Впрочем, могло быть хуже. Его жене и детям нравилось здесь, да и Мэллою такая жизнь тоже нравилась. У него была профессия, требующая немалого мастерства, не такая уж опасная. Риск полетов у пилота-вертолетчика, особенно во время специальных операций, был невелик. Единственное, что беспокоило Мэллоя, так это опасность налететь на провода высокого напряжения, поскольку «Радуга» в основном проводила операции в застроенных районах, и за последние двадцать лет от столкновения с линиями высокого напряжения погибло больше пилотов, чем было известных потерь от зенитного огня во всем мире. На его «МН-60К» не было установки для рассекания проводов, и он написал едкий меморандум относительно этого командиру 24-й эскадрильи специальных операций. Тот ответил с раскаянием, что не раз обращался к своему вышестоящему командиру, и в доказательство этого прислал Мэллою шесть фотокопий меморандумов, высланных в адрес командования. Далее он объяснял, что какой-то эксперт в Пентагоне рассматривает модификацию существующего вертолета, которая, подумал Мэллой, наверняка являлась темой возможного контракта стоимостью в триста тысяч долларов для какого-то бандита, руководящего предприятием, расположенным за Кольцевой дорогой, опоясывающей Вашингтон. В результате от него поступит заключение, гласящее: Да, это хорошая идея, выраженная на четырех сотнях страниц бессмысленной бюрократической прозы, которую никто не будет читать, а просто окажется навечно погребенной в каком-нибудь архиве. Модификация обойдется всего в три тысячи долларов, в эту сумму войдет стоимость материала и затрат на установку, причем стоимость затрат на установку будет ничтожной, поскольку этим займется какой-нибудь сержант, служащий в военно-воздушных силах, который обычно, в отсутствие работы, сидит в своем закутке, читая журнал «Плейбой». Но правила, к сожалению, остаются правилами. Кто знает, может быть, через год «Ночные ястребы» получат приспособления для рассекания проводов.

Мэллой поморщился и начал мечтать о дартс, мишень для которых так и не установил. Изучать лица известных или подозреваемых террористов не имело для него смысла, потому что он никогда не окажется настолько близко к ним, чтобы рассмотреть их. Это было полезным для стрелков, а он, дивизионный командир или нет, был всего лишь их шофером. Ну что ж, могло быть и хуже. По крайней мере, он мог носить свой «мешок» или летный комбинезон, сидя за столом у себя в кабинете, что почти напоминало настоящее подразделение авиаторов. Ему приходилось летать четыре дня из семи, и это было совсем неплохо, и после завершения этого назначения, намекнул его начальник, он может получить место пилота президентского вертолета. Это будет скучно, зато полезно для карьеры. Такое назначение не повредило, несомненно, его старому другу, полковнику Хэнку Гудману, имя которого недавно появилось в списке кандидатов на генеральское звание, относительно редкое достижение для вертолетчика, поскольку морская авиация, состоящая в основном из пилотов вертолетов, управлялась, и управлялась безжалостно, пилотами в реактивных истребителях-бомбардировщиках с фиксированными крыльями. Ничего не поделаешь, все они носили более красивые шарфы. Чтобы развлечься перед ланчем, Мэллой вытащил руководство по уходу за «МН-60К» и начал запоминать дополнительную информацию по работе двигателя, чем обычно занимались инженеры с офицерскими званиями или, может быть, его механик, сержант Джек Нэнс.

Первая встреча состоялась в общественном парке. Попов заглянул в телефонный справочник и за несколько минут до полудня набрал номер некоего Патрика X. Мерфи.

— Привет, это говорит Джозеф Эндрюз. Я пытаюсь найти мистера Йетса, — сказал он в телефонную трубку.

За этой фразой наступила тишина, во время которой человек на другом конце провода искал у себя в памяти ответ на пароль. Он был старым, но секунд через десять собеседник Попова выудил его из глубины памяти.

— А, да, конечно, мистер Эндрюз. Мы ничего не слышали о вас уже много времени.

— Я прибыл в Дублин сегодня утром и заранее предвкушаю встречу. Как скоро мы можем встретиться?

— Час пополудни вас устроит? — И затем последовали инструкции.

И вот теперь он сидел на особо оговоренной скамейке, рядом с дубом, в плаще и широкополой мягкой шляпе, с газетой «Айриш Таймз» в правой руке. Попов воспользовался временем ожидания и принялся читать газету, чтобы ознакомиться с тем, что происходит в мире, что мало отличалось от того, что он видел накануне по каналу CNN в Нью-Йорке. Международные новости стали такими скучными после кончины Советского Союза, и он подумал о трудностях, с которыми столкнулись редакторы основных газет, чтобы заполнить первые страницы. Ну вот народы Руанды и Бурунди по-прежнему безжалостно истребляют друг друга с очевидным наслаждением, а ирландцы изучают возможность посылки туда солдат своей армии в качестве миротворцев. Разве это не странно? — подумал Попов. Они доказали свою полную неспособность поддерживать мир у себя дома, тогда зачем посылать их куда-то еще для поддержания мира?

— Джо! — раздался чей-то счастливый голос вне пределов поля его зрения. Он поднял голову и увидел мужчину лет сорока с сияющей улыбкой.

— Патрик! — отозвался Попов, встал и пошел к нему, чтобы пожать руку. — Прошло столько времени! — Действительно, времени прошло немало, потому что он никогда раньше не видел этого мужчину, хотя сейчас они обменялись приветствиями, как старые друзья. Покончив с этим, они пошли к улице О'Коннелла, где их ждал автомобиль. Попов и его новый друг сели на заднее сиденье, и шофер тут же сорвался с места. Он не ехал с большой скоростью, но все время смотрел в зеркало заднего вида, делая несколько поворотов, выбранных наугад. «Патрик» на заднем сиденье смотрел вверх, на случай появления вертолетов. Действительно, подумал Дмитрий, эти солдаты ИРА дожили до серьезного возраста неспроста. Что касается его самого, Попов сидел и отдыхал. Он мог бы закрыть глаза, но такое поведение могло показаться его хозяевам излишне покровительственным. Вместо этого он просто смотрел вперед. Это не было его первым посещением Дублина, но, кроме нескольких характерных зданий, он не узнавал города. Его сегодняшние спутники не поверили бы ему, поскольку считается, что офицеры разведки имеют тренированную фотографическую память, что было правдой, но только до определенного предела. Прошло сорок минут беспорядочной езды по городу, прежде чем они остановились у какого-то промышленного здания, объехали вокруг него и свернули в переулок. Здесь автомобиль остановился, они вышли перед дверью в глухой кирпичной стене, открыли ее и вошли внутрь.

— Иосиф Андреевич, — послышался спокойный голос из темноты. Затем появилось лицо.

— Шон, здравствуй. Сколько времени прошло. — Попов сделал шаг вперед и протянул руку.

— Одиннадцать лет и шесть месяцев, если говорить точно, — согласился Шон Грэди, принимая протянутую руку и пожимая ее с искренней теплотой.

— Ваш профессионализм по-прежнему великолепен. — Попов улыбнулся. — Я не имею представления, где мы находимся.

— Ничего не поделаешь, приходится быть осторожным, Иосиф. — Грэди сделал жест, показывая направление. — Проходи сюда, прошу тебя.

Грэди провел его в маленькую комнату, где стоял стол и несколько стульев. На столе кипел чайник. Дмитрий Аркадьевич заметил, что ирландцы не утратили своего традиционного гостеприимства. Он снял пальто и бросил его на стул, затем сел.

— Чем мы можем помочь тебе? — спросил Грэди. Ему было почти пятьдесят, увидел Попов, но его глаза сохранили молодой блеск и взгляд, преисполненный преданности своим идеалам. Глаза узкие, внешне бесстрастные, но напряженные, как всегда.

— Перед тем как мы приступим к делу, позволь задать вопрос. Как идут дела, Шон?

— Могли быть и лучше, — признался Грэди. — Некоторые из наших бывших коллег в Ольстере приняли решение сдаться Британской короне. К сожалению, многие разделяют их точку зрения, но мы стремимся убедить их занять более реалистичную позицию.

— Спасибо, — поблагодарил Попов мужчину, который передал ему чашку чаю. Он сделал глоток, перед тем как продолжить. — Ты знаешь, Шон, с нашей первой встречи в Ливане я уважал твою преданность своим идеалам. Сейчас я удивлен, что многие начали колебаться.

— Это была долгая война, Иосиф, так что, полагаю, не все смогли сохранить преданность нашему делу. Мне очень жаль. — И снова его голос прозвучал совершенно бесстрастно, лишенный всяких эмоций. Его лицо было не столько жестоким, сколько равнодушным. Из него вышел бы блестящий офицер-оперативник, подумал русский. Он ничем не выдавал свои чувства, даже удовлетворение, которое иногда испытывал после успешного завершения операции. По всей видимости, на его лице отсутствовали чувства и тогда, когда он пытал и затем убил двух британских командос из SAS, допустивших ошибку и на мгновение утративших бдительность. Такие случаи происходят не так часто, но Шон Грэди сумел достигнуть этой самой трудной цели дважды, ценой, если говорить правду, кровавой вендетты между элитным подразделением британской армии и собственной ячейкой Грэди в ИРА. Солдаты SAS убили не меньше восьми самых близких товарищей Грэди, а один раз они упустили самого Шона лишь потому, что его автомобиль сломался по пути на встречу семь лет назад, встречу, о которой узнали в SAS. Они ворвались в дом и убили трех членов руководства ИРА. За Шоном Грэди шла непрерывная охота, и Попов не сомневался, что британская Секретная служба потратила сотни тысяч фунтов, пытаясь отыскать его и нацелить на него новый рейд командос. Это, подобно всем операциям такого рода, было очень опасной игрой для всех ее участников, но больше всего для самих революционеров. А теперь его ближайшие соратники были готовы предать его, или, по крайней мере, так должен был думать сам Грэди. Этот человек никогда не пойдет на мир с британцами. Он слишком твердо верил в свое видение мира, каким бы искаженным оно ни было. Такое лицо было у Иосифа Виссарионовича Сталина, обладавшего аналогичной целеустремленностью и такой же полной неспособностью идти на компромисс по стратегическим вопросам.

— В Англии действует новая антитеррористическая организация, — сказал ему Дмитрий.

— Вот как? — Грэди не знал об этом, и такое откровение удивило его.

— Да. Она называется «Радуга». Это совместная команда американцев и британцев, и это они провели операции в Worldpark, Вене и Берне.

— Что тебе известно об этой новой группе?

— Очень много. — Попов передал Шону письменное описание.

— Герефорд, — заметил Грэди. — Мы были там и внимательно изучили окрестности, но это место, по которому нелегко нанести удар.

— Я знаю это, Шон, но существуют другие слабые места, и при соответствующем планировании мы считаем осуществимым нанесение мощного удара по этой группе «Радуга». Видите ли, жена и дочь командира «Радуги», Джона Кларка, работают в местной больнице. Их можно использовать как приманку.

— Приманку? — спросил Грэди.

— Да, Шон. — И затем Попов продолжил объяснение концепции операции. Грэди, как обычно, никак не реагировал на слова Попова, но два его соратника едва сдерживались, ерзали на стульях и обменивались взглядами, ожидая, когда заговорит их командир.

— Полковник Серов, вы предлагаете, чтобы мы взялись за очень опасную операцию.

Дмитрий кивнул:

— Да, это верно, и вы должны решить, насколько опасна операция и стоит ли опасность предлагаемого вознаграждения. — Попову не хотелось напоминать одному из руководителей ИРА, что он в прошлом помогал им, — тогда, действительно, помощь была невелика, но эти люди не забывают оказанное им содействие. С другой стороны, он мог и не напоминать Грэди, что эта операция в случае успешного завершения не только выдвинет его в руководители ИРА, но и, возможно, на долгое время испортит мирный процесс между британским правительством и «официальной» фракцией ИРА. Стать человеком, который унизил SAS и другие группы специальных операций на их собственной территории, даст — ему престиж, которым не пользовался ни один ирландский революционер с 1920 года. В этом заключается их слабость, подумал Попов.

Преданность идеологии превратила их в заложников самих себя, своего видения мира, не только политических целей, но и собственного престижа.

— К сожалению, Иосиф Андреевич, у нас нет достаточных ресурсов, чтобы думать о проведении такой операции.

— Мне это понятно. Какие ресурсы вам понадобятся, Шон?

— Больше, чем вы сможете предложить. — Из собственного опыта, а также из разговоров с другими террористами Грэди знал, каким скупым становится КГБ, когда приходится расставаться с наличными. Но это только обезоружило его перед новым сюрпризом.

— Пять миллионов долларов в номерном и открывающемся при произнесении пароля счете в швейцарском банке, — спокойно произнес Попов, и на этот раз увидел-таки эмоции на лице Грэди. Глаза мигнули. Рот слегка открылся, словно он хотел возразить, но тут же взял себя в руки.

— Шесть, — произнес на всякий случай Грэди, только для того, чтобы снова обрести уверенность.

Это вполне устраивало Попова.

— Очень хорошо, думаю, что смогу предложить вам шесть миллионов. Насколько быстро нужны вам эти деньги?

— Насколько быстро сможете их доставить?

— Думаю, что через неделю. Сколько времени потребуется вам для планирования операции?

Грэди задумался на несколько секунд.

— Две недели. — Он был уже знаком с местностью вокруг Герефорда. То, что он не был в состоянии осуществить нападение раньше, не мешало ему думать — мечтать — об этом и собирать необходимую информацию. Он также пробовал собрать информацию об операциях SAS, но скоро понял, что солдаты SAS неразговорчивы, даже после выпивки, за исключением своего сообщества. Было сделано тайком несколько фотографий, но они принесли мало пользы.

Нет, что им было нужно и чего у них не было в прошлые годы, это сочетания людей, готовых пойти на огромный риск, и ресурсов, необходимых для операции.

— Еще одно, — сказал Грэди.

— Да?

— У тебя хорошие контакты с наркодилерами?

Попов был потрясен, хотя сумел не показать этого. Грэди нужны наркотики, чтобы торговать ими? Это означает, что в нравственном облике ИРА произошло кардинальное изменение. Раньше сторонники ИРА не скрывали того, что жестоко относятся к наркодилерам, — их убивали или ломали им коленные чашечки — чтобы показать, что революционеры заслуживают поддержку общественности. Значит, это тоже изменилось?

— Полагаю, что у меня есть несколько косвенных контактов. О каких наркотиках идет речь?

— Кокаин в большом количестве, предпочтительно чистый, высшего качества.

— Чтобы продавать его здесь?

— Да. Деньги есть деньги, Иосиф, — напомнил ему Грэди. — Нам нужен постоянный доход для продолжения операций.

— Не могу ничего обещать, но сделаю все, что смогу.

— Очень хорошо. Сообщи мне о деньгах. Когда они поступят в наше распоряжение, я проинформирую тебя о том, сможем ли мы провести операцию и когда она осуществится.

— Оружие?

— Этим мы займемся сами, — заверил его Грэди.

— Мне нужен телефонный номер для связи.

Грэди кивнул, взял блокнот со стола и написал несколько цифр. Это был, несомненно, номер сотового телефона. Русский положил листок в карман.

— Этот номер будет действовать несколько недель. Этого достаточно для твоих нужд?

— Да, достаточно. — Попов встал. Больше обсуждать нечего. Попова вывели из здания и усадили в машину. Встреча прошла успешно, сказал себе Дмитрий по пути в гостиницу.

— Шон, это самоубийственная операция! — заявил Родди Сэндс в здании товарного склада.

— Нет, если мы будем контролировать ситуацию, Родди, — ответил Грэди. — И мы в состоянии сделать это, если у нас будут средства. Нам нужно действовать очень осторожно и очень быстро, но мы можем сделать это. — А когда мы сделаем это, Грэди мог и не говорить дальше, тогда все движение увидит, кто на самом деле представляет народ Ирландии. — Нам понадобится примерно пятнадцать человек, Родди. — Затем Грэди встал, вышел из комнаты через другую дверь и сел в автомобиль, чтобы ехать на тайную квартиру. Ему нужно было заняться работой, а такую работу он всегда делал в одиночку.

Хенриксен собирал свою команду. Он решил, что десяти человек будет достаточно, все опытные, и каждый из них информирован о Проекте. Главным будет подполковник Вильсон Гиэринг, служивший раньше в химическом корпусе армии США. Он был настоящим экспертом по химическому оружию, и в данном случае обеспечит доставку. Остальные будут вести консультации с местными силами безопасности, проинформируют их о вещах, с которыми они были и так хорошо знакомы, устанавливая и укрепляя международное правило, которое гласило: "Эксперт — это Кто-то не из Нашего Города".

Австралийский SAS вежливо выслушают все, что скажут им его люди, и, может быть, даже узнают кое-что новое, особенно когда его люди доставят новые радио от компании «Е-Системз» и Дик Восс научит австралийцев пользоваться ими. Новые радио для групп специального назначения и полицейских SWATбыли красивыми предметами. После этого они будут просто разгуливать по олимпийским объектам со своими специальными пропусками на груди, которые позволят им свободно проходить через все посты безопасности и даже выходить на дорожку и площадки гигантского стадиона. Они получат возможность увидеть Олимпийские игры вблизи, что будет интересной дополнительной льготой для его людей, некоторые из которых, не сомневался Хенриксен, являются настоящими фанатами спорта и получат уникальную возможность увидеть последние Олимпийские игры человечества.

Он отобрал своих лучших людей, и затем агент корпорации по путешествиям закажет им билеты на самолеты и номера в гостиницах — последние через австралийскую полицию, которая зарезервировала для них лучшие номера в отелях, находящихся рядом со стадионом на все время Олимпийских игр. Хенриксен подумал, а не проявят ли средства массовой информации интерес к его компании? При обычных условиях он настаивал бы на этом, поскольку это послужило бы хорошей рекламой, но не на этот раз. Ведь больше нет смысла рекламировать его компанию.

Итак, его работа закончена. Подрядчик Холлистер осмотрел здания, дороги, площадки для парковки автомобилей и эрзац-посадочную площадку для самолетов, за сооружением которых он наблюдал здесь, в прериях Канзаса. Заключительная фаза работ была обычной путаницей пустячных маленьких деталей, но все субподрядчики подчинились его напору, особенно если учесть, что во все контракты были включены статьи о денежном бонусе при успешном завершении работ до намеченного срока.

Автомобиль компании остановился около него, и Холлистер едва скрыл свое изумление. Мужчина, который вышел из автомобиля, был не кто иной, как главный босс, сам Джон Брайтлинг. Холлистер никогда не встречался с главой корпорации, хотя знал имя и видел его лицо по телевизору. Он прилетел, должно быть, сегодня утром на одном из реактивных самолетов корпорации, и суперинтендант строительства был несколько разочарован тем, что Брайтлинг не воспользовался построенной для этой цели дорогой, на которую легко совершил бы посадку самолет «Гольфстрим».

— Полагаю, вы мистер Холлистер?

— Да, сэр, — он пожал протянутую руку председателя корпорации. — Все закончено, сегодняшний день может считаться полным окончанием строительства.

— Вы превзошли свое обещание на две с половиной недели, — заметил Брайтлинг.

— Видите ли, нам помогла погода. Это не моя заслуга. Брайтлинг засмеялся.

— Я придерживаюсь другой точки зрения.

— Самым трудным делом была установка систем окружающей среды. Это самый строгий комплект спецификаций, который мне встречался. Почему требования настолько суровые, мистер Брайтлинг?

— Понимаете, некоторые из работ, которые будут здесь вестись, требуют полной изоляции, — мы называем это в нашей работе Уровнем Четыре. Высокоактивные лабораторные вещества, приходится обращаться с ними очень осторожно, вы сами понимаете. Мы обязаны выполнять федеральные правила, установленные для таких работ.

— Но все здание? — спросил Холлистер. Это походило на строительство корабля или самолета. Очень редко требовалось, чтобы такое большое здание было полностью изолировано от окружающей среды. Но именно таким было это здание, что заставило их проводить испытания с повышенным давлением воздуха после завершения каждого модуля, что едва не свело с ума подрядчиков, несущих ответственность за окна.

— Ну нам просто хотелось, чтобы это было сделано так, как мы планировали.

— Это ваше здание, док, — согласился Холлистер. Эта единственная спецификация добавила пять миллионов долларов к стоимости проекта, все затраты на рабочую силу пошли к подрядчику, ответственному за окна. Его рабочие ненавидели столь тщательную работу, хотя не возражали против дополнительной платы. В старом заводе «Боинга» по дороге в Вичиту никогда не делалась столь длительная работа. — А ведь вы выбрали прекрасное обрамление для своей лаборатории, сэр.

— Верно, мы специально выбирали это место. — Повсюду вокруг земля была покрыта раскачивающимися под ветром волнами зеленой пшеницы. Ее пышный ковер уже достиг четверти созревания. Виднелись сельскохозяйственные машины, которые рассыпали удобрения и выпалывали сорняки. Необъятное пшеничное поле может быть и не было таким красивым, как поле для игры в гольф, зато являлось намного более практичным. У комплекса был и собственный хлебозавод. Они что, собираются печь хлеб прямо из растущей здесь пшеницы, подумал Холлистер. Фермы, купленные вместе с землей, даже включали огромный скотный двор, где должен был откармливаться скот, а в стороне находилось поле, где выращивали овощи. Созданный комплекс мог быть полностью самостоятельным, если бы работающим здесь захотелось этого. А может быть, они просто хотели ничем не выделяться из окружающей сельской местности? Эта часть Канзаса была полностью покрыта фермами, и, хотя здания проекта, построенные из стекла и стали, не очень походили на амбары и сараи для сельскохозяйственных машин, окружающая местность до некоторой степени смягчала этот контраст. К тому же они были почти незаметны с хайвэя, проходившего к северу, и видны только с нескольких дорог, проложенных поблизости. Здания, стоящие у ворот, ограничивающих доступ в комплекс, представляли собой прочные сооружения, похожие на крепости, — для защиты от торнадо, говорилось в спецификациях, — и действительно, никакой торнадо не мог разрушить их. Черт побери, даже какой-нибудь чокнутый фермер с крупнокалиберным пулеметом не смог бы причинить ущерб этим зданиям, охраняющим безопасность комплекса.

— Итак, вы заслужили свой бонус. Деньги будут переведены на ваш счет к вечеру завтрашнего дня, — пообещал доктор Брайтлинг.

— Спасибо, сэр. — Холлистер извлек из своего кармана ключ-отмычку, открывающий любую дверь комплекса. Это была маленькая церемония, которую он проводил всегда после завершения строительства. Он передал его доктору Брайтлингу. — Ну что ж, сэр, теперь это ваш комплекс.

Брайтлинг посмотрел на электронный ключ и улыбнулся. Это было последнее крупное препятствие для Проекта. Комплекс будет домом для почти всех его людей. Похожий, но по размерам значительно уступающий этому комплекс, построенный в Бразилии, был закончен два месяца назад, но он вмещал только около сотни людей. В этом может разместиться три тысячи человек. Будет тесновато, но комфортабельно. После первых двух месяцев он сможет продолжать здесь свои медицинские исследования с участием лучших сотрудников — большинство из них еще не получили полного объяснения целей Проекта, но заслуживали продолжения жизни — потому что работа шла теперь в неожиданно многообещающем направлении. Настолько многообещающем направлении, что он сам не знал, сколько времени проведет здесь. Пятьдесят лет? Сто? Тысячу, может быть? Кто может сказать это теперь?

Он назовет его Олимп, внезапно решил Брайтлинг. Дом богов, потому что он решил стать именно богом. Отсюда они смогут наблюдать за миром, наслаждаться им, ценить его. На своем портативном радио он будет пользоваться сигналом вызова ОЛИМП-1. Отсюда он сможет летать по всему миру с тщательно отобранными соратниками, наблюдать и узнавать, как должна работать экология. Примерно в течение первых двадцати лет они смогут пользоваться спутниками связи — никто не знает, сколько времени они будут еще кружить по орбитам, — а после этого им придется полагаться на длинноволновые радиосистемы. В будущем это будет не слишком удобно, но запускать собственные спутники связи слишком трудно из-за недостатка рабочей силы и ресурсов, и к тому же при их запуске происходит отравление окружающей среды в таком масштабе, которое нигде больше не изобретало человечество.

Брайтлинг подумал о том, сколько времени его люди захотят жить здесь. Некоторые быстро рассеются по миру, возможно, разъедутся по всей Америке, сооружая собственные анклавы, докладывая сначала по спутниковой связи. Другие отправятся в Африку — это кажется наиболее популярным местом назначения. А будут и такие, кто захочет поехать в Бразилию, изучать дождевые леса. Возможно, Шива не затронет некоторые примитивные племена в Южной Америке, и его люди будут изучать их, узнавать, как живут примитивные люди в нетронутой окружающей среде, в полной гармонии с природой. Они будут изучать их на месте проживания, уникальные виды, заслуживающие сохранения, но, к счастью, слишком отсталые, чтобы представлять опасность для экологии. Может быть, выживут и некоторые африканские племена? Его люди придерживаются иного мнения. Африканские страны позволили своим дикарям слишком тесно соприкоснуться с цивилизацией, с жителями городов, а именно города станут фокусом распространения смерти для каждой нации на земле. Особенно после того, как будет разослана вакцина А. Будут произведены тысячи литров вакцины, их разошлют по всему миру и там распространят, якобы для того, чтобы сохранить жизнь, но в действительности отобрать ее у людей, медленно, разумеется.

Работа продвигалась успешно. В его штабе была уже полностью подготовлена фиктивная документация на вакцину А. Сообщалось, что ее будто бы испытали на тысячах обезьян, которые до этого были заражены Шивой, и только у двух особей обнаружили симптомы заболевания, и лишь одна подопытная обезьяна умерла после испытаний, продолжавшихся девятнадцать месяцев, существующих только на бумаге и в памяти компьютеров. Они еще не обратились в Федеральное агентство за разрешением о проведении испытаний на людях, поскольку это не было необходимым. Однако, после того как очаги заражения Шивой начнут появляться во всем мире, «Горайзон Корпорейшн» объявит, что с момента иранского нападения на Америку[27] Компания все время работала над вакцинами против геморрагической лихорадки и добилась полностью документированных успехов в лечении этого заболевания. Тогда у Федерального агентства лекарственных препаратов и опасных наркотиков не будет иного выбора, как дать разрешение об испытании новых вакцин на людях и, таким образом, официально благословить уничтожение людей в глобальном масштабе. Не столько уничтожение, подумал Джон Брайтлинг, стараясь найти более точное определение, как выбраковывание самого опасного вида существ на планете, что позволит Природе залечить раны и восстановиться, с достаточным количеством человеческих слуг, способных наблюдать за процессом, изучать и оценивать его. Через тысячу лет или около этого на Земле будет жить примерно миллион людей, но это небольшое количество человеческих существ в великой схеме Природы. Эти люди получат соответствующее образование, будут понимать и уважать природу, вместо того чтобы уничтожать ее. Цель Проекта заключается не в том, чтобы положить конец миру. Его целью является строительство нового мира в такой форме, которая нужна самой Природе. Вот тогда люди навечно запомнят его имя. Джон Брайтлинг, человек, который спас планету.

Брайтлинг посмотрел на ключ, который держал в руке, затем вернулся в автомобиль.

Шофер отвез его к главному входу, и там он воспользовался ключом, удивленный и рассерженный тем, что дверь не была заперта. Да, конечно, оставались люди, которые входили в здание и выходили из него. Брайтлинг поднялся в лифте на верхний этаж главного здания. Здесь находился его офис и квартира. Эта дверь была заперта, как и полагалось. Он открыл ее своим ключом, совершая церемонию введения в строй комплекса, состоящего из одного человека, и вошел в резиденцию главного бога Олимпа. Нет, это не совсем правильно. Поскольку должен быть бог, им являлась природа. Из окна своего кабинета он окинул взглядом бескрайние равнины Канзаса, зеленые волны молодой пшеницы... Это было так великолепно. У него едва не выступили слезы. Природа. Она может быть жестокой к отдельным людям, но отдельные личности не имели значения. Несмотря на все предупреждения, человечество так и не поняло этого.

Ничего, теперь оно узнает все. Природа преподает всем свои уроки. Жестоко преподает.

Вечером Пэт О'Коннор делал свой ежедневный доклад помощнику старшего специального агента. Сняв пальто, он опустился на стул напротив письменного стола Юззери, держа в руках папку с делом Мэри Баннистер.

— Дело Мэри Баннистер, — сказал Чак Юззери. — Есть что-нибудь новое, Пэт?

— Ничего, — ответил инспектор. — Мы опросили четырнадцать ее друзей в Гэри и окрестностях. Ни один не имеет представления, чем занималась Мэри в Нью-Йорке.

Только шестеро вообще знали, что она поехала в Нью-Йорк, и она никогда не обсуждала с друзьями работу или своих приятелей, если они у нее были. Так что здесь ничего не происходило.

— Нью-Йорк? — спросил затем Юззери.

— Там этим делом занимаются два агента, Том Салливэн и Фрэнк Чатэм. Они работают вместе с лейтенантом нью-йоркского департамента полиции, его зовут д'Аллессандро. Сотрудники отдела судебной медицины осмотрели ее квартиру — ничего не нашли. Все найденные отпечатки пальцев принадлежат ей, нет даже отпечатков пальцев горничной.