Глава 60

Небесные ракеты в полёте

Это были те же военнослужащие спецназа, которых они готовили на протяжении прошлого месяца. Почти все на борту транспортного самолёта являлись офицерами, исполняющими работу сержантов. В этом крылись свои достоинства и недостатки. Главным достоинством было то, что все говорили на неплохом английском языке. Из членов «Радуги» только Динг Чавез и Джон Кларк владели разговорным русским языком.

Карты и фотографии были получены в СВР и ЦРУ, американцы прислали их через своё посольство в Москве и доставили фельдъегерской связью на военный аэродром, из которого десантники вылетели. Они разместились в авиалайнере «Аэрофлота», почти наполненном пассажирами, все в армейской форме.

— Я предлагаю разделиться в соответствии с национальностью, — сказал Кириллин. — Ты, Джон, и твои люди из «Радуги» захватят вот этот. Мои люди и я берём на себя остальные, используя нашу структуру работы по отделениям.

— Меня это устраивает, Юрий. Эти цели мало отличаются одна от другой. Когда мы приступим к операции?

— Перед рассветом. У ваших вертолётов хорошая дальность действия. Они доставят нас до самого места, затем мы вернёмся на них же с одной остановкой для дозаправки.

— Ну что ж, это безопасная часть операции.

— Если не считать базу китайских истребителей в Аншане, — напомнил Кириллин. — Мы пролетим в двадцати километрах от неё.

— Мне сказали, что ВВС нанесёт по ней удар. Там поработают бомбардировщики «Стелс» с умными бомбами. Перед тем как мы пролетим мимо, они уничтожат взлётно-посадочные полосы.

— Ага, это отличная мысль, — кивнул Кириллин.

— Мне она тоже понравилась, — сказал Чавез. — Итак, мистер К., похоже, что я снова становлюсь солдатом. С прошлого раза прошло немало времени.

— Подумаешь, развлечение, — заметил Кларк. Да, конечно, он сидит внутри вертолёта, направляясь в глубину вражеской страны, где, несомненно, будут люди с оружием в руках. Впрочем, ситуация могла быть и хуже. Они начнут операцию перед рассветом, когда дежурные тупицы наполовину спят, если только их босс не является настоящим мерзавцем. Интересно, насколько строга дисциплина в Народно-освободительной армии? — подумал Джон. Наверно, очень строга. Коммунистические правительства не одобряют неповиновения.

— А каким образом мы собираемся вывести из строя китайские ракеты? — спросил Динг.

— Ракеты заправляются через трубопровод диаметром десять сантиметров — вообще-то их два для каждой шахты — из подземных ёмкостей, расположенных рядом с пусковой шахтой. Мы начнём с того, что уничтожим трубопроводы, — ответил Кириллин. — Затем будем искать способ проникнуть в саму шахту. Достаточно будет обычной гранаты. Это деликатные объекты. Они не выдержат серьёзного повреждения, — с уверенностью заявил генерал.

— Что, если взорвётся боеголовка? — спросил Динг.

Кириллин рассмеялся:

— Боеголовки не взорвутся. Эти предметы вполне безопасны при подготовке к пуску, по очевидным причинам. Да и сами шахты не спроектированы таким образом, чтобы выдержать прямое нападение. Они рассчитаны на то, чтобы выдержать ядерный взрыв в непосредственной близости, но не нападение военных специалистов. Можешь в этом не сомневаться.

Надеюсь, ты в этом не ошибаешься, приятель, — подумал Чавез.

— Похоже, что ты много знаешь об этих ракетах, Юрий.

— Динг, эта операция готовилась спецназом много раз. Мы, русские, частенько подумывали о том, чтобы убрать эти ракеты — как вы говорите? Выключить их из игры, верно?

— Это отличная мысль, Юрий. Я ненавижу такое оружие, — сказал Кларк. Он действительно предпочитал убивать врага вблизи, чтобы видеть глаза негодяя. Старые привычки живут долго, и оптический прицел в этом отношении ничем не отличался от ножа поперёк горла. Но убивать нужно поодиночке, а не уничтожая целые города. Смерть от ядерного взрыва слишком неопрятна, недостаточно избирательна.

Чавез посмотрел на солдат своей Группы-2. Они не казались излишне напряжёнными, но хорошие солдаты знают, как скрывать свои чувства. Из их числа только Этторе Фальконе не был профессиональным солдатом, он был копом из итальянских карабинеров, что-то посредине между военнослужащими и полицией.

Чавез подошёл к нему.

— Как ты себя чувствуешь, Большая Птица? — спросил Динг.

— Эта операция опасная, нет? — сказал Фальконе.

— Может быть, никогда не знаешь этого, пока не приедешь на место.

Итальянец пожал плечами:

— Это как рейды на мафиози. Иногда ты вышибаешь дверь, а там люди сидят за столом, пьют вино и играют в карты. А иногда у них в руках автоматы, но ты должен всё равно выбивать дверь, чтобы узнать это.

— Тебе часто приходилось участвовать в таких рейдах?

— Восемь раз, — ответил Фальконе. — Обычно я первым вбегаю через выбитую дверь, потому что я лучший стрелок. Но там у нас во взводе отличные парни, так же как здесь в нашей группе прекрасные солдаты. Все пройдёт хорошо, Доминго. Я испытываю напряжение, это верно, но со мной все будет в порядке. Ты увидишь, — закончил Большая Птица. Чавез похлопал его по плечу и пошёл поговорить с главным сержантом Прайсом.

— Привет, Эдди.

— У нас ещё нет мысли, как получше организовать операцию?

— Прибываем туда. Похоже, что это главным образом работа для Пэдди, взрывать разные вещи.

— Конноли — лучший подрывник, которого мне приходилось видеть, — заметил Прайс. — Только не говори ему об этом. Он и без того уже раздулся от гордости.

— Как ты относишься к Фальконе?

— Этторе? — Прайс покачал головой. — Меня удивит, если он в чём-то ошибётся. Он — отличный парень, Динг, настоящая машина — робот с пистолетом. Уверенность, которую он испытывает, редко подводит. Стрельба для него совершенно автоматическое дело.

— О'кей, мы выбрали нашу цель. Это две пусковые шахты, самая северная и самая восточная. Похоже, что там относительно ровный грунт, к шахтам ведут по две четырехдюймовые трубы. Пэдди взорвёт эти трубы, и затем мы попытаемся найти вход в шахту — взорвать крышку или найти дверцу — она должна быть наверху. Затем проникаем внутрь, швыряем гранату, чтобы повредить ракету, и убираемся к чёртовой матери из Додж-Сити[87].

— Делим нашу группу, как обычно? — спросил Прайс. Он знал, что солдаты привыкли работать друг с другом, но вреда от вопроса не будет.

Чавез кивнул.

— Ты берёшь Пэдди, Луи, Хэнка и Дитера, и твоя группа занимается уничтожением ракет. Со мной будут остальные, и мы берём на себя охрану вашей работы. — Прайс кивнул, и в этот момент к ним подошёл Пэдди.

— У нас будут костюмы химической защиты?

— Что? — спросил Чавез.

— Динг, если мы собираемся заниматься проклятыми ракетами с жидким топливом, нам понадобятся костюмы химической защиты. Топливо для этих ракет — поверь мне, ты не захочешь вдохнуть его пары. Красные пары азотной кислоты, тетроксид азота, гидразин и другие прекрасные веши. Это чертовски ядовитые химические вещества. Они ничуть не походят на пинту горького пива в «Зелёном Драконе», можешь не сомневаться. И если эти ракеты заправлены и мы взорвём их, никто не захочет стоять близко от них, в особенности если ветер дует от ракет на тебя. Газовое облако будет смертельным, подобно тому газу, которым вы в Америке казните преступников, но не таким приятным.

— Я поговорю с Джоном об этом. — Чавез пошёл назад.

— Проклятье, — заметил Эд Фоули, выслушав просьбу Кларка. — О'кей, Джон, я немедленно свяжусь с армейским ведомством по этому вопросу. Сколько времени ты ещё будешь в Москве?

— Полтора часа пути до аэропорта.

— У тебя все в порядке?

— Да, конечно, Эд, никогда не было лучше.

Фоули был потрясён голосом Кларка. Он был самым спокойным человеком в ЦРУ на протяжении почти двадцати лет, принимал участие в самых разных операциях, даже не моргнув глазом. Но теперь ему уже за пятьдесят, и это как-то изменило его, или, может быть, он начал осознавать свою смертность? Директор ЦРУ решил, что такое наступает с каждым в своё время.

— О'кей, я позвоню тебе. — Фоули поднял трубку другого телефона. — Соедините меня с генералом Муром.

— Слушаю, директор? — сказал председатель Объединённого комитета вместо приветствия. — Чем могу помочь?

— Люди, которых мы послали для выполнения специального задания в Китае, говорят, что им нужны защитные костюмы от воздействия химических газов и…

— Я уже опередил тебя, Эд. Командование специальных операций сообщило мне то же самое. У Первой бронетанковой дивизии есть все необходимое, и они доставят это на аэродром, чтобы наши парни могли забрать это перед вылетом на вертолётах.

— Спасибо, Микки.

— Насколько укреплены эти пусковые шахты?

— Заправочные трубопроводы идут по поверхности грунта. Взорвать их не составит проблемы. Кроме того, около каждой пусковой шахты находится металлическая дверь для обслуживающего персонала, и здесь проникнуть внутрь будет нетрудно. Единственно, что беспокоит меня, это охрана; там может оказаться целый пехотный батальон, размешенный группами у каждой шахты. Мы ждём очередного пролёта разведывательного спутника КН-11 над пусковыми шахтами, чтобы окончательно проверить существующую ситуацию.

— Диггз посылает «Апачи» для сопровождения специальной группы. Это несколько уравняет силы, — пообещал Мур. — Как относительно командного бункера?

— Он расположен в центральной части ракетного полигона, полностью под землёй и выглядит неприступным, но у нас есть примерное представление о его конфигурации от проникающего радиолокатора. — Фоули имел в виду спутник КН-14 «Лакросс».

НАСА однажды опубликовала фотографии, на которых были видны подземные притоки Нила, которые вытекали в Средиземное море у Александрии. Однако эти возможности спутника не были приспособлены для гидрологов. Он сумел также сфотографировать пусковые шахты межконтинентальных баллистических ракет, которые были, по мнению русских, хорошо замаскированы, а также другие секретные подземные объекты. Америка хотела показать русским, что расположение этих объектов совсем не является секретным.

— Микки, что ты думаешь об этой операции?

— Мне бы хотелось, чтобы у нас было достаточно бомб для её осуществления, — честно признался генерал Мур.

— Это верно, — согласился директор ЦРУ.

Заседание Политбюро затянулось далеко за полночь.

— Итак, маршал Луо, — сказал Киан, — вчера мы потерпели неудачу. Насколько она серьёзна? Нам нужна только правда, — резко заметил он. Киан Кун отлично зарекомендовал себя за последние несколько дней как единственный член Политбюро, не испугавшийся бросить вызов правящей клике. Он выражал всего лишь опасения, которые испытывал каждый из них. В зависимости от того, кто одержит победу на поле боя, ему могло грозить падение — вплоть до смерти, или просто исчезновение в неизвестности. Но создавалось впечатление, что его не пугает подобная перспектива. «Этим он отличается от всех остальных членов Политбюро, — подумал Фанг Ган, — и его следует уважать за это».

— Вчера произошло крупное сражение между 34-й ударной армией и русскими. Судя по всему, ни одной из сторон не удалось одержать победу, и сейчас мы перегруппировываем свои силы, чтобы использовать преимущество, которого нам удалось добиться, — сказал министр обороны. Все сидящие в комнате страдали от усталости, и снова взял слово министр финансов, единственный из всех.

— Другими словами, произошло сражение, и мы потерпели поражение, — откровенно произнёс Киан.

— Я не говорил этого! — сердито возразил Луо.

— Но ведь ситуация обстоит именно таким образом, не правда ли? — настаивал Киан.

— Я сказал вам правду, Киан! — громко ответил маршал.

— Товарищ маршал, — произнёс министр финансов спокойным и убедительным голосом. — Прошу извинить меня за недоверие. Видите ли, почти всё, что вы говорили в этой комнате, оказалось не совсем точным. Я не виню вас в этом. Возможно, ваши подчинённые ввели вас в заблуждение. Мы все страдаем от неверной информации, которую нам передают подчинённые. Но теперь наступило время тщательной оценки объективной реальности. У меня создаётся впечатление, что эта объективная реальность может оказаться неблагоприятной для экономических и политических целей, на достижение которых Политбюро направило нашу страну и наш народ. Вот почему мы должны знать, каковы реальные факты и какие опасности нам угрожают. Итак, товарищ маршал, какова сейчас военная ситуация в Сибири?

— Она несколько изменилась, — признался Луо. — Нельзя сказать, что она стала более благоприятной для нас, но далеко не все ещё потеряно. — Было видно, с какой тщательностью он выбирает слова.

Фраза «но далеко ещё не все потеряно», знали члены Политбюро, сидящие за столом, является деликатным способом выражения того, что произошла катастрофа. Как в любом обществе, если вы знакомы с тонкостями языка, то можете легко проникнуть в истинное значение услышанного. Об успехе всегда говорят прямо и откровенно. Недостатки отбрасываются в сторону без признания их чем-то не меньшим, чем поразительное достижение. В поражении обвиняют личностей, не сумевших должным образом выполнить свои обязанности, — за этим часто следовало суровое наказание.

Но настоящая политическая катастрофа неизменно объясняется как ситуация, которую ещё можно исправить.

— Товарищи, мы по-прежнему обладаем огромным преимуществом, — сказал Чанг. — Из всех великих держав только мы имеем межконтинентальные баллистические ракеты, и никто не осмелится резко выступить против нас, пока мы владеем этим оружием.

— Два дня назад американцы разрушили железнодорожные мосты, которые были настолько прочными, что, казалось, только разъярённое божество может всего лишь поцарапать их. Насколько мы уверены в этих ракетах, когда перед нами враг с невидимыми самолётами и волшебным оружием? — спросил Киан. — Мне кажется, что наступает время, когда министр иностранных дел Шен должен обратиться к Америке и России с предложением положить конец военным действиям, — заключил он.

— Вы имеете в виду сдаться? — с яростью в голосе спросил Чанг. — Никогда!

Это уже началось, хотя члены Политбюро ещё не знали о происходящем. По всему Китаю, особенно в Пекине, люди, владеющие компьютерами, подключались к Интернету. Это особенно относилось к молодёжи, и в первую очередь к студентам университетов.

Передача ЦРУ, http://www.darkstarfeed.cia.gov./siberiabattle/realtime.ram, привлекла глобальную аудиторию, причём даже международные службы новостей были застигнуты врасплох. CNN, «Фокс» и европейская служба новостей «Скай Ньюз» немедленно начали перехватывать изображения и пиратским способом передавать их по своим сетям. Затем они призвали экспертов-комментаторов объяснить происходящее своим зрителям в первой прямой передаче изображения какого-то события после февраля 1991 года. В свою очередь ЦРУ пиратским способом сняло с CNN комментарии экспертов, и на сайте ЦРУ в Интернете появились теперь в прямом эфире допросы китайских военнопленных. Они говорили свободно, ничего не скрывая, настолько были потрясены близостью смерти, прошедшей совсем рядом.

Кроме того, они были несказанно обрадованы своим в равной степени чудесным спасением, тогда как множество их товарищей оказались менее удачливыми. Это привело к чрезмерному многословию, которое нельзя подделать и которое могло быть только откровенным. Любой китайский гражданин получил возможность отличить фальшивую пропаганду от правды, которую они теперь видели и слышали.

Самым странным было то, что Луо на заседании Политбюро не сказал ни слова о передачах по Интернету, считая это не относящимся к политическим фактам жизни в КНР. Но, умолчав об этом, маршал совершил самую большую ошибку в своей жизни.

Сначала они собирались в университетских общежитиях, среди облаков сигаретного дыма, оживлённо разговаривая, как это делают студенты во всем мире, и в этих разговорах идеализм сочетался со страстностью.

Но скоро эта страсть перешла в решительность. К полуночи студенты собирались уже большими группами. Появились главари, и, будучи главарями, они считали необходимым куда-то вывести своих сторонников. Когда толпы смешались снаружи, главари небольших групп встретились, и начались переговоры. В результате появились вожаки, подобно мгновенно возникшей военной или политической иерархии, поглощающие небольшие группы в свои собственные. Наконец, выделились шесть вожаков студенческого сообщества, составлявшего около тысячи пятисот человек. Эта толпа росла и питалась собственной энергией. Во всем мире студенты полны оптимизма и стремления достичь чего-то лучшего, и эти китайские студенты не были исключением. Некоторые парни стремились выделиться в глазах девушек — ещё одна важная мотивация для молодёжи, — и всё-таки объединяющим фактором был гнев, вызванный тем, что случилось с китайскими солдатами и их страной. Более того, ими руководила ярость, направленная против людей, которые столько времени обманывали их, показывая ложь по телевидению, такую очевидную и неоспоримую, а теперь с лёгкостью опровергаемую сведениями, поступающими по Интернету, которому они привыкли верить.

Дальше они могли собраться только в одном месте — на площади Тяньаньмэнь, «Площади небесного спокойствия», ставшей психологическим центром их страны. Огромная площадь притягивала их к себе, подобно тому, как магнит притягивает железные опилки. Им на руку было и время суток. Полиция Пекина, подобно полиции во всем мире, работает в течении всех двадцати четырех часов, но она разделена на неравные смены. Самая малочисленная смена выходила на службу с 23 часов до 7 утра. В это время большинство людей спит, и прямым результатом этого было сокращение уровня преступности, которую должна подавлять полиция. К тому же эта смена состояла из полицейских, хуже всего зарекомендовавших себя в глазах начальства, потому что ни один разумный человек не предпочитает жизнь вампиров, бодрствующих по ночам, работе нормальных людей при свете дня. В результате немногочисленные полицейские, дежурившие ночью, относились к числу тех, кто не сумел проявить себя в профессиональной деятельности или просто не нравился своему начальнику. Эти полицейские отвечали тем, что не относились к ночному дежурству с достаточной серьёзностью.

Появление первых студентов на площади даже не привлекло внимания двух стражей порядка, дежуривших там. Их основные обязанности заключались в том, чтобы руководить автомобильным движением и объяснять иностранным туристам (часто пьяным), как доползти до своих отелей. Единственная опасность, угрожавшая им, заключалась в том, что их часто ослепляли вспышки камер в руках глупо улыбающихся, но добродушных и пьяных gwai.

Новая ситуация застала их врасплох, и их первой реакцией был просто стоять и наблюдать за происходящим. Появление такого большого количества молодых людей на площади было необычным, но они не совершали ничего противозаконного, и потому полицейские просто озадаченно смотрели на них. Они даже не сообщили начальству о происходящем, потому что дежурный капитан был полным ослом и наверняка не знал бы, какие меры следует предпринять.

— Что, если они нанесут удар по нашим ядерным ракетам? — спросил министр внутренних дел Тонг Джи.

— Они уже сделали это, — напомнил ему Чанг. — Они потопили наш подводный ракетоносец, может быть, ты позабыл об этом? Если они нанесут удар по нашим ракетам наземного базирования, это будет означать, что американцы собираются напасть на нас как на нацию, не только на наши Вооружённые силы, потому что в таком случае их уже ничто не сможет сдерживать. Это будет серьёзная и преднамеренная провокация, не правда ли, Шен?

— Да, это будет недружественным актом, — кивнул министр иностранных дел.

— Как нам защититься от этого? — спросил Тан Деши.

— Наш ракетный полигон расположен далеко в глубине страны. Каждая ракета находится в хорошо укреплённой пусковой шахте, — объяснил министр обороны. — Более того, недавно мы дополнительно укрепили пусковые устройства стальной броней, способной выдержать бомбы, которые могут сбросить на них. Лучший способ ещё надёжнее защитить их заключается в размещении там батарей ракет «земля-воздух».

— А если американцы используют свои невидимые бомбардировщики, тогда что? — спросил Тан.

— Защита от этого является пассивной, стальные крыши, которыми мы дополнительно накрыли пусковые шахты. Там находятся наши войска — служба безопасности Второго артиллерийского управления, — но они размещены там только для защиты от нападения группы коммандос. Если будет предпринято такое нападение, мы запустим ракеты. Принцип заключается в следующем: или мы используем наши ракеты, или потеряем их. Нападение на наше стратегическое оружие будет предвестником нападения на наше государство. Это наша единственная козырная карта, — объяснил Луо. — Только этого по-настоящему боятся американцы.

— Да, им нужно опасаться такого удара, — согласился Чанг Хан Сан. — Обладая этими ракетами, мы можем диктовать американцам, где им нужно остановиться и что им необходимо предпринять. По сути дела, уже сейчас было бы неплохо сообщить американцам, что у нас есть такие ракеты и мы готовы применить их, если они будут нажимать на нас излишне жёстко.

— Угрожать американцам ядерным оружием? — спросил Фанг. — Мне кажется, что это будет неразумным шагом. Они, несомненно, знают о наших ракетах. Открытая угроза могучей державе — это не самый лучший выход.

— Они должны понять, что существуют границы, которые им нельзя пересекать, — настаивал Чанг. — Они могут причинить нам урон, но и мы может причинить им урон. Наши ракеты — единственное оружие, против которого у них нет защиты, и их сентиментальное отношение к своему народу нам на руку. Настало время для Америки считаться с нами, как с равными, а не рассматривать нас как второстепенную страну, чью силу они могут игнорировать.

— Я повторяю, товарищи, — сказал Фанг, — это большая ошибка. Когда тебе в голову направляют пистолет, ты не должен пытаться напугать противника.

— Фанг, ты был моим другом в течение многих лет, но сейчас ты ошибаешься. Это мы направили пистолет в голову американцам. Американцы уважают только силу, которая контролируется решительностью. Это заставит их задуматься. Луо, ракеты готовы к запуску?

Министр обороны покачал головой:

— Нет, ведь вчера мы решили не готовить их. Для подготовки ракет к запуску требуется два часа, чтобы наполнить их баки топливом. После этого мы можем держать их в состоянии готовности примерно сорок восемь часов. Затем нужно откачать топливо, произвести техническое обслуживание — на это нужно около четырех часов, — и можно снова заправить их топливом. Мы можем без труда держать половину наших ракет в полной готовности к запуску неограниченное время.

— Товарищи, я считаю, что в наших интересах подготовить ракеты к запуску.

— Нет! — воскликнул Фанг. — Американцы сочтут это опасной провокацией, а провоцировать их таким образом — безумие!

— Кроме того, нам следует дать указание Шену напомнить американцам, что у нас есть такое оружие, а у них нет, — продолжал Чанг.

— Но это даст им предлог напасть на нас! — едва не закричал Фанг. — У них нет ракет, это верно, но они обладают иными способами нанести сокрушительный удар по нашей стране. Если мы сделаем такой шаг сейчас, когда уже идёт война, они несомненно ответят нам.

— Нет, не думаю, Фанг, — возразил Чанг. — Они не рискнут поставить на карту миллионы жизней своих граждан против всего нашего населения. У них не хватит решимости на такой шаг.

— Ставить на карту, говоришь ты. А мы решимся поставить на карту жизнь нашей страны? Чанг, ты сошёл с ума. Это безумие, — настаивал Фанг.

— У меня нет права голоса за этим столом, — заметил Киан. — Но я был членом нашей партии всю свою взрослую жизнь и, мне кажется, достойно служил Китайской Народной Республике. Наша задача строить страну, а не разрушать её. Что мы сделали до сих пор? Мы превратили Китай в вора, грабителя с большой дороги — и к тому же грабителя-неудачника! Луо признался в этом. Мы проиграли в азартной игре, целью которой было стремление к богатствам, и теперь нам нужно примириться с этим. Мы ещё можем восстановить ущерб, нанесённый нашей стране и её народу. Это потребует унижения с нашей стороны, а не отчаянного вызова. Угроза Америке сейчас — это не знак силы, нет, это знак слабости. Это шаг бессильного человека, пытающегося показать всем свой член. Все будут рассматривать это как глупый и безрассудный акт.

— Если мы хотим продолжить существование как нации — если мы хотим остаться правителями могучего Китая, — возразил Чанг, — мы должны дать понять американцам, что они не могут гнать нас дальше. Товарищи, не совершите ошибки. Наши жизни решаются у этого стола. И это стало центральным вопросом дискуссии. Я не предлагаю нанести ядерный удар по Америке. Моё предложение заключается в том, что мы должны продемонстрировать Америке нашу решительность, дать им понять, что, если они будут продолжать оказывать на нас давление, мы накажем их — и вместе с ними русских. Товарищи, я предлагаю подготовить наши ракеты к запуску, заправить их топливом и затем поручить Шену сказать американцам, что существует предел, дальше которого нас нельзя загонять в угол без самых серьёзных последствий.

— Нет! — возразил Фанг. — Это равносильно угрозе ядерной войны. Мы не должны делать такой шаг.

— Если мы не сделаем его, то все мы обречены, — сказал Тан Деши, глава Министерства государственной безопасности. — Ты должен извинить меня, Фанг, но Чанг прав. Межконтинентальные баллистические ракеты являются единственным оружием, с помощью которого мы может удержать американцев. У них будет искушение нанести по ним удар — и тогда…

— Если они попытаются нанести удар по нашим ракетам, мы должны воспользоваться ими, потому что если они лишат нас этого оружия, то у них появится возможность обращаться с нами, как им угодно, и они уничтожат всё, что мы создали за последние шестьдесят лет, — заключил Чанг. — Я предлагаю поставить этот вопрос на голосование.

«Внезапно и не прибегая к здравому смыслу, — подумал Фанг, — совещание свернуло на путь, лишённый всякой логики и разума, на путь, ведущий к катастрофе». Но он был единственным членом Политбюро, который понимал это, и впервые в жизни он проголосовал против выдвинутого предложения. Совещание наконец закончилось. Члены Политбюро разъехались по домам. Ни один из них не проехал через площадь Тяньаньмэнь, и вскоре все быстро погрузились в глубокий сон.

На взлётной площадке стояли двадцать пять вертолётов UH-60A «Блэкхок» и пятнадцать «Апачей». У каждого к фюзеляжам были присоединены короткие широкие крылья. Под этими крыльями на «Блэкхок» были подвешены топливные баки. У «Апачей» под крыльями были топливные баки и вооружение. Экипажи вертолётов собрались вместе, глядя на карты.

Кларк шёл первым. Он был одет в свой чёрный костюм «ниндзя», и солдат проводил его и Кириллина — на генерале был маскировочный костюм, которым пользовались русские воздушно-десантные войска, — к полковнику Бойлу.

— Здравствуйте, меня зовут Дик Бойл.

— Я Джон Кларк, а это генерал-лейтенант Юрий Кириллин. Я из «Радуги», — объяснил Джон, — Кириллин представляет спецназ.

Бойл приложил руку к фуражке, салютуя генералам.

— Ну а я буду вашим шофёром, господа. Наша цель находится в семистах шестнадцати милях отсюда. Мы сможем долететь до места операции, но нам придётся заправиться на обратном пути. Мы сделаем это вот здесь, — полковник указал на точку на навигационной карте, — на вершине холма к западу от маленького города под названием Чиченг. Два самолёта С-130 сбросят для нас резиновые баки с топливом. Сверху нас будут сопровождать истребители F-15, a F-16-e уничтожат радиолокационные станции вдоль нашего маршрута. Когда мы подлетим примерно вот сюда, восемь бомбардировщиков F-117 уничтожат вот эту базу китайских истребителей в Аншане. Таким образом, с угрозой со стороны истребителей будет покончено. Теперь о ракетном полигоне. На нем расположена охрана, предположительно силой до батальона, вот в этих казармах, — на этот раз он показал место расположения казарм на фотографии, сделанной со спутника, — и пять моих «Апачей» уничтожат казармы ракетами «воздух-земля». Остальные «Апачи» будут поддерживать вас с воздуха. Остался единственный вопрос: как близко к пусковым шахтам нужно высадить вас?

— Приземляйтесь прямо на этих мерзавцев, — сказал Кларк, посмотрев на Кириллина.

— Согласен, чем ближе, тем лучше.

Бойл кивнул.

— Хорошо. На всех вертолётах номера, которые указывают, к какой пусковой шахте они летят. Я будут лететь во главе своих вертолётов и совершу посадку вот здесь.