— Сергей, войны не являются рациональными действиями. Их начинают не рациональные люди. Их начинают те, которым абсолютно наплевать на людей, находящихся под их властью. Эти безумцы готовы убивать своих соплеменников ради собственных целей. Этим утром я видел такое место. Мне кажется, оно похоже на парк развлечений Сатаны, но не место для людей вроде нас. Я покинул лагерь полный ярости. Я не против того, чтобы встретиться с Гитлером, при условии что у меня в руке будет пистолет. — Это было глупое заявление, но Головко понял его.

— Если нам повезёт, вместе мы сможем остановить китайскую авантюру.

— А если нет?

— Тогда совместными усилиями мы победим их, мой друг. Будем надеяться, что это будет последняя война.

— Я не стал бы утверждать так категорично, — ответил президент. — Такая мысль возникала и у меня, но я полагаю, что это достойная цель.

— Когда ты узнаешь, что говорят китайцы?..

— Мы сообщим тебе.

Головко встал.

— Спасибо. Я передам это своему президенту.

Райан проводил русского к двери, затем направился к кабинету посла.

— Это только что поступило по кодированному каналу. — Посол Левендовский передал президенту факс. — Это действительно так плохо, как выглядит? — Факс был озаглавлен «ТОЛЬКО ДЛЯ ГЛАЗ ПРЕЗИДЕНТА», но прибыл в посольство.

Райан взял факс и начал читать.

— Пожалуй. Если русским понадобится помощь через НАТО, поляки смогут принять участие?

— Не знаю. Я должен сделать запрос.

Президент покачал головой.

— Слишком рано для этого.

— Мы пригласили русских в НАТО, зная, что может случиться такое? — Вопрос показывал беспокойство и едва ли не недовольство из-за нарушения дипломатического этикета.

Райан поднял голову.

— А ты как думаешь? — Он помолчал. — Мне нужен твой кодированный телефон.

Через сорок минут Джек и Кэти Райан поднялись по ступенькам трапа, ведущего в их самолёт для возвращения домой. «Хирург» ничуть не удивилась, когда увидела, что её муж сразу поднялся на верхний уровень самолёта, где находился узел связи. За ним последовал Государственный секретарь. Она подозревала, что Джек выкурит там пару сигарет, но к тому времени, когда он спустился обратно, Кэти уже спала.

Что касается самого Райана, он с удовольствием бы закурил, но в узле связи не нашлось ни одного курящего. Вернее, там всё-таки нашлось двое курящих, но они оставили сигареты в багаже, чтобы избежать искушения нарушить правила ВВС. Президент выпил немного виски и опустился в кресло, откинув его назад. Вскоре он задремал, и ему снился Освенцим, который перемежался отрывками из «Списка Шиндлера». Проснулся он уже над Исландией, весь в поту, посмотрел на ангельское лицо спящей жены и напомнил себе, что каким бы плохим ни был мир, он всё-таки уже не так плох.

И его задача заключалась в том, чтобы он не стал хуже.

— О'кей, есть ли у нас способ заставить их отказаться от своих намерений? — спросил Робби Джексон у собравшихся в ситуационном центре Белого дома.

Профессор Вивёр производил на него впечатление типичного яйцеголового, способного долго говорить и делать слишком мало полезных заключений. И всё-таки Джексон прислушивался к его мнению. Вивёр знал больше всех о том, как мыслят китайцы. Ещё бы не знать. Его объяснение было почти таким же непонятным, как мышление китайских руководителей, которое он пытался донести до них.

— Профессор, — не выдержал наконец Джексон, — всё, что вы нам рассказали, очень интересно. Но скажите, какое отношение имеет то, что случилось девять столетий назад, к событиям, происходящим сегодня? Сегодняшние китайские руководители маоисты, а не роялисты.

— Идеология является просто оправданием поведения, господин вице-президент, а не причиной его. Их мотивация сегодня ничем не отличается от той, которой руководствовались императоры династии Цин. Сегодня они боятся точно того же, чего боялись императоры девять веков назад: восстания крестьянства, если экономика страны потерпит полный крах, — объяснил профессор этому пилоту, несомненно, хорошему технику, подумал он, но явно не интеллектуалу. По крайней мере, у президента есть определённые заслуги как историка, хотя они не были достаточно впечатляющими для многолетнего декана факультета университета Айви Лиг.

— Тогда вернёмся к главному вопросу: что можем мы сделать, чтобы заставить их отступить, не прибегая к военным действиям?

— Можно сообщить им, что нам известны их планы. Это заставит их задуматься. Но они, в конце концов, принимают решение на основе общего баланса сил, который, судя по донесению этого парня «ЗОРГЕ», склоняется, по их мнению, в пользу Китая.

— Значит, они не откажутся от своих намерений? — спросил вице-президент.

— Да, я не могу гарантировать этого, — ответил Вивёр.

— А раскрытие источника информации приведёт к гибели нашего агента, — напомнила Мэри-Пэт собравшимся в комнате.

— Но это всего лишь одна жизнь против жизней многих, — указал профессор Вивёр.

Как ни странно, заместитель директора ЦРУ по оперативной деятельности не перепрыгнула через стол и не вцепилась в лицо профессора. Она уважала Вивёра как хорошего специалиста и консультанта. Но он всё-таки был ещё одним теоретиком, живущим в башне из слоновой кости, и не принимал во внимание человеческие жизни, которые зависели от подобного решения. Реальные люди понимали, что их жизнь может внезапно прерваться, а для реальных людей это имело большое значение, несмотря на то, что этот профессор в своём комфортабельном кабинете в Провиденсе, Род-Айленд, даже не задумывается над этим.

— К тому же мы лишимся жизненно важного источника информации, который так нужен нам, если они всё-таки решат наступать на север, а это отрицательно повлияет на нашу способность иметь дело с военной угрозой в реальном мире, между прочим.

— Полагаю, что это верно, — согласился профессор.

— Могут русские остановить их? — спросил Джексон. Генерал Мур взялся ответить на этот вопрос.

— Нельзя сказать что-нибудь определённое, — заметил председатель Объединённого комитета начальников штабов. — У китайцев мощная армия, и они пустят в ход всю свою военную мощь. Зато у русских за спиной огромное пространство, способное поглотить натиск китайцев, а вот военной мощи у них не хватает. Если бы спросили моё мнение, я поставил бы деньги на КНР — при условии, что мы не вмешаемся в эту войну. Наша воздушная мощь может в значительной степени изменить соотношение сил, а если НАТО пришлёт наземные войска, ситуация изменится коренным образом. Исход войны зависит от того, какие подкрепления можем прислать мы и русские на место боевых действий.

— Логистика?

— Да, в этом и заключается проблема, — согласился генерал Мур. — У русских на восток ведёт всего одна железнодорожная линия. Правда, там двойная колея и дорога электрифицирована, но это единственная хорошая новость.

— Кому-нибудь известно, как вести подобную операцию по железной дороге? Мы ведь не делали этого со времён Гражданской войны, — сказал Джексон.

— Подождём и увидим, сэр, если дело зайдёт так далеко. Я не сомневаюсь, что русские обдумывали эту проблему много раз. На них можно положиться.

— Просто великолепно, — пробормотал вице-президент. Проведя всю свою профессиональную жизнь на море, он не любил полагаться на людей, кроме тех, которые говорили по-американски и носили синюю морскую форму.

— Если бы обстоятельства были полностью в нашу пользу, китайцы не стали бы обдумывать эту операцию так серьёзно, как, по-видимому, они делают сейчас. — Это было настолько очевидно, как исход футбольного матча, при котором у соперника в воротах нет вратаря, а судья свистит только в пользу твоей команды.

— Проблема, — сказал им Джордж Уинстон, — заключается в том, что приз слишком соблазнителен. Это вроде того, что двери банка забыли запереть на трехдневный уикенд, а полицейские объявили забастовку.

— Джек говорит, что агрессивная война представляет собой вооружённый грабёж, только в огромном масштабе, — заметил Джексон.

— Это похоже на истину, — согласился министр финансов. Профессору Вивёру такое сравнение показалось излишне упрошенным, но что ещё можно ожидать от окружающих его людей?

— Мы можем предостеречь их, когда увидим явные признаки подготовки к наступлению на фотографиях с наших спутников, — предложил Эд Фоули. — Микки, когда это станет очевидным?

— Предположительно, за два дня. Им понадобится неделя, чтобы перебросить на север свои войска. Китайские армии уже сейчас находятся в непосредственной близости от театра потенциальных военных действий, так что вопрос заключается лишь в том, чтобы расположить их должным образом — выдвинуть на передовые позиции. Затем окончательные подготовительные действия, скажем, за тридцать шесть часов перед тем, как их полевые орудия откроют огонь.

— Иван не сможет остановить их?

— На границе? У русских никаких шансов сделать это, — ответил генерал, выразительно покачав головой. — Русским придётся выигрывать время, отдавая китайцам пространство. Китайцам предстоит пройти чертовски длительный путь, прежде чем они доберутся до нефтяных месторождений. В этом их слабое место. Они будут вынуждены защищать огромный фланг, и исключительно трудной окажется проблема снабжения. Я думаю, что они попытаются высадить воздушный десант в район золотых месторождений или в район месторождения нефти. У них слабые воздушно-десантные войска и почти нет возможностей перебрасывать солдат на транспортных самолётах, но думаю, что они сделают это в любом случае. Оба места являются слабо защищёнными целями.

— А что мы можем послать на помощь русским?

— Прежде всего, военно-воздушные силы — истребители, бомбардировщики и все воздушные танкеры-заправщики, которые есть у нас. Может быть, нам не удастся установить господство в воздухе, но мы можем быстро лишить китайцев свободы воздушных полётов, создав соотношение воздушных сил пятьдесят на пятьдесят почти сразу, а затем погоним их самолёты обратно. Здесь снова возникает вопрос чисел, Робби, и проблема того, насколько хорошо подготовлен их лётный состав. Наверно, их лётчики подготовлены лучше русских, просто потому что они провели больше времени в воздухе, готовясь к войне, но технически у русских более совершенные самолёты, да и воздушная доктрина у них лучше китайской — за исключением того, что у них не было возможности попробовать её на практике.

Робби Джексону хотелось проворчать, что в ситуации слишком много неизвестного, но если бы все было определено чётко и ясно, как сказал генерал Микки Мур, китайцы не решились бы перейти северную границу. Хулиганы нападают на маленьких старых дам, отбирая у них деньги, полученные в кассах социального страхования, а не на полицейских, которые только что получили деньги по своим чекам по пути домой с работы. Когда у тебя в кармане пистолет, это коренным образом меняет дело, и каким бы неразумным ни было преступление на улице или начало войны, те, которые занимаются этим, всё-таки проявляют определённый выбор в своих действиях.

Скотт Адлер совсем не спал во время полёта. Он снова и снова обдумывал различные способы остановить войну, прежде чем она началась. В конце концов, это ведь первостепенная задача дипломата, не правда ли? Он думал главным образом о своих недостатках. Адлер возглавлял ведомство, занимающееся международными отношениями его страны. Поэтому он должен был знать — ему платили за то, чтобы он знал, — как уберечь страны мира от неразумных действий. Грубо говоря, это означало, что он должен сказать им: если вы поступите таким образом, то вся мощь и ярость Америки обрушится на вас и уничтожит вас. Но прибегать к столь грубым методам совсем не обязательно. Намного лучше убедить их, что куда выгоднее для них самих поступать разумно, потому что в разумном поведении таится их спасение как нации в глобальном сообществе. Однако в данном случае истина заключалась в том, что мышление китайцев не было доступно его уму и он не знал, что сказать им, чтобы они могли увидеть яркий свет дня. Хуже всего было то, что он встречался с этим Чангом, когда велись переговоры с министром иностранных дел Китая Шеном, и все, в чём он убедился, заключалось в том, что они смотрят на реальную жизнь совсем не так, как он. Они видят синий цвет, когда он видит зелёный, и он не знал, как поступить, чтобы убедить их в том, что они ошибаются, что это не синий, а на самом деле зелёный, или хотя бы понять, почему они видят не такие цвета, как он. Тихенький голосок упрекал его в расизме, но ситуация зашла слишком далеко, чтобы рассматривать тонкости ведущейся им политики. От него требовалось, чтобы он остановил войну, прежде чем она начнётся, а он не знал, что нужно сделать для этого. Его размышления закончились тем, что он уставился на переборку перед своим комфортабельным креслом, и ему показалось, что это экран кинотеатра. Ему хотелось посмотреть кино или сделать что-нибудь такое, чтобы отвлечь мышление от беличьего колеса, которое непрерывно вращалось перед его глазами. Адлер почувствовал, что кто-то похлопал его по плечу. Он повернулся и увидел своего президента, который жестом пригласил его подняться наверх, в узел связи. Там они снова выгнали двух связистов ВВС из их кресел.

— Все ещё думаешь о последнем донесении «ЗОРГЕ»?

— Да, — кивнул Адлер.

— Есть предложения?

Мысли Государственного секретаря поднялись на другой уровень.

— Нет. Извини, Джек, но ничего нового у меня просто нет. Может быть, тебе нужен другой Государственный секретарь.

Райан фыркнул:

— Нет. Нужны другие враги. Единственное, что приходит мне в голову, это сказать им, что мы знаем об их намерениях и будет гораздо лучше, если они остановятся.

— А когда они ответят — засуньте своё предупреждение себе в задницу, что тогда?

— Ты знаешь, что нам нужно сейчас? — спросил «Фехтовальщик».

— О да, пара сотен «Минитменов» или «Трайдентов» быстро наставят их на правильный путь. К сожалению…

— К сожалению, мы избавились от них, чтобы сделать мир более безопасным местом, — заключил Райан.

— Ну что ж, у нас есть бомбы и самолёты, способные доставить их, и тогда…

— Нет! — зашипел Райан. — Нет, черт побери, я не разрешу начать ядерную войну, для того чтобы остановить обычную. Сколько людей, по твоему мнению, я должен убить?

— Успокойся, Джек. Это моя работа — представлять различные варианты, помнишь? Не защищать их — по крайней мере, не этот. — Наступило молчание. — Что ты думаешь об Освенциме?

— Это набор кошмаров — одну минуту, твои родители, верно?

— Мой отец был в Бельзене — но ему повезло, и он уцелел.

— Он рассказывал тебе об этом?

— Нет. Ни единого слова, даже раввину. Говорил, может быть, психиатру. Он ходил к одному в течение нескольких лет, но я так и не узнал, зачем он делал это.

— Я не могу позволить случиться чему-нибудь подобному снова. Чтобы не допустить этого — да, чтобы не допустить этого, — рассуждал вслух Райан, — да, я могу разрешить сбросить бомбу W-83.

— Ты знаком с терминологией?

— Немного. Меня инструктировали много лет назад, и названия видов оружия застряли у меня в мозгу. Как странно, у меня никогда не было кошмаров относительно этого. Видишь ли, я никогда не вчитывался в ЕИОП — Единый интегрированный операционный план — поваренную книгу с рецептами уничтожения мира. Думаю, что скорее застрелюсь, чем сделаю это.

— Многим президентам приходилось задумываться над такими вещами, — напомнил ему Адлер.

— Это было до меня, Скотт, и они никогда не думали, что такое случится. Все они надеялись, что им удастся как-нибудь избежать этого. До тех пор, пока в Белом доме не появился Боб Фаулер и едва не попробовал ввести коды начала ядерной войны. Это была безумная субботняя ночь, — вспомнил Райан.

— Да, я знаю, что тогда случилось. Но ты сохранил самообладание. Немногие последовали твоему примеру.

— Верно. И посмотри, куда это привело меня, — заметил президент Соединённых Штатов с мрачной улыбкой. Он взглянул в иллюминатор. Теперь они летели над землёй, наверно над Лабрадором, масса зелени и озёр, и несколько прямых линий, указывающих на присутствие человека. — Как нам поступить, Скотт?

— Мы попытаемся предостеречь их. Они делают вещи, которые видно со спутников, и тогда мы скажем, что нам известно об их подготовке к войне. Наша последняя попытка будет заключаться в том, что мы сообщим им, что Россия является теперь союзником Америки, и война с Иваном будет означать войну с дядей Сэмом. Если это не остановит их, то ничто больше не остановит.

— Что, если предложить им какую-нибудь уступку, чтобы откупиться? — задал вопрос президент.

— Напрасная трата времени. Я не думаю, что это подействует, но я чертовски убеждён в том, что они истолкуют это как знак слабости и такой шаг только подтолкнёт их на более решительные действия. Нет, они уважают силу, и мы должны продемонстрировать её. Вот тогда последует реакция — та или иная.

— Они собираются начать войну, — сказал Джек.

— Подкинь монету. Будем надеяться, что выпадет орёл, приятель.

— Да. — Райан посмотрел на часы. — В Пекине раннее утро.

— Они просыпаются и идут на работу, — согласился Адлер. — Что ты можешь сказать мне об источнике «ЗОРГЕ»?

— Мэри-Пэт не посвятила меня во все детали. Может быть, так лучше. Это одна из вещей, которую я узнал в Лэнгли. Иногда ты знаешь слишком много. Лучше всего не знать их лица и особенно их имена.

— А если случится что-то плохое?

— Когда это случится, ситуация станет ужасной. Я даже не хочу думать о том, что сделают с ними эти люди. Их версия правила Миранды гласит: «Можешь кричать сколько угодно. Нам всё равно».

— Очень смешно, — пробормотал Государственный секретарь.

— Вообще-то такая техника допроса не так уж эффективна. В результате расскажут вам именно то, что вы хотите слышать, и допрос закончится тем, что вы сами будете диктовать шпионам интересующую вас информацию, вместо того, чтобы получить от них сведения, которые им действительно известны.

Самым секретным местом в Вашингтоне, округ Колумбия, был район, где размещалось Агентство национальной безопасности (АНБ). Совместное предприятие ЦРУ и Пентагона, имело в своём распоряжении разведывательные спутники, большие птички с многочисленными камерами, летающие вокруг земного шара на малой или средней высоте. Они смотрели вниз через объективы своих невероятно дорогих и совершенных фотокамер, сравнимых по точности и стоимости с космическим телескопом «Хаббл». Сейчас в космосе находились три фотографические птички, облетающие Землю каждые два часа и пролетающие над одной и той же точкой земной поверхности дважды в день.

В космосе находился также спутник радиолокационной разведки, обладающий намного худшей разрешающей способностью, чем спутники КН-11 «Локхида» или ТРВ, зато способный смотреть сквозь облака. В данный момент это являлось важным, потому что над китайско-сибирской границей навис холодный фронт и облака в его передней части закрывали весь видимый спектр. Это вызывало раздражение у техников и учёных СНР, чьи спутники, на которые были потрачены многие миллиарды, годились пока только для предсказания погоды — облачно, с короткими ливнями, холодно, температура в районе 5 — 10 градусов Цельсия, ночью температура опускается почти до точки замерзания.

По этой причине аналитики разведывательной службы с пристальным вниманием изучали информацию, полученную от радиолокационной разведывательной птички «Лакросс», потому что в данный момент только от неё поступала надёжная информация.

— Облака закрывают видимость до шести тысяч футов над землёй. Даже «Блэкберд» не принесёт сейчас никакой пользы, — заметил один из фотоаналитиков. — О'кей, что мы имеем теперь?.. Похоже, что там очень активное движение на железных дорогах, по-видимому главным образом железнодорожные платформы. На них что-то погружено, но приземные помехи мешают разглядеть очертания.

— Что можно перевозить на железнодорожных платформах? — спросил морской офицер.

— Гусеничные машины, — ответил армейский майор, — и тяжёлые артиллерийские орудия.

— Мы можем подтвердить это предположение на основе имеющихся у нас данных? — спросил морской аналитик.

— Нет, — ответил гражданский специалист. — Однако… вот железнодорожный узел. Мы видим шесть длинных грузовых составов, неподвижно стоящих на колеях. О'кей, а где… — Он включил свой настольный компьютер и вывел на экран визуальное изображение. — Вот что здесь у нас. Видите эти рампы? Они предназначены для того, чтобы разгружать подвижное оборудование с поездов. — Он обернулся и посмотрел на изображение, полученное со спутника «Лакросс». — Да, что-то похожее на очертания танков. Они сползают по рампам и выстраиваются в районе сбора. Это очертания танкового полка, триста двадцать два тяжёлых боевых танка и сто двадцать пять бронетранспортёров… итак, по моей оценке, здесь концентрируется доставленная по железной дороге целая бронетанковая дивизия. Вот парк грузовых автомобилей… и ещё какая-то группа, я не уверен. Выглядят крупными… квадратные или прямоугольные очертания. Гм, — закончил аналитик. Он снова повернулся к настольному компьютеру и вызвал из файлов разные формы. — Знаете, на что это похоже?

— Бьюсь об заклад, что ты скажешь нам.

— Это похоже на пятитонные грузовики с погруженными на них секциями понтонных мостов. Китайцы скопировали русский понтонный мост — черт побери, все так поступили. Иван спроектировал великолепный мост. Короче говоря, на радиолокационном изображении это очень походит на секции моста. Я дам этому восемьдесят процентов вероятности. Таким образом, эта группа вот здесь — два инженерных полка, сопровождающих танковую дивизию.

— Вам не кажется, что это слишком большое количество инженерной техники для одной бронетанковой дивизии? — спросил морской офицер.

— Да, это верно, — подтвердил армейский майор.

— Действительно, — согласился фотоаналитик. — Обычное техническое обеспечение составляет один инженерный батальон на танковую дивизию. Значит, это авангард корпуса или армии, и, по моему мнению, они собираются форсировать какие-то реки.

— Продолжай, — сказал ему старший аналитик.

— Они готовятся к переправе на север.

— О'кей, — заметил армейский офицер. — Ты видел раньше нечто подобное?

— Два года назад они проводили учения, но тогда там был один инженерный полк, а не два. Они покинули этот железнодорожный узел и направились на юго-восток. Это было крупное учение. Мы получили множество спутниковых фотографий. Они моделировали вторжение или, по крайней мере, решительное нападение. В том учении принимала участие целая армия группы «А» вместе с бронетанковой дивизией и двумя механизированными дивизиями, игравшими роль нападающей стороны, а другая механизированная дивизия изображала рассеянную оборону. Победу одержала нападавшая сторона.

— Насколько оборона отличалась от того, как русские развёрнуты на своей границе? — Этот вопрос задал морской офицер.

— Более концентрированно — я хочу сказать, что китайская обороняющаяся сторона была более сконцентрирована на своих позициях, чем русские сейчас.

— И атакующая сторона одержала победу?

— Совершенно верно.

— Насколько реальным были эти учения? — спросил майор.

— Нельзя сказать, что это был Форт-Ирвин, но это были честные учения, и, вероятно, они походили на войну. Атакующая сторона имела обычное преимущество в численном составе и инициативе. Они прорвали оборону противника и начали маневрировать в тылу врага, где находились железные дороги. В общем, победа была полной.

Морской офицер посмотрел на своего армейского коллегу в зелёном мундире.

— Именно так они поступили бы, если бы хотели устремиться на север.

— Согласен.

— Лучше сообщить об этом, Норм.

— Да. — И оба офицера направились к телефонам.

— Когда погода прояснится? — спросил оставшийся гражданский аналитик у техника.

— Предположительно через тридцать шесть часов. Небо начнёт проясняться завтра вечером, и мы уже запрограммировали, съёмку каких целей нужно вести. — Он не добавил, что способность спутников КН-11 вести съёмку ночью мало отличается от съёмки в дневное время — просто цвета будут не такими яркими.