Глава 12

Операция «Речной пароход» начинается

— «Переменный», это «Кинжал». Приготовьтесь к приёму.

Радиосигнал, ретранслированный через спутниковый канал, звучал совершенно чисто, подобно передаче местной коммерческой станции. Техник-связист погасил окурок сигареты и включил передатчик.

— «Кинжал», это «Переменный». Слышу вас хорошо. Готовы к приёму. — За его спиной Кларк повернулся на своём вращающемся стуле, чтобы взглянуть на карту.

— Мы находимся у цели «Рено», и, представьте себе, — на взлётной полосе стоит двухмоторный самолёт, и в него грузят коробки.

Кларк резко повернулся и удивлённо посмотрел на радиоаппаратуру. Неужели их оперативная разведка поставлена так хорошо?

— Можете сообщить номер на хвостовом киле, вопрос.

— Нет, угол расположения самолёта по отношению к нам неудачен. Но он совершит разгон прямо мимо нас. Мы находимся на запланированной позиции. Пока не обнаружили никакой охраны.

— Черт побери, — заметил один из сотрудников Оперативного управления. Он поднял трубку. — Докладывает «Переменный». «Рено» сообщает, что в гнезде сидит птичка, время сейчас ноль-три-один-шесть по Гринвичу... Ясно. Будем держать в курсе. Конец связи. — Он повернулся к сотруднику. — Из Штатов сообщают, что будут готовы через час.

Ну что ж, превосходно, подумал второй сотрудник.

Под внимательными взглядами Рамиреса и Чавеза, наблюдающими в бинокли за происходящим, погрузка коробок в самолёт закончилась. По мнению обоих, это был «Пайпер-Шайен», небольшой двухмоторный самолёт, используемый частными компаниями, рассчитанный на относительно продолжительные перелёты в зависимости от полезной нагрузки и характера полёта. В местных мастерских на них устанавливались дополнительные топливные баки, увеличивающие радиус действия сверх того, что рассчитан заводами-изготовителями. Грузы, перевозимые контрабандистами в Америку, не отличались большим весом или — за исключением марихуаны — объёмом. Определяющим их количество фактором являлись деньги. Всего лишь один самолёт мог перевезти такое количество очищенного кокаина, что даже при оптовых ценах рассчитаться за него не хватило бы наличных средств в большинстве федеральных резервных банков.

Пилоты поднялись в самолёт, пожав руки наземной команде, — это показалось наблюдателям таким же обычным, как и процедура вылета любого самолёта. Начали вращаться пропеллеры, и рёв моторов пронёсся по открытому пространству в сторону лёгких пехотинцев.

— Господи, — мечтательно заметил сержант Вега, — да я мог бы поджарить эту птичку, не сходя с места. — Его пулемёт, разумеется, стоял на предохранителе.

— Наша жизнь станет тогда слишком интересной, — заметил Чавез. — Да, ты был прав, Осо. Раньше охранники окружали самолёт. Теперь они расходятся.

Сержант схватил портативную рацию.

— Капитан...

— Вижу. Всем приготовиться на случай, если потребуется быстро отойти в лес.

«Пайпер» вырулил к самому концу взлётной дорожки, двигаясь подобно раненой птице, подпрыгивая на амортизаторах шасси. Взлётная дорожка была освещена только несколькими пылающими факелами — намного меньше, чем используется обычно для того, чтобы обозначить края взлётной дорожки. Солдатам показалось, что это опасно, и внезапно Чавезу пришла в голову мысль, если самолёт разобьётся при взлёте, его обломки могут упасть там, где находится часть отделения.

Нос самолёта опустился, когда пилот включил полный газ, готовясь к разгону, затем уменьшил обороты, чтобы проверить, что моторы не выйдут из строя при нормальной работе. Убедившись в их надёжности, он снова увеличил газ, убрал тормоза, и самолёт двинулся вперёд. Чавез опустил бинокль, чтобы следить за взлётом «Пайпер», тяжело нагруженный, с полными топливными баками, сумел пролететь всего в двадцати метрах над вершинами деревьев справа от Чавеза.

Пилот, по-видимому, настоящий сорвиголова. Это слово, промелькнувшее в мозгу сержанта, показалось ему очень подходящим для характеристики пилота.

— Самолёт взлетел. Это «Пайпер-Шайен». — Рамирес прочиал регистрационный номер на вертикальном руле. Самолёт был американским. — Курс примерно три-три-ноль. — Это означало, что он направляется к Юкатанскому проливу, между Кубой и Мексикой.

Связист в фургоне сделал соответствующие пометки.

— Что происходит на «Рено»? — спросил один из сотрудников Оперативного управления.

— Я насчитал шесть человек У четверых винтовки; про остальных сказать ничего не могу. Один грузовик у сарая, точно как на спутниковых фотографиях. Грузовик уезжает, и, по-моему... да, они гасят взлётные факелы. Просто засыпают их землёй. Одну минуту, грузовик направляется в нашу сторону.

Слева от Рамиреса сержант Вега установил пулемёт на сошки, и длинный ствол неотрывно следовал за грузовиком, двигавшимся к восточной части взлётно-посадочной полосы. Через каждые несколько метров грузовик останавливался, из кабины выскакивал мужчина и засыпал землёй очередной затухающий факел.

— А ты не стой, пройди дальше и коснись кого-нибудь... — шептал Джулио.

— Держи себя в руках, Осо, — предостерёг его Динг.

— Все в порядке, не беспокойся — Большой палец Веги касался предохранителя, все ещё не снятого, а указательный лежал не на спусковом крючке, а на скобе.

Факелы гасили один за другим. Грузовик остановился на короткое время метрах в ста пятидесяти от солдат, но ни разу не направился в их сторону. Они просто оказались в том месте, мимо которого пролегал его маршрут. Вега вёл ствол пулемёта вслед за грузовиком, пока тот не повернул от них. Тогда Джулио опустил приклад на землю и повернулся к приятелю.

— По-видимому, местная полиция или армия их не беспокоит, — произнёс капитан.

— Думаете, их купили? — поинтересовался Вега.

— Вряд ли, скорее, у них отбили охоту. После этого контрабандисты остановились на транспортировке наркотиков с полудюжины аэродромов вроде вот этого. Нам придётся побыть здесь некоторое время. — Наступило молчание. — Если что-нибудь случится...

— Мы сейчас же оповестим вас, сэр, — пообещал Вега.

— Змей не заметили? — спросил Рамирес.

— Слава Богу, нет. — Белозубая улыбка капитана была видна даже в темноте.

Он хлопнул Чавеза по плечу и отошёл назад, в кусты.

— Причём тут змеи? — озадаченно спросил Вега.

Наблюдая за посадкой «Пайпера», капитан Уинтерс испытывал разочарование.

Это уже второй самолёт подряд. Большой авиалайнер, который он привёл сюда раньше, уже исчез. Куда их переправляли, Уинтерс не знал. Может быть, на огромную свалку в пустыне. Ещё одна поршневая птичка вряд ли вызовет интерес. С другой стороны, продать такие самолёты, как этот «Пайпер», совсем нетрудно.

Крупнокалиберный пулемёт выглядел ещё более впечатляюще на уровне глаз, хотя сейчас, когда наступал рассвет, прожекторы слепили не так сильно. На этот раз уловку с кубинским разведывательным самолётом не применяли. Морские пехотинцы обращались с контрабандистами так же грубо, как и раньше, и их действия принесли желанный эффект. Сотрудник ЦРУ, руководивший операцией, раньше служил в Управлении по борьбе с наркотиками, и он с удовольствием использовал другие методы убеждения. Оба пилота, несмотря на американский регистрационный номер самолёта, оказались колумбийцами. При всей их мужской гордости им достаточно было первого же взгляда на Никодемуса. Можно проявить бесстрашие перед пулей или даже свирепым псом, но храбрость перед живым гигантским аллигатором... На допрос потребовалось меньше часа, а затем обоих отвезли к «ручному» судье федерального округа.

— Интересно, сколько самолётов не долетает к нам? — поинтересовался сержант Блэк, когда арестованных увезли.

— Что вы имеете в виду?

— Я видел истребитель, сэр. Полагаю, он скомандовал пилоту: «Лети в этом направлении или пеняй на себя!» А ведь нас вызывали сюда гораздо чаще, чем прилетало самолётов, верно? Я хочу сказать, сэр, совершенно очевидно, что некоторые парни не понимают намёка, и тогда лётчик в истребителе показывает им, что он имел в виду, говоря «пеняй на себя».

— Вы не должны знать этого, сержант Блэк, — напомнил ему сотрудник ЦРУ.

— Отлично понимаю. Меня устраивает и то, и другое, сэр. Я был ещё совсем молодым, когда меня послали во Вьетнам. Там я видел, как погибло все отделение только потому, что несколько солдат были наркоманами. Я поймал гада, продававшего наркотики солдатам моего отделения, — это было в семьдесят четвёртом или семьдесят пятом году — и избил его до полусмерти. Чуть не попал из-за этого под трибунал.

Сотрудник ЦРУ сочувственно кивнул, словно заявление сержанта удивило его.

Вообще-то, ничего странного в словах сержанта не было.

— Вам не полагается знать об этом, сержант, — повторил он.

— Слушаюсь, сэр. — Сержант Блэк собрал своих людей в повёл их в сторону готового к вылету вертолёта. Так всегда случается с секретными «чёрными» операциями, думал сотрудник ЦРУ, глядя вслед уходящим морским пехотинцам. Для них нужны надёжные люди, умные и сообразительные, на которых можно положиться.

Однако у надёжных, умных и сообразительных людей — у всех без исключения — есть воображение и здравый смысл, поэтому разобраться в секретах операции не составляет особого труда. После того как ситуация повторяется несколько раз, «чёрные» операции начинают превращаться в серые, подобно уже начинающемуся рассвету. Вот только яркий свет не всегда идёт на пользу, верно?

Адмирал Каттер встретил директора ЦРУ Мура и директора ФБР Джейкобса в вестибюле служебного крыла, и они сразу направились в Овальный кабинет. Агенты Секретной службы Коннор и Д'Агустино несли охрану в приёмной, где сидели секретарши, и по привычке внимательно осмотрели всех троих. Затем — это было необычно для Белого дома — трое посетителей прошли прямо в кабинет для встречи с «Ковбоем»

— Доброе утро, господин президент, — по очереди поздоровались они.

Президент встал из-за стола и занял место в старинном кресле у камина.

Именно здесь он обычно сидел во время «откровенных» разговоров. Президент сожалел об этом. Старинное кресло было далеко не таким удобным, как специально изготовленное для него за письменным столом, к тому же у него болела спина, но даже президентам приходится поступать так, как от них того ожидают.

— Насколько я понимаю, вы собираетесь доложить о развитии событий. Может быть, начнёте вы, судья Мур?

— Операция «Речной пароход» идёт полным ходом. Между прочим, нам очень повезло. Как раз в тот момент, когда группа наших наблюдателей вышла к намеченной цели, они увидели взлетающий самолёт. — Мур окинул всех присутствующих торжествующей улыбкой. — Дальше все развивалось в точном соответствии с планом. Захваченные контрабандисты арестованы и находятся под охраной федеральных властей Разумеется, это было просто везение. Мы не можем рассчитывать, что такое будет случаться очень часто, но в данном случае мы перехватили девяносто килограммов кокаина, а это неплохо для одной ночи. Все четыре разведывательные группы заняли отведённые им места. Им удалось избежать обнаружения.

— А как функционирует спутник?

— Все ещё проводится калибровка в некоторых сферах. Впрочем, эта работа ведётся главным образом компьютером. То, для чего мы предполагаем использовать «Риолит», начнёт действовать примерно через неделю. Как вы знаете, этот элемент плана был задействован несколько поздно, и в настоящее время приходится импровизировать. Проблема, если я так могу сказать, заключается в программировании компьютера, и им потребуется ещё пара дней.

— Как относительно Капитолия?

— Я встречаюсь с ними сегодня после обеда, — ответил судья Мур — Не думаю, что возникнут трудности.

— Вы и раньше так говорили, — напомнил Каттер. Мур повернулся и смерил его усталым взглядом.

— Мы провели тщательную подготовку. Я редко прибегаю к правилу ПОСО, и ещё никогда у меня не было при этом никаких проблем.

— Я тоже не думаю, что против нас выступит активная оппозиция, Джим, — согласился президент. — Я тоже занимался подготовкой. Эмиль, что-то вы сегодня молчите.

— Мы обсуждали этот этап операции, господин президент. У меня нет никаких замечаний с точки зрения закона, потому что по этому вопросу закона фактически не существует. В соответствии с конституцией у вас чрезвычайные полномочия в применении вооружённой силы после того, как установлено — вами, разумеется, что наша безопасность находится под угрозой. Юридические прецеденты уходят далеко в историю, до президентства Джефферсона. Политические аспекты — это другое дело, но мой департамент ими не занимается. Как бы то ни было, бюро сумело раскрыть операцию, которая, по-видимому, связана с крупным отмыванием наркодолларов, и мы готовимся к её завершению.

— Насколько крупная операция? — спросил адмирал Каттер, вызвав неприятную гримасу у президента, который собирался задать такой же вопрос.

— Нам удалось опознать общую сумму в пятьсот восемьдесят восемь миллионов наркодолларов, вложенных в двадцать два разных банка от Лихтенштейна до Калифорнии. Инвестиции осуществлялись в несколько проектов, связанных с недвижимостью, причём все они находятся в Соединённых Штатах. У нас вот уже неделю этим занимается группа специалистов, причём они работают круглые сутки.

— Повторите сумму, — сумел на этот раз первым сказать президент. Он был не единственным в кабинете, кто пожелал ещё раз услышать эту цифру.

— Почти шестьсот миллионов долларов, — повторил директор ФБР — Эта сумма была несколько больше два дня назад, но крупный трансфер был осуществлён в среду — похоже, что это самая обычная банковская операция, но мы всё-таки следим за этими банковскими счетами.

— И что вы собираетесь предпринять?

— Сегодня к вечеру у нас будет полная документация по всем этим счетам.

Начиная с завтрашнего утра советники по юридическим вопросам во всех наших посольствах за рубежом и отделения ФБР, осуществляющие надзор за банками внутри страны, предпримут действия, направленные на замораживание счётов, и...

— Согласятся ли швейцарские и европейские банки сотрудничать с нами? — прервал его Каттер.

— Согласятся. Весь этот покров тайны относительно номерных счётов весьма преувеличен, как это стало известно президенту Маркосу несколько лет назад. Если мы сумеем доказать, что вклады в банки являются результатом преступных операций, все заинтересованные правительства тут же заморозят активы. В Швейцарии, например, конфискованные деньги поступают в распоряжение правительства — кантонов — для использования внутри страны. Даже не принимая во внимание моральные соображения, немалую роль играет материальная заинтересованность, простая и элементарная, и у нас заключены договоры по этому вопросу. Ведь швейцарская экономика ничуть не пострадает, если эти деньги останутся внутри страны, правда? Если всё пройдёт удачно — а у меня нет оснований сомневаться в этом, — картель потерпит убыток на общую сумму в миллиард долларов. Эта цифра является нашей оценочной и включает потери доходов от капиталовложений и операций с ценными бумагами. А вот пятьсот восемьдесят восемь миллионов, с другой стороны, это твёрдая цифра. Мы назвали эту операцию «Тарпон». Здесь, в США, юстиция полностью на нашей стороне, и после тщательного изучения вопроса мы пришли к выводу, что вряд ли кому-нибудь удастся забрать у нас эти деньги. За рубежом ситуация более запутанная, но я рассчитываю на то, что с нами станут охотно сотрудничать. Правительства Европы тоже начали обращать внимание на проблему наркотиков в своих странах, и у них есть методы решения юридических проблем более... ну, я бы сказал, более прямо, весьма практически, — закончил Джейкобс с улыбкой. — Полагаю, вы пожелаете, чтобы заявление об этом сделал министр юстиции.

В глазах президента можно было заметить искорку интереса. Пресс-релиз будет роздан в зале для прессы Белого дома. Он, разумеется, поручит департаменту юстиции заниматься этим, но объявление об этом будет сделано в Белом доме, чтобы у журналистов создалось верное представление. Доброе утро, дамы и господа! Я только что сообщил президенту, что мы добились крупного успеха в непрекращающейся войне против...

— Насколько тяжёлым будет этот удар для наркомафии? — спросил президент.

— Сэр, сколько денег имеется в их распоряжении, всегда оставалось для нас только предположением. Особенно интересным во всём этом проекте является то, что вся операция по отмыванию наркодолларов была, по-видимому, направлена на то, чтобы узаконить деньги после того, как они вернутся в Колумбию. Это трудно понять, но создаётся впечатление, что картель пытается найти более законные способы вкладывать деньги в национальную экономику своей страны. Поскольку, строго говоря, с экономической точки зрения это не является необходимым, можно предположить, что цель операции чисто политическая. Теперь позвольте мне ответить на ваш вопрос. Потеря такой денежной суммы нанесёт им заметный ущерб, но этот ущерб не будет таким уж решающим. А вот политические последствия могут принести немалую пользу, и их значение мы ещё не можем оценить.

— Миллиард долларов — произнёс президент — О такой сумме действительно можно говорить с колумбийцами, правда?

— Не думаю, что это может им не понравиться. Политический нажим со стороны картеля весьма беспокоит их.

— Если и беспокоит, то недостаточно, чтобы они приняли против него решительные меры, — заметил Каттер.

Джейкобсу это замечание ничуть не понравилось.

— Адмирал, министр юстиции в Колумбии — мой друг. Он ездит по стране с охраной, вдвое превышающей ту, что обеспечивает безопасность нашего президента, и ему приходится всё время подвергаться такой опасности, что большинство людей бросалось бы в укрытие всякий раз, когда слышится особенно громкий выхлоп автомобиля. Колумбия прилагает отчаянные усилия, чтобы следовать по пути демократии в регионе, где демократы являются весьма редким явлением, а если вы забыли, то с исторической точки зрения в этом наша вина. А чего вы тогда ждёте от них? Махнуть рукой на те национальные институты, которые у них имеются, поступить так, как это сделала Аргентина? Боже мой, Бюро и Управление по борьбе с наркотиками, вместе взятые, не обладают достаточной мощью, чтобы успешно преследовать известные нам организации торговцев наркотиками, а ведь наши ресурсы в тысячу раз превышают возможности Колумбии. Так какого черта вы ждёте от них? Неужели того, чтобы они вступили на фашистский путь снова и принялись преследовать наркомафию лишь потому, что мы хотим этого? Мы рассчитывали на это и добивались своего на протяжении более сотни лет, и посмотрите, каков результат! — А ведь этот клоун считается специалистом по Латинской Америке, подумал Джейкобс, но не сказал вслух. Да и кто считает его экспертом? Готов побиться об заклад, что он даже кораблём как следует управлять не умеет!

Смысл всего сказанного, заметил про себя судья Мур, заключается в том, что Эмилю не нравится вся эта операция, не так ли? С другой стороны вспышка директора ФБР потрясла Каттера. Мужчина небольшого роста Эмиль обладал чувством собственного достоинства и моральной убеждённостью, которые измеряются в мегатонном масштабе.

— Вы что-то хотите сказать нам, Эмиль, — шутливо произнёс президент, — Выкладывайте.

— Прекратите эту операцию — посоветовал директор ФБР — Остановите её, пока она не зашла слишком далеко Дайте мне людские ресурсы, и я сумею добиться большего прямо здесь, у нас дома в полном соответствии с законом — намного большего, чем нам удастся добиться с помощью этих тайных глупостей. Лучшим доказательством этого является «Тарпон» Обычная полицейская работа, и в результате мы добились самого крупного успеха за всё время.

— И это произошло только потому, что командир одного из кораблей береговой охраны вышел за границы дозволенного законом, — заметил судья Мур — Если бы этот шкипер сам не нарушил правила, вы вели бы расследование простого убийства и пиратства. Вы ухитрились умолчать об этом, Эмиль.

— Такое случилось не впервые, и разница заключается в том, что это не было запланировано в Вашингтоне, Артур.

— Надеюсь, с этим капитаном ничего не произойдёт? — спросил президент — Нет, сэр. Мы уже позаботились об этом, — заверил его Джейкобс.

— Отлично. Пусть так и будет. Эмиль, я уважаю нашу точку зрения, произнёс президент, — но мы пытаемся предпринять нечто иное. Я не сумею убедить конгресс вдвое увеличить бюджет ФБР или Управления по борьбе с наркотиками, и вам это известно.

Но вы даже не попытались, хотел было сказать Джейкобс. Вместо этого он промолчал и покорно кивнул головой — Мне казалось, что мы получили ваше согласие на проведение операции.

— Совершенно верно, господин президент. — Каким образом получилось так, что я ввязался в это дело? — подумал Джейкобс. Этот путь, подобно многим другим, вымощен добрыми намерениями. То, чем они занимались, нельзя назвать совсем уж незаконным; точно так же и акробатика с парашютами не является такой уж опасной — при условии, если все развивается в соответствии с планом.

— Итак, когда вы отправляетесь в Боготу?

— На будущей неделе, сэр. Я направил посыльного с письмом к нашему атташе по юридическим вопросам в Колумбии, и он лично передаст письмо министру юстиции. Наша встреча будет проходить под охраной, в условиях строжайшей безопасности.

— Отлично. Надеюсь, Эмиль, вы проявите осторожность. Вы нужны мне. И в особенности мне нужен ваш совет, — добавил президент тёплым голосом. — Даже если я не всегда ему следую.

Президент, по-видимому, лучше всех в мире умеет успокаивать людей, сказал себе судья Мур. Однако он действительно заинтересован в Эмиле Джейкобсе. Эмиль входил в состав команды ещё с того времени, когда он начал работать в составе группы федерального прокурора в Чикаго, — да, тридцать лет назад.

— Что ещё?

— Я назначил Джека Райана исполняющим обязанности заместителя директора по разведке, — сказал Мур. — Джеймс рекомендует его, и, по моему мнению, он уже готов для этой должности.

— Вы собираетесь ознакомить его с операцией «Речной пароход»? — тут же спросил Каттер.

— Но ведь для этого он ещё не готов, правда, Артур? — высказал свою точку зрения президент.

— Нет, сэр, в соответствии с вашим приказом лишь очень ограниченное число людей допущено к этой операции.

— У Грира нет изменений к лучшему?

— Нет, господин президент, и ситуация ухудшается, — ответил Мур.

— Очень жаль. На будущей неделе мне придётся побывать в Бетесде, чтобы пройти медицинский осмотр. Я загляну к нему.

— Это очень любезно с вашей стороны, сэр.

Все чертовски старались помочь, подумал Райан. В своём новом кабинете он чувствовал себя непрошеным гостем, однако Нэнси Каммингс — она работала секретарём у заместителя директора ЦРУ по разведке задолго до того, как сюда прибыл адмирал Грир, — не рассматривала Райана как захватчика, а охранники, которые теперь заботились о его безопасности, обращались к нему «сэр», несмотря на то, что двое из них были старше Джека. А действительно хорошая новость — он узнал об этом лишь после того, как ему сообщили о ней, — была в том, что теперь ему полагался лимузин с шофёром. Смысл этого заключался в том, что шофёр был одновременно сотрудником службы безопасности и носил слева под пиджаком наплечную кобуру с пистолетом «Беретта» 92-F (ещё более мощное оружие было спрятано под щитком управления автомобиля). Но самым важным для Райана было то, что теперь ему больше не нужно управлять машиной в течение пятидесяти восьми минут по пути в Лэнгли. Начиная с данного момента он превратился в одну из Очень Важных Персон, сидящих на заднем сиденье мчащегося автомобиля, разговаривающих по телефону и читающих по пути на работу Важные Документы или, чаще всего, утреннюю газету. Его служебный автомобиль будет отныне стоять в подземном гараже ЦРУ, в специально отведённом для него месте рядом с лифтом, предназначенным для руководителей управления, и этот лифт будет доставлять Райана в мгновение ока прямо на седьмой этаж, минуя службу безопасности и металлодетекторы, что всегда так раздражало Джека. Обедать теперь он будет в буфете для руководящего персонала, где стены обшиты красным деревом, а ножи, вилки и ложки — из серебра, с элегантным дизайном, не бросающимся в глаза.

Жалованье тоже заметно увеличилось, составив немалую сумму; вернее, могло бы составить, если бы приближалось к жалованью его жены Кэти. Она получала его за свою работу хирургом, которой дополняла должность адъюнкт-профессора в больнице Джонса Хопкинса. Однако не было ни единого государственного служащего — включая даже президента, — чьё жалованье могло соперничать с тем, что зарабатывал хороший хирург. По своей новой должности чин Райана равнялся теперь генерал-полковнику или адмиралу, несмотря на то, что он всего лишь «исполнял обязанности».

Первое, что сделал Райан после того, как закрыл дверь кабинета, — открыл сейф заместителя директора. В нём не было ничего. Джек запомнил цифровую комбинацию и снова обратил внимание на то, что комбинация, необходимая для того, чтобы открыть сейф заместителя директора по оперативной работе, была записана на листке бумаги. Новый кабинет Джека обладал самым ценным преимуществом, существовавшим в правительственных учреждениях, персональным туалетом. Кроме того, в кабинете находился телевизионный монитор с высокой разрешающей способностью, на котором Райан мог следить за передачами со спутника, не заходя в просмотровый зал, размещённый в недавно построенном северном крыле здания, а также защищённый от постороннего любопытства компьютерный терминал, с помощью которого при желании он мог связываться с другими кабинетами, — на клавиатуре была пыль; Грир почти никогда не пользовался им. Но самое главное — кабинет был просторным. Джек мог встать из-за стола и расхаживать по нему. По вопросам, связанным с исполнением своих обязанностей заместителя директора ЦРУ по разведке, Райан обладал правом неограниченного доступа к директору. В случае, если директор отсутствовал — и даже когда он была на месте, — Райан мог обратиться в Белый дом и потребовать немедленной встречи с президентом. Правда, сделать это придётся через главу его администрации — при надобности Райан мог обойти Каттера, — но достаточно сказать:

«Мне нужно немедленно увидеть президента!» — и он тут же попадёт к нему.

Разумеется, для такой встречи причина должна быть очень веской.

Только сидя в кресле с высокой спинкой, отгораживающей его от широкого окна с толстыми стёклами, Джек понял наконец, что попал в этот кабинет. Он никогда не надеялся занять более высокий пост в ЦРУ, Ему нет ещё и сорока. Он создал состояние брокерской работой, и это состояние продолжало расти; жалованье заместителя директора ЦРУ нужно было ему примерно так же, как третий ботинок.