Впрочем, он и не терял его — сильный удар всего лишь оглушил майора, и в результате голова казалась ему надутым воздушным шаром. Слезы из глаз текли, как из неисправного водопроводного крана, и при каждом вдохе в груди словно вспыхивал огонь. Он попытался сопротивляться, когда его заталкивали в машину, но непослушное тело отказалось повиноваться отчаянным приказам сознания, хотя мозг отдавал яростные команды. И в это мгновение у него в голове мелькнула мысль: так вот почему я ненавижу Беа! Совсем не из-за ее высокомерного поведения и странной манеры одеваться. Но Грегори тут же прогнал эту мысль — сейчас нужно беспокоиться о более важных вещах, и его мозг работал с такой лихорадочной быстротой, с какой ему прежде работать не приходилось. Он кивнул.

— Отлично, — произнес голос, сильные руки подняли его с пола и посадили на заднее сиденье. Дуло пистолета упиралось теперь ему в грудь, а сам пистолет скрывался под левой рукой мужчины.

— Действие раздражающего газа пройдет примерно через час, — оказал ему Билл. — Без всяких последствий.

— Кто вы? — спросил Эл. Его голос звучал как едва слышный шепот, а голосовые связки он ощущал, словно наждачную бумагу.

— Ленин сказал, чтобы вы молчали, — ответил водитель. — К тому же такому умному человеку, как вы, совсем нетрудно догадаться. Разве я не прав? — Боб посмотрел в зеркало заднего обзора и увидел, как Грегори снова кивнул.

Русские! — подумал Эл, изумленный и уверенный одновременно. Русские здесь, в Америке, совершают такое преступление... Что им от меня нужно? Может быть, они собираются меня убить? Он wan, что не должен верить ни единому их слову. Они будут говорить что угодно, чтобы заставить его подчиниться их воле. Он чувствовал себя последним дураком. От него ожидают мужского поведения, ведь он — офицер, а сейчас он беспомощнее четырехлетней девочки, и к тому же плачет как ребенок, понял Эл, ненавидя себя за каждую слезу, что катилась из глаз. Еще никогда в жизни его не охватывала такая ослепляющая ярость. Грегори посмотрел направо и увидел, что у него нет никаких шансов на спасение. Мужчина с пистолетом в руке почти вдвое больше его, и к тому же дуло пистолета упирается прямо в грудь. Глаза Эла мигали сейчас почти с такой же быстротой, как двигаются дворники на ветровом стекле автомобиля. Слезы мешали ему смотреть, но он видел, что мужчина с пистолетом наблюдает за ним с чисто клиническим интересом, без всяких эмоций. Это действительно профессионал во всем, что требует применения силы, наверно, прошел «спецназ», сразу подумал Грегори, Он глубоко вздохнул — вернее, попытался вздохнуть — и тут же зашелся в приступе кашля.

— Не дышите глубоко, — предостерег мужчина, сидящий на переднем сиденье. — Делайте неглубокие вдохи. Со временем последствия исчезнут. — Удивительная штука этот нервно-паралитический газ, подумал Билл. И в Америке его может купить кто угодно. Поразительно.

Боб уже вывел машину с огромной стоянки и направился теперь к месту, где находилось их укрытие. Разумеется, он хорошо запомнил дорогу, хотя его не покидали кое-какие сомнения. Ему не довелось ездить по этому пути прежде, не было времени и попрактиковаться на этом отрезке, чтобы рассчитать время и познакомиться с другими маршрутами. Но он достаточно пробыл в Америке, чтобы знать, что нужно соблюдать правила дорожного движения и все время быть настороже. Ездить Здесь было легче, чем на Северо-Западе, — за исключением автострад, проходящих через несколько штатов, где каждый житель полагал, что обладает правом ездить как сумасшедший и это право дано ему свыше. Но сейчас Боб ехал по местному шоссе, и по его четырем полосам транспорт двигался спокойно и размеренно от одного светофора к другому. Только теперь он понял, что проявил излишний оптимизм, когда рассчитывал, сколько времени понадобится ему на обратный путь. Впрочем, это не имело значения. Ленни без труда справится с захваченным американцем. Уже стемнело, шоссе освещали редкие фонари, и их автомобиль терялся среди множества машин, принадлежащих людям, которые возвращались домой с работы.

Бизарина в этот момент находилась уже в пяти милях от места захвата, направляясь в противоположную сторону. Автомобиль Грегори внутри оказался намного хуже, чем она ожидала. Будучи сама очень опрятным человеком, она с отвращением увидела, что молодой офицер буквально усыпал все какими-то пластмассовыми обертками. Она даже удивилась, почему в этом «шевроле» не завелись муравьи. При мысли о них по ее телу пробежали мурашки. Бизарина посмотрела в зеркало и убедилась, что Тауссиг следует за ней. Десять минут спустя она въехала в район, где проживали семьи рабочих. У каждого дома был гараж, но даже здесь многие семьи имели больше одной машины, и те, что не помещались в гаражах, были припаркованы на улице. Бизарина нашла свободное место недалеко от перекрестка и поставила машину у обочины. Затем рядом с «шевроле» остановился «датсун» Тауссиг, и она села в ее машину, оставив машину Грегори на улице. Ничего необычного, всего лишь еще одна неприметная машина, стоящая на обочине. Когда Тауссиг остановилась у следующего светофора, Бизарина опустила стекло и выбросила ключи Грегори в решетку канализации. На этом завершилась самая опасная для нее часть операции. Тауссиг, не ожидая указаний, поехала обратно к стоянке у торгового центра, чтобы Бизарина пересела в свой «вольво».

— Ты уверена, что они не убьют его? — спросила Тауссиг после минуты молчания.

— Совершенно уверена, Беа, — ответила Энн. Почему это у Тауссиг неожиданно появилось такое милосердие? — промелькнула у нее мысль. — Насколько я понимаю, ему даже могут предоставить возможность продолжать свою научную работу... в другом месте. Если он не будет упрямиться, с ним будут обращаться очень хорошо.

— Вы даже найдете ему девушку, правда?

— Да, это один из способов сделать его довольным, — признала Бизарина. — Счастливые люди работают более успешно.

— Очень хорошо, — изрядно удивив этим офицера КГБ, ответила Тауссиг. Затем она объяснила: — Я не хочу, чтобы ему причиняли боль. Его знания помогут сделать мир безопасным для обеих сторон. — И к тому же он перестанет мешать мне! — подумала Беа, но не сказала этого вслух.

— Он слишком ценный человек, чтобы мы причинили ему боль, — заметила Энн. Если только ситуация не изменится к худшему — в этом случае придется исполнить другие приказы...

Боб с удивлением обратил внимание на то, что едущие впереди автомобили сбавили скорость и начали тормозить. Его «плимут» остановился за мини-фургоном. Как и большинство водителей. Боб не любил такие машины, потому что они закрывали обзор. Он выдвинул пепельницу и нажал на кнопку электрической зажигалки, мрачно глядя по сторонам. Билл, сидящий рядом, тоже приготовил сигарету. По крайней мере табачный дым поможет замаскировать едкий запах слезоточивого газа, все еще удерживающийся внутри машины. Боб решил, что надо будет оставить на ночь все окна открытыми, чтобы запах выветрился окончательно. Теперь, когда «плимут» остановился и встречный поток воздуха стих, его глаза тоже начали слезиться. Он едва не посочувствовал мукам пленника, получившего изрядную порцию газа прямо в лицо. но газ, который временно лишил его возможности двигаться, все-таки намного лучше, чем доза наркотика, способная вызвать остановку сердца, или сильный удар, от которого могла сломаться его тонкая шея. По крайней мере этот Грегори ведет себя спокойно. Если все будет развиваться в соответствии с планом, в конце недели он будет уже в Москве. Они переждут день-другой тут, а затем направятся в Мексику. На этот раз пересекать границу придется в другом месте; понадобится какой-то отвлекающий маневр, пока еще не подготовленный, чтобы обеспечить переезд в эту дружественную страну, откуда можно вылететь самолетом на Кубу, а оттуда — прямой рейс в Москву. После этого их оперативной группе, относящейся к Первому главному управлению, предоставят месячный отпуск. Как хорошо, подумал Боб, снова увидеть семью. За границей всегда чувствуешь себя одиноко, настолько одиноко, что он даже пару раз изменил жене, а это недозволенное нарушение правил поведения сотрудников КГБ. Не слишком серьезное, многие смотрят на это сквозь пальцы, но и гордиться этим тоже не приходится. Может быть, его назначат преподавать в академии КГБ. У него достаточная выслуга лет, а после успешного проведения столь сложной операции...

Машины стали снова двигаться вперед. Боб удивился, заметив, что у фургона замигали сигнальные огни. Через две минуты он с ужасом увидел причину — Огромный грузовой автомобиль с прицепом перегородил все шоссе, а из-под его передних колес виднелась маленькая смятая легковая машина. Рядом стояли машины «скорой помощи» и с десяток полицейских автомобилей с включенными мигалками, освещающих пожарных и полицейских, которые пытались извлечь из сплющенного импортного автомобиля тела сидящих в нем пассажиров. Боб не мог разобрать марку автомобиля, но, подобно всем остальным водителям, невольно уставился на сцену дорожной катастрофы и лишь спустя несколько секунд вспомнил, кто он и. где находится. Одетый в черное полицейский расставлял по мостовой мигалки, ограждающие место, где велись работы, и взмахами руки направлял поток транспорта, двигающегося на юг, в объезд. Наконец Боб снова превратился в офицера разведки, принимающего участие в операции на чужой территории. Он подождал, когда возле полицейского образовалось свободное пространство, и, нажав на педаль газа, проскочил мимо него. Полицейский успел взглянуть на Боба разъяренным взглядом, но не успел отреагировать. Однако еще более важным было то, что, взглянув на водителя, он не обратил внимания на сам автомобиль. Боб помчался вверх по склону холма и лишь теперь понял, что еще одним последствием его колебания явилась утрата ориентировки — он не заметил, куда двинулся транспортный поток, направленный в объезд. И дорожную карту не захватил, тут же вспомнил он. Боб уничтожил карту, по которой ориентировался, направляясь к трейлеру, потому что на ней были пометки, сделанные его рукой. Более того, в машине вообще не было никаких карт. Карты — вещь опасная, способная с головой выдать владельца, к тому же он умел запоминать всю информацию, необходимую для проведения операции. Но в этом районе он находился совсем недолго и недостаточно хорошо познакомился с ним, изучив всего лишь один маршрут, ведущий обратно к трейлеру.

Черт бы побрал эти операции, которые проводятся по приказу «исполнение немедленное»!

На первом же перекрестке он свернул налево и оказался на улице, ведущей в жилой район. Ему потребовалось несколько минут, чтобы понять, что в такой холмистой местности все дороги извилистые и он не знает, куда направляется. Впервые он стал терять самообладание, но только на мгновение. Мысленно выругавшись на своем родном языке, тут же напомнил себе, что не имеет права даже думать по-русски. Закурив новую сигарету, он медленно поехал вперед, стараясь сориентироваться. То, что у него от газа продолжали слезиться глаза, шло отнюдь не на пользу.

Водитель заблудился, в следующее мгновение понял Грегори. Он прочитал немало шпионских романов и знал, что его везут пли в надежное укрытие, или собираются пересадить в другой автомобиль, который отвезет его... куда? А может быть, на какой-нибудь тайный аэродром? Но как только Эл увидел, что они проезжают мимо той же машины, которую миновали несколько минут назад, он с трудом удержался от улыбки. Они действительно где-то серьезно ошиблись. После следующего поворота дорога шла под юру, и подозрение Грегори переросло в уверенность — впереди видно лишь вращающиеся мигалки на месте катастрофы. Он услышал ругательства водителя, вынужденного развернуться и снова подняться на вершину холма.

Все, что русским не нравится в Америке, заполнило сознание Боба. Слишком много дорог, слишком много автомобилей — какой-то кретин проехал на перекрестке на красный свет и столкнулся с грузовиком — надеюсь, этот сукин сын погиб! — он проклинал все, проезжая мимо сплошных рядов машин, припаркованных вдоль улиц. Надеюсь, перед смертью он кричал от мучений. Подумав про это, он почувствовал облегчение.

А что теперь?

Он выбрал другую улицу, проехал по дороге, ведущей через гребень холма, оттуда посмотрел по сторонам и увидел еще одно шоссе. Может быть, если он поедет по нему на юг, оно где-то соединится с тем, по которому они ехали раньше... Пожалуй, стоит попробовать. Билл, сидящий справа, вопросительно посмотрел на него, только Ленни, сидевший сзади, был слишком занят пленником и ничего не заметил. По крайней мере теперь, когда скорость увеличилась, воздушный поток, врывающийся в окна, освободил машину от газа, и глаза перестали слезиться. Внизу, у подножия холма, виднелся светофор, но там же был знак — «поворот налево запрещен».

Проклятье! — подумал Боб и повернул направо. На этом шоссе в каждую сторону вело по две полосы.

Надо было внимательней отнестись к знакомству с дорожными картами. Больше того — следовало выбрать несколько часов и поездить по этому району. Но теперь было слишком поздно, и он знал, что должен спешить. Сейчас они ехали на север. Боб взглянул на ручные часы, позабыв о том, что на панели управления есть циферблат электрических часов. Он потерял уже пятнадцать минут. Сейчас они находятся вдали от укрытия, уязвимы для противника, на чужой территории. Что, если кто-то заметил, как они заталкивали американца в машину у торгового центра? Вдруг полицейский у места катастрофы записал номер их машины?

Но Боб не поддался панике. Он прошел превосходную подготовку и умел сохранять самообладание. Он заставил себя сделать глубокий вдох и попытаться вспомнить все карты этого района, которые видел раньше. Сейчас они к западу от главного шоссе, идущего к границе штата. Только бы найти это шоссе, он все еще помнил поворот, где свернул сегодня рано утром — неужели это было сегодня? — а уж оттуда сумеет добраться до трейлера с завязанными глазами. А если он к западу от магистрального шоссе, ему придется найти дорогу, ведущую на восток. Итак, где восток? Ясно, вон там. Еще один глубокий вдох. Теперь он поедет на север до тех пор, пока не увидит шоссе, идущее в широтном направлении, и повернет направо. О'кей.

Бобу понадобилось почти пять минут, но наконец он подъехал к широкому шоссе, протянувшемуся с запада на восток. Название его не интересовало. Еще через пять минут он с облегчением увидел красно-бело-синий щит, указывающий на то, что впереди магистральное шоссе, всего в полумиле. Теперь он мог вздохнуть свободно,

— В чем дело? — послышался голос Ленни с заднего сиденья. Боб ответил по-русски:

— Пришлось ехать в объезд, — сказал он облегченно, намного спокойнее, чем чувствовал себя несколько минут назад. Отвечая Ленни, он на мгновение отвел взгляд от дороги, по которой ехал, и не заметил дорожный знак. Перед ним была транспортная развязка. Зеленые знаки указывали, что можно ехать в северном или южном направлении. Ему нужно ехать на юг. и выезд будет...

Он вел в противоположную сторону. Боб правильно подъехал к шоссе, но выезд сворачивал налево и находился всего в пятидесяти метрах. Не размышляя, Боб пересек шоссе. Водитель «ауди», едущий позади него, резко затормозил и с негодованием нажал на клаксон. Боб не обратил на это никакого внимания и повернул налево, снова въехав на транспортную развязку. Нужная ему полоса вела вверх и плавно изгибалась, выходя на магистральное шоссе. Боб следил за транспортом на нем, выбирая момент, чтобы выехать на шоссе, и в это мгновение ярко вспыхнули фары черного автомобиля, следующего за ними. Боб мгновенно понял, что это значит.

Сохраняй спокойствие, сказал он себе. Сейчас не время разговаривать с товарищами, сидящими в машине. Бобу даже в голову не пришло пытаться скрыться, увеличив скорость. В Москве их учили и этому. Американские полицейские вежливы и ведут себя весьма профессионально. Они не требуют уплаты штрафа прямо на месте, как это принято у московских сотрудников ГАИ. Кроме того, ему было известно, что у них на вооружении крупнокалиберные револьверы «магнум».

Боб свернул на обочину и остановился. Он увидел в зеркале, что полицейский автомобиль остановился позади него, чуть левее. Полицейский вышел из машины с блокнотом в левой руке. Значит, правая рука свободна, тут же понял Боб, чтобы в случае необходимости выхватить револьвер. На заднем сиденье Ленни предупредил пленника, что случится, если он издаст малейший звук.

— Добрый вечер, сэр, — сказал полицейский, обращаясь к Бобу. — Я не знаком с правилами дорожного движения в Оклахоме, но у нас не принято менять полосы движения, как это сделали вы. Предъявите водительское удостоверение и технический паспорт, пожалуйста. — Его черный мундир с серебряным кантом напомнил Леониду немецких эсэсовцев, но он знал, что сейчас не время думать о таких вещах. Нужно проявить вежливость, решил он, признать ошибку, взять из рук полицейского уведомление о штрафе и ехать дальше. Он передал полицейскому свои документы и увидел, что тот начал заполнять бланк штрафа. Может быть, стоит извиниться?

— Мне очень жаль, что так получилось, я подумал, что выезд на правой стороне, и потому...

— Именно по этой причине мы и тратим столько денег на дорожные знаки, мистер Тейлор. Здесь указан ваш теперешний адрес?

— Да, сэр. Как я уже сказал, я сожалею о случившемся. Если вы оштрафуете меня, поступите правильно. Я это заслужил.

— Далеко не все нарушители правил дорожного движения признаются в этом, — с одобрением заметил полицейский. Вообще-то такой вежливый нарушитель попался ему впервые, и он решил посмотреть, как выглядит этот воспитанный человек. Полицейский взглянул на фотографию на водительском удостоверении и наклонился, глядя в окно, чтобы убедиться, что это тот же мужчина. Он осветил фонариком лицо Боба. Лицо то же самое, но... что за странный запах в машине?

Слезоточивый газ, понял полицейский через мгновение и обвел лучом фонаря сидящих внутри. Обычные люди, двое впереди и двое сзади, но у одного из последних что-то похожее на военный мундир...

Грегори подумал, что его жизни может угрожать опасность, и мысленно вознес молитву, надеясь, что полицейский проявит бдительность.

Полицейский вдруг заметил, что один из сидящих сзади — тот, что в военном мундире, — беззвучно произнес одно слово: «Помогите!» Он не встревожился, просто заинтересовался, но мужчина на переднем правом сиденье неожиданно шевельнулся. Полицейский мгновенно насторожился. Его правая рука скользнула к револьверу и расстегнула кобуру.

— Всем выйти из машины, по одному — быстро!

Он с ужасом увидел пистолет. Тот появился, словно по мановению волшебной палочки, в руке мужчины в правом углу заднего сиденья, и, прежде чем он успел достать свой револьвер...

Рука майора Грегори метнулась вверх, опоздала, но он успел ударить локтем и не дал Ленни прицелиться.

Полицейский удивился, что ничего не услышал, кроме возгласа на непонятном ему языке, но, когда он осознал это, его челюсть уже разлетелась в белом облачке, которое он скорее услышал, чем почувствовал. Он упал на спину, рука с револьвером, вырвавшая его из кобуры, поднялась вверх, и палец инстинктивно, помимо его воли, нажал на спусковой крючок.

Боб съежился, нажал на газ, и машина рванулась вперед. Передние колеса мгновение впустую вращались на гравии, наконец схватили грунт, и «плимут» поехал, как ему показалось, слишком медленно, удаляясь от звуков выстрелов. На заднем сиденье Ленни, успевший сделать этот единственный выстрел, ударил Грегори рукояткой пистолета по голове. Он идеально наводил ствол, и пуля должна была попасть в сердце полицейского, но вместо этого попала ему в лицо, и он не знал, насколько удачным оказался выстрел. Ленни что-то выкрикнул, но Боб не обратил внимания.

Через три минуты «плимут» съехал с магистрального шоссе. За пределами того места, где произошла дорожная катастрофа, шоссе оказалось относительно свободным. Боб съехал с него на грунтовую дорогу, выключил фары и остановился у трейлера еще до того, как пленник пришел в сознание.

Водитель следовавшего позади них автомобиля, увидел полицейского на обочине и остановился, чтобы оказать помощь. Полицейский испытывал страшные муки. У него была разбита челюсть, выбиты зубы, и все лицо залито кровью. Водитель подбежал к стоящей недалеко полицейской машине и связался по рации с участком. Потребовалась минута, пока диспетчер понял, что случилось, но уже через три минуты второй полицейский автомобиль прибыл на место происшествия, а еще через три минуты здесь было уже пять машин. Раненый полицейский не мог говорить, но сумел указать на свой блокнот, в котором были записаны марка автомобиля и номерной знак. Кроме того, у него осталось водительское удостоверение «Боба Тейлора». Для полиции этого было достаточно. По всем полицейским частотам немедленно передали сигнал тревоги — кто-то стрелял в полицейского. Полиция не знала, что преступление было гораздо серьезней, да и знай это, не проявила бы особого интереса,

Кэнди удивилась, не застав Эла дома. Ее челюсть все еще ныла от заморозки, и потому из еды она выбрала суп. Но где все-таки Эл? Может быть, ему пришлось задержаться на работе? Кэнди знала, что может позвонить туда, но это было не так уж важно, да и рот болел так, что говорить ей не слишком хотелось.

В полицейском участке на Керриллос-роуд компьютеры трудились вовсю. Уже был послан телекс в Оклахому, где сослуживцы-полицейские сразу оценили серьезность совершенного преступления и обратились к собственным компьютерам. И сразу узнали, что Роберту Дж. Тейлору, проживающему по адресу: 1353, Северо-Запад, 108-я улица, Оклахома-Сити, никогда не выдавалось водительское удостоверение ОК 73210, а также что автомобиля «Плимут-рилайент» с номерным знаком XSW-498 не существует. Больше того, не существует и такого номерного знака. Сержант, возглавлявший компьютерно-регистрационный отдел, был крайне озадачен. Когда компьютеры выдали информацию, что номерного знака XSW-498 не существует, он не слишком удивился, такое бывало и раньше, но чтобы совпало все сразу — несуществующий номерной знак, невыдававшееся водительское удостоверение и покушение на жизнь полицейского, — это уж выходило за пределы теории вероятностей. Он снял телефонную трубку и позвонил оперативному дежурному офицеру.

— Капитан, в связи с ранением патрульного Мендозы у нас тут выяснились совершенно непонятные вещи, — сообщил он.

В штате Нью-Мехико расположено множество федеральных территорий, где издавна ведутся в высшей степени секретные работы. Капитан не знал, что случилось на самом деле, но ему было ясно одно — это не рядовое дорожное происшествие. Минуту спустя он говорил по телефону с местным отделением ФБР.

Дженнингс и Перкинс приехали в больницу еще до того, как полицейского Мендозу привезли из операционной. В приемном зале собралось столько полицейских, что врачи благословляли небо, что в больнице нет других пациентов, нуждающихся в хирургическом вмешательстве. Здесь были капитан полиции, возглавивший расследование, а также капеллан из полиции штата, полдюжины других полицейских чинов, работавших в той же смене, что и Мендоза, а еще и миссис Мендоза — на седьмом месяце беременности. Наконец, к ним вышел врач и объявил, что раненый находится в удовлетворительном состоянии. Единственный крупный кровеносный сосуд, поврежденный пулей, оказалось легко восстановить. Больше всего пострадали зубы и челюсть полицейского, но через день-другой этим займется специалист по челюстно-лицевой хирургии. Жена Мендозы поплакала, затем ее провели на пару минут к мужу и отвезли домой. А потом пришло время приниматься за работу.

— Он, должно быть, держал пистолет у спины этого парня, — с трудом произнес Мендоза. Проволока, скрепляющая разбитую челюсть, мешала ему говорить. Он уже отказался от болеутоляющего укола, потому что хотел как можно скорее рассказать о происшедшем и был готов ради этого терпеть боль. Раненый был в ярости. — Только в этом случае он мог выстрелить так быстро.

— Фотография на водительском удостоверении соответствует личности ее владельца? — спросила агент Дженнингс.

— Да, мадам. — Пит Мендоза был молодым полицейским и таким ответом невольно дал Дженнингс почувствовать ее возраст. Затем он постарался описать тех двоих, что сидели в машине, и перешел к пленнику.

— Лет тридцати, худой, в очках. На нем форменная куртка — что-то вроде офицерского кителя. Я не заметил знаков отличия, но я не разглядывал его. Прическа, похоже, как у военного. Цвета глаз не скажу, вот только... его глаза странно блестели... Ну конечно, это из-за газа. В машине пахло газом. Может, они брызнули ему в лицо газ «си-эс». Он молчал, только двигал губами, как говорил, понимаете? Мне это показалось необычным, но тот, что сидел справа от водителя, отреагировал... А я вот не успел. Нужно было действовать побыстрее.

— Вы говорите, один из них что-то произнес? — спросил Перкинс.

— Да, тот сукин сын, который стрелял в меня. Я не знаю, что это было. Не по-английски и не по-испански. Только запомнил последнее слово — что-то вроде «мать».

Перкинс кивнул.

— Что это значит? — удивленно спросил капитан.

— Одно из самых крепких русских ругательств, — объяснил Перкинс, взглянув на Дженнингс.

— Господи! — воскликнула она. — Нужно немедленно сообщить в Вашингтон.

— Нам необходимо опознать этого... одну минуту! Грегори! — произнес Перкинс. — Господи! Звони в Вашингтон, Пег. Я свяжусь с директором проекта.

Оказалось, что полиция штата действует быстрее всех. Кэнди открыла дверь, когда в нее постучали, и с удивлением обнаружила за ней полицейского. Он вежливо попросил разрешения встретиться с майором Элом Грегори, и открывшая ему дверь молодая женщина ответила, что его нет дома. Едва обезболивающий препарат «отпустил» ее челюсть, как окружающий мир рухнул. Только она успела выслушать страшную новость, как появился начальник службы безопасности «Чайного клипера». В ее присутствии была отдана команда бросить все силы на поиски автомобиля Грегори. Кэнди была так потрясена случившимся, что даже не заплакала.

Фотографию мнимого Боба Тейлора с водительского удостоверения передали в Вашингтон. Специалисты контрразведывательной службы ФБР изучили ее, но не обнаружили этого человека в своем каталоге советских разведчиков. Старший оперативный дежурный вызвал заместителя директора ФБР по контрразведке из его дома в Александрии, пригороде американской столицы. Тот в свою очередь оповестил директора Бюро Эмиля Джейкобса, который прибыл в здание Гувера в два часа ночи. Им с трудом верилось, но раненый полицейский опознал без колебаний фотографию майора Элана Т. Грегори. В прошлом русские никогда не совершали актов насилия на территории Соединенных Штатов. Это правило утвердилось настолько прочно, что самые известные советские граждане, обратившиеся с просьбой о политическом убежище в США, могли, если им этого хотелось, жить здесь совершенно свободно и без охраны. Однако то, что было совершено сейчас, являлось чем-то гораздо худшим, чем устранение человека, который в соответствии с советскими законами был предателем, приговоренным к смерти. На этот раз похитили американского гражданина, а для ФБР похищение человека представляет собой не менее серьезное преступление, чем убийство.

Разумеется, все действовали в соответствии с планом. Несмотря на то что такого еще никогда не случалось, эксперты давно разработали оперативный план — в их обязанности входило быть готовыми даже к самому немыслимому. Таким образом, существовала определенная последовательность предпринимаемых мер. Еще до рассвета тридцать опытных агентов ФБР вылетели с базы ВВС Эндрюз. В их составе были члены отборной группы по борьбе с терроризмом. Агенты полевых отделов на всем Юго-Западе на всякий случай сообщили служащим пограничной охраны.

Леонид — он же Боб — сидел в одиночестве и пил остывший кофе. Ну почему, думал он, я просто не продолжал ехать вперед и не развернул машину в первом же удобном месте? Зачем понадобилась такая спешка? Почему я волновался, хотя волноваться совсем не следовало?

Вот сейчас пришло время волноваться. В его автомобиле виднелись три пулевые пробоины — две с левой стороны и одна в багажнике. Его водительское удостоверение находилось в руках полиции, а на нем была его фотография.

Да, товарищ, за такие проступки не получить должности преподавателя в академии, решил он. По лицу Боба пробежала мрачная улыбка.

В данный момент он находился в надежном укрытии. Это было все-таки каким-то утешением. Здесь они в безопасности — на один или два дня. Это укрытие, несомненно, было выбрано капитаном Бизариной на случай крайней необходимости — если ей придется скрываться и бежать из страны. Потому здесь не было телефона, и Боб не мог связаться с местным резидентом КГБ. Что, если она больше не приедет? Тогда он будет знать, как поступить, — ему придется пойти на риск и ехать в машине с номерным знаком, известным полиции, — и пулевыми пробоинами! — чтобы украсть достаточно далеко от трейлера другой автомобиль. Он вообразил тысячи полицейских, патрулирующих окрестные дороги с одной лишь целью: найти маньяка, стрелявшего в одного из их товарищей. Как он мог допустить, чтобы все зашло так далеко, пошло под откос!

Он услышал шум приближающегося автомобиля. Ленни по-прежнему сторожил пленника. Боб и Билл взяли пистолеты и выглянули через край единственного окна, выходящего на грунтовую дорогу. Оба с облегчением вздохнули, когда увидели, что это «вольво» Бизариной. Она вышла из машины и сделала несколько условных жестов, показывая, что за ней нет слежки, затем направилась к трейлеру, держа большую сумку в руке.

— Поздравляю: о вас передают во всех телевизионных новостях, — сообщила она. Идиоты — было невысказанным продолжением ее тирады, но это повисло в воздухе подобно грозовому облаку.

— Все не так просто, — ответил Леонид, зная, что лжет.

— Не сомневаюсь. — Бизарина положила сумку на стол. — Завтра я арендую для вас другой автомобиль. Ваш даже отгонять куда-то слишком опасно. Где вы его...

— В двух сотнях метров отсюда, дальше по дороге. Мы загнали его в самую чашу и замаскировали ветками. Его будет трудно заметить даже с воздуха.

— Вот именно, все время имейте это в виду. У полиции здесь имеются вертолеты. Берите. — Она бросила Бобу черный парик. Затем на столе появились две пары очков — одна с простыми линзами, не искажающими изображение, и вторая — с зеркальными. — Вы не испытываете аллергии к гриму?

— Что?