Глава 7

Понедельник, семь часов пятьдесят шесть минут утра

Вашингтон, округ Колумбия

Я, тоже крайне недоволен событиями, — проворчал Пол Худ, заканчивая первую чашку кофе в Оп-центре. — Стивен Вайенз — наш хороший друг, и я очень хочу ему помочь.

— Тогда давайте поможем, — сказал Столл, нервно поглаживая колено. — Дьявол, мы же все-таки секретные агенты. Неужели нельзя его выкрасть и выпустить под другим именем и легендой?

Худ нахмурился.

— Я ожидал серьезных предложений, Столл по-прежнему не сводил глаз с Худа. На руководителя политического и экономического отдела Марту Маколл он даже не взглянул, Она сидела на диване слева от него. Руки женщины были скрещены, а на лице застыло недовольное выражение.

— Хорошо, я не знаю, что делать, — признал наконец Столл. — Но гончие с Холма[2]не станут ничего предпринимать еще минут девяносто. За это время можно что-то придумать: составить список миссий, в которых Стивен оказывал нам серьезную помощь, или пригласить людей, которым он спас жизнь...

Неужели это тоже ничего не значит?

— Мэт, я ценю вашу заботу о друге, — произнесла Марта, скрестив длинные ноги. — Но прогрессивное финансирование — слишком острый вопрос. Стивен Вайенз попался на том, что забирал деньги с одного проекта и вкладывал их в другой.

— Потому, что понимал, что другой проект важнее для безопасности нации, — возразил Столл. — Себе лично он не присвоил ни цента.

— Это не играет никакой роли, — сказала Марта. — Он нарушил закон.

— Глупый закон.

— И это не играет никакой роли, — повторила Марта. — Будем надеяться, что они не станут серьезно инспектировать Оп-центр из-за того, что мы пользовались незаконным доступом к ресурсам Национального бюро аэрофотосъемки.

— Льготным доступом, — поправил ее Худ.

— Согласна. Только вряд ли Ларри Рэчлин прибегнет к этому термину, когда выяснится, что ребята из ЦРУ получали в десять раз меньше спутникового времени.

И что, по-вашему, произойдет, когда в нашу бухгалтерию заглянет Комитет по контролю за разведкой конгресса США? Мы ведь не всегда расплачивались с НБА за использованное время. Оно вообще не включалось в наши расходы.

— Тем не менее мы вели учет спутникового времени и вложили его в бюджет следующего года.

— Конгресс все равно заявит, что мы живем не по средствам, — сказала Марта, — Они обязательно начнут докапываться, что да почему.

— Стоп! — воскликнул Столл и громко хлопнул в ладоши. — Эта угроза лишний раз доказывает, что нам следует горой стоять за Стивена. Порознь мы — мишени для нападок, вместе — единый фронт. Сила. Если мы заступимся за НБА, конгресс будет вынужден с нами считаться. Особенно если пойдут разговоры об угрозе национальной безопасности.

Марта посмотрела на Худа.

— На самом деле, Пол, многие конгрессмены с удовольствием развалили бы всю систему нашей безопасности. Знаете, какие разговоры пошли в конгрессе после того, как Майк Роджерс спас Японию от Северной Кореи? Мне рассказали об этом близкие друзья. Так вот некоторые политики заявляют; «До каких пор мы должны тратить деньги на защиту японцев от терроризма?» Другие высказывались помягче:

«Отличная работа, вот только почему вы узнали о заговоре так поздно?» То же самое говорят о взрыве тоннеля в Нью-Йорке. Мы нашли злоумышленника, но буквоеды с Холма тут же пожелали узнать, почему разведка не обезвредила его заранее. Нет, Мэт. Мы слишком глубоко просели, чтобы начинать раскачивать лодку.

— Ничего не надо раскачивать, — поморщился Столл. — Надо бросить тонущему спасательный жилет, — Спасательные жилеты очень скоро могут понадобиться нам самим.

Столл протестующе поднял руку, потом передумал и опустил ее.

— Значит, это все, что мы можем сделать для надежного и верного друга?

Оставим его в беде? Черт побери, Пол, выходит, то же самое ожидает нас всех?

— Слишком уж все запутано, — проворчал Худ.

— Дело действительно приняло серьезный оборот.

— Почему? Объясните в конце концов, какая разница откуда нам пришел чек?

— Речь не об этом. Руководству Оп-центра придется признать серьезные ошибки в организации работы. Столл перевел взгляд с Марты на Худа.

— Извините, Пол, но Марта здесь только потому, что Лоуэлла нет в городе.

Вы хотели знать мнение юриста, и она высказала свою точку зрения. Теперь хорошо бы услышать моральную оценку.

— По-вашему, следовать закону аморально? — Карие глаза Марты сверкнули.

— Вовсе нет, — возразил Столл. — Я стараюсь выбирать выражения. Я сказал, что вы высказали свою точку зрения как юрист.

— Моя моральная позиция ничем от нее не отличается, — отрезала Марта. — Промах допустил Стивен Вайенз, а не мы. Если мы попытаемся за него заступиться, журналисты станут рассматривать все наши последующие операции через увеличительное стекло. Чего ради мы должны рисковать?

— Потому что так поступают порядочные люди, — произнес Столл. — Я полагал, что должно существовать своего рода братство разведчиков. Уверен: если Пол или тем более вы, черная женщина...

— Афроамериканка, — жестко поправила Марта.

— ...будете настаивать на том, что добрые дела Вайенза намного перевешивают его ошибку с прогрессивным финансированием, люди прислушаются.

Господи, да ведь он ни цента не положил в свой карман!

— На его беду, — сказала Марта, — национальный долг пусть незначительно, но вырос. Финансовое творчество Вайенза пробило в бюджете дыру как минимум на восемьдесят миллионов долларов.

— Он взял эти деньги для пользы общего дела, — сквозь зубы процедил Столл, Худ задумчиво погладил пальцем огромную кружку. Дома жена позволяла пользоваться только кофейными чашечками из набора. Эта кружка принадлежала ему, и только ему. Он получил ее в подарок от знаменитого полузащитника Романа Габриэля после матча на кубок Лос-Анджелеса.

Оп-центр тоже принадлежал ему. Он был обязан обеспечить его работу. Стивен Вайенз оказал ему в этом деле огромную помощь, помогая Оп-центру спасать человеческие жизни и защищать другие народы. Теперь в беду попал сам Вайенз.

Имеет ли Худ право ставить под удар своих людей ради спасения Стивена Вайенза?

Словно прочитав мысли своего босса, Столл мрачно изрек:

— Я полагал, что Оп-центр должен заботиться о людях, отдающих ему свои силы и жизнь.

— Вопрос сложнее, чем это представляется вам обоим.

Марта раздраженно покрутила стопой. Это означало, что спор начал ее злить.

Она злилась на Худа и прочих людей из правительства, которые ставили под угрозу ее собственную карьеру.

— На кого из комитета по контролю мы можем рассчитывать? — спросил ее Худ, — Смотря в чем, — недовольно ответила она. — Считаете ли вы нашим другом сенатора Фоке?

Сенатор Барбара фоке вела активную борьбу с финансированием Оп-центра вплоть до того момента, когда Худ, находясь в Германии, раскрыл убийство ее дочери, совершенное много лет назад.

— На данный момент да, — ответил Худ. — Но, как правильно заметил Мэт, один человек — это мишень, двое — уже сила. На кого еще мы можем рассчитывать?

— Ни на кого, — проворчала Марта. — Из восьми членов комитета пятеро будут переизбраны, председатель Лэндвер настроен весьма решительно. Они пойдут на что угодно, лишь бы выглядеть чистенькими. В лепешку разобьются, чтобы продемонстрировать заботу о деньгах налогоплательщиков. Двоим сенаторам переизбрание не грозит. Это Бойд и Гриффин. И они оба крепко повязаны с Ларри Рэчлином.

Худ нахмурился. Директор ЦРУ Рэчлин никак не мог считаться другом Оп-центра. Он свято верил, что группа по разрешению кризисов отхватила солидный кусок от пирога, предназначавшегося его ведомству. И это при том, что в штате Оп-центра состояло всего семьдесят восемь сотрудников.

Оставалась Барбара Фоке, но и в отношении нее не могло быть полной уверенности. Никто не знал, как она поведет себя под давлением со стороны других членов комитета по контролю и прессы.

— Я выслушал достаточно веские доводы с обеих сторон, — произнес Худ. — Между тем есть одна вещь, о которой мы не имеем права забывать. Мы разведчики, хотим мы того или нет. Считаю, что нам следует принять вызов.

Лицо Мэта просветлело. Марта нервно постукивала ногой и барабанила пальцами по подлокотнику.

— Скажите, Марта, хорошо ли вы знаете сенатора Лэндвера?

— Не очень. Так, встречались на вечеринках и званых обедах. Он такой, как о нем пишут в газетах; спокойный, консервативный. А что?

— Если нас начнут вызывать в суд, то первыми получим повестки я, Майк Роджерс и Мэт. Но если бы вы оказались там раньше нас, вы смогли бы придать событиям нужную окраску.

— Я? — опешила Марта. — Хотите сказать, они не посмеют тронуть черную женщину?

— Нет, — покачал головой Худ. — Вы единственный человек, который работал в нашей команде и при этом не имел прямых контактов с Национальным бюро аэрофотосъемки. У вас нет друзей среди сотрудников бюро. В глазах комитета это послужит вам хорошей рекомендацией. И что не менее важно, общественность посчитает вас наименее заинтересованным лицом среди высокопоставленных чиновников.

Нога Марты замерла. Она перестала барабанить по креслу. Худ знал, что это ее заинтересует. Марта была женщиной сорока с лишним лет, ей не хотелось торчать в Оп-центре до конца служебной карьеры. Добровольное, бесстрастное свидетельство даст ей возможность засветиться на всю страну. Это и будет ее мотивацией. Если правильно просчитать выход на сцену нужных актеров и тонко срежиссировать пьесу, поражение удастся обратить в полный триумф.

— И что я должна сказать?

— Правду, — ответил Худ. — В чем и состоит вся прелесть этой затеи. Вы скажете членам комитета: да, время от времени на очень непродолжительный период мы действительно монополизировали НБА в целях национальной безопасности.

Скажете им, что Стивен Вайенз — герой, посвятивший свою жизнь спасению людей и защите прав человека. Сенатор Лэндвер не станет преследовать нас за правду.

Если нам удастся представить Вайенза национальным героем и патриотом, комитет потеряет все основания для дальнейшего расследования. Останется лишь найти способ вернуть деньги НБА, что, конечно, довольно хлопотно, но возможно. Даже Си-эн-Эн не станет тратить на нас много времени.

После минутного размышления Марта произнесла:

— Я подумаю.

«Вы это сделаете!» — хотел воскликнуть Худ, однако вовремя остановился.

Марта была весьма заносчивой женщиной, и говорить с ней следовало осторожно.

— Постарайтесь дать окончательный ответ до обеда, — сказал он.

Марта кивнула и вышла из комнаты. Столл посмотрел на Худа.

— Спасибо, шеф. Я вам искренне благодарен. Худ опрокинул кружку и допил последние капли.

— Твой дружок сильно напутал, Мэт. Но если ты не способен заступиться за человека, который был тебе добрым союзником, стоит ли вообще жить на свете?

Столл изобразил ноль при помощи большого и указательного пальцев, еще раз поблагодарил Худа и вышел.

Оставшись в одиночестве, Худ прижал ладони к глазам. Ему приходилось быть мэром большого города и банкиром, в то время как его отец в сорок три года пытался сохранить на плаву крошечную бухгалтерскую фирму. Как удалось сыну Фрэнка Худа занять место, где от его решения зависели карьеры и жизни людей?

Конечно, он знал ответ на этот вопрос. От любил свою страну и верил в систему. Он был твердо убежден, что способен на умные и энергичные поступки.

«Но как же это все трудно!» — подумал Худ. На этом жалость к себе закончилась.

Покачивая огромной кружкой, Худ вышел из кабинета, чтобы заварить себе очередную порцию кофе.

Глава 8

Понедельник, три часа пятьдесят три минуты дня

Санлиурфа, Турция

Мэри Роуз Мохэли закончила проверку локальных систем Регионального Оп-центра. Затем она убедилась, что солнечные батареи и аккумуляторы функционируют в предписанном режиме.

Все оборудование РОЦа работало на двух дюжинах аккумуляторов. Еще четыре аккумулятора должны были обеспечить работу двигателя на случай отсутствия бензина; на них можно проехать без подзарядки почти восемьсот миль. Солнечные батареи обеспечивали работу кондиционеров и подачу воды.

Наконец Мэри Роуз выпрямилась. Она хотела выбраться из машины и немного размяться, но в это время раздался голос Майка Роджерса:

— Мэри Роуз, если не возражаете, я попрошу вас запустить программу Мэта.

Молодая женщина топнула с досады, туфелька издала негромкий скрип. Если бы Роджерс повернулся, он бы увидел, как опустились ее плечи.

— Да, конечно, я не возражаю, — отозвалась она и снова склонилась над приборами. Психолог Оп-центра Лиз Гордон предупреждала ее, что единственные лучи, которые она увидит, работая с Майком Роджерсом, будут исходить с компьютерных мониторов.

Озадачив свою помощницу, Роджерс с наслаждением потянулся, после чего принялся за работу.

Ну вот, проворчала про себя Мэри Роуз, генерал Роджерс отдохнул.

Она взглянула на экран и передвинула мышку. Программу «OLM» разработал Мэт Столл. Им обоим не терпелось проверить ее в действии. Между тем программа являлась составной частью второй волны программного обеспечения. Ее установка и запуск должны были завершиться к четырем часам дня. Как бы то ни было, просьбы генерала Роджерса являлись необсуждаемыми приказами.

Девушка потерла усталые глаза, от чего ей ничуть не полегчало. Она еще мучилась перепадом во времени после долгого перелета, усталость въелась в самые кости. Докторская диссертация Мэри Роуз по передовым компьютерным технологиям давала надежду на то, что когда-нибудь удастся заменить измученный мозг неутомимыми машинами. Невольно приходила на ум мысль о том, сколько же ошибок совершили в этой части земного шара представители Соединенных Штатов только потому, что не умели правильно думать.

А вот генерал Роджерс, похоже, сомнений не ведает. Он вообще кажется неутомимым. Генерал смотрел на заполнивший всю стену ряд мониторов, показывающих вид на район со спутников, а также всевозможную информацию, начиная от уровня микроволнового излучения и кончая загазованностью отдельных участков. Резкое увеличение микроволнового излучения свидетельствует о росте переговоров по сотовой связи, что нередко означает подготовку к военным действиям, Нет, генерал Роджерс не знал усталости. Мэри Роуз видела, что он просто дрожит от удовольствия, изучая поступающую информацию. После короткого пятнадцатиминутного ленча они работали без перерыва.

Проблески грядущих войн завораживали генерала. Сражения между огромными армиями остались в прошлом. Война завтрашнего дня — это стычки элитных подразделений, поединок спутников, компьютеров и узлов связи. Современный противник — не армия, а группа террористов, которая исчезает сразу же после нанесения химического или биологического удара. Главные задачи будут возлагаться на команды типа Регионального Оп-центра, которые способны на жесткий ответ — подобраться как можно ближе к мозговому центру противника и провести лоботомию. Для этого необходимо иметь отборные десантные подразделения типа боевого отряда Оп-центра, В новой войне в ход пойдут хирургические бомбовые удары, заминированные автомобили или электробритвы. Расчет строится на том, что при оторванной голове перестают действовать руки и ноги.

Мэри Роуз знала, что в отличие от большинства «старых вояк», предпочитающих традиционные методы ведения боевых действий, генерал Роджерс радовался всему новому. Несколько лет назад генералу исполнилось сорок. Он наслаждался неожиданными идеями не меньше, чем старыми афоризмами, запас которых был у него неисчерпаем. К примеру, усаживаясь сегодня рано утром перед компьютером, он вспомнил изречение Сэмюэла Джонсона: "Мир еще далеко не иссяк.

Завтра я увижу то, чего не видел никогда".

— Я следую этому принципу, Мэри Роуз, — жизнерадостно сообщил ей генерал.

.

Запуск программы Мэта занял около пятнадцати минут. Не успела она загрузить «OLM» и провести необходимую диагностику, как генерал потребовал взломать файл турецкой службы безопасности. Он хотел узнать побольше о полковнике Неджате Седене, которого прислали на помощь их команде. Роджерс нисколько не сомневался, что главная задача полковника состоит в наблюдении за американскими специалистами.

Слежка — всегда замкнутый цикл. Порой Роджерс называл ее круговоротом воды в природе. Сам он следил за турками и сирийцами, израильтяне следили за теми и за другими, ЦРУ осуществляло тотальную слежку. В некотором роде подобная ситуация Роджерса даже устраивала.

Мэри Роуз, однако, усмотрела в его просьбе нечто большее. Генерал хотел определить калибр человека, с которым ему придется работать. Еще на борту доставившего их в Турцию самолета Мэри Роуз отметила интересную особенность генерала. Он любил, когда его окружали люди, пусть даже враги, столь же фанатично преданные своему делу.

Поеживаясь от неприятного предчувствия, Мэри Роуз набирала команды на клавиатуре компьютера. Поскольку кресла на колесиках издавали характерный и легко узнаваемый звук, все сиденья в Региональном оперативном центре были прикручены к полу. Инженер Оп-центра, выпускник Йельского университета Харлан Беллок сказал по этому поводу следующее:

— Ролики привлекут внимание любопытных. Из археологического фургона не должны доноситься звуки офисной мебели.

Мэри Роуз все понимала, но сидеть на алюминиевых стульях было неудобно. К тому же она сильно страдала от недостатка солнечного света. Окна в трейлере были тщательно затемнены, Столл настоял на последнем, опасаясь, что против них применят стандартный «набор наблюдения».

«Лучше бы я пошла в отряд „Страйкер“, — подумала Мэри Роуз. — Изучала бы рукопашный бой, занималась спортом, стреляла, лазила по скалам и плавала в бассейне Академии ФБР в Квонтико, штат Виргиния, Загорала...» С другой стороны, загорать ей удавалось и по выходным, а больше всего на свете Мэри Роуз любила компьютеры и передовые технологии. Так что хватит ныть, девочка, пора взламывать турецкие файлы.

Длинные каштановые волосы Мэри Роуз, перехваченные лентой, при работе не мешали. Светло-карие глаза напряженно вглядывались в экран, губы были плотно сжаты. Программа стремительно загружалась через модем в компьютеры турецкой разведки. Там, словно крошечный живой шпион, «OLM» расчищала место для загрузки необходимых программ Регионального Оп-центра.

— Молодец, хороший мальчик, — прошептала Мэри Роуз, и плечи девушки расслабились. Роджерс засмеялся.

— Со стороны можно подумать, что вы гладите папочкиного рысака или иноходца.

Отец Мэри Роуз, Уильям Р. Мохэли, известный издатель, был владельцем лучших скаковых лошадей на всем Лонг-Айленде. Он всю жизнь надеялся, что его единственная дочь станет знаменитой наездницей. Но после того как в шестнадцать лет рост Мэри Роуз достиг пяти футов десяти дюймов, надежду пришлось оставить.

Сама Мэри Роуз ничуть не расстроилась. Лошади были для нее лишь увлечением. Она никогда не хотела, чтобы они стали ее судьбой.

— Я, кстати, чувствую себя, как на скачках, — ответила она генералу, — Детище Мэта и его немецких партнеров работает на бешеных скоростях.

Присвоив себе чужое имя, «крот» проник в систему. Там он нашел нужную информацию и скопировал ее в новое место. Программа «крот» в точности соответствовала работающей турецкой программе, благодаря чему объем доступной памяти не изменился ни на один бит. Вся операция заняла не более двух минут.

«Крот» представлял собой гораздо более сложную программу, чем те, которыми пользовались большинство хакеров. Вместо того чтобы наугад подбирать пароли, на что уходили часы, а то и дни, «OLM» устремлялась непосредственно к «ячейкам» или «мусорным корзинам», где находились отработанные коды. Неразличимый в компьютерной свалке «крот» стремительно просматривал информацию и довольно быстро находил повторяющиеся комбинации, которые позволяли найти ключ к паролю.

Прошло девять процентов отведенного на взлом пароля времени. Ничего путного не обнаружено. В таких случаях «крот» переходил на режим «подкормки».

Многие по-прежнему использовали в качестве кодов даты рождения или названия популярных кинофильмов. «OLM» стремительно загружал последовательности начиная с середины семидесятых годов, когда родились большинство пользователей, тысячи имен и фамилий, на звания кино-и телефильмов, таких как «2001», «Звездные войны», «Агент 007» и других. Как правило, «OLM» находил нужную последовательность в первые пять минут работы.

Вскоре на экране появилось досье полковника Седена. Мэри Роуз просияла.

— Есть, генерал! — воскликнула девушка.

Майк Роджерс с трудом выбрался из-за стола. Трейлер был для него тесен. Он даже не мог выпрямиться в полный рост. Склонившись над экраном Мэри Роуз, Роджерс случайно коснулся щекой ее волос и тут же испуганно отодвинулся. «Лучше бы он этого не делал», — подумала девушка. На какое-то мгновение он стал просто мужчиной, а она наконец почувствовала себя женщиной. Неожиданный, но приятный момент.

Мэри Роуз переключилась на досье.

Из выкраденного файла следовало, что полковник Седен сорока одного года — восходящая звезда турецкой секретной службы. В семнадцать лет он поступил на службу в военную жандармерию. Подслушав в кофейне разговор трех курдов, планирующих отравить предназначенную для отправки в Европу большую партию табака, он проследил их до явочной квартиры, где самолично всех арестовал.

Спустя две недели Седену предложили перейти в службу безопасности.

В связи с этим имелось одно замечание. По мнению генерала Сулеймана, «задержание» курдов прошло слишком удачно. Со стороны матери в крови Седена имелась курдская кровь, и генерал опасался, что курды пожертвовали собой, лишь бы протолкнуть Седена в контрразведку. Остальные факты свидетельствовали об исключительной преданности полковника интересам Турции и ее правительства.

— Разумеется, в досье все должно быть гладко, — проворчал Роджерс, заканчивая читать документ. — Нельзя раскусить человека с помощью одного файла.

Мэри Роуз кивнула.

— Вы полагаете, что Седен связан с курдским подпольем?

— Вовсе нет, — сказал Роджерс, — По турецким данным, только треть людей курдского происхождения симпатизирует Рабочей партии Курдистана. Остальные лояльны по отношению к стране проживания. Но мы должны показывать ему как можно меньше.

Они дочитали досье до конца. Седен был холост. Вдова мать имела квартиру в Анкаре, с ней проживала его незамужняя сестра. Отец работал клепальщиком на стройке и погиб в результате несчастного случая, когда мальчику было девять лет. Полковник посещал светскую школу в Стамбуле, учился очень старательно, одновременно добился больших успехов в тяжелой атлетике. Был членом турецкой олимпийской команды на летней Олимпиаде 1992 года. Сразу же после Игр бросил школу и поступил на службу в жандармерию, — Иждивенцев у него нет, — задумчиво сказал Роджерс. — Что ж, в наши дни это ни о чем не говорит. Среди разведчиков в моду входят браки по расчету.

— Ну и что это нам дало? — спросила Мэри Роуз, закрывая файл, — Информации, — улыбнулся Роджерс.

— И все?

— И все. Неизвестно, когда она нам пригодится. — Улыбка Роджерса стала шире. — По-моему, пора сделать перерыв. Продолжим после того, как полковник Седен... Роджерс осекся, ибо один из компьютеров начал подавать негромкие, но настойчивые сигналы тревоги. Два сигнала в секунду, секундная пауза, сигнал, снова пауза, после чего все повторилось сначала.

— НВГ! — воскликнула Мэри Роуз.

О «нарушении воздушных границ» предупреждала сложная спутниковая система, которая отслеживала все воздушные перемещения внутри страны и вдоль ее рубежей.

По специальным картам сотрудники Регионального Оп-центра могли определить, где именно находится самолет-нарушитель. Установленная на спутниках аппаратура позволяла безошибочно вычислить его скорость. Самолеты-разведчики обычно летали выше и медленнее штурмовиков. Система НВГ срабатывала, когда неопознанный летающий объект приближался к границе ближе чем на милю.

Летящая с высокой скоростью на небольшой высоте цель считалась враждебной.

Этим и объяснялся сигнал тревоги.

— Направляется прямо на запад, — заметил Роджерс. — Судя по скорости и высоте, это вертолет. — В голосе генерала сквозили тревога и возбуждение.

Региональный Оп-центр работал неплохо.

Мэри Роуз села у экрана слева от генерала.

— Вас не удивляет, что он один?

— Патрульные вертолеты пограничников всегда летают в одиночку. Но для обзора местности скорость слишком велика. Похоже, у него другая цель.

Мэри Роуз нажала на кнопку автоматической подстройки. Скрытая в крыше фургона антенна развернулась в сторону обозначенной НВГ цели. Началось прослушивание радиообмена. Компьютер был запрограммирован на сотни языков и диалектов. После цифрового отсеивания статических помех и прочих шумов на дисплее появлялся синхронный перевод всех перехваченных сообщений.

Вертолет не отвечал. «Повторяю. Мардин Один. Что вы обнаружили на перекрестке?»

Ответа не последовало.

— Вертолет принадлежит турецкой воздушной базе в Мардине, — сказал Роджерс. — Посмотрим, что там у них есть. — Генерал запросил у компьютера необходимую информацию. — Так, два вертолета «Хьюз-5000». — Он взглянул на показания скорости. — Сто тридцать четыре мили в час. Похоже на «500D».

— Что там происходит? — спросила Мэри Роуз. — Пилот заблудился?

— Не думаю, — ответил Роджерс. — Похоже, они послали экипаж на разведку и не получили ответа. Он бы не летел с такой скоростью, если бы действительно потерялся. На перебежчика тоже не похож. Вертолет летит в глубь Турции.

— Может быть, вышла из строя связь? — предположила Мэри Роуз.

— Возможно, — сказал Роджерс. — Но почему тогда они летят на максимальной скорости? Эти парни явно куда-то торопятся.

Роджерс набрал на клавиатуре запрос о военных объектах в юго-западной части восточной Анатолии. В отличие от остальной территории Турции, представляющей собой либо горы, либо пустыню, Анатолия была плоской равниной с редкими холмами.

На экране тут же появилась красная буква "X", означающая, что военных баз здесь нет.

— Им не нужна экстренная посадка, — сказал Роджерс, — Ребята хотят другого.

Сквозь ровное гудение кондиционеров Мэри Роуз разобрала звук подъехавшего автомобиля. На мониторе появилась надпись, и она попыталась ее прочесть.

«...находитесь вне досягаемости наших радаров. Мы не получаем ваших сигналов. У вас проблемы? Почему не отвечаете?»

— Может, кто-то проник на территорию Турции, и они пытаются его догнать?

— высказала предположение Мэри Роуз.

— Тогда почему они не отвечают базе? — возразил Роджерс. — Нет, тут что-то не так. Я сообщу турецкой службе безопасности наши наблюдения.

Послушаем, что они скажут.

— Вы думаете, их еще не поставили в известность? Все-таки объявлена тревога, — сказала Мэри Роуз.

— Наоборот, — усмехнулся Роджерс. — Разногласия между различными турецкими ведомствами настолько сильны, что вашингтонские интриги воспринимаются здесь как детские хитрости.

В дверь постучали. Мэри Роуз повернула ручку настройки дисплея и выглянула наружу.

— Полковник Неджат Седен прибыл для разговора с генералом Роджерсом, — доложил рядовой Папшоу — огромный, неповоротливый с виду малый.

— Проводите, рядовой, — не оборачиваясь, приказал генерал Роджерс.

— Слушаюсь, сэр, — рявкнул Папшоу. Мэри Роуз доброжелательно улыбнулась, когда в фургон забрался невысокий человек с очень светлой для турка кожей. Он отличался крепким телосложением и носил аккуратно подстриженные усы. Таких темных глаз Мэри Роуз не видела ни у кого. Черные курчавые волосы слиплись от влаги и были плотно прижаты к голове — мотоциклетным шлемом, подумала Мэри Роуз. Из кобуры торчал пистолет сорок пятого калибра.

Седен улыбнулся ей в ответ и склонил голову.

— Добрый день, мисс, — произнес он. Но по-английски полковник говорил с сильным акцентом, растягивая гласные и обрезая согласные, как было свойственно его родному языку.

— Добрый день, — ответила Мэри Роуз, Накануне отъезда ее предупредили, что даже самые просвещенные и образованные турки обращаются с женщинами в лучшем случае с холодной вежливостью. Несмотря на то что страна официально провозгласила равенство между полами, для большинства мусульман это оставалось не более чем мифом. Штатный психолог Оп-центра Лиз Гордон говорила:

— Коран предписывает женщинам прикрывать головы, руки и ноги. Те, кто этого не делает, считаются грешницами, Между тем полковник улыбался ей очень приветливо. Он обладал природным обаянием и шармом.

Повернувшись к генералу Роджерсу, полковник Седен отсалютовал. Роджерс тоже отдал ему честь. Турок вручил ему сложенные вдвое листы бумаги.

— Мое предписание, сэр.

Бегло просмотрев документы, Роджерс взглянул на экран.

— Вы прибыли в интересный момент. Один из ваших вертолетов... вот он. — Генерал показал на ползущую по зеленой сетке красную точку.

— Странно, — сказал Седен. — В целях безопасности военные вертолеты, как правило, летают парами. Вам известно, кому он принадлежит?

— Вертолет из Мардина.

— Пограничный патруль, — нахмурился Седен.

— Да. Диспетчер безуспешно пытается вызвать их по радио. Какое вооружение стоит на таких машинах?

— Обычно пулемет и пушка: как правило, двадцатимиллиметровое орудие с вращающимся стволом. Сто пятьдесят снарядов. Крепится на борт.