Ещё час назад картина наступления представлялась чёткой и ясной. Да, на юго-запад продвигаются саудовские войска, но они на расстоянии почти суточного перехода. К этому времени он уже войдёт в пригороды их столицы, да и к тому же для них есть другие планы. На рассвете Второй корпус сделает рывок со своей позиции, где он прикрывает его фланг, и нанесёт отвлекающий удар в сторону нефтяных комплексов. Это поставит саудовцев в тупик, а дивизия «бессмертных» уж наверняка получит ещё одни сутки, чтобы захватить хотя бы часть саудовского правительства, если не все целиком. Не исключено, что в плен попадёт и королевская семья или же, если она захочет убежать из страны, королевство лишится своего главы, и тогда война закончится победой его страны.

До сих пор плата за успехи была велика. Чтобы дать возможность Армии Аллаха продвинуться так далеко, Второй корпус потерял в боях половину огневой мощи и личного состава, но победы не даются легко. Да и сейчас приходится расплачиваться дорогой ценой. Внезапно нарушилась связь с его заградительным кордоном. Поступило всего одно радиосообщение о контакте с неизвестными танками, просьба об артиллерийской поддержке — и все. Генерал знал, что саудовские войска находятся где-то впереди, знал, что это остатки Четвёртой бригады, которую Второй корпус едва не уничтожил — едва, но не полностью. Он знал, что саудовская бригада отчаянно сражалась к северу от военного городка короля Халеда и затем отступила… ей, видно, приказали держаться, чтобы дать возможность эвакуировать население… Не исключено, что она оказалась достаточно мощной и смогла уничтожить его защитный кордон. Генерал не имел представления, где находится американский бронетанковый полк… наверно, дальше к востоку. Он знал, что у американцев есть где-то ещё одна бригада, по-видимому, тоже на востоке. Ему нужны вертолёты, а он только что потерял ещё один, сбитый американским истребителем, причём с начальником его разведки на борту. Вот тебе и поддержка с воздуха, которую ему обещали. Единственный истребитель ВВС Объединённой Исламской Республики, который он видел за весь день, догорал на земле к востоку от городка Халеда. Но американская авиация, хотя и способна причинить ему неприятности, не в силах остановить его, а когда он прибудет в Эр-Рияд, то тут же пошлёт манёвренные группы на большинство аэродромов Саудовской Аравии, и опасность воздушных налётов будет снята. Таким образом, путь к успешному завершению операции, как ему говорило командование корпуса и армии, заключается в максимально быстром продвижении вперёд. И генерал отдал приказ своей передовой бригаде продолжить наступление в соответствии с графиком, а её авангард будет играть роль разведки, выдвинутой перед главными силами. От неё только что поступил доклад о контакте с противником и перестрелке, но о потерях — своих и вражеских — не сообщалось, хотя известно, что противник отступил после непродолжительного боя. Наверно, это и была саудовская группировка, которая осталась после разгрома Четвёртой бригады, пытающаяся наносить удары и тут же снова отступать. Генерал решил, что догонит и уничтожит её после рассвета. Он отдал приказы, сообщил штабу о своих намерениях и покинул командный пункт. Ему хотелось выдвинуться вперёд, чтобы лично наблюдать за передовыми частями, как и подобает хорошему генералу. Тем временем из штаба передавались приказы командирам бригад.

Разведывательные вертушки «киова» сообщили, что заметили элементы защитного кордона, правда, не так много. По-видимому, их здорово потрепали во время наступления корпуса на юг, подумал полковник Хэмм. Он отдал приказ одному из своих батальонов сместиться влево, чтобы избежать контакта, приказал командиру авиационных эскадрилий выделить ударный «апач» для ликвидации кордона и выслать его через несколько минут. Второй элемент защитной группировки можно просто обойти, а вот ещё один находился прямо перед Третьим батальоном, и тут уж ничего не поделаешь. Расположение вражеских БРМД появилось на экранах системы ИССЭ вместе со многими частями изрядно потрёпанного Второго корпуса противника.

Значит, это и есть дивизия «бессмертных», подумал Эддингтон. Он увидел передовые подразделения и главные силы, двигающиеся вплотную за ними. Авангард противника начал входить в зону дальности действия его танковых орудий и приближался со скоростью примерно двадцать километров в час. Он связался по радио с Хэммом.

— Осталось пять минут. Удачи тебе, Эл.

— И тебе, Ник, — услышал Эддингтон.

Это называлось синхронными действиями. Несколько батарей самоходных орудий «паладин» подняли свои стволы и нацелили их на точки с координатами, рассчитанными на основании информации, полученной с беспилотных «хищников» и от электронной разведки. Артиллеристы ввели эти координаты в компьютеры, и теперь орудия, находясь на значительном расстоянии друг от друга, поведут огонь по одним и тем же вражеским позициям. Теперь глаза артиллеристов были прикованы к непрерывно меняющимся цифрам на часах, которые приближались к 22.30.00 по местному времени, 19.30.00 по Гринвичу и 14.30.00 по времени Вашингтона.

То же самое происходило на гусеничных установках ракетных систем залпового огня. Там экипажи убедились, что двери кабин плотно закрыты, замкнули подвеску машин, чтобы стабилизировать их во время перезарядки, а затем опустили металлические заслонки ветровых стёкол — выхлопные газы, образующиеся при пуске ракет, могут оказаться смертельными.

К югу от военного городка короля Халеда танкисты Каролинской бригады следили за приближающимися белыми пятнами на экранах тепловизионных систем наблюдения. Стрелки нажали на кнопки лазерных дальномеров. Передовые заслоны противника находились сейчас на расстоянии 2 500 метров, а в тысяче метров за ними следовали главные силы, состоящие из танков и БМП.

К югу от городка полк «Чёрная кавалерия» двигался со скоростью пятнадцать километров в час, приближаясь к позициям противника на возвышенности в четырех тысячах метров к западу.

Нельзя сказать, что подразделения развёртывались без ошибок. Рота «Б» Первого батальона Одиннадцатого полка натолкнулась на скрытую позицию вражеских БРМД и открыла огонь, не ожидая приказа. В ночной темноте возникли огненные шары горящих и взрывающихся машин, в результате чего противник узнал о приближающейся опасности на несколько секунд раньше, но это уже не могло что-либо изменить, поскольку цифры на часах продолжали меняться с прежней скоростью — быстро или медленно, в зависимости от терпения наблюдателей.

Эддингтон рассчитал все до последней секунды. Не решаясь курить в течение всей ночи из опасения, что огонь сигары заметят на экранах систем ночного видения, он наконец не выдержал и щёлкнул своей зажигалкой «Зиппо» в тот самый момент, когда цифры «59» сменились на «00». Теперь крохотная вспышка пламени уже не имела значения.

Первой открыла огонь артиллерия, уже получившая приказ действовать самостоятельно в соответствии с графиком, разработанным с точностью до секунды. Наиболее впечатляющим зрелищем были залпы многоствольных ракетных установок, когда с каждой из них одновременно срывалось по двенадцать ракет, за которыми волочились длинные языки пламени, превращавшие ночь в день. Через тридцать секунд, в 23.30.30 по местному времени, в воздухе находились почти двести ракет М-77. К этому моменту артиллерийские самоходные установки уже дали первый залп, их перезарядили, дёрнули за вытяжные шнуры, прогремел второй залп, и теперь замки открылись, чтобы принять новые снаряды.

Ночь была ясной, на небе ни облачка, так что вспышки выстрелов и разрывы снарядов и ракет нельзя было не заметить за сотню миль. Высоко в небе лётчики-истребители увидели языки пламени, тянущиеся за ракетами, и внимательно наблюдали за направлением их полёта. Им совсем не хотелось оказаться рядом с ними.

Первыми приближающиеся с юга ракеты заметили иракские офицеры наступающей бронетанковой дивизии. Они увидели, что все огненные траектории снижаются к западу от шоссе, ведущего с севера на юг, из военного городка короля Халеда в Эль-Артавийю. Многие видели такое же зрелище, ещё будучи лейтенантами и капитанами в прошлой войне, и точно знали, что означают языки пламени в тёмном небе. Приближался стальной дождь. Одних парализовало страхом. Другие выкрикивали команды, приказывая солдатам закрыть люки и рассредоточить машины.

Для дивизионной артиллерии это было невозможно. Почти все артиллерийские установки передвигались на механической тяге, большинство артиллеристов находились вне укрытий, грузовики с боезапасом стояли рядом, чтобы облегчить в ходе стрельбы перезарядку орудий. Солдаты, обслуживающие их, увидели, как исчезли языки пламени, оценили направление полёта ракет и поняли, что бессильны что-либо предпринять. Оставалось только ждать. Солдаты бросились на землю, прижимая к головам стальные каски и взывая к Аллаху в надежде, что эти смертоносные творения пролетят дальше.

Достигнув высшей точки, ракеты начали снижаться. На высоте нескольких тысяч футов сработали таймеры, пиропатроны сбросили обтекаемые носовые оболочки и из каждой ракеты вперёд устремилось по 644 полфунтовых бомбочки. Один залп многоствольной ракетной установки доставил к цели 7 728 таких бомбочек. Эта артиллерия являлась самым дальнобойным оружием противника, и Эддингтон хотел сразу вывести её из игры. В соответствии с тактикой, существующей в армии США, ракетные установки залпового огня являлись главным козырем командиров армейских частей. Иракские артиллеристы поднимали головы. Они не видели приближающуюся смерть, однако она была неотвратима.

Издалека казалось, что местность покрылась множеством маленьких искорок, словно это был фейерверк во время празднования китайского Нового года, однако для тех, кто находились в месте, куда обрушился этот огненный шквал, это была смерть в грохоте и пламени разрывов. Свыше семидесяти тысяч крохотных бомбочек взорвалось на площади примерно в двести акров. Первыми загорелись и взорвались грузовики с боезапасом. Затем вспыхнули метательные заряды, но солдаты уже не видели этого — более восьмидесяти процентов их было убито или ранено первым же залпом. За ним последуют ещё два. Пусковые установки, расположенные за центральными позициями «Волчьей стаи», сдали назад к своим грузовикам с боезапасом, цилиндры от выпущенных ракет были сброшены с направляющих, и с помощью подъёмного оборудования на пусковые установки поместили новые ракеты. На всё это ушло менее пяти минут.

Самоходные артиллерийские установки «паладин» вели огонь намного быстрее. Они тоже обстреливали артиллерийские позиции противника, и выпущенные 155-миллиметровые снаряды попадали в цель с такой же точностью, как ракеты. Это был самый механизированный из всех видов уничтожения живой силы. Орудия убивали людей, а люди обслуживали орудия. Артиллеристы не видели результатов своего огня, а в этом случае у них даже не было выдвинутых вперёд корректировщиков, но они уже знали, что при наводке орудий с помощью Глобальной спутниковой навигационной системы этого и не требовалось, а если всё пройдёт в соответствии с расчётами, они скоро увидят результаты своей страшной работы.

Как ни странно, но как раз те, кто были ближе всего к наступающему противнику и находились на расстоянии прямой видимости, открыли огонь последними. Танкисты ждали команды, которой стали выстрелы, произведённые по вражеским машинам из танков ротных командиров.

Несмотря на всю свою смертоносную силу, системы управления огнём на танках «Эйбрамс» были наиболее простыми из всех, которыми пользовались солдаты, и обходиться с ними на практике было даже легче, чем на тренажёрах, которые стоили миллионы долларов. Каждому стрелку выделялся огневой сектор, а первые выстрелы командиров рот были сделаны фугасными противотанковыми снарядами, ФПС, разрывы которых можно было отчётливо различить. Затем остальные танки открывали огонь по вражеским машинам слева и справа от этих разрывов. Тепловизионная система наблюдения реагировала на инфракрасное излучение, исходящее от танков противника. Их температура в ночное время была выше температуры окружающей среды, и потому они выделялись на экранах так же отчётливо, как горящие электрические лампочки. Каждому стрелку-наводчику был выделен участок, по которому вести огонь. Он выбирал приближавшийся танк и, наведя перекрестие прицела на цель, нажимал кнопку лазерного дальномера. Лазерный луч, пробегая расстояние до цели и возвращаясь обратно, сообщал бортовому компьютеру длину этого расстояния, скорость и направление движения. В то же время отдатчиков в компьютер поступали сведения о наружной температуре, температуре снаряда, плотности атмосферы, направлении и скорости ветра, состоянии ствола орудия (нагретые стволы чуть прогибаются) и о том, сколько всего снарядов выпущено из орудия до данного момента. Компьютер обрабатывал всю эту информацию, а затем в поле прицела появлялся белый прямоугольник, свидетельствующий о том, что орудие наведено на цель. Теперь от стрелка требовалось всего лишь потянуть указательным пальцем за двойной спусковой крючок. Танк содрогался, ствол откатывался назад, дульная вспышка на мгновение ослепила танкистов, и подкалиберный снаряд с двойным ведущим пояском устремился к цели со скоростью больше мили в секунду. Снаряды внешне напоминали излишне толстые короткие стрелы длиной меньше человеческой руки, диаметром два дюйма и с коротким хвостовым оперением, которое сгорало за время непродолжительного полёта от трения воздуха. За снарядами оставался трассирующий след, который позволял командирам танков следить за траекторией полёта своих «серебряных пуль» до самой цели.

Этими целями были изготовленные в России устаревшие танки Т-80, модификация предыдущих моделей. Они были гораздо меньше американских, главным образом из-за недостаточно мощных двигателей, ввиду чего конструкторам пришлось пойти на ряд компромиссов. Один топливный бак находился у них в передней части танка, и топливопровод шёл от него вдоль основания башни. Пушечные снаряды размещались в пазах, углублённых в корпусе заднего топливного бака, так что танковый боезапас находился в окружении дизельного топлива. Наконец, для экономии места внутри башни заряжающего заменили автоматической системой, которая не только действовала медленнее человека, но и при ней в башне на лотке постоянно находился боевой снаряд для подачи внутрь зарядной каморы. Вообще-то недостатки такой конструкции не могли оказать особенного влияния на ход боя, зато делали его более эффектным.

Второму танку «серебряная пуля» попала в основание башни. Снаряд рассёк топливопровод и, пробив броню, послал смертоносные стальные осколки, разлетающиеся со скоростью больше тысячи метров в секунду, в тесное пространство башни, не оставив в живых членов экипажа; тут же взорвался пушечный снаряд, лежащий на лотке перед автоматом заряжания, и от него сдетонировали в своих укладках остальные снаряды. Все члены экипажа были уже мертвы, когда произошёл взрыв боезапаса и вспыхнуло топливо. От мощного взрыва танковая башня взлетела на пятьдесят футов — в армии это называлось «катастрофическим подрывом». В течение трех секунд точно так же взорвались ещё пятнадцать вражеских танков. Прошло десять секунд, и авангард бронетанковой дивизии «бессмертных» перестал существовать; единственный способ, которым он смог сообщить главным силам о появлении противника, был дым от пылающих танков, застлавший поле боя.

Американские танки не медля перенесли огонь на главные силы противника — три бронетанковых батальона, выстроившиеся в линию на расстоянии чуть больше трех тысяч метров от них. В общей сложности более ста пятидесяти танков двигались навстречу батальону из пятидесяти четырех «Эйбрамсов».

Почти все командиры иранских танков продолжали стоять в башнях с открытыми люками, чтобы лучше видеть местность перед собой, хотя и заметили вдалеке взлетающие ракеты. После чего в трех километрах от себя они увидели линию бело-оранжевых вспышек, за которыми почти сразу послышались глухие взрывы впереди. Более сообразительные офицеры и командиры танков с хорошей реакцией приказали своим стрелкам-наводчикам открыть огонь, целясь по языкам пламени, вырывающимся из дульных срезов танковых орудий. Не меньше десяти успели исполнить приказ, но у них не было времени определить расстояние до цели, и все снаряды упали с недолётом. Иранские танковые экипажи прошли отличную подготовку, и шок у них ещё не успел смениться чувством страха. Одни из них начали перезарядку, другие включили дальномеры, чтобы рассчитать расстояние до цели и должным образом навести орудия, но тут горизонт снова покрылся оранжевыми вспышками и то, что последовало за ними, не оставило иранцам времени что-либо заметить.

Из пятидесяти четырех танковых орудий было подбито сорок четыре иранских танка После начала боя прошло меньше двадцати секунд.

— Ищи танк, который всё ещё движется, — приказал командир своему стрелку-наводчику. Пылающие танки теперь освещали поле боя, и языки пламени мешали тепловизионным прицелам. Вот. Стрелок увидел расстояние до движущейся цели на дисплее лазерного дальномера — 3 тысячи 650 метров — и выстрелил. Изображение на мгновение исчезло с экрана прицела, но тут же появилось снова, и он увидел, как его трассирующий снаряд летит над пустыней по пологой траектории до самой…

— Цель поражена! — произнёс командир. — Следующая!

— Наводка закончена — Огонь! — прозвучала команда.

Стрелок нажал на спусковые крючки, посылая свой третий за полминуты снаряд, и ещё через три секунды мощный взрыв сорвал башню с третьего Т-80.

Это был конец танкового сражения.

Теперь в действие вступили «брэдли», ведя огонь из автоматических «бушмастеров» по наступающим вражеским бронетранспортёрам. У них дело шло медленнее, более лёгким пушкам труднее было определять расстояние до цели, но исход боя оказался тем же.

Командир дивизии «бессмертных» приближался к замыкающим танкам передовой бригады, когда увидел летящие ракеты. Он приказал механику-водителю своего бронетранспортёра остановиться, оглянулся назад и успел увидеть взрывы грузовиков с боезапасом в расположении дивизионной артиллерии. Снова вперёд он посмотрел в тот момент, когда раздался второй залп «Эйбрамсов». Сорок процентов огневой мощи его дивизии было уничтожено меньше чем за минуту. Генерал ещё не осознал до конца происшедшего, но сообразил, что попал в засаду — но как?

Ракеты установок залпового огня, лишившие дивизию «бессмертных» её артиллерии, летели не с юга, а с востока. Этим полковник Хэмм помог бригаде Национальной гвардии, потому что «Волчья стая» в соответствии с существующим тактическим планом не могла самостоятельно подавить вражескую артиллерию. Теперь ракетные установки «Чёрной кавалерии» перенесли огонь, очищая путь для полковой авиации. Штурмовые вертолёты «апач» наносили удары во вражеском тылу, за Вторым корпусом Армии Аллаха, который вёл сейчас бой с тремя американскими бронетанковыми батальонами.

Разделение задач на поле боя в принципе определялось результатами предыдущего дня, и происходящие события не изменили этой тактики. Сначала артиллерия вела борьбу с артиллерией противника, а танки с танками. А вот перед вертолётами была поставлена задача уничтожить вражеских командиров. Штаб дивизии «бессмертных» остановился двадцатью минутами раньше. Через десять минут после первого ракетного залпа пары вертолётов «апач» и «киова», описав дугу, с северной стороны направились туда, откуда исходили радиосигналы. Сначала их целью были штабы дивизий, затем бригад.

Штаб «бессмертных» только приступил к управлению боем, и вёл активные радиопереговоры. Офицерам приходилось запрашивать дополнительную информацию, прежде чем должным образом отреагировать на действия противника. В этом коренилась слабость командных пунктов. Являясь мозгом своих частей, они должны находиться в одном месте.

Уже за шесть километров было ясно назначение собравшихся вместе машин. Их охраняли четыре пусковые установки с ракетами «земля-воздух», направленными на юг, и кольцо зенитных орудий. Сначала следовало уничтожить противовоздушную оборону. Штурмовые «апачи» Первой эскадрильи «Б», выбрав место, где им ничто не угрожало, зависли на высоте ста футов. Стрелки, сидевшие в носовой части вертолётов, — все это были молодые уоррент-офицеры[133] — оценили обстановку с помощью оптических приборов и выбрали первую группу целей для нанесения удара ракетами «хеллфайр» с лазерным наведением. Первый залп должен был застать противника врасплох, но один иранский солдат заметил вспышки и поднял тревогу. Артиллерийская зенитная установка успела развернуться и открыть огонь, пока ракеты находились в полёте. Дальнейшее походило на сумасшедший дом. «Апач», по которому велась стрельба, рванувшись влево, совершил манёвр уклонения. Это ему удалось, снаряды пролетели мимо, но стрелок вертолёта от неожиданности потерял контроль над ракетой, она миновала цель, и ему пришлось пустить вторую. Остальные АН-64 остались на месте, так что из шести пущенных ракет пять поразили цель, а ещё через минуту проблема противоракетной обороны дивизионного штаба была решена и штурмовые вертолёты устремились к месту его расположения. Их пилоты видели, как там люди в панике выскакивают из командирских бронетранспортёров и разбегаются в стороны. Несколько солдат из службы безопасности начали стрелять в небо из винтовок, кто-то открыл огонь из пулемётов, однако фактор неожиданности был в пользу вертолётчиков. Стрелки пустили несколько ракет «хеллфайр», чтобы уничтожить оставшиеся бронированные машины, а затем взялись за тридцатимиллиметровые автоматические пушки. Вертолёты вплотную приблизились к месту расположения штаба и как огромные жужжащие насекомые кружили над пылающими машинами, а их стрелки в ярости охотились за людьми, оставшимися в живых после ракетного обстрела. На ровной поверхности пустыни спрятаться было негде, тепло человеческих тел выдавало их в темноте на экранах тепловизионных прицелов, и стрелки преследовали сначала группы разбегающихся, затем охотились за парами и, наконец, добивали одиночек, пожимая свой кровавый урожай. Во время обсуждения предстоящей задачи было решено, что в отличие от 1991 года вертолёты не будут оставлять в живых тех, кто сдавались, поднимая руки, а тридцатимиллиметровые снаряды несли фугасно-осколочные заряды. Эскадрилья «Б» — они называли себя «бандитами» — вела обстрел не больше десяти минут, пока вертолётчики не убедились, что уничтожены все машины до единой и на поле боя нет ни одной живой души. Тогда «апачи», накренившись вперёд, набрали скорость и направились на базу для пополнения боезапаса и дозаправки.

Преждевременная атака на разведгруппу Второго корпуса привела к тому, что бой на одном участке фронта начался чуть раньше запланированного. В результате одна практически уцелевшая танковая рота противника узнала об угрожающей опасности раньше остальных, но вражеские танки по-прежнему оставались белыми пятнами на экранах, так как расстояние до них составляло около четырех тысяч метров.

— «Боевые звезды» — вперёд! — отдал приказ командир роты «Браво» и произвёл первый выстрел из танковой пушки, за которым последовали ещё восемь. Первым залпом удалось подбить шесть танков противника, что на таком большом, почти предельном расстоянии было совсем неплохо, и атака полка «Чёрная кавалерия» на Второй корпус Армии Аллаха началась ещё до первого залпа многоствольных ракетных установок. Танки роты «Браво» выстрелили снова уже с хода и подбили ещё пять танков противника. Ответный залп оказался с недолётом. Несмотря на систему стабилизации башенного орудия, вести огонь на ходу было труднее, так что промахи не были неожиданностью, хотя и вызывали неудовольствие у танкистов.

Танки роты «Браво» шли на расстоянии полукилометра друг от друга, и каждому был выделен огневой сектор такой же ширины. По мере продвижения на экранах тепловизионных систем наблюдения целей появлялось все больше. Бронетранспортёры держались в сотне ярдов позади танков. Их стрелки искали пехотинцев, у которых могли оказаться ручные противотанковые гранатомёты. Две дивизии Второго корпуса были рассредоточены на фронте шириной около двадцати миль и глубиной восемь — эти сведения поступили на информационные системы связи ИССЭ. Спустя десять минут рота «Браво» прорвалась через вражеский батальон, уже ранее ослабленный боем с саудовцами и теперь уничтоженный американскими танками. Ещё через десять минут она натолкнулась на артиллерийскую батарею противника, которая только начала разворачиваться и готовиться к бою. Огнём из своих двадцатипятимиллиметровых пушек её уничтожили бронетранспортёры «брэдли». Огненные шары от взорвавшихся грузовиков с боезапасом ярко осветили ночь, превратив её в день, хотя после заката прошло всего четыре часа.

— Черт побери. — с удивлением пробормотал Эддингтон. Командиры его батальонов вызвали его вперёд, и теперь полковник стоял в своём «хаммере».

— Не поверите — нам потребовалось меньше пяти минут! — воскликнул командир батальона «Лобо». Его возглас был не единственным, многие сержанты изумлялись: «Неужели все?» Разумеется, это было нарушением радиодисциплины, но сдержать себя люди не могли.

И всё же восхищаться достигнутыми успехами слишком рано, подумал Эддингтон. Он взял рацию и вызвал начальника своей разведки.

— Что мы получили от «хищников?»

— Ещё две бронетанковые бригады противника продолжают движение на юг, но теперь несколько медленней, сэр. Сейчас они примерно в девяти километрах по прямой от нашего ближайшего батальона и в двенадцати от дальнего.

— Свяжите меня с «Бафордом», — приказал Эддингтон.

Генерал находился на прежней позиции. Прошло едва десять минут. Три танка и двенадцать БМП отступили назад, остановились во впадине и запросили указаний. С фронта возвращались и пехотинцы, среди них попадались раненые. Он не мог упрекнуть людей в трусости — испытанное потрясение оказалось для него более тяжёлым, чем для них. Он уже пытался связаться со своим командным пунктом, но слышал лишь атмосферные помехи. При всём своём опыте командования, законченной академии и курсах, бесчисленных учениях, когда он то одерживал верх, то проигрывал, — такого исхода он не ожидал.

Но пока у него оставалось больше половины дивизии. Две его бригады сохраняли полную боеспособность, и он находился здесь не для того, чтобы проигрывать битву. Он приказал своему водителю развернуться и ехать назад. Уцелевшая часть передовой бригады получила приказ ждать дальнейших распоряжений. Генерал понимал, что необходимо перестроить войска. Положение было кошмарным, но не может быть, чтобы со всех сторон.

— Что вы предлагаете, Эддингтон?

— Генерал Диггз, я предлагаю двинуться на север. Мы только что перемолотили две танковые бригады, словно тарелку бобов. Вражеская артиллерия почти полностью уничтожена, сэр, и передо мной незащищённая местность.

— О'кей, продолжайте движение, только не спешите и следите за флангами. Я предупрежу «Чёрную кавалерию».

— Понял, сэр. Двинемся через двадцать минут.

Разумеется, такая возможность принималась во внимание. На карты был даже нанесён план, предусматривающий подобное развитие событий. В этом случае батальон «Лобо» перемещается направо, «Белый клык» движется прямо на север вдоль шоссе, а батальон «Койот», тактическая группировка, до сих пор находившаяся в резерве, сдвинется на левый фланг и тронется эшелонированными группами по резко пересечённой местности к западу. Всем трём батальонам из-за темноты наступать придётся медленно, по незнакомой местности, тем более что был разработан всего лишь набросок плана. Кодовым словом для наступления было «Нейтан»[134], а первый этап наступления получил название «Манассас»[135]. Эддинггон надеялся, что Диггз не будет возражать.

— Говорит «Волчья стая-шесть». Внимание всех батальонов. Передаю «Нейтан», повторяю, через два-ноль минут начинает действовать план «Нейтан». Подтвердите получение, — приказал полковник.

Прошло несколько секунд, и все три командира батальонов подтвердили, что приказ получен и понят. Они приступают к его выполнению.

Диггз следил за развитием событий, и картина происходящего на экране в его командирском бронетранспортёре выглядела многообещающе. Полковника Магрудера особенно не удивили первые успехи, разве что национальные гвардейцы действовали лучше, чем он ожидал. А вот успешное наступление Десятого полка удивило его куда больше. Продвигаясь вперёд со скоростью тридцать километров в час, он уже глубоко вклинился в южную часть Ирака и был готов повернуть на юг, что и сделал в два часа утра по местному времени. Без своей вертолётной эскадрильи, которую полковник оставил для прикрытия Кувейта, он чувствовал себя незащищённым с воздуха, но пока было темно, до рассвета оставалось ещё четыре часа. К этому времени он успеет вернуться в Саудовскую Аравию. «Буйвол-шесть» пришёл к выводу, что на его долю выпала самая лёгкая из операций механизированных войск.

Магрудер отдал приказ подразделениям рассредоточиться пошире. По сообщению разведки, на пути не было вражеских войск, способных оказать сопротивление, главные силы противника углубились в пределы королевства. Ну что ж, по его мнению, вряд ли им удастся продвинуться дальше, а в его задачу входило захлопнуть двери и отрезать им путь к отступлению.

Доннер стоял рядом со своим телеоператором, которого выделила ему армия, в открытом люке бронетранспортёра позади башни. Раньше ему не доводилось видеть ничего подобного, а тут даже удалось заснять на видеоплёнку атаку и уничтожение артиллерийской батареи противника. Правда, плёнку вряд ли можно будет использовать из-за толчков, рывков и неожиданных поворотов бронетранспортёра, в котором он находился. Доннер посмотрел по сторонам. Позади, на юго-востоке, виднелась по меньшей мере сотня сгоревших танков, грузовиков и других машин, которые он просто не мог опознать. Они были уничтожены меньше чем за час. Внезапно бронетранспортёр затормозил, Доннера бросило вперёд, и он ударился лицом о край люка.

— Выставить охрану! — крикнул командир бронетранспортёра. — Пока останемся здесь.