Леди Харкорт энергично вмешивалась во все, что можно, но делала это очень доброжелательно и не вызывала недовольства и ворчания слуг.
      Открыто недовольной происходящим была Эмма, она даже осмелилась поспорить об этом с отцом. Когда они возвращались с утренней верховой прогулки, голоса их звучали громко и раздраженно.
      – Папа, она меняет буквально все.
      – Я разрешил ей поступать так, как ей нравится. Довольно жаловаться, Эмма.
      – Но ты даже не послушал меня…
      – Я сказал – довольно! – И, увидев Тасю, поджидавшую Эмму, подтолкнул дочь в ее сторону. – Сделайте с ней что-нибудь, – рявкнул он и, насупившись, зашагал прочь:
      Это было его первое обращение к Тасе за последнее время.
      С такой же хмурой гримасой, как у отца, Эмма круто обернулась к Тасе. Голубые глаза сверкали яростью.
      – Он чудовище!
      – Как я поняла, вы спорите о леди Харкорт, – спокойно проговорила Тася.
      Эмма сдвинула брови:
      – Я не хочу, чтобы все выглядело так, будто она здесь хозяйка, когда этого нет! Я ненавижу, когда ей позволяют распоряжаться в доме. И еще ненавижу, когда она обвивается вокруг папы и разговаривает с ним медовым голосом. Меня от этого тошнит.
      – Но ведь это всего на два дня, Эмма. Ты должна вести себя как настоящая леди и обращаться к ней вежливо и уважительно.
      – Это не на два дня, – проговорила Эмма. – Она хочет выйти за него замуж! – Внезапно гнев ее пропал, и она с отчаянием посмотрела на Тасю:
      – О, мисс Биллингз, а если она этого добьется? Я должна буду вечно ее терпеть.
      Перед Тасей стояла неуклюжая и несчастная двенадцатилетняя девчушка. Ласково обняв Эмму, она погладила ее строптивые рыжие кудри и сказала:
      – Я знаю, тебе это нелегко. Но после смерти твоей мамы отцу очень одиноко. Ты же знаешь это. В Священном писании сказано: «Пусть у каждого мужа будет своя жена». Неужели же ты предпочитаешь, чтобы он никогда больше не женился и старел в одиночестве?
      – Конечно, нет, – сдавленным голосом сказала Эмма. – Но я хочу, чтобы он женился на той, кто мне нравится.
      Тася рассмеялась:
      – Моя дорогая, не думаю, что ты одобришь кого бы то ни было, кем он заинтересуется.
      – Нет, одобрю. – Эмма вырвалась из ее объятий и возмущенно насупилась. – Я знаю одну подходящую женщину.
      Она молодая, хорошенькая и умная и вообще идеально ему подойдет.
      – Кто же это?
      – Вы!
      Ошеломленная, Тася лишилась дара речи и только растерянно уставилась на нее.
      – Эмма, – наконец выговорила она. – Ты должна выкинуть эту идею из головы.
      – Почему?
      – Во-первых, мужчины, занимающие такое положение в обществе, не женятся на гувернантках.
      – Папа не сноб. Ему это совершенно не важно. Мисс Биллингз, разве вы не считаете его красивым?
      – Я никогда не задумывалась о его внешности. И вообще, нам пора заняться уроками.
      – Вы покраснели, – победоносно и радостно объявила Эмма, на нее совершенно не произвел впечатления строгий взгляд Таси. – Вам нравится его внешность!
      – Красота – это…, это качество поверхностное!
      – Папа и внутри красивый человек, – настаивала Эмма. – Я просто так сказала, что он чудовище. Мисс Биллингз, может, вы смогли бы стать полюбезнее с ним?
      Ну, улыбаться иногда. Я знаю, что вы могли бы влюбить папу в себя. Если бы только попытались.
      – Но я вовсе не хочу, чтобы в меня кто-то влюблялся. – Тася не могла удержаться от смеха. Эта девочка говорила бог знает что.
      – Разве мой папа вам не нравится, мисс Биллингз?
      – По-моему, он очень достойный человек.
      – Да, конечно, но вам он нравится!
      – Эмма, это же нелепо. Я недостаточно хорошо знаю лорда Стоукхерста, чтобы он мне нравился или не нравился.
      – Если вы выйдете за него замуж, вам больше не придется работать. А когда-нибудь вы станете герцогиней. Неужели вас это не радует? Разве вам не хочется всегда жить с нами?
      – О, Эмма! – Тася с любовью улыбнулась девочке. – Ты очень добрая, раз думаешь о моем счастье. Но есть много вещей, которых ты не понимаешь, и боюсь, я не сумею их тебе объяснить. Я останусь с тобой столько, сколько смогу.
      Это все, что я могу тебе обещать.
      Эмма собралась было ответить ей, но увидела, что кто-то приближается к ним. Она закрыла рот и с плохо скрываемой подозрительностью уставилась на темно-рыжую женщину.
      – Это леди Харкорт, – пробормотала она.
      Женщина остановилась перед ними. На ней было платье из темно-красного шелка, изящный покрой которого идеально подчеркивал ее роскошную фигуру.
      – Эмма, – небрежным тоном обратилась она к девочке, – представь мне свою спутницу.
      Эмма неохотно подчинилась:
      – Моя гувернантка, мисс Биллингз.
      Леди Харкорт ответила на книксен Таси холодным кивком.
      – Как странно, по описанию лорда Стоукхерста я полагала, что вы женщина средних лет. А вы сами ребенок.
      – Леди Харкорт, – проговорила Тася, – если я…, или Эмма…, можем чем-то помочь вам при подготовке приема, вам стоит только сказать. – Она выразительно посмотрела на Эмму:
      – Так ведь, Эмма?
      – О да, – ответила Эмма со слащавой улыбкой.
      – Благодарю вас, – сказала леди Харкорт. – Самая большая помощь, которую вы можете оказать, – это заниматься друг другом и держаться подальше от гостей.
      – Конечно, мэм. По правде говоря, нам уже пора приступать к утренним занятиям.
      – Держаться подальше от гостей? – раздраженно повторила Эмма. – Но это жилой дом…
      Ей не удалось закончить свою мысль, потому что Тася ловко развернула ее и увела в классную комнату.
      – Полагаю, нам надо начать с правил вежливости, – негромко объявила она.
      – Но почему я должна быть с ней вежливой, когда она так невежлива со мной? – Эмма взглянула на Тасю с мрачным удовлетворением и добавила:
      – По-моему, мисс Биллингз, вы ей не слишком понравились.
      – А мне кажется, что леди Харкорт была очень любезна, – спокойно возразила Тася.
      Эмма пристально посмотрела на нее:
      – Я думаю, что вы, мисс Биллингз, такого же благородного происхождения, как и она. Может, у вас кровь даже поголубее. Миссис Наггз говорит, что с вашей кожей и чертами лица вы легко сойдете за аристократку. Скажите мне, кто вы на самом деле? Я очень хорошо умею хранить секреты. По-моему, вы должны быть кем-то необыкновенным… принцесса в изгнании…, или иностранная шпионка…, или, может быть…
      Тася, рассмеявшись, замахала рукой и, схватив Эмму за плечи, слегка ее тряхнула, чтобы до той лучше дошло.
      – Я твоя гувернантка, вот и все. И у меня нет никакого желания быть кем-то еще.
      Эмма укоризненно посмотрела на нее и заявила:
      – Это глупо. Вы гораздо больше, чем просто гувернантка. Это понятно любому.
 

***

 
      Гости съезжались целый день – с утра до вечера. Слуги, занятые их устройством, сновали вверх и вниз по лестницам. Дамы на какое-то время исчезали, чтобы затем появиться в прелестных платьях самых разных цветов с пышными юбками или драпировками, отделанных кружевом или изысканной вышивкой. Искусно поигрывая разрисованными веерами, дамы собирались в гостиных посплетничать.
      Тася издали наблюдала за этой суетой и вспоминала себя в России. Она делала то же самое, когда бывала со своей семьей на балах и приемах. Как ее баловали и лелеяли! Тогда она не задумывалась о мире за пределами Санкт-Петербурга.
      Сколько часов прошло бесполезно! Даже время, которое она провела в молитвах, сейчас казалось потраченным впустую.
      Лучше бы она помогала бедным, а не только молилась за них. Здесь, в Англии, она впервые в жизни почувствовала себя полезной, и ей нравилось это ощущение. Она подумала, что не вернулась бы снова к праздной жизни, которую когда-то вела, даже если бы это было возможно.
      Вечером был подан ужин из более чем тридцати блюд. В столовой стояли длинные, покрытые льняными скатертями столы, в воздухе витали запахи ветчины, лососины, дичи, пудингов. Проходя мимо двери, Тася слышала бесконечные тосты, сопровождаемые взрывами добродушного смеха. Она представляла себе, как, должно быть, привлекательно выглядит леди Харкорт, как сверкают красным золотом ее волосы в свете хрустальных люстр. И наверное, лорд Стоукхерст испытывает гордость и удовольствие, любуясь ею и наслаждаясь успехом вечера. Тася разгладила морщинку между бровями и отправилась наверх ужинать вместе с Эммой. Сегодня они будут лишь вдвоем. Детей не сажали за стол во время званых обедов. И гувернанток тоже.
      По завершении обеда гости на какое-то время разделились. Дамы перешли в гостиную, куда им подали чай, а джентльмены остались в столовой, наслаждаясь портвейном и бренди. Постепенно они объединились в большой гостиной, где их ожидало развлечение. Эмма умоляла Тасю разрешить ей посмотреть:
      – Леди Харкорт пригласила известную гадалку, которая предсказывает будущее. Ее зовут мадам Миракль, мадам Чудо.
      Она ясновидящая, а это гораздо интереснее, чем просто гадалка. О, мисс Биллингз, мы с вами должны спуститься в гостиную и посмотреть на нее! Что, если она предскажет что-нибудь папе? Можно мне тихонько посидеть в уголке? Обещаю, я буду хорошо себя вести. Я буду настоящей леди.
      Тася улыбнулась:
      – Думаю, мы можем какое-то время посмотреть, но так, чтобы на нас не обращали внимания. Я хочу предупредить тебя, Эмма, чтобы ты не ждала слишком многого от женщины, которая называет себя мадам Чудо. Мне кажется, что это имя похоже на псевдоним актрисы без ангажемента.
      – Мне все равно. Я хочу послушать, что она скажет о каждом.
      – Ладно, – кивнула Тася и критически оглядела мятую одежду Эммы. – Но перед тем как мы спустимся, ты наденешь свое синее платье и пригладишь волосы.
      – Они сегодня не хотят приглаживаться. – Эмма дернула себя за непокорные локоны. – Я их приглаживаю, а они еще больше встают дыбом.
      Тася засмеялась:
      – Тогда завяжем их лентой.
      Помогая Эмме переодеваться, Тася про себя размышляла, можно ли девочке пройти к гостям. Ведь леди Харкорт просила их держаться от гостей подальше. Но в конце концов, лорд Стоукхерст никаких особых распоряжений на этот счет не давал, хотя, вероятнее всего, он согласится с желаниями леди Харкорт. Эмма же весь день вела себя просто как ангел: несколько часов старательно занималась, без единого возражения поужинала в классной комнате. Она заслуживала награды за свое поведение. Да и какой вред это может принести?
      Зрелище, представшее перед их глазами в большой гостиной, было удивительно живописным. Нарядные мужчины и женщины группами сидели на элегантных французских диванчиках и стульях с изогнутыми спинками. Притушенный свет ламп мягко отсвечивал от обитых шелком стен и алебастровых завитков бордюра. Прохладный ветерок задувал в задернутые тюлем окна.
      Увидев дочь, лорд Стоукхерст прервал свой разговор с кем-то из гостей и направился к ней. Темный вечерний костюм и шелковый жилет с черным и темно-зеленым рисунком подчеркивали его суровую красоту. Подойдя к Эмме, он наклонился и легонько поцеловал ее, говоря:
      – Я целый день не видел тебя и удивлялся, где ты прячешься.
      – Леди Харкорт велела нам не… – начала было Эмма и, сморщившись, замолчала, потому что Тася незаметно ткнула ее в спину. – Мы были заняты уроками, папа.
      – Чему же ты сегодня научилась?
      – Утром мы изучали этикет, а днем немецкую историю.
      Я была весь день такой хорошей, что мисс Биллингз разрешила мне посмотреть на мадам Миракль. Из угла.
      – Мадам Миракль, – хохотнул Стоукхерст, – шарлатанка. Можешь сесть со мной, впереди, Эмма. Но только если обещаешь не верить ни одному ее слову.
      – Спасибо, папа! – просияла Эмма и отправилась с ним, обернувшись перед этим на Тасю:
      – И вы идите с нами, мисс Биллингз!
      Тася покачала головой:
      – Я останусь здесь.
      Она смотрела на широкую спину Стоукхерста, уходившего с дочерью. Ее охватило тягостное чувство потерянности. Почему он ни разу не посмотрел на нее? Он намеренно не замечал ее. Но его холодное спокойствие скрывало что-то угрожающее, сжатое, как пружина.
      Она отвлеклась от этих мыслей, когда леди Харкорт вывела на середину комнаты одетую в черное женщину.
      – Господа! Прошу вашего внимания. Мне хотелось бы представить вам особенную гостью нашего вечера. В Лондоне, Париже и Венеции мадам Миракль признана всеми ясновидящей необычайной силы. Говорят, что с ней часто советуется один из членов нашей королевской семьи. К счастью для нас, мадам Миракль любезно согласилась принять мое приглашение присоединиться сегодня вечером к нашему собранию и проявить свой замечательный дар для нас.
      Приветственные аплодисменты прошелестели в гостиной.
      Тася с безучастным лицом прижалась к стене в дальнем конце зала.
      Мадам Миракль была женщиной лет сорока, с темными волосами, подведенными глазами и нарумяненными щеками. Плечи ее были покрыты алой с золотом шалью, завязанной узлом на груди. На каждом пальце у нее сверкало по драгоценному кольцу, на запястьях позвякивали тяжелые браслеты. Она театральным жестом провела рукой над круглым, накрытым черной тканью столиком, на котором стоял ветвистый подсвечник с зажженными свечами. Еще на столике лежала колода карт, стояли чаша, полная разноцветных камешков, и несколько резных фигурок.
      – Друзья мои, – торжественно сказала мадам Миракль хорошо поставленным голосом, – пришло время отбросить сомнения и земные ограничения. Мы будем приветствовать духов, приглашая их прийти и раскрыть зеркало наших душ.
      Приготовьтесь узнать тайны прошедшего и будущего.
      Женщина еще продолжала говорить, когда Тася услышала рядом с собой шепот:
      – Тася.
      Озноб пробежал у нее по спине, она быстро обернулась.
      За ней стояла Алисия Эшборн. Губы ее расплывались в неудержимой улыбке. Повинуясь ее молчаливому приглашению, Тася выскользнула за дверь, и они вместе поспешили в пустой холл. Сияя от счастья, Тася сжала ее в объятиях.
      – Алисия! – воскликнула она. – Как я рада тебя видеть!
      Алисия, тоже улыбаясь, отступила на шаг, внимательно разглядывая Тасю.
      – Тася, ты чудесно выглядишь! Эти прошедшие несколько недель пошли тебе на пользу.
      Тася критически оглядела себя:
      – Я никаких перемен не замечаю.
      – Ты поправилась, и морщинки исчезли у тебя с лица.
      – Я ела как следует. Здесь очень хорошо готовят. – Тут она скорчила рожицу. – Но бланманже… Они подают его все время.
      Алисия расхохоталась:
      – Ну, ты на нем просто расцвела. Скажи мне, Тася, ты довольна? С тобой все хорошо?
      Тася неловко пожала плечами. Она хотела бы рассказать о том, как ей в зеркале привиделся Михаил, о своих ночных кошмарах, муках совести, которые она испытывала, когда вспоминала о прошлом. Но чего она добьется, сказав об этом Алисии? Та начнет тревожиться, и только.
      – Со мной все хорошо. Насколько это возможно, – добавила она.
      Алисия посмотрела на нее с состраданием:
      – Мы с Чарльзом – твоя семья, Тася. Мы сделаем все возможное, чтобы помочь тебе. Надеюсь, лорд Стоукхерст был добр к тебе?
      – Он не был недобрым, – осторожно отозвалась Тася.
      – Ну и хорошо. – Алисия взяла ее руки в свои и крепко сжала. Оглядев пустой холл, она торопливо сказала:
      – Нам лучше вернуться. У нас еще будет возможность поговорить.
      Потом.
      Тася подождала еще одну-две минуты, прежде чем тоже вернуться в гостиную. Ее тонкие брови удивленно взметнулись, когда она увидела, что за столиком перед ясновидящей сидит Эмма. Несмотря на предостережения отца, Эмма была совершенно заворожена мадам Миракль.
      – Вы видите что-нибудь? – пылко спрашивала она у гадалки.
      На столике были узором разложены цветные камешки.
      Мадам Миракль внимательно их изучала.
      – Ax! – произнесла она, покачивая головой над камешками, словно их расположение говорило ей о чем-то очень многозначительном. – Все проясняется. Вы родились с мятежной душой. У вас сильные чувства… Возможно, слишком сильные…
      Но со временем все придет в равновесие. Ваш дар – способность любить. Он привлечет к вам многих людей. Они будут черпать в вас силу. – Она замолчала и, взяв руки Эммы в свои, закрыла глаза, чтобы лучше сосредоточиться.
      – А что ждет меня в будущем? – Эмма не могла не задать этого вопроса.
      – Я вижу мужа. Человека из чужой страны. Он принесет с собой неурядицы. Но ваше терпение и умение прощать помогут вам воспрепятствовать злу и ввести противоборствующие силы вашей жизни в единый круг. – Она открыла глаза. – Бог благословит вас многими детьми. Вас ждет счастливое будущее.
      – А за какого иностранца я выйду замуж? – настаивала Эмма. – Француза? Немца?
      – Этого духи не говорят.
      Эмма нахмурилась.
      – Разве вы не можете их спросить? – не унималась она.
      Мадам Миракль выпустила ее руки и буднично пожала плечами:
      – Это все.
      – Пропади все пропадом, – проворчала Эмма. – Теперь каждый раз, встречая иностранца, я буду думать, он это или не он.
      Стоукхерст усмехнулся и махнул дочери рукой, приглашая вернуться к нему.
      – Милая, пора еще кому-нибудь послушать о будущем.
      – Мисс Биллингз, – тут же сказала Эмма. – Я хочу знать, что духи скажут насчет мисс Биллингз.
      Тася побледнела, когда Эмма указала на нее. Стулья заскрипели: все оборачивались, чтобы посмотреть, о ком идет речь. В одно мгновение из незаметной, никому не интересной гувернантки она стала центром внимания чужих людей.
      На нее смотрело более двухсот человек. Тася покрылась холодным потом. На секунду память перенесла ее в Россию, на процесс об убийстве, где люди смотрели на нее с таким же жадным любопытством. Ее охватила паника. Не в силах произнести ни звука, она только молча покачала головой.
      Погружаясь все глубже в пучину кошмара, она услышала, голос лорда Стоукхерста.
      – Почему бы нет? – мягко проговорил он. – Подойдите сюда, мисс Биллингз.

Глава 4