Лёгкие пехотинцы прошли через центр специальных операций в Форт-Макдилле.

Им сообщили, что операция закончилась успешно, взяли подписку о неразглашении, повысили в звании и направили для дальнейшего прохождения службы. Всех, кроме одного.

— Чавез?

— А-а, мистер Кларк.

— Хотите, пообедаем вместе?

— Здесь есть поблизости хороший мексиканский ресторан?

— Думаю, отыщем.

— По какому случаю торжество?

— Поговорим о найме на работу, — предложил Кларк. — Там, где я работаю, возникла вакансия. И платят больше, чем вы получаете сейчас. Впрочем, вам придётся пару лет потратить на обучение.

— Да я и сам задумывался об этом, — ответил Чавез. Он пришёл к выводу, что из него может получиться неплохой офицер. Если бы он командовал отделением вместо Рамиреса, может быть... а может быть, и нет. Но ему хотелось убедиться в этом.

— Ты нравишься мне, малыш. Хочу, чтобы ты работал со мной.

Чавез решил подумать над предложением. В худшем случае он бесплатно поужинает.

Капитана Бронко Уинтерса перевели в эскадрилью истребителей F-15 в Германию. Там он быстро выдвинулся и был назначен командиром эскадрильи. Теперь он стал более спокойным молодым человеком. Он изгнал демонов, преследовавших его после смерти матери. Уинтерс не станет вспоминать прошлое. Ему поручили задание, и он справился с ним.

После жаркого душного лета в Вашингтон пришла холодная унылая осень. Город политических деятелей опустел накануне выборов президента, которые в ноябре будут сопровождаться выборами всех членов конгресса и трети сенаторов, а также назначением сотен политиков на должности в исполнительной власти. В начале осени ФБР раскрыло несколько шпионских организаций кубинцев, но, как ни странно, это не получило политического резонанса. Если арест торговцев наркотиками является успехом полиции, разоблачение шпионской организации рассматривается как недостаток, потому что вообще не следовало допускать возникновения шпионской сети. Эта операция не принесла никакого политического эффекта, если не считать голосов кубинских эмигрантов, которые, можно сказать, и так уже были отданы Фаулеру, потому что он обещал «открыть диалог» с покинутой ими Кубой. После съезда своей партии, по опросам общественного мнения, президент снова вырвался вперёд, однако его предвыборная кампания велась без особого блеска, и он даже уволил двух своих главных политических советников. Но основным было то, что дул ветер перемен, и, несмотря на упорную борьбу за голоса, Дж. Роберт Фаулер сумел одержать верх, набрав их всего на два процента больше. Одни обозреватели считали это выражением воли народа, тогда как другие отнесли за счёт плохой предвыборной кампании обоих претендентов.

Когда всё закончилось, Райан решил, что второе ближе к истине.

Во всём городе и его окрестностях смещённые деятели готовились отправиться по домам или перебраться в юридические конторы, намереваясь остаться в столице.

Конгресс мало изменился, но он редко менялся. Райан оставался в своём кабинете, не зная, назначат ли его заместителем директора ЦРУ по разведке.

Говорить об этом было слишком рано. В одном он был уверен — президент все ещё оставался президентом и, будучи благородным человеком, несмотря на допущенные ошибки, ещё до ухода с этого поста объявит об амнистии тем, кто в ней нуждался. Это будет исполнено, и соответствующие записи появятся в книгах, но мало кто заметит это. После того как ситуация станет ясной для сотрудников Фаулера — этим займётся Трент, — предполагалось, что никто и не заметит.

В первую субботу после дня выборов Дэн Мюррей вместе с Мойрой Вулф поехал на базу ВВС Эндрюз. Там их ждал реактивный самолёт. Спустя чуть больше трех часов они совершили посадку на базе Гуантанамо. Пережиток испано-американской войны, база Гитмо, как её называли, осталась единственной военной базой США на коммунистической территории, являясь шипом в боку Кастро и досаждая ему ничуть не меньше, чем он сам раздражал своего могучего соседа по другую сторону Флоридского пролива.

Мойра работала в министерстве сельского хозяйства, где была секретарём у одного из кадровых руководителей министерства. Она немного похудела, но Мюррея это не беспокоило. Мойра совершала теперь длительные прогулки и, по мнению психиатра, быстро восстанавливала силы после полученной психической травмы. Она была последней из жертв, и Дэн надеялся, что предстоящая поездка поможет ей ещё больше.

Значит, сегодня наступил последний день, подумал Кортес. Он был удивлён и расстроен, но примирился с судьбой. Все поставив на карту, он надеялся сорвать огромный куш, однако вместо этого потерпел сокрушительное поражение. Кортес боялся того, что ему предстоит, но старался не показать этого, особенно перед американцами. Его посадили в автомобиль и подвезли к воротам. Впереди он заметил другой автомобиль, но не обратил на это особого внимания.

Вот он, этот высокий забор из колючей проволоки, охраняемый с одной стороны американскими морскими пехотинцами в своих многоцветных маскировочных комбинезонах, а с другой — кубинцами в обмундировании защитного цвета. Может быть, хотя и очень маловероятно, ему удастся убедить своих бывших коллег, что он ещё может сослужить им немалую службу. Автомобиль остановился в пятидесяти метрах от ворот. Сидящий слева капрал вытащил его из машины и снял наручники, по-видимому опасаясь, что Кортес унесёт их с собой на ту сторону, обогатив тем самым коммунистическое государство. Какая мелочная глупость, подумал Феликс.

— Пошли, Панчо, — приказал чернокожий капрал. — Пора домой.

У Кортеса больше не было наручников, и два морских пехотинца, схватив за руки, повели его к воротам, за которыми была его родная страна. Там, на другой стороне, он увидел двух кубинских офицеров, застывших на месте с бесстрастными — пока — лицами. Когда он подойдёт к ним, кубинцы, наверно, радостно обнимут его, что не имеет абсолютно никакого значения. В любом случае Кортес решил вести себя, как подобает мужчине. Он выпрямился и улыбнулся ожидающим его офицерам словно родственникам, встречающим у дверей аэропорта.

— Кортес, — послышался мужской голос. Два человека вышли из караульного помещения рядом с воротами. Мужчину он видел впервые, но женщина...

Феликс резко остановился, и морские пехотинцы, продолжавшие идти, едва не повалили его. Женщина стояла и смотрела на Кортеса пристальным взглядом. Она не произнесла ни единого слова, и Феликс тоже не знал, что сказать. Улыбка исчезла с его лица. Взгляд женских глаз заставил Кортеса сжаться. Он ведь не хотел причинить ей боль. Использовать её — да, но чтобы он...

— Пошли, Панчо. — Капрал толкнул его вперёд. Они стояли уже у самых ворот.

— Да, чуть не забыл, Панчо, это твоё. — Капрал сунул Кортесу за пояс видеокассету. — Добро пожаловать домой, ублюдок. — Последний толчок.

— Добро пожаловать домой, полковник, — обратился к нему старший из кубинцев. Он тепло обнял своего бывшего сослуживца и прошептал:

— Тебе придётся ответить за многое.

Однако прежде чем его увели, Феликс повернулся в последний раз, взглянул на Мойру, неподвижно стоящую рядом с незнакомым мужчиной, и ещё раз подумал о том, что молчание — самое красноречивое проявление страсти. Он не сомневался, что Мойра поняла бы это.

Примечания