губами:
      – Я ни с кем не делю то, что принадлежит мне. Поняли? Вижу, что поняли.
      Алекс озадаченно уставился на него:
      – Значит, между вами и ею…
      – Ни разочка, – с гортанным акцентом истинного кокни ответил Дерек и отрицательно замотал головой.
      – Но раньше, должно быть…
      – Я кладу в свою постель только шлюх. – Смущение Алекса позабавило Дерека. – А Лили друхая. Я бы не притронулся к ней этими руками. Она слишком хороша для меня.
      В груди Алекса поднялись гнев и удивление. Неужели слухи оказались лживыми и между Лили и Крейвеном ничего не было? Да простит его Господь, если он позволил себе поверить в подобные небылицы. Но с другой стороны, зачем людям лгать? Какой смысл? Проклятие, удастся ли ему когда-либо понять, кто такая и что такое Лили Лоусон?
      Крейвен щелкнул пальцами.
      – Уорти, – сказал он и быстро пошел прочь. Потрясенный Алекс смотрел вслед стремительно удаляющемуся Крейвену. – Что происходит между ними?
      Уорти устремил на него бесстрастный взгляд.
      – Ровно ничего, как мистер Крейвен и сказал вам. Мистер Крейвен всегда считал, что им благоразумнее ограничиться платоническими отношениями. – С этими словами Уорти направился к лестнице.
      – Почему? – спросил Алекс, поспешив за секретарем. – С ним что-то не так? Или с ней? – Обогнав Уорти, он схватил его за грудки. – Говорите, иначе я вытрясу из вас ответ!
      Уорти неторопливо высвободил лацканы своего сюртука из пальцев Алекса.
      – Мое личное мнение по поводу этого вопроса, – тихо сказал он, – заключается в том, что он боится полюбить ее.
      Руки Алекса безвольно повисли. У него возникло ощущение, будто он оказался перед лицом чудовищного несчастья.
      – О черт!
      Уорти вопросительно посмотрел на него:
      – Двинемся дальше, милорд?
      Алекс молча кивнул. Уорти остановился у неприметной двери – такая вполне могла вести в кладовку. За дверью Алекс увидел узкую винтовую лестницу. Поднявшись наверх, Уорти снова остановился у двери. На его лице было то же выражение, что и на лице Дерека: он явно пытался подавить в себе желание что-то сказать.
      – Позвольте заверить вас, милорд, что вас никто не потревожит. Если вам что-нибудь потребуется – позвоните. Наш персонал отличается расторопностью и благоразумием. – Проскользнув мимо Алекса, он исчез как тень.
      Алекс продолжал стоять перед закрытой дверью. Он вспомнил, как изменилась в лице Лили, когда поняла, что проиграла. Она была подавлена. Она, несомненно, ожидает от него самого худшего, особенно после своих проделок. Но он не причинит ей вреда. Внезапно у Алекса появилось настоятельное желание показать ей, что он не мстителен. Повернув дверную ручку, он толкнул дверь.

* * *

      Уорти нашел Дерека в одной из небольших комнаток, которой редко пользовались в этом игорном дворце. Несколько стульев, письменный стол и простое кресло делали ее уютным гнездышком для свиданий или удобной переговорной, где можно спокойно решать деловые вопросы. Дерек стоял у окна, почти скрытый шторой. Хотя он и слышал шаги Уорти, но продолжал молчать, теребя пальцами толстый бархат.
      – Мистер Крейвен? – поколебавшись, окликнул Уорти.
      – Хосподи, – как бы обращаясь к самому себе, проговорил Дерек, – она была бела как мел! А колени от страха стучали, как кастаньеты. Готов поспорить, Рейфорд ожидал другого! – Он хрипло засмеялся. – Не завидую этому мерзавцу.
      – Не завидуете, сэр? – тихо спросил Уорти.
      Дерек молчал не оборачиваясь. В тишине ясно слышалось его прерывистое дыхание. Прошло довольно много времени, прежде чем он заговорил. Его голос звучал глухо, он всеми силами старался смягчить свой плебейский акцент:
      – Я недостаточно хорош для нее. Но я знаю, что ей нужно. Ей нужен человек такого же уровня, как она… кто не провел полжизни в сточной канаве. Думаю… думаю, она бы смогла полюбить меня. Но я не допустил этого. Я… я желаю ей лучшей участи. – Он прикрыл глаза рукой. – Жаль, что я не родился джентльменом, – тоскливо прошептал он. – Жаль, что я не из благородных. Тогда сейчас с ней лежал бы я, а не этот проклятый Вулвертон. – Он судорожно сглотнул. – Мне надо выпить!
      – Что бы вы хотели?
      – Что угодно. Только побыстрее. – Дождавшись, когда Уорти выйдет из комнаты, Дерек зарылся лицом в мягкий бархат.

      Алекс миновал крохотную нишу, которая служила передней. Лили стояла в центре комнаты, роскошно отделанной в стиле барокко и украшенной позолотой.
      Спокойствие Лили было обманчивым. Алекс чувствовал, что она на грани срыва. Он велел себе смотреть ей в лицо, но не удержался и окинул взглядом ее стройную фигуру, облаченную в черное кружево и шелк телесного цвета. Он был рад тому, что она не разделась, так как хотел сделать это сам. Его чресла бурно отозвались на эту мысль. Ему захотелось успокоить Лили и вернуть румянец на ее щеки.
      Прежде чем Алекс успел сказать хоть слово, Лили нервно рассмеялась.
      – Комната Дерека, – проговорила она, поводя рукой, и выдавила из себя ироничную улыбку. – Очаровательно, правда?
      Алекс с первого мгновения обратил внимание на обилие бархата, дорогих зеркал и напыщенных картин с мифологическими сюжетами.
      – Она в его стиле. – Он медленно приблизился к Лили. – Хотите поехать в какое-нибудь другое место?
      – Нет. – Лили попятилась, чтобы сохранить расстояние между ними.
      – Лили…
      – Нет! Нет, подождите. Сначала я должна кое-что сказать вам. – Лили подошла к столику, инкрустированному ляпис-лазурью, и, взяв небольшой листок бумаги, подала его Алексу, тут же отпрянув. – Я… я только что написала это, – поспешно проговорила она. – Мой вексель на пятнадцать тысяч фунтов. Боюсь, вы не скоро получите их, но клянусь, что обязательно получите, и с процентами. Любыми. В разумных пределах, естественно.
      – Мне не нужны проценты.
      – Спасибо, вы очень добры.
      – Мне нужна ночь с вами. – Алекс скомкал листок и бросил его на пол. – Я мечтаю об этом с нашей первой встречи.
      – Этого не будет. – В подтверждение своих слов она отрицательно покачала головой. – Сожалею… Алекс начал надвигаться на нее. – Я не сделаю вам больно.
      Лили осталась стоять на месте, но было видно, как ее бьет дрожь.
      – Я не могу спать с вами! – закричала она, простирая к нему руку. – Ни с вами, ни с каким-либо другим мужчиной!
      Ее слова еще мгновение перекатывались в воздухе, разделявшем их. Алекс, озадаченный, настороженный, остановился. Неужели он ей так отвратителен? В ком дело – в нем или в мужчинах вообще? Почему… Ему в голову пришла ошеломляющая мысль, и он почувствовал, что краснеет. Самонадеянность помешала ему учесть эту вероятность. Алекс набрал в грудь побольше воздуха.
      – Вы… – неуверенно начал он, – вы… предпочитаете женщин?
      – Что? – Лили изумленно уставилась на него, а потом залилась краской. – О великий Боже! Нет, ничего подобного!
      Она сводит его с ума!
      – Тогда в чем же дело? – натянуто осведомился он. Лили опустила голову.
      – Поверьте моему слову, – с мукой в голосе прошептала она. – Возьмите деньги. Клянусь, я выплачу вам всю сумму, только согласитесь…
      Алекс взял ее руки в свои.
      – Взгляните на меня! – велел он. Лили так и не подняла головы. – Лили, расскажите мне. – Из ее горла вырвался странный сдавленный смешок, и она покачала головой. – Кто-то причинил вам боль? – настаивал Алекс. – Дело в этом?
      – Вы причиняете мне боль…
      – Я не отпущу вас! Расскажите мне, в чем дело.
      Лили попыталась было вырваться, но тут же поняла, что это бесполезно. Она замерла, вся дрожа. Алекс все сильнее сжимал ее руки и все ближе наклонялся к ней.
      Наконец он услышал ее безжизненный голос:
      – Я знаю, что думают мужчины, когда смотрят на меня, какую женщину они – и вы в том числе – видят во мне. Они уверены, что я принадлежала многим мужчинам. Но был только один. Много лет назад. Меня мучило любопытство, я была одинока… О, у меня столько оправданий!.. Он был первым. Я ненавижу каждую минуту той ночи! Она оказалась печальной, ужасной и для него, и для меня. Он был любимцем света, славился как искусный любовник, так что не думайте, что во всем виноват он. Вина лежит на мне. По-видимому, я лишена определенных качеств. Я последняя из всех, кого здравомыслящий мужчина захочет увидеть в своей постели. – Она горько рассмеялась. – Вы все еще хотите меня?
      Алекс взял ее за подбородок и заставил поднять голову. Его серые глаза были полны сострадания. В них таился мрак, такой же глубокий и бесконечный, как безлунная ночь.
      – Да.
      Лили почувствовала, как по щеке скатилась слеза. Устыдившись, она отвернулась.
      – Ради Бога, не жалейте меня!
      – Разве в этом чувствуется хоть капля жалости? – Он стремительно схватил ее за бедра и прижал к себе. Она вскрикнула. – Разве? – Он вдавил свою набухшую плоть в ее живот. – Почему вы ненавидите это? – Губы Лили оставались плотно сжатыми. – В первый раз всегда больно, – тихо добавил он. – Вы этого не ожидали?
      – Разумеется. – Она снова смущенно покраснела. – Но я ненавидела бы это в любом случае.
      – Итак, вы судили и приговорили всех мужчин по одному лишь опыту. По одной ночи!
      – Она научила меня всему, что мне требовалось знать, – попыталась возразить Лили.
      Алекс продолжал прижимать ее к себе. В его ласковом голосе звучал упрек:
      – А что, если бы в своем мнении о женщинах я основывался только на знакомстве с вами?
      – Осмелюсь заметить, что вы бы не так стремились жениться.
      – Отлично, вы решили одну из моих серьезных задач. – Алекс поцеловал ее в шею. Лили отпрянула и уперлась руками ему в грудь. – Пятнадцать тысяч – огромная сумма, – пробормотал он. – Вы уверены, что стоит еще раз обдумать возможность провести несколько часов со мной, вместо того чтобы платить деньги?
      – А теперь вы смеетесь надо мной! – рассердилась Лили.
      – Нет, – прошептал Алекс. Его дыхание ласкало ее шею, как нежный поцелуй. – Вы называли меня упрямым… – Он запустил пальцы ей в волосы. – А сами долгие годы позволяли воспоминаниям мучить себя. И теперь прошлое кажется вам более неприятным, чем на самом деле…
      – О, продолжайте смеяться над моими переживаниями! – вспылила Лили. – Но вы не знаете всей истории, и я лучше умру, чем расскажу вам. Так что не пытайтесь заставить меня…
      – Хорошо. – Алекс зарылся лицом ей в волосы. – Я хочу вас, – произнес он. – Довольно разговоров. Я возьму вас независимо от того, найдем мы кровать в этом чертовом доме или нет. – Он сильнее прижал ее голову к своей груди. – От вас же только требуется не мешать. Всего лишь не мешать.
      Лили закрыла глаза. Она чувствовала, как сильны его руки. Сквозь ткань платья она ощущала его живую горячую плоть. Казалось, он ждет чего-то, несмотря на сильное возбуждение. Его губы скользили по ее волосам, руки гладили ее спину.
      – Лили, не бойся, – прошептал он. – Я хочу доставить тебе удовольствие. Тебе будет хорошо. Доверься мне. Ты должна довериться мне…
      Ее вдруг охватила необъяснимая апатия и усталость. Она так долго боролась, шла на всякие хитрости, чтобы удержаться на плаву в этом бушующем море! Сейчас же у нее не осталось ни сил, ни убеждений. Ей нечего терять. Она столкнулась с волей более сильной, чем ее собственная. У нее нет иного выбора, только как плыть по течению, отдаться во власть волн.
      «Пусть так и будет…» Казалось, эти слова прозвучали в ее сознании. Поколебавшись, она повернулась к двери, ведущей в спальню, и дрожащим голосом прошептала:
      – Думаю… это там.
      Алекс легко подхватил Лили на руки. Миновав несколько комнат, они оказались в спальне. Свет лампы отражался в многочисленных зеркалах в позолоченных рамах. В центре стояла огромная кровать, украшенная резными дельфинами и трубами. Алекс поставил Лили на ноги, сжал ее лицо ладонями и большими пальцами прикоснулся к уголкам ее губ. Она смотрела на него из-под полуопущенных век. В золотистом свете лампы его совершенные черты стали резче. Он наклонился и поцеловал ее.
      К собственному изумлению, Лили испытала чувственное наслаждение, когда Алекс провел языком по краю ее рта, а потом с жадностью впился в сомкнутые губы. Лили приподнялась на цыпочки и покачнулась. Чтобы не упасть, она обняла его за шею. Ее губы приоткрылись в неосознанном приглашении. Его язык принял это приглашение и начал медленно проникать в ее рот.
      Глупо доверять ему. Лили знала, что его нежности хватит ненадолго. По тому, как он взял ее за запястье, расстегнул пуговку и снял бархатную перчатку, она поняла, что он с трудом сдерживает возбуждение. Она чувствовала в нем дикую мощь, напряжение скрученной пружины, которая грозит выпрямиться в любой момент. Однако Алекс так же неспешно снял вторую перчатку. Затем он провел пальцами по низкому корсажу платья, поиграл легким кружевом оторочки. Ни одно движение, кроме слабой дрожи пальцев, не выдавало его нетерпения.
      Лили стояла, опустив голову. Она чувствовала на себе его горящий взгляд, явственно слышала его прерывистое дыхание. Интересно, спросила она себя, почему он колеблется? Возможно, он передумал и сейчас отпустит ее… Эта мысль наполнила ее надеждой и леденящим страхом.
      Алекс развернул Лили спиной к себе и принялся расстегивать крохотные пуговки на платье. Наконец он добрался до последней, но платье еще держалось на плечах благодаря узким кружевным рукавам. Легкое движение – и тяжелый шелк скользнул на пол. Затем Алекс распустил завязки на ее панталонах и стянул их вниз. Лили осталась стоять в нижней сорочке и вышитых чулках.
      Алекс поцеловал Лили в плечо. Она кожей почувствовала его жаркое дыхание. Он положил руку ей на грудь. У Лили подогнулись колени, она привалилась к его сильному торсу и замерла, затаив дыхание, когда его пальцы нащупывали ее сосок. Наконец они нашли затвердевший бугорок, и Лили, вскрикнув, подалась вперед, неосознанно вкладывая свою грудь ему в руку. Однако разгоравшуюся искру наслаждения загасила волна стыда. У нее маленькая грудь – наверное, он ожидал большего. Оправдания готовы были сорваться с ее губ, но, прежде чем она успела произнести хоть слово, Алекс забрался к ней под сорочку и принялся ласкать набухшие холмики.
      – Ты так красива, – хрипло проговорил он ей в затылок. – Красива… как прекрасная статуэтка!..
      Прерывисто дыша, Алекс развернул ее лицом к себе и, стянув вниз сорочку, обнажил грудь. Его возбужденная плоть вжалась в ее бедра. От смущения Лили бросило в жар. Но Алекс, кажется, получает удовольствие от этого. Он застонал и, сжав руками ягодицы, прижал ее к себе еще сильнее.
      – Лили… Господи, Лили…
      Он снова приник к ней губами и снова, теперь уже настойчивым рывком, сунул язык ей в рот. Лили подчинилась его напору и обняла за шею. Внезапно он со стоном отстранился и принялся стягивать с себя одежду.
      Однако сюртук сидел на нем как влитой и не поддавался.
      Чертыхаясь, Алекс продолжал дергать себя за рукава.
      Лили не ожидала от себя того, что сделала в следующее мгновение: она взяла сюртук за отвороты и, без труда сняв его, бросила на пол. Стараясь не встречаться взглядом с Алексом, она начала медленно расстегивать его жилет, который хранил тепло его тела. Алекс стоял неподвижно, только сердце молотом стучало в груди. Когда Лили закончила, он резким движением скинул жилет и развязал галстук.
      Лили наблюдала за тем, как он раздевается, и в ее сознании шевельнулось туманное воспоминание. У нее по спине пробежали мурашки. Она всеми силами старалась забыть ту ночь с Джузеппе, но память отказывалась подчиняться, и сейчас она опять вспомнила его смуглую кожу, темные волосы, руки, алчно и торопливо ощупывающие ее тело. Лили села на край кровати и приказала себе не думать, пытаясь задавить отголоски прежних чувств в своей душе.
      – Лили? – Отбросив рубашку, Алекс встал перед ней на колени и положил руки ей на бедра.
      Когда Лили посмотрела в его серые глаза, неприятные воспоминания растаяли как дым. Все ее внимание сосредоточилось на Алексе. Он напоминал ей любопытного тигра, а золотистые волосы и загорелая кожа только усиливали это впечатление. Поддавшись искушению, она дотронулась до его плеча, а потом ее рука, будто по собственной воле, двинулась ниже, туда, где курчавились рыжие волосы. Ладони Алекса заскользили вверх по ее бедрам, и Лили даже перестала дышать, когда он расстегнул подвязку и принялся стягивать с нее чулки.
      Пальцы Алекса прикоснулись к внутренней поверхности ее бедра, и он на секунду замер. За долгие годы верховой езды в мужском седле ее ноги утратили присущую всем женщинам пухлость. Застеснявшись, Лили попыталась прикрыться подолом сорочки.
      – Нет, – проговорил Алекс и отвел ее руки.
      Его голова склонялась все ниже и ниже. Наконец он прижался губами к ее бедрам, и Лили ошеломленно застыла. Она кожей чувствовала покалывание его щетины, тепло его дыхания, и ее будто пронзила молния. Бормоча что-то невнятное, она начала отпихивать его голову, но Алекс взял ее за колени и широко развел ноги.
      Его взгляд устремился к манящей тени под подолом сорочки. Пытаясь вырваться, Лили затрепетала, однако он только сильнее надавил на ее колени. Его страсть вспыхнула с удвоенной силой, когда он представил, что вот-вот погрузится в эти таинственные глубины, и ощутил ее запах. Лишь протестующий голос Лили не давал ему наслаждаться в полной мере.
      – Спокойно, – прошептал Алекс, подгоняемый внутренней жаждой. – Спокойно…
      Он осторожно поднял мешавший ему край сорочки и зарылся лицом в густые завитки, сходя с ума от сладкого, плотского запаха. Ему сразу же удалось найти то место, где сосредоточилась ее чувственность, и он принялся медленно водить языком, постепенно подбирая ритм, от которого Лили забилась у него в руках.
      Вскоре Алекс отбросил жалость, и его язык проник глубже, туда, где находился твердый бугорок. Он то всасывал его, то отпускал до тех пор, пока ноги Лили не расслабились. Она запустила пальцы ему в волосы и прижала его голову к своему лону. Однако он, против ее ожиданий, оторвался от нее и выпрямился.
      Лили, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, в которых отражалось смущение, молча смотрела на него. Она позволила ему опрокинуть себя на спину. Он попытался было расстегнуть сорочку, но сдался и просто спустил ее до талии. Взяв в руки ее груди, он склонился над ней и провел языком по ореолу соска, затем сжал сосок губами. Она обхватила его широкие плечи руками. Первобытный инстинкт требовал, чтобы она ощутила на себе вес его тела, чтобы ее грудь расплющилась под его тяжестью. Алекс с тихим стоном отпустил ее сосок и нашел губы. Ее бедра дернулись вверх, и она прижалась к его набухшей плоти, зажатой облегающими бриджами. От этого прикосновения Алекс словно обезумел. Сунув руку ей между ног, он сбивчиво зашептал:
      – Сладкая моя… тише, я не сделаю больно, я не…
      Его пальцы, нежные и уверенные, ласкали ее до тех пор, пока из нее не потек сок. Лили судорожно вздохнула и попыталась вывернуться, но потом затихла, отдавшись ласке. Ее рот приоткрылся, из горла вырвался стон наслаждения. И все намерения Алекса сохранять терпение и обуздывать себя рухнули. Ее стройное, изящное тело, распластанное под ним, позволяло ему делать все, что он пожелает. И он наконец-то выпустил на волю свою жадность, нежность и страсть.
      Быстро спустив бриджи, Алекс лег на Лили и широко раздвинул ее ноги, затем медленно приблизился к ее лону и надавил. Она вскрикнула, у нее внутри все сжалось, но было поздно: он уже погрузился в горячие глубины ее тела.
      Подложив ладони ей под голову, Алекс принялся неистово целовать Лили. Она приоткрыла глаза и посмотрела на него в печальном удивлении.
      – Тебе больно? – тихо спросил он, вытирая слезы у нее в уголках глаз.
      – Нет, – последовал еле слышный, дрожащий ответ.
      – Сладкая, сладкая…
      Алекс ритмично задвигался, следя за тем, чтобы его толчки были несильными и плавными. На него мощной волной обрушилось наслаждение. Лили закрыла глаза и глубоко дышала, ее руки беспорядочно гладили его по спине. Она ощущала на лбу его губы, тяжесть его мускулистого тела, двигавшегося в медленном ритме, который поднимал из самых потаенных уголков ее души неописуемый восторг.
      – О!.. – выдохнула она, и Алекс вошел глубже.
      Лили не смогла сдержать неистовый вскрик, сопротивляясь упорным, сильным толчкам его мужского естества, скользившего внутри нее.
      В глазах Алекса горело удовлетворение. Изогнувшись, он прикусил ее сосок. Удовольствие перешло в один непереносимый спазм, и она со стоном выгнулась ему навстречу. Он сильнее прижал ее к себе, его внимание сосредоточилось на сокращении мышц внутри ее лона, на дикой дрожи, сотрясавшей ее тело. Несколько глубоких толчков – и он достиг освобождения, острого до головокружения.
      Лили неподвижно лежала под Алексом, обнимая его могучий торс. Ее тело все еще трепетало, она чувствовала себя приятно уставшей и умиротворенной – такого покоя она не испытывала никогда в жизни. Алекс на несколько мгновений замер, уткнувшись ей в шею, а потом приподнялся на локтях. Она слабо запротестовала, желая подольше впитывать в себя его тепло. Однако он все же скатился на кровать и обвил рукой ее талию. Поколебавшись, Лили придвинулась поближе и положила голову на его грудь, вдохнув его запах, терпкий, истинно мужской. Если Алекс захочет что-то сказать, решила она, – либо насмешливое, либо ласковое, – ей будет проще выслушать его, не глядя ему в лицо. Однако он молчал, позволяя делать с собой что угодно.
      Лили чувствовала, как от его дыхания шевелятся ее волосы. Он рассеянно начал перебирать пышные пряди, то наматывая их на палец, то разматывая. У Лили возникло ощущение отстраненности от всего мира. Остынув, она поежилась, так как в комнате было прохладно, и сильнее прижалась к Алексу, согревавшему ее своим телом. Ее начало клонить в сон, голова была хмельной, как после крепкого красного вина. Сейчас она встанет, оденется и приведет себя в порядок. Сейчас, через минуту… еще чуть-чуть, и она встанет.
      Лили как бы со стороны услышала свой слабый голос – она что-то говорила об одеяле. Алекс не стал снимать с нее сорочку, а просто разорвал ее. Лили забралась под гладкую льняную простыню. Избавившись от одежды, Алекс лег рядом. Лили вздрогнула, когда почувствовала прикосновение его голых ног.
      – Тише, – прошептал он, гладя ее по спине.
      Она сладко зевнула и поудобнее устроилась на его руке.
      Лили не знала, сколько времени она спала. Ее сон был глубоким и сладким. Алекс все еще спал. Одну руку он закинул на нее, а другую подложил под голову. Лили попыталась разобраться в новых для нее ощущениях: мужское тело, сплетенное с ее телом, чужое дыхание, согревающее ей шею, шелковистые волосы, щекочущие щеку. Вспомнив о том, что было между ними, Лили залилась краской. А она-то считала себя опытной, наслушавшись, как дамы полусвета обсуждают достоинства своих любовников! Но никто никогда не описывал того, что сегодня ночью сделал Алекс. Ей захотелось побольше узнать о его прошлом, о женщинах, с которыми он встречался, о его вкусах… Лили нахмурилась, в душе поднялось возмущение.
      Осторожно, дюйм за дюймом, она выбралась из-под его руки. Легкая боль между ног напоминала о том, что было ночью: о страсти и желании, о восхитительном соитии. Она и представить себе не могла, что такое бывает. Совсем не так, как с Джузеппе. Та ночь и эта оказались на удивление разными. Трудно поверить, что действия Джузеппе и Алекса преследовали одну и ту же цель.
      Лили слезла с кровати и услышала бормотание Алекса. Она замерла, надеясь, что он опять заснет. Однако он зашевелился и громко зевнул.
      – Что ты делаешь? – сонным голосом спросил он.
      – Милорд… – смущенно проговорила Лили. – Алекс, я думала… возможно… мне стоит уйти сейчас.
      – Уже утро?
      – Нет, но…
      – Забирайся в постель!
      Почему-то его сонная надменность позабавила ее.
      – Вы обращаетесь со мной, как некий феодал с крестьянином! – дерзко заявила она. – Думаю, средние века – самая подходящая для вас эпоха…
      – Немедленно! – Алекс не был расположен беседовать.
      Лили медленно приблизилась к кровати и скользнула в тепло простыней и сильного мужского тела. Она легла рядом, стараясь не прикасаться к нему. И затихла.
      – Придвигайся, – сказал Алекс.
      Губы Лили тронула улыбка. Смущаясь и одновременно повинуясь собственному желанию, она перекатилась на бок, лицом к нему, и обняла его за шею.
      Алекс не сделал попытки обнять ее, однако она ясно услышала, что его дыхание изменилось.
      – Ближе.
      Она вжалась в него и животом ощутила его набухшую, разгоряченную плоть. Его рука заскользила по ее телу, оставляя за собой огонь желания. Она несмело дотронулась до его лица, провела пальцем по губам.
      – Почему ты собралась уходить? – спросил он, целуя ее ладонь, запястье, сгиб локтя.
      – Я думала, все завершилось.
      – Ты ошиблась.
      – Очевидно, иногда я действительно ошибаюсь.
      Ответ понравился ему. Лили поняла это, ладонью почувствовав, как его губы раздвинулись в улыбке.
      Внезапно он поднял ее, как игрушку, и усадил на себя так, чтобы ее грудь оказалась над его ртом. Ее сердце едва не выпрыгнуло из груди, когда он языком пощекотал сосок.
      Затем он занялся другой грудью, а потом уткнулся в ложбинку. Лили изогнулась, и он тихо засмеялся.
      – Что ты хочешь? – прошептал он. – Что?
      Она не смогла заставить себя произнести это вслух и просто наклонилась, повинуясь настоятельной потребности поцеловать его. Покусывая ее губы, подбородок, осыпая легкими поцелуями ее лицо, он страстно гладил ее бедра и ягодицы. Вскоре Лили тоже приняла участие в игре, ловя его ускользающие губы. Когда же ей это удалось, он с силой протолкнул язык ей в рот. В ответ на это она бессознательно подалась бедрами вперед, стремясь сильнее прижаться к его телу. Опершись на его плечи, она в полузабытьи шептала его имя.
      Гортанно рассмеявшись, он усадил ее чуть пониже.
      – Ты хочешь меня? – спросил он.
      – Да. Да…
      – Тогда бери. – Обхватив ее за талию, он поторопил ее:
      – Ну давай же!
      Однако ее руки так и остались лежать на его плечах.
      – Не могу!.. – взмолилась она.
      Алекс принялся ласкать языком ее небо, все сильнее разжигая полыхавший в ней огонь.
      – Если хочешь, то сделаешь.
      Он весь напрягся в ожидании, когда ее рука медленно оторвалась от его плеча, а потом начала опускаться. Она прикоснулась к его мужскому естеству, и он затаил дыхание. Однако она тут же отдернула руку, будто обожглась, затем снова осторожно обхватила пальцами его плоть и неуверенно стала двигать рукой вверх и вниз. Не в силах выдержать эту сладкую муку, он со стоном приподнял ее над собой и почувствовал, как она вводит его в себя. Он ворвался в нее с такой силой, что она вскрикнула.
      – Ты этого хочешь? – Он снова вонзился в нее. – Вот так?
      – Да…
      Лили кивнула и, застонав, уткнулась ему в шею. Алекс двигался осторожно, всеми силами сдерживаясь и уравновешивая ее нетерпение своей неторопливостью.
      – Не так быстро, – пробормотал он. – У нас столько времени…
      Когда ее настойчивость достигла апогея, он со смехом уложил ее на спину.
      – Успокойся, – проговорил он, пощипывая губами ее шею.
      – Не могу…
      – Имей терпение, ты, маленькая проказница, и не торопи меня. – Их пальцы сплелись, и он закинул ее руки за голову. Она распласталась под ним, беспомощная против его мощных толчков. – Вот об этом я мечтал всю прошлую ночь, – прошептал он, сохраняя неторопливый ритм до тех пор, пока она не застонала от наслаждения. – Отплатить тебе… за самое невероятное… крушение моих надежд. Заставить тебя хотеть этого… молить об этом…
      Лили почти не вслушивалась в его слова, но неясная угроза, прозвучавшая в его голосе, пробудила в ней мимолетный приступ страха. Однако ритмичное движение его гибкого тела заставило ее забыть обо всем. Для нее существовали только тьма, стремительное движение их бедер навстречу друг другу, и жар, овладевший всем ее существом. Ее дыхание становилось все чаще, губы шептали его имя.
      – Вот так, – донесся до нее хрипловатый голос. – Ты запомнишь это… и будешь хотеть еще… и я дам тебе снова… и снова…
      В Лили поднялась огромная волна и опустошающим потоком пронеслась по ее телу. Она забилась и закричала.
      Слова Алекса слились в сладостный стон. Он глубоко вошел в нее и почувствовал, как мышцы ее лона сдавили его плоть. Это довело его возбуждение до предела, и он достиг вершины. Освобождение было полным и сладостным. Усталый, запыхавшийся, он ощущал безграничное удовлетворение.
      Лили заснула внезапно, как утомленный ребенок, положив голову ему на плечо. Не в силах оторваться от нее, Алекс ласково гладил ее. Он опасался доверять ликованию, бушевавшему внутри него. Но у него, кажется, не было выбора. В первую же встречу она обезоружила его.
      Он не был склонен верить в предопределенность. Но что касается внезапного появления Лили в его жизни, то его можно считать подарком судьбы. До недавнего времени он позволял тоске по Каролине омрачать его жизнь. Ему нравилось горькое уединение, а Пенелопа не помешала бы его одиночеству. И только Лили, с ее извращенным, коварным, импульсивным очарованием, удалось противостоять этому.
      Лили забормотала во сне, его пальцы дрогнули. Алекс успокаивающе поцеловал ее в лоб.
      – Что мне делать с тобой? – тихо спросил он, сожалея о том, что не может задержать наступление нового дня.

* * *

      Скандальная новость быстро распространилась по всему Лондону. Лили узнала об этом в магазине Моники Лафлер на Бонд-стрит. Моника была известной модисткой. Она привозила новые фасоны из Парижа и искусно переделывала их в соответствии со вкусами англичанок. По роду своей работы она всегда первой узнавала все сплетни. Очевидно, ее мелодичный акцент и искрящиеся голубые глаза вдохновляли на откровения и прачек, и герцогинь, а также прочих посетительниц.
      Моника была привлекательной женщиной сорока лет, темноволосой, доброжелательной и щедрой. Она никогда ни на кого не злилась дольше десяти минут. Ее внешность была настолько располагающей, манеры были полны такого естественного очарования, что у нее не было отбоя от клиенток. Кроме того, она славилась своим умением понимать людей. Зная, что Моника принадлежит к тому редкому типу женщин, которые не соперничают с представительницами своего пола, дамы доверяли ей свои секреты и были твердо убеждены, что она оденет их красиво. Она никогда не позволяла себе злобных или язвительных выпадов в чей-нибудь адрес и не испытывала приступов ревности.
      «Какое мне дело до того, что у кого-то появился красивый любовник или что кто-то из дам красивее меня? – однажды сказала она Лили. – У меня хороший муж, собственный магазин, много друзей. Ко мне стекаются все городские новости! Разве можно желать лучшей жизни! Я слишком занята, чтобы меня хватило на большее».
      Когда Лили со своей обычной стремительностью вошла в магазин, ее встретила помощница Моники, Кора, которая несла куда-то образцы шелка и муслина. Она замерла как вкопанная и как-то странно посмотрела на Лили.
      – Мисс Лоусон!.. Подождите, я доложу о вас мадам Лафлер. Если я этого не сделаю, она рассердится.
      – Спасибо, – поблагодарила Лили, недоумевая, почему Кора так засуетилась.
      Вряд ли, решила она, всем уже известно о ее пари с Алексом. Ведь не прошло и суток!
      Но когда из-за портьеры, отделявшей магазин от ателье, появилась Моника, Лили сразу поняла, что той все известно.
      – Лили, дорогая! – воскликнула модистка, радостно обнимая ее. – Узнав, что случилось, я сразу догадалась, что вы очень скоро придете ко мне. Нам предстоит огромная работа – при вашем новом статусе вам понадобятся новые платья, не так ли?
      – Откуда вы так быстро обо всем узнали? – ошеломленно спросила Лили.
      – Только что здесь была леди Уилтон. Она мне и рассказала. Вчера вечером ее муж был в клубе Крейвена. Моя дорогая, я так рада за вас! Какой гениальный ход! Великолепный coup <удар (фр.).>! Говорят, лорд Рейфорд совсем без ума от вас. Более того, все мужчины Лондона спорят о том, кто будет следующим. Вашего внимания добивались долгие годы. Теперь, когда ясно, что вы доступны, вы можете назвать любую цену, и каждый из них с радостью заплатит за право быть вашим покровителем. Ни одной женщине никогда не предоставлялся такой широкий выбор! О, только подумайте о драгоценностях, каретах, лошадях и богатствах, которые скоро будут вашими! Если вы пойдете с правильной карты – это не игра слов, дорогая, – вы станете одной из богатейших женщин Лондона! – Она усадила Лили в кресло и бросила ей на колени стопку набросков, а также экземпляр «Ассамблеи красоты», французского журнала мод с последними моделями. – Теперь, полагаю, мы поговорим. А вы взгляните на новые фасоны. Я хочу знать все подробности. Как видите, шлейфы возвращаются. Конечно, неудобно, когда что-то волочится по полу, но зато так оригинально! Кора, Кора, отложи эти образцы и немедленно принеси мисс Лоусон кофе.
      – Да рассказывать вообще-то нечего, – сдавленным голосом сказала Лили, устремляя взгляд на первую страницу. Моника посмотрела на нее с недоверием.
      – Не скромничайте, дорогая. Это настоящий триумф! Многие будут завидовать вам. Вы поступили разумно, на некоторое время приняв покровительство мистера Крейвена – он достаточно богат, и это помогает закрывать глаза на его происхождение, – но вам давно пора было сменить покровителя. Лорд Рейфорд – идеальный выбор. Такой воспитанный, такой красивый и влиятельный, такой искренний! Он происходит из старинной семьи землевладельцев – это вам не нынешние щеголи с купленными титулами и сомнительными состояниями. Вы уже подписали с ним договор, дорогая? Если хотите, я могу порекомендовать вам великолепного адвоката: он вел переговоры о «взаимопонимании» между Виолой Миллер и лордом Фонтмером…
      Пока Моника болтала и показывала модные варианты отделки подола, Лили молча вспоминала события утра. Одевшись, она ушла на рассвете, пока Алекс еще спал, разметавшись на кровати. Его загорелое тело четко выделялось на фоне белых простыней. С тех пор Лили разрывалась между беспокойством и небывалым душевным подъемом. Она не привыкла радоваться жизни. Без сомнения, о ней сплетничали во всех гостиных и ресторанах города.
      Однако она, как это ни странно, ни о чем не сожалела и воспринимала прошедшую ночь с насмешливым удивлением. Она никогда не предполагала, что Алекс Рейфорд, сдержанный, спокойный, с холодным взглядом серо-голубых глаз, может быть таким нежным любовником, таким страстным и ласковым… даже сейчас случившееся казалось ей сном. Прежде она была убеждена в том, что понимает его, теперь же приходила в замешательство при одной мысли о нем. Но как бы там ни было, она станет избегать его, пока в голове у нее не прояснится. Слава Богу, Алекс вернется к своей обычной жизни в деревне, наконец-то отомщенный за потерю Пенелопы.
      Затем мысли Лили переключились на пять тысяч фунтов, которые надо было раздобыть к завтрашнему вечеру. Сегодня в клубе Крейвена будут играть по высоким ставкам. Если она не выиграет нужную сумму, придется заложить все драгоценности и, наверное, часть нарядов.
      – …Ну расскажите мне что-нибудь о нем! – умоляла Моника. – Я не хочу показаться неделикатной, дорогая, но как насчет помолвки между Вулвертоном и вашей сестрой? Все остается по-прежнему?
      Лили, словно не слыша ее вопроса, сухо улыбнулась:
      – Довольно об этом, Моника! Я пришла сюда, чтобы просить вас об одолжении.
      – Все что угодно! – воскликнула Моника, мгновенно оживившись. – Все!
      – Сегодня в клубе Крейвена состоится маскарад. Для меня очень важно появиться там в каком-нибудь особенном туалете. Я понимаю, что времени мало, что у вас и так предостаточно работы, но, возможно, вы выкроите минутку…
      – Oui, oui! <Да, да (фр.).> Я прекрасно понимаю! – воодушевилась Моника. – Это дело чрезвычайной срочности – ваше первое появление на глазах скандализованной публики. Сегодня все взгляды будут устремлены на вас. Вы должны быть в сногсшибательном туалете!
      – Я куплю его в кредит, – сказала Лили, испытывая неловкость и стараясь не смотреть на Монику.
      – Как пожелаете, – с готовностью последовал ответ. – Имея в своем распоряжении все состояние лорда Рейфорда, вы можете купить полгорода!
      Лили пожала плечами и рассеянно улыбнулась, решив не говорить о том, что она не намерена становиться содержанкой – ни Алекса Рейфорда, ни кого-либо другого – и что в ее распоряжении очень мало денег.
      – Для сегодняшнего вечера мне нужен очень смелый туалет, – продолжала она. – Если я должна держаться развязно, то буду делать это с шиком.
      Ей ничего другого не оставалось, как выставлять себя напоказ, причем без намека на смущение. Более того, наряд должен быть таким, чтобы мужчины, с которыми она сегодня сядет играть, не смогли сосредоточиться на картах.
      – Умница! Что ж, мы соорудим вам костюм, который собьет с толку весь город. – Моника оценивающе оглядела ее. – Возможно… будет лучше, если мы… ах да!..
      – Что?
      Моника довольно усмехнулась:
      – Дорогая, мы нарядим вас в костюм первой искусительницы.
      – Далилы? – поинтересовалась Лили. – Или вы имеете в виду Саломею?
      – Нет-нет, моя крошка… Я имею в виду первую женщину, Еву!
      – Еву?
      – Ну конечно! Об этом еще долго будут судачить!
      – Полагаю, – произнесла Лили, чуть поколебавшись, – чтобы соорудить такой костюм, много времени не понадобится.

* * *

      Алекс отправился в Свонз-Корт на Бейсуотер-роуд, поместье, купленное прадедом Вильямом. Особняк был построен в классическом стиле, с симметричными крыльями, греческими колоннами, просторным мраморным холлом и белой лепниной повсюду. В поместье имелись большая конюшня и каретный сарай, куда вмещалось пятнадцать экипажей. Алекс редко бывал здесь. Дабы содержать дом в порядке и иметь все под рукой, он нанял небольшую прислугу.
      Дверь ему открыла миссис Ходжес, пожилая экономка. На ее приятном лице, обрамленном седыми завитками, отразилось неподдельное изумление.
      – Милорд, никто не предупредил нас о вашем приезде, иначе я бы подготовилась…
      – Все в порядке, – перебил ее Алекс. – Я не смог отправить письмо. Пробуду здесь неделю. Может, дольше. Не уверен.
      – Да, милорд. Я сообщу повару – наверняка он захочет пополнить кладовую. Вам подать завтрак, милорд, или я могу прямо сейчас послать его на рынок?
      – Не надо завтрака, – улыбнулся Алекс. – Я обойду дом, миссис Ходжес.
      – Да, милорд.
      Алекс сомневался, что проголодается в ближайшее время. Перед отъездом из клуба он довольно плотно подкрепился яйцами, булочками, пудингом, ветчиной и колбасой, закусил фруктами. Все это принесла ему горничная. Человек, представившийся камердинером Крейвена, почистил и отгладил его одежду, а потом побрил Алекса, да так, что тот подивился гладкости своих щек. Слуги наполнили ванну горячей водой и, пока граф мылся, стояли рядом с полотенцами и дорогим одеколоном наготове.
      Никто из них не ответил на его вопрос о том, где Крейвен провел ночь. Алекс пытался понять, что же двигало этим человеком и почему он не домогался Лили, когда было ясно, что он неравнодушен к ней. Почему он толкнул ее в объятия другого и даже настоял на том, чтобы они воспользовались его личными апартаментами? Странный человек этот Крейвен: хитрый, грубый, алчный и непредсказуемый. Его отношения с Лили вызывали у Алекса живейший интерес. Надо заставить ее объяснить, на чем основывалась их странная дружба.
      Сунув руки в карманы, Алекс обходил дом. Почти вся мебель была зачехлена. Комнаты были покрашены в холодные пастельные цвета, полы застелены гармонирующими по тону коврами и до блеска натерты пчелиным воском. Каждая спальня была оборудована мраморным камином и большой гардеробной, оклеена обоями с цветочным орнаментом. Кровати скрывались под легкими балдахинами. Потолок в комнате Алекса, чуть ли не самой большой в доме, был расписан под синее небо в облаках.
      Главным украшением дома являлся элегантный бело-золотой бальный зал со стройными мраморными колоннами, изящными канделябрами и многочисленными фамильными портретами.
      Алекс провел в этом поместье несколько месяцев, когда ухаживал за Каролиной. Он устраивал балы и приемы, на которых Каролина присутствовала со всем своим семейством. Она танцевала с ним в бальном зале, и ее янтарные волосы блестели в свете канделябров. После ее смерти Алекс избегал этого места, он боялся воспоминаний, витавших в воздухе, как аромат духов. И вот сейчас, бродя по дому, он с удивлением обнаружил, что воспоминания больше не причиняют боли и оставляют в его душе едва ощутимую сладость.
      Ему захотелось привезти сюда Лили. Он без труда представлял, как она открывает бал, приветствует гостей своей ослепительной улыбкой, живо беседует с ними. Белое шелковое платье подчеркивает ее красоту. Мысли о Лили воодушевляли Алекса и разжигали его любопытство. Он жаждал понять, что творится в ее взбалмошной головке, в каком настроении она проснулась сегодня утром. Он жаждал увидеть ее обнаженной при свете дня и снова ласкать ее. Он жаждал услышать, как она произносит его имя, и почувствовать, как ее пальцы перебирают его волосы и…
      – Милорд? – Усилия миссис Ходжес, отправившейся на поиски хозяина, наконец-то увенчались успехом. – Милорд, к вам гость.
      Алекс встрепенулся, его сердце забилось быстрее. Обойдя экономку, он стремительно спустился по парадной лестнице с коваными перилами в стиле рококо и широкими площадками, которые освещались через окна, увенчанные веерообразными фрамугами, миновал холл и вбежал в переднюю, отделанную элегантными панелями. Но увидев гостя, он резко остановился.
      – Черт! – пробормотал он. Это не Лили, а его кузен Роско, лорд Лайэн, с которым они не виделись несколько месяцев.
      Росс, двоюродный брат Алекса по материнской линии, был красив и необычайно пресыщен жизнью. Высокий, белокурый, избалованный богатством и собственным очарованием, он был любимцем женщин, страдающих от невнимательности мужей. Он любил путешествовать по свету и завязывал множество романов. Богатый жизненный опыт превратил его в закоренелого циника. Среди родственников бытовало мнение, что Россу наскучила жизнь еще в пятилетнем возрасте.
      – Ты всегда приезжаешь, только когда тебе что-то нужно, – сухо сказал Алекс. – Что на этот раз?
      Росс беспечно улыбнулся:
      – Не вижу в тебе особой радости, кузен. Ждешь кого-то? – Росс любил отвечать вопросом на вопрос – в этом заключалась одна из причин того, что его срок службы в армии был значительно сокращен.
      – Откуда ты узнал, что я здесь? – осведомился Алекс.
      – Простая логика. Ты мог быть в двух местах: либо здесь… либо в объятиях некоей красотки с изящными ручками и маленькой, но соблазнительной грудью.
      – Кажется, ты уже наслышан о вчерашнем!..
      Предостерегающий взгляд Алекса никак не подействовал на Росса.
      – Разве в Лондоне найдется хоть одна душа, не знающая об этом? Позволь выразить тебе мое искреннее восхищение. Я и не подозревал, что ты таков.
      – Благодарю. – Алекс указал на дверь. – А теперь уходи.
      – О нет, еще рано. Я приехал поговорить, кузен. Будь погостеприимнее. Ведь ты, в конце концов, видишь меня всего пару раз в году.
      Алекс смягчился и против воли улыбнулся. Кузены с детства привыкли перебрасываться бесцеремонными шуточками.
      – Проклятие! Так и быть, прогуляешься со мной по саду. Через стеклянные двери гостиной они вышли в сад.
      – Я не поверил, когда узнал о моем благонравном братце и Непокорной Лили, – заметил Росс, ступая по зеленой лужайке. – Делать ставку на женщину… Кто угодно, только не наш занудный, консервативный граф Вулвертон. Наверное, вышла какая-то ошибка. Но с другой стороны… – Он устремил на Алекса изучающий взгляд своих искрящихся светло-голубых глаз. – У тебя такой вид… Я не видел тебя таким со дня гибели Каролины Уитмор.
      Почувствовав неловкость, Алекс пожал плечами и направился в ту часть сада, где дорожки вились между земляничными грядками и цветущей живой изгородью. Они остановились возле больших солнечных часов.
      – Ты самоустранился почти на два года, – продолжал Росс.
      – Я появлялся в свете, – угрюмо возразил Алекс.
      – Да, но даже когда ты удостаивал своим посещением какое-нибудь сборище, в тебе все равно чувствовалась некая опустошенность. Холодность, черт побери. Отказываясь от любых проявлений сочувствия и соболезнований, ты держал всех на расстоянии, даже близких друзей. Ты хоть задумывался над тем, почему твою помолвку с Пенелопой восприняли довольно прохладно? Люди видят, что ты не любишь бедняжку, и жалеют вас обоих.
      – Теперь больше нет причин для жалости, – буркнул Алекс. – «Бедняжка» успешно обвенчалась с виконтом Стэмфордом. Они сбежали в Гретна-Грин.
      Росс изумленно присвистнул:
      – Добрый старый Закари! Неужели все это он сам устроил? Нет, наверняка кто-то ему помог.
      – Верно, – согласился Алекс.
      Росс долгое время молчал, раздумывая. Наконец он рассмеялся:
      – Неужели Лили? Так вот зачем ты устроил представление в клубе Крейвена – чтобы сравнять счет! Lex talionis <Око за око (лат.).>.
      – Не стоит трубить об этом на каждом углу, – предупредил его Алекс.
      – Господи, да все семейство гордится тобой! – воскликнул Росс. – Я уже было решил, что прежний Алекс исчез навсегда. Но что-то случилось… и ты вернулся в ряды живых! Это подтверждает мое подозрение о том, что очаровательная Лили Лоусон способна расшевелить и мертвого.
      Алекс прислонился к часам и скрестил ноги. Легкий порыв ветра ерошил его волосы. Алекс вспомнил, как Лили лежала в его объятиях, как целовала его. И снова в нем всколыхнулось сумасшедшее ощущение безграничного счастья. Уголки его рта начали непроизвольно подниматься.
      – Она замечательная женщина, – признался он.
      – Ага! – Во взгляде Росса, обычно скучающем, рассеянном, читался живейший интерес. – Я следующий в очереди за ней. Какова начальная ставка?
      Улыбки Алекса как не бывало. Он поднял на кузена угрожающий взгляд.
      – Даже не думай об аукционе!
      – Вот как? В течение последних двух лет все мужчины младше восьмидесяти лет домогались Лили Лоусон, но все знали, что там властвует Дерек Крейвен. После вчерашней ночи стало ясно, что она выставлена на продажу.
      – Она моя.
      – Тебе придется дорого заплатить за то, чтобы удержать ее. Теперь, когда о вчерашней ночи знает весь Лондон, на нее посыплются предложения о драгоценностях, замках – обо всем, что она пожелает. – Росс одарил его самонадеянной улыбкой. – Лично я думаю, что мое предложение – арабские скакуны – попадет в цель, хотя я мог бы бросить к ее ногам парочку бриллиантовых диадем. Кстати, Алекс, не замолвишь ли за меня словечко перед ней? Если желаешь некоторое время подержать ее у себя, что ж, замечательно… Но я буду следующим. В мире нет равной ей ни по красоте, ни по жизнелюбию. Любой, кто видел ее на охоте в этих легендарных красных бриджах, будет представлять, как она скачет верхом на нем, и это…
      – Малиновых! – отрезал Алекс, отталкиваясь от часов и обходя их по кругу. – Они малиновые. И будь я проклят, если позволю кому-нибудь даже понюхать ее каблуки.
      – Тебе никуда от этого не деться.
      Алекс прищурился, его лицо стало грозным.
      – Ты уверен?
      – Боже мой, – изумился Росс, – да ты рассердился! Даже побагровел от злости. Распалился, закусил удила. Раздосадованный, негодующий…
      – Иди к черту!
      Росс весело улыбнулся:
      – Раньше я никогда не видел тебя в такой ярости. Что, ради всего святого, происходит?
      – А происходит то, – рявкнул Алекс, – что я придушу любого, кто приблизится к ней хоть на шаг!
      – Тебе придется биться с половиной населения Лондона.
      Только сейчас Алекс обратил внимание на спокойное удовлетворение в глазах кузена и понял, что тот намеренно дразнит его.
      – Чтоб ты провалился!
      – Ты уже начал беспокоить меня, – серьезно проговорил Росс. – Только не уверяй меня, что у тебя есть какие-то чувства. Лили не из тех, кого можно удержать надолго. Едва ли ее можно назвать домоседкой. Однако она благоразумна. Не превращай эту кратковременную связь в нечто большее.
      Алекс взял себя в руки и, пряча гнев за внешним спокойствием, произнес:
      – Уезжай, пока я не прикончил тебя.
      – Лили зрелая, опытная женщина. Она обведет тебя вокруг пальца. Я только предупреждаю тебя. Ты уже побывал в аду и вернулся – мне бы не хотелось, чтобы ты еще раз совершил это путешествие. Вряд ли ты понимаешь, что именно представляет собой Лили Лоусон.
      – Не понимаю? – тихо осведомился Алекс. – А кто-нибудь понимает?
      – Почему бы не спросить об этом Дерека Крейвена? – предложил Росс, зорко наблюдая за кузеном, дабы убедиться, попала ли стрела в цель.
      Но Алекс изумил его тем, что от души рассмеялся:
      – Крейвен тут ни при чем, Росс! Во всяком случае, больше ни при чем. А тебе я отвинчу башку, если ты хоть раз попробуешь заигрывать с Лили. Пошли в дом. Твой визит близится к завершению.
      Росс поспешил за ним:
      – Только скажи, долго ли ты намерен держать ее при себе?
      Алекс стремительно шагал вперед и улыбался.
      – Найди себе женщину, Росс. Ты потеряешь время, если будешь ждать Лили.

* * *

      Сент-Джеймс-стрит была запружена экипажами – гости съезжались на маскарад в клуб Крейвена. Маскарадные костюмы искрились в ярком свете фонарей и полной луны, а экзотичные плюмажи отбрасывали причудливые тени на тротуар. Из окон особняка лились звуки музыки – от бодрых полонезов до чарующих вальсов.
      Любой бал всегда являлся поводом для проявления роскоши и чрезмерности как в одежде, так и в поведении, но маски доводили чувственный накал до опасного предела. Маски позволяли людям делать то, на что бы они никогда не решились в обычной обстановке, и клуб Крейвена идеально подходил для вседозволенности. Многочисленные укромные уголки и сумрачные маленькие комнатки, дамы полусвета и светские красавицы, распутники и благородные джентльмены – все было непредсказуемо и таинственно.
      Лили вышла из кареты и, осторожно ступая, двинулась к двери в клуб. Шершавый тротуар царапал ее босые ступни. Она была одета в длинную, до пят, накидку, под которой скрывался ее костюм – вернее, отсутствие его. Возбужденная и полная решимости, она была натянута как струна. Сегодня ей не составит труда выиграть пять тысяч, если учесть, сколько вина будет выпито и какое буйное веселье ждет всех гостей. И каким образом она станет выставлять напоказ свою обнаженную плоть. Она ощиплет гостей, как голубей для жарки.
      Пройдя мимо толпы гостей, ожидающих, когда их впустят, Лили приветливо кивнула дворецкому. Он не запротестовал, когда она прошла внутрь, так как, очевидно, узнал ее, несмотря на зеленую бархатную маску и длинный темный парик, спускавшийся до бедер.
      Дерек ждал ее. Едва Лили переступила порог вестибюля, как услышала позади себя голос:
      – Итак, с тобой все в порядке.
      Она резко повернулась. Дерек нарядился Бахусом, богом виноделия. Он был одет в белую тогу и сандалии, его голову украшал венок из виноградных листьев.
      Он устремил на нее изучающий, пронизывающий взгляд, и Лили зарделась под своей маской.
      – Конечно, со мной все в порядке, – сказала она. – А почему должно быть иначе? – Она холодно улыбнулась. – Прости меня, я ищу жертву. Мне надо выиграть пять тысяч.
      – Подожди. – Он тронул ее за плечо. В его глазах снова загорелось столь привычное дружеское участие. – Давай прогуляемся.
      Лили пренебрежительно рассмеялась:
      – Ты ждешь, что я возобновлю нашу дружбу?
      – А почему бы и нет?
      – Потому, – терпеливо, обращаясь как к бестолковому ребенку, проговорила Лили, – что вчера вечером я поставила на кон свое тело исключительно от отчаяния. Ты же не только не предотвратил этого, но и подогрел всеобщий интерес и использовал меня для развлечения членов своего клуба. Друзья так не поступают, Дерек. Так поступают сутенеры.
      Дерек издал звук, напоминающий смех.
      – Если тебе хочется лечь с кем-нибудь в постель, мне наплевать. Я всегда спал с женщинами, и это ничего не меняло между нами.
      – Вчера все было по-другому, – тихо сказала Лили. – Я просила тебя вступиться. Я хотела, чтобы ты это остановил. Но тебе было плевать. Ты предал меня, Дерек!
      Лили заметила, что под внешним спокойствием Дерека скрываются самые мрачные чувства. В его глазах появился пугающий блеск, щека предательски задергалась.
      – Мне не плевать, – ровным тоном проговорил он. – Но ты никогда не принадлежала мне. То, что происходит в постели, не имеет к нам никакого отношения.
      – Что бы я ни делала, для тебя это несущественно. Это ты имеешь в виду?
      – Верно, – буркнул Дерек. – Так и должно быть.
      – О Дерек! – прошептала Лили и впервые посмотрела на него по-новому.
      Она наконец-то поняла то, что было для нее загадкой более двух лет. Дерек знал о ее отчаянной борьбе за деньги, однако ни разу не предложил помощь, хотя помочь ей не составило бы для него труда. И все это время она считала его жадным. А на самом деле это была не жадность, а страх. Он предпочитал притворную дружбу всему настоящему. Жестокая и полная лишений юность искалечила его сердце.
      – Ты позволяешь нам всем делать все, что заблагорассудится, так? – еле слышно спросила Лили. – А тебе самому нужно одно: наблюдать за нами со стороны, как за бесконечным спектаклем марионеток. Это безопаснее, чем риск и ответственность. Как невеликодушно! – Она намеренно употребила непонятное для Дерека слово, так как знала, что он терпеть этого не может. – Итак, я больше никогда не попрошу тебя о помощи. Теперь я в ней не нуждаюсь. Странно, но после вчерашней ночи я чувствую себя так, будто лопнули все мои… нарывы. – Лили грациозным жестом распахнула накидку и внимательно посмотрела на Дерека, наслаждаясь его изумлением.
      Гости, которые только что вошли в холл, сразу замолчали и ошеломленно уставились на нее.
      На первый взгляд Лили казалась абсолютно голой. Моника сотворила свободное платье из прозрачного газа телесного цвета. По платью были искусно разбросаны зеленые бархатные «листья», в действительности скрывавшие не так уж мало. Не последнюю роль в этом играл и длинный парик. Однако через прозрачный газ просвечивало довольно много обнаженной плоти и были отчетливо видны изящные очертания тела. Самым поразительным была нарисованная змея, которая обвивалась вокруг всего тела, от щиколотки до плеча. У художницы, приятельницы Моники, ушло целых три часа на эту змею.
      Одарив Дерека улыбкой искусительницы, Лили протянула ему блестящее красное яблоко.
      – Хочешь куснуть? – вкрадчиво проговорила она.

      Когда первое изумление прошло, лицо Дерека стало бесстрастным. Однако проницательность Лили, казалось, обострилась. Она поняла, что крохотная часть его сознания – та самая часть, которую он держит под постоянным контролем, – хочет помешать ей показываться в этом вызывающем костюме на публике. И все же он не остановил ее.
      Бросив на нее многозначительный взгляд, Дерек повернулся к ней спиной и пошел прочь с видом обманутого любовника.
      – Веселой охоты! – бросил он через плечо.
      – Веселой, – пробормотала Лили, глядя ему вслед.
      Ее мучили угрызения совести, она почувствовала, что причинила ему боль, хотя не догадывалась, в чем же ее вина. С ослепительной улыбкой она бросила накидку ожидавшему слуге и направилась в главный игорный зал. Убранство зала приятно удивило ее: он был умело превращен в руины храма. Стены были затянуты голубыми полотнами, изображавшими небо. Деревянные и гипсовые колонны были расписаны под древние камни. В углах и вдоль стен были расставлены статуи и алтари. Игорный стол отодвинули в сторону, чтобы освободить место для танцев. Музыкантов разместили на балконах, и теперь над залом плыли нежные звуки музыки. Девы в ниспадающих серебряных и золотых балахонах, в масках, с лирами и ненастоящими музыкальными инструментами в руках скользили между гостями, изображая римских танцовщиц.
      Когда Лили вошла в зал, по толпе пронесся довольно громкий ропот. В мгновение ока ее плотным кольцом окружили мужчины в карнавальных костюмах: шуты, монархи, пираты и прочие персонажи. Женщины издали бросали на нее настороженные взгляды, мужчины же наперебой старались завладеть ее вниманием и бурно приветствовали возгласами.
      – Это она!
      – Пустите меня, мне надо поговорить с ней…
      – Леди Ева, можно принести вам бокал вина?..
      – Я занял для вас местечко за карточным столом…
      – Что за очаровательное создание!..
      Гул голосов нарастал, и Дерек протолкался к Уорти. Секретарь изображал из себя Нептуна с трезубцем, но маленького и в очках.
      – Уорти, – взволнованно сказал Дерек, – ты приклеишься к мисс Цыганочке и не выпустишь ее из виду! Случится чудо, если за этот вечер ее раз десять не изнасилуют – у всех этих ублюдков так и чешется одно место…
      – Да, сэр, – спокойно перебил его Уорти и, нырнув в толпу, применил свой трезубец по назначению. Дерек тяжелым взглядом окинул зал.
      – Вулвертон, подонок! – злобно прошипел он. – Где, черт побери, тебя носит?

* * *

      Алекс приехал на маскарад вскоре после полуночи, когда веселье и танцы были в самом разгаре. Воспользовавшись уникальной возможностью поиграть в клубе Крейвена, дамы в самых смелых туалетах перемещались из комнаты в комнату. Свои проигрыши или выигрыши они сопровождали взвизгиваниями и пронзительными криками. Спрятавшись под: масками и костюмами, замужние дамы почувствовали свободу и напропалую флиртовали с кем попало, а важные джентльмены делали авансы дамам полусвета. Атмосфера возбужденного веселья оправдывала запретные ласки, фривольные беседы и беспечное поведение. Вино текло рекой, и постепенно толпа становилась неуправляемой.
      Появление Алекса было сразу же замечено, и его приветствовали громкими тостами, на что он отвечал благодушной улыбкой. Тем временем взгляд его серо-голубых глаз искал Лили, но ее нигде не было видно. Тогда он подошел к танцевальной площадке, чтобы выяснить, нет ли ее там. Его мгновенно окружили дамы. Они все соблазнительно улыбались, в глазах, блестевших в прорезях масок, светился призыв.
      – Милорд… – проворковала одна из них, и Алекс по голосу узнал леди Джейн Уэйбридж, молодую и красивую жену пожилого барона. Она была одета амазонкой. Корсаж телесного цвета едва прикрывал ее пышную грудь. – Я знаю, это вы, Вулвертон… вас выдают эти широченные плечи… не говоря уже о светлых волосах.
      Другая маска прижалась к нему и заливисто рассмеялась.
      – Почему ваш костюм кажется таким уместным? – осведомилась она.
      Алекс оделся Люцифером – в алые бриджи, сюртук, жилет и сапоги. Его лицо скрывала демоническая маска с двумя рогами, на плечи был накинут алый плащ.
      – Наверное, вы долгие годы прятали свои дьявольские склонности, – заявила леди Джейн. – Я всегда подозревала, что в вас есть нечто большее, чем видно окружающим.
      Ошеломленный, Алекс нахмурился и слегка подтолкнул локтем льнувшую к нему даму. Женщины преследовали его и раньше, искушали взглядами, флиртовали, но никогда прежде он не подвергался такой стремительной атаке. Мысль о том, что их интерес подогревается его пари с Лили, изумила его. Его скандальное поведение должно было бы оттолкнуть их!
      – Леди Уэйбридж, – сказал он, убирая со своей талии ее руку, – простите меня, но я кое-кого ищу…
      Засмеявшись, она обдала Алекса винным запахом.
      – Вы очень опасный мужчина, не так ли? – прошептала она ему на ухо и прикусила его мочку. Алекс смущенно отпрянул.
      – Уверяю вас, я абсолютно безобиден. А теперь, если позволите…
      – Так я и поверила! – усмехнулась она, прижимаясь к нему всем телом. – Я наслышана о ваших вчерашних проделках. Никто и не догадывался, что вы такой мстительный, порочный, безнравственный негодяй! – Ее пухлые губы почти вплотную приблизились к его лицу. – Я могла бы доставить вам удовольствие в сотни раз большее, чем Лили Лоусон. Приходите ко мне, и я докажу вам.
      Алексу кое-как удалось освободиться от ее навязчивых рук.
      – Благодарю вас, – проговорил он, попятившись, – но я занят… – Сбившись, он неловко закончил:
      – Другими делами. Всего доброго.
      Алекс неловко повернулся и случайно толкнул стройную женщину, одетую молочницей. Он успел подхватить ее и почувствовал, как она затрепетала. Голубые глаза, глядевшие на него из-за розовой маски, были томными и полны благоговейного восторга.
      – Милорд, – испуганно пролепетала она, – вы не знаете меня, но… я… думаю, я люблю вас!
      Алекс тупо уставился на нее. Прежде чем он успел ответить, ему на шею бросилась еще одна соблазнительница, на этот раз одетая Клеопатрой, с круглым лицом и высоким голосом, выдававшим графиню Кройдон.
      – Сыграйте на меня! – завопила она. – Я в вашей власти, милорд. Отдайте свою страсть в руки судьбы!
      Алекс со стоном бросился к выходу, преследуемый сгорающими от желания дамами. Внезапно в дверях появился Дерек Крейвен. Для человека, представляющего бога веселья, он был слишком угрюм. Они с Алексом переглянулись; Дерек, отпихнув его в сторону, с вежливой улыбкой преградил дамам дорогу и сказал:
      – Полегче, красотки! Прошу прощения, но нам с принцем тьмы надобно поговорить. А теперь прочь, да побыстрее!
      Алекс ошеломленно смотрел вслед удаляющимся женщинам.
      – Спасибо! – прочувствованно произнес он и затряс головой. – После вчерашнего им следовало бы заклеймить меня позором…
      Губы Дерека изогнулись в сардонической усмешке:
      – А вместо этого вы стали лакомым кусочком для всего Лондона.
      – Я никогда к этому не стремился, – пожал плечами Алекс. – Женщины… Одному Господу известно, что творится в их головах! – Однако его не волновало мнение женской части гостей. Ему нужна была Лили. – Лили здесь?
      Дерек окинул его насмешливым взглядом.
      – Можно сказать и так, милорд. Голая, она сидит в обществе жалких ублюдков и пытается оскальпировать их на пять тысяч.
      Алекс был озадачен:
      – Что?
      – Вы же слыхали.
      – И вы ничего не сделали, чтобы остановить ее? – вспылил Алекс.
      – Если вас волнует ее безопасность, – злобно процедил Дерек, – то вы и заботьтесь о ней! Я же по горло сыт всем этим, чуть не помешался. Удержать ее от неприятностей – все равно что пытаться доить голубя.
      – Где карточный зал? – резко спросил Алекс, срывая маску и нетерпеливо отбрасывая ее в сторону.
      – Второй налево. – Дерек невесело улыбнулся и, скрестив на груди руки, посмотрел вслед Алексу.

* * *

      – Сбрасываю две, – спокойно объявила Лили и взяла из колоды карты.
      Кажется, с прошлого вечера к ней опять вернулась удача, причем раз в десять большая, чем прежде. За последний час она выиграла значительную сумму. Именно с этими деньгами она и собиралась играть. Другие пять игроков, мужчины, играли неуклюже, их взгляды так и скользили по прозрачному наряду, а на лицах отражались все мысли.
      – Сбрасываю одну, – сказал лорд Кобхэм.
      Лили сделала глоток бренди и изучающе посмотрела на него.
      Заметив, что его взгляд снова устремился к зеленым листьям, прикрывавшим ее грудь, она усмехнулась. Небольшая комната была до отказа заполнена мужчинами. И все они таращились на нее. Но Лили это не заботили. Сейчас ее единственной целью являлись деньги. Что ж, если для того, чтобы раздобыть деньги, которые требует Джузеппе, нужно раздеться догола, она так и сделает. Она пойдет на все, только бы спасти Николь, даже пожертвует остатками гордости. Потом-то она будет краснеть при воспоминании о своих поступках; но сейчас…
      – Сбрасываю одну, – сказала Лили, бросая карту.
      Она потянулась к колоде, но внезапно спиной ощутила на себе чей-то взгляд, и ее рука замерла на полдороге. Обернувшись, она увидела в дверях Алекса. На фоне кроваво-красного костюма его волосы и кожа отливали старинным золотом, гневный взгляд был устремлен на ее почти обнаженное тело. Даже библейский карающий ангел не мог бы выглядеть более внушительно.
      – Мисс Лоусон, – ровным голосом произнес он, – позвольте поговорить с вами.
      Лили поежилась под его тяжелым взглядом. Она словно приклеилась к стулу, ей неожиданно захотелось забиться в укромный уголок. Однако внешне она ничем не выдала своих желаний.
      – Может, позже, – ответила она. – Ваш ход, Кобхэм.
      Кобхэм не шевельнулся, а только как зачарованный таращился на Алекса.
      Алекс же продолжал сверлить взглядом Лили.
      – Сейчас, – более мягко сказал он голосом, которым можно было бы резать стекло.
      Окружающие следили за происходящим со всевозрастающим интересом. Проклятие, как он смеет в обществе разговаривать с ней таким тоном, будто она его собственность! В зале присутствует Уорти. Его обязанность – обеспечивать плавное течение игры и оберегать игроков от всяческих недоразумений. Уорти не допустит, чтобы Алекс помешал ей. Ведь она как-никак полноправный член клуба!
      Лили отважилась на насмешливую улыбку:
      – Я играю.
      – Вам пора! – объявил Алекс и немедленно приступил к действиям. Он выхватил из ее руки карты и швырнул их на стол.
      Вскрикнув, Лили схватила свое яблоко и попыталась ударить его по голове, но он увернулся и, ловко завернув ее в свой алый плащ, лишил ее возможности двигаться. Она попыталась освободиться, но он попросту перекинул ее через плечо. С ее головы свалился парик и рухнул на пол шелковистой массой.
      – Вы должны извинить мисс Лоусон, – обратился он к остальным игрокам за столом. – Она решила не увеличивать свой проигрыш и удалиться. Au revoir <До свидания (фр.).>. – И на глазах у изумленной публики он вынес кричащую и извивающуюся Лили из зала.
      – Отпусти меня, ты, надменный негодяй! Похищение преследуется по закону! Я подам на тебя в суд, ты, безмозглое животное! Уорти, да сделайте же что-нибудь! Где вы, черт побери? Дерек Крейвен, мерзкий, презренный трус, на помощь!.. Чтоб вам всем провалиться…
      Осторожный Уорти следовал за Алексом, робко возражая:
      – Лорд Рейфорд… э-э… лорд Рейфорд…
      – Кто-нибудь, дайте пистолет! – Голос Лили разносился по всему дому.
      Сидевший за столом престарелый лорд Кобхэм наконец-то закрыл рот и уныло пожал плечами.
      – Полагаю, это к лучшему, – заметил он. – Возможно, теперь ко мне вернется удача. Малышка очаровательна, но она мешает сосредоточиться.
      – Абсолютно верно, – согласился с ним граф Ноттингем и, пригладив седые волосы, добавил:
      – С другой стороны, она благотворно действует на мое либидо.
      Хмыкнув, его партнеры дружно закивали и сдали карты заново.
      Пронзительный женский вопль пронесся по бальному залу и заглушил стройные звуки музыки. Музыканты побросали инструменты и устремились к балконным перилам, чтобы посмотреть вниз, но, подчиняясь властному жесту Дерека, сделали над собой героическое усилие и опять заиграли. Самые любопытные из них то и дело вытягивали шеи, чтобы выяснить причину переполоха.
      Дерек прислонился к статуе Меркурия и прислушивался к удивленным возгласам гостей, которые мгновенно перестали танцевать и играть и устремились в главный зал. Судя по удаляющимся крикам Лили, определил Дерек, Вулвертон несет ее по боковому коридору к парадному выходу. Испытывая мучительное облегчение, он выругался себе под нос, во много раз превзойдя Лили в сквернословии.
      Напыщенный щеголь, разодетый Людовиком XIV, вернулся в главный зал и со смехом объявил:
      – Вулвертон, как самый настоящий дикарь, перекинул через плечо нашу Еву-Лили и понес ее на улицу!
      В зале поднялась страшная суматоха. Большая часть гостей ринулась наружу, остальные же окружили Уорти и потребовали, чтобы он принял ставки. Секретарь, известный своей расторопностью, начал быстро писать в огромном журнале, приговаривая:
      – Два к одному на то, что он будет содержать ее полгода, двадцать к одному на то, что год…
      – Ставлю тысячу на то, что они поженятся! – с пьяным восторгом заявил лорд Фармингтон. – Каковы ставки?
      Уорти отнесся к вопросу с большим вниманием:
      – Пятьдесят к одному, милорд.
      Уорти продолжал принимать ставки, а возбужденная толпа все ближе и ближе придвигалась к его конторке.

* * *

      Лили, которая по-прежнему беспомощно извивалась на плече Алекса, обнаружила, что за ними следуют несколько сочувствующих.
      – Если вы его не остановите, вас назовут соучастниками, когда я подам на него в суд за похищение… ой! – удивленно вскрикнула она, почувствовав на своих ягодицах довольно внушительный шлепок.
      – Тише! – шикнул на нее Алекс. – Ты устраиваешь сцену.
      – Это я устраиваю сцену? Это я… о, чтоб ты провалился!
      Лили все же замолчала, но только после второго шлепка.
      Карету уже подогнали к парадному, и Алекс спустился по лестнице. Недоумевающий лакей открыл перед ним дверцу, и граф, бесцеремонно опустив свою ношу на сиденье, забрался в карету. Собравшиеся на крыльце гости в масках встретили его действия одобрительными возгласами, которые еще сильнее взбесили Лили.
      – Замечательно! – заорала она в окно. – У вас на глазах издеваются над женщиной, а вы аплодируете!
      Карета резко тронулась с места, и от толчка Лили повалилась на сиденье. Она принялась лихорадочно выпутываться из алого плаща и едва не оказалась на полу. Алекс наблюдал за ней с противоположного сиденья и не предпринимал никаких попыток помочь.
      – Куда мы едем? – процедила Лили, все еще сражаясь с плащом.
      – В Свонз-Корт, на Бейсуотер. Прекрати кричать!
      – Фамильная собственность, не так ли? Стоило ли утруждать себя? Я не переступлю порог этого чертова…
      – Тише!
      – Мне плевать, где оно находится! Я пойду пешком, как только…
      – Если ты не успокоишься, – предупредил ее Алекс, – я устрою тебе хорошую трепку.
      Лили на секунду замолчала и в ярости уставилась на него.
      – До сегодняшнего дня никто ни разу не поднимал на меня руку, – обвинительным тоном заявила она. – Даже отец не осмеливался…
      – Ему было безразлично, – напомнил ей Алекс. – И его следовало бы убить за это. Тебе давно, много лет назад, нужно было вправить мозги.
      – Я… – с горячностью заявила Лили, но, встретившись с его угрожающим взглядом, поняла, что Алекс говорит абсолютно серьезно, и благоразумно закрыла рот.
      Она возобновила сражение с плащом, однако ее попытки так и не увенчались успехом. Она была спеленута, как младенец. Разъяренная, оскорбленная и немного испуганная, Лили молча взглянула на Алекса. После вчерашней ночи она решила, что ей нечего бояться его, теперь же она видела, что никто и ничто не помешает ему претворить в жизнь задуманное.
      Он лишил ее последней возможности выиграть деньги, чтобы заплатить Джузеппе. Лили винила себя не меньше, чем Алекса. Зачем только она встала у него на пути! Зачем только вняла мольбам Закари! Почему у нее не хватило благоразумия на то, чтобы отказать ему в помощи и заняться собственными делами? Алекс сидел бы в деревне с Пенелопой и остальными Лоусонами, даже не подозревая о ее существовании. Она вспомнила, как привязала его к кровати, и ее охватил ужас. Он отплатит ей сполна. Он всю жизнь посвятит тому, чтобы уничтожить ее.
      Лили старалась не смотреть на Алекса, хотя чувствовала, что он пристально наблюдает за ней. В алом костюме он выглядел потрясающе красивым и жутковатым. Вряд ли она бы чувствовала себя лучше, если бы ее запер в карете сам дьявол.
      Вскоре карета остановилась. Один из лакеев открыл дверцу. Подхватив Лили на руки, Алекс спрыгнул на землю и неторопливо поднялся по ступеням. Лакей обогнал их и уже стучал в дверь.
      – Миссис Ходжес, – нетерпеливо закричал он, – миссис Ходж…
      Дверь распахнулась, и экономка оглядела прибывших. В следующее мгновение на ее лице отразилось неподдельное изумление.
      – Вы вернулись рано, милорд, я… – Ее глаза округлились, когда она увидела, что Алекс держит на руках спеленутую женщину. – О небо… Лорд Рейфорд, она ранена?
      – Пока нет, – мрачно произнес Алекс и вошел в дом. Лили снова принялась извиваться.
      – Я не останусь здесь! – закричала она. – Уйду, как только ты поставишь меня на пол!
      – Но сначала я кое-что проясню для себя.
      Пока Алекс шел через холл, а потом поднимался по винтовой лестнице с коваными перилами, Лили смотрела по сторонам. Дом оказался прохладным, светлым и обставлен на широкую ногу, но без изюминки. Особняк был построен в современном стиле, с огромными окнами и дорогой лепниной. Лили обнаружила, что Алекс украдкой наблюдает за ней, как бы проверяя ее впечатление от увиденного.
      – Если ты намерен погубить меня, – тихо проговорила она, – то преуспел в этом сверх всякой меры. Ты не представляешь, что наделал!
      – Оторвал тебя от игры? Лишил тебя возможности выставлять напоказ свое маленькое тело перед всем высшим светом?
      – Думаешь, мне это нравилось? – воскликнула Лили, возмущенная до глубины души. – Или у меня был выбор? Если бы не…
      Ужаснувшись, она вовремя остановилась. Он довел ее до такого состояния, что она едва не выболтала свою самую сокровенную тайну.
      Однако Алекс вцепился в нее мертвой хваткой:
      – Если бы не что? Это имеет какое-то отношение к пяти тысячам, о которых говорил Крейвен? Зачем они тебе?
      Лили похолодела, ее лицо стало мертвенно-бледным.
      – Дерек рассказал тебе о пяти тысячах? – глухо спросила она, не в силах поверить в это. О Господи, никому нельзя доверять на этом свете! – Я… я убью его, предателя…
      – Это карточный долг, да? – продолжал свои расспросы Алекс. – Что стало с деньгами, которые ты унаследовала после тетки? Ты спустила целое состояние за игорным столом, верно? Очевидно, ты вынуждена жить впроголодь, только на выигрыши. Какое легкомыслие… – Он замолчал, скрипнув зубами.
      Лили отвернулась и прикусила губу. Ей безумно хотелось сказать ему, что она отнюдь не мотовка, что она не проиграла бездумно все деньги. Что к наследству стал протягивать руки вымогатель. К тому же пришлось оплачивать услуги частного детектива. Что, если бы Джузеппе не предал ее, она бы сейчас вела достойный образ жизни. Что, если бы у нее был выбор, она бы никогда больше не села за игорный стол! Но она не могла открыть ему свою тайну.
      Что же касается Алекса, то при виде ее упрямо сжатых губ ему захотелось хорошенько встряхнуть ее, поцеловать и наказать одновременно. Он чувствовал, что внутри ее происходит какая-то страшная борьба. Она чего-то боится… у нее какие-то неприятности.
      Алекс отнес Лили в большую спальню и запер дверь. Потом поставил ее на пол. Пока он освобождал ее от плаща, она терпеливо ждала.
      Наконец Алекс отбросил плащ на стул, и Лили, с облегчением вздохнув, размяла затекшие руки, а затем внезапно отвесила ему звонкую пощечину. Удар был настолько сильным, что голова Алекса дернулась, а у Лили онемела ладонь.
      Она уже собралась бежать, но Алекс успел ухватить ее за платье.
      – Еще рано, – сказал он.
      Лили опять начала яростно вырываться. Тонкая ткань не выдержала напряжения и лопнула. Вскрикнув, Лили попятилась к стене, прикрываясь жалкими лохмотьями.
      Алекс приблизился к Лили и, склонившись над ней, оперся руками о стену. Он казался огромным и непоколебимым как скала. Его взгляд рыскал по ее стройному телу, то и дело задерживаясь на нарисованной языческой змее. В нескольких местах рисунок смазался и превратился в беспорядочные черные, зеленые и синие кляксы на белом фоне.
      – Не прикасайся ко мне, – дрожащим голосом проговорила Лили. – Или… я снова ударю тебя.
      – Я не буду прикасаться к тебе, – насмешливо заявил Алекс. – Я подожду, пока ты смоешь эту… – он с отвращением оглядел змею, – штуку.
      Лили трясло не то от страха, не то от гнева.
      – Я должна разочаровать вас, милорд! Я не приму ванну. Я не лягу с вами в постель. И я не намерена беседовать с вами. Мне известно все, что вы хотите сказать. Ответ – нет!
      – Ах вот как? – Алекс прищурился. – И что же я хочу сказать?
      – Что вы считаете меня привлекательной, что вы хотите меня и собираетесь сделать своей любовницей. Когда я вам надоем, вы щедро вознаградите меня и предоставите свободу выбирать в длинной веренице покровителей. До тех пор, пока моя красота не поблекнет. – Лили не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. – Вы хотите заключить договор.
      – Я хочу, чтобы ты вымылась, – тихо проговорил он. В тихом смехе Лили слышались истеричные нотки:
      – Отпустите меня! Я разрушила ваши планы, а теперь вы разрушили мои. Мы квиты. Просто отпустите меня…
      Алекс заглушил ее слова поцелуем. Когда он отстранился, Лили замахнулась, чтобы ударить его, но на этот раз он был готов и перехватил ее руку.
      Оба замерли. Остатки платья выскользнули из пальцев Лили, и она, зардевшись, попыталась прикрыться, но Алекс не позволил ей. Продолжая пожирать ее взглядом, он поднял ее руки над головой и прижал к холодным стенным панелям. Его дыхание стало сбивчивым. Лили казалось, что серебряный огонь в его глазах гипнотизирует ее. Она попыталась было возразить, но Алекс не слушал, гладя ее плечи и грудь. Ее соски затвердели, по телу пробежал трепет. Лили приказала себе ничего не чувствовать, не поддаваться тому восторгу, который разжигали в ней его ласки. Однако все ее существо молило о новом прикосновении, о повторении вчерашней ночи. Вспомнив, как он навалился на нее всем телом, она задрожала от желания.
      – Что ты делаешь со мной? – зардевшись, прошептала она.
      А его руки все скользили по ее телу, смазывая краску и оставляя за собой следы. Вокруг ее сосков появились пестрые круги, живот был перечеркнут зеленой линией. Лили уперлась руками ему в грудь и предприняла слабую попытку оттолкнуть его. Но ничто не могло помешать ему гладить ее тело, создавать на нем причудливые картины. Его ладонь легла на ее плечо и спустилась вниз, обозначив свой путь трепещущей изумрудной полосой.
      Новая отчаянная попытка Лили вырваться не увенчалась успехом. Его сильное тело все сильнее и сильнее давило на нее, его горячие, жадные губы терзали ее губы. Внезапно он подхватил ее за ягодицы и приподнял. Здравый смысл и решимость сгорели в огне его желания… Лили больше не владела собой.
      Трепеща от вожделения, она обняла его за плечи. Сквозь одежду он почувствовал жар ее тела. Это новое для него ощущение еще сильнее распалило страсть. Резко оторвавшись от ее губ, он приник к ее плечу и стал нежно покусывать его. Она уткнулась лицом в золото его волос. Проведя языком по ее шее, он нашел бьющуюся жилку и страстно припал губами к этому месту.
      Алекс принялся лихорадочно расстегивать бриджи. Когда жар его пульсирующей плоти опалил ее кожу, Лили со стоном подалась вперед. Поддерживая ее за ягодицы, он немного приподнял ее и прижал к стене. Лили, повинуясь инстинкту, ухватилась за его плечи.
      – Не бойся, – глухим голосом проговорил он, – обхвати меня ногами… вот так.
      Она почувствовала, как он входит в нее, и, обвивая ногами его талию, устремилась вверх, чтобы облегчить ему путь. И, с шумом втянув в себя воздух, всем телом прижалась к нему.
      Алекс начал ритмично двигаться. Лили тихо вскрикивала и стонала от наслаждения. Ее тело выгнулось, и Алекс, поняв этот безмолвный знак, вошел в нее глубже и просунул руку ей между ног. Его пальцы уверенно скользнули туда, где трепетал заветный бугорок.
      – Я не остановлюсь, пока ты не кончишь. Не остановлюсь… – прошептал он ей в шею, двигаясь все быстрее и быстрее.
      Лили громко закричала, на мгновение замерла, а потом забилась в сладостной агонии. Алекс достиг пика наслаждения в следующий миг. Он задержал дыхание, по его телу волной прокатились мощные спазмы. Выдохнув, он прижался лбом к ее груди. Постепенно его сведенные судорогой мышцы расслабились, и Алекс осторожно опустил Лили на пол. Поддерживая ее одной рукой, он поцеловал ее. Его губы были горячими и сладкими, с привкусом испытанного наслаждения.
      Алекс отстранился и застегнул бриджи. Лили так и стояла прислонившись к стене. Она медленно обхватила себя руками, прикрываясь от его взгляда. На ее лице застыло ошеломленное выражение, как будто она только что пережила большое несчастье.
      Алекс нахмурился:
      – Лили…
      Ему захотелось погладить ее, утешить, и он протянул руку, но она оттолкнула ее. Он с грустной улыбкой взглянул на свою испачканную краской ладонь.
      – Это смывается? – спросил он. – Или мне надо придумать объяснение?
      Лили оглядела свое тело, покрытое радужными пятнами.
      – Не знаю.
      В ее голове была путаница, ей никак не удавалось собраться с мыслями. Ее сердце все еще бешено колотилось. Казалось, почва уходит у нее из-под ног. Лили хотелось плакать.
      – Я еду домой, – проговорила она. – Если ты дашь мне рубашку и плащ…
      – Нет, – тихо возразил Алекс.
      – Я не спрашиваю у тебя разрешения. Просто извещаю тебя. Я еду домой!
      – Тебе нельзя ехать в таком виде. Я имею в виду не краску, а выражение твоего лица. Такое впечатление, будто ты решилась на какую-то крайность.
      – Я всегда совершаю крайности, милорд, – холодно напомнила Лили. – Вся моя жизнь – бесконечная череда сложнейших загадок. Так было с детства. Я научилась преодолевать трудности и намерена поступать так и впредь!
      Словно не слыша ее слов, Алекс положил руки ей на талию. Он держал ее так, как держат бесценную статуэтку. Это прикосновение начисто лишило Лили последних сил. Она неловко попыталась отстраниться, но тут же прекратила это бесполезное занятие, когда Алекс спокойно спросил:
      – Деньги – это единственное затруднение?
      – Я не возьму твоих денег!.. – У Лили перехватило дыхание, когда он погладил поросший вьющимися волосками холмик внизу ее живота.
      – Пяти тысяч тебе хватит или нужно больше?
      – Почему ты прямо не скажешь, что требуется от меня взамен? – Она сердито посмотрела на него и кивнула. – А может, это подарок, который не влечет за собой никаких условий?
      Алекс твердо встретил ее взгляд.
      – Условия есть.
      Лили невесело рассмеялась:
      – Ты хотя бы честен.
      – Чего не скажешь о тебе.
      – Я не лгу!
      – Да, но скрываешь правду.
      Алекс продолжал нежно гладить Лили, и она опустила голову, не в силах справиться с наслаждением, которое разжигали в ней его ласки.
      – Кажется, это единственное, что я скрываю от тебя, – пробормотала она.
      Алекс тихо засмеялся и, взяв ее за запястья, оторвал от стены и повел куда-то. Лили неохотно последовала за ним.
      – Я не давала своего согласия!
      – Знаю. Мы продолжим наш разговор в ванной.
      – Если ты думаешь, что я позволю тебе смотреть, как я моюсь…
      Алекс резко остановился, обернулся и, обхватив ее рукой, страстно поцеловал. Лили вздрогнула от неожиданности, но ничего не смогла поделать, так как Алекс крепко прижал ее к себе. Другой рукой он все еще держал ее за запястье.
      Подняв голову, Алекс встретился с растерянным взглядом Лили. Он усмехнулся и снова потянул ее за собой в ванную. Только там он выпустил ее руку и, подойдя к ванне, открыл золотые краны. Спрятанные за стеной трубы заурчали, и в ванну хлынули потоки теплой воды.
      Лили с любопытством огляделась по сторонам. Ванная была отделана глазурованной разноцветной плиткой. Она сразу узнала редкий итальянский кафель, которому более двух сотен лет, – видела такой во Флоренции. Встроенная ванна была необъятной, там вполне могли разместиться два человека. Ванная комната обогревалась мраморным камином.
      Алекса позабавило, как смущенно Лили прикрывает руками грудь.
      – Ты появилась у Крейвена почти голая, с парой лоскутков на теле…
      – Костюм был не такой открытый, как казался. Многое скрывали волосы.
      – Но не все. – Алекс силой заставил ее забраться в ванну. С достоинством обиженного котенка Лили села в воду. Алекс принялся срывать испачканную в краске одежду. – Больше такого не повторится! – твердо заявил он, бросив на нее предостерегающий взгляд.
      Сначала Лили решила, что он имеет в виду свое мрачное настроение, но потом сообразила, что он говорит о ее появлении у Крейвена, и возмутилась. Следовало бы ожидать, что он начнет командовать. Однако она не привыкла повиноваться, даже родителям.
      – Если захочу, то буду фланировать по Флит-стрит в чем мать родила!
      Алекс промолчал. Лили взяла мыло из стеклянной плошки на полу, намылила руки и грудь и смыла пену водой. Тепло и уют подействовали на нее успокаивающе, и она протяжно вздохнула. Внезапно краешком глаза она заметила, что Алекс, обнаженный, подошел к ванне, и, сразу догадавшись о его намерениях, попыталась выскочить из ванны.
      – Нет! – тревожно воскликнула она. – Я не хочу, чтобы ты мылся вместе со мной. Для одной ночи ты меня тискал достаточно.
      – Сядь. – Алекс надавил ей на плечо и заставил сесть. – Десять минут назад ты была в восторге от моего тисканья.
      Алекс сел в воду позади нее. Одну ногу он согнул, а другую выпрямил. Заурчав от удовольствия, он потянулся через тревожно застывшую Лили и взял мыло, затем намылил руки и стал водить ими по ее телу. Лили молча наблюдала за тем, как он смывает с нее краску.
      Вскоре пена стала серой.
      Алекс окатил Лили водой, и ее кожа вновь обрела свой естественный цвет и блеск. Затем он придвинул ее к себе так, чтобы она спиной прижалась к волосатой груди, зажал между ног и принялся намыливать ей бедра.
      В ванной стояла полная тишина, нарушаемая тихим плеском воды и их дыханием. Тепло разморило Лили.
      Напряжение спало, и она, прикрыв глаза, положила голову на плечо Алекса. Он тут же начал целовать ее в шею. Рука Лили непроизвольно потянулась к его паху, ее пальцы обхватили его плоть.
      От этого прикосновения Алекс замер, и только его грудь учащенно вздымалась и опускалась. Лили приготовилась к тому, что он сейчас оттолкнет ее и заявит, что интерлюдия окончена. Однако вместо этого он снова намылил руки и принялся поглаживать ее грудь. Его пальцы, порхавшие, как бабочки, нашли набухшие соски.
      Алекс снова облил Лили водой, а потом повторил то же самое с ее животом. Лили казалось, что она плавает в море огня. Ее тело напряглось от желания. Алекс своими ногами раздвинул ее ноги, и его рука начала медленно скользить вниз… к холмику с курчавыми волосками. Лили вздрогнула и схватила его за запястье в попытке убрать его руку.
      – Думаю, пора остановиться, – задыхаясь, проговорила она и облизала губы. – Думаю…
      – Почему бы тебе вообще не перестать думать? – прошептал Алекс, запуская в нее средний палец.
      Лили выгнулась и невольно шире раздвинула ноги, открывая ему дорогу. По воде пошли волны, Лили в исступлении произносила его имя. Алекс тихо просил ее, чтобы она обо всем забыла и сосредоточилась на наслаждении… Он крепко прижимал ее к себе, чтобы она не могла шевельнуться, и продолжал, продолжал ласкать ее и впитывать излучаемое ею наслаждение. Так он довел ее до высшей точки экстаза. Ее приглушенный крик эхом отдался от стен, тело затрепетало в его сильных руках. Когда она немного отдышалась, он повернул ее к себе и приник к ее губам в долгом поцелуе.
      – Ты очень красивая, Вильгемина Лоусон, – глухо проговорил он, сжимая ее голову мокрыми руками. – И ты проведешь эту ночь со мной.
      Если бы у Лили была одежда, оружие или хоть капля сил, она бы нашла способ сбежать. Однако она позволила Алексу обтереть ее пушистым полотенцем и отнести в спальню с потолком, похожим на небо с облаками.
      Он прикрутил фитили на лампах, лег рядом с ней и притянул к себе. Оба знали, что Лили возьмет у него пять тысяч и что завтра они обсудят условия договора. Лили чувствовала себя пойманной в ловушку. Деньги в обмен на ее тело – это значило только одно и ничего больше. Она заплатит Джузеппе и наймет детектива, чтобы разыскать дочь. Возможно, кошмар последних двух лет скоро кончится.
      Алекс обнял ее, и вскоре его дыхание стало ровным – он заснул. Но Лили лежала без сна. Она вынуждена была признаться себе, что, несмотря на все усилия, жизнь толкнула ее на путь, которого она всегда опасалась… и не оставила дороги назад.
      Мужчина, спящий рядом с ней, так и остался для нее загадкой. Лили винила его в жестокости, а он, имея власть над ней, не причинил ей никакого вреда. Напротив, обращался с ней нежно и стремился подарить удовольствие. Она считала его черствым и бездушным, а оказалось, что его чувства отличаются удивительной глубиной. Пусть другие видят в нем сдержанного, суховатого человека, она же знает, что граф способен на сильные чувства. Лили с удовольствием отметила, что ей по силам оказывать на него столь сильное влияние. Как он разъярился, увидев ее в костюме Евы под похотливыми взглядами мужчин! Губы Лили дрогнули в слабой улыбке. Но эта улыбка сразу же погасла, едва она поняла, что ей нравится, когда мужчина обращается с ней как с собственностью. Это совсем не в ее характере! Встревоженная, она попыталась отодвинуться от Алекса, но он что-то буркнул и властно прижал ее к себе. Лили невесело вздохнула и, поудобнее устроившись под его рукой, закрыла глаза.

* * *

      Алекс проснулся оттого, что его тормошили. Недовольно заворчав, он сел и протер глаза.
      – В чем дело? – спросил он, зевнув. Неожиданно он услышал рядом с собой всхлипы и резко повернул голову. – Лили? Проклятие, что…
      Лили металась по подушке. Она извивалась, ее маленькие кулачки молотили по матрацу, пальцы судорожно сжимали простыню. Она часто дышала и что-то шептала.
      – Лили?.. – Алекс ласково убрал прядь волос с ее покрытого испариной лба. – Ш-ш… Это сон. Это всего лишь сон…
      – Нет…
      – Проснись, дорогая.
      Алекс замолчал, потому что услышал имя, которое Лили произносила в библиотеке Рейфорд-Парка, когда бродила во сне по ночному дому. Тогда он решил, что она зовет Ника. Сейчас же это имя прозвучало более внятно, и он понял, что оно женское.
      – Николь… нет… нет!.. – Лили сотрясалась от рыданий и бессознательно пихала Алекса в грудь. Было совершенно очевидно, что она охвачена то ли страхом, то ли скорбью.
      В Алексе вспыхнули сострадание и жгучее любопытство. Николь? Он никогда не слышал, чтобы кто-нибудь из Лоу-сонов называл это имя. Кажется, оно принадлежит к таинственному прошлому Лили.
      Он погладил ее по голове и поцеловал в лоб.
      – Лили, проснись! Успокойся. Все в порядке…
      Лили дернулась и перестала дышать, как будто кто-то швырнул ее на землю. Алекс прижал ее к себе, и внезапно она расплакалась. Он ожидал чего угодно, но только не жалобных всхлипов, полных неизбывной тоски.
      – Лили, – изумленно прошептал он.
      Алекс гладил Лили, пытаясь успокоить ее. Ее рыдания производили тягостное впечатление. Он никогда не слышал, чтобы человек издавал столь надломленные, нечеловеческие звуки. Он готов был отдать все, достать луну с неба, лишь бы успокоить женщину.
      – Лили, – в отчаянии повторял он, – ради Бога, перестань плакать!
      Прошло немало времени, прежде чем она затихла, уткнувшись лицом ему в грудь. Алексу не терпелось узнать причину столь внезапного срыва, но обессилевшая Лили почти сразу же погрузилась в глубокий сон. Казалось, вместе со слезами из нее вытекли последние силы.
      Алекс ошеломленно смотрел на Лили, свернувшуюся клубочком в его объятиях.
      – Кто такая Николь? – спросил он, хотя знал, что Лили не слышит его. – Что она тебе сделала?
      Он долго перебирал ее темные волосы, и постепенно внутреннее напряжение исчезло. Но ему на смену пришло новое тревожное чувство. Алексом завладело настоятельное желание защитить Лили. Ему захотелось заботиться об этой пылкой женщине, которая утверждала, что не нуждается ни в чьей помощи. Он понимал, что ей нельзя доверять свое сердце, но внутренний голос подсказывал, что его сердце уже давно не принадлежит ему. Лили перевернула его жизнь с ног на голову. Она изменила все.
      Он любит ее. Алекса ошеломило это открытие, однако он не мог отрицать истину. Все его существо охватило ликование. Ему хотелось привязать Лили к себе – словами, обещаниями, всем, чем можно ее удержать. Со временем в ней, возможно, проснется любовь к нему, и ради этого стоит рискнуть. Было бы мудро побольше узнать о ней, порыться в ее прошлом, чтобы она перестала быть загадкой. Но им движет не мудрость, а просто любовь, и она нужна ему такая, какая есть. Всю свою жизнь он действовал осторожно и осмотрительно. Однако сейчас он отбросит прочь логику и подчинится велению своего сердца.

* * *

      Лили потянулась и открыла глаза. Она увидела над собой потолок с нарисованным небом и облаками, освещенный утренним солнечным светом. Медленно повернув голову, она обнаружила, что Алекс наблюдает за ней, и ухватилась за простыню, чтобы прикрыть обнаженную грудь. Однако Алекс помешал ей и, лениво усмехнувшись, осведомился, как она спала.
      – Неплохо, – сдержанно ответила Лили. Ночью ей снился странный, тревожный сон. Неужели она помешала ему спать? Но тогда почему он не задает вопросов и не бросает подозрительных взглядов?
      – Я боялся, что ты сбежишь прежде, чем я проснусь, – признался Алекс.
      Лили виновато опустила глаза, вспомнив свое недавнее бегство.
      – Мне нечего надеть, – буркнула она.
      – Верно. – Алекс еще ниже стянул простыню. – В том, что тебе негде раздобыть одежду, есть своя прелесть.
      Его игривое настроение еще сильнее насторожило Лили, и она снова попробовала натянуть на себя простыню.
      – Я была бы благодарна, если бы ты отправил кого-нибудь ко мне домой за платьем и кое-какими вещами… Моя горничная Энни знает, что собрать, и… – Ее величественные манеры тут же исчезли, едва Алекс, сдернув простыню, обнажил ее бедра. – Алекс!.. – слабо запротестовала она.
      Он провел рукой по ее телу.
      – Мне нравится, как ты произносишь мое имя.
      – Неужели снова? – задохнулась от изумления Лили. – Еще раз?
      – А почему бы и нет?
      – Наверное, это вредит здоровью или еще что-нибудь…
      – Очень вредит, – согласился он, накрывая ладонью ее грудь. – Это сильно действует на мозги.
      – Серьезно? – встревожилась было Лили, но потом сообразила, что он поддразнивает ее. – Алекс!
      Его теплые улыбающиеся губы приникли к ее груди. Лили бедром ощутила, как набухла его плоть. Ее тело мгновенно откликнулось на его безмолвный призыв, и она не возразила, когда он навалился на нее всей своей тяжестью. Продолжая целовать, он с легкостью вошел в нее. Поколебавшись, она обняла его за торс и почувствовала, как под рукой перекатываются тугие мышцы спины. Он быстро задвигался, опаляя горячим дыханием ее шею. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы достичь пика блаженства: его тело на мгновение напряглось, потом по нему прошла судорога, и он в изнеможении рухнул ей на грудь.
      Лили первой нарушила затянувшееся молчание. Сев на постели, она почти до самой шеи натянула на себя простыню.
      – Есть вещи, которые мы должны обсудить прямо сейчас, – заявила она, стараясь придать своему голосу уверенность, и прокашлялась. – Я умею говорить без обиняков.
      – Приятное разнообразие, – насмешливо улыбнулся Алекс. Он не мог вспомнить ни одного разговора, когда она не была бы прямолинейной с ним.
      – Это касается денег и обязательств.
      – О да! – Он тоже сел. Лили попыталась было прикрыть его бедра краем простыни, но он решительно свел ее усилия на нет. – Моих денег и твоих обязательств.
      Она кивнула. Он вел себя странно, можно сказать, легкомысленно. На его губах играла улыбка, которая выводила ее из равновесия.
      – Вчера речь шла о пяти тысячах…
      – Верно!
      Лили раздраженно прикусила губу.
      – Ты все еще намерен дать их мне?
      – Я же сказал, что дам.
      – В обмен на что?
      Алекс не знал, что сказать. Задача значительно упростилась бы в романтической обстановке. Но Лили была как на иголках. Ясно, что она не станет питать взаимную страсть, огнем растекающуюся по его венам, и оставит без внимания его слова восхищения.
      Поэтому он ответил ей в таком же деловом тоне:
      – Для начала я хочу, чтобы ты спала со мной.
      Она опять кивнула.
      – Я этого ожидала, – мрачно проговорила она. – Мне повезло, что я стою такой суммы.
      Кажется, ее язвительность позабавила его.
      – Ты бы стоила гораздо дороже, если бы освоила несколько простых приемов.
      Лили потупилась, но Алекс все же успел заметить, как в ее глазах промелькнули удивление и замешательство. Значит, она не подозревает, что в азбуке любви еще не все ими пройдено. Улыбнувшись, он погладил ее по обнаженному плечу.
      – Ты быстро научишься.
      – Я бы хотела, чтобы ты снял для меня дом, – продолжала Лили, чувствуя себя неловко. – Он должен быть достаточно большим, чтобы хватало места для приемов, и расположен в…
      – Этот тебе нравится?
      Он, конечно, насмехается над ней, предлагая как ни в чем не бывало поселиться в фамильном поместье.
      – А почему бы не в Рейфорд-Парке? – рассердилась Лили.
      – Можно и там, если тебе так хочется. Зардевшись, она устремила на него молящий взгляд.
      – Неужели ты не понимаешь, что для меня все это ужасно тяжело? Допускаю, что для тебя это забава, но мне бы хотелось поскорее покончить с этим! Будь серьезнее.
      – А я серьезен. – Алекс прижал ее к груди и поцеловал.
      Его губы были нежными и сладкими. Лили не нашла в себе сил протестовать. Ее губы распахнулись навстречу его губам.
      Оторвавшись от нее, Алекс посмотрел ей в глаза и увидел в них смущение.
      – Я открою счет на твое имя в банке – думаю, к сумме ты не придерешься. Я закажу для тебя карету – ты сама выберешь стиль. Я открою кредит во всех магазинах, где ты пожелаешь. Хотя здравый смысл подсказывает мне обратное, я все же позволю тебе играть в клубе Крейвена, так как знаю, что тебе там нравится. Однако ты будешь появляться на людях только в тех туалетах, которые одобрю я. И если ты будешь принимать ухаживания других мужчин, кроме меня, я сверну твою милую шейку. Ты будешь спать со мной каждую ночь, сопровождать меня в деревню. Что касается охоты и других развлечений – можешь принимать в них участие, но только в моем присутствии. И больше никаких скачек верхом без сопровождения. Я буду пресекать любое проявление безрассудства. – Алекс почувствовал, что Лили насторожилась, и понял, что женщине, привыкшей к полной свободе, принять его условия нелегко. Однако Лили молча слушала. – Я буду благоразумным, – уже спокойнее продолжал он. – Надеюсь, ты не сочтешь мои требования чрезмерными.
      – Тебе следует кое-что знать… – сдавленно произнесла Лили. – Я… я буду принимать меры, чтобы не зачать ребенка. Я не хочу детей. У меня не будет детей.
      Алекс колебался. Он мгновенно уловил напряженность в голосе Лили.
      – Будь по-твоему.
      – Если же ты втайне намерен сделать мне ребенка, лучше откажись сразу.
      – Я не намерен брать свои слова обратно! – мрачно бросил Алекс.
      Он чувствовал, что для Лили это условие очень важно, что за ее настойчивостью скрывается нечто значительное. Ну что ж, он запасется терпением и со временем выяснит источник ее страхов. Он примет это условие в надежде, что когда-нибудь она передумает. Если же у него не появится наследника, тогда род продолжит Генри.
      – А когда я надоем тебе, – продолжила Лили будничным голосом, – ты позволишь мне оставить у себя все твои подарки.
      Судя по тому, что она слышала, это была обычная практика между куртизанками и их покровителями. Если уж она решилась на это, то нужно заботиться о собственных интересах.
      Алекс ответил не сразу, и его молчание озадачило Лили.
      – Я кое-что не пояснил, – наконец сказал он. Лили встревожилась:
      – Не представляю, что именно! Ты о деньгах? О доме? Если это касается моей дружбы с Дереком, то не надо беспокоиться, тебе все известно…
      – Лили, помолчи. Выслушай меня… – Алекс набрал в грудь побольше воздуха. – Видишь ли, я не хочу, чтобы ты была моей любовницей…
      – Не хочешь?.. – Лили ошеломленно уставилась на него. В ней закипал гнев. Неужели он все это время издевался над ней? – Проклятие, тогда о чем же речь?! – вспылила она.
      Алекс согнул угол простыни, потом отогнул и разгладил его, совершая все эти действия с необычной сосредоточенностью. Неожиданно он вскинул голову и твердо посмотрел на Лили:
      – Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

      – Твоей женой? – непонимающе переспросила Лили. От унижения ее сначала бросило в жар, а потом в холод. Итак, все это был розыгрыш – жестокая игра, которую он, наверное, задумал, лежа привязанным к кровати, и сейчас растягивал ради собственного удовольствия. Возможно, он все же хочет, чтобы она была его любовницей, и просто решил таким образом поставить ее на место. Управлять всем будет он, а она окажется в его полном распоряжении. В его власти будет забавляться с ней или мучить ее.
      Лили догадывалась, что Алекс наблюдает за ней. Неужели его презрение дошло до крайней степени? Душевная боль была такой сильной, что она почти не чувствовала ярости. Почти.
      – Меня тошнит от тебя и от твоих извращенных, мерзких шуток!.. – резко, не глядя ему в глаза, проговорила она. Алекс заставил ее замолчать, зажав рукой ей рот.
      – Нет, нет, черт побери… это не шутка! Я хочу, чтобы ты вышла за меня замуж.
      Лили укусила его ладонь и устремила на него негодующий взгляд.
      – У тебя нет причин делать мне предложение! Я уже согласилась стать твоей любовницей.
      Алекс недоверчиво уставился на след зубов на ладони.
      – Я слишком сильно уважаю тебя за это, несносная злючка!
      – Я не нуждаюсь в твоем уважении! Все, что мне нужно, – это пять тысяч.
      – Любая другая на твоем месте была бы польщена моим предложением. Даже благодарна. Я предлагаю тебе значительно большее, чем скандальную связь.
      – Это по твоему самодовольному, высокомерному мнению! Что касается меня, то я не польщена и не благодарна. Или я буду твоей любовницей, или никем.
      – Ты будешь моей женой! – непререкаемым тоном заявил Алекс.
      – Ты хочешь подчинить меня? – вскричала Лили, отталкивая его.
      – Да! – Он опрокинул ее на спину и навалился сверху. – Да, я хочу, чтобы другие смотрели на тебя и знали, что ты принадлежишь мне. Я хочу, чтобы ты носила мое имя и тратила мои деньги. Я хочу, чтобы ты жила со мной. Я хочу быть внутри тебя… Быть частью твоих мыслей… твоего тела… всей тебя. Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Я хочу дать тебе все, даже самое невозможное, таинственное, недостижимое, чтобы ты была счастлива. Это пугает тебя? А вот меня чертовски пугает! Думаешь, я бы не оставил тебя, если бы мог? Ты не из тех женщин, с которыми просто иметь… – Он замолчал на полуслове.
      – Ты ничего не знаешь обо мне, – напомнила Лили. – А то, что знаешь, должно, по-видимому, ужасать тебя… Господи, теперь мне ясно, что у тебя протухли мозги!
      – Я не собираюсь платить за неудачи Гарри Хиндона или какого-нибудь другого ублюдка. Я не обманывал твоих ожиданий, Лили. Я не предавал тебя. Только однажды я спросил тебя, почему ты ненавидишь мужчин. Ты вольна презирать их – всех до одного. Кроме меня.
      – Ты думаешь, будто мой отказ основан на разочаровании в любви? – Лили смотрела на него как на величайшего глупца на свете. – Я могу некоторое время – возможно, даже несколько лет – существовать с твоими чертовыми условиями и правилами, но ты зря надеешься, что я соглашусь провести так всю жизнь, передать тебе всю свою собственность и права. Ради чего? Жить с тобой довольно приятно, но едва ли ради этого стоит жертвовать всем, что для меня ценно.
      – Приятно? – сердито повторил Алекс. Лили бросила на него вызывающий взгляд.
      – Ты тяжелый. Мне трудно дышать.
      Алекс не шевельнулся.
      – Ну-ка, Лили, расскажи мне про свою счастливую жизнь. Ты наслаждаешься своей свободой каждый вечер играть в карты, чтобы выжить? Ты утверждаешь, что никогда ночами не мучилась от одиночества, тоскуя по ласке близкого человека?..
      – У меня есть все, что нужно. – Лили попыталась выдержать его пристальный взгляд, но все же отвела глаза.
      – А у меня нет, – признался Алекс. Лили отвернулась.
      – Тогда найди кого-нибудь, – с отчаянной решимостью проговорила она. – Есть множество женщин, которые с радостью выйдут за тебя. Которые нуждаются во всем том, что ты предлагаешь, которые полюбят тебя…
      – Такой, как ты, больше не существует.
      – О! С каких это пор я стала предметом твоего безграничного восхищения? – Она снова посмотрела на него и увидела, как его губы медленно складываются в улыбку. – Что в этом смешного?
      Алекс лег на живот рядом с ней и положил голову на сложенные руки.
      – С самого начала нас влекло друг к другу. Мы предназначены друг для друга. Думаю, мы бы встретились, даже если бы родились на разных континентах. Тебя тянет ко мне так же сильно, как меня – к тебе.
      – Наверное, ты начитался Байрона! – съязвила Лили. – Слышать от тебя такую романтическую чушь…
      – Ты сама выбрала меня.
      – Ничего подобного!
      – Из сотен мужчин, которых ты встречала у Крейвена, на охоте или приемах, – молодых, старых, щеголей, образованных, недалеких, баронов, банкиров и охотников за приданым, – я оказался единственным, кого ты подпустила к себе. Ты спорила со мной, врывалась в мой дом, вмешивалась во все мои дела. Наконец, ты поставила свое тело против моих денег, зная, что можешь проиграть… Господь всемогущий, продолжать перечислять дальше? Ты хоть раз влезала в жизнь еще одного несчастного так же, как в мою? Сомневаюсь!..
      – Это было из-за Пенни, – тихим голосом возразила Лили.
      Алекс усмехнулся:
      – Она была только предлогом. А на самом деле ты хотела меня.
      – Напыщенный осел! – закричала Лили, порозовев.
      – Разве только я страдаю повышенным самомнением? Тогда скажи мне, что прогоняешь меня прочь.
      – Я прогоняю тебя прочь из моей жизни, – с готовностью заявила Лили.
      – Скажи, что последние две ночи ничего не значат для тебя.
      – Не значат!
      – Скажи, что больше не хочешь видеть меня.
      – Я… – начала Лили, но слова застряли у нее в горле. Алекс погладил ее по голове.
      – Скажи, – прошептал он, наклоняясь над ней, – и тогда я оставлю тебя в покое.
      Лили предприняла еще одну попытку:
      – Я не…
      От усилий у нее разболелась голова. Нельзя допустить, чтобы он еще больше запутал ее и без того сложное положение. Но мысль о том, что он исчезнет из ее жизни, наполнила Лили страхом. Ах, если бы он сказал что-нибудь такое, что перевесило бы чашу весов! Однако он отказывается помогать ей, мучая ее молчанием.
      Лили попыталась разобраться в собственных чувствах. Жаль, что у него такая сильная воля. Жаль, что им нельзя управлять. Он может лишить ее крохотного шанса вернуть дочь.
      – А ты… – Ее сердце бешено стучало, язык с трудом произносил слова, лоб покрылся испариной, однако она заставила себя продолжать:
      – А ты действительно уйдешь, если я тебя попрошу? Так запросто?
      Алекс проследил за кончиком ее языка, когда она облизала пересохшие от волнения губы.
      – Нет, – глухим голосом ответил он. – Я хотел узнать, скажешь ли ты это.
      – О Господи! – выдохнула Лили и испуганно и в то же время радостно рассмеялась. – Кажется, не смогу.
      – Почему?
      Лили начало трясти. Она всегда стойко встречала препятствия и поражения, и никто, даже Джузеппе, не смог проникнуть к ней в душу. Это оказалось по силам только Алексу.
      – Не знаю! – закричала она и уткнулась лицом ему в грудь. – Не знаю…
      – Любимая! – Обняв ее и прижав к себе, Алекс начал осыпать ее страстными поцелуями.
      – Я… я бы предпочла быть твоей любовницей, – с несчастным видом призналась Лили.
      – Все или ничего. У нас будет так. – Он убрал непослушные локоны с ее лба и криво усмехнулся. – Кроме того, только женившись на тебе, я смогу заполучить Бертона, твоего дворецкого. – Он поцеловал ее. – Скажи «да»! – Его пальцы играли с ее волосами. – Скажи, любимая, – прошептал он.

* * *

      Лили боялась признать, что существовала другая, более веская причина, и убеждала себя в том, что согласилась на это только ради денег. В качестве жены Алекса она станет очень богатой. У нее хватит денег, чтобы выкупить Николь. И если Джузеппе продолжит упираться, она наймет кого-нибудь из «хитрецов» – так прозвали опытнейших полицейских сыщиков. От мистера Нокса, которого она нанимала в прошлый раз, пользы особой не было. Теперь же она сможет оплатить услуги дюжины сыщиков. Они прочешут город вдоль и поперек, пока не найдут ее дочь. То, что случится после возвращения Николь, не имеет значения. Естественно, сразу же обнаружится, что ее дочь незаконнорожденная – а Лили надеялась это скрыть, – и Алекс быстро согласится аннулировать брак или развестись. Она переедет в какой-нибудь тихий уголок и спокойно заживет там со своей малышкой. Алекс не доставит ей особых хлопот, только разозлится – что вполне объяснимо – за обман. Он найдет себе какую-нибудь очаровательную девушку, которая, став его женой, нарожает ему кучу детишек.
      А пока Лили намеревалась наслаждаться его обществом. Их ждут ночи в спальне с потолком-небом. Они будут беседовать, поддразнивать друг друга. У нее никогда не было таких отношений с мужчиной. Весь ее опыт ограничивается странной, полуциничной дружбой с Дереком Крейвеном. Но Алекс в отличие от Дерека – истинный собственник, он так и горит желанием влезть во все ее дела. Его стремление защитить Лили переходит все границы. Наверное, решила она, можно позволить себе насладиться ощущением своей принадлежности другому человеку. За это короткое время она узнает, что значит называть мужчину «мужем».
      Алекс выдвинул едва ли выполнимое требование, чтобы они поженились в тот же вечер. По-видимому, он спешил из страха, что она передумает, и не ошибался. Она меняла мнение каждые десять минут. Алекс послал за ее горничной Энни и приказал доставить в Свонз-Корт все необходимые вещи хозяйки.
      Пока Лили совершала свой туалет, ее не покидала тревога. Она надела светло-желтое батистовое платье с буфами и довольно высоким вырезом, отделанным кружевом.
      – В этом платье я похожа на крестьянку, – проворчала она, разглядывая себя в зеркале, пока Энни шнуровала платье. – Причем пятнадцатилетнюю. Ну почему ты не захватила что-нибудь более утонченное?
      – Вас молодит не платье, мисс, – возразила Энни, улыбаясь отражению Лили в зеркале. – Вас молодит ваше лицо.
      Лили села за туалетный столик и с любопытством уставилась на себя. И вынуждена была признать, что Энни права. Цвет губ, припухших после страстных поцелуев Алекса, стал необычайно ярким. И лицо смягчилось, стало другим, будто освещенным изнутри. Даже пудра не могла скрыть нежного румянца на щеках, которые всегда были бледными, как того требовала мода. Она ничем не напоминала женщину, ощипывавшую «голубей» в клубе Крейвена. Циничный, насмешливый взгляд, присущий ей, утратил свою силу. Ее глаза стали такими же бесхитростными, как у Пенелопы.
      Продолжая разглядывать себя, Лили вспомнила о беспечных днях юности, когда она была без памяти влюблена в Гарри Хиндона. С тех пор она больше ни разу не испытывала такого же внутреннего волнения.
      Все эти изменения совсем смутили Лили.
      – Ты привезла хоть одну из моих лент? – спросила она, проводя рукой по непокорным локонам. – Волосы лезут в глаза.
      Энни мгновенно раскрыла перед ней шкатулку, и Лили выбрала золотую ленту, отделанную топазами. Застегнув ее на голове, она обнаружила, что экзотичное украшение не сочетается с бесхитростным стилем платья.
      – Проклятие! – Сорвав ленту, Лили нетерпеливым жестом откинула волосы. – Пожалуйста, принеси ножницы и обрежь эти космы.
      – Но, мисс, – запротестовала Энни, – они так идут вам!
      – О Боже! – Лили спрятала лицо в ладонях и застонала. – Пропади все пропадом… Я не могу пойти на это, Энни!
      – На что? – спросила девушка.
      – На это притворство… О, тебе не надо ничего знать! Просто помоги мне сбежать отсюда и передай лорду Рейфорду… – Она замолчала в нерешительности.
      – Что передать лорду Рейфорду? – неожиданно донесся до нее требовательный голос.
      Алекс, который только что вернулся из короткой поездки в город, прошел в комнату. Судя по выражению его лица, ему удалось найти священника, согласного немедленно обвенчать их. Одному Господу известно, что граф наговорил бедняге.
      Энни, еще ни разу не сталкивавшаяся с тем, чтобы мужчина без разрешения входил в комнату мисс Лили, смотрела на Алекса с нескрываемым восхищением.
      Удалившись в угол и притворившись, будто все ее внимание поглощено шелковой шалью, она восторженно наблюдала за Алексом, который неторопливо шествовал к Лили.
      Алекс положил руки ей на плечи и наклонился к самому уху.
      – Мы здесь не одни, – прошептал он. – И тебе не сбежать от меня.
      – А я и не собиралась, – солгала Лили.
      – Ты прекрасна в этом платье. Жду не дождусь, когда смогу снять его.
      – Ты всегда только об этом и думаешь? – тоже шепотом спросила Лили, помня об остром слухе горничной. Улыбнувшись, Алекс поцеловал ее в шею.
      – Ты уже закончила?
      – Нет, – ответила Лили, отрицательно покачав головой.
      – Нам скоро выезжать.
      Лили тихонько отстранилась и, вскочив, заходила взад-вперед по комнате.
      – Милорд! – наконец взволнованно сказала она. – Все это время я думала о нашем скоропалительном решении. Несколько минут назад я пришла к выводу, что поступила безрассудно, согласившись…
      Лили произносила эти слова, поравнявшись с Алексом. Он молниеносно схватил ее, как кот, поймавший мышь, прижал к себе и впился в ее губы поцелуем. Лили вскрикнула от неожиданности и удивления. За ее спиной он взмахнул рукой, приказывая горничной уйти. Энни, смущенно хихикнув и присев в книксене, поспешно удалилась. Алекс целовал Лили долго и страстно, пока не почувствовал, что она всем телом прильнула к нему и что у нее дрожат колени. Чуть отстранившись, он посмотрел в ее томные глаза.
      – Решение выйти за меня – наименее безрассудный из всех твоих поступков.
      Лили неожиданно схватила его за лацканы сюртука.
      – Я… я просто не могу без ручательства! – Этого достаточно? – Он снова приник к ее губам и медленно просунул язык ей в рот.
      Лили будто опалило огнем, ее руки сами собой обвились вокруг его шеи. Когда Алекс отстранился, она продолжала опираться на него, чтобы не упасть от сладостного головокружения.
      – Алекс… – неуверенно проговорила она.
      – Гм? – Он кончиком языка пощекотал уголок ее рта.
      – Я не стану обычной женой. Просто не смогу, даже если бы очень хотела этого.
      – Знаю.
      Она бросила на него подозрительный взгляд.
      – Но могу ли я быть уверена, что у тебя не возникнет желания переделать меня в соответствии со своими вкусами?
      – Как?
      – Тебе захочется, чтобы я стала респектабельной дамой, перестала ездить верхом по-мужски, начала собирать рецепты говяжьего студня и ваксы, сидела в гостиной с рукоделием в руках…
      – Молчи! – рассмеялся Алекс и, взяв ее лицо в ладони, провел губами по ее губам. – Неудивительно, что ты так долго избегала замужества… Можешь сжечь все пяльцы, что найдешь в доме. Пусть о говяжьем студне – или о чем там еще – голова болит у миссис Ходжес. – Его пальцы заскользили по ее стройной шее. – Я не хочу переделывать тебя, дорогая. Просто немного приструнить.
      Как Алекс и ожидал, его последние слова уязвили Лили.
      – Ну что ж, попробуй! – дерзко заявила она, и он засмеялся.
      Лили едва успела схватить перчатки, прежде чем Алекс потащил ее вниз к фаэтону, поджидавшему у дверей.
      Усадив ее в экипаж, он взял вожжи, кивнул груму и направил лошадей на юг, к реке. Лили наслаждалась поездкой. С высокого сиденья фаэтона она с восхищением наблюдала, как Алекс мастерски правит лошадьми. Далеко не просто было справиться с холеными породистыми животными, у которых только пыль из-под копыт летела. Чтобы не мешать графу, Лили чуть отодвинулась к краю сиденья. Только когда лошади перешли на ровную рысь, она позволила себе завести разговор.
      – Почему у них не обрублены хвосты? – поинтересовалась она, указав на длинные черные хвосты. Хирургическое удаление лошадиных хвостов, а также нескольких позвонков было обычным явлением и делалось ради моды и удобства. – Они могут запутаться в вожжах.
      Алекс замотал головой и пробурчал нечто невнятное.
      – Что? – переспросила Лили. – Что ты сказал?
      – Я сказал, что мне жаль лошадей.
      – Да, но боль проходит быстро. И так безопаснее.
      – Хвосты – это их единственная защита против мух, – заявил он, глядя в сторону.
      – Любит детей и животных, – пробормотала Лили, ощущая, как в ней поднимается теплое чувство к Алексу. – Вы, милорд, совсем не соответствуете своей репутации бессердечного сухаря. Кстати, позвольте мне править фаэтоном.
      Алекс устремил на нее изумленный взгляд, как будто женщина, правящая экипажем, была для него абсолютно чуждым понятием.
      Рассмеявшись, Лили укоризненно покачала головой:
      – Между прочим, милорд, у меня это отлично получается!
      – Ты испортишь перчатки.
      – При чем тут перчатки?
      – Я никогда прежде не давал женщине в руки вожжи.
      – Боялся? – вкрадчивым голосом осведомилась Лили. – Очевидно, доверие в нашем браке будет односторонним…
      Алекс с явной неохотой передал ей вожжи. Он обратил внимание на то, с какой уверенностью она перехватила их. Кажется, это убедило его, и он подвинулся, давая ей место на козлах.
      – Успокойся! – весело посоветовала Лили. – У тебя такой вид, будто ты вот-вот выхватишь их у меня. Я ни разу не переворачивала фаэтон, милорд.
      – Все всегда бывает в первый раз. – Алекс с тоской посмотрел на вожжи.
      – Вполне возможно, – с напускной покорностью проговорила Лили и подхлестнула лошадей.
      Граф похвалил ее, когда они проехали всего лишь милю. При виде ее маленьких изящных ручек, ловко управляющих норовистыми животными, его сердце наполнилось гордостью. Конечно, он чувствовал себя неуютно – не привык подчиняться чужой воле. Но Лили, уверенная в своем мастерстве, была прекрасна. Она не из тех, кого легко запугать. Она будет идеальной женой для него. Эта женщина как нельзя лучше подходит ему по страстности, силе и упрямству.
      Фаэтон продолжал катить в сторону Бромптона и Челси. Лили передала вожжи Алексу только в конце пути. Он свернул на боковую улицу и вскоре остановился перед небольшой каменной церквушкой с арочными деревянными дверьми, где их ждал аккуратно одетый подросток.
      – Подержи лошадей! – приказал Алекс, бросив ему монетку. – Мы скоро.
      Подросток поймал монету, сжал ее в кулаке и расплылся в улыбке:
      – Слушаюсь, милорд!
      Алекс спрыгнул на землю и протянул руку Лили, чтобы помочь ей. Но она словно приросла к сиденью и в ужасе смотрела на него. Вид церкви подействовал на нее, как ушат холодной воды: она внезапно осознала, что сейчас произойдет.
      – Дай мне руку, Лили, – как ни в чем не бывало сказал Алекс.
      – Что я делаю? – тихо произнесла она.
      – Дай я помогу тебе выбраться.
      Лили прижала руку к груди. Алекс все еще сохранял спокойствие, но в глубине его глаз появился стальной блеск, а в голос тонкой нитью вплелась угроза. Лили пришлось признать, что теперь, когда она позволила подвести себя к самому порогу, обратной дороги нет. Двигаясь как во сне, она подала руку Алексу и спустилась по ступенькам.
      – После того как Г-Гарри бросил меня, – запинаясь, проговорила она, – я дала себе слово… я поклялась, что ни за кого не выйду…
      Алекс смотрел на ее склоненную головку. Он понимал, что прежний жених причинил ей страшную боль и душевная рана продолжает кровоточить даже десять лет спустя. Обняв Лили, он нежно поцеловал ее в макушку.
      – Он был недостоин тебя, – прошептал Алекс. – Он был ничтожным, трусливым болваном!
      – Но достаточно умным, чтобы вовремя устраниться. А вот тебя могут назвать болваном за то, что ты собираешься…
      – У меня есть недостатки. – Алекс встал так, чтобы собой закрыть ее от любопытных прохожих, и ласково улыбнулся. – Много недостатков, и ты успела познакомиться с большей частью. Но я никогда не брошу тебя, Вильгемина Лоусон! Ты поняла?
      – Поняла, – с невеселой усмешкой ответила она, – но я все равно не верю тебе. Думая, что тебе известно обо мне худшее, ты ошибаешься… – Лили в нерешительности замолчала. Затаив дыхание, она ждала, что Алекс сейчас передумает.
      – Я знаю все, что нужно, – сказал он. – Остальное прибережем на потом. – Продолжая обнимать Лили за плечи, он повел ее в церковь.
      Внутреннее убранство церкви отличалось трогательной простотой. Сквозь причудливые цветные витражи струился солнечный свет. Тускло поблескивали дубовые полированные скамьи.
      В проходе их ждал викарий, невысокий, ростом с Лили мужчина с морщинистым добрым лицом. Ей понравился его прямой, твердый взгляд, полный достоинства.
      – Лорд Рейфорд, – с искренней улыбкой произнес священник. Затем взгляд его ясных голубых глаз устремился на встревоженное лицо Лили. – Это, должно быть, мисс Лоусон? – Он взял удивленную Лили за руки и изучающе посмотрел на нее. – Я довольно давно знаю Александера, моя дорогая. Почти с его рождения.
      – О! – Лили удалось растянуть губы в жалком подобии ее обычной жизнерадостной улыбки. – И каково же ваше мнение о нем?
      – Граф достойный человек, – уверенно ответил викарий. В его глазах зажегся лукавый огонек, когда он искоса поглядел на Алекса. – Только иногда у него появляется склонность к надменности.
      – И напыщенности, – добавила Лили. Викарий рассмеялся:
      – Да, наверное, и к этому тоже. Однако он очень ответственный, великодушный человек. Если он будет следовать семейной традиции, то покажет себя преданным мужем. Кровь Рейфордов. Я рад, что граф выбрал себе в спутницы женщину с сильным характером. На нем лежит тяжелое бремя. – Викарий снова бросил взгляд на Алекса, а потом обратился к Лили:
      – Мисс Лоусон, вы когда-нибудь путешествовали морем? Возможно, вы слышали, что моряки соединяют, сплетают два каната в один для прочности. Я молюсь о том, чтобы ваши судьбы сплелись так же прочно, как канаты.
      Лили кивнула, умиротворенная доброжелательностью викария. Она заметила, что Алекс медленно краснеет. Он стоял, опустив очи долу, стараясь не смотреть на нее, но тоже проникся величием момента.
      – Я надеюсь, – прошептала она.
      Викарий повел их к алтарю. Лили колебалась, раздираемая противоречиями. Она сняла перчатки и отдала их Алексу. Он сунул их в карман и подал ей руку. Она повернулась и робко улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ. На его лице застыло мрачное выражение, в глазах горел жаркий огонь.
      Взявшись за руки, они встали перед викарием. Лили отстраненно вслушивалась в его размеренный голос. Ей казалось, что все это сон, причудливый, удивительный сон. Из всех поворотов судьбы этот был самым неожиданным. Она выходила замуж за человека, с которым встречалась всего несколько раз, но которого, казалось, знает всю жизнь. И пожатие его руки было ей знакомо. И ровный звук его дыхания, и спокойный голос, произносивший слова обета, – все это находило глубинный отклик в ее сердце и разгоняло страхи, поселившиеся в ее душе. Она тщательно повторяла за викарием слова обета и прилагала все силы, чтобы ее голос не дрожал. Наконец Алекс надел ей на палец массивное золотое кольцо с крупным рубином, сверкавшим так, будто в нем был заключен огонь. Кольцо оказалось великовато.
      Викарий объявил их мужем и женой и скрепил их брак благословением Господним. Они расписались в церковной книге и вписали свои имена в свидетельство о браке и специальное разрешение. Лили поставила последнюю точку и наконец перевела дух, понимая, что дело сделано.
      Открылась дверь, и в церковь вошла пожилая пара, местные прихожане. Викарий извинился и поспешил к ним, оставив Лили и Алекса одних перед раскрытой церковной книгой. Несколько мгновений они смотрели на свои имена, выведенные в длинной череде других имен, и проставленную рядом с ними дату, затем Лили взглянула на кольцо. Рубин в окружении бриллиантов казался огромным на ее пальце.
      – Оно принадлежало моей матери, – глухо проговорил Алекс.
      – Оно прекрасно. – Лили подняла на него глаза. – Ты когда-нибудь… Каролина…
      – Нет, – без колебаний ответил Алекс. – Она даже не видела его. – Он взял ее за руку. – Я бы никогда не заставил тебя носить вещь, связанную с воспоминаниями о другой женщине.
      – Спасибо! – Лили не сумела сдержать счастливой улыбки.
      Алекс до боли сжал ее руку.
      – Я любил Каролину. Будь она жива, я бы женился на ней и… полагаю, был бы счастлив.
      – Конечно, – только и могла сказать Лили.
      – Но с тобой все по-другому… – Алекс замолчал и смущенно кашлянул.
      Лили затаила дыхание, чувствуя себя так, будто ее подняли на головокружительную высоту.
      – Что ты имеешь в виду? – Она внимательно смотрела на Алекса. – В чем разница?
      Но ей не дано было узнать ответ, так как к ним вернулся викарий, закончивший беседу с пожилой парой.
      – Лорд и леди Рейфорд, мне предстоит важное дело. Я должен посоветоваться с некоторыми прихожанами…
      – Да, конечно, – спокойно сказал Алекс. – Спасибо.
      Лили была так поражена, услышав собственный титул, что забыла свой вопрос. Она почтительно попрощалась с викарием и вслед за Алексом направилась к двери.
      – Я графиня, – проговорила она и скептически рассмеялась. – Как ты думаешь, мама будет довольна?
      – Она упадет в обморок, – ответил Алекс, помогая ей сесть в фаэтон. – А потом попросит чашку чаю. – Он усмехнулся, заметив, что она потянулась за вожжами. – Ни в коем случае, леди Рейфорд! Домой нас отвезу я.

* * *

      По просьбе Лили Алекс отправился в банк «Форбс, Бертрам и К°» и снял со счета пять тысяч. Лили удивилась тому, что он не донимал ее расспросами по поводу денег. По-видимому, он считал, будто ей нужно заплатить карточный долг. И возможно, думал, что она задолжала Крейвену.
      – Этого достаточно? – только и спросил он, когда банкир отправился в соседнее помещение, где находилось хранилище с сейфами.
      Лили кивнула и виновато покраснела:
      – Да, спасибо. Сегодня мне нужно уладить кое-какие дела. – После секундного колебания она добавила:
      – Я бы предпочла сделать это самостоятельно.
      Алекс окинул ее пристальным, бесстрастным взглядом.
      – Ты намерена увидеться с Крейвеном?
      Лили поборола искушение солгать:
      – Я хочу, чтобы Дерек первым узнал о моем замужестве. Он этого заслуживает. О, я знаю, все считают его человеком без чести и совести, но ко мне он относился с исключительной добротой. Почему-то мне кажется, что он будет очень задет, если я не расскажу ему.
      – Особо не распространяйся, – посоветовал Алекс. – Иначе он будет задет еще сильнее. – Увидев на ее лице удивленное выражение, он невесело рассмеялся:
      – Неужели ты действительно не понимаешь, что он чувствует к тебе?
      – Нет, – встрепенулась Лили, – это ты не понимаешь! Между мной и Дереком…
      – Именно я понимаю. – Он оценивающе оглядел ее с головы до ног. – Итак, сегодня вечером тебе нужно отправиться по делам в одиночестве?
      Ну вот, началось! Теперь она должна отчитываться за свои действия. Лили надеялась, что он не заставит ее лгать.
      – Возможно, у меня будет занята и первая половина вечера.
      – Я хочу, чтобы ты взяла с собой грума и парочку верховых для сопровождения.
      – Непременно, – сразу же согласилась Лили.
      Она совсем не против того, чтобы ехать к Крейвену в закрытом экипаже в сопровождении целой армии верховых. А вот на встречу с Джузеппе в Ковент-Гарден придется отправиться одной. Она просто тайком выскользнет из клуба и позаимствует у Дерека лошадь.
      С одной стороны, Алекса порадовала покладистость Лили, но с другой – та легкость, с которой она приняла его требование, показалась ему подозрительной.
      – Пока тебя не будет, – сказал он, – я навещу лорда и леди Лайэн.
      – Твоих дядю и тетю? – уточнила Лили, не раз слышавшая эти имена из уст матери. Алекс кивнул:
      – Моя тетка – очень уважаемая дама. В вопросах, для решения которых нужны такт и дипломатия, ей нет равных.
      – Ты думаешь, она поможет нам избежать скандала? После пари у Крейвена, вчерашнего маскарада, бегства Пенни и нашей скоропалительной женитьбы!.. – Она скорчила забавную гримаску. – Неужели вы, милорд, еще надеетесь спасти свою и мою репутацию?
      – Она воспримет это как вызов.
      – Скорее как бедствие, – сказала Лили. Ее развеселила мысль о том, что почтенная матрона будет осторожно сглаживать последствия их скандальных поступков. Она довольно громко засмеялась, чем привлекла к себе осуждающие взгляды клерков с постными лицами и клиентов банка, возмущенных недостойным поведением пары, стоявшей за колонной из серого мрамора.
      – Тише! – Алекс не смог сдержать улыбку. – Как ты себя ведешь? Едва мы появляемся в обществе, как тут же устраиваем сцену!
      – Что касается меня, то я занималась этим долгие годы, – беззаботно заявила Лили. – Но ты, как я вижу, очень беспокоишься за свою репутацию. Со временем тебе придется молить меня о том, чтобы я не устраивала сцены.
      Алекс прижал Лили к своей груди и на глазах у изумленной толпы впился в ее губы. Напряженная тишина была нарушена возмущенным ропотом. Лили, которую бросило в жар от страшного смущения, попыталась высвободиться. Но Алекс не отпускал ее, и вскоре она забыла, где находится, и затрепетала от наслаждения.
      Наконец Алекс оторвался от ее губ и улыбнулся. В его глазах плясали чертики, во взгляде читался вызов. Лили, вся пунцовая, не сводила с него глаз, а потом восхищенно рассмеялась.
      – Touche! <В фехтовании термин, обозначающий попадание (фр.).> – проговорила она, прижимая ладони к пылающим щекам.

* * *

      Лили нашла Дерека в его личных апартаментах. Он сдвинул два стола и завалил их бухгалтерскими книгами, банковскими счетами, долговыми расписками и деньгами – толстыми пачками купюр, перетянутых белыми резинками, а также горками монет. Лили не раз наблюдала за тем, как он пересчитывает деньги. Его смуглые тонкие пальцы мелькали с неимоверной скоростью. Но сегодня он почему-то был на удивление медлителен и подсчитывал свой доход с повышенной тщательностью.
      Лили подошла к нему и сразу ощутила сладковато-пряный запах джина, а потом увидела на столе стакан, стоявший в луже. Она удивленно взглянула на Дерека. Он не имел пристрастия к выпивке, тем более к джину, напитку нищих. Джин Дерек ненавидел за напоминание ему о прошлом.
      – Дерек, – тихо окликнула Лили. Он поднял голову, и его взгляд скользнул по ее желтому платью и румяным щекам. Своим видом он напоминал пресыщенного молодого султана. Горечь, которая всегда отражалась в его глазах, сегодня была особенно заметна. Лили показалось, что он даже осунулся. Черты лица обострились, щеки ввалились. И выглядел он неряшливо, что было абсолютно несвойственно ему. На шее болтался развязанный галстук, черные волосы, обычно зачесанные назад, свисали на лоб.
      – Уорти совсем не следит за тобой, – сказала Лили. – Подожди минутку, я схожу на кухню и прикажу подать…
      – Я не голоден, – перебил ее Дерек, издевательски четко произнося "г". – Не тревожься. Я предупреждал тебя, что занят.
      – Я приехала кое-что сообщить тебе…
      – У меня нет времени на болтовню!
      – Послушай, Дерек…
      – Нет!
      – Я вышла за него, – не отступилась от своего Лили. Сожалея о том, что так неожиданно обрушила на него эту новость, она тихонько рассмеялась. – Сегодня утром я вышла замуж за лорда Рейфорда.
      Лицо Дерека стало непроницаемым. Он молчал, потягивая джин. И только по тому, как его пальцы сжимали стакан, можно было догадаться, что творится в его душе. Наконец он ровным голосом произнес:
      – Ты рассказала ему о Николь?
      Улыбка Лили померкла.
      – Нет.
      – И как, по-твоему, он поступит, кохда обнаружит, что у тебя незаконнорожденная дочь?
      Лили опустила голову.
      – Я думаю, он потребует развода или решит аннулировать брак. Но я не вправе осуждать его за то, что он возненавидит меня, когда обман раскроется. Дерек, не сердись! Я знаю, что мой поступок выглядит глупо, но на самом деле в этом был определенный смысл…
      – Я не сержусь.
      – С деньгами Алекса я смогу сторговаться с Джузеппе… Лили изумленно ахнула, потому что Дерек неожиданно схватил горсть монет и швырнул их к ее ногам. Секунду она смотрела на сверкающие на ковре монеты, а потом устремила на него ошеломленный взгляд.
      – Ты вышла за него не ради этого. – Его голос звучал мягко и спокойно. – Не ради денег. Скажи мне правду, Цыганочка, ведь искренность – это главное, что было между нами.
      – Правда заключается в том, что я хочу вернуть дочь! – перешла в наступление Лили. – Это единственная причина. Дерек нетвердой рукой указал на дверь.
      – Если хочешь врать мне, тогда вон из моего клуба.
      Лили снова посмотрела на монеты и сглотнула.
      – Хорошо, – буркнула она. – Признаю. Он нравится мне. Ты это хотел услышать?
      Дерек кивнул. Казалось, он успокоился.
      – Да.
      – Он подходит мне, – с усилием продолжила Лили, в волнении сцепив пальцы. – Я не верила, что на свете существуют такие, как он, великодушные и честные. Он говорит, что не станет меня перекраивать на свой лад. Когда я с ним, я иногда начинаю понимать, что значит счастье. Я никогда не испытывала ничего подобного. Неужели хотеть счастья, пусть даже короткого, – преступление?
      – Нет, – тихо ответил Дерек.
      – Ведь мы с тобой все еще друзья, да?
      Он кивнул, и Лили, облегченно вздохнув, улыбнулась. Однако, как ни странно, лицо Дерека оставалось таким же непроницаемым.
      – Я должен кое-что сказать. Ты… – Помолчав, он заговорил в той манере, которая ей всегда нравилась:
      – Тебе нужен такой мужчина, как Вулвертон, и ты сделаешь роковую ошибку, если упустишь его. А та жизнь, что ты, Цыганочка, вела раньше, опустила бы тебя на дно. Держаться на плаву становилось бы все труднее. С ним же ты станешь уважаемой дамой, он будет заботиться о тебе. Не рассказывай ему о своем незаконнорожденном ребенке. Возможно, в этом и надобности не будет.
      – Когда я найду Николь, он должен все узнать.
      – Вполне вероятно, что ты никогда не найдешь ее.
      В глазах Лили вспыхнул гнев.
      – Найду! Не будь злым, Дерек, не мсти мне за то, что не одобряешь мой поступок.
      – Два года. – Настойчивость, с которой он возражал ей, взволновала Лили сильнее, чем его насмешка. – Ни я, ни этот чертов парень из «хитрецов» не смогли найти ее. Мои ребята обыскали все притоны и пивные, расспросили всех укрывателей и скупщиков краденого во Флит-Маркет и Ковент-Гарден… – Он увидел, что Лили побелела как мел, но все же решительно продолжил:
      – Я заставил их побывать в тюрьмах, постоялых и работных домах, в доках… Она либо мертва, либо ее давно продали и увезли из Лондона. Либо… – На его скулах заиграли желваки. – Уже поздно спасать ее от того, чем она стала. Я знаю, что они делают с детьми и чем заставляют их заниматься… Я действительно знаю, Цыганочка, потому что… через кое-что из этого пришлось пройти и мне. Для нее было бы лучше, если бы она умерла. – В его холодных зеленых глазах появился отблеск давних страданий.
      – Зачем ты это делаешь? – сдавленно спросила Лили. – Зачем ты все это говоришь?
      – Тебе выпал такой потрясающий выигрыш – я имею в виду Вулвертона. Гони прочь свое прошлое, иначе оно разрушит твое будущее!
      – Ошибаешься, – слабым, дрожащим голосом возразила Лили. – Николь все еще жива. Думаешь, я бы не почувствовала этого? Сердце подсказало бы мне, что она умерла… Ты ошибаешься!
      – Цыганочка…
      – Больше не желаю говорить об этом. Больше ни слова, Дерек, иначе мы поссоримся! Я собираюсь вернуть свою дочь, и настанет день, когда ты, к моему огромному наслаждению, заберешь свои слова назад. А теперь я хотела бы позаимствовать у тебя лошадь, всего на пару часов.
      – Ты намерена отдать этому негодяю итальяшке пять тысяч, – мрачно заключил Дерек. – Мне бы следовало поехать следом за тобой и прикончить его!
      – Нет! Тебе известно, что, если с ним что-то случится, я лишусь последнего шанса вернуть Николь.
      Дерек упрямо кивнул:
      – Уорти позаботится о лошади. А после этого, я надеюсь, Вулвертон найдет способ держать тебя дома по ночам.

* * *

      Лили прибыла на место встречи в сумерки. Моросил мелкий дождичек, приглушая вонь гниющего мусора и пищевых отходов, которой пропитался Ковент-Гарден. Лили с удивлением обнаружила, что Джузеппе уже приехал. Она медленно подошла к нему. Джузеппе держался немного странно, его обычная самоуверенность куда-то исчезла. В каждом его движении чувствовалось нетерпение. У темного, отлично сшитого сюртука был потрепанный вид. Почему, спросила себя Лили, он не купил себе новую одежду, имея на руках те деньги, что она ему отдала?
      Увидев Лили, Джузеппе встрепенулся:
      – Где деньги?
      – Здесь, – ответила Лили, но не вложила в его протянутую руку кошелек, который прижимала к груди.
      Уголки его плотоядных губ опустились, и он устремил взгляд в сырой сумрак.
      – Всегда дождь, – угрюмо проговорил он. – Всегда серое небо. Ненавижу Англию!
      – Тогда почему ты не уедешь?
      Джузеппе печально пожал плечами:
      – Мне не дано выбирать. Я остаюсь здесь, потому что они так хотят. – Он покачал головой.
      – Так вот оно что!.. – протянула Лили. – А кто такие «они», Джузеппе? Эти «они» имеют какое-то отношение к Николь и вымогательству?
      Джузеппе сообразил, что сказал больше, чем следовало, и встревожился:
      – Давай сюда деньги!
      – Это в последний раз, – твердо сказала Лили. Ее глаза блестели от волнения. – Мне просто нечего давать, Джузеппе. Я сделала все, что ты просил. Я приехала в Лондон, как ты велел. Я отдала тебе все, что имела, хотя ты не предоставил мне ни одного доказательства того, что Николь жива. Ты только отдал мне платье, в котором она была, когда увез ее.
      – Ты сомневаешься в том, что Николетта все еще у меня? – с наигранной мягкостью осведомился Джузеппе.
      – Да, сомневаюсь! – Лили судорожно сглотнула. – Я думаю, что она мертва…
      – Даю тебе слово, что нет.
      – Ладно! – Лили пренебрежительно хмыкнула. – Прости, что не считаю твое слово достаточно веской гарантией.
      – Зря ты говоришь мне такие вещи, сага! – заявил Джузеппе с наглой усмешкой, от которой Лили передернуло. – Как-то так уж получилось, что именно сегодня я решил захватить с собой доказательство. Не хочу, чтобы ты сомневалась во мне. Я решил сегодня показать тебе то, что заставит тебя поверить мне. – Он через плечо бросил взгляд на мрачный лабиринт переулков.
      Лили в замешательстве посмотрела в ту же сторону. Джузеппе крикнул что-то по-итальянски. Лили, при всем своем свободном владении языком, не разобрала, что именно, так как он воспользовался незнакомым ей диалектом. В следующую секунду из сумрака в нескольких футах от них возник темный силуэт.
      – Вот! – самодовольно объявил Джузеппе. – А теперь что ты скажешь, сага?
      Лили вздрогнула, сообразив, что силуэт принадлежит мужчине, который держит на руках нечто, похожее на куклу. Он немного приподнял ребенка, и черные волосы девочки блеснули, как отполированный оникс, на фоне темно-лилового неба.
      – Нет!.. – прохрипела Лили.
      Малышка посмотрела на Джузеппе и окликнула его тоненьким голоском по-итальянски:
      – Папа? Это вы, папа?
      Это была ее дочь. Это была Николь. Забыв о кошельке, Лили бросилась вперед, но Джузеппе перехватил ее и рукой зажал ей рот, чтобы заглушить отчаянный, пронзительный крик. Лили бешено сопротивлялась, но все ее усилия оставались тщетными. Слезы застилали ей глаза.
      – Si, это Николетта, наша малышка, – у самого ее уха прозвучал похожий на шипение голос Джузеппе. – Е molto carina, да? Такая очаровательная девочка.
      Джузеппе кивнул, и неизвестный вместе с малышкой растворился в сумраке. Джузеппе отпустил Лили через несколько минут, когда убедился, что ей не догнать дочь среди переплетения извилистых улочек и темных переулков.
      Лили не могла сдержать рыданий.
      – Господи!.. – всхлипнула она и закрыла лицо руками. Ее плечи поникли, и она стала похожей на старуху.
      – Я же говорил, что она у меня, – сказал Джузеппе, подбирая кошелек. Открыв его, он проверил содержимое и удовлетворенно хмыкнул.
      – Она говорит по-итальянски, – пробормотала Лили, глядя на то место, где была ее дочь.
      – И по-английски тоже.
      – Там, где ты ее держишь, есть другие итальянцы? – прерывающимся голосом спросила она. – Поэтому она все еще помнит язык?
      Джузеппе устремил на нее злобный взгляд.
      – Я очень рассержусь, если ты снова начнешь искать ее.
      – Джузеппе, мы с тобой можем заключить сделку. Назови сумму, достаточную для того, чтобы ты… – Голос Лили предательски дрогнул, но ей удалось сдержать свои чувства. – Отдай мне Николь! Ты же знаешь, что это не может продолжаться вечно! Кажется, Николь тебе небезразлична. Уверена, сердцем ты понимаешь, что со мной ей будет лучше. Тот мужчина, который держал ее… он твой приятель? У тебя много таких знакомых, как он? Вряд ли ты приехал из Италии один, наверняка у тебя есть здесь друзья… – Она в мольбе протянула к нему руки. – Думаю, тебя заманили в какую-то шайку или банду – называй это как хочешь. Скорее всего так и есть. А деньги, которые я давала тебе… они ведь почти все отобрали, верно? Если то, что я слышала о подобных бандах, правда, то ты в опасности. Джузеппе, неужели ты согласен подвергать Николь риску…
      – Ты же сама видела, что с ней все в порядке! – воскликнул Джузеппе.
      – Да. Но долго ли это продлится? А тебе самому ничего не грозит, Джузеппе? Что, если нам с тобой заключить сделку, ради тебя и Николь? – Лили душила ненависть, однако она всеми силами скрывала ее. Заметив оживленный блеск в глазах Джузеппе, она тихо продолжила:
      – Мы могли бы сторговаться на сумме, которая вполне устроила бы тебя. Для нас троих – тебя, меня и, что самое важное, нашей дочери – было бы лучше сбежать. Пожалуйста, Джузеппе! – Как ни претило ей сейчас это слово, она все же повторила:
      – Пожалуйста…
      Джузеппе долго не отвечал и алчно вглядывался в ее лицо.
      – Впервые ты о чем-то просишь меня по-женски, – заметил он. – Нежно, ласково. Наверное, ты научилась этому в постели лорда Рейфорда, а?
      Лили застыла.
      – Ты знаешь об этом? – прошептала она.
      – Я знаю, что ты стала шлюхой Рейфорда! – презрительно ответил Джузеппе. – Допускаю, что ты изменилась с тех пор, когда мы были вместе. Очевидно, у тебя появилось то, что можно предложить мужчине.
      Его тон вызвал в душе Лили бурю негодования.
      – Как ты узнал?
      – Я знаю все, что ты делаешь, милая. И куда ездишь. – Он провел пальцем по ее подбородку.
      Внешне Лили ничем не показала своего отвращения, хотя на самом деле ее затошнило от его прикосновения.
      – Ты обдумаешь мое предложение? – спросила она.
      – Возможно.
      – Тогда давай обсудим сумму, которая тебе понадобится.
      Джузеппе хмыкнул и отрицательно покачал головой:
      – Позже.
      – Когда? Когда мы снова встретимся?
      – Я пошлю тебе записку.
      – Нет! – Джузеппе двинулся прочь, но Лили схватила его за руку. – Я должна знать сейчас! Давай договоримся сейчас…
      – Терпение! – заявил он, вырывая руку, и нагло усмехнулся. – Немного терпения, Лили. – Помахав ей на прощание, он торопливо ушел.
      – Была рада повидаться с вами, – с горечью пробормотала Лили, утирая слезы.
      Она едва удерживала себя от того, чтобы в бессильной ярости не кататься по земле. Однако стояла неподвижно, и только кулаки были так крепко сжаты, что ногти впились в кожу. Наконец во мраке отчаяния мелькнула искорка радости. Она видела свою дочь! И нет ни малейшего сомнения в том, что это была именно Николь. Лили с тоской вспоминала очаровательное личико своей малышки, ее фарфоровую хрупкость.
      – Господи, спаси и сохрани ее, спаси и сохрани! – прошептала она.
      Лили подошла к небольшому арабскому мерину и погладила его по холке. В ее голове царила сумятица. Она машинально взобралась в седло и расправила юбки, затем, поддавшись порыву, направила лошадь вслед за Джузеппе – в неизведанные земли, куда полиция не осмеливалась заглядывать ни днем, ни ночью.
      На темных улицах жизнь била ключом. Туда-сюда сновали проститутки, шулеры и самого разного рода преступники – от карманников до убийц. Этот район, изобиловавший тупиками, закоулками, укромными углами, был благодатным местом для процветания разврата. И именно здесь живет ее дочь!
      При виде породистой лошади и богато одетой всадницы из всех щелей начали вылезать бродяги и тянуть к Лили грязные руки. Один из них схватил ее за ногу. Она в страхе отпихнула его и пришпорила лошадь. Только сумасшедший мог появиться в этом месте без оружия и в одиночестве, подвергая себя неоправданному риску. Лили же совершила эту глупость, обезумев от горя.
      Она повернула лошадь на боковую улицу и направилась к Ковент-Гарден, где было относительно безопасно. До ее ушей донесся шум, который становился все громче по мере того, как она приближалась к концу улицы. Наконец между ветхими деревянными лачугами она увидела толпу мужчин. Одни были в лохмотьях, а другие – в дорогой одежде. Они перемещались с места на место, и создавалось впечатление, будто они осматривают выставку. Лили услышала лай собак и нахмурилась. Травля собаками, с отвращением подумала она. Мужчинам очень нравится эта кровавая забава, их возбуждает, когда разъяренные собаки набрасываются на несчастное животное.
      Интересно, спросила она себя, какое животное выбрали для сегодняшнего развлечения? Последней модой было травить барсуков. Толстокожие, яростные в стремлении защититься, кусачие, они были отличной мишенью для собак. Травля превращалась в долгий жестокий спектакль.
      Лили осторожно пробиралась между двумя постройками, стараясь держаться подальше от шумной толпы. Она знала, что мужчины, посещавшие подобные зрелища, имеют особую склонность к насилию. Ей хотелось остаться незамеченной.
      Лили въехала во двор конюшни. Даже глухие деревянные стены не могли заглушить дикий рев возбужденной толпы. Среди повозок, фургонов и коновязей Лили увидела маленького мальчика. Он сидел на земле, уткнув голову в согнутые колени. Его плечики тряслись, как будто он плакал. Вопреки здравому смыслу Лили осадила лошадь.
      – Мальчик! – окликнула она.
      Он поднял голову, и она увидела заплаканную грязную мордашку. Он был худеньким и бледным. На вид ему было столько же, сколько Генри – лет одиннадцать-двенадцать. А малый рост, очевидно, объяснялся нищетой или болезнью.
      Увидев породистую лошадь, он тут же перестал плакать и, удивленно приоткрыв рот, уставился на незнакомку.
      – Почему ты плачешь? – спросила Лили.
      – Я не плачу, – заявил он, вытирая слезы грязным рукавом.
      – Тебя кто-то обидел?
      – Не-е.
      – Ты кого-то ждешь здесь? – Лили указала на деревянную стену, которая буквально дрожала от рева зрителей.
      – Ага… Они скоро придут за ним. – Мальчик дернул головой в сторону разрисованного фургона, на котором было написано название цирка. К фургону была привязана пегая кляча. Костлявое, изможденное животное вызывало жалость.
      – За ним? – удивилась Лили и спешилась.
      Мальчик вскочил на ноги и, стараясь держаться на почтительном расстоянии, подвел ее к фургону. Лили ахнула, увидев в фургоне клетку с лохматым медведем.
      – Проклятие! – не удержалась она. Медведь лежал, опустив голову на лапы. Он поднял глаза и с немым вопросом взглянул на людей.
      – Он ничего вам не сделает, – сказал мальчик и, просунув руку через прутья решетки, погладил медведя по голове. – Он отличный парень, правда, старикан?
      – Это уж точно – старикан, – заметила Лили, участливо глядя на медведя.
      Его спутанная, грязная, клочковатая шерсть была во многих местах серой. Кое-где виднелись проплешины, четко выделявшиеся на фоне темной шерсти.
      Мальчик продолжал гладить медведя.
      – Можете дотронуться до него.
      Лили осторожно просунула руку между прутьями. Медведь безмятежно вздохнул. Его глаза были прикрыты. Лили, с жалостью глядя на животное, погладила его по широкому лбу.
      – Никогда раньше не прикасалась к медведю, – сказала она. – Во всяком случае, к живому.
      Мальчик позади нее всхлипнул:
      – Недолго-то ему осталось…
      – Ты из цирка? – спросила Лили.
      – Ага. Мой отец – хозяин медведя. Поки уже позабыл все свои фокусы. Отец велел мне привести его сюда и продать за десять фунтов.
      – Значит, его будут травить? – возмущенно воскликнула Лили. – Медведя посадят на цепь, и собаки разорвут его в клочья?
      – Ага… – тоскливо протянул мальчик. – Они начинают с крыс и барсуков, чтобы раззадорить собак. А потом настанет очередь Поки.
      Негодованию Лили не было предела:
      – Он слишком стар, чтобы защищаться!
      Она внимательно осмотрела медведя и поняла, что проплешины – это участки выбритой шерсти, обозначающие самые уязвимые места. Итак, медведя приготовили для расправы.
      – Мне нельзя вернуться домой без десяти фунтов, – пожаловался мальчик. – Отец изобьет меня.
      Лили отвела глаза от его заплаканного лица. Что она может изменить? Остается надеяться, что собаки быстро разделаются с медведем и бедняга не будет долго мучиться.
      – Ну и ночка… – пробормотала она.
      Сколько в мире жестокости! Бесполезно даже пытаться бороться с ней. Вид обреченного, беспомощного животного переполнил ее горечью.
      – Как жаль, – тихо проговорила она и пошла к лошади.
      – А вот и шлюхирод, – прошептал мальчик.
      Лили увидела тучного, немытого детину с бычьей шеей и мощными, как стволы деревьев, ручищами. Его лицо покрывала черная щетина, изо рта торчала сигара, пухлые губы были приоткрыты.
      – Ну где ты, недоносок? – прогудел он. При виде породистого арабского скакуна его глазки загорелись. – Что это? – Он обошел лошадь и, уставившись на Лили, сразу обратил внимание и на элегантный плащ, и на желтое платье, ниспадавшее глубокими складками. – Ну что за милашка! – ухмыльнулся он. – Вы шлюха, миледи?
      Для ответа Лили призвала на помощь все свои познания в сквернословии, на что мужчина громоподобно расхохотался.
      – Привел зверя, а? – обратился он к мальчику. – Дайка посмотреть. – Оглядев медведя, он презрительно выпятил нижнюю губу. – Большой кусок мяса… да у него такой вид, будто его уже травили! И твой отец хочет за это десятку?
      В глазах мальчика мелькнул страх.
      – Да, сэр.
      Лили больше не могла выносить издевательства громилы. В мире и так достаточно жестокости и бессмысленных страданий. Будь она проклята, если позволит мучить несчастного старого медведя!
      – Я заплачу десять фунтов за него. Совершенно очевидно, что для вас, мистер Шлюхирод, это животное бесполезно. – Сохраняя на лице решительное выражение, она под плащом сунула руку за корсаж, где прятала крохотный кошелек.
      – Его зовут Рутерс, – еле слышно проговорил мальчик. – Невил Рутерс.
      Лили не сразу сообразила, что «шлюхирод» – это исковерканное «шлюхино отродье».
      Громкий хохот громилы перекрыл шум толпы за стеной.
      – У нас там две сотни мужиков, – сказал он, – и они хорошо заплатили за потеху. Оставьте себе ваши жалкие гроши, миледи! Медведя забираю я!
      Лили быстро огляделась по сторонам. Ее взгляд упал на тяжелую цепь, лежавшую на ящиках рядом с клеткой.
      – Как хотите, – проговорила она и разжала пальцы. Кошелек с характерным звяканьем упал на землю. – Ах, Боже, мое золото и драгоценности! – воскликнула она.
      Рутерс уставился на кошелек с нескрываемой жадностью.
      – Золото, да? – Он облизнул губы и, наклонившись, потянулся к кошельку.
      Послышалось лязганье металла, затем последовал глухой удар. Рутерс хрюкнул и упал в грязь. Отбросив цепь, Лили отряхнула руки. Раскрыв рот от изумления, мальчик восхищенно уставился на нее. Лили поспешно подняла кошелек и отдала его мальчику.
      – Отнеси отцу. Это щедрая плата за лошадь и фургон.
      – А как же Поки?..
      – Я позабочусь о нем, – пообещала Лили. – С ним все будет в порядке.
      Глаза мальчика блеснули, на его лице появилась робкая улыбка. Он с благоговением прикоснулся к подолу дорогого шерстяного плаща Лили.
      – Спасибо! Спасибо…
      Мальчуган растворился в темноте. Лили секунду смотрела ему вслед, а потом привязала свою лошадь к задку фургона. Медведь, почувствовавший неладное, встревоженно заревел.
      – Тише, Поки! – попыталась успокоить его Лили. – Ты все испортишь.
      Она торопливо вскарабкалась на сиденье и взялась за вожжи. Внезапно она ощутила, что ее щиколотку будто сжали в тисках. Опустив глаза, она увидела взбешенную физиономию Рутерса. Он слегка двинул своей ручищей, и Лили, слетев с сиденья, с воплем покатилась по земле.
      – Вздумала украсть моего медведя, а?! – Рутерс, багровый от ярости, склонился над ней. – Приперлась сюда, да еще на такой шикарной коняге!.. Что, неприятностей захотелось? Так вы их получите, миледи! – Он принялся бесцеремонно лапать ее и задирать юбки.
      Лили закричала что было сил и попыталась сопротивляться, но он навалился на нее всем телом. Казалось, он вот-вот расплющит ее. От удушья у нее зазвенело в ушах.
      – Нет, – прошептала она, судорожно хватая ртом воздух.
      – Забавно завалить сучку из Вест-Энда! – злобно прорычал он. – Уж больно сильно ты стукнула меня по голове!
      Рядом прозвучал новый, обманчиво спокойный голос:
      – Дурная привычка. Я давно пытаюсь отучить ее.
      – Кто там? Твой сутенер? – Рутерс злобно уставился на незваного гостя. – Получишь ее, когда я закончу с ней!
      Лили повернула голову и увидела расплывчатый силуэт мужа, но не поверила своим глазам. Этого просто не может быть. Это все игра воображения.
      – Алекс… – прохрипела она.
      Сквозь глухой рокот в ушах до нее донесся негромкий, полный смертельной угрозы голос ее мужа:
      – Прочь от моей жены!

      Рутерс смотрел на Алекса, как бы прикидывая, чем ему может грозить незнакомец. Медведь, растревоженный витавшей в воздухе яростью, беспокойно метался по клетке, недовольно порыкивая. Однако рычание медведя не шло ни в какое сравнение с устрашающим ревом, который издал Алекс, бросившись на Рутерса. Лили мгновенно ощутила, что больше ничто не давит на нее, глубоко вздохнула и провела рукой по ноющей груди. Только тогда она смогла разобраться в происходящем.
      Противники боролись в нескольких ярдах от нее. Она нашла Алекса по его светлым волосам. Он в бешенстве молотил кулаками по лицу Рутерса, а потом сжал его бычью шею. Рутерс схватил его за грудки и, ударив ногой, перекинул через голову. Тело Алекса с глухим стуком ударилось о землю. Лили с криком бросилась к нему, но прежде, чем она успела сделать пару шагов, он уже поднялся на ноги. Увернувшись от увесистого кулака, он толкнул Рутерса на груду ящиков, которые разлетелись в щепки.
      Лили была поражена. Она следила за Алексом округлившимися от изумления глазами.
      – Боже мой!.. – только и смогла выдохнуть она.
      Она не узнавала своего мужа. По ее мнению, большее, на что у него хватило бы сил, – это немного побоксировать, звучным голосом бросить оскорбление, выхватить пистолет, в конце концов. Однако он оказался жадным до крови храбрецом, стремящимся голыми руками разодрать в клочья своего противника. Она и не подозревала, что он способен на такую жестокость.
      Вскочив, Рутерс снова ринулся на Алекса, но тот сделал шаг в сторону и со всего маху ударил громилу под ложечку. Рутерс скрючился и получил мощный удар в спину. С протяжным воем негодяй рухнул на землю. Сплюнув кровь, он попытался подняться и тут же опять упал. Алекс медленно разжал кулаки, а потом взглянул на Лили.
      Испугавшись дикого блеска в его глазах, она попятилась. Прошла минута, прежде чем черты его лица смягчились, и она решилась приблизиться к нему.
      – Алекс, Алекс!.. – дрожа и истерически смеясь, повторяла она.
      Он обнял ее и попытался успокоить.
      – Глубоко вздохни. Еще раз.
      – Ты пришел вовремя! – сквозь смех пробормотала Лили.
      – Я же говорил, что позабочусь о тебе, – напомнил он. – Какие бы трудности ты ни ставила на моем пути.
      Алекс гладил ее по спине и, уткнувшись ей в волосы, шептал слова любви вперемежку с ругательствами. Он впервые видел Лили такой взбудораженной. Она продолжала дико хохотать и никак не могла остановиться.
      – Спокойно, – сказал Алекс, опасаясь, что она разлетится на части прямо у него в объятиях. – Спокойно!
      – Как ты узнал? Как ты нашел меня?
      – Леди Лайэн не было дома. Я отправился к Крейвену и не нашел тебя там, хотя кучер и лошади были на месте. Уорти признался, что ты одна-одинешенька поехала в Ковент-Гарден. – Он указал на конец переулка, где кучер Гривз держал под уздцы пару лошадей. – Мы с Гривзом пустились на поиски. – Он поднял ее голову и устремил на нее пронизывающий взгляд своих серых глаз. – Ты нарушила свое обещание, Лили.
      – Нет. Я взяла верховых и грума, чтобы ехать в клуб. Ты просил меня только об этом…
      – Не криви душой, Лили, – сурово проговорил он. – Ты знала, что я имею в виду.
      – Но, Алекс…
      – Ш-ш…
      Алекс поверх ее головы посмотрел на двух здоровяков, появившихся в воротах конюшни. Оглядев его с ног до головы, они перевели взгляд на неподвижного Рутерса.
      – Какого черта! – воскликнул один из них, а другой с озадаченным видом принялся чесать затылок. – Забирай медведя – собаки почти разделались с барсуком.
      – Нет! – закричала Лили и повернулась к ним. – Нет, вы, чертовы мясники! Почему бы вам самим не поучаствовать в травле? Уверена, собакам против вас не выстоять. – Она схватила Алекса за ворот рубашки. – Я купила медведя. Он мой! Когда я увидела, что они собираются сделать, – бедняга выглядит так трогательно, – я не сдержалась! Не отдавай им его, собаки раздерут его в клочья…
      – Лили!.. – Алекс нежно сжал ее лицо в ладонях. – Успокойся. Выслушай меня. Это происходит повсюду.
      – Это жестоко!
      – Согласен. Но если нам удастся спасти это животное, они найдут другое.
      В ее глазах заблестели слезы.
      – Его зовут Поки, – сдавленно проговорила она, понимая, что ведет себя неразумно. С ней никогда не случалось подобных срывов, она никогда не молила мужчину о помощи и тем более не искала у него утешения. Очевидно, потрясение от вида дочери да и все события последних дней сделали свое дело. – Я не отдам его! – в отчаянии воскликнула она. – Алекс, я хочу, чтобы он был твоим подарком на свадьбу.
      – Подарком на свадьбу?
      Алекс задумчиво уставился на деревянный фургон. Дряхлый медведь со слезящимися глазами просунул нос между прутьями и принюхивался.
      – Пожалуйста, – прошептала Лили. Тихо чертыхнувшись, Алекс отстранил ее.
      – Иди к Гривзу и садись на одну из лошадей, – негромко приказал он. – Я позабочусь о нем.
      – Но…
      – Быстро! – не терпящим возражений тоном велел он. Лили подчинилась, стараясь не встречаться с его решительным взглядом, и медленно побрела по переулку. Алекс приблизился к незнакомцам.
      – Медведь наш, – спокойно сказал он.
      Один из двоих расправил плечи и шагнул вперед.
      – Он нужен нам для травли!
      – Вам придется найти другого. Моей жене нужен этот. – Он улыбнулся, но его глаза оставались холодными и безжалостными. – Вы против?
      Мужчины с тревогой взглянули на распростертое тело Рутерса. Было ясно, что у них нет желания пройти через те же муки.
      – А кого, черт побери, мы дадим собакам, а? – жалобно проблеял один из них.
      – У меня есть парочка предложений, – ответил Алекс. – Но вам они не понравятся.
      Чувствуя себя неуютно под его угрожающим взглядом, они неуклюже попятились.
      – Думаю, мы обойдемся крысами и барсуками, – буркнул другой.
      Первый нахмурился:
      – Но ведь мы обещали медведя.
      Алекс махнул Гривзу.
      – Да, милорд? – спросил тот подбегая.
      – Отвези фургон домой, – как ни в чем не бывало сказал Алекс. – А мы с леди Рейфорд вернемся верхом.
      Судя по виду кучера, его совсем не обрадовало хозяйское поручение. Однако – надо отдать Гривзу должное – он никак не выразил свое недовольство.
      – Да, милорд, – приглушенно проговорил он.
      Гривз осторожно приблизился к фургону, тщательно расстелил на сиденье огромный носовой платок, устроив из этого целый спектакль, и сел, демонстративно стараясь не запачкать свою роскошную ливрею. Медведь наблюдал за его действиями с явным интересом. Усмехнувшись, Алекс подошел к поджидавшей его Лили.
      Ее лицо все еще сохраняло тревожное выражение.
      – Алекс, как ты думаешь, мы сможем соорудить для него клетку в Рейфорд-Парке? Или лучше выпустить его в лесу…
      – Он слишком ручной для вольной жизни. У меня есть друг, который в своем поместье содержит экзотических животных. – Алекс устремил взгляд в сторону фургона и вздохнул: вряд ли медведя можно считать экзотическим. – Если повезет, я уговорю его дать Пинки пристанище.
      – Поки.
      Он многозначительно посмотрел на жену и вскочил в седло.
      – Ты и на следующую ночь задумала какую-нибудь новую эскападу? – осведомился он. – Или можно надеяться на спокойный вечер дома?
      Лили виновато опустила голову и не ответила, хотя ее так и подмывало напомнить ему о том, что она предупреждала его. Разве она не говорила ему, что из нее не получится обычная жена? Искоса глянув на его мрачное лицо, она попыталась подавить в себе всевозрастающее раздражение. Ей хотелось поблагодарить его, но почему-то слова не шли у нее с языка.
      – Поехали? – бросил Алекс. Лили прикусила губу и задумалась.
      – Алекс, – наконец сказала она, – ты, наверное, уже сожалеешь о том, что женился на мне?.. – Ее голос предательски задрожал.
      – Я сожалею о том, что ты ослушалась меня и подвергла себя опасности.
      В другое время она бы принялась горячо ратовать за равноправие и свободу женщины, но воспоминания о его внезапном появлении во дворе конюшни и чудесном спасении еще были свежи, поэтому она ответила с непривычной для нее мягкостью:
      – Мне ничего другого не оставалось. Нужно было уладить кое-какие дела.
      – Ты не была должна Крейвену, – ровным голосом произнес Алекс. – Ты отдала пять тысяч кому-то другому. – Он увидел, как она кивнула, и его губы плотно сжались. – Во что ты ввязалась, Лили?
      – Жаль, что ты спросил, – жалобно прошептала она. – Я не хочу лгать тебе.
      Его голос был глухим и скрипучим:
      – А почему бы тебе не довериться мне?
      Лили все наматывала и наматывала повод на руку, не решаясь повернуться лицом к мужу.

* * *

      Взяв бутылку бренди, Алекс задумался. Его взгляд был устремлен во мрак библиотеки. Лили находилась наверху и готовилась ко сну. Совершенно ясно, что она чего-то боится. Ни время, ни терпение не заставят ее раскрыться. Алекс не знал, как добиться ее доверия. Каждый раз, глядя ей в глаза, он чувствовал, что Лили напряжена, как скрученная пружина. И дело было не в деньгах. Он ясно дал ей понять, что она вправе пользоваться всем его солидным состоянием, однако это не помогло. Он-то по глупости надеялся, что выражение отчаяния чудесным образом исчезнет из ее глаз, как только она разделается с долгом. Сегодняшнюю выходку никак нельзя считать очаровательной или бездумной. Это был бунт против какого-то тяжелого бремени, камнем лежащего у нее на душе. Ему были хорошо известны все признаки того, как человек пытается убежать от тоски. Он сам потратил на это целых два года.
      Алекс поставил бутылку, так и не налив бренди, и потер глаза. Внезапно он насторожился, спиной почувствовав присутствие Лили. Он услышал, как она тихо произнесла его имя, и его бросило в жар.
      Он повернулся к ней. На ней была тонкая батистовая сорочка, черные волосы падали непокорными завитками.
      Она выглядела робкой, маленькой и чрезвычайно соблазнительной.
      Взгляд Лили упал на бутылку рядом с Алексом.
      – Ты решил выпить?
      – Нет. – Он провел рукой по волосам и со скрытым нетерпением спросил:
      – Что ты хочешь? Она не могла сдержать улыбки:
      – Это наша первая брачная ночь.
      Ее слова заставили его забыть обо всем. Он помнил очертания ее фигуры, сейчас скрытой под тонким батистом, ощущение ее тела под собой. Вожделение огнем разлилось по венам, но он продолжал сохранять безразличный вид. Ему хотелось услышать те самые слова от нее, заставить ее вслух сказать о том, зачем она искала его.
      – Да, – бесстрастно подтвердил Алекс.
      Его вид немного встревожил Лили. Она подняла руку и принялась накручивать на палец прядь волос, не подозревая, что этот жест полон умопомрачительного очарования.
      – Вы устали, милорд?
      – Нет.
      Она храбро продолжала, хотя в ее голосе все явственнее звучало замешательство:
      – Вы намерены в ближайшее время отойти ко сну?
      Алекс подошел к ней.
      – А вы хотите этого?
      Она потупилась.
      – Я была бы не против, если бы вы решили…
      – Ты хочешь, чтобы я лег с тобой в постель? – Алекс взял ее за талию.
      Лили почувствовала, что краснеет.
      – Да, – выдавила она из себя и в следующее мгновение ощутила его губы на своих губах.
      Тихо вскрикнув, она приникла к нему. Безмолвный призыв ее тела распалил его. Он подхватил ее на руки, отнес наверх и снял с нее сорочку. Затем Лили принялась раздевать его. Незнакомая с мужской одеждой, она никак не могла справиться с пуговицами на брюках. С его помощью она все же расстегнула их. Он судорожно втянул в себя воздух, когда ее рука скользнула по его голому животу.
      Опрокинув Лили на кровать, он начал медленно целовать ее, лаская нежные груди, тонкую талию, плоский живот. Лили чувствовала себя более раскрепощенной, чем в их прошлые ночи, поэтому дала своим рукам большую свободу.
      Трепет, волнами пробегавший по телу Лили, еще сильнее распалил Алекса, и он со стоном впился в ее губы, а руку просунул ей между бедер. Лили с готовностью раздвинула ноги и приподняла бедра, как бы подставляя себя под его ладонь. Его пальцы неторопливо проникали во влажные глубины, а потом толчком ворвались в нее. Лили изгибалась в такт движению его пальцев, а он целовал ее в шею и плечи. Наконец он убрал руку и пошире раздвинул ей ноги.
      – Открой глаза! – страстно прошептал он, глядя ей в лицо. – Посмотри на меня.
      Ее веки, опушенные густыми ресницами, поднялись.
      Он вошел в нее, и ее глаза расширились. Приподняв руками ее бедра, он проник еще глубже и задвигался в настойчивом ритме. Лили гладила его по мускулистой спине, и чем жарче разгоралась ее страсть, тем сильнее ее ногти впивались в его кожу. Он прижался колючей щекой к ее щеке и сбивчиво шептал, как она красива, как она желанна… как он любит ее. Лили не верила своим ушам, однако это не мешало ей все стремительнее погружаться в шелковистое облако наслаждения. В ее душе зажигались непередаваемые чувства.
      Алекс на мгновение задержал дыхание, а потом резко выдохнул и в сладостных судорогах рухнул на Лили. В комнате воцарилась тишина, напряженная, давящая. Лили лежала с закрытыми глазами, в ее сознании вихрем проносились мысли. «Я люблю тебя…» Не может быть! Это всего лишь минутная слабость. Тетя Салли однажды обмолвилась, что нельзя придавать значения словам мужчины, охваченного страстью. Тогда Лили не поняла истинного смысла этого совета.
      Наконец Алекс пошевелился. Решив, что он переворачивается на другой бок, Лили, которая обнимала его за шею, притворилась спящей. Однако Алекс все же попробовал выбраться из кольца ее рук. Она что-то пробормотала, якобы во сне, и еще сильнее прижалась к нему. К ее облегчению, Алекс затих, и вскоре она почувствовала, как вздымается и опускается его грудь. Интересно, почему он дышит так часто? Наверняка он помнит свои слова. Наверное, теперь сожалеет об этом.
      Но Господи, как же ей хочется, чтобы это было правдой!
      Лили встревожили собственные мысли. "Он заслуживает лучшую жену, чем она, чистую, невинную, безгрешную. Если он все же что-то испытывает по отношению к ней, так только потому, что не знает ее истинной сущности. А когда узнает о незаконнорожденной дочери, то бросит. И тогда, если, конечно, она позволит себе полюбить Алекса, ее сердце разобьется на тысячи осколков.

* * *

      – Несомненно, у вас нет желания выслушивать мои замечания по поводу вашей безнадежно пошлой выходки, – сурово проговорила леди Лайэн, глядя на новобрачных с видом гувернантки, которая застала свою воспитанницу целующейся с кавалером.
      У леди Лайэн, изысканной дамы с блестящими серебристо-седыми волосами и открытым взглядом голубых глаз, была безукоризненная фигура, благодаря которой в молодости она слыла первой красавицей.
      Алекс с виноватым видом пожал плечами:
      – Но, тетя, правда заключается в том…
      – Не пытайся рассказывать мне, как обстояло дело, несносный мальчишка! Я достаточно наслушалась сплетен, с меня довольно!
      – Да, тетя Милдред, – в десятый раз покорно повторил Алекс, тайком взглянув на свою жену.
      Они находились в особняке лорда Хэмптона Лайэна на Брук-стрит, в гостиной, отделанной в золотых и зеленых тонах. Лили сидела на краешке стула, уставившись на сложенные на коленях руки. Алекс, который впервые видел ее такой смиренной, едва сдерживал улыбку. Он заранее подготовил ее к этой встрече. И не ошибся в своих предположениях: его тетушка уже добрую четверть часа читала им нотацию.
      – Азартные игры, распущенное поведение, появление в чем мать родила и прочие одному Богу известные выходки! – сердито продолжала леди Лайэн. – Все это вы выставили на суд света и теперь слывете неисправимыми грешниками. И ты, Александер, ответствен за это не меньше, чем твоя жена. Твоя роль в скандале столь же предосудительна. Вернее, даже более. Как ты посмел поступиться своей безупречной репутацией и опорочить свою фамилию? – Она покачала головой и устремила на него гневный взгляд. – Единственный ваш мудрый поступок – это прийти ко мне со своими затруднениями. Хотя я подозреваю, что уже слишком поздно вырывать вас из клыков общественного порицания. Снова открыть для вас двери гостиных – это ли не тяжелейшее испытание в моей жизни, самая суровая проверка моих способностей!
      – Мы верим в тебя, тетя Милдред, – виновато пробормотал Алекс. – Только тебе это под силу.
      – Ты прав, – милостиво согласилась с ним леди Лайэн.
      Лили поднесла руку к губам, чтобы скрыть улыбку. Ей доставляло огромное удовольствие наблюдать за тем, как журят ее мужа. Хотя леди Лайэн и отчитывала Алекса, как провинившегося школьника, было видно, что она обожает его.
      Леди Лайэн с подозрением посмотрела на Лили.
      – Я так и не поняла, почему мой племянник женился на вас, – заявила она. – Ему следовало бы жениться на вашей благовоспитанной сестре, а вас сделать своей любовницей.
      – Не могу не согласиться с вами, – впервые за все время заговорила Лили. – Я была полна желания стать его любовницей. Это было бы более разумно. – Она мило улыбнулась Алексу, словно не замечая его сердитого взгляда. – Полагаю, он принудил меня к замужеству с ним потому, что задался целью переделать меня. По-видимому, он ошибочно считает, будто способен на это. – Она возвела глаза к небу. – Одному Господу известно, почему вдруг это пришло ему в голову…
      В глазах леди Лайэн зажегся живейший интерес.
      – Гм… Теперь я понимаю, что привлекло его. Вы очень живая. Не сомневаюсь, что вы к тому же остроумны и находчивы. Но в то же время…
      – Спасибо, – скромно проговорила Лили, помешав леди Лайэн начать новую серию обвинений. – Леди Лайэн, я благодарна вам за стремление помочь нам своим влиянием. Однако… что касается нашего возвращения в уважаемые круги… – Она решительно замотала головой. – Это невозможно.
      – Вот как? – холодно произнесла пожилая дама. – Тогда позвольте сообщить вам, милая, что это вполне возможно и будет сделано. Если, конечно, вам удастся удержаться от очередной скандальной выходки!
      – Она не удержится, – поспешно вмешался Алекс. – Кстати, и я тоже, тетя Милдред.
      – Отлично! – Леди Лайэн жестом приказала горничной подать подставку для написания писем. – Я начинаю свою кампанию! – Должно быть, точно таким же тоном отдавал приказы Веллингтон при Ватерлоо. – А вам остается только строго придерживаться моих наставлений.
      Алекс подошел к тетке и поцеловал ее в морщинистый лоб.
      – Я знал, что мы сможем положиться на тебя, тетя Милдред.
      – Льстец! – отмахнулась она от него и поманила к себе Лили. – Ты можешь поцеловать меня, детка.
      Лили покорно прижалась губами к напудренной щеке.
      – Теперь, посмотрев на тебя, – продолжала леди Лайэн, – я уверена, что все сплетни о тебе ложны. Развратный образ жизни всегда оставляет отпечаток на лице, ты же выглядишь значительно свежее, чем я ожидала. – Она прищурилась. – Если одеть тебя в подходящий туалет, то ты вполне сойдешь за женщину с более-менее хорошим характером.
      Лили присела в реверансе.
      – Спасибо, – с подозрительной кротостью ответила она.
      – Кроме того, твои глаза… – неодобрительно заключила леди Лайэн. – Темные, варварские, озорные. Возможно, ты найдешь какой-нибудь способ обуздать их выражение.
      Алекс обнял Лили за талию и с горячностью запротестовал:
      – Довольно обсуждать ее глаза, тетя. Они ее главное достоинство. – Он ласково посмотрел на жену. – Я очень неравнодушен к ним.
      Лили подняла к нему лицо, и ей показалось, будто она погружается в транс. Алекс словно приковывал ее к себе. Она прерывисто задышала, покачнулась, но он поддержал ее своими сильными руками. Почувствовав на себе заинтересованный взгляд леди Лайэн, Лили попыталась отвернуться от Алекса, но не смогла. Ей оставалось беспомощно ждать, когда он, освободит ее от своих чар. Наконец он убрал руки с ее талии.
      Леди Лайэн нарушила молчание, и ее голос звучал резче, чем раньше:
      – Оставь нас одних, Александер!
      Алекс нахмурился:
      – Тетя, боюсь, у нас больше нет времени на разговоры.
      – Не беспокойся, – сухо произнесла леди Лайэн. – Старый дракон не съест твою очаровательную женушку. Я просто хочу дать ей один совет. Поди сюда, детка. – Она похлопала по дивану рядом с собой.
      Стараясь не смотреть на мужа, Лили села. Создавалось впечатление, будто леди Лайэн нравится дразнить племянника.
      – Ясно, что он не выносит никакой критики в твой адрес, – с усмешкой заметила она.
      – Он допускает критику только со своей стороны.
      К удивлению Лили, гранд-дама неожиданно смягчилась и рассмеялась:
      – Мой любимый племянник! Самый образцовый представитель семейства! Он достоин похвалы гораздо больше, чем мой очаровательный, но испорченный сын, этот бездельник Росс. Ты никогда в полной мере не осознаешь, как тебе повезло, что ты заполучила Александера. Хотя для меня до сих пор загадка, как тебе это удалось.
      – Для меня тоже, – призналась Лили.
      – Не важно. Благодаря тебе он сильно изменился, – задумчиво проговорила леди Лайэн. – Кажется, я видела его таким беззаботным только в детстве, когда еще были живы его родители.
      Польщенная Лили опустила глаза долу, чтобы леди Лайэн не догадалась, как подействовали на нее ее слова.
      – Но когда он обручился с Каролиной Уитмор…
      – Позволь мне рассказать тебе кое-что об этой американке, – нетерпеливо перебила ее пожилая дама. – Эта девушка была красивым, беззаботным существом, склонным к романтике и безрассудству. Конечно, она была бы подходящей женой Александеру. Но мисс Уитмор не понимала сложности его характера, да и не стремилась к этому. – В ее голубых глазах затаилась грусть. – Ей никогда бы не удалось оценить ту любовь, которую он мог бы подарить ей. Необыкновенная глубина чувств – вот отличительная черта всех мужчин из семейства Рейфордов. – Помолчав, она добавила:
      – Их возлюбленные получают безграничную власть над ними. Они дают им эту власть по доброй воле. Их любовь граничит с одержимостью. Мой брат Чарлз, отец Александера, умер по собственной воле, когда скончалась его жена. Мысль о том, что придется жить без нее, была для него невыносима. Ты знаешь об этом?
      – Нет, мэм, – удивленно проговорила Лили.
      – Александер ничем не отличается от него. Разлука с любимой – будь то смерть или предательство – оказала бы на него такое же влияние.
      – Леди Лайэн, – изумленно воскликнула Лили, – думаю, вы преувеличиваете! Его чувства ко мне не так глубоки. То есть он не…
      – Ты не так сообразительна, как я думала, детка, если еще не поняла, что он любит тебя.
      Лили, охваченная смятением и каким-то другим, более глубоким и сложным чувством, устремила на нее изумленный взгляд.
      – Сейчас молодежь значительно бестолковее, чем в дни моей юности, – едко заметила леди Лайэн. – Закрой рот, детка, иначе залетит муха.
      Ехидный тон леди Лайэн напомнил Лили о тете Салли, хотя Салли всегда была более чудаковатой, чем эта элегантная матрона.
      – Мэм, вы сказали, что хотите дать мне совет…
      – О да! – Леди Лайэн многозначительно усмехнулась. – Я слышала о твоих диких выходках. По правде говоря, ты напоминаешь мне меня самое в молодости. Я была хорошенькой жизнерадостной девушкой с отличной фигурой. Когда я выходила замуж, на моем счету были сотни разбитых сердец, чем ужасно гордилась моя мать. Я не испытывала особого желания обзавестись повелителем и хозяином. Тем более когда у моих ног был весь Лондон. Цветы, стихи, поцелуи украдкой… – Она улыбнулась своим воспоминаниям. – Это было восхитительно! Разумеется, я считала вопиющей несправедливостью жертвовать всем этим ради брака. Однако, выйдя замуж за лорда Лай-эна, я сделала одно открытие: любовь достойного мужчины стоит того, чтобы чем-то пожертвовать.
      Ни с кем, кроме Салли, Лили не вела таких откровенных бесед. И вот сейчас она решилась немного облегчить душу и, подавшись вперед, призналась:
      – Леди Лайэн, у меня вообще не было желания выходить замуж. Я слишком долго была независима. Мы с Алексом не дадим друг другу спуску. Мы оба слишком упрямы. Это классический мезальянс.
      Леди Лайэн, кажется, поняла ее опасения.
      – Подумай вот о чем… Ты так нужна моему племяннику, что он согласен подвергнуть себя порицанию и насмешкам со стороны света. Для человека гордого это большая уступка. Было бы хуже, если бы ты вышла замуж за мужчину, который своими ухаживаниями за тобой выставляет себя на посмешище.
      Лили встревоженно нахмурилась.
      – Он никогда не будет посмешищем! – с нажимом произнесла она. – Я никогда не сделаю ничего, что могло бы поставить его в щекотливое положение. – Тут она вспомнила свою поездку в Ковент-Гарден, старого циркового медведя и похолодела. Со свадьбы не прошло и дня, а она уже успела навлечь на себя неприятности. – Проклятие! – не сдержалась она.
      К ее удивлению, леди Лайэн улыбнулась:
      – Тебе это, разумеется, будет нелегко. Впереди тебя ждет борьба, но эта борьба стоит затраченных усилий. И наблюдать за этой борьбой будет необычайно интересно. Думаю, со мной согласятся многие.

* * *

      Леди Лайэн добилась того, чтобы молодоженов пригласили на несколько закрытых вечеров. Там тихо и благопристойно было объявлено об их свадьбе. Естественно, скандала избежать не удалось, особенно если вспомнить подробности «ухаживания», ставшие достоянием всего Лондона. Однако леди Лайэн удалось немного смягчить недовольство. По ее настоянию на этих приемах Лили появлялась только в скромных туалетах и общалась лишь с вдовами и замужними дамами.
      Лили крайне изумило, что мужчины, с которыми она играла в карты, пила, шутила и обменивалась дружескими колкостями в клубе Крейвена, отнеслись к ней с почтением. Иногда кто-нибудь из пожилых джентльменов подмигивал ей с таким видом, будто их связывала общая тайна. Что же касается их жен, то они были с ней дружелюбны, но не более того. Однако никто не осмелился открыто оскорбить ее, так как леди Лайэн и ее почтенные приятельницы всегда находились рядом. Помогло также и то, что теперь у Лили был важный титул и не менее важное состояние.
      После каждого удачного приема Лили становилась все более признанной. Она не могла не заметить, что окружающие смотрят на нее по-другому, что к ней относятся уважительно и внимательно. Те аристократы, которые долгие годы ограничивались холодной вежливостью, теперь осыпали ее комплиментами и выражали свое восхищение, как будто она всегда была всеобщей любимицей.
      Дома Лили давала волю своему возмущению и называла подобное превращение в респектабельную даму унизительным, что чрезвычайно забавляло Алекса.
      – Меня выставляют для их освидетельствования, – однажды сказала она ему, когда они просматривали список приглашений. – Как пони с лентами, вплетенными в хвост. «Смотрите все, она не такая дикая и вульгарная, как мы боялись!..» Я искренне надеюсь, что эти усилия оправдают себя, милорд.
      – Неужели это для тебя такое суровое испытание? – сочувственно спросил Алекс. Его серые глаза искрились смехом.
      – Нет, – вынуждена была признать Лили. – Я хочу преуспеть. Мне жутко при мысли о том, что сделает со мной тетя Милдред, если я не оправдаю ее ожиданий.
      – Ты нравишься ей, – заверил ее Алекс.
      – Да? И поэтому она все время высказывается по поводу моего поведения, моих глаз и нарядов? К примеру, на днях она заявила, что я выставляю напоказ свою грудь. Господи Боже мой, да моя грудь не стоит и разговоров!
      Брови Алекса сошлись на переносице.
      – У тебя очень красивая грудь.
      Лили уныло посмотрела на свои небольшие торчащие груди.
      – В детстве мама всегда заставляла меня поливать грудь холодной водой, чтобы она росла. Но этого не произошло. А вот у Пенелопы грудь действительно красивая.
      – Никогда не замечал, – проговорил Алекс, отбрасывая карточки с приглашениями и обнимая Лили.
      Однако она со смехом вывернулась из-под его руки.
      – Алекс! С минуты на минуту придет лорд Фэкстон, чтобы обсудить свой законопроект.
      – Подождет…
      Алекс поймал ее за талию и опрокинул на диван. Рассмеявшись, Лили принялась вырываться.
      – А что, если Бертон проведет его сюда и он застанет нас?
      – Бертон слишком опытен для этого.
      – Кстати, милорд, меня удивляет ваша гордость за него. – Она толкнула Алекса в плечо и попыталась выскользнуть из-под него. – Впервые вижу, чтобы кто-то был так привязан к своему дворецкому.
      – Он лучший дворецкий в Англии, – заявил Алекс, водворяя ее на место.
      Для миниатюрного сложения Лили была очень сильной. Она предприняла новую попытку высвободиться. Алекс поддался, но в последний миг завел ее руки за голову и начал гладить ее.
      – Алекс, отпусти меня, – прошептала Лили. Он дернул за ее корсаж.
      – Только после того, как ты убедишься в своей красоте.
      – Я и так знаю, что я красива. Восхитительна!.. А теперь перестань! – Лили вскрикнула, когда услышала треск лопающейся ткани.
      Пристально глядя ей в лицо, Алекс продолжал рвать платье, пока не обнажил ее грудь. Он нежно обвел пальцем вокруг сосков, и Лили затрепетала от наслаждения. В его глазах вспыхнуло жаркое пламя, и игривость Лили исчезла, уступив место страсти.
      – Милорд, мы могли бы подождать. Важно, чтобы… – Желание спутало ее мысли, она едва помнила, о чем хотела сказать. – Важно встретить Фэкстона, когда он приедет…
      – Нет ничего важнее тебя!
      – Будь благоразумным…
      – Я благоразумен. – Он немного втянул в рот сосок, а потом выпустил его и стал целовать ее грудь.
      Лили дрожала под его губами, металась из стороны в сторону, прикованная к дивану его сильной рукой, сжимавшей ее запястья. Алекс поднял ее юбку, и она через чулок ощутила тепло его ладони.
      – Я ни одну женщину не желал так, как тебя, – проговорил он. Его губы скользнули по ее шее и остановились на мочке уха. – Мне хочется мучить тебя. Я люблю твою грудь, твой рот, все в тебе! Ты веришь мне? – Лили молчала, и он коснулся губами ее рта, требуя ответа. – Ты веришь мне?
      Сквозь обволакивающий туман страсти Лили услышала стук в дверь. Ее сознание отказывалось принимать этот звук, но Алекс насторожился, поднял голову и, дождавшись, когда выровняется дыхание, крикнул:
      – Да?
      Из-за двери раздался приглушенный голос Бертона:
      – Милорд, там прибыли посетители, все одновременно.
      Алекс нахмурился:
      – Сколько? И кто?
      – Лорд и леди Лоусон, виконт и леди Стэмфорд, мистер Генри и господин, назвавшийся его учителем.
      – Все семейство? – ужаснулась Лили. Алекс удрученно вздохнул:
      – Генри должен был приехать только завтра… верно?
      Лили лишь покачала головой.
      – Проводите их всех в нижнюю гостиную, Бертон, и скажите, что я сейчас выйду к ним, – крикнул Алекс.
      – Да, милорд.
      Лили, сгоравшая от неутоленной страсти, вцепилась в его плечи.
      – Нет… – застонала она.
      – Мы продолжим позже, – проговорил Алекс, гладя ее по пунцовой щеке. Разъяренная сверх всякой меры, Лили схватила его руку и прижала ее к своей груди. Он со смехом обнял ее и с наслаждением вдохнул аромат волос. – Они захотят остаться на ужин.
      Лили издала протестующий возглас.
      – Отправь их домой! – потребовала она, хотя знала, что это невозможно. – Я хочу остаться с тобой наедине.
      Улыбнувшись, Алекс погладил ее по спине.
      – У нас впереди тысячи ночей. Обещаю!
      Лили молча кивнула, однако ее охватило отчаяние. Он дает такие обещания, не зная, что она скрывает от него. Ее тайна разлучит их навсегда.
      Алекс оглядел разорванный корсаж платья и поцеловал Лили в ложбинку между грудей.
      – Я бы на твоем месте переоделся, – прошептал он. Лили трепетно изогнулась, кожей почувствовав его жаркое дыхание. – Хотя в таком виде ты более привлекательна. Только я сомневаюсь, что твоя мать одобрит этот наряд.

* * *

      Лили оделась в свое любимое платье: облегающее, из гипюра на темно-красном шелковом чехле, с газовыми рукавами, сквозь которые были видны ее изящные руки.
      Казалось, что при каждом шаге шелк вспыхивает. Это был наряд искусительницы, далекий от стиля, одобренного тетей Милдред. Однако он как нельзя лучше подчеркивал ее достоинства, поэтому Лили решила носить его дома.
      Алекс, который не мог отвести от нее глаз, полностью согласился с ней.
      – Лили! – с горячностью воскликнула леди Тотти, когда Лили вошла в комнату. – Моя любимая, дорогая доченька, моя очаровательная детка! Я должна была срочно увидеть тебя. Ты так осчастливила свою дорогую мамочку, я так довольна и горда. Стоит мне подумать о тебе, как я начинаю плакать…
      – Здравствуй, мама, – сдержанно проговорила Лили, обняв Тотти и бросив многозначительный взгляд на Пенелопу и Закари.
      При виде этой пары она очень обрадовалась. Пенни, стоявшая рядом с Закари, так и сияла. Закари, в глазах которого явственно читался вопрос, тоже выглядел счастливым.
      – Мы с трудом поверили в услышанное, – сказал он, подходя к Лили и обнимая ее. – Мы должны были приехать, дабы убедиться, что с тобой все в порядке.
      – Разумеется, со мной все в порядке! – воскликнула Лили и, натолкнувшись на его внимательный взгляд, смущенно зарделась. – Все произошло очень быстро. У лорда Рейфорда довольно напористый стиль ухаживания, если не сказать больше…
      – Должен согласиться с тобой, – задумчиво произнес Закари. – Ты никогда не выглядела такой красивой.
      – Лорд Лоусон! – Алекс решительно подошел к своему тестю и пожал его руку. – Заверяю вас, что позабочусь о вашей дочери и обеспечу ее благополучие.
      Сожалею, что у нас не хватило времени испросить вашего разрешения. Надеюсь, вы простите нас за поспешность и благословите наш союз?
      Скривившись, Джордж Лоусон молча уставился на него. И тот и другой прекрасно понимали, что Алекс не нуждается в одобрении тестем своего брака. Возможно, именно тяжелый взгляд Алекса заставил Джорджа произнести слова благословения. Как бы то ни было, он с необычной для него теплотой ответил:
      – Я благословляю вас, лорд Рейфорд, и искренне желаю, чтобы ваша семейная жизнь протекала в радости и согласии.
      – Спасибо. – Алекс притянул к себе Лили, вынуждая ее приблизиться к отцу.
      Лили осторожно подняла глаза на отца.
      – Спасибо, папа, – тихо произнесла она. К ее удивлению, отец взял ее руки в свои – это было одно из редких неожиданных проявлений его чувств к дочери.
      – Я действительно желаю вам обоим счастья, что бы ты ни думала, дочь!
      Улыбнувшись, Лили сжала его руки, ее глаза увлажнились.
      – Я верю тебе, папа…
      – Моя очередь! – раздался детский голос. Лили рассмеялась, увидев, как Генри, распихивая всех, устремился к ней. – Теперь ты моя сестра! – воскликнул он, крепко обнимая ее. – Мне так хотелось снова увидеть тебя. Я знал, что Алекс женится на тебе. Всей кожей чувствовал! Теперь я буду жить с вами, и ты снова отведешь меня к Крейвену, и мы будем скакать верхом, охотиться, ты будешь учить меня мошенничать в картах и…
      – Ш-ш… – Лили зажала ему рот и искоса посмотрела на Алекса. – Больше ни слова, Генри, иначе твой брат подаст на развод.
      Не обращая внимания на ошеломленные взгляды родственников, Алекс поправил ей волосы и чмокнул в щеку.
      – Никогда, – уверенно заявил он, и Лили на секунду позволила себе поверить в это.
      – Лорд Рейфорд, – степенно произнес Бертон, протягивая Алексу белую карточку, – прибыл лорд Фэкстон.
      – Проводите его сюда, – со смехом велела Лили. – Возможно, ему захочется остаться на ужин.

* * *

      Ужин затянулся и проходил очень оживленно.
      В общей беседе затрагивались самые разнообразные темы: от законопроекта, предложенного лордом Фэкстоном, до достижений мистера Редберна, учителя Генри, сдержанного, но вызывающего симпатию человека, увлеченного историей и языками. Лили показала себя великолепной хозяйкой, умеющей направить беседу в нужное русло. Она без особого труда добилась того, чтобы все гости чувствовали себя уютно и никто не был обойден вниманием. Алекс, сидевший на противоположном конце стола, наблюдал за ней с гордостью. Внутреннее напряжение – пусть только на один вечер – отпустило ее, и она держалась спокойно и естественно, ослепляя его своим очарованием, как солнечным светом. Она смутилась только один раз, когда встретилась с ним взглядом и между ними проскочила опаляющая душу искра страсти.
      Пока джентльмены смаковали отменное бургундское, Пенелопа оттащила Лили в укромный уголок.
      – Лили, мы с изумлением услышали, что ты вышла за лорда Рейфорда. Только подумать, из всех мужчин именно за него! Мама едва не упала в обморок. Честное слово, мы все думали, что ты его ненавидишь!
      – Я тоже так думала, – призналась Лили.
      – Ну и что же произошло?
      Лили с усмешкой пожала плечами:
      – Трудно объяснить.
      – Лорда Рейфорда невозможно узнать. Такой любезный, все время улыбается. По его взгляду можно решить, что он боготворит тебя! Но почему ты вышла за него так неожиданно? Ничего не понимаю!
      – И никто не понимает, – заверила ее Лили. – Меньше всего я. Пенни, не будем говорить о моем замужестве. Расскажи-ка лучше о себе. Ты счастлива с Заком?
      Пенни взволнованно вздохнула:
      – Больше, чем ожидала. Каждое утро я просыпаюсь и боюсь, что все это окажется чудесным сном. Звучит глупо, я знаю…
      – Вовсе нет, – возразила Лили. – Это замечательно. – Неожиданно она озорно улыбнулась. – Расскажи мне о побеге. Зак держался уверенно или изображал из себя робкого краснеющего жениха? Ну же, со всеми леденящими душу подробностями…
      – Лили! – покраснев, запротестовала Пенелопа. После секундного колебания она наклонилась к сестре и приглушенным голосом заговорила:
      – Когда мама и папа ушли к себе, Зак с помощью слуг пробрался в дом. Он поднялся в мою комнату, обнял меня и сказал, что я буду его женой и он не допустит, чтобы я жертвовала собой ради семьи.
      – Молодец! – одобрила Лили.
      – Я побросала кое-какие мелочи в саквояж и вместе с Заком спустилась вниз, где ждала карета. О, Лили, я так боялась, что все раскроется! Мама и папа в любой момент могли обнаружить мое отсутствие, лорд Рейфорд мог неожиданно вернуться…
      – Нет, – возразила Лили, – я позаботилась о том, чтобы занять лорда Рейфорда.
      Глаза Пенелопы расширились от любопытства.
      – Что, ради всего святого, ты с ним сделала?
      – Не спрашивай, дорогая. Скажи мне только одно: Зак повел себя как джентльмен и терпел, пока вы не добрались до Гретна-Грин, или же овладел тобой в первой придорожной гостинице?
      – Какой ужасный вопрос! – возмутилась Пенелопа. – Ты же прекрасно знаешь, что Закари даже в голову не придет обмануть женщину! Естественно, он спал в кресле возле камина.
      Лили скорчила гримасу.
      – Безнадежно! – рассмеялась она. – Вы оба безнадежно благородны.
      – Кстати, и лорд Рейфорд тоже, – заметила Пенелопа. – По-моему, он еще строже следует правилам приличия, чем Закари. Окажись вы в нашем положении, я уверена, лорд Рейфорд повел бы себя благопристойно и воспитанно.
      – Возможно, – пробормотала Лили и усмехнулась. – Однако, что бы ты, Пенни, там ни предполагала… он не спал бы в кресле.

* * *

      Гости разъехались за полночь. Когда Генри и его учитель разошлись по своим комнатам, Лили обсудила кое-какие вопросы с прислугой и, убедившись, что все в порядке, вместе с мужем, чрезвычайно довольным вечером, поднялась в спальню. Алекс отпустил горничную и сам помог Лили раздеться.
      – Пенни так и сияет, – проговорила Лили, когда Алекс расстегивал ей крючки на платье. – Впервые вижу ее такой счастливой.
      – Она хорошо выглядит, – рассеянно отозвался Алекс.
      – Хорошо? Да она просто восхитительна! – Лили сняла платье и, оставшись в нижнем белье, села на край кровати и принялась снимать чулки. – Глядя на нее, я понимаю, какой несчастной она чувствовала себя с тобой, угрюмым и холодным. – Она соблазнительно улыбнулась и принялась расстегивать его рубашку. – Лучшее, что я сделала в своей жизни, – это вырвала ее у тебя.
      – Едва не убив меня при этом, – насмешливо проговорил Алекс, с интересом разглядывая вышитый шелковый чулок.
      – О, только не преувеличивай! Удар был очень легким. – Лили любовно погладила его по голове. – Мне была ненавистна мысль о том, чтобы причинить тебе боль. Просто я не видела другого способа остановить тебя. Ты упрям донельзя.
      Нахмурившись, Алекс снял рубашку, и взору Лили предстала его широкая, мускулистая грудь.
      – Ты могла бы найти более безобидный способ не пустить меня в Рейфорд-Парк.
      – Наверное, я могла бы соблазнить тебя. – Уголки ее губ приподнялись в улыбке. – Но в тот момент эта мысль не очень привлекала меня.
      Алекс продолжал раздеваться, задумчиво глядя на нее.
      – Я все еще не расплатился с тобой за ту ночь, – напомнил он, и его глаза блеснули.
      – Не расплатился? – удивилась Лили. Она сняла с себя сорочку и поспешно забралась под одеяло. – Ты хочешь сказать, что собираешься стукнуть меня бутылкой по голове?
      – Не совсем…
      Алекс лег рядом с ней и с наигранной грубостью прижал ее к подушкам. Лили начала со смехом вырываться, однако он держал ее крепко и целовал. Лили наслаждалась этой игрой, пока не почувствовала, что ее рука чулком привязана к кровати.
      – Алекс…
      Она не успела ничего понять, а вторая рука тоже оказалась привязанной. Ее смех оборвался, и она растерянно задергала руками.
      – Что ты делаешь? – испугалась она. – Прекрати! Отвяжи меня немедленно…
      – Еще рано.
      Алекс лег на нее и пристально посмотрел ей в глаза.
      Лили затрепетала от страха и возбуждения.
      – Алекс, не надо!
      – Я ничего тебе не сделаю, – успокоил он, легко касаясь ее губ. – Закрой глаза.
      Лили колебалась. Она угадывала чувственное обещание в его глазах, ощущала на себе вес его тела, наслаждалась нежным прикосновением его пальцев к шее. Ее веки медленно сомкнулись, и она со стоном сдалась. Его руки и губы заскользили по ее телу, разжигая в ней наслаждение и усиливая ощущение собственного бессилия ответить ему тем же. Эта сладкая пытка длилась до тех пор, пока Лили не взмолилась о пощаде. Она подставила себя ему, и их тела слились в едином порыве. Он входил в нее мощными толчками, а она обхватила его ногами за талию, дабы удерживать в себе. Наконец нараставшее в них вожделение достигло апогея, и оба потонули в яркой вспышке восторга и белого пламени. Вскрикнув, Лили забилась под Алексом и замерла, тяжело дыша.
      Придя в себя, Алекс распустил путы. Лили, пунцовая от смущения, обняла его за шею.
      – Зачем ты это сделал?
      – Я думал, – тихо ответил Алекс, медленно гладя ее, – что тебе будет интересно узнать, что при этом чувствуешь.
      Лили вспомнила, что когда-то сказала ему почти то же самое.
      – Алекс, я больше не хочу играть с тобой в игры…
      Она почувствовала его горячие губы на своей шее.
      – А что же ты хочешь? – хрипло спросил он. Лили сжала его голову в своих ладонях.
      – Я хочу быть твоей женой, – прошептала она и завладела его губами.

* * *

      Шли дни, и Лили обнаружила, что никак не может насытиться ласками своего мужа. Прежде она опасалась, что семейная жизнь будет тоскливой и скучной. Но оказалось, что она интересна и увлекательна. Алекс бросал ей вызов за вызовом и ставил в тупик, лишая возможности предугадать его поступки. Иногда он общался с ней в той же бодрой, дружелюбной манере, что и со своими знакомыми, когда ужинал с ними, играл в карты или спорил о политике. Он без колебаний брал ее с собой на верховые прогулки и охоту. Алекс гордился ее умом и открыто удивлялся ее умению вести дом. Лили объяснила ему, что в течение последних двух лет ей приходилось несладко, поэтому она постигла все тонкости экономии.
      Лили радовали похвалы Алекса, она была благодарна ему за то, что он уважает ее мнение. Ей нравилось, как он подталкивает ее на неподобающее леди поведение, а потом добродушно подшучивает. Однако бывали случаи, когда он приводил ее в замешательство, обращаясь с ней как с редким, хрупким цветком. Иногда он купал ее, а потом растирал полотенцем, как ребенка, и натирал ароматным маслом, пока ее кожа не начинала блестеть.
      Лили никогда так не баловали. После стольких лет борьбы с бедностью она не переставала удивляться тому, что кто-то заботится о ее благополучии. Стоило ей только высказать вслух какое-нибудь пожелание – будь то лошади, билеты в театр или просто нежность со стороны Алекса, – как оно тут же исполнялось. Когда у нее бывали кошмары, Алекс пробуждал ее поцелуями и гладил до тех пор, пока она не засыпала. Когда ей хотелось ублажить его в постели, он вооружался терпением и давал ей такие уроки эротики, которые возбуждали обоих. Сам же он в любовной игре проявлял удивительную изобретательность: то был диким и необузданным варваром, то ласковым и нежным соблазнителем. И в каком бы настроении он ни находился, Лили всегда испытывала безграничное удовлетворение после их близости. День за днем он разрушал ее защитную оболочку, делая ее мягкой, открытой и пугающе ранимой. И все же Лили была счастлива, счастливее, чем могла предположить.
      В мгновение ока Алекс мог превратиться из высокомерного пЪвелителя в нежного мужа, тем самым вызывая у Лили жгучее желание поделиться с ним самыми сокровенными тайнами, открыть ему то, о чем не знал никто на свете. Он видел ее насквозь, понимал, что под внешней самоуверенностью скрывается робкая, беззащитная душа. Сколько раз она порывалась рассказать ему о Николь, но страх мешал ей. Она слишком дорожила своей любовью к нему. И еще не была готова потерять его.
      Лили тщетно ждала весточки от Джузеппе, то и дело напоминая Бертону о том, что письмо должно быть передано ей немедленно. Она не раз возвращалась к мысли снова нанять мистера Нокса, дабы разыскать Николь, однако боялась, что это навсегда лишит ее возможности вернуть дочь. Единственное, что оставалось, – это ждать. Иногда, не выдержав гнетущей тоски, она срывала раздражение на окружающих, даже на Алексе. Однажды он ответил ей так резко, что она едва не расплакалась, и они поссорились. На следующее утро она не решалась поднять на него глаза, смущенная собственной вспышкой, и ужасно боялась, что он потребует объяснений. Но вместо этого Алекс притворился, будто ничего не произошло, был нежен и ласков. Лили поняла, что он идет на уступки исключительно ради нее – никому другому это не сошло бы с рук. Она не представляла, что могут существовать такие замечательные мужья: великодушные, отходчивые, заботливые.
      Но, как обнаружила Лили, у Алекса были свои недостатки. Он оказался чрезвычайно ревнивым и хмурился, стоило какому-нибудь джентльмену пристально посмотреть на нее или чуть дольше задержать ее руку в своей. Это забавляло ее, а также и его уверенность в том, что все мужчины Лондона должны волочиться за ней. Он прилагал все усилия, чтобы отдалить ее от своего кузена Роско Лайэна, который при каждой встрече очаровательно флиртовал с ней. Однажды на одном из роскошных балов Росс с видом голодной лисицы, увидевшей очаровательную курочку, схватил Лили за руку и осыпал поцелуями тыльную сторону ладони, чем очень рассмешил ее.
      – Леди Рейфорд, – выразительно вздохнул он, – ваша красота настолько ослепительна, что нам не нужен лунный свет. Я преклоняюсь перед ней.
      – Это я сейчас тебя преклоню, – мрачно произнес Алекс, резко вырывая руку жены из руки кузена.
      Росс одарил Лили обольстительной улыбкой:
      – Он не доверяет мне.
      – Я тоже, – проговорила Лили.
      Росс изобразил на лице смертельную муку.
      – Моя единственная мечта, мадам, – это один вальс с вами! – воскликнул он и добавил:
      – Я никогда не танцевал с ангелом.
      – Она обещала этот танец мне, – заявил Алекс и потащил Лили прочь от Росса.
      – А как насчет следующего? – крикнул вслед тот.
      – Она обещала мне все танцы! – бросил через плечо Алекс.
      Рассмеявшись, Лили, которая следовала за мужем в зал для танцев, предупредила его:
      – Алекс, я должна тебе кое-что сказать. Мама пыталась научить меня вальсировать плавно, но все оказалось бесполезным. Она утверждала, что я танцую, как необъезженная лошадь.
      – Неужели так плохо?
      – Поверь мне, именно так!
      Алекс решил, что Лили шутит, но потом, к своему удивлению, обнаружил, что она говорила правду. Ему потребовалось все его мастерство, чтобы удержать свою женушку в пределах круга и, что страшнее, помешать ей вести его.
      – Повторяй за мной, – сказал он, замедляя движения. Несмотря на все усилия, Лили никак не могла сделать шаг в нужном направлении.
      – Может, проще тебе повторять за мной? – простодушно предложила она.
      Наклонившись, он шепотом предложил ей вспомнить, как они в последний раз занимались любовью. Этот необычный совет вызвал у Лили смех. Она внимательно посмотрела на него и, сосредоточившись на приятных воспоминаниях, расслабилась и послушно исполнила все па.
      – Как у нас прекрасно получается! – воскликнула она.
      Алексу польстил ее восторг, и он протанцевал с ней еще несколько вальсов, чем вызвал недоумение окружающих, так как считалось старомодным открыто выражать свою любовь к жене. Однако Алекс, казалось, не обращал на это внимания. Что касается Лили, то ее изумляли надменные светские дамы, которые, прикрывшись веерами, завистливо высмеивали ухаживание графа за своей женой. Их собственные мужья не испытывали к ним излишне теплых чувств – если вообще хоть что-то испытывали, – а все ночи проводили в постелях любовниц. К удивлению Лили, даже Пенни заявила, что у Алекса обостренный собственнический инстинкт и что Закари никогда не искал ее общества так же настойчиво, как Алекс.
      – О чем ты с ним все время говоришь? – полюбопытствовала она, когда закончилось первое действие одной из последних пьес на Друри-лейн и они вышли прогуляться. – Как тебе удается заинтересовать его?
      Сестры стояли в фойе первого этажа и обмахивались веерами. Прежде чем Лили успела ответить, к ним присоединились леди Элизабет Бергли и миссис Гвинет Доусон, уважаемые молодые дамы, с которыми подружилась Лили. Особенно ей нравилась Элизабет, обладавшая прекрасным чувством юмора.
      – Я тоже должна услышать ответ! – со смехом объявила Элизабет. – Всех нас давно заботит один и тот же вопрос: как привязать к себе мужей? Что такого увлекательного он находит в твоих речах, дорогая?
      Лили пожала плечами и взглянула на Алекса. Он беседовал с мужчинами в противоположном конце зала. Казалось, он почувствовал ее взгляд, потому что сразу же повернул голову и улыбнулся ей.
      – Мы говорим обо всем, – наконец с усмешкой ответила Лили. – О бильярде, делах и Бентаме <Иеремия Бентам (1748-1832) – знаменитый английский философ, социолог, юрист.>. Я всегда без колебаний высказываю свое мнение, даже если это не нравится мужу.
      – Но нам не следует говорить с мужьями о политиках, в том числе и о мистере Бентаме, – возразила озадаченная Гвинет. – Для этого у них есть друзья.
      – Кажется, я допустила еще одну faux pas! <бестактность (фр.).> – рассмеялась Лили, сделав вид, будто ставит крестик в воображаемом списке. – Предосудительных разговоров о политиках больше не будет.
      – Лили, не уходи в сторону! – не отставала Элизабет, лукаво взглянув на нее. – Совершенно ясно, что лорду Рейфорду нравится подобное положение вещей. Возможно, мне тоже следует узнать у своего мужа, что он думает о делах и мистере Бентаме!
      Лили снова устремила взгляд в другой конец фойе. Неожиданно в толпе промелькнуло знакомое лицо, обрамленное, иссиня-черными волосами. Она мертвенно побледнела. Поморгав, Лили огляделась по сторонам, но видение исчезло. Она почувствовала, как кто-то осторожно взял ее за локоть.
      – Лили? – тревожно спросила Пенелопа. – Что-то случилось?

      Лили еще несколько секунд вглядывалась в толпу, а потом, сделав над собой усилие, улыбнулась и отрицательно покачала головой. Вряд ли это был Джузеппе. За последние годы он слишком опустился, чтобы показываться в таком обществе. Хоть он и аристократ, но его не впустили бы в театр во время спектакля для бомонда, разве только на представление для низших слоев.
      – Нет, Пенни, пустяки. Просто мне показалось, что я увидела знакомого.
      Ей удалось избавиться от неприятного осадка и в полной мере насладиться вторым действием, однако окончание спектакля вызвало у нее непередаваемое облегчение. Заметив странное выражение на ее лице, Алекс отклонил приглашения друзей встретиться после спектакля и вместе с женой вернулся в Свонз-Корт.
      Она устремила на Бертона пристальный взгляд, когда тот открыл им дверь и взял у Алекса цилиндр и перчатки. Точно так же она смотрела на дворецкого каждый раз, когда спрашивала его о письме для нее. В ответ на ее безмолвный вопрос Бертон едва заметно покачал головой. У Лили упало сердце. На сколько еще хватит ее терпения, сколько еще бессонных ночей ей предстоит провести в ожидании вестей о дочери? Она чувствовала, что ее силы на исходе.
      Лили попыталась завязать легкую беседу и обсудить пьесу, однако Алекс все равно почувствовал неладное. Она попросила налить ей немного бренди, но он велел горничной принести стакан горячего молока.
      Выпив молоко, Лили разделась и, забравшись в постель, уютно устроилась под боком у мужа. Он поцеловал ее, и она прижалась к нему. Алекс принялся страстно ласкать Лили, и тут она обнаружила, что любовная игра не находит отклика в ее душе. Такое случилось впервые. Алекс осторожно выразил свое недоумение, на что Лили покачала головой и с виноватым видом прошептала:
      – Я устала. Просто обними меня…
      Алекс вздохнул, а Лили, положив голову ему на плечо, отчаянно призывала к себе сон.
      Образ дочери не давал ей покоя в туманном мраке ночи. Лили звала ее по имени, тянулась к ней, но их все время разделяли два шага. Рядом раздался утробный смех, а за ним прозвучал злобный, насмешливый шепот: «Ты никогда не получишь ее… никогда… никогда…»
      «Николь!» – крикнула Лили и бросилась навстречу ребенку, широко раскрыв объятия. Она спотыкалась о какие-то ползучие растения, которые цеплялись за ее ноги, тянули вниз, мешали двигаться. Зарыдав от бессилия, она снова позвала дочь и в ответ услышала испуганный детский голосок: «Мама…»
      – Лили!
      Спокойный, размеренный голос проник сквозь завесу тумана. Она закачалась, замахала руками. Неожиданно рядом оказался Алекс, он твердой рукой прижимал ее к себе. Итак, у нее был кошмар. Обессиленная, она приникла к нему и вслушивалась в сильные, ровные удары его сердца. Спустя несколько минут Лили полностью проснулась и обнаружила, что они находятся не в кровати и даже не в спальне, а стоят у кованых перил на лестничной площадке. Она тихо вскрикнула. Значит, она снова ходила во сне.
      Алекс поднял ее голову. Его взгляд был отчужденным, голос – бесстрастным.
      – Я проснулся, а тебя не оказалось рядом, – спокойно сказал он. – Я нашел тебя на лестнице. Ты едва не упала… Что тебе снилось?
      С его стороны было бесчестно задавать вопросы, когда она еще не пришла в себя. Лили попыталась стряхнуть с себя остатки сна, напоминавшие похмелье.
      – Я хотела добраться до чего-то.
      – До чего?
      – Не знаю, – грустно произнесла она.
      – Я не в силах помочь тебе, если ты не доверяешь мне, – не отступал Алекс. – Я не могу защищать тебя от призраков или оберегать от кошмаров.
      – Я рассказала тебе все… что знаю.
      Наступила гнетущая тишина.
      – Я когда-нибудь говорил тебе, – холодно осведомился Алекс, – что ненавижу, когда мне лгут?
      Лили отвела взгляд. Она согласна была смотреть куда угодно – на стены, на ковер, – только не на него.
      – Прости…
      Ей хотелось, чтобы он ласкал и успокаивал ее, как делал всегда после ее кошмаров. Ей хотелось, чтобы он овладел ею и дал хоть на короткое время забыть обо всем, кроме испепеляющего огня внутри нее.
      – Алекс, отнеси меня в постель.
      Мягко, но равнодушно он отстранил ее от себя и повернул в сторону спальни.
      – Ступай. Я лягу попозже.
      Его отказ изумил Лили.
      – И чем же ты займешься? – тихо спросила она.
      – Почитаю. Выпью. Еще не знаю. – Не оглядываясь, Алекс начал спускаться вниз.
      Лили побрела в спальню и забралась под одеяло. Она была встревожена, ее мучили угрызения совести. Прошло некоторое время, прежде чем она сделала одно открытие.
      Уткнувшись лицом в подушку, она прошептала:
      – Возможно, вы, милорд, ненавидите, когда вам лгут, а вот я ненавижу лежать в пустой постели, причем гораздо сильнее, чем вы!

* * *

      Холодность сохранилась в их отношениях и на следующий день. Утром Лили в сопровождении одного только грума поехала кататься в Гайд-парк, а потом занялась письмами. Она терпеть не могла это занятие. Ей предстояло разобрать горы пригласительных открыток: это были извещения о небольших приемах, просьбы известить о ее приемных часах, приглашения на балы, обеды и музыкальные вечера. Кливленды приглашали их принять участие в тетеревиной охоте в Шропшире; Пакингтоны предлагали им остановиться в охотничьем домике на болотах; друзья звали их присоединиться к ним в Бате. Лили не знала, что ответить. Как она может принимать приглашения на будущее, если в этом будущем ей уже не будет места? Было очень соблазнительно притвориться, будто она навсегда останется женой Алекса, однако она одернула себя, напомнив, что все скоро закончится.
      Отложив приглашения в сторону, Лили бросила взгляд на стопку бумаг Алекса, лежавшую на столе. Сегодня утром, прежде чем уехать на собрание, посвященное очередным парламентским реформам, он сделал кое-какие заметки. Лили с улыбкой смотрела на твердые, уверенные буквы с четким наклоном. Постепенно смысл написанного стал доходить до нее. Это было письмо, адресованное одному из управляющих поместьем. Алекс приказывал, чтобы арендаторам разрешали заключать многолетние договоры аренды, которые выгодны им больше, чем дорогостоящие однолетние. Он также требовал, чтобы управляющий вырыл новые канавы и установил новые изгороди за счет Рейфордов. Лили в задумчивости разгладила загнувшийся уголок листка. Судя по тому, что она знала, такие землевладельцы, как Алекс – честные, порядочные, – были редкостью среди себялюбивых и жадных помещиков.
      Ее внимание привлекло еще одно письмо, и она быстро пробежала глазами текст.
      «… Касательно вашего нового обитателя, Поки, все ежемесячные расходы на его содержание на протяжении жизни животного я беру на себя. Если возникнет необходимость в каком-то особом питании для него, пожалуйста, дайте мне знать, и я позабочусь о том, чтобы продукты поставлялись своевременно. Я убежден в том, что животному будет обеспечен великолепный уход, однако я хотел бы время от времени лично проверять состояние медведя…»
      Лили улыбнулась, вспомнив, как несколько дней назад они приехали в Рейфорд-Парк, чтобы отправить Поки на новое местожительство. Генри все утро просидел перед клеткой в саду. Он был угрюм и подавлен, в то время как все слуги испытывали явное облегчение.
      – Неужели его обязательно надо отдавать? – спросил он, когда из дома вышла Лили. – Ведь с ним нет никаких проблем…
      – Там ему будет лучше, – ответила Лили. – И с него снимут цепь. Лорд Кингсли описал загон, который они соорудили для него. В тенистом, прохладном уголке, с крохотным ручейком.
      – Да, в загоне ему понравится больше, чем в клетке, – согласился Генри, почесывая медведя за ухом. Довольно вздохнув, Поки закрыл глаза.
      Неожиданно тишину нарушил спокойный голос Алекса:
      – Генри, отойди от клетки. Медленно и осторожно. Если я еще раз застану тебя у клетки, то задам такую трепку, что порка в Уэстфилде покажется тебе удовольствием!
      Генри подавил улыбку и послушно убрал руку. Лили тоже хотелось рассмеяться. Насколько ей было известно, Генри долгие годы угрожали поркой, однако его старший брат ни разу его пальцем не тронул.
      – Он совсем не опасный, – проговорил он. – Замечательный мишка, Алекс.
      – Этот «замечательный мишка» откусит тебе руку в один миг.
      – Он ручной и слишком старый, чтобы представлять опасность.
      – Это животное, – твердо заявил Алекс, – которое за свою жизнь видело мало добра от людей. И не имеет значения, что он стар. Как ты скоро узнаешь, малыш, возраст не меняет характер. Вспомни свою тетю Милдред.
      – А вот Лили гладит его, – возразил Генри. – Я сам видел сегодня утром.
      – Предатель, – проворчала Лили, бросив на него уничтожающий взгляд. – Я тебе это припомню! – Она с виноватым видом улыбнулась Алексу, но было поздно.
      – Ты гладила это чертово животное? – возмутился он, надвигаясь на нее. – И это после того, как я запретил тебе приближаться к нему?
      Поки поднял голову, глухо заворчал и уставился на людей.
      – Послушай, Алекс, – примирительно проговорила Лили, – мне было так жалко его…
      – Еще минута – и тебе станет жалко себя!
      Усмехнувшись, Лили метнулась в сторону, но Алекс успел ее схватить. Он приподнял ее, потом поставил на землю и прижал к себе. Он посмотрел на свою жену-бунтарку, и в его глазах вспыхнули веселые искорки.
      – Я научу тебя повиноваться мне, – с наигранной суровостью произнес он и поцеловал ее на глазах у Генри.
      Вспоминая тот день, Лили наконец поняла, какое чувство поднялось в ней в ту минуту. Это чувство зародилось при первой же встрече с Алексом, а потом росло и настойчиво тянулось к жизни.
      – Да поможет мне Господь, – прошептала она. – Я и в самом деле люблю тебя, Алекс Рейфорд.

* * *

      Лили тщательно готовилась к сегодняшнему балу, устроенному в честь шестидесятипятилетия леди Лайэн. Ожидалось шестьсот гостей, большая часть которых ради такого случая согласилась приехать из своих загородных резиденций. Представив себя на балу под сотнями придирчивых взглядов, Лили решила надеть новое платье от Моники, скромное, но изящное и очень красивое. Две самые опытные мастерицы Моники потратили не одну неделю на то, чтобы создать этот восхитительный туалет. Платье было сшито из бледно-розовой тонкой, как паутинка, ткани и заткано золотом. Слоистой юбке придавал особое очарование легкий трен. Ткань была настолько невесомой, что казалось, будто она плывет по воздуху при ходьбе.
      Алекс ждал Лили в библиотеке. Он стоял, склонившись над письменным столом, и просматривал какие-то бумаги.
      Когда Лили вошла в комнату, он поднял свою золотистую голову. Лили позабавило выражение его лица, и она покружилась перед ним, чтобы продемонстрировать весь свой туалет. Ее прическу украшали золотые шпильки с гроздьями бриллиантов, мерцавших в темной массе ее волос. Ножки были обуты в золотые туфельки с лентами, которые завязывались вокруг щиколоток. Не удержавшись, Алекс провел рукой по ее тонкой талии. Она была прекрасна и совершенна, как фарфоровая статуэтка.
      Лили приблизилась к нему и устремила на него кокетливый взгляд.
      – Тебе нравится? – спросила она.
      – Еще бы! – ответил Алекс и чмокнул ее в лоб.
      Любая другая ласка лишила бы его самообладания.
      Бал, устраиваемый в лондонском особняке Лайэнов, оказался более роскошным, чем ожидала Лили. Особняк, построенный на развалинах средневекового замка и разросшийся за несколько веков, был залит светом и украшен бесчисленными букетами живых цветов. В убранстве поражало обилие хрусталя, шелка и золота.
      Из бального зала слышались звуки музыки, которую исполнял большой оркестр. Едва Лили переступила порог дома, леди Лайэн взяла ее под свое крыло и познакомила со многими гостями: членами кабинета министров, оперными певцами, послами и их женами, важными представителями аристократии. Лили отчаялась запомнить все имена.
      Улыбаясь и оживленно поддерживая светскую беседу, она потягивала пунш и наблюдала за Алексом в окружении джентльменов, среди которых был Росс. Они требовали, чтобы он рассудил какой-то спор.
      – Мужчины!.. – сухо заметила Лили, обращаясь к леди Лайэн. – Уверена, что они спорят о том, как быстро дождевая капля скатится по оконному стеклу или сколько стаканов бренди выпьет тот или иной лорд, прежде чем свалится под стол.
      – Да, – согласилась леди Лайэн. Ее глаза насмешливо блеснули. – Удивительно, на что способны некоторые ради того, чтобы выиграть пари!
      Лили подавила смешок, понимая, что ее собеседница намекает на постыдный вечер в клубе Крейвена.
      – То пари, – сказала она, тщетно стараясь сохранить достоинство, – было устроено вашим племянником, мэм. Надеюсь, я проживу достаточно долго, чтобы этот случай стерся из памяти окружающих.
      – Когда доживешь до моих лет, то будешь поражать своих внуков рассказами об этом случае, – изрекла леди Лайэн. – А они будут восхищаться твоим бурным прошлым. Время помогло мне понять смысл старой поговорки: «Если бы молодость знала, если бы старость могла».
      – Внуки… – с внезапной грустью в голосе пробормотала Лили.
      – У тебя до внуков еще предостаточно времени, – успокоила ее леди Лайэн, не зная истинной причины ее тоски. – Долгие годы. Мне было тридцать пять, когда я забеременела Россом, сорок, когда родился последний ребенок, моя Виктория. У тебя все впереди, детка. Подозреваю, Александер будет очень умело засевать своим семенем твое плодородное чрево.
      – Тетя Милдред, – смеясь, воскликнула Лили, – вы меня смущаете!
      В этот момент к ним подошел слуга и обратился к Лили:
      – Миледи, прошу прощения, но в передней вас спрашивает один господин. Он не назвался и утверждает, что явился сюда по вашему приглашению. Надеюсь, вы не откажетесь пойти туда и выяснить, кто он такой?
      – Я никого не приглашала… – удивленно начала Лили и тут же замолчала, так как у нее в голове зародилось одно подозрение. – Нет, – прошептала она под озадаченным взглядом слуги.
      – Миледи, нам выдворить его?
      – Не надо, – выдавила из себя Лили и изобразила на лице улыбку, чувствуя внимательный взгляд леди Лайэн. – Полагаю, мне стоит пойти и раскрыть эту маленькую тайну. – Она твердо посмотрела на собеседницу и заставила себя беспечно пожать плечами. – Любопытство всегда было моим пороком.
      – Оно сгубило кошку, – напомнила леди Лайэн.
      Лили проследовала за слугой в переднюю с потолком, украшенным затейливой лепниной и причудливо расписанными розетками. В парадную дверь вливался поток гостей, которых почтительно приветствовали вышколенные лакеи леди Лайэн. Лили сразу различила в толпе неподвижного мужчину с темными волосами и, резко остановившись, в ужасе уставилась на него. Он улыбнулся ей и небрежно поклонился, при этом напыщенно взмахнув смуглой рукой.
      – Вы можете поручиться за этого гостя? – осведомился слуга.
      – Да, – хрипло проговорила Лили. – Это мой старый знакомый, итальянский аристократ. Граф Джузеппе Гавацци.
      Слуга с сомнением оглядел Джузеппе. Хотя итальянец был одет в подобающий наряд – шелковые панталоны, роскошно расшитый сюртук, накрахмаленный белый галстук, – он все же оставался вульгарным. В сравнении с ним, подумала Лили, Дерек Крейвен изыскан, как принц крови.
      Когда-то Джузеппе запросто вращался в высшем свете, будучи представителем знати. Судя по наглому выражению его лица, он и сейчас считал себя таковым. Его некогда очаровательная улыбка превратилась в льстивый оскал, красивые черты лица огрубели. Взгляд черных глаз утратил былую мягкость и стал оскорбительно алчным. Даже в дорогой одежде он сильно отличался от других гостей и походил на ворона среди лебедей.
      – Хорошо, миледи, – проговорил слуга и ушел прочь. Джузеппе направился к застывшей Лили. Усмехнувшись, он с гордостью указал на себя рукой:
      – Я напоминаю тебе о днях в Италии, а?
      – Как ты мог? – дрожащим голосом прошептала Лили. – Убирайся отсюда!
      – Но я здесь по праву, милая. Я пришел занять свое место. У меня есть деньги и аристократическое происхождение – именно то, что нужно для этого. И то, что было у меня, когда мы познакомились во Флоренции. – Он надменно прищурился. – Ты очень расстроила меня, красавица, не сказав, что вышла за лорда Рейфорда. Нам надо многое обсудить.
      – Не здесь, – процедила Лили. – И не сейчас.
      – Ты проведешь меня внутрь, – с холодной настойчивостью заявил он, указав на бальный зал. – Представишь меня и возьмешь меня под свое… – Он замолчал, подыскивая нужное слово.
      – Покровительство? – с ужасом предположила Лили. – Боже мой! – Ей стоило огромного труда держать себя в руках. Она чувствовала, что гости с любопытством поглядывают на них. – Где моя дочь, ты, зарвавшийся ублюдок? – прошипела она.
      Джузеппе отрицательно покачал головой:
      – Сначала ты кое-что сделаешь для меня, Лили. А потом я привезу тебе Николетту.
      Лили зашлась в гневном, истерическом смехе:
      – Ты обещаешь это уже два года! – Ее голос поднялся до крика. – С меня хватит, хватит…
      Джузеппе шикнул на нее и взял за руку. Лили догадалась, что кто-то идет к ним.
      – Это лорд Рейфорд? – спросил Джузеппе, кивнув на мужчину с золотистыми волосами.
      Лили глянула через плечо, и у нее упало сердце. Это был Росс. На его красивом лице явственно читалось любопытство.
      – Нет, его кузен.
      Она улыбнулась Россу обычной светской улыбкой, но было поздно.
      – Леди Рейфорд, – сказал молодой человек, переводя взгляд с нее на Джузеппе. – Матушка послала меня разузнать о вашем таинственном госте.
      – Это мой давний знакомый по Италии, – с притворной беспечностью ответила Лили. Она понимала, что подобное знакомство унижает ее, но деваться было некуда, и ей пришлось представить Джузеппе:
      – Лорд Лайэн, позвольте представить графа Джузеппе Гавацци, который недавно прибыл в Лондон.
      – Как нам повезло! – с подчеркнутой вежливостью произнес Росс, из-за чего его слова прозвучали как оскорбление.
      Джузеппе напыжился и улыбнулся:
      – Надеюсь, лорд Лайэн, мы оба извлечем пользу из нашего знакомства.
      – В самом деле? – величественно сказал Росс, чем очень напомнил свою мать. Повернувшись к Лили, он учтиво спросил:
      – Леди Рейфорд, вы хорошо проводите время?
      – Великолепно!..
      Его губы растянулись в слабой улыбке.
      – Леди Рейфорд, вы когда-нибудь задумывались о карьере актрисы? Кажется, вы зарываете свой талант в землю. – Не удосужившись выслушать ответ, он неторопливо вернулся в бальный зал.
      Лили тихо чертыхнулась.
      – Он пошел к моему мужу! Убирайся, Джузеппе, и давай закончим этот фарс! Эти изношенные лохмотья никого не введут в заблуждение, никому даже в голову не придет принять тебя за аристократа.
      Джузеппе взбесился – Лили поняла это по тому, как сверкнули его черные глаза.
      – Я все же останусь, милая!
      Лили услышала, как ее окликнул кто-то из только что прибывших гостей. Она ответила улыбкой и помахала рукой.
      – Наверняка здесь есть свободная комната, – тихо сказала она Джузеппе. – Там и поговорим. Только скорее, пока мой муж не нашел нас.

* * *

      Росс, держа бокал с бренди в руке, стоял перед Алексом, который вместе с другими мужчинами перебрался в курительную и теперь принимал живое участие в обсуждении военной тактики.
      – Если бы соединения расположились здесь… – говорил один из джентльменов, передвигая по столу табакерку, очки и небольшую статуэтку.
      – Нет, им проще разделиться и двигаться здесь… а также здесь… – усмехнувшись, возразил Алекс и, зажав в зубах сигару, сдвинул табакерку и статуэтку так, что противник, представленный маленькой вазочкой, оказался в ловушке. – Вот. Теперь у вазы нет никакого шанса.
      – Но ты забыл о ножницах и об абажуре, – вмешался в разговор кто-то третий. – У них превосходная позиция, чтобы атаковать с тыла.
      – Нет-нет… – начал было Алекс, но Росс оттащил его от стола.
      – У тебя интересная стратегия, – усмехнулся он. – Но в ней есть один изъян, братец. Следует всегда оставлять путь к отступлению.
      Алекс устремил оценивающий взгляд на стол.
      – Думаешь, нужно было оставить табакерку на прежнем месте?
      – Я говорю не об этой чертовой табакерке, братец, и не о бутафорском сражении. – Росс понизил голос:
      – Я имею в виду твою маленькую хитрую женушку.
      Лицо Алекса изменилось, его серые глаза превратились в лед. Он вынул изо рта сигару и загасил ее в пепельнице.
      – Продолжай, – спокойно сказал он. – Только выбирай слова осторожно.
      – Я говорил тебе, что Непокорная Лили не из тех, кого можно удержать? Алекс, ты совершил ошибку, женившись на ней! Она одурачит тебя. Она дурачит тебя прямо сейчас.
      Алекс смотрел на него с холодной яростью. Ему хотелось избить Росса до полусмерти за резкость в адрес Лили, но сначала нужно выяснить, что происходит. Вполне возможно, что она опять ввязалась в какую-то историю.
      – Где она?
      – Трудно сказать, – пожал плечами Росс. – Я бы предположил, что она нашла укромный уголок и сейчас наслаждается страстными объятиями бездельника-итальянца, выдающего себя за графа. Кажется, его зовут Гавацци. Тебе не знакомо это имя? Мне – нет.
      Алекс устремил на кузена мрачный, почти дьявольский взгляд и, не промолвив ни слова, быстро пошел прочь, а Росс лениво прислонился к стене, более чем когда-либо убежденный в том, что все же он получит желаемое, надо только набраться терпения и выждать.
      – Как я и предсказывал, – уверенно пробормотал он, – я буду следующим, кому она достанется.

* * *

      – В твои намерения не входит положить этому конец, верно? – возмущенно воскликнула Лили, располагаясь в маленькой гостиной на верхнем этаже. – Это будет продолжаться вечно. И я никогда не получу ее назад!
      Джузеппе жалобно застонал и попытался умиротворить Лили:
      – Нет, красавица. Все это скоро закончится, очень скоро. Я приведу к тебе Николетту. Но сначала заставь этих людей принять меня в свой круг. Помоги подружиться с кем-нибудь. Ради этого я трудился все годы. Деньги нужны были мне для того, чтобы стать важной персоной в Лондоне.
      – Понятно, – вздохнула Лили. – Ты оказался недостаточно хорош для итальянского бомонда – Боже милостивый, ты же преступник, которого разыскивает полиция Италии, – и теперь решил попытать удачу здесь? – Она с презрением посмотрела на него. – Я знаю, что у тебя в голове. Ты надеешься жениться на какой-нибудь богатой вдове или глупой наследнице, а потом до конца дней изображать из себя лорда-феодала. Ведь таков твой план? Ты хочешь, чтобы я за тебя поручилась и открыла тебе доступ в высший свет? И ты думаешь, что эти люди примут мои рекомендации? – Она горько рассмеялась и тут же осеклась. – Боже мой, Джузеппе, да меня саму трудно назвать уважаемой дамой! У меня нет ни капли влияния…
      – Ты графиня Вулвертон, – глухо напомнил он.
      – Эти люди терпят мое присутствие исключительно из уважения к моему мужу!
      – Я уже сказал, чего хочу, – упорствовал Джузеппе. – Сделай это для меня. И тогда я верну Николетту. Лили исступленно покачала головой.
      – Джузеппе, это смешно! – с отчаянием закричала она. – Пожалуйста, верни мне дочь. Даже если бы я хотела, я бы все равно ничего не смогла сделать для тебя. Тебе не место в высшем свете. Ты используешь людей и презираешь их – неужели ты думаешь, что они не увидят этого по твоему лицу? Неужели ты не понимаешь, что тебя не раскусят?
      Лили содрогнулась от отвращения, когда Джузеппе стремительно приблизился к ней и обнял. Ей в нос ударил мускусный запах дешевого одеколона. В следующий миг она почувствовала его горячую, влажную ладонь на своей шее.
      – Ты все время спрашиваешь меня, когда я верну тебе твою малышку, когда я положу всему этому конец, – с наигранной мягкостью проговорил он. – И я отвечу тебе, что конец обязательно настанет. Но только после того, как ты поможешь мне стать частью этого мира.
      – Нет! – замотала головой Лили и задохнулась от омерзения, когда его рука скользнула ей на грудь.
      – Помнишь, что между нами было? – прошептал Джузеппе, уверенный в своем умении обольщать. Лили бедром ощутила, что он возбудился. – Помнишь, как я учил тебя любви? Как мы кувыркались в постели, какое наслаждение я доставил тебе, когда мы делали нашу очаровательную дочку…
      – Пожалуйста, – сдавленно взмолилась Лили, пытаясь оттолкнуть его, – отпусти меня… Скоро сюда придет мой муж. Он очень ревнив и не допустит…
      Внезапно у нее по спине пробежали мурашки, волосы на затылке зашевелились. Ее начала бить дрожь. Замолчав, она в ужасе повернулась и увидела в дверном проеме Алекса. Он был бледен как смерть и ошеломленно смотрел на нее.
      Джузеппе проследил за взглядом Лили и удивленно поднял бровь.
      – А, лорд Рейфорд! – спокойно произнес он, убирая руки от Лили. – Думаю, произошло некоторое недоразумение. Я покидаю вас, дабы ваша жена могла вам кое-что объяснить, не так ли? – Он подмигнул, нагло ухмыльнулся и ушел, уверенный в том, что Лили все уладит какой-нибудь обычной для жен ложью. Ведь она как-никак многим рискует.
      Алекс продолжал смотреть на жену. Оба молчали, неподвижные, как на живых картинках. Им казалось, что шум бала доносится до них будто из другой вселенной.
      Лили понимала, что нужно говорить, двигаться, сделать хоть что-нибудь, чтобы стереть жуткое выражение с его лица, но не могла шевельнуться.
      Наконец Алекс нарушил молчание. Лили с трудом узнала его голос, резкий, чужой:
      – Почему ты позволила ему прикасаться к себе?
      Первой мыслью Лили было солгать, заявить, что он ошибся, сочинить какую-нибудь историю. Когда-то она бы сделала это мастерски. Однако она изменилась. Поэтому стояла, оцепеневшая, и молчала. Теперь она понимала, как чувствует себя загнанная лиса – сжимается и беспомощно ждет конца.
      Не получив ответа, Алекс заговорил снова:
      – У тебя с ним роман?
      На лице Лили появилось испуганное выражение, однако она продолжала безмолвно смотреть на него. Ее молчание послужило ему ответом. Застонав, Алекс отвернулся. В следующее мгновение Лили услышала хриплый шепот:
      – Мелкая шлюшка…
      Ее глаза наполнились слезами. Она в отчаянии смотрела, как он бредет к двери. Она потеряла его! Леди Лайэн была права… Смерть или предательство могут погубить его. В этот момент все, в том числе и ее тайна, потеряло для Лили значение. Главной ее целью стало спасти Алекса.
      – Алекс! – с мольбой позвала она.
      Алекс остановился, взявшись за ручку двери. Его плечи поднялись и тут же опустились, как будто он пытался совладать с собой.
      – Пожалуйста, останься! – надтреснутым голосом проговорила Лили. – Пожалуйста, позволь рассказать тебе правду… – Ей было невыносимо видеть его неподвижную фигуру. Обхватив себя руками, она набрала в грудь побольше воздуха. – Его зовут Джузеппе Гавацци. Я встретилась с ним в Италии. Мы стали любовниками. Давно… пять лет назад. Он тот, о котором я тебе говорила. – Она до боли прикусила губу. – Наверное, ты будешь презирать меня после того, как узнал, что этот ничтожный тип и я… – Она замолчала и всхлипнула. – Я же презираю себя. То, что мы испытали, было настолько ужасным, что ни у него, ни у меня не возникло желания продолжать отношения. Я думала, что отделалась от него навсегда. Но… все оказалось иначе. После той ночи моя жизнь изменилась, потому что я узнала… узнала… – Преодолевая страх, Лили исступленно замотала головой и приказала себе продолжать:
      – Я забеременела. – Алекс не издал ни звука. Что касается Лили, то от стыда она боялась поднять на него глаза. – У меня родился ребенок. Дочь…
      – Николь. – Его голос прозвучал глухо.
      – Как ты догадался? – удивилась Лили.
      – Ты произносила это имя во сне.
      – Конечно! – Она посмеялась над своей недогадливостью. – Кажется, я очень деятельна во сне. – По ее щекам текли слезы.
      – Продолжай!
      Лили вытерла слезы и заговорила:
      – Два года я жила с Николь и тетей Салли в Италии. Я скрывала девочку от всех, кроме Джузеппе, так как считала, что он имеет право знать и у него, возможно, пробудится интерес к ней. Ему же все было глубоко безразлично. Он не навещал нас. Салли умерла, и у меня осталась только Николь. Однажды я вернулась с рынка и… – Ее голос дрогнул. – Ее не было. Ее забрал Джузеппе. Я поняла, что она у него, потому что он принес мне платьице, в котором она была в тот день. Он прятал мою дочь и отказывался вернуть ее. И требовал денег. Ему все время было мало… он не позволял мне видеться с ней и требовал все больше и больше. Поиски полиции не увенчались успехом. Джузеппе ввязался во что-то противозаконное и вскоре вынужден был уехать из Италии. Он сказал, что отвезет мою дочь в Лондон, и я последовала за ним. Чтобы найти Николь, я наняла сыщика. Но ему удалось выяснить только то, что Джузеппе является членом какой-то подпольной организации, которая имеет корни во многих странах.
      – Дерек Крейвен знает об этом? – тусклым голосом произнес Алекс.
      – Да. Он пытался помочь мне, но тщетно. Все карты у Джузеппе. Чего я только не перепробовала! Я выполняла все его требования, а кошмару не видно конца. Каждую ночь я спрашиваю себя, жива ли Николь, не заболела ли, плачет или нет… А вдруг она зовет меня, а меня там нет? Иногда мне страшно при мысли, что она забыла меня. – Ей стало трудно дышать, и она перешла на шепот:
      – На днях он показал мне Николь… Я уверена, это была она… но он не позволил мне подойти к ней и заговорить… Думаю, она не узнала меня.
      Ее голос оборвался. Лили казалось, что она разлетится на мельчайшие осколки при малейшем прикосновении. Ей нужно было остаться одной… Впервые в жизни она была так беззащитна. Однако она сделала над собой усилие и отступила, когда Алекс положил руки ей на плечи. Внезапно ее начало трясти, грудь разрывали рыдания. Алекс прижал ее к своей широкой груди, и она дала волю слезам. В ее плаче вылилось все неизбывное горе, которое она таила долгие годы.
      Со слезами, намочившими его рубашку, Лили изливала свои страхи. Она цеплялась за Алекса, потому что он был единственным пристанищем на свете. Она судорожно вжималась в него, пока не сообразила, что в этом нет надобности, так как он не собирается уходить. Алекс нежно прижал ее голову к своему плечу.
      – Все в порядке. Отныне ты не одна… Лили никак не могла справиться с душившими ее рыданиями.
      – Спокойно, – проговорил Алекс, гладя ее. – Теперь я понял, – добавил он, и в его глазах появился угрожающий блеск. – Я понял все!
      Он бы с радостью отдал жизнь за то, чтобы избавить ее от страданий. Он целовал ее лоб, мокрые щеки, дрожащие руки и сожалел, что не может взять на себя ее боль. Он крепко прижимал ее к себе, пока она не затихла.
      – Мы выясним, что сталось с ней, – сурово произнес он. – Мы вернем ее, чего бы это ни стоило. Клянусь!
      – Ты должен ненавидеть меня, – прошептала Лили. – Тебе следовало бы бросить меня…
      – Ш-ш… – Он стиснул ее с такой силой, что едва не раздавил. – Почему ты так плохо думаешь обо мне? Черт бы тебя побрал! – Он поцеловал ее в макушку. – Ты меня совсем не знаешь. Ты считала, что я не захочу помочь тебе? Что я брошу тебя, если узнаю?
      – Да, – пролепетала Лили.
      – Черт бы тебя побрал! – повторил он. В его голосе слышались и любовь, и гнев.
      Он заставил Лили поднять голову и увидел в ее глазах такую безысходность, что у него дрогнуло сердце и душа оделась в ледяной панцирь.

* * *

      Алекс подозвал слугу и приказал, чтобы тот тайком проводил их из дома. С тем же самым слугой он послал леди Лайэн записку, в которой сообщал, что у Лили разболелась голова и они вынуждены уехать домой. Но прежде чем покинуть комнату, он ненадолго оставил Лили, а сам обошел особняк, однако Джузеппе нигде не нашел. Очевидно, у итальянца хватило ума исчезнуть.
      Лили, опустошенная и обессиленная до крайности, вынуждена была идти, опираясь на Алекса. В конце концов он взял ее на руки и отнес в закрытую коляску. Усадив ее, он начал было расшнуровывать ей корсет, но она отстранила его и дрожащим голосом сказала, что с ней все в порядке. Пока лошади быстрой рысью несли их к дому, Алекс пытался собраться с мыслями.
      Его угнетало сознание, что Лили прошла через такие муки. Да, она по собственному желанию предпочла выносить эту пытку в одиночестве, затаить свое горе в себе. Пусть так, но это не умаляет его сострадания к ней. Ведь он не в силах вернуть ей те годы. И у него нет уверенности в том, что ему удастся вернуть Николь, хотя ради этого он перевернет вверх дном весь Лондон. Его вновь охватила жгучая ярость. Он был зол и на Лили, и на Дерека, и на чертовых сыщиков, и на этого итальянского недоноска, принесшего ей такие страдания, и на себя самого.
      Но в отдаленных уголках его души затаился ужас. Лили слишком долго лелеяла надежду… если источник этой надежды исчезнет, если Николь не вернется к матери, она станет другой. Жизнерадостный смех и страсть, которые так ему дороги, канут в Лету. Он видел, как менялись люди, утратившие самое дорогое. Его отец превратился в бездушную оболочку, стремящуюся к смерти, потому что жизнь потеряла для него всякий смысл. Алекс понимал, что у Лили не осталось больше сил. Ее черты заострились, в глазах сквозила тоска.
      Когда они приехали в Свонз-Корт, граф помог жене подняться по лестнице. Едва Бертон открыл дверь, на его лице тут же появилось озабоченное выражение. Он вопросительно посмотрел на Лили, а потом перевел взгляд на Алекса.
      – Вы вернулись рано, милорд, – заметил он. У Алекса не было времени на объяснения. Он провел Лили вперед.
      – Принесите ей бокал бренди! – коротко приказал он дворецкому. – Если понадобится, влейте его силой. И не давайте ей что-либо делать. Пусть миссис Ходжес распорядится насчет горячей ванны. И до моего возвращения ни на секунду не оставляйте ее одну! Ни на секунду, поняли?
      – Вам незачем беспокоиться, милорд.
      Алекс обменялся с ним понимающим взглядом. Невозмутимость дворецкого немного успокоила его. Внезапно он со всей отчетливостью осознал, что именно Бертон, с его надежностью и обстоятельностью, в течение последних двух лет спасал Лили от ее ночных кошмаров.
      – Боже мой, только не продолжай… – произнесла Лили голосом, в котором не было даже намека на ее обычную жизнерадостность. – Бертон, дайте мне двойную порцию. – Помолчав, она взглянула на мужа. – Куда, черт побери, ты собрался?
      Алекс увидел, что в ее глазах на мгновение зажегся огонек, и возликовал.
      – Расскажу, когда вернусь. Я скоро.
      – Ты ничего не сможешь сделать, – устало возразила Лили. – Дерек уже сделал все возможное.
      Алекс разозлился, несмотря на все свое сострадание и любовь к Лили, и устремил на нее насмешливый взгляд.
      – Очевидно, – с деланной мягкостью произнес он, – тебе не приходит в голову, что у меня есть влияние в тех кругах, где Крейвен ничто. Иди выпей бренди, дорогая.
      Недовольная его высокомерным тоном, Лили собралась было ответить, но Алекс уже спешил по лестнице к коляске. На нижней ступеньке он остановился.
      – Скажи, как звали сыщика, которого ты наняла?
      – Нокс. Олтон Нокс. – Она горько улыбнулась. – Среди «хитрецов» он считается первым. Он лучший из тех, кого можно купить за деньги.

* * *

      Сэр Джошуа Натан, несколько лет назад ставший старшим магистратом <Так назывались мировые судьи и высшие полицейские чиновники в городах Англии.> города, превратился в довольно важную персону. Во время выборов Алекс использовал все свое влияние, чтобы был принят закон о некоторых новых общественных учреждениях. Политическая битва была жестокой и кровавой: пришлось сражаться с продажными судьями, которые за деньги, женщин и даже за выпивку меняли приговоры. Алекс месяцами участвовал в дебатах, готовил речи и просил о личных одолжениях ради того, чтобы протолкнуть законопроект. Он свято верил в настоятельную необходимость закона; к тому же Натан, честный и отважный человек, был его близким другом со школьной скамьи.
      Имя Натана всегда называли вместе с именем Дональда Лирмана, пламенного молодого магистрата, служившего в вестминстерском отделении. Эти двое разделяли несгибаемую веру в свои методы поддержания порядка, считая их наукой, которую нужно совершенствовать и изучать. Они в поте лица, с методичностью военных, тренировали своих офицеров. Сначала общество, привыкшее к пожилым караульным, потешалось над ними. Однако, невзирая ни на какие преграды, они делали свое дело и вскоре достигли немалых успехов. Их примеру последовали и другие районы города. Офицеров из команд Натана и Лирмана, прозванных «хитрецами», нередко нанимали в частном порядке и банкиры, и состоятельные горожане.
      Натан, худощавый, холеный мужчина скромной наружности, приветствовал Алекса спокойной, дружелюбной улыбкой:
      – Привет, Алекс! Приятное лицо из прошлого.
      Алекс радушно пожал ему руку.
      – Прости, что приехал к тебе в такой поздний час.
      – Я привык трудиться допоздна. Такая уж у меня работа. По словам моей жены, она только и живет надеждой увидеть меня в середине дня за обедом. – Натан провел Алекса в библиотеку, и они расположились в кожаных креслах. – Ну что ж, – тихо проговорил он, – хватит шутить. Чем скорее ты расскажешь мне о своем деле, тем быстрее мы найдем решение.
      Алекс кратко изложил суть. Натан слушал внимательно, изредка прерывая его вопросами. Судя по его виду, имя Га-вацци ничего для него не значило, а вот при упоминании имени Олтона Нокса он насторожился.
      Когда Алекс закончил, Натан откинулся на спинку кресла и, сложив ладони «домиком», задумался.
      – Похищение детей – весьма распространенный вид воровства в Лондоне, – спустя некоторое время не без цинизма заявил он. – Симпатичные мальчики и девочки приносят большой доход. Их похищают из магазинов, из парков, а иногда даже из детских. Часто их продают за границу. Это чрезвычайно удобный бизнес, он легко прекращается при первых признаках неприятностей и с той же легкостью возрождается.
      – Думаешь, Гавацци варится в этом котле?
      – Да, уверен, он член какой-нибудь банды. Судя по твоему описанию, он не из тех, кому под силу самостоятельно заниматься таким делом.
      Алексу казалось, что наступившее молчание будет длиться вечно.
      – Проклятие, – не выдержал он, – и что из этого?
      Натан улыбнулся нетерпеливости друга, и тут же его лицо стало серьезным.
      – У меня есть кое-какие предположения, к сожалению, не очень приятные, – ответил он. – Человек, которого наняла твоя жена, мистер Нокс, – это гордость вестминстерского отделения Лирмана. Нельзя винить леди Рейфорд в том, что она посчитала, будто он достоин доверия.
      – А это действительно так? – осведомился Алекс.
      – Не уверен. – Натан тяжело вздохнул. – По долгу службы, Алекс, мои офицеры доподлинно знают преступный мир и разбираются в его планах. Иногда их подбивают на то, чтобы использовать эти знания во зло… продавать невинные души за деньги и, следовательно, предавать принципы, на страже которых они должны стоять. Боюсь, твоя жена и ее дочь стали жертвами одной из дьявольских сделок. – Натан помрачнел. – В этом году Нокс заработал целую кучу «кровавых денег» <Вознаграждение тому, кто поймал преступника> в виде премий за возвращение украденных детей. Столь бурный успех наводит меня на мысль, что он вошел в тайный сговор с самими похитителями. Он снабжает их сведениями, предупреждает, когда нужно перебираться на другое место, помогает избежать ареста. Допускаю, что Нокс и этот самый Гавацци – компаньоны. У Алекса на щеках заиграли желваки.
      – И что, черт побери, ты намерен с этим делать?
      – С твоего позволения, я бы хотел расставить им ловушку, используя леди Рейфорд в качестве приманки.
      – При условии, что ей не будет угрожать опасность.
      – Никакой опасности, – заверил его Натан.
      – А что насчет ее дочери? – настаивал Алекс. – Это поможет найти ребенка?
      Натан колебался:
      – Если нам повезет, мы выйдем на нее…
      Алекс потер лоб и устало прикрыл глаза.
      – Проклятие! – проговорил он. – Этого слишком мало, чтобы везти домой жене.
      – Вот все, что я могу предложить, – последовал невозмутимый ответ.

      – Мистер Нокс помогал Джузеппе?! – в ярости вскричала Лили. – В то время как работал на меня? Алекс кивнул и взял ее руки в свои.
      – Натан подозревает, что Джузеппе является членом преступной шайки и что Нокс в сговоре с ними. Недавно Нокс получил много «кровавых денег» в придачу к своему жалованью.
      – Кровавых денег? – воскликнула Лили.
      – Премия, которую платят ему горожане за найденных и возвращенных детей. В этом году Нокс получил несколько премий за раскрытие подобных преступлений.
      Глаза Лили расширились от удивления.
      – Значит, банда похищает детей… мистер Нокс возвращает их… и они делят между собой премию. Но почему он вернул детей всем, кроме меня? Почему не Николь?
      – Возможно, Джузеппе убедил его в том, что они получат больше, если будут держать Николь при себе и вымогать у тебя деньги.
      – И был прав, – глухо проговорила Лили. – Я отдала ему целое состояние. Я выполняла все, что он хотел. – Она сжала голову руками. – О Боже! – простонала она. – Какая же я наивная, слепая идиотка! Я чертовски облегчила им дело!..
      Она продолжала сокрушаться, а Алекс гладил ее по голове, перебирая пальцами тугие локоны. До сих пор она отклоняла все его попытки обнять ее. Хорошо, что сейчас она хотя бы позволила прикоснуться к ней. Алекс почувствовал, как под его рукой дрогнула ее шея.
      – Не вини себя, – ласково сказал он. – Ты была одинока и испугана. Они воспользовались этим. Трудно сохранять хладнокровие, когда боишься за своего ребенка.
      В голове Лили роем кружились тысячи вопросов. Что он думает о ней теперь, когда узнал о ее прошлом?.. Жалеет ее или осуждает?.. Возможно, он будет ласков с ней до тех пор, пока она не окрепнет достаточно, чтобы стойко выдержать расставание? Лили убеждала себя в том, что не имеет права идти ему навстречу, пока у нее нет ответов на все эти вопросы. Уж лучше умереть, чем стать обузой для него! Однако его пальцы, перебиравшие ее волосы, мешали ей рассуждать здраво. Ее так тянуло к нему, что она, не сдержавшись, устремила на него молящий взгляд. Ей безразлично, жалость это или что-то еще. Ей просто хочется прижаться к нему.
      – Дорогая! – Алекс усадил ее к себе на колени, и она уткнулась лицом ему в шею. Казалось, он без труда читает ее мысли, как хорошо знакомую книгу. Она сама дала ему эту власть над собой, раскрыв свои секреты. – Я люблю тебя, – прошептал он. Его губы коснулись ее виска.
      – Ты не можешь…
      – Тихо. Вильгемина, выслушай меня внимательно. Твои ошибки, твое прошлое, твои опасения… ничто не изменило моего отношения к тебе.
      Лили сглотнула, стараясь остановить рвущиеся наружу слова.
      – Мне не нравится это имя, – все же неуверенно проговорила она.
      – Знаю, – нежно сказал Алекс. – Потому что оно напоминает тебе о детстве. Вильгемина испугана и нетерпелива, хочет, чтобы ее любили. А Лили сильна и отважна, если пожелает, она пошлет к черту весь мир.
      – И какую же предпочитаешь ты? – спросила Лили. Он взял ее за подбородок и посмотрел прямо в глаза.
      – Обеих. Всю тебя!
      Уверенность, звучавшая в его голосе, наполнила Лили сладостным трепетом, однако она отпрянула, когда он потянулся к ней губами. Она еще не готова для чувственных поцелуев и объятий… ее душевные раны кровоточат… нужно время, чтобы они затянулись.
      – Погоди!.. – взмолилась она и тут же испугалась, что ее отказ рассердит его.
      Однако Алекс просто прижал ее к себе, и она со вздохом облегчения положила голову ему на плечо.

* * *

      Было десять часов утра. В лондонском Ист-Энде магазины открывались с восьми, поэтому на улицах царили шум и суматоха. Все торговцы, возчики, лавочники и молочницы спешили по своим делам. В Вест-Энде же население просыпаться не спешило.
      Лили приехала на угол Гайд-парка рано и, сидя в коляске, разглядывала прохожих. Молочницы, трубочисты с мешками для сажи, продавцы газет и рассыльные из булочных стучались в двери богатых домов и беседовали с горничными. Пока родители нежились в постелях, няни выводили детей на утреннюю прогулку. Вдали слышалась барабанная дробь: это караул, покинув казармы, маршировал к Гайд-парку.
      Лили вся подобралась, увидев одинокую фигуру у деревянного столба на углу улицы. Она узнала Олтона Нокса, одетого в традиционную форму «хитрецов»:
      Черные бриджи, сапоги и серый китель с начищенными медными пуговицами. На голове у него была шляпа с низкой тульей.
      Стараясь успокоиться, Лили несколько раз глубоко вздохнула и, высунувшись из окна, замахала платком.
      – Мистер Нокс! – негромко позвала она. – Сюда! Прошу вас, садитесь в коляску.
      Нокс обменялся короткими замечаниями с лакеем, забрался в экипаж и сел напротив Лили. Сняв шляпу, он пригладил темные с проседью волосы и пробормотал что-то невнятное в качестве приветствия. Плотный, коренастый, он обладал ничем не примечательной внешностью. Ему было сорок лет, но по виду трудно было определить его возраст.
      Лили благосклонно кивнула ему:
      – Мистер Нокс, я благодарна вам за то, что вы согласились встретиться здесь, а не у меня дома. По понятным причинам я не могу допустить, чтобы мой муж, граф, обнаружил, что у нас с вами есть общее дело. Он потребовал бы объяснений… – Она замолчала и беспомощно посмотрела на него.
      – Разумеется, мисс Лоусон… – Помолчав, Нокс с улыбкой поправился:
      – Разумеется, леди Рейфорд.
      – Так случилось, что мое замужество во многом изменило мою жизнь, – смущенно призналась Лили. – Кроме одного… Я все еще полна решимости найти свою дочь Николь. – Она потрясла кошельком, и монеты тихонько звякнули. – К счастью, теперь у меня есть средства для продолжения поисков. Как и прежде, мне хотелось бы воспользоваться вашей помощью.
      Взгляд Нокса приклеился к кошельку. Изобразив на лице ободряющую улыбку, он кивнул:
      – Считайте, что наш договор возобновлен, леди Рейфорд. – Он протянул руку, и Лили вложила в нее небольшой, но увесистый мешочек. – А теперь расскажите мне, как обстоят дела с Гавацци.
      – Мое общение с графом Гавацци не закончилось, мистер Нокс. По сути, только вчера он выдвинул новые требования.
      – Вчера? – удивился Нокс. – Новые требования?
      – Да! – Лили сокрушенно вздохнула. – Раньше, как вам известно, Джузеппе хотел только денег. Это было мне по силам, я охотно отдавала ему крупные суммы, поскольку верила, что надежда вернуть дочь остается. Но вчера… – Ее голос дрогнул, и она, презрительно фыркнув, покачала головой.
      – Какого рода требования? – спросил Нокс. – Простите меня за непонятливость, миледи, но он требовал от вас благосклонности?
      – Нет… хотя он и заигрывал со мной, что не вызвало у меня ничего, кроме отвращения. Все оказалось гораздо хуже. Граф Гавацци угрожал, что лишит меня всего – дома, семьи, положения в свете, – если я не исполню его абсурдное желание: войти в бомонд! – Лили с удовлетворением заметила на лице Нокса искреннее изумление.
      – С трудом верится, – выдавил из себя сыщик.
      – Но это так! – Лили прижала кружевной платочек к глазам, притворившись, будто плачет. – Он пристал ко мне вчера вечером на балу в честь дня рождения леди Лайэн. Только подумайте, этот негодяй разговаривал со мной на глазах у сотен гостей! Он напоминал облезлого павлина. Потребовал, чтобы я ввела его в высшее общество и, поручившись за него, добилась, чтобы его приняли в аристократических кругах! О, мистер Нокс, жаль, что вы не присутствовали при этом сквернейшем спектакле!..
      – Болван! – взорвался сыщик, не заботясь о том, что его неожиданная вспышка ярости выглядит по меньшей мере странно.
      – Свидетелями тому были несколько человек, в том числе лорд Лайэн и мой муж. Когда мне удалось утихомирить Гавацци и отвести подальше от посторонних глаз, он выложил мне свои нелепые требования. Он обещал скоро вернуть мне дочь, но при условии, что сначала я добьюсь для него положения в обществе. Но это просто неприемлемо! В Италии он известен как мерзавец, преступник! Как он только мог вообразить, что его примут здесь!
      – Он не что иное, как жалкий иностранец, – мрачно заключил Нокс. – Как стало ясно, он не только бесполезен, но и переменчив.
      – Совершенно верно, мистер Нокс! Для таких людей достаточно малейшей ошибки, чтобы они выдали себя – вместе со своими тайными замыслами, разумеется. Разве не так?
      – Вы правы, – с внезапным спокойствием согласился он. – Вероятнее всего, он станет жертвой собственной алчности.
      Лили испугал холодный и решительный взгляд сыщика. На его лице появилось зловещее, хищное выражение. Сомнения нет, подумала она, Нокс намеревается покончить с Джузеппе, чья неумеренность стала для него опасной. Если он действительно сговорился с Джузеппе и какой-то бандой, то успех сделки зависит от них, а болтливые языки только вредят делу.
      Подавшись вперед, Лили дотронулась до его руки.
      – Я молюсь, чтобы вы нашли Николь, – тихо проговорила она. – Мистер Нокс, я обещаю вам значительное вознаграждение, если вы добьетесь успеха. – Она слегка выделила слово «значительное», и Нокс не пропустил это мимо ушей.
      – На этот раз я не подведу вас, леди Рейфорд! – твердо заявил он. – Я возобновлю расследование сегодня же утром.
      – Пожалуйста, соблюдайте осторожность, уведомляя меня о своих успехах. Мой муж… необходимость соблюдать тайну…
      – Непременно, – заверил ее Нокс.
      Водрузив на голову шляпу, он попрощался, выбрался из коляски, которая качнулась под его немалым весом, и решительно, как человек, знающий, куда идти, зашагал вперед.
      Едва он повернулся к Лили спиной, ее доброжелательная улыбка исчезла, будто по мановению волшебной палочки, и она проводила его холодным взглядом.
      – Проваливай ко всем чертям, мерзавец! – прошептала она. – И захвати Джузеппе с собой…

* * *

      Лили во всех подробностях описала Алексу и сэру Натану свою встречу с Ноксом, и они долго обдумывали каждое его слово. Лили оставалось только ждать. Генри со своим учителем отправился в Британский музей изучать греческие вазы и прочие древности. Хотя никто из слуг не знал, что происходит, все чувствовали царившее в доме напряжение и ходили подавленные. Лили хотелось взбодриться верховой прогулкой, но она опасалась, что в ее отсутствие может произойти что-нибудь важное.
      Мучаясь от вынужденного бездействия, она решила повышивать, но так исколола пальцы, что испачкала весь платок в крови. Как Алексу удается сохранять спокойствие, недоумевала она. Сидит в библиотеке и работает, как в обычные дни.
      Лили выпила бесчисленное количество чашек чаю, почитала, сотни раз перетасовала колоду. Только подтрунивание Алекса и его насмешливые замечания о том, что она будет никому не нужна, если заморит себя голодом, заставили ее проглотить несколько ложек супа.
      Чувствуя себя в спальне, как зверь в клетке, Лили уселась на кушетку в углу гостиной. Алекс принялся читать вслух стихи. Лили решила, что он намеренно выбирает самые скучные стихотворения. Его размеренно низкий голос, тиканье часов и вино, выпитое за обедом, убаюкали ее, и она стала клевать носом. Устроившись поудобнее и откинувшись на мягкие подушки, она погрузилась в серый туман дремоты.
      Лили не знала, сколько проспала, но разбудил ее громкий голос Алекса над самым ухом. Она почувствовала, что ее трясут за плечо.
      – Лили, любимая, просыпайся!
      – M-м? – Лили протерла глаза и сердито проговорила:
      – Алекс, что ты…
      – Известие от Натана, – перебил он, надевая ей на ноги комнатные туфли. – Человек, которого Натан посадил на хвост Ноксу, проследил его до трущоб Сент-Джайлса. Натан и десяток офицеров окружили дом и держат его под присмотром. Мы немедленно едем туда.
      – Сент-Джайлс, – повторила Лили, мгновенно проснувшись.
      Бесспорно, это было самое опасное место в Лондоне, начиненное воровскими гнездами и прозванное «Святой землей». Даже полиция не осмеливалась переступать границы Грейт-Рассел-стрит и Сент-Джайлс-Хай-стрит. Этот район слыл цитаделью преступного мира, где в бесконечном лабиринте дворов, переулков и извилистых улочек прятались воры и убийцы.
      – В записке есть что-нибудь о Николь? А о других детях?..
      – Нет.
      Алекс накинул ей на плечи темный плащ и, увлекая ее за собой, поспешил к парадному крыльцу, где уже ждал экипаж Лили увидела шестерых вооруженных всадников и поняла, что Алекс решил не подвергать их жизни опасности.
      Экипаж с грохотом несся по улицам. Два всадника скакали далеко впереди, предупреждая пешеходов и встречные экипажи. Лили сцепила пальцы и пыталась успокоиться, но сердце у нее едва не выпрыгивало из груди. Чем дальше они ехали, тем грязнее и беднее становились дворы и постройки. Здания лепились так близко друг к другу, что между ними не проникал солнечный свет. У попадавшихся на улицах людей были мрачные лица и мертвенно-бледная, как у привидений, кожа. Даже у детей. Воздух пропитался вонью выгребных ям. Лили ощутила этот тошнотворный запах и брезгливо поморщилась. В стороне промелькнула витая башня церкви Святого Джайлса в Полях. В средние века на месте церкви стояла часовня при больнице для прокаженных.
      Экипаж остановился перед старым, обветшалым ночлежным домом. Алекс спрыгнул на землю и приказал одному из всадников и кучеру тщательно охранять Лили. При первом признаке опасности им следовало увезти ее отсюда.
      – Нет! – вскричала Лили, пытаясь выпрыгнуть из экипажа, но Алекс придержал рукой дверь. – Я пойду с тобой! – Она так и кипела от негодования. – Ты не посмеешь оставить меня здесь!
      – Лили, – тихо проговорил Алекс, сурово глядя на нее, – я разрешу тебе войти. Но сначала я должен убедиться в том, что там безопасно. Для меня ты дороже жизни, и я ни под каким видом не буду рисковать тобой.
      – Да здесь полно полицейских! – с горячностью напомнила она. – Сейчас это, возможно, самое безопасное место в Лондоне. Кроме того, мы ищем мою дочь!
      – Я помню. – Алекс еле слышно чертыхнулся. – Проклятие, Лили, я не знаю, что нам предстоит увидеть! Я не хочу, чтобы это причинило тебе боль.
      Лили секунду молча смотрела на него, а потом совсем другим тоном произнесла:
      – Мы вместе встретим все опасности. Не оберегай меня, Алекс. Просто позволь быть рядом с тобой.
      Алекс устремил на нее изучающий взгляд, а потом резко обхватил за талию и вытащил из экипажа.
      Лили взяла его за руку, и они направились в дом. Дверь была сорвана с петель и валялась на земле.
      Поджидавшие их два офицера почтительно приветствовали Алекса; что касается присутствия Лили, то оно вызвало у них недоумение. Один из них заявил, что во время взятия ночлежного дома было убито несколько человек. Возможно, добавил он, ей не захочется заходить внутрь.
      – Все в порядке, – успокоил его Алекс и рука об руку с женой переступил порог.
      Воздух в доме был спертым и зловонным. Они поднялись по шаткой лестнице и оказались в узком, заваленном всяким хламом коридоре. По стенам ползали насекомые. Из ближайшей комнаты сильно воняло жареной селедкой – очевидно, перед появлением полиции кто-то жарил рыбу в закопченном камине. Мебели почти не было, на полу валялись пара опрокинутых столов и соломенные тюфяки. Солома, проложенная между оконными рамами, была засыпана осколками стекла. Чем дальше они шли, тем сильнее пальцы Лили впивались в ладонь Алекса.
      Шум голосов привел их в большой зал, полный народу. Одни офицеры занимались закованными в наручники подозреваемыми, которые громко вопили в знак протеста, а другие обыскивали дом и собирали кричащих детей. Натан стоял посреди комнаты, невозмутимо взирая на эту кутерьму и негромко отдавая приказы, которые мгновенно исполнялись.
      Увидев три трупа, Алекс на секунду остановился. Очевидно, эти люди, одетые в лохмотья, были убиты во время перестрелки. Он услышал, как рядом вскрикнула Лили, и, вглядевшись в покойников, перевернул одного из них носком сапога. В потолок невидяще уставились остекленевшие глаза Джузеппе.
      Лили отшатнулась и произнесла его имя. Алекс же при виде залитого кровью трупа и бровью не повел.
      – Ножевая рана, – подытожил он и повел Лили дальше. Увидев их, Натан сделал им знак оставаться на месте и сам подошел к ним.
      – Милорд, – сказал он, указывая на трупы, – план исполнен блестяще. Когда наступила ночь, Нокс отправился сюда. Только благодаря одному нашему агенту, Клибхорну, знатоку трущоб, нам удалось выследить его. Когда наши офицеры прибыли, Нокс уже успел убить Джузеппе – очевидно, из страха, что он выдаст всю банду. Нокс признался нам, что намеревался вернуть ребенка леди Рей-форд и забрать обещанное ею вознаграждение.
      Мрачный Нокс, связанный по рукам и ногам, сидел на полу, привалившись спиной к стене. Рядом с ним находились еще четыре бандита. Нокс смотрел на Лили с нескрываемой ненавистью, но она была так взволнована, что не замечала этого. Ее взгляд был устремлен на детей.
      – А что с детьми? – спросил Алекс.
      – Все из богатых семей, как утверждает Нокс. Мы попытаемся вернуть их родителям, но не возьмем вознаграждения, так как преступление было совершено при пособничестве нашего человека. – Натан с презрением поглядел на Нокса. – Он опозорил нас.
      Лили не отрываясь смотрела на детей. Почти все они были светловолосыми. Они жалобно всхлипывали и прижимались к офицерам, которые пытались успокоить их. Это зрелище способно было тронуть самое черствое сердце.
      – Ее здесь нет! – наконец потрясение проговорила Лили и побелела от ужаса. Охваченная паникой, она рванулась к группе офицеров и заглянула через их плечи – Это все дети? – обратилась она к сэру Натану.
      – Да, – ответил тот. – Леди Рейфорд, посмотрите еще раз. Вы уверены, что среди них нет вашей дочери? Лили исступленно затрясла головой.
      – У Николь темные волосы, – в отчаянии прошептала она, – и она помладше. Ей всего четыре. Неужели это все?! Она должна где-то быть. Возможно, в одной из комнат. Я знаю, что ей страшно. Она спряталась. Она очень маленькая! Алекс, помоги мне поискать ее…
      – Лили! – Алекс сильно сжал ее плечо, стараясь остановить поток слов.
      Опомнившись, Лили проследила за направлением его взгляда. Когда рослый офицер отошел в сторону, она увидела в углу скрюченную фигурку, почти слившуюся со стеной. Лили замерла. У нее перехватило дыхание, сердце бешено заколотилось. Малышка была почти полной копией своей матери. На бледном личике четко выделялись темные печальные глаза. В крохотных ручонках она сжимала комок тряпок, отдаленно напоминавший куклу. Девочка с серьезным видом наблюдала за суетой вокруг. Она затаилась в углу, как мышка в норке, поэтому ее никто не заметил.
      – Николь! – выдохнула Лили. – О Боже…
      Лили бросилась к дочери. Девочка съежилась и с опаской уставилась на незнакомку. Спазм сдавил горло матери, по ее щекам заструились слезы.
      – Доченька моя, моя Николь! – Она опустилась на колени рядом с девочкой. – Sono qui, – дрожащим от переполнявших ее чувств голосом проговорила она. – Я так долго мечтала обнять тебя!.. Ты помнишь меня? Я твоя мама… – Она повторила те же слова по-итальянски.
      Девочка встрепенулась, услышав итальянскую речь.
      – Мама? – тоненьким голоском повторила она.
      – Да, да… – Всхлипывая, Лили подхватила Николь на руки и прижала к себе. – О, Николь! Какое счастье обнимать тебя, какая радость…
      Прижавшись щекой к темной головке, она гладила худенькое тельце дочери. Николь никак не отвечала на ее ласки, но и не вырывалась. Лили как бы со стороны услышала свой надтреснутый голос:
      – Все закончилось. Слава Богу, все закончилось!
      Она подняла голову и заглянула в карие глаза, так похожие на ее. Николь подняла крохотную ручку и дотронулась до щеки Лили, потом, движимая любопытством, прикоснулась к ее лбу и блестящим темным завиткам на висках.
      Едва сдерживая рыдания, Лили осыпала поцелуями чумазое личико дочери. Она сразу поняла, что страшных кошмаров больше не будет. Что ледяной панцирь, сжимавший ее сердце, растаял, как по волшебству. Лили впервые за долгое время познала полный покой, впервые освободилась от горечи и печали. Теперь у нее было все, о чем только можно мечтать: ее дочь, чье теплое тельце она обнимала, и чистая, совершенная любовь, которая существует лишь между матерью и ее ребенком. На секунду она позабыла обо всем на свете.
      Алекс наблюдал за Лили. В ее лице никогда не было столько нежности. Он увидел ее как будто впервые и вообще не подозревал, что она может быть такой. Под воздействием безграничного сострадания – он и не догадывался, что способен на такую глубину чувств, – его любовь неожиданно приобрела новую глубину. Разве мог он предположить, что счастье другого человека будет так много значить для него? Он отвернулся, пряча глаза.
      Натан, стоявший рядом, смотрел на происходящее с явным удовлетворением.
      – Алекс, – деловым тоном сказал он, – кажется, это отличная возможность поднять вопрос о новом законопроекте лорда Фицвильяма по борьбе с преступностью. Ведь он предлагает открыть еще три новых городских отделения, в которых я очень нуждаюсь…
      – Всегда к твоим услугам, – хрипло проговорил Алекс.
      – В палате этот законопроект вызвал сильнейшее противостояние.
      – У тебя будут отделения, – пообещал ему Алекс, опуская голову и незаметно смахивая непрошеную слезу. – Ты получишь их, – глухо добавил он, – даже если мне придется выкручивать руки депутатам.

      Бертон объявил о приезде господина Крейвена, и Алекс, очень удивленный, оторвался от газеты. Он провел приятное и спокойное утро, время от времени присоединяясь к Лили и Николь, которые расположились на лолу в гостиной и строили башню из деревянных кубиков.
      – О, проводите его сюда! – сказала Лили и примирительно улыбнулась Алексу. – Я совсем забыла предупредить, что Дерек собирался заехать сегодня утром. Он хотел дать нам некоторое время, чтобы привыкнуть друг к другу, прежде чем навестить Николь.
      Слегка нахмурившись, Алекс поднялся с дивана. Николь принялась охотиться за старым котом Томом. Стоило несчастному животному пристроиться в пятне солнечного света, как Николь дергала его за хвост. Лили тем временем собирала разбросанные игрушки. Алекс накупил слишком много игрушек, просто горы, подумала она. Ему было больно видеть жалкие лохмотья, служившие Николь куклой, и он не успокоился, пока не скупил всех кукол в Берлингтон-Аркаде: с натуральными волосами и фарфоровыми зубами, из воска и фарфора, с приданым и крохотными сундучками с одеждой. Детская наверху была заставлена кукольными театрами, качалками-лошадками, гигантским кукольным домом и завалена мячами, музыкальными шкатулками. Единственная игрушка – раскрашенный барабан – вызвала у Лили яростное недовольство, так как его дробь целыми днями разносилась по всему дому.
      Они быстро узнали, что Николь имеет неприятную привычку прятаться. Она то и дело исчезала, и ее находили либо под диваном, либо под столом. Девчушка весело улыбалась в ответ на встревоженные взгляды взрослых. Лили была до глубины души потрясена еще одной особенностью дочери: она умела двигаться абсолютно бесшумно. К примеру, Алекс мог часами работать в библиотеке, а потом обнаружить, что Николь тихонько сидит у него под стулом.
      Постепенно опасения Лили в том, что с Николь жестоко обращались, развеялись. Девочка была осторожной, но не пугливой. У нее оказался жизнерадостный характер. С каждым днем ее голосок звучал все громче, веселый смех звенел все чаще. Вскоре она засыпала взрослых вопросами, которые задавала на забавной смеси итальянского и английского. Она быстро привязалась к Генри и часто требовала, чтобы он брал ее на руки. Ей нравилось дергать его за светлые пряди, и она задорно смеялась, когда он хмурился.
      Дерек вошел в гостиную, и Лили с радостной улыбкой бросилась ему навстречу, раскрыв объятия.
      – Только не сейчас, – с насмешливым укором отстранился он, – тем более, Цыганочка, когда твой муж смотрит.
      – Какое звучное "г"! – с усмешкой отметила Лили. Дерек обменялся рукопожатием с Алексом.
      – Доброе утро, милорд! – язвительно ухмыляясь, проговорил он. – Для меня это большая честь. Меня нечасто принимают в таких роскошных гостиных.
      – Мы всегда рады вам, – вежливо сказал Алекс. – Особенно если учесть, что вы проявили исключительное гостеприимство, однажды предоставив мне свои апартаменты.
      Дерек хмыкнул, а Лили покраснела.
      – Алекс!.. – слабо запротестовала она и дернула Дерека за рукав. – Мистер Крейвен, я хочу вас кое с кем познакомить.
      Дерек устремил взгляд на маленькую девочку, стоявшую у дивана. Николь же смотрела на него с нескрываемым любопытством.
      – Мисс Николь! – воскликнул он и медленно опустился на корточки. – Иди сюда и поздоровайся со своим дядей Дереком.
      Поколебавшись, Николь подбежала к Алексу, спряталась за его ногу, но потом выглянула и одарила Дерека застенчивой улыбкой.
      – Она очень робкая, – с тихим смехом сказала Лили. – И почему-то светловолосые мужчины имеют для нее особую привлекательность.
      – Значит, мне здесь ничего не светит, – с грустью заключил Дерек, проводя рукой по темным волосам. Выпрямившись, он странно посмотрел на Лили. – Она красавица, Цыганочка! Как и ее мать…
      Алекс с трудом подавил острый приступ ревности и погладил Николь по голове, придавив ладонью огромный розовый бант. Он понимал, что у него нет причин ревновать к Дереку. Хотя Крейвен любил Лили, он бы никогда не встал на ее пути к удачному замужеству – об этом можно было судить по всем его действиям в прошлом. И все же для Алекса всегда будет тяжелейшим испытанием видеть, как другой мужчина с восхищением смотрит на его жену.
      Он в ярости скрипнул зубами. Ему было бы легче, если бы супружеские отношения между ним и Лили возобновились. Последний раз они спали вместе еще до злополучного бала у леди Лайэн. С той ночи Лили была полностью поглощена своим ребенком. Она потребовала, чтобы детскую кроватку поставили в их спальню, и несколько раз за ночь просыпалась, чтобы проведать Николь. Алекс не раз видел, как она стоит склонившись над спящим ребенком, как будто охраняет, опасаясь, что дочь похитят прямо из кроватки.
      Лили редко выпускала Николь из виду. Алекс не возражал, полагая, что со временем ее страхи утихнут. После всего, что ей пришлось пережить, он не осмеливался домогаться ее внимания… хотя чувствовал, что скоро не выдержит. Для него было настоящей пыткой находиться рядом с ней, довольной и счастливой, видеть, как в лучах солнца мерцает ее кожа, как блестят прекрасные волосы, как складываются в улыбку чувственные губы, хотеть ее до безумия и…
      Алекс усилием воли прогнал непрошеные мысли и унял в Себе огонь желания.
      По правде говоря, он не понимал, чего, черт побери, желает Лили. Казалось, ее полностью удовлетворяет нынешнее положение вещей. Графу же отчаянно хотелось знать, нуждается ли она в нем, любит ли его, но он упрямо хранил молчание, решив, что дождется, когда она сделает шаг навстречу, даже если придется годами ждать, молча страдать и лишать себя плотских утех. Чертыхаясь, он каждую ночь укладывался в пустую кровать, а заснув, видел сны о Лили.
      Печально вздохнув, Алекс обратил свое внимание на гостя.
      – …Итак, я покидаю вас, – говорил в тот момент Дерек.
      – Нет, ты должен поужинать с нами, – возразила Лили. Словно не слыша ее приглашения, Дерек улыбнулся Алексу:
      – Доброго вам дня, милорд! Желаю удачи с этой парочкой. Она вам понадобится.
      – Спасибо, – сдержанно поблагодарил Алекс.
      – Я провожу тебя, – сказала Лили и вышла вслед за ним.
      Они остановились возле парадной двери, и Дерек, взяв Лили за руки, по-отечески поцеловал ее в лоб.
      – Когда заедешь в клуб? – поинтересовался он. – Без тебя все по-другому.
      Лили опустила глаза.
      – Мы с Алексом наведаемся в один из ближайших вечеров.
      Повисло неловкое молчание. Оба понимали, что лучше не произносить вслух те слова, которые так настойчиво рвутся на волю.
      – Итак, ты вернула ее, – наконец нарушил молчание Дерек.
      Кивнув, Лили подняла голову.
      – Дерек, – тихо проговорила она, – без тебя я бы не выжила за эти два года.
      Она понимала, что они прощаются навсегда. Больше не будет дружеских бесед перед камином, общих секретов, признаний – этих необычных отношений, которые по-своему поддерживали каждого из них. Поддавшись порыву, она приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
      Дерек дернулся, как будто прикосновение ее губ причинило ему боль.
      – До свидания, Цыганочка! – буркнул он и почти бегом спустился к поджидавшему его экипажу.

* * *

      Кот исподволь следил за Николь, которая приближалась к нему с победной улыбкой. Медленно протянув руку, она схватила его за хвост. Кот злобно зашипел и ударил малышку лапой с выпущенными когтями. На нежной коже остались царапины.
      У Николь от удивления открылся рот. Прошло несколько мгновений, прежде чем она жалобно заплакала. Услышав ее крик, Алекс поспешил на помощь. Николь увидела его и бросилась к нему. Он погладил ее по голове, успокаивая.
      – Что случилось, милая? В чем дело?
      Рыдая, Николь показала ему свою руку.
      – Том поцарапал тебя? – встревожился он.
      – Да… – всхлипнула девочка. – Противный, противный!..
      – Дай мне взглянуть. – Алекс внимательно осмотрел царапины, а потом поцеловал крохотную ручку. – Том не любит, когда его дергают за хвост. Когда он придет сюда, я научу тебя играть с ним, и он больше никогда не поцарапает тебя. Ну, обними меня, храбрая моя девочка!
      Николь, уже успевшая позабыть о своих неприятностях, засияла и обняла его за шею.
      Лили стояла в дверях и наблюдала за сценой. Ее душу переполняла любовь. Не догадываясь о том, что за ним следят, Алекс продолжал болтать с Николь. Он залез под диван и вытащил оттуда куклу. Это вызвало у Лили улыбку. До последнего момента она не была уверена в том, что он действительно хочет быть отцом ее ребенку. Она вообще не имела права рассчитывать на это. Но оказалось, что его любви достаточно на обеих. Ей давно следовало понять, что он не из тех, кто будет обвинять непорочное дитя в ошибках матери. Да, ей предстоит многому научиться у него – и любви, и доверию, и искренности. Ей хотелось прожить с ним долгую жизнь и дарить ему только радость.
      Краешком глаза Лили заметила проходившую мимо горничную и поманила ее к себе.
      – Салли, пожалуйста, присмотри за Николь. Ей пора спать, и если ты отнесешь ее в детскую, прихватив с собой пару кукол…
      – Да, мамочка, – улыбнулась горничная. – До чего же, мамуля, у нас послушная девочка!
      – Года через два она такой не будет, потому что лорд Рейфорд избалует ее.
      Тихонько хихикнув, Салли прошла в гостиную и принялась собирать игрушки.
      – Моя! – закричала Николь и бросилась спасать свою куклу.
      – Милорд! – начала Лили серьезным тоном, хотя ее так и распирало от веселья и радостного предвкушения. Алекс вопросительно посмотрел на нее. – Я хотела узнать, можем ли мы поговорить наедине?
      Не дожидаясь ответа, Лили направилась к лестнице и стала грациозно подниматься по ступенькам, слегка касаясь перил. Алекс нахмурился и поспешил вслед за ней.
      Когда они оказались в отделанной белым и голубым спальне, Лили закрыла дверь и повернула ключ в замке. Повисла напряженная тишина. Алекс не двигался и наблюдал за ней. В его теле стремительно нарастало возбуждение, кожа стала горячей. Его дыхание участилось, хотя он и старался дышать ровно.
      Лили подошла к нему и начала ловкими и легкими движениями расстегивать его жилет. Разделавшись с жилетом, она принялась за галстук, который хранил тепло его тела. Алекс закрыл глаза.
      – Я скверно обходилась с тобой, да? – прошептала Лили, приступив к его рубашке.
      Алекс был как натянутая струна, по телу волнами проходил трепет вожделения. Почувствовав на своей груди ее дыхание, он застонал.
      – Это не имеет значения, – удалось выговорить ему.
      – Имеет, и очень большое! – Лили вытащила рубашку из брюк и, обняв мужа за талию, прижалась щекой к его груди. – Вряд ли это самый удачный способ показать моему мужу, как сильно я его люблю.
      Внезапно Алекс до боли стиснул ее запястье.
      – Что? – ошеломленно спросил он.
      Глаза Лили блестели от нахлынувших чувств.
      – Я люблю тебя, Алекс… – Она замолчала, ощутив, как дрогнула его сильная рука. – Я люблю тебя! – повторила она. – До сих пор я боялась признаться в этом. Я думала, ты прогонишь меня, когда узнаешь о моей дочери. Или, что еще хуже, будешь терпеть из чувства долга, в глубине души мечтая отделаться от нас и избежать скандала.
      – Отделаться от тебя? – потрясенно проговорил Алекс. – Нет, Лили! – Он выпустил ее руку и сжал ее лицо в ладонях. – Я бы погиб без тебя. Я хочу быть отцом для Николь. Я хочу быть твоим мужем. Все последние дни я медленно умирал, не зная, как убедить тебя в том, что я нужен тебе…
      Лили гортанно рассмеялась. Ее глаза наполнились счастливыми слезами.
      – Нет никакой надобности убеждать меня в этом!
      Алекс поцеловал ее в шею.
      – Я скучал по тебе… Лили, любимая…
      Тихий смех Лили перешел в сладостный стон. Она чувствовала, как жаждет любви его тело, как напряжены мышцы под ее ладонями. Алекс торопливо раздел ее, потом разделся сам. А Лили тем временем легла на кровать и наблюдала за ним. Она хотела прикрыться, но не сделала этого, так как знала, что ему нравится смотреть на нее обнаженную.
      Алекс лег рядом с ней и, обхватив руками ее ягодицы, с силой притянул жену к себе.
      – Скажи еще раз, – попросил он.
      – Я люблю тебя, – прошептала Лили. – Я люблю тебя, Алекс…
      Он приник к ее губам в долгом поцелуе. Их языки сплелись в жарком поединке страсти и огня.
      – Еще раз… – проговорил Алекс, но в ответ Лили лишь судорожно вздохнула и выгнулась, не в силах противостоять мощному напору его ловких пальцев.
      Алекс обхватил губами ее набухший сосок и принялся водить по нему языком. Лили впилась губами в его плечо, вдыхая его запах и наслаждаясь вкусом его кожи. Потом она спустилась ниже и нашла его плоский шелковистый сосок. Алекс застонал от удовольствия. Ее пальцы стремительно пробрались сквозь курчавые волоски на его груди вниз, туда, где волосы росли гораздо гуще, и легли на его тугую плоть. Она несколько раз провела рукой вверх и вниз, прежде чем он раздвинул ей ноги и вошел в ее горячее и влажное лоно.
      Опьяненная страстью, Лили обхватила его ногами, побуждая его войти глубже: Алекс двигался резкими толчками. Неожиданно он вырвался из нее, и она, ахнув и бросив на него голодный взгляд, ногами прижала его к себе. Алекс еще раз сделал то же самое: ему нравилось, как Лили настойчиво возвращает его в себя.
      Постепенно их неторопливый ритм стал сводить ее с ума. Лили начала бить дрожь. Она полностью сосредоточилась на своих ощущениях. Вскоре движение его бедер убыстрилось, в нем появилась неукротимая сила, и наконец пытка закончилась, наполнив ее неземным наслаждением.
      Немного успокоившись, Лили погладила Алекса по лицу. Ее пальцы скользили по его бровям, по гладко выбритым щекам, по векам с густыми ресницами.
      Утомленный, но довольный, Алекс перехватил ее руку и губами прижался к ладони.
      – Я так долго многого боялась, – рассеянно проговорила Лили. – А сейчас… сейчас мне больше нечего бояться.
      Алекс приподнялся на локте и с ленивой улыбкой посмотрел на нее.
      – Ну и как ты себя чувствуешь при этом?
      – Странно. – Лили устремила на него полный любви взгляд. – Быть счастливой – это странное чувство.
      – Привыкнешь, – заверил ее Алекс. – Скоро ты будешь принимать это как должное.
      – Откуда ты знаешь? – прошептала Лили.
      – Потому что я сам позабочусь об этом. – Он прижался щекой к ее щеке, и она нежно обняла его за шею.

      В открытое окно тянуло осенним холодом, и Лили сильнее прижималась к мужу, наслаждаясь теплом его объятий. Они находились в Уилтшире, куда по приглашению лорда и леди Фармингтон приехали поохотиться. Взглянув на серое небо, Лили вздохнула, понимая, что скоро начнется охота и надо вставать, чтобы успеть к сбору.
      – Устала? – спросил Алекс.
      – Мы почти не спали ночью, – напомнила она.
      Алекс улыбнулся и уткнулся ей в волосы.
      В дверь осторожно постучал камердинер, давая понять, что пора одеваться. С наслаждением потянувшись и что-то проворчав, Алекс встал и взял приготовленную заранее одежду. Лили, которая обычно с большим энтузиазмом собиралась на охоту, почему-то медлила. Подтянув повыше подушки, она откинулась на них и с легкой улыбкой наблюдала за Алексом. Ее густые волосы, которые уже доросли до плеч, разметались темным облаком.
      Алекс перестал одеваться и вопросительно посмотрел на жену.
      – Все замечательно, – заверила его Лили, подставляя ему лицо для поцелуя.
      – Это ты замечательная! – Еще не придя в себя от изумления, Алекс замотал головой. – Ты уверена?
      – Я уже один раз прошла через это, – напомнила ему Лили. – Да, уверена. Это будет мальчик. На что ты готов спорить?
      Наклонившись, Алекс зашептал ей на ухо. Лили весело рассмеялась.
      – Я думала, ты более азартный игрок! – Она притянула его к себе и погладила по широкой спине. – Идите сюда, милорд. Давайте-ка проверим, нельзя ли поднять ставки?..