Глава 21

Объяснения

Ему никогда не приходило в голову, что САС занят полётами больше всех остальных самолётов в авианосном авиакрыле. Разумеется, именно так всегда обстояло дело, но полёты безобразного, медлительного самолёта с поршневыми двигателями не представляли интереса для пилота, «родившегося» в кресле истребителя-бомбардировщика F-4N «Фантом-11» и вскоре после этого поднявшегося в классе к перехватчику F-14А «Томкэт». Джексон не летал на истребителе уже несколько недель и, направляясь к САС — официальное название которого было С-2С «Грейхаунд» — «Борзая», что почти соответствовало внешнему виду самолёта, действительно летающему подобно собаке, — принял решение, что выберет несколько часов и отправится на базу ВВС в Пакс-Ривер, чтобы полетать на подходящем реактивном самолёте, как только выдастся такая возможность.

— Как хочется снова испытать настоящую скорость, — пробормотал с улыбкой Робби.

САС разместился для взлёта с носовой катапульты правого борта. Джексон пошёл к нему и снова увидел бомбардировщик А-6Е «Интрудер» — личный самолёт командира эскадрильи, стоящий рядом с «островом» авианосца. У самой надстройки размещался небольшой сектор, известный как «Бомбовая ферма», которым пользовались для хранения и подготовки авиабомб. Такое расположение было очень удобным — его площадь была слишком мала для размещения самолёта, и «Бомбовая ферма» находилась совсем рядом с бортом авианосца, так что в случае необходимости бомбы просто сбрасывались в воду. Их перевозили на низеньких тележках, и как раз в тот момент, когда Джексон поднимался на борт САС, он увидел, что к «Интрудеру» подкатывают на такой тележке учебную авиабомбу, окрашенную в синий цвет. В её носовой части находились необычные приспособления для лазерного наведения на цель.

Значит, сегодня предстоит ещё одно учение? Новое испытание только созданной бомбы? Вот уж действительно причина для улыбки. В прошлый раз ты попал бомбой прямо в игольное ушко, Дженсен, подумал Робби.

Через десять минут САС поднялся в воздух, направляясь в Панаму. Там Джексон найдёт самолёт ВВС, вылетающий в Калифорнию.

Райан летел над Западной Виргинией на борту рейсового лайнера в туристском классе. DС-9 компании «Америкэн» направлялся в Чикаго. По сравнению со специальным самолётом ВВС это походило на унижение, но сейчас подобного обхождения не требовалось. Джека сопровождал телохранитель — он начал Постепенно привыкать к тому, что его охраняют. На этот раз роль телохранителя исполнял оперативник, пострадавший при исполнении служебных обязанностей, — он где-то упал и повредил бедро. После выздоровления его, по-видимому, заберут обратно в оперативное управление. Звали парня Роджер Хэррис, на взгляд Райана, ему было лет тридцать, и он производил хорошее впечатление.

— Где вы служили до ЦРУ? — спросил его Джек.

— Видите ли, сэр...

— Моё имя — Джек. Меня повысили в должности, но не выдали нимб.

— Ты не поверишь, Джек. Раньше я был полицейским в Ньюарке. Затем решил: поищу-ка менее опасную работу. И вот что получилось, — усмехнулся он.

В салоне была занята едва ли половина мест. Райан оглянулся вокруг, убедился, что поблизости никого нет, а аппаратура подслушивания, установленная на самолётах, функционирует крайне неудовлетворительно — мешает рёв двигателей.

— Где это случилось?

— В Польше. У меня была намечена встреча, но все обернулось плохо — то есть мне показалось, что за мной следят, и я дал знак, отменяющий встречу. Поляк, с которым намечалась встреча, сумел скрыться, а я направился в противоположную сторону. В двух кварталах от посольства я перепрыгнул через забор — вернее, попытался перепрыгнуть. Там, рядом с забором, сидела кошка самая обыкновенная уличная кошка. Я наступил на неё, она дико завизжала, я упал и сломал проклятое бедро. Вроде старой дамы, поскользнувшейся в ванне. — На его лице появилась удручённая улыбка. — Такие шпионские ситуации не показывают в кинофильмах, правда?

Джек согласно кивнул.

— Когда-нибудь я расскажу тебе о том, как со мной случилось нечто похожее.

— Во время полевой операции? — спросил Хэррис. Он знал, что Райан возглавлял разведывательное управление, а не оперативное.

— Очень любопытный случай. Жаль, что не могу никому о нём рассказать.

— А что ты собираешься сообщить губернатору Роберту Фаулеру?

— В этом и заключается самое забавное. Информацию, которую он получит от меня, можно прочитать в газетах, но она становится официальной лишь после того, как о ней говорит один из нас.

Мимо прошла стюардесса. Рейс был слишком коротким, и еду не подавали, но Райан заказал две бутылки пива.

— Сэр, мне нельзя пить во время исполнения служебных обязанностей.

— Считай, что тебе разрешили отступить от этих правил, — сказал ему Райан.

— Я не люблю пить в одиночку, а когда летаю на самолётах, то не могу не пить.

— Это верно, я слышал, ты не любишь летать, — заметил Хэррис.

— Я уже преодолел свои страхи, — ответил Джек, говоря почти правду.

— Итак, что же происходит? — спросил Эскобедо.

— Многое, — ответил Кортес. Он говорил медленно, осторожно, обдумывая каждое слово, стремясь показать эль хефе, что пока не сумел выяснить все подробности, но прилагает массу усилий, использует свои незаурядные аналитические способности, чтобы найти правильный ответ. — По моему мнению, американцы заслали в горы две, может быть, три группы наёмников. Вам известно, что нападают на наши базы, где ведётся переработка товара. Цель операций скорее всего психологическая. Местные крестьяне уже неохотно помогают нам. Напугать их нетрудно. Ещё несколько таких налётов, и мы столкнёмся с трудностями при переработке.

— Наёмники?

— Это — технический термин, хефе. Как вы знаете, наёмником считается тот, кто работает за деньги, однако часто под этим словом подразумевают полувоенные формирования. Кто они? Мы знаем, что они говорят по-испански. Это могут быть колумбийцы, недовольные своими порядками аргентинцы — помните, norteamericanos пользовались военнослужащими из аргентинской армии для подготовки и обучения контрас. Во времена хунты многие из них были опасны. Не исключено, что сейчас, когда у них в стране беспорядки, некоторые решили поступить на службу к американцам, выполняя отдельные задания. Это всего лишь одна из возможностей. Понимаете, хефе, подобные операции следует проводить так, чтобы в случае необходимости от них можно было отмежеваться — и достаточно убедительно. Кем бы ни были эти наёмники, они могут даже не знать, что работают на американцев.

— Неважно, кто они. Что вы собираетесь предпринять?

— Мы разыщем их и уничтожим, разумеется, — сухо ответил Кортес. — Нам понадобятся примерно двести вооружённых людей, но набрать такое количество несложно. Мои разведчики уже прочёсывают местность. Мне требуется ваше разрешение на формирование такой группы, чтобы должным образом осуществить эту операцию.

— Вы получите разрешение. Что вам стало известно относительно взрыва у дома Унтивероса?

— Кто-то погрузил четыреста килограммов высококачественной взрывчатки в кузов грузовика. Это здорово придумано, хефе. Перевезти такое количество взрывчатого вещества в любом другом автомобиле было бы невозможно, но в грузовике...

— Si. Каждая покрышка весила больше. Кто сделал это?

— Не американцы и не их наёмники, — уверенно ответил Кортес.

— Но...

— Хефе, подумайте сами, кто имел доступ к этому грузовику?

Эскобедо задумался. Они сидели на заднем сиденье «Мерседеса» растянутой модели. Это был «Мерседес-600» старого образца в превосходном состоянии. Машины такого типа пользуются особой популярностью среди людей, у которых есть основания опасаться врагов, не стесняющихся прибегать к насилию. И без того тяжёлый, с мощным двигателем, лимузин легко нёс дополнительную тысячу фунтов брони из кевлара, установленной в самых ответственных местах, а толстые стекла из поликарбоната выдержат попадание пулемётных пуль калибра 0,30. Шины автомобиля были наполнены не воздухом, а пластмассовой пеной, так что никакой прокол не скажется на них — по крайней мере не сразу. Топливный бак состоял из ячеистой металлической решётки, которая, хотя и не могла помешать пожару, но не допускала гораздо более опасного взрыва. В пятидесяти метрах впереди и позади «Мерседеса» ехали машины БМВ, полные вооружённых охранников, — в точности, как это диктуется соображениями безопасности при охране глав правительств.

— Значит, по-вашему, один из нас? — спросил Эскобедо после минутного размышления.

— Вполне возможно, хефе. — По тону было ясно, что Кортес считает такое не только возможным, но и вероятным. Он не спешил делиться с шефом своими соображениями и то и дело поглядывал в окно на придорожные знаки.

— Но кто?

— Полагаю, на этот вопрос должны ответить вы, а не я. Я — разведчик, а не детектив.

То, что Эскобедо поверил в эту поразительную ложь, объяснялось исключительно его паранойей.

— А исчезновение самолётов?

— Тоже не до конца ясно, — сообщил Кортес. — Кто-то следил за аэродромами, возможно, американские полувоенные группы, но скорее всего те же наёмники, которые скрываются теперь в горах. По-видимому, они каким-то образом вывели из строя самолёты; не исключено, что с помощью охранников, оставшихся на аэродромах. Мне представляется, что, когда наёмники уходили в горы, они убили охранников, чтобы невозможно было показать, чем они занимались, и заминировали сараи с горючим, стараясь убедить нас в чём-то совершенно ином. Отлично задуманная и осуществлённая операция, но мы разгадали бы её и справились с наёмниками — если бы не убийство американцев в Боготе. — Кортес сделал глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Покушение на американцев было ошибкой, хефе. Оно заставило противника перейти от действий, которые всего лишь досаждали нам, к действиям, непосредственно угрожающим нашему существованию.. Им удалось переманить на свою сторону кого-то из нашей организации, осуществив желание отомстить нам. Они воспользовались честолюбием или недовольством одного из ваших коллег, хефе, занимающих видное положение.

Он продолжал говорить тем же спокойным, убедительным голосом, которым пользовался для докладов кубинским руководителям в Гаване, подобно учителю, беседующему с талантливым учеником, подающим большие надежды. Его манера напоминала врача и была поразительно эффективной, когда требовалось убедить кого-то, в особенности представителей латинской расы, склонных полемизировать, однако в то же самое время уважающих людей, способных сдерживать свои страсти и излагать мысли в чёткой и понятной форме. Упрекнув Эскобедо в бессмысленности убийства американцев — Эскобедо не любил, когда его упрекают, Кортес знал это, и Эскобедо догадывался, что Кортес знает эту привычку, — Феликс придал своим словам ещё большую убедительность

— Американцы поступили глупо, сами сказав об этом, возможно, неуклюже пытаясь ввести нас в заблуждение, упомянув «внутреннюю войну» в нашей организации. Между прочим, именно они изобрели такой приём — говорить правду, чтобы её опровергнуть. Это хитроумный способ, но они прибегали к нему слишком часто, и все, кто вовлечён в работу спецслужб, знакомы с ним. — Кортес забирался все дальше и только что придумал это, однако, по его мнению, такая идея действительно звучала хорошо. И она оказала соответствующее воздействие.

Эскобедо смотрел через толстое стекло, обдумывая эту новую мысль.

— Интересно, кто...

— Я не знаю ответа на этот вопрос. Может быть, вы с сеньором Фуэтесом сумеете сегодня вечером найти ответ. — Самым трудным для Кортеса было удержать на лице бесстрастное и серьёзное выражение. Несмотря на свой незаурядный ум, хитрость и жестокость, эль хефе походил на ребёнка, и его было просто подтолкнуть в нужном направлении — требовалось лишь знать, на какие кнопки нажать.

Дорога проходила по дну долины. Здесь же протянулся железнодорожный путь, и обе дороги шли параллельно руслу, прорезанному в скальной породе горной рекой. С чисто тактической точки зрения Кортес знал: такое расположение шоссейной дороги являлось неудачным. Несмотря на то, что он никогда не служил в армии и не проходил военного обучения — если не считать уроков в школе, как у всех кубинских детей, — Кортес понимал всю невыгодность положения шоссе по дну долины, когда вокруг возвышаются горы. Машины здесь были видны издалека — если смотреть с высоты. Придорожные знаки, мелькающие по сторонам, приобрели какое-то новое, зловещее значение. Феликс знал о «Мерседесе» все. Им занимался лучший в мире специалист по бронированным автомобилям, руководивший модификацией, и техники из его фирмы регулярно проводили техническое обслуживание машины. Дважды в год меняли стекла, потому что солнечный свет влиял на кристаллическую структуру поликарбоната, причём этот процесс шёл быстрее вблизи экватора и на большой высоте над уровнем моря. Стекла должны были выдержать попадание пуль калибра 7,62 мм, выпущенных из пулемёта типа, принятого на вооружение в НАТО, а листы кевлара в дверцах и вокруг двигателя могли при благоприятных обстоятельствах выдержать попадания пуль и большего калибра. Всё-таки Кортес нервничал, хотя усилием воли заставил себя не показывать, что боится угрожающей им опасности.

— Кто это?.. — спросил Эскобедо, когда автомобиль выехал из-за поворота.

Всего здесь разместились пять групп по два человека в каждой, пулемётчики и заряжающие. Они были вооружены немецкими пехотными пулемётами МG3, только что полученными колумбийской армией, потому что эти пулемёты стреляли теми же патронами калибра 7,62, тоже произведёнными в Германии, что использовались для всего лёгкого вооружения пехоты. Эти пять пулемётов были «украдены» вообще-то, куплены у нечистого на руку сержанта из управления по снабжению — с армейского склада. Являющиеся модификацией старого немецкого МG-42, так хорошо зарекомендовавшего себя во время второй мировой войны, новые МG3 обладали такой же скорострельностью, как и их предшественник, — 1200 выстрелов в минуту, или 20 в секунду. Размещались они в тридцати метрах друг от друга, причём по два были нацелены на едущие впереди и позади машины с охранниками, и только один должен был обстреливать «Мерседес». Кортес всё-таки не слишком полагался на броню автомобиля. Он взглянул на электронные часы; — секунда в секунду. У Эскобедо были отличные шофёры. С другой стороны, у Унтивероса тоже были превосходные охранники.

На конце ствола каждого пулемёта был навинчен конический стальной раструб — пламегаситель. Непрофессионалы часто не знают, что его назначение в защите глаз пулемётчика от огня, вырывающегося из дульной части ствола, чтобы не ослепить его собственными выстрелами. Скрыть пламя выстрелов от всех остальных просто невозможно.

Пулемётчики открыли огонь одновременно, и пять метровых цилиндров ослепительно белого пламени появилось с правой стороны дороги. Каждый пулемёт стрелял трассирующими пулями — это облегчало задачу пулемётчиков и позволяло им направлять огонь в цель, не пользуясь прицелами.

Ни один из сидящих в автомобилях не слышал выстрелов, но все слышали удары пуль о металл — по крайней мере те, кто не погиб сразу.

Когда Эскобедо увидел жёлтые линии трассирующих пуль, устремившиеся к едущему впереди БМВ, его тело напряглось, как сталь. Этот автомобиль не обладал такой мощной броневой защитой, как «Мерседес». Было видно, как его хвостовые огни вильнули влево, вправо, и затем автомобиль скатился в кювет, опрокинувшись на крышу. Но ещё до этого Эскобедо и Кортес почувствовали попадание нескольких десятков пуль в свою машину. Звуки напоминали град, сыплющийся на металлическую крышу. Но это были пулемётные пули, каждая весом в десять граммов, бившие по кевларовой броне. Водитель Эскобедо, отлично подготовленный и всегда находящийся настороже, мгновенно бросил массивный автомобиль в сторону, чтобы объехать опрокинувшийся БМВ, и тут же выжал до предела педаль газа.

Шестицилиндровый двигатель «Мерседеса», тоже защищённый листами кевлара, сразу отреагировал и уже через пару секунд вдвое увеличил мощность и вращающий момент. Всех пассажиров отбросило на спинки сидений. Когда Эскобедо повернул голову, чтобы взглянуть на угрожающую им опасность, ему показалось, что трассирующие пули летят прямо в лицо и каким-то чудом падают, не пробив толстых стёкол. И тут же он увидел, что прозрачная броня рушится от ударов пуль.

Кортес бросился на Эскобедо и опрокинул его на пол. Ни тот, ни другой не успели произнести ни слова. В тот момент, когда в автомобиль попала первая пуля, он мчался со скоростью семьдесят миль в час. Теперь скорость приближалась к девяноста, и «Мерседес» покидал зону обстрела быстрее, чем пулемётчики успевали приспособиться к новой ситуации. В машину попало больше сорока пуль.

Через две минуты Кортес поднял голову.

Он с удивлением увидел, что две пули попали в окна с левой стороны автомобиля изнутри. Пулемётчики оказались слишком меткими и сумели вести огонь через пробитые стекла на правой стороне. Он не увидел ни одного из автомобилей охраны и глубоко вздохнул. Ему удалось осуществить самый дерзкий план в его жизни.

— При первой же возможности сворачивай с дороги! — крикнул Кортес шофёру.

— Нет! — послышался голос Эскобедо мгновением позже. — Поезжай прямо к...

— Это глупо! — Кортес поднял эль хефе с пола. — Неужели вы хотите напороться ещё на одну засаду? Как вы думаете, откуда они узнали о нашем приезде? Сворачивай при первой возможности!

Шофёр, неплохо разбирающийся в тактике организации засад, нажал на тормоза и повернул с дороги;

Поворот вёл направо, к лабиринту узких просёлочных дорог, соединяющих местные кофейные плантации.

— Выбери место, где можно укрыться, и останови машину, — скомандовал Кортес.

— Но...

— Они надеются, что мы попытаемся скрыться, вместо того чтобы подумать о происшедшем. Они решат, что мы поступим именно так, как рекомендуют поступать все инструкции по борьбе с терроризмом. Поведение дураков легко предсказать, — заметил Кортес, смахивая осколки поликарбонатового стекла с волос. В руке он держал пистолет и демонстративно вложил его в наплечную кобуру. — Хосе, ты прекрасно вёл машину!

— Остальные машины остались где-то сзади, — сообщил шофёр.

— Ничего удивительного, — ответил Кортес, причём совершенно честно. — Боже мой, мы были на волосок от гибели!

Никто не мог назвать Эскобедо трусом. Он тоже увидел повреждённое окно, причём в нескольких дюймах от своей головы. В салон машины влетели две пули сейчас они застряли в толстом стекле, не сумев пробить его. Эскобедо достал одну из них и покатал на ладони. Она была ещё тёплой.

— Нужно поговорить с теми, кто поставил нам эти стекла, — невозмутимо произнёс он, понимая, что Кортес спас ему жизнь. Самым странным было то, что Эскобедо оказался прав. Однако наибольшее впечатление на Кортеса произвела его собственная молниеносная реакция — он, хотя и знал о засаде, действовал с удивительной быстротой и спас таким образом собственную жизнь. Прошло много лет с того времени, когда ему приходилось проходить испытания по физической подготовке, — это требовалось от всех сотрудников кубинской секретной полиции.

Именно в такие мгновения даже самые осторожные люди начинают чувствовать себя непобедимыми.

— Кому было известно, что мы едем к Фуэнтесу? — спросил он.

— Мне нужно... — начал Эскобедо, снял телефонную трубку и набрал номер.

Кортес тут же осторожно взял трубку из его руки и положил на место.

— Это может оказаться серьёзной ошибкой, хефе, — бесстрастно заметил он.

— При всём уважении, сеньор, будет куда лучше, если я займусь этим делом. Здесь требуется профессиональный опыт.

Ещё никогда Кортес не производил такого глубокого впечатления на своего шефа, как в это мгновение.

— Вы получите щедрое вознаграждение, — сказал Эскобедо преданному слуге.

Мысленно он упрекнул себя, что иногда не проявлял к нему должного уважения и, ещё хуже, не прислушивался к его умным советам. — Как нам сейчас поступить?

— Хосе, — обратился к шофёру Кортес, — постарайся найти место повыше, откуда виден дом Фуэнтеса.

Меньше чем через минуту шофёр развернулся у вершины с видом на всю долину.

Он съехал на обочину, все трое вышли из машины, и Хосе впервые увидел, насколько пострадал его автомобиль. К счастью, ни двигатель, ни шины не были повреждены. Несмотря на то, что придётся провести капитальный ремонт кузова, «Мерседес» остался в строю и его способность передвигаться ничуть не нарушилась. Хосе любил этот автомобиль, и, хотя при виде многочисленных пробоин ему стало грустно, сердце его едва не разрывалось от гордости при мысли о том, что «Мерседес» и мастерство водителя спасли их от гибели.

В багажнике лежало несколько винтовок — немецкие, точно такие, какие состояли на вооружении армии, но приобретённые законным путём, — и бинокль.

Кортес не обратил внимания на винтовки, которыми тут же вооружились водитель и Эскобедо, взял бинокль и направил его на ярко освещённый дом Луиса Фуэнтеса, расположенный милях в шести от них.

— Что вас там интересует? — спросил Эскобедо.

— Хефе, если засада организована с его ведома, сейчас он уже знает, что она, по-видимому, потерпела не-удачу, и мы заметили бы оживление у дома. Если же Фуэнтес не имеет к ней отношения, там всё должно быть тихо.

— А как относительно тех, кто стрелял в нас?

— Вы хотите сказать, знают ли они, что нам удалось скрыться? — Кортес покачал головой. — Нет, полной уверенности у них быть не может, и потому прежде всего они попытаются найти нас. Что, если обстрелянный ими автомобиль проехал всего лишь небольшое расстояние? Хосе, сколько раз ты повернул, прежде чем остановился здесь?

— Шесть раз, сеньор. В этой местности целая сеть просёлочных дорог, — ответил шофёр. С винтовкой в руках он выглядел очень грозным.

— Теперь вы понимаете, хефе? Чтобы обыскать все эти дороги, требуется много людей. Мы имеем дело не с полицией или армейским подразделением. Если бы нам противостояла армия или полиция, мы не остановились бы. Такие засады — нет, хефе, если уж они терпят неудачу, то окончательно. Вот, посмотрите сами. — Он передал бинокль Эскобедо. Пришло время продемонстрировать зрителям, насколько он хладнокровен. Кортес открыл дверцу машины и достал из салона несколько бутылок минеральной воды «Перье» — Эскобедо обожал именно этот сорт. Он открыл бутылки, вставляя горлышки в пулевые пробоины, оставшиеся в крыше багажника.

Даже Хосе изумлённо хмыкнул при виде такого щегольского поведения, а Эскобедо восхищённо покачал головой.

— Опасность возбуждает у меня жажду, — объяснил Кортес, раздавая бутылки.

— Да, ночь была наполнена волнениями, — согласился Эскобедо, сделав большой глоток.

Но не для капитана третьего ранга Дженсена и его штурмана-бомбардира.

Первый рейд, как все происходящее в первый раз, был интересным, но уже второй вылет никаких волнений не обещал. Причина заключалась в том, что все проходило слишком просто. Дженсену едва перевалило за двадцать, когда ему пришлось впервые столкнуться с ракетами ПВО и зенитным огнём, управляемым с помощью радиолокаторов, — он закалил своё мужество и профессиональное мастерство в борьбе против северовьетнамских артиллеристов, обладающих немалым опытом, а также целым набором коварных уловок. Этот вылет предвещал не больше волнения, чем прогулка к почтовому ящику. Впрочем, напомнил он себе, по почте нередко приходят важные вещи. Операция проходила в точном соответствии с планом.

Компьютер сбросил бомбу в нужный момент, и штурман-бомбардир следил с помощью системы наведения за целью. На этот раз Джексон взглянул правым глазом на телевизионный дисплей.

— Не могу понять, почему задержался Эскобедо? — проворчал Ларсон.