«В этом есть смысл», — подумал Джон.

— Некоторые люди готовы на что угодно ради денег, Сергей Николаевич. Чем мы можем помочь вам?

— Фоули дал вам указание помогать нам? Хорошо. Принимая во внимание способ, которым разведывательная информация поступила к нам, американский наблюдатель будет уместен. Для ареста мы используем милицию, прикрытие обеспечат люди Кириллина. В качестве командира «Радуги» это и будет вашей задачей.

Кларк кивнул. По-видимому, от него не требуется много.

— Согласен.

— Мы позаботимся о вашей безопасности, — успокоил его генерал.

— Значит, вы ожидаете, что китайцы вторгнутся в Россию?

— Не позже чем через неделю, — подтвердил Головко.

— Им нужны нефть и золото? — спросил Чавез.

— Похоже на это.

— Ну что ж, такова жизнь в большом городе, — заметил Динг.

— Они пожалеют об этом варварском акте, — сказал Кириллин присутствующим.

— В этом нужно ещё убедиться, — предостерёг Головко. Он знал, какие донесения поступали от Бондаренко в Ставку.

— Теперь, когда вы в НАТО, мы придём к вам на помощь? — спросил Кларк.

— Ваш президент Райан настоящий друг, — согласился русский.

— Значит, участие примет и «Радуга», — произнёс Кларк. — Мы все солдаты НАТО.

— Я ещё никогда не принимал участия в настоящей войне, — сказал Чавез. Но сейчас он имел временное звание майора, и его могут призвать на службу. Он вспомнил, что его страхование жизни полностью оплачено.

— Это совсем не забавно, Доминго, — откликнулся Кларк. К тому же я слишком стар для такого дерьма.

Китайское посольство находилось под постоянным наблюдением, которое вела большая группа опытных офицеров из российской Федеральной службы безопасности. Почти все они служили раньше во Втором Главном управлении КГБ. Под прикрытием нового агентства они выполняли те же функции, что и разведывательная служба ФБР, и мало в чём уступали коллегам. Для этой операции было выделено не меньше двадцати человек. Внешне они выглядели по-разному, как мужчины, так и женщины, хорошо одетые и похожие на нищих, среднего возраста и старики, — но среди них не было людей молодых, потому что эта операция была слишком важной, чтобы её можно было доверить неопытным офицерам. Машины, выделенные для операции, тоже были самыми разными — от самосвалов до мотоциклов, и у каждой подвижной группы было по крайней мере одно радио, причём настолько совершенное, что они ещё не поступили в русскую армию.

Конг Деши вышел из посольства КНР в семь сорок вечера. Он подошёл к ближайшей станции метро и спустился по эскалатору. Все это было обычной рутиной. В то же самое время из посольства вышел младший консульский служащий, который пошёл в другую сторону. Офицеры ФСБ не знали, что за ним тоже нужно следить. Он прошёл три квартала по оживлённой улице и, проходя мимо второго фонарного столба, достал из кармана белую бумажную ленту, прикрепил её вертикально к металлическому столбу. Затем он зашёл в ресторан и поужинал в одиночку, осуществив миссию, смысл которой был ему неизвестен. В посольстве он выполнял задачи МГБ и прикреплял, когда это требовалось, разные флажки в разных местах. Но он не был профессиональным офицером разведки.

Третий секретарь Конг проехал в метро нужное количество остановок и сошёл с поезда. За ним следили четыре офицера ФСБ, ещё один ждал на станции, и двое наверху длинного эскалатора, ведущего на поверхность. По пути Конг купил газету у одного из киосков на улице. Он дважды останавливался, один раз чтобы закурить, и второй раз остановился и недоуменно оглянулся вокруг, словно заблудился и пытался найти нужное ему направление. Оба раза, разумеется, потребовались ему для того, чтобы проверить, нет ли за ним «хвоста», но сотрудников ФСБ было слишком много, несколько совсем рядом с ним, другие пристально, но не слишком, смотрели в другую сторону. Фактически, как это хорошо известно ФБР и британской Секретной службе, как только контакт опознан, он становится голеньким и беспомощным, словно новорождённый младенец в джунглях, — при условии, разумеется, что следящие за ним не являются абсолютными идиотами. Эти профессионалы, прошедшие подготовку в КГБ, были кем угодно, только не идиотами. Единственная вещь, которую они не знали, — это личность человека, повесившего условный знак — «флаг» — на фонарном столбе.

Проблема для связника, Конга Деши, состояла в том, что, как только место передачи информации было опознано, следить за китайцем становилось так же легко, как за одиноким облаком на чистом небе. Большое количество агентов, наблюдающих за ним, должно было гарантировать, что не появится ещё одно место для передачи. Оно и не появилось. Конг сел на уже знакомую скамейку. Здесь он нарушил правила поведения разведчика в поле, делая вид, будто может читать газету в сумерках, но поскольку рядом стоял фонарный столб, это не должно было вызвать любопытства у постороннего наблюдателя.

— Смотрите, — заметил один из офицеров ФСБ. Правая рука Конга опустилась вниз, и коробочка была прикреплена к металлическому магниту. Через три минуты он сложил газету и пошёл в том же направлении, куда шёл раньше. Группа офицеров ФСБ дала ему возможность отойти подальше, прежде чем приблизились к скамейке.

Снова это было сделано в минивэне, и снова слесарь ждал внутри наготове со сделанным по специальному заказу ключом. Снова в машине находился самый совершенный американский лэптоп компьютер, с запрограммированным одноразовым шифровальным блокнотом, точная копия настольного компьютера Суворова/Конева в его роскошной квартире на Кольцевой дороге. «Таким образом, — подумал старший офицер ФСБ, — их добыча походила на тигра, крадущегося в джунглях, не подозревающего, что на него направлены десять винтовок — возможно, он могучий и опасный, но судьба его предрешена». Коробку принесли в минивэн. Слесарь открыл её. Содержимое было развёрнуто, и с него снята фотокопия, затем содержимое так же тщательно уложили обратно, коробка заперта и возвращена на прежнее место под скамейкой. Один из офицеров уже нажимал на беспорядочные буквы послания, и через четыре минуты на экране появился расшифрованный текст.

— Етить твою мать! — воскликнул старший офицер. — Они хотят, чтобы он убил президента Грушевого!

— Что это значит? — спросил подчинённый. Командир группы молча повернул компьютер в его сторону и дал ему возможность прочитать текст на экране.

— Это объявление войны, — выдохнул майор. Полковник кивнул.

— Совершенно верно, Григорий. — Машина тронулась с места. Полковнику нужно было доложить об этом, и сделать это немедленно.

Капитан Провалов был дома, когда раздался звонок. Как обычно, он ворчал, одеваясь и направляясь к штаб-квартире ФСБ. Он по-прежнему не испытывал тёплых чувств к Федеральной службе безопасности, но начал уважать её. «С такими ресурсами, — думал он, — можно было бы навсегда покончить с преступностью в Москве». Но они не делились с ним ресурсами и сохраняли прежнее высокомерие, словно находились выше закона, которым отличалось и предыдущее их агентство. Возможно, это было необходимо. Преступления, расследованием которых они занимались, были не менее серьёзными, чем убийства, разве что отличались масштабами. Предатели убивали не отдельных людей, а целые регионы. Предательство являлось преступлением, к которому относились очень серьёзно в его стране на протяжение столетий. Это было преступлением, которое его страна, страдающая от постоянной паранойи, всегда боялась и ненавидела.

Сейчас они работали и по ночам, увидел Провалов. Ефремов стоял в своём кабинете, читая лист бумаги. На его лице было непроницаемое выражение, часто означающее нечто чудовищное.

— Добрый вечер, Павел Георгиевич.

— Заходите, капитан Провалов. Вот, прочитайте это. — Ефремов передал ему лист бумаги. — Наш субъект становится честолюбивым. Или честолюбивыми становятся его работодатели.

Капитан милиции взял бумажный лист и быстро прочитал его, затем вернулся к началу, чтобы вчитаться в каждое слово.

— Когда это произошло?

— Меньше часа назад. Какой вывод вы делаете?

— Его нужно немедленно арестовать! — ответил капитан, как и следовало ожидать.

— Я полагал, что именно такой будет ваша реакция. Вместо этого мы подождём и увидим, в контакт с кем он вступит. Вот тогда мы арестуем его. Но сначала я хочу увидеть людей, которых он предупредит.

— Что, если он сделает это по сотовому телефону или по телефону-автомату?

— Тогда мы обратимся в телефонную компанию, чтобы она сообщила нам их номера. Но я хочу знать, имеет ли он связь со служащими какого-нибудь важного государственного учреждения. У Суворова было много знакомых, когда он служил в КГБ. Мне нужно выяснить, кто из них стал предателем, чтобы мы могли искоренить всех сразу. Покушение на Сергея Николаевича показало, что у них пугающие возможности. Я хочу положить конец этому, захватить их всех и послать в лагерь строгого режима. — Российская система исполнения наказаний имела три разных уровня трудовых лагерей. Лагеря с «мягким» режимом были отвратительными, но в них можно было жить до конца срока, назначенного судом. Лагерей общего режима лучше было избегать.

А вот лагеря со строгим режимом содержания заключённых представляли собой настоящий земной ад. Туда попадали правонарушители, отказывающиеся сотрудничать со следствием. Во власти Ефремова было решать, какую степень наказания заслуживает преступник. Суворов уже заслужил смертную казнь, которая в России обычно называется расстрелом, или высшей мерой… но существуют наказания хуже, чем смерть.

— Охрану президента уже предупредили?

Ефремов кивнул.

— Да, но при этом проявили осторожность. Откуда мы знаем, что один из них не является сообщником Суворова? Это едва не случилось с американским президентом в прошлом году, ты, наверно, слышал об этом, и мы должны принимать во внимание подобную вероятность. За всеми телохранителями президента Грушевого ведётся слежка. Но у Суворова почти не было контактов с офицерами Девятого Главного управления, когда он служил в КГБ, и никто из людей, которых он знал, не перешёл на работу туда.

— Ты уверен в этом?

— Мы закончили перекрёстную проверку три дня назад. Нам пришлось проверить все досье сотрудников Девятого управления. У нас даже есть список людей, к которым может обратиться Суворов. Между прочим, их шестнадцать. Все телефоны, принадлежащие им, прослушиваются, и за ними постоянно следят. — Но даже у ФСБ не хватает людей, чтобы обеспечить непрерывное наблюдение за всеми потенциальными подозреваемыми. Это расследование стало самым большим в истории ФСБ, и лишь в нескольких случаях даже КГБ прибегал к привлечению такого большого количества сотрудников. Как было, например, в случае Олега Пеньковского.

— Как относительно имён Амальрика и Зимянина?

— Зимянин всплыл в нашей проверке, а вот Амальрика нам не удалось обнаружить. Суворов не знал его, а вот Зимянин знал — они вместе служили в Афганистане, и, судя по всему, первый привлёк его к покушению на Головко. Из шестнадцати подозреваемых семеро являются наиболее вероятными, все служили в спецназе, три офицера и четыре сержанта. Все они продавали свой талант и свою подготовку на открытом рынке. Двое в Петербурге, и они могли быть замешаны в устранении Амальрика и Зимянина. По-видимому, у них отсутствовало боевое братство, — сухо заметил Ефремов. — Итак, Провалов, ты хочешь добавить что-нибудь?

— Нет, похоже, что вы закрыли все возможные варианты.

— Спасибо. Поскольку это все ещё остаётся расследованием убийства, ты будешь сопровождать нас, когда мы будем арестовывать Суворова.

— Американец, который помогал нам?..

— Он может работать с нами, — великодушно согласился Ефремов. — Мы покажем ему, как делают такие дела в России.

Райли находился в посольстве и говорил с Вашингтоном по каналу STU.

— Господи боже мой, — заметил агент.

— Это похоже на оценку происходящего, — согласился директор Мюррей. — Насколько хороша охрана президента Грушевого?

— Очень хороша. Такая же, как Секретная служба в Вашингтоне. Я не знаю, насколько эффективна их следственная поддержка, но, судя по физической стороне, мне кажется, что они отлично подготовлены.

— Ну что ж, их теперь, несомненно, уже предупредили. Как бы хорошо они ни были подготовлены, им придётся повысить свою бдительность. Когда они собираются арестовать этого парня Суворова?

— Было бы разумно не спешить с этим. Лучше подождать, когда он начнёт действовать. Думаю, что китайцы вот-вот передадут ему, что пора браться за дело — может быть, они делают это прямо сейчас, — и тогда он сделает несколько телефонных звонков. Вот тогда и нужно брать его, но не раньше.

— Согласен, — ответил Мюррей. — Нам надо, чтобы обо всём происходящем нас информировали. Так что приласкай своего друга-милиционера, ладно?

— Будет исполнено, сэр, — ответил Райли и сделал короткую паузу. — Эти сведения о войне соответствуют действительности?

— Похоже на это, — подтвердил Мюррей. — Мы мобилизуем свои силы, чтобы помочь русским, но я не уверен, что из этого что-то выйдет. Президент надеется, что манёвр с вовлечением их в НАТО отпугнёт китайцев, но и в этом мы не уверены. Агентство бегает кругами, пытаясь понять намерения КНР. Кроме этого, я мало что знаю.

Это удивило Райли. Он считал, что Мюррей близок к президенту, но теперь пришёл к выводу, что информация передаётся лишь тем, кому она нужна по роду выполняемой работы.

— Я возьму эти материалы, — сказал полковник Алиев офицеру связи.

— Но здесь сказано, что об этом следует немедленно уведомить…

— Ему нужно выспаться. Чтобы добраться до него, вам понадобится пройти через меня, — заявил офицер-оперативник, читая депеши. — Эта может подождать… а вот этой я займусь сам. Что ещё?

— Эта депеша от самого президента!

— Президенту Грушевому нужен генерал с ясным умом гораздо больше, чем он нуждается в ответе на эту депешу, Паша. — Алиеву самому отчаянно хотелось спать. В комнате стояла софа, и её подушки манили полковника к себе.

— Чем сейчас занимается Толкунов?

— Обновляет полученные данные.

— Они становятся лучше от этого? — спросил офицер-связист.

— А ты как думаешь? — ответил оперативник.

— Проклятье.

— Вот это похоже на правду, товарищ. Ты не знаешь, где можно купить палочки для еды?

— Нет, пока у меня в кобуре служебный пистолет, меня это не интересует, — ответил полковник. Он был почти два метра ростом и не годился для службы в танковых войсках или в пехоте. — Прими меры, чтобы он увидел депеши сразу после того, как проснётся. Я договорюсь со Ставкой.

— Хорошо. Я сам собираюсь поспать несколько часов, только ты сначала разбуди меня, а не его, — сказал Алиев своему коллеге.

— Будет сделано.

Это были главным образом люди небольшого роста. Они начали приезжать в Невер, небольшой город рядом с железной дорогой, к востоку от Сковородино, на пассажирских поездах, курсирующих по Транссибирской железной дороге.

Сойдя на платформы, они увидели офицеров, которые направили их к автобусам. Автобусы поехали по шоссе, проложенному параллельно железной дороге на юго-восток к туннелю, пробитому много десятилетий назад в холмах над маленькой рекой Уркан. Рядом с туннелем было отверстие, которое могло показаться невнимательному наблюдателю боковой выработкой для хранения ремонтного оборудования, применяемого при обслуживании железной дороги. Там действительно хранилось ремонтное оборудование, однако туннель уходил глубоко внутрь горы, и от него отходило много других туннелей, пробитых ещё в 1930-х годах политическими заключёнными, составлявшими часть трудовой империи «ГУЛАГ» Иосифа Сталина. В этих огромных пещерах, пробитых в скале кирками, стояли триста новеньких танков Т-55, построенных в 1960-х годах и ни разу не использованных. Они хранились здесь для обороны от нашествия Китая. Вместе с ними здесь стояли двести колёсных БТР-60, предназначенных для транспортировки пехоты, а также другие машины, которые все вместе составляли советскую танковую дивизию. Эти пещеры охранялись четырьмя сотнями рядовых солдат, которые, подобно многим поколениям до них, занимались обслуживанием танков и бронетранспортёров, переходя от одного к другому, проворачивая дизельные двигатели и очищая металлические поверхности. Это было необходимо, потому что через каменную крышу сочилась вода. На секретных картах это называлось «Склад Невер». Это было одно из подобных мест, расположенных недалеко от основной железной дороги, ведущей от Москвы до Владивостока. Искусно скрытые, иногда даже на виду, они были одной из козырных карт, спрятанных в рукаве генерала армии Бондаренко. Другой козырной картой были люди. Большинству из них было за тридцать лет, немного растерянные и даже не скрывающие своего недовольства из-за того, что их оторвали от домашних очагов. Тем не менее, подобно настоящим русским или хорошим гражданам любой другой страны, они получили повестки и пришли к выводу, что их страна нуждается в помощи, и примерно три четверти из них прибыли к месту призыва. Некоторые здоровались друг с другом, увидев знакомые лица по службе в армии Советского Союза, или отворачивались, если воспоминания были не такими счастливыми. Каждый получил печатную карточку, в которой говорилось, куда следовать дальше, и, таким образом, экипажи танков и отделения пехотинцев собирались в указанных местах. Пехотинцы нашли обмундирование и лёгкое оружие вместе с боезапасом у бронетранспортёров, предназначенных для их отделений. Экипажи танков состояли из невысоких мужчин, примерно 167 сантиметров ростом, — потому что внутренние отсеки русских танков не позволяли размещаться там высоким людям.

Танкисты, вернувшиеся к боевым коням своей молодости, знали все достоинства и недостатки Т-55. Двигатели были собраны из грубо обработанных деталей и, начав работу, срезали по килограмму стальных стружек, которые в течение первых нескольких часов падали в поддоны маслосборников. Однако механики пришли к выводу, что эта проблема будет решена после нескольких часов проворачивания двигателей прямо на складе. Вообще-то танки оказались в удивительно хорошем состоянии, гораздо лучше тех, которыми танкисты пользовались во время своей активной службы в армии. Это казалось одновременно и странным, и неудивительным вернувшимся к делу солдатам, потому что в Советской армии, когда они в ней служили, было мало здравого смысла, но для советских граждан 70-х и 80-х годов в этом не было ничего необычного. Большинство солдат вспоминали свою воинскую службу с ностальгией по самым обычным причинам — это была возможность путешествовать и увидеть новые места, вспоминали товарищескую дружбу молодости между людьми одного возраста — время жизни, когда молодые люди ищут новое и увлекательное. Плохая пища, нищенское жалованье и тяжёлая работа были почти забыты, хотя встреча с танками пробудила в них мгновенную память, которая сопровождала запахи и ощущения прошлого. У всех танков были полные внутренние баки, а также бочки с горючим, крепившиеся снаружи в задней части танков. Воспоминание об этих бочках заставляло сердца солдат сжиматься от страха, потому что на поле боя попадание в такую бочку превращало танк в столб огня, так что топливо из этих бочек старались использовать в первую очередь, чтобы потом потянуть за рычаг и сбросить проклятые бочки ещё до того, как начнётся перестрелка.

Самым приятным из всего было то, что, когда механики-водители нажимали на кнопки пуска, они слышали знакомое рычание после всего лишь нескольких секунд проворачивания двигателей. Благоприятная атмосфера пещеры сохранила эти старые, но, в общем, практически не побывавшие в деле танки. Они могли быть совершенно новыми, только что сошедшими со сборочных линий огромного завода в Нижнем Тагиле, который десятилетиями снабжал оружием Красную армию. Танкисты увидели, что единственная перемена заключалась в том, красные звезды исчезли с лобовых плит танков. Их заменило чёткое изображение нового российского триколора, которое, как сразу поняли танкисты, было слишком подходящим для наведения вражеского снаряда. Наконец молодые офицеры-резервисты отозвали их от своих танков. Солдаты заметили, что офицеры выглядели обеспокоенными. Затем начался инструктаж, и солдаты поняли причину их беспокойства.

— Черт возьми, ну разве она не красавица, — сказал офицер ФСБ, садясь в свой автомобиль.

Они поехали за субъектом к ещё одному дорогому ресторану, где он поужинал в одиночестве, затем прошёл к бару и через пять минут появился с женщиной, которая тоже пришла одна. Женщина была прелестна в своём чёрном с красными полосами платье, явно сшитом по итальянскому образцу. Суворов/Конев возвращался в свою квартиру, и за ним следовала колонна из шести автомобилей. Три из них имели переключатели, позволяющие менять ночью их внешний вид. Милиционер, сидевший во втором автомобиле, подумал, что это очень хитрая уловка.

Суворов не спешил, не ускорял автомобиль, чтобы продемонстрировать свою смелость. Вместо этого он очаровывал женщину своим поведением человека, объехавшего весь мир, подумали следователи. Автомобиль замедлил скорость, поворачивая за угол и въезжая на улицу со старыми фонарными столбами. Затем он изменил направление, не то чтобы внезапно, но неожиданно для преследователей.

— Черт побери, он едет в парк, — сказал старший офицер ФСБ, поднимая микрофон, чтобы предупредить остальных. — По-видимому, заметил где-то флажок.

Действительно, Суворов заметил оставленный для него флажок — белую полоску бумаги, — но сначала высадил весьма разочарованную женщину, которая держала в руке банкноты, предназначенные для того, чтобы смягчить боль расставания. Один из автомобилей ФСБ подъехал к ней, чтобы расспросить поподробнее, тогда как остальные машины следовали за автомобилем Суворова на изрядном расстоянии. Это случилось через пять минут. Суворов/Конев поставил свою машину на одной стороне парка и пошёл по тёмной траве к другой, глядя по сторонам, не замечая пяти автомобилей, которые продолжали ехать вокруг парка.

— Вот. Он снял оставленную для него коробку. — Суворов сделал это искусно, но сейчас подобное искусство не имело значения, потому что сотрудники ФСБ знали, куда смотреть.

Затем он вернулся к своему автомобилю. Две машины ФСБ тут же повернули в сторону его квартиры, оставшиеся три продолжали ехать вперёд, не останавливаясь, когда он припарковал автомобиль у своего подъезда.

— Он сказал, что внезапно почувствовал себя плохо. Я дала ему свою визитную карточку, — сообщила она офицерам ФСБ. — Он дал мне пятьдесят евро за беспокойство. — Она подумала, что это неплохая плата за полчаса её ценного времени.

— Что-нибудь ещё? Он выглядел больным?

— Он сказал, что съел в ресторане что-то несвежее. Я подумала, что он струсил — так бывает у некоторых мужчин, но не у этого. Он образованный мужчина. Это сразу видно.

— Хорошо. Спасибо, Елена. Если он позвонит тебе, прошу сообщить нам.

— Конечно. — Это было совершенно безболезненное интервью, что оказалось для неё неожиданностью, и поэтому она рассказала обо всём откровенно, пытаясь понять, что им нужно. Может быть, он какой-нибудь преступник? Торговец наркотиками? Если он позвонит ей, она сообщит этим людям, и черт с ним. Жизнь для женщины её профессии и без того достаточно трудная.

— Он включил компьютер, — сказал специалист по электронике в штаб-квартире ФСБ. Он читал удары по клавиатуре на клавиатурном «жучке», который они установили на компьютере Суворова, и они не только появлялись на его экране, но и тут же высвечивались на экране дубликата настольной системы субъекта. — Вот, это чистый текст. Он получил послание.

Прошла примерно минута, пока субъект думал, затем он снова начал печатать. Суворов вошёл в свою службу электронной почты и начал печатать письма. В каждом из них был вариант фразы «Свяжись со мной как можно скорее», и офицерам ФСБ стало ясно, что он собирается предпринять. В общей сложности он послал четыре письма, хотя в одном говорилось, чтобы адресат связался ещё с одним или несколькими другими. Затем он вышел из электронной почты и выключил компьютер.

— Теперь посмотрим, сможем ли мы опознать его корреспондентов, — сказал старший офицер своим людям. На это потребовалось двадцать минут. То, что раньше было нудной работой, стало теперь таким же интересным, как наблюдение за финалом чемпионата мира по футболу.

Разведывательный самолёт «Мясищев М-55» взлетел с аэродрома Таза перед самым рассветом. Странно выглядящий самолёт с двойными лонжеронами на хвостовой ферме, он был русским вариантом старого «Локхида У-2», который выпускался сорок лет назад. «Мясищев» поднимался на высоту в семьдесят тысяч футов, летел со скоростью около пятисот узлов и вёл аэрофотосъёмку, делая множество фотографий с высокой разрешающей способностью.

За штурвалом сидел опытный русский пилот в звании майора ВВС. Ему был дан приказ не подлетать ближе чем на десять километров к китайской границе. Смысл приказа заключался в том, чтобы не провоцировать потенциальных врагов его страны.

Исполнить этот приказ было не так уж просто, потому что писали его в Москве, а граница между странами редко представляла собой прямую линию. Поэтому майор тщательно ввёл программу в автопилот и принялся наблюдать за приборами, пока камеры системы аэрофотосъёмки исполняли основную работу. Главное внимание пилот уделял прибору, который регистрировал угрозу со стороны противника. Он представлял собой сканер, запрограммированный регистрировать энергию радиолокаторов. На границе находилось много таких радиолокаторов, работавших в основном на низкой или средней частоте и предназначенных для поиска самолётов. Но недавно появился новый радиолокатор. Он работал на рентгеновской частоте, и его излучение шло с юга, то есть с китайской стороны границы. Это означало, что китайская батарея ракет «земля-воздух» освещала его машину следящим и наводящим радиолокатором. Это сразу привлекло внимание майора, потому что, хотя семьдесят тысяч футов было выше, чем летают коммерческие авиалайнеры, и лишь немногие истребители в состоянии достичь такой высоты, он находился внутри поражающей сферы ракет «земля-воздух», как в этом однажды убедился американец Фрэнсис Гэри Пауэрс над Центральной Россией. Истребитель мог ускользнуть с помощью резких манёвров от большинства таких ракет, но М-55 не был истребителем и испытывал трудности даже при маневрировании вокруг облаков в безветренный день. Поэтому пилот внимательно следил за приборами, регистрирующими появление близкой опасности, а в наушниках он слышал пронзительные «бип-бип-бип». Это предупреждало его о потенциальной угрозе. На дисплее майор видел, что частота повторения сигналов походит скорее на слежение, чем на наведение ракет на его самолёт. Это означало, что ракеты скорее всего ещё не были в воздухе, а небо было достаточно чистым, чтобы он мог заметить дымный след, который всегда оставляли за собой такие ракеты, — нет, с земли не поднимались дымные струи. В качестве оборонительных систем у него были только примитивный рассеиватель металлических ленточек и молитва. «Мне не поставили даже генератор белого шума», — проворчал майор. Но оснований для беспокойства пока не было. Он летел в десяти километрах в глубине собственной территории, и какими бы ракетами «земля-воздух» ни обладали китайцы, их батареи наверняка находятся далеко от границы. Им будет нелегко достичь его, разве что на крайнем пределе, а он всегда мог повернуть на север и убежать от ракет, выбросив вдобавок несколько килограммов алюминиевых ленточек, чтобы мчащиеся ракеты нашли себе другую цель. В задании говорилось, что ему нужно совершить четыре полных облёта пограничной территории. На это потребуется ещё девяносто скучных минут, прежде чем он повернёт обратно к старой базе истребителей недалеко от Тазы.

Наземная команда, занимающаяся поддержкой миссии, также была прислана из Москвы. Как только М-55 совершил посадку и остановился, касетты с плёнкой были сняты, их тут же отвезли в передвижную фотолабораторию для проявления, и затем, все ещё мокрые, плёнки передали специалистам по изучению наземных объектов. Они увидели всего несколько танков, но также огромное количество следов от гусениц на земле. Это было всё, что им требовалось.