— Это выглядит серьёзно, Джек, — ответил ван Дамм.

— Это я и сам вижу, Арни. Насколько серьёзно?

— Достаточно серьёзно, чтобы я поспешил продавать акции этих компаний. Они резко упадут в цене. И у этого движения могут оказаться ноги…

— Что?

— Я хочу сказать, что оно нескоро успокоится. Вот-вот появятся плакаты с фотографиями из телевизионных передач, на которых видно, как убивают этих двух священников. Это образ, который долго не уходит из памяти. Если у нас продаются китайские товары, которые можно заменить произведёнными ещё где-то, большинство американцев начнут покупать товары, произведённые в других странах.

На экране изменилось изображение, передаваемое компанией CNN. В прямом эфире передавали демонстрацию перед посольством КНР в Вашингтоне. Плакаты гласили: «Убийцы, Палачи, Варвары!»

— Интересно, не помогает ли Тайвань организовать это…

— Вряд ли — пока нет, по крайней мере, — ответил ван Дамм. — Если бы я был на их месте, то не был бы против, но сейчас нет необходимости заниматься такой игрой. Они, наверно, постараются подчеркнуть разницу между собой и континентальным Китаем, а это, по сути дела, то же самое. Посмотри на передачи телевизионных компаний, которые ведут трансляцию о Республике Китай, и ты увидишь, как расстроены они всем этим дерьмом в Пекине, как стараются доказать, что они не такие, как Красный Китай, не одним миром мазаны и тому подобное, — сказал глава управления делами Белого дома. — Ты знаешь, с их стороны умный ход, когда они заявляют: «Да, мы тоже китайцы, но мы верим в человеческие права и свободу религии». У них хорошие советники по связи с общественностью здесь, в Вашингтоне. Черт побери, я, наверно, знаком с некоторыми из них, и если бы я входил в их число, то посоветовал бы именно это.

В этот момент зазвонил телефон. Это была личная линия Райана, проходившая мимо секретарш, прямо в Овальный кабинет. Джек поднял трубку.

— Да?

— Джек, это Джордж с другой стороны улицы. У тебя не найдётся минута? Я хочу показать тебе что-то, приятель.

— Да, конечно. Заходи. — Джек положил телефонную трубку и повернулся к Арни. — Это министр финансов, — объяснил он. — Говорит, что у него что-то важное. — Президент сделал паузу. — Арни?

— Да?

— Насколько велики мои возможности для манёвра в этом вопросе?

— Ты имеешь в виду китайцев? — спросил Арни и увидел ответный кивок. — Не так уж велики, Джек. Иногда люди сами решают, какова наша политика. А теперь люди будут формировать нашу политику, голосуя своими бумажниками. Скоро мы увидим, как некоторые компании объявят, что разрывают свои коммерческие контракты с КНР. Китайцы уже нанесли удар «Боингу», причём совершенно открыто, что является не слишком разумным шагом с их стороны. Теперь люди захотят ответить им тем же. Понимаешь, бывает время, когда средний гражданин Джо поднимается на задние лапы и показывает миру указательный палец. Когда происходит такое, твоя обязанность заключается главным образом в том, чтобы следовать за ним, а не вести их за собой, — закончил глава администрации Белого дома. Его кодовое имя в Секретной службе было «Плотник», и он только что построил ящик для своего президента, внутри которого он должен остаться.

Джек кивнул и погасил сигарету. Он, может быть, и Самый Могущественный Человек в Мире, но его власть исходила от народа, и хотя люди давали ему эту власть, иногда они забирали власть себе и распоряжались ею сами. Мало кто может просто открывать дверь и входить в Овальный кабинет, но Джордж Уинстон был одним из этих людей, главным образом потому, что Секретная служба относилась к его ведомству. Следом вошёл Марк Гант. Он выглядел так, словно только что пробежал марафон, а за ним гнались двенадцать вооружённых и разъярённых морских пехотинцев в джипах.

— Привет, Джек.

— Доброе утро, Джордж. Марк, ты плохо выглядишь, — сказал Райан. — Ах да, ведь ты только что прилетел, верно?

— Это Вашингтон или Шанхай? — произнёс Гант с вымученной улыбкой.

— Мы прошли по туннелю. Господи, ты видел демонстрацию снаружи? Мне кажется, они хотят, чтобы ты приказал сбросить атомную бомбу на Пекин, — заметил министр финансов.

Вместо ответа президент показал на ряд телевизоров.

— Черт возьми, почему они устроили демонстрацию у Белого дома? Я на их стороне — по крайней мере, думаю так. Короче говоря, что привело вас сюда?

— Объясни, — кивнул Уинстон Ганту.

— Господин президент, на этой распечатке указаны банковские счета КНР на сегодняшний день. Мы следим за торговлей валютой во всем мире, чтобы знать, какова ценность доллара по отношению к другим валютам. Это означает, что нам известно, сколько конвертируемой валюты в мире.

— О'кей. — Райан знал об этом — по крайней мере, приблизительно. Это его не беспокоило, потому что доллар находился в хорошем состоянии, а если колесо не скрипит, нет необходимости смазывать его. — Итак?

— Так вот, ликвидность КНР сползает в выгребную яму, — сообщил Гант. — Может быть, именно по этой причине они так отчаянно добивались своей цели во время торговых переговоров. Если дело обстоит так, то они выбрали плохой способ иметь дело с нами. Они требовали, вместо того чтобы просить.

Райан посмотрел на колонки цифр.

— Черт побери, куда они девали все свои деньги?

— Закупали вооружение. Главным образом у Франции и России, но немалое количество покупали и в Израиле. — Мало кто знал, что КНР тратила крупные суммы денег в Израиле на закупку вооружения, спроектированного американцами и производимого в Израиле по американской лицензии. Это было вооружение, которое китайцы не могли купить непосредственно в Америке. Оно включало пушки для китайских танков и ракеты класса «воздух-воздух» для их истребителей. Америка закрывала на это глаза в течение многих лет. Ведя такую торговлю, Израиль поворачивался спиной к Тайваню, несмотря на то что обе страны производили ядерное оружие в качестве совместного предприятия ещё в то время, когда они были — вместе с Южной Африкой — международными париями и не имели больше друзей в этой сфере. В воспитанной компании это называется «realpolitik». В других областях человеческой деятельности название более грубое — «обмани своего друга».

— Ну и что? — спросил Райан.

— Они потратили на эти цели всё своё активное сальдо, полученное от торговли, — сказал Гант. — Они потратили всю валюту, главным образом на краткосрочные закупки, но немало и на долгосрочные. В этом случае им приходилось соглашаться с предоплатой из-за природы трансакций. Производителям нужны деньги для того, чтобы производить требуемые виды вооружения, и они не хотят остаться с произведённым, но неоплаченным товаром. Мало кому требуется пять тысяч танковых пушек, — объяснил Гант. — Это эксклюзивный рынок.

— Что дальше?

— А дальше то, что у Китая фактически нет конвертируемой валюты. Между тем в ближайшее время им потребуется валюта для закупки необходимых товаров. Таких, как нефть, например, — продолжал «Телескоп». — Китай импортирует большое количество нефти. То количество нефти, которое они добывают у себя, намного меньше необходимого, несмотря на то что внутреннее потребление нефти не так уж велико. Мало китайцев имеют автомобили. У КНР достаточно валюты на три месяца, и после этого приток нефти прекратится. Международный нефтяной рынок требует немедленной оплаты. Они могут уклониться от выплаты денег в течение месяца, может быть, шести недель, но после этого танкеры развернутся посреди океана и отправятся в другую страну — они могут сделать это, сэр, — и тогда КНР останется без нефти. Это походит на столкновение с каменной стеной — тяжёлый удар, и все. Без нефти Китай остановится, и это в первую очередь относится к их армии, самому крупному потребителю нефти в Китае. Последнее время они тратили необычно много нефти из-за возросшего количества учений и манёвров. Возможно, в Китае имеются стратегические резервы, но мы не знаем, насколько они велики. Да и эти резервы скоро подойдут к концу. Мы ожидали, что они попытаются захватить острова Спратли. Там есть нефтяные месторождения, и китайцы заявляли о своих правах на эти острова в течение последних десяти лет, но Филиппины и другие страны, расположенные в этом регионе, тоже говорили о своих правах. Они, наверно, считают, что мы встанем на сторону Филиппин по историческим причинам. Не говоря уже о том, что Седьмой флот все ещё является самым большим парнем на дворе в этой части мира.

— Да, — кивнул Райан. — Если дойдёт до демонстрации силы, Филиппины, по-видимому, имеют самые лучшие права на эти острова, и мы поддержим их. В прошлом мы вместе проливали кровь, а это имеет немалое значение. Продолжайте.

— Таким образом, Джон Китаец нуждается в нефти, и у него, по-видимому, нет валюты, чтобы платить за неё, особенно если наша торговля с ними исчезнет в сточной трубе. Им нужны наши доллары. Юань в любом случае не годится как платёжный инструмент. Международная торговля тоже ведётся в долларах, и, как я сказал, они истратили почти все, которые у них были.

— И что вытекает из этого?

— Сэр, КНР практически обанкротилась. Примерно через месяц они поймут, в какую яму попали, и это будет для них тяжёлым ударом.

— Когда нам это станет известно?

— Это моя задача, Джек, — сказал министр финансов. — Я распорядился, чтобы мне доставили эти документы сегодня утром, и затем поручил Марку изучить их. Он наш лучший специалист по экономическому моделированию, даже когда измучен после смены одиннадцати часовых поясов.

— Значит, мы можем прижать их, пользуясь этой информацией?

— Это один из вариантов.

— Что, если эти демонстрации окажут влияние?

Гант и Уинстон одновременно пожали плечами.

— Тогда в ситуацию входит психологический фактор, — сказал Уинстон. — Мы можем предсказать его влияние до некоторой степени на Уолл-стрит — именно так я сделал большинство своих денег, — но психоанализ страны не входит в мою епархию. Это твоё дело, дружище. Я всего лишь управляю твоей бухгалтерией на другой стороне улицы.

— Мне нужно знать больше, Джордж.

Министр снова пожал плечами.

— Если рядовые граждане начнут бойкотировать китайские товары, американские компании примутся сворачивать паруса.

— Это кажется мне чертовски вероятным, — вмешался Гант. — При такой ситуации многие руководители компаний наложат в штаны.

— Так вот, если такое случится, китайцы понесут большие потери и быстро почувствуют это, причём убытки будут очень велики, — закончил «Торговец».

И какой тогда будет их реакция? — подумал Райан. Он нажал на кнопку.

— Эллен, принесите мне одну. — Через мгновение его секретарша появилась в кабинете и передала сигарету.

Райан закурил и поблагодарил её улыбкой и кивком.

— Ты ещё не обсуждал ситуацию с Государственным департаментом?

Уинстон отрицательно покачал головой.

— Нет, хотел сначала показать это тебе.

— Гм. Марк, какое у тебя мнение о переговорах?

— Это самые высокомерные ублюдки из всех, с которыми мне приходилось иметь дело. Я хочу сказать, что встречался с крупными предпринимателями, способными потрясать страны, но даже худшие из них знали, когда им могут понадобиться мои деньги, чтобы заниматься бизнесом, и когда они вспоминали об этом, их поведение сразу менялось в лучшую сторону. Когда стреляешь из пистолета, убедись сначала, что его дуло не направлено на твой член.

Райан рассмеялся, тогда как Арни съёжился. Никто не должен так разговаривать с президентом Соединённых Штатов, но некоторые из посетителей знали, что могут разговаривать так свободно с Джоном Патриком Райаном, человеком.

— Между прочим, раз уж речь зашла об этом, мне понравилось, что ты сказал китайскому дипломату.

— Что вы имеете в виду, сэр?

— Их члены не достаточно велики, чтобы вступать в соревнование с нами, кто помочится дальше. Хорошая фраза, хотя не на дипломатическом языке.

— Как вы узнали об этом? — удивлённо спросил Гант. — Я никому не рассказывал, даже этому ослу Ратледжу.

— Ну, у нас есть способы, — ответил Джек, внезапно поняв, что упомянул нечто из закрытого отсека под названием «ЗОРГЕ». Нужно следить за собой.

— Выражения, подобные этому, можно услышать в раздевалке атлетического клуба Нью-Йорка, — усмехнулся министр финансов. — Но только в том случае, если ты стоишь в футах четырех или больше от собеседника.

— И тем не менее это похоже на правду. По крайней мере, в отношении валюты. Значит, у нас в руках пистолет, который мы можем направить им в голову?

— Да, сэр, совершенно верно, — ответил Гант. — Им может потребоваться месяц, чтобы понять это, но долго укрываться от действительности они не смогут.

— О'кей, позаботьтесь о том, чтобы об этом знали в госдепе и ЦРУ. Да, передайте ЦРУ, что они первыми должны были сообщить мне об этом. Разведывательные оценки — это их работа.

— У них есть отдел экономической разведки, но их специалисты не самые лучшие, — заметил Гант, поворачиваясь к присутствующим. — Да и неудивительно. Лучшие умы в этой области заняты на Уолл-стрит или, может быть, в научных учреждениях. В Школе бизнеса Гарварда платят намного больше, чем на правительственной службе.

— И талант тяготеет к той области, где платят больше, — согласился Джек.

Младшие партнёры в юридической фирме среднего размера зарабатывают больше президента, что иногда объясняет, почему в Белом доме оказываются такие люди. Служба на благо обществу должна быть жертвоприношением. По крайней мере, так было для него — Райан доказал свою способность делать деньги в деловом мире. Однако о долге служить своей стране он узнал от отца и в Куантико, задолго до того, как его заманили в Центральное разведывательное управление, а потом он оказался каким-то образом в Овальном кабинете. А теперь, находясь здесь, уйти невозможно. По крайней мере, если хочешь сохранить уважение к себе. Это было ловушкой. Роберт Эдвард Ли назвал долг самым возвышенным словом из всех слов. А уж он-то знал это, подумал Райан. Ли[64] почувствовал, что попал в ловушку, когда начал защищать то, что было в лучшем случае неправедным делом. Ему пришлось воевать только из-за того, что, по иронии судьбы, он родился в Виргинии. Из-за этого многие навечно прокляли его имя, несмотря на все неоспоримые достоинства как солдата и человека. Итак, Джек, — спросил он себя, — в твоём случае, где находятся талант и долг, справедливость и зло, и все остальное? Как должен ты теперь поступить? Ты должен знать это. Все люди, находящиеся за пределами Белого дома, надеются на него, думают, что он знает, что такое справедливость, что хорошо для его страны, хорошо для мира, хорошо для каждого рабочего человека, женщины и каждого маленького ребёнка, играющего в Маленькой лиге. Да, — подумал президент, — конечно. Ты становишься помазанником мудрой феи, когда входишь сюда каждый день, или тебя целует муза, или, может быть, Линкольн и Вашингтон шепчут тебе в ухо, в твоих снах, каждую ночь. А ведь он временами испытывал трудности, выбирая утром галстук, особенно если рядом не было Кэти, игравшей роль советника по мужским модам. И в то же время он должен был разбираться в налогах, обороне страны, социальном страховании — почему? Потому что его работа заключалась в том, чтобы все знать. Потому что он жил в правительственном здании по адресу Пенсильвания-авеню, 1600 и его охраняла Секретная служба, куда бы он ни пошёл. В базовой школе в Куантико офицеры говорили младшим лейтенантам, только что произведённым в офицерское звание, о том, насколько одиноким является командир.

Разница между этим и тем, где он находился сейчас, равнялась разнице между гребаной хлопушкой и ядерной бомбой. В прошлом из-за такой ситуации начинались войны. Сейчас, разумеется, этого не произойдёт, но когда-то происходило. Это была отрезвляющая мысль. Райан затянулся последний раз пятой сигаретой этого дня и погасил её в коричневой стеклянной пепельнице, которую он прятал в ящике стола.

— Спасибо, что вы рассказали мне об этом. Обсудите эту проблему с госдепом и ЦРУ, — повторил он. — Мне нужно СНРО по этой проблеме, и как можно быстрее.

— Понял, — сказал Джордж Уинстон, встал и направился к подземному коридору, ведущему в его министерство на противоположной стороне улицы.

— Мистер Гант, — добавил Джек. — Идите и выспитесь. Вы выглядите, словно поднялись из ада.

— Мне разрешается спать на этой работе? — спросил «Телескоп».

— Разумеется, как и мне, — ответил президент Соединённых Штатов с кривой улыбкой.

Когда они вышли, он посмотрел на Арни:

— Говори.

— Поговори с Адлером, и пусть он побеседует с Ратледжем и Хитчем. Тебе тоже следует поговорить с ними — посоветовал Арни.

Райан кивнул.

— О'кей, скажи Скотту, что мне требуется, и требуется побыстрее.

— Хорошие новости, — сказал ей профессор Норт, когда она вернулась в комнату.

Андреа Прайс-О'Дей была в Балтиморе, в больнице Джонса Хопкинса, на приёме у доктора Мадж Норт, профессора акушерства и гинекологии.

— Правда?

— Правда, — с улыбкой заверила её доктор Норт. — Вы беременны.

Едва доктор Норт произнесла это, инспектор Патрик О'Дей вскочил, поднял жену на руки, крепко обнял и поцеловал.

— О, — прошептала Андреа. — Я думала, что уже слишком стара для беременности.

— Рекорд беременности перешагнул за пятьдесят лет, а вам до этого возраста ещё далеко, — с улыбкой сказала доктор Норт. Впервые в своей профессиональной карьере она сообщала эту новость двум вооружённым людям.

— Могут возникнуть какие-нибудь проблемы? — спросил Пэт.

— Видите ли, Андреа, вы в отличном физическом состоянии. Но вам уже за сорок, и это ваша первая беременность, правда?

— Да. — Она знала, что последует дальше, но не хотела первой произнести это слово.

— Это означает, что увеличивается вероятность синдрома Дауна у ребёнка. Мы выясним это с помощью амниогентесиса[65]. Я рекомендую сделать это без промедления.

— Когда?

— Я могу сделать это сегодня, если вы не возражаете.

— А если тест покажет, что…

— Если результат будет положительным? Ну что ж, тогда вы должны решить вдвоём, хотите ли произвести на свет ребёнка с синдромом Дауна. Некоторые люди хотят этого, другие — нет. Вы сами должны принять это решение, — сказала им Мадж Норт. Во время свой карьеры ей приходилось делать аборты, но, подобно большинству акушерок, она предпочитала, чтобы на свет появился ребёнок.

— Синдром Дауна — как это — я хочу сказать… — Андреа сжала руку мужа.

— Послушайте, вероятность рождения здорового ребёнка очень велика, примерно сто к одному. Перед тем как начать беспокоиться об этом, разумно выяснить, есть ли вообще основания для беспокойства, верно?

— Прямо сейчас? — спросил Пэт вместо жены.

Доктор Норт встала.

— Да, у меня есть сейчас время для этого.

— Почему бы тебе не погулять немного, Пэт? — предложила своему мужу специальный агент Прайс-О'Дей. Она сумела сохранить чувство собственного достоинства, что ничуть не удивило её мужа.

— Хорошо, милая. — Он поцеловал её и смотрел ей вслед, когда она вышла из комнаты.

Это был тяжёлый момент для профессионального агента ФБР. Его жена беременна, но теперь ему приходилось думать о том, хорошая эта беременность или нет. Если нет — что тогда? Он был ирландским католиком, и его церковь запрещала аборт, рассматривая его как убийство. Убийства были тем, что он расследовал, — и даже был свидетелем при их совершении. Через десять минут после того, как он стал свидетелем убийства, он сам застрелил двух террористов, ответственных за это. Этот день все ещё возвращался к нему в кошмарных снах, несмотря на проявленный им героизм и полученные награды.

Но теперь он боялся. Андреа была хорошей приёмной матерью для его маленькой Меган, и для обоих эта новость была лучшей в мире — если это была действительно хорошая новость. Для теста потребуется примерно час, и он знал, что не сможет провести этот час в приёмной, полной беременных женщин, читающих старые журналы «Пипл» и «ЮС Уикли». Но куда идти? С кем посоветоваться?

О'кей. Он встал и вышел из приёмной, решив пойти в Маумини-билдинг. Найти его будет нетрудно.

Он посоветуется с Роем Альтманом. Высокий бывший парашютист, который возглавлял группу охраны «Хирурга», не оставался на одном месте, подобно комнатному цветку в горшке, но ходил по больнице, напоминая льва в небольшой клетке, проверяя всё, что происходит в его отделении, глядя зоркими и опытными глазами за тем, что происходило не совсем так, как следует. Он заметил О'Дея в лифте и махнул ему рукой.

— Привет, Пэт! Что-нибудь случилось? — Соперничество между ФБР и Секретной службой не существовало между ними. О'Дей спас жизнь «Песочницы» и отомстил за смерть трех товарищей Альтмана по Секретной службе, включая старого друга Роя, Дона Рассела, который погиб, как мужчина, с пистолетом в руке и тремя убитыми террористами перед собой. О'Дей закончил работу Рассела.

— Мою жену проверяют в отделении акушерства и гинекологии, — ответил инспектор ФБР.

— Что-нибудь серьёзное? — спросил Альтман.

— Нет, рутинное обследование, — ответил Пэт, и Альтман почувствовал запах лжи, но не слишком важной. — ОНА здесь? Пока я в больнице, может быть, зайду и поздороваюсь с ней.

— У себя в кабинете. — Альтман показал рукой направление к кабинету. — Прямо вниз, вторая дверь справа.

— Спасибо.

— Парень из Бюро спускается вниз, чтобы повидаться с «Хирургом», — произнёс Альтман в свой микрофон на лацкане пиджака.

— Понял, — ответил другой агент.

О'Дей нашёл дверь кабинета и постучал.

— Заходите, — послышался женский голос. Затем она подняла голову. — О, Пэт, как поживаешь?

— У меня никаких жалоб, просто оказался здесь и решил…

— Андреа побывала у Мадж? — спросила Кэти Райан. Первая леди, разумеется, помогла жене Пэта попасть на приём.

— Да, и у неё на животе знак плюс, — сообщил Пэт.

— Великолепно! — Затем профессор Райан насторожилась. — А, ты о чём-то беспокоишься. — Помимо того, что она была офтальмологом, профессор Райан сразу чувствовала неприятности.

— Доктор Норт делает ей амниогентесис. Вы не знаете, сколько времени требуется для этого?

— Когда это началось?

— По-моему, прямо сейчас.

Кэти была знакома с этой проблемой.

— Примерно час. Мадж отличный врач и действует очень осторожно. Делается прокол в матку и извлекают немного амниотической жидкости. Это даст представление о тканях зародыша, а после этого полученные хромосомы подвергаются исследованию. Рядом с ней, наготове, находятся лаборанты. Мадж относится к высшей категории, и когда она говорит, к её мнению прислушиваются.

— Она выглядит очень компетентной.

— Да, Мадж великолепный врач. Она принимала мои роды. Вы беспокоитесь о синдроме Дауна, правда?

Кивок:

— Да.

— Тебе остаётся только одно — ждать.

— Доктор Райан, я…

— Зови меня по имени — Кэти. Мы ведь друзья, помнишь? — Спасение жизни ребёнка делает женщину навсегда твоим другом.

— О'кей, Кэти. Да, я боюсь. Это не… я хочу сказать, Андреа тоже коп, но…

— Однако умение владеть пистолетом или просто быть крутым мужчиной сейчас ничем не поможет, правда?

— Ничем, — негромко подтвердил инспектор О'Дей. Он так же привык к чувству страха, как к полётам на космическом шаттле. На этот раз, однако, потенциальная опасность, угрожающая его жене и/или ребёнку — может быть, детям, — опасность, при которой он был совершенно беспомощен… Ничего не поделаешь, это одна из кнопок, на которую нажимала капризная Судьба, когда была в игривом настроении.

— Не надо преждевременно расстраиваться, — сказала ему Кэти. — Шансы в твою пользу.

— Да, доктор Норт тоже сказала об этом… но…

— Точно. И Андреа младше меня.

О'Дей уставился в пол, чувствуя себя полным гребаным идиотом. Много раз в жизни он смотрел в лицо вооружённым людям — преступникам с жестоким прошлым, — и его взгляд принуждал их сдаться. Один раз ему пришлось прибегнуть к помощи своего автоматического пистолета «смит-вессон» по суровой необходимости, и он послал обоих преступников к Аллаху — в которого они, по-видимому, верили, — чтобы отомстить за убийство невинной женщины. Это было непросто для него, но, с другой стороны, не так уж и трудно.

Бесконечные часы тренировки на стрельбище сделали это почти таким же рутинным, как действие деталей его служебного пистолета. Однако на этот раз опасность угрожала не ему. С опасностью, угрожавшей ему, он мог справиться. Но худшая опасность, понял он сейчас, это та, которая угрожает людям, которых он любит.

— Пэт, нет ничего плохого в страхе. Джон Уэйн[66] был всего лишь актёром, помнишь?

Это было правдой. Код мужества, которого придерживалось большинство американских мужчин, не допускал страха. В действительности он был таким же реальным, как фильм «Кто подставил кролика Роджера?»[67], но, глупый или нет, код существовал.

— Я не привык к этому.

Кэти Райан поняла его. Большинство врачей понимают страхи пациентов и их близких.

Когда она была простым офтальмологом, перед тем как начать специализироваться в применении лазеров в глазной хирургии, она видела пациентов и семьи пациентов. Первые испытывали боль, но старались держать себя в руках, вторые были испуганы. Ты пытаешься вылечить одного и успокоить страхи других. И то и другое было трудным.

Для успешного осуществления операции требовались всего лишь умение и профессионализм. С другой стороны, чтобы успокоить членов семей, нужно продемонстрировать им, что, хотя это операция, требующая неотложной помощи, и они никогда не сталкивались с чем-то подобным, для Кэти Райан, доктора медицины и члена американской ассоциации офтальмологов, это самый обычный случай, ещё один день у операционного стола. Она была профессионалом и справится с этим. Бог наградил «Хирурга» спокойствием, которое вселяло уверенность во всех, с кем она встречалась.

Но в данном случае этим нельзя было воспользоваться. Несмотря на то что Мадж Норт была талантливым врачом, сейчас она проводила тест уже существующего состояния. Может быть, когда-нибудь эту болезнь удастся вылечить — генетическая терапия давала такую надежду — через десять лет или около этого, — но не сейчас. Мадж могла всего лишь определить то, что уже существует. У неё были хорошие руки и отличный глаз, однако остальное было в руках бога, и бог уже принял решение. Оставалось лишь выяснить, какое оно.

— В такой момент хочется закурить, — заметил инспектор с печальной усмешкой.

— Неужели ты куришь?

Он покачал головой.

— Уже давно бросил.

— Тебе следует сказать об этом Джеку.

Агент ФБР поднял голову.

— Я не знал, что президент курит.

— Он выпрашивает пару сигарет у своей секретарши, трусишка, — сказала Кэти агенту ФБР с улыбкой. — Думает, что я не знаю.

— Для врача вы проявляете удивительную терпимость.

— У него и без того тяжёлая жизнь, да и курит он всего две-три в день. И никогда не курит в присутствии детей. Иначе Андреа пришлось бы застрелить его.

— Вы знаете, — сказал О'Дей, снова глядя вниз на свои ковбойские сапоги, которые он любил носить под синими форменными брюками, — если окажется, что родится ребёнок с синдромом Дауна, что тогда нам делать, черт побери?

— Принять решение непросто.

— Проклятье, в соответствии с законом я не имею права даже выразить своё мнение, правда?

— Да, не имеешь. — Кэти удержалась от того, чтобы сказать, что ей это кажется несправедливым. Но в этом вопросе закон был твёрд. Женщина — в данном случае жена — лишь она может принять решение, родить ребёнка или прервать беременность. Кэти знала мнение своего мужа относительно абортов. Её точка зрения не совсем совпадала с точкой зрения Джека, но она считала подобный выбор отвратительным. — Пэт, зачем ты напрашиваешься на неприятности?

— Эта ситуация не зависит от меня.

Подобно большинству мужчин, Пэт О'Дей хотел всегда держать ситуацию под контролем. Она понимала это, потому что была женщиной. Это чувство появилось у неё из-за того, что она пользовалась инструментами, чтобы изменить мир в соответствии со своими желаниями. Но сейчас был тяжёлый случай. Этот крутой парень был глубоко напуган. Вообще-то ему не следовало бояться, но его пугал страх неизвестности. Кэти знала шансы, и эти шансы были весьма благоприятными, но он не был врачом и, подобно всем мужчинам, даже таким крутым, боялся неизвестности. Ну что ж, не в первый раз ей приходилось держать за руку и успокаивать взрослых мужчин — а ведь Пэт спас её маленькую Кэти.

— Хочешь, пройдём в детскую?

— Конечно. — О'Дей встал.

Идти было недалеко, и она хотела напомнить О'Дею, что это значит — принести в мир новую жизнь.

— «Хирург» идёт в детскую, — сказал своим агентам Рой Альтман. Кайл Даниэль Райан — «Эльф» — сидел сейчас и занимался своими простенькими игрушками под бдительным присмотром львиц — так думал о них Альтман, — четырех молодых девушек, агентов Секретной службы. Они ухаживали за ребёнком, как старшие сестры. Но эти сестры были вооружены пистолетами, и все помнили, что недавно случилось с «Песочницей». Склад ядерного оружия не охранялся так строго, как этот детский манеж.

У входа в детскую стоял Трентон «Чип» Келли, единственный мужчина в охране «Эльфа». Бывший капитан морской пехоты, он был способен напугать полусреднего Национальной футбольной лиги одним взглядом.

— Привет, Чип.

— Здорово, Рой. Что происходит?

— Идём посмотреть на маленького парня.

— Кто этот мужчина? — Келли увидел, что О'Дей вооружён пистолетом, но решил, что он походит на копа. И всё-таки большой палец его левой руки находился на кнопке «немедленной тревоги», а правая рука касалась рукоятки пистолета.

— Он из Бюро. Все в порядке, — заверил Альтман своего подчинённого.

— О'кей. — Келли открыл дверь.

— За какую команду он играл? — спросил О'Дей у Альтмана, когда они вошли внутрь.