– Начать с того, сэр, что для сейсмического явления частота звука недостаточно низкая. Может быть, попробовать проследить за этим контактом с помощью Р-15? – Джоунз имел в виду буксируемую антенну, состоящую из пассивных датчиков, которую на малой скорости «Даллас» тащил за собой.

Тут с неизменной кружкой кофе в руке в гидропост вошёл капитан третьего ранга Манкузо. Томпсон подумал, что у командира пугающая способность появляться именно там и в тот момент, когда что-то не так. Неужели у него по всей лодке установлена аппаратура прослушивания?

– Проходил вот мимо, – небрежно заметил Манкузо, – и решил заглянуть. Что здесь происходит в такой прекрасный денёк?

Командир опёрся плечом о переборку. Это был невысокий мужчина, всего пяти футов восьми дюймов, всю жизнь боровшийся с расширяющейся талией и теперь проигрывающий эту битву: кроме того, что он не в силах был отказать себе вкусно поесть, лодка лишала его и достаточного движения. Вокруг его тёмных глаз лучились весёлые морщинки, которые всегда становились глубже, когда он водил за нос другую подлодку.

Неужели сейчас день? – удивился Томпсон. На корабле были установлены шестичасовые вахты, каждая третья вахта была твоя, что создавало удобный рабочий график, но после нескольких вахт тебе приходилось нажимать кнопку на часах, чтобы выяснить, какой сегодня день недели и число, в противном случае можно было перепутать записи в вахтенном журнале.

– Шкипер, Джоунз обнаружил странный сигнал на боковой антенне. Компьютер считает, что происходит перемещение магмы.

– А наш Джоунзи не согласен с этим. – Слова Манкузо не прозвучали как вопрос.

– Да, сэр, не согласен. Я не знаю, что это такое, но не сомневаюсь, что это не перемещение магмы.

– Опять споришь с машиной?

– Видите ли, шкипер, АСОС функционирует исправно почти всегда, но случается, что выдаёт дерьмо. – Такой эпитет среди электронщиков был почти приговором. – Начать с того, что частота не соответствует звукам перемещения магмы.

– Ну хорошо, а ты что думаешь?

– Не знаю, капитан. Это не шум гребных винтов, но это и не естественный звук из тех, что мне доводилось слышать. А в остальном… – Даже после трех лет службы на атомных подлодках Джоунза не переставало удивлять неформальное обсуждение проблем с командиром. Команда «Далласа» была одной большой семьёй, хотя и походила на семью первых переселенцев, поскольку всем приходилось много и тяжко трудиться. Командир был отцом. Старпом, по общему мнению, – матерью. Офицеры – старшими детьми, а матросы срочной службы – малышами. Главное заключалось в том, что командир был всегда готов прислушаться к твоему мнению, если оно у тебя имелось. Для Джоунза это было особенно важно.

– Ну ладно, продолжай слушать, – задумчиво кивнул Манкузо. – В конце концов, деньги за эту штуку плачены.

Джоунз улыбнулся. Однажды он самым подробным образом рассказал командиру, как переделал бы все это исключительно дорогое и сложное оборудование в лучшую стереосистему мира. На это Манкузо ответил, что тут особого ума не требуется, потому что акустическая аппаратура только в гидропосту стоит больше двадцати миллионов долларов.

– Господи! – Младший техник подскочил на своём стуле. – Кто-то только что резко увеличил скорость.

Джоунз был старшим на акустической вахте. Два других акустика тоже заметили новый сигнал, и Джоунз подключил свои наушники к гнезду буксируемой антенны. Тем временем оба офицера молча стояли рядом, не вмешиваясь в действия акустиков. Перед тем как взяться за настройку своей аппаратуры, Джоунз достал блокнот и записал время появления контакта. BQR-15 был самым чувствительным гидроакустическим приёмником на корабле, но для только что появившегося контакта такая чувствительность не требовалась.

– Черт побери, – пробормотал Джоунз себе под нос.

– Это «чарли», – заметил младший техник. Джоунз отрицательно покачал головой.

– Нет, «Виктор». В этом можно не сомневаться. Русская подлодка типа «Виктор». Число оборотов соответствует скорости в тридцать узлов – резкое увеличение кавитационных шумов, буравит огромные дыры в воде и ему наплевать, кто слышит все это. Пеленг ноль-пять-ноль. Шкипер, вокруг нас хорошие воды и сигнал очень слабый. Он далеко. – Пока это было самым точным определением, на которое решился Джоунз. «Далеко» означало, что русская подлодка находится за пределами десяти миль. Джоунз снова склонился над аппаратурой и продолжил настройку. – Мне кажется, что мы знакомы с этим парнем. Это у него погнутая лопасть на гребном винте. Издаёт шум, словно на винт намотана цепь.

– Переключите шумы на динамик, – произнёс Манкузо, обращаясь к Томпсону. Ему не хотелось отрывать акустиков от работы. Лейтенант тут же ввёл команду в бортовой компьютер ВС-10.

Благодаря чёткости и идеальному воспроизведению звука прикреплённый к переборке динамик в любом магазине стереоаппаратуры пошёл бы за четырехзначную цифру; как и всё остальное на борту 688-х подлодок, он относился к лучшему, что можно было получить за деньги. Пока Джоунз регулировал настройку, из динамика доносился вой кавитационных шумов, пронзительный визг, вызываемый погнутой лопастью гребного винта, и более низкий рёв реакторной установки «Виктора», работающей на полной мощности. Затем Манкузо услышал, как заработал принтер.

– Подводная лодка типа «виктор-1», номер шесть, – произнёс Томпсон.

– Совершенно верно, – кивнул Джоунз. «Вик-шесть», пеленг по-прежнему ноль-пять-ноль. – Он воткнул вилку микрофона в гнездо корабельной связи. – Мостик, говорит гидропост, у нас контакт. Тип «виктор», пеленг ноль-пять-ноль, приблизительная скорость тридцать узлов.

Капитан Манкузо выглянул в коридор и обратился к вахтенному офицеру лейтенанту Пэту Манньону:

– Пэт, приведи в готовность группу слежения и управления огнём.

– Слушаюсь, командир.

– Одну минуту! – Джоунз поднял вверх руку. – Ещё один контакт! – Он повернул ручки настройки. – Подводная лодка типа «чарли». Чёрт возьми, он тоже буравит воду винтом. Чуть к востоку, на пеленге ноль-семь-три, обороты винта соответствуют скорости двадцать восемь узлов. Этого парня мы тоже встречали. Совершенно верно, это «чарли-два», номер одиннадцать. – Джоунз сдвинул один наушник и повернулся к Манкузо. – Шкипер, может быть, у русских на сегодня назначены гонки подводных лодок, а?

– Мне не сообщали об этом. Правда, мы не получаем здесь русские спортивные газеты, – усмехнулся Манкузо, неторопливо помешивая кофе в кружке и скрывая мысли, лихорадочно проносящиеся у него в голове. Что за чертовщина? – Пройду-ка посмотрю, что происходит. Молодцы, парни.

Он прошёл в центральный пост. Здесь несли обычную ходовую вахту. Манньон управлял лодкой вместе с младшим офицером и семью матросами. Офицер по управлению боевыми действиями вводил данные с анализатора движения цели в компьютер «Марк-117». Другой офицер занимался слежением за целью. Ничего необычного. Вахта выполняла свои обязанности чётко и спокойно, что приходит с опытом, достигнутым годами постоянной боевой подготовки. В то время как другие рода войск занимались учениями, выбирая своих союзников или собственные подразделения в качестве условного противника, копирующего тактику армий Восточного блока, ударные подлодки Военно-морских сил США вели игры с настоящим противником, причём постоянно. Подводники действовали в ситуации, которую без преувеличения можно назвать боевой.

– Итак, у нас появилась компания, – заметил Манньон.

– Пока они довольно далеко, – отозвался лейтенант Чарлз Гудман. – Пеленги на них совсем не меняются.

– Мостик, говорит гидропост, – донёсся голос Джоунза. Манкузо взял трубку.

– Мостик слушает. Что у тебя, Джоунзи?

– Ещё один контакт, сэр. «Альфа-три», пеленг ноль-пять-пять. Мчится полным ходом. Шум, как от землетрясения, сэр, но слабый.

– «Альфа-три»? А-а, наш старый друг «Политовский». Давненько не встречались. Что ещё у тебя?

– Только предположение, сэр. Уровень шума этой лодки сначала менялся, затем стал постоянным словно она делала поворот. Думаю, она направляется к нам, но ручаться не могу. Кроме того, доносятся шумы с северо-востока. Слишком неясные, и разобраться в них пока трудно. Продолжаем работать.

– О'кей, Джоунзи, у тебя неплохо получается. Действуй.

– Стараемся, командир.

Манкузо улыбнулся, кладя трубку, и взглянул на Манньона.

– Знаешь, Пэт, иногда мне кажется, что Джоунзи немного колдун.

Манньон смотрел на прокладку, которую вёл Гудман, подстраховывая компьютерное наведение на цель.

– Он отличный акустик, вот только ему кажется, что это мы работаем на него.

– Сейчас мы действительно работаем на него. – Джоунз был их глазами и ушами, и Манкузо был доволен, что у него такой классный специалист.

– Как дела, Чак? – спросил командир у лейтенанта Гудмана.

– Пеленг на все три контакта по-прежнему не меняется, сэр.

Это означало, что они, по-видимому, движутся в сторону «Далласа». Кроме того, при такой ситуации американские подводники не могли вычислить расстояние до контактов, что лишало их возможности взяться за решение огневой задачи. Не то чтобы кто-то собирался начать боевые действия, но такова была цель учений.

– Пэт, давай выйдем на оперативный простор – миль на десять к востоку, – негромко скомандовал Манкузо. Для такого манёвра существовало две причины: во-первых, при этом устанавливалась базисная линия, с помощью которой можно было рассчитать расстояние до вероятной цели. Во-вторых, при большей глубине улучшается акустика и перед ними открывается зона дальней конвергенции. Пока штурман отдавал команды, командир смотрел на карту, оценивая тактическую ситуацию.

Бартоломео Манкузо был сыном парикмахера, который каждую осень закрывал свою парикмахерскую в Сисеро, штат Иллинойс, и отправлялся охотиться на оленей в Мичиган. Барт сопровождал отца в этих охотничьих экспедициях, застрелил первого оленя в двенадцать лет и после этого успешно охотился ежегодно до поступления в Военно-морскую академию. Убивая оленей, он не испытывал угрызений совести. Став офицером атомной подводной лодки, Манкузо познакомился с куда более увлекательной игрой – теперь он охотился за людьми.

Через два часа в радиорубке подлодки прозвучал сигнал вызова на канале сверхнизкой частоты, СНЧ. Подобно всем атомным субмаринам, «Даллас» тащил за собой длинную проволочную антенну, настроенную на передатчик СНЧ в центральной части Соединённых Штатов. У этого канала была удручающе узкая полоса частот. В отличие от телевизионного канала, способного передавать тысячи единиц информации в секунду, радиограммы по этому каналу поступали очень медленно, по одной букве каждые тридцать секунд. Дежурный радист терпеливо ждал, пока переданное сообщение не будет записано на плёнку. Затем он прокрутил его на большой скорости, сделал новую запись и передал офицеру связи, который уже стоял рядом, держа в руках книгу кодов.

Вообще-то принятая шифровка была некодированной, а составленной одноразовым шифром. Каждые шесть месяцев печаталась книга, которую раздавали всем шифровальщикам атомных подводных лодок, она была заполнена произвольно выбранными комбинациями букв для каждой буквы алфавита. Каждая кодированная группа из трех наугад выбранных букв соответствовала заранее выбранному слову или фразе в другой книге. Для расшифровки радиограммы вручную потребовалось меньше трех минут, и после завершения работы её доставили командиру в центральный пост.

NGH………..JPR………..YTR

КОМПОДАНТ подлодкам в Атлантике передаёт

OPY………..TBD………..QEQ………..GER

Возможен приказ широкомасштабной передислокации

MAL………..ASF………..NME связи неожиданной операцией Красного флота

TYQ………..ORV………..HWZ

Характер неизвестен ждите сообщения СНЧ связь по ССОИ

КОМПОДАНТ – командующий Подводным флотом Военно-морских сил США в Атлантике вице-адмирал Винсент Галлери был главным командиром Манкузо. Судя по всему, старик рассматривал возможность переброски всех своих сил, что являлось отнюдь не ординарным событием. Следующий сигнал оповещения – ААА – зашифрованный, конечно, – предупредит «Даллас», что нужно подвсплыть на перископную глубину, чтобы поднять антенну над поверхностью воды и получить более подробные указания через ССОИ – Систему спутниковой связи и обмена информацией, замкнутую на геосинхронный спутник связи, предназначенный исключительно для подводных лодок.

Тактическая ситуация прояснялась, хотя Манкузо не мог судить о стратегии происходящего. Перемещение на десять миль к востоку позволит ему рассчитать расстояние до трех первых контактов и ещё до одной «альфы», появившейся всего несколько минут назад. Первый из них, «вик-6», находился теперь в пределах досягаемости его торпед, одна из которых, Марк-48, уже вела его, тогда как командир русской подлодки не мог знать о присутствии «Далласа» в этом районе. Таким образом «вик-6» был оленем на прицеле винтовки Манкузо, но охотничий сезон ещё не начался.

По скорости «Даллас» немного превосходил «Викторов» и «чарли», а уступающая ему размерами «альфа» опережала его на десять узлов. Зато американские субмарины этого типа при скорости до двадцати узлов двигались почти бесшумно. Это было венцом в проектировании и строительстве подводных лодок, результатом десятилетий напряжённой работы. Однако бесшумное передвижение, позволяющее избегать обнаружения противником, приносило пользу лишь в том случае, если охотник был способен одновременно обнаружить цель. Гидроакустические системы теряли свою эффективность, как только несущая их платформа увеличивала скорость. При двадцати узлах BQQ-5 «Далласа» сохраняла всего лишь двадцать процентов эффективности, чего было явно недостаточно. Подводные лодки, мчащиеся от одной точки к другой, «слепнут» на время броска и не представляют опасности для противника. В результате тактика ударных подводных лодок очень напоминает действия пехотинца в бою. У солдата такие действия называются «беги и прячься», а у субмарины – «мчись и дрейфуй». Обнаружив цель, подлодка делает бросок, занимает более выгодную позицию, сбрасывает скорость, чтобы заново обнаружить цель, и опять мчится вперёд до тех пор, пока не выйдет на огневой рубеж. Цель, преследуемая подводной лодкой, тоже не стоит на месте, и, если субмарине удастся опередить её и занять позицию по курсу движения цели, ей останется всего лишь подождать, пока жертва приблизится на расстояние точного выстрела, подобно тому как ждут свою добычу огромные хищные звери.

От подводника требуется не только мастерство, но и инстинкт, артистизм, абсолютная уверенность в себе и агрессивность профессионального боксёра. Манкузо обладал всеми этими качествами. Он потратил пятнадцать лет на совершенствование мастерства подводника, наблюдая за поведением командиров подлодок; будучи молодым офицером, внимательно слушал частые обсуждения за круглым столом, принятые на подводном флоте, на которых проходил обмен опытом. На берегу он проводил время на различных тренажёрах, посещал семинары, сравнивал записи и мнения с другими офицерами-подводниками. Бывая на борту надводных кораблей и противолодочных самолётов, старался постичь, как его «враги» охотятся за подводными лодками.

Жизнь подводников подчинялась простому принципу: существует два типа кораблей – подводные лодки и... цели. За кем придётся охотиться «Далласу»? – подумал Манкузо. За русскими подводными лодками? Ну что ж, если игра заключается в этом и русские будут продолжать носиться по морю, как делают это сейчас, задача будет несложной. Вместе со «Свифтшуэром» Королевского флота он только что одержал верх над экспертами по противолодочной обороне НАТО, чьи страны полагались на то, что они смогут поддерживать открытыми морские коммуникации. Его подлодка и её команда ничем не уступали лучшим в мире. Джоунз продемонстрировал, что является одним из самых искусных гидроакустиков флота. Манкузо чувствовал себя готовым приступить к выполнению поставленной задачи, какой бы она ни была. Как это случается в день открытия охотничьего сезона, все остальные соображения отступили на второй план. Манкузо превратился в часть смертоносного оружия.